А м стессель краткая биография. «Я мечтал о могиле славы

Считается, что героически сражавшихся солдат и офицеров предал их же командующий – Анатолий Стессель , за которым закрепились хлесткие характеристики «трус», «бездарность», «предатель». Стесселя до сих пор винят во всех мыслимых и немыслимых грехах, и от бесконечного повторения эти выпады превратились в самоочевидную истину. Но что, если в данном случае мы имеем дело с известным принципом, согласно которому ложь, повторенная тысячу раз, становится правдой?

Суд по делу о Порт-Артуре приговорил Стесселя к расстрелу, и это обстоятельство обычно считают достаточным доказательством предательства, бездарности и трусости генерала. О том, что суды ошибаются, знают все. Все слышали и такое понятие, как «заказное решение суда», так почему бы не поставить под сомнение действия судей начала XX века? Тем более что для этого есть масса оснований.

Начнем с того, что Стессель – участник Русско-турецкой войны, потом воевал в Китае во время «Боксерского восстания», имел награды. Ни в трусости, ни в бездарности не замечен. В Порт-Артуре был ранен в голову, но командования не сдал. Более того, когда японцы стали постепенно обкладывать город, он получил письменное предписание от Куропаткина покинуть Порт-Артур. Стессель отказался и обратился к Куропаткину с просьбой позволить ему и дальше руководить обороной. Вы будете смеяться, но потом именно этот факт и поставили Стесселю в вину. Сказали, что он не подчинился приказу и «самопроизвольно» остался в крепости. Здесь на ум сразу приходит фраза из фильма «О бедном гусаре замолвите слово»: «Я еще понимаю, когда самозванец на трон. Но самозванец на плаху?»

На этом фантасмагория не заканчивается. Любой, кто прочитает приговор Верховного военно-уголовного суда по делу о сдаче крепости Порт-Артур, будет удивлен формулировками. Сначала Стесселя приговаривают к расстрелу. Потом этот же суд в том же самом документе обращается к царю с ходатайством смягчить наказание до 10 лет заточения. А мотивирует свою просьбу тем, что крепость «выдержала под руководством генерал-лейтенанта Стесселя небывалую по упорству в летописях военной истории оборону», а также тем, «что в течение всей осады генерал-лейтенант Стессель поддерживал геройский дух защитников крепости».

Что же мы видим? «Предатель» руководит обороной, да так, что она поражает своим упорством. «Трус» успешно поддерживает геройский дух защитников! Согласитесь, что-то тут не так.

Идем дальше. Известно, что Стессель был помилован Николаем II. Этот факт, кстати, используют в качестве «доказательства» неадекватности царя. Грубо говоря, Стессель – предатель, а Николай – дурак и размазня, предателя помиловавший. Но вот телеграмма участника обороны Порт-Артура в адрес Стесселя: «От души поздравляю с освобождением своего любимого боевого начальника». А вот что пишет другой артурец, командир судна «Силач» Балк: «Вспоминая боевое время, сердечно поздравляю Вас с милостью государя императора».

Я привел лишь два свидетельства, но их гораздо больше. Как видим, в те годы отнюдь не все считали Стесселя предателем. Теперь переходим непосредственно к решению суда. Следственная комиссия, разбиравшая порт-артурское дело, нашла в действиях Стесселя признаки целого вороха преступлений, и обвинение состояло из множества пунктов. Однако на суде оно почти полностью развалилось, съежившись до трех тезисов:

1) сдал крепость японским войскам, не употребив всех средств к дальнейшей обороне;
2) бездействие власти;
3) маловажное нарушение служебных обязанностей.

Под «бездействием власти» подразумевалось следующее. В Порт-Артуре генерал-лейтенант Фок в насмешливом тоне критиковал действия не подчиненных ему лиц, а Стессель это не пресек. За это «бездействие власти» Стесселю потом дали месяц гауптвахты. Третий пункт назван маловажным самим же судом, так что его даже рассматривать не будем. Остается лишь один пункт, причем смотрите внимательно на формулировку: тут нет ничего про трусость, бездарность, некомпетентность или предательство.

Вместе с тем считается, что Стессель принял решение о капитуляции вопреки мнению других офицеров, причем в обществе до сих пор бытует убеждение, что крепость могла еще долго держаться. Одного такого проступка действительно достаточно, чтобы заслужить смертную казнь. Вот с этим мы сейчас и разберемся.

Незадолго до падения крепости состоялся военный совет, на котором обсуждалось сложившееся положение. То, о чем говорили офицеры, зафиксировано в журнале заседания, и этот документ давно обнародован. Любой может убедиться, что на совете происходили весьма странные вещи. Один за другим офицеры подробно описывали отчаянное положение крепости, долго объясняли, почему держаться невозможно, но тем не менее призывали продолжать оборону.

Вот характернейшие примеры. Подполковник Дмитревский: «Обороняться можно еще, но сколько времени, неизвестно, а зависит от японцев… Средств для отбития штурмов у нас почти нет». Генерал-майор Горбатовский: «Мы очень слабы, резервов нет, но держаться необходимо и притом на передовой линии…».

Уверяю вас, большинство участников заседания рассуждали в том же духе. Впрочем, на самом деле в этом нет ничего удивительного. Просто никто не хочет прослыть трусом, никто не хочет попасть в ситуацию, когда на него укажут пальцем как на человека, который предлагал сдаваться. В какой-то степени подчиненные подставляли своего командира, который прекрасно видел, что обороняться нечем, а ответственность за непопулярное решение будет лежать только на нем.

Между тем абсолютное большинство нижних чинов защитников Порт-Артура под конец осады болели цингой. На этот счет есть данные в материалах следствия. Там же приведены и показания генерал-майора Ирмана о том, что за день до падения крепости на Западном фронте снарядов для орудий большого калибра не было вообще. Немногим лучше обстояли дела на Восточном фронте, где, по свидетельству генерал-лейтенанта Никитина, в среднем было по 10-12 снарядов на полевое орудие, то есть на несколько минут стрельбы. Причем к этому времени японцы захватили практически все мало-мальски серьезные русские укрепления.

Кроме того, в руках японцев уже была важная высота – гора Высокая, за которую долгое время шли ожесточенные сражения. Захватив и оборудовав на ней наблюдательный пункт, японцы смогли корректировать огонь своей артиллерии и начали топить корабли русской эскадры, которая находилась в Порт-Артуре. Всего защитников крепости оставалось около 10-12 тысяч человек, а госпитали были переполнены больными и ранеными. Между прочим, Стессель потом заявил, что японцы в августе 1904 года через своих парламентеров сказали, что если крепость будет взята с бою, то японские начальники не ручаются, что смогут удержать своих солдат от совершения зверств, поэтому не исключают повальную резню в городе.

Оценив ситуацию, Стессель понял: вскоре японцы сообразят, что у русских больше не осталось возможностей для сопротивления, и в этих условиях придется принять любое решение, которое продиктует победитель. Стессель, не тратя времени на формальности, на сбор еще одного военного совета, сыграл на опережение, направив японцам предложение начать переговоры о капитуляции и, тем самым, добившись относительно почетных условий сдачи.

Но если Стессель не виноват, то возникают вопросы: кто и как слепил позорную ложь о нем, кто его оклеветал и почему решение суда оказалось столь несправедливым? Если говорить о подготовке общественного мнения, то здесь важную роль сыграл Евгений Константинович Ножин, автор книги «Правда о Порт-Артуре». Оттуда общественность и почерпнула «всю правду» о Стесселе.

Ножин – весьма интересная личность, так сказать, хрестоматийный поборник «свободы слова». Он был военным корреспондентом в Порт-Артуре, делал репортажи с места событий. И все бы ничего, если бы не одна деталь: его заметки содержали важную военную информацию, которая попадала японцам в руки. Ножин писал о том, насколько эффективен огонь японцев по нашим укреплениям, отмечал, какими силами выходят русские корабли на рейд, в какое время возвращаются. Рассказывал, кто командует различными участками обороны, описывал тактику боя защитников Порт-Артура… Спрашивается, кому нужна такая информация? Русские солдаты и офицеры и так без всякого Ножина знают, как они воюют. А японцам, которые имели доступ к прессе и читали газету, это бы помогло.

Думаю, что в Великую Отечественную войну за аналогичные очерки из осажденной Одессы, Севастополя или блокадного Ленинграда деятеля, подобного Ножину, задержали бы как немецкого шпиона и расстреляли в два счета. И дело тут не в пресловутой «кровожадности сталинского режима», а в соблюдении самых элементарных правил информационной безопасности.

Так вот, Стессель решил пресечь бурную деятельность этого журналиста, приказав его арестовать. Как ни странно, задача оказалась очень сложной. Ножин вдруг каким-то чудесным образом исчез из осажденного города. Вырваться можно было только по морю, а по настоянию Стесселя вышло распоряжение не брать Ножина на корабли, так что ловкому журналисту удалась штука почище фокусов Дэвида Копперфильда.

Впрочем, чудес не бывает: просто у Ножина оказались могущественные покровители – контр-адмиралы Иван Константинович Григорович и Михаил Федорович Лощинский. Они организовали бегство Ножина из города, использовав для этой цели военный корабль! Сначала журналиста тайно переправили на канонерку «Отважный» (эту «почетную» миссию возложили на морского офицера Бориса Петровича Дудорова), а потом на миноносце «Расторопный» вывезли в китайский город Чифу. Миноносец потом еще и взорвали. Все это наводит на мысли о предательстве. Да, приходится с горечью признавать, что в Порт-Артуре все-таки были предатели, но не Стессель, а другие люди.

Давайте внимательно присмотримся, как сложилась дальнейшая судьба тех, кто организовал Ножину бегство. Предлагаю провести проверку Февралем и Октябрем. Суть метода в следующем. Революционерам свойственно после своей победы проводить кадровую чистку и расставлять своих людей на важные посты. Вот в такие исторические моменты и выясняется, кто чего стоит, кто защитник законной власти, а кто ее враг.

Лощинский умер в 1908 году, так что к нему «тест на революционность» неприменим. А вот карьера Дудорова после Февральской революции резко пошла вверх. Он стал первым помощником морского министра и контр-адмиралом. С Григоровичем ситуация занятнее. Это вообще интересный человек, с весьма широким полем деятельности. Находился на военно-дипломатической работе в Великобритании. Был начальником штаба Черноморского флота в неспокойные дни первой революции. В 1911-1917 годах – морской министр.

Нетрудно заметить, что годы, предшествовавшие Февралю, – это период, когда именно Григорович стоял во главе морских сил Российской империи, а сразу после Февраля отправлен в отставку. То есть он все-таки сторонник законной государственной власти? Не будем торопиться: впереди еще тест на Октябрь, и для всех, кто учился в школе в СССР, слова «Октябрь» и «матросы», «флот» неразделимы. Напомню, что сразу после Февраля реальной властью на Балтийском флоте стал «матросский» комитет «Центробалт», во главе которого стоял большевик Павел Ефимович Дыбенко. Ясно, что такая мощная организация не появляется в одночасье. Очевидно, что подготовительная революционная работа ведется задолго до формального «часа X». Значит, Григорович по долгу службы должен был сделать все для борьбы с революцией. Простое соблюдение своих служебных обязанностей автоматически превратило бы его в злейшего врага революционеров.

И вот пришли к власти большевики. И что же они сделали с Григоровичем? Что такое красный террор, мы знаем. Прекрасно знаем и судьбу поколения Григоровича, людей его уровня. Такие как он в массе своей составляли Белое движение, либо при первой же возможности бежали из Советской России, а очень многих из тех, кто не успел спастись, ставили к стенке и сажали в тюрьмы.

В случае Григоровича мы видим совершенно иную картину. Да, при большевиках он, конечно, никаких заметных постов не занимал, но его, царского морского министра (!), не расстреляли и не посадили. И это в то время, когда за куда меньшие «проступки» ставили к стенке! При советской власти Григорович работал в Петроградском отделении Главного управления Единого государственного архивного фонда, был сотрудником Морской исторической комиссии, потом ненадолго находился в штате Морского архива. В 1920-х годах Григоровичу разрешили эмигрировать. Перебравшись во Францию, он спокойно дожил свой век и умер в 1930 году в возрасте 77 лет. Не похоже, чтобы Григорович и большевики были злейшими врагами… Есть над чем задуматься, не правда ли?

Измена в Российской империи завелась давно, в 1917 году она лишь вышла наружу. Факты, изложенные в статье, заставляют предположить, что Стессель стал жертвой интриги тех людей, которые уже в то время взяли курс на подрыв государственной власти в России. Стесселя приговорили к смертной казни, чтобы вывести из-под удара настоящих предателей.

Кстати, знаете, кто судил Cтесселя? В числе судей был Николай Владимирович Рузский, то есть именно тот человек, который впоследствии был одним из главных участников свержения Николая II. Кстати, он вместе с Гучковым и Шульгиным присутствовал при «отречении» царя. А знаете, кто на суде представлял обвинение? Александр Михайлович Гурский, которого потом Временное правительство назначило председателем Главного военного суда.

Думаю, что дальнейшие комментарии излишни…

Дмитрий Зыкин

Стессель Анатолий Михайлович - Стессель (Анатолий Михайлович) - русский генерал.

Родился в 1848 г.; образование получил в Павловском военном училище.

Во время усмирения боксерского движения в Китае участвовал в походе международного отряда на Пекин. В начале русско-японской войны назначен комендантом крепости Порт-Артура; 2 февраля 1904 г., т. е. через несколько дней после открытия военных действий, на эту должность назначен генерал Смирнов, а на С. "временно" возложена должность начальника Артур-Цзиньчжоуского района, с подчинением ему коменданта крепости.

В первых своих приказах он признавал серьезность положения, выражал уверенность, что японцы сделают попытку отрезать Порт-Артур, и утверждал, что на сдачу крепости никогда и ни при каких условиях согласия не даст. Консервативная печать в России, особенно "Новое Время", сразу провозгласила С. героем. В самом Порт-Артуре относились к нему иначе. То немногое, что было сделано для обороны Порт-Артура и для снабжения его всем необходимым, приписывалось энергии Смирнова, Кондратенко и немногих других подчиненных С. генералов, а самого С. считали человеком мало способным и занимающим ответственный пост лишь благодаря покровительству Куропаткина. Многочисленные распоряжения С., в настоящее время опубликованные, свидетельствуют о крайне скудном общем его образовании и отличаются бестолковостью.

Когда в конце апреля 1904 г. Порт-Артур был отрезан от русской армии, С. фактически уступил власть Смирнову, но в своих донесениях умел представить дело так, что вся честь доставалась ему. Чтобы помешать распространению сведений о действительном положении вещей, он в августе закрыл (подцензурную) газету "Новый Край" и сперва запретил корреспонденту Ножину посещение батарей, фортов и позиций, а потом, после попытки Ножина уехать на джонке в Чифу, конфисковал все его бумаги и приказал арестовать его. Ножин, однако, успел уехать, и гнев С. обрушился на лиц, содействовавших его отъезду.

С ноября месяца С. стал подготовливать общественное мнение Порт-Артура к идее сдачи; для этого он оглашал документы, свидетельствовавшие об опасности положения; в декабре приказал без особенной нужды сдать форт ¦ II, потом форт ¦ III-й. 7 декабря генерал Смирнов отправил главнокомандующему донесение, являющееся обвинительным актом против С. 16 декабря на военном совете С. выразил готовность сдать крепость, но встретил противодействие со стороны Смирнова и других; сдача большинством голосов была отвергнута.

Тем не менее 19 декабря С. вступил в переговоры с командиром японской армии, осаждавшей крепость, и подписал капитуляцию.

Войска сданы в плен, оружие и припасы также отданы, имущество порт-артурцев брошено на произвол судьбы, и только сделана оговорка о личном имуществе Стесселя, которое японцы позволили вывести.

Сначала в России и в Европе популярность С. еще держалась; во Франции собирались пожертвования на поднесение С. почетной шпаги. Но очень скоро обнаружилось, что военные и съестные припасы не были израсходованы, и крепость могла еще сопротивляться.

С. предан военному суду, который должен состояться весной 1907 г. До суда он уволен в отставку сперва без пенсии, которая потом, по его просьбе, была ему назначена.

Корреспондент "Нового Края" Ножин подал в 1905 г. военному министру просьбу о разрешении привлечь С. к суду за клевету, выразившуюся в наименовании Ножина в официальному бумаге японским шпионом.

Через полтора года, в январе 1907 г., Ножин получил ответ, что С. на военной службе более не состоит и, следовательно, жалоба должна идти в обычном судебном порядке; между тем прошла уже давность для возбуждения дела. См. Сапер "Генерал Стессель в Порт-Артуре" (СПб., 1906; брошюра исходит, по-видимому, от лица, близкого генералу Смирнову; она враждебна С., но полна ценных фактов).

Биография Стессель Анатолий Михайлович - Великие люди России

Стессель Анатолий Михайлович упоминается в следующих биографиях: Не найдено упоминаний в биографиях.
Попробуйте воспользоваться

Герои Порт-Артура известны, пора назвать предателей

Искушенного читателя трудно чем-то удивить. Но попробую. Цитата: «Теперь, когда с этой тяжелой минуты прошло более восьми лет и литература об этой исторической борьбе представляет весьма богатый материал, с полным беспристрастием и очевидностью можно сказать, что насильственная смерть крепости предупредила ее естественную смерть всего на несколько дней или самое большее – на неделю ».

Вопрос: о какой крепости идет речь? Подсказка: процитирован отрывок из военного очерка, написанного полковником Генерального штаба царской России Г.Д. Романовским. Даже получив такую подсказку, не каждый найдет правильный ответ. И это неудивительно, поскольку мнение Романовского резко расходится с тем, чему учат в школах уже столетие. Романовский пишет о Порт-Артуре совершенно «немыслимые» вещи: оказывается, старший начальник генерал Анатолий Стессель капитулировал в момент, когда крепость по сути исчерпала возможности сопротивляться.

Как же так? Каждому школьнику известно, что Стессель предательски сдал город, когда крепость еще была полна сил, оставалось много снарядов, патронов, всевозможной провизии. Солдаты рвались в бой, офицеры не помышляли о капитуляции и на военном совете у Стесселя прямо ему об этом и говорили, требуя продолжать сопротивление. Но Стессель их обманул, тайком послал парламентеров к японцам и поставил всех перед фактом. В результате геройская оборона завершилась невиданным предательством.

Дело по пунктам

Стессель вернулся домой, и там его ждал суд. Была опрошена масса свидетелей, каждый шаг генерала разобран и тщательно проанализирован. И закономерный приговор – смертная казнь. Правда, Николай II в конечном итоге амнистирует предателя и Стессель избегает заслуженного сурового наказания. Тем не менее никакой реабилитации бывший генерал все равно не получает и доживает свои дни изгнанный из армии, покрытый позором и окруженный презрением со стороны всей России и особенно портартурцев, которые до последнего геройски исполняли долг.

Такова господствующая в нашем обществе точка зрения. Дети знают, что крепость еще долго могла сражаться, а полковник Генерального штаба Романовский, участник обороны Порт-Артура, награжденный золотой саблей «За храбрость», почему-то оказывается слепцом, который фактически реабилитирует . В самом деле, следственная комиссия, разбиравшая порт-артурское дело, нашла в действиях Стесселя признаки целого ряда преступлений, и обвинение состояло из множества пунктов. Однако на суде оно почти полностью развалилось, сжавшись до трех тезисов:

1. Сдал крепость японским войскам, не употребив всех средств к дальнейшей обороне.
2. Бездействие власти.
3. Маловажное нарушение служебных обязанностей.

В спорах о Порт-Артуре я неоднократно замечал, как люди путали два разных документа: текст обвинения и итоговое решение суда. Обвинений выдвинуто очень много, но на суде Стесселя оправдали по абсолютному большинству пунктов. Причем к смертной казни Стесселя приговорили только за первый пункт – за преждевременную сдачу крепости.

Романовский утверждает, что Порт-Артур не мог больше держаться. Если он прав, Стессель невиновен, нет никакого предательства. Поэтому я и утверждаю, что Романовский фактически реабилитирует генерала и опровергает решение суда.

Но можно ли доверять единичному свидетельству, пусть даже и такого авторитетного человека, как Романовский, на тот момент полковника? А как быть со всеобщим осуждением и презрением, которое обрушили на Стесселя его бывшие подчиненные? Давайте разберемся.

Вот телеграмма Стесселю подполковника Вадина и штабс-капитана Соломонова: «В тяжелую минуту постигшего Вас испытания мы просим принять выражения нашего искреннего сочувствия и глубокого уважения. Пережив с Вами и славные дни Порт-Артура, и тяжелые дни суда, мы теперь с великой надеждой ждем последнего милостивого царского слова, и что бы ни было с Вами, мы никогда не забудем, насколько обязан гарнизон Вам, своему истинному вождю, под руководством и по указаниям которого мы исполнили в трудное время свой долг ».

Телеграмма бывшего командира 15-го Восточно-Сибирского стрелкового полка генерал-майора Грязнова: «Пораженный до глубины души суровостью приговора, прошу принять выражение сердечного соболезнования в обрушившемся на Вас несчастии за общее дело, не теряя надежды, что любвеобильное сердце монарха оценит Ваше самопожертвование, а время оправдает и Вашу решительность ».

Уже после суда над Стесселем комиссия при Главном управлении Генерального штаба, тщательно изучившая обстоятельства осады Порт-Артура, опубликовала заключение относительно положения крепости незадолго до капитуляции: «19 декабря японцы одержали крупный успех: на Западном фронте они овладели первой оборонительной линией. Линия обороны на Восточном фронте приняла положение, чрезвычайно неблагоприятное для обороны ».

Ночь 20 декабря: «Взятие Большого Орлиного Гнезда поставило вторую оборонительную линию в такое положение, что держаться на ней было почти невозможно… вновь изменило положение линии Восточного фронта еще более к худшему… положение третьей оборонительной линии сделалось чрезвычайно тяжелым, так как теперь участки ее могли поражаться не только фронтальным, но и тыльным огнем ».

Также комиссия установила, что к 20 декабря на позициях были 11,5 тысячи человек, из них более половины болели цингой. Но, несмотря на данные столь авторитетного источника, до сих пор в публицистике гуляет нелепая цифра – 23 тысячи защитников Порт-Артура. При этом армия генерала Ноги, осаждавшая Порт-Артур, насчитывала к 20 декабря порядка 70–80 тысяч человек.

При таких раскладах крепость никак не могла держаться существенно дольше. Очередной общий штурм превратился бы в бойню остатков русского гарнизона, а то и в резню мирного населения и раненых. В августе 1904 года японцы предупредили Стесселя, что не гарантируют жизнь населения города, если возьмут его во время штурма. Как же отреагировал командующий обороной?

Славные защитники Артура!

Сегодня дерзкий враг через парламентера, майора Мооки, прислал письмо с предложением сдать крепость. Вы, разумеется, знаете, как могли ответить русские адмиралы и генералы, коим вверена часть России; предложение отвергнуто. Я уверен в вас, мои храбрые соратники, готовьтесь драться за Веру и своего обожаемого Царя. Ура! Бог всесильный поможет нам.

Генерал-лейтенант Стессель ».

А как же быть с тем, что Порт-Артур сдался неожиданно для его ? Этот известный тезис также нуждается в проверке, и здесь нам помогут воспоминания портартурцев.

Военный инженер Лилье вел дневник, регулярно фиксируя происходившие события. Вот запись от 21 октября 1904 года, то есть за два месяца до сдачи Порт-Артура: «…замечается полный упадок одушевления. Все, очевидно, пресытились испытанными впечатлениями всех ужасов войны».

22 ноября: «Крепость переутомлена и делает свою последнюю отчаянную попытку, посылая на последний свой бой последних своих защитников…»

25 ноября: «Многие офицеры вполне сознают все отчаянность и безотрадность положения как самой крепости, так и ее защитников».

27 ноября: «Вообще положение крепости совершенно безнадежное. В городе поговаривают даже о ее сдаче».

Запись, сделанная Лилье 19 декабря, то есть в последний день сопротивления, отражает атмосферу отчаяния: «Настроение в гарнизоне самое подавленное. Теперь уже открыто раздается масса голосов о полной невозможности дальнейшей обороны крепости…»

Может быть, Лилье ошибается? Судит только по себе? Что ж, есть отрывок из воспоминания Холмогорова, священника из Порт-Артура: «День 19 декабря. Была пальба пушечная и ружейная, но не штурмовая. 20 декабря мы ждали решения своей судьбы и даже начали готовиться к смерти. Каково же было наше удивление, когда проснувшись утром 20-го, мы не слышали пушечной и ружейной пальбы совершенно. Недоумевая, что это значило, поспешил я в канцелярию полка и там узнал, что ген.-адъютант Стессель еще с вечера начал с японцами переговоры о сдаче Порт-Артура.

Как отнесся к этому гарнизон крепости? Что касается знакомого мне офицерского кружка и защитников позиций правого фланга, мнения которых я имел случай узнать, то все они отнеслись к этому, как к логическому и неизбежному концу безнадежно потерянного дела. Желания держаться дальше не высказывал никто – ни нижние чины, ни офицеры».

Еще один ключ к истине

В истории обороны Порт-Артура есть еще один расхожий сюжет. Это противостояние патриотов во главе с героическим генералом Романом Кондратенко и некой «партии трусов и капитулянтов», состоявшей из Стесселя и его «подельников» – генерала Фока и полковника Рейса.

Утверждается, что пока Кондратенко был жив и руководил обороной, японцы терпели одно поражение за другим, но когда он погиб, то «партия предателей» подняла голову и быстро довела крепость до капитуляции.

Действительно, Кондратенко был убит 2 декабря 1904 года, а всего лишь 18 дней спустя Порт-Артур сдался. Но следует ли из этого, что город мог держаться дольше?

25 ноября состоялся Совет обороны крепости, и на нем была высказана мысль, что 1 января 1905 года – крайний срок, до которого гарнизон способен сопротивляться.

Кондратенко участвовал в этом обсуждении. А в те годы было принято, что если мнение участника совета расходится с точкой зрения большинства и сам офицер хочет подчеркнуть свое несогласие, то в протокол заносится «особое мнение» этого человека отдельно от общего текста. Если же участник совета считает, что его слова исказили, когда вели запись, то он имеет право и вовсе не подписывать протокол. Кондратенко особого мнения не выразил и текст пописал. Иными словами, он не протестовал против тезиса о том, что город может держаться лишь до 1 января 1905 года.

В реальности Порт-Артур пал 20 декабря, а остатки гарнизона были выведены из крепости 23 декабря. Как видим, принципиальной разницы между этими датами и 1 января нет. Кроме того, портартурец Дудоров впоследствии вспоминал, что когда японцы захватили гору Высокая, сам Кондратенко сказал, что это начало конца. Действительно, это событие резко ухудшило положение оборонявшихся. С Высокой просматривались важные участки крепости и гавань, где укрылись русские корабли. Японцы оборудовали на Высокой наблюдательный пункт, благодаря чему смогли вести корректировку артиллерийского огня.

Именно Кондратенко курировал оборону Высокой, а потом он же и организовал контратаку с целью вернуть контроль над этим ключевым пунктом. Контратака не удалась. Высокую называли ключом Порт-Артура, и этот ключ оказался в руках врага при жизни Кондратенко, и Стессель, кем бы он ни был, к этому отношения не имеет.

А кстати, с чего бы это Стесселю быть трусом и предателем? Начнем с того, что он участник Русско-турецкой войны, потом воевал в Китае во время Боксерского восстания, имел награды. Ни в трусости, ни в бездарности не замечен. В Порт-Артуре был ранен в голову, но командования не сдал. Более того, когда японцы начали постепенно обкладывать город, он получил письменное предписание от Куропаткина покинуть Порт-Артур. Стессель отказался и обратился к Куропаткину с просьбой позволить ему и дальше руководить обороной.

Вы будете смеяться, но потом именно этот факт и поставили Стесселю в вину. Сказали, что он не подчинился приказу и «самопроизвольно» остался в крепости. Здесь на ум сразу приходит фраза из фильма «О бедном гусаре замолвите слово»: «Я еще понимаю, когда самозванец на трон. Но самозванец на плаху?»

На этом фантасмагория не заканчивается. Любой, кто прочитает приговор Верховного военно-уголовного суда по делу о сдаче крепости Порт-Артур, будет удивлен формулировками. Сначала Стесселя приговаривают к расстрелу. Потом этот же суд в том же самом документе обращается к царю с ходатайством смягчить наказание до десяти лет заточения. А мотивирует свою просьбу тем, что крепость «выдержала под руководством генерал-лейтенанта Стесселя небывалую по упорству в летописях военной истории оборону», а также тем, «что в течение всей осады генерал-лейтенант Стессель поддерживал геройский дух защитников крепости».

И последнее. Тезис о том, что Стессель сдал город вопреки мнению военного совета.

Действительно, незадолго до падения крепости состоялся еще один военный совет, на котором обсуждалось сложившееся положение. То, о чем говорили офицеры, зафиксировано в журнале заседания, и этот документ давно обнародован.

Любой может убедиться, что на совете происходили весьма странные вещи. Один за другим офицеры подробно описывали отчаянное положение крепости, долго объясняли, почему держаться невозможно, но тем не менее призывали продолжать оборону.

Вот типичные примеры.

Подполковник Дмитревский: «Обороняться можно еще, но сколько времени, неизвестно, а зависит от японцев… Средств для отбития штурмов у нас почти нет».

Генерал-майор Горбатовский: «Мы очень слабы, резервов нет, но держаться необходимо и притом на передовой линии…»

Здесь уместно вспомнить военный совет в Филях, на котором большинство голосов было за оборону Москвы.

Кутузов вопреки мнению военного совета сдал Москву, но вошел в историю как выдающийся полководец и патриот России. Между тем Стессель, многие месяцы защищавший полностью блокированный город в Китае, за тысячи километров от жизненно важных центров нашей страны, нанесший японцам ряд тяжелых поражений, до сих пор проклинаем как предатель.

Судившие Стесселя знали обстоятельства военного совета и, думаю, прекрасно понимали, что на самом деле произошло. И несмотря на это, приговорили к смертной казни. Вообще чем больше изучаешь обстоятельства того судебного процесса, тем больше складывается впечатление, что из генерала просто сделали козла отпущения. Это, по меньшей мере, а скорее всего суд был и вовсе заказным, то есть сознательно оклеветали подлинного героя Порт-Артура с тем, чтобы деморализовать армию, изгнать из ее рядов настоящего патриота, а может быть, и спасти предателей и саботажников, повесив их преступления на храброго и честного, но неискушенного в интригах генерала.

В числе судей был Николай Владимирович Рузский, то есть именно тот человек, который впоследствии стал одним из главных участников свержения Николая II . Кстати, он вместе с Гучковым и Шульгиным присутствовал при «отречении» царя. А знаете, кто на суде представлял обвинение? Александр Михайлович Гурский, которого потом Временное правительство назначило председателем Главного военного суда. Показания против Стесселя дал адмирал Григорович – впоследствии морской министр и один из важнейших участников Февральской революции.

Все это будущие февралисты, то есть люди, додумавшиеся устроить свержение государственной власти посреди Мировой войны. Я не собираюсь сейчас спорить о том, заслуживал Николай II того, чтобы его свергли, или нет. Но факт заключается в том, что государственный переворот во время войны в любом случае привел к потере управляемости страной, дезорганизации армии и резкому падению обороноспособности. Измена в России завелась не в 1917 году, а гораздо раньше .

Суд уличил Стесселя в том, что он посылал ложные донесения российскому императору Николаю II

Сдача Порт-Артура позволила Японии перебросить от стен крепости на главный участок русско-японского фронта 100-тысячную армию, что способствовало поражению русских войск под Мукденом в Манчжурии. А разгром российской эскадры в Цусимском (Корейском) проливе обеспечил Стране восходящего солнца господство в Японском море. Эти два события практически предрешили исход войны в пользу маленького островного государства, и вынудило Россию заключить с Японией унизительный мирный договор . 13 марта 1905 года по Высочайшему повелению императора Николая II была образована следственная комиссия для рассмотрения дела о сдаче японцам крепости начальником Квантунского укрепленного района генерал-адъютантом А.М. Стесселем.

В комиссию под председательством члена Государственного совета генерал-адъютанта Х.Х. Роопа вошли 12 генералов и адмиралов. "Кворум" заседал более года и пришел к заключению, что на момент капитуляции 19 декабря 1905 года (здесь и далее даты приводятся по старому стилю - Ред.) гарнизоном крепости "не были еще исчерпаны все средства обороны; сдача ее явилась неожиданностью почти для всего гарнизона, а условия капитуляции и порядок выполнения ее оказались крайне тягостными и оскорбительными для чести армии и достоинства России".

На основании чего 12 "присяжных" генералов и адмиралов пришли к выводу, что решение о капитуляции, за которым стоит имя Стесселя, стало для защитников Порт-Артура неожиданным?

Сдав Порт-Артур вместе с гарнизоном японцам, генерал уехал в Россию с несколькими вагонами личного имущества

Борьба за Порт-Артур началась 26 января 1904 года японскими бомбардировками с моря, а с мая развернулись бои на сухопутье. За 11 месяцев японцы потеряли под крепостью свыше 110 тысяч убитыми. На подступах к Порт-Артуру погибли и двое сыновей генерала Ноги, командовавшего штурмом. Но, обладая превосходством в живой силе, которое к декабрю было уже пятикратным, мощной осадной артиллерией, выпустившей по крепости более 1,5 миллионов снарядов, японцы так и не смогли в открытом бою овладеть Порт-Артуром.

Участники обороны крепости связывали успешное противостояние превосходящему противнику, прежде всего, с деятельностью начальника сухопутной обороны генерал-майора Р.И. Кондратенко, которого называли "душой обороны Порт-Артура".

2 декабря 1904 года генерал, вокруг которого сформировался круг сторонников защиты крепости, погиб. Полагают, что это развязало руки генералу Стесселю, который уже 16 декабря предложил на Военном совете крепости начать переговоры с японцами о сдаче крепости. Однако комендант Порт-Артура генерал-лейтенант К.Н. Смирнов и большинство членов Военного совета категорически высказались против капитуляции.

Незадолго до этого генерал Смирнов направил донесение главнокомандующему А.Н. Куропаткину, в которой докладывал, что Стессель "… вследствие отсутствия познаний по части артиллерийской и инженерной руководить обороной крепости по этим отделам не может; что же касается войсковой части.., то, ввиду проявленной им неоднократно трусости, он руководить и этой частью не в состоянии…"

Тем не менее, Стессель вступил в переговоры с генералом Ноги. Капитуляция была принята. И подавляющее большинство порт-артурцев об этом узнали, что называется, постфактум.

После сдачи крепости каждому офицеру и генералу, при условии письменной гарантии в дальнейшем не участвовать в боевых действиях против Японии, разрешили уехать в Россию. Этим воспользовались 440 человек, в том числе и Стессель. Кроме того, генерал добился, чтобы ему предоставили целый железнодорожный состав для вывоза семьи и собственного имущества. Судьба порт-артурцев, отправляющихся в японские лагеря для военнопленных, Стесселя не волновала.

Оставалась ли у защитников крепости альтернатива плену - продолжать оборону крепости, как это подчеркивалось в заключении следственной комиссии?

На суде оказалось, что крепость защищали не "9 тысяч полубольных" а 23 тысячи русских воинов

20 декабря 1904 года Стессель подписал приказ № 984, в котором говорится, что "из 40 тысяч гарнизона на 27-верстной обороне осталось менее 9 тысяч и то полубольных…". Комендант же крепости Смирнов впоследствии свидетельствовал перед судом, что ко дню сдачи гарнизон состоял из 12,5 тысяч стрелков и моряков, 5 тысяч артиллеристов, 500 человек инженерных войск и одной тысячи нестроевых. Итого - 19 тысяч.

Кроме того, в крепости, согласно показаниям на суде генерала Смирнова, еще оставалось 200 тысяч снарядов и 7 миллионов ружейных патронов. Запас муки - на 40 дней. "Из всего видно, - подвел итог сказанному генерал Смирнов, - что силы и средства крепости были достаточны для защиты ее в продолжении, по крайней мере, 1,5 месяца…"

О том, что показания бывшего коменданта Порт-Артура близки к реальности, подтверждает такой факт: после сдачи крепости на сборный пункт военнопленных явилось более 23 тысяч русских солдат, матросов и офицеров.

Но почему факт сдачи Порт-Артура вызвал столь необычную реакцию у победителя - японского генерала Марэсукэ Ноги, который готов был совершить ритуальное самоубийство - харакири?

Японский самурай просит разрешения у императора покончить с собой, а генерал русской армии просит у царя прощения

В донесении в Токио о сдаче крепости генерал Ноги писал, что он испытывает стыд и сожаление, что загубил так много человеческих жизней, затратил так много военных припасов и времени на "недоконченное предприятие". Позднее при личной встрече с императором он попросил соизволения совершить харакири, однако Муцухито I высоко оценил военные заслуги генерала. Но это только отсрочило приговор, который вынес себе представитель самурайского рода: после смерти императора он вспорол себе живот.

В свою очередь многие порт-артурцы также считали, что оборона крепости стала "недоконченным предприятием". Вот строки из дневника одного из русских офицеров: "Сегодня я окончательно узнал, что наша крепость еще вчера вступила с японцами в переговоры о … сдаче. Долго не хотелось верить этой ужасной новости. Неужели же в самом деле сдача? Неужели не осталось ни малейшей надежды ни на дальнейшее сопротивление, ни на выручку?.. Не могу выразить словами того чувства, которое овладело мной при этом известии: тут была и какая-то неловкость, и вместе с тем тупая боль, и досада, что вся наша геройская 11-месячная оборона, стоившая таких жертв, так неожиданно и глупо закончилась".

История сохранила телеграмму генерала Стесселя российскому императору по поводу сдачи крепости: "Ваше Величество, простите нас. Мы сделали все, что в человеческих силах. Судите нас, но судите милостиво, так как почти одиннадцать месяцев непрерывных боев исчерпали наши силы…".

Как показало будущее, суд российского императора был действительно очень милостивым.

Для того чтобы предать Стесселя суду, понадобилось без малого два года

Это произошло благодаря требованию широких общественных кругов. Интересно отметить, что Стессель вплоть до начала судебных заседаний продолжал числиться на службе. А в отставку ушел "по болезни".

В качестве обвиняемых на основании статей 1277.1 и 1277.10 Свода военных постановлений перед Верховным военно-уголовным судом предстали Стессель, комендант крепости генерал-лейтенант Смирнов, бывший начальник 4-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии генерал-лейтенант Фок и бывший начальник штаба Квантунского укрепрайона генерал-майор Рейс. Обвинительный акт внес суду главный военный прокурор Российской империи.

Всего с 27 ноября по 7 февраля 1908 года состоялось 41 заседание суда в Санкт-Петербурге под председательством генерала П.Г. Дукмасова и сменившего его генерала А.К. Водара.

К каким же выводам пришел Верховный военно-уголовный суд?

По мнению суда, инициатор капитуляции должен был разделить "тяжелую участь своих солдат в японском плену"

Генерала Стесселя суд признал виновным в том, что он, вопреки мнению большинства участников Военного совета, сознательно сдал крепость, не употребив всех средств для дальнейшей ее обороны и отвлечения на себя 100-тысячной японской армии. Обвиняемому вменялось также вмешательство в права и обязанности коменданта крепости Смирнова, ложные донесения командованию о положении в крепости и личном участии в боях. Суд пришел к выводу, что Стессель виновен также в том, что не "разделил тяжелую участь своих солдат в японском плену" (как это сделал, например, комендант крепости генерал Смирнов).

7 февраля 1908 года Стесселя приговорили к смертной казни "через расстреляние". Однако с учетом "долгой и упорной обороны, отражения нескольких штурмов с огромными для противника потерями и безупречной прежней службы" Стесселя, суд обратился к Николаю II c ходатайством о замене высшей меры десятью годами заточения в Петропавловскую крепость с лишением чинов и исключением из службы, но без лишения "всех прав состояния".

Стесселю удалось быстро "избавиться" еще от одной крепости - Петропавловской

4 марта 1908 года Николай II конфирмовал приговор, и 7 марта Стессель был заключен в Екатерининскую куртину Петропавловской крепости (острословы говорили, что Стессель сдаст врагу и эту крепость). Прошение Стесселя о дальнейшем смягчении его участи было "оставлено без уважения". Однако уже 6 мая 1909 года "по Монаршему милосердию" он выпущен на свободу с сохранением всех прав состояния, званий и привилегий. После чего Стессель сразу же эмигрировал из России.

А какова судьба других подсудимых?

Генералы остались без мундиров, но с пенсией

Генералов Смирнова и Рейса суд оправдал. Генерал Фок был признан виновным лишь в дисциплинарном проступке, и ему был объявлен выговор. Все трое 2 апреля 1908 года были уволены от службы "по домашним обстоятельствам" с пенсией, но без мундира (без права ношения формы - Ред.).

Между тем, суд над порт-артурскими генералами был не первым процессом в России, связанным с русско-японской войной 1904-1905 годов…

Дело "бывшего контр-адмирала, а сейчас дворянина…" Небогатова

С 22 ноября по 11 декабря 1906 года особое присутствие военно-морского суда Кронштадского порта под председательством генерал-лейтенанта Бабицына рассматривало дело "бывшего контр-адмирала, а сейчас дворянина Николая Ивановича Небогатова".

Рядом с Небогатовым на скамье подсудимых оказались три бывших капитана кораблей - В.В. Смирнов (эскадренный броненосец "Николай I"), Н.Г. Лишин (броненосец береговой обороны "Адмирал Апраксин"), С.И. Григорьев (броненосец береговой охраны "Адмирал Сенявин") и старший офицер броненосца "Орел" К.Л. Шведе, который командовал кораблем вместо тяжело раненного капитана, находящегося в бессознательном состоянии, и некоторые другие офицерские чины эскадры.

Они обвинялись в том, что 15 мая 1905, "будучи настигнуты и окружены в Японском море неприятельскою эскадрою, без боя спустили флаг…".

В ходе судебного разбирательства было установлено, что после разгрома японцами русской эскадры при Цусиме и тяжелого ранения старшего флагмана вице-адмирала З.П. Рожественского командование над эскадрой принял по старшинству контр-адмирал Небогатов, который находился на борту броненосца "Николай I".

В какой обстановке вступил в обязанности старшего флагмана контр-адмирал Небогатов и что он предпринял?

Русская эскадра шла навстречу Цусимской трагедии 7 месяцев

Перед 2-й эскадрой, сформированной на Балтике (38 кораблей и судов) для перехода на Тихий океан, стояла задача разблокировать Порт-Артур с моря и завоевать господство в Японском море. До столкновения 14 мая 1905 года в Цусимском проливе с флотом Японии под командованием адмирала Хэйхатиро Того русские корабли за 7 месяцев совершили беспримерный переход в 33 тысячи километров.

Быстроходные японские корабли с первоклассной артиллерией не оставили тихоходным броненосцам Рожественского никаких шансов. Потери эскадры были ужасающими: 21 корабль в ходе сражения ушел на дно (часть из них была затоплена командами), в руки противника в качестве трофеев попали 5 кораблей и госпитальное судно. В море погибло 5046 человек, а в плену оказались 6077 русских моряков, в том числе вице-адмирал Рожественский. Только одному кораблю удалось уйти в Россию, а три - прорвались во Владивосток.

Именно на этот приморский город по сигналу адмирала Небогатова вслед за флагманским броненосцем "Николай I" взяли курс "Орел", "Адмирал Апраксин", "Адмирал Сенявин" и крейсер "Изумруд". К отряду присоединился броненосец "Адмирал Ушаков" под командованием капитана Миклухо-Маклая, брата знаменитого путешественника. Однако он вскоре отстал. Впоследствии стало известно, что "Адмирал Ушаков" принял неравный бой с несколькими кораблями противника, и, израсходовав боезапас, был затоплен командой. Капитан оказался в числе погибших.

Команды кораблей готовы были драться, но флагман поднял белый флаг…

На рассвете 15 мая отряд Небогатова оказался в окружении 28 японских кораблей. На русских кораблях начали готовиться к бою, однако флагман приказал поднять на "Николае I" белый флаг и сигнал о сдаче. Остальные корабли, кроме быстроходного крейсера "Изумруд", который продолжал прорываться на север к Владивостоку, последовали примеру флагмана.

После возвращения из плена Небогатова, "исключенного из службы с лишением чинов и последствиями, означенными в ст.ст. 36 и 38 "Военно-морского устава о наказаниях", и капитанов броненосцев, отданных противнику, ждал суд.

Статья о "смертной экзекуции" за сдачу в плен была применена в практике судов впервые

После рассмотрения дела по существу, опроса нескольких сотен свидетелей и прения сторон, суд удалился и после 8-часового совещания признал Небогатова, Смирнова, Лишина и Григорьева виновными "в сдаче броненосцев без боя при возможности защищаться и при боевом настроении команд".

Впервые за время существования российского флота была применена статья, предусматривающая за сдачу в плен "смертную экзекуцию". Но особое присутствие военно-морского суда создало прецедент, который повторится на процессе по делу генерала Стесселя - оно обратилось к Николаю II с ходатайством о замене смертной казни заточением в крепость сроком на 10 лет и "дальнейшую участь повергнуть на Монаршее милосердие".

Ходатайство было удовлетворено царем 25 января 1907 года. Небогатов и капитаны провели в крепости меньше трети назначенного срока и были помилованы.

Старший офицер "Орла" в связи с тем, что броненосец получил в предыдущем бою серьезные повреждения и понес большие потери в команде, которые не давали ему возможность вести бой, был оправдан.

Война окончена. Всем спасибо?

Генерал Стессель и адмирал Небогатов объясняли побудительные мотивы сдачи в плен тем, что хотели спасти жизни своих подчиненных. Но даже если они действительно руководствовались этими гуманными соображениями, суд не мог стать на их позицию и оправдать. С военной и государственной точки зрения они совершили преступление. И царская власть артистично продемонстрировала общественности готовность карать за отступления от присяги и долга, не взирая на лица, а также способность миловать. Но при этом, вопрос - кто же все-таки виноват, что огромная держава потерпела поражение от маленькой страны, был на процессах искусно обойден.

Стессель (Анатолий Михайлович) - русский генерал. Родился в 1848 г.; образование получил в Павловском военном училище. Во время усмирения боксерского движения в Китае участвовал в походе международного отряда на Пекин. В начале русско-японской войны назначен комендантом крепости Порт-Артура; 2 февраля 1904 г., т. е. через несколько дней после открытия военных действий, на эту должность назначен генерал Смирнов, а на С. "временно" возложена должность начальника Артур-Цзиньчжоуского района, с подчинением ему коменданта крепости. В первых своих приказах он признавал серьезность положения, выражал уверенность, что японцы сделают попытку отрезать Порт-Артур, и утверждал, что на сдачу крепости никогда и ни при каких условиях согласия не даст. Консервативная печать в России, особенно "Новое Время", сразу провозгласила С. героем. В самом Порт-Артуре относились к нему иначе. То немногое, что было сделано для обороны Порт-Артура и для снабжения его всем необходимым, приписывалось энергии Смирнова, Кондратенко и немногих других подчиненных С. генералов, а самого С. считали человеком мало способным и занимающим ответственный пост лишь благодаря покровительству Куропаткина. Многочисленные распоряжения С., в настоящее время опубликованные, свидетельствуют о крайне скудном общем его образовании и отличаются бестолковостью. Когда в конце апреля 1904 г. Порт-Артур был отрезан от русской армии, С. фактически уступил власть Смирнову, но в своих донесениях умел представить дело так, что вся честь доставалась ему. Чтобы помешать распространению сведений о действительном положении вещей, он в августе закрыл (подцензурную) газету "Новый Край" и сперва запретил корреспонденту Ножину посещение батарей, фортов и позиций, а потом, после попытки Ножина уехать на джонке в Чифу, конфисковал все его бумаги и приказал арестовать его. Ножин, однако, успел уехать, и гнев С. обрушился на лиц, содействовавших его отъезду. С ноября месяца С. стал подготовливать общественное мнение Порт-Артура к идее сдачи; для этого он оглашал документы, свидетельствовавшие об опасности положения; в декабре приказал без особенной нужды сдать форт № II, потом форт № III-й. 7 декабря генерал Смирнов отправил главнокомандующему донесение, являющееся обвинительным актом против С. 16 декабря на военном совете С. выразил готовность сдать крепость, но встретил противодействие со стороны Смирнова и других; сдача большинством голосов была отвергнута. Тем не менее 19 декабря С. вступил в переговоры с командиром японской армии, осаждавшей крепость, и подписал капитуляцию. Войска сданы в плен, оружие и припасы также отданы, имущество порт-артурцев брошено на произвол судьбы, и только сделана оговорка о личном имуществе Стесселя, которое японцы позволили вывести. Сначала в России и в Европе популярность С. еще держалась; во Франции собирались пожертвования на поднесение С. почетной шпаги. Но очень скоро обнаружилось, что военные и съестные припасы не были израсходованы, и крепость могла еще сопротивляться. С. предан военному суду, который должен состояться весной 1907 г. До суда он уволен в отставку сперва без пенсии, которая потом, по его просьбе, была ему назначена. Корреспондент "Нового Края" Ножин подал в 1905 г. военному министру просьбу о разрешении привлечь С. к суду за клевету, выразившуюся в наименовании Ножина в официальному бумаге японским шпионом. Через полтора года, в январе 1907 г., Ножин получил ответ, что С. на военной службе более не состоит и, следовательно, жалоба должна идти в обычном судебном порядке; между тем прошла уже давность для возбуждения дела. См. Сапер "Генерал Стессель в Порт-Артуре" (СПб., 1906; брошюра исходит, по-видимому, от лица, близкого генералу Смирнову; она враждебна С., но полна ценных фактов).