Дианы грудь ланиты флоры. "Бедный Робин Крузо! Где ты? Как ты сюда попал?"

Когда ж и где, в какой пустыне,
Безумец, их забудешь ты?
Ах, ножки, ножки! где вы ныне?
Где мнете вешние цветы?
Взлелеяны в восточной неге,
На северном, печальном снеге
Вы не оставили следов:
Любили мягких вы ковров
Роскошное прикосновенье.
Давно ль для вас я забывал
И жажду славы и похвал,
И край отцов, и заточенье?
Исчезло счастье юных лет,
Как на лугах ваш легкий след.

XXXII.

XXXVI.

Но, шумом бала утомленный,
И утро в полночь обратя,
Спокойно спит в тени блаженной
Забав и роскоши дитя.
Проснется за полдень, и снова
До утра жизнь его готова,
Однообразна и пестра,
И завтра то же, что вчера.
Но был ли счастлив мой Евгений,
Свободный, в цвете лучших лет,
Среди блистательных побед,
Среди вседневных наслаждений?
Вотще ли был он средь пиров
Неосторожен и здоров?

XXXVII.

Нет: рано чувства в нем остыли;
Ему наскучил света шум;
Красавицы не долго были
Предмет его привычных дум;
Измены утомить успели;
Друзья и дружба надоели,
Затем, что не всегда же мог
Beef-steaks и страсбургский пирог
Шампанской обливать бутылкой
И сыпать острые слова,
Когда болела голова;
И хоть он был повеса пылкой,
Но разлюбил он наконец
И брань, и саблю, и свинец.

XXXVIII.

Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобный английскому сплину,
Короче: русская хандра
Им овладела понемногу;
Он застрелиться, слава Богу,
Попробовать не захотел,
Но к жизни вовсе охладел.
Как Child-Harold, угрюмый, томный
В гостиных появлялся он;
Ни сплетни света, ни бостон ,
Ни милый взгляд, ни вздох нескромный,
Ничто не трогало его,
Не замечал он ничего.

XXXIX. XL. XLI.

……………………………………
……………………………………
……………………………………

XLII.

Причудницы большого света!
Всех прежде вас оставил он;
И правда то, что в наши лета
Довольно скучен высший тон;
Хоть, может быть, иная дама
Толкует Сея и Бентама,
Но вообще их разговор
Несносный, хоть невинный вздор;
К тому ж они так непорочны,
Так величавы, так умны,
Так благочестия полны,
Так осмотрительны, так точны,
Так неприступны для мужчин,
Что вид их уж рождает сплин .

XLIII.

И вы, красотки молодые,
Которых позднею порой
Уносят дрожки удалые
По петербургской мостовой,
И вас покинул мой Евгений.
Отступник бурных наслаждений,
Онегин дома заперся,
Зевая, за перо взялся,
Хотел писать - но труд упорный
Ему был тошен; ничего
Не вышло из пера его,
И не попал он в цех задорный
Людей, о коих не сужу,
Затем, что к ним принадлежу.

XLIV.

И снова, преданный безделью,
Томясь душевной пустотой,
Уселся он - с похвальной целью
Себе присвоить ум чужой;
Отрядом книг уставил полку,
Читал, читал, а всё без толку:
Там скука, там обман иль бред;
В том совести, в том смысла нет;
На всех различные вериги;
И устарела старина,
И старым бредит новизна.
Как женщин, он оставил книги,
И полку, с пыльной их семьей,
Задернул траурной тафтой.

XLV.

Условий света свергнув бремя,
Как он, отстав от суеты,
С ним подружился я в то время.
Мне нравились его черты,
Мечтам невольная преданность,
Неподражательная странность
И резкий, охлажденный ум.
Я был озлоблен, он угрюм;
Страстей игру мы знали оба;
Томила жизнь обоих нас;
В обоих сердца жар угас;
Обоих ожидала злоба
Слепой Фортуны и людей
На самом утре наших дней.

XLVI.

Кто жил и мыслил, тот не может
В душе не презирать людей;
Кто чувствовал, того тревожит
Призрак невозвратимых дней:
Тому уж нет очарований,
Того змия воспоминаний,
Того раскаянье грызет.
Всё это часто придает
Большую прелесть разговору.
Сперва Онегина язык
Меня смущал; но я привык
К его язвительному спору,
И к шутке, с желчью пополам,
И злости мрачных эпиграмм.

Продолжаю комментировать «Евгений Онегин»
ГДЕ НАХОЖУСЬ: Тридцать вторая строфа первой главы. Отступление «о ножках».
ТЕКСТ:
Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
Прелестней чем-то для меня.
Она, пророчествуя взгляду
Неоценимую награду,
Влечет условною красой
Желаний своевольный рой.
Люблю ее, мой друг Эльвина,
Под длинной скатертью столов,
Весной на мураве лугов,
Зимой на чугуне камина,
На зе́ркальном паркете зал,
У моря на граните скал.

ИНТЕРЕСНОЕ У НАБОКОВА:

…условною красой… - Единственно возможный здесь смысл эпитета «условный» связан с идеей условного знака, с акцентом на идее знака, признака, приметы, символа красоты, тайного знака этой узенькой ножки.

…своевольный рой. – Распространенный галлицизм.

В последних стихах строфы … находим весьма редкую последовательность нескольких (а именно, четырех) стихов со скадом на второй стопе, которые действуют наподобие тормоза, замедления, накопления энергии для рывка стихов со скадом на первой, а также первой и третьей стопе в следующей строфе.

…Эльвина… - Думается мне, что это родная дочь Макферсоновой Мальвины

БРОДСКИЙ:
«Эльвина – одно из условных поэтических имен, которые часто встречались в произведениях поэтов конца восемнадцатого – начала девятнадцатого века.
ЛОТМАН:
Эльвина - условно-поэтическое имя, связанное в карамзинской традиции с эротической лирикой.
МОИ ИНСИНУАЦИИ:

На первый взгляд сообщение Пушкина о его эротико-анотомических пристрастиях выглядит неуместным – что еще за вопли фетишиста? Отчего просто не дописал, как люди пишут, этюд о ножках, туфельках, чулочках и музыке шагов?

Да оттого, что все это неправда – это особое пристрастие поэта к данной части женского тела. Выдумка.

Его поразил, когда-то реально поразил вид женских ножек в пене волн, и он передал, с помощью выдуманной, долгой, неизбывной страсти, искусно передал нам свое потрясение.
И мы увидели в одном мгновении целую вечность – подготовленные этой строфой, в следующей, XXXIII строфе – мы увидели это.

Все ради этого. А писать дежурное отступление о не интересующих его ножках? Очень ему надо! Он и не подумал этого делать.

Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
Прелестней чем-то для меня.
Она, пророчествуя взгляду
Неоценимую награду,
Влечет условною красой
Желаний своевольный рой.
Люблю ее, мой друг Эльвина,
Под длинной скатертью столов,
Весной на мураве лугов,
Зимой на чугуне камина,
На зе́ркальном паркете зал,
У моря на граните скал.

ИНТЕРЕСНОЕ У НАБОКОВА:

…своевольный рой. – Распространенный галлицизм.

…Эльвина… - Думается мне, что это родная дочь Макферсоновой Мальвины

Да оттого, что все это неправда – это особое пристрастие поэта к данной части женского тела. Выдумка.

ЕЩЕ МНЕНИЕ О СТРОФЕ:
Пишет petrazmus : Продолжим поиски доказательств «восточного духа» в текущей строфе.

Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
Прелестней чем-то для меня.
Она, пророчествуя взгляду
Неоцененную награду,
Влечет условною красой
Желаний своевольный рой.
Люблю ее, мой друг Эльвина,
Под длинной скатертью столов,
Весной на мураве лугов,
Зимой на чугуне камина,
На зеркальном паркете зал,
У моря на граните скал.

«Дианы грудь» - ассоциации с картинами голландцев – Рубенс, Рембрандт,
«ланиты Флоры» - явно французы – Ватто, Буше.
К чему это?

К тому, что Пушкина (вернее - романтического героя этих строф) интересуют не европейские ценности и критерии красоты. Ему интересна ножка Терпсихоры – богини танца. А ведь именно восток в то время, да и позднее тоже, оценивал женщину по ее умению танцевать. Причем танцевать не для всех, на сцене, а для одного… Есть европейское исключение - Испания, там тоже танец женский в почете, но это мавры.
Поэт вроде и не говорит, почему это его привлекает («прелестней чем-то») Он как будто и сам удивлен. Но эта сдержанность исчезает в следующих строчках. Его воображение и чувственность рисует великолепные картины в разных интерьерах и ситуациях. И этот «желаний своевольный рой» порожден «условною красою» ножки восточной красавицы.
Европейцем награда, обещанная взгляду, в виде «ножки» не может быть оценена. Вернее, он не решится ее оценить, т.к это не в его культуре.
Восточные одеяния (прозрачная ткань шальвар) позволят, в отличии от европейских платьев, легко дофантазировать эту условную красу.
Набоков определение «условною» трактует как знак, шифр (показательной красой), и почему-то отказывается от простейшего – красой обусловленной фантазией, порожденной воображением, придуманной.
Интересно в этой строфе еще и кто же есть Эльвина?
Считается, что это лирическая героиня эротической направленности.
Может быть посмотреть иначе?
У Жуковского (не надо напоминать об отношении Пушкина к нему?) есть баллада «Эльвина и Эдвин». Так почему же не принять эту Эльвину, как собеседницу? В балладе ведь тоже была страсть неразделенная, созерцательная, как и во всех строфах отступления. С этой точки зрения Пушкин делится своими мыслями с человеком способным его понять, пережившим какую же недостижимость предмета своего обожания. Он нашел родственную душу. Романтичность Эльвины Жуковского сомнений не вызывает – все-таки Василий Андреевич классик жанра. И это еще одно доказательство общей романтичности обсуждаемого отрывка, наполненного героями и героинями не из мира сего, а только из головы…