Глава I Великий князь Ярослав II Всеволодович. г. 1238-1247 Бодрость Ярослава. Свойства Георгия. Освобождение Смоленска. Междоусобия. Батый опустошает южную Россию. Красота Киева. Великодушие граждан. Осада и взятие Киева. Состояние России. Причина успехов Батыевых. Свойства и

Ярослав II (Феодор) Всеволодович

КНЯЗЬ ЯРОСЛАВ ВСЕВОЛОДОВИЧ

Князь Ярослав, третий по старшинству сын великого князя Всеволода Владимиро-Суздальского , родился в 1190 году. Уже в 12 лет он в 1202 году участвует в походе Всеволода на половцев . Поход русских полков в Великую Степь закончился миром, а приз – половецкую княжну – получил самый юный его участник.
В браке русского князя с половчанкой не было ничего необычного. Матерью Ярослава была ясыня, князья обширного рода Рюриковичей состояли в родстве чуть ли не со всеми правящими домами Европы, включая византийских императоров. Так матерью Всеволода Большое Гнездо была дочь Алексея Комнина и едва ли не все свое детство Всеволод провел при Константинопольском дворе.
Однако в 1202 г., когда юный Ярослав в блистающем золочёном шлеме впервые скакал по главе полка в воинском походе на половцев, конец Византии уже приближался. Падение Константинополя свершилось под ударами крестоносцев во время Четвертого похода в 1204 года. Это событие во многом предопределило судьбу не только Ярослава Всеволодовича, но и его сыновей. Ибо Константинополь был не только столицей некогда могучей империи, но и оплотом ортодоксального христианства, еще только утверждающегося на Руси, усилиями не в последнюю очередь Всеволода Большое Гнездо и его потомков.
Ирония судьбы заключалась в том, что утверждая христианство на Руси, князья Рюрикова дома по сути рубили сук, на котором сидели. Ибо их власть со времен Рюрика покоилась на прочном фундаменте ведической или, если угодно, языческой традиции. Рюриковичи почитались как прямые потомки сына Ярилы и только в этом качестве могли сохранить власть своего рода на Руси. Первым это понял сын Владимира Крестителя Ярослав , которого далеко не напрасно если не современники, то потомки прозвали Мудрым. Результатом его усилий стал своеобразный альянс между христианством и ведической традицией, получивший позднее у историков название «двоеверие». Ярчайшим отражением этого двоеверия стало «Слово о полку Игореве», чудом дошедшее до наших дней.
Однако потомки Всеволода Большое Гнездо, включая и Ярослава Всеволодовича, были фанатичными приверженцами как раз ортодоксального византийского христианства и для них компромисс не только с язычниками, но и с католиками был абсолютно неприемлем. Пока Византийская империя жила и процветала, пока Царьград-Константинополь казался могучим оплотом христианства, Рюриковичам нечего было опасаться за свою судьбу. Но с падением Константинополя остро встал вопрос об их легитимности, отныне поддерживаемой лишь устоявшейся традицией. Но традиции это слишком хлипкая опора в эпоху крутых перемен.

Первый опыт восхождения во власть был для Ярослава недолгим и плохо закончился. В 16 лет третий сын князя Всеволода за три недели пролетел с дружиной на лихих конях всю Русь, чтобы занять престол богатейшего на западе русского города Галича, предложенный ему союзными венграми. Но опоздал на три дня: галицкие бояре отдали престол конкуренту, князю из Новгорода-Северского, принадлежавшего к семейному союзу черниговских князей. Те, усилившись, изгнали Ярослава даже из Переяславля-Южного. (Не путать с Переяславлем-Залесским) Всеволод Большое Гнездо не смог заступиться за сына.

Карьеру Ярослав продолжил, помогая отцу в войне Владимиро-Суздальской земли против Рязанского княжества . После победы над рязанцами (1208 г.) Всеволод оставил в Старой Рязани Ярослава в качестве наместника. Неопытному Ярославу не удалось совладать с рязанцами. Город восстал. В ходе последовавшей карательной экспедиции, которую возглавил сам Всеволод, в наказание за неповиновение Старая Рязань была сожжена, а ее жители сосланы по городам Суздальской земли.

В 1213 году, правивший в Новгороде князь Мстислав Удатный получил от поляков предложение, изгнать совместными усилиями венгров из Галицкого княжества . Мстислав перед этим предложением не устоял и с головой окунулся в разразившуюся в Галиче усобицу. (Читайте статью «Юго-Западная Русь накануне ордынского нашествия» ). Судя по всему, это именно он, покидая Новгород, указал тамошним боярам на своего недавно обретенного зятя Ярослава Всеволодовича.
Однако Ярослав надежд тестя не оправдал. Проблема была в том, что Ярослав, воспитанный при дворе отца, по духу своему был византийцем, ни в грош не ставившим вечевой уклад. Уже через несколько месяцев новгородцы убедились, что жестоко ошиблись с выбором князя. Прибыв в Новгород , Ярослав, деспот по натуре и воспитанию, занялся укреплением своей личной власти. Для этого он попытался уничтожить оппозицию в лице сторонников своего тестя – наиболее авторитетных граждан Новгорода. Жестокость Ярослава и попрание им исконных новгородских свобод вызвало в городе массовое недовольство. Не выдержав «испытательного срока», Ярослав был вынужден покинуть Новгород.

Дабы приструнить новгородцев, Ярослав приказал перекрыть подвоз продовольствия в город. Этот приказ он отдал во время неурожая, поразившего Новгородскую землю. Но даже жестокий голод не сломил новгородцев и не заставил их склонить головы. Вместо того, чтобы идти на поклон к Ярославу, они послали в Галич за своим любимцем Мстиславом. Удатный князь счёл поведение зятя форменным безобразием. Хуже всего было то, что свою жену, любимую дочку Мстислава, Ярослав оставил в Новгороде, зная, что в её присутствии новгородцы вряд ли решатся истребить княжьих дворян и наместника. Князь Мстислав откликнулся на призыв новгородцев и призвал на помощь смолян и псковичей. В свою очередь Ярослав получил поддержку от Юрия Всеволодовича. Тогда Мстислав заручился поддержкой старшего сына Всеволода Большое Гнездо, Константина, с полками ростовскими.
Напрасно Мстислав Удатный при каждом удобном случае посылал предложения не проливать кровь. Ярослав и Юрий отвечали на все его призывы к миру гордым отказом. Более того, уверенные в грядущей победе, они принялись делить чужие княжества между собой. Мстиславу Удатному не оставалось ничего другого как вступить с братьями в решительную схватку. Полк Ярослава принял на себя главный удар и был уничтожен почти начисто. Полк Юрия стоял против войск его брата Константина – но, видя поражение Ярослава, ратники бросились бежать, скидывая на ходу тяжкие доспехи. Даже на конях мало кто смог уйти по бездорожью. Поздний летописный свод называет довольно реалистичные цифры: 9233 человека убитых и 60 пленных. По подсчетам историков в битве при Липице участвовало с обеих сторон более 30000 человек. (У Батыя было немногим больше, когда он вторгся в пределы Владимиро-Суздальского княжества.)

«Юрий, в одной нижней рубахе, сбросив даже поддоспешный кафтан, едва не уморив четвёртого коня, один вернулся во Владимир. Ярослав, потеряв в бою шлем (он позже был найден и ныне хранится в Оружейной палате Московского Кремля) загнал четверых коней и на пятом прискакал в Переяславль, где с тревогой ждала его жена. Воевать Ярослав уже не мог, но всё равно проявил крутой нрав: велел мучить новгородских пленных так, что многие из них умерли.»

Мстислав Удатный проявил великодушие, он простил Ярослава Всеволодовича, когда тот явился к нему с повинной, но зато забрал у него свою дочь. Что касается Юрия, то тот вынужден был уступить великий стол старшему брату Константину. В стольный Владимир Юрий Всеволодович вернулся только в 1218 году, после смерти Константина. Чуть позже произошло и воссоединение Ярослава с супругой.
Воссоединение было бурным. В 1220 г. княгиня родила Фёдора, в 1221-м – Александра. За ними последовали княжичи Андрей, Михаил Хороборит, Даниил, Ярослав, Василий и Константин. Благодаря своей искренней любви к Ростиславе Мстиславне Ярослав Всеволодович превзошёл в потомстве своего отца, Всеволода Большое Гнездо (у того было лишь 6 сыновей). От него пошли не только владимирские и московские, но и тверские великие князья.

Во второй половине 1222 года вспыхивает эстонское восстание. Эсты берут штурмом и полностью уничтожают датскую крепость на Эзеле. Восстают жители Юрьева, Оденпе, Феллина. Эсты отреклись от христианства и отправили послание рижскому епископу, что возвращаются к вере отцов. В то же время, ожидая карательной экспедиции, они отправляют посольство к русским, ища у них помощи. Соединив все силы, немцы подавляют отчаянное сопротивление защитников свободной Эстонии. Эсты разбиты при Имере. После долгой осады с применением стенобитных машин взята крепость на реке Пале.
События в Ливонии заставляют новгородцев обратиться за помощью к владимиро-суздальским князьям. Ярослав Всеволодович с сильным войском откликнулся на призыв терпящих поражение эстов. Русских встречают как освободителей, выдают им немецких пленников. Собираясь первоначально идти на Ригу, Ярослав поворачивает к Ревелю. Неожиданно он узнаёт, что немцы вновь овладели Феллином и перевешали захваченный в плен небольшой русский гарнизон. В ярости Ярослав разорил Феллин и окрестности, причём в основном пострадали мирные жители. Затем он двинулся к Ревелю, осадил крепость, однако взять её не смог. После четырех недель осады Ярослав отвёл свои войска обратно в новгородские пределы. Однако остаться в Новгороде Ярослав не рискнул и удалился вместе с семьей в Переяславль.

В том же году у Великого Новгорода возникли серьёзнейшие проблемы в землях финского племени емь. Судя по всему, проникшие туда со стороны Швеции миссионеры достигли больших успехов в пропаганде отпадения финнов от республики. В начале 1227 г. Ярослав Всеволодович с дружиной и новгородцами (т.е. с большим войском) совершил стремительный поход по льду Финского залива до самых отдалённых земель еми, где, по сообщению Лаврентьевской летописи, ещё ни один из князей русских не бывал. Согласно Новгородской летописи, он привёл множество пленных Более того, князь предпринял чрезвычайные меры по укреплению русского влияния среди финно-угров, массово крестив население зависимой территории.
Эти насильственные действия новоявленного православного крестоносца не понравились новгородцам. Во всяком случае, именно в том же 1227 году в Новгороде неожиданно появляются четыре волхва. Собственно, неожиданно они «появляются» в летописи, а для новгородцев того времени служители ведических богов отнюдь не были в диковинку. Всех четырех волхвов «сожгли на Ярославовом дворе». Видимо, раззадоренный своими успехами в чужой земле новоявленный креститель решил навести порядок и в Новгороде. В этот раз обошлось без народных волнений, хотя не исключено, что летописец о них просто «запамятовал». Зато он сообщил о конфликте, неожиданно вспыхнувшем между архиепископом Антонием и Ярославом. Похоже, что Ярослав, верный своему «византийству» вновь принялся наводить в торговом городе свои порядки, идущие в разрез с чаяниями и выгодой его жителей.

«Пока князь боролся с архиепископом Антонием (и всё же заставил его уйти в Хутынский монастырь), распропагандированная против Руси емь собирала силы. В июле 1228 г. очень сильное финское войско – более двух тысяч воинов – на лодках вышло воевать на Ладожское озеро. В Новгород весть о нашествии пришла 1 августа («на Спасов день»). На этот раз в поход заторопились сами новгородцы: Ладога лежала в центре их владений.» (Богданов. «Александр Невский»)

Финны, впрочем, были разгромлены еще до подхода основных сил ладожским посадником. Последние беглецы были убиты, пытаясь прокрасться через земли карел, живших на правом берегу Невы и севернее Ладоги.

Вроде бы насильственное крещение финнов и казнь волхвов никак не связаны с событиями в Пскове. Псков был «пригородом» Господина Великого Новгорода , то есть зависимой землей. Не пустив в город князя с новгородским посадником, псковичи заключили союзный договор с Ригой, разорвав вассальные отношения с Новгородом. Послав сорок своих знатных мужей в заложники к епископу Альберту, Псков сделал ставку на военную помощь от немцев. Самое поразительное, но новгородцы на действия псковитян никак не отреагировали. Более того они наотрез отказались участвовать в походе Ярослава не только на Псков, но и на Ригу. В этом на первом взгляд странном противостоянии ничего удивительного нет. Для «византийца» Ярослава власть была неотделима от православной веры. И для него что язычники финны, что католики-немцы были врагами веры, а значит и его власти. А новгородцы были людьми торговыми, для них и финны, и немцы были либо данниками, либо партнерами. Врагами они становились только в том случае, если посягали на интересы Великого Новгорода. В торговом городе спокойно уживались и православные, и католики, и мусульмане из Волжской Булгарии и язычники как финно-угорские, так и славянские. Приблизительно та же ситуация была и в Пскове. Беспардонные действия новоявленного крестителя раздражали не только псковитян, но и новгородцев. Именно поэтому первые взбунтовались, а вторые наотрез отказались их усмирять под руководством Ярослава Всеволодовича.

Терпение Ярослава лопнуло, и он с женой покинул Новгород, оставив в нём сыновей. В этот момент княжичи Фёдор и Александр и превратились в князей. Но надежда Ярослава и Ростиславы, что новгородцы ухватятся на свою традицию «выкармливания» юных князей и Ярославичи станут в городе «своими», не осуществилась.
Наступившая летом дороговизна продолжалась осенью, когда на новгородские земли «нашёл дождь великий и день, и ночь», до начала декабря люди не видели ни единого светлого дня, не смогли ни убрать сено, ни возделать поля.
Я готов почти со стопроцентной уверенностью утверждать, что в своих бедах новгородцы винили именно Ярослава Всеволодовича. И не состоявшийся сразу после казни волхвов бунт все таки грянул. Этой казнью князь Ярослав прогневил языческий богов, которые отыгрались на новгородцах полной мерой. Во всяком случае именно так могли интерпретировать новгородцы свалившееся на их головы бедствия. Архиепископа буквально выбили с Софийского двора пинками, «как злодея пихая за ворота». Прямо с веча вооружённый народ ринулся громить дворы тысяцкого Вячеслава, Судислава и иных знатных людей, поддерживавших князя Ярослава. У тех, кому удалось бежать, хватали жён, «и бысть мятеж в городе велик».
Положение республики к тому времени стало ужасающим. Прибывший по призыву бояр в Новгород князь Михаил Черниговский первым делом вынужден был освободить от даней на 5 лет всех свободных крестьян-смердов, сбежавших в «чужую землю»: исход с поражённой недородом земли стал массовым. А бедствия и народное недовольство тем временем лишь усиливались. Даже выполняя всё по воле бояр, Михаил на новгородском столе не усидел и вынужден был уехать обратно в Чернигов. Интересно, что голод был остановлен только благодаря усилиям ганзейских купцов: Новгород был членом этого союза.

Впрочем Ярослав в это время тоже не сидел сложа руки, а пристально следил за своими врагами, скапливающимися в Пскове. Здесь, при активной поддержке Михаила Черниговского, готовилось новое выступление не столько против Новгорода, сколько против Ярослава. Однако Ярослав, узнав о задержании своего представителя, предпринял блокаду Пскова, и псковитяне перешли на его сторону, изгнав ярославовых врагов. Те бежали в Оденпе, где находился сын князя Владимира Псковского Ярослав. Ярослав Владимирович с новгородскими изгнанниками и немецкими рыцарями в начале 1233 г. взял Изборск, однако псковитяне отбили город, а самого Ярослава Владимировича вместе с переметнувшимися к немцам новгородцами привели в цепях к Ярославу Всеволодовичу.

«Озлобленные неудачей, немцы перестали скрываться за новгородско-псковскими «диссидентами». Крестоносцы напали на Тесов в земле Новгородской, захватили знатного человека Кирилла Синкинича и держали его в оковах в Медвежьей Голове. Сильной дружины у Александра Ярославича, княжившего тогда, ещё не было: пришлось звать на помощь отца. Зимой 1234 г. войско Ярослава расположилось в Новгороде. К нему присоединились ополчения республики из города и всей области. Сила, в рядах которой выступил со своей молодой дружиной Александр, двинулась на Юрьев – резиденцию епископа, который, как справедливо полагали на Руси, руководил атаками крестоносцев. Целью русского похода было нанести немцам экономический ущерб, который заставил бы епископа отказаться от враждебных действий.» (Богданов. «Александр Невский»)

Став лагерем у Юрьева, Ярослав принялся грабить и уничтожать имущество противника. Епископские рыцари из Юрьева и орденские братья из Медвежьей головы не стерпели обиды, вышли из крепости и напали на сторожевые посты. Русские полки, однако, были наготове и ударили навстречу врагу. Уцелевшие рыцари, сержанты и кнехты пытались бежать по хрупкому льду реки Омовжи, но лед треснул под их тяжестью с весьма печальными для беглецов последствиями. Подобрав несколько своих павших дружинников и завершив разорение окрестностей Юрьева, князья двинулись восвояси с радостными новгородцами, не потерявшими ни одного человека.

Едва успел Ярослав, прозорливо решивший задержаться в Новгороде и помочь сыну, отпустить большие полки в Переяславль, как на владения республики налетела литва. Лихие конники внезапно атаковали Старую Руссу и влетели через укреплённый посад до самого торга. Гарнизон во главе с княжеским наместником, Ярославов управитель-огнищанин с помощниками-гриднями, купцы и гости немедля схватили оружие и выбили врага из посада в поле. Ярослав немедленно откликнулся на зов жителей Руссы и вместе с сыном Александром бросился вдогонку за уходящими литовцами. В 120 километров от Руссы завязалось кровопролитное сражение. Литовцы были наголову разбиты. Немногие спасшиеся с поля боя бежали в леса, побросав добычу, защитное вооружение и 300 своих коней.

В 1235 году войска Изяслава и Михаила Черниговского захватили и опустошили Киев. В 1236 г. на Киев двинулся с низовыми и новгородскими полками Ярослав Всеволодович. Он взял город и одарил из богатой добычи новгородцев. По Руси гуляли наёмники-половцы. Её грабили союзные князья, венгры и поляки. А князья продолжали неистово биться друг с другом, опустошая землю ещё хуже, чем иноземцы.

Где находился Ярослав Всеволодович во время нашествия Батыя на Русь , летописи умалчивают. То ли в Киеве, то ли в Новгороде, то ли в Переяславле. В любом случае он не участвовал ни в битве на Коломне, ни в битве на реке Сити. Напомню, что в 1206 году шестнадцатилетний Ярослав за три недели проделал путь от столицы Владимиро-Суздальского княжества до Галича. То ли годы взяли свое, то ли помешали привходящие обстоятельство, но Ярослав Всеволодович явился во Владимир к «шапочному разбору», когда Батыева орда удалилась в половецкие степи. Что не помещало ему занять пустующий после смерти брата владимирский стол.

Поразительно, но уже в следующем 1239 году Ярослав ведет свои полки на Смоленск, под шумок захваченный литовцами. Литовцев он прогнал, но смоляне особого восторга по поводу действий нового великого князя Владимиро-Суздальского не выразили. И опять мы сталкиваемся с ситуацией, уже знакомой нам по событиям в Новгороде и Пскове. Богатый торговый город, а именно таким был Смоленск, отнюдь не спешит раскрывать объятия князю из рода Рюриковичей, более того готов уйти под руку «иноплеменного» литовского князя.
А тем временем ордынцы возвращаются из европейского похода и перед русскими князьями вплотную встает вопрос об установлении каких-то отношений с завоевателями. Вот что пишет по этому поводу Каргалов:

«Видимо, полного единодушия в Северо-Восточной Руси по этому вопросу не было. Сильные и богатые города на северо-западной и западной окраинах, не подвергшиеся татарскому разгрому (Новгород, Псков, Полоцк, Минск, Витебск, Смоленск), выступали против признания зависимости от ордынских ханов. Северо-западные русские земли, почти не пострадавшие от нашествия, не только сохранили свои богатства и вооруженные силы, но даже пополнили население за счет беглецов из восточных княжеств. Это оказывало, конечно, значительное влияние на внешнеполитический курс великого князя. Северо-Западной Руси, которая выступала против подчинения ордынскому хану, противостояла группировка ростовских князей: Владимир Константинович Углицкий, Борис Василькович Ростовский, Глеб Василькович Белозерский, Василий Всеволодович Ярославский. Их княжества сравнительно мало пострадали от нашествия Батыя: Ростов и Углич сдались без боя и не были, вероятно, разрушены татарами, а до Белоозера завоеватели вообще не доходили. Некоторые города Ростовской земли еще во время нашествия наладили, вероятно, какие-то отношения с завоевателями.» («Конец ордынского ига»)

Существование двух группировок - северо-западной, выступавшей против признания зависимости от Орды, и ростовской, склонявшейся к установлению мирных отношений с завоевателями, - во многом определяло политику великого владимирского князя. Причем обеим этим группировкам не за что было благодарить великих Владимиро-Суздальских князей, ни покойного Юрия Всеволодовича, бездарно погубившего свои полки, ни Ярослава Всеволодовича, пропадавшего невесть где в пору бедствий, однако полки свои сохранившего. Но если ростовцы пока еще держались за князей из Рюрикова дома, то новгородцы, смоляне, псковитяне уже готовы были поискать князей на стороне.

Собственно, никакого выбора у Ярослава Всеволодовича не было, вопреки мнению многих историков. Новый Владимиро-Суздальский князь слишком долго воевал с католиками и язычниками-литовцами, чтобы найти сочувствие и понимание в их стане. При этом речь шла не только о судьбе самого Ярослава, а о судьбе всего рода Рюриковичей, легитимность которых стремительно приближалась к нулю. Единственной опорой князя была православная, а точнее византийская ортодоксальная церковь. Но проблема и Ярослава и христианской церкви на Руси заключалось в том, что Византийская империя пала в 1204 году, а ее осколок Никейская империя сама отчаянно нуждалась в помощи ордынцев, чтобы устоять против агрессии католиков. Любой, даже самый слабый натиск ордынцев мог привести к падению великокняжеской власти и полному краху Владимиро-Суздальской Руси.

Между тем в начале 40-х годов положение победителя хана Батыя было немногим лучше, чем положения князя Ярослава. Смерть хана Угэдэя , последовавшая в конце 1241 года послужила сигналом к окончанию ордынского похода. Получив это известие, трое влиятельных царевичей из армии Бату – Гуюк, сын Угедэя, Бури, внук Джагатая и Мункэ, сын Тулуя, покинули войска и двинулись в Каракорум, готовясь вступить в борьбу за освободившийся трон. Наиболее вероятным кандидатом считался Гуюк , который был злейшим врагом Батыя. Вдобавок ко всем этим неприятностям под рукой Батыя практически не осталось ни войск, ни земли, где он мог бы эти войска набрать. Ибо по завещанию его деда Чингисхана земли улуса Джучи были поделены между братьями Батыя, а сам Батый являлся лишь номинальным владыкой. Правда, за ним сохранялись все завоеванные ордынцами земли от Волги до Днестра. И право сформировать регулярное войско. Увы Половецкая степь была разорена войной. А на татар из улуса Джучи он не мог положиться, в противостоянии с ханом Гаюком, который вот-вот готов был взлететь на великоханский трон. Не приходилось сомневаться, что каган Гаюк не замедлит расквитаться со своим личным врагом ханом Батыем. Ситуация создалась парадоксальная: ордынская империя в эту пору была сильна как никогда, а вот ее представитель в Восточной Европе хан Батый был слаб настолько, что вполне мог быть снесен даже малым порывом ветра. Другое дело, что смерть Батыя ровным счетом ничего Руси не давала, он легко мог быть заменен любым другим Чингизидом, лояльным Гаюку.

Батыю требовалось время, чтобы на покоренных землях сформировать новые тумены, подчиняющиеся только ему. Трудно сказать, знал ли Ярослав Всеволодович о проблемах хана Батыя, но явился он к нему с дарами, опередив, к слову, всех других князей, в самый нужный момент. Немудрено, что он был встречен с распростертыми объятиями. Батый обрел вассала, обладающей к тому же военной силой, пусть и недостаточной для войны с центральным правительством, но вполне достаточной для интриг и маневров. В свою очередь Ярослав Всеволодович получил не только ярлык на великое княжение, но и обрел легитимность, практически уже утерянную Рюриковичами. Не осталось в накладе и византийская церковь на Руси, получившая от Батыя ряд важных привилегий и ставшая в силу этого господствующей конфессией. С этого момента определяющей в политике Владимирского, а потом и Московского княжеств более чем на столетие стала ориентация на хана, или как его называли на Руси, «царя» Золотой орды. Ибо только золотоордынский «царь» мог служить надежным гарантом светской и духовной власти в Северо-Восточной Руси как для князей Рюрикова дома, так и для ортодоксальной византийской христианской церкви.

Следом за великим князем потянулись в Орду «про свою отчину» другие князья. В 1244 г. ездили в Орду и вернулись «пожалованы» князья Владимир Константинович Углицкий, Борис Василькович Ростовский, Василий Всеволодович Ярославский.

Поездка Ярослава Всеволодовича в Каракорум, скорее всего, была частью интриги, которую вел Батый против избрания на престол хана Гаюка. В определенном смысле это была демонстрация силы. И вершившая все дела в Карокоруме и ордынской империи вдова Угэдея и мать Гаюка Торагэны-хатун ее оценила. Судя по всему, Ярослава Всеволодовича отравили именно по ее приказу, но целью этого отравления было ослабление не столько Руси, сколько Батыя. Если верить папскому послу Паоло Карпини, находившемуся в ту пору в Каракоруме, то ханша задумала отравить не только Ярослава, но и его наследника Александра, дабы обезглавить Русь, но последний на ее зов не откликнулся. И сделал это, надо полагать, не без согласия хана Батыя.

Князь Ярослав Всеволодович один из трех сыновей Всеволода Большое гнездо (братья Юрий и Константин) В 1216 году Ярослав и Юрий бились с Константином и новгородским князем Мстиславом Удалым на Липецком поле близ Юрье-Польского. Победил Константин.

Ярослав II (Феодор) Всеволодович (1190 - 1246) - князь новгородский, впоследствии великий князь, отец святого Александра Невского. В 1201 г. Ярослав был назначен отцом (Всеволодом III Большое Гнездо) князем Переяславля южного. В 1203 г. ходил на половцев. В 1206 г. жители города Галича (в Червонной Руси) избрали его князем, но Ярослав был изгнан оттуда князем Рюриком Ростиславичем и его союзниками, которые положили отдать Галич Владимиру Игоревичу, князю северскому. Ярослав возвратился в свой Переяславль, но и оттуда вскоре был изгнан Всеволодом Чермным, князем черниговским. В 1208 г. Ярослав был послан отцом на княжение в Рязань, после похода Всеволода III против Рязанского княжества, в котором принимал участие и Ярослав. Рязанцы вскоре возмутились против Ярослава, за что Рязань была сожжена Всеволодом, а Ярослав удалился во Владимирское княжество. В 1209 г. Ярослав был послан отцом вместе с старшими братьями против Новгорода, который хотел поставить своим князем Мстислава Мстиславича, что не нравилось Всеволоду III; дело кончилось примирением сторон. После смерти Всеволода III (1212) в борьбе старших братьев из-за великого княжения Ярослав держал сторону Юрия против Константина. В 1215 г. Ярослав был приглашен на княжеский стол новгородцами, где торжественно был встречен архиепископом Антонием и жителями. Он стал княжить с неимоверной строгостью и самовластием, схватил новгородского тысяцкого (Якуна Зуболомича) и новоторжского посадника и отправил их в оковах в Тверь, а сам, засев в Торжке, прекратил подвоз хлеба в Новгород. Новгородцы дважды посылали к нему послов, желая примирения, но Ярослав продолжал действовать по-прежнему. Тогда сторону новгородцев принял Мстислав Удалой (прежний их князь) и брат Ярослава Константин; за Ярослава вступился Юрий, но оба последние были разбиты наголову в битве на реке Липице (21 апреля 1216 г.). В 1222 г. мы снова видим Ярослава новгородским князем, по приглашению новгородцев. В том же году Ярослав ходил с новгородцами на город Колыван (Ревель), разорил всю Чудскую землю, взял большую добычу и полон, но города не мог взять. Вскоре Ярослав добровольно покинул Новгород (около 1224 г.). В 1225 г. Новгородская земля подверглась опустошительному набегу литовцев, и Ярослав, "сжалився" над новгородцами, по словам летописцев, выступил с другими князьями против литовцев; последние были разбиты близ Усвята, у них отбита добыча и некоторые их князья попали в плен. После этого новгородцы усиленно звали Ярослава к себе, и он согласился. Зимой 1226 г. Ярослав ходил в Финляндию на Ем (Ям), "где, по замечанию летописи, ни един от князь русских не возможе бывати, и всю землю их плени". В 1227 г. он, без всякого насилия с своей стороны, крестил корел, соседей Еми. В том же году Ярослав поссорился с новгородцами из-за Пскова, который он хотел совершенно подчинить своей воле; он требовал, чтобы новгородцы шли с ним на Псков, но они отказались. Ярослав уехал в Переяславль-Залесский, оставив в Новгороде сыновей (Федора и Александра). В том же 1228 году Ярослав участвовал в походе брата своего Юрия на Мордву, затем захватил новгородскую волость Волок; новгородцы прислали послов с требованием возвратить Волок; Ярослав не только не отдал его, но удержал посла в плену. В 1230 г. Ярослав снова был призван новгородцами на княжение. В 1234 г. он выступил против немцев, нападавших на новгородско-псковские земли; немцы были разбиты и заключили мир; тогда же было нанесение поражения и литовцам. В 1236 г. Ярослав, по настоянию брата Юрия (великого князя владимирского) и Даниила Галицкого, занял киевский великокняжеский престол, оставив в Новгороде сына Александра (Невского). 4 марта 1238 г. Юрий, великий князь владимирский, пал в битве с татарами на реке Сити, и Ярослав, по праву старшинства, занял престол великокняжеский во Владимире. В это время его стольный город представлял из себя груды развалин. Ярослав прежде всего позаботился о приведении в порядок столицы, об очищении ее от трупов, наполнявших не только дворы и улицы, но даже храмы; затем он старался собрать и ободрить разбежавшихся от татарского нашествия жителей. Литовцы, пользуясь стесненным положением северо-востока Руси, беспокоили Смоленск. Ярослав пошел против них, победил и пленил их князя. Мирная деятельность Ярослава была потревожена новым набегом татар на Суздальскую землю (разорение Мурома) в 1239 г. Батый, основав свою резиденцию в Сарае, потребовал к себе на поклон русских князей. Ярослав отправился в Сарай в 1243 г., а сына Константина послал в Татарию к великому хану. Батый принял и отпустил Ярослава с честью и дал ему старейшинство во всей Руси. В 1245 г. Ярослав, вместе с братьями (Святославом и Иваном) и племянниками, вторично отправился в Орду. Спутники его вернулись в свои отчины, а Ярослава Батый послал на берега Амура к великому хану. Здесь ему пришлось принять "много томления", по выражению летописца: против него велась, судя по некоторым сказаниям, какая-то интрига, действующими лицами которой являются боярин Федор Ярунович и ханша, которая под видом угощения поднесла Ярославу яду. Великий князь уехал от хана уже больным; через неделю (30 сентября 1246 г.) в дороге он скончался. Тело Ярослава было привезено во Владимир, где и похоронено в Успенском соборе.