Бенедиктов кирилл станиславович. Кирилл Бенедиктов «Блокада Кирилл бенедиктов блокада 4
Кирилл Бенедиктов
Блокада-1 Охота на монстра
Глава первая
Берлин, июнь 1942 года
К полуночи пошел дождь.
Улицы, и без того темные – в Берлине экономили электричество – залил чернильный мрак. Обитатели Пренцлауерберг – художники, поэты, музыканты – ложились спать позже прочих добропорядочных горожан, поэтому кое-где за реечными ставнями еще мерцали слабые желтые огоньки. Но мокрые мостовые были пусты, и никто не смотрел из окон. А если кто-то и выглянул бы на минутку, то все равно ничего не увидел за темно-серой завесой дождя.
На углу трехэтажного фахверкового дома грохотала старинная водосточная труба. Поток, вырывавшийся из ее жестяного горла, разбивался о тяжелые ботинки человека, чья массивная фигура в длинном черном плаще словно вырастала из стены дома. Брюки человека были мокры до колен, но он не обращал на это внимания. Он стоял совершенно неподвижно, ни на мгновение не отрывая взгляд от щедро поливаемой дождем безлюдной улицы.
Звука шагов он не услышал – слишком громко гремела жесть водостока. Впереди, за толстыми, как жгуты, струнами ливня темнота вдруг сгустилась еще больше, и бесформенная черная тень бесшумно поплыла к нему над мокрой мостовой.
Человек ощутил беспокойство. Не страх – организация, в которой он служил, сама была олицетворением ужаса – но словно бы покалывание в кончиках пальцев, предупреждавшее о скрытой опасности. Тень, приближавшаяся к нему, скользила над лужами, как привидение в фильмах Фридриха Мурнау. Человек любил фильмы о вампирах и привидениях, хотя никому в этом не признавался. В редко выдававшиеся свободные вечера он ходил в кино на старые немые картины, и там, в темном, полупустом зале, иногда чувствовал такой же щекочущий нервы холодок. Вот только этот призрак был не киношным, сделанным из папье-маше и тряпок, а настоящим.
Он усилием воли подавил нарастающую тревогу и, отлепившись от фахверковой стены, шагнул навстречу черной тени.
– Господин Юкио Сато?
Плывшая к нему тень остановилась, тут же потеряв всю свою таинственность. Под дождем стоял невысокий, сутуловатый старик в странном черном одеянии и войлочных туфлях. У старика было сморщенное круглое лицо, напоминавшее печеное яблоко, редкие седые волосы, налипшие на мокрый лоб, узкие азиатские глаза и длинные негустые усы. В руках он держал длинную деревянную палку, изукрашенную затейливым орнаментом.
Все это человек, заступивший старику дорогу, рассмотрел и запомнил за считанные секунды – он был профессионалом. Прежде, чем азиат открыл рот, чтобы ответить, человек определил его рост (сто шестьдесят сантиметров), вес (пятьдесят килограммов) и расовую принадлежность (японец). Все сходилось с описанием, полученным им накануне. Все, кроме…
При старике не было никакого багажа. Ни чемодана, ни сумки, ни даже мешка за спиной (допускался и такой вариант). Между тем, в ориентировке четко указывалось – Юкио Сато, садовник японского посольства – курьер, имеющий при себе некий ценный груз.
Старик смотрел на человека хитро прищуренными азиатскими глазами. По лицу его стекали крупные капли дождя.
– Звините, позаруста, – произнес он, нещадно коверкая слова. – Моя не понимать по-немецки. Совсем ничего не понимать.
– Господин Юкио Сато, – повторил человек в плаще. – Я криминалькомиссар гестапо Шефер. Мне хорошо известно, что вы прекрасно говорите по-немецки. Позвольте ваши документы.
Печеное яблоко сморщилось еще больше. Узкие плечи старика поникли под бесформенной черной курткой.
– Моя не понимать, – жалобно повторил старик. Потом забормотал что-то на языке, которого Франц Шефер не знал. К тому, что курьер начнет валять дурака, офицер тайной полиции был готов. Он положил руку на расстегнутую кобуру и произнес лязгающим голосом:
– Документы!
Старик вздрогнул и сунул руку за отворот своего странного одеяния. Покалывание в пальцах усилилось. Шеферу потребовалось мгновение, чтобы сомкнуть их на рукоятке «Вальтера» и еще одно – чтобы начать вытаскивать пистолет из кобуры.
– Позаруста, – едва не плача, проговорил старик. Он действительно извлек из-за пазухи какие-то мятые бумаги и теперь протягивал их офицеру. Шефер с облегчением разжал пальцы, и «Вальтер» скользнул обратно в кобуру.
Документы, насколько мог судить криминалькомиссар, были в порядке – аусвайс с фотографией, разрешение на выезд из Берлина, письмо на бланке японского посольства, заверявшее, что податель сего, герр Юкио Сато, является подданным японского императора, и требовавшее в случае любых недоразумений рассматривать их в присутствии консула… Но Шефер и не ждал, что документы окажутся подложными.
– Вам придется поехать со мной, – произнес он, аккуратно складывая бумаги и пряча их в карман плаща. Глаза криминалькомиссара ни на мгновение не отрывались от старика.
Сато вежливо поклонился и сделал шаг назад.
– Гоменасай, Шефер-сан…
На этот раз даже не владеющий японским криминалькомиссар все понял. В следующую секунду ствол «Вальтера» уже смотрел в грудь старика.
– Без глупостей, – рявкнул гестаповец. – Руки за спину!
Его зычный голос перекрыл шум бьющего из водосточной трубы потока. За углом тут же взревел мощный мотор и на перекресток выехала большая черная машина, осветив своими фарами замерших друг напротив друга людей. Свет бил из-за спины Шефера, превращая его в вырезанную из черного гранита фигуру, и слепил старика. Гестаповцу показалось, что один глаз Сато отсвечивал голубым, а другой – зеленым.
Дверцы «Хорьха» хлопнули одновременно. Шеферу не было нужды оборачиваться – он и так прекрасно знал, что происходит за спиной. Эрих и Герхард приближались к нему, держа в руках пистолеты. На старика было направлено три ствола. Только безумец мог попытаться спастись бегством в такой ситуации. Безумец или самоубийца.
Юкио Сато оказался безумцем.
Он разжал пальцы и уронил посох на мостовую. Посох почему-то падал очень медленно. Шефер отчетливо видел, как разбиваются о его полированную поверхность маслянистые капли дождя. За долю секунды до того, как посох коснулся асфальта, носок войлочной туфли старика поднырнул под его широкий набалдашник и подбросил палку вперед и вверх. Криминалькомиссару показалось, что локоть ему раздробила пуля. «Вальтер» выпал из повисшей плетью руки и плюхнулся в лужу.
И он, и его подчиненные получили самые строгие инструкции – во что бы то ни стало взять Сато живым. Поэтому Эрих и Герхард открыли стрельбу, целясь старику в ноги. Но там, где еще мгновение назад стоял садовник японского посольства, уже никого не было.
Майор Кошкин свалился им как снег на голову. Свалился буквально - его сбросили с парашютом с самолета, чудом прорвавшегося так глубоко за линию фронта. Красивый, статный, с круглым, всегда улыбающимся лицом, он вполне соответствовал своей фамилии. Был он, в сущности, неплохим парнем, что для особиста уже не так мало. Вот только Тарасу в отряде особист был нужен, как собаке пятая нога. Особенно с такими полномочиями, которые предъявил Кошкин.
В Москве о вас знают, Тарас Иванович, - улыбаясь во все тридцать два зуба, сообщил майор. - И очень высоко ценят. Сам нарком внутренних дел товарищ Берия Лаврентий Павлович отметил успехи вверенного вам отряда в борьбе с фашистскими оккупантами. Можете гордиться!
«Было б чем», - мрачно подумал про себя Тарас, но вслух, разумеется, буркнул «Служу Советскому Союзу!». Все эти выверты были ему поперек горла - надо же, «вверенному вам отряду!». Кто его Тарасу вверял, когда он сам собирал его по крупицам? То, что в отряде не было комиссара, Кошкину не понравилось, но дураком майор не был, и настаивать на немедленном учреждении политотдела не стал. Однако намекнул, что с его, Кошкина, появлением в отряде появилась власть более высокая, чем сам Тарас.
Меня же сюда не просто так прислали, Тарас Иваныч, - разливая привезенный из Москвы наркомовский спирт, втолковывал он партизанскому командиру. - Для вашего отряда имеется особое задание, государственной важности. Вы понимаете, конечно, что письменного приказа у меня с собой нет - если бы самолет сбили или я приземлился в расположении противника, такой приказ мог бы попасть в руки немцев. Так что придется вам поверить мне на слово.
Посмотрим, - хмуро ответил Тарас. Проще всего было бы отвести майора к «окну» в трясине и без лишнего шума отправить кормить болотных гадов. Места глухие - до правды все равно никто не доищется. Но душегубство Тарасу претило. В конце концов, если в Москве действительно взяли на заметку его отряд, то рано или поздно сюда пришлют другого особиста. Не Кошкина, так Мышкина - хрен редьки не слаще. Поэтому он опрокинул стопку спирта и стал ждать, какую каверзу приготовил ему улыбчивый майор.
Каверза оказалась что надо.
Вот здесь, - палец майора пополз по зелено-белой карте, - немцы всю зиму и весну вели строительство секретного военного объекта. Мы предполагаем, что речь идет о полевой ставке кого-то из высшего немецкого командования, не исключено, что самого Гитлера!
Тарас пригляделся. Аккуратно подстриженный ноготь Кошкина упирался в пустое зеленое пространство километрах в двадцати севернее Винницы.
Вот здесь проходит шоссе Винница-Житомир, - объяснял между тем особист. - Здесь - железная дорога. Вот это - село Коло-Михайливка. Объект, который нас интересует, находится между ними.
Знаю эти места, - неохотно сказал Тарас. - Туда немцы еще под Новый год столько сил подтянули, что комар не пролетит. На подлете собьют.
Ну, а как ты думал, Тарас Иваныч? - майор дружелюбно подмигнул. - Если там сам Адольф засел?
И что ты мне хочешь предложить, товарищ Кошкин? - без особого интереса спросил Тарас. Без особого - потому что и так догадывался, что услышит.
Побеспокоить их надо. Прорваться к самой ставке, понимаю, тебе вряд ли удастся, но потрепать охранение - вполне. А лучше всего - взорвать электростанцию, она, судя по линии электропередач, должна находиться где-то тут. Быстро ударить - и отступить. Раствориться в лесах. Ясна задача?
Тарас угрюмо молчал. Задача была ясна - и так же ясно было то, что она совершенно невыполнима.
На смерть посылаешь, майор, - проговорил он наконец.
Кошкин удивился - или сделал вид.
О тебе, Тарас Иваныч, в здешних краях легенды рассказывают, - сказал он укоризненно. - Герой, мол, бесстрашный человек. А ты, оказывается, хочешь жить вечно?
Кому другому Тарас за такое сразу бы сунул в зубы - и хорошо, если один раз. Но майор Кошкин, подлюка, был как раз из тех, кому в зубы совать себе дороже. Разве что действительно отвести к трясине…
Я-то что, - сплюнул он на пол землянки. - Людей жалко. Ни за что ведь пропадут.
Взгляд майора неожиданно стал жестким.
А ты постарайся, чтоб не пропали! На то ты и лучший в области партизанский командир! А если, старшина, поставленная задача вам не по плечу, всегда найдется, кем вас заменить!
Старшиной Тараса не называли уже почти год. «Батька», «командир», «Иваныч», иногда «дед» - но о том, что он был старшиной, не вспоминали даже те, кто когда-то прятался с ним в озерищенских подвалах. А особист Кошкин, оказывается, откуда-то это знал. И осведомленность его, вкупе с издевательским переходом на «вы», Тарасу очень не понравилась.
Ладно, - миролюбиво проговорил он, вытаскивая карту из-под железной руки майора. - Не гоношись, Кошкин. Я еще помозгую, как туда сподручней пробиться, может, чего путное и придумается.
Широкое лицо майора немедленно расплылось в белозубой улыбке.
Вот это другое дело! Помозгуй, конечно, ты ж в этих краях царь и бог. Я, если чем смогу, тоже помогу, у меня тут - он похлопал себя по лбу - все данные авиаразведки. Рад, что не ошибся в тебе, Тарас Иваныч! Да что я, вот и товарищ нарком… товарищ Берия сразу сказал - Тарас Петренко не тот человек, который может струсить и не выполнить задания партии!
Я беспартийный, - хмыкнул Тарас.
Кошкин пожал широкими плечами.
Ну и что? Хочешь, хоть завтра примем тебя в партию. Соберем коммунистов, проведем партсобрание…
Майор, - перебил его Тарас. - Я твое задание и так выполню. Ты мне только вот что объясни - на хрена это все нужно?
Кошкин перестал улыбаться и лицо его мгновенно закаменело.
А чтобы боялись, гады! Чтобы не думали, что они на нашей земле хозяева! Чтобы сидели и дрожали, покуда их не раздавили, как вшей! Потому как они есть вши и гниды, и места им на советской земле нет. Я доступно объясняю, Петренко?
Куда уж доступней, - сказал Тарас.
К операции они готовились неделю. Из семерых посланных в Коло-Михайливку пацанов-лазутчиков вернулось трое, да и тем не удалось подобраться к объекту ближе, чем на пять километров. Четверо, видимо, попали в руки немцев, и об их судьбе можно было лишь догадываться. Вернувшиеся рассказали, что Коло-Михайливка объявлена немцами особой зоной, для прохода туда требуется специальный пропуск, который после длительной проверки выдают в комендатуре. Так же, по слухам, обстоят дела и в ближайших селах.
Тарас целыми днями сидел над картами, чертил схемы, допытываясь у Кошкина, что ему известно о секретном объекте. Майор действительно хорошо представлял себе местность к северу от Винницы - видно, не врал про данные авиаразведки, хотя Тараса порой охватывали сомнения - ну, какая может быть разведка, когда фашисты плотно контролируют небо вплоть до Харькова? Как бы то ни было, Кошкин ему здорово помогал: подсказывал, где немцы проложили еще одну асфальтированную дорогу, где расположены зенитки, прикрывающие аэродром. Собственно, зенитки Тарасу были без надобности, хотя для общей картины и это иметь в виду не мешало. А вот то, что Кошкин откуда-то знал про установленные рядом с зенитными батареями мощные прожектора, оказалось очень кстати. Прожектор - злейший враг партизана. Он шарит своей желтой жадной рукой по притихшим ночным полям, безошибочно выхватывает тебя из спасительной темноты и превращает в мишень для пулеметчиков. Зная, где расположен прожектор, можно рискнуть подобраться даже к самому охраняемому объекту. В других обстоятельствах Тарас бы сердечно поблагодарил майора за такие ценные сведения - но не сейчас. Потому что, не будь Кошкина, он и думать бы не стал о том, чтобы соваться в самое логово врага.
В конце концов, план он придумал. Не то, чтобы блестящий, но вроде бы не самый глупый. Пройти под насыпью железной дороги до Пятничан, оттуда по глубокой заросшей балке уйти на Сосенки, и уже из Сосенок попробовать добраться до первого кольца ограждений загадочного объекта. Пробиваться за него Тарас отказался наотрез - если электростанция действительно находится там, где ее рисовал Кошкин, то ее несложно закидать гранатами и через ограду. А если нет, то пройдя вдоль забора, можно будет выйти к маленькому аэродрому у Коло-Михайливки, и устроить там хорошенький переполох. Самым сложным был, как всегда, отход. Отходить в любом случае придется с боем, но если избежать столкновения с крупными отрядами немцев, то шансы сберечь людей оставались. Кошкин, войдя в раж, вообще предложил захватить на аэродроме пару самолетов и улететь на них, но Тарас его тут же срезал: летчиков у него в отряде не имелось. О том, что немецкие зенитчики, скорее всего, тут же собьют захваченные самолеты, он майору не сказал - первого аргумента оказалось достаточно. А накануне операции особист его удивил - попросил выдать ему старую солдатскую форму без знаков различия.
Кирилл Бенедиктов целиком строит военный криптотриллер на влиянии волшебных артефактов, на которых строится весь проект «Этногенез». Именно металлический орел помог Гитлеру прийти к власти, обмануть Сталина и дойти почти до Москвы. К лету 1942 года советская разведка это поняла и решила выкрасть орла с помощью паранормальной диверсионной группы, видными представителями которой являются зэк Лев Гумилев и боец Василий Теркин. А фашисты, наоборот, озабочены сбором полной коллекции фигурок, для чего забрасывают суперменов в осажденный Ленинград и направляют целые группы армий на Кавказ. Словом, надергиваем из бессмертного «Посмотри в глаза чудовищ» военные фрагменты, меняем Гумилева-отца на сына, добавляем звериной серьезности и ответственно, со знанием дела, реалий и деталей расписываем до объема, сопоставимого с источником вдохновения.
Бенедиктов не Богомолов, конечно, но с Ардаматским-Хруцким сопоставим - а это довольно круто.
Первые две части «Блокады» сработаны очень чисто, если не придираться (ну заказывает француз виски, а бармен наливает его в бокал - бывает, Франция же; или говорит Гурджиев, что Гумилева расстреляли в 1918 - ну, Гурджиев же).
В последней «Блокаде» автор, похоже, впадает в цейтнот. Он предполагает, что немец формулирует вопрос «Wie spaet ist es» так: «сколько сейчас может быть времени» - и принимается маркировать реплики в стилистике талантливой молодежи с портала «Самиздат»: «– Доннерветтер, - сплюнул лейтенант фон Хиршфельд», «– Ничего, - скрипел зубами капитан», «– Что, прям целая дивизия? - хмыкнул Ковтун», «– Не пройти вам туда, - покачал головой Крюков».
Особенно мне понравилось: «– Ого! - присвистнул Грот».
Возможно, Кирилл Бенедиктов в последний момент сообразил, что не следует слишком сильно отрываться от уровня, заданного родоначальницей Полиной Волошиной. Не удалось - что подтверждается и цифрами продаж, и примитивным сопоставлением текстов.
Оценка: 7
Первая часть книги захватила очень сильно, надо отметить, что Бенедиктову очень хорошо удается именно историческая часть романа, шпионские интриги, работа НКВД, персонажи раскрываются так, что проникаешься описываемым героем, и полностью погружаешься в атмосферу событий повествуемых автором. Вся эта прелесть длилась ровно три четверти первой книги. С того момента как Шабанов начал поиски уникальных индивид умов, книга потеряла весь запал и скатилась к какому то «соплежуйству» и фантастике аля - лиш бы чего-нибудь. Вторая книга вообще сплошное разочарование. Если бы я читал книгу, а я ее слушал в аудио версии (причем, начитанно просто восхитительно), я бросил бы чтение. Описание отношений между м и ж вообще не конек Бенедиктова, но я хочу послушать остальные произведения автора.
Оценка: нет
О том, что это фантастика, легко забыть - я бы сказал, что это скорее детектив о Второй Мировой. События 1942 года, при этом внимание фокусируется сразу на нескольких местах - это ставка Гитлера, Кремль, Франция - и изредка действия на фронте. Честно признаться, никогда не читал художественных книг о Войне, хватало того, что мы историю в школе, что деды рассказывали об увиденном своими глазами. Но здесь акцент на том, что происходило на совсем ином - высшем - уровне: необычные варианты происходящего между Гитлером и Сталиным по версии проекта Этногенез.
Все закручивается вокруг мистических артефактов, влияющих на судьбы человечества, играют роковую роль в происходящем. В «Блокаде» - это Орел, попавший в руки Гитлера и давший ему силу Убеждения. И вновь сюжет обращается к семье ГумилевыхВ данном произведении речь идет об историке Льве Гумилеве, от которого зависит исход Войны.
В общем, не хочется переписывать весь сюжет книги, но замечу еще одну деталь: книга написана превосходно! Читаю книги по мере попадания в мои руки. Из того,что слышал про «Этногенез», наверное,единственный подцикл, который мне понравится - это «Блокада».
Оценка: 8
Написано вроде бы интересно, но в результате к концу третьего тома так ничего и не произошло. Видимо что-то случится в томе так десятом. Умиляют аллюзии заботливо сопровождаемые сносками для тех кто не понял в чем юмор.
Оценка: 6
Блокада Кирилла Бенедиктова - цикл, с которого началось мое знакомство с проектом Этногенез. (Да так началось, что я прочитал все книги проекта). Скачал Блокаду-1 просто для того, чтобы убить время и почитать что-то оригинальное, фантаститечски-псевдоисторическое. Книга зацепила. Понравился очень интересный сюжет на историческую тему, динамика, а также вкрапление в повествование ветки сюжета с предметами (правда на данный момент от количества различных предметов в проекте Этногенез уже едет крыша). Очень ждал продолжения истории. Когда же дочитал Блокаду-3 все же осталось какое-то чувство недосказанности. Как вывод: читая первую блокаду, я подсел на сериал Этногенез, но на сегодняшний день могу сказать, что лучше бы Блокада выходила отдельным произведением (вне проекта), но это был бы стройный, законченный роман.
