Краткое содержание рассказа мать горький. М

Начало XX века. Фабричный поселок — темный, нищий, грязный. Вся жизнь обитателей поселка сосредоточена вокруг фабрики: еще до рассвета гудок созывает всех на работу, тяжелую, изнурительную, не приносящую ни радости, ни денег... Вечером у рабочих уже нет ни на что сил — разве что напиться водки да повалиться спать. В праздники уж обязательно пьют, бывает, еще и дерутся. Ниловна — героиня романа — привыкла к такой жизни. Сын ее Павел собирается жить так же, как и отец, — работать и выпивать. Однако, когда отец пытается в очередной раз поколотить мать, Павел решительно противится.

В начале повести Ниловне чуть более сорока лет, но она представлена пожилой женщиной — тяжелый беспросветный быт сломил и состарил ее прежде времени.

После смерти отца Павел некоторое время ведет жизнь обычного фабричного рабочего, но потом резко меняется: по праздникам ходит в город, много читает, приносит домой запрещенные книги.

Он объясняет матери, что хочет знать правду, но за эту правду могут посадить в тюрьму.

По субботам в доме Павла начинают собираться революционеры, его товарищи. Они читают книги, поют революционные песни, рассуждают о судьбе рабочих в России и в других государствах. «Социалисты» — страшное слово, но мать сердцем своим чувствует, что это хорошие, честные и чистые люди.

Вот Наташа — ради убеждений она оставила свою обеспеченную семью, стала работать учительницей.

Вот Николай Иванович — серьезный человек, ему есть о чем рассказать рабочим.

Вот Сашенька — худенькая и бледненькая, она тоже ушла из семьи, так как решила посвятить себя делу рабочих, а отец ее помещик. Ниловна зорким своим сердцем подмечает, что между этой девушкой и ее сыном — настоящая любовь. Но молодые люди решили не создавать семью, так как это помешает делу революции — ведь забота о квартире, о детях отвлечет их от главного и единственного.

Вторым сыном для Ниловны становится Андрей Находка — «хохол из Канева» . Андрей — подкидыш, родной матери не знает. А вот приемную мать ему напоминает Ниловна — такая же добрая. Андрей ласково зовет Ниловну «ненько» и с радостью переселяется жить к Власовым.

На фабрике появляются листовки с обличением существующего строя. Эти листовки призывают рабочих сплотиться в борьбе за справедливость. Мать понимает, что это деятельность ее сына и его товарищей. Вскоре в дом Власовых приходят с обыском. Ничего запрещенного не находят — книги и листовки спрятаны в надежном месте. Но Андрея все-таки арестовали.

Важный эпизод в повести — «болотная копейка». И без того нищих, рабочих обложили новым налогом: с каждого заработанного рубля — одну копейку на осушение болот. Павел пишет заметку в газету и отправляет мать в город — отнести ее. Пусть все узнают про новые поборы! Сам же он возглавляет стихийный митинг на фабрике. Он требует отмены нового налога. Однако по первому же приказанию директора все митингующие расходятся по своим местам. Павел огорчен, потому что ему не доверяют, он, очевидно, еще слишком молод. Ночью жандармы уводят Павла.

К Ниловне приходит один из членов кружка, Егор Иванович. Он говорит, что кроме Павла арестовано еще около пятидесяти рабочих. Если бы листовки продолжали распространять на фабрике, то обвинения против Павла могли признать беспочвенными. Ниловна берется распространять прокламации. Она нанимается в подручные к знакомой торговке обедами — и ее не обыскивают, как всех прочих. Кто же может подумать, что листовки распространяет старуха! В самом начале деятельности Ниловной руководит только материнская любовь и желание спасти сына, но постепенно она понимает, что «дети, кровь наша, идут за правду для всех!».

Андрея и Павла выпускают из тюрьмы, и они тут же начинают готовиться к первомайской демонстрации. На площади собирается народ. Павел с красным знаменем в руках открыто заявляет, что сегодня представители социал-демократической рабочей партии поднимают знамя рабочей правды. Колонна демонстрантов движется по улицам поселка, но навстречу выходит цепь солдат. Колонна смята, Павел и Андрей арестованы. Ниловна подбирает знамя и идет с ним домой, размышляя о правоте дела своих детей — она уже всех революционеров считает своими детьми.

После ареста Павла Ниловна перебирается в город к Николаю Ивановичу (так было заранее оговорено с Павлом и Андреем), она ведет его немудреное хозяйство и постепенно все активнее включается в революционную работу. Вместе с сестрой Николая Ивановича, Софьей, Ниловна, переодевшись то богомолкой, то торговкой, разъезжает по деревням и ведет агитацию уже среди крестьян. Егор Иванович умирает. Его похороны стихийно превращаются в митинг и перерастают в схватку с полицией. Ниловна увозит с этого побоища раненого юношу и ухаживает за ним.

Мать навещает сына в тюрьме и ей удается передать Павлу записку с предложением побега, инициатором которого выступила любящая его Сашенька.

Однако Павел отказывается — для него важно выступить на суде.

На суд допускают только родственников, чтобы выступления подсудимых не были услышаны народом. Заседание идет «по протоколу»: суетливо, быстро — все уже решено заранее. Однако всех встряхнула вдохновенная речь Павла: социалисты — не бунтовщики, они — революционеры, они стоят за народ, за труд, равный и обязательный для всех. Борьбу не остановишь арестами, борьба — до победы!

Судья зачитывает приговор, он однозначен: все подсудимые ссылаются на поселение. Сашенька собирается подавать прошение, чтобы ее в ссылку отправили вместе с Павлом. Мать обещает приехать к ним — нянчить внуков.

Обидно, что речь Павла не была услышана народом. Николай Иванович находит выход: напечатать ее и распространить! Ниловна вызывается отвезти прокламации в другой город. На вокзале она замечает шпика, тот обвиняет ее в воровстве и предлагает пройти в участок. Ниловна открывает чемодан и начинает разбрасывать в толпе листовки: «Это — речь моего сына! Он — политический!»

Жандармы окружают мать, один из них хватает ее за горло... Ниловна хрипит, не в силах продолжать свою речь.

Осталась ли жива эта героическая женщина, воплощение материнской жертвенной любви — не только к сыну, но и ко всем обездоленным людям? В повести мы не находим ответа.

Каждый день над рабочей слободкой, в дымном, масляном воздухе, дрожал и ревел фабричный гудок, и, послушные зову, из маленьких серых домов выбегали на улицу, точно испуганные тараканы, угрюмые люди, не успевшие освежить сном свои мускулы. В холодном сумраке они шли по немощеной улице к высоким каменным клеткам фабрики; она с равнодушной уверенностью ждала их, освещая грязную дорогу десятками жирных квадратных глаз. Грязь чмокала под ногами. Раздавались хриплые восклицания сонных голосов, грубая ругань зло рвала воздух, а встречу людям плыли иные звуки – тяжелая возня машин, ворчание пара. Угрюмо и строго маячили высокие черные трубы, поднимаясь над слободкой, как толстые палки.

Вечером, когда садилось солнце, и на стеклах домов устало блестели его красные лучи, – фабрика выкидывала людей из своих каменных недр, словно отработанный шлак, и они снова шли по улицам, закопченные, с черными лицами, распространяя в воздухе липкий запах машинного масла, блестя голодными зубами. Теперь в их голосах звучало оживление, и даже радость, – на сегодня кончилась каторга труда, дома ждал ужин и отдых.

День проглочен фабрикой, машины высосали из мускулов людей столько силы, сколько им было нужно. День бесследно вычеркнут из жизни, человек сделал еще шаг к своей могиле, но он видел близко перед собой наслаждение отдыха, радости дымного кабака и – был доволен.

По праздникам спали часов до десяти, потом люди солидные и женатые одевались в свое лучшее платье и шли слушать обедню, попутно ругая молодежь за ее равнодушие к церкви. Из церкви возвращались домой, ели пироги и снова ложились спать – до вечера.

Усталость, накопленная годами, лишала людей аппетита, и для того, чтобы есть, много пили, раздражая желудок острыми ожогами водки. Вечером лениво гуляли по улицам, и тот, кто имел галоши, надевал их, если даже было сухо, а имея дождевой зонтик, носил его с собой, хотя бы светило солнце.

Встречаясь друг с другом, говорили о фабрике, о машинах, ругали мастеров, – говорили и думали только о том, что связано с работой. Одинокие искры неумелой, бессильной мысли едва мерцали в скучном однообразии дней. Возвращаясь домой, ссорились с женами и часто били их, не щадя кулаков. Молодежь сидела в трактирах или устраивала вечеринки друг у друга, играла на гармониках, пела похабные, некрасивые песни, танцевала, сквернословила и пила. Истомленные трудом люди пьянели быстро, во всех грудях пробуждалось непонятное, болезненное раздражение. Оно требовало выхода. И, цепко хватаясь за каждую возможность разрядить это тревожное чувство, люди из-за пустяков бросались друг на друга с озлоблением зверей. Возникали кровавые драки. Порою они кончались тяжкими увечьями, изредка убийством.

В отношениях людей всего больше было чувства подстерегающей злобы, оно было такое же застарелое, как и неизлечимая усталость мускулов. Люди рождались с этою болезнью души, наследуя ее от отцов, и она черною тенью сопровождала их до могилы, побуждая в течение жизни к ряду поступков, отвратительных своей бесцельной жестокостью.

По праздникам молодежь являлась домой поздно ночью в разорванной одежде, в грязи и пыли, с разбитыми лицами, злорадно хвастаясь нанесенными товарищам ударами, или оскорбленная, в гневе или слезах обиды, пьяная и жалкая, несчастная и противная. Иногда парней приводили домой матери, отцы. Они отыскивали их где-нибудь под забором на улице или в кабаках бесчувственно пьяными, скверно ругали, били кулаками мягкие, разжиженные водкой тела детей, потом более или менее заботливо укладывали их спать, чтобы рано утром, когда в воздухе темным ручьем потечет сердитый рев гудка, разбудить их для работы.

Ругали и били детей тяжело, но пьянство и драки молодежи казались старикам вполне законным явлением, – когда отцы были молоды, они тоже пили и дрались, их тоже били матери и отцы. Жизнь всегда была такова, – она ровно и медленно текла куда-то мутным потоком годы и годы и вся была связана крепкими, давними привычками думать и делать одно и то же, изо дня в день. И никто не имел желания попытаться изменить ее.

Изредка в слободку приходили откуда-то посторонние люди. Сначала они обращали на себя внимание просто тем, что были чужие, затем возбуждали к себе легкий, внешний интерес рассказами о местах, где они работали, потом новизна стиралась с них, к ним привыкали, и они становились незаметными. Из их рассказов было ясно: жизнь рабочего везде одинакова. А если это так – о чем же разговаривать?

Но иногда некоторые из них говорили что-то неслыханное в слободке. С ними не спорили, но слушали их странные речи недоверчиво. Эти речи у одних возбуждали слепое раздражение, у других смутную тревогу, третьих беспокоила легкая тень надежды на что-то неясное, и они начинали больше пить, чтобы изгнать ненужную, мешающую тревогу.

Заметив в чужом необычное, слобожане долго не могли забыть ему это и относились к человеку, не похожему на них, с безотчетным опасением. Они точно боялись, что человек бросит в жизнь что-нибудь такое, что нарушит ее уныло правильный ход, хотя тяжелый, но спокойный. Люди привыкли, чтобы жизнь давила их всегда с одинаковой силой, и, не ожидая никаких изменений к лучшему, считали все изменения способными только увеличить гнет.

От людей, которые говорили новое, слобожане молча сторонились. Тогда эти люди исчезали, снова уходя куда-то, а оставаясь на фабрике, они жили в стороне, если не умели слиться в одно целое с однообразной массой слобожан…

Пожив такой жизнью лет пятьдесят, – человек умирал.

Так жил и Михаил Власов, слесарь, волосатый, угрюмый, с маленькими глазами; они смотрели из-под густых бровей подозрительно, с нехорошей усмешкой. Лучший слесарь на фабрике и первый силач в слободке, он держался с начальством грубо и поэтому зарабатывал мало, каждый праздник кого-нибудь избивал, и все его не любили, боялись. Его тоже пробовали бить, но безуспешно. Когда Власов видел, что на него идут люди, он хватал в руки камень, доску, кусок железа и, широко расставив ноги, молча ожидал врагов. Лицо его, заросшее от глаз до шеи черной бородой, и волосатые руки внушали всем страх. Особенно боялись его глаз, – маленькие, острые, они сверлили людей, точно стальные буравчики, и каждый, кто встречался с их взглядом, чувствовал перед собой дикую силу, недоступную страху, готовую бить беспощадно.

– Ну, расходись, сволочь! – глухо говорил он. Сквозь густые волосы на его лице сверкали крупные желтые зубы. Люди расходились, ругая его трусливо воющей руганью.

– Сволочь! – кратко говорил он вслед им, и глаза его блестели острой, как шило, усмешкой. Потом, держа голову вызывающе прямо, он шел следом за ними и вызывал:

– Ну, – кто смерти хочет?

Никто не хотел.

Говорил он мало, и «сволочь» – было его любимое слово. Им он называл начальство фабрики и полицию, с ним он обращался к жене:

– Ты, сволочь, не видишь – штаны разорвались!

Когда Павлу, сыну его, было четырнадцать лет, Власову захотелось оттаскать его за волосы. Но Павел взял в руки тяжелый молоток и кратко сказал:

– Не тронь…

– Чего? – спросил отец, надвигаясь на высокую, тонкую фигуру сына, как тень на березу.

– Будет! – сказал Павел. – Больше я не дамся… – И взмахнул молотком.

Отец посмотрел на него, спрятал за спину мохнатые руки и, усмехаясь, проговорил:

– Эх ты, сволочь…

Вскоре после этого он сказал жене:

– Денег у меня больше не спрашивай, тебя Пашка прокормит…

– А ты всё пропивать будешь? – осмелилась она спросить.

– Не твое дело, сволочь! Я любовницу заведу…

Любовницы он не завел, но с того времени, почти два года, вплоть до смерти своей, не замечал сына и не говорил с ним.

Была у него собака, такая же большая и мохнатая, как сам он. Она каждый день провожала его на фабрику и каждый вечер ждала у ворот. По праздникам Власов отправлялся ходить по кабакам. Ходил он молча и, точно желая найти кого-то, царапал своими глазами лица людей. И собака весь день ходила за ним, опустив большой, пышный хвост. Возвращаясь домой пьяный, он садился ужинать и кормил собаку из своей чашки. Он ее не бил, не ругал, но и не ласкал никогда. После ужина он сбрасывал посуду со стола на пол, если жена не успевала вовремя убрать ее, ставил перед собой бутылку водки и, опираясь спиной о стену, глухим голосом, наводившим тоску, выл песню, широко открывая рот и закрыв глаза. Заунывные, некрасивые звуки путались в его усах, сбивая с них хлебные крошки, слесарь расправлял волосы бороды и усов толстыми пальцами и – пел. Слова песни были какие-то непонятные, растянутые, мелодия напоминала о зимнем вое волков. Пел он до поры, пока в бутылке была водка, а потом валился боком на лавку или опускал голову на стол и так спал до гудка. Собака лежала рядом с ним.

Действие романа происходит в России в начале 1900-х годов. В рабочей слободке живут фабричные рабочие с семьями, и вся жизнь этих людей неразрывно связана с фабрикой: утром, с фабричным гудком, рабочие устремляются на фабрику, вечером она выкидывает их из своих каменных недр; по праздникам, встречаясь друг с другом, говорят они только о фабрике, много пьют, напившись - дерутся. Однако молодой рабочий Павел Власов, неожиданно для своей матери Пелагеи Ниловны , вдовы слесаря, вдруг начинает жить иной жизнью:

По праздникам ходит в город, приносит книги, много читает. На недоуменный вопрос матери Павел отвечает: «Я хочу знать правду и поэтому читаю запрещенные книги; если у меня их найдут - меня посадят в тюрьму».

Через некоторое время в доме у Власовых субботними вечерами начинают собираться товарищи Павла: Андрей Находка - «хохол из Канева», как он представляется матери, недавно приехавший в слободку и поступивший на фабрику; несколько фабричных - слободских парней, которых Ниловна знала и раньше; приходят люди из города: молодая девушка Наташа, учительница, уехавшая из Москвы от богатых родителей; Николай Иванович, который иногда приходит вместо Наташи заниматься с рабочими; худенькая и бледная барышня Сашенька, тоже, как и Наташа, ушедшая из семьи: её отец - помещик, земский начальник. Павел и Сашенька любят друг друга, однако пожениться они не могут: они оба считают, что женатые революционеры потеряны для дела - нужно зарабатывать на жизнь, на квартиру, растить детей. Собираясь в доме у Власовых, участники кружка читают книги по истории, беседуют о тяжкой доле рабочих всей земли, о солидарности всех трудящихся, часто поют песни. На этих собраниях мать впервые слышит слово «социалисты».

Матери очень нравится Находка, и он её тоже полюбил, ласково зовет её «ненько», говорит, что она похожа на его покойную приемную мать, родной же матери он не помнит. Через некоторое время Павел с матерью предлагают Андрею переселиться к ним в дом, и хохол с радостью соглашается.

На фабрике появляются листовки, в которых говорится о стачках рабочих в Петербурге, о несправедливости порядков на фабрике; листовки призывают рабочих к объединению и борьбе за свои интересы. Мать понимает, что появление этих листков связано с работой её сына, она и гордится им, и опасается за его судьбу. Через некоторое время в дом Власовых приходят жандармы с обыском. Матери страшно, однако она старается подавить свой страх. Пришедшие ничего не находят: заранее предупрежденные об обыске, Павел и Андрей унесли из дому запрещенные книги; тем не менее Андрей арестован.

На фабрике появляется объявление о том, что из каждого заработанного рабочими рубля дирекция будет вычитать копейку - на осушение окружающих фабрику болот. Рабочие недовольны таким решением дирекции, несколько пожилых рабочих приходят к Павлу за советом. Павел просит мать сходить в город отнести его записку в газету, с тем чтобы история с «болотной копейкой» попала в ближайший номер, а сам отправляется на фабрику, где, возглавив стихийный митинг, в присутствии директора излагает требования рабочих об отмене нового налога. Однако директор приказывает рабочим возобновить работу, и все расходятся по своим местам. Павел огорчен, он считает, что народ не поверил ему, не пошел за его правдой, потому что он молод и слабосилен - не сумел эту правду сказать. Ночью опять являются жандармы и на этот раз уводят Павла.

Через несколько дней к Ниловне приходит Егор Иванович - один из тех, кто ходил на собрания к Павлу до его ареста. Он рассказывает матери, что, кроме Павла, арестовано ещё 48 человек фабричных, и хорошо было бы продолжать доставлять листовки на фабрику. Мать вызывается проносить листовки, для чего просит знакомую, торгующую на фабрике обедами для рабочих, взять её к себе в помощницы. Всех входящих на фабрику обыскивают, однако мать успешно проносит листовки и передает их рабочим.

Наконец Андрей и Павел выходят из тюрьмы и начинают готовиться к празднованию Первого мая. Павел собирается нести знамя впереди колонны демонстрантов, хотя он и знает, что за это его снова посадят в тюрьму. Утром Первого мая Павел и Андрей не идут на работу, а отправляются на площадь, где уже собрался народ. Павел, стоя под красным знаменем, заявляет, что сегодня они, члены социал-демократической рабочей партии, открыто поднимают знамя разума, правды, свободы. «Да здравствуют рабочие люди всех стран!» - с этим лозунгом Павла возглавляемая им колонна двинулась по улицам слободы. Однако навстречу демонстрации выходит цепь солдат, колонна смята, Павел и Андрей, который шел рядом с ним, арестованы. Машинально подобрав осколок древка с обрывком знамени, вырванного жандармами из рук сына, Ниловна идет домой, и в груди её теснится желание сказать всем о том, что дети идут за правдой, хотят другой, лучшей жизни, правды для всех.

Через несколько дней мать переезжает в город к Николаю Ивановичу - он обещал Павлу и Андрею, если их арестуют, немедленно забрать её к себе. В городе Ниловна, ведя немудреное хозяйство одинокого Николая Ивановича, начинает активную подпольную работу:

одна или вместе с сестрой Николая Софьей, переодевшись то монахиней, то богомолкой-странницей, то торговкой кружевами, разъезжает по городам и деревням губернии, развозя запрещенные книги, газеты, прокламации. Ей нравится эта работа, она любит говорить с людьми, слушать их рассказы о жизни. Она видит, что народ полуголодным живет среди огромных богатств земли. Возвращаясь из поездок в город, мать ходит на свидания с сыном в тюрьму. В одно из таких свиданий ей удается передать ему записку с предложением товарищей устроить ему и его друзьям побег. Однако Павел от побега отказывается; больше всех этим огорчена Сашенька, которая была инициатором побега.

Наконец наступает день суда. В зал допущены только родственники подсудимых. Мать ждала чего-то страшного, ждала спора, выяснения истины, однако все идет спокойно: судьи говорят безучастно, невнятно, неохотно; свидетели - торопливо и бесцветно. Речи прокурора и адвокатов тоже не трогают сердца матери. Но вот начинает говорить Павел. Он не защищается - он объясняет, почему они - не бунтовщики, хотя их и судят как бунтовщиков. Они - социалисты, их лозунги - долой частную собственность, все средства производства - народу, вся власть - народу, труд - обязателен для всех. Они - революционеры и останутся ими до тех пор, пока все их идеи не победят. Все, что говорит сын, матери известно, но только здесь, на суде, она чувствует странную, увлекающую силу его веры. Но вот судья читает приговор: всех подсудимых сослать на поселение. Саша тоже ждет приговора и собирается заявить, что желает быть поселенной в той же местности, что и Павел. Мать обещает ей приехать к ним, когда у них родятся дети, - нянчить внуков.

Когда мать возвращается домой, Николай сообщает ей, что речь Павла на суде решено напечатать. Мать вызывается отвезти речь сына для распространения в другой город. На вокзале она вдруг видит молодого человека, чье лицо и внимательный взгляд кажутся ей странно знакомыми; она вспоминает, что встречала его раньше и в суде, и около тюрьмы, - и она понимает: попалась. Молодой человек подзывает сторожа и, указывая на нее глазами, что-то говорит ему. Сторож приближается к матери и укоризненно произносит: «Воровка! Старая уже, а туда же!» «Я не воровка!» - задохнувшись от обиды и возмущения, кричит мать и, выхватив из чемодана пачки прокламаций, протягивает их окружившим её людям: «Это речь моего сына, вчера судили политических, он был среди них». Жандармы расталкивают людей, приближаясь к матери; один из них хватает её за горло, не давая говорить; она хрипит. В толпе слышатся рыдания.

Максим Горький

«Мать»

Действие романа происходит в России в начале 1900-х годов. В рабочей слободке живут фабричные рабочие с семьями, и вся жизнь этих людей неразрывно связана с фабрикой: утром, с фабричным гудком, рабочие устремляются на фабрику, вечером она выкидывает их из своих каменных недр; по праздникам, встречаясь друг с другом, говорят они только о фабрике, много пьют, напившись — дерутся. Однако молодой рабочий Павел Власов, неожиданно для своей матери Пелагеи Ниловны, вдовы слесаря, вдруг начинает жить иной жизнью:

По праздникам ходит в город, приносит книги, много читает. На недоуменный вопрос матери Павел отвечает: «Я хочу знать правду и поэтому читаю запрещённые книги; если у меня их найдут — меня посадят в тюрьму».

Через некоторое время в доме у Власовых субботними вечерами начинают собираться товарищи Павла: Андрей Находка — «хохол из Канева», как он представляется матери, недавно приехавший в слободку и поступивший на фабрику; несколько фабричных — слободских парней, которых Ниловна знала и раньше; приходят люди из города: молодая девушка Наташа, учительница, уехавшая из Москвы от богатых родителей; Николай Иванович, который иногда приходит вместо Наташи заниматься с рабочими; худенькая и бледная барышня Сашенька, тоже, как и Наташа, ушедшая из семьи: её отец — помещик, земский начальник. Павел и Сашенька любят друг друга, однако пожениться они не могут: они оба считают, что женатые революционеры потеряны для дела — нужно зарабатывать на жизнь, на квартиру, растить детей. Собираясь в доме у Власовых, участники кружка читают книги по истории, беседуют о тяжкой доле рабочих всей земли, о солидарности всех трудящихся, часто поют песни. На этих собраниях мать впервые слышит слово «социалисты».

Матери очень нравится Находка, и он её тоже полюбил, ласково зовёт её «ненько», говорит, что она похожа на его покойную приёмную мать, родной же матери он не помнит. Через некоторое время Павел с матерью предлагают Андрею переселиться к ним в дом, и хохол с радостью соглашается.

На фабрике появляются листовки, в которых говорится о стачках рабочих в Петербурге, о несправедливости порядков на фабрике; листовки призывают рабочих к объединению и борьбе за свои интересы. Мать понимает, что появление этих листков связано с работой её сына, она и гордится им, и опасается за его судьбу. Через некоторое время в дом Власовых приходят жандармы с обыском. Матери страшно, однако она старается подавить свой страх. Пришедшие ничего не находят: заранее предупреждённые об обыске, Павел и Андрей унесли из дому запрещённые книги; тем не менее Андрей арестован.

На фабрике появляется объявление о том, что из каждого заработанного рабочими рубля дирекция будет вычитать копейку — на осушение окружающих фабрику болот. Рабочие недовольны таким решением дирекции, несколько пожилых рабочих приходят к Павлу за советом. Павел просит мать сходить в город отнести его записку в газету, с тем чтобы история с «болотной копейкой» попала в ближайший номер, а сам отправляется на фабрику, где, возглавив стихийный митинг, в присутствии директора излагает требования рабочих об отмене нового налога. Однако директор приказывает рабочим возобновить работу, и все расходятся по своим местам. Павел огорчён, он считает, что народ не поверил ему, не пошёл за его правдой, потому что он молод и слабосилен — не сумел эту правду сказать. Ночью опять являются жандармы и на этот раз уводят Павла.

Через несколько дней к Ниловне приходит Егор Иванович — один из тех, кто ходил на собрания к Павлу до его ареста. Он рассказывает матери, что, кроме Павла, арестовано ещё 48 человек фабричных, и хорошо было бы продолжать доставлять листовки на фабрику. Мать вызывается проносить листовки, для чего просит знакомую, торгующую на фабрике обедами для рабочих, взять её к себе в помощницы. Всех входящих на фабрику обыскивают, однако мать успешно проносит листовки и передаёт их рабочим.

Наконец Андрей и Павел выходят из тюрьмы и начинают готовиться к празднованию Первого мая. Павел собирается нести знамя впереди колонны демонстрантов, хотя он и знает, что за это его снова посадят в тюрьму. Утром Первого мая Павел и Андрей не идут на работу, а отправляются на площадь, где уже собрался народ. Павел, стоя под красным знаменем, заявляет, что сегодня они, члены социал-демократической рабочей партии, открыто поднимают знамя разума, правды, свободы. «Да здравствуют рабочие люди всех стран!» — с этим лозунгом Павла возглавляемая им колонна двинулась по улицам слободы. Однако навстречу демонстрации выходит цепь солдат, колонна смята, Павел и Андрей, который шёл рядом с ним, арестованы. Машинально подобрав осколок древка с обрывком знамени, вырванного жандармами из рук сына, Ниловна идёт домой, и в груди её теснится желание сказать всем о том, что дети идут за правдой, хотят другой, лучшей жизни, правды для всех.

Через несколько дней мать переезжает в город к Николаю Ивановичу — он обещал Павлу и Андрею, если их арестуют, немедленно забрать её к себе. В городе Ниловна, ведя немудрёное хозяйство одинокого Николая Ивановича, начинает активную подпольную работу:

одна или вместе с сестрой Николая Софьей, переодевшись то монахиней, то богомолкой-странницей, то торговкой кружевами, разъезжает по городам и деревням губернии, развозя запрещённые книги, газеты, прокламации. Ей нравится эта работа, она любит говорить с людьми, слушать их рассказы о жизни. Она видит, что народ полуголодным живёт среди огромных богатств земли. Возвращаясь из поездок в город, мать ходит на свидания с сыном в тюрьму. В одно из таких свиданий ей удаётся передать ему записку с предложением товарищей устроить ему и его друзьям побег. Однако Павел от побега отказывается; больше всех этим огорчена Сашенька, которая была инициатором побега.

Наконец наступает день суда. В зал допущены только родственники подсудимых. Мать ждала чего-то страшного, ждала спора, выяснения истины, однако все идёт спокойно: судьи говорят безучастно, невнятно, неохотно; свидетели — торопливо и бесцветно. Речи прокурора и адвокатов тоже не трогают сердца матери. Но вот начинает говорить Павел. Он не защищается — он объясняет, почему они — не бунтовщики, хотя их и судят как бунтовщиков. Они — социалисты, их лозунги — долой частную собственность, все средства производства — народу, вся власть — народу, труд — обязателен для всех. Они — революционеры и останутся ими до тех пор, пока все их идеи не победят. Все, что говорит сын, матери известно, но только здесь, на суде, она чувствует странную, увлекающую силу его веры. Но вот судья читает приговор: всех подсудимых сослать на поселение. Саша тоже ждёт приговора и собирается заявить, что желает быть поселённой в той же местности, что и Павел. Мать обещает ей приехать к ним, когда у них родятся дети, — нянчить внуков.

Когда мать возвращается домой, Николай сообщает ей, что речь Павла на суде решено напечатать. Мать вызывается отвезти речь сына для распространения в другой город. На вокзале она вдруг видит молодого человека, чьё лицо и внимательный взгляд кажутся ей странно знакомыми; она вспоминает, что встречала его раньше и в суде, и около тюрьмы, — и она понимает: попалась. Молодой человек подзывает сторожа и, указывая на неё глазами, что-то говорит ему. Сторож приближается к матери и укоризненно произносит: «Воровка! Старая уже, а туда же!» «Я не воровка!» — задохнувшись от обиды и возмущения, кричит мать и, выхватив из чемодана пачки прокламаций, протягивает их окружившим её людям: «Это речь моего сына, вчера судили политических, он был среди них». Жандармы расталкивают людей, приближаясь к матери; один из них хватает её за горло, не давая говорить; она хрипит. В толпе слышатся рыдания.

Действие происходит в начале 1900-х годов в России. Описывается однообразная жизнь фабричных рабочих. Они живут только работой на фабрике, по праздникам встречаясь друг с другом, обсуждая фабрику, много пьют, а напившись, начинают драться. Отличается от них молодой рабочий Павел Власов, сын Пелагеи Ниловны, вдовы слесаря, который внезапно начинает вести другой образ жизни

По праздникам он ходит в город, приносит оттуда запрещенные книги и много читает. Спустя некоторое время в их доме начинают собираться друзья Павла, среди которых Андрей Находка и еще несколько фабричных парней. Девушка Наташа - учительница из Москвы и Николай Иванович, который иногда приходит вместо нее. Барышня Сашенька и ее отец - помещик. Павел и Сашенька любят друг друга, но считают, что не могут пожениться, так как им нужно зарабатывать на жизнь. Участники встреч читают книги по истории, обсуждают тяжелую судьбу рабочих и часто поют песни. В их обсуждениях начинает звучать слово «социалисты».

Матери Павла нравится Находка, и он тоже к ней привязывается, сравнивая с его покойной матерью. Павел с матерью предлагают ему переехать к ним в дом, и он с радостью соглашается.

На фабрике возникают листовки, содержащие призыв рабочих к объединению и борьбе за свои интересы на фабрике. Мать понимает, что их появление связано с работой ее сына. Она гордится сыном, но опасается за его судьбу. Через некоторое время в доме Власовых жандармы устраивают обыск, но ничего не находят, тем не менее Андрея арестовывают.

На фабрике вводят сбор в размере одной копейки из каждого заработанного рубля на осушение болот, окружающих фабрику. Рабочие приходят к Павлу за советом. Он просит мать отнести в городскую газету его записку, чтобы история попала в ближайший номер, а сам отправляется на фабрику и возглашает стихийный митинг, на котором в присутствии директора озвучивает требования рабочих об отмене налога. Директор приказывает рабочим продолжить работу, и все, послушав его, расходятся по своим рабочим местам.

Через несколько дней мать Павла узнает о том, что кроме ее сына арестовано еще 48 человек из фабрики. Она вызывается носить листовки на фабрику. Андрей и Павел вышли из тюрьмы и участвуют в праздновании Первого мая, после чего их снова арестовали. Мать Павла переезжает к Николаю Ивановичу в город и начинает активную подпольную работу. Она развозит запрещенные книги и газеты по городам и деревням губернии.

На суде Павел пытается объяснить, что они социалисты, а не бунтовщики. Их требования заключаются в распределении власти, средств и труда равномерно. Суд приговаривает их к ссылке на поселение. Когда мать вернулась домой, Николай сообщил ей, что речь Павла на суде решили напечатать. Мать вызывается отвезти напечатанную речь для распространения в другой город. Однако на вокзале она замечает, что за ней следят.

Преследователь подговорил сторожа, чтобы тот обвинил женщину в воровстве. «Я не воровка!» - задыхаясь от обиды кричала мать и, схватив прокламации, она протягивает их окружившим и объясняет, что это речь ее политзаключенного сына. Жандармы расталкивают людей, хватают ее за горло, она хрипит. В толпе слышны рыдания.

Сочинения

Принято считать первым произведением в духе соцреализма – направлении, которое на долгих 70 лет станет ведущим в отечественной литературе. Это произведение было написано в 1906 году, сразу после первой русской революции.

Опыт великих событий, участником которых стал и сам юный Алексей Пешков, знакомство с трудами Ленина, прекрасное знание действительности – все эти факторы определили проблематику романа «Мать». Горький описывает революционные события, произошедшие в 1902 году в слободе Сормово. Теперь это часть современной Самары.

В художественных образах романа писатель показывает, как формируется классовое сознание рабочих, ставших решающей силой истории, какую роль сыграла в этом Коммунистическая партия (тогда еще РСДРП), а также пытается доказать закономерность грядущей победы пролетариата и неминуемой гибели буржуазного общества.

Начало романа знакомит читателя с жизнью рабочей слободки при капиталистическом строе. Автор сосредотачивает внимание на самых страшных и безобразных сторонах жизни. «В холодном сумраке» угрюмые люди, точно испуганные тараканы, выйдя «из маленьких серых домов» , каждый день шли «к высоким каменным клеткам фабрики» . Автор использует ряд олицетворений , представляющих фабрику в виде злой силы, действующей против человека.

Такая жизнь лишает человека всего, на что он имеет право, и искажает облик самого человека. Поэтому рабочие, возвращаясь домой, ссорились с женами и часто били их, «не щадя кулаков» , «в груди пробуждалось непонятное, болезненное раздражение» , поднималось чувство «подстерегающей злобы» , которая приводила к бессмысленной жестокости.

Однако вскоре под влиянием революционной пропаганды среди рабочих организуется социал-демократический кружок. Среди пропагандистов оказывается и Павел Власов, уже с первых глав романа отличающийся от всей местной молодежи своим образом жизни. Напившись впервые, он не употребляет грубых слов, как его отец, а потом говорит матери: «Тоска зеленая! Я лучше удить рыбу буду. Или – куплю себе ружье» .

Вместо этого он начинает читать книги, а потом куда-то их прячет. Встревоженной матери Пелагее Ниловне он говорит, что читает запрещенные царем книги, в которых содержится правда. Вскоре он определяет цель своей дальнейшей жизни: убедить в новой правде людей и поднять массы на борьбу за изменение жизни.

Через «два года странной, молчаливой жизни» , за время которой спился и умер отец, Павел произносит свою первую речь матери. Он говорит долго, стараясь раскрыть ей глаза на мир. Он говорит тихо, но твердо и очень убедительно, потому что сам верит новой правде до конца.

Павел играет в развитии событий центральную роль. Он как будто связан незримой нитью со всеми героями романа. Когда у них дома начинают собираться рабочие, Пелагея Ниловна, или, как ее по-простому стали называть - Ниловна, с волнением наблюдает за происходящим, понимая, что объединяет всех людей именно ее сын, Павел. Предупрежденная сыном, что к ним придут «запрещенные люди» , она испытывает страх, но, увидев молодые прекрасные лица, позже с недоумением спрашивает у сына: «Вот это и есть – запрещенные люди?»

К каждому из приходящих молодых людей она испытывает материнскую любовь, понимая, что они рискуют своей жизнью. И Наташа, и Андрей Находка, и все другие, приходящие каждую субботу на заседание рабочего кружка, вызывают у Ниловны нежность, но и все нарастающую тревогу. А глядя на Павла, она преисполнена чувством гордости за сына, который внешне ничем не отличается от других, но является как бы центром притяжения.

Тревога эта не случайна, и Павел, не скрывая ничего от матери, подчеркивает опасность, которой они себя подвергают: «А все-таки для всех нас впереди – тюрьма. Ты уж так и знай…» Сам он поглощен революционной борьбой настолько, что даже готов отказаться от любви. Да и от других требует такой же самоотверженности: когда Андрей признается в своих чувствах к Наташе, Павел убеждает, что для революционера важнее быть преданным общему делу.

Впервые Павел выступает как вожак перед рабочими в истории с «болотной копейкой» . Он говорит о рабочем коллективе и заканчивает идеей о том, что все должны почувствовать себя товарищами, братьями, крепко связанными одним желанием - бороться за свои права. Однако масса рабочих была пока не подготовлена, и Павла не поняли. Но Горький показывает, как «толпа смотрела в его лицо сотнями внимательных глаз, всасывала его слова» .

А вот на первомайской демонстрации Павел был уже тесно спаян с массой. И хотя он не произносит речей, а только бросает в толпу боевые лозунги и поднимает красное знамя, толпа тянется к нему, как «крупинки железа к магниту» . И когда демонстрация сталкивается с жандармами, Павел не опускает знамя, он полон решимости идти до конца, что оценивается толпой. Чей-то голос громко говорит: «Ради озорства, братцы, на штыки не лезут!»

После первомайской демонстрации Павел попадает в тюрьму, но отказывается от побега, так как потерял бы уважение к себе. На суде читатель, по сути, впервые слышит развернутую речь героя. Конечно, автор противопоставляет речь прокурора, напоминающую «стаю мух над куском сахара» , и чеканную речь Власова, насыщенную смелой революционной мыслью. И хотя суд заканчивается вынесением приговора над революционерами, вся сцена говорит о слабости суда и силе подсудимых.

Безусловно, Павел – центральный персонаж романа. Почему же Горький называет роман «Мать»? Во-первых, именно так – нежно и уважительно – обращался Павел к Ниловне. Прежде он называл ее «мамаша» и обращался на «вы» , но когда они становятся с ней родными по духу, он говорит ей: «Мать!» . Ее потрясло слово «мать» , сказанное Павлом с «горячей силой» .

Во-вторых, став матерью для всех единомышленников сына, она продолжает их дело, когда большинство революционеров оказывается в тюрьме. Речь Павла на суде так потрясла людей, что ее было решено напечатать и распространить среди политических. Ниловна вызвалась увезти чемодан с прокламациями в другой город. Но на вокзале один из шпиков царской охранки узнал ее и выдал местному жандарму. Тогда она выхватывает пачки листков и раздает людям, выкрикивая слова, слышанные ею много раз от сына: «Душу воскресшую – не убьют» . Жандармы пытаются закрыть ей рот, бьют ее по голове, плечам, по лицу, но, видя много глаз, горящих знакомым ей огнем, она продолжает свою речь, пока один из жандармов не начинает ее душить.

Так Горький показывает, что бороться за правду можно начать в любом возрасте, и Ниловна – яркое тому свидетельство.