О жителях Лилипутии; их наука законы и обычаи. Законы и обычаи лилипутии

Имя: Гулливер (Лемюэль Гулливер)

Страна: Великобритания

Создатель:

Деятельность: моряк, путешественник

Семейное положение: женат

Гулливер: история персонажа

Джонатан Свифт написал роман о фантастических приключениях героя, который открывал соотечественникам неизведанные миры. «Приключения Гулливера» – это утопия, в которой сатирически изображается Британия с острыми социальными проблемами, характерными эпохе. Гулливер отчаливает от берегов городов, существующих в действительности, и прибывает в вымышленные страны, традиции и обычаи которых кажутся немыслимыми. Повествуя о жителях экзотических государств, автор намекает на человеческие недостатки и высмеивает отрицательные качества людей.

Джонатан Свифт, служивший настоятелем в соборе Святого Патрика города Дублин, имел звание доктор богословия и не слыл человеком, способным на высмеивание. При этом он чувствовал потребность высказаться об обществе и обличить его негативные черты, чтобы их искоренить. Фантастический роман, написанный Свифтом, не вписывался в стандарты классической литературы 18 века. Сатирические описания общепринятых устоев произвели эффект разорвавшейся бомбы.

Сюжет, придуманный Джонатаном Свифтом, не раз был использован для экранизации, а главную роль исполняли знаменитые актеры ХХ и ХХI веков.

История создания

Полное название романа звучит так: «Путешествия в некоторые удаленные страны мира в четырех частях: сочинение Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а затем капитана нескольких кораблей». Идея о написании книги пришла к автору еще в 1720 году. Произведение увидело свет в 1725-26 годах.

Имя главного героя – Лэмюэль Гулливер. Действующее лицо повествования – популярный персонаж в прозе восемнадцатого столетия, традиционно описывавшей приключения и путешествия. Эпоха великих географических открытий порождала идеи для повествований на заданную тему. История Гулливера стала знаменитым воплощением литературных тенденций века.

Джонатан Свифт описывал особенности и настроения современного общества. Главные герои в произведении – современники в обличии жителей дальних стран. Писатель рассчитывал привлечь внимание представителей дворянства к порочному образу жизни, который они вели. Когда роман опубликовали, Свифт отказался от затеи, так как понял: мир неисправим. Эта мысль звучит в письме, которое написал Гулливер Ричарду Симпсону.

«Путешествия Гулливера» стали своеобразным манифестом Свифта. Разделив повествование на четыре части, автор позволяет взглянуть на персонажа под разными углами. Находясь в стране лилипутов, главный герой обращает внимание на чрезмерно преувеличенное самомнение аборигенов. В стране великанов герой ставит под вопрос логику устройства привычной цивилизации. В третьей и четвертой частях романа темой для обсуждения стали гордыня и отсутствие духовности в личности. Свифт не навязывает читателям мнение, а предлагает сделать самостоятельный вывод, взвесив «за» и «против».

Биография

Гулливер – главное действующее лицо романа. Путешественник, рассказывающий о похождениях, имеет массу привлекательных черт. Его характеристика положительна. Он целеустремлен и жаждет знаний, готов учиться и знакомиться с новым. Деньги, которые высылал отец в период обучения, молодой Гулливер тратил на изучение математики и правил навигации, мечтая о дальних поездках. Герой решил освоить профессию моряка и посетил Западную и Восточную Индию. Молодой человек черпал знания из книг и в каждой новой географической точке стремился узнать традиции местного народа.

Лилипуты встретили Гулливера атакой, но дипломатичный персонаж оказался настолько обаятелен и дружелюбен, что быстро завоевал расположение жителей государства. Он не вмешивался в распри высококаблучников и низкокаблучников, но готов был вступиться за друзей. При этом порабощение свободных людей казалось ему диким. Понятия чести и долга важны для героя.

Джонатан Свифт разделил повествование на четыре части, давая возможность читателю увидеть четырех героев в образе Гулливера. В Лилипутии он грозен и велик, исполин, несущий силу и добродетель среди беззащитных малышей. В Бробдингнеге, стране великанов, Гулливер становится придворным шутом, так как уступает ростом всем, кто его окружает. При этом его ум и знания оценены представителем голубых кровей. В летающей Лапуте персонаж предстает пассивным наблюдателем, способным к описанию, но не действиям. В государстве, которое населяют разумные лошади, персонаж испытывает огромную антипатию к самому себе.

Персонаж раскрывается с разных сторон, но являет собой единый образ. Гулливер представляется автором человеком идеи, которому свойственны нормальные мысли и убеждения. Испытания, выпадающие на его долю, помогают узнать сущность и природу его личности. Герой романа является олицетворением общества.

Отовсюду Гулливер возвращается в родную Англию, так как не может найти себе место в других странах. В стране гуигнгнмов Гулливере остается чужим, потому что мыслит разумно на территории лошадей, но является представителем безумного мира. В финале Гулливер осознает, что изменения в мире невозможны или не будут осуществлены под воздействием слова.

Сам Свифт после публикации книги сокрушался над тем, что слышит обсуждения произведения, но не видит действий, которые привели бы к реформации в обществе и модернизировали бы его.

• Приключенческий роман полон любопытных нюансов и деталей. Например, в произведении упоминаются два спутника планеты Марс, которые оставались неизвестными вплоть до 19 века.
• В романе описаны несуществующие страны. Автор предложил для них специфичную геолокацию: Тихий океан. Местоположение выбрано из-за того, что территории были не изучены и достоверными фактами не располагали даже ученые и опытные моряки.

• Сюжет о Гулливере популярен в кинематографе, так как предлагает интересный материал для экранизаций. Первый фильм по роману снят в 1902 году, главную роль сыграл Жорж Мельес. В России самой успешной кинокартиной, созданной на основе истории путешественника, была «Дом, который построил Свифт» с в главной роли.
• По задумке Свифта, Гулливер побывал в Японии. Это единственная реально существующая страна. Ее описание не отличалось правдоподобием. Так, под сомнение попадает рассказ о том, что Гулливер представился императору голландцем. Европейцы не могли добраться до императорского двора Японии. В то же время на обратном пути героя сопровождает японский офицер. В реальности же представителям японской армии было запрещено пересекать границы государства до 19 века.

• «Путешествия Гулливера» считается классическим произведением британской литературы и входит в список школьной программы, рекомендованной для изучения. Это яркий пример романа-путешествия, характерный для 18 века. Он сделал Джонатана Свифта знаменитым на весь свет и подарил миру уникального героя. Прототипов и аналогов Гулливеру нет в классической и современной литературе. Критики сравнивают его с , но не всегда находят логичные параллели между персонажами.

ГЛАВА VI

О жителях Лилипутии; их наука, законы и обычаи; система воспитания детей. - Образ жизни автора в этой стране. Реабилитирование им одной знатной дамы.

Хотя подробному описанию этой империи я намерен посвятить особое исследование, тем не менее для удовлетворения любознательного читателя я уже теперь выскажу о ней несколько общих замечаний. Средний рост туземцев немного выше шести дюймов, и ему точно соответствует величина как животных, так и растений: например, лошади и быки не бывают там выше четырех или пяти дюймов, а овцы выше полутора дюймов; гуси равняются нашему воробью, и так далее вплоть до самых крохотных созданий, которые были для меня почти невидимы. Но природа приспособила зрение лилипутов к окружающим их предметам: они хорошо видят, но на небольшом расстоянии. Вот представление об остроте их зрения по отношению к близким предметам: большое удовольствие доставило мне наблюдать повара, ощипывавшего жаворонка, величиной не больше нашей мухи, и девушку, вдевавшую шелковинку в ушко невидимой иголки. Самые высокие деревья в Лилипутии не больше семи футов; я имею в виду деревья в большом королевском парке, верхушки которых я едва мог достать, протянув руку. Вся остальная растительность имеет соответственные размеры; но я предоставляю самому читателю произвести расчеты.
Сейчас я ограничусь лишь самыми беглыми замечаниями об их науке, которая в течение веков процветает у этого народа во всех отраслях. Обращу только внимание на весьма оригинальную манеру их письма: лилипуты пишут не так, как европейцы - слева направо, не так, как арабы - справа налево, не так, как китайцы - сверху вниз, но как английские дамы - наискось страницы, от одного ее угла к другому.
Лилипуты хоронят умерших, кладя тело головою вниз, ибо держатся мнения, что через одиннадцать тысяч лун мертвые воскреснут; и так как в это время земля (которую лилипуты считают плоской) перевернется вверх дном, то мертвые при своем воскресении окажутся стоящими прямо на ногах. Ученые признают нелепость этого верования; тем не менее в угоду простому народу обычай сохраняется и до сих пор.
В этой империи существуют весьма своеобразные законы и обычаи, и, не будь они полной противоположностью законам и обычаям моего любезного отечества, я попытался бы выступить их защитником. Желательно только, чтобы они строго применялись на деле. Прежде всего укажу на закон о доносчиках . Все государственные преступления караются здесь чрезвычайно строго; но если обвиняемый докажет во время процесса свою невиновность, то обвинитель немедленно подвергается позорной казни, и с его движимого и недвижимого имущества взыскивается в четырехкратном размере в пользу невинного за потерю времени, за опасность, которой он подвергался, за лишения, испытанные им во время тюремного заключения, и за все расходы, которых ему стоила защита. Если этих средств окажется недостаточно, они щедро дополняются за счет короны. Кроме того, император жалует освобожденного каким-нибудь публичным знаком своего благоволения, и по всему государству объявляется о его невиновности.
Лилипуты считают мошенничество более тяжким преступлением, чем воровство, и потому только в редких случаях оно не наказывается смертью. При известной осторожности, бдительности и небольшой дозе здравого смысла, рассуждают они, всегда можно уберечь имущество от вора, но у честного человека нет защиты от ловкого мошенника; и так как при купле и продаже постоянно необходимы торговые сделки, основанные на кредите и доверии, то в условиях, когда существует попустительство обману и он не наказывается законом, честный коммерсант всегда страдает, а плут окажется в выигрыше. Я вспоминаю, что однажды я ходатайствовал перед монархом за одного преступника, который обвинялся в хищении большой суммы денег, полученной им по поручению хозяина, и в побеге с этими деньгами; когда я выставил перед его величеством как смягчающее вину обстоятельство то, что в данном случае было только злоупотребление доверием, император нашел чудовищным, что я привожу в защиту обвиняемого довод, как раз отягчающий его преступление; на это, говоря правду, мне нечего было возразить, и я ограничился шаблонным замечанием, что у различных народов различные обычаи; надо признаться, я был сильно сконфужен.
Хотя мы и называем обыкновенно награду и наказание двумя шарнирами, на которых вращается вся правительственная машина, но нигде, кроме Лилипутии, я не встречал применения этого принципа на практике. Всякий представивший достаточное доказательство того, что он в точности соблюдал законы страны в течение семи лун, получает там право на известные привилегии, соответствующие его званию и общественному положению, и ему определяется соразмерная денежная сумма из фондов, специально на этот предмет назначенных; вместе с тем такое лицо получает титул снильпела, то есть блюстителя законов; этот титул прибавляется к его фамилии, но не переходит в потомство. И когда я рассказал лилипутам, что исполнение наших законов гарантируется только страхом наказания и нигде не упоминается о награде за их соблюдение, лилипуты сочли это огромным недостатком нашего управления. Вот почему в здешних судебных учреждениях справедливость изображается в виде женщины с шестью глазами - два спереди, два сзади и по одному с боков, - что означает ее бдительность; в правой руке она держит открытый мешок золота, а в левой - меч в ножнах в знак того, что она готова скорее награждать, чем карать .
При выборе кандидатов на любую должность больше внимания обращается на нравственные качества, чем на умственные дарования. Лилипуты думают, что раз уж человечеству необходимы правительства, то все люди, обладающие средним умственным развитием, способны занимать ту или другую должность, и что провидение никогда не имело в виду создать из управления общественными делами тайну, в которую способны проникнуть только весьма немногие великие гении, рождающиеся не более трех в столетие. Напротив, они полагают, что правдивость, умеренность и подобные качества доступны всем и что упражнение в этих добродетелях вместе с опытностью и добрыми намерениями делают каждого человека пригодным для служения своему отечеству в той или другой должности, за исключением тех, которые требуют специальных знаний. По их мнению, самые высокие умственные дарования не могут заменить нравственных достоинств, и нет ничего опаснее поручения должностей даровитым людям, ибо ошибка, совершенная по невежеству человеком, исполненным добрых намерений, не может иметь таких роковых последствий для общественного блага, как деятельность человека с порочными наклонностями, одаренного уменьем скрывать свои пороки, умножать их и безнаказанно предаваться им.
Точно так же неверие в божественное провидение делает человека непригодным к занятию общественной должности . И в самом деле, лилипуты думают, что раз монархи называют себя посланниками провидения, то было бы в высшей степени нелепо назначать на правительственные места людей, отрицающих авторитет, на основании которого действует монарх.
Описывая как эти, так и другие законы империи, о которых будет речь дальше, я хочу предупредить читателя, что мое описание касается только исконных установлений страны, не имеющих ничего общего с современною испорченностью нравов, являющейся результатом глубокого вырождения. Так, например, известный уже читателю позорный обычай назначать на высшие государственные должности людей, искусно танцующих на канате, и давать знаки отличия тем, кто перепрыгнет через палку или проползет под нею, впервые был введен дедом ныне царствующего императора и теперешнего своего развития достиг благодаря непрестанному росту партий и группировок .
Неблагодарность считается у них уголовным преступлением (из истории мы знаем, что такой взгляд существовал и у других народов), и лилипуты по этому поводу рассуждают так: раз человек способен платить злом своему благодетелю, то он необходимо является врагом всех других людей, от которых он не получил никакого одолжения, и потому он достоин смерти.
Их взгляды на обязанности родителей и детей глубоко отличаются от наших. Исходя из того, что связь самца и самки основана на великом законе природы, имеющем цель размножение и продолжение вида, лилипуты полагают, что мужчины и женщины сходятся, как и остальные животные, руководясь вожделением, и что любовь родителей к детям проистекает из такой же естественной склонности; вследствие этого они не признают никаких обязательств ребенка ни к отцу за то, что тот произвел его, ни к матери за то, что та родила его, ибо, по их мнению, принимая во внимание бедствия человека на земле, жизнь сама по себе не большое благо, да к тому же родители при создании ребенка вовсе не руководствуются намерением дать ему жизнь, и мысли их направлены в другую сторону. Опираясь на эти и подобные им рассуждения, лилипуты полагают, что воспитание детей менее всего может быть доверено их родителям, вследствие чего в каждом городе существуют общественные воспитательные заведения, куда обязаны отдавать своих детей обоего пола все, кроме крестьян и рабочих, и где они взращиваются и воспитываются с двадцатилунного возраста, то есть с того времени, когда, по предположению лилипутов, у ребенка проявляются первые зачатки понятливости . Школы эти нескольких типов, соответственно общественному положению и полу детей. Воспитание и образование ведутся опытными педагогами, которые готовят детей к роду жизни, соответствующей положению их родителей и их собственным наклонностям и способностям. Сначала я скажу несколько слов о воспитательных заведениях для мальчиков, а потом о воспитательных заведениях для девочек.
Воспитательные заведения для мальчиков благородного или знатного происхождения находятся под руководством солидных и образованных педагогов и их многочисленных помощников. Одежда и пища детей отличаются скромностью и простотой. Они воспитываются в правилах чести, справедливости, храбрости; в них развивают скромность, милосердие, религиозные чувства и любовь к отечеству. Они всегда за делом, кроме времени, потребного на еду и сон, очень непродолжительного, и двух рекреационных часов, которые посвящаются телесным упражнениям. До четырех лет детей одевает и раздевает прислуга, но начиная с этого возраста, то и другое они делают сами, каким бы знатным ни было их происхождение. Служанки, которых берут не моложе пятидесяти лет (переводя на наши годы), исполняют только самые низкие работы. Детям никогда не позволяют разговаривать с прислугой, и во время отдыха они играют группами, всегда в присутствии воспитателя или его помощника. Таким образом, они ограждены от ранних впечатлений глупости и порока, которым предоставлены наши дети. Родителям разрешают свидания со своими детьми только два раза в год, каждое свидание продолжается не более часа. Им позволяется целовать ребенка только при встрече и прощанье; но воспитатель, неотлучно присутствующий в таких случаях, не позволяет им шептать на ухо, говорить ласковые слова и приносить в подарок игрушки, лакомства и тому подобное.
Если родители не вносят своевременно платы за содержание и воспитание своих детей, то эта плата взыскивается с них правительственными чиновниками.
Воспитательные заведения для детей рядового дворянства, купцов и ремесленников устроены по тому же образцу, с тою разницею, что дети, предназначенные быть ремесленниками, с одиннадцати лет обучаются мастерству, между тем как дети знатных особ продолжают общее образование до пятнадцати лет, что соответствует нашему двадцати одному году. Однако строгости школьной жизни постепенно ослабляются в последние три года.
В женских воспитательных заведениях девочки знатного происхождения воспитываются почти так же, как и мальчики, только вместо слуг их одевают и раздевают благонравные няни, но всегда в присутствии воспитательницы или ее помощницы; по достижении пяти лет девочки одеваются сами. Если бывает замечено, что няня позволила себе рассказать девочкам какую-нибудь страшную или нелепую сказку или позабавить их какой-нибудь глупой выходкой, которые так обыкновенны у наших горничных, то виновная троекратно подвергается публичной порке кнутом, заключается на год в тюрьму и затем навсегда ссылается в самую безлюдную часть страны. Благодаря такой системе воспитания молодые дамы в Лилипутии так же стыдятся трусости и глупости, как и мужчины, и относятся с презрением ко всяким украшениям, за исключением благопристойности и опрятности. Я не заметил никакой разницы в их воспитании, обусловленной различием пола; только физические упражнения для девочек более легкие да курс наук для них менее обширен, но зато им преподаются правила ведения домашнего хозяйства. Ибо там принято думать, что и в высших классах жена должна быть разумной и милой подругой мужа, так как ее молодость не вечна. Когда девице исполняется двенадцать лет, то есть наступает по-тамошнему пора замужества, в школу являются ее родители или опекуны и, принеся глубокую благодарность воспитателям, берут ее домой, причем прощание молодой девушки с подругами редко обходится без слез.
В воспитательных заведениях для девочек низших классов детей обучают всякого рода работам, подобающим их полу и общественному положению. Девочки, предназначенные для занятий ремеслами, остаются в воспитательном заведении до семи лет, а остальные до одиннадцати.
Семьи низших классов вносят казначею, кроме годовой платы, крайне незначительной, небольшую часть своего месячного заработка; из этих взносов образуется приданое для дочери. Таким образом, расходы родителей ограничены здесь законом, ибо лилипуты думают, что было бы крайне несправедливо позволить человеку, в угождение своим инстинктам, производить на свет детей и потом возложить на общество бремя их содержания. Что же касается знатных лиц, то они дают обязательство положить на каждого ребенка известный капитал, соответственно своему общественному положению; этот капитал всегда сохраняется бережно и в полной неприкосновенности.
Крестьяне и рабочие держат своих детей дома ; так как они занимаются лишь возделыванием и обработкой земли, то их образование не имеет особенного значения для общества. Но больные и старики содержатся в богадельнях, ибо прошение милостыни есть занятие, неизвестное в империи.
Но, быть может, любознательному читателю будут интересны некоторые подробности относительно моих занятий и образа жизни в этой стране, где я пробыл девять месяцев и тринадцать дней. Принужденный обстоятельствами, я нашел применение своей склонности к механике и сделал себе довольно удобные стол и стул из самых больших деревьев королевского парка. Двум сотням швей было поручено изготовление для меня рубах, постельного и столового белья из самого прочного и грубого полотна, какое только они могли достать; но и его им пришлось стегать, сложив в несколько раз, потому что самое толстое тамошнее полотно тоньше нашей кисеи. Куски этого полотна бывают обыкновенно в три дюйма ширины и три фута длины. Белошвейки сняли с меня мерку, когда я лежал на земле; одна из них стала у моей шеи, другая у колена, и они протянули между собою веревку, взяв каждая за ее конец, третья же смерила длину веревки линейкой в один дюйм. Затем они смерили большой палец правой руки, чем и ограничились; посредством математического расчета, основанного на том, что окружность кисти вдвое больше окружности пальца, окружность шеи вдвое больше окружности кисти, а окружность талии вдвое больше окружности шеи, и при помощи моей старой рубахи, которую я разостлал на земле перед ними как образец, они сшили мне белье как раз по росту. Точно так же тремстам портным было поручено сшить мне костюм, но для снятия мерки они прибегли к другому приему. Я стал на колени, и они приставили к моему туловищу лестницу; по этой лестнице один из них взобрался до моей шеи и опустил отвес от воротника до полу, что и составило длину моего кафтана; рукава и талию я смерил сам. Когда костюм был готов (а шили его в моем замке, так как самый большой их дом не вместил бы его), то своим видом он очень напоминал одеяла, изготовляемые английскими дамами из лоскутков материи, с той только разницей, что не пестрел разными цветами.
Стряпали мне триста поваров в маленьких удобных бараках, построенных вокруг моего дома, где они и жили со своими семьями, и обязаны были готовить мне по два блюда на завтрак, обед и ужин. Я брал в руку двадцать лакеев и ставил их себе на стол; сотня их товарищей прислуживала внизу на полу: одни носили кушанья, другие таскали на плечах бочонки с вином и всевозможными напитками; лакеи, стоявшие на столе, по мере надобности очень искусно поднимали все это на особых блоках, вроде того как у нас в Европе поднимают ведра воды из колодца. Каждое их блюдо я проглатывал в один прием, каждый бочонок вина осушал одним глотком. Их баранина по вкусу уступает нашей, но зато говядина превосходна. Раз мне достался такой огромный кусок филея, что пришлось разрезать его на три части, но это исключительный случай. Слуги бывали очень изумлены, видя, что я ем говядину с костями, как у нас едят жаворонков. Здешних гусей и индеек я проглатывал обыкновенно в один прием, и, надо отдать справедливость, птицы эти гораздо вкуснее наших. Мелкой птицы я брал на кончик ножа по двадцати или тридцати штук зараз.
Его величество, наслышавшись о моем образе жизни, заявил однажды, что он будет счастлив (так было угодно ему выразиться) отобедать со мною, в сопровождении августейшей супруги и молодых принцев и принцесс. Когда они прибыли, я поместил их на столе против себя в парадных креслах, с личной охраной по сторонам. В числе гостей был также лордканцлер казначейства Флимнап, с белым жезлом в руке; я часто ловил его недоброжелательные взгляды, но делал вид, что не замечаю их, и ел более обыкновенного во славу моей дорогой родины и на удивление двору. У меня есть некоторые основания думать, что это посещение его величества дало повод Флимнапу уронить меня в глазах своего государя. Означенный министр всегда был тайным моим врагом, хотя наружно обходился со мною гораздо ласковее, чем того можно было ожидать от его угрюмого нрава. Он поставил на вид императору плохое состояние государственного казначейства, сказав, что вынужден был прибегнуть к займу за большие проценты; что курс банковых билетов упал на девять процентов ниже альпари; что мое содержание обошлось его величеству более чем в полтора миллиона спругов (самая крупная золотая монета у лилипутов, величиною в маленькую блестку) и, наконец, что император поступил бы весьма благоразумно, если бы воспользовался первым благоприятным случаем для высылки меня за пределы империи.
На мне лежит обязанность обелить честь одной невинно пострадавшей из-за меня почтенной дамы. Канцлеру казначейства пришла в голову фантазия приревновать ко мне свою супругу на основании сплетен, пущенных в ход злыми языками, которые говорили ему, будто ее светлость воспылала безумной страстью к моей особе; много скандального шума наделал при дворе слух, будто раз она тайно приезжала ко мне. Я торжественно заявляю, что все это самая бесчестная клевета, единственным поводом к которой послужило невинное изъявление дружеских чувств со стороны ее светлости. Она действительно часто подъезжала к моему дому, но это делалось всегда открыто, причем с ней в карете сидели еще три особы: сестра, дочь и подруга; таким же образом ко мне приезжали и другие придворные дамы. В качестве свидетелей призываю моих многочисленных слуг: пусть кто-нибудь из них скажет, видел ли он у моих дверей карету, не зная, кто находится в ней. Обыкновенно в подобных случаях я немедленно выходил к двери после доклада моего слуги; засвидетельствовав свое почтение прибывшим, я осторожно брал в руки карету с парой лошадей (если она была запряжена шестеркой, форейтор всегда отпрягал четырех) и ставил ее на стол, который я окружил передвижными перилами вышиной в пять дюймов для предупреждения несчастных случайностей. Часто на моем столе стояли разом четыре запряженные кареты, наполненные элегантными дамами. Сам я садился в свое кресло и наклонялся к ним. В то время, как я разговаривал таким образом с одной каретой, другие тихонько кружились по моему столу. Много послеобеденных часов провел я очень приятно в таких разговорах, однако ни канцлеру казначейства, ни двум его соглядатаям Клестрилю и Дренло (пусть они делают что угодно, а я назову их имена) никогда не удастся доказать, чтобы ко мне являлся кто-нибудь инкогнито, кроме государственного секретаря Рельдреселя, посетившего меня раз по специальному повелению его императорского величества, как рассказано об этом выше. Я бы не останавливался так долго на этих подробностях, если бы вопрос не касался так близко доброго имени высокопоставленной дамы, не говоря уже о моем собственном, хотя я и имел честь носить титул нардака, которого не имел сам канцлер казначейства, ибо всем известно, что он только глюм-глюм, а этот титул в такой же степени ниже моего, в какой титул маркиза в Англии ниже титула герцога; впрочем, я согласен признать, что занимаемый им пост ставит его выше меня. Эти наветы, о которых я узнал впоследствии по одному не стоящему упоминания случаю, на некоторое время озлобили канцлера казначейства Флимнапа против его жены и еще пуще против меня. Хотя он вскоре и примирился с женой, убедившись в своем заблуждении, однако я навсегда потерял его уважение и вскоре увидел, что положение мое пошатнулось также в глазах самого императора, который находился под сильным влиянием своего фаворита.

«...закон о доносчиках.» - Шпионаж широко насаждался в Англии в царствование Георга I из страха перед якобитами, стремившимися свергнуть короля.
«...меч в ножнах...» - Обычно богиня правосудия изображалась с обнаженным мечом, грозящим карой преступникам.
«...неверие в божественное провидение...» - Лица, состоявшие на государственной службе и занимавшие общественные должности, обязаны были в Англии посещать церковь и совершать все религиозные обряды.
«...дедом ныне царствующего императора...» - Имеется в виду король Иаков I, при котором награждение орденами и титулами угодных ему лиц достигло скандальных размеров.
Воспитательные заведения. - В Лилипутии осуществляются педагогические идеи древнегреческого философа Платона, полагавшего, что молодому поколению надо прививать высокие представления о нравственности и гражданском долге.
«Крестьяне и рабочие держат своих детей дома...» - Во времена Свифта только очень немногие из «низших» классов получали образование.

В этой империи существуют весьма своеобразные законы и обычаи, и, не будь они полной противоположностью законам и обычаям моего любезного отечества, я попытался бы выступить их защитником. Желательно только, чтобы они строго применялись на деле. Прежде всего укажу на закон о доносчиках. Все государственные преступления караются здесь чрезвычайно строго; но если обвиняемый докажет во время процесса свою невиновность, то обвинитель немедленно подвергается позорной казни, и с его движимого и недвижимого имущества взыскивается в четырехкратном размере в пользу невинного за потерю времени, за опасность, которой он подвергался, за лишения, испытанные им во время тюремного заключения, и за все расходы, которых ему стоила защита. Если этих средств окажется недостаточно, они щедро дополняются за счет короны. Кроме того, император жалует освобожденного каким-нибудь публичным знаком своего благоволения, и по всему государству объявляется о его невиновности.

Лилипуты считают мошенничество более тяжким преступлением, чем воровство, и потому только в редких случаях оно не наказывается смертью. При известной осторожности, бдительности и небольшой дозе здравого смысла, рассуждают они, всегда можно уберечь имущество от вора, но у честного человека нет защиты от ловкого мошенника; и так как при купле и продаже постоянно необходимы торговые сделки, основанные на кредите и доверии, то в условиях, когда существует попустительство обману и он не наказывается законом, честный коммерсант всегда страдает, а плут окажется в выигрыше. Я вспоминаю, что однажды я ходатайствовал перед монархом за одного преступника, который обвинялся в хищении большой суммы денег, полученной им по поручению хозяина, и в побеге с этими деньгами; когда я выставил перед его величеством как смягчающее вину обстоятельство то, что в данном случае было только злоупотребление доверием, император нашел чудовищным, что я привожу в защиту обвиняемого довод, как раз отягчающий его преступление; на это, говоря правду, мне нечего было возразить, и я ограничился шаблонным замечанием, что у различных народов различные обычаи; надо признаться, я был сильно сконфужен.

Хотя мы и называем обыкновенно награду и наказание двумя шарнирами, на которых вращается вся правительственная машина, но нигде, кроме Лилипутии, я не встречал применения этого принципа на практике. Всякий представивший достаточное доказательство того, что он в точности соблюдал законы страны в течение семи лун, получает там право на известные привилегии, соответствующие его званию и общественному положению, и ему определяется соразмерная денежная сумма из фондов, специально на этот предмет назначенных; вместе с тем такое лицо получает титул снильпела, то есть блюстителя законов; этот титул прибавляется к его фамилии, но не переходит в потомство. И когда я рассказал лилипутам, что исполнение наших законов гарантируется только страхом наказания и нигде не упоминается о награде за их соблюдение, лилипуты сочли это огромным недостатком нашего управления. Вот почему в здешних судебных учреждениях справедливость изображается в виде женщины с шестью глазами - два спереди, два сзади и по одному с боков, - что означает ее бдительность; в правой руке она держит открытый мешок золота, а в левой - меч в ножнах в знак того, что она готова скорее награждать, чем карать.

При выборе кандидатов на любую должность больше внимания обращается на нравственные качества, чем на умственные дарования. Лилипуты думают, что раз уж человечеству необходимы правительства, то все люди, обладающие средним умственным развитием, способны занимать ту или другую должность, и что провидение никогда не имело в виду создать из управления общественными делами тайну, в которую способны проникнуть только весьма немногие великие гении, рождающиеся не более трех в столетие. Напротив, они полагают, что правдивость, умеренность и подобные качества доступны всем и что упражнение в этих добродетелях вместе с опытностью и добрыми намерениями делают каждого человека пригодным для служения своему отечеству в той или другой должности, за исключением тех, которые требуют специальных знаний. По их мнению, самые высокие умственные дарования не могут заменить нравственных достоинств, и нет ничего опаснее поручения должностей даровитым людям, ибо ошибка, совершенная по невежеству человеком, исполненным добрых намерений, не может иметь таких роковых последствий для общественного блага, как деятельность человека с порочными наклонностями, одаренного уменьем скрывать свои пороки, умножать их и безнаказанно предаваться им.

Точно так же неверие в божественное провидение делает человека непригодным к занятию общественной должности. И в самом деле, лилипуты думают, что раз монархи называют себя посланниками провидения, то было бы в высшей степени нелепо назначать на правительственные места людей, отрицающих авторитет, на основании которого действует монарх.

Описывая как эти, так и другие законы империи, о которых будет речь дальше, я хочу предупредить читателя, что мое описание касается только исконных установлений страны, не имеющих ничего общего с современною испорченностью нравов, являющейся результатом глубокого вырождения. Так, например, известный уже читателю позорный обычай назначать на высшие государственные должности людей, искусно танцующих на канате, и давать знаки отличия тем, кто перепрыгнет через палку или проползет под нею, впервые был введен дедом ныне царствующего императора и теперешнего своего развития достиг благодаря непрестанному росту партий и группировок.

Неблагодарность считается у них уголовным преступлением (из истории мы знаем, что такой взгляд существовал и у других народов), и лилипуты по этому поводу рассуждают так: раз человек способен платить злом своему благодетелю, то он необходимо является врагом всех других людей, от которых он не получил никакого одолжения, и потому он достоин смерти.

Их взгляды на обязанности родителей и детей глубоко отличаются от наших. Исходя из того, что связь самца и самки основана на великом законе природы, имеющем цель размножение и продолжение вида, лилипуты полагают, что мужчины и женщины сходятся, как и остальные животные, руководясь вожделением, и что любовь родителей к детям проистекает из такой же естественной склонности; вследствие этого они не признают никаких обязательств ребенка ни к отцу за то, что тот произвел его, ни к матери за то, что та родила его, ибо, по их мнению, принимая во внимание бедствия человека на земле, жизнь сама по себе не большое благо, да к тому же родители при создании ребенка вовсе не руководствуются намерением дать ему жизнь, и мысли их направлены в другую сторону. Опираясь на эти и подобные им рассуждения, лилипуты полагают, что воспитание детей менее всего может быть доверено их родителям, вследствие чего в каждом городе существуют общественные воспитательные заведения, куда обязаны отдавать своих детей обоего пола все, кроме крестьян и рабочих, и где они взращиваются и воспитываются с двадцатилунного возраста, то есть с того времени, когда, по предположению лилипутов, у ребенка проявляются первые зачатки понятливости. Школы эти нескольких типов, соответственно общественному положению и полу детей. Воспитание и образование ведутся опытными педагогами, которые готовят детей к роду жизни, соответствующей положению их родителей и их собственным наклонностям и способностям. Сначала я скажу несколько слов о воспитательных заведениях для мальчиков, а потом о воспитательных заведениях для девочек.

Воспитательные заведения для мальчиков благородного или знатного происхождения находятся под руководством солидных и образованных педагогов и их многочисленных помощников. Одежда и пища детей отличаются скромностью и простотой. Они воспитываются в правилах чести, справедливости, храбрости; в них развивают скромность, милосердие, религиозные чувства и любовь к отечеству. Они всегда за делом, кроме времени, потребного на еду и сон, очень непродолжительного, и двух рекреационных часов, которые посвящаются телесным упражнениям. До четырех лет детей одевает и раздевает прислуга, но начиная с этого возраста, то и другое они делают сами, каким бы знатным ни было их происхождение. Служанки, которых берут не моложе пятидесяти лет (переводя на наши годы), исполняют только самые низкие работы. Детям никогда не позволяют разговаривать с прислугой, и во время отдыха они играют группами, всегда в присутствии воспитателя или его помощника. Таким образом, они ограждены от ранних впечатлений глупости и порока, которым предоставлены наши дети. Родителям разрешают свидания со своими детьми только два раза в год, каждое свидание продолжается не более часа. Им позволяется целовать ребенка только при встрече и прощанье; но воспитатель, неотлучно присутствующий в таких случаях, не позволяет им шептать на ухо, говорить ласковые слова и приносить в подарок игрушки, лакомства и тому подобное.

Если родители не вносят своевременно платы за содержание и воспитание своих детей, то эта плата взыскивается с них правительственными чиновниками.

Воспитательные заведения для детей рядового дворянства, купцов и ремесленников устроены по тому же образцу, с тою разницею, что дети, предназначенные быть ремесленниками, с одиннадцати лет обучаются мастерству, между тем как дети знатных особ продолжают общее образование до пятнадцати лет, что соответствует нашему двадцати одному году. Однако строгости школьной жизни постепенно ослабляются в последние три года.

В женских воспитательных заведениях девочки знатного происхождения воспитываются почти так же, как и мальчики, только вместо слуг их одевают и раздевают благонравные няни, но всегда в присутствии воспитательницы или ее помощницы; по достижении пяти лет девочки одеваются сами. Если бывает замечено, что няня позволила себе рассказать девочкам какую-нибудь страшную или нелепую сказку или позабавить их какой-нибудь глупой выходкой, которые так обыкновенны у наших горничных, то виновная троекратно подвергается публичной порке кнутом, заключается на год в тюрьму и затем навсегда ссылается в самую безлюдную часть страны. Благодаря такой системе воспитания молодые дамы в Лилипутии так же стыдятся трусости и глупости, как и мужчины, и относятся с презрением ко всяким украшениям, за исключением благопристойности и опрятности. Я не заметил никакой разницы в их воспитании, обусловленной различием пола; только физические упражнения для девочек более легкие да курс наук для них менее обширен, но зато им преподаются правила ведения домашнего хозяйства. Ибо там принято думать, что и в высших классах жена должна быть разумной и милой подругой мужа, так как ее молодость не вечна. Когда девице исполняется двенадцать лет, то есть наступает по-тамошнему пора замужества, в школу являются ее родители или опекуны и, принеся глубокую благодарность воспитателям, берут ее домой, причем прощание молодой девушки с подругами редко обходится без слез.

В воспитательных заведениях для девочек низших классов детей обучают всякого рода работам, подобающим их полу и общественному положению. Девочки, предназначенные для занятий ремеслами, остаются в воспитательном заведении до семи лет, а остальные до одиннадцати.

Семьи низших классов вносят казначею, кроме годовой платы, крайне незначительной, небольшую часть своего месячного заработка; из этих взносов образуется приданое для дочери. Таким образом, расходы родителей ограничены здесь законом, ибо лилипуты думают, что было бы крайне несправедливо позволить человеку, в угождение своим инстинктам, производить на свет детей и потом возложить на общество бремя их содержания. Что же касается знатных лиц, то они дают обязательство положить на каждого ребенка известный капитал, соответственно своему общественному положению; этот капитал всегда сохраняется бережно и в полной неприкосновенности.

Крестьяне и рабочие держат своих детей дома; так как они занимаются лишь возделыванием и обработкой земли, то их образование не имеет особенного значения для общества. Но больные и старики содержатся в богадельнях, ибо прошение милостыни есть занятие, неизвестное в империи.

Книга: Джанатан Свифт Мандри в разных далеких стран света Лемюэля Гулливера, сначала врача, а потом капитана нескольких кораблей Перевод Ю.Лісняка

Намереваясь подробно описать эту империю в отдельном трактате, я хочу, однако, уже сейчас удовлетворить любопытство читателя некоторыми сведениями общего характера. Средний рост туземцев немного меньший, чем шесть дюймов, и ему точно соответствует величина как животных, так и растений и деревьев. Например, крупнейшие лошади и быки не бывают там выше четырех или пяти дюймов, а овцы - полтора дюйма; гуси - величиной с наших воробьев, и так вплоть до мельчайших животных, которых я с трудом мог разглядеть. Но природа приспособила глаза лилипутов именно до таких размеров, и они видят прекрасно, но только вблизи. Вот пример, который у них острое зрение на близкие предметы: я с большим интересом наблюдал, как повар вырывал жаворонка, не большего за нашу муху, а девушка шила невидимой иглой с невидимой же шелковой нитью. Самые высокие деревья там достигают семи футов - я имею в виду те, что растут в большом императорском парке,- и я едва мог дотянуться рукой до их вершин. Остальные растений - соответственно ниже, и пусть уж читатель сам представит себе их истинные размеры.

Я пока не буду говорить много о науке лилипутов, которая уже целые столетия процветает у этого народа во всех ее отраслях, а остановлюсь лишь на своеобразной манере их письма: лилипуты пишут не так, как европейцы - слева направо, не так, как арабы - справа налево, не так, как китайцы - сверху вниз, а так, как английские дамы - наискосок, через страницу, от одного ее рожка до второго.

Мертвых они хоронят, ставя головой вниз, ибо придерживаются мнения, что через одиннадцать тысяч месяцев мертвецы воскреснут; и что в то время земля, которую лилипуты считают приплюснутой, якобы перекинуться низом вверх, то мертвецы, воскреснув, станут просто на ноги. Ученые, правда, считают эту доктрину ерундой, но такой обычай, несмотря на суеверия простого народа, сохраняется еще и до сих пор.

Некоторые законы и обычаи у них весьма своеобразные, и, если бы они не были совершенно противоположны законам моей милой родины, то я не устоял бы перед соблазном кое-что сказать в их оправдание. Желательно только, чтобы их соблюдали как следует. Прежде всего упомяну закон о викажчиків. За все преступления против государства караются здесь чрезвычайно строго, но если на суде будет доказана невиновность обвиняемого, ложного голову доносчика сразу отдают на позорную казнь; а с его движимого и недвижимого имущества взыскивают пеню в пользу невиновного, возмещая ему в четырехкратном размере потерянное время, опасности, которой он подвергался, и невзгоды, пережитые в тюрьме, и все его расходы на свою защиту. А если викажчикового имущества на это не хватает, то пострадавшего щедро награждает корона. К тому же император прилюдно проявляет к нему благосклонность, и о безобидности его объявляют во всем городе.

Мошенничество они считают за более тяжкое преступление, чем воровство, и потому редко не наказывают за него смертью; а объясняют это тем, что осторожность и бдительность, вместе с обычным здравым смыслом, могут уберечь имущество от вора, но против ловкого мошенничества честность нечем защищаться. А поскольку в коммерции позарез нужен кредит и доверие, то, когда потакать обману и не наказывать его законом, честный торговец всегда терпит ущерба, а мошенник будет иметь выгоду. Помню, как однажды я ходатайствовал перед монархом за одного преступника, который скрылся с крупной суммой денег, полученных по поручению его хозяина. Как обстоятельство, что уменьшало его вину, я привел его величества рассуждения о том, что здесь другое только о злоупотребления доверием; но император признал мой аргумент за позорный, потому что он, мол, только збілив вину обвиняемого. Правду говоря, мне оставляла ся только ответить трафаретной фразой, что у каждого народа - свои обычаи; должен признаться, мне было очень стыдно.

Хоть мы и говорим конечно, что награда и наказание - два шарниры, на которых вращается весь правительственный механизм, но нигде, кроме Лилипутии, я не видел, чтобы этот прибор был введен в жизнь. А там каждый, кто подашь достаточные доказательства, что в течение семидесяти трех месяцев ресницы точно выполнял все законы страны, получает право на определенные льготы согласно своего состояния и жизни и получает пре порционную сумму денег из специальных средств. Кроме того, ему дают титул снілпела, то есть законника, который прилагается к его имени, но не переходит к наследникам. Когда я сказал лилипутам, что у нас закон поддерживают только с помощью кар и нигде не упоминается о награде за его соблюдение, они сочли это за огромную порок нашего устройства. Через это статуя Правосудия в их судебных учреждениях имеет шесть глаз - двое спереди, двое сзади и по одному по бокам (что символизирует бдительность), в правой руке у нее - раскрытый мешок золота, а в левой - меч в ножнах, и это означает, что правосудие с большей охотой награждает, чем наказывает.

Назначая кого-либо на государственную должность, лилипуты больше внимания обращают на нравственные качества, чем на способности. По их мнению, когда уже власть позарез нужна человечеству, то каждый человек, обладающий обычным здравым смыслом, может занимать ту или иную правительственную должность, потому что провидение никогда не имело намерения делать из управления общественными делами некую тайну, приступну только для немногих великих гениев, которых вряд ли рождается трое на столетия. Они считают, что правдивость, справедливость, умеренность и другие подобные качества - под силу каждому и что эти добродетели, при опыте и добрых намерениях, делают каждого способным служить своей стране, кроме тех случаев, когда требуются специальные знания. По их мнению, наибольшая умственная одаренность не может наверстать нехватки моральных добродетелей и самая большая опасность - отдавать должности в руки недобросовестных людей, пусть даже самых способных; ведь ошибка, сделанная по незнанию, но с добрым намерением, никогда не будет иметь таких роковых последствий для общего блага, как поступки человека, склонного к нечестие и одаренной способностями скрывать, умножать и защищать его.

Неверие в божественное провидение так же делает человека непригодным для общественной должности; лилипуты считают, что раз монархи называют себя посланниками провидения, то было бы полным безрассудством назначать на государственные должности людей, отрицающих авторитет, руководствуясь которым действует обладатель.

Рассказывая о эти и другие законы, о которых речь будет дальше, я предупреждаю, что имею в виду только исконные институты страны, а не возмутительную сегодняшнюю порок - следствие вырождения человеческой природы. Например, позорный обычай назначать на высокие должности тех, кто хорошо танцует на канате, или давать награды за прыжки через палку и пресмыкательства под ней,- обычай, что его, когда читатель еще помнит, впервые ввел дед нынешнего императора, а нынешнего своего развития он достиг только через непрерывное размножение всевозможных партий и группировок.

Неблагодарность считается в Лилипутии уголовным преступлением (как известно, так же рассуждали и некоторые другие народы); по мнению лилипутов, тот, кто воздает злом своему благодетелю, есть враг и всем другим людям, которым он ничего не обязан, а поэтому он заслуживает смерти.

их взгляды на обязанности родителей и детей очень отличаются от наших. Поскольку связь самца и самки основывается на большом естественном законе, что имеет целью размножение и продолжение вида, то лилипуты думают, что мужчины и женщины соединяются, как и другие животные, побуждаемые сладострастием, и их любовь к своим детям вытекает из такого же естественного закона. Исходя из этого, они не признают никаких обязанностей ребенка ни в отношении отца за то, что тот зачал ее, ни в отношении матери за то, что та родила ее на свет; мол, когда взвесить на земные тяготы, родители, дав ребенку жизнь, не сделали ему никакого добра, и, в конце концов, не имели намерения дать ей жизнь, потому что, занимаясь любовью, думали совсем о других вещах. Опираясь на эти и похожие рассуждения, лилипуты полагают, что родителям меньше, чем любому другому, можно доверять воспитание их детей, и потому в каждом городе есть общественные воспитательные заведения, куда все родители, кроме крестьян и рабочих, должны отдавать своих детей обоих полов и где те дети выращиваются и воспитываются, как им исполнится двадцать месяцев, то есть в возрасте, когда, по мнению лилипутов, зарождаются определенные способности. Эти школы бывают нескольких видов - в зависимости от пола детей и состояния их родителей. Учителя там очень опытные и готовят детей к жизни в соответствии с общественного положения родителей и их собственных способностей и наклонностей Сначала я скажу немного о воспитательных заведениях для мальчиков, а потом о воспитательных заведениях для девочек.

В домах, где воспитываются сыновья вельмож и знатных дворян, работают уважаемые, высокообразованные педагоги и их многочисленные помощники. Детей там одевают и кормят очень просто. Прививают им правила чести, справедливости, отваги; в них развивают скромность, милосердие,; религиозные чувства и любовь к родине. За исключением короткого времени на еду и сон и двух часов на развлечения и физические упражнения, дети всегда чем-то заняты. До четырех лет их одевает прислуга, а старшие воспитанники, какого бы знатного рода они были, должны одеваться сами; приставленные к ним женщины-смотрительницы, что им, как на наш возраст, должно быть не меньше пятидесяти лет, только выполняют черную работу. Разговаривать с прислугой воспитанникам запрещено, а в часы досуга они играются вместе и всегда в присутствии воспитателя или его помощника; они защищены от ранних вредных впечатлений, глупости и разврата, которым отданы на растерзание наши дети. Родители могут видеться со своими детьми только два раза в год, каждый раз не больше часа. Целовать детей разрешают только при свидании и прощании, а воспитатель, который всегда бывает рядом, пристально следит за тем, чтобы детям ничего не шушукались, не говорили ласковых слов и не приносили игрушек, лакомств и т.д. Когда родители не платят вовремя за содержание и воспитание своих детей, то деньги взыскивают с них императорские чиновники.

Так же устроено и воспитательные заведения для детей обычных дворян, купцов и ремесленников; однако дети, предназначенные быть ремесленниками, от семи лет начинают изучать свое ремесло, тогда как дети знатных особ продолжают общее образование до пятнадцати лет, что соответствует в нас двадцать одному; однако строгости школьной жизни постепенно ослабляются в последние три года.

В женских воспитательных заведениях девочки знатного рода воспитываются почти так же, как и мальчики, только их одевают степенные сиделки, но всегда в присутствии воспитательницы или ее помощницы. Достигнув пятилетнего возраста, девочки одеваются сами. Когда заметят, что нянька рассказывает детям страшные или глупые сказки или развлекает их глупыми выходками (что нередко делают наши горничные) , ее прилюдно трижды бьют плетьми, бросают на год в тюрьму, а потом засылают доживать в самую глухую часть страны. За это молодые дамы в Лилипутии не меньше парней стесняются трусости и глупости и презирают все украшения, за исключением целомудрия и опрятности. Я не заметил никакой разницы в их воспитании, обусловленной различием пола; разве что физические упражнения для девочек не такие тяжелые и объем знаний чуть поуже, зато их обучают правилам ведения домашнего хозяйства. Лилипуты придерживаются точки зрения, что жена высокого рода должна всегда быть умной и приятной подругой мужа, потому что ее молодость быстро проходит. На двенадцатом году, когда для девушки, как они считают, наступает время брака, родители или опекуны, составив глубокую благодарность воспитателям, забирают ее домой, и нередко, расставаясь с подругами, молодая панна горько плачет вместе с ними. В воспитательных заведениях для девочек простого происхождения их учат всякой работы, согласно их пола и положения в обществе; девочек, предназначенных для ремесла, выпускают из заведения на девятом году, а остальные держать до одиннадцати лет.

Семьи из низших классов, кроме очень незначительной годовой платы за пансион, ежемесячно вносят казначею школы какую-то долю своего заработка на приданое дочери. Следовательно, расходы родителей ограничено законом, поскольку, по мнению лилипутов, было бы большой несправедливостью позволить человеку, в угождение своим инстинктам наплодить детей, а потом возложить на общество бремя содержания их. Что же касается знатных лиц, то они обязуются внести на каждого ребенка определенную сумму, согласно своего общественного положения; капиталы эти всегда добросовестно хранят и использует точно по назначению.

Крестьяне и рабочие держат детей дома, потому что им придется только пахать и обрабатывать землю и их воспитание не имеет большого веса для общества. Однако для старых и больных устроены приюты, и через это нищенства - ремесло, неизвестное в империи.

Возможно, пытливому читателю будет интересно узнать некоторые подробности моей жизни и быта в этой стране, где я пробыл девять месяцев и тринадцать дней. Имея природный талант ко всякого ремесла и движимый потребностью, я с крупнейших деревьев королевского парка смастерил себе довольно приличный стол и стул. Двум сотни швей поручили шить для меня рубашки, постельное столовое белье из найцупкішого и самого толстого полотна которое только можно было достать; но и его они мусс: складывать в несколько раз, потому что и самое толстое было тоньше наш батист. Свитки этого полотна имеют обычно три дюйма шириной, и три фута длиной. Я лег на подло гу, и швеи сняли с меня мерку веревкой, которую держали за концы, стоя одна у меня на шее, а вторая на колене, между тем как третья линейкой в один дюйм длиной в меряла длину веревки. Далее они измерили большой палец моей правой руки и на том удовлетворились, потому что в математически точно высчитано, что обвод большого пальца вдвое меньше окружности запястья, обвод запястья в два раза меньше окружности шеи, а обвод шеи вдвое меньше обвода состояния. Так вот, пользуясь этими расчетами те взяв за образец мою старую рубашку, которую я расстелил перед ними на земле, швеи сшили рубашки как раз ни мой рост.

Одежду шили мне триста портных, которые брали с меня мер; уже другим способом: я стал на колени, а они приставили к моей шее лестницу и, взобравшись на верхнюю ее ступень спустили от моего воротника до пола грузик на веревочке длина которого должна соответствовать длине моего камзола Пояс и руки я измерил сам. Работали портные в моем доме, потому что ни один другой дом во всей стране в вместил бы моего костюма. Когда он был готов, то походил на одеяла, которые шьют английские дамы из лоскутков материи, с той только разницей, что был весь одного цвета.

Триста поваров готовили мне еду в небольших удобных хижинах, построенных возле моего дома, где они жили вместе со своими семьями, готовя по два блюда на завтрак обед и ужин. Я брал в горсть двадцать лакеев и ставни их на стол, еще сотня лакеев прислуживала внизу, на полу: одни вносили блюда с кушаньями, другие подкатывали бочки с вином и всякими напитками. Те, что были на столе на мое требование поднимали их очень остроумным способом - с помощью ворота и веревки, как мы в Европе вытягиваем ведро из колодца. Одной тарелки хватало мне на одни глоток, как и одной бочки с вином. их баранина уступает нашей, зато говядина - просто замечательная. Как-то меня угостили таким огромным окороком, что его стало укусить аж на три раза, но это редкий случай. Слуги очень удивились, увидев, что я ем его вместе с костями, как едят у нас ножку жаворонка. Гуся или индюка я конечно глотал за одним разом, и, должен признаться, они были куда вкуснее наших. Мелкую птицу я брал штук по двадцать, а то и по тридцать на кончик ножа.

Однажды его величество, наслушавшись о моей жизни, заявил, что сочтет за счастье (именно так он изволил выразиться) пообедать со мной в сопровождении августейшей императрицы, молодых принцев и принцесс. Когда они появились, я разместил их как раз напротив себя на столе в парадных креслах, с личной охраной по обе стороны. Был с ними и Флімнеп, лорд-канцлер казначейства, с белым жезлом в руке. Я заметил, что он то и дело искоса поглядывает на меня, но делал вид, будто ничего не замечаю, и ел больше, чем обычно, желая поддержать честь моей любимой родины, а также для того, чтобы поразить двор. Я имею некоторые основания думать, что этот обед дал Флімнепові повод оклеветать меня перед его величеством. Хоть этот министр внешне вел себя со мной куда люб"язніше, чем можно было ожидать от его мрачной натуры, он всегда был моим тайным врагом. Флімнеп обрисовал перед императором затруднительное положение казны, вспомнил о том, что он вынужден был прибегнуть к займам под большие проценты, и о падении курса кредитных билетов на девять процентов ниже номинала; затем отметил, что мое содержание уже стоило его величеству более полутора миллиона спрагів (крупнейшая в Лилипутии золотая монета, размером с блискітку), и, наконец, посоветовал императору избавиться от меня при первой возможности.

На мне лежит обязанность защитить честь одной достопочтенной леди, которая невинно пострадала из-за меня. Канцлеру казны пришло в голову приревновать ко мне свою жену, потому что какие-то злые языки наплели ему, будто ее превосходительство до беспамятства влюбилась в мою личность; при дворе даже распространилась скандальная молва, будто однажды она тайно приезжала ко мне. Я торжественно заявляю, что все это - подлейших ложь, единственным поводом к которой стали невинные знаки искренней приязни, которыми ее сиятельство одаривала меня. Она действительно часто під"їздила до моего дома, но никогда не пряталась, и в карете с ней всегда было еще три человека: как правило, сестра, дочь и подруга; но так же посещали меня и другие придворные дамы. Пусть мои многочисленные слуги скажут, видели ли они когда-нибудь у моих дверей карету, не зная, кто в ней сидит. В таких случаях, как только слуга сообщал мне, я конечно сейчас же подходил к двери и, засвидетельствовав свое почтение гостям, осторожно брал в руки карету с двумя лошадьми (когда она была запряженная шестерней, форейтор всегда випрягав четырех) и ставил ее на стол, который огородил переносным барьером в пять дюймов высотой, чтобы предотвратить несчастным случаям. Часто на моем столе стояли вместе четыре запряженные кареты, полные пышно одетых дам, Я сидел в кресле, наклонив к ним голову, и, пока разговаривал так с одной каретой, кареты других медленно кружили по моему столу. В таких разговорах я провел немало очень приятных послеобеденных часов. Но ни канцлеру казначейства, ни двум его ищейкам Кластрілеві и Дренло (пусть себе делают что хотят, а я назову их имена) никогда не удастся доказать, что кто-нибудь прибывал ко мне инкогнито, кроме государственного секретаря Релдресела, посланного ко мне по специальным приказом его величества, как рассказано об этом выше. Я не задерживался так долго на этих подробностях, если бы здесь не шла речь о репутации достопочтенной дамы, не говоря уже о моей собственной, хотя я имел честь носить титул нардака, которого не имел сам канцлер казначейства. Все ведь знают, что он только гламглам, а этот титул на одну ступень ниже моего - как в Англии титул маркиза ниже титула герцога; однако я согласен признать, что его должность ставит его надо мной. Эти оговора, о которых я узнал впоследствии при одной не стоящей упоминания случае, на определенное время озлобили канцлера казны Флімнепа против его жены, а еще больше против меня. Хоть он наконец убедился, что его обмануто, и помирился с женой, но я навсегда потерял его уважение, а вскоре заметил, что теряю благосклонность его величества, ибо император был под большим влиянием своего фаворита.

Всемирно известный остроумный, прозорливый и необыкновенно талантливый писатель Джонатан Свифт был не только деканом собора Святого Патрика в Дублине, но и верным другом и защитником всего простого народа. Он в течение всей жизни как мог отстаивал права бедных и незащищенных сограждан, а в своих метких, разящих произведениях возмущался несправедливостью современного ему общества, высмеивал недостатки и пороки власть имущих.

И «Путешествие Гулливера» - не исключение.

Гулливер - путешественник, человек из обычного, знакомого нам мира. врач. По вине кораблекрушения он попадает в страну лилипутов - людей очень маленького роста. Все в этой стране крошечное, игрушечное - и деревья, и животные, и дома. Какими-то мелкими кажутся и нравы лилипутов, их идеалы, даже ссоры и интриги. Это ведь совершенно непостижимо: война между государствами Лилипутия и Блефуску начинается из-за спора, с какого конца лучше разбивать яйцо, а саму Лилипутию в это время раздирают распри между двумя политическими партиями сторонников высоких и низких каблуков! Среди большинства лилипутов (особенно придворных) Лемюэль кажется настоящим джентльменом, благородным и порядочным человеком. Его поступки выдают нам доброе, сострадательное сердце и острый, наблюдательный ум. Лилипуты лее, напротив, мелочны, мстительны, лсадны, завистливы, хотя и достаточно умны и образованны. Как ни старался маленький император маленькой страны покорить, унизить и даже уничтожить своего необыкновенного гостя-великана, тот все равно остался независимым и внутренне свободным человеком. В этом, как мне кажется, и состоит смысл противопоставления Гулливера лилипутам.

Книга «Путешествие Гулливера» увидела свет в XVIII веке. В фантастической форме Джонатан Свифт изобразил ненавистные ему нравы и порядки в Англии того времени. Давно исчезли люди и события, против которых боролся в своей книге писатель. Но произведение живет и все еще находит отклик в сердцах читателей. В романс речь идет о путешествии английского врача, которого занесла в не ведомые доселе земли - страну лилипутов. В Лилипутии живут очень маленькие люди, по сравнению с которыми Лемюэль Гулливер - настоящий великан. Причем это касается, на мой взгляд, не только роста, но и внутренних качеств, желаний и стремлений. Так, империю терзают распри, потому что две ведущие политические партии не могут договориться, какой высоты каблуки следует носить. Не менее смехотворен повод и для войн с соседним государством Блефуску: каждая сторона пытается доказать, с какого края правильнее разбивать яйца - с тупого или острого.

Поразительный контраст с лилипутами представляет Гулливер. Своим благородством, добротой, образованностью, умом и милосердием он вызывает уважение и восхищение. Мне кажется, что противопоставление Гулливера и лилипутов Дж. Свифт использует для того, чтобы подчеркнуть достоинства и недостатки своих героев, показать, что же на самом деле является настоящими ценностями, к чему надо стремиться каждому человеку.

Если домашнее задание на тему: » ЗНАЧЕНИЕ ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЯ ГУЛЛИВЕРА ЛИЛИПУТАМ оказалось вам полезным, то мы будем вам признательны, если вы разместите ссылку на эту сообщение у себя на страничке в вашей социальной сети.

• Свежие новости

• Категории

• Новости

• Сочинения по теме

  (по роману Дж. Свифта «Путешествие Гулливера») Одним из самых известных в мире писателей-сатириков является Джонатан Свифт. Сегодня его увлекательным романом «Путешествие Всесвітньо відомий дотепний, прозорливий і незвичайно талановитий письменник Джонатан Свифт був не тільки деканом собору Святого Патрика в Дубліні, але Особый характер творчества С., его мрачные памфлеты, роман «Путешествие Гулливера», вся его страшная, подчас доводящая до ужаса сатира – свидетельство Книга о Гулливере написана не для детей. Однако в дальнейшем она вошла в постоянный круг детского чтения, оставаясь одновременно книгой
  • Тест ЕГЭ по химии Обратимые и необратимые химические реакции Химическое равновесие Ответы

  Обратимые и необратимые химические реакции. Химическое равновесие. Смещение химического равновесия под действием различных факторов 1. Химическое равновесие в системе 2NO(г)

  Ниобий в компактном состоянии представляет собой блестящий серебристо-белый (или серый в порошкообразном виде) парамагнитный металл с объёмноцентрированной кубической кристаллической решеткой.

  Имя существительное. Насыщение текста существительными может стать средством языковой изобразительности. Текст стихотворения А. А. Фета «Шепот, робкое дыханье...», в свое