Читать книгу «Пол и характер» онлайн полностью — Отто Вейнингер — MyBook. Отто Вейнингер: трагедия женоненавистника

Биография

В 1898 году поступил на философский факультет Венского университета, который с отличием окончил, защитив докторскую диссертацию на тему бисексуальности. Отто Вейнингер покончил с собой в гостиничном номере, в котором умер Бетховен. Причиной самоубийства был глубокий внутренний кризис, порождённый[источник не указан 136 дней], с одной стороны, еврейским происхождением, с другой стороны, развитой чувственностью[источник не указан 136 дней]. Основной работой Вейнингера была книга «Пол и характер. Принципиальное исследование» (1902), хотя были и другие, опубликованные уже после его смерти - «О последних вещах» (1904, опубликовал его друг Мориц Раппапорт), «Любовь и женщина» (1917). После первой мировой войны Артуром Гербером были также опубликованы заметки и письма Вейнингера.

Вейнингер предвосхитил некоторые исследования гормональной медицины и сексологии, привлек внимание к малоисследованным тогда промежуточным формам сексуальности, создал яркое исследование феномена гениальности[источник не указан 136 дней].

Вейнингеру удалось талантливо передать кризис личности, отчаяние индивида и предэкспрессионистские настроения 1900-х годов

«Пол и характер. Принципиальное исследование» (1902)

Эта книга, до сих пор остающаяся культовой, высоко оценённая А. Стриндбергом, была написана с натурфилософских позиций и представляла из себя глобальное исследование «мужского» и «женского» начала. Первому присущи высокий уровень развития сознания, созидание и аскеза. Второе выступает носителем примитивной модели сознания, непродуктивности и чувственности. Носителями «женского» начала выступают, помимо женщин, также и мужчины - евреи и негры.

Борис Хазанов. Вейнингер и его двойник "Об одном хочу тебя попросить: не старайся слишком много узнать обо мне" (отрывки).

Полиция обнаружила в доме № 5 на улице Черных испанцев, в комнате, где умер Бетховен, прилично одетого молодого человека с огнестрельной раной в области сердца. Он скончался на пути в больницу. Самоубийцей оказался доктор философии Венского университета Отто Вейнингер, евангелического вероисповедания, двадцати трёх с половиной лет. Вейнингер жил с родителями, респектабельной четой среднего достатка, с сёстрами и братом. Он оставил два завещания. Одно их них было написано в феврале 1903 года, за восемь месяцев до смерти, другое – в августе, на вилле Сан-Джованни в Калабрии. В завещаниях содержались распоряжения об урегулировании мелких денежных дел; друзьям Артуру Герберу и Морицу Раппапорту он оставил на память маленькую домашнюю библиотеку и две сабли. Кроме того, просил разослать некоторым известным людям – Кнуту Гамсуну, Якобу Вассерману, Максиму Горькому – экземпляры своего трактата "Пол и характер". В бумагах умершего нашлась загадочная запись, сделанная перед смертью: "Я убиваю себя, чтобы не убить другого".

Жизнеописание Отто Вейнингера можно уместить на одной страничке: родился в Вене в апреле 1880 года, проявил раннюю умственную зрелость, необычную даже для еврейского подростка. В университете изучал естественные науки, переключился на философию и психологию, слушал курсы математики, физики, медицины. В двадцать лет это был эрудит, прочитавший всё на свете, серьезно интересующийся музыкой, владеющий древними и новыми языками. О своих способностях он был высокого мнения и однажды записал: "Мне кажется, мои духовные силы таковы, что я мог бы в известном смысле решить все проблемы". Оставалось свести все знания и прозрения в единую всеобъясняющую систему, решить загадку мира и человека. Что он и сделал.

По совету профессора Йодля, своего университетского руководителя (который, правда, советовал убрать "некоторые экстравагантные и шокирующие пассажи", а в частном письме признавался, что автор при всей своей гениальности антипатичен ему как личность), Вейнингер углубил и расширил свою докторскую диссертацию. Шестисотстраничный труд под названием "Пол и характер. Принципиальное исследование", с предисловием автора и обширными комментариями, был выпущен издательством Браумюллер в Вене и Лейпциге весной 1903 года.

В день защиты диссертации Вейнингер принял крещение. Переход евреев в христианство был довольно обычным делом в католической Австрии, но Вейнингер крестился по лютеранскому обряду, что во всяком случае говорит о том, что он сделал это не ради карьеры, выгодной женитьбы и т.п. Летом 1903 г. он совершил поездку в Италию, в конце сентября вернулся в Вену и, проведя пять дней у родителей, снял на одну ночь комнату в доме Бетховена. На рассвете он застрелился.

Две сохранившиеся фотографии Вейнингера – два разных человека, хотя их разделяет всего несколько лет. Зная о том, что случилось с Вейнингером, легко поддаться искушению прочесть в этих портретах его судьбу. Смерть в ранней молодости бросает тень на прижизненные изображения, смерть вообще меняет фотографии человека, об этом знала Анна Ахматова.

Первый снимок сделан где-то в парке, на скамье сидит юноша, почти подросток, темноглазый и темноволосый, с большими ушами, в сюртучке, в высоких воротничках и белом галстуке, и смотрит вдаль; немного похож на Кафку.

На второй фотографии (поясной портрет, сделанный в ателье, вероятно, в последний год жизни) Вейнингер выглядит старше своих лет. Узкоплечий, одет более или менее по моде: белый стоячий воротник с отогнутыми уголками, сюртук, жилет, видна цепочка от часов; широкий галстук повязан несколько криво. Он в очках, некрасивый, как молодой Ницше; короткая стрижка, жидковатые усы. Вейнингер как будто вот-вот усмехнётся, поймает на ошибке невидимого оппонента; взгляд человека настырного и несчастного.

Сохранились и кое-какие воспоминания. Стефан Цвейг учился в университете в одно время с Вейнингером. "У него всегда был такой вид, словно он только что сошёл с поезда после тридцатичасовой езды: грязный, усталый, помятый; вечно ходил с отрешённым видом, какой-то кривой походкой, точно держался за невидимую стенку, и так же кривились его губы под жидкими усиками..."

Похожее описание внешности покойного друга студенческих лет сделал Артур Гербер, человек ничем не знаменитый. Отто был худ, неловок, небрежно одет, в движениях было что-то судорожное; ходил, опустив голову, неожиданно срывался и нёсся вперёд. "Никогда я не видел его смеющимся, улыбался он редко". Вечерами, во время совместных прогулок по тусклым улицам, Вейнингер преображался. "Он как будто становился выше ростом, – пишет Гербер, – увлечённый разговором, фехтовал зонтом или тростью, как будто сражался с призраком, и был в эту минуту похож на персонаж Гофмана".

Круг знакомств юного Вейнингера был, по-видимому, крайне узок. Нет никаких сведений о его взаимоотношениях с женщинами, никаких следов невесты, подруги. Похоже, что он никогда не пережил страстной любви. Если же и случалось что-нибудь подобное, то это были, надо думать, неудачи.

Надо же, выбрал место: дом, где угас Бетховен. Любил ли он Бетховена? "Истинно великий музыкант, – говорится в книге Вейнингера, в главе "Дарование и гениальность", – может быть таким же универсалом, как поэт или философ, может на своём языке точно так же измерить весь внутренний мир человека и мир вокруг него; таков гений Бетховена". Всё же Вейнингер, вероятно, предпочёл бы, если б мог, свести счёты с жизнью не в родном городе, который он не любил, а в Венеции, во дворце Вендрамин-Калерджи, где скончался Вагнер, "величайший человек после Христа".

Мориц Раппапорт, другой сверстник и друг, привёл в порядок его рукописи и опубликовал их (в 1904 году) под общим названием "О последних вещах". Это выражение – "последние вещи" (die letzten Dinge, ultimae res) – отсылает к христианской эсхатологии, учению о конце света, о смерти и воскресении из мёртвых. Позднее, как уже сказано, Гербер подготовил к печати немногочисленные письма и расшифровал стенографические заметки из записной книжки Отто. Всё это могло привлечь внимание лишь на фоне оглушительной славы, которой удостоились "Пол и характер" сразу после их появления. Вейнингер успел услышать первые трубные звуки этой славы; да он и не сомневался в том, что будет признан великим философом и психологом, первооткрывателем последних тайн человеческой натуры.

Книга давно уже не переиздаётся. Две-три строчки в энциклопедических словарях – вот, собственно, всё, что остаётся сегодня от Вейнингера.

Написанная сто лет назад, книга стала нечитаемой, если не вовсе забыта, но невозможно забыть "случай Вейнингера", не раз бывший предметом социально-психологических и психоаналитических толкований; чем больше его разгадывали, тем он казался загадочней. В короткой жизни Вейнингера самоубийство поставило не точку, а многоточие. Книга Вейнингера заслонена им самим. Утратив – или почти утратив – самостоятельное философское и тем более научное значение, она осталась в равной мере документом его эпохи и его личности, она стала иероглифом судьбы. Перечитывая книгу, понимаешь, что тот, кто её написал, не мог не истребить себя.

Два или три десятилетия, прежде чем сочинение Вейнингера перекочевало в библиотечные фонды редко востребуемых книг (а в бывшем Советском Союзе – в спецхран), оно успешно конкурировало с самыми модными новинками. За первые десять лет книга, что совсем необычно для учёного труда, была переиздана 12 раз. К началу тридцатых годов она выдержала около тридцати изданий. Книга была переведена на все языки, включая русский (два издания). Это был одновременно и рыночный бестселлер, скандальный до неприличия, и серьёзный труд, с которым полемизировали, которым восторгались, чьему влиянию поддались прославленные умы. Под двусмысленным обаянием Вейнингера чуть ли не всю жизнь находился Людвиг Витгенштейн. О Вейнингере уважительно писали Николай Бердяев в книге "Смысл творчества" (что, возможно, следует сопоставить с его позднейшими профашистскими симпатиями) и – чему совсем не приходится удивляться – Василий Розанов ("Опавшие листья", короб I). Роберт Музиль испытывал к Вейнингеру отчуждённый интерес – как и к психоанализу Фрейда. Автор "Пола и характера" стал чуть ли не главной фигурой в нашумевшей книге Теодора Лессинга "Ненависть евреев к себе" (1930); самый термин Selbsthab был, по-видимому, заимствован у Вейнингера. Мы не будем здесь говорить о попытках оживить интерес к Вейнингеру в нацистской Германии (некий доктор Центграф выпустил в Берлине в 1943 г. брошюру "Жид философствует"). Но женоненавистничество Вейнингера вызвало, например, живое и понятное сочувствие у Августа Стриндберга. "Странный, загадочный человек этот Вейнингер! – восклицает Стриндберг. – Уже родился виноватым – как и я..." Великий швед нашёл в этом мальчике родственную душу.

Через два года после появления книги "Пол и характер" Старлинг ввёл в биохимию человека понятие о гормонах – веществах с мощным физиологическим действием, выделяемых железами внутренней секреции. В 1927 г. было показано, что гормоны передней доли гипофиза регулируют деятельность половых желёз; в 20-х и 30-х годах химически идентифицированы мужские и женские половые гормоны, ответственные за внешний облик и сексуальное поведение индивидуума. Об этих открытиях здесь стоит упомянуть, так как некоторые идеи Вейнингера их отчасти предвосхитили.

Трактат "Пол и характер" (Geschlecht und Charakter) стал библиографической редкостью, и нелишне будет кратко пересказать его содержание, вернее, главные положения. Книга состоит из двух частей. Первая, медико-биологическая часть именуется подготовительной и озаглавлена "Сексуальное многообразие".

Во второй, главной части – "Сексуальные типы" – биологические начала М и Ж превращаются в характерологические. Два пола – две разные психические конституции, два разных характера. По существу психология женщины не расшифрована. Автор собирается это сделать.

"Человек – один во вселенной, в вечном, чудовищном одиночестве. Вне себя у него нет цели, нет ничего другого, ради чего он живёт; высоко взлетел он над желанием быть рабом, над умением быть рабом, над обязанностью быть рабом; далеко внизу исчезло человеческое общежитие, потонула общественная этика; он один, один!

Вейнингер Отто, (03.04.1880–04.10.1903). Австрийский философ.

Бесстыдство и бессердечие женщины особенно сильно проявляется в ее способности говорить о том, что какой либо мужчина ее любит. Мужчина, напротив, чувствует себя пристыженным любовью к нему со стороны другого человека, так как эта любовь его сковывает, ограничивает, делает его пассивным, между тем как по природе своей он должен быть одаряющим, активным, свободным.

В молодости, не старше 20 лет, мужчину привлекают обыкновенно пожилые женщины (не моложе 35 лет); по мере возмужания он начинает любить более молодых. Точно так же (взаимность!) молодые девушки – «подростки» – предпочитают зрелых мужчин юношам, чтобы нередко изменять мужьям с мальчишками.

Все знаменитые и духовно выдающиеся женщины всегда выказывают многочисленные мужские черты характера, а при более внимательном наблюдении в них заметны анатомические мужские признаки, приближающие их к мужчине.

Для женщины, которая не может быть глубоко несчастной, счастье является пустым звуком: понятие счастья было создано мужчиной, несчастным мужчиной, хотя он никогда не находит полной, адекватной реализации его. Женщина не стыдится показывать другим свое несчастье: ибо это несчастье неглубоко, не истинно, ибо она не чувствует за собою никакой вины.

Женщина горда тем, что ее любят; она хвастается своей любовью пред другими женщинами для того, чтобы вызвать в них зависть. Мужчина воспринимает любовь к себе другого человека, как внимание к его истинной ценности, как более глубокое понимание его сущности. Совершенно не то чувствует женщина. В любви другого человека она видит факт, который придает ей ценность, прежде ей не принадлежавшую, который дарует ей впервые бытие и сущность, который легитимирует ее в глазах других людей. Этим объясняется неимоверная способность женщины запоминать все комплименты, сказанные ей даже в самом раннем детстве.

Женщина не видит особенной надобности в том, что решительно все должно покоиться на известных основаниях. Так как ей чужда категория непрерывности, то она не ощущает никакой потребности в логическом подтверждении своих мыслей: отсюда – легковерность всех женщин. В отдельных случаях она может поэтому быть весьма последовательной; но именно тогда логика является не масштабом, а орудием, не судьей, а палачом. И вполне естественно, что женщина чувствует какую то неловкость, когда мужчина, который настолько глуп, что принимает ее слова за чистую монету, требует от нее доказательств высказанного ею суждения; ведь подобное требование совершенно противно ее природе.

Женщина не хочет, чтобы к ней относились, как к субъекту; она всегда и во всех направлениях (в этом именно выражается ее бытие женщины) хочет оставаться пассивной. Хочет чувствовать волю, направленную на нее; она не хочет, чтобы ее стыдились или щадили, она вообще не хочет, чтобы ее уважали. Ее единственная потребность заключается в том, чтобы ее желали как тело, чтобы она находилась в обладании чужих рук, как их собственность, как простое ощущение приобретает реальность лишь тогда, когда оно выражено в понятии, т.е. когда оно превращается в известный объект, так и женщина доходит до своего существования и ощущения его лишь тогда, когда она возводится мужчиной или ребенком как субъектом на ступень объекта. Таким путем, путем подарка, она приобретает свое существование.

Женщина ощущает (по известному рецепту Гёте) сильнейшее желание произвести впечатление на мужчину, когда тот не обращает на нее никакого внимания; ведь в этой способности произвести впечатление лежит весь смысл, ценность ее жизни. Мужчина, напротив, чувствует антипатию к той женщине, которая встретила его неприветливо или поступила по отношению к нему невежливо. Ничто не может сделать мужчину столь счастливым, как любовь девушки; если она его пленила и не сразу, то для него самого существует опасность воспламениться впоследствии. Любовь мужчины, который не нравится женщине, является для нее удовлетворением ее тщеславия, пробуждением долго дремавших в ней надежд. Женщина заявляет одновременно притязание на всех мужчин мира. То же самое лежит в основе ее склонности дружить преимущественно с представительницами своего же пола; эта склонность не лишена некоторого полового оттенка.

Женщина приписывает себе ценность сообразно ценности других предметов: денег и богатства, количества и пышности своих платьев, театрального яруса, в котором находится ее ложа, своих детей, и прежде всего сообразно ценности своего обожателя, своего мужа. Самым верным оружием женщины в споре с другой женщиной является указание на высшее социальное положение своего мужа, на богатство, почет и титул его; при этом является нелишним указать на сравнительную его моложавость и многочисленность его поклонниц. Это в состоянии окончательно сразить противницу и лишить ее всяких дальнейших возражений. Но колоссальный позор для мужчины (и он это чувствует лучше всякого другого), если он ссылается на что нибудь чужое и не защищает собою своей собственной ценности против всяких посягательств на нее.

Женщина располагает вообще только одним классом воспоминаний: эти воспоминания связаны с половым влечением и размножением. Она помнит о своем любовнике и ухаживателе, о своей брачной ночи, о своих детях, как и о своих куклах; о всех цветах, преподнесенных ей на балах, о цене, числе и величине букетов, о всякой спетой ей серенаде, о всяком стихотворении, которое, как она воображает, посвящено ей, о каждой фразе мужчины, который импонирует ей, и прежде всего она с особенной отчетливостью, вызывающей в равной степени изумление, помнит каждый без исключения комплимент, который ей был сделан когда либо в жизни. Это все, о чем истинная женщина может вспомнить из всей своей жизни.

Женщина только сексуальна, мужчина тоже сексуален и еще кое что сверх.

Женщина чувствует особенное влечение к тому мужчине, который пользуется у других женщин таким же успехом, как у нее; такому и только такому мужчине женщина остается верной и во время брака. Объясняется это тем, что она не может дать мужчине никакой новой ценности, противопоставить свое суждение суждениям других. Совершенно обратное имеет место у настоящего мужчины.

Женщины не видят ничего прекрасного также и в мужчине, и чем больше они носятся с этим словом, тем сильнее обнаруживают, как далеко от них идея красоты.

Когда женщина, захваченная врасплох неодетой, вскрикивает, то это следует понимать лишь так, что она испугалась, что недостаточно хорошо выглядит в таком виде.

Многие считают женщину невинной и даже более нравственной, нежели мужчину, так как у нее этические воззрения не составляют проблемы; но это совершенно неосновательно, потому что в действительности она, собственно, даже не знает, что такое безнравственность. Невинность ребенка тоже ведь не может быть заслугой, заслугой была бы невинность старца, но ее не существует на деле.

Может быть, когда метафизическим, вневременным актом был создан человек, мужчина присвоил себе все божественное – душу; но по каким мотивам это совершилось, мы, конечно, представить себе не можем. Преступление, которое он, таким образом, совершил против женщины, он искупает теперь муками любви; путем любви он хочет ей вернуть, подарить ту душу, которую отнял у нее; он делает это, так как сознает всю тяжесть своей вины. И действительно, он ощущает сильнейшим образом сознание какой то вины особенно перед той женщиной, которую любит.

Мужчина чувствует себя пристыженным, как бы виновным всякий раз, когда он упускает из виду необходимость подкрепить свои суждения логическими доказательствами и привести для них соответствующие основания.

Осязательная чувствительность женщины вообще тоньше, чем у мужчины.

Половой акт есть высшая ценность женщины, которую она старается всегда и повсюду осуществить.

Совершенно ясно, что женщина ощущает в качестве признака мужественности тот факт, что мужчина сильнее ее и в духовном отношении. Женщину привлекает к себе лишь тот мужчина, мышление которого выше ее собственного. Этим она, сама того не сознавая, подает решающий голос против теории равноправия полов.

Стоит женщине услышать шаги, почувствовать присутствие или увидеть, наконец, мужчину, который вошел туда, где она находится, как она моментально становится совсем другой. Все манеры, движения ее меняются с непостижимой быстротой. Она начинает «поправлять прическу», разглаживать складки на своем платье, подтягивать юбку; все существо ее наполняется то бесстыдным, то трусливым ожиданием. В отдельном только случае можно сомневаться, краснеет ли она по поводу своего бесстыдного смеха, или она бесстыдно смеется над тем, что покраснела.

Так называемые «знатоки женщин», т. е. люди, которые являются ничем больше, как «знатоками» – по большей части сами «женщины». Женственные мужчины очень часто умеют гораздо лучше обходиться с женщинами, чем ярко выраженные мужчины, которые, за немногими исключениями, даже после долгого опыта никогда не могут вполне изучить женщин.

Только любовь создает красоту.

У кого нет характера, у того нет и убеждений. Потому женщина легковерна, некритична; поэтому она не может постигнуть духа протестантизма.

Что же касается эмансипированных женщин, то относительно них можно сказать следующее: только мужчина, заключенный в них, хочет эмансипироваться.

Мы мужчины обращаем внимание на мудрость, умение находить компромиссы, финансовую независимость женщины, наличие своей квартиры и автомобиля.
Тогда и жениться можно.
Она надёжная.
Сразу видно, будет что живёт с тобой по любви, а не по – расчёту.

Женоненавистник, мизогин… эти термины еще несколько десятилетий заменялись грозным понятием «домашний тиран». И, хотя слова и термины с годами меняются, мужчине, который не способен принять то, что женщина это равноценный с ним (во всех отношениях) человек, не просто плохо, а смертельно плохо. Это отнюдь не угроза, а статистика, которая как всегда права. Если перейти на личности и конкретизировать, то примером послужит автор нашумевших в начале 20 столетия публикаций – Отто Вейнингер.

Отто, будучи ярым мизогином, всю свою недолгую жизнь буквально отказывал принять женщин в род человеческий как таковой. По словам Отто, любая дама попросту изначально лишена личности – этого носителя интеллектуального и нравственного сознания. Он утверждал, что все женщины лживы, аморальны, глупы, бесхарактерны, а их главный импульс – сводничество. И, что само при этом, разрываясь от ненависти, и тайной зависти, он вывел теорему о том, что главный враг эмансипации – сама женщина. Однако за такими высказываниями, как выясняется скрывалось большее. Гомосексуальность, нежелание принять свою ориентацию, нелюбовь к женщинам и смена веры – вот лишь малая часть того, какой трагедией обернулись гендерные противоречия писателя. Ведь быть гомосексуалом и ненавидеть женщин – отнюдь не одно и то же.

Умная женщина – почти мужчина

Но, словно доказывая свое благородство и великодушие, женщины готовы расценить натуру одного из самых ярых мизогинов как несчастного человека, не смеясь над душевными терзаниями Отто, а считая их истинной трагедией. А трагедия писателя действительно имела место. Неизбежно вынужденный реагировать на сам факт существования умных и известных дам, проявивших себя в различных областях научной и духовной деятельности, Отто утверждал, что подобный тип женщин подобен мужскому. И в этом утверждении сквозит основная философия Отто. Он считал, что деление на мужской и женский виды сознания – ошибочно. На самом деле, по его мнению, существуют «промежуточные половые типы». Другими словами, Аврора Дюпен или та же Софья Ковалевская смогли достичь известных высот лишь потому, что были скорее мужчинами в душе.

Имел ли место «эдипов комплекс»?

Ознакомившись с взглядами чуть ли не самого распиаренного мизогина, ожидаемо встает вопрос: «А как же его мать? Ненавидел ли он и презирал ее также, как прочих женщин»? И в этот момент дает множество подсказок такое понятие как «эдипов комплекс».

Чистый тип женщины – мать, именно ей Отто отказывает в истинной глубинной нравственности. Кроме того, Вейнингер выделяет и другой, абсолютно полярный матери тип – продажная девка. Именно в жрице любви он готов и хочет видеть некоторые примитивные признаки личности. Проститутка воспринимается, разумеется, не в банальном образе продажной девки, а как эксцентричная дама, направленная к признанию и успеху, в отличие от матери-домохозяйки. Кстати, помимо банальной мизогинии, писатель В.В. Розанов смог рассмотреть и другую сторону теории Отто. Весь трагизм душевных терзаний Отто, прикрытый ярой ненавистью, Розанов подвел к непомерному возвеличиванию мужчин. Другими словами – к тому, что ненавидеть женщин и быть гомосексуалом в случае Отто было синонимами.

Гомосексуал, «убивший» в себе женское начало

Вот как процитировал Розанов метафору гомосексуальности Вейнингера: «»Из каждой страницы Вейнингера слышится крик: «Я люблю мужчин!» – «Ну чтó же: ты – содомит». «Не выдавай тайны, баба! Скрой тщательнее свои грезы!»» По мнению писателя, Отто высказывался обо всех дамах так, словно они были его соперницами. Вейнингер словно ревновал мужчин к женщинам. Отсюда и вытекла ненависть к последним.

В чем же трагедия Отто? Если смотреть шире на его проблему, то в том, что его душа была переполнена беспросветной тоской. Ведь осознав глубочайшую нравственность женщин, он ревностно ее отрицал. В попытке откреститься от всех женщин, Отто даже символически попытался уйти от своих еврейских корней, приняв христианство. В его сознании все евреи были женщины, и «убив» в себе сменой веры женское начало, как он полагал, он смог бы и преодолеть свою гомосексуальность. Но, ничего хорошего из этого, разумеется, не получилось. И Отто, так и не сумевший принять сущность своей гомосексуальности, покончил с жизнью.

В конце 1902 года в венском издательстве Вильгейма Браумюллера вышла в свет книга двадцатитрехлетнего студента философии Отто Вейнингера „Пол и характер". Успех книги был бесспорным, ее содержание никого не оставляло равнодушным. В своих лекциях и статьях о ней говорили Эрнст Мах, Анри Бергсон и другие выдающиеся философы и писатели того времени. С мнениями автора часто не соглашались, спорили. Но в одном критики были единодушны: этому человеку предстоит блестящее будущее.
Вечером четвертого октября 1903 года в знаменитом номере старой венской гостиницы, в котором в 1827 году скончался Бетховен, Отто Вейнингер выстрелил себе в сердце. Всю ночь продолжалась агония, умер он только под утро.
После смерти автора его книга сразу приобрела мировую известность, была переведенена на основные европейские языки. Только на русском она за короткий срок выдержала несколько изданий.
Самоубийство начинающего философа и писателя озадачило читающий мир. Многие люди -- и близко знавшие Вейнингера и далекие от него -- предлагали различные версии случившегося, пытаясь найти причину его страшного последнего решения. В этой трагической смерти виделись идейные мотивы, и все содержание книги подтверждало предположение, что самоубиство могло быть следствием философского мироотрицания.
Отто Вейнингер развил новую теорию взаимоотношений полов. Для обоснования своего подхода он использовал разнообразный фактический материал – данные в области биологии, психологии, социологии и истории. Его выводы и заключения поражают оригинальностью и остротой мысли. Но среди многих тонких наблюдений, остроумных обобщений и оригинальных построений в книге есть и такие утверждения, которые ничем, кроме как болезненным расстройством ума, объяснить невозможно. Автор исходит из теории бисексуальности. В мире растений и животных, как и в мире человека, нет полностью однополых особей. Не существуют „в чистом виде" ни мужчины, ни женщины. Есть только „мужское" и „женское" начала, „мужской" и „женский" элементы. В каждом мужчине и в каждой женщине присутствуют оба эти элемента, и их соотношение определяет характер конкретного индивидуума. Вейнингер попытался изучить особенности каждого элемента и те черты, которые они привносят в общий комплекс. И здесь его выводы часто имеют шокирующий характер.
Все активное, духовное и творческое в человеке философ относит на счет мужского начала, а все материальное и пассивное считает чисто женским. Мужское начало для Вейнингера -- носитель добра, женское -- носитель зла. Вот один из известных афоризмов книги „Пол и характер": „Самый низкий мужчина выше самой достойной женщины". В другом месте он пишет: „Женственность -- это хаос, женское начало -- это бездушная материя, это ничто: небытие, абсурд. Мужество -- это Суть. Мужское начало -- это символ всего"(1)
Отсюда многие выводят заключение, что Вейнингер -- величайший женоненавистник. Однако это неверно: он говорит не о реальных мужчинах и женщинах, а об отвлеченных, абстрактных элементах. Но в стремлении „свести счеты" с материальной жизнью можно увидеть один из источников его собственной трагедии.
Другой источник этой трагедии связан с еврейским происхождением Вейнингера и с тем загадочным психологическим явлением, которое ганноверский профессор Теодор Лессинг назвал „еврейской самоненавистью" (так была названа и вышедшая в 1930 году в Берлине книга (2)).
В труде „Пол и характер" еврейству посвящена отдельная глава. Вейнингер старается оградить себя от упреков в вульгарном антисемитизме и сразу объявляет, что нападает не на расу или народ и тем более не на вероисповедание. Под „еврейством" он понимает известное духовное направление, психическую конституцию, которая возможна для всех людей, а в историческом еврействе нашла лишь самое законченное воплощение. Отдельные черты „еврейства" автор находит даже у арийцев. Например, у чистокровного немца Рихарда Вагнера элемент еврейства, по его мнению, проявляется в навязчивой, громкой музыке, а также в усиленном внимании к внешней оркестровке своих произведений. Яркими представителями еврейства Вейнингер считает антисемитов, утверждая, что антисемит чувствует свою еврейскую психологию и старается от нее освободиться.
На еврейство Отто Вейнингер обрушивается со страшными обвинениями и упреками, усматривая в нем большое сходство с ненавидимым им женским началом. „Еврей -- это бесформенная материя, существо без души, без индивидуальности. Ничто, нуль. Нравственный хаос. Еврей не верит ни в самого себя, ни в закон и порядок". В книге утверждается, что еврей так же, как женщина, не имеет души, не чувствует потребности в бессмертии, слишком легко становится неверующим. Евреи способствуют развитию материализма, склонны к материалистическому пониманию мира, к дарвинизму. Они все сводят к плотскому, земному. В них сильна потребность всё растворить в материи. Поэтому они и лишены гениальности. Вейнингер отрицает даже гений Спинозы. В науке евреи, говорит он, чаще всего только подхватывают и развивают гениальные мысли других людей, но никогда сами не выступают „генераторами идей".
На примере аргументации Вейнингера можно лишний раз убедиться в том, что для ненависти логика не обязательна. Стараясь всячески очернить еврейство, философ порой использует совершенно противоположные понятия, лишь бы они служили его главной цели. Не удивительно, что эта книга пришлась по душе нацистам. Ее не сожгли на кострах вместе с книгами других евреев, писавших на немецком языке. Гитлер называл Вейнингера единственным приемлемым евреем, а Геббельс часто цитировал его для доказательства отрицательных черт евреев и их ненависти к самим себе.
Вражда к евреям и раньше находила свое „теоретическое обоснование". Но аргументы подобных „теоретиков" были совсем другими. Одни из них исходили из идеи „здорового народного духа", „народного характера", которая чужда евреям и особенно еврейскому Богу, представляющему собой нечто непонятное и отвратительное. По сравнению с жизнерадостными и ясными богами Древней Греции или Древней Германии еврейский Бог был абстрактным, бескровным и злобным моралистом, „разрушителем формы". Последовательный борец с иудаизмом становился в таком случае и противником христианства, которое превращалось для него в „иудо-христианство". Слова и дела Гитлера лучше всего доказывают это. Достаточно вспомнить его борьбу с христианскими церквами, сочувствие идеям Розенберга о возвращении немцев к языческой религии древних германцев, введении „арийского Евангелия" и т. п. Заповеди Библии были неприемлемы для фашистов. „Совесть -- это изобретение евреев", -- заявлял Гитлер.
Другая группа противников иудаизма свою антипатию к евреям обосновывала прямо противоположным образом. Мартин Лютер упрекал их в том, что они не стали „сынами Бога", а остаются „сынами Земли". Слепой философ Евгений Дюринг, „прославленный" работой „Анти-Дюринг" одного из основоположников марксизма, называл евреев „мифотворцами". Он считал, что трезвый и расчетливый „нордический человек" должен противопоставить их религиозным фантазиям логику и здоровый позитивизм.
Таким образом, материализм, реализм в одном случае становился основой еврейского мировоззрения, а в другом -- оплотом борьбы против „мифообразующих еврейских фантазий". Каждый может выбрать что-то по своему вкусу.
Где же лежат истоки ненависти к еврейству Отто Вейнингера? Для ответа на этот непростой вопрос надо понять, как рос и развивался молодой философ и писатель.
Все, кто знал Отто ребенком, рассказывали, как открыт и восприимчив был он в детстве. Его нежная душа откликалась на малейшие внешние воздействия. Любое природное явление имело для него свой особенный смысл: далекие горы были обещанием счастья, плывущие по небу облака сулили приключения. Смерть комара могла сильно ранить его душу. И когда этот мальчик превратился в юношу, задолго до того, как стать настоящим мыслителем, он стал поэтом. Его любопытство не знало предела. –В своей деятельности он не мог ограничить себя какими-то рамками, Чем бы он ни занимался, все увлекало и захватывало его. Ни о какой конкретной профессии долгое время не могло быть и речи. Конечно, здесь таилась опасность распылить свои силы. Но отсюда родилось и его страстное желание для всего многообразия жизненных проявлений найти „общий знаменатель", объяснить и упорядочить изобилие существующих форм. Это был путь к философии.
Однако юному человеку трудно примириться с тем, что так много существует мест на земле, которые он ни разу не посетил, так много рук, которые он ни разу не пожал, так много прекрасных женщин, которых он никогда не видел. Для того чтобы „смирить себя", нужен сильный характер, достойный уважения не меньше, чем творческий дар и необыкновенные умственные способности.
Отто Вейнингер добровольно заперся в „замке из слоновой кости", посвятив себя решению грандиозной интеллектуальной задачи. Он читал Гегеля и Канта, погрузился в изучение математики и схоластики. Постепенно у него выработалось высокомерное отношение к земным, житейским вещам, которые как бы тянут вниз от возвышенного и духовного. Он видел мир через призму интеллектуального, и такая картина не могла не стать искаженной. Чтобы не быть захваченным красотой реального мира, следовало изобразить его отвратительным. И чем больше этот мир привлекает и манит, тем более отвратительные картины он рисует. И вот уже сам автор едва держится на ногах от ужаса и отвращения.
Ни одно слово не встречается в его бумагах чаще, чем „преступление", „преступный". Вся его философия насквозь пронизана идеями греха и искупления. Ему была чрезвычайно близка идея первородного, неотвратимого греха, неразрывно связанного с человеком. И где же он видел возможность освобождения? Только в восхождении человеческой жизни к чистым высотам духа, где царят разум и мораль. И он ставит перед собой великую цель -- привести человечество к истинному счастью, освободить его от сковывающего дух греха -- и клянется не изменить этой светлой цели.
Грандиозность моральной задачи, которую он поставил перед собой, непосильна для смертного. Он видел, что если даже люди и могут подняться в высоту чистого эфира, они не хотят находиться там всю жизнь. И Вейнингер пытается заставить человека навсегда оставить грешную землю и жить в мире высокого.
А для этого надо освободиться от оков „низкой жизни". Что сильнее всего привязывает человека к земле? Что дается ему при рождении и чего сам он изменить не может? Пол и кровь.
Имея чуткую мужскую душу, Отто Вейнингер страшился того, что было противоположным, непонятным. Все, что так манило и так пугало его, назвал он „женским". И это женское начало, на его взгляд, не было необходимым.
Отто ненавидел кровь, а его кровь была еврейской. Он был рожден евреем, но не был связан ни с иудаизмом, ни с еврейской традицией. Тем не менее всё, что образовывало фундамент его жизни, называл он „еврейством". Женское и еврейское было для него двумя различными именами тех жизненных основ, которых он боялся и избегал.
Захваченный страстной идеей открыть миру истинную систему морали и указать верный путь, пишет он свою книгу.
И вот книга написана, и практически сразу пришел успех. Европейская слава поразила бедного еврея-студента. Для него открылись все блага мира -- почет, деньги, власть, путешествия, прекрасные женщины. Ненавидимый им „земной мир" распахнул перед ним руки и обещал земное счастье.
Но бедный юноша имел гордое и мужественное сердце. Он был не из тех, кто проповедует, что нужно пить воду, а сам тайком пьет вино. Все, что он обещал, он оплатил своей кровью сполна.
Трагическая судьба Отто Вейнингера не должна быть козырем и аргументом в руках фашистов всех мастей, тайных и явных недругов еврейского народа. Ибо сказано: „Народу, который сам себя судил, не нужны чужие судьи".

Литература

1. Weininger Otto . Geschlecht und Charakter. Muenchen. Matthes & Seitz, 1997
   
2. Lessing Theodor . Der juedische Selbsthass Berlin: Zionistischer Bucher-Bund (Judischer Verlag), 1930