© краевед Николай Чулков. Из цикла "История края в лицах"

Генерал-аншеф (1769), лейб-гвардии Преображенского полка подполковник, Кавалергардского корпуса поручик, орденов российских Св. апостола Андрея Первозванного, Св. Александра Невского и Св. великомученика Георгия I класса кавалер.

брат фаворита, отличался "богатырским сложением и геркулесовой силой". Из всех Орловых он один был "в истинном смысле народный человек, в силу того, что у него с народом были общие вкусы, общие радости, общие стремления и верования"; из всех Орловых в нем одном иностранные дипломаты признавали все качества государственного мужа: большое спокойствие в обсуждении дела, ясность взгляда, упорство в преследовании своих целей; "только полная уверенность в успехе может побудить его предпринять что-либо рискованное". "Граф мастер скрывать свои чувства", - говорила о нем одна особа, очень хорошо его знавшая. Было бы чрезвычайно любопытно и даже поучительно проследить, как рос и мужал этот человек, прегрешивший в устранении Граф Алексей Григорьевич Петра III, прославивший себя Чесмой, опозорив- Орлов-Чесменский гаий себя Таракановой. Несомненно, что все эти роли, столь разнообразные, отвечали его твердому характеру, соответствовали его сильной воле.

Алексей Орлов (Чесменский)" >

Мы не знаем ничего о его воспитании, не знаем, какое получил он образование. Современники говорили, будто он воспитывался в Сухопутном кадетском корпусе, будто участвовал в Семилетней войне и получил несколько ран; но эти сведения, хотя и довольно вероятные, ничем не подтверждаются. В формулярном списке Орлова не упомянуто о ранах, полученных в Семилетнюю войну, и несомненна одна только рана, нанесенная ему лейб-кампанцем после трактирной ссоры, - шрам на левой щеке, давший ему прозвище le balafre (Меченый (фр.)), которое Орлов носил всю жизнь и унес в могилу.

Более обстоятельные сведения о жизни и деятельности Алексея Орлова имеются лишь со времени переворота 28 июня 1762 г., возведшего императрицу Екатерину на престол. Орлов принимал деятельное участие в подготовке этого события, и его заслуги в этом отношении высоко оценивались Екатериной. 29 июня А. Г. Орлов "за отличные заслуги Отечеству" был произведен в секунд-майоры в Преображенский полк с чином генерал-майорским; 3 августа ему пожаловано 800 душ крестьян, а в день коронации императрицы он получил орден св. Александра Невского и графское достоинство вместе с братьями.

Следующие за переворотом годы прожил в Петербурге. 1 января 1765 г. он был пожалован в поручики Кавалергардского корпуса. В 1767 г., после смерти фельдмаршала графа А. Б. Бутурлина, бывшего подполковником Преображенского полка, Орлов был назначен на его место. Екатерина пожаловала ему на известных условиях села Остров и Беседы с причисленными к ним деревнями, всего 1500 душ, а два года спустя повелено было отдать ему эти села "без всякого зачету в полном составе в потомственное и вечное владение".

Но вскоре граф Орлов вдруг заболел. Его болезнь называли "воспалением желудка". Екатерина, которая в это время путешествовала по Волге "в Азию", выказала сильное беспокойство состоянием здоровья Орлова. "Теперь одна болезнь Алексея Григорьевича меня беспокоит", - писала императрица Н. И. Панину. 21 июня 1768 г. вице-канцлер князь А. М. Голицын писал к русским представителям при иностранных дворах, что граф А. Г. Орлов "для поправления здоровья по совету врачей отправляется в чужие края к минеральным водам и уже выехал по пути в Германию". Графа сопровождали брат его Ф. Г. Орлов, подполковник Герсдорф и кавалергард Бухгольц. Орловы ехали под именем "господ Острововых", чтобы не подать повода к бесполезным замечаниям об их путешествии. Так усердно старались сделать поездку Орловых частной и по возможности незаметной именно потому, что она имела политическую подкладку.

Братья Григорий и Алексей Орловы интересовались положением греков и славянских народов, находившихся под турецким и иностранным игом. Теперь А. Г. Орлову представлялся случай вступить в непосредственные сношения с этими народами, посетить некоторые из славянских земель и извлечь возможную пользу в интересах России. Перед отъездом императрица пожаловала Алексею Орлову орден св. Андрея Первозванного и 200 тыс. руб. на покрытие расходов в пути и на лечение. 24 октября 1768 г. Орловы прибыли в Вену, пробыли очень недолго и отправились в Пизу. Принятый благосклонно герцогом Тосканским А. Г. Орлов остался в Пизе гораздо дольше, чем предполагалось по программе лечения. В июле Орловы вместе с И. И. Шуваловым устроили в Пизе блестящий праздник, удостоенный посещения герцогом. В Пизе Орлов забыл о лечении, всецело поглощенный главной целью своего путешествия.

Доверенные лица и негласные корреспонденты "господ Острововых" отправились в Морею, появились среди греческих колоний в Венеции и Триесте и сообщали свои наблюдения Орловым; появились русские агенты и в Черногории. Сам Орлов хлопотал о вооружении судов Венецианской республики под предлогом защиты ее торговых интересов на море; приобрел в Генуе 20-пушечный корабль, набрал из греков и славян экипаж в 150 человек, ловко пустив в то же время слух, что корабль готовится для корсарских целей.

Эти предприятия делались с ведома и одобрения императрицы. Уже в конце 1768 г. доносил Екатерине "о действительной тамошних народов склонности к восстанию против Порты". В ответ на это императрица писала ему: "Мы сами уже, по предложению брата вашего генерал-фельдцейхмейстера, помышляли об учинении неприятелю чувствительной диверсии со стороны Греции как на твердой ее земле, так и на островах архипелага". Императрица желала ведать "собственное рассуждение" Орлова об удобности, пользе, времени и количестве отправляемой в Средиземное море эскадры; и для того, писала она, "поручаем вам объяснить как наискорее мысли ваши, дабы мы по оному решительную уже резолюцию благовременно принять могли". Таким образом, Екатерина имела полное основание сказать: "Гр. Орлову одолжена я частью блеска моего царствования, ибо он присоветовал послать флот в архипелаг". А сия экспедиция составляет действительно одно из славнейших военных событий царствования Екатерины П.

29 января 1769 г. графу А. Г. Орлову даны были две "формальные полные мочи", но государыня желала, чтобы все дело велось тайно. Орлову предоставлялось право просить себе сотрудников по собственному выбору; он должен был позаботиться о вооружении; ему открывался неограниченный кредит с отчетностью в расходах только перед самой императрицей. 3 июня был пожалован в генерал-аншефы. В конце 1769 г. князь Ю. В. Долгоруков под видом купца приехал в Пизу и сообщил Орлову, что "весьма скоро к нему придут 9 линейных кораблей, несколько фрегатов и 5 тысяч десантного войска..."

В ноябре 1769 г. эскадра адмирала Спиридова, вышедшая из Кронштадта 25 июля, прибыла на о. Минорку. Приказано было Спиридову идти к морейским берегам, и эскадра его с десантом 17 февраля 1770 г. вступила в порт Витуло. Здесь русские сухопутные войска образовали из майнотов два спартанских легиона, восточный и западный, придав каждому по дюжине русских солдат при одном унтер-офицере. Командовавший восточным легионом капитан Барков 20-го же февраля обложил крепость Мизитру, которая через девять дней сдалась на капитуляцию.

Вслед за этим 1 марта Спиридов послал цейхмейстера морской артиллерии Ганнибала с двумя кораблями и одним фрегатом к крепости Наварин, которая и сдалась 10 апреля. В этот же день главнокомандующий Орлов прибыл на флот, стоявший на якоре у Корона. Местом своего пребывания он избрал Наварин, откуда предпринял несколько экспедиций, но почти без всякого успеха. Изменив свой план действий, он взорвал наваринские укрепления и со всем флотом пошел к о. Идра, куда вскоре прибыла и вторая эскадра контрадмирала Эльфинстона. сам принял начальство над всем флотом, подняв 11 июня на корабле "Три иерарха" кайзер-флаг.

В момент поднятия кайзер-флага положение дел было таково: у о. Идры соединились обе эскадры, Спиридова и Эльфинстона, со всем десантом, состоявшим из восьми рот Кексгольмского пехотного полка и двух рот артиллерии; турецкий флот, имевший целью освободить Наварин, увидя полное разрушение крепости, шел на всех парусах к Дарданеллам. Орлов, убежденный уже горьким опытом, что на суше никакие успехи немыслимы, решился преследовать турецкий флот. "Теперь, - писал он вице-канцлеру князю Голицыну 20 июня, -- соединясь, весь наш флот следует за неприятелем, который везде бежит, укрываясь между архипелагских островов. Время покажет впредь, отважится ли оной дать бой или возвратится в Константинополь*.

Турецкий флот отважился. Им командовал алжирец Хасан-бей, не раз уже проявлявший свою отчаянную храбрость. К тому же силы противников были далеко не равны - численное превосходство было на стороне турок. Русский флот состоял из 10 кораблей, 3 фрегатов и 17 легких судов; в турецком же флоте насчитывалось 16 кораблей, 6 фрегатов и более 50 мелких судов. Хасан-бей не избегал сражения. 23-го же июня турецкий флот стал на якорь за о. Хиос; утром 24-го Орлов ввел русский флот в канал, отделяющий Хиос от анатолийского берега. На совете флагманов было принято предложение графа Орлова немедленно атаковать турок.

Русский флот, построив "линию баталии", стал спускаться на противника в следующем порядке: корабли "Европа", "Евстафий" и "Три святителя" составляли авангард под командой адмирала Спиридова; кордебаталию под командой самого Орлова составляли корабли "ИануариЙ", "Три иерарха" и "Ростислав"; контр-адмирал Эль-финстон командовал арьергардом, состоявшим из кораблей "Не тронь меня", "Святослав" и "Саратов".

Ровно в полдень 24 июня капитан Клокачев, командир "Европы", приведя свой корабль на левый галс, открыл огонь по передовому турецкому кораблю, носившему флаг главнокомандующего, но вскоре ввиду мели и близости "Евстафия" поворотил на правый галс, спустился и стал за "Ростиславом". Бой длился уже два часа. Авангард и кордебаталия действовали более или менее успешно против первых от входа неприятельских кораблей; арьергард же стрелял издалека и лишь к концу боя мог приблизиться к неприятелю.

Военно-морские флаги России, учрежденные Петром IРешительное значение имел маневр "Евстафия"; он был в сильном огне против трех судов, направляя свои выстрелы исключительно на корабль турецкого главнокомандующего; с прорванными парусами и с перебитым рангоутом "Евстафий", потеряв возможность управляться, навалился на корабль капитан-паши; начался рукопашный бой. Спиридов и Ф. Г. Орлов съехали с "Евстафия" на пакетбот "Почтальон". Корабль капитан-паши загорелся; турки, спасаясь, бросились на "Евстафия"; вслед за тем турецкая грот-мачта, подгорев, упала на "Евстафия", причем искры попали в крюйт-камеру, и "Евстафий" взлетел на воздух; несколько минут спустя взлетел на воздух и корабль капитан-паши. С "Евстафисм" погибло более 600 человек. Турками овладела паника. Обрубая канаты, они ставили паруса и бежали по направлению к Чесменской бухте. Русский флот не преследовал неприятеля - он перешел к входу в бухту и стал на якорь.

В этот же день вечером граф Орлов созвал военный совет, на котором решено было вновь атаковать неприятеля. Хотя совету не были известны положение и размеры Чесменской бухты, но имелись частные сведения, что укрывшийся там турецкий флот крайне стеснен в своих движениях, вследствие чего сама собой являлась мысль о брандерах (Брандер - судно во времена парусного военного флота, предназначенное для сожжения вражеских кораблей) Бригадиру Ганнибалу поручено было приготовить четыре брандера; имевшийся в русском флоте бомбардирский корабль должен был открыть огонь бомбами. Приготовления к бою заняли не только вечер 24-го, но и весь день 25 июня.

К утру 25 июня русский флот расположился перед входом в Чесменскую бухту полукружием, на стосаженной дистанции между кораблями. Турки тоже готовились: они построили на суше против флангов нашей линии батареи, выставили четыре корабля при входе в бухту, поставив за ними все прочие суда, почти под самым берегом. Наши брандеры были готовы только к вечеру 25-го и поступили в отряд бригадира Грейга, состоявший из четырех кораблей, двух фрегатов и бомбардирского корабля.

В ночь на 26 июня при полном лунном свете Грейг начал атаку. Капитан Клокачев приблизил "Европу" к неприятелю и открыл огонь; за "Европой" стали подходить и другие суда. В это время загорелся один из турецких кораблей, за ним другой. Пущены были брандеры. Три брандера не имели успеха; четвертый под командой лейтенанта Ильина сцепился с турецким кораблем и был зажжен; от него загорелся турецкий корабль. Ветер был слабый, но северный, на турецкие суда. За первым кораблем загорелся второй, третий, и затем вспыхнул страшный пожар, охвативший весь турецкий флот, стоявший под ветром и не имевший выхода. Одно за другим взлетали на воздух турецкие суда, и к 9 часам утра 26 июня в Чесменской бухте сгорела вся флотилия Хасан-бея: 15 кораблей, 6 фрегатов и более 50 мелких судов. Во время общего пожара удалось спасти только 60-пушечный турецкий корабль "Родос" и 5 галер, увеличивших наши трофеи. Кроме 6 судов были взяты 22 медные пушки с батарей против наших флангов...

27 июня Орлов писал вице-канцлеру князю Голицыну: "Победы совершеннее быть не может. Из 16 неприятельских линейных кораблей, шести фрегатов, множества бригантинов, полугалер и других малых судов не осталось ничего, кроме печальных следов сего вооружения: все без остатка потоплены, переломаны и сожжены".

Действительно, "победы совершеннее быть не может". Многое А. Орлову простится за Чесму, и слава, добытая им в чесменских водах, навеки записала его имя на скрижалях истории. Значение чесменской победы для русского флота достойно было оценено императрицею Екатериной: после благодарственного молебствия была отслужена "соборная панихида Петру Великому, основателю флота и первому виновнику сей новой для России славы; мы плодом его трудов пользуемся".

За Чесму граф Алексей Григорьевич Орлов получил орден св. Георгия 1-й ст. Позднее он получил титул Чесменского, шпагу, украшенную бриллиантами, серебряный сервиз и "на поправление домашней экономии" 60 тыс. руб. Празднование чесменской победы отличалось особой пышностью. В память Чесменского боя и в честь Орлова выбита медаль, в царскосельском саду поставлен обелиск с изображением Орлова, на фарфоровом заводе сделаны вазы с его портретом и рисунками боя...

Чесменская победа доставила русскому флоту господство в архипелаге, которым Орлов, к сожалению, не сумел воспользоваться. Поздней осенью он направился со всем флотом к о. Парос и избрал порт Аузу местом стоянки.

Корабль "Евстафий", участвовавший в морском сражении при Чесме

4 марта 1771 г. граф Орлов приехал в Петербург для представления отчета о положении дел в архипелаге. Здесь он пробыл всего несколько дней. Б конце марта Орлов выехал обратно в Ливорно, а оттуда в Парос, куда и прибыл 28 июня. Теперь он был снабжен двумя "полными мочами": одна заключала инструкцию для дальнейших действий флота в архипелаге, другая - право начать "мирную негоциацию" с турецкими комиссарами.

Кампания 1771 г. уже не отличалась прежней энергией. Высадка на о. Негропонт и близ Кавалы не имела значения; 2 ноября Орлов овладел Митиленой, которую защищал 4-тысячный гарнизон, сжег верфи, уничтожил заготовленные для постройки кораблей материалы, заклепал пушки. Кампания 1772 г. ознаменовалась славной победой, где граф Бойнович истребил 11 турецких судов и уничтожил все замыслы Мустафы против экспедиции Орлова.

Осенью 1773 г. Орлов был опять в Петербурге и принимал участие в заседаниях совета при обсуждении предстоящей кампании 1774 г. Решено было отправить новую эскадру в средиземные воды под командою Грейга, а о себе граф Орлов заявил, что, видя волю императрицы, чтобы он продолжал начальствовать над флотом, он, как усердный сын Отечества, не уклоняется... но видно было, что на этот раз Орлов ехал в архипелаг неохотно, хотя и получил новые знаки милости государыни.

Отставка младших братьев вслед за удалением от двора графа Григория, конечно, подействовала на Алексея Орлова. Он должен был сознавать, что с этого времени деятельность его уже далеко не будет иметь того простора, который он имел раньше, всегда встречая поддержку в императрице благодаря брату Григорию. "А. Г. Орлов, - писал Сольмс 21 февраля 1774 г., - вернулся из Москвы, куда ездил единственно для развлечения, и скоро вновь отправляется в архипелаг, хотя на этот раз против своего желания, ибо сам признается, что там нельзя сделать ничего существенного".

Вид Неаполитанской бухты

В архипелаге ничего и не было сделано, но в Италии Орлов ознаменовал себя подвигом, не соответствующим приобретенной им славе. Подвиг этот - позорное пятно на памяти графа А. Г. Орлова.

В начале 70-х годов XVIII столетия в разных пунктах Европы появлялась таинственная личность, молодая 25-30-летняя женщина, выдававшая себя за русскую принцессу, дочь императрицы Елизаветы Петровны. Кто была она - остается и, вероятно, надолго еще останется неизвестным. Она так же часто меняла свои имена, как местопребывание и свои привязанности. Она называлась султаншей Селимой и Али-Эмене, принцессой Владимирской Елизаветой, госпожой Франк, Шслль, Треймюль и т. п.; в Венеции она жила под именем графини Пиннеберг, в Пизе она называлась графиней Силинской; у нас ее звали и зовут Таракановой.

Английский посол в Петербурге утверждал, что она дочь трактирщика в Праге; английский консул в Ливорно считал ее дочерью нюрнбергского булочника. В Лондоне и Париже она вращалась в обществе различных искателей приключений; она находилась некоторое время в связи с польским посланником в Париже Огинским, а затем с князем Лимбургским. Сношения авантюристки с польскими эмигрантами, может быть, подали ей мысль заявить свои права на русский престол под видом дочери императрицы Елизаветы и Разумовского.

По отзыву современников, она отличалась быстрым умом, некоторым образованием, обладала привлекательной наружностью и кокетством, легко побеждавшими сердца мужчин. дает такой ее портрет, впрочем, изложенный канцелярски-бесцветным языком: "Она женщина росту небольшого, тела очень сухого, лицом ни бела, ни черна, а глаза имеет большие и открытые, цветом темно-карие, и косы, брови темно-русые, а на лице есть и веснушки..." Задумав склонить на свою сторону русский флот и привлечь графа Орлова обещанием щедрых наград, она написала ему письмо, открывшее ее намерения и ее местопребывание. Орлов послал своих агентов следить за нею и сообщил о появлении ее Екатерине, прибавив в своем донесении: "Есть ли этакая на свете (т. е. дочь Елизаветы) или нет, я не знаю, а буде есть и хочет непринадлежащего, то б я навязал ей камень на шею да в воду".

Княжна Тараканова в заточенииРевнивая вообще к своей власти, а теперь встревоженная пугачевским бунтом, Екатерина отнеслась к этому известию с крайним раздражением и предписывала Орлову послать корабль и требовать выдачи "сей твари, столь дерзко всклепавшей на себя имя и породу... употребить угрозы, а буде и наказание нужно, то бомб несколько в город метать можно, а буде без шума достать способ есть, то я и на сие соглашаюсь". Орлов обязан был исполнить в точности волю государыни, но действия его были иные. Он сделал вид, что соглашается на лестные предложения "принцессы", уговаривал ее приехать в Пизу, где ожидает ее великолепная квартира и почетная встреча; он готов всюду сопровождать ее.

Сам Орлов следующим образом рассказывает о дальнейшем: "Она ко мне казалась быть благосклонной, чего для и я старался казаться пред нею быть очень страстен, наконец я ее уверил, что я бы с охотою женился на ней и в доказательство хоть сегодня, чему она, обольстясь, более поверила. Признаюсь, что я оное исполнил бы, лишь только достичь бы того, чтобы волю Вашего Величества исполнить. Но она сказала мне, что теперь не время, потому что она еще несчастлива, а когда будет на своем месте, тогда и меня сделает счастливым". Всецело доверившись Орлову, "принцесса" дала уговорить себя отправиться в Ливорно для осмотра русской эскадры. Здесь она была арестована.

"Она и по сие время еще верит, - пишет Орлов, - что не я ее арестовал, а секрет наш наружу вышел... Она была во все время склонна до самой Англии в чаянии, что я туда приеду, а как меня не видала тут и письма не имела, пришла в отчаяние, узнав свою гибель, и в великое бешенство, а потом упала в обморок и лежала в беспамятстве четверть часа, так что и жизни се отчаялись, а как опамятовалась, то сперва хотела броситься на английские шлюпки, а как и того не удалось, то намерение положила зарезаться или в воду броситься..."

В то время как Орлов в таком спокойном тоне описывал из Пизы от 11 мая путешествие своей жертвы, эскадра Грейга, жаловавшегося, что он никогда не исполнял более тяжелого поручения, подходила к Кронштадту. В Петербурге несчастная Тараканова подверглась допросу "с пристрастием" и вскоре умерла в каземате...

К концу 1775 г. Орлов возвратился в Россию. Могущество и значение Потемкина были уже в полной силе. При его честолюбии рядом с ним трудно было стоять такому же честолюбивому человеку, как Орлов-Чесменский, обладавшему к тому же таким громким именем. В ноябре Орлов подал прошение об отставке от всех должностей по болезни, и 2 декабря 1775 г. указом Военной коллегии уволен с чином полного генерала "навсегда от всякой службы".

Всю остальную жизнь Орлов-Чесменский прожил в Москве, только по временам уезжая за границу и еще реже в Петербург. Он сделался своим человеком в Москве, особенно любимым и популярным, первым в ряду тех вельмож не у дел, которые наполняли тогда Москву. Живя в Нескучном, около Донского монастыря, Орлов погрузился в хозяйственные заботы и с особенным увлечением занимался своим конным заводом, который скоро приобрел заслуженную известность. В этом заводе, в Острове, находились в числе прочих арабских лошадей, приобретенных Орловым на Востоке, и те два знаменитых жеребца, которые считаются родоначальниками орловских рысистых и верховых лошадей.

В 1782 г. Орлов, которому шел уже 48-й год, женился на 20-летней Авд. Ник. Лопухиной. Екатерина изъявила согласие на брак и прислала пожелание "всякого счастья и благополучия". 2 мая 1785 г. у графа Орлова родилась дочь Анна. Но семейная жизнь Орлова продолжалась недолго: 20 августа 1786 г. Авд. Ник. родила сына и в тот же день умерла; сын умер четырех лет...

Весной 1796 г. Алексей Григорьевич Орлов вместе с братом Владимиром приезжал в Петербург с целью представить императрице свою юную дочь. "Видел я, - говорит Грибовский, - когда он представлял государыне в Зимнем дворце свою дочь графиню Анну. Государыня приласкала ее рукою за подбородок, похвалила и в щечку поцеловала. Когда они вышли, то государыня сказала: "Эта девушка много доброго обещает".

Осенью того же года, собираясь за границу, Орлов снова приехал в Петербург, и здесь застала его смерть императрицы. Орлов, не обнаружив "ни малейшего движения трусости или подлости", присягнул Павлу I. При перевозе тела батюшки императора Павла - Петра III из Александро-Невской лавры в Зимний дворец нес императорскую корону, а во время церемонии совместного погребения Екатерины II и Петра III он был "дежурным при гробах". Тотчас после этого, ссылаясь на слабость здоровья, Орлов начал проситься за границу.

Лишенный именным указом 31 декабря 1796 г. пенсии, граф Орлов все царствование Павла I прожил вне пределов России, проводя зимы в Лейпциге и Дрездене, а на лето уезжая в Карлсбад и Теплиц.

Весною 1801 г. получено было известие о смерти Павла I. Орлов немедленно выехал в Россию. По этому поводу он писал Воронцову в Лондон: "Расположился было я ехать в Карлсбад, но на сих днях получил от всемилостивейшего нашего императора (Александра 1) своеручное письмо, в котором благоугодно было показать свое соизволение и желание видеть меня в Петербурге, чего для тороплюсь упасть к стопам его и препоручить дух и тело мое. У меня ж большой камень с сердца свалился: за дочь мою я всегда опасался, чтобы покойный государь не приказал ее выдать противу желания ее, а теперь от оной снедающей меня мысли совершенно освобожден. Да и вся Россия стала спокойнее дышать. Удивительное дело, как себя до такой степени довести, что и здешние жители отменно оному случаю рады".

Знак ордена св. Владимира с мечамиВ сентябре Орлов участвовал в торжествах по случаю коронации Александра I. С этого времени он, как кажется, уже безвыездно поселился в Москве. Несмотря на то что года давали себя чувствовать и Орлов сам сознавал, что он дряхлеет, ему еще раз пришлось выступить на поприще общественного служения. В 1806 г. был избран и утвержден в звании "командующего милицией V области", в значительной степени сформированной на средства графа и его дочери. Хотя этой "милиции" по случаю Тильзитского мира не пришлось принять участия в военных действиях, но практичность Орлова при организации ополчения отразилась на хозяйственной стороне этого дела. 26 февраля 1807 г. император Александр I писал в рескрипте: "Извсстясь с особым удовольствием о пожертвовании, которое дочь ваша, гр. Анна Алексеевна, сделала доставлением в V область милиции значущего количества оружия, не могу я никому другому лучше, как вам, поручить изъявить ей мою признательность". А 26 октября Орлов был пожалован орденом св. Владимира 1-й ст.

Благодаря своему богатству, азиатской роскоши, к которой Орлов питал слабость, а главное благодаря своим чисто русским народным вкусам он не мог не сделаться в Москве самым популярным человеком. Орлов делал много добра, старался быть доступным, оказывал покровительство людям, к нему обращавшимся. Праздники и балы Орлова посещались всей дворянской Москвой, на его обеды незваные собирались так же, как и званые. Простой народ стремился под Донской, к Нескучному, чтобы полюбоваться на рысаков графа, на его скачки и бега или посмотреть на кулачные и петушиные бои, устраивавшиеся Орловым для народа.

В манеже его в Нескучном постоянно устраивались карусели, и графиня Анна Алексеевна со своими знакомыми дамами и девицами участвовала в них. Наездницы, среди которых графиня Орлова была первой, изумляли зрителей своей ловкостью. При манеже были у графа берейторы англичане и немцы и русские наездники, выученные им самим. Чтобы возбудить интерес к скачкам и бегам, граф Орлов назначал призы и держал пари.

Англичанин Кокс, которому Алексей Григорьевич показывал в с. Острове свой завод, говорит: "Большая часть лошадей паслась на равнине; среди них было немало весьма красивых жеребцов, более 60 кобыл, причем у большинства были жеребята. Эти лошади приведены из отдаленнейших частей света, а именно из Аравии, Турции, Татарии, Персии и из Англии. Арабских он приобрел во время своей экспедиции в архипелаг. Из них ценились особенно четыре лошади настоящей кохлинской породы, столь ценимой даже в Аравии и столь редко встречающейся вне своего отечества". Но заслуга графа Орлова-Чесменского не в том, что он был охотником и любителем лошадей - такие есть всегда и везде, - а в том, что он создал тип русской рысистой и верховой лошади, не говоря о том, что русское коннозаводство обязано ему улучшением всей массы лошадей в России. "Наш рысак, - писал современник, - есть чисто русское произведение, обязанное своим происхождением сообразительности гр. Орлова-Чесменского"; ему же "обязаны мы и образованием лучшей в России породы верховых лошадей, породы, названной также, по имени графа, орловскою".

А. Г. Орлов-Чесменский умер в Москве 24 декабря 1807 г. на 73-м году. Он был погребен в фамильном склепе в с. Отраде.

Год 1796. По застывшему от холода и ужаса Петербургу медленно движется траурный кортеж. Везут извлеченные из могилы останки несчастного императора Петра III. Впереди всех, с императорской короною в руках, шагает высокий, мощный, теперь, под старость, как никогда похожий на медведя «хозяин Москвы» Алексей Орлов. Ему немного за шестьдесят. Император поджимает губы, глядя на старика. Седьмой десяток разменял - а каков! Орлов перехватывает его взгляд и усмехается в ответ, еле заметно, но при этом не скрывая усмешки. Павел I отводит раздраженный взгляд.

Слава, сила, подвиги - все досталось ему! Даже лучшие лошади в России - и те орловские. Мог бы, между прочим, и поклониться новому императору подарком - прислать выезд орловских рысаков. Так ведь нет…
Забегая вперед, скажем, что когда парадную запряжку орловских рысаков пожелал иметь другой император - Александр I, наследница графа Орлова прислала ему четырех… меринов. Рискованный шаг, но и при графе, и при его потомках жеребцов из завода на сторону не выпускали...

Алексей Орлов - убийца Петра, про которого так до конца и не известно: убивал? Нет? Намеренно? Случайно? И Павел, сын Петра, про которого так до сих пор точно и не известно: а сын ли? Будь Петр жив, Павла своим сыном он бы не признал. Но он мертв - и нынешнему императору никто не может помешать выражать сыновние чувства. И погромче, так, чтобы слышали все: мы, император всероссийский, переносим прах нашего отца! Все слышали?! Отца! И только проклятый старик всё усмехается. Как он смеет? Как ему не страшно? «Неужели и вправду он?» «Да быть не может!» «Бают, заколол вилкой!» Орлов усмехается. Он уверен, что правды не узнает никто и никогда. Ни сейчас, ни спустя годы. Только полная уверенность в успехе может побудить его предпринять что-нибудь рискованное. конечно же, он был слишком осторожен, чтобы убить Петра! Положение императрицы было еще достаточно шатким, и подобная смерть могла сильно подорвать ее престиж. Разумеется, не убивал! Однако вокруг свергнутого императора всегда могли бы объединиться недовольные - даже лишенный власти Петр III оставался фигурой на политической доске. Стоит ли рисковать? Искушать и собственных недовольных, и запад? Орлов был осторожен, слишком осторожен, чтобы оставить свергнутого императора в живых. Разумеется, убил!
Случайность? Умысел? Убил? Взял на себя чужую вину? Правды не узнать ни современникам, ни потомкам. Про него и так известно удивительно мало. Воспитывался будто в Сухопутном кадетском корпусе, участвовал в Семилетней войне, был ранен… Но в формулярном списке ничего не сказано о ранах, полученных в Семилетнюю войну.

Молодость. Служба в Семеновском полку. Веселая бедность. На службу в полк поступил пятнадцати лет рядовым. А прежде? Дом отца - вице-губернатора захолустного по тем временам Новгорода? Кадетский корпус? Но столь давнее прошлое уже покрылось пеплом, и вспоминается лишь начало петербургской жизни - безденежье, вино, игра. Морозный воздух пощипывает старый шрам на щеке. Усмехаясь, старик вспоминает давний кабацкий «пакт», заключенный между братьями Орловыми и Шванвичем - единственным таким же силачом, как они, а то и посильнее. Любой из братьев Орловых должен был уступить Шванвичу, встретившись с ним в одиночку, но уж двое братьев имели перед ним полное преимущество. Так они уговорились однажды, чтобы прекратить постоянные кабацкие «бои». Однако «перемирие» продолжалось недолго. Встретив однажды в трактире Федора Орлова, Шванвич потребовал себе его вино, бильярд и девок. Федор вынужден был уступить, но тут явился Алексей - Алехан, как звали его братья, и двое Орловых отобрали девок, вино и бильярд обратно. Тогда-то взбешенный Шванвич и подкараулил Алехана у ворот трактира и полоснул саблей… С тех пор до конца дней к Алехану пристало прозвище Le Balafre - «Меченый». А мстить Шванвичу он все-таки не стал. Даже место помог получить - потом, когда никому не известный гвардейский сержант Орлов стал всесильным графом Орловым.

Жизнь веселого семеновца закончилась 28 июня 1762 года. Чин генерал-майора, 800 душ крестьян, орден Александра Невского… Началась вторая жизнь - жизнь графа Орлова.
Деньги, земли, звания. Подполковник Преображенского полка. полторы тысячи душ. Общество. А Гришка, братец, фаворит матушки-императрицы, так и не научился по-французски понимать. Впрочем, звезда Орловых стояла в зените, и никому не захотелось бы вольничать на тему манер или образования бывших гвардейцев.
Но подобная жизнь наводит скуку, и от скуки Алексея подкосила «желудочная болезнь», лечение каковой требовало (с высочайшего повеления государыни Екатерины) немедленного путешествия «на воды», за границу. «Желудочную болезнь» у графа вызвала Турция. «Доверенные лица братьев Острововых», как назвались они с Григорием во время этого путешествия, посещают Морею, Черногорию, греческие колонии в Венеции и Триесте.
Получив представление о настроениях греков и южных славян, готовых со своей стороны при поддержке России выступить против Порты, Орлов пишет Екатерине и получает широчайшие полномочия: неограниченный кредит на покупку вооружения, право давать звания российской армии иностранцам - тем, кто принимает участие в борьбе против турок. В средиземное море выходят две эскадры - адмирала Спиридова и контр-адмирала Эльфинстона - и обе поступают под командование графа Орлова.
Год 1769. Европа хохочет! Кайзер-флаг на флагмане российской эскадры поднял граф Орлов, генерал… от кавалерии. Берегись, Турция! Затопчут.
Это после уж историки начнут рассуждать: «Если бы не загорелась мачта турецкого флагмана, да не упала на фрегат «Ефстафий», да не загорелась на «Ефстафии» крюйс-камера, да не взорвался бы фрегат вместе в флагманом турок…» Победу Орлова в Чесменской бухте стали приписывать случаю, вдохновенно посчитывая, что граф за нее получил: шпагу с бриллиантами, да нет, не шпагу - трость с компасом в набалдашнике, кольцо с портретом императрицы… Забывая между тем, что всю средиземноморскую кампанию с самого начала готовил именно он. Но это после, а тогда Европа рукоплескала герою Чесмы.
В Ливорно он устроил показательный бой, дабы все могли лицезреть настоящее морское сражение: объявил фрегат «Гром» «турецким флотом», да и потопил - с русским, купеческим размахом, в Европе, где царствует утонченность, где как раз входят в моду платья изысканного цвета «блошиной ножки».
А в России в честь победы выбили медаль, воздвигли Чесменский обелиск, переименовали дворец Кекерексинен (а если по-простому - «Лягушачье болото»). Стал дворец называться Чесменским. Граф Алексей Орлов тоже стал именоваться Чесменским, прибавив этот титул к собственной фамилии.
Алексей чудит в Италии, принимает поздравления в России, но звезда Орловых уже клонится к закату. Григория в будуаре императрицы сменил Потемкин, братья получили отставку… В 1774 году Алексей возвращается в Италию уже безо всякой охоты.
Тогда к его биографии добавилось позорное пятно, едва не перечеркнувшее всю прежнюю репутацию.Старик вспоминает, и усмешка тенью застывает на его губах. В том, что касалось Петра III, свидетели были, но все они молчали до конца своих дней. Они унесли тайну смерти императора в могилу, но все же были, были люди, которые знали, что же произошло на самом деле. О том, что же произошло тогда в Италии, разве только Рибас догадывался - испанский дворянин, пройдоха, в 1772 перешедший на службу к Орлову из неаполитанской армии, Иосиф Хосе де Рибас(будущий Осип Михайлович Рибас, будущий основатель Одессы, в честь которого, кстати, и названа Дерибасовская улица). Но знать - не знал никто. И никогда не узнает.
…Она называла себя дочерью Елизаветы, законной претенденткой на Российский престол, принцессой Владимирской, султаншей Селимой и еще полудюжиной имен. У нас ее звали княжной Таракановой. Появление самозванки весьма встревожило Екатерину, и Алексей Орлов получил распоряжение схватить авантюристку. А дальше начинаются странности.
Вместо того чтобы официально, от имени Российской империи, потребовать выдачи самозванки - а ведь разрешение было «употребить угрозы, а буде и наказание нужно, то бомб несколько на город метать можно»; вместо того чтобы послать доверенных людей и попросту схватить Тараканову, «а буде без шума способ достать есть, то я и на сие соглашаюсь», - вместо всего этого Орлов уверяет княжну, что готов встать на ее сторону, изображает пылкую влюбленность -и все это прилюдно! Чтобы после заманить ее на русский корабль, схватить и отправить в Петербург. И срочно писать письмо государыне-императрице, пока до нее не дошли какие-нибудь слухи о возможном предательстве, пока не полетели головы братьев.
Неужели и правда собирался предать? По Уралу уж который год гуляет Петр III - Пугачев, вроде бы «брат» самозваной принцессы, за которой стоят польские конфедераты и негласно поддерживающая их Австрия, а если к этому добавить средиземноморский флот… Кто знает, чтобы вышло? Быть может, Орлов собирался поддержать ее, но в последний момент отказался от своих планов?
Или за Таракановой стояла все-таки некая сила, о которой теперь, по прошествии столетий, мы ничего не знаем? Быть может, у Орлова имелись сведения о том, что кто-то весьма могущественный готов поддержать Тараканову и схватить ее - открыто или бандитским налетом - не представлялось возможным? Ведь на что-то рассчитывала эта блестящая авантюристка, когда называла себя претенденткой на российский престол? Вряд ли на одну только помощь поляков. Или просто плут плута обманул, и не видел Алексей Орлов чего-то зазорного в своей интриге? И все же ведь рисковал, что слухи о «предательстве» дойдут до Екатерины раньше, чем правда.
Думается, этой тайны не разгадать, даже имея в распоряжении машину времени. С ее помощью можно ненадолго сделаться современником, но не членом узкого круга посвященных.

В соборе Павел I велел всем старикам, участникам переворота, целовать череп и кости убиенного ими Петра. Орлов склонился над открытым гробом и поцеловал желтую кость. Выпрямился. Усмешка, усмешка! Или это давний шрам стягивает кожу на лице?
21 год в опале, в московском безделье, забытый, ненужный - и он усмехается!

Орлов вернулся в Россию в 1775 году. Получив полную отставку, удалился в Москву, где началась его третья жизнь, оставившая нам всем больше, чем две предыдущих.
Разгул и роскошное безделье никому отныне не обязанного служить фантастически богатого человека. В 48 лет он женится на двадцатилетней Лопухиной. С этого момента вся его жизнь посвящена дому и поместьям, супруге (к сожалению, рано скончавшейся), единственной любимой дочери и, конечно, разведению лошадей. Но одними лошадьми его селекционные таланты не ограничивались: в свое время заслуженно ценились орловские канарейки, орловские почтовые голуби и даже… орловские бойцовые гуси.
Да и ввозил он в Россию из-за рубежа не одних только коней: широко были распространены по многим губерниям орловские, или гилянские, куры, которых граф завез в Россию из Персии.
По воспитанию он был все-таки далек от аристократических кругов, и вкусы, по утверждениям современников, имел «истинно народные». Что ж, его вкусы потом стали вкусами всей России: именно Алексей Орлов привез в Москву из Молдавии первый цыганский хор, и без него, вполне вероятно, не было бы ни знаменитого некогда ресторана «Яр», ни нынешнего театра «Ромэн», ни «цыганочки», ни «Возвращения Будулая»…
И не было бы (о чем тут говорить) мировой славы отечественного коннозаводства - орловского рысака.
И первые в России бега и скачки - это тоже граф Орлов… Он не только выступал организатором, но и сам назначал призы победителям. Впрочем, роль устроителя не мешала ему и самому играть на скачках, заключая пари.
Жалел ли он о своей отставке? Едва ли. Единственный раз он приехал в Петербург, чтобы представить императрице собственную дочь, и не преминул, между прочим, высказать императрице свое недовольство политикой России. Мог ли повести себя таким образом человек, который мечтает вернуться на военную или дипломатическую службу? Не рвался он и в утонченную Европу, правда, ему пришлось еще раз покинуть Россию, но лишь под давлением обстоятельств. Нет, не чувствовал он себя ни опальным, ни обделенным, он, посадивший на престол Екатерину, принесший Российскому флоту одну из самых замечательных побед, всесильный вельможа и безденежный гвардеец - российский д`Артаньян…

…И Павел отступил. Перед ним в чуточку старомодном камзоле стояла страшная эпоха Екатерины. Месть не удалась. Старик не прятал глаз, как и в тот день, когда, «не проявив ни малейшего движения трусости или подлости», присягал императору Павлу I.

Именным указом от 31 декабря 1796 года Павел лишил графа Орлова-Чесменского, одного из богатейших вельмож России… пенсии.
Алехан переживет и этого императора, как пережил его отца. Все время недолгого царствования Павла он провел за границей. Весной 1801 года, получив собственноручное письмо Александра I, Орлов вернулся в Россию.
26 октября 1807 года граф Орлов-Чесменский получил орден Владимира I-й степени за организацию ополчения, которому не случилось, правда, поучаствовать в боевых действиях в связи с заключением Тильзитского мира. Это произошло за 58 дней до смерти графа.
И все же бойцы графа Орлова вступили в битву с французами. Во время войны 1812 года цыгане знаменитого «орловского» хора вступили в Народное ополчение… ЗМ

Алексе?й Григо?рьевич Орло?в-Чесменский (24 сентября (5 октября) 1737 - 24 декабря 1807 (5 января 1808)) - русский военный и государственный деятель, генерал-аншеф (1769), граф (1762), сподвижник Екатерины II, брат её фаворита Григория Григорьевича Орлова.

Биография

Орлов Алексей Григорьевич родился 24 сентября (5 октября) 1737 года в селе Люблино Бежецкого уезда Тверской губернии, в семье дворянина Г. И. Орлова (умер в 1807 году), который к концу жизни стал новгородским губернатором. Получил образование в Сухопутном шляхетском корпусе. Службу начал солдатом лейб-гвардии Преображенского полка, в начале 1762 года был сержантом.

Отличился во время Семилетней войны, был ранен при Цорндорфе.

Алексей Григорьевич Орлов был одиним из руководителей дворцового переворота 28 июня 1762 года, в результате которого на российский престол взошла императрица Екатерина II. Он был одним из заговорщиков, заставивших императора Петра III подписать акт об отречении от престола. Он же, согласно общераспространённой версии, убил свергнутого императора. (Однако достоверных подтверждений этой версии не существует; известное «покаянное письмо» из Ропши Екатерине, в котором А. Г. Орлов сознался в причастности к убийству Петра Фёдоровича, некоторые из недавних исследований называют фальшивкой).

Вскоре после восшествия Екатерины на престол, получил чин генерал-майора. Как и всем братьям Орловым, участвовавшим в перевороте, Алексею был пожалован графский титул.

Перезахоронение Петра III в 1796 году. Погребальная процессия (фрагмент). На фоне процессии выделяются царский жезл и скипетр и Большая императорская корона, которую по приказанию Павла I несли граф А. Орлов, князь П. Б. Барятинский и П. Б. Пассек - участники убийства императора.

Орлов не получил хорошего образования и воспитания, он не знал иностранных языков, а его дурные манеры шокировали придворных дам. Несмотря на это, он интересовался наукой, покровительствовал М. Ломоносову и Д. И. Фонвизину, состоял в переписке с Ж. Ж. Руссо. Был одним из основателей Вольного экономического общества и первым его выборным председателем.

Не занимая формально видных должностей, Алексей Григорьевич Орлов долгое время оказывал сильное влияние на государственные дела. В 1768-1769 годах он разработал план военной операции против Турции в Средиземном море (Первая Архипелагская Экспедиция). В 1769 году получил командование эскадрой русского флота; за победу в Чесменском бою в 1770 году получил право присоединить к фамилии наименование Чесменского.

В 1772 году ездил полномочным послом в Фокшаны на мирный конгресс, но, потеряв там терпение, прервал переговоры, чем вызвал неудовольствие императрицы. Получил от императрицы Екатерины II повеление доставить в Россию княжну Тараканову, что и исполнил, притворившись её сторонником и предложив ей свою руку. По его приказу та была арестована адмиралом Грейгом в Ливорно в мае 1775 года. В 1775 году Орлов получил отставку (к этому времени его брат Григорий утратил милость Екатерины).

После смерти Екатерины Павел I устроил перезахоронение Петра III. По приказанию Павла Алексей Орлов нёс перед гробом императорскую корону. Современники вспоминали, что получив этот приказ, граф «зашёл в тёмный угол и взрыд плакал. С трудом отыскали, а еще с большим трудом убедили его взять корону в трепетавшие руки». После этого Алексей Орлов покинул Россию и уехал за границу, взяв с собой дочь. С воцарением императора Александра I граф с дочерью вернулись из Дрездена в Москву, где поселились в Александрийском дворце у Донского монастыря.

На Хреновском конном заводе, принадлежавшем графу А.Г. Орлову, была выведена одна из самых известных в мире русских пород лошадей - Орловский рысак.

Алексей Григорьевич Орлов, средний и самый известный из пяти братьев Орловых, вошел в историю как дипломат, военачальник, главнокомандующий российским флотом, прославив многими боевыми эпизодами не только наше Отечество, но и Грецию.

В 1768 году началась Русско-турецкая война, Алексей Орлов предложил императрице немедленно направить российский флот в Средиземное море. Замысел акции был ворловском духе: поднять на восстание с помощью российских моряков народы Балкан и греческого архипелага и разбить турок.

Екатерине II план понравился, и вскоре Орлов возглавил поход в Средиземноморье двух русских эскадр.

Российские корабли были недостаточно подготовлены и оснащены, но, как всегда, выручило мужество моряков, их вера в победу, а также мастерство генерала Г.Спиридова и упорство Алексея Орлова.

В итоге Чесменская битва (1770 г.) - одно из крупнейших сражений эпохи парусного флота (при двойном численном перевесе турецких военно-морских сил) - стала ярчайшей победой россиян.

Cражение проходило в два этапа: в Хиосском проливе и Чесменской бухте (у западного побережья Турции), с перерывом в несколько дней. В обеих битвах была добыта безоговорочная победа. В бою сгорело 15 вражеских линкоров, 6 фрегатов, большое количество мелких судов. Один линкор и пять гребных судов были взяты русскими моряками в плен. Турки потеряли весь флот и 10 тысяч человек, русские - 11 воинов.

Есть мнение, что неправомерно приписывать Орлову все победы. Да, там были профессионалы, их значение никто не умаляет. Но в жизни бывают моменты, когда профессионалы теряются, и возникает потребность в людях, одаренных другими качествами - силой духа, отвагой, уверенностью в победе и умением вселять эту уверенность в других.

Да, там были опытные мореплаватели, но они понимали, что шансы на победу у них ничтожны. Враг был сильнее и лучше оснащен. Они не могли не предвидеть позорного конца. Императрица не добавляла оптимизма: «Вся ваша экспедиция обратится в стыд и бесславие ваше и мое». Один из адмиралов даже надел парадный мундир и приказал музыкантам играть до конца, предвидя этот конец. Вот тут-то и востребован был талант Алексея Орлова - отвага, умение рисковать, заражать смелостью и уверенностью в победе всех людей вокруг. То есть побеждать силой духа.

Решение Алексея было дерзким до безрассудства - ворваться на своих кораблях в маленькую бухточку, заставленную турецкими судами и поддерживаемыми со всех берегов по кругу артиллерией.Страшно даже представить себе эту картину. Алексей Орлов и сам признавался: «Ужаснулся от предстоящего». С турками было то же самое, когда все началось.

Горело все, казалось, и вода бухты. Грейг писал в корабельном журнале: «Легче вообразить, чем описать ужас, остолбенение и замешательство неприятеля. Турки прекратили всякое сопротивление, даже на тех судах, которые еще не загорелись; большая часть гребных судов или затонула, илиопрокинулась». Победа была одержана русским флотом полная и окончательная, и Алексей Григорьевич Орлов немало этому способствовал!

Особенно важны были политические итоги Чесменского сражения: победа изменила дальнейший ход войны. Русские сумели установить военное господство над греческим архипелагом и контроль над Дарданеллами. После изгнания оккупантов греки боготворили Орлова, считая его настоящим освободителем от турецкого ига.

После победы в Чесменской битве русский флот под руководством А. Г. Орлова ушел в Ливорно, где между иностранными представителями развернулась конкурентная борьба за военные контракты с Россией.

Петербург оказался центральным участником военно-политических споров в Европе и мире, а наша Отчизна еще раз подтвердила свое право называться великой морской державой.

В память о Чесменской победе Екатерина II изготовила медаль для награждения участников сражения. На ней под изображением турецкого флота значилось одно только слово: «Был».

Граф Орлов был удостоен ордена Святого Георгия 1-й степени, ему был пожалован почетный титул - Чесменский. В честь этой победы в 1775 году в Гатчине установили обелиск, а в 1778 году в Царском Селе - Чесменскую колонну. В Петербурге в это время был возведен одноименный дворец, а затем - Чесменская церковь. Имя «Чесма» на российском флоте носили броненосец и линейный корабль.

Граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский был незаурядным человеком. «В этом гиганте соединились ум, удивительная проницательность, безумная храбрость, неслыханная уверенность в себе, дерзость, расточительность, презрение к общественному мнению и природная доброта твердого человека, который в гневе бушует, шумит и тогда готов на все». О его силе рассказывали чудеса. Ударом меча он отрубал волу голову, руками ломал подкову, куски хрусталя, полосы железа. "Высокий, стройный, он очаровывал греческими глазами, спокойным выражением лица и приятным связным разговором. Братья очень любили его и дали ему ласковое прозвище «Алехан», - так писал об Орлове-Чесменском известный беллетрист начала прошлого века.

Современники любили графа. «Он был надеждою несчастных, кошельком бедных, посохом хромого, глазами ослепшего, надеждою больного, израненного войнами и врагами».(Е.Лунинский. «Княжна Тараканова». М. 1908 г).

Он был полон любви к людям, не к людям вообще, а ко вполне конкретному человеку. Он видел каждого и был внимателен к любому, встретившемуся на его пути.

Когда во дворце Алексея собирались гости, он всегда распоряжался, чтобы вынесли калачик и пенник каждому кучеру, ожидавшему своих хозяев на морозе. Он оставил жить в своем доме сержанта Изотова, когда-то спасшего ему жизнь в Чесменском сражении, выделил ему пожизненную пенсию. И люди платили Алексею ответной любовью. На его похоронах многие плакали навзрыд, а старенький сержант не вынес горя и скончался во время похорон своего благодетеля.

Общее впечатление от рассказов современников об Алексее такое: он для людей был радостью, праздником, гордостью, утешением. Его дом был хлебосольным. Ежедневно садились за столы 200 человек. Их угощали лучшими яствами и напитками.

Во время праздников собравшиеся всегда ждали его выезда, без Орлова праздник не начинался. Об этом остались многочисленные воспоминания. Еще до начала обычно все собравшиеся с нетерпением ждут, когда явится Алексей со своей свитой. И вот долгожданный возглас: «Едет!» И праздник начинается выездом длинной вереницы карет и верховых, богато украшенных и нарядных.Граф Алексей Орлов впереди на лучшем коне, весь в золоте и бриллиантах

Граф был остроумен и мудр по-житейски:

«А знаю то, что, не вспоя, не вскормя, врага себе не наживешь. Не помогать же и не вскармливать - лишиться надобно чувств добродетельных, а, лишаясь оных, не найдет честный человек благоприятства в жизни сей. Итак, иногда лучше самому терпеть, чем других заставлять» (Из письма к В.В.Шереметеву).

«Не услужа, не наживешь себе ворога на шею, но со всем оным лучше делать добро, а сделавши, не раскаиваться» (Из письма к Д.А.Огаркову).

Как бы предчувствуя, какие обвинения на него обрушат со временем потомки, граф Алексей говорил: «А в свете всегда так бывало: мало правду любили, мало и теперь любят, да и впредь мало надежды, чтоб ее любили».

Алексею Орлову ставят в вину историю с княжной Таракановой. В этой ситуации Алексей Орлов поступил как солдат, выполняющий приказ командира, императрицы, а солдат не должен обсуждать приказы, он должен их выполнять. Самозванка представляла угрозу для престола, и ее обезвредили, как обезвреживают террористок, невзирая на то, что они женщины.

Но тому, кто привык обвинять Алексея Орлова-Чесменского, никакие доводы не будут разумными. «Люди видят то, что хотят видеть; слышат то, что хотят слышать; верят в то, во что хотят верить, и отказываются верить в то, что им не нравится».

Еще одним доказательством неординарности натуры Алексея Григорьевича стал следующий этап его жизненного пути. В 1775 году, отойдя от государственных дел, неуемный Орлов с головой ушел в предпринимательство. Более двадцати лет герой Чесмы занимался разведением лошадей, создав в Воронежской губернии конный завод. Заводсуществует и поныне, и прославлен он, прежде всего, выведенной еще при жизни чесменского героя породой, названной «орловский рысак». Это необыкновенная верховая лошадь, которая не прогибалась даже под девятипудовым богатырем-вельможей.

Скончалсяграф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский в конце декабря 1807 года. Сохранились воспоминания о тех днях: «23 декабря 1807 года он принималу себя Ф.П.Уварова, показывая ему лошадей, страстным охотником до которых тот был. К 7 вечера у графа поднялся озноб и жар и продолжался до полуночи. Во втором часу ночи он дал поцеловать руку своей дочери и отпустил ее спать. В ночь с 24 на 25 декабря в 3 часа 10 минут его тихое дыхание прекратилось. Доктор Мухин, за которым послали, уже не застал его в живых». (Источник: РГИЛ.Ф.1285. Оп1-1807г. Д.240 Л. 11-12).

Как видите, никаких оркестров, заглушающих предсмертные крики, даже никаких предсмертных ужасных мучений, которые любят живописать экскурсоводы, рассказывающие о кончине Алексея Григорьевича, не было. Скончался граф тихо и мирно в своей постели и похоронен был в фамильном склепе Орловых в «Отраде».

Жизнь графа Алексея Орлова-Чесменского до сих пор дает нам поводы кразмышлению. Каждый сам выберет, что для него важнее в этом человеке: его воинские победы во славу Отечества и государыни императрицы или не вполне доказанная вина в смерти Петра III. «Каждый выбирает для себя»…

**********************************************************************************************************

Открытие памятника графу Орлову-Чесменскому в Греции в 2003 году

В 2003 году был открыт памятник графу Алексею Григорьевичу Орлову-Чесменскому на греческом острове.

Граф Алексей Григорьевич, прославивший Россию как великую морскую державу в Чесменском сражении, освобождал православных братьев- греков от турок. Его резиденция как главнокомандующего российским флотом располагалась на красивейшем греческом острове Спецес. Там и решено было открыть памятник. Греки, к счастью, помнят героев,которые сражались за их независимость, поэтому власти острова Спецес выделили место для памятника графу в красивейшей бухточке на самом дорогом участке земли.

Много разных российских организаций готовили открытие памятника герою Чесмы.

Скульптор Владимир Усов изваял бронзовый бюст Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского.

Черноморский флот выделилбольшой десантный корабль «Ямал» с моряками, морскими пехотинцами для участия в празднике.

Активное участие в торжестве приняли мэр Спецеса, военный атташе российского посольства в Греции, потомки греков, погибших за независимость своей страны, и простые жители острова.

Украшением праздника стали: парадроссийских морских пехотинцев, салют и вечерний концерт российских артистов, на который пришли почти все жители острова.В прибрежной таверне для наших моряков было устроено праздничное застолье.

Торжество напомнило грекам-островитянам о том, кто освобождал их предков от турецкого рабства. Да они и не забыли этого.

Прошло больше двух веков, а на острове живет много Орловых.

Когда-то в благодарность герою, по давней греческой традиции, многие греки брали его фамилию, забывая свою, и она сохранилась до наших дней.

Владельцы местной таверны до сих пор носят фамилию Орлов.

Кто знает, может кто-то из них действительно кровный потомок графа.

Ведь он был так красив и смел, а это всегда нравилось девушкам...

Так что, если кого-то из российских туристов судьба занесет на греческий остров Спецес, он сможет полюбоваться бронзовым бюстом графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского на высоком ослепительно белом постаменте, украшенном гербом России, и, возможно, будет горд тем, что в его стране были такие герои.

Нина Симоненко. Остров Спецес. Октябрь 2003 год.

********

Смерть Петра III и братья Орловы. Как это было на самом деле.

«А в свете всегда так бывало: мало правду любили, мало и теперь любят, да и впредь мало надежды, чтоб ее любили». Граф А.Г.Орлов-Чесменский

«Самым тяжелым обвинением, которое лежало на А.Г.Орлове, было обвинение в убийстве Петра III. А между тем никаких доказательств его вины нет.

200 лет историки некритично использовали в качестве основной улики письма Алексея Григорьевича из Ропши, куда он конвоировал свергнутого императора. Часть из них сохранилась в подлинниках, а знаменитое роковое письмо с признанием Алексея в убийстве, - в копии. Текст его был скопирован графом Ф.В.Ростопчиным, когда Павел I разбирал бумаги покойной матери, подлинник же император бросил в огонь.

Очень сомнительный способ появления для исторического источника. Возникает резонный вопрос не только о достоверности сообщенных в письме сведений, но и о подлинности подобного документа вообще.

Несколько современных историков по поводу причин смерти Петра III пришли к совершенно иным выводам.

В.А.Плугин: «К смерти Петра III причастны совсем другие люди, в частности Г.Н.Теплов и А.М.Шванвич».

О.А.Иванов: « Роковая записка не принадлежит перу А.Г.Орлова" . А.Б.Каменский: «Несчастный император вполне мог умереть от геморроидальных колик, которые резко обостряются на нервной почве - а уж стресс у свергнутого императора был налицо».

О. И. Елисеева, специалист по истории ХVIII века:

«Если согласиться с последней версией, то придется признать, что в манифесте Екатерины II о смерти Петра III была написана правда. Поэтому Панин, будучи врагом братьев Орловых и зная все детали дела, ловко сыграл на общественном настроении и обвинил Орловых. А Алексей, прекрасно понимая, что ни одному оправданию не поверят и пятно в любом случае падет на императрицу, молчаливо принял вину на себя. Он позволил шептаться за спиной, не опровергал ни единого слова, лишь бы ее имя осталось чистым, потому что питал к императрице безграничное уважение и любовь».

*****

Без краткого предисловия рассказывать о смерти Петра III невозможно, потому что это событие в жизни России XVIII века стало, наверное, узловым. Оно определило направление развития страны, как минимум, на предстоящее столетие. Ведь оно связано не только с отстранением от власти Петра Федоровича, но с восшествием на престол Екатерины II в 1762 году.

Наследование престола давно обсуждалось при дворе в связи с болезнью бездетной императрицы Елизаветы Петровны.

Она вела речь о возведении на престол своего племянника Петра Фёдоровича (урождённого Карла Петера Ульриха Гольштейн-Готторпского).

Эти намерения не находили поддержки ни у кого в России и, в первую очередь, у аристократической верхушки. Наследник был ярым германофилом, воспитывался учителями-иностранцами. По отцу был внучатым племянником шведского короля Карла XII , и поначалу его готовили на шведский престол. Иностранные порядки Петр III начал заводить сразу после прихода к власти, категорически отказавшись принять православную веру и миропомазание. (Так что помазанником Божиим он так и не стал!)

Гонения и запреты в отношении церкви, реформы в армии (враждебно встреченные офицерством и солдатами), сдача в пользу противника победных итогов русско-прусской войны - всё это вызвало в народе яростное отторжение. Недовольство новым императором заметно возросло в обществе за полгода нахождения Петра III на троне.

С учетом таких настроений дворцовый переворот был делом времени. Вопрос был лишь в том, кто унаследует российский престол. С одной стороны, сильные позиции были у сторонников регентства при несовершеннолетнем цесаревиче Павле. На место регента претендовал многоопытный царедворец Н.И.Панин. С другой стороны, не хотела мириться со своей ролью отверженной Великая Княгиня Екатерина Алексеевна, супруга Петра III.

Наследник хотел избавиться от нее, заточив в монастырь, и воссоединиться со своей любовницей Е.Р.Воронцовой.

Будущую императрицу поддерживали гвардейские офицеры, возглавляемые братьями Орловыми. Алексей Григорьевич Орлов - средний из пяти братьев, оказался в центре крупнейших исторических событий XVIII века.

*******

В 2018 году вышла книга кандидата философских наук Олега Александровича Иванова «Петр III. Загадка смерти. Уникальное исследование ропшинской драмы. Криминалистические экспертизы документов». Москва. Центрполиграф. 2018.

Имя Олега Иванова в исторической и краеведческой литературе хорошо известно.

В 2002 году его книга «Граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский в Москве» была награждена дипломом конкурса, посвященного истории Москвы.

Статьи Олега Александровича на исторические темы часто печатают в «Московском журнале». Почти все его работы посвящены царствованию Екатерины Великой и ее сподвижникам, в первую очередь, братьям Орловым.

Автор, пытаясь восстановить истину, много работал в архивах, проводил многочисленные почерковедческие экспертизы, анализировал полученные результаты, скрупулезно выверял факты. Ученый сделал выводы, которые могут положить конец кампании дискредитации Екатерины II и Алексея Орлова.

О.А.Иванов развенчал многочисленные мифы, выдумки и прямые подтасовки. В советский период у историков порой преобладали идеологические мотивы, и императрица Екатерина II изображалась только деспотичной властительницей, крепостницей, иностранкой. Братья Орловы - царскими фаворитами, корыстными и бездумными исполнителями чужой воли.

Большая часть архивов была недоступна для изучения. У беллетристов серьезный анализ этих событий был подменен выдумками и легендами, которые повторялись, обрастая новыми деталями и неправдоподобными сенсациями.

К счастью, эта негативная тенденция сейчас уходит в прошлое. Ученые- историки приходят к новым заключениям и выводам.

***

Именно близость к императрице, полное её доверие к Алексею Григорьевичу сделали его объектом дискредитации после событий 1762 года со стороны российских недоброжелателей графа и некоторых зарубежных политиков в лице послов Франции, Британии, Пруссии. Именно они после смерти Петра III в депешах своим правительствам описали приход к власти Екатерины II в явно недоброжелательных тонах и с подачи Н.И.Панина содействовали рождению мифа о вине Алексея Орлова в смерти Петра III.

Граф Орлов

Алексей Григорьевич

Сражения и победы

Выдающийся русский военный и государственный деятель, граф Чесменский, генерал-аншеф (1769), сподвижник Екатерины II.

Граф Орлов-Чесменский встает в ряд с величайшими русскими полководцами своего времени - при том, что военные действия занимают в биографии Алексея Григорьевича сравнительно скромное место, 3-4 года. А славу ему, сухопутному офицеру, принесло морское сражение!

Граф Орлов-Чесменский, наверное, один из самых известных деятелей времен Екатерины II - и самый неоднозначный, если обратиться к оценкам, которые ему давали. Оценки эти диаметрально противоположны.

«Один из величайших мерзавцев на земле» (кн. Е.Р. Дашкова, Д. Дидро) и «не существует такого преступления, на которое сумасбродный Алексей Орлов не был способен» (Кастера, французский историк и дипломат).

«Наш усердный друг и ревностный сын Отечества» (Екатерина II) и «тип русского человека: могучий крепостью тела, могучий силой духа, он с тем вместе был доступен, радушен, доброжелателен, справедлив» (С. Жихарев, московский мемуарист).

Конечно, эти отзывы зависят от положения и происхождения их авторов; конечно, они зависят от оценки роли Орлова в начальный период правления Екатерины и в русской внешней политике времени русско-турецкой войны.

О громкий век военных споров,
Свидетель славы россиян!
Ты видел, как Орлов, Румянцев и Суворов,
Потомки грозные славян,
Перуном Зевсовым победу похищали,
Их смелым подвигам, страшась, дивился мир!
Державин и Петров героям песнь бряцали
Струнами громозвучных лир.

А это уже юный лицеист Александр Пушкин. Под его пером Орлов встает в ряд с величайшими русскими полководцами того времени, занимая в этом ряду первое место - при том, что военные действия занимают в биографии графа Алексея Григорьевича сравнительно скромное место, какие-нибудь три-четыре года!

Действительно, карьера А.Г. Орлова до Архипелагской экспедиции - это образцово-показательная карьера авантюриста и заговорщика. Напомним ее основные этапы. Алексей был средним из пяти братьев Орловых, сыновей Григория Ивановича Орлова, умершего в должности новгородского губернатора. Старше его были Иван и Григорий, младше - Федор и Владимир. Будущий граф Чесменский родился 24 сентября (5 октября) 1737 г. (или, по другим данным - в 1735 г.). Он получил неплохое по тому времени образование - обучался в Сухопутном шляхетском корпусе, затем поступил на службу рядовым лейб-гвардии Преображенского полка и в начале 1762 г. был уже сержантом.

В обществе братья Орловы приобрели в то время громкую известность за свой буйный образ жизни и физическую силу. Иных достоинств за ними не числили, и они едва ли выдвинулись бы на государственном поприще, если бы не попали случайно в тесный кружок лиц, близко стоявших к супруге наследника престола, великой княгине Екатерине Алексеевне. Орловы приняли близко к сердцу ее нелегкое семейное положение и стали вести агитацию среди гвардейской молодежи в ее пользу; вскоре они очутились во главе большой партии, состоявшей большей частью из военных, желавших вознести на престол нелюбимую мужем царицу. Алексей Григорьевич был душой этой партии. Его энергии, хладнокровию и распорядительности Екатерина была обязана успешным осуществлением задуманного переворота.

Петр III
Художник Л.К. Пфанцельт

Он был одним из тех заговорщиков, кто вырвал у свергнутого Петра III отречение от престола; он охранял свергнутого императора в Ропше - и на нем же лежит обвинение в цареубийстве. Эту версию на разные лады повторяли все его недруги («Он был цареубийца в душе. Это стало у него чем-то вроде дурной привычки», - говорила знавшая его Н.К. Загряжская), хотя современные историки высказывают сомнения в подлинности не дошедшей до нас записки, в которой Орлов, якобы, признается в совершенном злодеянии.

После переворота Алексей, как и его братья, был осыпан милостями: он был произведен в генерал-майоры и 29-го июня 1762 г. был пожалован в секунд-майоры лейб-гвардии Преображенского полка; в Москве, в день коронации императрицы, он получил орден Александра Невского, а во время коронационных торжеств 800 душ; кроме того, ему, вместе с братьями Григорием и Федором, было пожаловано в Серпуховском уезде Московской губернии село Оболенское (Ильинское) с 2929 душами и крупная сумма денег.

Сверх этих наград все пять братьев были возведены в графское достоинство, причем, в рескрипте об этом пожаловании было сказано:

Они были первые из тех верных сынов Российских, которые сию Империю от странного и несносного ига и православную греческого исповедания церковь от разорения и приблизившегося ей всеконечного падения возведением нас на всероссийский императорский престол свободили, которое православное дело и подлинно их прозорливостью, разумом, смелостью и мудростью к пользе и благополучию Отечества и к радости и удовольствию натуральных союзников всея империи, к бессмертной их славе, действительно и благополучно к совершенству приведено.

В дальнейшем Алексей выполнял ряд ответственных поручений, возложенных на него императрицей и состоял членом комиссии по выработке нового Уложения (хотя и не принимал особо деятельного участия в ее работе). В 1767 г. он опасно заболел и для поправления здоровья отправился в заграничное путешествие. Екатерина в знак милости наградила его орденом св. Андрея Первозванного и приказала выдать на лечение 200 тыс. рублей. В сопровождении своего брата Ф.Г. Орлова, Алексей отправился инкогнито через Берлин и Вену в Италию, где и остался на продолжительное время, разъезжая повсюду и подолгу не останавливаясь на одном и том же месте. Тем временем Турция объявила войну России, и Орлов оказался в эпицентре событий, вблизи Средиземного моря и Балкан, к которым русская дипломатия уже давно проявляла интерес.

Первый русский корабль появился в Средиземном море еще в правление Петра Великого, в 1717-1719 гг. В течение следующих 50 лет русские еще дважды появлялись в Средиземном море - в 1725 г. небольшая эскадра из трех кораблей достигла берегов Испании, а в самом начале екатерининского правления, в 1764 г., - фрегат «Надежда благополучия», в дальнейшем участвовавший в Архипелагской экспедиции.

Одновременно с этим активизировалась деятельность русских агентов на Балканах. Они посетили Морею (Пелопоннес) и установили контакт с местными жителями - майнотами. Согласно планам русского правительства, их и другое православное население следовало поднять на восстание против турок. Свидетельством того значения, которое имела Россия для местных народов, стало появление в Черногории накануне русско-турецкой войны самозванца Стефана Малого, который получил власть, провозгласив себя спасшимся русским царем Петром III.

В конце 1768 г. Алексей и Федор Орловы прибыли в Италию и обосновались в Венеции, у которой были тесные контакты с Балканами. Согласно рассказу Рюльера, здесь они ежедневно посещали православные храмы, а на выходе из церквей всегда бывали окружены толпой народа, которому щедро раздавали деньги. Если отбросить авторскую риторику, то становится очевидно, что они прощупывали настроения православного населения для вербовки потенциальных сторонников. По словам Ю.В. Долгорукова, «граф Алексей Григорьевич Орлов, разговаривая со славянами, венецианскими подданными и нашими единоверцами, уверился, что они недовольны своим правлением; также их соседы черногорцы, турецкие подданные. И все греки в Архипелаге преданы делу российскому». Оценив все это, он отправил донесение в Петербург, «дабы на сии народы и обстоятельства делать свое внимание, и он предоставляет свои услуги, если прислан будет флот и войско».

Впрочем, мемуарист (которого многие серьезные ученые считают русским аналогом барона Мюнхаузена) несколько упрощает события. Далеко идущие планы появились еще до прибытия братьев Орловых в Венецию. Впервые мысль послать эскадру к берегам Эгейского моря, поднять и поддержать восстание проживавших там православных народов против турок высказал Григорий Орлов в начале ноября 1768 г., еще до подписания манифеста об объявлении войны. Вполне вероятно, что Григорий просто озвучил идеи своего брата и донес их до Екатерины.

Алексей Орлов писал Григорию о задачах подобной экспедиции и всей войны:

Если уж ехать, то ехать до Константинополя и освободить всех православных и благочестивых от ига тяжкого. И скажу так, как в грамоте государь Петр I сказал: а их неверных магометан согнать в степи песчаные на прежние их жилища. А тут опять заведется благочестие, и скажем слава Богу нашему и всемогущему.

В донесении императрице Алексей Орлов настаивал на скорейшей отправке экспедиции: «Эскадра наша от осьми до десяти линейных кораблей и на которой несколько войск наших посажено будет, великий страх причинит туркам, если достигнет до наших мест; чем скорее, тем лучше. Слыша о неисправности морской турецкой силы, о слабости их с сей стороны, надежно донести могу, что оная не только великие помехи причинит им в военных приуготовлениях, поделает великое разорение, понанесет ужас всем магометанам, в кураж и одобрение православным, и более страшна им быть может, нежели все сухопутное войско».

При внесении проекта экспедиции в Совет при императрице Григорий Орлов формулировал свое предложение так: «Послать, в виде вояжа, в Средиземное море несколько судов и оттуда сделать диверсию неприятелю».

12 (23) ноября 1768 г. на заседании Совета Григорий Орлов уже обстоятельно изложил свое мнение об экспедиции в Средиземное море. Предложение было принято, хотя и без большого энтузиазма, под нажимом императрицы. Алексей Орлов был назначен командующим экспедицией в должности генерал-аншефа. В рескрипте, данном Г.А. Спиридову, цели всей экспедиции определялись следующим образом: «Поелику главная сему нашему плану цель состоит в поднятии на турков подвластных им народов, - следовательно же и долженствует уступать оной первое место все другие операции; Ваша экспедиция натурально принадлежит к числу сих последних, первым же предметом есть и всегда долженствуют пребыть сухопутные операции графа А. Орлова». Спиридову предписывалось «провести сухопутные войска с парком артиллерии и другими военными снарядами для содействия гр. Орлову образовать целый корпус из христиан к учинению Турции диверсии в чувствительнейшем месте».

Показателем значения, которое Екатерина придавала действиям на Средиземном море, является общая численность русских сил, направленных туда за годы войны. Всего было отправлено пять эскадр - 20 линейных кораблей, 6 фрегатов, 1 бомбардирский корабль, 26 вспомогательных судов, свыше 8 тысяч человек десанта; личный состав всей экспедиции составлял свыше 17 тысяч человек. К этому в Британии и Греции было прикуплено несколько фрегатов и бомбардирских судов.

После прибытия в Средиземное море эскадры Спиридова, согласно плану А.Г. Орлова часть кораблей должна была отправиться за ним самим в Ливорно, где он тогда находился, а другая их часть следовать к полуострову Майна, жители которого (майноты) были известны своей воинственностью и готовностью восстать против турок. Для осуществления этого плана эскадра вышла в январе 1770 г. из Порт-Магона и затем разделилась: отряд под командованием С. К. Грейга (линейный корабль «Три иерарха», фрегат «Надежда Благополучия» и пакетбот «Почтальон») направился за главнокомандующим, остальные корабли двинулись к побережью Мореи. Однако активные операции флота не предполагались: согласно планам А. Г. Орлова действовать предстояло десанту, который должен был поднять греков на восстание, а кораблям отводилась лишь транспортная роль.

С военной точки зрения этот план был несостоятельным. Орлов, будучи сухопутным офицером, пока еще не мог оценить значение действий на море. Весь расчет строился на восстании греков - однако они, с энтузиазмом откликавшиеся на русские призывы и участвовавшие в политической игре, были бойцами отважными, но совершенно неорганизованными не способными противостоять регулярным войскам. К тому же турки господствовали на морских коммуникациях, а значит, могли легко перебрасывать силы в те места, где восстание оказалось бы особенно успешным и опасным.

В феврале 1770 г. эскадра, на которой находился Федор Орлов, представлявший своего брата, достигла берегов полуострова Морея. 17 (28) февраля высадился десант в бухте Виттуло. Целью десанта было занятие турецких укрепленных пунктов в Морее и поддержка греческих повстанцев-майнотов. Действовать должны были два отряда, пышно названных Ф. Орловым «Восточным Спартанским легионом» (командир - капитан Барков) и Западный Спартанский легион (командир - майор Долгоруков). Однако громкие названия скрывали крайне ограниченные силы: в каждом отряде было всего по 12 русских солдат, остальную их часть должны были составить греческие повстанцы.

Отряд Баркова, быстро набравший силы и насчитывавший уже до 1200 человек, в основном майнотов, 26 февраля (8 марта) подошел к местечку Бердона, гарнизон которого в панике бежал, а на следующий день блокировал крепость Миситра, расположенную в 5 км от древней Спарты. Положение турок усугублялось тем, что воды в крепости не было - и после 9 дней блокады они были вынуждены капитулировать. Этот успех мог бы стать важным для успеха всего восстания, многие турецкие гарнизоны были готовы сдаться добровольно, но у Баркова не хватило сил для того, чтобы предотвратить резню пленных, которую учинили ненавидевшие турок майноты. В донесении Барков рассказывал: «При сем случае не мог я удерживать майнотов от наглости и кровопролития, при котором в нарушение капитуляции убито в предместии более 1000 турок и разграблены имения. С великим трудом и опасностию едва удалось мне сберечь начальников с остатками пленного гарнизона, который роздан был от меня по домам жителей греков до дальнейшей о них резолюции».

Оставаясь в Миситре, Барков три недели готовился к дальнейшим действиям. 26 марта он, по приказу Ф.Г. Орлова, выступил к местечку Леонтари. В пути он получил еще 20 солдат и 6 бомбардиров при двух пушках себе в подкрепление, а кроме того к его отряду пристали многочисленные греки. Леонтари был занят без боя и отряд продолжил движение к Триполице в Аркадии. Это был городок с довольно значительным населением и гарнизоном, который возглавлял Селим-паша. Этот турецкий военачальник оставил без ответа русский ультиматум, а когда Барков решил атаковать их, турки, обойдя русские пушки, обрушились на греков, которые практически сразу же обратились в бегство. Русский отряд спасло только мужество его командира: «Оставлен я был с российскими только солдатами, так что, сделав баталион-каре, принужден был ретироваться, пробиваясь сквозь толпы окружающего неприятеля, который, набегая на фронт, старался разбить врознь, производя жестокую пальбу со всех сторон». Каре было маленьким, по 8-9 солдат на один фас, но капитан «старался как возможно ободрить истомленный трудом и ранами остаток» и в конце концов, потеряв 11 человек и будучи сам изранен, сумел вывести отряд в безопасное место. Таков был конец Восточного Спартанского легиона.

Еще меньше были успехи Западного легиона: он занял ряд пунктов в Аркадии. Причем путь его был отмечен грабежами и насилиями, которые учиняли греки сперва над турками, а затем просто над населением попадавшихся на пути деревень. В конце концов, не добившись больших успехов, отряд двинулся к Наварину.

Тем временем основные русские силы действовали на западе полуострова против крепостей Наварин, Модон и Корон. Последний из этих пунктов стал объектом основной атаки. Осадные работы велись силами десанта в 600 человек, флот прикрывал их бомбардировкой с моря и блокировал подвоз к крепости съестных припасов. Осада длилась полтора месяца и была снята 15 (26) апреля, после того, как турки обнаружили и разрушили подкоп под стены, который сооружался на протяжении трех недель.

Гораздо успешнее была Наваринская операция. Сюда прибыл из Ливорно сам А.Г. Орлов и подошел Западный легион, который участвовал в десантной операции под руководством бригадира артиллерии И.А. Ганнибала. В итоге успешного многодневного обстрела крепости, разрушившего часть стены, ее гарнизон капитулировал 10 (21) апреля.

Что касается крепости Модон, то она была важна для русского флота как ближайшая к Наварину крепость, без контроля над которой невозможно было обустроить долговременную базу в Наваринской бухте. Для захвата Модона Орлов отправил 18 (29) апреля князя Ю.В. Долгорукова с отрядом в 1300 человек (в основном греков и албанцев) с 4 пушками и двумя единорогами. Для осады крепости с моря Орлов отправил С.К. Грейга на линейном корабле «Три Иерарха» и с двумя фрегатами «Святой Николай» и «Надежда Благополучия». С кораблей на берег перевезли 22 крупных орудия и устроили две батареи на берегу и еще одну на острове, расположенном к востоку от крепости. С 29 апреля (9 мая) по 5 (16) мая русские постоянно обстреливали крепость, в результате в ней образовалась значительная брешь. Однако за это время стало известно о наступлении значительных турецких сил во главе с пашой Мореи. Против них Долгоруков выставил заслон из греческих повстанцев, которые разбежались при первом натиске неприятеля («Я послал к нашим грекам, коих человек до семи сот было… но получил рапорт, что ни одного грека не осталось, а все ушли ночью!», - писал князь в своих «Записках»). Русский десант держался около 5 часов, но бороться против 8 тысяч турецких войск он не смог. Турки овладели береговой батареей, русский отряд отступил к Наварину. При отступлении десантом были потеряны все орудия, было убито более 200 человек (в том числе 5 офицеров), ранено более 300 (в том числе сам князь Долгоруков и 16 офицеров). На следующий день после ухода десанта перешли в Наварин и участвовавшие в осаде Модона суда.

Эта неудача заставила Орлова «оставить крепость Наварин и все сухопутные там коммисии» «ибо сей неблагополучный день превратил все обстоятельства и отнял всю надежду иметь успех на земле». Итак, сухопутные атаки с опорой на повстанцев провалились, причем Орлов в своих письмах императрице во всем винил трусливых и неорганизованных греков.

В рескрипте от 3 сентября Екатерина отмечала:

Хотя мы и видим теперь, что морейская экспедиция не соответствовала своими следствиями мужественному от вас предпринятому ее отверстию, по причине сродной грекам трусости, легкомыслия и предательства, кои особливо под Модоном столько пакости причинили, однакож… и тут служит Нам к особливому удовольствию слышать от вас, что все под предводительством Вашим бывшие чины, от мала до велика, мужественно, ревностно и с крайней охотой исполняли долг истинных сынов Отечества…

Можно было сколько угодно утешать себя ссылками на отсутствие мужества у греков, но дальнейшее ведение боевых действий требовало серьезного анализа причин неудачи. Кое-какие выводы А.Г. Орлов для себя сделал. Прежде всего, напрасными оказались надежды на то, что народное восстание охватит значительную территорию - оказалось, что оно быстро вспыхивает и быстро гаснет. Каково бы ни было личное мужество отдельных командиров повстанцев, их отряды не могли противостоять турецким войскам, а у русских явно не хватало сил для их действенной поддержки. Кроме того, стала ясной пагубность недооценки действий на море. Именно теперь начинается тесное взаимодействие Орлова и Спиридова, приведшее к наиболее крупным русским успехам.

После подхода второй русской эскадры под командованием Д. Эльфинстона и ссоры, которая произошла между двумя адмиралами, А.Г. Орлов принял командование объединенной эскадрой на себя. Это была вполне оправданная мера: хотя морского опыта он не имел, он был в тех условиях единственным авторитетом, который мог обеспечить должную координацию действий. При этом плачевные результаты действий на суше заставляли графа внимательнее относиться к мнению моряков. Результаты не заставили себя ждать: Чесма принесла не только почетное имя «Чесменский» главнокомандующему, но и то, с завоевания чего нужно было начинать, - господство русского флота на море.

Чувства, вызванные этой победой, А.Г. Орлов ярко выразил в письме брату:

Государь, братец, здравствуй! Скажу тебе немного о нашем плавании: Морею принуждены были оставить, зажегши везде огонь; со флотом за неприятелем пошли, до него дошли, к нему подошли, схватились, сразились, разбили, победили, поломали, потопили и в пепел обратили.

Однако наученный горьким опытом, Орлов теперь не связывал особых надежд с восстанием христианских народов (хотя поддержка вспыхивавшим то там, то здесь восстаниям оказывалась), уделяя особое внимание морской блокаде турецкого побережья. В его письме Екатерине не чувствуется никакой эйфории: «Прискорбно мне, Великая Государыня, что я не могу, и впредь надежды не имею, поздравить Ваше Величество с сухопутною, равною морской, победою… ныне же не остается мне другого, кроме как стараться запереть подвоз в Царьград и стараться еще, если можно, возместить государству издержки, употребленные на сию экспедицию».

После Чесмы встал вопрос о дальнейших действиях флота. Некоторые историки, в том числе такой крупный знаток событий, как Е.В. Тарле, говорят о намерении Орлова форсировать Дарданеллы. Наоборот, иностранные историки, начиная еще с Рюльера, упрекают его за то, что он не двинулся на Константинополь. Однако упреки эти несостоятельны. Действительно, вариант с выходом в Дарданеллы - Мраморное море - Босфор - Черное море после Чесмы обсуждался, но инициатором этого плана был не Орлов, а моряки. Особенно усердствовал Д. Эльфинстон, его поддерживали и Грейг со Спиридовым. По их мнению, действовать следовало немедленно, используя внезапность и не принимая в расчет плачевное состояние эскадры, которое-де этой внезапностью компенсируется. Орлов имел мужество не пойти на поводу у моряков и не обольщаться тем блестящим триумфом, которого они только что достигли.

Действительно, русских на эскадре было относительно немного, среди них - немало раненых и больных. Те местные жители, которых приняли на корабли, не имели ни выучки, ни опыта, ни дисциплины, и, как показали недавние события, положиться на них было невозможно. Если бы даже флот прорвался сквозь огонь береговых батарей в Дарданеллах, у него вряд ли бы хватило сил на эффективные действия против хорошо укрепленного с моря Стамбула; о действиях против него на суше с такими силами и речи идти не могло. Так что с военной точки зрения этот достаточно авантюрный план ничего не давал, и то, что «это было бы не только коренное решение вопроса данной войны, но, может быть, и Восточного вопроса вообще», представляется крайне маловероятным. Рискнув, можно было потерять все достижения, и Орлов на этот риск благоразумно не пошел.

Зато осуществить блокаду Дарданелл было вполне реально. 28 июня флот вышел из Чесмы и двинулся к проливу. Орлов хорошо учел действенность этой меры: в Египте и Сирии вспыхнули восстания, лишив Стамбул подвоза хлеба по суше; морская блокада, будь она успешна, могла довести турецкую столицу до голода. 15 июля блокада была установлена. Эта задача была возложена на Д. Эльфинстона, который возглавил эскадру из трех линейных кораблей, двух фрегатов и нескольких транспортов. Сам Орлов со Спиридовым позаботились найти для русского флота базу, которая могла бы стать опорой для длительной блокады. Выбор его пал на остров Лемнос. Он был расположен поблизости от Дарданелл, и обладание им сулило большие тактические выгоды. Поэтому на остров был высажен десант в 500 чел., который при поддержке флота приступил к осаде главной крепости острова - Пелари (Литоди). Турки не были расположены к сдаче, это демонстрирует длительность сопротивления. Осада началась 19 июля, и только к 25 сентября гарнизон «дозрел» до капитуляции. Впрочем, капитулировать не пришлось, и виноват в этом был Д. Эльфинстон.

5 сентября он отплыл от Дарданелл к Лемносу, то ли повинуясь приказу Орлова, вызвавшего его к себе, то ли самовольно оставив свой пост для выяснения отношений с главнокомандующим. Он отправился на самом большом корабле русской эскадры, «Святославе», который и потерпел крушение 7 сентября на Восточном лемносском рифе. Эльфинстон для спасения корабля затребовал все крупные суда своей эскадры и этим фактически снял блокаду Дарданелл. Турки немедленно воспользовались этим просчетом и на 22 судах, конвоируемых несколькими галерами и полугалерами, перебросили на Лемнос подкрепление численностью примерно в 3,5-5 тыс. человек. Русским пришлось спешно покинуть остров (и это в тот самый день, когда гарнизон Пелари уже готов был подписать капитуляцию!), снять вооружение со «Святослава» и сжечь сам корабль, и искать себе другую базу, уже не заботясь об удобстве блокады.

Таким образом, лемносская операция флота закончилась неудачей во многом благодаря роковому стечению обстоятельств. Орлов обвинил в неудаче Эльфинстона, который был отправлен в Петербург, а на его место назначен Грейг. Однако свою часть вины несет и главнокомандующий, который уже неоднократно сталкивался с амбициями и строптивостью англичанина, но, тем не менее, дал столь ответственное поручение человеку, чей план операции в этих местах был отвергнут и которого в силу этого грызло уязвленное честолюбие!

Базой русского флота в конце концов стал порт Ауза на острове Парос. Именно отсюда отправлялись суда на крейсирование, сюда приходили подкрепления из Кронштадта, прибывали посольства с островов Архипелага. Русские победы привели к тому, что почти три десятка островов перешли в русское подданство и стали именоваться «Архипелагским великим княжеством». Сам Орлов, оставив за себя Г.А. Спиридова, с приближением зимы отправился в Ливорно, а оттуда в Петербург. Столица встретила его как героя, на него и других начальствующих лиц экспедиции посыпались награды. Между прочим, Орлову было пожаловано право пожизненно сохранить кайзер-флаг и даже включить его в свой герб - т.е. он, не имевший на флоте даже чина мичмана, получил статус несменяемого верховного командующего на море! Но главным результатом поездки было согласование дальнейших планов боевых действий, поскольку прежние замыслы явно провалились.

В рескрипте от 22 марта императрица отмечала: «…Находим мы, что продолжительное сохранение приобретенной вами в турецких водах поверхности весьма нужно и важно для разделения аттенции и сил Порты Оттоманской». Рескрипт признавал благоразумие того пути «который вы на месте, собственною своею прозорливостью, кстати и ко времени, столь искусно, счастливо и славно изобрели себе, по переменившимся обстоятельствам в рассуждении греческих народов».

В соответствии с этим блокада Дарданелл признавалась главной целью эскадры, с тем чтобы «умножать в тамошнем народе разврат, волнение и огорчение противу правительства за продолжение ненавистной ему войны».

Второй целью было заставить турок считать острова Архипелага потерянными для себя до конца войны. Третьей - создание базы на каком-либо острове (собственно говоря, этот пункт закреплял реальное положение дел, поскольку Ауза являлась именно такой базой). В общем и целом, этот рескрипт отражал новую реалистическую концепцию ведения боевых действий в Архипелаге, пришедшую на смену прежним амбициозным мечтаниям.

В летнюю кампанию 1771 г. основные действия русского флота были направлены на атаку турецких провиантских магазинов и пунктов снабжения войск. Так, в августе две эскадры русского флота уничтожили провиантские склады турецких войск на острове Эвбея. Десант овладел магазином, из которого было перевезено на эскадру 3085 мешков пшеницы. Однако самым крупным событием этого года стала отчасти неудачная атака на Митилену на острове Лесбос. В конце октября разведка донесла, что в этом городе турками строятся два 74-пушечных корабля и шебека. 2 (13) ноября русские корабли двумя отрядами, одним из которых командовал лично А.Г. Орлов, а другим - Г.А. Спиридов, бомбардировали город, а затем высадили десант под командованием генерала Долгорукова и полковника Толя. Этот десант захватил адмиралтейство, сожгли строившиеся корабли и вывезли все, что было возможно. Однако при выходе эскадры из Митиленской бухты фрегаты «Архипелаг» и «Санторин» сели на мель, причем «Санторин» спасти не удалось, он сдрейфовал на берег, сел на камни и был сожжен турками, причем большая часть экипажа была взята в плен.

В целом, однако, эскадры выполняли стоявшие перед ними задачи, и Екатерина в рескрипте Орлову от 18 (29) декабря 1772 г. констатировала: «Флот наш разделяет неприятельские силы и знатно уменьшает их главную армию. Порта, так сказать, принуждена, не знав куда намерение наше клонится, усыпать военными людьми все свои приморские места, как в Азии, так и в Европе находящиеся, теряет все выгоды от Архипелага и от своей торговли прежде получаемые, принуждена остальные свои морские силы разделить между Дарданеллами и Черным мором и следовательно препятствие причиняется ей действовать как на Черном море, так и на самых Крымских берегах с надежностью, не упоминая и о том, что многие турецкие города, да и сам Царь град не без трепета видит флот наш в таком близком от них расстоянии».

К началу 1772 г. у Османской империи не было военных судов в Эгейском море, но оставались еще суда на периферии. План турок на кампанию этого года заключался в объединении всех этих флотов в единую эскадру и дальнейшем уничтожение русского флота в Архипелаге. Наиболее значительной из турецких сил была так называемая «дульцинитская» эскадра, названная так по месту своего базирования - городу Дульциньо в Черногории и состоявшая из 47 фрегатов и шебек с артиллерией от 16 до 30 пушек, с транспортами, на которых находилось до восьми тысяч солдат. Второй крупной эскадрой Османской империи была Тунисская «барбарейская» эскадра из шести 30-пушечных фрегатов и шести 16-пушечных шебек с 3 тысячами солдат. Третьей турецкой эскадрой были военные и транспортные корабли у острова Родос. Эта эскадра должна была соединиться с военными судами и забрать в городе Бодрум на берегу Малой Азии десант и идти в сторону острова Хиос, где планировала соединиться с Алжирской эскадрой. Планировалось, что после объединения эти эскадры нанесут удар по Аузе и уничтожат русский флот.

Алексей Орлов прекрасно знал об этих приготовлениях и понимал их смысл. Однако нанести удар немедленно он не мог из-за перемирия, заключенного на время переговоров о мире. Однако, как только перемирие закончилось, он направил в разные стороны архипелага несколько эскадр. 18 октября 1772 г. отряд контр-адмирала С.К. Грейга атаковал крепость Чесма, сжег находившиеся в гавани турецкие суда и разрушил крепость до основания. 21 октября в устье Нила отряд лейтенанта Алексиано (фрегат «Св. Павел» и одна полякра) под сильным огнем батарей крепости Дамьета вошел в гавань, где сжег два больших корабля и захватил несколько мелких судов. На выходе из гавани он встретил еще один корабль, на котором находился важный турецкий военачальник Селим-бей, везший в Дамьету знамя Пророка. После пленения Селим-бея комендант крепости Александрия приказал потопить все суда в гавани, опасаясь атаки Алексиано.

Главный удар был нанесен у крепости Патрас, в Патрасском заливе. 25 октября объединенные отряды капитана 1-го ранга М.Т. Коняева и майора И. Войновича (2 линейных корабля, 2 фрегата. 1 шебека и 2 полякры) обнаружили здесь эскадру Мустафы-паши, бывшую частью дульцинитской эскадры и включавшую 25 судов (9 фрегатов и 16 шебек). 26 октября Коняев атаковал эту эскадру. Турки потеряли 1 корабль и 2 шебеки и отступили под защиту орудий крепости Патрас. 27 октября, из-за противных ветров, русская эскадра не смогла довершить разгром турок, но на следующий день приблизились к крепости и эскадре и в 11.30 начала бомбардировку. К 13 часам турецкий флот горел, турки в панике бросались в воду и спасались на берег. Остатки его были добиты 29 октября, ускользнуть сумели лишь шесть шебек. Отныне русский флот господствовал в Средиземном море безраздельно, турки уже не предпринимали никаких попыток организовать ему сопротивление.

Боями у Патраса и Дамьеты фактически закончилась военная деятельность А.Г. Орлова, хотя война длилась еще полтора года. Все это время русский флот продолжал следовать тем планам, которые были разработаны еще при Орлове. За время войны он захватил 365 турецких судов и 300 судов нейтральных стран, контрабандно торговавших с Турцией. Это был мощный фактор давления на Турцию, особенно после того, как стало понятно, что русские завладели Архипелагом всерьез и надолго. «Для порядочного флота весьма трудно провести даже одну зиму в Архипелаге. Между тем… неприятель три года сряду, зимой и летом, шатался по этим опасным водам без особого труда и даже нашел средства запереть Дарданеллы своей эскадрой, так что ни один наш корабль не мог выйти из пролива», - возмущался турецкий министр Ресми-эфенди.

Заслуга во всем этом Алексея Орлова была чрезвычайно велика. Несмотря на то, что в первый период войны 32-летний главнокомандующий, совершенно не имевший боевого опыта, допустил ряд просчетов и ошибок, он поразительно быстро перешел от грандиозных геополитических замыслов (которые, однако, при всей своей фантастичности, определили один из важнейших геополитических приоритетов Российской империи и в наследие от которых на весь XIX в. остался Восточный вопрос) к решению практических военно-политических задач. Идея блокады Дарданелл пробивала себе дорогу не без труда; ее противником был Н.И. Панин, который всячески мешал ему «оголодить Константинополь», и Алексею Григорьевичу стоило немало сил преодолеть это сопротивление. Оправдали себя и планы действий русской эскадры - они сыграли значительную роль при выработке условий мирного договора. Разгром же остатков турецкого флота при Дамьете и Патрасе показывает, что А.Г. Орлов научился разгадывать замыслы противника и наносить ему сокрушительные удары.

Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский прожил после завершения русско-турецкой войны еще 33 года. Он больше никогда не занимал командных должностей в армии или на флоте (хотя в 1787 г. Екатерина предлагала ему возглавить новую экспедицию в Средиземное море), но слава героя Чесмы оставалась с ним, для современников, да и потомков, он был...

…Орел из стаи той высокой,
Котора в воздухе плыла
Впреди Минервы светлоокой,
Когда она с Олимпа шла;
Орел, который под Чесмою
Пред флотом россиян летал…
..........
Увы! Где, где его под солнцем днесь паренье?
Где по морям его следы?
Где бурно громов устремленье
И пламенны меж туч бразды?
Где быстрые все зрящи очи
И грудь, отважности полна?
Все, все сокрыл мрак вечной ночи
Осталась слава лишь одна!

Г.Р. Державин

СМЫКОВ Е.В., к.и.н., Саратовский государственный университет
им. Н.Г. Чернышевского

Литература

История русской армии и флота. Под ред. А. С. Гришинского, В. П. Никольского, Н.Л. Кладо. М., 1912. Вып. 8

Русский биографический словарь. Издан под наблюдением А. А. Половцева. СПб., 1905. Т. 12

Тарле Е.В. Чесменский бой и первая русская экспедиция в Архипелаг. Тарле Е.В. Сочинения в 12 т. М., 1959. Т. 10

Чернышов А.А. Великие сражения русского парусного флота. М., 2010

Плугин В.А . Алехан, или Человек со шрамом: жизнеописание графа Алексея Орлова-Чесменского. М., 1996

Интернет

Рюрикович Ярослав Мудрый Владимирович

Посвятил свою жизнь защите Отечества. Разгромил печенегов. Утвердил русскую державу, как одно из величайших государств своего времени.

Рокоссовский Константин Константинович

Солдат, нескольких войн (в т.ч. Первой и Второй мировой). прошедший путь до маршала СССР и ПНР. Военный интеллигент. не прибегавший к "матерному руководству". до тонкостей знал в военном деле тактику. практику, стратегию и оперативное искусство.

Василевский Александр Михайлович

Величайший полководец ВОВ. Два человека в истории удостоены ордена Победы дважды: Василевский и Жуков, но после ВОВ именно Василевский стал министром обороны СССР. Его полководческий гений непревзойден НИ ОДНИМ полководцем мира.

Сталин Иосиф Виссарионович

Был Верховным главнокомандующим СССР во время Великой Отечественной Воины!Под его руководством СССР одержала Великую Победу во время Великой Отечественной войны!

Дохтуров Дмитрий Сергеевич

Оборона Смоленска.
Командование левым флангом на Бородинской поле после ранения Багратиона.
Тарутинское сражение.

Олсуфьев Захар Дмитриевич

Один из самых прославленных военачальников багратионовской 2-й Западной армии. Всегда сражался с примерной храбростью. Был награждён орденом Святого Георгия 3-й степени за героическое участие в Бородинском сражении. Отличился в сражении на реке Чернишне (или Тарутинском). Наградой ему за участие в нанесении поражения авангарду армии Наполеона был орден Святого Владимира 2-й степени. Его называли "генерал с талантами". Когда Олсуфьев попал в плен и был доставлен к Наполеону, тот сказал своему окружению известные в истории слова: "Только русские умеют так драться!"

Алексеев Михаил Васильевич

Выдающийся сотрудник Российской Академии Генерального штаба. Разработчик и исполнитель Галицийской операции - первой блестящей победы Русской армии в Великую войну.
Спас от окружения войска Северо-Западного фронта во время "Великого отступления" 1915 года.
Начальник штаба Российских вооруженных сил в 1916-1917 гг.
Верховный Главнокомандующий Российской армии в 1917 г.
Разработал и осуществил стратегические планы наступательных операций 1916 - 1917 гг.
Продолжал отстаивать необходимость сохранения Восточного фронта и после 1917 г. (Добровольческая армия - основа нового Восточного фронта в продолжающейся Великой войне).
Оболган и оклеветан в отношении разнообразных т.н. "масонских военных лож", "заговора генералов против Государя" и т.д., и т.п. - в части эмигрантской и современной исторической публицистики.

Чапаев Василий Иванович

28.01.1887- 5.09.1919 г.г. жизни. Начальник дивизии Красной армии, участник Первой мировой и Гражданской войны.
Кавалер трёх Георгиевских крестов и Георгиевской медали. Кавалер ордена Красного Знамени.
На его счету:
- Организация уездной Красной гвардии из 14 отрядов.
- Участие в походе против генерала Каледина (под Царицыном).
- Участие в походе Особой армии на Уральск.
- Инициатива о реорганизации отрядов Красной гвардии в два полка Красной Армии: им. Степана Разина и им. Пугачева, объединённых в Пугачевскую бригаду под командованием Чапаева.
- Участие в боях с чехословаками и Народной Армией, у которых отбил Николаевск, переименованный в честь бригады в Пугачевск.
- С 19 сентября 1918 года командир 2-й Николаевской дивизии.
- С февраля 1919 - комиссар внутренних дел Николаевского уезда.
- С мая 1919 года - комбриг Особой Александрово-Гайской бригады.
- С июня - начальник 25-й стрелковой дивизии, участвовавшей в Бугульминской и Белебеевской операциях против армии Колчака.
- Взятие силами своей дивизии 9 июня 1919 года Уфы.
- Взятие Уральска.
- Глубокий рейд казачьего отряда с нападением на хорошо охраняемый (около 1000 штыков) и находившийся в глубоком тылу г. Лбищенск (ныне село Чапаев Западно-Казахстанской области Казахстана), где находился штаб 25-й дивизии.

Черняховский Иван Данилович

Человеку, которому ничего не говорит это имя - объяснять не нужно и бесполезно. Тому, кому оно что-то говорит - и так все ясно.
Дважды герой Советского Союза. Командующий 3-м Белорусским Фронтом. Самый молодой командующий фронтом. Считается,. что генерал-армии - но перед самой гибелью (18 февраля 1945 года) получил звание маршала Советского Союза.
Освобождал три из шести захваченных фашистами столиц Союзных республик: Киев, Минск. Вильнюс. Решил судьбу Кениксберга.
Один из немн6огих, отбросивших немцев уже 23 июня 1941 года.
Удержал фронт на Валдае. Во многом определил судьбу отражения немецкого наступления на Ленинград. Удержал Воронеж. Освободил Курск.
Успешно наступал до лета 1943. образовав своей армией вершину курской Дуги. Освободил Левебережье Украины. Брал Киев. Отбил контрудар Манштейна. Освободил Западную Украину.
Осуществил операцию Багратион. Окруженный и взятые благодаря его наступлению в плен летом 1944 года немцы униженно прошли потом по улицам Москвы. Белоруссия. Литва. Неман. Восточная Пруссия.

Колчак Александр Васильевич

Русский адмирал, отдавший свою жизнь за освобождение Отечества.
Ученый-океанограф, один из крупнейших полярных исследователей конца XIX - начала XX веков, военный и политический деятель, флотоводец, действительный член императорского русского географического общества, вождь Белого движения, Верховный правитель России.

Скопин-Шуйский Михаил Васильевич

За свою короткую военную карьеру практически не знал неудач, как в боях с войсками И. Болтникова, так и с польско-лиовскими и "тушинскими" войсками. Умение выстроить боеспособную армию практически "с нуля", обучить, использовать к месту и во время шведских наемников, подобрать успешные русские командные кадры для освобождения и защиты огромной территории русского северо-западного края и освобождения центральной России, настойчивое и планомерное наступление, умелая тактика в борьбе с великолепной польско-литовской кавалерией, несомненное личное мужество - вот те качества, которые при всей малоизвестности его деяний, дают ему право называться Великим Полководцем России.

Суворов Александр Васильевич

Если кто не слышал, писать без толку

Ватутин Николай Фёдорович

Операции "Уран", "Малый Сатурн" ,"Скачок" и т.д. и т.п.
Настоящий труженик войны

Гурко Иосиф Владимирович

Генерал-фельдмаршал (1828-1901)Герой Шипки и Плевны, Освободитель Болгарии (его именем названа улица в Софии, установлен памятник).В 1877 г. командовал 2-й гвардейской кавалерийской дивизией. Для быстрого захвата некоторых проходов через Балканы Гурко выступил во главе передового отряда, составленный из четырех конных полков, стрелковой бригады и новосформированного болгарского ополчения, при двух батареях конной артиллерии. Гурко выполнил свою задачу быстро и смело, одержал над турками ряд побед, закончившихся взятием Казанлыка и Шипки. В период борьбы за Плевну Гурко, во главе войск гвардии и кавалерии западного отряда, разбил турок под Горным Дубняком и Телишем, затем снова пошел к Балканам, занял Энтрополь и Орханье, а после падения Плевны, усиленный IX корпусом и 3-й гвардейской пехотной дивизией, несмотря на страшную стужу, перевалил через Балканский хребет, взял Филиппополь и занял Адрианополь, открыв путь к Царьграду. По окончании войны командовал военными округами, был генерал-губернатором, членом государственного совета. Похоронен в Твери (пос.Сахарово)

Пожарский Дмитрий Михайлович

В 1612 году тяжелейшее для России время возглавил Российское ополчение и освободил столицу от рук завоевателей.
Князь Дми́трий Миха́йлович Пожа́рский (1 ноября 1578 года - 30 апреля 1642 года) - русский национальный герой, военный и политический деятель, глава Второго народного ополчения, освободившего Москву от польско-литовских оккупантов. С его именем и с именем Кузьмы Минина тесно связан выход страны из Смуты, который в настоящее время в России празднуется 4 ноября.
После избрания на российский престол Михаила Федоровича Д. М. Пожарский играет ведущую роль при царском дворе как талантливый военачальник и государственный деятель. Несмотря на победу народного ополчения и избрание царя, война в России всё ещё продолжалась. В 1615-1616 гг. Пожарский по указанию царя был направлен во главе большого войска на борьбу с отрядами польского полковника Лисовского, который осадил город Брянск и взял Карачев. После борьбы с Лисовским, царь поручает Пожарскому весной 1616 года сбор в казну пятой деньги с торговых людей, так как войны не прекращались, а казна истощилась. В 1617 году царь поручил Пожарскому вести дипломатические переговоры с английским послом Джоном Мериком, назначив Пожарского наместником Коломенским. В этом же году в пределы Московского государства пришёл польский королевич Владислав. Жители Калуги и соседних с ней городов обратились к царю с просьбой прислать им для защиты от поляков именно Д. М. Пожарского. Царь исполнил просьбу калужан и дал наказ Пожарскому 18 октября 1617 года о защите Калуги и окрестных городов всеми доступными мерами. Князь Пожарский наказ царя с честью выполнил. Успешно защитив Калугу, Пожарский получил приказ от царя идти на помощь Можайску, а именно - в город Боровск, и стал летучими отрядами тревожить войска королевича Владислава, нанося им значительный урон. Однако в это же время Пожарский сильно заболел и по велению царя возвратился в Москву. Пожарский, едва оправившись от болезни, принял самое деятельное участие в защите столицы от войск Владислава, за что царь Михаил Фёдорович наградил его новыми вотчинами и поместьями.

Момышулы Бауыржан

Фидель Кастро назвал его героем Второй мировой войны.
Блестяще осуществил на практике разработанную генерал-майором И. В. Панфиловым тактику боя малыми силами против многократно превосходящего по силам противника, получившую впоследствии название «спираль Момышулы».

Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович

Товарищ Сталин, кроме атомного и ракетного проектов, вместе с генералом армии Антоновым Алексеем Иннокентьевичем участвовал в разработке и претворении в жизнь практически всех значимых операций советских войск в ВОВ, блестяще организовывал работу тыла, даже в первые тяжелые годы войны.

Миних Бурхард-Христофор

Один из лучших российских полководцев и военных инженеров. Первый полководец, вошедший в Крым. Победитель при Ставучанах.

Каппель Владимир Оскарович

Пожалуй - самый талантливый полководец всей Гражданской Войны, если даже сравнивать с полкооводцами всех её сторон. Человек мощного военного таланта, боевого духа и христианских благородных качеств - настоящий Белый Рыцарь. Талант и личные качества Каппеля замечались и уважались даже его противниками. Автор многих военных операций и подвигов - в том числе - взятие Казани, Великий Сибирский Ледяной Поход и т.д. Многие его расчёты, не оценённые вовремя и упущенные не по его вине, в последствии оказались самыми верными, что показал ход Гражданской Войны.

Святослав Игоревич

Великий Князь новгородский, с 945 года киевский. Сын великого князя Игоря Рюриковича и княгини Ольги. Прославился Святослав как великий полководец, которого Н.М. Карамзин называл «Александр (Македонский) нашей древней истории».

После ратных походов Святослава Игоревича (965-972) территория земли Русской увеличилась от Поволжья до Каспия, от Северного Кавказа до Черноморья, от Балканских гор до Византии. Победил Хазарию и Волжскую Болгарию, ослабил и устрашил Византийскую Империю, открыл пути для торговли Руси с восточными странами

Уваров Фёдор Петрович

В 27 лет был произведен в генералы. Участвовал в кампаниях 1805-1807 годов и в сражениях на Дунае в 1810 году. В 1812 году командовал 1-м артиллерийским корпусом в армии Барклая де Толли, а впоследствии - всей кавалерией соединенных армий.

Был последовательным поборником строгой дисциплины, но врагом окрика. Грубость вообще ему была органически чужда. Истинный военный интеллигент, б. полковник царской армии.

Брусилов Алексей Алексеевич

Выдающийся полководец Первой мировой войны, родоначальник новой школы стратегии и тактики, внесший огромный вклад в дело преодоления позиционного тупика. Был новатором в сфере военного искусства и одним из наиболее ярких военачальников отечественной военной истории.
Генерал от кавалерии А. А. Брусилов проявил способность управлять крупными оперативными войсковыми объединениями – армией (8-й - 05. 08. 1914 г. – 17.03. 1916 г.), фронтом (Юго-Западным – 17. 03. 1916. – 21. 05. 1917 г.), группой фронтов (Верховный Главнокомандующий – 22. 05. 1917. – 19. 07. 1917).
Личный вклад А. А. Брусилова проявился во многих успешных операциях русской армии периода Первой мировой войны – Галицийской битве 1914 г., Карпатской битве 1914/15 гг., Луцкой и Чарторыйской операциях 1915 г. и конечно, в Наступлении Юго-Западного фронта 1916 г. (знаменитом Брусиловском прорыве).

Полководцы Древней Руси

Начиная с древнейших времен. Владимир Мономах (сражался с половцами), его сыновья Мстислав Великий (походы на чудь и литву) и Ярополк (походы на Дон), Всевоод Большое Гнездо (походы на Волжскую Булгарию), Мстислав Удатный (битва на Липице), Ярослав Всеволодович (нанес поражение рыцарям Ордена меченосцев), Александр Невский, Дмитрий Донской, Владимир Храбрый (второй герой Мамаева побоища)…