Анализ стихотворений тютчева. Стихотворение Ф.И

; большая часть стихов, составивших его славу, была напечатана в пушкинском Современнике в 1836–1838 гг., но первого критического отзыва об его поэзии пришлось ждать до 1850 г., когда его «открыл» Некрасов , и вдруг стало ясно, что Тютчев выдающийся поэт. Признание пришло незадолго перед тем, как вообще стал пропадать всякий интерес к поэзии, и только немногие чтили Тютчева в конце века, когда его опять подняли на щит Соловьев и символисты . Сегодня он безоговорочно признается одним из трех величайших русских поэтов, и, вероятно, большинство читателей поэзии ставят его, а не Лермонтова , на второе место после Пушкина.

Портрет Фёдора Ивановича Тютчева (1803 - 1873). Художник С. Александровский, 1876

В лингвистическом отношении Тютчев представляет собой любопытный феномен. В частной и официальной жизни он говорил и писал только по-французски. Все его письма, все политические статьи написаны на этом языке, и на нем же были сказаны все его знаменитые остроты. Ни первая, ни вторая его жена – иностранки – по-русски не говорили. По-видимому, русским языком он пользовался только в поэзии. С другой стороны, немногие его французские стихи – в большинстве своем безделушки и совершенно не дают представления о том, каким великим поэтом он был на русском языке.

Федор Иванович Тютчев. Видеофильм

Стиль Тютчева архаичнее, чем стиль Пушкина и Жуковского , и, за исключением его воспитателя Раича, единственные русские поэты, повлиявшие на него, – это классики XVIII века Державин и Ломоносов , чей ораторский напор легко узнается во многих тютчевских стихотворениях. Зрелости его стиль достиг сравнительно рано, и уже немногие стихи, опубликованные в 1829 г., являют его главные черты. Примерно с этого времени поэзия Тютчева представляет собой единое целое (не считая его политических стихов, а также стихов, относящихся к «последней любви») и может рассматриваться вне всяких хронологических периодов. Самое большое число лучших стихов его написаны в десятилетие 1830–1840 гг.

Поэзия Тютчева метафизична и строится на пантеистическом понимании вселенной. Как это и бывает с каждым поэтом-метафизиком, философию Тютчева нельзя оторвать от ее поэтической формы, не лишив ее всякого значения. Но о главных ее чертах можно кое-что сказать. Она глубоко пессимистична и дуалистична – напоминая даже зороастризм или манихейство . Для Тютчева есть два мира – Хаос и Космос. Космос – живой организм Природы, пульсирующее индивидуальное существо, но реальность его вторична и менее значительна в сравнении с Хаосом – реальной реальностью, в которой Космос только легкая, случайная искра упорядоченной красоты. Эта дуалистическая философия сформулирована ясно, как для учебника, в его стихотворении «День и ночь ».

Тютчев. День и ночь

Противопоставление Космоса и Хаоса, символизированных в Дне и Ночи , – основная тема тютчевской поэзии. Но Космос, растительная вселенная, хотя жизнь его во чреве Хаоса и непрочна, противопоставляется как высшее и величайшее существо малости и слабости индивидуального сознания. Эта тема находит свое риторическое выражение (сильно напоминающее знаменитый державинский парафраз 82-го псалма) в замечательном стихотворении, начинающемся словами: «Не то, что мните вы, природа… ». (1836). Это одна из самых красноречивых и кратких проповедей в стихах, когда-либо написанных. Иначе она выражена во многих «фрагментах о природе». Большая часть их очень коротка, не более восьми-двенадцати стихов. Один из самых длинных – Итальянская villa (1838), прекрасная в своей покинутости людьми, отвоеванная у человека Природой – и потревоженная опять вторжением человека:

…И мы вошли... все было так спокойно!
Так все от века мирно и темно!..
Фонтан журчал... Недвижимо и стройно
Соседский кипарис глядел в окно.

Вдруг все смутилось: судорожный трепет
По ветвям кипарисным пробежал;
Фонтан замолк – и некий чудный лепет,
Как бы сквозь сон, невнятно прошептал.

Что это, друг? Иль злая жизнь недаром,
Та жизнь – увы! – что в нас тогда текла,
Та злая жизнь, с ее мятежным жаром,
Через порог заветный перешла?

Два элемента тютчевского стиля, риторический и классический, с одной стороны, и романтически-образный, с другой, перемешаны в его стихах в разнообразных пропорциях. Иногда романтический, насыщенный смелыми провидческими образами, получает почти полную волю. Так происходит в изумительном стихотворении Сон на море (1836), ни с чем на русском языке не сравнимом по дикой красоте, сходном с лучшими стихами Кольриджа по богатству и чистоте романтического видения. Но даже здесь точность причудливых и лихорадочных образов напоминает о пройденной Тютчевым классической школе.

В других стихотворениях преобладает классический, ораторский, мыслительный элемент, как в уже упоминавшемся Не то, что мните вы, природа и в самом знаменитом, вероятно, из всех Silentium (1833), которое начинается словами:

Молчи, скрывайся и таи
И мысли и мечты свои;

и включает знаменитую строку:

Мысль изреченная есть ложь.

В таких стихах романтическое видение узнаваемо только по богатству и блеску некоторых выражений и по артистической звукописи. Любовная лирика Тютчева эпохи связи с Денисьевой так же прекрасна, как его философские стихи и стихи о природе, но в ней больше пронзительности и страсти. Это самая глубокая, тонкая и трогательная трагическая любовная поэзия на русском языке. Главный ее мотив – мучительное сострадание к женщине, которую погубила всеподавляющая любовь к нему. Стихи, написанные после ее смерти, проще и прямее, чем все написанное им прежде. Это крики тоски и отчаяния во всей их поэтической простоте.

Политическая поэзия Тютчева и его стихи «на случай», составляющие около половины собрания его сочинений, по качеству ниже другой половины. В них не проявились высочайшие черты его гения, но некоторые являются блестящими образцами поэтического красноречия, а другие – столь же блестящими образчиками поэтического остроумия. Раннее стихотворение о взятии Варшавы по благородству и сложности политических чувств сравнимо с пушкинским Наполеоном , а стихотворение На новый 1855 год читается как жуткое и величественное пророчество. Большая часть поздних политических стихотворений (после 1848 г.) националистичны и консервативны по духу, и многие (особенно после 1863 г., когда Тютчев стал писать больше, чем прежде) представляют собой не более чем рифмованную журналистику. Но даже эта грубая идеология не помешала ему создать такой шедевр как На приезд эрцгерцога Австрийского на похороны Николая I – блистательную лирическую инвективу, мощные стихи, вдохновленные негодованием.

Тютчев славился остроумием, но его прозаические эпиграммы были на французском языке, и ему редко удавалось соединить свое остроумие с искусством русского стихосложения. Но он оставил несколько шедевров, написанных в более серьезном умонастроении, как, например, это стихотворение о лютеранской церковной службе (1834):

Я лютеран люблю богослуженье,
Обряд их строгий, важный и простой –
Сих голых стен, сей храмины пустой
Понятно мне высокое ученье.

Не видите ль? Собравшися в дорогу,
В последний раз вам вера предстоит:
Еще она не перешла порогу,
Но дом ее уж пуст и гол стоит.

Еще она не перешла порогу,
Еще за ней не затворилась дверь...
Но час настал, пробил... Молитесь Богу,
В последний раз вы молитесь теперь.

Анализ стихотворения

1. История создания произведения.

2. Характеристика произведения лирического жанра (тип лирики, художественный метод, жанр).

3. Анализ содержания произведения (анализ сюжета, характеристика лирического героя, мотивы и тональность).

4. Особенности композиции произведения.

5. Анализ средств художественной выразительности и стихосложения (наличие тропов и стилистических фигур, ритмика, размер, рифма, строфика).

6. Значение стихотворения для всего творчества поэта.

Стихотворение «Я встретил вас – и все былое…» было написано Ф.И. Тютчевым в 1870 году в Карлсбаде. Оно посвящено графине Амалии Лерхенфельд (в замужестве баронесса Крюденер). Впервые было напечатано в журнале «Заря» в 1870 году. Произведение относится к любовной лирике, жанр его – лирический фрагмент, в котором сочетаются черты духовной оды и элегии, стиль – романтический. Основная тема – пробуждение в человеке любви и жизни, память сердца.

Первая строфа передает радость героя от неожиданной встречи с любимой женщиной. Чувства его, оказывается, живы в его сердце. Вместе с тем здесь дана и характеристика героя. Это человек, много испытавший и уставший от жизни, сердце его мертвое, словно заледеневшее:

Я встретил вас – и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое -
И сердцу стало так тепло…

Намеренно использованная поэтом тавтология создает здесь смысловой оксюморон: «В отжившем сердце ожило». Здесь же присутствует авторская реминисценция из стихотворения «Я помню время золотое» («Я вспомнил время золотое»). Воскресшие в душе чувства сравниваются с дуновением весны, которое вдруг ощущает человек посреди поздней осени. Здесь поэт использует прием антитезы. И что-то отзывается в человеческой душе. Весна же ассоциируется у героя с юностью, с душевной полнотой, со способностью горячо и самозабвенно любить:

Так, весь обвеян дуновеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты…

Герой Тютчева словно не верит своим глазам, чудная встреча после долгих лет разлуки кажется ему волшебным сном. Чувства все сильнее завладевают его душой:

И вот – слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне…

Сердце героя оттаяло, к нему вернулась способность ощущать радость и полноту жизни:

Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь, -
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..

Произведение Тютчева перекликается со стихотворением А.С. Пушкина «Я помню чудное мгновенье». Отметим сходство лирического сюжета, реминисценцию из Пушкина («милые черты»). Однако образы лирических героев в этих произведениях различны. Душа пушкинского героя «уснула», погруженная в житейскую суету, любовь развеял «бурь порыв мятежный». Однако сердце его живо, опыт не остудил его. Его разлука с любимой женщиной фрагментарна – это какой-то отрезок времени, когда жизнь проходила «без божества», «без вдохновенья», «без любви». Но вот опять явилась Она – «и душе настало пробужденье». Образ героини у Пушкина, при всей обобщенности его, оставляет ощущение постоянного присутствия в произведении. У Тютчева же центральным является образ героя, его жизнь, его чувства и переживания. Героиня обрисована лишь двумя штрихами: «милые черты», «И то же в вас очарованье». За плечами героя Тютчева – целая жизнь и, очевидно, непростая судьба: его сердце «отжившее», мертвое. Но неожиданная встреча также пробуждает в его душе «и божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь». Отметим также общий мотив сна, звучащий у обоих поэтов. С грезами юности ассоциируется у нас пушкинский эпитет «мимолетное виденье», герою «снились милые черты», наконец, сама жизнь «без божества», «без вдохновенья», «без слез» и «без любви» для него есть не что иное, как мрачный сон. Тот же самый мотив сна звучит у Тютчева: «Гляжу на вас, как бы во сне…» Герой словно не верит своим глазам, и точно так же вся прошлая жизнь кажется ему тяжелым сном.

Композиционно произведение делится на две части. Первая часть – это описание встречи героя с «былым», переживание, казалось бы, ушедшей любви, сравнение счастливого момента жизни с дуновением весны (I и II строфы). Вторая часть как бы содержит следствие из первой. Воспоминание-переживание пробудило в человеке ощущение полноты и радости жизни (III, IV, V строфы).

Стихотворение написано четырехстопным ямбом, катренами, рифмовка – перекрестная. Поэт использует различные средства художественной выразительности: эпитеты («время золотое», «милые черты»), метафору и олицетворение («все былое В отжившем сердце ожило», «жизнь заговорила вновь»), сравнение простое и развернутое («Как после вековой разлуки, Гляжу на вас, как бы во сне…», «Как поздней осенью порою…»), анафору («Тут не одно воспоминанье, Тут жизнь заговорила вновь»), инверсию («обвеян дуновеньем Тех лет душевной полноты»), синтаксический параллелизм («И то же в вас очарованье, И та ж в душе моей любовь!..»), аллитерацию («Я встретил вас – и все былое…»), ассонанс («Как поздней осени порою…»).

Стихотворение «Я встретил вас» является шедевром любовной лирики Тютчева. Оно поражает нас своей мелодичностью, музыкальностью, глубиной чувства. На эти стихи был написан великолепный романс.

ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ. Лирика Тютчева тяготеет, во-первых, к традиции одической поэзии XVIII в. и, во-вторых, к тому типу элегии, который был создан Жуковским. С одой (прежде всего духовной) лирику Тютчева связывает устойчивый интерес к метафизике человеческого и божественного, к теме “человек и вселенная”, с элегией - тип героя. Собственно, своеобразие художественного мира поэзии Тютчева и заключается в том, что в ней элегический герой, с его одиночеством, тоской, страданиями, любовными драмами, предчувствиями и прозрениями, вводится в круг проблематики духовной оды.

При этом, однако, Тютчев не заимствует композиционные формы ни у оды, ни даже у элегии. Он ориентируется на форму фрагмента или отрывка. Поэтика фрагмента, обоснованная немецкими романтиками, освобождает художника от необходимости следовать какому-то конкретному канону, допуская смешение разнородного литературного материала. Вместе с тем фрагментарная форма, выражающая идею незавершенности, открытости художественного мира, всегда подразумевает возможность полноты и цельности. Поэтому тютчевские “фрагменты” тяготеют друг к другу, образуя своеобразный лирический дневник, изобилующий лакунами, но и “скрепленный” целым рядом устойчивых мотивов, которые, разумеется, варьируются, трансформируются в различных контекстах, но в то же время сохраняют свое значение на всем протяжении творческого пути Тютчева, обеспечивая единство его художественного мира.

МОТИВЫ. Человек на краю бездны. Строго говоря, этот мотив возникает в русской поэзии задолго до Тютчева (ср., например, “Вечернее размышление о Божьем величестве” Ломоносова). Но именно Тютчев выдвинул его в центр художественного мира. Сознание Тютчева-лирика катастрофично в том смысле, что его интересует именно самосознание человека, находящегося как бы на границе жизни и смерти, полноты смысла и бессмыслицы, невежества и всезнания, реальности привычной, знакомой, повседневной и тайны, скрытой в глубине жизни. Бездна, в которую столь пристально и с замиранием сердца вглядывается или вслушивается тютчевский герой, - это, конечно, бездна Космоса, объятая тайной Вселенная, непостижимость которой манит к себе и одновременно пугает, отталкивает. Но вместе с тем это - бездна, присутствие которой человек ощущает в своей собственной душе. Ср.: “О, страшных песен сих не пой / Про древний хаос, про родимый! / Как жадно мир души ночной / Внимает повести любимой!” (“О чем ты воешь, ветр ночной?”, 1836).

Катастрофа, борьба и гибель. Катастрофизм мышления Тютчева был связан с представлением о том, что подлинное знание о мире оказывается доступным человеку лишь в момент разрушения, гибели этого мира. Политические катастрофы, “гражданские бури” как бы приоткрывают замысел богов, смысл затеянной ими таинственной игры. Одно из наиболее показательных в этом отношении стихотворений - “Цицерон” (1830), в котором читаем: “Счастлив, кто посетил сей мир / В его минуты роковые - / Его призвали всеблагие, /Как собеседника на пир; / Он их высоких зрелищ зритель, / Он в их совет допущен был / И заживо, как небожитель, / Из чаши их бессмертье пил!” “Роковые минуты” - это время, когда граница между миром человека и Космосом истончается либо вообще исчезает. Поэтому свидетель и участник исторической катастрофы оказывается “зрителем” тех же “высоких зрелищ”, которые наблюдают их устроители, боги. Он становится рядом с ними, ведь ему открыто то же “зрелище”, он пирует на их пиру, “допускается” в их совет и приобщается к бессмертию.

Но свидетель исторических потрясений может быть и их участником, он может принимать участие в борьбе каких-то сил своего времени. Эта борьба оценивается двояко. С одной стороны, она бессмысленна и бесполезна, так как все совокупные усилия смертных в конце концов обречены на гибель: “Тревога и труд лишь для смертных сердец... / Для них нет победы, для них есть конец” (“Два голоса”, 1850). С другой стороны, понимание невозможности “победы” не исключает понимания необходимости “борьбы”. В том же стихотворении читаем: “Мужайтесь, о други, боритесь прилежно, / Хоть бой и неравен, борьба безнадежна”. Именно способность человека вести эту “безнадежную борьбу” оказывается едва ли не единственным залогом его нравственной состоятельности, он становится вровень с богами, которые ему завидуют: “Пускай Олимпийцы завистливым оком / Глядят на борьбу непреклонных сердец. / Кто, ратуя, пал, побежденный лишь Роком, / Тот вырвал из рук их победный венец”.

Тайна и интуиция. Тайна, скрытая в глубинах Космоса, в принципе непознаваема. Но человек может приблизиться к ней, к осознанию ее глубины и подлинности, путем интуитивного прозрения. Дело в том, что человека и Космос связывает множество незримых нитей. Человек не просто слит с Космосом; содержание жизни Космоса в принципе тождественно таинственной жизни души. Ср.: “Лишь жить в себе самом умей - / Есть целый мир в душе твоей <...>” (“Silentium!”). Поэтому в лирике Тютчева, во-первых, нет отчетливой границы между “внешним” и “внутренним”, между природой и сознанием человека, и, во-вторых, многие явления природы (например, ветер, радуга, гроза) могут выполнять своеобразную посредническую роль, восприниматься как знаки таинственной жизни человеческого духа и одновременно как знаки космических катастроф. Вместе с тем приближение к тайне не влечет за собой ее полного раскрытия: человек всегда останавливается перед определенной границей, которая отделяет познанное от непознаваемого. Причем не только мир непознаваем до конца, но и собственная душа, жизнь которой исполнена и волшебства, и тайны (“Есть целый мир в душе твоей / Таинственно-волшебных дум <...>” (“Silentium!”; курсив в цитатах здесь и далее мой. - Д.И.).

Ночь и день. Противопоставление ночи и дня у Тютчева в принципе ответствует романтической традиции и является одной из форм разграничения “дневной” сферы повседневного, будничного, земного и “ночного” мира мистических прозрений, связанных с жизнью Космоса. При этом “дневной” мир связан с суетой, шумом, ночь - с темой самопостижения: “Лишь жить в себе самом умей - / Есть целый мир в душе твоей / Таинственно-волшебных дум; / Их оглушит наружный шум, /Дневные разгонят лучи <...>” (“Silentium!”). День может ассоциироваться с “блестящей” оболочкой природы, с ликованием жизненных сил (например, “Весенние воды”, 1830), с торжеством гармонии и разума, ночь - с хаосом, безумием, тоской. При этом значимым может признаваться и момент перехода от дня к ночи (или наоборот), когда реальность обыденной жизни теряет отчетливые очертания, блекнут краски, казавшееся очевидным и незыблемым оказывается неустойчивым и хрупким. Ср.: “Тени сизые смесились, / Цвет поблекнул, звук уснул - / Жизнь, движенье разрешились / В сумрак зыбкий, в дальний гул...” (“Тени сизые смесились...”, 1836). При этом теряется и сама граница между человеком и природой, душой, жаждущей слияния с миром и забвения, и миром, утратившим строгие контуры и погрузившимся в сон, ср. там же: “Час тоски невыразимой!.. / Всё во мне, и я во всем... / <...> Чувства - мглой самозабвенья / Переполни через край!.. / Дай вкусить уничтоженья, / С миром дремлющим смешай!” “Мгла”, застилающая душу, - это, конечно, тот же “сумрак”, в который “разрешаются” “жизнь” и “забвенье”.

Одиночество - естественное состояние героя лирики Тютчева. Причины этого одиночества коренятся не в социальной сфере, они не связаны с конфликтами типа “поэт-толпа”, “личность- общество”. Тютчевское одиночество имеет метафизическую природу, оно выражает смятение и тоску человека перед лицом непостижимой загадки бытия. Общение с другим, понимание другого в тютчевском мире невозможны в принципе: подлинное знание не может быть “переведено” на обыденный язык, оно обретается в глубине собственного “я”: “Как сердцу высказать себя? / Другому как понять тебя? / Поймет ли он, чем ты живешь? / Мысль изреченная есть ложь” (“Silentium!”). С мотивом одиночества поэтому естественным образом связываются мотивы молчания, внутренней сосредоточенности, даже своеобразной скрытности или закрытости, герметичности (“Молчи, скрывайся и таи / И чувства, и мечты свои <...>” (“Silentium!”).

Природа. Природа крайне редко предстает у Тютчева просто как пейзаж, как фон. Она, во-первых, всегда является активным “действующим лицом”, она всегда одушевлена и, во-вторых, воспринимается и изображается как некая система более или менее понятных человеку знаков или символов космической жизни (в этой связи лирику Тютчева часто называют “натурфилософской”). Возникает целая система символов, выполняющих своего рода посредническую функцию, связующих мир человеческой души с мирами природы и космоса (ключ, фонтан, ветер, радуга, море, гроза - см., например, “О чем ты воешь, ветр ночной?..”, “Фонтан”, “Silentium!”, “Весенняя гроза”, “Певучесть есть в морских волнах...”, “Как неожиданно и ярко...”). Тютчева-пейзажиста привлекают переходные состояния природы: например, от дня к ночи (“Тени сизые смесились...”) или от одного времени года к другому (“Весенние воды”). Не статика, а динамика, не покой, а движение, не подбор одноплановых деталей, а стремление к разнообразию, подчас и к парадоксальным сочетаниям характерны для тютчевских пейзажей (ср., например, в стихотворении “Весенние воды”: еще “белеет снег”, но уже появились “весны гонцы”). Показательно в этом отношении, что природа у Тютчева живет одновременно по законам “линейного” и “циклического”, “кругового” времени. Так, в стихотворении “Весенние воды” тема линейного времени, заявленная в первых двух строфах (переход от зимы к весне), дополняется в заключительной, третьей, темой циклического времени (“<...> майских дней / Румяный, светлый хоровод”). Любопытно отметить в этой связи, что для Тютчева очень характерны обращения к земле и небу, к явлениям природы, к стихиям (например: “О чем ты воешь, ветр ночной?..”).

Земля и небо. Земное и небесное отчетливо противопоставлены в поэзии Тютчева и вместе с тем тесно взаимосвязаны, “небесное” отражается в “земном”, как “земное” в “небесном”. Эта связь обнаруживается, как правило, в ситуации исторической катастрофы, когда земной человек становится “собеседником” “небожителей” (“Цицерон”), или природного катаклизма (“Ты скажешь: ветреная Геба, / Кормя Зевесова орла, / Громокипящий кубок с неба, / Смеясь, на землю пролила” (“Весенняя гроза”)). Часто антитеза земного и небесного связывается с темой смерти, ср.: “А небо так нетленно-чисто, / Так беспредельно над землей <...>” (“И гроб опущен уж в могилу...”).

Воспоминание. Этот мотив трактуется двояко. С одной стороны, воспоминание - едва ли не единственный залог нравственной идентичности личности, с другой - источник мучительных страданий. Герой Тютчева, как и герой Жуковского, мечтает не о будущем, а о прошлом. Именно в прошлом остается, например, счастье любви, воспоминания о которой причиняют боль (“О, как убийственно мы любим...”). Показательно, что некоторые “любовные” стихотворения Тютчева от начала и до конца строятся в форме воспоминания (“Я очи знал, - о, эти очи!..”).

Любовь. Любовная лирика Тютчева автобиографична и в принципе может быть прочитана как своеобразный интимный дневник, в котором отразились его бурные романы с Эрнестиной Дернберг, ставшей его женой, позднее с Е.А. Денисьевой. Но это автобиографизм особого рода: в “любовных” стихах Тютчева мы не найдем, конечно, каких-то прямых упоминаний о героинях этих романов. Показательно, что даже состав так называемого “денисьевского цикла” не может быть определен достоверно (нет сомнений, что к этому циклу относится, например, стихотворение “О, как убийственно мы любим...”, но до сих пор не решен окончательно вопрос о принадлежности к нему таких вещей, как “Я очи знал, - о, эти очи!..” и “Последняя любовь”). Автобиографизм любовной лирики Тютчева предполагал поэтизацию не событий, а переживаний.

В поэтическом мире Тютчева любовь - почти всегда драма или даже трагедия. Любовь непостижима, таинственна, исполнена волшебства: “Я очи знал, - о, эти очи! / Как я любил их - знает Бог! / От их волшебной, страстной ночи / Я душу оторвать не мог” (“Я очи знал, - о, эти очи!..”). Но счастье любви недолговечно, оно не может устоять под ударами рока. Более того, и сама любовь может осмысляться как приговор судьбы: “Судьбы ужасным приговором / Твоя любовь для ней была” (“О, как убийственно мы любим...”). Любовь ассоциируется со страданием, тоской, взаимным непониманием, душевной болью, слезами (например, в стихотворении “О, как убийственно мы любим...”: “Куда ланит девались розы, / Улыбка уст и блеск очей? / Все опалили, выжгли слезы / Горючей влагою своей”), наконец, со смертью. Человек не властен над любовью, как не властен он и над смертью: “Пускай скудеет в жилах кровь, / Но в сердце не скудеет нежность... / О ты, последняя любовь! / Ты и блаженство и безнадежность” (“Последняя любовь”).

ПРИЕМЫ КОМПОЗИЦИИ. Ориентируясь на форму лирического фрагмента или отрывка, Тютчев стремился к стройности композиции, “планомерности построения” (Ю.Н. Тынянов). Композиционные приемы, к которым он постоянно прибегает, - повтор (в том числе обрамляющий), антитеза, симметрия.

Повтор обычно подчеркивает основную тему стихотворения, например наступление весны в “Весенних водах” (“Весна идет, весна идет!”) или молчание и внутренняя сосредоточенность в “Silentium!”, где каждая строфа оканчивается призывом “и молчи”, причем первая строфа и начинается с этого слова (“Молчи, скрывайся и таи”). Ср. стихотворение “О, как убийственно мы любим...”, где последняя строфа - повторение первой. Антитеза организует повествование, обеспечивая определенную последовательность чередования различных смысловых планов (покой - движение, сон - явь, день - ночь, зима - лето, юг - север, внешнее - внутреннее, земное - небесное и т.д.). Симметрия может подчеркивать либо ситуацию диалога или спора с самим собой или с воображаемым собеседником (например, “Два голоса”, “Silentium!”), либо же значимость сопоставления мира человека и мира природы, земного и небесного. Давно отмечено пристрастие Тютчева к двухстрофным (например, “О чем ты воешь, ветр ночной?..”, “Тени сизые смесились...”) и четырехстрофным конструкциям, дающим возможность симметрического построения.

СТИЛЬ. Тютчев стремится сочетать одические (ораторские) интонации с элегическими, архаическую лексику с “нейтральной”, со штампами элегической поэзии. Следуя Жуковскому, он обыгрывает предметные значения слов, перенося внимание на их эмоциональную нагрузку, смешивая зрительные образы со слуховыми, тактильными (“осязательными”), даже обонятельными. Например: “Сумрак тихий, сумрак сонный, / Лейся в глубь моей души, / Тихий, томный, благовонный, / Все залей и утиши” (“Тени сизые смесились...”). «“Сумрак” здесь <...> становится не столько обозначением неполной тьмы, сколько выразителем определенного эмоционального состояния» (Б.Я. Бухштаб). Следуя традициям одической поэзии (Ломоносову, Державину), Тютчев стремится к афористичности, создает “дидактические” формулы (“Мысльизреченная естьложь”, “Счастлив, кто посетил сей мир / В его минуты роковые”), активно использует “высокую” книжную лексику, часто церковнославянского происхождения (“ветр”, “таить”, “оне”, “изреченная” и т.п.), риторические вопросы, восклицания, обращения, сложные эпитеты (типа “огнезвездный”, “громокипящий”). Быстрая смена интонаций - излюбленный прием Тютчева; одно из средств его реализации - использование различных стихотворных размеров в пределах одного текста (например, сочетание ямба с амфибрахием в “Silentium!”).

Федор Иванович Тютчев – величайший русский поэт 19 века, ярко отразивший в своем творчестве животрепещущие темы, касающиеся природы, любви, гармонии, причем человеческие чувства и природные явления неразрывно связаны в его стихотворениях между собой. На первый взгляд может показаться, что его произведения просты – и в самом деле, порой своей легкостью они напоминают журчащий ручеек, – но на самом же деле их следует читать, тщательно вдумываясь в каждую строчку.

В своей поэзии Тютчев отразил проблематику времени, в котором он жил, сложность

И реализм жизни, а все его стихи пропитаны остротой мысли и напряжением. Ведь недаром значительное место в произведениях Тютчева занимает гроза – символ чего-то тревожного, в какой-то степени даже трагического. В его стихотворениях вообще можно увидеть много символических образов, хотя он был больше склонен к реализму, – исследователи его творчества устанавливают связи между стихотворениями и событиями жизни поэта, принимая во внимание и то, кому было посвящено то или иное произведение.

В своем раннем творчестве Тютчев подражал Пушкину, но уже очень скоро его стихи приобрели особую индивидуальность. Обычно он писал двустопным ямбом – должно быть, именно поэтому стихотворения кажутся такими легкими. Именно Пушкин обратил внимание общества на малоизвестного тогда поэта, напечатав его стихотворения в своем журнале «Современник». Стихотворения Тютчева сразу пришлись по душе публике, особенно высоко ценилась его любовная лирика.

Тургенев отмечал, что каждое стихотворение этого подающего надежды поэта начиналось мыслью, появившейся под влиянием очень сильно чувства, которое зажигалось искрой и выплескивалось на бумагу. Кроме того, мысли поэта были тесно переплетены с природой и неотступно следовали за ней. Особенно значимым в его любовном творчестве стал «Денисьевский цикл».

В стихотворениях Тютчева также отлично заметны противоречия и сопоставления: например, он считал, что человек приносит природе разрушения, а природа без вмешательства человеческой руки – сильное и могучее существо. Человек слаб по сравнению с природой, но вместе с тем Тютчев воспевает необычайную силу духа человека, его свободу мыслей.

Сейчас, спустя много лет, читательский интерес не угасает к творчеству Тютчева: желающие понять загадку прекрасной поэзии этого поэта снова и снова обращаются к его произведениям. Одни стихотворения поражают лишь красотой описаний природы – например, «Осенний вечер», другие – стихотворения с глубоким философским подтекстом: “Видение”, “Последний катаклизм”. Но все произведения этого великого поэта еще долгое время будут находиться на почетном месте в русской литературе.

Фёдор Иванович Тютчев – один из известнейших представителей эпохи расцвета отечественной поэзии. Основные темы его лирики – это любовь и ощущения, которые сопровождают человека в этом: восхищение, влюблённость, драматизм, возвышенность и вдохновлённость. Особо отлична лирика Фёдора Ивановича от других певучей манерой – это и послужило причиной тому, что многие стихотворения поэта перекладывались на музыку для исполнения романсов. Одно из них – произведение «Я встретил Вас — и всё былое…».

Стихотворение Тютчева «Я встретил Вас…» имеет поистине значимое место в его творчестве. Герой стихотворения чувствует всё то же, что испытывают многие молодые люди, влюбляясь, поэтому оно такое лёгкое и воздушное, возрождает в душе какое-то радостное волнение. Главное в этом стихотворении то, что герой испытывает те чувства, что понятны каждому.

Это лирическое произведение имеет вполне реальную подоплеку. Фёдор Иванович ещё в юности познакомился с девушкой, и между ними зародилось нежное, пылкое чувство. Но по велению родителей ей пришлось выйти замуж за богатого мужчину с уважаемым чином. Спустя много лет влюбленные встретились вновь, что и дало поэту повод к написанию стихотворения «Я встретил Вас…», а точнее, описанию того, что он почувствовал.

Правда, существует и другая версия. Стихотворение родилось будто бы не после встречи с Амалией, а после мимолётного свидания с Клотильдой фон Ботмер. Клотильда – это родная сестра первой супруги Фёдора Ивановича, с которой он был знаком очень давно и которая жила рядом с местом отдыха поэта. Однако, эта версия не настолько широко известна, как первая.

Средства художественной выразительности

Лёгкость стиля, которым написано стихотворение «Я встретил Вас…», обеспечивает также и простоту его восприятия и прочтения, вызывая светлые и непринуждённые чувства. Изобилие глаголов порождает движение души поэта, что-то в ней меняется со словами «давно забытое упоение», «душевная полнота»… Глаголы дают возможность представить образ лёгкого ветерка, который вдохновляет на изменения, движение.

В стихотворении Тютчев использует много художественно-выразительных средств, которые показывают глубину чувств и искренность эмоций героя. Среди них первое место занимают метафоры и олицетворения: поэт с теплотой вспоминает минувшее, сердце его ожило, даже сама жизнь – заговорила. Встречу он сравнивает с воссоединением после вековой разлуки, время — золотое, такие знакомые ему женские черты — нежны – это доказательство изобилия красочных эпитетов.

Тютчев умело орудует инверсией: меняет местами «звуки» и «слышнее стали», вместо «дни» ставит «бывают». Также в последнем стихе есть повтор первых слов, что выделяет более эмоциональные части – это признак анафоры.

Композиция и размер стиха

Само стихотворение состоит из пяти четверостиший, каждое из которых – это определённая ступень в «оживлении» души автора. В первом говорится о самом моменте встречи и о том, какие чувства это пробудило в груди у рассказчика. Во втором – воспоминания о прошлом, которые в третьем четверостишии уже перекликаются с настоящим. Четвёртое – это кульминация, пик ощущений героя, когда он признаётся, что ничто не умерло, и привязанность ещё жива в нём. В последнем четверостишии жизнь внутри поэта распускается прекрасной свежей розой, как и то, что он испытывает – «И та ж в душе моей любовь!» — это полное пробуждение.

В стихотворении «Я встретил Вас…» перекрестная рифма. Первая и третьи строки – это женская, вторая и четвёртая – мужская рифма. Почти все четверостишия заканчиваются многоточием, даже последнее – сочетанием многоточия и восклицательного знака. Написано стихотворение двусложным размером – ямбом.

Тематика

Основная тема стихотворения «Я встретил Вас…» – это возрождение любви к жизни в человеческой душе и счастья, тёплые воспоминания о прошлом, которое, правда, прошлым так и останется. Герой стихотворения – молодой человек или, скорее, мужчина, словно уставший от самого себя. Чувства в нём почти мертвы, они притупились со временем и ослабли. Для него жизнь теперь статична, не изменчива, размеренна и спокойна. Но неожиданная встреча переворачивает его мир с ног на голову, возрождая в нём давно забытое. Эту девушку он когда-то любил, с ней по-настоящему жил, испытывал пылкую страсть и нежность. Эта встреча – встреча с его собственной молодостью, когда он ещё что-то чувствовал и давал живой отклик каждому незначительному изменению. Она взбудоражила его. Тютчев тонко характеризует волнение молодого человека: всё было так просто и неизменно, как вдруг… сердце снова ожило.

Лирическое произведение «Я встретил Вас…» — это история о душевных преобразованиях, мимолётных и скорых, невероятных, значимых. Воспоминания побуждают его понять, что хочется жить, дышать снова, чувствовать, радоваться, надеяться на счастье и вдохновение.

Символы и образы

Внутренние метаморфозы героя стихотворения – это будто времена года: осень – это его старость, весна – возрождённая молодость. Это осень, в которую вдруг врывается весна, – и всё прекрасное просыпается, заставляя героя снова обратиться к «времени золотому».

В стихотворении есть мотив сна – он проявляется в четвёртом четверостишье: «Гляжу на вас, как бы во сне». Эта строка служит своеобразным переходом, помимо этого указывает на значимость происходящего, подчёркивает то, насколько это неожиданно. Читатель видит, что лирический герой ещё не мёртв внутри, как могло бы показаться, что он готов ощущать эмоции – в особенности он открыт любви.

Фёдор Иванович Тютчев – мастер художественного слова и выдающийся поэт. Он сумел через стихотворение объяснить чувства юных влюблённых, повергнутых в воспоминания о счастливом прошлом. В этом ему помогло то, что он руководствовался собственными ощущениями и описывал их. Через стихотворение «Я встретил Вас» поэт показывает, что любовь не знает временных рамок, и ей покорны все возрасты.