Что значит скучно? Я не понимаю этого слова…. Проблемы и беды, связанные со скукой

Почему становится скучно и почему это важно.

Скука – свидетельство временного пребывания в состоянии незаинтересованности в чем-либо происходящем.

Нам не нравится скука. С ней не комфортно, но она обыденная. Каждый из нас испытывал скуку, но теперь, когда есть facebook, twitter, youtube мы всегда знаем, как развеять ее.

Физическая боль, тошнота – тоже некомфортные ощущения, но они вызываются вещами, которые для нас опасны. В то время скука возникает, когда вы просто не заинтересованы во внешнем и во внутреннем мире ваших мыслей. Вы просто наедине с самим собой.

Если сама по себе жизнь имела бы смысл, не существовало бы такой вещи как скука, и тогда одно лишь существование наполняло и удовлетворяло нас.
- Артур Шопенгауэр

Скука – самая грандиозная из человеческих эмоций. Она выражает тот факт, что человеческий дух в определенном смысле больше самой вселенной. Скука – выражение глубокого отчаяния и невозможности найти что-либо, что могло бы удовлетворить безграничные потребности души.
- Джакомо Леопарди

На первый взгляд скука кажется обыденной и несерьезной, а признание того, что ты ее испытываешь – оскорбительным. Ясно одно: скука – это не скучно.

Когда нам скучно, активность мозга снижается лишь всего на 5%! МРТ-исследование головного мозга во время скуки показывает увеличение активности в областях, ответственных за обращение к автобиографической памяти, постижению мыслей и чувств других людей, а также за обдумывание гипотетических событий, т.е. за воображение.

Это навязчивое состояние помогает нам подумать о себе, заметить то, что упускали из виду и получить достаточный заряд для продуктивных действий, которые, в противном случае, мы бы отложили (например: письмо, решение головоломок или игры).

Это значит, что хроническая скука может быть проявлением работы организма в целом.

Последствия хронического чувства скуки

• Частое нервное напряжение.
• Алкогольная/наркотическая зависимость (именно из-за скуки многие люди не могут бросить пить/курить. Если им это удается, то только на время, затем возвращаются к вредным привычкам вновь).
• Неумение переносить длительные поездки, встречи, даже отдых (желание поскорее вернуться к работе).
• Неумение сосредоточиться.
• Неумение расслабляться, хроническая усталость.
• Болезненная тяга к покупкам, шоппинг.
• Перегруженность мозга множеством задач, «информационным мусором».
• Чувство беспокойства.
• Апатия и тоска в отсутствии активности.
• Пресыщение жизнью.

Как следствие, неправильный жизненный выбор, утрата возможностей, ложные цели и устремления, несчастье и неумение получать удовольствие от жизни.

Головному мозгу требуется воздействие, чтобы быть здоровым, при этом нагрузка должна быть адекватной. Стимуляция, с помощью которой человек может оптимально работать, сосредоточившись, психологи называют потоком .

Поток, потоковое состояние - психическое состояние, в котором человек полностью включён в то, чем он занимается, и характеризуется деятельным сосредоточением, полным вовлечением и нацеленностью на успех в процессе деятельности. Концепция потока предложена Михаем Чиксентмихайи. В неё входят также практические рекомендации для вхождения в потоковое состояние.

Если вам интересна тема потока, то лучше этой книги нет! Можно посмотреть на ОЗОНе .

При недостаточном уровне стимуляции мозг начнет действовать в надежде найти хоть что-нибудь и где-нибудь.

Ничто не ускоряет атрофию головного мозга больше, чем пребывание в неподвижном состоянии в одной и той же обстановке. Монотония ослабляет нашу дофаминовую систему и систему внимания, которые важны для поддержания пластичности мозга. Разнообразие и стимуляция поддерживают нейрогенез (образование новых клеток мозга), а также могут продлить жизнь уже существующих клеток в определенных участках мозга.
- Норман Дойдж, автор книги «Пластичность мозга»

Монотония (от греч. monos - один, единый и tonos - напряжение, ударение) - это функциональное состояние сниженной работоспособности, возникающее в ситуациях однообразной работы с частым повторением стереотипных действий в обыденной внешней среде.

Чтобы избежать недостатка воздействия, мозг может создать свои собственные стимуляции – галлюцинации. Они могут быть вызваны у любого человека, если мозгу не хватает этого вокруг.

Возьмем, например, эффект «бесконечного поля зрения» или “ganzfeld effect” – это когда подвергнутые белому шуму и постоянному монохроматическому свету люди начинают сходить с ума, приходят галлюцинации. Эффект может быть вызван половинками шарика для пинг-понга, зафиксированными на глазах, и радио, настроенным на «белый шум».

Ganzfeld Phenomena – средство надежного и быстрого достижения глубокой релаксации. Механизм его до конца непонятен. Есть предположение, что когда мозг сталкивается с бесконечным полем зрения, лишенным каких-либо контрастных деталей, то зрительный анализатор отключается, а мозг переходит на «любование» самим собой. В результате значительно «тормозится» логическое полушарие мозга (обычно – левое), которое не способно взаимодействовать с бесконечностью, – это прерогатива гештальт полушария (обычно правого) .

В домашних условиях повторять не стоит – только под наблюдением специалистов!

Длительный недостаток активности, является также наказанием, применяемым для преступников (в частности, одиночное заключение). Согласно зафиксированному случаю, рекорд самого длительного отсутствия социальных контактов удерживается Томасом Сильверстальном. Он находится в одиночной камере с 1983 года.

Простая скука – это та, которую вы ощущаете, когда ждете самолет в аэропорту или слушаете неинтересную лекцию. Это не заболевание и не настроение – это эмоция.

Колесо эмоций Роберта Плутчика – отличный способ продемонстрировать это.

Колесо состоит из восьми базовых эмоций, расширенных в порядке интенсивности. Скука позиционируется как легкая версия отвращения.

Создания, испытывающие эмоции, часто вынуждены делать или не делать более сложные вещи, чем просто есть, пить, спать и размножаться. Например, строить дружбу, извиняться, любить безоговорочно и планировать будущее.

Скука – это эмоция, которая защищает нас. Монотонно выступающий лектор, изнуряющее ум задание и перегруженность однообразием – все это не является грязным или ядовитым. Просто недостаточно стимулирует нас. Скука заставляет нас делать что-то новое, получать свежую обратную связь.

Некоторые душевные состояния человек может контролировать и менять, другие - являются причиной для дальнейших действий для человека. А есть такие эмоции, которые не нравятся, но бороться с ними и что-то изменить, сложно. Одной из них можно назвать скуку.

Что это такое?

Согласно толковым словарям, скука – это состояние человека, которое характеризуется пассивностью, потерей сил и вдохновения. Эта отрицательная эмоция способна надолго выбить человека из привычного ритма жизни и скрыть радость каждого мгновения. Чаще всего, конечно, такое состояние появляется у одиноких людей, которые не умеют наслаждаться свободной и своим личным временем, а ищут свое счастье в ком-то другом.

Человек, находящийся в состоянии скуки, не знает, чем занять свое свободное время. Телевизор, друзья, развлечения и хобби больше не приносят удовольствия, и постепенно пропадает желание вообще чем-то заниматься. Работа становится ежедневной рутиной, всю неделю человек ждет пятницы, а потом понимает, что выходные ничем не отличаются от будней. Состояние скуки легко может перерасти в депрессию, но этого можно не допустить.

Как с ней справиться

Есть на свете такие люди, которые не знают, что такое скука. Каждый свой день они наполняют полезными делами и занятиями, и от каждого стараются получать удовольствие. Это очень полезное качество – уметь наслаждаться жизнью, рассмотреть позитивные моменты даже вне самых приятных ситуациях. И такому образу жизни вполне можно научиться.

Во-первых, нужно найти те занятия и увлечения, которые приносят удовольствие. Смотреть каждый вечер телевизор не только скучно, но и вредно для развития мышления. Лучше читать, вышивать, выжигать по дереву, ездить на велосипеде или играть в гольф. Любое занятие, которое нравится, способно в трудные минуты спасти от скуки и отвлечь от жизненных проблем.

Во-вторых, если настроение все-таки испортилось, нужно поднимать его искусственно, приложив всю силу воли, а не ждать случая, который заставит улыбнуться. Даже если не хочется вставать с кровати – заставить себя. Пройтись по свежему воздуху, улыбнуться себе в зеркало, включить любимую музыку и танцевать. Сначала нужно делать это, даже если нет желания и через силу, а потом организм войдет в нужное состояние.

Всем иногда бывает скучно, важно не углубляться в это состояние, а двигаться дальше и находить радость жизни в каждой мелочи.

Болезненно воспринимаемое аффективное состояние, характеризующееся диффузной напряженностью, нетерпением и чувством неудовлетворенности. Обычно скука проявляется в ситуациях, сопровождающихся монотонными переживаниями и недостаточностью удовлетворения либо внешней стимуляции. Состояние скуки может отражать как реальные обстоятельства, так и структуру личности и потребности индивида. Скука интерпретируется как процесс возрастания защитной борьбы с недопустимыми фантазиями и импульсами, когда содержание импульсов вытесняется из мыслей, но напряженность достигает аффективного уровня. Считается также, что при таких состояниях имеется определенная предрасположенность, связанная с процессами развития. Так, более склонны к скуке дети, а также взрослые с пассивным и "полезовисимым" характером.

СКУКА

boredom) Эмоция, которая возникает, если индивид не в состоянии найти интересы и занятия, которые полностью захватили бы его. Она может возникнуть либо вследствие ограничений - например, одиночное заключение, сенсорная депривация, монотонная работа, - либо вследствие внутреннего торможения. Согласно Fenichel (1954), невротическая скука - это состояние инстинктного напряжения (см. также ИНСТИНКТ), при котором отсутствует инстинктная цель. В результате этого человек, ощущающий скуку, ищет объект "не для того, чтобы направить на него действия своих инстинктных импульсов, а скорее для того, чтобы объект помог найти инстинктную цель, которой он лишен". Он знает, что ему чего-то не хватает, но не знает, чего. Отсюда - раздражительность и беспокойство неотделимы от скуки, но отсутствуют при АПАТИИ.

Скука

boredom) Хотя С. является эмоцией, к-рую, вероятно, испытывал каждый из нас, она вызывала к себе меньший исследовательский интерес по сравнению с такими эмоциями, как депрессия и гнев. Существуют важные теорет. основания рассматривать С. как мотивационное понятие, связывающее внутренние чувства и мотивы с условиями среды. Мн. теории связывают С. с вниманием, возбуждением, процессом обработки информ. и стимульной недогрузкой. Согласно наиболее распространенному теорет. подходу, С. возникает в ситуациях с уровнем стимуляции ниже оптимального. При этом теоретики сосредоточиваются либо на внешних факторах, либо на внутренних условиях. Берлайн определял С. как "драйв, к-рый редуцируется в процессе направляемого интересом исследовательского поведения и актуализируется, когда внешняя стимуляция становится слишком редкой или слишком монотонной". В исслед. трудовой деятельности часто придается особое значение внешним условиям, поскольку они влияют на производительность труда. В противоположность этому, Цукерман подчеркивал роль внутренних элементов и рассматривал подверженность С. как компонент модели поиска стимулов (stimulus-seeking model). О"Хэнлон связывает С. с возбуждением, привыканием (габитуацией), усилием (effort) и стрессом. Лэйрд утверждает, что переживание С., по крайней мере отчасти, возникает в результате сознавания себя неспособным направить внимание на что-либо при отсутствии видимых на то причин. Ксизентмихали исследовал баланс С. и тревоги, рассматривая оба эти состояния как результат несоответствия между требованиями окружения и личной компетентностью. С. возникает в ситуациях, в к-рых способности человека превышают ситуационные возможности для их проявления, в то время как тревога возникает тогда, когда окружение требует от данного человека больше, чем он оказывается в состоянии выполнить или предоставить на данный момент времени. Достижение баланса происходит в "потоке" ("flow") или, говоря иначе, в состоянии радостного чувства поглощенности интересной деятельностью. Плутчик в свой структурной модели 8 базовых эмоций определяет С. как близкую к отвращению и раздражению, но более умеренную, а тж граничащую с др. умеренными эмоциями, такими как досада и легкая грусть. Экзистенциалисты различают экзистенциальную С. и невротическую С. В психоаналитическом подходе акцентируются проблемы конфликта или контроля; напр., Феничел утверждает, что С. появляется, "когда нам нельзя делать то, что мы хотим делать, или должны делать то, что мы делать не хотим". Кросс-культурные исслед. тж предлагают возможные направления для изучения С. как одного из важных факторов отношений между индивидуумом и окружающей средой. Одно направление исслед. представлено экспериментами, в к-рых происходит манипулирование условиями: создается стимульная ситуация, к-рая предположительно вызывает С., напр., дается монотонное задание на вычеркивание определенной буквы на страницах, состоящих из наборов случайных букв. Др. подход подразумевает изучение повседневного опыта; он гл. обр. использовался Ксизентмихали и его сотрудниками. Третий подход состоит в коррелировании показателей оценочных шкал или опросников для измерения С. с др. измерениями или условиями. При измерении С., как и в случае мн. др. эмоциональных состояний, таких как депрессия или тревога, чаще всего используются различные формы самоотчетов. Поведенческие признаки состояния С. включают зевоту, "потускневшие" глаза, облокачивание, ерзанье на месте и такие признаки невнимания, как рассматривание стен помещения. Противоположные С. эмоции пли состояния включают интерес, энтузиазм, вовлеченность, поглощенность (flow) и оптимальную стимуляцию. В свою шкалу поиска стимулов Цукерман включил подшкалу подверженности С., к-рая использовалась во многих исслед. К числу др. (к сожалению, немногих) релевантных измерений можно отнести шкалу склонности к С. (boredom proneness, ВР), 28-пунктовую самооценочную шкалу, к-рая демонстрирует хорошую надежность и достаточную валидность, но не имеет значимых корреляций с подшкалой Цукермана. Воданович и Касс выделили в шкале ВР 5 факторов, оказавшихся во многом концептуально сходными с теми, к-рые рассматривались в литературе: внешняя стимуляция, внутренняя стимуляция, аффективные реакции на С., восприятие времени и ограничивающие условия. Мужчины более подвержены состоянию С., чем женщины; к тому же в склонности к С. наблюдаются культурные различия. Кроме того, показатели по шкале ВР оказались связанными с нежеланием голосовать на выборах и патологическим влечением к азартным играм. В ряде исслед. была обнаружена умеренная взаимосвязь между депрессией и С. Нек-рые межличностные характеристики, такие как одиночество, тж оказываются связанными со С. Преодоление С. является отдельной областью исслед. Воображение служит одним из способов преодоления однообразия ситуаций, и недостаток воображения может быть связан с показателями ВР. Есть данные, что аддиктивные формы поведения, напр. переедание, используются в качестве способа преодоления С. Робинсон показал, что С. может быть важным фактором школьной успеваемости, и предложил системно-ориентированную модель. Нек-рые клиницисты отмечают, что существует проблема преодоления скуки в ходе психотер. как со стороны пациента, так и со стороны терапевта; С. рассматривается в качестве индикатора проблем в осуществлении переноса и контрпереноса. Установлено тж, что С. является индикатором проблем, связанных с креативностью. Положительная функция С. может заключаться в подготовке индивидуума к выполнению др. деятельности. Несомненно, имеется достаточно свидетельств, указывающих на то, что С. как эмоциональное состояние заслуживает гораздо большего внимания исследователей. Работа по вычленению состояния С. из ряда др. эмоций, установлению ее специфики и встраиванию ее в общую теорию эмоций на сегодняшний день еще далека от своего завершения. См. также Низкие учебные достижения, Когнитивная сложность, Диспозициональные наборы, Промежуточные переменные, Мотивация, Поиск ощущений Н. Д. Сандберг

СКУКА

психическое состояние, характеризующееся неспособностью человека устанавливать такие отношения с окружающим миром, другими людьми и самим собой, которые могли бы эмоционально захватить его и пробудить интерес к созидательной деятельности.

Состояние скуки может возникать как в результате внешних ограничений, связанных с монотонной работой и изоляцией от людей, так и в силу внутренней опустошенности, пресыщенности жизнью и неспособности к эмоциональным переживаниям, вызывающим радость, восторг, желание к осуществлению активной деятельности. Скука становится неотъемлемой частью жизни многих людей, не испытывающих удовольствие ни от работы, ни от развлечений. Увеличение свободного времени ведет к тому, что многие не знают, что делать с ним и как занять себя. Не все из них обращаются за помощью к психоаналитику, но состояние скуки часто сопровождается такими болезненными проявлениями, что скучающие люди являются потенциальными пациентами. Не случайно некоторые психоаналитики стали обращать особое внимание на проблему скуки. Одним из первых, кто приступил к осмыслению данного феномена, был О. Фенихель, опубликовавший работу «О психологии скуки» (1934). Несколько десятилетий спустя к рассмотрению данной проблемы обратился Э. Фромм, считавший, что «человек – единственное животное, которое может скучать». Размышления о скуке нашли отражение в таких его работах, как «Революция надежды» (1968), «Анатомия человеческой деструктивности» (1973) и других.

Исследуя феномен скуки в работе «Анатомия человеческой деструктивности», Э. Фромм (1900–1980) выделил три категории лиц: не знающие скуки – способные продуктивно реагировать на стимулирующие раздражения; хронически скучающие – постоянно нуждающиеся в дополнительном стимулировании и в вечной смене раздражителей; больные – которых невозможно ввести в состояние возбуждения нормальным раздражителем. Для хронически скучающих и больных людей скука связана с неудовлетворением, испытываемым ими по отношению к жизни. В первом случае люди «обречены на хроническую скуку, но поскольку они умеют ее компенсировать, они ее не осознают». Во втором случае люди время от времени «остро осознают свое душевное состояние, но часто они даже не понимают, что больны». Отличие между ними состоит в том, что хронически скучающие люди способны на реакцию, если скука будет компенсирована, в то время как скука больных не компенсируется. И в том, и в другом случае люди страдают от недостатка продуктивности. Однако, как считал Э. Фромм, в первом случае с помощью соответствующих раздражителей можно избавиться от скуки (но не от причины ее возникновения), а во втором случае «невозможно освободиться даже от ее симптомов».

Осуществленное Э. Фроммом различие относится не только к типологии людей, но и к смысловому употреблению слова «скучный». Человек может изнывать от скуки в определенной ситуации, говоря, например, что ему скучно и неинтересно находиться в данной компании.

Но человек может быть скучным сам по себе в силу структуры своего характера и тогда он является скучным как личность. Такой скучный человек неинтересен и безрадостен, в нем нет ощущения жизненности. «Многие люди готовы признаться, что испытывают скуку (что им скучно); но вряд ли кто согласился бы, чтобы его назвали скучным».

По мнению Э. Фромма, хроническая скука представляет собой одну из патологий современного общества. Большинство людей не являются тяжелобольными, но все они страдают в легкой форме недостатком продуктивности. Если такие люди не находят каких-либо способов стимулирования, то они постоянно скучают. Создается впечатление, что главной целью человека становится попытка «убежать от собственной скуки». Для достижения этой цели используются различные средства сиюминутного возбуждения, включая всевозможные развлечения, алкоголь, наркотики, секс. Однако все это не затрагивает творческие способности и психические возможности человека, поскольку на глубинном, бессознательном уровне он все равно пребывает в скуке. Так, когда терапевт спросил одного из своих пациентов, имевшего большой успех у девушек, не спасает ли его от скуки секс, то тот ответил: «Секс – тоже скука, но не в такой мере, как все остальное».

С точки зрения Э. Фромма, следствием «некомпенсированной скуки» могут быть насилие и деструктивность. В пассивной форме они проявляются в том, что человеку нравится узнавать о преступлениях и катастрофах, смотреть по телевизору сцены кровавых убийств и жестоких драк. В активной форме удовольствие достигается путем садистского и деструктивного поведения. Мотивом некоторых убийств становится именно скука, потребность увидеть какие-то нестандартные ситуации и прекратить монотонность повседневной жизни.

Э. Фромм высказал убеждение, согласно которому «скука – одна из величайших мук». Ад представлялся ему тем местом, где царит вечная скука. Люди предпринимают значительные усилия, чтобы избежать скуки, мечутся из стороны в сторону, хватаются то за одно, то за другое, так как не могут переносить скуку. Если же человек имеет «свой» невроз и «своего» психоаналитика, то это дает ему возможность скучать меньше. Даже если человек испытывает тревогу, беспокойство, какие-то неприятные ощущения, то и это годится, поскольку подобное состояние «зачастую оказывается способом избежать скуки».

Наряду с другими депрессивными состояниями пациентов состояние скуки становится объектом исследовательского и терапевтического интереса многих психоаналитиков. Данная проблематика нашла свое отражение, в частности, в статьях А. Эсмена «Некоторые размышления о скуке» (1979) и М. Уанга «Некоторые психоаналитические соображения по поводу скуки» (1979).

Обращая внимание на проблему скуки, некоторые аналитики, в частности Э. Фромм и В. Франкл, напомнили актуальность высказывания немецкого философа ХIХ столетия А. Шопенгауэра о том, что человечество обречено вечно пребывать между двумя крайностями желания и скуки. По их мнению, проблема скуки становится все более насущной. Как заметил В. Франкл, «скука сегодня ставит перед нами – и пациентами, и психиатрами – больше проблем, чем желания и даже так называемые сексуальные желания».

Афоризмы и соцопросы

Что, собственно, произошло? Мне стало скучно. Не помню, что я делал, — скорее всего, писал; и мне стало скучно. Поскольку это совсем нехарактерное для меня ощущение, я обратил на него внимание, потыкал в него палкой. Скука не является проблемой для меня, но является для ряда имеющих отношение ко мне людей. Для человека, зарабатывающего деньги на записывании слов в определённом порядке есть один наиближайший способ разобраться с проблемой — написать о ней. И вот я обнаруживаю себя в состоянии трепетного невроза, — пишущего эссе о скуке.

Для людей в поисках идей, думалось мне, есть такое занятное упражнение: в поисковой строке я печатаю «цитаты про скуку». Легко представить, какое феноменальное количество сайтов с «афоризмами», «высказываниями мудрых людей» и «цитатами великих писателей» предлагается к ознакомлению. Нужна, конечно, определённая смелость, чтобы добровольно погрузиться в эти потоки, но всегда себя обнадёживаешь: в любой помойке да найдёт ищущий.

Оказывается — не найдёт.

Помимо того, что это такая антология мировой пошлости (независимо от составителей и включённых туда авторов: сам контекст и форма таких подборок сжирают любую креативность, — стоит только представить, что в рамках одного списка рядом могут оказаться Ролан Барт и Евгений Гришковец, пусть даже и выбранные мысли обоих одинаково оригинальны), постепенно вскрывается ещё одна, более губительная проблема. Так называемые афоризмы, цитаты, высказывания — это удивительно безыдейный жанр. Дело, видимо, не в форме, — жанр записных книжек, например, при той же сжатости и краткости, может быть очень насыщенным, я убеждаюсь в этом, вспоминая записки Чехова, или Вен. Ерофеева, или Сьюзен Сонтаг, где на каждый квадратный сантиметр текста давит плотность идей, эмоций или образов. Дело, видимо, в вырывании фраз из контекста: взять из цельного текста высказывание и превратить его в афоризм — то же самое, что выпотрошить из лисы внутренности и набить шкуру опилками, — получится симпатичное чучело, на которое, вероятно, можно смотреть, но которое вообще ничего не значит. И тут же происходит превращение свободной части (вырванного предложения) свободной системы (цельного текста) в поразительно несвободную тоталитарную единицу: афоризм заключён сам в себе, работает по собственным правилам и давит на читателя не только своей безапелляционностью, но и отсутствием пространства для плюрализма: внутри цитаты нет ничего, кроме цитаты, а за рамками цитаты вообще ничего нет. Пролистывая высказывания великих философов и мудрых писателей про скуку, я постепенно понимал, что отсюда, из этих списков, нет никакой возможности вырваться в поле продуктивного размышления и продуктивного высказывания; идеи провоцируют мышление, афоризмы же его дискредитируют. Хуже того: все цитаты были, так или иначе, об одном и том же: скука — абсолютное зло.

Академические исследования скуки на сегодняшний день находятся в зачаточном состоянии. Скуке так или иначе посвящено довольно много работ философского и культурологического толка, однако клинические исследования организма в состоянии скуки совсем не распространены и только начинают набирать оборот. Показателен в этом смысле текст в журнале Британского психологического общества, основная идея которого сводится к «могу копать, могу не копать» — скука может сделать вас креативным, а может и не сделать, кто знает? Такое состояние может заставить вас двигаться дальше и насыщать свою жизнь смыслом, а может и не заставить, как повезёт. Здесь, вероятно, закралась неверная предпосылка и неверный вопрос: к чему может подвигнуть скука? Да как любое генеральное чувство — к чему угодно. К чему может подвигнуть страстная любовь? Вы можете пристрелить мужика, застав его с другим/другой, а можете написать лучший в своём десятилетии роман-посвящение. Всё зависит от неизмеримого количества малопрогнозируемых факторов: социального контекста, психофизических особенностей человека, его интеллектуального бэкграунда и тому подобного. Наиболее убедительными выглядят попытки привязать к скуке преступность. Существуют множество локальных исследований вроде этого , в которых, на основе ряда опросов, вроде бы доказывается, что куча подростков, грабивших магазины и убивавших бездомных, в ответ на вопрос «отчего да почему?» честно признаются, мол, дело было вечером, делать было нечего. Наверное, это должно стать поводом для всё большего создания спортивных секций или кинотеатров в регрессивных районах, — чего там массовому человеку ещё нужно? — однако всё это имеет мало отношения к скуке как культурному феномену и интеллектуальной позиции.

Есть тривиальное умственное упражнение, направленное на выяснение действительной ценности предмета: представить, что его не существует; все слышали вот эти расхожие квазифилософские байки на тему «представьте, что тени нет», «представьте, что мир избавлен от зла» и тому подобное. Так вот действительно интересно представить, что из наших культурных практик и психических реакций изъяли скуку. Что мы будем чувствовать, сидя на уроке алгебры, от которой нас, допустим, воротит? Ничего? А как мы поймем, что нужно заняться чем-то другим, перестать штопать ортопедические стельки на конвейере? Скука — это наиболее общее чувство, провоцирующее перемены и прогресс. Это один из вариантов, в которых скука может быть продуктивной.

Обходя глазами сантиметр за сантиметром пустые стены, выучивая наизусть расположение цветов на обоях или трещин в штукатурке, человек неизбежно натыкается на зеркало, заявляющее о себе посреди пространства, как кротовая нора в центре галактики. В состоянии жгучей скуки требуется только немного пристального внимания, чтобы увидеть в этой плоской глубине самое интересное, что у человека нельзя отобрать — его самого. Довольно очевидным представляется рассуждение о том, что в скуке, если мышление не занято внешними предметами, у человека появляется шанс посмотреть в себя и на себя; это объект, до которого ближе всего тянуться, и, кажется, именно поэтому к нему так редко дотягивается массовый человек. Глупо в этом массового человека обвинять: массовый человек любит майонез и кетчуп в качестве приправы к пельменям, и случается так, что кетчуп дорожает, а майонез заметно ухудшается в качестве, да и пельмени какие-то резиновые, то есть внешняя жизнь норовит выдернуть из-под ног коврик с надписью «comfort». Именно поэтому так хочется сходить в кино на «Фантастических тварей», именно поэтому после кино скорей бы завалиться спать, не пролистывая новости, именно поэтому так болезненно массовому человеку испытывать скуку, потому что тогда ты остаёшься наедине с собой и, даже не испытывая к этому никакого желания, ненароком роняешь взгляд внутрь, а там — там бездны, и бездны всё сплошь чудовищные, и если их всерьёз воспринять, то совершенно непонятно, как можно дальше заправлять пельмени кетчупом и ходить на фэнтези.

И потому этот мой деликатный призыв обращён скорее к так называемым интеллектуалам, равно как и к желающим быть к ним приписанным, то есть людям по определению более изобретательным в борьбе со скукой: ежедневное поглощение haute culture — это, конечно, хорошо, и я прекрасно понимаю, как многие из нас не могут представить без этого существование; но следует пользоваться состояниями твёрдой реальности, когда скучно и из-под двери не дует переменами, чтобы обратить своё внимание на себя. Здесь можно позволить себе агро-метафору, за достоверность которой я, впрочем, не отвечаю: если на невспаханную землю только и делать, что кидать удобрения, — получится понятно что, удобрения засохнут без всякой пользы для чернозёма. Человек, видимо, действительно представляет собой сумму прочитанных им книг, просмотренных им спектаклей и прослушанных им концертов, но чтобы внезапно не выяснилось, что автор афоризма заблуждался, нужно иногда отвлекаться от книги и прислушиваться к себе. Скука для этого самое подходящее состояние.

Скучно как в опере

Пару лет назад я в компании родителей смотрел фильм Киры Муратовой «Вечное возвращение». Для людей, не готовых обменять два часа на моё обещание ценного опыта, следует пояснить: фильм построен на многократном повторении одной и той же сцены разными актёрами: повторяется одна и та же ситуация, проговаривается один и тот же текст с минимальными расхождениями. Эмоции поделились: родители очевидно заскучали уже на третьем повторе, я смотрел с восторгом. Что занятно: это была скука непонимания, но и восторг непонимания. Моя радость была радостью малограмотного идиота, понимающего, что с ним играют в игру, и самому факту участия в этой игре радующегося. Я имел некое смутное представление о правилах концептуального искусства, и вот я увидел что-то похожее, и на фоне «узнавания приёма» (какого?) был удовлетворён. Разница в эмоциях моих и родительских не была обусловлена разницей в интеллектуальном опыте. Приём такого топорного издевательства над зрителем — это, вероятно, довольно прямой и простой приём, хотя и требующий художественной смелости. Если воспринять этот фильм без фанатизма, есть шанс понять, что, возможно, честным его восприятием — в соответствии с авторским замыслом — было бы как раз впустить в себя скуку. Когда люди говорят «боже, какой скучный фильм», они, очевидно, хотят сказать, что фильм не получился. Они подразумевают расщелину между задумкой создателей и конечным результатом. Мало кто осмелится предположить, что писатель может захотеть написать скучную книгу, а режиссёр может захотеть снять скучный фильм, что та же Муратова намеренно сделала скучный фильм, сознательно этого желая.

Здесь на горизонте появляется толпа авторов афоризмов: восставшие из мёртвых и вполне себе живые художественные критики, литературоведы, историки кино и члены союзов писателей разноголосьем кричат одну тривиальную мыслишку: настоящее искусство не может быть скучным! В этих выражениях транслируется конвенциональное понятие некоего мифического искусства для широких народных масс, которое в своей бриллиантовой простоте понятно любой кухарке, а поскольку близко к народу, к тому же и страшно увлекательно. То есть существует, по распространённому мнению, такого рода искусство, которое и наполнено оригинальными идеями, и рассказывает новаторские истории, и поражает высокой духовностью, а вместе с этим обёрнуто в простейшую форму занятного нарратива, — в сущности, идеальное искусство. Под это дело принято подвёрстывать иконостас «русских классиков», — любой чиновник вам скажет: «зачем вешать матрац на стену галереи и обливать его краской? а что это у вас за заумная поэзия? вот возьмите нашего Александра Сергеевича — писал просто, а какой гений, а?» Народу и его заинтересованным представителям нужен какой-то легитимный художественный корпус помимо матерных частушек, но нельзя было апроприировать сложную литературу без создания мифа о её простоте и не-скучности. В итоге получилось так, что каждый токарь и слесарь в России знает Достоевского почти лично, с ходу может вспомнить заголовки трёх-пяти его книжек, но не читал ни одной, а если и читал, то остался поражённый в основном той аурой магического ритуала, сформированной вокруг «прикосновения» к классикам. Стоит ли говорить, что заявление о невозможности скучного искусства — сплошная спекуляция, если не банальная ложь?

Во-первых, следует иметь в виду самоочевидную вещь: часто скука при знакомстве с культурным продуктом вызвана его непониманием. Я не могу зафиксировать те микро-перемены, которые происходят в музыке Беата Фуррера, и поэтому мне скучно. Это такая простая скука первого порядка, о ней говорить в целом малоинтересно, хотя стоит отметить, что определение скуки в позитивной психологии несколько удлиняет цепочку её генезиса в столкновении со сложным искусством: «скука является ответом на задачу, для решения которой у субъекта есть больше знаний, умений и возможностей, чем необходимо». В таком случае, по простой логике, при соприкосновении субъекта с комплексным произведением, которое не поддаётся расшифровке на раз-два, у него должен вместо скуки появляться интерес к его пониманию. Другое дело, что далеко не все любят решать сложные задачки.

Во-вторых, крайне интересно поговорить о скучном искусстве. В своих дневниках Сьюзен Сонтаг пишет:

«Функции скуки. Хорошие + плохие <…> Люди говорят «это скучно» — будто это конечный стандарт привлекательности, и никакое произведение искусства не имеет права быть скучным. Но самое интересное искусство нашего времени — скучное. Джаспер Джонс скучный. Беккет скучный. Роб-Грийе скучный. И т.д. и т.п. Может быть, искусство должно быть скучным сегодня. Что, конечно, не значит, что скучное искусство обязательно хорошо, — очевидно. Мы больше не должны ожидать, что искусство будет нас развлекать или отвлекать. По крайней мере, высокое искусство».

Почему что-то, протяжённое во времени, бывает скучным? Если не брать особенности восприятия каждого человека в отдельности, видимо, потому, что на определённый промежуток времени происходит недостаточное для привлечения внимание количество перемен. Но как можно не иметь в виду особенности восприятия каждого отдельного человека? Выходит, что объект не может быть скучен сам по себе, максимум — он может быть скучен по консенсусному мнению. Скука имеет отношение, прежде всего, ко времени и ко вниманию. Среди людей восприятие времени и модели управления вниманием разнятся, соответственно разнится и скука. И всё-таки то самое консенсусное мнение вполне подходит для точки отсчёта. Какой тип «высокого искусства» в массовом сознании представляется эталонно скучным?

Конечно, опера.

Про оперу интересно говорить вообще, не касаясь даже её отношений со скукой: в последние лет тридцать современная опера питается и от новаций в академической музыке, и от постдраматического театра. В итоге каждый год появляются совершенно поразительные образчики как традиционной оперы с удивительно авангардной режиссурой, так и современной оперы, интересной самой по себе. То есть представление массового человека об опере не имеет ничего общего с её текущим состоянием: вряд ли массовый человек рискнёт себе представить оперную постановку, в которой хор на сцене полностью раздели, или постановку , для которой режиссёр разыскал девушку в псевдокоме после аварии и в рамках спектакля рассказывает её историю, пока музыка из театра в онлайн-режиме передаётся ей в наушники в больницу за городом; также тяжело ему будет представить оперу, написанную для медного таза, крупных стеклянных бус, трёх целлофановых пакетов и тому подобной подручной ерунды, вокальная партия к которой состоит из распевки одной единственной ноты. Но это пример почти крайний, всё-таки, несмотря на прогресс, опера в её магистральном виде не до конца избавилась от своей жанровой специфики, которая подразумевает высочайшую степень условности в постановке и некоторые длинноты в музыке (не говоря уже о среднем времени общего звучания). Эта самая условность и эти самые длинноты прежде всего и заставляют зрителей засыпать, если это, конечно, не «Кармен». В большинстве случаев это обусловлено простым непониманием, например, сонатной формы или вообще оперного языка: музыка не ложится на ухо, звучит как однообразное пиликанье, поэтому и хочется дремать.

Американец Роберт Уилсон, последние пару десятилетий работающий почти исключительно в Европе, является, пожалуй, лучшим театральным режиссёром современности. Трудно вспомнить кого-то ещё, кто так сильно обновил бы театральный язык и вместе с этим создал настолько оригинальный собственный стиль в театре. Его спектакли, в основном, увлекательные и даже чересчур, но нас сейчас интересуют его оперные постановки. Даже на прославленной записи его постановки оперы Филипа Гласса «Einstein on the Beach», длящейся почти пять часов, любой желающий запросто сможет уснуть. Говорю «даже» — потому что в этом спектакле вообще нехарактерно часто меняются сцены, а декорации хоть и минималистичные, но исключительно выразительные. И тем не менее, под музыку Гласса (которую тоже, к слову, можно рискнуть назвать скучной) перформеры по пятнадцать-двадцать минут повторяют набор одних и тех же движений, например, ходят по сцене вперёд-назад по диагонали. Это прямое выражение скуки — длительный повтор. Ещё страшнее дело обстоит с другими постановками: «Альцеста», «Орфей и Эвридика», «Пеллеас и Мелизанда», «Аида». Эти четыре в его исполнении очень похожи друг на друга: глубокий тёмно-синий свет, минимальное количество декора на сцене, максимально абстрактные костюмы, очень медленно движущиеся исполнители, которые представляют собой чистый звук. Приём Уилсона — доводить до максимума условность и формалистичность оперного жанра, он сам по природе режиссёрского метода — формалист. И несмотря на всю его гениальность и выразительность такого способа ставить оперу, чтобы высидеть два часа над таким за экраном (в театре, конечно, живые люди ставятся более интенсивным фактором внимания), нужно обладать недюжинной любовью к театру. Однако же: один мой товарищ сказал, что вообще не чувствует скуки, о которой я писал в постах о подобных постановках: он напротив чувствовал бы дискомфорт, если бы перемены в действии происходили слишком часто. Почему так? Он сосредотачивается на звуке.

И это одна из важнейших вещей, о которых следует сказать.

Об этом после приведённого выше отрывка писала Сонтаг: может быть, мы используем неверные модели внимания? Или же не умеем между ними переключаться. Например, мы ждём изменения смысла, неких семантических сообщений, кусков нарратива, а обращать внимание нужно на поступающие звуки, на образы. Это замечание кажется безусловно верным, однако вопрос о том, как научиться переключать модели внимания, остаётся довольно проблематичным. А потом появляются все эти тексты с заголовками «искусству не обязательно быть скучным», — это не только пошлейшее заигрывание с массовым человеком, но и такая нервозная забота индивида, решившего под давлением среды окунуться в мир «серьёзного искусства». И вот он всех остальных, и прежде всего, себя, убеждает в том, что академическая музыка или современный театр «могут быть весёлыми». В среде людей понимающих об этом вообще речи нет. Весёлый/скучный — это такой же критерий, как длинный/короткий, минималистичный/избыточный, это слово из словаря художественного критика, оно одно не может само по себе определить отношение к предмету искусства и оно не может закрыть к нему доступ для человека любопытного. Массовый же человек зачастую решает для себя, знакомиться с произведением или нет, как раз на основании критерия «скучно/увлекательно».

Сонтаг цитирует одно из эссе Антонена Арто: «Только измождающее может быть действительно интересным» («Only the exhausting is truly interesting»). Это такой типичный интеллектуальный радикализм, его можно принимать всерьёз, и тогда он окажется правдой в пятидесяти процентах случаев, а можно воспринимать как умственную игру и высказывание ради высказывания. Здесь, к слову, возникает интересная параллель со словами британского философа и математика Бертрана Рассела, который тоже писал про скуку в книге «The Conquest of Happiness»; в главе «Скука и возбуждение» Рассел отмечает: «A life too full of excitement is an exhausting life, in which continually stronger stimuli are needed to give the thrill that has come to be thought an essential part of pleasure». По Арто, измождающее интересно, следовательно, привлекая Рассела, жизнь в ускользании от скуки интересна, но что более измождает — бесконечное чередование удовольствий или же кристальная скука?

Скука ♦ Ennui «Время есть то, что проходит, когда ничего не происходит». Не знаю, кто автор этой формулировки, но он дал совершенно точное определение скуки. Скука – трата времени, бессмысленным образом сведенного к самому себе, так, будто… … Философский словарь Спонвиля

Жен. тягостное чувство, от косного, праздного, недеятельного состояния души; томление бездействия. Праздность скуку любит. Прогнать скуку, взяться за дело, либо за безделье. Скука смертная, бешеная. Удавлюсь от скуки. От скуки одуреешь. Со скуки… … Толковый словарь Даля

СКУКА, скуки, мн. нет, жен. 1. Томление, тягостное душевное состояние от безделья, отсутствия занятий или от отсутствия интереса к окружающему. «Какая скука с больным сидеть и день и ночь, не отходя ни шагу прочь!» Пушкин. « Ну, довольно, ямщик!… … Толковый словарь Ушакова

См. печаль разгонять скуку... Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. под. ред. Н. Абрамова, М.: Русские словари, 1999. скука печаль, тоска смертная, скукота, тощища, хмурь, сонномушье, уныние, тоска зеленая, скукотень, скучища,… … Словарь синонимов

Болезнь счастливых. Абель Дюфрен Богатые скучают дороже. Хенрик Ягодзиньский Если тебе скучно одному, женись и скучай вдвоем. Алан Прайс Джонс Искусство быть скучным состоит в том, чтобы говорить все. Вольтер Нам почти всегда скучно с теми, кому… … Сводная энциклопедия афоризмов

скука - будничная (Голенищев Кутузов); желтая (Бальмонт); казарменная (Полонский); кислая (Вересаев); липкая (Сологуб); мертвая (Некрасов, Ратгауз); мрачная (П.Я.); невыносимая (Григорович); неотвязчивая (Григорович); неотразимая (Григорович);… … Словарь эпитетов

скука - СКУКА, уныние, разг. скучища, разг. тоска, разг. тощища, разг. сниж. скукота, разг. сниж. тягомотина СКУЧНЫЙ, невеселый, тоскливый, унылый, скучающий, устар. скучливый СКУЧАТЬ, томиться, устар. скучиться, разг. сниж. нудиться… … Словарь-тезаурус синонимов русской речи

СКУКА, и, жен. 1. Томление от отсутствия дела или интереса к окружающему. Томиться скукой. С. одолела кого н. Нагонять скуку на кого н. Разогнать скуку. 2. Отсутствие веселья, занимательности (разг.). На вечеринке была ужасная с. От скуки на… … Толковый словарь Ожегова

скука - скука, тоска Стр. 1032 Стр. 1033 Стр. 1034 … Новый объяснительный словарь синонимов русского языка

СКУКА - Овдеевич, кременецкий путный слуга. 1552. Арх. VII, 2, 31 … Биографический словарь

Книги

• Скука , Альберто Моравиа. Известный итальянский писатель Альберто Моравиа (Альберто Пинкерле) оставил богатое литературное наследие - семнадцать романов, несколько пьес, около трех сотен рассказов. В книгу вошли два…
• Скука , Моравиа Альберто. Одно из самых известных произведений европейского экзистенциализма, которое литературоведы справедливо сравнивают с "Посторонним" Альбера Камю. Скука разъедает лирического героя…