Чайка по имени джонатан ливингстон жанр произведения. «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», художественный анализ повести Ричарда Баха

Невыдуманному Джонатану-Чайке, который живет в каждом из нас

Часть первая

Настало утро, и золотые блики молодого солнца заплясали на едва заметных волнах спокойного моря.

В миле от берега с рыболовного судна забросили сети с приманкой, весть об этом мгновенно донеслась до Стаи, ожидавшей завтрака, и вот уже тысяча чаек слетелись к судну, чтобы хитростью или силой добыть крохи пищи. Еще один хлопотливый день вступил в свои права.

Но вдали от всех, вдали от рыболовного судна и от берега в полном одиночестве совершала свои тренировочные полеты чайка по имени Джонатан Ливингстон. Взлетев на сто футов в небо, Джонатан опустил перепончатые лапы, приподнял клюв, вытянул вперед изогнутые дугой крылья и, превозмогая боль, старался удержать их в этом положении. Вытянутые вперед крылья снижали скорость, и он летел так медленно, что ветер едва шептал у него над ухом, а океан под ним казался недвижимым. Он прищурил глаза и весь обратился в одно-единственное желание: вот он задержал дыхание и чуть… чуть-чуть… на один дюйм… увеличил изгиб крыльев. Перья взъерошились, он совсем потерял скорость и упал.

Чайки, как вы знаете, не раздумывают во время полета и никогда не останавливаются. Остановиться в воздухе – для чайки бесчестье, для чайки это – позор.

Но Джонатан Ливингстон, который, не стыдясь, вновь выгибал и напрягал дрожащие крылья – все медленнее, медленнее и опять неудача, – был не какой-нибудь заурядной птицей.

Большинство чаек не стремится узнать о полете ничего кроме самого необходимого: как долететь от берега до пищи и вернуться назад. Для большинства чаек главное – еда, а не полет. Больше всего на свете Джонатан Ливингстон любил летать.

Но подобное пристрастие, как он понял, не внушает уважения птицам. Даже его родители были встревожены тем, что Джонатан целые дни проводит в одиночестве и, занимаясь своими опытами, снова и снова планирует над самой водой.

Он, например, не понимал, почему, летая на высоте меньшей полувзмаха своих крыльев, он может держаться в воздухе дольше и почти без усилий. Его планирующий спуск заканчивался не обычным всплеском при погружении лап в воду, а появлением длинной вспененной струи, которая рождалась, как только тело Джонатана с плотно прижатыми лапами касалось поверхности моря. Когда он начал, поджимая лапы, планировать на берег, а потом измерять шагами след, его родители, естественно, встревожились не на шутку.

– Почему, Джон, почему? – спрашивала мать. – Почему ты не можешь вести себя, как все мы? Почему ты не предоставишь полеты над водой пеликанам и альбатросам? Почему ты ничего не ешь? Сын, от тебя остались перья да кости.

– Ну и пусть, мама, от меня остались перья да кости. Я хочу знать, что я могу делать в воздухе, а чего не могу. Я просто хочу знать.

– Послушай-ка, Джонатан, – говорил ему отец без тени недоброжелательности. – Зима не за горами. Рыболовные суда будут появляться все реже, а рыба, которая теперь плавает на поверхности, уйдет в глубину. Полеты – это, конечно, очень хорошо, но одними полетами сыт не будешь. Не забывай, что ты летаешь ради того, чтобы есть.

Джонатан покорно кивнул. Несколько дней он старался делать то же, что все остальные, старался изо всех сил: пронзительно кричал и дрался с сородичами у пирсов и рыболовных судов, нырял за кусочками рыбы и хлеба. Но у него ничего не получалось.

«Какая бессмыслица, – подумал он и решительно швырнул с трудом добытого анчоуса голодной старой чайке, которая гналась за ним. – Я мог бы потратить все это время на то, чтобы учиться летать. Мне нужно узнать еще так много!»

И вот уже Джонатан снова один в море – голодный, радостный, пытливый.

Он изучал скорость полета и за неделю тренировок узнал о скорости больше, чем самая быстролетная чайка на этом свете.

Поднявшись на тысячу футов над морем, он бросился в пике, изо всех сил махая крыльями, и понял, почему чайки пикируют, сложив крылья. Всего через шесть секунд он уже летел со скоростью семьдесят миль в час, со скоростью, при которой крыло в момент взмаха теряет устойчивость.

Раз за разом одно и то же. Как он ни старался, как ни напрягал силы, достигнув высокой скорости, он терял управление.

Подъем на тысячу футов. Мощный рывок вперед, переход в пике, напряженные взмахи крыльев и отвесное падение вниз. А потом каждый раз его левое крыло вдруг замирало при взмахе вверх, он резко кренился влево, переставал махать правым крылом, чтобы восстановить равновесие, и, будто пожираемый пламенем, кувырком через правое плечо входил в штопор.

Несмотря на все старания, взмах вверх не удавался. Он сделал десять попыток, и каждый раз, как только скорость превышала семьдесят миль в час, он обращался в неуправляемый поток взъерошенных перьев и камнем летел в воду.

Все дело в том, понял наконец Джонатан, когда промок до последнего перышка, – все дело в том, что при больших скоростях нужно удержать раскрытые крылья в одном положении – махать, пока скорость не достигнет пятидесяти миль в час, а потом держать в одном положении.

Он поднялся на две тысячи футов и попытался еще раз: входя в пике, он вытянул клюв вниз и раскинул крылья, а когда достиг скорости пятьдесят миль в час, перестал шевелить ими. Это потребовало неимоверного напряжения, но он добился своего. Десять секунд он мчался неуловимой тенью со скоростью девяносто миль в час. Джонатан установил мировой рекорд скоростного полета для чаек!

Но он недолго упивался победой. Как только он попытался выйти из пике, как только он слегка изменил положение крыльев, его подхватил тот же безжалостный неумолимый вихрь, он мчал его со скоростью девяносто миль в час и разрывал на куски, как заряд динамита. Невысоко над морем Джонатан-Чайка не выдержал и рухнул на твердую, как камень, воду.

Когда он пришел в себя, была уже ночь, он плыл в лунном свете по глади океана. Изодранные крылья были налиты свинцом, но бремя неудачи легло на его спину еще более тяжким грузом. У него появилось смутное желание, чтобы этот груз незаметно увлек его на дно, и тогда, наконец, все будет кончено.

Он начал погружаться в воду и вдруг услышал незнакомый глухой голос где-то в себе самом: «У меня нет выхода. Я чайка. Я могу только то, что могу. Родись я, чтобы узнать так много о полетах, у меня была бы не голова, а вычислительная машина. Родись я для скоростных полетов, у меня были бы короткие крылья, как у сокола, и я питался бы мышами, а не рыбой. Мой отец прав. Я должен забыть об этом безумии. Я должен вернуться домой, к своей Стае, и довольствоваться тем, что я такой, какой есть, – жалкая, слабая чайка.»

Он устало оттолкнулся от темной воды и полетел к берегу, радуясь, что успел научиться летать на небольшой высоте с минимальной затратой сил.

«Но нет, – подумал он. – Я отказался от жизни, отказался от всего, чему научился. Я такая же чайка, как все остальные, и я буду летать так, как летают чайки». С мучительным трудом он поднялся на сто футов и энергичнее замахал крыльями, торопясь домой.

Он почувствовал облегчение оттого, что принял решение жить, как живет Стая. Распались цепи, которыми он приковал себя к колеснице познания: не будет борьбы, не будет и поражений. Как приятно перестать думать и лететь в темноте к береговым огням.

– Темнота! – раздался вдруг тревожный глухой голос. – Чайки никогда не летают в темноте! Но Джонатану не хотелось слушать. «Как приятно, – думал он. – Луна и отблески света, которые играют на воде и прокладывают в ночи дорожки сигнальных огней, и кругом все так мирно и спокойно…»

– Спустись! Чайки никогда не летают в темноте. Родись ты, чтобы летать в темноте, у тебя были бы глаза совы! У тебя была бы не голова, а вычислительная машина! У тебя были бы короткие крылья сокола!

Там, в ночи, на высоте ста футов, Джонатан Ливингстон прищурил глаза. Его боль, его решение – от них не осталось и следа.

Короткие крылья. Короткие крылья сокола! Вот в чем разгадка! «Какой же я дурак! Все, что мне нужно – это крошечное, совсем маленькое крыло; все, что мне нужно – это почти полностью сложить крылья и во время полета двигать одними только кончиками. Короткие крылья!»

Он поднялся на две тысячи футов над черной массой воды и, не задумываясь ни на мгновение о неудаче, о смерти, плотно прижал к телу широкие части крыльев, подставил ветру только узкие, как кинжалы, концы, – перо к перу – и вошел в отвесное пике.

Ветер оглушительно ревел у него над головой. Семьдесят миль в час, девяносто, сто двадцать, еще быстрее! Сейчас, при скорости сто сорок миль в час, он не чувствовал такого напряжения, как раньше при семидесяти; едва заметного движения концами крыльев оказалось достаточно, чтобы выйти из пике, и он пронесся над волнами, как пушечное ядро, серое при свете луны.

Он сощурился, чтобы защитить глаза от ветра, и его охватила радость. «Сто сорок миль в час! Не теряя управления! Если я начну пикировать с пяти тысяч футов, а не с двух, интересно, с какой скоростью…»

Благие намерения позабыты, унесены стремительным, ураганным ветром. Но он не чувствовал угрызений совести, нарушив обещание, которое только что дал самому себе. Такие обещания связывают чаек, удел которых – заурядность. Для того, кто стремится к знанию и однажды достиг совершенства, они не имеют значения.

На рассвете Джонатан возобновил тренировку. С высоты пяти тысяч футов рыболовные суда казались щепочками на голубой поверхности моря, а Стая за завтраком – легким облаком пляшущих пылинок.

Он был полон сил и лишь слегка дрожал от радости, он был горд, что сумел побороть страх. Не раздумывая, он прижал к телу переднюю часть крыльев, подставил кончики крыльев – маленькие уголки! – ветру и бросился в море. Пролетев четыре тысячи футов, Джонатан достиг предельной скорости, ветер превратился в плотную вибрирующую стену звуков, которая не позволяла ему двигаться быстрее. Он летел отвесно вниз со скоростью двести четырнадцать миль в час. Он прекрасно понимал, что если его крылья раскроются на такой скорости, то он, чайка, будет разорван на миллион клочков… Но скорость – это мощь, скорость – это радость, скорость – это незамутненная красота.

На высоте тысячи футов он начал выходить из пике. Концы его крыльев были смяты и изуродованы ревущим ветром, судно и стая чаек накренились и с фантастической быстротой вырастали в размерах, преграждая ему путь.

Он не умел останавливаться, он даже не знал, как повернуть на такой скорости.

Столкновение – мгновенная смерть.

Он закрыл глаза.

Так случилось в то утро, что на восходе солнца Джонатан Ливингстон, закрыв глаза, достиг скорости двести четырнадцать миль в час и под оглушительный свист ветра и перьев врезался в самую гущу Стаи за завтраком. Но Чайка удачи на этот раз улыбнулась ему – никто не погиб.

В ту минуту, когда Джонатан поднял клюв в небо, он все еще мчался со скоростью сто шестьдесят миль в час. Когда ему удалось снизить скорость до двадцати миль и он смог, наконец, расправить крылья, судно находилось на расстоянии четырех тысяч футов позади него и казалось точкой на поверхности моря.

Он понимал, что это триумф! Предельная скорость! Двести четырнадцать миль в час для чайки! Это был прорыв, незабываемый, неповторимый миг в истории Стаи и начало новой эры в жизни Джонатана. Он продолжал свои одинокие тренировки, он складывал крылья и пикировал с высоты восемь тысяч футов и скоро научился делать повороты.

Он понял, что на огромной скорости достаточно на долю дюйма изменить положение хотя бы одного пера на концах крыльев, и уже получается широкий плавный разворот. Но задолго до этого он понял, что, если на такой скорости изменить положение хотя бы двух перьев, тело начнет вращаться, как ружейная пуля, и… Джонатан был первой чайкой на земле, которая научилась выполнять фигуры высшего пилотажа.

В тот день он не стал тратить время на болтовню с другими чайками; солнце давно село, а он все летал и летал. Ему удалось сделать мертвую петлю, замедленную бочку, многовитковую бочку, перевернутый штопор, обратный иммельман, вираж.

Была уже глубокая ночь, когда Джонатан подлетел к Стае на берегу. У него кружилась голова, он смертельно устал. Но, снижаясь, он с радостью сделал мертвую петлю, а перед тем, как приземлиться, еще и быструю бочку. «Когда они услышат об этом, – он думал о Прорыве, – они обезумеют от радости. Насколько полнее станет жизнь! Вместо того, чтобы уныло сновать между берегом и рыболовными судами – знать, зачем живешь! Мы покончим с невежеством, мы станем существами, которым доступно совершенство и мастерство. Мы станем свободными! Мы научимся летать!»

Будущее было заполнено до предела, оно сулило столько заманчивого!

Когда он приземлился, все чайки были в сборе, потому что начинался Совет; видимо, они собрались уже довольно давно. На самом деле они ждали.

– Джонатан Ливингстон! Выйди на середину!

Слова Старейшего звучали торжественно. Приглашение выйти на середину означало или величайший позор или величайшую честь. Круг Чести

– Джонатан Ливингстон, – сказал Старейший, – выйди на середину, ты покрыл себя Позором перед лицом твоих соплеменников.

Его будто ударили доской! Колени ослабели, перья обвисли, в ушах зашумело. Круг Позора? Не может быть! Прорыв! Они не поняли! Они ошиблись, Они ошиблись!

– …своим легкомыслием и безответственностью, – текла торжественная речь, – тем, что попрал достоинство и обычаи Семьи Чаек…

Круг Позора означает изгнание из Стаи, его приговорят жить в одиночестве на Дальних Скалах.

– …настанет день, Джонатан Ливингстон, когда ты поймешь, что безответственность не может тебя прокормить. Нам не дано постигнуть смысл жизни, ибо он непостижим, нам известно только одно: мы брошены в этот мир, чтобы есть и оставаться в живых до тех пор, пока у нас хватит сил.

Чайки никогда не возражают Совету Стаи, но голос Джонатана нарушил тишину.

– Безответственность? Собратья! – воскликнул он! – Кто более ответствен, чем чайка, которая открывает, в чем значение, в чем высший смысл жизни, и никогда не забывает об этом? Тысячу лет мы рыщем в поисках рыбьих голов, но сейчас понятно, наконец, зачем мы живем: чтобы познавать, открывать новое, быть свободными! Дайте мне возможность, позвольте мне показать вам, чему я научился…

Стая будто окаменела.

– Ты нам больше не Брат, – хором нараспев проговорили чайки, величественно все разом закрыли уши и повернулись к нему спинами.

Джонатан провел остаток своих дней один, но он улетел на много миль от Дальних Скал. И не одиночество его мучало, а то, что чайки не захотели поверить в радость полета, не захотели открыть глаза и увидеть!

Каждый день он узнавал что-то новое. Он узнал, что, придав телу обтекаемую форму, он может перейти в скоростное пикирование и добыть редкую вкусную рыбу из той, что плавает в океане на глубине десяти футов; он больше не нуждался в рыболовных судах и черством хлебе. Он научился спать в воздухе, научился не сбиваться с курса ночью, когда ветер дует с берега, и мог преодолеть сотни миль от заката до восхода солнца. С таким же самообладанием он летал в плотном морском тумане и прорывался сквозь него к чистому, ослепительно сияющему небу… в то самое время, когда другие чайки жались к земле, не подозревая, что на свете существует что-то, кроме тумана и дождя. Он научился залетать вместе с сильным ветром далеко в глубь материка и ловить на обед аппетитных насекомых.

Чайка по имени Джонатан Ливингстон – повесть Ричарда Баха. Книга, которую я недавно прочел и рекомендую вам для общего развития 🙂 Для ленивых, мой отзыв о книге Ричарда Баха “Чайка по имени…” далее:

Кстати, встречается и такое название – “Чайка по имени Ричард Ливингстон” 🙂 Или это отдельное эссе? Или просто ошибка? Скачать книгу Ричарда Баха можно тут

История написания книги “Чайка по имени…”

Ричард Бах родился в Оук Парке в 1936 году. Будучи сыном Роланда и Руфи (Шоу) Бах, американец Ричард Бах является пра-пра-…-правнуком великого композитора Иоганна Себастьяна Баха.

Еще будучи пилотом, Ричард Бах женился в первый раз. После рождения шести детей супруги развелись. Один из его детей, Джонатан, написал книгу «Над облаками» об отношениях с отцом, которого он никогда не знал. Областью его интересов было все, связанное с самолетами, включая работу пилота-каскадера в кино, пилота тактических истребителей ВВС, автора технической авиа литературы и летного инструктора. Хотя авиация была его настоящей страстью, он всегда мечтал писать. Еще в старших классах один из его учителей помог ему осознать свой потенциал. С 1959 года у него была идея о птице, мечтающей пройти сквозь стену из ограничений и запретов. Она вылилась в книгу «Чайка Джонатан Ливингстон». Почти во всех книгах Баха используются самолеты, как способ донести мысль.

Ричард Бах встретил свою жену Лесли Пэрриш в 1973 на съемках фильма «Чайка Джонатан Ливингстон», основанного на его книге. Ричард и Лесли уехали достаточно далеко из Голливуда, где-то между 1977 и 1981. В итоге, они поженились в 1981. С тех пор Ричард Бах занимался парапланеризмом, видом спорта, максимально дающим ощущение полета. Однако, Ричард и Лесли также развелись.

А в апреле 1999-го года Ричард в возрасте 63-х лет женился на 29-ти летней Сабрине Нельсон-Алексопулос и в высшей степени счастлив.

Чайка по имени Джонатан Ливингстон (Jonathan Livingston Seagull) - повесть-притча, написанная Ричардом Бахом. Рассказывает о чайке, учившейся жизни и искусству полёта. Это - проповедь о самосовершенствовании и самопожертвовании.

К концу 1972 было напечатано свыше миллиона экземпляров книги. Издательство «Ридерз Дайджест» (Reader’s Digest) выпустило версию книги, которая стала бестселлером на 38 недель (по рейтингу газеты New York Times). По состоянию на 2006 год эта версия всё ещё допечатывается. Первый русский перевод был опубликован в 1978.

Сам Бах утверждал, что новелла написана под впечатлением реальных полётов «потрясающего» пилота Джона Ливингстона (англ. John H. «Johnny» Livingston) с 1920 по 1930.

По новелле в 1973 году был снят фильм.

«… Но Чайки по имени Джонатан Ливингстон не было в толпе. Он тренировался, - вдали от остальных, один, высоко над лодкой и берегом. Поднявшись на сто футов в небо, он опустил перепончатые лапки, поднял клюв и напряженно выгнул крылья, придав им форму жесткой болезненно изогнутой кривой. Такая форма крыльев должна была, по его мнению, до предела замедлить полет. И Джонатан скользил все медленнее и медленнее. Свист ветра в ушах сменился едва слышным шепотом, и океан застыл внизу неподвижно. Прищурившись в чудовищном сосредоточении, Джонатан задержал дыхание. Еще… на один… единственный… дюйм… круче… эту… кривую… Перья его дрогнули, спутались, он окончательно потерял скорость, опрокинулся и рухнул вниз.

Вам, должно быть, известно - с чайками такое не случается никогда. Чайка не может остановиться в полете, потерять скорость. Это - позор, это - бесчестье.

Однако Чайка Джонатан Ливингстон не ощущал стыда. Он снова вытянул крылья в жесткую дрожащую кривую - медленнее, медленнее и - опять неудача. И снова, и снова. Ведь он не был обычной птицей…»

Краткое содержание книги “Чайка по имени Джонатан Ливингстон”

Чайку по имени Джонатан Ливингстон с молодости обескураживает бессмысленность и узость существования чаек, обеспокоенных лишь ежедневной борьбой за пропитание. Охваченный страстью к совершенствованию, Джонатан всецело отдаётся изучению полёта как искусства и образа бытия, а не как способа перемещения в пространстве для добычи пищи. В определённый момент он оказывается не в состоянии мириться с правилами примитивного существования социума чаек. Будучи изгнан из стаи, Джонатан ведёт идиллическую жизнь отшельника и ничуть не страдает от одиночества, всецело отдаваясь совершенствованию мастерства полёта.

Однажды Джонатан встречает двух сияющих чаек, которые забирают его в «более совершенную реальность» - на Небеса, в следующий, лучший мир, достижимый через собственное самосовершенствование. Этот мир населён чайками, посвятившими себя искусству полёта. Джонатан с удивлением узнаёт, что его упорство и всепоглощающая устремлённость в обучении позволили ему проделать путь эволюционного развития, на который у обычных чаек уходят тысячи, десятки тысяч жизней.

В новом мире Джонатан знакомится с Чиангом - мудрой чайкой-старейшиной. Чианг становится наставником Джонатана и учит его перемещаться со скоростью мысли в пространстве и времени. По словам Чианга, секрет успеха заключается в глубоком осознании того, что истинное «я» живёт одновременно в любой точке пространства в любой момент времени и не является узником тела с ограниченным набором заранее запрограммированных возможностей.

В последней части, опубликованной лишь недавно, Флетчер продолжает дело своего учителя, но это даётся ему с трудом, потому что ученики всё больше внимания уделяют личности и даже внешности Джонатана, а не его учению, и при этом почти перестают тренироваться. В конце концов Флетчер исчезает, и в течение пары сотен лет от искусства Чайки Джонатана остаётся лишь бессмысленный культ его почитания и полное отсутствие мастерства полёта. Всё больше честных молодых чаек отстраняется от этих верований, не доверяя рассказам о сверхбыстрых полётах. Одна из них, разочаровавшись и желая покончить с собой, встречает сияющую чайку, летящую так, как никто и никогда раньше в её жизни.

Интересные факты про книгу “Чайка по имени…”

В своём последующем произведении «Единственная» в эпизоде с Тинк Ричард Бах рассказывает, что эта повесть была ему буквально «продиктована сверху». Кроме того, очевиден разительный контраст между во многом автобиографическими книгами Баха и глубоко поэтической и иносказательной «Чайкой по имени Джонатан Ливингстон».
В советское время в Ленинграде существовала рок-группа «Джонатан Ливингстон».
«Чайка Джонатан» упоминается в романе Мариам Петросян «Дом, в котором…», а также в романе Анатолия Тосса «Американская история».
Одноименная песня есть в репертуаре итальянской певицы Мильвы. Песня вошла бонустреком в немецкоязычный сингл певицы «Der Mensch, der dich liebt» (2012). О пересечении с творчеством Р. Баха указывается на обложке сингла.
В России перевод на русский язык впервые осуществил Михаил (Майк) Науменко, лидер рок-группы «Зоопарк». Распространялось «самиздатом».
Олег Куваев нарисовал свою интерпретацию повести под названием «Джонатан Хрюндельсон» в качестве одной из серий мультсериала Масяня.
Автор и произведение упоминаются на треке «Баю Бай», группы «Jillzay». На гербе их родного города - Павлодар, изображена чайка.

Ричард Бах

«Чайка по имени Джонатан Ливингстон»

Невыдуманному Джонатану-Чайке, который живет в каждом из нас

Часть первая

Настало утро, и золотые блики молодого солнца заплясали на едва заметных волнах спокойного моря.

И вот уже Джонатан снова один в море – голодный, радостный, пытливый.

Все дело в том, понял наконец Джонатан, когда промок до последнего перышка, – все дело в том, что при больших скоростях нужно удержать раскрыты е крылья в одном положении – махать, пока скорость не достигнет пятидесяти миль в час, а потом держать в одном положении.

Психологический анализ повести Р.Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон»

Книги, естественно, бывают разные. Но также существуют произведения, которые заставляют человека задуматься над вопросом: что есть я в безумном, скоротечном потоке, имя которому - Жизнь?

Имени этого человека не найти ни в одном более или менее современном учебнике по истории американской литературы. Разумеется, русском учебнике. На Западе его имя давно и прочно ассоциируется с лучшими образцами прозы нового времени. Имя ему – Ричард Бах.

Судьба самого автора достаточно своеобразна и интересна. Всю свою жизнь Р. Бах был одержим единственным желанием - летать. Одно время он даже был военным летчиком, но ушел в отставку, осознав, что из него готовят потенциального убийцу сотен, тысяч людей. И тогда он начал писать. Не сразу, порой мучительно долго выходила из-под его пера вещь. «Иллюзии», «Единственная», «Мост через вечность»... «Чайка...» создавалась целых восемь лет. Но то, что получилось, превзошло все ожидания.

«Чайка...» была переведена на тридцать три языка. Где-то ее называли детской сказкой, где-то - философской притчей. Общим было одно - ее любили. Интерес к ней не ослабевает. Что же привлекает читателей в небольшой истории о чайке по имени Джонатан Ливингстон?

«Чайка по имени Джонатан Ливингстон» (Jonathan Livingston Seagull) - повесть-притча, написанная Ричардом Бахом. Рассказывает о чайке, учившейся жизни и искусству полёта. Это - проповедь о самосовершенствовании и самопожертвовании.

История создания «Чайки по имени Джонатан Ливингстон» окружена легендами. Ричард Бах утверждал, что однажды услышал крик чаек и разобрал в них слова «Чайка Джонатан Ливингстон». Голос, произнесший эти слова, заставил писателя сесть за стол и написать произведение, которое принесло ему мировую известность и стало шедевром мировой литературы XX века. Эта повесть о беспредельных возможностях того, кто умеет мечтать, верит в совершенство и любит жизнь.

Блестящим примером высоконравственной цели является цель жизни Чайки Джонатана, героя произведения Р. Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Достигнув совершенной скорости, Чайка стремится достичь совершенства взаимоотношений, основанных на любви. «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» - это повесть-притча о целеустремленной, независимой птице, которая осмелилась задать себе вопрос о цели и смысле жизни. Целью и смыслом жизни она считала не только поиски пищи и существование по законам стаи, она задумалась о смысле того, чему учат её старшие братья. Её целью жизни стала цель - «найти совершенство и показать его людям».

Джонатан Ливингстон - пример того, что живое создание природы, будь то чайка или человек, не может не мечтать.

Им же он говорит: «Мы вправе лететь куда хотим и быть такими, какими мы созданы».

В то же время главный герой не озлоблен на свою Стаю, которая сначала изгнала его, а затем попыталась убить. Вот его прощальные слова, обращенные к Флетчеру: «Ты не должен любить обезумевшую стаю птиц. Ты должен... видеть истинно добрую чайку в каждой из этих птиц и помочь им увидеть ту же чайку в них самих. Вот что я называю любовью».

Особенность «Чайки...» состоит в том, что книга наполнена внутренним ритмом, даже вибрацией, которые воздействуют прямо на душу читателя. Именно поэтому произведения Р.Баха иногда называют стихами в прозе, хотя сам он это отрицает.

Очень кратко Чайка хочет провести жизнь не в поисках еды, а в постижении полёта. Изгнанная из стаи, умирает и на небесах достигает совершенства. Жертвуя небесной жизнью, она возвращается учить полёту сородичей.

Часть первая

С рыболовного судна забрасывают сеть с приманкой, и Стая чаек слетается, «чтобы хитростью или силой добыть крохи пищи». Только одна чайка по имени Джонатан Ливингстон совершает свои тренировочные полёты в полном одиночестве. Джонатан нарушает все неписанные законы Стаи - зависает в воздухе, летает низко над водой и развивает огромную скорость. Он пытается довести своё умение летать до совершенства.

Джонатан пренебрегает основным занятием чаек - добычей пищи. Его родители тревожатся, ведь от их сына «остались перья да кости». Послушавшись уговоров, Джонатан неделю живёт, как остальные чайки, но потом осознаёт бессмысленность такого существования и возвращается к тренировкам. Всю следующую неделю он учится управлять полётом на высокой скорости, однако у него ничего не выходит.

Однажды, стремительно спускаясь с огромной высоты, Джонатан сильно ударяется о воду и теряет сознание. Придя в себя, он слышит голос, говорящий, что Джонатан - всего лишь чайка, не рождённая для скоростных полётов. Он решает смириться и вернуться в Стаю, но по дороге домой находит решение: скоростью можно управлять, уменьшив длину крыльев. Забыв о неудаче, он тренируется и достигает успеха.

Утром Джонатан случайно врезается в завтракающую Стаю, но справляется с управлением. Днём ему удаётся сделать несколько фигур высшего пилотажа. Вечером собирается очередной совет Стаи. Старейший велит Джонатану выйти на середину образованного чайками круга. Это «или величайший позор, или величайшая честь». Тот ожидает похвал, ведь ему удалось то, чего до него не совершала ни одна чайка. Однако Старейший приговаривает Джонатана к изгнанию на Дальние Скалы за попрание достоинства и обычаев Семьи Чаек.

Остаток своих дней чайка проводит в одиночестве. Каждый день он узнаёт что-то новое и учится применять своё мастерство, добывая пропитание. Он не тоскует по Стае и проживает «долгую счастливую жизнь».

Часть вторая

Джонатан стареет. Однажды около его крыльев появляются две сияющие, белоснежные чайки, которые умеют летать не хуже, чем он. Чайки говорят, что Джонатан - из их Стаи, и зовут его домой. Поднявшись над облаками, Джонатан тоже становится белоснежным и сияющим. Он попадает в другой мир и решает, что это небеса, рай для чаек. Джонатан начинает забывать о своей прошлой жизни.

Здесь тоже живёт Стая. Все птицы неустанно тренируются. Их цель - достичь совершенства. Наставник, белоснежная чайка Салливан, говорит, что такие птицы, как Джонатан - редчайшее исключение. Обычно чайки переходят в другой мир, почти не изменившись, поэтому каждый следующий мир немногим отличается от предыдущего. Чтобы стать такими, как Джонатан, обычным чайкам приходится пройти десятки тысяч миров и прожить десятки тысяч жизней. Старейший Стаи объясняет Джонатану, что этот мир - вовсе не небеса, а небеса - это «не место и не время, ... это достижение совершенства». Джонатан приблизится к совершенству, когда научится летать со скоростью мысли. Старейший это уже умеет, и Джонатан просит научить его.

Через некоторое время Джонатан понимает, что сотворён совершенным и его возможности безграничны. Он мгновенно перемещается на планету с двумя солнцами. Теперь Джонатан учится перемещаться во времени. Настаёт день, когда перья Старейшего начинают сиять ещё ослепительней. Он исчезает, сказав Джонатану: «Постарайся постичь, что такое любовь».

Вскоре Джонатан начинает вспоминать о своей старой Стае. Ему кажется, что там могла появиться чайка, решившаяся «вырваться из оков своего естества». Возможно, эту чайку тоже изгнали. Джонатану всё сильнее хочется вернуться на землю. Напрасно Салливан отговаривает его. В один прекрасный день Джонатан возвращается домой и находит чайку Флетчера, которого приговорили к изгнанию. Тот становится первым учеником Джонатана.

Часть третья

Флетчер Линд горит желанием летать и становится почти идеальным учеником. К концу третьего месяца у Джонатана появилось ещё шесть учеников, все шестеро - «Изгнанники, увлечённые новой странной идеей: летать ради радости полёта». По вечерам Джонатан пытается научить их идее всеобъемлющей свободы, но измученные за день ученики засыпают, не дослушав учителя.

Ещё месяц спустя Джонатан решает вернуться в Стаю. Хотя ученики и против, они летят за наставником. Старейший приказывает не обращать на Изгнанников внимания. Некоторое время Джонатан видит только серые спины соплеменников, но не придаёт этому значения. Он продолжает учить.

Со временем ученики начинают слушать Джонатана внимательней, а по ночам их окружают молодые чайки из Стаи - им тоже интересно слушать наставника. Через месяц после возвращения молодёжь Стаи начинает переходить к Джонатану. У одной из чаек, Кэрка Мейнарда, сломано крыло, но он хочет летать и просит Джонатана о помощи. Джонатан говорит ему: «Ты свободен, ... и ничто не может тебе помешать». Кэрк расправляет крылья и поднимается в небо на глазах у изумлённой Стаи. Ученики начинают считать наставника богом.

Через неделю происходит несчастье: Флетчер не справляется с управлением и врезается в гранитную скалу на высочайшей скорости. Уже в другом мире его догоняет Джонатан и предлагает выбор: остаться на этом уровне или вернуться домой. Флетчер возвращается. Увидев, что он не умер, Стая решает, что Джонатан - либо Дьявол, либо Сын Великой Чайки. После этого случая Флетчер осваивает мгновенные перемещения.

Вскоре Джонатан решает, что он больше не нужен Стае. Он наставляет Флетчера: «Продолжай поиски самого себя, ... старайся каждый день хоть на шаг приблизиться к подлинному всемогущему Флетчеру. Он твой наставник». Затем тело Джонатана начинает сиять призрачным светом, он тает в воздухе, а Флетчер начинает тренировать зелёных новичков.