Изображение природы в лирике А. С

Афанасий Афанасьевич Фет - замечательный поэт 19-го века. Его мелодичные стихи давно были положены на музыку и известны нам как романсы. Он писал ради красоты и не касался своим возвышенным слогом политики. в лирике Фета стала чуть ли не главным предметом изображения. Именно этой чудесной стороне творчества великого поэта посвящена данная статья.

Творчество Фета

Для Фета искусство было убежищем от повседневности жизни. Он считал, что творчество не должно касаться общественных и политических дел и вообще действительности. Его стихи всегда были посвящены только любви и природе.

Первые произведения Фета увидели свет, когда он учился на историко-филологическом факультете Московского университета. В студенческие годы он обретает известность и активно печатается в журналах.

Сначала поэт сотрудничал с журналом «Современник», но сильная общественная направленность издания претила ему. Поэтому Фет покидает сначала журнал, а потом и Петербург. Начинается помещичья жизнь. Писатель так и не вернулся к общественной жизни, но его стихи нисколько не изменили направленности. Любовь и русская природа в лирике Фета продолжали занимать ведущие позиции.

Чистое искусство

Искусство ради искусства, или чистое искусство, - именно этой эстетической концепции придерживался Фет. Заключалась она в том, что творчество должно быть независимым от общественной жизни. Искусство должно приносить только а не призывать к чему-либо или выступать против какого-либо политического строя. Именно этой концепции придерживался поэт, поэтому природа в творчестве А. А. Фета столь прекрасна и цельна. Она не зависит от сильных мира сего, ни на что не влияет, ее заслуга - лишь в красоте, и это самое главное.

Пейзажная лирика Фета

В лирике Фета изображена вдохновенно, очень эмоционально и удивительно. Она не связана с трудом крестьян, как некрасовская, и не отражает чувства лирического героя, как лермонтовская. Однако она всегда вызывает восторг и эстетическое наслаждение.

Удивительно при этом, что Фет изображает не какие-то особенные или эффектные картины, а самые обыденные явления. Однако они пропитаны радостью, и в них открывается тайна круговорота самой жизни.

Образы природы у поэта ощутимы, конкретны, полны деталей, звуков и даже запахов. Никто до него из писателей не уделял такого пристального внимания изображению природы, ее детализации. Природа и человек в лирике А.А. Фета связаны, их объединяют общие чувства: «Какая ночь! Все звезды... Тепло и кротко смотрят в душу вновь…»

Через близость с природой Фет выходит на близость с Вселенной, постепенно его стихи начинают приобретать космическую направленность. В некоторых стихотворениях лирическое «Я» поэта оказывается наедине с миром и космосом: «Земля… Безвестно уносилась прочь, и я... Один в лицо увидел ночь».

И далее оторванность от земли и одиночество только увеличиваются на фоне открывающихся космических просторов: «Над этой бездной я повис… Я взором мерил глубину, в которой… все невозможнее тону». В этом стихотворении пространство сначала природы, а потом и космоса постепенно увеличивается и в конце поглощает лирического героя. Его душа растворяется в мире.

В своей манере изображать природу Фет близок к импрессионистам. Поэт рисует увиденное, стараясь передать свое впечатление, сиюминутный душевный порыв. Окружающая действительность отражает лирического героя. Во многом это происходит из-за того, что Фет одушевляет природу, очеловечивает ее, при этом люди становятся лишь частью этого живого мира.

Изображение весенней природы

Русская природа в лирике Фета может быть изображена в разные времена года, но больше всего в стихотворениях встречается Приход весны воспринимается лирическим героем как воскресение, поэтом он с нетерпение ожидает его. Волнуется, прислушивается, пытается распознать признаки ее появления: «... сердце слышит... И все, что движется и дышит, задышит новою весной».

Весна придает поэту сил, в нем просыпается жажда жить, одновременно с этим он преклоняется перед ее вечной, постоянно возрождающейся красотой. Каждое время года у поэта ассоциируется с определенными эмоциями и ритмом жизни. Например, весна вызывает некую тоску, лень, эмоциональность и негу: «Пропаду от тоски я и лени/ Одинокая жизнь не мила,/ Ноет сердце…» (из стихотворения «Пчелы»). Изнеженного, мучающегося от непонятной тоски, но при этом чувствующего приближение чего-то нового лирического героя рисует Фет.

Тема природы в лирике поэта очень распространена. Нет ни одного стихотворения, в котором так или иначе она бы не звучала.

Изображение зимней природы

Образы зимней природы в стихотворениях Фета зачастую бывают связаны с образом смерти. Так, появляются следующие детали: склеп, дубовые кресты, деревья, одеты в «траурные» наряды и т.п. Погруженная в вечный сон природа сливается с мыслями о небытие, смерти, одиночестве. Как никогда печален и грустен в этих произведениях Фет. Тема природы в лирике, связанной с изображением зимы, всегда окрашена в мрачные тона: «Земля давно остыла и вымерла». Поэт никогда не изображает веселье на снежном фоне, радость уходит вместе с теплом, остаются только смерть и одиночество.

Заключение

Итак, тема природы в лирике А. Фета всегда связана с внутренним миром поэта. При этом вся сила его стихов заключена в эмоциональном, поэтическом и невероятно детализированном изображении пейзажей.

Лекция, реферат. Тема природы в лирике Пушкина. - понятие и виды. Классификация, сущность и особенности.

План сочинения
1. Вступление. Особенности пейзажа Фета.
2. Основная часть. Тема природы в творчестве поэта.
— Разнообразие картин природы у Фета.
— Конкретность и многоплановость пейзажа.
— Фет и .
— Импрессионизм Фета.
— Весенняя тема в лирике поэта.
— Зимняя тема в лирике поэта.
3. Заключение. Первый русский поэт-импрессионист.

«У г. Фета не находим мы ни глубоких мировых мыслей, ни остроумных афоризмов, ни сатирического направления…Поэзия его состоит из ряда картин природы…из сжатого изображения немногих неуловимых ощущений души нашей… Сила Фета в том, что поэт наш, руководимый своим вдохновением, умеет забираться в сокровеннейшие тайники души человеческой. Область его не велика, но в ней он полный властелин…», – писал о поэте А.В. Дружинин . И действительно, пейзажи, созданные поэтом, удивительны и вдохновенны, близки сердцу каждого русского человека. Природа не связана у Фета с крестьянским трудом, как у Некрасова, с миром душевных переживаний – как у Лермонтова. Но вместе с тем восприятие ее поэтом живо, непосредственно и эмоционально. Пейзаж здесь – это всегда индивидуально-личностное восприятие, фиксирующее не только какое-то явление природы, но и настроение поэта. Природа у Фета – всегда объект художественного восторга и эстетического наслаждения. Причем в центре внимания поэта – самые обыденные явления, а вовсе не эффектные, колоритные картины. И каждое мимолетное впечатление имеет для Фета собственную привлекательность. Он безотчетно радуется жизни, не задумываясь над ней. Ему свойственен какой-то простодушный взгляд на явления жизни, храрктерный для незамутненного сознания.
В произведениях поэта представлены все наши времена года: нежная весна – с пушистыми вербами, с первыми ландышами, с тонкими клейкими листочками распустившихся берез; жгучее, знойное лето – со сверкающим терпким воздухом, с синим полотном неба, с золотыми колосьями раскинувшихся вдали полей; прохладная, бодрящая осень – с пестрыми косогорами лесов, с птицами, потянувшимися вдаль; ослепительная русская зима – с ее неуемной метелью, свежестью снегов, замысловатыми узорами морозов на оконном стекле. Фет любит наблюдать за таинством природной жизни, и взору его открывается весь круговорот ее, все многообразие и многоголосие. Вот «природы праздный соглядатай» следит за полетом ласточки над «вечереющим прудом», вот на цветке отчетливо возникают воздушные очертанья бабочки, вот расцветает, полыхая нежным ароматом, царица-роза, чувствующая близость соловья, вот оживляются крикливые цапли, радуясь первым солнечным лучам, вот беспечная пчела вползает в «гвоздик душистой сирени».
Природные образы, созданные поэтом, предельно конкретны, осязаемы, полны многочисленных зрительных деталей, запахов, звуков. Вот жаркий летний день, сверкающий и знойный, играет своими яркими, ослепительными красками: «синеют неба своды», тихо плывут волнистые облака. Откуда-то из травы доносится неугомонный и трескучий звон кузнечика. Невнятно колеблясь, дремлет сухой и жаркий полдень. Но неподалеку раскинулась густая липа, в тени ее ветвей свежо и прохладно, полдневный зной не проникает туда:

Исследователи отмечали, что в произведениях поэта явления природы описываются «детальнее, предстают более конкретными, чем у его предшественников. В стихах Фета мы встретим, например, не только традиционных птиц, получивших привычную символическую окраску, как орел, соловей, лебедь, жаворонок, но и таких, как лунь, сыч, черныш, кулик, чибис, стриж…» . Во многих стихотворениях поэта описано конкретное время суток, зачастую это раннее весеннее утро или теплая весенняя или летняя ночь. Природа здесь соотнесена с чувствами человека:

Какая ночь! Все звезды до единой
Тепло и кротко в душу смотрят вновь,
И в воздухе за песнью соловьиной
Разносится тревога и любовь.

(«Еще майская ночь»)

Вообще, образ звезд часто встречается в произведениях Фета. К.Г. Паустовский считал поэта основоположником космической лирики. И здесь поэт сближается с Ф.И. Тютчевым. Вот стихотворение, которое очень любил П.И. Чайковский:

На стоге сена ночью южной
Лицом ко тверди я лежал,
И хор светил, живой и дружный,
Кругом раскинувшись, дрожал.

Поэт здесь как будто остается один на один со Вселенной. Он смутно осознает свое одиночество и вместе с тем особую значительность, какую-то торжественность этой минуты:

Земля, как смутный сон немая,
Безвестно уносилась прочь,
И я, как первый житель рая,
Один в лицо увидел ночь.

Он не просто ощущает свое родство с этой «бездной полуночной», – он переживает необычайное состояние погружения души в космическую глубину:

Я ль несся к бездне полуночной,
Иль сонмы звезд ко мне неслись?
Казалось, будто в длани мощной
Над этой бездной я повис.

И с замираньем и смятеньем
Я взором мерил глубину,
В которой с каждым я мгновеньем
Все невозвратнее тону.

(«На стоге сена ночью южной…»)

Здесь ощущения человека, глядящего на небо, ассоциируются у поэта с ощущениями растворения души в космосе. Тютчевские мотивы, философские мысли звучат у Фета в таких стихотворениях, как «Осень», «Ласточки», «Есть ночи зимней блеск и сила…», «Я рад, когда с земного лона…».
Во многих пейзажах Фет предстает перед нами как поэт-импрессионист. Как замечает Б.Я. Бухштаб, «поэт зорко вглядывается во внешний мир и показывает его таким, каким он предстал его восприятию, каким кажется ему в данный момент. Его интересует не столько предмет, сколько впечатление, произведенное предметом» . Вот, например, стихотворение «Ярким солнцем в лесу пламенеет костер…»:

Ярким солнцем в саду пламенеет костер,
И, сжимаясь, трещит можжевельник ;
Точно пьяных гигантов столпившийся хор,
Раскрасневшись, качается ельник.

В последней строфе его мы узнаем, что деревья лишь кажутся качающимися в неверных отблесках костра. Внешний мир как бы окрашивается душевными настроениями поэта. С этим связан антропоморфизм, одухотворение природы в лирике Фета. Так, роза у него «странно улыбнулась», «звезды молятся, пруд грезит», «тополь сонный дремлет». Мир природы у него очеловечивается, человек же, наоборот, является гармонической частью этого мира. Как отмечают исследователи, здесь сказывается явное влияние на творчество поэта лирики Гейне.
В лирике Фета мы встречаем множество радостных, весенних стихотворений. Поэт с замиранием сердца ожидает прихода весны. Его душа, волнуясь, прислушивается к ее легкому дыханью, к ее родному призыву, угадывает первые приметы оживления мертвой, зимней природы:

Уж травка светит с кочек талых,
Плаксивый чибис прокричал,
Цепь снеговую туч отсталых
Сегодня первый гром прорвал.

(«Еще, еще! Ах, сердце слышит»)

Зеленый хоровод деревьев, звонкая песнь сверкающего ручья, кудрявый плющ, сопричастный весенней жажде – все это радует и волнует поэта, вселяя в него необыкновенную жажду жизни, преклонения перед ее вечной красотой. Природа соотносится у Фета с человеческими чувствами, с особым восприятием жизни. Так, весна порождает в нем какую-то особую лень, неясную тоску, чувственную негу:

Пропаду от тоски я и лени,
Одинокая жизнь не мила,
Сердце ноет, слабеют колени…
В каждый гвоздик душистой сирени,
Распевая, вползает пчела.

(«Пчелы»)

Весной поэт вновь вспоминает о любви, у него появляется надежда вновь обрести счастье:

Снова в сердце ничем не умеришь
До ланит восходящую кровь,
И душою подкупленной веришь,
Что, как мир, бесконечна любовь.

(«Весенние мысли»)

Одновременно весенние стихотворения Фета – это и гимн вечному обновлению жизни, гимн молодым, могучим силам природы:

Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало,
Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой.

(«Я пришел к тебе с приветом»)

Чувства героя здесь целиком соответствуют тайным движениям природы, которая как будто отражается в его душе. Герой «весенней полон жаждой», душа его открыта навстречу счастью. Весенняя природа у Фета девственно невинна, несмотря на особую чувственную атмосферу, царящую в ней:

Так дева в первый раз вздыхает,
О чем не ведая еще,
И в первый раз благоухает
Ее блестящее плечо.

(«Первый ландыш»)

Весна у поэта – это невеста-царица, сошедшая на землю и ожидающая своего жениха. «Очарованная сном», «нема и холодна», она еще спит в своем ледяном гробе, но Он призван пробудить ее из «стужи мертвых грез».
Если весенняя природа ассоциируется у поэта с утренним пробуждением, то зимняя – с безмолвием лунной ночи. В лирике Фета мы часто встречаем зимний ночной пейзаж:

Ночь светла, мороз сияет,
Выходи – снежок хрустит;
Пристяжная озябает
И на месте не стоит.

(«Ночь светла»)

Если весенние картины природы у поэта радостны, наполнены светом, теплом, жизнью, то в зимних пейзажах зачастую возникает мотив смерти: печальная береза одета в «траурный» наряд, ветер зловещий свистит над дубовым крестом, яркий зимний свет освещает ход склепа. Мысль о смерти, о небытии, об опустевшей земле сливается в воображении поэта с видом зимней, уснувшей вечным сном природы:

Селенье спит под снежной пеленой,
Тропинки нет по всей степи раздольной.
Да, так и есть: над дальнею горой
Узнал я церковь с ветхой колокольней.
Как мерзлый путник в снеговой пыли,
Она торчит в безоблачной дали.
Ни зимних птиц, ни мошек на снегу.
Все понял я: земля давно остыла
И вымерла…

(«Никогда»)

Многие зимние пейзажи Фета своей простотой и реалистичностью очень напоминают пушкинские пейзажи. Как и , он умел находить прелесть и изящество в скромной русской природе:

Я русский, я люблю молчанье дали мразной,
Под пологом снегов как смерть однообразной…
Леса под шапками иль в инее седом,
Да речку звонкую под темно-синим льдом.

(«Я русский, я люблю молчанье дали мразной»)

Таким образом, пейзажная лирика Фета неразрывно слита с внутренним миром лирического героя. Очарование его стихов – в непосредственности и эмоциональности поэтического восприятия природы. Фета считают первым русским поэтом-импрессионистом, поэтом, безоглядно отдающимся своему впечатлению, эмоциям. Недаром Бальмонт заметил, что поэзия Фета – это «сама природа, зеркально глядящая через человеческую душу» .

1. Дружинин А.В. Литературная критика. М., 1983, с. 88–89.

2. Боткин В.П. Картины природы в произведениях Фета. – Афанасий Афанасьевич Фет (Шеншин). Его жизнь и сочинения. Сборник ист. – лит. статей. Составил В. Покровский. М., 1911, с. 95.

3. Бухштаб Б. Я. А.А. Фет. Очерк жизни и творчества. Л., 1990, с. 102.

4. Там же, с. 84.

5. См.: Бальмонт К. О поэзии Фета. М., 1934.

Главная тема тютчевской поэзии - человек и мир, человек и Природа. Исследователи Тютчева говорят о поэте как «певце природы» и видят своеобразие его творчества в том, что «у одного Тютчева философское восприятие природы составляет в такой сильнейшей степени самую основу видения мира». Более того, как отмечает Б.Я. Бухштаб, «в русской литературе до Тютчева не было автора, в поэзии которого природа играла бы такую роль. Природа входит в поэзию Тютчева как основной объект художественных переживаний».

Мир в представлении Тютчева - это единое целое, но не застывшее в «торжественном покое», а вечно меняющееся и в то же время подверженное вечному повторению во всех своих изменениях. Исследователи говорят о «неслучайности» «пристрастия поэта к переходным явлениям в природе, ко всему, что несет с собой изменение, что в конечном итоге связано с понятием «движения».

Своеобразие тютчевских пейзажей отчетливо видно в стихотворении, созданном в родовом имении Овстуг в 1846 г.:

Тихой ночью, поздним летом,
Как на небе звезды рдеют,
Как под сумрачным их светом
Нивы дремлющие зреют...
Усыпительно-безмолвны,
Как блестят в тиши ночной
Золотистые их волны,
Убеленные луной...

Анализируя это стихотворение, Н. Берковский точно подметил, что оно «держится на глаголах: рдеют - зреют - блестят. Дается как будто неподвижная картина полевой июльской ночи, а в ней, однако, мерным пульсом бьются глагольные слова, и они главные. Передано тихое действование жизни... От крестьянского трудового хлеба в полях Тютчев восходит к небу, к луне и звездам, свет их он связывает в одно с зреющими нивами… Жизнь хлебов, насущная жизнь мира, совершается в глубоком молчании. Для описания взят ночной час, когда жизнь эта полностью предоставлена самой себе и когда только она и может быть услышана. Ночной час выражает и то, насколько велика эта жизнь, - она никогда не останавливается, она идет днем, она идет и ночью, бессменно...».

И в то же время вечная изменчивость природы подчиняется другому закону - вечной повторяемости этих изменений.

Интересно, что Тютчев не раз в письмах называет себя «врагом пространства». В отличие от фетовских пейзажей, его пейзажи открыты не столько вдаль, в пространство, сколько во время - в прошлое, настоящее, будущее. Поэт, живописуя мгновение в жизни природы, всегда представляет его как звено, связующее прошлое и будущее. Отчетливо эта особенность тютчевских пейзажей видна в стихотворении «Весенние воды» :

Еще в полях белеет снег,
А воды уж весной шумят -
Бегут и будят сонный брег,
Бегут и блещут и гласят...

Они гласят во все концы:
«Весна идет, весна идет!
Мы молодой Весны гонцы,
Она нас выслала вперед!»

Весна идет, весна идет,
И тихих, теплых майских дней
Румяный, светлый хоровод
Толпится весело за ней!..

В этом стихотворении дана вся картина весны - от раннего, мартовского ледохода - до теплого, веселого мая. Все здесь исполнено движения, и не случайно доминируют глаголы движения: бегут, идет, выслала, толпится. Настойчиво повторяя эти глаголы, автор и создает полную динамики картину весенней жизни мира. Ощущение радостного обновления, веселого, праздничного движения вносит не только образ бегущих вод-гонцов, но и образ «румяного светлого хоровода».

Нередко в той картине мира, которую рисует Тютчев, за настоящим отчетливо проступает древний облик мира, первозданные картины природы. Вечное в настоящем, вечную повторяемость природных явлений - вот что пытается увидеть, показать поэт:

Как сладко дремлет сад темно-зеленый,
Объятый негой ночи голубой!
Сквозь яблони, цветами убеленной,
Как сладко светит месяц золотой!..

Таинственно, как в первый день созданья,
В бездонном небе звездный сонм горит,
Музыки дальней слышны восклицанья,
Соседний ключ слышнее говорит...

На мир дневной спустилася завеса,
Изнемогло движенье, труд уснул...
Над спящим градом, как в вершинах леса,
Проснулся еженощный гул...

Откуда он, сей гул непостижимый?..
Иль смертных дум, освобожденных сном,
Мир бестелесный, слышный, но незримый,
Теперь роится в хаосе ночном?..

Ощущение единства мировой истории, «первого дня творенья» и настоящего, возникает не только потому, что в картине мира доминируют образы «вечных» звезд, месяца, ключа. Основное переживание лирического героя связано с услышанным им в ночной тишине таинственным «гулом» - «озвученными» тайными мыслями человечества. Истинная, тайная, скрытая в дневной жизни суть мира приоткрывается лирическому герою, обнаруживая нераздельность первоосновы вселенной - древнего и вечного хаоса - и мгновенных мыслей людей. Важно отметить, что описание красоты и гармонии мира в первой строфе предстает как «завеса» над подлинной сутью Вселенной - скрытым за «завесой» хаосом.

Тютчевское понимание мира во многом оказывается близким представлениям античных философов. А. Белый не случайно назвал Тютчева «архаическим эллином». Русский поэт в своем понимании мира, человека, природы «чудесным образом, до странности близко родствен» древним античным философам - Фалесу, Анаксимандру, Платону. Его знаменитое стихотворение 1836 г. «Не то, что мните вы, природа» отчетливо обнаруживает это родство миропониманий:

Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик -
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык...

Представляя природу единым, дышащим, чувствующим живым существом, Тютчев оказывается близким античным мыслителям, например, Платону, который называл мир в его целостности одним видимым животным.

Резко выступая против своих оппонентов, не признающих в природе живое существо, Тютчев создает образ дышащего, живого, мыслящего, говорящего живого существа:

Они не видят и не слышат,
Живут в сем мире, как впотьмах,
Для них и солнцы, знать, не дышат,
И жизни нет в морских волнах.

Образ природы в этих стихах действительно «чудесно близок» представлениям древних философов о дышащем мире (идея Анаксимена), идеям Гераклита о множестве солнц, которое древний философ отождествлял с днем, полагая, что каждый день всходит новое солнце.

Утверждая свое представление о природе, Тютчев говорит и о «голосе» природы, и о неотделимости человека от этого мира. Эта неразделимость человеческого «я» и природного мира также роднит поэта с античными философами и резко разобщает его с теми современниками, кто не способен ощутить своего слияния с природой:

Лучи к ним в душу не сходили,
Весна в груди их не цвела,
При них леса не говорили,
И ночь в звездах нема была!

И языками неземными,
Волнуя реки и леса,
В ночи не совещалась с ними
В беседе дружеской гроза!

В стихотворениях Тютчева можно увидеть и другие представления, которые позволяют назвать поэта XIX века «архаичным эллином». Подобно Платону, он воспринимает мир как грандиозный шар и вместе с тем как «одно видимое животное», вмещающее в себя всех других животных, к которым античный философ относил и звезды, называемые им «божественными и вечными животными». Это представление и делает понятными тютчевские образы: «влажные главы звезд», «глава земли» - в стихотворении 1828 г. «Летний вечер»:

Уж солнца раскаленный шар
С главы своей земля скатила,
И мирный вечера пожар
Волна морская поглотила.

Уж звезды светлые взошли
И тяготеющий над нами
Небесный свод приподняли
Своими влажными главами.

При этом, важно отметить, что не только природа и человек исполнены жизни в поэзии Тютчева. Живое у Тютчева - время («Бессонница», 1829), живые - сны (это стихия, властвующая по ночам над человеком), живым и страшным существом предстает Безумие, наделенное «чутким ухом», челом, «жадным слухом» («Безумие», 1830). Живым, особенным существом - исполином предстанет позднее и Россия в тютчевских стихотворениях.

Исследователями творчества Тютчева уже была отмечена близость представлений о мире Тютчева и Фалеса: прежде всего представления о воде как первооснове бытия. И действительно: основные стихии, которые Тютчев, подобно древним философам, признает первоэлементами вселенной: воздух, земля, вода, огонь, не только противостоят друг другу, но и способны превращаться в воду, обнаруживать свою водную природу. Это представление ярко проявилось и в стихотворении «Летний вечер»:

Река воздушная полней
Течет меж небом и землею,
Грудь дышит легче и вольней,
Освобожденная от зною.

И сладкий трепет, как струя,
По жилам пробежал природы,
Как бы горячих ног ея
Коснулись ключевые воды.

Здесь вода предстает как первоэлемент бытия, она составляет и основу воздушной стихии, и наполняет «жилы» природы, и, текущая под землей, омывает «ноги» природы. Ощущение живого потока, водных струй стремится передать Тютчев, описывая все составляющие Вселенную стихии:

Хоть я и свил гнездо в долине,
Но чувствую порой и я,
Как животворно на вершине
Бежит воздушная струя <...>
На недоступные громады
Смотрю по целым я часам, -
Какие росы и прохлады
Оттуда с шумом льются к нам.

В стихах Тютчева струится лунное сиянье («Опять стою я над Невой...»), движется волной воздух («Утихла биза... Легче дышит...», 1864), льются солнечные струи («Смотри, как роща зеленеет...», 1854, «В часы, когда бывает...», 1858), льется в глубину души сумрак («Тени сизые смесились...», 1851). Сама метафора бытия тоже имеет водную природу - это «ключ жизни» («К Н.», 1824; «Летний вечер», 1828).

Явления природы почти всегда очеловечены в стихотворениях Тютчева. Солнце глядит исподлобья («Неохотно и несмело», 1849), вечер обрывает венок («Под дыханьем непогоды...», 1850), «в кисти винограда / Сверкает кровь сквозь зелени густой». Среди тютчевских метафор не только уже отмеченные «влажные главы звезд», глава земли, жилы и ноги природы, но и помертвелые очи Альп («Альпы»). Лазурь небесная может смеяться («Утро в горах»), полдень, как и солнца,- дышать («Полдень», 1829), море - дышать и ходить («Как хорошо ты, о море ночное...», 1865). Мир природный наделен своим голосом, своим языком, доступным для понимания человеческого сердца. Один из тютчевских мотивов - разговор, беседа явлений природы между собой или с человеком(«Там, где горы, убегая...», 1835; «Не то, что мните вы, природа...», 1836; «Как весел грохот летних бурь...», 1851).

И в то же время природа - не обычное существо. Среди постоянных эпитетов в пейзажных стихотворениях Тютчева - слова «волшебный» («Дым», 1867, и др.) и «таинственный» («Как сладко дремлет сад темно-зеленый...» и др.). И почти всегда природные явления наделены колдовской силой - Чародейка Зима («Чародейкою Зимою...», 1852), колдунья зима («Графине Е.П.Растопчиной»), холод-чародей («Давно ль, давно ль, о Юг блаженный...», 1837), север-чародей («Глядел я, стоя над Невой...», 1844). Так, в одном из самых известных тютчевских стихотворений Чародейка Зима наделяет лес сказочной красотой, погружает его в «сон волшебный»:

Чародейкою Зимою
Околдован, лес стоит -
И под снежной бахромою,
Неподвижною, немою,
Чудной жизнью он блестит.

И стоит он, околдован, -
Не мертвец и не живой -
Сном волшебным очарован,
Весь опутан, весь окован
Легкой цепью пуховой <...>

Колдовством объясняет поэт и красоту солнечных летних дней («Лето 1854»):

Какое лето, что за лето!
Да это просто колдовство -
И как, прошу, далось нам это
Так ни с того и ни с сего?..

О колдовской силе природы свидетельствует и ее способность очаровывать человека. Тютчев пишет именно об «очаровании» природы, ее «обаянии», причем, слова «очарование» и «обаяние» обнаруживают свой исконный смысл: обольстить, обворожить. Старинное слово «обавник» (обаянник) означало «чародея», напускателя «обаяния». Природа обладает обаяньем, той красотой, которая подчиняет сердце человека, привлекает его к природному миру, околдовывает его. Так, вспоминая о «волшебном» лесе, Тютчев восклицает:

Какая жизнь, какое обаянье,
Какой для чувств роскошный, светлый пир!

То же слово передает всю красоту ночной Невы:

Нет искр в небесной синеве,
Все стихло в бледном обаянье,
Лишь по задумчивой Неве
Струится лунное сиянье.

Но, в свою очередь, природа сама способна испытывать чары высших сил, также наделенных способностью «напускать обаяние»:

Сквозь лазурный сумрак ночи
Альпы снежные глядят;
Помертвелые их очи
Льдистым ужасом разят.

Властью некой обаянны,
До восшествия Зари,
Дремлют, грозны и туманны,
Словно падшие цари!..

Но Восток лишь заалеет,
Чарам гибельным конец -
Первый в небе просветлеет
Брата старшего венец.

Удивительная красота природы может представать как воздействие колдовских сил: «Ночью тихо пламенеют / Разноцветные огни./ Очарованные ночи, / Очарованные дни».

Жизнь мира, природы в поэзии Тютчева подчиняется не только таинственному колдовству, но и непонятной для человека игре высших сил. «Игра» - еще одно характерно тютчевское слово в его пейзажах. Глагол «играть» почти неизменно сопутствует тютчевским описаниям - и природных явлений и человека. При этом «игра» понимается как полнота жизненных сил, а не как актерство (или «лицедейство»). Играет звезда («На Неве», 1850), природа («Снежные горы», 1829), жизнь («Тихо в озере струится...», 1866), играет с жизнью и людьми юная, полная сил девушка («Играй, покуда над тобою...», 1861). Играет - гром (в самом, вероятно, известном тютчевском стихотворении):

Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний первый гром,
Как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.

Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул, пыль летит,
Повисли перлы дождевые,
И солнце нити золотит.

С горы бежит поток проворный,
В лесу не молкнет птичий гам,
И гам лесной, и шум нагорный -
Все вторит весело громам.

Ты скажешь: ветреная Геба,
Кормя Зевесова орла,
Громокипящий кубок с неба,
Смеясь, на землю пролила.

В этом стихотворении «игра» - центральный образ: играют небесные силы, гром и солнце, им весело вторят птицы и горный ключ. И вся эта радостная игра земных и небесных сил предстает как следствие игры богини Гебы, богини вечной юности. Характерно, что в ранней редакции не было образа «игры»: гром только весело «грохотал», хотя ощущение полноты жизни, полноты природных сил выразил поэт и в первоначальном варианте текста:

Люблю грозу в начале мая,
Как весело весенний гром
Из края до другого края
Грохочет в небе голубом.

Но законченность, цельность этой картине весеннего буйства сил придает именно образ «игры», объединяющей в единое целое мир земной и небесный, природный и божественный.

Играющая природа - мотив, который тоже основан на представлении природы живым существом. Но, важно отметить, «игра» - свойство только высших сил. Антитезой «игре» природы, полноте ее жизненных сил выступает «сон» - свойство более примитивного мира. Играют горы и небо - дремлет земля:

Уже полдневная пора
Палит отвесными лучами, -
И задымилася гора
С своими черными лесами.

<...>И между тем как полусонный
Наш дольний мир, лишенный сил,
Проникнут негой благовонной,
Во мгле полуденной почил, -

Горе, как божества родные,
Над издыхающей землей,
Играют выси ледяные
С лазурью небе огневой.

Как справедливо отметили исследователи творчества Тютчева, поэт не раз живописует грозу. Возможно, потому, что гроза воплощает то состояние природной жизни, когда виден «некий жизни преизбыток» («В душном воздуха молчанье...»). Тютчева особенно привлекает - и в жизни природы, и в жизни человека ощущение полноты бытия, когда жизнь исполнена страстей и «огня», «пламени». Именно поэтому и идеал человеческого существования для Тютчева соотносится с горением. Но в поздней лирике Тютчева гроза воспринимается не как игра богов и стихий, а как пробуждение демонических природных сил:

Ночное небо так угрюмо,
Заволокло со всех сторон.
То не угроза и не дума,
То вялый, безотрадный сон.

Одни зарницы огневые,
Воспламеняясь чередой,
Как демоны глухонемые,
Ведут беседу меж собой.

Не случайно в этом стихотворении нет и образов играющей природы и играющих богов. Гроза уподобляется своей антитезе - сну, вялому, безотрадному. Столь же не случайно природа утрачивает и свой голос: гроза - это беседа глухонемых демонов - огненные знаки и зловещая тишина.

Тютчев, как и античные философы, главными элементами бытия почитает Вражду и Любовь. Высшие силы чаще всего враждебны человеку. И между собой явления природы находятся в явной и скрытой вражде. Миропонимание Тютчева можно передать с помощью его же образов: поэт стремится показать «съединенье, сочетанье, роковое слиянье и поединок роковой» всех сил бытия. Враждуют между собой Зима и Весна («Зима недаром злится...»), запад и восток. Но в то же время они - неразделимы, они - части единого целого:

Смотри, как запад разгорелся
Вечерним заревом лучей,
Восток померкнувший оделся
Холодной, сизой чешуей!
В вражде ль они между собою?
Иль солнце не одно для них
И, неподвижною средою
Деля, не съединяет их?

Вражда не отменяет ощущения единства бытия, его слитности: Солнце объединяет мир, красота мира источником имеет - Любовь:

Сияет солнце, воды блещут,
На всем улыбка, жизнь во всем,
Деревья радостно трепещут,
Купаясь в небе голубом.

Поют деревья, блещут воды,
Любовью воздух растворен,
И мир, цветущий мир природ ы,
Избытком жизни упоен <...>

В этом стихотворении ярко проявилась одна из особенностей тютчевских пейзажей: постоянными глаголами, участвующими в описании природы, становятся «блещут» или «сияют». Эти глаголы у Тютчева несут особенную смысловую нагрузку: они утверждает идею единства - слияния, слитности воды и света, природы и солнца, каждого природного явления и солнца:

Весь день, как летом, солнце греет,
Деревья блещут пестротой,
И воздух ласковой волной,
Их пышность ветхую лелеет.

А там, в торжественном покое,
Разоблаченная с утра,
Сияет Белая гора,
Как откровенье неземное.

Тот же смысл и те же идеальные значения содержит и эпитет «радужный» или синонимичный ему «огнецветный». Они означают абсолютность слияния земли и неба, солнца и земной природы.

Отчетливо ощущая природу как некую извечную, живую силу, Тютчев стремится заглянуть за скрывающую ее завесу. Каждое природное явление обнаруживает это полное жизни существо:

Не остывшая от зною,
Ночь июльская блистала...
И над тусклою землею
Небо, полное грозою,
Все в зарницах трепетало...

Словно тяжкие ресницы
Подымались над землею,
И сквозь беглые зарницы
Чьи-то грозные зеницы
Загоралися порою...

Обращаясь к А.А. Фету, Тютчев написал в 1862 г.: «Великой Матерью любимый, / Стократ завидней твой удел - / Не раз под оболочкой зримой / Ты самое ее узрел...». Но и ему самому в полной мере была свойственна эта способность «узреть» Великую Матерь - Природу, ее тайную суть под зримой оболочкой.

Ту незримую силу, которая стоит за каждым природным явлением, можно назвать Хаосом. Подобно древним грекам, Тютчев воспринимает его как живое существо. Это - первооснова бытия, скрываемая в дневной жизни тончайшим покровом и пробуждающаяся ночью и в непогоду в природе и в человеке. Но сам Хаос Тютчев не поэтизирует, идеал мироустройства он соотносит с другим понятием - «строй», т.е. с гармонией:

Певучесть есть в морских волнах,
Гармония в стихийных спорах,
И стройный мусикийский шорох
Струится в зыбких камышах.

Невозмутимый строй во всем,
Созвучье полное в природе <...>

Именно отсутствие этого «строя» в жизни человека - «мыслящего тростника» и вызывает горькое раздумье поэта. Называя человека «мыслящим тростником», поэт подчеркивает и его родство с природой, принадлежность ей и одновременно его особенное место в природном мире:

Лишь в нашей призрачной свободе
Разлад мы с нею сознаем.

Откуда, как разлад возник?
И отчего же в общем хоре
Душа не то поет, что море,
И ропщет мыслящий тростник.

«Музыкальные» образы (певучесть, хор, мусикийский шорох, созвучье) передают суть таинственной жизни мира. Природа не только живое, дышащее, чувствующее, единое существо, но внутренне гармоничное. Каждое природное явление не только подчиняется единым для всех законам, но и единому строю, единой гармонии, единой мелодии.

Однако Тютчев поэтизирует и нарушение «вечного строя», когда в «строгий чин» природы врывается «дух жизни и свободы», «вдохновения любви». Описывая «небывалый сентябрь» - возвращение, вторжение лета, горячего солнца в осенний мир, Тютчев пишет:

Словно строгий чин природы
Уступил права свои
Духу жизни и свободы,
Вдохновениям любви.

Словно, ввек ненарушимый,
Был нарушен вечный строй
И любившей и любимой
Человеческой душой.

Среди постоянных образов, используемых поэтом в его описании природных явлений, можно назвать «улыбку». Улыбка для поэта становится воплощением наибольшей интенсивности жизни - и человека, и природы. Улыбка, как и сознанье, - знаки жизни, души в природе:

В этом ласковом сиянье,
В этом небе голубом
Есть улыбка, есть сознанье,
Есть сочувственный прием.

Интересно отметить, что Тютчев стремится показать мир, как правило, в два высшие момента его жизни. Условно эти мгновения можно обозначить как «улыбку упоенья» и «улыбку изнуренья»: улыбка природы в момент переизбытка сил и улыбка изнуренной природы, улыбка прощания.

Улыбка природы и составляет истинную суть природы. Исследователи отмечают, что в лирике Тютчева можно найти как бы разные образы мира: мира гармоничного, пронизанного солнцем, мира мертвого, застывшего, мира грозного, бурного, в котором пробуждается хаос. Но столь же точным представляется и другое наблюдение: Тютчев стремится запечатлеть мир в его высшие моменты. Такими высшими моментами представляются расцвет и увядание - рождение, возрождение мира весной и осеннее увядание. И тот и другой мир исполнены «очарования»: изнеможенье, усталость природы - столь же неизменная тема тютчевской поэзии, как и весеннее возрождение. Но, важная деталь, Тютчев, стремясь передать очарование природы, говорит о ее улыбке - торжествующей или усталой, прощальной:

Гляжу с участьем умиленным,
Когда, пробившись из-за туч,
Вдруг по деревьям испещренным,
С их ветхим листьем изнуренным,
Молниевидный брызнет луч!

Как увядающее мило!
Какая прелесть в нем для нас,
Когда, что так цвело и жило,
Теперь, так немощно и хило,
В последний улыбнется раз!..

Столь же значима для Тютчева и способность природы плакать. Слезы - такой же знак подлинной жизни для Тютчева, как и улыбка:

И святое умиленье
С благодатью чистых слез
К нам сошло как откровенье
И во всем отозвалось.

Русская лирика богата поэтическими образами природы. Поэты обожествляли родной край, незабываемые русские просторы, красоту обычных пейзажей. И.А. Бунин не был исключением. Полюбив один раз природу родной страны, он постоянно обращается к этой теме в своих стихах, передавая необычные краски, звуки, запахи родной стороны. Тема природы станет для лирика Бунина главной, множество стихотворений будет посвящено ей.

И.А. Бунин запечатлел в своей поэзии различные мгновения бытия. Поэту важно передать различные состояния природы. В стихотворении «Догорел апрельский светлый вечер…» показан краткий миг угасания тихого весеннего вечера. Бунин передал природные изменения, когда «спят грачи», «по лугам холодный сумрак лег», «ямы светят тихою водой». Читатель не просто ощущает прелесть апрельского вечера, его особое дыханье, но и чувствует, что «пахнет зеленями молодой озябший чернозем», слышит как «журавли, друг друга окликая, осторожно тянутся гурьбой», «чутко внемлет шороху деревьев». Все в природе притаилось и вместе с самой Весной «ждет зари, дыханья затая». От бунинских строк веет тишиной, покоем, незабываемым ощущением красоты бытия.

Особую роль в бунинской поэзии имеет запах, читатель чувствует необъяснимую прелесть среднерусской природы. В стихотворении «Полями пахнет, – свежих трав» лирический герой ловит благоуханье «от сенокосов и дубрав». В стихотворении передано «лугов прохладное дыханье». В природе все замерло в предвкушении грозы, которая олицетворяется поэтом и представляется таинственной незнакомкой, имеющей «безумные глаза». «Сумрак и томленье» в природе перед грозой. Поэт изобразил краткий миг, когда «над полями даль темнеет», «туча растет, закрыла солнце и синеет». Молния напоминает «меч, блеснувший на мгновенье». Первоначально Бунин озаглавил стихотворение «Под тучей», но потом заглавие снял, так как такое название не дает той полной картины, которую хотел изобразить поэт. Вообще множество стихотворений И.А. Бунина о природе не имеют названий, так как невозможно в двух-трех словах выразить состояние природы и передать ощущения лирического героя.

В стихотворении «Еще и холоден и сыр…» нарисован февральский пейзаж. В лирическом произведении дан образ Божьего мира, который преображается и молодится с наступлением весны: «кусты и лужи», «деревья в лоне небосклона», снегири. Значима последняя строфа поэтического произведения. Лирического героя влечет не открывающийся пейзаж,

…А то, что в этих красках светит:

Любовь и радость бытия.

Чувства человека, мечты и желания тесно переплетены в бунинской поэзии с образами природы. Через пейзажные зарисовки И.А. Бунин передает сложный мир человеческой души. В стихотворении «Сказка» реальность и фантазия смешиваются, сон и явь, сказка и действительность неотделимы друг от друга. Лирическому герою снится сказочный сон: пустынные берега, лукоморье, «розовый песок», северное море». Перед читателем открывается картина сказочного края. Ощущение нереальности происходящего передают эпитеты: «вдоль пустынных берегов», «под диким синим лукоморьем», «в глухом бору», «розовый песок», «зеркальный отблеск моря», которые создают настроение таинственного ожидания чуда.

Из финального четверостишия стихотворения видно, что пейзажные зарисовки далекого пустынного края помогают поэту передать чувство тоски, томления по безвозвратно ушедшей молодости:

Мне снилось северное море,

Лесов пустынные края…

Мне снилась даль, мне снилась сказка –

Мне снилась молодость моя.

Поэтический мир И.А. Бунина разнообразен, но именно картины природы раскрывают в его поэзии внутренний мир лирического героя. Самой светлой безоблачной порой человеческой жизни считается детство. Именно о нем пишет И.А. Бунин свое стихотворение «Детство», где также через природные образы передает чувства, переживания лирического героя. Детство ассоциируется у поэта с солнечным летом, когда «сладостней в бору дышать сухим смолистым ароматом». Ощущения счастья лирического героя, полноты жизни передают следующие поэтические эпитеты, сравнения и метафоры: «бродить по этим солнечным палатам», «песок – как шелк», «повсюду яркий свет», «кора… так тепла, так солнцем вся прогрета».

И.А. Бунин по праву считается певцом русской природы. В лирике поэта пейзажные зарисовки раскрывают чувство, мысли, переживания лирического героя, передают краткий миг очарования картинами бытия.