Деревня крюково московская область история войны. Музей боевой славы

Пришел 1941 год, такая же работа. Я работал автомехаником - водителем первого класса. Справились с весенней компанией, началась подготовка к уборочной, год выдался урожайным. В те далекие годы была традиция, перед уборкой хлеба с соседним колхозом заключать социалистическое соревнование на лучшую уборку урожая. В субботу 21-го июня я повез председателя колхоза Дьяченко и председателя сельсовета Радченко в соседний Нестеркинский колхоз на заключение такого договора. В Нестеркино собрали колхозников на собрание для принятия обязательств, которое затянулось до позднего вечера. Пока написали договор уже была полночь, пришлось там заночевать. Приехали утром домой, смотрим, народ собрался у рупора радиоприемника. И сдесь нам сообщили, что Германия вероломно напала на нашу страну. Началась война жестокая и кровопролитная.
На следующий день пришло распоряжение из военкомата, сдать им Пикап, ЗИСа и полуторку. Я надеялся, что вместе с автомобилями призовут и меня. Ведь за плечами у меня служба в армии командиром пулеметного отделения, потом в апреле 1940 года я закончил полугодичные курсы усовершенствования командного состава, где выучился на командира роты военного времени и было присвоено звание младший лейтенант. Но с меня взяли только подписку о не выезде. Потом призвали всех наших шоферов и забрали последнюю машину. Только в июле я получил повестку из военкомата и был направлен в Ростов, а потом в Москву. И 7-го июля я уже был на курсах «Выстрел» в Солнечногорске, началась военная учеба.
В на курсах с раннего утра и до позднего вечера, ежедневно без выходных, из нас готовили командиров, способных сражаться с выхоленными фашистскими полчищами. Измотать фашистов на подступах к Москве и погнать их проч с нашей Русской земли. Занятия с нами проводили по тактике полковник Дмитриев, по огневой подготовке полковник Грызлов. Опытные преподаватели военного дела, преданные Родине офицеры. На ряду с преподаванием военного дела, они держали нас в курсе событий на фронтах.
Спешно изучая и осваивая военное дело, нам приходилось бдительно следить за прилегающей территорией. Так уже 22-го июля немцы начали бомбить Москву и однажды мы задержали подозрительную девушку, которая оказалась наводчицей фашистских самолетов и с ней был передатчик.
В конце сентября нас погрузили в автомашины и отвезли в Москву. Здесь мы сдали экзамены, мне присвоили звание лейтенант, командир пулеметной роты. И направили в действующую армию, где был назначен командиром 2-ой стрелковой роты, 1-го стрелкового батальона, 449-го стрелкового полка, 144-ой стрелковой дивизии. Полк в который я попал в последних боях под Вязьмой понес большие потери в живой силе и был выведен в Алабинские лагеря для пополнения и приведения в боеспособность. Дивизия, после выхода из под Вязьмы, заняла рубеж обороны Терехово – Локотня - Васильевское на Можайском направлении и вела ожесточенные оборонительные бои. Когда я прибыл в Алабино, практически 2-ой стрелковой роты еще не существовало. Ее сформировали за два дня из воинов выходивших из окружения под Вязьмой. Рота состояла из трех стрелковых взводов, отделения разведки и управления. Командиром первого взвода был назначен лейтенант Карицкий, командиром второго – лейтенант Артемов и третьего – младший лейтенант Танцура. Комиссаром роты был назначен старший лейтенант Милько, комсоргом роты – сержант Фролов, старшина роты Матющенко. Началась упорная работа с личным составом. Надо было издерганных и истрепанных боями, потерявших веру солдат и сержантов, сплотить в единое боевое подразделение, вселить в них дух воина победителя. Началась упорная военная, огневая и тактическая подготовка. Роте дали участок для строительства обороны в стыке двух соседних подразделений, строящих оборону во втором эшелоне. Надо было заботиться и о питании. Для этого мне пришлось ехать в колхоз, найти председателя, договариваться с ним. Председатель выделил нам быка для питание роты. В дальнейшем забота о продовольствии ложилась на старшину Матюшенко. Вторая стрелковая рота упорно готовилась к боям. Личный состав подразделений преобразился.
В конце октября ночью по тревоге рота погрузилась в автомашины и двинулась в путь. Пропуская встречный транспорт, автоколонна медленно двигалась на запад. Впереди темный осенний купал неба озарялся вспышками артиллерийских выстрелов и разрывов снарядов. Нам казалось, что где-то в дали бушует гроза и сильные раскаты грома следуют один за другим. Утро застало автоколонну на открытой местности, в 5-6 км. не доезжая деревни Каринское. И в это время в небе над головой повис самолет врага, двух фюзеляжный разведчик - корректировщик. Не рискуя оказаться под бомбежкой, подразделение выгрузилось и продолжило остальной путь в походной колонне ускоренным маршем.
При вступлении в село Каринское, было видно, что здесь фронт. Повсюду зияли, еще свежие воронки от разрывов снарядов. По запаху чувствовалось, что артобстрел был недавно. А на западе, совсем рядом, была слышна сильная артиллерийская, пулеметная и автоматная стрельба. В селе местного населения видно небыло. Изредка встречались военные, торопливо выполняющие свои задания. Всюду виднелось сложенное военное имущество, замаскированное от наблюдения с воздуха. Здесь располагался штаб 144-й стрелковой дивизии.
Разыскав нужный дом, и войдя в помещение, я увидел командира дивизии генерал майора Пронина М.А. и комиссара Мовшева Г.С. Доложил, что прибыл лейтенант Лупинос командир 2-й стрелковой роты 449 стрелкового полка в составе 180 активных штыков в его распоряжение. Их измученные и уставшие лица говорили о том, что они уже несколько суток не отдыхали. Было видно, что мое сообщение о прибытии роты, обрадовало генерала. Он вызвал штабного офицера, распорядился найти карту данного района. И начал вводить меня в сложившуюся обстановку. Сообщил, что недавно противник выбил наше подразделение из населенного пункта Локотня, воины дивизии ведут бой за деревню Колюбакино и что сегодня утром, 32-я стрелковая дивизия отошла с Бородинского поля. В результате сложившейся обстановки образовалась брешь в районе деревни Крюково, которую и предстоит закрыть второй роте. Принесли карту, генерал взял в руки карандаш и прочертил дугообразную линию от села Каринского до деревни Крюково, и отдал мне устный приказ: -«Роте форсированным маршем достигнуть указанного населенного пункта, выйти северо-западнее деревни Крюково и занять оборону, оседлав шоссейную дорогу, идущую из Колюбакино. Не допустить врага по ней двигаться на Москву». И добавил, что это приказ командующего 5-й армии.
Повторив приказ и уяснив обстановку, я осмелился обратиться к командиру дивизии с просьбой, разрешить войнам подразделения заменить белье, так как вышедшие из окружения солдаты этого еще не делали. Комдив разрешил. Во дворе белья был целый штабель и войны роты быстро переоделись, некоторые даже взяли в запас. Не теряя времени рота выступила из Каринского по указанному маршруту. Предстояло двигаться без дороги лесом. Шли быстро без шума и неожиданно на пути оказалась повозка с запряженной лошадью, а на повозке станковый пулемет «максим». Людей никого близко небыло, я дал команду пулеметчику Болдыреву взять пулемет, так как в роте еще ни одного пулемета не было. Пройдя метров двести опять повозка с пулеметом, даю команду: «снять пулемет». Но сдесь нас скоро догнали воины и отобрали пулемет. В походной колонне не было слышно ни разговоров ни смеха. Каждый был занят своими мыслями о предстоящих боях. В те дни гебельсовская пропаганда обрушивалась на нас со всех сторон, вся местность была засыпана фашистскими листовками. На листовках Сталин был изображен во всех видах, даже в виде пса, зажавшегося в угол и воющего о последнем «нонешним» денечке, а Гитлер был изображен с баяном, игравшим и поющим: «Широка моя страна родная». В листовках, сдесь же, обещали все блага тому кто сдаться в плен и был написан и пропуск, штык в землю. Но мы уже знали какие блага сулят гитлеровцы и чем эти блага оборачиваются, хотя были в роте и такие которые верили их пропаганде.
К полудню подразделение вышло на южную опушку леса. Артиллерийская канонада доносилась до нас теперь с северо-запада. Впереди простиралась большая поляна в низине которой стояла деревня Крюково. Высланная разведка достигла деревни и через некоторое время подала сигнал, рота вступила в Крюково. Деревня казалась пустой. На улицах и во дворах не было видно ни одного живого существа. Приближение фронта вынудило жителей все свое имущество спрятать, а самим укрыться в приготовленных убежищах. В населенном пункте около сотни дворов, его разрезает на две части глубокая балка, идущая с востока на запад. По балке протекает не глубокий безымянный ручей. В западной части деревни через балку был деревянный мост, по которому проходило шоссе из Колюбакино. Это шоссе и предстояло нашему подразделению закрыть и не пустить противника. По рассказам жителей мост утром этого дня был взорван отходившими Советскими частями, а берега ручья заминированы. Позже после ухода наших войск, в деревню прикатили фашистские автоматчики на мотоциклах, постояли у взорванного моста и уехали по шоссе назад в сторону Колюбакино. День клонился к исходу и надо было спешить, чтобы до наступления темноты, выбрать выгодные места для расположения позиций. Основное, главное и опасное направление, это северо-западное со стороны Колюбакино и западное, где лес подходил близко к нашей деревне. На главном направлении занял оборону 1-й взвод, перерезав шоссе. Для своевременного обнаружения приближения противника, вперед было выдвинуто боевое охранение, выставлены секреты. Второй взвод занял оборону в лесу западнее деревни и так же выставил боевое охранение впереди, в сторону деревни Высоково. Третий взвод прикрыл северо-восток, остальные разместились в деревне.
В первые месяцы войны оборону строили круговую, опорными батальонными пунктами. Оборона второй роты прикрывала только северную часть деревни и передний край обороны проходил в основном лесом.
Вечером я возвратился на КП роты, который располагался в доме старенькой бабушки Абрамовой Натальи Ефимовны. На дворе уже было темно, на душе у меня муторно и тяжело, но заботы по организации питания и другие неотложные дела отвлекали от тяжелых дум. Неожиданно до нашего слуха донеслось гудение моторов танков с южной стороны деревни. Внезапно все стихло. Срочно выслал разведку, что бы определить чьи это танки, наши или вражеские. Зарницы вспыхивали в ночной темноте и доносившиеся глухие разрывы снарядов, говорили о том, что в районе Колюбакино бой не затихает. В нашей деревне установилась ночная тишина. И вдруг эту тишину нарушили громкие голоса часовых, стоявших у ворот двора и дома, они с кем-то пререкались. Открылась входная дверь и на пороге, в сопровождении часового, появился крупный рыжий в форме танкиста старший лейтенант. Часовые его приняли за переодетого немца, а он шумит ругается, упоминает 2-ю стрелковую роту, спрашивает лейтенанта Лупинос. Оказалось, что он командир танковой роты в составе трех танков КВ, прибыл для нашего усиления и с утра и с утра нас разыскивает. Прибытие танков подняло боевой дух всех воинов подразделения. По сообщению танкиста, что это сам генерал Жуков прислал танки, так как это направление и особенно это шоссе были очень важны и вызывали беспокойство у командования фронта.
Комиссар роты ст. лейтенант Милько и комсорг сержант Фролов, немедленно пошли по взводам, которые занимались оборудованием огневых точек и окопов, сообщить радостную весть о приходе танков и последние известия «СОВИНФОРМБЮРО». Мы с командиром танковой роты стали выбирать позиции для танков. Потом прошли по взводам выявили саперов и минеров, из них набрали команду, которая вместе с танкистами за ночь должна выкопать укрытия для танков и замаскировать их. А с рассветом проделать проход в минных заграждениях и перегнать танки в эти укрытия на участок обороны роты.
Перед утром в роте случилось чрезвычайное происшествие. Стали проверять, как несут службу боевые охранения. Проверили то, которое выставлено в сторону Колюбакино, здесь все воины на местах и службу несут бдительно. Во втором взводе с лейтенантом Артемовым и со связным направляемся к боевому охранению, которое находилось в 100 – 150 метрах от окопов. Осторожно приближаемся к месту, где вчера вечером расположили отделение в составе 12 человек с приказом окопаться. Тишина, никто нас не останавливает, пароль и пропуск не спрашивает. На месте никого нет, вместо окопов лежит все оружие и военная амуниция и следы, по свежевыпавшему снегу, в сторону противника. Мы начали звать, думали, что какая-то шутка. Когда начало рассветать, увидели приближающуюся группу людей со стороны деревни Высоково, подумали, что наши беглецы возвращаются, но это были немцы. Произошел бой, потеряв несколько человек, фашисты отошли.
С восходом солнца над деревней появился самолет разведчик. полетал и улетел на юг. В скором времени на участке обороны 1-го взвода произошел бой с автоматчиками – мотоциклистами, которые нарвались на его боевое охранение. К исходу дня в расположение роты прибыло две 76 мм полковые пушки. Теперь рота имела достаточную огневую поддержку. Воины подразделения видя все это понимали, что предстоят тяжелые бои и не жалея рук и сил усовершенствовали свои позиции. На третий день, ближе к ночи, прибыл командир батальона капитан Архипов, адьютант старший лейтенант Вишневский и управление батальона. С ним прибыли: - 1-я стрелковая рота лейтенанта Мельникова; - 3-я стрелковая рота лейтенанта Лазарева, пулеметная и минометная роты. Прибывшие подразделения и штаб батальона разместились и заняли оборону в южной части деревни Крюково. С этого дня была организована круговая оборона. Штаб 449 стрелкового полка располагался в населенном пункте Хотяжи. С прибытием командира батальона наладилось снабжение подразделений продовольствием, оружием, необходимым снаряжением и боеприпасами. Участок обороны 2-ой стрелковой роты был очень активным, не проходило ни одного дня, чтобы гитлеровцы не совершали огневой налет, но воины подразделения бдительно несли службу на передовом крае. Своевременно обнаруживали, приближающего противника, и встречали его организованным огнем. При отражении противника в лесу, особенно нас выручала «карманная артиллерия» ручные гранаты Ф-1 «лимонка». У каждого воина в окопе в нишах имелся ящик, а у кого и больше гранат. В минуты затишья продолжалась совершенствоваться оборона. Строились ДЗОТы и блиндажи с усиленными перекрытиями. Все огневые точки, блиндажи и тыл соединялись траншеями, все искусно маскировалось. Организовали занятия, изучение устава и материальную часть оружия. Много внимания уделяли политическим занятиям. Наладилась регулярная доставка почты. Газета «Правда» была особенно желанная, в ней освещались все события на фронтах и в тылу страны.
День и ночь мы все готовились к предстоящим боям. Знали, что враг силен и подтягивает новые силы для броска на Москву, но у нас была уверенность, что не пропустим фашистов на нашем направлении.
На участке обороны 1-го взвода в районе шоссе, происходят ежедневно жаркие бои и мы с комиссаром роты решили пропустить всех воинов второго, третьего взводов и других мелких подразделений через этот участок. Это мероприятие сплотило воинов в отделениях и взводах. Люди обстрелялись, перестали шарахаться из стороны в сторону при разрывах снарядов и главное поняли, что умелое пользование своим личным оружием и окопом делает его непобедимым. Люди увидели, что при организованном ведении огня противник не выдерживает и поспешно отходит на исходные рубежи. Эта закалка сыграла важную роль в предстоящих боях. Успешные бои по отражению вылазок гитлеровцев дали положительные результаты. Войны подразделения стали более энергичными, смелыми и ограничивать их только оборонительными боями уже было мало.
Вторая рота крепко удерживала свой рубеж и с согласия командира батальона, не в ущерб обороны переднего края, была создана группа из добровольцев, которая начала совершать вылазки в стан врага. В последствии начали привлекать добровольцев и из других рот батальона. Особенно часто совершали налеты на близлежащую деревню Высоково. К этому времени в батальоне было создано две группы. Они должны были глубокой ночью подойти к деревне с двух сторон и открыть шквальный огонь. У фрицев создавалась паника, нервозность, большие потери, это их заставляло всю ночь сидеть в окопах и щелях.
В канун 24-ой годовщины Великого Октября, командование 449 стрелкового полка поставило нам задачу, в честь праздника выбить немцев из этой деревни. В ночь на 5-е ноября мы совершили налет на деревню, решительно потеснили противника, нанесли ему значительный урон в живой силе, но подоспевшие им на выручку танки, помешали нам закрепиться.
Такие налеты на врага были необходимы и полезны. Войны получали боевой опыт наступательного боя и закалку, развивали смелость, проявляли хитрость и смекалку. Видели как непобедимые завоеватели - фашистские молодчики, под нашим организованным огнем мечутся в панике, не чувствуя себя спокойно и в укрытии. Видели, что инициатива в оборонительных боях и таких вылазках переходит на нашу сторону.
При возвращении из таких походов к себе в деревню на КП роты, всегда, даже в самое позднее, время нас встречала бабушка Наталья Ефимовна и ее внучка Шура - девочка лет четырнадцати. Они очень радовались, что мы все возвратились живы и невредимы.
6-го ноября, перед праздником, подразделения батальона находились в боевой готовности, ожидали наступления или вылазок гитлеровцев. В течении ночи, бдительно следили за передним краем, а также слушали непрерывный рокот фашистских бомбардировщиков, идущих большими группами высоко в ночном небе бомбить Москву. В той стороне лучи прожекторов пронизывали темный небосвод. Брали фашистского стервятника в перекресток лучей и в тот же миг вокруг самолета возникали белосизые всплески взрывов. При удачном попадании самолет падал и нашему ликованию небыло предела.
Вечером 7-го ноября от танкистов принесли радиоприемник, собрали всех свободных от нарядов воинов, и слушали передачу о состоявшемся праздничном параде в честь 24-ой годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции, на Красной площади в Москве. После окончания передачи состоялся короткий митинг. На митинге войны дали клятву Родине, что удержим охраняемый нами рубеж обороны и не пропустим на нашем направлении ни одного гитлеровца. Усилили наблюдение за противником, фрицы уже были нете, что в первые месяцы войны. Хоть и были откормлены и выхолены, но уже не маршировали, а трусливо перебегали открытые места, сидели больше в укрытиях. Наблюдалось передвижение войск и механизированных груп противника. Видно было, что они готовились к наступлению.
16-го ноября рано утром, боевое охранение заметило приближающихся гитлеровцев и открыло по ним ружейный и пулеметный огонь. Стрельба в боевом охранении была сигналом всем бойцам для занятия боевых мест и готовности для отражения врага. К этому времени рота имела двенадцать станковых и ручных пулеметов. Местность перед передним краем была пристреляна артиллерией. Но связь была только связными посыльными. Боевое охранение, потеряв двух человек, под прикрытием пулеметов и артиллерии отошло на основные позиции. Убитых вынесли. Жестокий бой разгорелся перед передним краем обороны. Фашисты двигались короткими бросками и на своем гортанном языке громко выкрикивали «Гох». «Уже охают, - сказал кто-то из красноармейцев - а что дальше будет». Сейчас увидим - ответил я и предупредил пулеметный расчет Ивана Болдырева, что бы подпускал ближе, а потом открывал огонь. Гитлеровцы атаковали крупными силами, но были встречены хорошо организованным огнем, залегли и начали откатываться назад. Прошло немного времени, гитлеровцы перестроились, открыли ураганный артиллерийско-минометный огонь по лесу и опушке, где проходила наша оборона, и начали атаковать. Солдаты лейтенанта Карицкого смело встречали врага ружейным и пулеметным огнем, а близко приблизившихся фашистов уничтожали гранатами. Противник нес большие потери и вынуждено откатывался на исходные позиции. Перестроившись снова открывал ураганный огонь по нашей обороне. Этот огонь большого вреда нам не наносил, так как все окопы были перекрытыми и хорошо замаскированы лесом, поэтому атаки врага успешно отбивались. Фашисты неистовали, ведя по нашей обороне непрерывный огонь, меняли тактику атак. Пытались наступать, то вдоль шоссе, то с флангов. Но брешь в обороне роты враг пробить не смог. Было отбито только лобовых три атаки, но противник не унимался. Видно было, что наступавшее подразделение фашистов имело приказ, во что бы-то ни стало пробить брешь вдоль дороги.
Наступила вторая половина дня. Натиск противника не ослабевал, а казалось даже усилился. Разрывы артиллерийских снарядов врага шли на нас потоком. Вдруг наблюдатель, наблюдающий за КП батальона и обороной в южной части деревни, сообщил, что гитлеровцы идут в наступлении с юга на оборону первой, третьей и автоматной рот. Оказывается противник обошел нашу оборону по южной опушке со стороны Высоково, накопился за стоящими стогами и выходил из-за них, разворачиваясь в цепи. Наблюдательный пункт 2-ой роты находился на возвышенности с которой хорошо просматривалась оборона батальона и с юга. Я приказал командиру пулеметного взвода, не теряя ни одной минуты, перебросить четыре станковых пулемета на запасные позиции, которые были заранее оборудованы для ведения огня в тыл. Наступающие гитлеровцы не прошли еще и половины пути от стогов до обороны наших рот, как дружно заработали станковые пулеметы. С наблюдательного пункта хорошо было видно, как падают фрицы и заметно редеют цепи наступающего врага. В шеренгах противника произошла заминка, цепи немцев залегли, потом начали осторожно отползать за стога. Пулеметчики стали экономить боеприпасы, бить прицельно короткими, но точными, очередями.
Противник подтянул артиллерию и на южную опушку леса. Стал обстреливать оборону роты и с юга. Но обнаружить огневые позиции пулеметов не смог. Некоторое время спустя при поддержке артиллерии немцы снова пошли в атаку. Но также были остановлены огнем наших пулеметов и отошли на исходные позиции. Перегруппировавшись, противник снова пошел в атаку, пулеметы снова открыли огонь по нападавшим. Но произошло неожиданное. Враг начал бить по нашей высотке и опушкам леса дымовыми снарядами. Видимость совсем пропала, пулеметчики были ослеплены и эффективность пулеметного огня ослабла. Нам было слышно, что бой в районе обороны первой и третей рот с каждой минутой ожесточается, но что там делается нам видно небыло. На участке обороны нашей роты противник атаки ослабил, но продолжал сильный минометный и артиллерийский обстрел, в том числе и дымовыми снарядами. Войны нашего подразделения, напрягая зрение, внимательно просматривали впереди лежащую местность. Прошло не более часа, как видимость пропала, а бой на той стороне все не затихал. Вдруг услышали, а потом увидели, что на правом фланге в районе моста движутся люди. Это в расположение 2-ой роты отходили подразделения батальона, которые занимали оборону южнее деревни. Они сообщили, что командир батальона капитан Архипов убит, имеются еще потери, а деревню заняли немцы.
Сложилась неожиданно тяжелая обстановка. Отошедшие подразделения расположились в окопах 2-ой роты. На КП роты срочно был созван весь командный состав отошедших подразделений. На коротком совещании было принято решение, контратаковать и выбить гитлеровцев из деревни. Руководить боем поручили мне, это диктовала обстановка. Приближался вечер, надо было действовать немедленно. Местность была выгодна как с западной, так и с восточной стороны, лес подходил близко к деревне. На опушках леса уже стояли по два станковых пулемета, дополнительно установили еще по два. Атаковать было решено с трех направлений. С северо-запада 1-я рота, с севера рота автоматчиков, и с северо-востока 3-я стрелковая рота. Бой за овладение Крюковым длился долго, немцы упорно не хотели уходить, а нам нельзя оставлять деревню без приказа с выше.
Всего два дня назад читали приказ Верховного Главнокомандующего, который гласил, что с позади Москва и мы должны воспрепятствовать продвижению немцев на восток. Два раза Крюково переходило из рук в руки. Войны первой и третьей рот не упали духом, поддерживаемые мощным пулеметным огнем, смело атаковали врага с флангов и до наступления темного времени полностью изгнали гитлеровцев из деревни, продвинулись вперед и заняли свою прежнюю оборону, юго-западнее деревни.
Бой затих. Собрали свободных от нарядов воинов и актив. Комиссар батальона провел короткое совещание. Вводя в обстановку он сказал: «На нашем направлении сосредоточена крупная группировка противника. Которую, вот уже скоро будет месяц, как воины 5-ой армии, в их числе и наша 144-я стрелковая дивизия, ведя ожесточенные бои, задерживает на данном оборонительном рубеже и ни дали ни на один шаг продвинуться на восток. Нашему батальону было приказано не пропустить противника на этом направлении. Приказ командования 1-й батальон выполнил. Бой сегодняшнего дня показал, что противник перешел в наступление. Вторая стрелковая рота оборонявшая Крюково на главном направлении удара не дрогнула, отразила все атаки и нанесла противнику большие потери. Подразделения, оборонявшие деревню, с юго-запада, не проявили себя, были потеснены противником. В следствии чего фашисты ворвались в деревню. К нашему счастью нам удалось выбить противника и занять свою прежнюю оборону. Но враг не ушел, где то недалеко затаился и с наступлением дня надо ожидать новых атак. Поэтому наша задача укрепить нашу оборону. Готовиться встретить врага с достоинством».
Выступил и старший лейтенант Милько, который от начала и до конца боя, находился в боевых порядках подразделения и сам неоднократно проявлял отвагу. Личным примером поднимал бойцов в контратаку для отражения, близко приблизившихся к окопам, фашистов. Он сказал: «Воины второй роты смело встречали противника организованным ружейным и пулеметным огнем и неоднократными контратаками. Умело отбивали атакующего врага, вынуждали его к паническому бегству и наносили большой урон. Отметил самоотверженные, геройские действия расчетов станковых пулеметов Болдырева и Макарычева.» От комсомола выступил сержант Фролов и др. Были и нездоровые выступления, что мол враг ушел вперед, мы остались в его тылу и надо действовать как партизанский отряд. Распространение такого настроения допустить было нельзя и когда дали слово и мне. я в выступлении сделал упор на то, что наш батальон является подразделением входящим в состав действующей Армии. Удерживая деревню Крюково мы выполнили приказ вышестоящего командования. Надо полагать, что командовании дивизии знает положение нашего батальона и уже приняло решение о его дальнейших действиях. Наша задача, до получения приказа, привести в порядок оборону и готовиться к отражению врага.
Сдесь же дали клятву, что без приказа Крюково не с давать, биться с фашистами пока бьется сердце в груди.
Потом собрали и похоронили героически погибших воинов и командира батальона капитана Архипова со всеми воинскими почестями. И не теряя времени приступили к укреплению обороны, которая во многих местах была разрушена снарядами. Войны успокоились и организованно приступили к привычным земляным работам. На передовом крае, выставленное боевое охранение, секреты и часовые, велось бдительное наблюдение и прислушивались к каждому шороху. Знали, что враг, где-то недалеко, затаился и в каждую минуту может атаковать. Казалось все нормализовалось, но это было далеко не так. Небыло связи ни со штабом полка, ни с дивизией. Не знали где они находятся. Высланная разведка для связи, еще не возвратилась. Наступила вторая половина ночи. Кругом тишина, но никто не отдыхает. В обороне продолжается усердная работа, изредка слышны короткие команды.
В два часа ночи возвратилась разведка, вместе с ней прибыл офицер связи с приказом. В приказе давалась команда, чтобы первому стрелковому батальону 449 -го стрелкового полка оставить оборону населенного пункта Крюково и следовать в район города Звенигорода. Маршрут движения был таков: не достигая населенного пункта Хотяжи два километра, переправиться через реку Москва на правый берег. В дальнейшем двигаться в направлении Звенигорода.
Подразделения батальона быстро собрались и двинулись по указанному маршруту. Надо было спешить, чтобы до наступления светлого времени переправиться через реку. Вторая стрелковая рота двигалась замыкающей, прикрывая отход. Было выставлено охранение в тыл и фланги. Двигались ускоренным маршем по правобережью реки Москвы. Колонна без привалов шла остаток ночи и половину дня, хотелось быстрее достичь указанного рубежа. Там предполагалось занять оборону.
Местность была ровная с обоих сторон реки и в разрывах лесных массивов левая сторона просматривалась далеко. Иногда хорошо было видно, как по дороге в 4-5 километрах от берега, движется на восток армада фашистов. Они ехали на танках, автомобилях, повозках, шли пешком, а некоторые ползли на четвереньках. Нам со стороны казалось, что это там в далеке ползет по дороге темная масса саранчи. Так гитлеровцам хотелось скорее добраться до обещанной им и желанной Москве.
Неожиданно меня вызвали в голову колонны. Прибыв туда, я увидел среди командования батальона офицера, который был у нас ночью. В руках он держал приказ в котором говорилось, что в связи с тем, что противник начал распространяться на правый берег реки Москва, давалась команда мне, то есть второй стрелковой роте изменить маршрут движения, повернуть на северо-восток, выйти в район деревни Власово и занять ее. Устно было дополнено, что в случае неудачи, роте двигаться в населенный пункт Троицкое, там будут располагаться командный пункт батальона и все остальные подразделения.
Получив такой приказ, рота перестроилась, выслала по указанному маршруту разведку, выставила боевое охранение с тыла и с лева и двинулась на северо- восток. Уже клонило к вечеру, когда достигли опушки леса. В переди примерно в восьмистах метрах стояла деревня Власово. Местность была ровная с небольшим уклоном в низ в сторону деревни. В метрах трехстах от деревни с юга на север проходила малозаметная канавка в вдоль которой стояли кустики. Дома деревни были разбросаны с двух сторон улицы, идущей к берегу реки Москва. Вдоль берега дома уже стояли правильным порядком. Деревня была пустая движения не наблюдалось. Два крайних дома, ближе к нам, стояли в отдалении от остальных. Далее на юго-восток километрах в трех стояло село Троицкое. От южной окраины Троицкого начинался большой лес, опушка которого тянулась на запад два-три километра, а затем круто поворачивала и шла на север в нашу сторону. В сторону Власово выслали разведку. Хорошо было видно, как группа перебежками приближалась к деревне. Когда оставалось не более двухсот метров, заработали пулеметы противника. Приказал пулеметному взводу открыть по ним огонь, чтобы прикрыть отход разведки. Разведчики вернулись в полном составе, один получил легкое ранение. Неожиданно из леса выходит старенький дедушка, с бородкой и говорит мне:- «Фу вояки, а я сечас пойду в деревню». Ну иди – говорю ему. Он пошел к деревне, вошел в не и через некоторое время идет назад в нашу сторону, с петухом под мышкой. Подойдя к нам говорит: - «Видите вон тот дом, у него под углом стоит бочка и за этой бочкой стоит пулемет, и вон под тем домом тоже бочка и тоже пулемет». Я поблагодарил за это дедушку. В это время наступил вечер и темнота. Я принял решение следовать в село Троицкое.
Шли по опушке леса, дойдя до южного ее края, обнаружили дорогу, идущую с запада через лес прямо в Троицкое. Прибыли на место. Доложил обстановку командованию и что Власово занято противником. Меня предупредили, что приказ о взятии Власово остается в силе, с наступлением утра его надо выполнить, но при этом меня поддержат две катюши. Выйдя с КП батальона, передомной стояла задача, найти продукты и накормить воинов подразделения. Подключил к этому старшину роты Матюшенко, разыскали члена правления колхоза этого села, который помог в организации питания. Подразделение было накормлено. До этого рота более суток пищу не принимала.
Место исходного, для атаки, рубежа я определил заранее. Во второй половине ночи, еще до наступления утра, подразделения напрямик выходят и занимают рубеж для атаки. По линии малозаметной канавки с кустиками, в трехстах метрах от деревни, которую я приметил еще вечером. Все воины были предупреждены, что сигналом для атаки будут залпы катюш по деревне. КП роты располагалось на опушке леса западнее деревни. С наступлением утра на КП роты прибегает связной от катюш, даю команду дать по деревне залп. Катюши «сыграли» залпы. При разрывах снарядов воины подразделения дружно атаковали и выбили немцев из Власово. Заняли оборону по правому берегу реки Москва. Отбили у немцев и продукты, оставили они нам и жареное и «шквареное». При этом командир третьего взвода лейтенант Танцура получил ранение и выбыл из строя. Воины роты повеселели и начали строить оборону.
Командный пункт роты расположился на окраине деревни в домике. Расчитывали, что сдесь будем держать оборону длительное время, поэтому приступили к рытью окопов и других оборонительных сооружений. В течении первой половины дня немцы дважды пытались атаковать, но мы дали им хороший отпор и они успокоились. На КП батальона в Троицккое, связным отправили донесение, что рота приказ выполнила, фашисты из деревни изгнаны, а воины занимаются строительством обороны.
Неожиданно во второй половине дня, вместе с возвратившимися связными, прибыло и руководство батальона. Подумали, что они прибыли с чем-то хорошим. Но сначало они попросили накормить их. Старшина роты выполнил их просьбу. Затем последовал приказ мне и подразделению, оборону Власово передать третей стрелковой роте лейтенанта Лазарева. Второй роте с наступлением вечера совершить марш бросок по дороге на северо-восток 3- 4 километра и поступить в распоряжение 50 – й мотобригады. В составе мотобригады выбить гитлеровцев из деревни Никифорово, расположенной на правом берегу реки Москва. Уже стояла ночь, когда рота прибыла в указанное место. 50-я мотобригада имела несколько танкеток, броневичков и подразделение пехоты. Вторая рота тоже вошла в ее состав. Командовал этой сборной группой старший лейтенант, он собрал нас под палатку и стал доводить обстановку. Потом стал отдавать командирам подразделений приказ, но я попросил выйти на местность, так как только прибыл и местность еще не изучил. Мы вышли, стояла глубокая темная ночь. Ориентировочно до деревни было метров восемьсот, там кое где горели строения. Подступы к деревне немцы беспрерывно освещали ракетами и обстреливали из пулеметов. Рубеж для атаки был определен примерно с двухстах метрах от деревни. Сигнал для атаки - красная ракета на правом фланге. Атака пехоты будет проводиться совместно с танкетками и броневичками. Вторая стрелковая рота наступала на левом фланге на западную часть деревни. Вследствии беспрерывного обстрела местности немцами из пулеметов, воинам роты до рубежа атаки пришлось добираться в основном по пластунски. У меня тоже вся шинель на спине оказалась изодрана пулями. К исходу ночи рубеж для атаки был занят. И вот на правом фланге взвилась красная ракета, воины подразделения с громким ура бросились в атаку, ведя огонь по деревне. После короткого боя фашисты были выбиты. Было раннее утро, вместе с пехотой в деревню вступили танкетки и броневички. Наш берег был выше левого и мы хорошо просматривали оборону врага на том берегу. Наступил день, командир танкистов увидел убитого немца в низине и решил полезть к нему за трофеями. Я предупреждал его, чтоб не делал этого, так как место простреливается противником, но он не послушал и не вернулся. Немцы открыли огонь и он был убит.
Вторая рота заняла оборону и бдительно следила за поведением противника, ожидая контратаки. Жители Никифорово выходили из укрытий, спрашивали, будет ли бой, хотя он еще и не прекращался. Велся обстрел деревни и жители забирали все ценное и уходили в лес. Фашисты дважды пытались возвратить позиции, но нам хорошо помогали отбивать танкетки и броневички, стоящие за домами. К концу дня 50-я мотобригада оставила деревню, оставшаяся 2-я рота начала обустраивать оборону по всему побережью деревни. Вечерело и в друг из леса приходят новые свежие подразделения сибиряков. Все одеты в полушубки, хорошо вооружены. С приказом о занятии обороны в деревне Никифорово. (Это происходило 22-го ноября 1941 г.) Второй роте было указание сдать деревню и идти в Троицкое. Сдав под расписку Никифорово, мы быстро собрались и в ночь тронулась в указанное место.
Прибыли в Троицкое 23 ноября, погода была холодная, земля мерзлая. На КП батальона доложил, что рота прибыла в полном составе, но при выполнении задания один человек младший лейтенант Карицкий был ранен. Получив новое задание, рота расположилась в церкви и школе на юго восточной окраине села.
Начали строить оборону села по правому берегу реки Москва с востока. Земля была мерзлая, а подходящего шанцевого инструмента в роте небыло. Пришлось вспомнить кузнечное дело. Нашел кузницу и начал изготавливать ломы и другой инвентарь. КП роты расположилось в школе села и у нас с комиссаром Милько опять была забота. готовить подразделение к предстоящим боям. Воины были всегда в курсе событий на фронтах страны.
И вот пришло 30-е ноября, канительный день. Комиссар батальона организовал сбор средств на постройку танковой колонны, день прошел как всегда в заботах. Неожиданно в 22 часа ночи меня вызывает командование на КП батальона. Прибыв, увидел среди своих офицеров незнакомого полковника. Полковник дает мне команду, что б не теряя времени вторую роту снял с обороны села и ускоренным маршем достичь населенного пункта Рязань, три километра восточнее Троицка. Там разыскать саперов, они разминируют берега реки Москва, нам перейти на левый берег и следовать на север, можно по восточной опушке леса. В 6 километрах стоит деревня Улитино, там, по данным разведки, расположен штаб крупной группировки гитлеровцев. Приказал мне овладеть этим штабом, при этом посоветовал воинам роты оставить свои документы в Троицке. Повторив приказ я вышел с КП. Надо было торопиться, я распорядился построить всех воинов у школы. В начале второй половины ночи подразделение было готово к движению. Коротко сообщил о поставленной задаче и что командование батальона надеется, что мы ее с честью выполним. Дал команду двигаться ускоренным шагом. По прибытии в Рязань, разыскали саперов, которые проделали проходы в минных полях. Когда рота вышла на левый берег, он был крутой и высокий, а на востоке начало светать. Выставив охранение в лево и с тыла, подразделение двинулось на север в сторону деревни Улитино. Когда прошли примерно половину пути, прибежал связной из бокового охранения и сообщил, что немцы движутся по опушке леса к реке и, что уже заходят к нам в тыл. Я дал сигнал - «Красная ракета», что означало отход на правый берег реки. Завязался жестокий встречный бой. И только подразделение успело переправиться, как на обрыве левого берега появились силуэты четырех танков и начали бить по нам из пушек и пулеметов. Подразделение начало отходить на юг по опушке леса. Дорога по которой мы ночью прибыли была занята фашистами, которые шли в наступление на Троицкое. Мы отходили из села Рязань на юго-запад и вышли к дороге, в трех километрах от Троицкого, которая вела в лес. Здесь встретили комиссара батальона, и несколько десятков солдат. Они нам рассказали, что когда вторая рота снялась с восточной стороны Троицеого, в обороне образовалась брешь. Эту брешь командование батальона не позаботилось закрыть другими подразделениями, в результате чего фланг остался открытым. С наступлением утра нагрянули гитлеровцы и без боя овладели селом. В данное время командование батальона находится на опушке леса южнее деревни Власово, в трех километрах отсюда. Расположив воинов роты в лесу вдоль дороги с обоих сторон и предупредив командиров взводов о готовности к бою, мы с ординарцем отправились на КП батальона.
С КП хорошо просматривалась местность как до Троицкого, так и до опушки леса, где расположилась вторая рота. Стал докладывать полковнику, который отдавал мне приказ ночью, о действиях роты и где она расположена в настоящее время. И вдруг видим, как из Троицкого выходят один за другим два броневика и до двух рот гитлеровцев и направляются по дороге в сторону расположения второй роты. Увидев это, мне показалось, что полковник даже испугался. Говорит мне, что б я скорее брал его лошадь и «жал» в расположение своего подразделения, что б организовал им встречу, но дал втянуться в лес и тогда атаковал.
Езда на лошади до роты заняла не более трех минут. В лесу вдоль дороги справа и с лева установили пулеметы, бойцы искусно замаскировались. Со стороны не сразу можно было заметить засаду. Все были предупреждены, чтоб огонь без команды не открывать. Войны в лесу затаились, терпеливо ожидали приближения врага. Они чувствовали себя уверенно и не проявляли никакого беспокойства. Уже научились воевать и бить врага в любых условиях. Видели, что миф о непобедимости гитлеровцев давно уже развеялся.
Немцы не торопились. Приблизившись метров на стопятьдесят к лесу, броневики остановились и открыли непрерывный огонь. Простреляв минуты две, не прерывая огня начали медленно приближаться к лесу. За ними следом в плотную шли фашисты.
Противник почти полностью втянулся в лес и здесь я скомандовал «Огонь». Пулеметы и прицельный ружейный огонь несли фрицам смерть. Вход были пущены и гранаты, сразу загорелся передний броневик, потом и второй. В этом лесу полегло много фашистов, они отстреливаясь начали лесом отходить к Троицкому. Войны второй стрелковой роты отважно преследовали отходящего противника. День 1 декабря клонился уже к исходу, в лесу наступали сумерки, мы приближались к северо-восточной опушке леса, которая подходила близко к селу. Достигли опушки, оставалось преодолеть двести метров и мы будем на окраине Троицкого. И вдруг я получил сильный тупой удар в бедро правой ноги. Подумал, что при перебежке на что-то наткнулся. Но уже через мгновенье почувствовал, что нога отказала, а сапог наполнился горячей кровью. Почти одновременно со мной получил ранение комсорг роты сержант Фролов. И фронтовая боевая моя жизнь пока закончилась. Доставили нас до южной опушке леса, отсюда на повозке в санитарную роту полка. Уже ночью, не задерживая, погрузили на автомашину и к утру мы были в Москве в госпитале. Мне почему-то не давали спать. Все время дежурили возле меня, отвлекая вопросами от сна. В госпитале помыли, продезинфицировали одежду, накормили, а спать не давали. Сделали перевязку. Оказывается ранило меня разрывной пулей. После перевязки я уснул. И проснулся в санитарном вагоне. Услышал от кого-то, что нас Муром не принимает.

Эти воспоминания не выдумка и не фантазия, а действительно боевой путь проделанный офицером Красной армии Лупинос Николаем Ефимовичем при защите Москвы с октября по декабрь 1941 года.

На одном из главных направлений - Клинском -действовавшая группа германо- фашистских войск концентрировала свои усилия преимущественно вдоль Ленинградского шоссе. Одновременно значительные силы танков и пехоты врага повели атаки на Волоколамском секторе фронта. Здесь неприятельские армады танков с посаженными на них автоматчиками и моторизованные пехотные части продвигались не только по самому шоссе, но и стремились захватить десятки километров местности севернее его. Фашисты развивали свое наступление через город Истру на восток. Прибегая к подобному маневру, немцы намеревались обойти ряд танконедоступных рубежей и выйти на северные подступы Москвы, т. е. на фланг нашей обороны. Немецкие части Волоколамского направления с выходом к Ленинградскому шоссе соединялись со второй фашистской группировкой, которая наступала со стороны Солнечногорска. Тем самым немцы достигали тактического взаимодействия между обеими этими группами своих войск.

В районе Крюково немцам как раз и удалось сомкнуть свои колонны. Враг тут ближе, чем на других направлениях, подошел к Москве. Крюково стало головным опорным пунктом врага, вклинившимся в нашу подмосковную оборону. В этой точке образовался острый угол вражеского клина, одна сторона которого проходила по Ленинградскому шоссе, другая тянулась на Волоколамское направление. Противник напрягал все свои усилия, чтобы закрепиться в районе Крюково и расширить свой прорыв. Немцы бросили под Крюково одного только северного направления 35-ю пехотную и большую часть 5-й танковой дивизии. Тяжелые и ожесточенные бои в районе деревни и на ее улицах продолжались несколько дней.

2 декабря под давлением превосходящих сил противника наши части местами отошли на промежуточные рубежи обороны. Ее передний край в районе Крюково проходил по восточной части этой деревни. Она была атакована с нескольких направлений и после упорного боя взята двадцатью тремя немецкими танками с десантами автоматчиков. Небольшие группы танков, следуя по дорогам и имея на флангах фашистских автоматчиков, пытались распространиться от Крюково к Ленинградскому шоссе и вдоль полотна железной дороги, но были отогнаны нашими частями. Танки же, оставшиеся в деревне, были немцами использованы для организации обороны. Попытка неприятельской пехоты пробиться в Крюково одновременно со своими танками, успеха не мела. Тогда враг бросил новые группы танков, под прикрытием которых 3 декабря в Крюково проникла и немецкая пехота. В целом в Крюково и в расположенных рядом кирпичных заводах и деревне Каменка немцы сосредоточили до 60 танков и 11-й полк 35-й пехотной дивизии. Лишь только враг занял этот район, как начал возводить здесь укрепления, организовывать огневую систему. Мерзлый грунт не позволял рыть окопы и блиндажи. Поэтому фашисты стали приспособлять под свои огневые средства здания. В домах под полом противник рыл укрытия, куда ставил тяжелые пулеметы и противотанковые пушки. Окна служили амбразурами. Для ведения огня враг проламывал также стены. Поверх пола растилался накатник из бревен и засыпался землей. Пулемет и орудие, укрепленные таким образом, могли вести огонь даже в том случае, если здание охватывалось пламенем пожара.

В Крюково есть несколько каменных зданий. Все они были заняты фашистскими автоматчиками или пулеметчиками. Что касается минометов, то немцы устанавливали их на крышах и чердаках домов, а иногда прямо в помещениях с выломанным потолком.
С каждым новым днем боя фашисты подбрасывали в Крюково дополнительные силы, новые огневые средства. Особенно много было подтянуто противотанковых пушек. Многие танки были приспособлены к ведению огня с места. Они укрывались за постройками или располагались в заcадах. Танковые засады имелись не только на основных подступах (лесная дорога или дефиле вблизи деревни), но и в районе построек. Так, два-три фашистских танка располагались в нескольких десятках метров от окраины и маскировались постройками. Они выскакивали из-за укрытия на окраину деревни при подходе нашей пехоты или танков. Все было использовано неприятелем для того, чтобы удержать Крюково. Мало того, что немцы сосредоточили здесь много танков, пехоты, большое количество огневых средств, они еще минировали основные подступы к деревне.

Наши части повели наступление на Крюково и ближайшие к нему районы 4 декабря. С юга действовали кавалеристские части полковника Куклина. С востока и с севера - частя генерала Ревякина совместно с 1-й гвардейской танковой бригадой. Наступление началось с нескольких коротких артиллерийских и минометных огневых налетов. Наши боевые порядки были встречены сильным вражеским огнем. Заградительный массированный огонь минометов и пулеметов был настолько густым, что бойцы залегли и в дальнейшем вынуждены были переползать. Тут наступление велось крайне медленно. Лишь естественными укрытиями подразделения вплотную подошли к строениям деревни.
В первый день наступления к южным домикам деревни Каменки прорвались кавалеристы. По ним был открыт огонь из района кирпичного завода, где укрывались 3 тяжелых немецких танка. Атака кавалеристов была отбита.

Первые попытки наступления гвардейцев так же, как и кавалеристов, успеха не имели. Враг оказывал упорное сопротивление. Его огневая система не была еще достаточно расстроенной. Огневой бой и последующие атаки длились двое суток подряд. В ходе наступления первых дней нашим частям удалось установить фланги врага, выявить его слабые места. Одна из частей генерала Ревякина , действовавшая севернее деревни, углубилась в расположение немцев несколько больше, чем части, наступавшие с фронта. Она оказалась на фланге Крюковского оборонительного узла. Одновременно отдельные кавалерийские подразделения полковника Куклина и соседние части начали с юга обходить Каменку. Обозначился второй (правый) фланг вражеской обороны. Наступление, таким образом, развивалось согласно решению нашего командования.

Замысел этого решения заключался в том, чтобы окружить всю Крюковскую группировку врага. Для этого требовалось добиться продвижения и частей, действующих с фронта. Следует заметить, что расположенные рядом деревни Крюково и Каменка тянутся на несколько километров с севера на юг. Поэтому наши наступавшие на флангах части были удалены друг от друга на значительное рас-стояние. Взаимодействие между ними сильно затруднялось. Для того, чтобы оно было осуществлено, и требовалось продвижение частей с фронта. Одни лишь фланговые атаки могли привести к действиям, разрозненным по времени. В первые дни боя наблюдались случаи, когда немцы перебрасывали на машинах свои резервы из одной части села в другую. При неодновременных наших атаках с флангов и фронта враг мог последовательно отбивать их, подбрасывая в угрожаемые места свои резервы.
Весь опыт этих двухдневных боев был полностью учтен во время решительного штурма. Решено было атаковать врага ночью. Но для этого понадобилось по плану построить боевые порядки. Первые эшелоны наступающих составляли истребительные труппы. Они комплектовались из 5-6 бойцов, вооруженных ручными и противотанковыми гранатами и зажигательными бутылками, помимо присвоенного им оружия. Под покровом ночной темноты эти группы подползали со всех сторон к деревням и одновременно набрасывались на врага. Зажигательными бутылками и противотанковыми гранатами они уничтожали неприятельские танки, зажигали здания, выкуривали из них фашистов. Вслед за ними действовали другие подразделения.

Атака была подготовлена засветло. Командиры показали истребительным группам направление их действий и поставили им задачи. В частности полковник Куклин лично организовал истребительные группы, произвел с ними рекогносцировку местности, на которой подробно объяснил боевую задачу.
В ночь на 7 декабря наши части вновь атаковали Крюково и Каменку одновременно с обоих флангов и фронта. Завязался уличный бой. Зажатые с трех сторон Фашисты бросились бежать из деревень. Здесь были не только немцы, но и австрийцы, и финны. Выскочив в панике из домов, они не понимали друг друга и стреляли один в другого. Путаница усиливались еще и тем, что часть немецких солдат была одета в отнятые валенки и красноармейские шинели. Прикрываясь огнем танков и отдельными автоматчиками, гитлеровское хваленое войско стало удирать, преследуемое нашими частями.
Фашисты, чтобы скрыть следы потерь в личном составе, собирали своих убитых солдат и сжигали их в домах сразу по нескольку десятков. Во время же бегства из деревни они на ходу подбирали солдат и бросали их в горевшие здания.
Потерпев поражение в районе Крюково, немцы лишились одного из тех пунктов, на который возлагали большие надежды. Бой за Крюково - один из ярких эпизодов провала немецкого наступления на Москву.

Полковник И. Хитров

Комментарии:

Сельцо Крюково, располагавшееся на территории одноименного района в прошлом, известно с 16 века, хотя, существовало оно и до этого времени. Название скорее всего произошло одного из владельцев: либо от князя Ивана Фёдоровича Крюка Фоминского, жившего в 14 веке, либо Бориса Кузьмича Крюка Сорокоумова-Глебова, проживавшего здесь в 15 веке.

В писцовой книге 1584 года указано, что на месте деревни Крюково была пустошь, входившая в состав владений полкового головы Ивана Васильевича Шестова. Следующее упоминание о деревне относится к 1646 году. В переписной книге говорится о сельце Крюкове, принадлежавшем Ивану Васильевичу Жидовинову. В это время в сельце уже имелся двор помещика.

В 1760 году, когда владельцем Крюкова был генерал-майор Яков Тимофеевич Поливанов, в селе помимо господского двора насчитывалось 10 крестьянских дворов и 46 жителей. Рядом с деревянным барским домом располагался регулярный сад.

Значительный урон был нанесен селу в 1812 году. Несмотря на то, что наполеоновская армия не дошла до Крюкова, казаки, размещавшиеся здесь, изымали у местных жителей практически все - лошадей, овес, сено.

В 1820 году сельцо Крюково приобрела Екатерина Ивановна Фонвизина, а затем оно перешло к ее сыну, Михаилу Александровичу Фонвизину. Участник войны 1812 года генерал-майор М.А. Фонвизин участвовал в военных походах России 1813-1815 годов, а затем присоединился к движению декабристов. Современники отзывались о нем как о честном и талантливом человеке, образованном и умном. После выхода в отставку Михаил Александрович женился на Наталье Дмитриевне Апухтиной, и вместе с женой поселился в Крюкове. В гостях в Фонвизиных бывали многие декабристы, а в 1825 году несколько раз к ним приезжал руководитель Московской управы тайного общества Иван Иванович Пущин. После того, как восстание декабристов было подавлено, членов московского тайного общества начали арестовывать. В числе опальных оказался и Фонвизин. Его жена, оставив двоих детей последовала в ссылку за мужем. Фонвизина арестовали в 1826 году, а в 1833 году Наталья Дмитриевна продала Крюково Софье Людвиговне Митьковой, а затем оно перешло по наследству к ее мужу, коллежскому советнику Валериану Фотиевичу Митькову. В 1852 году при нем здесь числилась господская усадьба, а также 12 дворов с 110 жителями.

Когда в 1851 году была построена Николаевская железная дорога, соединившая Москву с Санкт-Петербургом, в Крюкове появилась вторая от Москвы железнодорожная станция и казенная гостиница. Так село превратилось в центр округи, а цены на местную землю выросли в цене, чем не преминул воспользоваться Митьков. Кроме того, вот-вот должна была пройти крестьянская реформа, в ходе которой крестьяне получали землю. Митьков понял, что такое развитие событий неминуемо нанесет ему финансовый ущерб, и он решил переселить более 100 своих крестьян в Смоленскую губернию, где земля была более дешевой. Несмотря на протесты крестьян, которые они подавали властям, помещик смог осуществить свой план. Поначалу, в 1859 году он продал Крюково своей второй жене, оставив крестьянам только их личные подворья. Затем в Крюкове возник пожар, который уничтожил почти все крестьянские дворы. Что стало причиной бедствия выяснить не удалось, но даже утратив свои жилища, крестьяне отказывались переезжать, поселившись в уцелевших сараях. Вывезти людей на новое место жительства удалось лишь после вмешательства властей, которые прислали сопровождение из казаков. За переселение своих крестьян Митьков должен был внести в казну 157 рублей 64 копейки. Хотя эта сумма была немалой по тем временам, Митьков остался в выгодном положении. В 1868—1869 годах они с женой продали несколько участков общей площадью 2,5 десятины за 542 рубля. Новые хозяева участков также видели в местной земле возможность удачной денежной спекуляции, и после возведения на своей земле строений, продали их по более высокой цене. На рубеже 19-20 веков в подмосковном поселке Крюково, расположенном при железнодорожной станции, была квартира урядника, работало почтовое отделение, а также аптека, кирпичный завод, железнодорожное училище, имелась казённая винная лавка, несколько дач.

После революции 1917 года местные дачи конфисковали, а у владельца имения И.К. Рахманова изъяли все его имущество. За ним на тот момент в поселке числилось 375 десятин удобной земли, имелись хозяйственные постройки, два скотных двора, две оранжереи, 10 сараев, 3 дома, 7 дач, лесной склад, 5 помещений для людей, контора и две лавки. В последующие десятилетия поселок развивался типично для подмосковных селений, а в конце 1950 годов здесь решили построить город-спутник Москвы.

В январе 1963 года Исполком Моссовета принял решение зарегистрировать строящийся населённый пункт в районе станции Крюково Октябрьской железной дороги, назвать его Зеленоградом, и присвоить населенному пункту статус города районного значения.

На территории современного района располагалось и сельцо Кутузово, возникшее приблизительно в одно время с Крюковым. Владельцем села изначально был Федер Кутуз, живший в 14-15 веках. Этот человек входил в число наиболее влиятельного боярства, он положил начало известной русской фамилии Кутузовых. Представители этого рода владели местными землями до середины 16 века. Затем, когда в Смутное время многие служилые люди утратили свои владения, Кутузово перешло к князю Борису Кенбулатовичу Черкасскому, двоюродному брату Марии Темрюковны, второй жены царя Ивана Грозного.

В дальнейшем владельцы Кутузова несколько раз менялись. Документы сохранили информацию о том, что среди хозяев села был майор Иван Васильевич Плещеев. В 1852 году в Кутузове имелся господский дом, 6 крестьянских дворов и 93 жителя. Владельцем имения был статский советник Антон Францевич Томашевский. У Томашевского часто гостила семья Сергея Тимофеевича Аксакова. В письмах сыновей к отцу С.Т. Аксакову они очень восторженно отзывались о Кутузове, сравнивая его с самыми живописными имениями Москвы.

Для того, чтобы поддерживать имение в надлежащем порядке, требовались немалые средства. В октябре 1855 года Томашевский заложил Кутузово на 37 лет Московской Сохранной казне, а в 1861 году он передает имение своему сыну Георгию Антоновичу. Георгий Томашевский был обязан выплатить Сохранной казне долг в 2 918 рублей. Причиной смены владельца имения стала жениться Григория Томашевского на Марии Сергеевне Аксаковой. Это ей брат Константин Аксаков посвятил стихотворение «Мой Марихен», а затем музыку к нему написал П.И. Чайковский. Но последующие неурожайные годы привели к тому, что имение по-прежнему оставалось убыточным. По этой причине в начале 1870-х годов Томашевский начал частями распродавать землю. Владельцами самой усадьбы стали два человека - А.И. Серебряков и А. К. Горубнов.

Накануне Октябрьской революции в Кутузове числилось 17 дворов. Усадьба к тому времени принадлежала купцу Алексею Федоровичу Моргунову. Рядом с усадебным домом находился старый березовый парк. Некогда упорядоченный и ухоженный, он выглядел уже запущенно и дико.

В первые годы советской власти в Кутузове произошли значительные изменения. Барскую усадьбу конфисковали, а вот дачи некоторым владельцам удалось сохранить. Дачный промысел продолжал развиваться также в последующие годы, и на протяжении всего 20 века Кутузово славилось как дачная местность.

Село Ржавки - еще один населенный пункт, располагавшийся некогда на территории района Крюково. Село стоявшее на берегу маленькой речки Ржавки, впервые упоминается в писцовой книге 1584 года, правда, тогда оно еще было пустошью под названием Жилино. После событий Великой Смуты. В начале 17 века на месте пустоши возникло село Ржавки (Жилино), хозяином которого был Ф.В. Бутурлин. В селе стояли три крестьянских двора, один бобыльский двор и один двор задворных людей. При сыне Бутурлина село понемногу разрасталось. Незначительно увеличилось число жителей, а в 1709 году И.И. Бутурлин приобрел расположенный по соседству, Никольский погост на Ржавце.

После раскрытия заговора против князя А.Д. Меншикова, И.И. Бутурлин, как его участник, был лишен всех чинов, но имение осталось за ним. После смерти И.И. Бутурлина его вдова Акилина Петровна продала Ржавки князю Алексею Борисовичу Голицыну. В селе стоял деревянный господский дом, общая площадь владений составляла 993 десятины земли. Затем владелец села вновь сменился. В 1778 году А.Я. Голицын продал Никольское, Ржавки, Петрищево и Савелки за 9 000 рублей полковнику князю Николаю Владимировичу Долгорукову. С этого момента и на протяжении более ста лет Ржавки находились в руках Долгоруковых. А.Н. Долгоруков решил построить в Ржавках новую каменную церковь. Проект предусматривал строительство двухэтажное здание, где нижняя часть была бы теплой, а верхняя холодной. Но реализацию этого плана несколько затормозила Отечественная война 1812 года, и он был закончен только в 1826 году. Освятили церковь в 1827 году. Сейчас Никольский храм является самым старым зданием на территории Зеленоградского административного округа.

После того как было проложено Санкт-Петербургское шоссе, Долгоруков позволил своим крестьянам переселиться от реки ближе к дороге, которая приносила неплохой дополнительный доход. Неподалеку от этих выселок, чуть ближе к Москве возникла еще одна деревня Ржавки. Сюда переселилась часть крестьян из Льялова и Клушина, владелицей которых являлась Анна Григорьевна Козицкая. Этот участок села иногда называли Козихой - от искаженной фамилии помещицы.

Почти перед самой смертью князь А.Н. Долгоруков решил освободить своих крестьян. Они должны были стать вольными хлебопашцами без выкупа, но с обязанностью исполнять все повинности в пользу жены до самой ее смерти. Князь не успел оформить необходимые документы, но его начинание завершила вдова княгиня Елизавета Николаевна Долгорукова. Крестьяне освобождались без выкупа, но принимали на себя ряд обязательств: платить княгине оброк и обрабатывать господскую землю.

Другая часть Ржавок (выселки на Петербургской дороге), ранее принадлежавшая А.Г. Козицкой, накануне отмены крепостного права досталась князю Константину Есперовичу Белосельскому-Белозерскому. Свои усадебные участки они смогли выкупить к 1869 году, а за полевые земли продолжали по-прежнему вносить оброк.

После революции 1917 года Ржавки развивались достаточно типично. Число жителей к тому времени достигло 339 человек. В годы коллективизации в селе был организован колхоз, а затем Ржавки были включены в состав Зеленограда.

В дальнейшем история Ржавок была достаточно типична. По данным земской статистики 1884 г. здесь отмечены церковь Николая Чудотворца, при ней богадельня, два трактира, усадьба с господским домом и 50 дворов, в которых проживали 164 мужчины и 175 женщин. После революции был организован колхоз, а впоследствии сельцо вошло в состав Зеленограда.

Территории этих сел и деревень были объединены в муниципальный округ Крюково в 1991 году, который в 1995 году был преобразован в район.

Историческая справка:

В пос. Крюково в 1940 г.насчитывалось 210 дворов и проживало свыше 1500 человек, он являлся одним из крупных поселений во всей округе, имел свою станцию на первой железной дороге Москва-Петербург.

Во время тех страшных боев 16-й армией командовал генерал-лейтенант К.К. Рокосовский, в районах Крюково и Нахабино - 8-я, 9-я гвардейские и 18-я стрелковые дивизии вели борьбу с 4-й танковой группой противника. Директивой от 29 ноября 1941 г. были направлены 354 стрелковая дивизия и пять стрелковых бригад (36, 37, 40, 49 и 53). Это были слабо подготовленные части из резервных соединений.

В ноябре-декабре 1941 года две немецко-фашистские группировки, одна из которых ранее действовала на Волоколамском направлении, а другая - на Клинском, прорвались в район деревни Крюково. Выгодное расположение Крюково на доступной для танков местности, близость к железной дороге делали станцию значимой целью для немецких генералов. Бой приняли воины 8-й гвардейской дивизии имени И.В. Панфилова, второго гвардейского кавалерийского корпуса генерала Л. М. Доватора и первой гвардейской танковой бригады генерала М.Е. Катукова. Они сражались за каждый дом и каждую улицу...

Когда враг занял деревни Пешки и Никольское и приблизился к деревне Льялово, командный пункт советской 16-й армии был перенесен на станцию Крюково.

30-го ноября во второй половине дня советские войска начали атаки по всему фронту обороны 16-й армии. Особенно жестокие бои шли в районе деревень Крюково и Пешки. Деревня Крюково переходила из рук в руки 8 раз. Враг сделал Крюково своим опорным пунктом. Каменные здания противник превратил в доты, между постройками в засадах находились врытые в землю немецкие танки. Фашисты стремились прорвать оборону советских войск во что бы то ни стало и дойти до Москвы.

В первых числах декабря войска 16-й армии генерал-лейтенанта К.К. Рокоссовского остановили продвижение немецких войск и перешли к обороне. В районе станции Крюково бои не прекращались ни на минуту. 354-я стрелковая дивизия обороняла Ленинградское шоссе и северную окраину Крюково.

Ожесточенное сражение началось в 10 утра 7-го декабря. Осколки снарядов покрыли всю крюковскую землю. У станции Крюково советские войска потеряли тысячи солдат и офицеров, но к вечеру 8-го декабря враг был сломлен. Лучшие части противника были разгромлены и обращены в бегство. Благодаря массовому героизму советских воинов немецко-фашистские группировки не смогли прорваться к Москве.

9-го декабря воины 354-й стрелковой дивизии овладели деревней Матушкино и вышли на рубеж Чашниково, Алабушево. 12-го декабря был освобожден Солнечногорск, а 15-го декабря - Клин.

Станция Крюково и деревня Матушкино были последними населенными пунктами, захваченными фашистами в битве под Москвой. "Проклятый автобус до Москвы" не опаздывал, как шутили немцы, его просто не было. Красная площадь так и не стала для врага "промежуточной станцией".

Именно здесь, у деревни Крюково, натиск фашистских захватчиков был остановлен и произошел перелом: оборона обернулась наступлением. Бои, шедшие на зеленоградской земле, маршал Рокоссовский впоследствии назвал «вторым Бородино».

Из воспоминаний маршала Рокоссовского: «Боуржан Момыш-Улы разорвал карту: «Дальше нам карта не нужна, мы не отступим»...

Вот подразделение полковой разведки из двенадцати человек полностью погибает под огнем гитлеровцев. Бог мой, да сколько ж таких взводов, рот, батальонов и полков полегли у станции Крюково, в 41 километре от Москвы?!»

Стихотворение под названием «Баллада о верности», по мотивам которого написана в соавторстве с Марком Фрадкиным песня, было опубликовано Сергеем Островым в 1971 году. В первоначальном варианте содержалось девять четверостиший, часть которых были изменены, а также были добавлены новые строки. (Сергей Григорьевич Островой (1911-2005) - уроженец Носвосибирска (Новониколаевска), после школы пару лет работал в томском «Красном знамени».)

В отличие от песни "На безымянной высоте", о которой я делала пост пару недель назад, в этой песне нет реальных прототипов из стрелкового взвода, оборонявшего Крюково, всемером оставшихся вживых. Но воспоминания очевидцев тех боев вполне могут служить основой для нее.

Шел в атаку яростный

Сорок первый год.

У деревни Крюково

Погибает взвод.

Все патроны кончились,

Больше нет гранат...

Молодых солдат...

Будут плакать матери

Ночи напролет:

У деревни Крюково

Погибает взвод.

Он не сдаст позиции,

Не уйдет назад.

Их в живых осталось только семеро,

Молодых солдат.

Лейтенант израненный

Прокричал: «Вперед!»

У деревни Крюково

Погибает взвод.

Но штыки горячие

Бьют не наугад...

Их в живых осталось только семеро,

Молодых солдат.

Отпылал пожарами

Тот далекий год.

У деревни Крюково

Шел стрелковый взвод...

Отдавая почести,

В тишине стоят

В карауле у холма печального

Семеро ребят.

Так судьбой назначено,

Чтобы в эти дни

У деревни Крюково

Встретились они.

Там, где пал со славою

Тот бессмертный взвод,

Там шумит, шумит сосна высокая,

Птица гнезда вьет.

24 июня 1974 года на 40-м километре от центра столицы по Ленинградскому шоссе у въезда в Зеленоград был открыт памятник-монумент «Защитникам Москвы». На придорожном кургане, воздвигнутом на братской могиле, где покоится более 760 человек, высится серый обелиск.

Три сомкнутых сорокаметровых штыка символизируют стойкость трех воинских частей - стрелковой, танковой и кавалерийской. У подножья обелиска расположены три мраморные стелы. На одной из них начертано: «1941г. Здесь защитники Москвы, погибшие в бою за Родину, остались навеки бессмертны».

Там, где вырос Зеленоград, в годы Великой Отечественной войны в битве под Москвой шли ожесточенные боевые действия. Здесь сражались войска 16-й армии Западного фронта под командованием генерал-лейтенанта Рокоссовского К. К.

В районе между железной дорогой Москва — Ленинград и Ленинградским шоссе вблизи Крюково шли бои.

Еще в октябре в районе Волоколамска войска армии вели упорные оборонительные бои с превосходящими силами врага, настойчиво стремившегося любой ценой продвинуться к столице нашей родины — Москве.

Сопротивление защитников столицы, особенно 316-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Панфилова И. В., не позволило врагу добиться каких-либо успехов. В ожесточенных боях в данном районе воины дивизии уничтожили десятки танков, несколько батальонов противника и на 20 дней приостановили его продвижение вперед.

«Ведя беспрерывные бои на подступах к Москве в течение месяца, части дивизии не только удерживали свои позиции, но и стремительными контратаками разгромили 20-ю танковую, 29-ю мотострелковую, 11-ю и 110-ю пехотные дивизии противника, уничтожили 9000 немецких солдат и офицеров, более 80 танков и много орудий, минометов и другого оружия» (из наградного листа на генерал-майора И. В. Панфилова, утвержденного Военным советом Западного фронта) .

Восемнадцатого ноября генерал-майор Панфилов И. В., находясь на своем наблюдательном пункте, трагически погиб в бою. Ему было посмертно присвоено высокое звание Героя Советского Союза, а 316-я дивизия стала называться 8-й гвардейской имени Панфилова дивизией.

Двадцать третьего ноября противник занял Солнечногорск и Клин.

Войска 16-й армии, неся значительные потери, но оказывая сильное сопротивление немецко-фашистским захватчикам, с боями вынуждены были отойти по Ленинградскому шоссе. 24 ноября соединения армии оказались в районе деревни Пешки. Командный пункт дивизии был размещен в деревне Льялово.

В деревне Пешки, когда на ее окраине шли напряженные бои, к командарму Рокоссовскому подошел корреспондент газеты «Красная Звезда» капитан Трояновский с вопросом, что можно написать в газете о боевых действиях на фронте. Рокоссовский К. К. ответил: «Сражаясь здесь, под Москвой, надо думать о Берлине. Обязательно будем в Берлине».

Это было сказано 24 ноября 1941 г., когда гитлеровские войска, используя свое превосходство в живой силе и боевой технике, рвались к Москве. Этим словам командарма было суждено исполниться.

Маршал Советского Союза Рокоссовский К. К. в своей книге «Солдатский долг» пишет: «Вспоминая те дни, я в мыслях своих представлял себе образ 16-й армии. Обескровленная и кровоточащая от многочисленных ран, она цеплялась за каждую пядь родной земли, давая врагу жестокий отпор; отойдя на шаг, она вновь была готова ответить ударом на удар, и она это делала, ослабляя силы врага. Остановить его полностью еще не могли. Но и противник не мог прорвать сплошной фронт армии» .

К концу ноября 1941 г. обе воюющие стороны находились в наивысшем напряжении. По имеющимся сведениям, советскому командованию было известно, что все резервы, имеющиеся в распоряжении командующего группой армии «Центр» генерал-фельдмаршала фон Бока, были использованы и втянуты в бой.

Войскам 16-й армии и всего Западного фронта, защищавшим Москву, нужно было во что бы то ни стало продержаться, а затем перейти к активным боевым наступательным действиям.

Исходя из этой обстановки, войскам 16-й армии ставилась задача перейти к решительным наступательным действиям.

К этому времени линия фронта проходила между Льялово и Крюково. При этом 7-я гвардейская стрелковая дивизия полковника Грязнова А. С, «оседлав» Ленинградское шоссе, должна была овладеть Чашниково. Левее 7-й гвардейской стрелковой дивизии рубеж от Ленинградского шоссе до Крюково занимала 354-я стрелковая дивизия под командованием полковника Алексеева Д. Ф., которая была сформирована в Пензенской области и впервые вступила в бой именно здесь 2 декабря.

Дивизия имела задачу во взаимодействии с 7-й гвардейской дивизией овладеть Чашниково, а также Алабушевом и Александровкой.

8-я гвардейская панфиловская стрелковая дивизия под командованием генерал-майора Ревякина В. А. (бывшего коменданта г. Москвы) вела упорные боевые действия в районе Крюково и имела задачу совместно с приданными 1-й гвардейской танковой бригадой полковника Катукова М. е., 44-й дивизией и 2-м гвардейским кавкорпусом генерала Доватора Л. М., 17-й стрелковой бригадой, наступая в направлении Жили-но, овладеть населенными пунктами Андреевка, Горетовка. Левее 8-й стрелковой дивизии наступали части 18-й стрелковой дивизии. Наиболее упорные бои в течение 5 и 7 декабря происходили в районе Крюково, отдельные районы которого несколько раз переходили из рук в руки.

Бои непосредственно в самом Крюково вели 1077-й, 1073-й и 1075-й стрелковые гвардейские полки 8-й гвардейской дивизии. Комиссар 1073-го полка Логвиненко П. В., исполнявший обязанности командира этого полка, проявил личный героизм, за что был награжден орденом Красного Знамени. А бывший командир этого же полка Баурджан Момыш-улы в книге «За нами Москва» пишет: «Крюково было последним рубежом на подступах к столице. Наш полк находился в центре с задачей не пустить фашистов в Крюково». И далее: «Дрались за каждый дом; 18 часов непрерывного боя в лютую стужу! Надо признать, что в связи с моим ранением основная тяжесть практического командования полком легла на плечи нашего комиссара П. В. Логвиненко. Этот героический, смелый человек умел в нужный момент не жалеть себя. Он буквально метался по переднему краю и в горниле боев уцелел чудом».

После ухода в отставку полковник Логвиненко П. В. с 1963 по 1993 г. жил в Зеленограде.

К 53-й годовщине разгрома немецко-фашистских войск под Москвой в зеленоградской газете «Сорок один» № 95 от 5 декабря 1994 г. И. Лысенко в статье «Панфиловец Петр Логвиненко» пишет: «Приказ Военного Совета фронта был категоричным: «Крюково — последний пункт, откуда дальше отступать нельзя. Отступать больше некуда. Каждый дальнейший шаг назад — срыв обороны Москвы»".

Когда командарма 16-й армии Рокоссовского спросили, как он оценивает бои за Крюково, тот ответил: «Пожалуй, по ожесточенности схваток это было второе Бородино» .

В результате активных боевых действий соединения 16-й армии к 9 декабря вышли на рубеж: Льялово, Чашниково, Алабушево, Андреевка, Горетовка.

Правее 16-й армии наступали войска 30-й армии под командованием генерала Лелюшенко Д. Д., слева — 5-я армия генерала Говорова Л. А.

Наступление всех войск, оборонявших Москву, перешло в общее контрнаступление, и в декабре 1941 г. — начале января 1942 г. они отбросили немецко-фашистских захватчиков на 100 — 250 км, нанесли тяжелое поражение 38 дивизиям, в том числе 15 танковым и моторизованным. Битва за Москву завершилась 20 апреля 1942 г. Враг был отброшен далеко на запад, при этом он потерял более 500 тысяч человек, 1300 танков, 2500 орудий и минометов, более 15 тысяч автомашин».

Боевые действия 16-й армии в районе Крюково, где ныне высится Зеленоград, имеют огромное значение в Великой битве под Москвой. Победа наших войск в конце 1941 г. — начале 1942 г. в битве под Москвой была первой крупной победой, положившей начало перелому в ходе Великой Отечественной войны. Это было первое крупное поражение гитлеровской Германии в ходе всей Второй мировой войны.

Эта победа имела огромное международное значение для нашей страны.

Не случайно Маршал Советского Союза Г. К. Жуков — заместитель Верховного Главнокомандующего, подписавший в Берлине акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии, сказал: «Когда меня спрашивают, что больше всего запомнилось из минувшей войны, я всегда говорю — битва за Москву» .

Газета «Советская Россия» № 145 от 16.12. 97 г. пишет: «…под деревней Крюково… в 1941 г. начался разгром фашистов под Москвой. Первый победный рубеж той войны сегодня называется Зеленоградом».

Footnotes (returns to text)