Дни Турбиных (пьеса). «Дни Турбиных Дни турбиных спектакль

Т у р б и н А л е к с е й В а с и л ь е в и ч – полковник-артиллерист, 30 лет.

Т у р б и н Н и к о л а й – его брат, 18 лет.

Т а л ь б е р г Е л е н а В а с и л ь е в н а – их сестра, 24 года.

Т а л ь б е р г В л а д и м и р Р о б е р т о в и ч – полковник генштаба, ее муж, 38 лет.

М ы ш л а е в с к и й В и к т о р В и к т о р о в и ч – штабс-капитан, артиллерист, 38 лет.

Ш е р в и н с к и й Л е о н и д Ю р ь е в и ч – поручик, личный адъютант гетмана.

С т у д з и н с к и й А л е к с а н д р Б р о н и с л а в о в и ч – капитан, 29 лет.

Л а р и о с и к – житомирский кузен, 21 год.

Г е т м а н в с е я У к р а и н ы.

Б о л б о т у н – командир 1-й конной петлюровской дивизии.

Г а л а н ь б а – сотник-петлюровец, бывший уланский ротмистр.

У р а г а н.

К и р п а т ы й.

Ф о н Ш р а т т – германский генерал.

Ф о н Д у с т – германский майор.

В р а ч г е р м а н с к о й а р м и и.

Д е з е р т и р-с е ч е в и к.

Ч е л о в е к с к о р з и н о й.

К а м е р-л а к е й.

М а к с и м – гимназический педель, 60 лет.

Г а й д а м а к – телефонист.

П е р в ы й о ф и ц е р.

В т о р о й о ф и ц е р.

Т р е т и й о ф и ц е р.

П е р в ы й ю н к е р.

В т о р о й ю н к е р.

Т р е т и й ю н к е р.

Ю н к е р а и г а й д а м а к и.

Первое, второе и третье действия происходят зимой 1918 года, четвертое действие – в начале 1919 года.

Место действия – город Киев.

Квартира Турбиных. Вечер. В камине огонь. При открытии занавеса часы бьют девять раз и нежно играют менуэт Боккерини.

Алексей склонился над бумагами.

Н и к о л к а (играет на гитаре и поет).

Хуже слухи каждый час:

Петлюра идет на нас!

Пулеметы мы зарядили,

По Петлюре мы палили,

Пулеметчики-чики-чики...

Голубчики-чики...

Выручали вы нас, молодцы.

А л е к с е й. Черт тебя знает, что ты поешь! Кухаркины песни. Пой что-нибудь порядочное.

Н и к о л к а. Зачем кухаркины? Это я сам сочинил, Алеша. (Поет.)

Хошь ты пой, хошь не пой,

Дыбом станут волоса...

А л е к с е й. Это как раз к твоему голосу и относится. Н и к о л к а. Алеша, это ты напрасно, ей-Богу! У меня есть голос, правда, не такой, как у Шервинского, но все-таки довольно приличный. Драматический, вернее всего – баритон. Леночка, а Леночка! Как, по-твоему, есть у меня голос?

Е л е н а (из своей комнаты). У кого? У тебя? Нету никакого.

Н и к о л к а. Это она расстроилась, потому так и отвечает. А между прочим, Алеша, мне учитель пения говорил: «Вы бы, – говорит, – Николай Васильевич, в опере, в сущности, могли петь, если бы не революция».

А л е к с е й. Дурак твой учитель пения.

Н и к о л к а. Я так и знал. Полное расстройство нервов в турбинском доме. Учитель пения – дурак. У меня голоса нет, а вчера еще был, и вообще пессимизм. А я по своей натуре более склонен к оптимизму. (Трогает струны.) Хотя ты знаешь, Алеша, я сам начинаю беспокоиться. Девять часов уже, а он сказал, что утром приедет. Уж не случилось ли чего-нибудь с ним?

А л е к с е й. Ты потише говори. Понял?

Н и к о л к а. Вот комиссия, создатель, быть замужней сестры братом.

Е л е н а (из своей комнаты). Который час в столовой?

Н и к о л к а. Э... девять. Наши часы впереди, Леночка.

Е л е н а (из своей комнаты). Не сочиняй, пожалуйста.

Н и к о л к а. Ишь, волнуется. (Напевает.) Туманно... Ах, как все туманно!..

А л е к с е й. Не надрывай ты мне душу, пожалуйста. Пой веселую.

Н и к о л к а (поет).

Здравствуйте, дачницы!

Здравствуйте, дачники!

Съемки у нас уж давно начались...

Гей, песнь моя!.. Любимая!..

Буль-буль-буль, бутылочка

Казенного вина!!.

Бескозырки тонные,

Сапоги фасонные,

То юнкера-гвардейцы идут...

Электричество внезапно гаснет. За окнами с песней проходит воинская часть.

А л е к с е й. Черт знает что такое! Каждую минуту тухнет. Леночка, дай, пожалуйста, свечи.

Е л е н а (из своей комнаты). Да!.. Да!..

А л е к с е й. Какая-то часть прошла.

Елена, выходя со свечой, прислушивается. Далекий пушечный удар.

Н и к о л к а. Как близко. Впечатление такое, будто бы под Святошином стреляют. Интересно, что там происходит? Алеша, может быть, ты пошлешь меня узнать, в чем дело в штабе? Я бы съездил.

А л е к с е й. Конечно, тебя еще не хватает. Сиди, пожалуйста, смирно.

Н и к о л к а. Слушаю, господин полковник... Я, собственно, потому, знаешь, бездействие... обидно несколько... Там люди дерутся... Хотя бы дивизион наш был скорее готов.

А л е к с е й. Когда мне понадобятся твои советы в подготовке дивизиона, я тебе сам скажу. Понял?

Н и к о л к а. Понял. Виноват, господин полковник.

Электричество вспыхивает.

Е л е н а. Алеша, где же мой муж?

А л е к с е й. Приедет, Леночка.

Е л е н а. Но как же так? Сказал, что приедет утром, а сейчас девять часов, и его нет до сих пор. Уже не случилось ли с ним чего?

А л е к с е й. Леночка, ну, конечно, этого не может быть. Ты же знаешь, что линию на запад охраняют немцы.

Е л е н а. Но почему же его до сих пор нет?

А л е к с е й. Ну, очевидно, стоят на каждой станции.

Н и к о л к а. Революционная езда, Леночка. Час едешь, два стоишь.

Ну вот и он, я же говорил! (Бежит открывать дверь.) Кто там?

Н и к о л к а (впускает Мышлаевского в переднюю). Да это ты, Витенька?

М ы ш л а е в с к и й. Ну я, конечно, чтоб меня раздавило! Никол, бери винтовку, пожалуйста. Вот, дьяволова мать!

Е л е н а. Виктор, откуда ты?

М ы ш л а е в с к и й. Из-под Красного Трактира. Осторожно вешай, Никол. В кармане бутылка водки. Не разбей. Позволь, Лена, ночевать, не дойду домой, совершенно замерз.

Е л е н а. Ах, Боже мой, конечно! Иди скорей к огню.

Идут к камину.

М ы ш л а е в с к и й. Ох... ох... ох...

А л е к с е й. Что же они, валенки вам не могли дать, что ли?

М ы ш л а е в с к и й. Валенки! Это такие мерзавцы! (Бросается к огню.)

Е л е н а. Вот что: там ванна сейчас топится, вы его раздевайте поскорее, а я ему белье приготовлю. (Уходит.)

М ы ш л а е в с к и й. Голубчик, сними, сними, сними...

Н и к о л к а. Сейчас, сейчас. (Снимает с Мышлаевского сапоги.)

М ы ш л а е в с к и й. Легче, братик, ох, легче! Водки бы мне выпить, водочки.

А л е к с е й. Сейчас дам.

Н и к о л к а. Алеша, пальцы на ногах поморожены.

М ы ш л а е в с к и й. Пропали пальцы к чертовой матери, пропали, это ясно.

А л е к с е й. Ну что ты! Отойдут. Николка, растирай ему ноги водкой.

М ы ш л а е в с к и й. Так я и позволил ноги водкой тереть. (Пьет.) Три рукой. Больно!.. Больно!.. Легче.

В апреле 1925 г. Булгаков получил предложение инсценировать роман “Белая гвардия” для Художественного театра. К сбору труппы - 15 августа - автор представил пьесу. Это была инсценировка, сохранявшая в неприкосновенности основные события романа и его героев. В ходе многочисленных переделок, которые автор предпринимал и по собственной инициативе, и по инициативе театра, из 16 картин в пьесе, получившей название “Дни Турбиных”, было оставлено только 7.

ПЬЕСА “ДНИ ТУРБИНЫХ” И РОМАН “БЕЛАЯ ГВАРДИЯ”. Роман “Белая гвардия” охватывает период с декабря 1918 г. по февраль 1919 г. События, отобранные для пьесы “Дни Турбиных”, по продолжительности совпадают с романными: первое, второе и третье действия происходят зимой 1918 г., четвертое действие - в начале 1919 г. Ho в сценическом варианте этот срок сжимается примерно до трех суток, а точнее сказать, до трех вечеров и одного утра, что соответствует четырем действиям драмы.

В момент, избранный Булгаковым для изображения, в Киеве держались немцы с гетманом и белыми отрядами, на Киев наступали мужицкие массы во главе с Петлюрой, на севере пребывали большевики, а на Дону - Деникин. Драматург остановился на событиях, связанных с бегством гетмана и пришествием Петлюры, что с цензурной точки зрения было наиболее приемлемо: “Противостоят друг другу не буржуи и пролетариат, не помещики и крестьяне, противостоит великодержавность - сепаратизму, метрополия - колонии, Россия - Украине, Москва - Киеву”.

Роман не охватывал всей панорамы исторических событий: действие было сосредоточено в Городе и на подступах к нему. И все-таки в роман была введена масса поименованных и безымянных героев, изображались толпы народа, войска на улицах, стычки верных гетману частей с петлюровскими войсками. Избранная пространственная композиция позволяла ощутить причины массового разочарования средней военной интеллигенции в своих руководителях.

В пьесе историческую панораму заменили две сцены второго акта - сцена в кабинете гетмана во дворце и сцена в штабе 1-й конной дивизии. Пьеса, таким образом, сохранила признаки исторической хроники, но ее композиционным центром стал дом Турбиных.

Чтобы подчеркнуть особое место дома Турбиных в драматургическом пространстве пьесы, Булгаков отказался от введения в пьесу семьи Лисовичей. В каком-то смысле Лисовича с его унылым крохоборством заменил полковник Тальберг. Если в романе в поведении последнего подчеркивалось карьеристское начало, то в пьесе к этому прибавилось еще мещанское брюзжание. “He дом, а постоялый двор”, - сердито выговаривает он Елене, недовольный приходом Мышлаевского и приездом Лариосика. Удачно найденный сюжетный ход (возвращение в момент объявления о разводе и предстоящей свадьбе Елены и Шервинского) способствовал посрамлению Тальберга и вместе с тем укрупнял его линию, делал ненужным присутствие в пьесе дублирующей линии Лисовичей.

Итак, сценическое пространство пьесы отдано истории и дому Турбиных, исторической хронике и психологической драме. ДРАМАТУРГИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ “ДНЕЙ ТУРБИНЫХ”, ЕГО СВОЕОБРАЗИЕ. БУЛГАКОВ И ЧЕХОВ. Московский Художественный театр воспринял булгаковскую пьесу в контексте родственной ему чеховской драмы. К этому склоняла любовь Булгакова к подробностям быта (кремовые шторы, лампа под зеленым абажуром, ноты на рояле, цветы), умение молодого драматурга создать образ настроения, окрашивающего сцену или даже целый акт и усиленного с помощью звукового или музыкального сопровождения. Сходство затрагивало и более глубокие уровни драмы (конфликт, сценическое действие, способ создания сценического единства), но это было сходство-преодоление, которое вело к созданию драмы иного типа.

Начнем с конфликта. Как известно, столкновения между действующими лицами в чеховских пьесах не ведут к возникновению драматического конфликта. И у Булгакова враждебность между Турбиными и Тальбергом, даже исход взаимоотношений между Еленой и Тальбергом или Еленой и Шервинским не приобретают в пьесе первостепенного значения.

Определяя своеобразие конфликта в чеховской драме, известный исследователь искусства драмы В.Е. Хализев указывает на то, что Чехов кладет в основу своих зрелых пьес “не традиционные внешние конфликты и столкновения между угнетающими и их жертвами, нападающими и обороняющимися, не перипетии борьбы между персонажами, а длительные, не меняющиеся в своей основе неблагоприятные положения в их жизни... Обращение Чехова к новому типу драматургического конфликта связано в конечном итоге с тем, что он рассматривает характеры и судьбы своих героев и героинь... в отношении не столько к окружающей социальной среде, сколько к “общему состоянию мира” - к социальной обстановке в стране в целом”.

У Булгакова это “общее состояние мира” приобретает облик Истории, вторгается в сценическое пространство и переводит проблему трагического столкновения с судьбой из символического в реальный план, вынуждает героев к прямому участию, к выбору, к поступку, что нехарактерно для чеховских героев.

В булгаковской пьесе персонажи проявляют себя прежде всего в поступке, начиная от предложения, которое Шервинский делает Елене, и кончая героической смертью Алексея Турбина. Наличие в системе персонажей типично чеховского героя, Лариосика, только подчеркивает отклонение Булгакова от чеховского пути.

He менее интересно в пьесе (и в этом Булгаков следует чеховской традиции) умение раскрыть характеры героев через повседневное самочувствие действующих лиц, их эмоционально окрашенные размышления.

Ho в пьесе Булгакова эти внутренние размышления связаны не с впечатлениями “от мелких событий повседневности”, как у Чехова, а с реакцией на значительные исторические ситуации. Они принимают форму прямой рефлексии (в монологах Алексея Турбина, Мышлаевского). Ho главный интерес драмы - в стремлении автора показать, что размышления, вообще самочувствие действующих лиц, возникающее в контексте сцены или акта, окрашено осознанием исторического момента, их захваченностью историческим потоком.

В “Белой гвардии” события бушевали вокруг турбинского дома, а сам он, несмотря ни на что, оставался островком уюта. В пьесе турбинский дом несут бешеные волны событий. Под угрозой оказывается судьба культурной традиции, которая стала бытом, воздухом турбинского дома, сущностью тех, кто причастен к этому дому.

Историческое и частное не закрепляются за определенными картинами, но постоянно соотносятся друг с другом. История вторгается в повседневную жизнь Турбиных, по существу становится главным содержанием этой жизни. Как только открывается занавес, она дает о себе знать песней Николки (“Хуже слухи каждый час. / Петлюра идет на нас!”), выстрелами пушек, бухающих где-то под Святошином, все время гаснущим электричеством, проходящей по улице воинской частью. Она проникает в речь действующих лиц, определяет их поведение, проявляется в состоянии Елены, нетерпеливо ожидающей мужа, в поведении Тальберта, Лариосика, в рассказе Мышлаевского о положении на фронте. Об истории идет речь на “последнем ужине дивизиона”. История меняет турбинский мир. Мера этих изменений определяет характерную для пьесы систему персонажей.

Неслучайно столь важное место среди действующих лиц получает в пьесе Лариосик - житомирский кузен Ларион Суржанский. Из второстепенного, даже третьестепенного романного персонажа он становится в пьесе одним из персонажей первого плана.

Вводя в дом Турбиных уже в первой картине первого акта героя, “будто сшитого из самых распространенных цитат российской словесности”, Булгаков, по словам А. Смелянского, создает “театральный эквивалент” прежней жизни Турбиных, их прежнего мироощущения.

Расширение и углубление роли Лариосика с его комично поданной рефлексией, с его беспомощностью, нерешительностью, беззащитностью, неловкостью должны были оттенить психологические изменения в “чеховской” среде, подобно тому как “крыса” - Тальберг призван был подчеркнуть неизменную верность Турбиных воинскому и семейному долгу.

Характеризуя систему персонажей, В. Ходасевич, видевший мхатовский спектакль в Париже, писал: “От Тальберга до Алексея Турбина идет целая цепь постепенно высветляющихся персонажей. Их можно расположить в определенной последовательности. На первом месте оказывается Шервинский. Он вовсе не негодяй, но и не человек безукоризненной честности (история с портсигаром); он пустышка и враль, на прямое шкурничество не способен, но еще менее способен на самопожертвование; он честно служит белой гвардии, но не свяжет с ней своей судьбы и очень легко переживет ее гибель. За ним - Мышлаевский, отличный фронтовик, хороший товарищ, человек не сложный, потому что ни до какой сложности он еще и недоразвился; гибелью белой армии он раздавлен... Капитан Студзинский - фигура несколько бледная - средний тип честного служаки и порядочного человека. Затем, наконец, Алексей Турбин - истинный герой, человек рыцарской доблести. Его младший брат - юнкер - прекрасный юноша, который так же, как Алексей, не задумался бы пожертвовать жизнью, но судьба от него не требует этого: армия гибнет прежде, нежели его героизму представляется случай выявиться”.

В центре системы персонажей в “Днях Турбиных” оказались, в отличие от романа, не молодые Турбины, а три белогвардейских офицера: Алексей Турбин, Мышлаевский и Студзинский, олицетворяющие три возможных для офицера пути в условиях революции: гибель, освобождающую от выбора, шаг навстречу большевикам и третью дорогу, ведущую в тупик. Выбирающий ее Студзинский из эпизодического персонажа становится одним из главных действующих лиц.

Алексей Турбин, доктор, мятущийся интеллигент, каким он показан в романе, превращается в пьесе в полковника, командира артиллерийского дивизиона, вытеснив романного Малышева. В Алексее воплощены также, особенно в последние моменты жизни, чистота и благородство Най-Турса. Полковник Алексей Турбин наиболее сознательно и обостренно реагирует на ситуацию. Его сильнейшим образом волнуют события на Украине, он разочарован в действиях гетмана, который стал “ломать эту чертову комедию с украинизацией”, он видит разложение белого офицерства во главе с “гвардейской штабной оравой”, предрекает гибель Белого движения. В последнем акте Мышлаевский с его решительными выводами как бы замещает трагически погибшего полковника Турбина.

ПРОБЛЕМАТИКА ПЬЕСЫ И ЕЕ ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ. Таким образом, в пьесе, в отличие от романа, звучит идея обреченности старого мира вообще и белогвардейского движения в первую очередь. У персонажей появляется уверенность в неизбежности рождения “новой России”. Лучшие представители Белой гвардии признают историческую правоту большевиков. Поэтому не кажется странной точка зрения И. Сталина по поводу того, что “Дни Турбиных” “дают больше пользы, чем вреда”, оставляя у зрителя впечатление, “благоприятное для большевиков”: “Если даже такие люди, как Турбины, вынуждены сложить оружие... значит, большевики непобедимы”. Так ли воспринимала пьесу публика? Дело в том, что “просоветский” идеологический план, столь прямо обозначенный в пьесе, смягчается ее особой жанровой природой, восходящей к чеховским новациям. Речь идет о сопряжении трагического с комическим и лирическим, о постоянной корректировке идеологического начала вторжением комического и лирического. Так, высказывание Алексея Турбина, проникнутое трагическим пафосом, звучит на фоне пьяной пирушки. Возникший в первом акте мотив предательства и бегства (Тальберг, уход немецких войск) травестируется опереточным мотивом переодевания (бегство гетмана, которого “выносят” из дворца с забинтованной головой и в немецкой форме; переодевание Шервинского). Трагическое начало достигает своей кульминации в первой картине третьего акта. Это сцена в Александровской гимназии, где Алексей Турбин отказывается посылатьлюдей на смерть. Даже перед угрозой гибели своих идеалов и принципов он заявляет юнкерам: “И вот я, кадровый офицер Алексей Турбин, вынесший войну с германцами, чему свидетели капитаны Студзинский и Мышлаевский, я на свою совесть и ответственность принимаю все, все принимаю и, любя вас, посылаю домой”.

Заявление Турбина и сам его поступок выступают в пьесе как важнейший нравственный итог пережитого им. Он приходит к признанию самоценности человеческой жизни перед лицом любой идеи, какой бы значительной она ни была.

Ситуация, связанная с судьбой Турбиных, становившаяся по мере развития действия все драматичнее, в этой сцене достигает трагедийного напряжения: признав право на жизнь за другими, Алексей Турбин не может признать такого права за собой. Он, как предполагает Николка, ищет смерти, и шальной осколок снаряда настигает его.

Трагическая судьба Алексея Турбина является композиционным центром пьесы, но параллельно его линии существуют линии лирического, комического и трагикомического характера. Булгаков строит систему образов посредством парадоксального смешения жанров; судьбы героев трагического или лирического плана корректируются персонажами комическими.

Трагикомическое начало вносят в пьесу Лариосик, Шервинский, Мышлаевский, Николка, сторож Максим. Все они наделены в той или иной степени наивностью восприятия, и это дает автору возможность с их помощью постоянно смещать трагическое и лирическое в комедийный план. Так, трагическая тема в первых двух картинах связана с Алексеем Турбиным. Она возникает на фоне пьяной пирушки. В момент, когда Алексей провозглашает тост за встречу с большевиками (“Или мы их закопаем, или - вернее - они нас...”), неуместная песенка Лариосика (“Жажда встречи, /Клятвы, речи - / Все на свете /Трын-трава...”) обостряет трагическое звучание эпизода. Ho акт завершается лирической сиеной (объяснение Елены с Шервинским), которая, в свою очередь, прерывается комедийным эпизодом - пробуждением пьяного Лариосика.

Принцип комического снижения проводится последовательно в самых трагедийных местах “Дней Турбиных”. Так, в кульминационной сцене пьесы героический поступок Турбина, который спас жизнь двумстам юнкерам и студентам, получает странную, почти пародийную подсветку благодаря трагикомическому выходу гимназического сторожа Максима, оставшегося защищать гимназию (“Мне сказано господином директором...”).

Особое значение в структуре пьесы имеют музыкальный комментарий, звуковая символика. Постоянно не совпадая с видимым планом действия, музыкальный комментарий переводит его в противоположный план, обнаруживает трагедию в фарсе и наоборот. Спор героев часто достигает высшего напряжения не в словах, а в музыкальных партиях. Возникает постоянно антитеза музыка - слово. Один из красноречивых в этом смысле примеров - финальная сцена, где общему ощущению завершенности драматических событий сопутствуют грохот пушек и “далекая глухая музыка”, возвещающая о вступлении большевиков в город.

Многозначительна в этом контексте композиция пьесы. Казалось бы, сцена в Александровской гимназии - это не только кульминация, но и развязка действия, финал драмы. У Булгакова же следом за ней появляется еще один, четвертый акт, воспроизводящий ситуацию первого.

Кольцевая композиция - один из признаков того, что сценическое действие у Булгакова хотя и принимает формы прямого столкновения с Историей, но при этом в не меньшей степени, чем у Чехова, выражается также в сфере “внутреннего действия”.

В начале пьесы - канун трагических событий, бегство Тальберга и отчаянная пирушка - “последний ужин дивизиона” перед боем с петлюровцами, когда выясняется, что завтра идти в бой, но за кого и за что - неизвестно.

В конце - Крещенский сочельник 19-го года, наступивший через два месяца после гибели Алексея и ранения Николки, елка, снова сбор друзей, появление Тальберга и объявление о свадьбе Елены и Шервинского - эпилог одних и канун новых трагических событий, тревожное ожидание прихода большевиков.

Начало и конец пьесы переплетены повторяющимися мотивами. Прежде всего, это мотив неизбежной встречи с большевиками. В 1-м акте он внятен только Алексею Турбину: “В России, господа, две силы: большевики и мы. Мы встретимся... Когда мы встретимся с большевиками, дело пойдет веселее. Или мы их закопаем, или - вернее - они нас. Пью за встречу, господа!”

В 4-м акте эта встреча реально маячит перед всеми, и отношение к ней неоднозначно: от готовности Мышлаевского идти в ЧК под расстрел до намерения Студзинского уйти на Дон, к Деникину. Такая разноголосица сама по себе говорит о пробуждении в традиционной военной среде потребности в самоопределении. Интересно переплетение этого мотива с мотивом переодевания. Он связан с Шервинским, для которого мир - театр, а сам он - актер, легко переходящий из пьесы в пьесу (снимает бурку, остается в великолепной черкеске, черкеску меняет на штатское, приходит в “беспартийном пальтишке”, взятом напрокат у дворника, снимает его и является в великолепном фраке).

Мотив встречи с большевиками и его трансформация неотделимы от мотива “народа-богоносца”. С ним связано понимание того, что в конечном счете исход встречи будет зависеть от позиции “милых мужичков из сочинений Льва Толстого”. Ho в 1-м акте в адрес “милых мужичков” звучит проклятие, а в 4-м мысль о них оборачивается признанием неизбежности завтрашней победы большевиков (“за большевиками мужички тучей”).

Мотив хмельного забвения, попойки (“Водки бы мне выпить, водочки” - бытовая подробность приобретает символический характер), пронизывающий вторую картину 1-го акта, возникнув в 4-м, разрешается очередным промахом Лариосика, роняющего бутылку - на пользу всеобщему отрезвлению, не только буквальному, конечно.

Ho важнейшая для булгаковской концепции соотнесенность мотивов 1-го и 4-го актов связана с образом Дома.

Дом в восприятии Лариосика предстает сначала как воплощение покоя в разбушевавшемся мире, потом как символ грядущей лучшей жизни (“Мы отдохнем, мы отдохнем...”). Отсылки к Чехову, провоцируемые дословным воспроизведением чеховского текста, должны как раз обратить внимание на несовпадение в трактовке образа Дома. Для чеховских героев Дом - замкнутое пространство, торжество сковывающей человека повседневности. У Булгакова мотив Дома в 1-м акте связан с мотивом тонущего корабля, хаоса, проникшего внутрь священного пространства (попойка). В 4-м же акте звучит мотив возвращенной жизни и неистребимой повседневности как основы миростояния. Утверждается идея самоценности жизни, права человека жить вопреки общей катастрофе. Как и в 1-м акте, мысль о ней реализуется в мотиве недремлющего рока (солдатский марш на слова пушкинской “Песни о вещем Олеге”). Этот мотив трагически обрамляет праздник возрождающейся жизни, обнаруживая его беззащитность. Гром шестидюймовых батарей, под который Лариосик произносит в финале классические слова: “Мы отдохнем, мы отдохнем...” - становится завершением, разрешением чеховской темы пьесы.

Так, образ настроения переводит общее впечатление от развернувшихся событий в иной регистр, нежели мысль о неизбежности рождения “новой России”.

Итак, в пьесе “Дни Турбиных” Булгаков, обратившись к изображению “русской усобицы”, сумел подняться над настроением классовой розни и утвердить идею человечности, самоценности жизни, непреложности традиционных нравственных ценностей. Наследуя завоевания чеховской драматургии, Булгаков создал оригинальное в жанровом отношении произведение, соединившее историческую хронику с психологической драмой, органично включившей в себя лирическое и трагикомическое начала.

“Дни Турбиных” связали драматургию Нового времени с чеховской эпохой и вместе с тем обнаружили желание автора писать по-новому. Пьеса пользовалась огромным успехом, но в 1929 г. противники спектакля добились того, что он на три года исчез с мхатовской афиши. В феврале 1932 г. решением правительства спектакль был возвращен на сцену.

Впервые почувствовала себя очень неловко, когда зажегся свет и все стали расходиться на антракт. А я сидела и не понимала, зачем он тут? Спектакль настолько эмоционален, что смотрится на одном дыхании, и хочется, в порыве, вскочить с места, и хотя бы этим поддержать белую гвардию (ну, это для патриотов). Вот где чувствуется энергетика, где чувствуется молодость, зажигательная и пронизывающая. Не сравнится ни с каким кино, особенно та сцена, когда Алексей умирает на руках у Николая. Гаснет свет (о, игра света в театре вообще речь отдельная!). Потом зажигается снова. А ты сидишь и чувствуешь, что произошла трагедия, постепенно возвращаясь в реальный мир.

До слёз

Браво

Арт-терапия

Великолепная постановка пьесы

После «Мастера и Маргариты» в оригинальной, непривычной трактовке, я была счастлива увидеть в любимом мною Театре М.Булгакова спектакль по произведению Михаила Афанасьевича, поставленный просто идеально. Это «Дни Турбиных» - пьеса, написанная на основе романа «Белая гвардия». Роман я в школе читала, а вот до пьесы, признаться, руки не дошли.

Какова жизнь семьи «белых» интеллигентов после революции, в страшном 1918 году, когда началась Гражданская война? Очень странно было вспомнить, что Николке (Т.Каратаев/Г.Осипов) 18 лет, Елене (Е.Казарина/К.Роменкова) – 24, а полковнику Алексею Турбину (М.Мартьянов) – всего 30. Вот они, эти люди, казавшиеся такими взрослыми, твои ровесники. Играют их также молодые артисты, и это плюс.

Напряжение нарастает по ходу пьесы: в начале мы видим «военный», но еще спокойный, привычный уклад жизни Турбиных (все омрачается только задерживающимся мужем Елены, Тальбергом (П.Гребенников/А.Дривень) – Николка поет, Алексей подшучивает над ним, Елена готовит ужин. Но потом события растут как снежный ком. Что Елена будет делать, если муж внезапно решит сбежать из осажденного Киева в Германию? Сбежать – и не взять ее с собой, неизвестно на какой срок? Да еще устроит безобразную сцену ревности из-за общения жены с поручиком Шервинским (А.Дривень/Е.Вакунов). Когда как снег на голову свалится совершенно неприспособленный к жизни кузен Лариосик (Д.Бероев) из Житомира, и за ним тоже надо следить? А в Киеве неспокойно – наступает армия Петлюры, и каждый раз не знаешь, вернуться живыми Николка с Алексеем или нет.

Как интересно наблюдать за раскрытием персонажей на протяжении действия. Игра актеров на высоте. Алексей Турбин остается несгибаемо верен своему долгу, несмотря ни на что. Елена, такая сильная женщина – несмотря на предательство мужа, нашла в себе силы спокойно жить дальше и строить новое счастье. Но ее крик, когда она узнала о смерти Алексея, до сих пор стоит в ушах: «Старшие офицеры! Все домой пришли..а командира убили?!» Николка, такой веселый балагур в начале, после трагедии становится инвалидом, за пару месяцев словно постаревшим на много лет, и ему уже не хочется петь и веселиться. Лариосик, смешной, неуклюжий, быстро адаптируется к жизни в осажденном городе, и вот уже он – верный товарищ, готовый и бинт принести, и водочки, если нужно.

Второстепенные герои тоже прекрасны. В тяжелый сюжет привносит нотки веселья Шервинский – всеобщий любимец публики, судя по реакции зрителей. Еще один колоритный персонаж – штабс-капитан Витя Мышлаевский (М.Фоменко), друг семьи. Любитель выпить, кажущийся несерьезным и развязным – на самом деле он верный военный и горой стоит за семью Турбиных. Мышлаевский так устал от бесцельности службы, особенно после бегства гетмана, что и весть о сдаче Киева большевикам его не пугает – он рад служить стране, Родине, и неважно, кто стоит «у руля». Но противоположного мнения придерживается капитан Студзинский (Д.Сидоренко). Он хочет бежать за Дон, продолжить воевать на стороне белых. Про пришествие большевиков он говорит: «Кому – пролог (к новой пьесе), а кому – эпилог.» И, хотя «Дни Турбиных» заканчиваются на сцене празднования Нового года в семейном кругу, которая вселяет надежду на светлое будущее, понимаешь, что прежнего уже не вернуть, будет новая жизнь, а хорошая или нет – неизвестно.

К минусам могу отнести только очень сильную духоту: обычно я сидела в первой половине зала, где, видимо, попрохладнее. Но на последних рядах было ужасно. Одному мужчине даже стало плохо и он вынужден был уйти посреди спектакля. Конечно, постоянно открывать дверь на улицу и проветривать – не выход, поэтому стоит подумать над улучшением системы кондиционирования к лету, возможно:)

Спектакль однозначно на данный момент – наиболее полюбившийся мне из просмотренного репертуара Театра им.Булгакова. Рекомендую к просмотру обязательно – 10 из 10. Кстати, в зале было много ребят 14-15 лет, явно привели целыми группами. И спектакль действительно прекрасно подходит для ознакомления с произведением.

Просто чудо!

Жемчужина, родившаяся ещё в институтских стенах, не только нашла широкого зрителя, но и продолжает собирать полные залы!
Конечно, полные залы здесь неспроста.
И заслуга такого успеха спектакля не только режиссёра, но и всей команды. Молодые актёры, играющие так, что хочется рассказать о каждом!
Лаконичное, но полное ярких деталей и образов, оформление сцены - художник – Вера Никольская.
Ах, эта длинная вешалка с крючками! Шинели, шинели... Она то словно дверь с гардинами, то занавес, то стена, то словно виселица...
И костюмы подобраны так, что максимально усиливают образ каждого.

Но главная ценность спектакля в том, что он в самом деле о днях Турбиных, он и о революции, и о войне, и о катастрофе, но прежде всего он о людях. Так что придя на спектакль, вы окажетесь невидимым гостем в этом удивительном семействе!
Это потрясающее ощущение твоего собственного присутствия внутри происходящего на сцене не покидает на протяжении всего спектакля.
Словно тебя тоже угощали и чаем с вареньем, и хрустящим огурчиком, и даже дали из рюмочки глотнуть.
И конечно, ты не можешь не чувствовать свою причастность к судьбам героев, жить их радостями и горестями, примерять на себя, оценивать, задумываться над тем, а как бы ты сам поступил в тот или иной момент.
И задумавшись, вдруг понимаешь, что каждый из этих людей вызывает в тебе восхищение. Восхищение, уважение и огромную симпатию.
Безусловная удача спектакля именно в этом - здесь нет второстепенных героев и сереньких образов. Сильные, яркие, такие разные, но неизменно прекрасные люди.
Ну, про господина Тальберга, как единственного отрицательного персонажа, причастного к этому дому, мы тактично упоминать не будем..)
Как не будем заострять внимание на Гетмане, Фёдоре и других. Хоть и эти роли сыграны отлично.

Только о Турбиных, их родственниках и друзьях.
Тальберг Елена Васильевна (Татьяна Тимакова) - просто королева! Единственная женщина в спектакле, которая с лёгкостью справляется с возложенной на неё ролью и хозяйки дома, и заботливой жены и сестры, и королевы. Умна, красива, аристократична. При этом эмоциональная и совершенно живая! Настоящая! Браво!
Именно рядом с такими женщинами мужчины расцветают!
Даже Шервинский - Олег Ребров, красавец, талант и балагур лишь оправа бриллианта рядом с нею.
Кстати, именно Шервинский чаще других веселил зрителей, забрав пальму первенства у Лариосика.
С какой доброй иронией отнеслись в спектакле к этому персонажу! Шервинский многогранен и очень симпатичен!
Впрочем, Лариосик (Иван Макаревич) тоже чудо как хорош!
На пару с Мышлаевским Юрий Тхагалегов они безусловно добавляют и перца, и красок этому спектаклю.
А за сцену с Тальбергом просто три раза браво Мышлаевскому-Тхагалегову. Очень по-мужски. Скупо. По-военному. Но как же классно!
"Уехал. Дает развод. Очень мило поговорили."
Браво!
Алексей Турбин (Александр Бобров), заставивший весь зал затаить дыхание в конце первого отделения.
Николай Турбин (Олег Полянцев), претерпевший, пожалуй, самую разительную перемену, придавленный жизнью, но не раздавленный ею, и так похожий на брата. Трость в его руках тоже неспроста (ещё одна гениальная находка режиссёра, я считаю)
И конечно же Студзинский (Дмитрий Варшавский) Ах, какой здесь Студзинский!
Боже! Мне так и хотелось в финале выбежать на сцену, встряхнуть Елену Васильевну за плечи и прокричать:
- Ну, разве ты не видишь, что замуж надо выходить за Студзинского?!

Я сама бы так и сделала на её месте. Хотя... выжить и приспособиться в той стране, которая именно тогда зарождалась, с Шервинским шансов у неё, конечно, больше. Прав Булгаков.

Сходите в театр!

Прекрасный ансамбль актеров

Продолжаю открывать для себя новые театры (в этом смысле Москва - просто Клондайк, здесь как ни старайся, все равно все не пересмотреть). В этот раз мне просто сказочно повезло - новое место оказалось просто отличным и по антуражу, и по содержанию, и по исполнению. И все это про Театр им. М.А. Булгакова!
Мне искренне понравилось все, начиная от места расположения, внутреннего пусть и тесноватого, но оттого более уютного убранства, общения со зрителями работников театра, до самой постановки и игры актеров, до атмосферы зрительного зала и (алилуйя!) культурного поведения всех (ни шуршания обертками от шоколадок, ни смешков и разговоров по ходу действия, ни склок по поводу мест). Я честно старалась к чему-то придраться, чтобы рассказ не получился уж очень елейным, но не нашла. Хотя нет, нашла! Я сидела на приставном стульчике 3 часа, он был жестким, но поняла я это уже только после выхода из театра, в процессе мне это абсолютно не мешало.
По узеньким коридорчикам театра сквозь толпу посетителей пробирается девушка в костюме начала XX века и радостно величает всех голубушками и голубчиками, уговаривая проходить в зал, не толпиться в проходах и... сообщает, что в антракте будет работать Клуб одиноких сердец, где каждый одиночка сможет найти свое счастье. А как же, нельзя терять ни минуты в этом сумасшедшем мире!
Среди зрителей была стайка молодежи (думаю, старший класс какой-то школы), они точно после посещения еще долго будут друг друга называть голубушками и голубчиками, потому что в антракте и после спектакля я слышала от них только такое обращение)))
Теперь о спектакле. "Дни Турбиных", если кто не знает, поставлен по роману Булгакова "Белая гвардия". И вот тут история делает виток - действие ведь происходит в Киеве в смутные времена - гетман, Петлюра, большевики. Как в незабвенной "Свадьбе в Малиновке" - "Власть меняется". И на этом фоне история отдельно взятой семьи - встречи, расставания, любовь и ненависть, предательства и геройские поступки. Кто-то спасает свою шкуру, а кто-то не щадит ее ради принципов и идеалов. В общем, все повторяется, действительно, крутится колесо истории и попадает на те же грабли гражданской войны. Но мне не хочется пересказывать пьесу или роман - лучше посмотрите или почитайте сами, а лучше и то, и другое.
Актерский состав... Знаете, бывают спектакли, где все отрабатывают, а не играют, бывает, когда прекрасны некоторые актеры, а остальные просто фоном. В этом спектакле на удивление гармония - это как общий хор, ни ноты фальши, иначе это очень бы выделялось. Просто не игра в семью Турбиных, а жизнь самой семьи и их друзьей, взаимодействие с окружающим миром. Я не хочу никого выделять отдельно, хочу выделить всех сразу. Отличное проживание на сцене.
Вот только скажу, что по прочтении книги мне Мышлаевский не очень понравился, зато после спектакля я поняла, что этот герой - один из моих любимых. Про атмосферу в зале я уже упоминала, по окончании спектакля зал встал и аплодировал стоя.
Артистов вызывали на поклоны не раз и не два.
Большое спасибо театру, актерам, режиссеру Татьяне Марек, работникам театра - за прекрасный вечер и погружение в ту эпоху так легко и по-настоящему.

Режиссёр — Илья Судаков
Художник — Николай Ульянов
Художественный руководитель постановки — Константин Сергеевич Станиславский

Николай Хмелёв — Алексей Турбин

Михаил Яншин — Лариосик
Вера Соколова — Елена
Марк Прудкин — Шервинский
Виктор Станицын — Фон Шратт
Евгений Калужский — Студзинский
Иван Кудрявцев — Николка
Борис Добронравов — Мышлаевский
Всеволод Вербицкий — Тальберг
Владимир Ершов — Гетман

Спектакль пользовался большим зрительским успехом, однако после разгромных рецензий в тогдашней прессе в апреле 1929 года «Дни Турбиных» были сняты с репертуара. В феврале 1936 года МХАТом была поставлена его новая пьеса «Кабала святош» («Мольер»), но из-за резко критической статьи в «Правде» уже в марте спектакль был снят, успев пройти при неизменном аншлаге семь раз.

Но, несмотря на обвинения в адрес автора, которого уличали в буржуазном настроении, по указанию Сталина спектакль «Дни Турбиных» был восстановлен и вошел в классический репертуар театра. Для писателя постановка во МХАТе была едва ли не единственной возможностью содержать семью. Всего на сцене МХАТа за 1926-1941 годы пьеса прошла 987 раз. Известно, что Сталин смотрел этот спектакль неоднократно. Впоследствии современники даже активно спорили, сколько раз вождь его посмотрел. Писатель Виктор Некрасов писал: «Известно, что спектакль «Дни Турбиных» по пьесе М. Булгакова Сталин смотрел… 17 раз! Не три, не пять, не двенадцать, а семнадцать! А человек он был, нужно думать, все-таки занятой, и театры не так уж баловал своим вниманием, он любил кино… а вот что-то в «Турбиных» его захватывало и хотелось смотреть, скрывшись за занавеской правительственной ложи» (Некрасов В. Записки зеваки. М., 1991).

маленькая реплика про некрасовское "любил кино"))
- а сколько раз Сталин посещал Большой театр, просто ходил на спектакли? обожал оперу. А последний спектакль, который он смотрел - Лебединое озеро - был 27 февраля 1953 года.
а в Малый? он не пропускал ни одной премьеры.
а музыка?

Пьеса «Дни Турбиных» была создана на основе романа М. Булгакова «Белая гвардия», однако в ходе работы автор вынужден был, учитывая условность сцены и требования цензуры, сжать действие и количество персонажей до минимума и отказаться от многих любимых идей и образов. Как и в романе, в пьесе Булгаков обращается к изображению семьи в трагические дни гражданской войны и, следуя толстовским традициям, противопоставляет хаосу войны обыденные картины жизни турбинского дома. Пьеса состоит из четырех действий и имеет кольцевую композицию: финал перекликается с началом. События первых трех действий «Дней Турбиных» относятся к зиме 1918 года, четвертого — к началу 1919 года. С первого действия пьесы драматург любовно творит образ Дома, который складывается из бытовых
реалий, важных для самого автора: огонь в камине, часы, которые нежно играют менуэт Боккерини, рояль, кремовые шторы. С первой сцены становится понятно, что в этом доме царит атмосфера тепла, дружбы, внимания и сочувствия друг к другу, атмосфера любви. Дом населяют Алексей, Николка, Елена Турбины, но здесь находят теплый прием, чистое белье и горячую ванну обмороженный Мышлаевский, друг дома, и житомирский кузен, которого никто не ждал, Лариосик, поэт и трогательный человечек. Несмотря на тревожное время, на этом островке уходящего семейного быта находится место друзьям. Только один Тальберг, муж Елены, здесь чужеродное явление. Он ворчит: «Не дом, а постоялый двор». И именно карьерист Тальберг бежит, бросая Елену на произвол судьбы, из этого дома, как крыса с корабля, бежит из обреченного города и страны.

В сцене прощания Алексея с Тальбергом намечается основной конфликт пьесы: между порядочностью, верностью долгу и чести защитников Дома, представителей «белой гвардии», с одной стороны, и подлостью, предательством, трусостью и шкурничеством «штабной сволочи», бегущей из страны с крысьей побежкой», с другой. Алексей не подает руки Тальбергу, показывая свое неприятие его поведения, и готов за это ответить на поединке чести. Так в семейной линии завязывается конфликт. Появляется и завязка любовной интриги, которая не играет в конфликте пьесы решающей роли, однако бегство мужа Елены позволяет ей решать свою судьбу самостоятельно и позднее принять предложение Шервинского. Все мужчины дома Турбиных, кроме Лариосика,
офицеры белой армии. Им предстоит заведомо обреченная попытка отстоять город от Петлюры. Трагическая предопределенность слышится в монологе Алексея во время «последнего ужина дивизиона». Он предчувствует смертельную схватку с большевиками,
негодует по поводу того, что гетман не начал вовремя формирование офицерских корпусов, которые прихлопнули бы не только Петлюру, но и большевиков в Москве. А теперь офицеры превратились в завсегдатаев кафе. «Он В кофейне сидит на Крещатике, а вместе с ним вся эта гвардейская штабная орава». В дивизионе полковника Турбина «на сто юнкеров — сто двадцать студентов, и держат они винтовку, как лопату». Предчувствуя собственную гибель, Алексей всё же идет защищать город (э На рожон, но пойду!»), по-другому он не может Поступить. Так же, как и другие офицеры: Мышлаевский, Студзинский и его младший брат Николка.

Война Врывается в дом Турбиных, принося хаос. Рушится Привычный мир, любимый марш на стихи Пушкина «Песнь О вещем Олеге» приходится петь без «крамольных» слов, в настроениях людей чувствуется надломленность, растерянность, но все же первое
действие завершается лирической сценой объяснения Елены с Шервинским. Как в: во всей пьесе, в этой сцене трагическое удачно переплетается с комическим: поцелуй влюбленных прерывается репликой пьяного Лариосика: «Не целуйтесь, а то меня тошнит».

Во втором действии сюжет выходит за рамки турбинского дома, приобщая семейную линию к исторической. Булгаков показывает штаб гетмана, куда заступил на дежурство Шервинский, немцев, забирающих гетмана с собой, затем Штаб l-й конной дивизии
петлюровцев, занимающихся откровенным разбоем. Бегство переодетого гетмана, офицеров штаба и главнокомандующего добровольческой армии, оставивших защитников города без руководства, позорно предавших их, вынуждает Полковника Турбина распустить дивизион. Вовремя предупрежденный Шервинсвим, Алексей решает взять на себя эту ответственность, чтобы спасти жизни юных добровольцев в: офицеров. Сцена в вестибюле Александровской Гимназии является кульминационной для всей пьесы и для обе-
их сюжетных линий. Алексей не сразу встречает понимание у своего дивизиона. Возникает суматоха, кто-то плачет, кто-то грозит полковнику револьвером, требует его арестовать. Тогда Турбин задает главный вопрос: «Кого вы желаете защищать? » На этот вопрос уже нет ответа. Раньше был, теперь вместо великой России и армии — «штабная сволочь» и кофейная армия, То же самое на Дону, всюду. «Белому движению … конец … Народ нес нами. Он против нас». В этом контексте гибель Алексея, воплощающего образ благородного, бескомпромиссного, честного офицера и человека, символична. Распустив дивизион, Турбин остается ждать заставу, а по мнению Николки, не покинувшего брата, несмотря на все угрозы, ждать «смерти от позора», которая не замедлила явиться. Гибнет Алексей, гибнет белое движение на Украине. Николка ранен, но спасся, и ему предстоит сообщить Елене о том, что «убили командира». Опять действие перемещается в дом Турбиных, понесший трагическую утрату. Вернулись все офицеры, кроме Алексея, и Елена, потерявшая голову от горя, обвиняет их, добавляя к боли утраты еще и чувство вины.
Студзинский не выдерживает этих обвинений и пытается застрелиться. Елена все же находит мужество отказаться от своих слов: «Я от горя сказала. У меня помутилось в голове. Отдайте револьвер!» И истерический крик Студзинского: «Никто не смеет меня упрекать! Никто! Никто! Все приказания полковника Турбина я исполнил!» — подготавливают реакцию Елены на последнее признание Николки о гибели Алексея и ее обморок. Даже в непосильном горе эти люди сохраняют благородство и великодушие.

Последнее действие приходится на Крещенский сочельник, наступивший через два месяца после описанных событий. «Квартира освещена. Елена и Лариосик убирают елку». Булгаков, создавая реалистическое и исторически выверенное произведение, впервые нарушил историческую хронологию, перенеся уход петлюровцев из Киева на две недели вперед, так важно ему было, по его собственному признанию, использовать елку в последнем действии. Образ сияющей огнями елки возвращал в осиротевший дом уют,
воспоминания детства, отгораживал от войны и хаоса и, самое главное, давал надежду. На какое-то время за кремовые шторы вернулся мир с его праздником (Крещение во что?), путаницей взаимоотношений, торжеством дружбы. Лариосик объясняется Елене в любви, Елена и Шервинский объявляют о своей помолвке, и неожиданно возвращается Тальберг.

С точки зрения логики характера, это возвращение не оправдано: не мог трус Тальберг решиться на такое рискованное предприятие — заехать в осажденный красными Киев по дороге на Дон. Однако для завершения основного конфликта, а также и любовного, необходимо было разделаться с Владимиром Робертовичем окончательно, а в его лице — со всей «штабной сволочью». Главное обвинение ему — гибель Алексея. К Тальбергу уже нет такого снисхождения, как к друзьям, сделавшим все зависящее от них: он предатель.
Турбинский дом снова собрал за столом теплый круг друзей, но нет Алексея, а Николка — калека, за окном оркестр играет «Интернационал. И салютуют большевистские пушки. Будущее тревожно и неясно. Подвести итог писатель доверяет по преимуществу
военному человеку Мышлаевскому и человеку не военному Ларносику. Виктор Мышлаевский прогоняет Тальберга, он же берет на себя ответственность высказать то, что сказал бы Алексей, будь он жив. Мышлаевский отказывается идти на Дон, под командование тех же генералов. Он отказывается и бежать из России: «Я не поеду, буду здесь, в России. И будь с ней что будет!» Очевидно, что все герои «Дней Турбиных» разделят судьбу отечества, как это делали благородные люди того времени, как правило, обрекая себя на гибель или страдание. Мышлаевскому же принадлежит высказанное убеждение, что будущее у России есть. «Прежней не будет, новая будет. Новая и снова звучит победный марш: «Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит!» Социальный враг на пороге, но в доме горит елка, Лариосик говорит речь: Мы все снова вместе». Лариосин великодушно желает любимой женщине счастья с другим и цитирует Чехова: «Мы отдохнем, мы отдохнем». А дальше новая историческая пьеса. Война и мир, хаос и тихая « гавань с кремовыми шторами», порядочность и предательство, история и частная жизнь семьи — составляющие конфликта пьесы, ее вечного общечеловеческого контекста. Булгакову пришлось многое изменить под давлением Главреперткома, добавить «красный» акцент. Однако пьеса сохранила свою притягательную силу — исключительное обаяние героев, образ Дома-корабля, устоявшего в борьбе со стихией, незыблемые даже в это смутное время ценности: любовь к родине, к женщине, к семье, дружба, не подвластная идейным разногласиям, верность чести и долгу.