Имам шамиль и его наибы. Наибы шамиля
Арсен Маликов 2017-08-31 12:49:00
В сети развернулась дискуссия вокруг кульминационного момента Кавказской войны
В эти дни на Кавказе вновь поднялись острые дискуссии по наиболее противоречивым образом оцениваемым сюжетам Кавказской войны. И коснулись они трех народов, бывших основной движущей силой газавата – адыгов, аварцев и чеченцев.
В случае с адыгами, речь идет о скандале, который поднялся в очередной раз вокруг неоднозначно оцениваемой в адыгской среде памятной даты о добровольном вхождении Кабарды в состав России.
Напомним, что власти предлагают взять за основу вхождения Кабарды в состав России факт женитьбы Ивана Грозного на дочери кабардинского князя Темрюка Идарова в 1561 году. Однако значительная часть кабардинцев утверждает, что выдача князем Идаровым своей дочери за русского царя было всего лишь заключением военно-политического союза.
В своем комментарии порталу «Кавказ.Реалии» кабардинский общественник Ибрагим Яганов отмечает: "Это был равноправный договор о сотрудничестве и взаимопомощи. Как было принято в те времена, договор был закреплен браком. После этого князь Темрюк Идаров, отдавший свою дочь Гошаней за царя Ивана Грозного, неоднократно пользовался услугами своих новоявленных родственников в междоусобной борьбе с кабардинскими князьями".
Другой общественник из Кабардино-Балкарии Андзор Ахохов заявляет в своем комментарии цитирующемуся изданию: «Некоторые расценивают женитьбу Грозного как военно-политический союз. Ну, если так, то уж не Кабарды (а уж тем более Черкесии), а лично князя Идарова. И если это считать союзом, то Черкесия в союзе с пол-Европы и Азии".
Другой противоречивый сюжет, вызвавший оживленные споры в эти дни, касается широко распространенной в кавказском сообществе версии о том, что в момент пленения имама Шамиля в 1859 году на Гунибе, его пытался остановить чеченский наиб из Беноя Байсангур.
Причем, согласно распространенной версии, Байсангур был готов пристрелить имама, если он не одумается. Но поскольку имам не повернулся к нему лицом, то Байсангур согласно кодексу чести горца и мусульманина, не посмел стрелять в спину.
И после того, как имам Шамиль все-таки вышел к царским войскам и был взят в плен, Байсангур, как утверждается, прорвал кольцо русских солдат вокруг Гуниба и ушел в Чечню, чтобы продолжать газават.
Отметим, что данная версия событий является излюбленным сюжетом в чеченской среде. Она же была неоднократно воспета бардами двух чеченских компаний – Имам-Пашой Алимсултановым и Тимуром Муцураевым. И через их творчество данная версия стала широко известна всему Кавказу и России.
Однако, в Дагестане всегда высказывали свои сомнения и несогласие с этой версией. Именно этому и был посвящен недавний пост дагестанского историка Патимат Тахнаевой, вокруг которого разгорелась оживленная дискуссия, в основном, между сторонниками чеченской и дагестанской версии описываемых событий.
А связан пост Тахнаевой в Facebook оказался с выходом в свет новой книги, посвященной наибу Байсангуру, в которой воспроизводится чеченская версия о конфликте непокорного наиба и имама Шамиля на Гунибе.
«Сегодня мне разве только ленивый не прислал на WhatsApp или Messenger изображение обложки издания нового "исследования" проф. Дадаева Ю.У. Под таким же названием еще в 1992 г. в Грозном вышла работа историка (в первую чеченскую - бригадного генерала) Далхана Хожаева.
Чуть позже, в 1998 г., в своей большой историко-публицистической работе "Чеченцы в русско-кавказской войне", Далхан Абдулазизович без каких-либо ссылок повторил свои тезисы:
1) «роковой шаг» имама навстречу плену сопровождалось «яростью и проклятием, брошенное вслед искалеченным наибом из Беноя», 2) «после того, как Шамиль сдался в плен, Байсунгур, прорвав окружение, ушел в Чечню» (С. 86, С.232).
Проф. Дадаев Ю.У. в своей работе, научном издании «Наибы и мудиры Шамиля» (Махачкала, 2009), с присущей только ему настойчивостью писать без каких либо ссылок отмечал: «25 августа 1859 г., после того как Шамиль сдался в плен, Байсунгур вырвался со своими друзьями из осажденного Гуниба и ушел в Чечню, в родной Беной» (С.145).
Был ли Байсунгур из Беноя наибом? Возможно. Я точно знаю другое - на Гунибе в августе 1859-го его не было», - пишет Патимат Тахнаева, приводят в завершение своего поста ссылку на свою статью "Страницы военной биографии наиба Байсунгура из Беноя".
В принципе, чеченская версия данной истории, многократно растиражированная в книгах, песенном творчестве и в многочисленных интернет-статьях, звучит следующим образом:
«Байсангур из Беноя в возрасте 51 года он лишился глаза и руки, в возрасте 53 лет пушечным ядром ему оторвал ногу... Когда имам Шамиль увидел Байсангура без глаза, руки и ноги, то он не смог сдержать слёз. В одном из решающих бою в Губине их окружила российская армия численностью около 40 тыс солдат.
Многие воины и наибы сдались или попались в плен, среди них был и сам имам Шамиль. Байсангур отказался сдаваться и со своим отрядом численностью около 100 человек, однорукий, одноногий и одноглазый Байсангур решил прорвать кольцо российских солдат.
Около 30 воинов смогли вырваться из окружённого Гуниба, среди них был и Байсангур. После этого он смог ещё нанести мощное поражение царским войскам… Но потом в одном из сражений конь Байсангура был убит (Байсангура в бою привязывали к коню, чтобы он не упал) и он был взят в плен.
Его привезли в Хасавюрт, чтобы повесить. Когда он стоял, просунув голову через верёвку виселицы, один доброволец вышел из толпы, чтобы выбить из-под его ног опору. Но Байсангур своей единственной ногой нанёс тому удар в лицо и таким образом закончил свою героическую жизнь в возрасте 67 лет, до конца своих дней сражаясь с невиданным мужеством...»
Однако, в уже упоминавшейся выше статье дагестанский историк Патимат Тахнаева последовательно опровергает эту версию. «О тяжелых увечьях мужественного наиба – «одноглазого», «одноногого», «однорукого», авторы, по все видимости, не преувеличивают.
Во всяком случае, мы располагаем свидетельствами о них от двух современников наиба – имама Шамиля и его сына Газимухаммада, записанные в июле-августе 1860 г. А. Руновским. По одному из них упоминается наиб беноевцев «Байсунгур по прозванию «Биргез» (одноглазый, кривой)», по-другому, «важный человек … Байсунгур, отличавшийся знатностью рода и вместе с тем необыкновенным безобразием: рябой, одноглазый, с одной ногой, с одной рукой, искривленной в дугу».
По преданиям, «его привязывали к лошади кожаными ремнями, и не ведающий страха наиб, выхватывая единственной рукой шашку и сверкая единственным глазом, мчался в самую гущу врагов».
Однако, факт присутствия наиба Байсунгура на Гунибе в августе 1859 г. выступает не более чем вымыслом, поскольку широко распространенное предание не находит подтверждения ни в местных, ни в российских источниках (штабной и официальной военной корреспонденции, многочисленных воспоминаниях современников, участников осады и др.)», - пишет Тахнаева.
И дает появлению версии о конфликте Байсангура с Шамилем на Гунибе свое объяснение: «Возможно, этот драматический сюжет получил широкое распространение после издания популярного исторического романа чеченского писателя А.Айдамиров «Долгие ночи» (Грозный, 1972), хотя впервые он был опубликован у П.А. Павленко в «Кавказской повести» (1957 г., журнал «Новый мир»).
Немногим позднее, но без каких-либо ссылок, этот сюжет как исторический факт был введен в научный оборот чеченским историком Долханом Хожаевым в несколько беллетризованном исследовании «Чеченцы в русско-кавказской войне».
По Д. Хожаеву решение имама Шамиля выйти к кн. Барятинскому из осажденного Гуниба, «роковой шаг», сопровождалось «яростью и проклятием, брошенное вслед искалеченным наибом из Беноя».
Другое широко известное предание о том, что «после того, как Шамиль сдался в плен, Байсунгур, прорвав окружение, ушел в Чечню», не выдерживает никакой критики, даже не обращаясь к источникам, если иметь представление о ландшафте Верхнего Гуниба, о расположении на нем аула Гуниба и о том количестве войск, плотно замкнувших его в кольцо».
Судя по остроте дискуссии, развернувшейся вокруг этого сюжета, а также судя по чувствительности данной темы для чеченского и аварского исторического самосознания, мы еще станем свидетелями многих попыток доказать, как первую, так и вторую версию событий того драматического дня 1859 года на Гунибе.
Государство Имамат, возникшее в первой половине 19 века на Северо-Восточном Кавказе, прежде всего благодаря деятельности имамов Гази Мухаммада, Гамзат-бека, и особенно Шамиля и его сподвижников, оставило глубокий след в истории Кавказкой цивилизации. В защите религии и родного отечества рядом с великим имамом находились достойные личности, которым он доверял и возлагал надежды.
«Нет другого храбреца как Ахбердил Мухаммад, и острее сабли, чем его сабля»
Имам Шамиль.
Ахбердил Мухаммад из Хунзаха. Один из самых верных и приближённых наибов Имама Шамиля.
Родился в селении Хунзах в 1803 году в семье узденя Ахберди. Его дед Газиясул Мухаммад был видным военачальником в Аварском Нуцальстве. В детстве получил прекрасное образование, к десяти годам знал Коран наизусть, владел арабским, чеченским и кумыкскими языками. Активную деятельность начал ещё в период первого имама Дагестана Газимухаммада, с которым познакомился во время учёбы в Гимрах. Участник битвы на Ахульго. С 1840 года выполнял функции мудира в Малой Чечне и вместе с тем считался первым заместителем Имама Шамиля. Награждён несколькими высшими наградами. Помимо храбрости и военного таланта, был умён и умел располагать к себе. Благодаря своей умелой дипломатии во вверенных ему территориях смог объединить разрозненное население и образовать основу государственности Имамат. Был официально объявлен преемником Имама Шамиля.
Даже из такой краткой биографической справки становится понятно, почему же Ахбердил Мухаммада считали особо близким другом имама Шамиля, человеком, с которым советовался великий Имам и, наконец, тем, кто был объявлен его преемником. Давайте, теперь более подробно вспомним о некоторых ярких эпизодах из жизни этого наиба.
Детство и юность
Предки Ахбердил Мухаммада были видными военными, его дед Газиясул Мухаммад был известным военачальником Хунзахского войска, поэтому культ чести и доблести в воспитании был первостепенным в их семьях. С раннего детства Мухаммад отличался отвагой и храбростью, среди сверстников выделялся старанием и упорством, был одарённым мальчиком, поэтому получил хорошее образование. Обучался в Хунзахе, Аракани, Гимрах, Чиркее, в Чиркате, также учился у Лачинилава из Хариколо и Саида Араканского и был мюридом Мухаммада Ярагского. Некоторое время работал имамом в Батлухе. Будучи имамом в Батлухе, с 18- летним Мухаммадом произошёл интересный случай, повествующий о его богобоязненности. Молодежь батлухцев захотела проверить его на стойкость и решила подослать к нему девушку. Не найдя более подходящей, один из ребят решил, рассказав суть розыгрыша, отправить к имаму свою сестру. После ночного намаза она зашла к Ахбердил Мухаммаду с тарелкой чуду. Молодой имам был занят чтением книг, она же, положив тарелку, не спешила уходить и начала смущать его разговорами на «разные» темы. Не говоря ни слова, Ахбердилав поднёс палец к свече и продолжал держать над огнём, пока в комнате не запахло жареным. От ужаса девушка начала кричать и спросила имама, что он делает. На что он ответил: «Я не тот человек, который может вынести жар этого огня, а как ты думала, как я смогу вынести жар адского огня?» Испуганная девушка выбежала из комнаты и рассказала о словах Мухаммада ребятам, которые наблюдали за происходящим через окно.
В юности Ахбердилав тесно общался и дружил с другими учёными из родного села Хириясул Алибеком, Алимчул Хусейном и Хаджиясул Мухаммадом, которые с первых дней поддержали первого имама Газимухаммада, кому в дальнейшем последовал и сам Ахбердилав, будучи довольно молодым человеком в возрасте около 25 лет. Он был верным мюридом как для Газимухаммада, так и для второго имама Гамзатбека. Но полностью личность Ахбердил Мухаммада проявилась с началом деятельности имама Шамиля, тогда его можно было видеть на самых тяжелых участках газавата.
Летом 1837 года его отряды воевали против генерала Фези, освобождали захваченную Ашильту, оказывали помощь с тыла осаждённым Имаму Шамилю и Кебед Мухаммаду из Телетля. Наряду с военными действиями он участвует и во всех государственных делах и, как видно, пользовался огромным доверием у Имама. К примеру, осеню 1837 года состоялась встреча имама Шамиля с генералом Клюге фон Клюгенау. На этих переговорах рядом с Имамом присутствует и Ахбердилав. Царское командование предлагало Имаму Шамилю стать духовным лидером Дагестана и Чечни под патронажем императора. Если вспомнить события той осени, мы знаем, что с визитом на Кавказ император Николай I приезжал в Тифлис. Подвох был в том, чтобы под этим предлогом привести Имама с повинной к присяге государю в Тифлис. И после трёхчасового разговора, когда генерал Клюгенау протянул руку Имаму Шамилю, Ахбердилав встал между ними и воспрепятствовал этому, сказав, что предводитель правоверных не будет пожимать руку колонизаторам.
В последующем эта историческая встреча была отражена на холсте известным русским художником Гагариным.
Но она не дала результатов, и царское командование решило во чтобы то ни стало покончить с Имамом Шамилем. И после тяжёлого сражения при Аргвани Имам начал укреплять Ахульго. В начале июня генерал Граббе подошёл к садам с. Ашильты с многотысячным отрядом солдат и 22 орудиями, вместе с ним было около 4500 дагестанцев, воевавших на стороне царских сил. Имам Шамиль понимал, что долго обороняться будет тяжело без внешней поддержки, организовать которую было поручено Ахбердил Мухамаду и Сурхаю из Коло. 19 июня вместе с Галбацдибиром из Караты отряд численностью около 1500 человек появился на Ашильтинских высотах. 19 и 22 июня Ахбердилав делал неоднократные попытки прорвать блокаду, но против войск, числом многократно превышавших мюридов, атаки оказывались безуспешными и были отбиты, после чего сам Ахбердилав с небольшой группой пробрался на Ахульго к Имаму.
И после героической смерти Хириясул Алибека и Сурхая из Коло третьим, кому была поручена защита Ахульго, стал Ахбердил Мухаммад.
Известен ещё один интересный факт: при отходе из Ахульго они наткнулись на роту солдат, когда, защищая Имама, пал смертью мученика наиб Султан-бек из Дылыма. Тогда Ахбердил Мухаммад рассказал Имаму, что видел сон, в котором Ахульго было затоплено, а он с Имамом и с небольшой группой спаслись, что означало их спасение. И здесь в очередной раз видим, насколько Ахбердилав был близок Имаму и как Имам беспокоился о нём. Когда Исагаджи из Чиркея подоспел с едой к вырвавшимся с Ахульго Шамилю и его сподвижникам, Имам в первую очередь приказывает перевезти на коне истекающего кровью израненного Мухаммада.
В Чечне
Прибыв в Чечню, Имам разделил местность на четыре наибства и назначил там наибов. В самом большом по территории и численности населения – в Малой Чечне был назначен Ахбердил Мухаммад. Как писал Хайдарбек Геничутлинский, «Шамль назначил своим наместником в одной из областей аварца (аль-авари), являющегося для тех мест мухаджиром – Мухаммада сына Ахберди-набожного учёного, активного борца за веру, помощника делу религии, сокрушителя неверных и мунапиков, опору Имама, верного слугу Ислама».
Генерал Гагарин писал: «В Малой Чечне дал он (Шамиль) в наибы Ахверды-Магому, набегами своими страшного всему Тереку, но доброго и благородного человека. Во всех важных случаях этот храбрый воин был правой рукой Шамиля».
За короткий срок вместе с наибами Шуайбом, Джаватханом, Гаджи-Мухаммадом, Сухайбом, Оздемиром, Маашом и Ташав Хаджи с начала 1840 развернул большую работу по мобилизации и объединению народа на борьбу. Ахбердил Мухаммад действовал решительно и быстро, опережая царские войска, стремившиеся задавить чеченские сёла. Надо было до начала лета, когда боевые действия разворачивались в полную силу, успеть организовать людей. Вместе с чеченскими соратниками ему удаётся всего лишь за 3-4 месяца мобилизовать на сторону Имама ауховцев, качкалыковцев, ингушей и почти всех равнинных чеченцев. Во вверенных ему территориях он сумел одним из первых организовать государственное устройство и проявил себя как грамотный администратор. Известны примеры того, как он жёстко боролся с коррупцией и преступностью, по мере возможности снижал налоги и добивался снижения цен на товары в своем наибстве, что было даже отмечено генарал-майором Ольшевским в рапорте генералу Граббе в 1842 году.
Ахбердил Мухаммад приобрёл авторитет и среди чеченцев тоже, его уважали, помимо отваги и военного таланта, за глубокие религиозные знания и за то, что он очень любил читать жизнеописание Пророка Мухаммада (мир ему и благословение) и всегда старался уподоблять своё поведение и нрав Пророку (мир ему и благословение). Поэтому черты его характера были очень мягкими, он быстро находил общий язык с людьми, с которыми общался. Также известно, что он был хорошим оратором. Говорили, что и по прошествии долгого времени после войны можно было видеть дерево в Малой Чечне, на него он поднимался и читал проповедь перед газаватом, в которой никогда не уставал повторять:
«Бойтесь Аллаха. Не убивайте стариков, не унижайте женщин и детей, не издевайтесь над пленными и убитыми и не убивайте раненых. Кто не милосерден, к тому и Аллах не милосерден».
К апрелю мобильные отряды уже действовали, сдерживая царские силы, шедшие из Назрани и Владикавказа. В этих боевых походах следует отметить известную битву состоявшуюся у реки Валерик 11 июля 1840 года под командованием Ахбердил Мухаммада. Тогда горцам, в числе которых были такие храбрые наибы как Джаватхан, Думбай, Шуайб Мулла и Ташав –хаджи, удалось остановить дальнейшее продвижение войск в глубь Чечни. Отмечая храбрость горцев, генерал Голофеев писал в донесении генералу Граббе:
«Должно отдать справедливость чеченцам; они предприняли всё, чтоб сделать успех наш сомнительным. Выбор места, которое они укрепляли завалами в продолжение 3 суток, неслыханный; неслыханный дотоле сбор в Чечне, в котором были мичиковцы – жители Большой и Малой Чечни; удивительное хладнокровие, с которым они подпустили нас к лесу на самый верный выстрел».
В этой битве участвовал и известный русский поэт М.Ю. Лермонтов при чине поручика. В последующем он отразил это событие в своём стихотворении «Валерик», а также на двух полотнах.
Наиб-гуманист
Кстати говоря, после этой битвы наиб прекратил страшный обычай войны издеваться над телами убитых.
Когда после битвы кто-то из горцев хотел отрубить голову одному из оставшихся на поле боя десятков мёртвых тел царских солдат и казаков, Ахбердил Мухаммад строго запретил трогать тела. Более того, он сказал: "Это человек, который является творением Всевышнего, также как и я, может быть, Всевышний для него другой, но Он для нас всех один".
Далее наиб приказал выкрасть из лагеря противника священника, чтоб похоронить всех убитых по христианскому обычаю, а затем, дав ему золотой или серебряный рубль, отправил назад. Когда священник рассказал командованию о случившемся, царским офицерам стало не по себе от того, что инициатива запретить этот обычай исходит не от них, цивилизованных дворян, а от так называемых «диких» горцев. После чего и Галафеев запретил подчинённым отрубать головы убитым. Такие моменты являются прекрасной иллюстрацией того, что Имам Шамиль и его наибы не воевали с каким-либо народом, а лишь защищали религию и родной край от жестокой политики царизма.
Такое отношение к людям, несмотря на их национальность и веру, в государстве Имама Шамиля не было единственным.
Из записок князя Илико Орбелиани, попавшего в плен к горцам при взятии Кумуха в 1842 году стало известно… как наиб подошёл к пленным, пригласил их сесть и объявил, что Имам Шамиль не затевает ничего дурного, а хочет выкупить за них находящегося у русских в плену со времени Ахульго сына Джамалуддина. Выразив искреннее сочувствие пленным, Ахбердил Мухаммад пожелал им не терять твёрдости духа и терпения и на прощание подарил каждому по серебряному рублю.
В народе помнят ещё и русского офицера Игоря Герасименко, пойманного в числе наёмных убийц, подосланных к наибу. Когда он добровольно признался в затеянном злодеянии, Ахбердилав отпустил его, но тот сказал, что ему уже нет обратной дороги, после чего офицер остался среди других русских, перешедших на сторону имама. Герасименко обучал солдат грамоте и построил в Гехи маленькую часовню, впоследствии одному из своих сыновей дал имя Ахбердилав.
Период Кавказской войны полон не только описанием битв и сражений, но и красивыми историями о благородстве горцев, которые, к сожалению, мы плохо знаем. Одна из таких историй случилась с Ахбердил Мухаммадом и его близким другом наибом Шатоя, храбрецом Батуко. Однажды Ахбердил Мухаммад увидел одну красавицу-чеченку и начал расспрашивать о ней своего друга. Батуко отправил людей к родителям девушки и вскоре засватал за своего друга. Увозя невесту домой, Ахбердилав увидел слезы на её глазах. Он спросил, почему она так горюет, но девушка молчала. Тогда настойчивый Ахбердилав мизинцем вытер слезу, катившуюся по её щеке и получил неожиданное признание. Оказалось, что она была засватана за его друга Батуко. Поражённый благородством друга, Ахбердилав отрубил саблей палец, которым дотронулся до неё, и отправил девушку обратно к родителям.
Этот случай показывающий истинное благородство и честь горцев писал и Расул Гамзатов в своем произведении
Поход на Моздок
В яркой жизни этого наиба можно найти много удивительных историй храбрости и смелости. Одна из них – поход на Моздок. 11 октября на рассвете Ахбердилав подошёл к крепости Моздок, рассчитывая захватить городок внезапным штурмом, но рассеявшийся туман помешал – их заметили на сторожевых башнях крепости. Горцы бросились на штурм, но шквал огня гарнизонных пушек заставил их, разрушив вражеские станицы, прилежавшие к городу, отступить в горы. Из этого похода отважный наиб привёз дочь армянского купца Анну Улуханову. Сестру и мать Анны Ахбердилав вернул за большой выкуп, а Анну привез в Дарго. Впоследствии Анна захотела остаться с Имамом Шамилем, приняла Ислам и имя Шуанат, оставалась верной супругой ему до конца своих дней. Таких походов было много на северо-западный Кавказ, в Кизляр, на защиту Салатавии и т.д, и во всех битвах Ахбердилав был впереди.
Знаменитый наиб Хаджимурад, известный своей отвагой и горячностью, тоже всегда старался быть впереди и всегда усердствовал в бою. Однажды он поднял до рассвета войско и повёл в атаку, но увидел, что Ахбердилав уже воюет. Наблюдая за ходом боя под Кумухом, они оба находились в командном пункте, как вдруг ядро вражеской пушки разорвалось недалеко от них. Хаджимурад от неожиданности вздрогнул, а Ахбердилав не повел даже бровью, будто ничего и не произошло. «Стальное, видать, сердце у этого наиба!» – воскликнул восхищённый Хаджимурад.
Смерть героя
Влияние и авторитет такого наиба Имама Шамиля как Ахбердилав, конечно же, не могли не беспокоить противника, поэтому вскоре после начала его активной деятельности царское командование всячески старалось избавиться от него.
Из указаний военного министра царской армии генерал- адъютанта Чернышёва в указаниях командующему войсками на Кавказе генералу Головину 19 июля 1842 года:
«Мне кажется, что соединение горцев на левом фланге кавказской линии и в Северном Дагестане под начальством Шамиля, и появление между его сподвижниками лиц, приобретших как Ахберди Магома и Шуаиб Мулла и другие, некоторое влияние между сими обществами, указывая, с одной стороны, необходимость стремиться к разъединению их весьма…Само собой, что соблюдение строжайшей тайны, выбор благонадёжных агентов, полного доверия заслуживающих и денежных пожертвований суть непременного условия успеха подобных сношений»
В свою очередь, Головин в секретном предписании генералу Граббе писал:
«Нет сомнения, что через уничтожение этого предприимчивого сподвижника Шамиля мы избавились бы от одного из самых опаснейших его орудий, и успокоение Чечни было бы тогда делом гораздо менее затруднительным».
12 июня 1843 года в ходе боя у селения Шатили в верховьях реки Аргун в ходе атаки был в спину ранен этот храбрый наиб Имама Шамиля. Ответным выстрелом он сумел убить врага и отступить в горы.
Выстрел был сделан сзади, стрелял купленный предатель. Ещё шесть дней Ахбердил Мухаммад боролся за жизнью. Имам Шамиль немедленно приехал, со всего Имамата были брошены лучшие врачи, это был действительно очень важный и нужный человек, второй по значимости в Имамате.
Но рана оказалась смертельной и 18 июня 1843 года храбрый наиб скончался. Его похоронили в селении Гушкорт нынешнего Шатоевского района Чечни. Смерть преемника стала настолько сильным ударом для Имама Шамиля, что он заболел и слёг, и только через месяц смог оправиться от этой потери. И тогда Имам поклялся, что за эту смерть ответит освобождением родины своего друга Ахбердилава Хунзаха, в крепости которого находился сильный царский гарнизон. И в этом же 1843 году Шамилю удалось это сделать, причём пожилой отец Ахбердилава оказывал всяческую помощь отрядам Имама Шамиля. Смерть грозного наиба ещё долго скрывали от противника. Почти через 10 лет после его гибели наместник Кавказа, фельдмаршал князь М.С. Воронцов в письме Ермолову, оценивая Хаджимурада, погибшего при возвращении в 1852 году к Шамилю, писал: «Человека ему подобного в Дагестане нет и не было, кроме Ахберди Магомы, убитого в 1844 (действительно в 1843) году и, кажется, не будет».
Однажды уже после войны Имама Шамиля спросили: «Кто же был самым мужественным воином из твоих воинов? ». Имам не раздумывая ответил: «Ахбердил Мухаммад и Хириясул Алибег из Хунзаха ». « В чем же был их героизм? » спросили его. Имам ответил: «Когда ядра из ваших орудий, попадали к нам, шипя и подпрыгивая, готовые вот-вот взорваться, они брали их голыми руками и кидали подальше от своих людей »
До наших дней сохранилась хорошая память об этом праведном учёном и храбром наибе. И сегодня видны плоды дружбы, посеянные между народами Чечни и Дагестана верными друзьями Батуко и Ахбердил Мухаммадом. Благодарные потомки наиба Батуко и сегодня верны дружбе своего предка и продолжают ухаживать за могилами наибов Имама Шамиля Ахбердил Мухаммада из Хунзаха и Батуко из Шатоя.
Использованная литература:
1. Дадаев Мурадулла, «Ахбердил Мухаммад», газ. «Ас-салам»
2. Дадаев Юсуп, «Ахбердил Мухаммад, знаменитый наиб Шамиля»
3. Гамзаев Магомед, «Имам Шамиль»
4. Гасаналиев Магомед, «Первая Кавказская война»
УЧЕНЫЙ ИЗ АЛМАКА НАИБ ИЧКЕРИИ УМАЛАТ.
Кавказская война, шамилевское движение оставили глубокий след в нашем сознании, повлияли на общественное развитие не только России, но и других стран, всколыхнули лучшие умы человечества. Эта тема нашла отражение в трудах историков и литераторов, но интерес к ней не угасает и теперь. События той эпохи не изучены до конца, история полна загадок, однако есть вопросы, ответы на которые надо искать возле себя – в легендах, в рассказах стариков, услышанных в детстве и кажущихся такими обыденными, что на них не обращаешь внимания.
Предлагаем вашему вниманию малоизвестные факты из биографии Умалата из Алмака, собранные его потомком, уроженцем селения Калининаул Казбековского района Гаджимагомедом Гаджимагомедовым. Умалат (известный у алмакцев как Уммалх(I)ат) был ученым, судебным исполнителем и наибом имама Шамиля. Правда, во многих солидных ученых трудах, посвященных Кавказской войне, эта яркая личность вообще не упоминается. Возможно, оттого, что некоторые полагают, будто Умалат был уроженцем Чечни, и Шамиль назначил его наибом Ичкерии. Как бы то ни было, постараемся восполнить этот пробел и рассказать об этом человеке, сыгравшем немаловажную роль в шамилевском движении.
В предгорье Дагестана, на юго-западе Салатавии, на правом берегу Акташа, в плодородной долине расположен древний Алмак. Он сыграл важную роль не только в боях и сражениях, происходивших в Салатавии, но и в личной жизни Шамиля, всего Имамата. Из Алмака вышли сотни прославленных воинов, 28 бесстрашных шамилевских мюридов. Среди них был и знаменитый Умалат, который почти 20 лет был наибом Ичкерии.
Родился Умалат примерно в 1793 году в семье узденя Абдурахмана (алмакцы звали его Аду). Отец и мать его были добрыми, отзывчивыми людьми, которые воспитывали в своих детях порядочность и честность, любовь к исламу и к родине. Детство Умалата было обычным детством мальчика в предгорном селе, но он отличался своенравием, твердостью характера, умением добиваться поставленных целей, отстаивать убеждения. Эти качества он сохранил на всю жизнь.
Учиться он начал довольно рано. Рассказывают, что однажды, получив плохую оценку и выслушав от учителя замечания, Умалат пришел домой очень расстроенный. Мать отругала его за плохую оценку. Огорченный ребенок лег и скоро уснул. Во сне он увидел старца с добрым лицом и в белом одеянии. Тот сказал ему, что он может попросить у Аллаха все, что ему угодно. Проснувшись, Умалат попросил счастья себе и своим потомкам и хорошие знания без усилий.
Вскоре на крыше своего дома Умалат увидел открытую книгу. Взяв ее в руки, он прочитал название - "Книга о Вселенной". Книга заинтересовала его, и Умалат начал читать. С того дня он возвращается в медресе и продолжает учебу. Теперь учителя видят в Умалате пытливого муталима с большими способностями. Постоянно совершенствуя свои знания, он переходит от одного ученого-арабиста к другому. Они в решающей степени повлияли на становление Умалата как личности и будущего наиба. (Кстати, и среди его потомков, о которых он не забыл в своей просьбе к Аллаху, много образованных людей).
Прошли годы. Умалат стал красивым молодым человеком. Почти двухметрового роста, крепкого телосложения, он обладал огромной физической силой. О его мужестве до сих пор ходят легенды, поются старинные песни, его имя упоминают в молитвах.
Когда началась Кавказская война, Шамилю потребовались мужественные и храбрые люди, пользующиеся доверием и любовью народа. В 1843 году он назначает наибом провинции Ичкерия ученого из Алмака. Слава об Умалате распространилась по Дагестану и Чечне. Он был красноречив, остроумен, силен, жесток к врагам, справедлив к народу, и Шамиль любил его за это.
За долгое время своего наибства Умалат стал одним из близких соратников Шамиля, никогда не подводил его: имам высоко ценил его службу, верность, беспощадность к врагам. Умалат умел снискать своими ласками и обещаниями расположение дагестанцев и чеченцев, заслужить их доверие и привлечь на свою сторону ученых, умных и влиятельных людей.
Число всадников в наибстве Умалата в разные годы было разным, но он постоянно имел не менее 300 готовых конных воинов. Русское командование давало им высокую оценку: "Во время войны они составляют самую надежную и лучшую часть сборища горцев, держатся с отчаянной решимостью, соблюдают отличную подчиненность. Малое число их опаснее, чем целое скопище горцев".
Умалат формирует народное ополчение, куда входили здоровые мужчины от 15 до 50 лет. Ополчение собиралось для проведения операций и распускалось после ее завершения. Оно делилось на полутысячи, сотни, десятки, во главе которых стояли командиры-профессионалы. Такая система давала возможность Умалату всегда иметь под рукой готовых всадников, быстро мобилизовать при необходимости воинов и столь же быстро их распускать. Его воины отличались высокой исполнительностью, безоговорочным подчинением установленным нормам, порядкам и приказам командиров, высоким моральным духом воинов, которые защищали свою землю и независимость.
Несмотря на значительное увеличение сил империи на Кавказе в 1843-1844 годах, военные действия царских войск не имели успеха. В 1845 году царь предписал Воронцову "разбить… скопище Шамиля, проникнуть в центр владычества и в нем утвердиться".
В начале июня 1845 года многочисленная армия через крепость Внезапная двинулась к селению Гертма. В это же время в Алмак прибыл Шамиль. Узнав о намерениях врага, он созвал совет наибов. На съезд приехали ученые и почетные люди, представители всех населенных пунктов. Здесь были решены наиболее важные вопросы, приняты законы, определена стратегия дальнейшей борьбы и произведены некоторые изменения в администрации имамата.
Организатором съезда в Алмаке (17-20 октября) в 1845 году был Умалат. Шамиль приказал ему, как ичкерийскому наибу, немедленно приступить к укреплению всех подступов к Чечне и особенно Ичкерии. Умалат поклялся, что будет сражаться до конца.
После сражения все увидели, что чухха, которая была на Умалате, вся изрешечена пулями. Впоследствии Шамиль неоднократно показывал эту чухху молодым воинам со словами: “Вот, смотрите! Без воли Аллаха человек не умирает…”
В 1845 году межлис имамата постановил провести перепись населения Дагестана и Чечни. Первым с итогами переписи явился ичкерийский наиб Умалат. Он выяснил, что за последние пять лет мужчин стало в три раза меньше и дети рождаются все реже и реже.
Эти сведения заставили Шамиля задуматься. Созвав совет, имам нашел выход. Назавтра глашатай объявил о сходе веденских вдов в возрасте от 18 до 30 лет. Веденцы были немало удивлены, а вдовы сначала подумали, что над ними шутят. Сход состоялся в диван-хане имамата, каждой женщине было предложено назвать имя мужчины, за которого она желает выйти замуж и стать второй женой. Большинство женщин назвали имена желанных. Одна молодая вдова пожелала выйти замуж за имама. Так, следуя новому закону, Аминат стала женой Шамиля.
В 1848 году на подступах к селению Салта Умалат был тяжело ранен. С каждым днем ему становилось все хуже и хуже. Шамиль послал за русским врачом (об этом упоминается в "Завещании Шамиля). К удивлению имама и мюридов, врач приехал. Это был знаменитый хирург Николай Иванович Пирогов. Его привели к раненому. Операция длилась полтора часа. В качестве вознаграждения за спасение Умалата Шамиль хотел подарить Пирогову белоснежного коня - одного из лучших в своей конюшне, однако врач подарка не принял, сказав, что он приехал не за подарком, а ради спасения раненого.
Узнав об этом, главнокомандующий Воронцов упрекнул Пирогова: “Как же это вы, батенька, без ведома и позволения на то посмели?” Хирург ответил, что отказ в помощи нуждающемуся в его понимании равноценен убийству.
В то время аул Ведено был главным центром по производству оружия в имамате. Железо и свинец добывали в районе аулов Ведено и Муцо. Недостаток свинца компенсировался использованием меди и глины для производства пуль (глиняные пули обливали свинцом). Все это контролировал Умалат.
В 1854 году горцы взяли в плен княгинь Орбелиани и Чавчавадзе, княжну Бебутову с детьми и француженкой-гувернанткой. Их привели в Дарго-Ведено. Имам попросил Умалата обходиться с ними хорошо. Восемь месяцев находились они под присмотром самого Шамиля и наиба Умалата, потом пленниц обменяли на сына Шамиля Джамалутдина. Обмен состоялся у берега реки Акташ, в местечке Мичикал. Об этом случае рассказывают старожилы Алмака.
К середине февраля 1858 года войска Евдокимова подошли и расположились полукольцом с северо-западной стороны столицы имамата. Сын Шамиля Гази-Магомед укрепился в резиденции имама – в Новом Дарго. Веденский наиб Умалат преградил подступы, засел в Ведено. Из сторожевых башен Дарго и Ведено оба наиба зорко следили за движением в стане врага.
В первых числах апреля русские начали штурм Дарго и Ведено. Умалат держался в разрушенном до основания ауле. Он мужественно сражался, но вынужден был сдать этот аул.
Старожил Алмака Гаирхан Ирисханов говорил, что его мать рассказывала о событиях шамилевского периода и упоминала о том, что Умалат однажды привел в Алмак из Хасавюрта русского врача, который лечил сына имама Джамалутдина. История эта произошла в 1858 году и в точности описана в книге Александра Дюма “Кавказ”.
После пленения Шамиля всех его мюридов и наибов позвали в Темирхан-Шуру и предложили поступить на государственную службу, за что они будут получать хорошее жалование. Разозленный Умалат вышел вперед и сказал, что не только за деньги, но и за золото не будет им служить, что он был и будет верным Шамилю.
И во время войны, и после за Умалатом охотились. Он вершил шариатский суд, и те, кто был недоволен его решениями, хотели отомстить ему. Аллах спас его от всего плохого. Рассказывают, что какое-то время он был муллой в Кешень-Аухе, но вскоре люди прогнали его, сказав, что он убийца. Тогда он вернулся в Алмак и стал там жить. Рассказывают также, что в Кешень-Аухе случилась засуха и люди стали просить у Аллаха дождь, но все было напрасно. Тогда, поняв свою ошибку, они отправились за Умалатом. Он пришел с ними, попросил у Аллаха дождь, и, к удивлению людей, на второй день дождь пошел. Люди, раскаиваясь, просили Умалата остаться и стать их муллой, но он отказался и вернулся в Алмак.
У Умалата было две жены: аварка Айзай из Алмака и чеченка Базаргиз из Кешень-Ауха – и десять детей. Судя по рассказам, он умер в 1877 году и был похоронен в Алмаке. Известно местонахождение могилы на старом кладбище в центре села сзади мечети, рядом с могилами шахидов, погибших в Кавказской войне. По рассказам узнали, что только внук Умалата – тоже Умалат – знал, где похоронен его дед. Он показал могилу Абдулнасиру, а тот – нам. \См. фото\.
Жители Калининаула рассказывают, что после выселения чеченцев в 1944 году в селе нашли книгу "Наиб Умалат", но потом она была потеряна. У Алигаджи Алимпаши (???), праправнука Умалата, сохранились сабля и кинжал наиба.
Интересна история Корана, принадлежавшего Умалату. Эту книгу одна ханша подарила имаму Шамилю, а он подарил ее Умалату - своему верному наибу за его преданность, об чем свидетельствует надпись, сделанная на Коране. Книга вместе с Умалатом прошла через все сражения, победы и поражения, а после смерти перешла к старшей дочери Месей. Коран и теперь хранится у потомков наиба - в семье Гизаевых.
ГАДЖИМАГОМЕДОВ Г.Р.
Иса Гендаргеноевский
На южной окраине г. Урус-Мартана, по правую сторону от автотрассы, ведущей в селение Мартан-Чу, расположено небольшое кладбище, известное среди местных жителей под названием («Iисин, Мусин кешнаш»). На этом кладбище покоятся останки ближайшего сподвижника и наиба Имама Шамиля, выдающегося государственного и военного деятеля Чечни первой половины XIX века Исы Гендаргеноевского и его брата Мусы. Политическая деятельность Исы Гендаргеноевского, сыгравшего исключительно важную роль при возрождении Шамилевского имамата после его разгрома в битве при Ахульго в 1839 году, до сих пор остаётся малоизученной, несмотря на то, что его имя почти всегда фигурирует в документах того времени. В настоящей статье мы попытаемся, хотя бы в некоторой степени, восполнить этот пробел, опираясь на известные нам документы, исторические источники, а также на воспоминания жителей Урус-Мартана и некоторых других населенных пунктов Малой Чечни.
Иса Гендаргеноевский (он же Иса ал Гендарген, Иса Гендаргева, или просто наиб Исса), принадлежал к роду Iаппаз-некъи племени гендаргеной. Место его рождения точно неизвестно, но, надо полагать, что им мог быть аул Гендерген, родовое гнездо тейпа гендаргенойцев, расположенное в горах Ичкерии. Во всяком случае, известно, что Исе, если верить сообщениям информаторов, было около 10 лет, когда его дед Iаппаз (Аббаз) и отец Эла (Али), преследуемые кровниками, оставили Гендерген и вместе со своими семействами переселились на равнину. Это переселение состоялось в самом начале XIX века, но не позднее 1805 года. Первоначально представители рода Iаппаз некъи поселились на побережье Терека, но не желая находится в зависимости от местных князей и старшин, требовавших от них выплаты податей, они вскоре покинули берега Терека и направились в Малую Чечню. По пути своего движения на его территорию наследники Аппаза на некоторое время задержались в Чечен-Ауле и пытались обосноваться в нем, однако, по неизвестным нам причинам, они покинули и это селение и перебрались в Гехи. Но и здесь им не удалось надолго прижиться. Местные жители, освоившие Гехинскую поляну много веков назад, смотрели на многочисленное семейства Аппаза как на чужаков, считали их «пришлыми» и не замедлили напомнить им об этом. Тогда потомство Аппаза переселилась в Урус-Мартан и обосновалось между рр., Мартан-Хи и Танга, рядом со своими сородичами - выходцами из Гендаргеноя.
Нам мало что известно о детских и юношеских годах Исы Гендаргеноевского. Известно только, что в середине 10-х гг. XIX в. он возглавил поход отряда своих сородичей на жителей гор, совершивших ранее набег на Урус-Мартан. Поход, как сообщают информаторы, был успешным и завершился возвращением угнанного у гендаргенойцев скота. Надо сказать, что в этом походе Иса проявил не только задатки талантливого военного предводителя, но и дарования искусного дипломата, добившись мирного разрешения возникшего между чеченскими обществами конфликта. Самым же важным было то, что он продемонстрировал не допускать впредь столкновений между чеченцами. Консолидация этнических групп чеченцев в этот период была тем более необходима, что их страна вступила в военное противостояние с Российской империей, вознамерившимся «топором и огнем» утвердить свое господство во всем Северном Кавказе.
Назначение в мае 1816 г. главнокомандующим русскими войсками на Кавказе генерала А. П. Ермолова, как и следовало ожидать, положило конец относительно мирному периоду 1812 - 1816 гг., когда отношения между российскими колониальными властями и горцами носили, в основном, мирный характер и только изредка прерывалась небольшими стычками на кордонной линии. Уже первые распоряжения Ермолова свидетельствовали о том, что он намерен укрепится непосредственно на землях горцев, оттеснив их с плодородных равнин вглубь гор. Осуществить же свой план постепенного завоевания Северо-Восточного Кавказа Ермолов предполагал путем переноса передовой линии с русских крепостей с Терека на Сунжу и дальше на юг. 1817 г. на берегу р. Сунжи, в 50 верстах восточнее Назрани русские поставили крепость Преградный Стан. В следующем 1818 г. генерал Ермолов совершил большой поход в Терко-Сунженское междуречье и в июле в среднем течении Сунжи заложил крепость Грозную, ставшую форпостом царизма в Чечне. С устройством этих крепостей набеги чеченцев на Терек и дальше Ставропольские степи усилились настолько, что стало опасно даже выходить за ворота станиц. Стремясь обезопасить кордонную линию от нападений чеченцев, комендант крепости Грозной полковник Греков в январе 1819 г. внезапным движениям захватил Ханкальское ущелье, воспользовавшись тем, что холод разогнал чеченские караулы к очагам их саклей, и буквально за два дня прорубил на нем широкую просеку. Летом следующего года он продолжил вырубку леса по Сунже и приступил к постройке на расчищенных полянах двух новых укреплений: Усть-Мартанского и Злобного Окопа.
Мы не располагаем достаточно убедительными свидетельствами, указывающими на то, что Иса Гендаргеноевский принимал непосредственное участие в этих событиях. Но с учётом того, что война в этот период приняла всеобщий характер и охватила всю территорию расселения горцев, а сам он уже в середине 10-х гг., несмотря на свой возраст, выдвинулся в предводители одного из отрядов урус-мартановцев, можем с уверенностью сказать, что его роль в них была довольно ощутимой. Делать такой вывод нам позволяет и тот факт, что в это время военные действия разворачивались в непосредственной близости Урус-Мартана, жителем которого Иса являлся.
4 февраля 1821 г. полковник Греков приступил к разработке путей вглубь чеченской территории и прорубил просеки через Гехинские и Гойтинские леса. 1 - 5 февраля 1822 г. он после ожесточённых боев захватил и истребил аулы Урус-Мартан и Гойты, захватив аманатов. Новое разорение Урус-Мартана и Гойтов и Гехов войсками теперь уже генерала Грекова произошло в январе 1825 года.
К этому времени в Чечне уже полыхало пламя общенародного национально-освободительного восстания, во главе которого стояли выдающиеся сыны чеченского народа Тайми Бейбулат и его сподвижники Мади Джамирза, Джуми Актулла, Исмайли Дуда, Астемир, Джамбулат Дцечоев, Магома Майртупский и Ховка. Отряды Бейбулата и его соратников действовали в Гойтинских лесах и на Гехинской поляне, оказывали давление на крепость Грозную.
В январе 1826 г. генерал Ермолов начал наступательные действия в Малой Чечне. Его войска прошли Ханкальское ущелья и заняли ряд чеченских аулов. 8 февраля Ермолов двинулся к берегам Мартана и Гехи и совершенно уничтожил аулы Алды, Урус-Мартан, Рошню и Гехи.
В апреле военные действия в Чечне продолжались. Ставка Ермолова находилась в Алхан-Юрте. Были проложены просеки от Алхан-Юрта до Урус-Мартан и от Алхан-Юрта до Гихов. В Урус-Мартане жители оказали сопротивление, но аул был превращён в развалены. Тем не менее, когда отряд, покончив работу, отошел назад, вся конница, под начальством Петрова, отправлена была опять к развалинам Урус-Мартана, куда стекались отряды горцев со всей Чечни. 27 февраля Бейбулат, Исмайли Дуда и Иса дали бой за Урус-Мартан, завершившийся отступлением казаков. Крупные сражения проходили в районе Урус-Мартан в 1831 г., в августе 1832 года аул подвергся нападению 10 тысячной армии барона Розена.
В середине 20-х гг. в Дагестане, а затем и в Чечне начали распространяться идеи газавата - священной войны мусульман с неверными, - ставшие идеологическим знамением национально-освободительного движения горцев Кавказа. Газават и сопутствующий ему мюридизмам, по словам русского военного историка Романовского, стали «искрою, брошенною в порох». Объединили разрозненные горские племена в единый фронт борьбы против колонизаторов. В середине 30-х годов во главе этого движения стал имам Шамиль, проявивший в ходе борьбы с Россией способности выдающегося полководца, государственного деятеля и дипломата.
Шамилю, однако, не сразу удалось утвердиться в горах в качестве повелителя, которому подчинялись бы все горцы. В августе 1839 г. он потерпел сокрушительное поражение в битве при Ахульго и со своей семьей бежал в Чечню, сопровождаемый всего лишь несколькими мюридами. Звезда его казалась окончательно закатившейся, о чем спешили сообщить военные чины России. «Не сомневаюсь, - писал сразу же после своей победы при Ахульго генерал Граббе, - что настоящая экспедиция не только поведёт к успокоению края, где производились военные действия, но отразится далеко в горах Кавказа, и что впечатления штурма и взятия Ахульго надолго не изгладятся из умов горцев и будет передаваемо одним поколением другому. Партия Шамиля истреблена до основания, но это только частный результат, гораздо важнейшим считаю я нравственное влияние, произведённое над горцами». Что же касается Шамиля, то, по мнению генерала, «скитаясь одиноким в горах, он должен был только думать о своем пропитании и о спасении собственной жизни».
Расчёты кавказской администрации, однако, оказались далеки от реальности. Вопреки её ожиданиям, в начале 1840 г. во многих местах Чечни начались выступления доведённых до крайности горцев, возглавленных Шуаиб-Мулой Цонтароевским, Джаватханом Даргинским, Ташов-Хаджи Саясановским и Исой Гендаргеноевским. Непосредственным поводом выступлений чеченцев послужили жестокости генерала Пулло и особенно стремление русской администрации разоружить горцев. Создавшимся положением умело воспользовался Шамиль, находившийся в это время в Шатоевских лесах. В начале 1840 г. в селении Урус-Мартан для обсуждения создавшегося положения и объединения сил Чечни в борьбе против России собрался съезд чеченских военачальников и алимов. На съезд по инициативе Исы Гендаргеноевского и его брата Мусы был приглашён Шамиль. Тот в качестве гарантий своей безопасности потребовал прислать к нему заложников. Аул направил к Шамилю малолетних детей. Оказавшись в неловком положении, он одарил детей и тотчас же вернул их обратно. 7 марта с 200 мюридами Шамиль прибыл в Урус-Мартан, расположил их по квартирам, а сам, как сообщает генерал-адъютанту Граббе начальник центра кавказской линии генерал-майор Пирятинский, «стал у жителя той деревни Исы Гендир Гева». Шамиль чуть было не застал у Исы представителя русских властей К. Курумова, прибывшего в аул для того, чтобы побудить его жителей признать власть России. Между Шамилем и Исой, как сообщают информаторы, состоялся по этому поводу разговор. «Ты принимаешь у себя князей и ведёшь с ними переговоры?»- спросил Шамиль. «Я не могу не принять гостя, если даже он князь», - отвечал Иса. «Но говорят, что ты зарезал для Курумова овцу?» - снова спросил Шамиль. «Для него я зарезал овцу с чёрной шерстью, для тебя же с белой» , - отвечал Иса.
Урус-Мартановский съезд провозгласил Шамиля имамом Чечни и принес ему присягу верности, несмотря на противодействия некоторых военачальников (Исмайли Дуда и др.), недовольных тем, что главой Чеченского государства становится представитель Дагестана.
8 марта 1840 г. жители Урус-Мартана начали перевозить свои семейства и все имущества в лес на вершины р. Мартан. Что свидетельствовало об их намерении начать военные действия против русских войск. В аул прибыл Ахверды Магома, который от имени имама разослал своих вестников в Гехи и по разным местам Малой Чечни с предложением прислать в Урус-Мартан представителей сел.
Между тем, генерал Пулло, извещённый о событиях в Малой Чечне, двинулся из крепости Грозной к Ханкальскому ущелью. 1 марта он вошел в Гойтинский лес и занял позиции. Но Шамиль, подняв жителей всех окрестных деревень, кинулся к Сунже и расположился между Алхан-Юртом, Закан-Юртом, Большими и Малыми Куларами с намерением обеспечить себе движение в сторону Назрани и Малой Кабарды с целью привлечь на свою сторону ингушей и тамошних чеченцев. Генерал Пулло, оставив свои позиции, вернулся и после ожесточённого боя заставил Шамиля отойти. Отряды имама отступили сперва к аулу Гехи, а затем через Мескер-Юрт и Шали в Автуры.
Хотя первоначальные действия Шамиля были и не совсем удачными, тем не менее, его власть в Чечне быстро укрепилась. Уже к концу 1840 г. он контролировал территорию от р. Сунжи до Андийского хребта. Вся эта территория была разделена на четыре наибства: Мичиговское, Аухововское, Большую и Малую Чечню. Наибом Малой Чечни, превосходившей все остальные наибства по размерам территории и числу жителей, был назначен Ахверди-Магома. По мнению царских властей, он считался вторым человек в имамате, который должен был заступить место Шамиля в случае его смерти. Документы того времени однозначно именуют Ахверди-Магому генералом Шамилевской армии.
Став наибом Малой Чечни, Ахверди Магома соединил в своём лице военную и государственную власть на обширной территории, заключённой между Ассой и Аргуном с запада на восток, Главным Кавказским хребтом и Сунжей с юга на север. Он же был верховным судьей и духовным руководителем для населения края. Ближайшими его сподвижниками были Исмайли Дуда, Иса Гендаргеноевский и его брат Муса, Саадулла Гехинский. Ставка наиба находилась в Гехах.
После того, как в середине марта 1840 г. Шамиль отвел свои отряды в Большую Чечню, Ахверди-Магома продолжал самостоятельные военные действия против колонизаторов, беспокоя их вдоль всей Сунженской линии. 18 апреля, узнав о его движении из Урус-Мартана в восточную Чечню на соединение с войсками Шамиля, отряды полковника Нестерова начали наступательные действия. Примерно в это же время царское командование начало готовить новый большой поход в Малую Чечню. Для его осуществления в начале лета 1840 г. в крепости Грозный был сформирован отряд под командованием генерал-лейтенанта Галафеева.
6 июля отряд вышел из Грозной и двинулся в Чечню. В тот же день произошло сражение за Чечен-Аул. 7 июля были захвачены и сожжены аулы Старые Атаги и Чахкери. 8 июля русские войска пробились через Гойтинский лес и штурмом овладели Урус-Мартаном. 10 июля генерал Галафеев взял селение Гехи, где находилась резиденция Ахверди-Магомы. Рано утром 10 июля русские войска двинулись дальше на запад к речке Валерик, где в тот же день произошло кровавое сражение.
Раз - это было под Гихами, Мы проходили темный лес; Огнем дыша, пылал над нами Лазурно-яркий свод небес. Нам был обещан бой жестокий. Из гор Ичкерии далекой Уже в Чечню на братний зов Толпы стекались удальцов.
Писал непосредственный участник этих событий, русский поэт М. Ю. Лермонтов.
На р. Валерик войска Галафеева встретились с отрядами Ахверди-Магомы, Исмайли Дуды, Исы Гендаргеноевского и Сайдуллы Гехинского.
О битве при Валерике дореволюционный историк Кавказских войн А. Юров писал: «Если лесной бой принадлежит к числу труднейших операций на войне, то картина боя в вековом чеченском лесу поистине ужасна. Здесь управление войсками невозможно, и начальству оставалась одна надежда на беззаветную доблесть и боевую сметку солдата. Неприятель был невидим, а между тем каждое дерево, каждый куст грозил смертью. Едва разорвётся цепь или часть ослабнет от убыли, как точно из земли вырастали сотни шашек и кинжалов и чеченцы, с потрясающим даже привычные натуры гиком, бросались вперёд. Хороший отпор, - и все снова исчезает, только пули градом сыпятся в наши ряды, но горе, если солдаты терялись или падали духом: ни один из них не выносил своих костей из лесной трущобы».
Генералу Галафееву удалось удержать свои позиции. Но сражение при Валерике по своим результатам напоминало Бородинскую битву: поле боя осталось за русскими, но победа им не принадлежала. Кроме того, бой не был закончен, просто противники временно отошли на исходные позиции. От Валерика Галафееву пришлось свернуть свой сильно поредевший отряд и вернутся в Грозную. Его возвращение в крепость было как нельзя кстати, так как, пока он ходил по Малой Чечне, Шамиль обратил свое внимание на Дагестан и с 10 тысячами чеченцев вторгся в Аварию.
27 октября 1840 г. генерал Граббе во главе отрядов совершил очередной набег в Малую Чечню, прошел Гойтинский и Гехинский лес и разорил уцелевшие здесь аулы.
В апреле 1841 г. Ахверди-Магома предпринял ответные действия против войск колонизаторов. С 2 тысячами чеченцев он прорвал Сунженскую кордонную линию и через Малую Кабарду проник на Военно-Грузинскую дорогу. Ахверди-Магома напал на Александровское военное поселение, захватив много пленных и скота, и не встретив никаких препятствий, вернулся в Чечню. В этом же месяце и сам Шамиль с 15-тысячным отрядом чеченских войск вторгся в Назрань.
В течении 1840-1842 гг., Иса Гендаргеноевский действовал под началом Ахверди-Магомы и, будучи его ближайшим сподвижником, принимал самое активное участие во всех предпринимаемых им мероприятиях. Проявленные Исой при этом храбрость, предприимчивость и умение выходить из любых затруднительных ситуаций, создал ему репутацию одаренного военачальника, выдвинули его в число наиболее популярных и влиятельных деятелей имамата.
1842 г. Иса Гендаргеноевский был назначен наибом Большой Чечни, а резиденцией ему определено селение Шали. Через некоторое время под его же управление была передана область Аух, составлявшая ранее самостоятельное наибство. Находясь на этом посту, Иса во главе вверенных ему отрядов горских войск руководил обороной Восточной и Центральной Чечни, способствовал укреплению власти Шамиля в Дагестане. Успехи, достигнутые при этом, позволили Исе войти в круг ближайшего окружения имама, стать его доверенным лицом. Будучи генералом горской армии, он, по мнению известного чеченского писателя и историка А. Айдамирова, вместе с наибами Шуаиб-Муллой, Талхигом Шалинским, Гойтемиром, Ахверди-Магомой, Юсупом-Хаджи и другими составлял цвет шамилевского генштаба.
1843 гг., после того как Ахверди-Магома получил новое назначение, наибом Малой Чечни был назначен Юсуф-Хаджи, сын Сапара из аула Алды. (Несколько ранее от Малой Чечни были отчислены шатоевцы и другие горные чеченские общества, которые составили особый круг). Шамиль с недоверием относился к своему новому наместнику, пологая, что он, обладая природным умом, широкими познаниями в области военного искусства, а также значительным влиянием среди горцев, мог в будущем составить угрозу его личной власти. Видимо, этим объясняется его решение о назначении Исы Гендаргеноевского, пользовавшегося его особым доверием, помощником Юсупа-Хаджи. Но вскоре и эта мера показалась имаму недостаточной. Поэтому в том же 1843 г. он разделил Малую Чечню на два новых наибства, мотивируя это тем, что Юсуп-Хаджи не в состоянии управлять столь обширной территорией. Граница этому новому разделению была определена р. Рошни. Над восточной частью Малой Чечни (Урус-Мартановское наибство) наибом остался Юсуф-Хаджи, западная же ее часть (Гехинское наибство) простирающаяся от р. Рошни до Фортанги и Ассы была передана в управление Исы.
Следует подчеркнуть, что Юсуп-Хаджи Алдинский был не единственным чеченским наибом, к которому Шамиль относился подозрением. Можно предположить, что не совсем дружеские намерения в этот период у Шамиля возникали и в отношении к Исы Гендаргеноевского. Возможно даже, что не только соображениями целесообразности мотивировалось его решение о новом расчленении Малой Чечни в 1844 г. и образовании на ее территории 4 наибств. Вероятно, имам был недоволен теми отношениями, которые сложились между Юсупом-Хаджи и Исой и поэтому он поспешил максимально ослабить каждого из них. Во всяком случае, некоторые информаторы отмечают, что уже в это время отношение между Шамилем и Исой Гендаргеноевским были не так доверительными, как раньше.
Новое Урус-Мартановское наибство, во главе которого уже стоял Иса Гендаргеноевский, хотя и утратило часть своей прежней территории, было самым обширным в Малой Чечне. В его состав входили аулы, лежащие между рр. Мартан-Хи, Сунжа и Асса. На севере оно соприкасалось с территорией Гехинского наибства (наиб Сайдулла Гехинский), на востоке же от него находилось наибство Гойтинское (наиб Таиб).
В начале 40-х гг., имя Исы впервые появляется в русских официальных документах и в последующие годы почти постоянно в них фигурирует. Так, в одном из документов, датированным 1843 года , читаем о нем следующее: «Уроженец аула Урус-Мартан. Отец его принадлежал к фамилии Гендаргеной и по родственным связям имел большое влияние в народе. Сам Исса пользовался всеобщим уважением чеченцев и до возмущения в 1840 году был старшиной Урус-Мартана и аманатским хозяином.
В 1840 году он и брат его Муса были первые, которые предложили вызвать Шамиля. В доме их жил Ахверди-Магома. Исса постоянно был его другом и всегда с ним ходил в набеги. В нынешнем году Исса назначен помощником Юсуф-Хаджи, а потом получил в управление особый участок в Малой Чечне.
Исса пользуется доверием чеченцев. Они считают его за человека, одаренного хорошими военными способностями.
Известно также, что Иса Гендаргеноевский в это время находился в оживленной переписке с имамом Шамилем. «Приветствую тебя, - писал имам своему наибу в одном из писем. - Благослови тебя бог. Ко мне приезжали выборные от твоих людей. Я рассказал им о тех задачах, которые стоят сейчас перед нами. Они известят вас и расскажут вам. Слушайте их. Помни и держи в секрете то, что я предлагал. Подтверждено подписью и печатью. Привет ».
В другом письме, обнаруженном нами в Урус-Мартане, сказано следующее: «От Шамиля своему брату Исе, наибу. Ассаламу 1алайкум варахьматтуллах1и вабаракатух1у. После этого извещаем тебя, что к нам прибыли мюриды из ваших мест. Я не дал им ответа, кроме ответа, данного Умахану. Не подумай что-нибудь по этому поводу. Действуй в согласии с мюридами. Не отдаляй их от себя и советуйся с ними. Пренебрегая собой, всегда будь привержен справедливости, как этом сказано в Коране. Не ищи глазами богатств бренного мира Если даже тебе предложат все земные богатства, не вступай в союз с теми, кто от нас отделился. Во всех своих добрых начинаниях всегда будь с нами. Пусть любовь к земной жизни не отдалит тебя от нас. Защищай доверенные тебе места и будь с людьми. Аминь».
Тем временем война между Россией и горцами продолжалась, приобретая все более изощрённые и уродливые формы, доводившие её участников до крайних проявлений жестокости в отношении друг друга. В 1844 году в Петербурге был составлен план больших военных действий на Кавказе, который предусматривал кончить с Шамилем одним решительным ударом, в условиях нанесения его в центре могущества Шамиля, где и утвердится, т. е. в Дарго. 25 марта 1845 г. в Тифлис прибыл новый наместник Кавказа генерал-адъютант граф М. С. Воронцов. Вместе с ним на Кавказ из центральных губерний России была двинута 40-тысячная русская армия.
План усмирения Шамиля, который, как мы уже отмечали, был разработан в столице Российской империи, предполагал проникновение русских войск через Салатавию и Гумбет в Андию, истребление там сил Шамиля и возведение укрепления, соединив его промежуточными укрепленными постами с Евгеньевским редутом на Сулаке. После захвата Салатавии, Гумбета и Андии отряды Воронцова должны были двинуться в Ичкерию, взять и истребить столицу имамата и возвести ряд укреплений на передовой чеченской линии.
Реализация этой операции возлагалась на пять крупных отрядов: Чеченский, Дагестанский, Самурский, Лезгинский и Назрановский. Во главе их были поставлены опытные генералы Лидерс, Бубтов, Аргутинский-Долгоруков, Шварц и Нестеров. Костяк армии вторжения, согласно плану, составляли Чеченский и Дагестанский отряды. Три остальных отряда должны были осуществлять демонстрацию сил, предпринимая отвлекающие маневры. Общая численность задействованных войск составляла 30 тыс. человек при 46 орудиях. Кроме того, в походе, получившем впоследствии название «Даргинского похода» или «Сухарной экспедиции», принимали участие отряды милиции, составленные из представителей некоторых народностей Кавказа.
31 мая 1845 года граф Воронцов прибыл в крепость Внезапную, а 3 июня во главе вверенных ему войск двинулся вглубь Дагестана. В селение Гертме части Воронцова соединились с подразделениями генерала Бебутова и оттуда двинулись к Андийским воротам. 5 июня Шамиль после короткого боя оставил свои позиции у горы Анчемир, которые тут же были заняты генералом Пассеком. На следующий день горцы сдали сильно укреплённую Мичикальскую позицию, открыв тем самым русским путь в Андию. К 14 июня, после оставления отрядами Шамиля аулов Анди и Гоготль, вся Андия покорилась колонизаторам.
20 июня, приведя в порядок потрёпанные в боях части своей армии, граф Воронцов двинулся к чеченской границе и сосредоточился у перевала Речель, отделявшего Чечню от Дагестана. Шамиль пытался остановить дальнейшее продвижение русских, но успеха не имел. Более того, один из его талантливейших наибов Хаджи-Мурат был разгромлен русскими войсками близ селения Рикуони и бежал в горы.
1 июля войска Воронцова вступили на территорию Чечни и сразу же вошли в соприкосновение с отрядами чеченцев, действующих в ичкеринских лесах. Чеченские наибы повторили знаменитый маневр русского фельдмаршала М. И. Кутузова, оставившего в 1812 году горящую Москву французской армии, и после непродолжительного боя сдали врагу столицу имамата Дарго, предварительно предав ее огню. Воронцов занял шамилевскую резиденцию, потеряв при этом, по официальным данным, 355 человек, в том числе 1 генерала и 12 офицеров. Горцы же, отойдя в ближайшие леса, не только не прекратили сопротивление, но, наоборот, перешли к активным наступательным действиям «… В день занятия Дарго силы Шамиля были слабее наших, - пишет в этой связи граф К. К. Бенкендорф, - но уже на другой день вся Чечня и весь Дагестан собрались вокруг него, и теперь многочисленный противник, словно громадный муравейник, окружил нас со всех сторон….»
7 июля, сконцентрировав возле Дарго отряды Исы Гендаргеноевского, Уллубия, Юсуп-Хаджи, Ботуки, Сайдуллы Гехинского и других наибов, Шамиль открыл ожесточённую стрельбу по лагерю русских. Для отражения этой атаки Воронцов сформировал особую группу отпора во главе с генералом Лабинцевым, но она была разгромлена чеченцами. 10 июля им был сформирован другой отряд во главе с генералом Клюки Фон Клюгенау, в задачу которого входило соединиться с подошедшим к даргинским лесам со стороны Речальского перевала транспортом с продовольствием. Шамиль двинул на этот отряд подразделения Исы Гендаргеноевского. К 11 часам ночи отряд Клюгенау, понеся большие потери и потеряв два орудия, соединился с транспортом. Но на обратном пути он был почти полностью истреблен сухарная экспедиция закончилась полным провалом. Глубокой ночью генерал Клюгенау в оборванном мундире предстал перед Воронцовым и доложил, что он потерял 1700 солдат и офицеров. Убиты генералы Пассек и Викторов, полковники Ронжевский и Кривошеин, весь обоз и артиллерия попали в руки горцев.
После разгрома отряда Клюгенау русские войска оказались в угрожающем положении. 13 июля они оставили свой лагерь и двинулись на север. Иса Гендаргеноевский, полагая, что Воронцов намерен двигаться к Майртупу, укрепился со своими отрядами возле Цонтороя, но, увидев, что тот двинулся в сторону крепости Герзель-Аул, оставил занятые им позиции, обошел русских и сосредоточил свои силы на хребте Кожелки-Дук, между аулами Шуани и Турти-Хутор. Часть отряда Исы, а также подразделения наиба Уллубия в то же время продолжали преследование русских от самого Дарго. 14 июля остатки русской армии подошли к аулу Шуани. В развернувшемся сражении русские понесли большие потери, были серьезно ранены графы Бенкедорф, Гейде, де-Бальме, князь Эристов, барон Дельвиг, полковники Бибиков и Завалийский, но пробить кольцо окружения им не удалось. 17 июля остатки войск Воронцова были полностью окружены на левом берегу Аксая между аулами Аллерой и Шовхалберды. И только прибытие 19 июля из крепости Грозной резервного отряда генерала Фрейтага спасло окружённых от полного истребления.
Даргинский поход завершился полным разгромом русских войск. Только в горах Ичкерии, по официальным данным, русские потеряли убитыми свыше 4000 солдат, 186 офицеров 4 генерала. Столько же было ранено. К этим потерям следует добавить также потери, понесенные генералом Фрейтагом, Лезгинским и Самурским отрядами. В целом же, потери русских войск в Даргинском походе составили более чем 13 тысяч человек. Серьёзные потери понесли, естественно, и сами горцы. Среди убитых были известные чеченские наибы Суаиб Эрсеноевский и Эльдар Веденский.
В Даргинском сражении, как, впрочем, и в других сражениях Кавказской войны, горцы проявили себя стороной, обладающей морально-психологическим превосходством над противником, ведущим несправедливую войну на чужой территории. Их способность сравнительно малыми силами успешно отражать наступление крупных соединений русской армии казалась поразительной.
Вообще, надо отметить, что используемая горцами тактика ведения боевых действий, приспособленная к специфике Кавказа с его горными ущельями и дремучими лесами, была более прогрессивной и, естественно, более эффективной, чем тактика применяемая войсками колонизаторов. «Русские войска, вступая в Чечню, в открытых местах обыкновенно не встречали сопротивление, - отмечает В. Потто. - Но только что начинался лес, как загоралась сильная перестрелка - редко в авангарде, чаще в боковых цепях и почти всегда арьергарде. И чем пересеченее была местность, чем гуще лес, тем сильнее шла перестрелка. Вековые деревья, за которыми скрывался неприятель, окутывались дымом и звучные перекаты ружейного огня далеко будили сонные окрестности. И так дело шло обыкновенно до тех пор, пока войска стойко сохраняли порядок. Но горе, если ослабевала или расстраивалась где-нибудь цепь: тогда сотни шашек и кинжалов, мгновенно вырастали перед ней, как из земли, и чеченцы с гиком кидались в середину колонны. Начиналась ужасная резня, потому что чеченцы проворны и беспощадны, как тигры….» Он же, говоря о достоинствах горских войск, подчеркивал, что «всем были известны превосходные боевые качества этой природной и без сомнения лучшей конницы в мире». «Горская армия, - продолжает другой автор, - многим обогатившая русское военное дело, была явлением необычайной силы. Это была, безусловно, сильнейшая народная армия, с которой встретился царизм. Честно, военная тренировка кавказского горца казалась удивительной.
Ни горцы Швейцарии, ни марокканцы Абд Эль Кадера, ни сикхи Индии никогда не достигли в военном искусстве поразительных высот, как чеченцы и дагестанцы».
Горцы, по мнению многих исследователей, первыми создали род ползающих войск, воспитали образцовую горную кавалерию с такими поистине бессмертными примерами, как Казбич, Бейбулат, Талхиг, Хаджи-Мурат, положили начало конно-горной артиллерии и придумали «кочующие батареи». Они создали «завал» - прототип пехотного окопа и укреплённой точки, и глубоко придумали теорию эластичного фронта. Все это потом возникло у Тотлебена в Севастополе и у Бакланова - в Польше, но никогда не было изучено в полном объёме». «Европа давилась казачеству и изучала казачество, забывая или не зная, что оно - не первоисточник методов партизанской войны, - пишет исследователь. - Так, например, до сих пор остаётся неизученной война на рассеивание, блестяще осуществляемая одним из самых талантливых полководцев Шамиля - Шуаиб-Муллой. С удивительной полнотой он превосходил то, к чему почти через столетие пришла современная теория малой войны.
Все, что сказано выше, в полной мере относилась и к Исе Гендаргеноевскому, являвшемуся одним из влиятельнейших военачальников шамилевской армии. В период вторжения в Ичкерию войск Воронцова, он, как мы убедились, командовал ударной силой горской армии, прикрывавшими основные пути движения неприятеля. Проявленные им при этом дарования принесли ему не только славу талантливейшего полководца, но и возвели его на самый верх иерархической лестницы имамата.
Таким образом, в середине 40-х гг., Иса находился в зените своей славы, пользовался непререкаемым авторитетом крупнейшего военачальника Чечни. Но, как не странно, начало стремительного продвижения по службе стало для него одновременно и началом падения.
Мы уже отмечали, что, возможно, ещё 1843 г. между Шамилем и Исой существовали определённые разногласия. Причины их нам неизвестны, но можем предположить, что имам, весьма ревниво относившийся к слишком талантливым и популярным людям, не желал усиления любого из чеченских наибов, видя в этом угрозы своей личной власти. Вполне вероятно, что недовольство было вызвано тем, что после громких успехов горцев 1845 - 1846 гг., Иса Гендаргеноевский начал склоняться в сторону «партии мира», представленной членами Мехк-Кхиэлла и чеченского генералитета, которая считала необходимым поиск путей прекращения войны с Россией на основе признания ею политической независимости народов Кавказа.
В 1846 г. Иса еще продолжал играть заметную роль в политической жизни имамата и даже отличился при известном походе 10-тысячной шамилевской армии в Кабарду. Но уже тогда его имя начинает исчезать из официальных документов, а в последующие годы оно не упоминается в них вообще. Возможно, не без ведома Шамиля интриги против Исы в этот период вел некий Акби Чунгароевский, который оспаривал пост наиба. Отношения между имамом и Исой Гендаргеноевским разладились настолько, что однажды, как сообщают информаторы, его отец Али, опасаясь расправы, запретил ему поехать в Ведено по вызову Шамиля. Благодаря Мусе, старшему брату Исы, поездка всё-таки состоялась, но встреча между ним и Шамилем оказалась довольно холодной, хотя последний и отпустил его с миром, подарив ему шашку. В конце концов Шамиль использовал против Исы один из своих излюбленных методов, максимально ослабив его путем низведения до положения начальника небольшого участка в Малой Чечне.
Нам точно неизвестно, когда состоялось смещение Исы Гендаргеноевского с поста наиба Урус-Мартановского наибства, но можем предположить, что произошло это не позднее 1847 г., когда Урус-Мартан, как отдельное селение, не существовал. Сделать такой вывод нам позволяет и тот факт, что приблизительно в это же время Шамиль сместил со своих постов нескольких известнейших чеченских наибов, среди которых был и Талхиг Шалинский.
3 августа 1848 г. генерал-адъютант Воронцов заложил укрепление на месте бывшего аула Урус-Мартан. При его ликвидации в том же году отряды Исы Гендаргеноевского находились уже в оперативном подчинении Сайдуллы Гехинского.
В 1850 г. Шамиль реорганизовал укрепление Малой Чечней, объединив ее в два наибства: Гойтинское и Гехинское. Во главе этих наибств были Шоип и Сайдудла Гехинский. Урус-Мартановское наибство, таким образом, было окончательно ликвидировано.
Оказавшись в опале, Иса, тем не менее, не отошел от активной политической деятельности, а, наоборот, продолжал принимать активное участие военных действиях против колонизаторов. Несмотря на это, в начале 50-х гг., Шамиль потребовал от него выдать ему в качестве заложника одного из родственников. Иса вынужден был подчиниться и отдать имаму Керима, малолетнего внука своего брата Мусы.
О последних годах жизни Исы и его брата Мусы существует несколько версий. Известный исследователь-краевед, автор 4-томной «Топонимии Чечено-Ингушетии» Ахмад Сулейманов считал, что они «были казнены… По другим данным, они умерли естественной смертью, дожив до глубокой старости. Последними словами Исы, умершего в кругу своих родственников и друзей были: «Много лет провел я на войне за газават, надеясь, что паду на поле боя. Не думал я, что придётся умирать в постели. И всё-таки я верю, что мои заслуги зачтутся мне на том свете».
Мужское потомство Иса Гендаргеноевский не оставил. Единственный его сын Сараб был убит в одном из боев с русскими войсками (по другой версии, он был убит кровинками). Дочь Исы вышла замуж за своего односельчанина, представителя рода Нини-некъе, племени гендаргеной. Многочисленное потомство Мусы, старшего брата Исы, проживает в настоящее время в верхней части г. Урус-Мартана и в с. Мартан-Чу. Генеалогическое древо братьев Исы и Мусы Гендаргеноевских пустило, таким образом, глубокие корни на древней земле Урус-Мартана.
Юсуп Эльмурзаев (Книга страницы истории Чеченского Народа - стр. 57 - 71).
Длительная Кавказская война выдвинула из среды горцев немало талантливых государственных деятелей и военачальников. Первое и особое место среди них занимает Шамиль - имам Чечни и Дагестана. Всего же за период с 1840 по 1859 гг. на высоких государственных должностях в имамате побывало до 70 человек из Чечни.
Большой популярностью в 40-е годы XIX в. в Чечне и на всем Кавказе пользовался Шоаип-мулла, который пользовался репутацией одного из лучших полководцев имамата. Под его руководством летом 1842 г. была разгромлена первая «даргинская» экспедиция генерала П.Х. Граббе, что буквально потрясло весь Кавказ и Россию. Шоаип-мулла одним из первых начал активно и успешно применять новый для горцев вид вооружения - артиллерию, захваченную в виде трофея у русских войск. Военная слава сделала Шоаип-муллу на короткое время самым влиятельным в имамате предводителем. Российские лазутчики отмечали, что его одного Шамиль встречал подчеркнуто уважительно, выходя ему навстречу из своего дома.
Русские современники характеризуют Шоаип-муллу как умного и искусного предводителя, указывая на единственный его недостаток - «корыстолюбие в высшей степени». Громадное (по меркам имамата) состояние Шоаип-муллы образовалось не только в результате набегов на русские военные укрепления. Горские аулы, не признававшие власть Шамиля, также становились объектом систематических грабежей.
Судьба Шоаип-муллы может служить наглядным примером того, как верхушка имамата превращалась в новую горскую аристократию, всячески ограничивавшую права и личную свободу горского крестьянства. И с этой точки зрения вовсе не случайность, что второе после имама в Чечне лицо Шоаип-мулла погиб не от русской пули в бою, а от рук людей, которыми он управлял. Он был убит родственником в ходе семейной ссоры.
Другой известный наиб Шамиля - Ахверды-Магома, по своим моральным качествам был полной противоположностью Шоаип-муллы. Он отличался бескорыстием и умением организовать хорошее управление своим наибством, которое распространялось на Малую Чечню. Он решительно пресекал злоупотребления со стороны сельских старшин и государственных чиновников. Отличался Ахверды-Магома гуманным и благородным отношением к противнику. Он запретил отрубать головы у убитых русских солдат и разрешил хоронить их по христианскому обряду. Очень гуманное отношение он проявлял к пленным солдатам.
В главе «Выдающиеся деятели Чечни первой половины XIX в.» даются подробные биографии еще многих других известных исторических личностей. Поэтому тем, кто особенно интересуется этим вопросом, мы рекомендуем обратиться непосредственно к книге «История Чечни в XIX-XX веках».
