Кто написал гаргантюа и пантагрюэль. «Роман Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль

Гаргантюа, Пантагрюэль и Панург

Начнем с предуведомления. В свое время наш замечательный актер и режиссер Р.А. Быков рассказывал такую историю. В картине А.А. Тарковского «Страсти по Андрею» («Андрей Рублев») Быков исполнял роль скомороха. Чтобы отработать правдоподобнее, решили петь подлинные скоморошьи припевки XV в., благо тексты таковых сохранились. Когда авторы фильма попали в спецхранилище и им с особыми предосторожностями выдали старинную рукопись, они были поражены – припевки почти полностью состояли из ненормативной лексики.

– А чего вы ждали? – обиделась специалист, курировавшая киношников. – Чем еще можно было развеселить зрителей тех времен?

Другой пример. Франция XVII в., эпоха Железной Маски и Анжелики – маркизы ангелов. Любимым обращением «короля-солнце» Людовика XIV к его фавориткам было нежное: – Моя какашка!

Теперь представьте себе лексику французского двора времен королевы Марго и последних Валуа, когда моднейшим дамским благовонием являлся одеколон типа советского «Шипра», а на монаршьих балах единственным отхожим местом для дам и кавалеров был просторный внутренний двор Лувра, где заодно располагались кареты с кучерами, лакеями, служанками и прочей обслугой.

К чему такое предуведомление? Да к тому, что великое творение Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» есть произведение во многом физиологическое, созданное на основе народной традиции и в полном соответствии с нравами французского простонародья XVI в. Поэтому любые обвинения автора в безнравственности и ворочание носов от дурнопахнущих историй книги, мягко говоря, не умны и несостоятельны. А как еще мог Рабле быть правдивым с читателем во времена несокрытого телесного естества? Говоря словами 130-го сонета У. Шекспира:

А тело пахнет так, как пахнет тело,

Не как фиалки нежный лепесток.

О жизни Франсуа Рабле сохранилось немного достоверных сведений. Мы даже не знаем, когда он точно родился. По косвенным данным предполагают, что в 1494 г. в Шиноне. Франсуа был младшим сыном мелкого судебного чиновника Антуана Рабле, унаследовавшего от родителей дворянский титул и поместья. По традициям того времени младшего ребенка в семье готовили для служения Богу. В 1510 г. Рабле поступил во францисканский (другое название – кордильеров) монастырь в Фонтене-Леконт и получил священнический сан.

Юноша пытливого ума, Франсуа предпочел посвятить себя наукам, изучил латынь, вступил в переписку с главой французских гуманистов Гийомом Бюде (1467–1540). Все это вызывало негодование у францисканцев – Рабле стали всесторонне притеснять, особенно за чтение недозволенных книг. Его даже могли отдать под суд инквизиции. Тогда друзья во главе с Бюде помогли молодому человеку перейти в бенедиктинский монастырь в Мальезе. Согласно уставу ордена св. Бенедикта, монахи должны были уделять земным делам в два раза больше времени, чем молитвам. В Мальезе Рабле стал личным секретарем благоволившего гуманистам епископа Жофруа д’Эстиссака (? -1542) и смог заняться естествознанием.

Это был либеральный период правления Франциска I (1515–1547), когда король в пылу борьбы против императора Священной Римской империи и одновременно испанского короля Карла V (1519–1558) и папства искал поддержки у французских гуманистов. Такая государственная политика позволила Рабле самовольно оставить стены монастыря. По одной из версий биографов, в 1528 г. он стал секулярным, т. е. живущим среди мирян священником, основательно изучил медицину в Париже, и у него появилась семья, причем супруга родила Франсуа двоих детей. В сентябре 1530 г. будущий писатель поступил в университет в Монпелье, а поскольку он уже многое освоил в Париже, то в ноябре того же года получил степень бакалавра медицины. Через семь лет, в 1537 г., Рабле защитил докторскую диссертацию.

В 1532 г. Рабле стал врачом при городской больнице в Лионе – самом вольнодумном городе Франции тех времен. В тот год на Лионском рынке пользовалась неслыханным успехом народная книга под названием «Великие и неоценимые хроники о великом и огромном великане Гаргантюа». Характерно имя Гаргантюа – в переводе со старофранцузского оно означает «ну и здоровенная она (глотка) у тебя».

Рабле решил немного подзаработать и написать продолжение книги. Его героем стал сын Гаргантюа – Пантагрюэль. Так звали еще одного народного героя, весьма популярного во Франции XVI в., – дьяволенка Пантагрюэля, научившегося извлекать соль из морской воды. Он бросал ее пригоршнями в глотки пьяницам и возбуждал в них все большую и большую жажду. В сочинении Рабле Пантагрюэль стал просто великаном и сыном Гаргантюа. Книга «Пантагрюэль, король дипсодов, показанный в его доподлинном виде, со всеми его ужасающими деяниями и подвигами, сочинение покойного магистра Алькофрибаса, извлекателя квинтэссенции» вышла в свет в начале 1533 г.

Книга была быстро распродана, а ее автор тем временем отправился в путешествие – его взяли врачом французского посольства в Рим. Посольство направлялось к папскому двору в связи с возведением в сан кардинала епископа Жана дю Белле, который с этого времени стал главным покровителем и защитником Рабле на протяжении всей жизни. Поездка была недолгой. Вернувшись в мае 1534 г. в Лион, Рабле вскоре опубликовал продолжение «Пантагрюэля». В этот раз он вернулся к истокам и поведал о родителях великана. «Повесть о преужасной жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля, некогда сочиненная магистром Алькофрибасом Назье, извлекателем квинтэссенции» с этого времени стала открывать весь цикл книг о Гаргантюа и Пантагрюэле. В ней рассказывалось о том, как прославленный волшебник Мерлин создал в помощь королю Артуру великана Грангузье и великаншу Галамель. Великаны поженились, и у них родился сынок – великанчик Гаргантюа. Когда он подрос, юношу вооружили чудесной дубинкой, дали ему громадную лошадь и отправили служить королю Артуру.

Ко времени выхода книги о Гаргантюа биографы приурочивают два важных события в жизни писателя – кончину его отца и рождение третьего ребенка.

Дальнейшая работа над книгой затянулась по весьма суровым причинам. Произошел резкий поворот политики Франциска I в сторону католицизма.

В стране началось преследование еретиков, прежде всего гуманистов. Рабле вынужден был выехать в Италию, где получил от папы Павла III (1534–1549) прощение за самовольный уход из монастыря.

По возвращении в 1536 г. во Францию, как утверждают биографы, Рабле стал тайным агентом короля и писал анонимные книги в защиту королевской политики. По этой причине он оказался недосягаемым для инквизиции, разбушевавшейся во Франции с июля 1538 г. Более того, в 1545 г. писатель получил от Франциска I привилегию на дальнейшее издание «Пантагрюэля».

«Третья книга героических деяний и речений доброго Пантагрюэля. Сочинение мэтра Франсуа Рабле, доктора медицины» вышла в 1546 г. Так же, как и две предыдущие, она была осуждена церковью. В год публикации «Третьей книги» в Париже был публично сожжен за ересь друг писателя Этьен Доле. Над Рабле нависла смертельная угроза, тем более что в следующем году умер благоволивший ему Франциск I.

Писатель уехал в Мец, входивший тогда в состав Священной Римской империи, но населенный преимущественно французами, где стал работать врачом. А вскоре хлопотами дю Белле Рабле был взят под покровительство двумя могущественнейшими аристократическими домами Франции – ближайшими родственниками королевских династий Франции и Шотландии: Колиньи и герцогами де Гизами. В 1551 г. Рабле дали место кюре в Медоне близ Парижа. Служить ему не требовалось, но доход был приличный. Теперь писатель мог целиком посвятить себя сочинению следующей книги о приключениях Пантагрюэля.

Она была издана в 1552 г., за год до смерти автора, и получила название «Четвертая книга героических деяний и речений доблестного Пантагрюэля, сочинение мэтра Франсуа Рабле, доктора медицины». В ней рассказывалось о путешествии телемитов к оракулу Божественной Бутылки.

Молодой король Генрих II (правил 1547–1559) выдал Рабле особую лицензию на печатание его новой книги, которая тоже была осуждена Церковью. Писатель скрылся от возможных преследований, а во второй половине 1553 г. пришло известие, что он умер. Правда ли это, и если да, то при каких обстоятельствах скончался писатель – неизвестно.

Через двенадцать лет, в 1564 г., была опубликована «Пятая и последняя книга героических деяний и речений доброго Пантагрюэля, сочинение доктора медицины, мэтра Франсуа Рабле». Специалисты признают, что она была составлена на основе черновиков писателя, а потому скучнее и не столь остроумна, как предыдущие книги. Появилась пятая книга, когда началась вооруженная борьба между католиками и гугенотами (французские протестанты), близилась Варфоломеевская ночь (24 августа 1572 г.).

Чтобы понять героев «Гаргантюа и Пантагрюэля», прежде всего надо уяснить значение и смысл самого творчества великого писателя. Дело в том, что Рабле является одним из первых, наиболее ярких и радикальных идеологов эпохи Возрождения, представленной именно в том обличии, в каковом она породила современный мир; то есть Рабле входит в то малое число гениальных мыслителей, кто изначально обосновывал идеологию индивидуализма, безверия и атеизма под личиной гуманизма и самоценности человеческой личности, преклонения перед беспредельными возможностями науки и воспитания, свободы человека и общества в целом от чьей бы то ни было власти и фикции подчиненности властей свободному обществу и т. д. Таким образом, французское «Гаргантюа и Пантагрюэль» является произведением идеологическим, стоящим в одном ряду с итальянской «Божественной комедией» Данте, немецким «Фаустом» Гёте и английским «Гамлетом» Шекспира, и демонстрирует нам подлинную духовную сущность западноевропейской цивилизации.

Какова высота положения произведения, такова и высота положения его главных героев. И хотя литературоведы никак не могут определиться по данному вопросу, но все же приходится признать, что в Гаргантюа и Пантагрюэле автор описал представление идеологов Возрождения об идеальном правителе (в этом вопросе Гаргантюа выступает вторичным героем, истинным идеалом является Пантагрюэль), а в образе Панурга (в переводе с греческого – «хитрец», «ловкач») Рабле показал наиболее приспособленный к выживанию тип человека будущего – конкурента человека-идеала в лице монаха Жана.

«Панург представляет собой живое воплощение знаменитого девиза: “Делай, что хочешь!” Он образец свободного индивидуума, не подчиненного ни человеческому, ни божескому закону». Другими словами, человек, ведущий наиболее совершенный образ жизни в представлении наших современников. При этом отметим, что Панургу известны «шестьдесят три способа добывания денег, из которых самым честным и самым обычным являлась незаметная кража», однако это не мешает ему оставаться нищим и быть «чудеснейшим из смертных». Поскольку последняя фраза была преднамеренно взята Рабле из сатирического «Послания» поэта Клемана Маро к королю Франциску I, ряд исследователей выдвигают предположение, что именно этот поэт послужил неким подобием прототипа Панурга.

Показательна история с «Панурговым стадом». Герой во время плавания на корабле решил устроить друзьям «презабавное зрелище». Он выторговал у купца по кличке Индюшонок лучшего барана – вожака стада – и неожиданно бросил его за борт. На блеяние вожака в пучину попрыгали все овцы, утащив с собой и пытавшегося спасти их Индюшонка. Никто не пришел бедняге на помощь, а благородный брат Жан даже сказал: «Я ничего в том дурного не вижу». Панург происшедшее подытожил словами: «Я доставил себе удовольствие более чем на пятьдесят тысяч франков, клянусь Богом».

Бессмысленная жестокость телемитов в этой истории поражает. Критики пытаются ее оправдать, рассуждая на тему справедливости наказания алчного купца. Однако совершенно иными видятся и Панург, и сама история с овцами в свете ставшего крылатым выражения «панургово стадо», то есть бездумно следующая за кем-либо толпа. «Чудеснейший из смертных» оказывается подстрекателем и губителем толпы! Поразительно, что при этом в упор не замечающий раскрытия сущности героя в процессе исторического развития человечества биограф Рабле особо подчеркнул: «Судьба Панурга свидетельствовала об опасностях, таящихся для человека в одаренности, талантах, проницательном уме…»

А что же с идеальными правителями? Достаточно уже того, что гуманист Пантагрюэль при первой же встрече объявил Панурга своим другом, и в дальнейшем именно «Панург направил энергию Пантагрюэля на полезные занятия».

В целом же правитель должен быть пантагрюэлистом, то есть всегда придерживаться золотой середины и в жизни своей, и в делах своих. Это означает, что превыше всего он должен ставить миролюбие и справедливость; обязан довольствоваться, но не пресыщаться; быть скептиком и стоиком одновременно. Хороший властитель народа – «кормящая мать», «садовник», «исцеляющий врач». Скверный властитель – «пожиратель народа», «глотающий и пожирающий народ». О Пантагрюэле, как образце властителя, Рабле говорит: «…то был лучший из всех великих и малых людей, какие когда-либо опоясывались мечом. Во всем он видел только одно хорошее, любой поступок истолковывал в хорошую сторону. Ничто не удручало его, ничто не возмущало. Потому-то он и являл собой сосуд божественного разума, что никогда не расстраивался и не волновался. Ибо все сокровища, над коими раскинулся небесный свод и которые таит в себе земля, в каком бы измерении ее ни взять: в высоту, в глубину, в ширину или же в длину, не стоят того, чтобы из-за них волновалось наше сердце, приходили в смятение наши чувства и разум».

В обществе сложилось устойчивое представление о преприятнейшем поведении главных героев книги, которое получило название раблезианство – это образ жизни веселого добродушного бражника и гуляки, неумеренного в еде и питье, в веселье и забавах, этакого доброго малого себе на уме. Сам Рабле к подобному не имел, конечно же, никакого отношения, но раблезианская жизнь – мечта многих людей. Согласитесь, хочется жить в мире, довольстве, здравии, веселье, всегда обильно есть и пить. Правда, когда встает вопрос: за счет кого? – оказывается, что Рабле, равно как и все гуманисты вместе взятые, ответить на него затруднялся. Хотя и выдвигались предложения, например пантагрюэльствовать за счет труда рабов или осужденных преступников.

Одним словом, не будем забывать, что при всей веселости героев «Гаргантюа и Пантагрюэля» и увлекательности их приключений, рождены они были идеями творческой личности, жившей на определенном этапе развития человеческого общества, а потому, в силу привычной средневековому человеку традиции, желавшей творить и благоденствовать под сенью доброго правителя и за счет каторжного труда менее привилегированных сословий. Удивительно, когда наша современная творческая интеллигенция пытается внедрить идеи пантагрюэлизма в нашем Отечестве.

Книга Рабле гениально проиллюстрирована в 1854 г. Гюставом Доре.

Повесть о преужасной жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля, некогда сочиненная магистром Алькофрибасом Назье, извлекателем квинтэссенции, книга, полная пантагрюэлизма.

François Rabelais

Читатель, друг! За эту книгу сев,

Пристрастия свои преодолей,

Да не введет она тебя во гнев;

В ней нет ни злобы, ни пустых затей.

Пусть далеко до совершенства ей,

Но посмешит она тебя с успехом.

Раз ты тоскуешь, раз ты чужд утехам,

Я за иной предмет не в силах взяться:

Милей писать не с плачем, а со смехом,

Ведь человеку свойственно смеяться.

Достославные пьяницы и вы, досточтимые венерики (ибо вам, а не кому другому, посвящены мои писания)! В диалоге Платона под названием Пир Алкивиад, восхваляя своего наставника Сократа, поистине всем философам философа, сравнил его, между прочим, с силенами. Силенами прежде назывались ларчики вроде тех, какие бывают теперь у аптекарей; сверху на них нарисованы смешные и забавные фигурки, как, например, гарпии, сатиры, взнузданные гуси, рогатые зайцы, утки под вьючным седлом. крылатые козлы, олени в упряжке и разные другие занятные картинки, вызывающие у людей смех, - этим именно свойством и обладал Силен, учитель доброго Бахуса, - а внутри хранились редкостные снадобья, как-то: меккский бальзам, амбра, амом, мускус, цибет, порошки из драгоценных камней и прочее тому подобное. Таков, по словам Алкивиада, и был Сократ: если бы вы обратили внимание только на его наружность и стали судить о нем по внешнему виду, вы не дали бы за него и ломаного гроша - до того он был некрасив и до того смешная была у него повадка: нос у него был курносый, глядел он исподлобья, выражение лица у него было тупое, нрав простой, одежда грубая, жил он в бедности, на женщин ему не везло, не был он способен ни к какому роду государственной службы, любил посмеяться, не дурак был выпить, любил подтрунить, скрывая за этим божественную свою мудрость. Но откройте этот ларец - и вы найдете внутри дивное, бесценное снадобье: живость мысли сверхъестественную, добродетель изумительную, мужество неодолимое, трезвость беспримерную, жизнерадостность неизменную, твердость духа несокрушимую и презрение необычайное ко всему, из-за чего смертные так много хлопочут, суетятся, трудятся, путешествуют и воюют.

К чему же, вы думаете, клонится это мое предисловие и предуведомление? А вот к чему, добрые мои ученики и прочие шалопаи. Читая потешные заглавия некоторых книг моего сочинения, как, например, Гаргантюа, Пантагрюэль, Феспент, О достоинствах гульфиков? Горох в сале cum commento и т. п., вы делаете слишком скороспелый вывод, будто в этих книгах речь идет только о нелепостях, дурачествах и разных уморительных небывальщинах; иными словами, вы, обратив внимание только на внешний признак (то есть на заглавие) и не вникнув в суть дела, обыкновенно уже начинаете смеяться и веселиться. Но к творениям рук человеческих так легкомысленно относиться нельзя. Вы же сами говорите, что монаха узнают не по одежде, что иной, мол, и одет монахом, а сам-то он совсем не монах, и что на ином хоть и испанский плащ, а храбрости испанской в нем вот настолько нет. А посему раскройте мою книгу и вдумайтесь хорошенько, о чем в ней говорится. Тогда вы уразумеете, что снадобье, в ней заключенное, совсем не похоже на то, какое сулил ларец; я хочу сказать, что предметы, о которых она толкует, вовсе не так нелепы, как можно было подумать, прочитав заглавие.

Положим даже, вы там найдете вещи довольно забавные, если понимать их буквально, вещи, вполне соответствующие заглавию, и все же не заслушивайтесь вы пенья сирен, а лучше истолкуйте в более высоком смысле все то, что, как вам могло случайно показаться, автор сказал спроста.

Вам когда-нибудь приходилось откупоривать бутылку? Дьявольщина! Вспомните, как это было приятно. А случалось ли вам видеть собаку, нашедшую мозговую кость? (Платон во II кн. De rep. утверждает, что собака - самое философское животное в мире.) Если видели, то могли заметить, с каким благоговением она сторожит эту кость, как ревниво ее охраняет, как крепко держит, как осторожно берет в рот, с каким смаком разгрызает, как старательно высасывает. Что ее к этому понуждает? На что она надеется? Каких благ себе ожидает? Решительно никаких, кроме капельки мозгу. Правда, эта «капелька» слаще многого другого, ибо, как говорит Гален в III кн. Facu. natural. и в XI De usu parti., мозг - это совершеннейший род пищи, какою нас наделяет природа.

По примеру вышеупомянутой собаки вам надлежит быть мудрыми, дабы унюхать, почуять и оценить эти превосходные, эти лакомые книги, быть стремительными в гоне и бесстрашными в хватке. Затем, после прилежного чтения и долгих размышлений, вам надлежит разгрызть кость и высосать оттуда мозговую субстанцию, то есть то, что я разумею под этим пифагорейским символом, и вы можете быть совершенно уверены, что станете от этого чтения и отважнее и умнее, ибо в книге моей вы обнаружите совсем особый дух и некое, доступное лишь избранным, учение, которое откроет вам величайшие таинства и страшные тайны, касающиеся нашей религии, равно как политики и домоводства.

Неужто вы в самом деле придерживаетесь того мнения, что Гомер, когда писал Илиаду и Одиссею, помышлял о тех аллегориях, которые ему приписали Плутарх, Гераклид Понтийский, Евстафий, Корнут и которые впоследствии у них же выкрал Полициано? Если вы придерживаетесь этого мнения, значит, мне с вами не по пути, ибо я полагаю, что Гомер так же мало думал об этих аллегориях, как Овидий в своих Метаморфозах о христианских святынях, а между тем один пустоголовый монах, подхалим, каких мало, тщился доказать обратное, однако ж другого такого дурака, который был бы ему, как говорится, под стать, не нашлось.

Если же вы смотрите иначе, то все-таки отчего бы вам и почему бы вам не сделать того же с моими занятными в необыкновенными повестями, хотя, когда я их сочинял, я думал о таких вещах столько же, сколько вы, а ведь вы, уж верно, насчет того, чтобы выпить, от меня не отстанете? Должно заметить, что на сочинение этой бесподобной книги я потратил и употребил как раз то время, которое я себе отвел для поддержания телесных сил, а именно - для еды и питья. Время это самое подходящее для того, чтобы писать о таких высоких материях и о таких важных предметах, что уже прекрасно понимали Гомер, образец для всех филологов, и отец поэтов латинских Энний, о чем у нас есть свидетельство Горация, хотя какой-то межеумок и объявил, что от его стихов пахнет не столько елеем, сколько вином.

В романе идет рассказ о Гаргантюа и его сыне Пантагрюэле. Сначала речь идет о рождение первого, его подвиге. Затем о появление на свет второго, его героических действиях. Также здесь есть много интересных историй и других персонажей. Всё произведение пропитано иронией и гротеском, связанных напрямую с религией того времени.

В расказе осмеивается нелепое и неуместное пророчество, человеческие пристрастия к алкоголю, гуляниям, пирам, осуждал пренебрижение к учащимся.

Читать краткое содержание Гаргантюа и Пантагрюэль Рабле

В начале романа писатель обращается к гулящим и пьющим людям, желая, чтобы они читали его произведение под звон бокалов, смех и веселье. Рассказ начинается с рождения одного из самых главных героев - великана Гаргантюа. Родителями его были Грангузье и Гаргамелла. Мальчик стал родом из королевской семьи. Мать проносила его почти год, без одного месяца, и родила. что через левое ухо. А имя ему дали по первых словах отца, которые было ке гран тю а, что означали удивление Грангузье насчет того, что у малыша была большая глотка. Рос Гаргантюа вполне умным, но занятия с толкователями священного писания не приносят ничего хорошего, поэтом мальчик отправляется в столицу Франции для занятий с Панократом.Они приносят хорошие плоды, но великан приносит неудобства жителям города: ворует колокола церкви, чтобы украсить ими шею своей кобыле, делает “мочепотоп”.

Далее рассказывается о войне Утопии с королевством Пикрохола, устроеной из-за конфликта постухов первого с пекарями второго. Гаргантюа берет в ней участие, с помощью его и брата Жана Зубодробителя они побеждают. В связи с этим повара Утопии Оближи Обглодай и Обсоси готовят пир. Великан был в таком восторге, что невзначай съел нескольких путешественников по святым местам, но он их вытащил с помощью зубочисток. Во время одного похода брата Жана они поймали разведчиков Панократа, одного из них взяли в плен, но потом Грангузье его выпустил, за это бывший пленник просил мира у своего короля. А тот закончил свое правительство бегствием, по пути узнав, что опять сможет править, как только свистнет рак, поэтому постоянно бродил и спрашивал у каждого, когда же это случится. А в королевстве Утопии все праздновали, и Гаргантюа решил поощерить Жана за помощь, соорудив для него Телемское аббатство, в котором теперь не было запретов и обетов.

Когда, уже королю, Гаргантюе было больше полтысячи лет, он решил завести сына, при этом потеряв жену при родах. Он очень загрустил, но решил перестать плакать, а найти другой выход - больше пить. Сына назвали Пантагрюэль, его имя было связано с засухой, он был очень сильным и очень умным.

Уже, когда Пантагрюэль вырос, он решил пойти учиться в Париж, дорогой ему повстречался человек, которого он долго не мог понять и разобрать, но, когда юноша применил силу, этот незнакомец сразу же вспомнил язык французов. В столице молодой человек увлекся чтением. Однажды он решил погулять, во время этого ему повстречался очень сильно избитый человек, он рассказал юноше о том, что находился в плену у турков, Пантагрюэль пожалел его и подружился с ним. Панург рассказал подробности о своем плену, как он выбрался.

Пантагрюэля позвали разобраться с делом Лижизада и Пейвина. Все были в восторге от его учености. Даже приехал знаменитый Таумаст, желая посмотреть на это все. Он предложил посоревноваться умом, Пантагрюэль оченя тяжело к нему готовился и очень волновался, а Панруг решил ему помочь, он сказал, что является учеником Пантагрюэля и поразил Таумаста.

А в это время дипсоды, узнав о том, что король покинул Утопию, разворовали ее, Пантагрюэль помчался спасать свою страну. Он разгромил врагов. Потом пошел на их страну со своими воинами, но все сдались, лиш некоторые забунтовали, и Пантагрюэль решил взять их силой, но вдруг начался дождик, которого те испугались. Мудрый Пантагрюэль высунул свой язык, под который все воины и спрятались.

В стране Дипсодии великан поселил своих утопийцев. Вдруг Панругу надумалось жениться, но он очень сомневался.Его друг, Пнтагрюэль, захотел ему помочь, они обращались к разными гадлками, предсказаниям и так далее. Но все, что там не говорилось, они толковали совершенно по разному. Тогда они пошли к докторам и философам, но и те не смогли дать нормальный точный ответ. Тогда шут сказал, что они могут обратиться к Божественной Бутылке, оракулу. Они решили плыть.

Во время этого с ними случалось множество приключений. К примеру, Панруг поругался с купцом и захотел ему сделать плохо, поэтому взял за деньги у него барана - вожака и отправил купаться в воду, естественно, все остальные ушли за ним, при этом забрав с собой купца. Также они попали на остров, где им пришлось выживать, а именно доставать богатого человека, пока он не начнет х бить, а потом требовать компенсации. Также попали в интересное сражение с Колбасами, естественно выиграв его. Также видели острова папофигов и папоманов. Слышали крики людей и ржания лошадей, которые замерзли во время побоища,а теперь оттаяли. Были на острове Гастера и разбойников. Были на Звонком, где обитали лишь птицы. Посетили Застенок, где жили пушистые коты - взяточники. Видели королеву Квинтессенцию и ее странные действия.

И наконец-то прибыли на Фонарию. Когда придвораня Божественной Бутылки узнала, за чем они к ней пожаловали, то провела Панруга в часовню, там ему услышалось - пей, и он осушил бутылку, которую ему вручила придворная, потом эта же придворная дала им письмо, которое было адресовано Гаргантюа. Путешественники уплыли домой.

Картинка или рисунок Рабле - Гаргантюа и Пантагрюэль

Произведение Николая Носова Три охотника является весёлым рассказом. В рассказе задействованы три персонажа, охотника: дядя Кузьма, дядя Федя, дядя, дядя Ваня. Прогуливаясь по лесу они решили отдохнуть

«Гаргантюа и Пантагрюэль» — роман Франсуа Рабле.

История создания и публикации

Публикация этого романа началась в 1533 г. со второй части, которую автор выпускает под псевдонимом Алькофрибас Назье, представляющим анаграмму его настоящего имени. Эта часть вначале задумывалась писателем как продолжение опубликованной незадолго до того народной книги «Великие и неоценимые хроники о великом и огромном великане Гаргантюа», в свою очередь основанной на популярной легенде. В том же году сочинение Рабле было осуждено Сорбонной за «непристойность». В 1534 г. (по другим данным — в 1535 г.) выходит «Повесть о преужасной жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля» — книга, ставшая затем первой частью многотомного романа Рабле. В 1542 г. появляется подготовленное автором «смягченное» переиздание обоих частей «Гаргантюа и Пантагрюэля». Опубликованная в 1546 г. третья книга — «Героические деяния и речения доброго Пантагрюэля» была выпущена уже под собственным именем Франсуа Рабле, «доктора медицины», и содержала посвящение Маргарите Наваррской. Книга была осуждена теологами Сорбонны за «ересь». Тем не менее в 1548 и в 1552 г. писатель публикует четвертую часть романа — «Героические деяния и речения доблестного Пантагрюэля», запрещенную вскоре к продаже и приговоренную парижским парламентом к сожжению. После смерти Рабле (1553 г.) в 1562 г. сначала частично (16 глав), а в 1564 г. полностью выходит из печати заключительная «Пятая и последняя книга героических деяний и речений доброго Пантагрюэля», которая, видимо, была дописана по авторским заметкам кем-то из соратников французского гуманиста. Книга Рабле многократно переиздавалась во Франции и за ее пределами: только при жизни автора вышло 11 изданий «Гаргантюа», 19 — «Пантагрюэля» и 10 — «Третьей книги».

Произведение переведено на многие языки: в XVI веке — на немецкий (1575 г.), в XVII — на английский (1693 г.), в XX столетии — на русский. Классическим стал опубликованный в 1966 г. полный перевод романа, сделанный Н.М. Любимовы м. В XVII—XIX вв. выходили издания «Гаргантюа и Пантагрюэля» с «ключами» (то есть с расшифровкой прототипов персонажей), в сокращениях и переделках «для дам», «для детей» и т.д. Первое научное издание сочинений писателя, над которым работало специально созданное «Общество по изучению Рабле», появилось в 1912—1932 гг. Среди современных критических изданий следует выделить подготовленный известным французским специалистом Г. Демерсоном том сочинений Рабле, выпушенный в 1973 г.

Значение романа

Уже современники Рабле восприняли роман весьма неравнодушно: книгой либо восторгались, либо возмушались, причем, далеко не все ее поклонники были гуманистами, как не все противники — схоластами. М.М. Бахтин отмечал, что Рабле подвергся нападкам прежде всего «агеластов, т.е. людей, не признававших особых прав за юмором», в то время как у большинства он сникал любовь. Роман сразу же стал популярным, породил литературные подражания, оказал влияние на стилистику сатирических произведений того времени (да и не только сатирических: язык Рабле значительно повлиял на первый перевод Библии на французский язык, сделанный в 1535 г. Оливетаном), войдя в культурный быт современности: дошедший до нас эпизод публичного чтения «Гаргантюа» во время карнавального праздника в Руане 1541 г. имеет в этом смысле символическое значение. Роман демонстрирует органический синтез ученой гуманистической культуры и культуры народной, смеховой, который определяет глубокое своеобразие творчества Рабле и делает его уникальным явлением мировой литературы.

Со времен А. Франса, справедливо назвавшего «Гаргантюа и Пантагрюэля» «самым оригинальным из романов, не похожим ни на какой другой», утвердилось мнение, что Рабле не создал жанровой школы или особой романной традиции, а его сочинение осталось особняком в истории мировой литературы. Однако отсутствие достойных подражателей мениппейного романа и прямых учеников отнюдь не означает, что темы, образы, стилистические и собственно жанровые находки Рабле никогда и никем не использовались. Напротив, уже авторы разнообразных «бесед» XVI века — Бонавентура Деперье, Ноэль дю Файль, Никола де Шольер и др. — явно ориентировались на комическое искусство Рабле, а среди его более поздних последователей называют Мольера и Свифта, О. де Бальзака и А. Франса. Книга Рабле создала особый раблезианский тип героя: это, например, герой романа Р. Роллана «Кола Брюньон» или главный персонаж сатирической дилогии И. Ильфа и Е. Петрова Остап Бендер. Некоторые эпизоды и образы «Гаргантюа и Пантагрюэля» стали источником нескольких балетов XVII в. («Рождение Пантагрюэля», 1622 г.; «Колбасы», «Пантагрюэлисты», 1628 г.; «Раблезианская буффонада», 1638 г.), комических опер начала XX столетия («Панург» Массне, 1913 г, «Гаргантюа» Мариотта, 1935 г.). В СССР в 70-е гг. большую известность приобрел моноспектакль А. Калягина по книге Рабле.

Своеобразие жанра

Необычайная широта вошедшей в роман жанровой традиции сочетается у Рабле со столь же широким использованием богатейшего языкового спектра — не только французского, с его диалектами, профессиональным и социальным жаргоном, но и латыни, итальянского, немецкого, голландского, испанского, греческого и других языков. Роман поражает изобретательным и свободным языкотворчеством.

Фабула «Гаргантюа и Пантагрюэля» демонстрирует разнообразие жанровых моделей. Первые две книги представляют собой некую пародийную стилизацию под историографический жанр хроники, жизнеописание и Священное Писание, три последующие — комическое путешествие-обозрение, в одно и то же время пародирующее «высокую» эпопею и стилизованное под ироикомическую поэму в прозе. Помимо основных, в произведение входят и разнообразные стилизации-пародии малых жанров: фаблио, фарсов, блазонов, кокаланов, пословиц, анекдотов. Свободное экспериментирование со знакомыми мотивами и жанрами сочетается с вольной игрой масштабами и пропорциями людей и предметов. Сам повествователь предстает перед читателем и ярмарочным зазывалой, и придворным историографом, и мудрецом, и врачевателем: недаром специалисты отмечают созвучие имен Алькофрибас и собеседника Сократа в платоновских диалогах Алкивиада, так же, как находят здесь отзвук имен Алибенель, Альбенмазер, Авиценна.

В то же время Рабле говорит в произведении не только голосом повествователя, его слово и смех звучат и в образе христианского гуманиста Грангузье, и в Гаргантюа, и в Пантагрюэле, и в брате Жане, и в Панурге — персонажах, с которыми разные читатели в различное время отождествляли писателя. Полагают даже, что сколь ни фантастична на первый взгляд история детства великана Гаргантюа, она содержит в себе вполне определенные автобиографические элементы. В книге находят отзвук и реальные события того времени: например, засуха 1532 года (обстоятельства рождения Пантагрюэля), или конфликт между общинами в родном писателю Девиньере — и одновременно военный конфликт Франциска I с Карлом V (война с Пикрохолом). В эпизоде образования Гаргантюа отразились педагогические идеи гуманистов того времени, в диалогах Панурга по поводу его женитьбы — спор 40-х-50-х гг. XVI столетия о женской природе и о браке, в конфликте папоманов с папефигами — столкновения католиков с протестантами и т.д. Но актуальная тематика и проблематика Ренессанса, вошедшая в роман, бесконечно шире этих отдельных параллелей. Проявляя «ученость не буквоеда, а мыслителя» (А. Франс), Рабле объемлет своей мыслью всю эпоху, создавая мудрую и веселую энциклопедию французского Возрождения.

Любопытно, что само слово «энциклопедия», заимствованное из греческого языка, впервые появилось именно в «Гаргантюа и Пантагрюэле». Впрочем, энциклопедизм романа — особого рода: он не столько предвещает «ограниченно универсальные» (М. Фуко) и разложимые на рубрики, объединенные условным, но строгим алфавитным порядком энциклопедии нового времени, сколько обобщает и возводит в степень (но одновременно и пародирует) синтетический и синкретический универсализм средневековых «сводов» и «сумм».

(1494 - 1553) вошел в историю мировой литературы как автор сатирического романа . Мастер гротеска и гиперболы, в своей книге он рассказал историю похождений двух добродушных великанов и их друзей. Прозаик беспощадно высмеял лень, невежество и лицемерие духовенства, за что его произведение было объявлено Римско-католической церковью еретическим.

Писатель был ярым противником средневековой косности и догматизма. В борьбе со «старым миром» он выбрал очень необычное, но крайне эффективное «оружие» - раскатистый смех (получивший впоследствии название «раблезианский»). Роман «Гаргантюа и Пантагрюэль» ознаменовал собой рассвет французского Ренессанса и стал одним из величайших литературных произведений эпохи Возрождения.

Мы отобрали из него 10 цитат: