Павел пестель - биография, информация, личная жизнь. Пестель и муравьев

Пестель Павел Иванович , декабрист, полковник, командир Вятского пехотного полка. Участник Отечественной войны 1812 и заграничных походов. Член «Союза спасения» и «Союза благоденствия», организатор Тульчинской управы, основатель и директор Южного общества декабристов. Республиканец. Автор «Русской правды». Арестован (по доносу) 13 декабря 1825. Повешен.

Военная карьера

Отец - крупный чиновник, занимал должности петербургского почт-директора, сибирского генерал-губернатора. По вероисповеданию Пестель был лютеранином. Воспитывался дома, затем в Дрездене и в петербургском пажеском корпусе, получил блестящее и разностороннее образование. В 1811 выпущен из корпуса в лейб-гвардии Литовский полк, участвовал в Отечественной войне 1812. В Бородинском сражении был тяжело ранен, долго лечился от раны и вернулся в армию только в мае 1813, а в августе был назначен адъютантом к генералу П. Х. Витгенштейну, при котором участвовал в заграничных походах 1813-14, был в сражениях при Пирне, Дрездене, Кульме, Лейпциге, имел боевые награды. В качестве поощрения в августе 1814 переведен в лейб-гвардии Кавалергардский полк, но с оставлением при Витгенштейне, который очень ценил способности и деловые качества своего адъютанта. Это определило служебные перемещения Пестеля, сопровождавшего генерала при всех его новых назначениях. С осени 1814 по конец 1815 Пестель находился в Митаве, зимой 1816 вернулся в Петербург, где вместе с несколькими другими будущими декабристами слушал частный курс политических наук у профессора К. Ф. Германа, состоял в масонских ложах «Соединенных друзей» и «Трех добродетелей». К этому же времени относится и вступление Пестеля в «Союз Спасения». Он написал устав Союза, изобиловавший формальной регламентацией (по типу масонской), что вызвало недовольство членов и стало одной из причин преобразования Союза Спасения в Союз Благоденствия.

Лидер Южного общества

В феврале 1818 Витгенштейн был назначен главнокомандующим 2-й армией со штаб-квартирой в Тульчине и забрал с собой любимого адъютанта. Когда началось восстание греческих этеристов. Пестель трижды командировался в Бессарабию для выяснения обстановки; составленные им доклады были представлены , заслужили высокую оценку и в какой-то степени определили политику России по отношению к Греции. В 1821 Пестель получил в командование Вятский пехотный полк, считавшийся худшим во 2-й армии, и вскоре довел его до образцового состояния. Среди современников Пестель славился блестящими способностями и огромным интеллектом; по отзывам сослуживцев, он мог бы быть министром или командующим армией.

Пестель был одним из организаторов ячейки Союза Благоденствия в Тульчине, а затем, после роспуска Союза на Московском съезде 1821 (Пестель на съезде не был), отказался его признать и стал главным инициатором создания Южного общества. Возглавлял Тульчинскую управу, был членом южной Директории и признанным лидером общества. Пестель являлся сторонником введения в России республики (а не конституционной монархии, к которой склонялись многие из декабристов), по его инициативе несколько заседаний Южного общества было посвящено обсуждению необходимости в ходе революции убийства царя и всей императорской фамилии, чтобы избежать как реставрации, так и гражданской войны с приверженцами царствующего дома. Пестелем был написан конституционный проект «Русская Правда», принятый Южным обществом в качестве программы действий. «Русская Правда» включала такие демократичные меры, как наделение землей освобождаемых крестьян, избирательное право без имущественного ценза. Вместе с тем Пестель считал, что в результате революции власть должна перейти к Временному правительству, наделенному диктаторскими полномочиями без жесткого ограничения срока его действий. Это усугубляло подозрения ряда петербургских декабристов относительно бонапартистских устремлений честолюбивого Пестеля, поэтому лидеры Северного общества не торопились объединиться с Южным. По-видимому, с 1824 Пестель переживал внутренний кризис и терял интерес к деятельности тайного общества. Он был противником немедленного начала вооруженного выступления, на чем настаивал С. И. Муравьев-Апостол.

Пестель принял в тайное общество своего подчиненного капитана Вятского полка А. И. Майбороду, которому доверял. Майборода же 25 ноября 1825 сделал донос, в котором изложил все, что знал о Южном обществе. Пестель был арестован первым из декабристов 13 декабря 1825 в Тульчине и после обыска и допроса 27 декабря был отправлен в Петербург. Приговорен к смертной казни и повешен.

Происходит из немецкого семейства Пестелей, поселившегося в России в конце XVII века .

В своём последнем перед казнью письме от 1 мая 1826 года из Петропавловской крепости к родителям Пестель писал: «Я должен был раньше понимать, что необходимо полагаться на Провидение, а не пытаться принять участие в том, что не является прямой нашей обязанностью в положении, в которое Бог нас поставил, и не стремиться выйти из своего круга. Я чувствовал это уже в 1825 году, но было слишком поздно!» .

По свидетельству одного офицера, перед казнью Пестель сказал такие пророческие слова: «Что посеял, то и взойти должно и взойдёт впоследствии непременно». Сохранилось следующее воспоминание протоиерея Мысловского , присутствовавшего на казни декабристов, о Пестеле: «Пестель в половине пятого, идя на казнь и увидя виселицу, с большим присутствием духа произнёс следующие слова: "Ужели мы не заслужили лучшей смерти? Кажется, мы никогда не отвращали тела своего ни от пуль, ни от ядер. Можно бы было нас и расстрелять"».

Довольно сочувственный отзыв о Пестеле см. в «Записках» графа П. Д. Киселёва (П., ). Ещё теплее отзыв графа Витгенштейна («Русский архив», ). Похоронен вместе с другими казнёнными декабристами на острове Голодае .

Память

• Улица в г. Санкт-Петербурге названа в честь Пестеля П. И., также улицы Пестеля есть в Москве , Воронеже, Киеве, Одессе, Харькове, Владивостоке, Ростове-на-Дону,Калуге, Липецке, Ставрополе, Новосибирске, Астрахани, Воткинске, Ярославле, Улан-Удэ, Самаре.

Адреса в Санкт-Петербурге

• 1812-1813, 1816 - дом Мижуева - набережная реки Фонтанки , 26.

Напишите отзыв о статье "Пестель, Павел Иванович"

Примечания

Документы

• . Восстание декабристов. Документы. Т.IV, С.6-226.

Литература

• Карташёв Б. И., Муравьёв В. Б. Пестель. М.: Молодая гвардия , . - 333 с.: ил., портр. («Жизнь замечательных людей »)
• Либединская Л. Б. Последний месяц года. Повесть о декабристах. М.: Молодая гвардия , . («Пионер - значит первый »).
• Окуджава Б. Глоток свободы: Повесть о Павле Пестеле. М.: Политиздат , . - 359 с, ил. («Пламенные революционеры »)
• Лебедев Н. М. Пестель - идеолог и руководитель декабристов. М.: Мысль , . - 343 с.: ил.
• Нечкина М. В. Декабристы. М.: Наука , .
• Цурикова Г. М. Сто прапорщиков. К портрету одного поколения. Л.: Советский писатель , . - ISBN 5-265-00219-7 .
• Павлов-Сильванский Н. П. // Русский биографический словарь : в 25 томах. - СПб. -М ., 1896-1918.
• Рудаков, В. Е. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• Эйдельман Н. Я. Пестель и Пален // Эйдельман Н. Я. . М.: Высшая школа , . - ISBN 5-06-002945-X
• Киянская О. И. . Пестель. М.: Молодая гвардия , . («Жизнь замечательных людей »). - ISBN 5-235-02829-5
• Дерзновение / Д. Валовой, М. Валовая, Г. Лапшина. - М.: Мол. гвардия, 1989. - 314 c., ил. С.144-160.
• //14 декабря 1825 года: источники, исследования, историография, библиография. Вып. 2. СПб; Кишинев: Нестор, 2000
• //Эпоха наполеоновских войн: люди, события, идеи. Материалы научной конференции. М., 1999
• //Русский сборник. 2009. Т VI
• //Немцы в России: русско-немецкие научные и культурные связи. СПб.: "Дмитрий Буланин", 2000.
• ////Исторический архив. 2013. № 6. С. 139-151.

Ссылки

• (недоступная ссылка с 15-06-2013 (2077 дней) - история , копия )
• Передача из серии "Час истины" на канале 365 дней ТВ

Отрывок, характеризующий Пестель, Павел Иванович

Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.
– Что ж вы? – закричал ему Ростов, восторженно озлобленными глазами глядя на него. – Разве вы не слышите; здоровье государя императора! – Пьер, вздохнув, покорно встал, выпил свой бокал и, дождавшись, когда все сели, с своей доброй улыбкой обратился к Ростову.
– А я вас и не узнал, – сказал он. – Но Ростову было не до этого, он кричал ура!
– Что ж ты не возобновишь знакомство, – сказал Долохов Ростову.
– Бог с ним, дурак, – сказал Ростов.
– Надо лелеять мужей хорошеньких женщин, – сказал Денисов. Пьер не слышал, что они говорили, но знал, что говорят про него. Он покраснел и отвернулся.
– Ну, теперь за здоровье красивых женщин, – сказал Долохов, и с серьезным выражением, но с улыбающимся в углах ртом, с бокалом обратился к Пьеру.
– За здоровье красивых женщин, Петруша, и их любовников, – сказал он.
Пьер, опустив глаза, пил из своего бокала, не глядя на Долохова и не отвечая ему. Лакей, раздававший кантату Кутузова, положил листок Пьеру, как более почетному гостю. Он хотел взять его, но Долохов перегнулся, выхватил листок из его руки и стал читать. Пьер взглянул на Долохова, зрачки его опустились: что то страшное и безобразное, мутившее его во всё время обеда, поднялось и овладело им. Он нагнулся всем тучным телом через стол: – Не смейте брать! – крикнул он.
Услыхав этот крик и увидав, к кому он относился, Несвицкий и сосед с правой стороны испуганно и поспешно обратились к Безухову.
– Полноте, полно, что вы? – шептали испуганные голоса. Долохов посмотрел на Пьера светлыми, веселыми, жестокими глазами, с той же улыбкой, как будто он говорил: «А вот это я люблю». – Не дам, – проговорил он отчетливо.
Бледный, с трясущейся губой, Пьер рванул лист. – Вы… вы… негодяй!.. я вас вызываю, – проговорил он, и двинув стул, встал из за стола. В ту самую секунду, как Пьер сделал это и произнес эти слова, он почувствовал, что вопрос о виновности его жены, мучивший его эти последние сутки, был окончательно и несомненно решен утвердительно. Он ненавидел ее и навсегда был разорван с нею. Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился быть секундантом Долохова, и после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли. Пьер уехал домой, а Ростов с Долоховым и Денисовым до позднего вечера просидели в клубе, слушая цыган и песенников.
– Так до завтра, в Сокольниках, – сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба.
– И ты спокоен? – спросил Ростов…
Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…
– Ах да, ужасно глупо… – сказал Пьер.
– Так позвольте мне передать ваше сожаление, и я уверен, что наши противники согласятся принять ваше извинение, – сказал Несвицкий (так же как и другие участники дела и как и все в подобных делах, не веря еще, чтобы дело дошло до действительной дуэли). – Вы знаете, граф, гораздо благороднее сознать свою ошибку, чем довести дело до непоправимого. Обиды ни с одной стороны не было. Позвольте мне переговорить…
– Нет, об чем же говорить! – сказал Пьер, – всё равно… Так готово? – прибавил он. – Вы мне скажите только, как куда ходить, и стрелять куда? – сказал он, неестественно кротко улыбаясь. – Он взял в руки пистолет, стал расспрашивать о способе спуска, так как он до сих пор не держал в руках пистолета, в чем он не хотел сознаваться. – Ах да, вот так, я знаю, я забыл только, – говорил он.
– Никаких извинений, ничего решительно, – говорил Долохов Денисову, который с своей стороны тоже сделал попытку примирения, и тоже подошел к назначенному месту.
Место для поединка было выбрано шагах в 80 ти от дороги, на которой остались сани, на небольшой полянке соснового леса, покрытой истаявшим от стоявших последние дни оттепелей снегом. Противники стояли шагах в 40 ка друг от друга, у краев поляны. Секунданты, размеряя шаги, проложили, отпечатавшиеся по мокрому, глубокому снегу, следы от того места, где они стояли, до сабель Несвицкого и Денисова, означавших барьер и воткнутых в 10 ти шагах друг от друга. Оттепель и туман продолжались; за 40 шагов ничего не было видно. Минуты три всё было уже готово, и всё таки медлили начинать, все молчали.

– Ну, начинать! – сказал Долохов.

Пестель Павел Иванович

1793–1826

Республиканец, руководитель Южного общества декабристов.

Пестель происходил из немецкого семейства, поселившегося в России в конце XVII века. Его отец - Иван Борисович Пестель, мать - Елизавета Ивановна Крок. Семья исповедовала лютеранство. Первый ребёнок в семье при крещении получил имя Пауль Бурхард.

Получив начальное домашнее образование, в 1805–1809 годах он учился затем в Дрездене. В 1810 году Павел вернулся в Россию, обучался в Пажеском корпусе, который блестяще окончил с занесением имени на мраморную доску, и был определён прапорщиком в лейб-гвардии Литовский полк.

Участвуя в Отечественной войне, Пестель отличился в Бородинском сражении; был тяжело ранен и награждён золотой шпагой за храбрость. Отличился он также в кампаниях 1813–1814 годов, получил много воинских наград.

Позже Пестель, будучи адъютантом главнокомандующего 2-й армией графа Витгенштейна, проживал в городе Тульчине, откуда ездил в Бессарабию для собирания сведений о возмущении греков против турок и для переговоров с господарем Молдавии. В 1822 году он был переведён полковником в совершенно расстроенный Вятский пехотный полк и в течение года привёл его в порядок. Сам Александр I, осматривая полк в сентябре 1823 года, выразился: «Превосходно, точно гвардия», - и пожаловал Пестелю 3000 десятин земли.

Пестель участвовал с 1816 года в масонских ложах, позднее был принят в Союз спасения, составил для него устав, в 1818 году стал членом Коренной управы Союза благоденствия, а в 1821 году, после его самоликвидации возглавил Южное тайное общество.

Политической программой Южного общества стала «Русская правда» Пестеля, принятая на съезде в Киеве в 1823 году. Важнейшей стороной «Русской Правды» являлись размышления Пестеля о внутреннем устройстве России, политическом и экономическом. Пестель был горячим сторонником установления республики.

Работа над документом велась 4 года. Из запланированных 10 глав были написаны только 5: «О земельном пространстве», «О племенах, Россию населяющих», «О сословиях, в России обитающих», «О народе в политическом отношении», «О народе в гражданском отношении». Во-первых, Пестель видел Россию единой и неделимой с сильной централизованной властью. Во-вторых, страна должна была стать республикой, при этом достаточно остроумно решался вопрос преемственности власти. В-третьих, полковник считал, что предназначавшуюся для крестьян землю не следует разделять по дворам, а необходимо оставить в общинной собственности.

Пестель говорит о необходимости коренных преобразований в России, целью которых является установление всеобщего равенства и для проведения которых после победы революции должно быть установлено Временное Верховное Правление, наделенное диктаторской властью сроком на 10 лет.

Будущая Россия провозглашалась республикой со строго централизованным устройством или, по выражению Пестеля, «неразделимым» государством. Федеративное устройство он считал губительным для России, ссылаясь при этом на исторический пример феодальной раздробленности на Руси. Столицей России становился Нижний Новгород, переименованный во Владимир - в честь киевского князя, крестившего Русь, тогда как город Владимир переименовывался в Клязьмин - по названию реки, на которой он расположен.

Государственное управление в России основывалось на принципе разделения властей: законодательной и исполнительной. Высшему законодательному органу Пестель дал название Народного веча. Народное вече представляло собой, по его плану, однопалатный орган, избираемый путем двухстепенных выборов (сначала жители волости избирают представителей в Окружное наместное собрание, а те - депутатов в Народное вече) в числе 500 человек, сроком на 5 лет. Каждый год пятая часть высшего органа должна была выбывать, уступая место вновь избранным депутатам. Вече наделялось правом объявления войны и заключения мира, обсуждения и принятия всех законов, кроме конституционных («заветных»).

Высшим исполнительным органом объявлялась Державная дума, избираемая сроком на 5 лет Народным вечем из числа кандидатов, представленных окружными наместными собраниями, в составе 5 человек. В полномочия Державной думы входило ведение переговоров с другими государствами, руководство военными действиями в случае войны, а также контроль над деятельностью министерств - «государственных приказов»: правосудия, полиции, просвещения, финансов, военного приказа.

Для контроля за законодательной и исполнительной властями учреждался высший «блюстительный» орган - Верховный собор из 120 членов - «бояр» или «старцев», избираемых пожизненно Народным вече из числа выдвигаемых окружными наместными собраниями кандидатов. Верховный собор должен был рассматривать представляемые ему законы, принятые Народным вече, проверять их соответствие конституции и давать санкции на их вступление в силу. Прерогативой этого органа являлось также назначение главнокомандующего действующей армии.

«Русская правда» провозглашала всеобщее равенство перед законом и важнейшие права и свободы для граждан России: свободу личности, неприкосновенность жилища, свободу слова, печати, совести, право собственности, объявленное «священным» и «неприкосновенным». Ликвидировался старый сословный строй, все сословия (дворянство, духовенство, купечество, мещанство, крестьянство) сливались в «единое сословие - гражданское».

«Русская правда» предполагала полную отмену крепостного права. Вместе с тем решение вопроса о земле было компромиссным. Пестель определил, что половина пахотной земли должна выполнять социальную функцию предотвращения бедности, для чего она должна находиться в общинной собственности. А вторую половину земельного фонда планировалось оставить в собственности помещиков. Помещичья земля предназначалась для сдачи в аренду фермерам - «капиталистам земледельческого класса», которые должны были организовать на ней крупные товарные хозяйства с широким привлечением наёмного труда. Проект Пестеля был для того времени чрезвычайно радикальным, аграрная программа Пестеля гораздо шире, чем реформа 1861 года, открывал дверь именно буржуазному развитию страны.

Провозглашалось равенство всех граждан перед законом.

Избирательное право существовало для всего мужского населения, достигшего двадцатилетнего возраста.

«Русская правда» Пестеля представляет собой политический документ буржуазно-демократического толка. В случае реализации намеченных в ней преобразований у России появлялся шанс стать демократическим государством, основанным на принципах частной собственности и свободной конкуренции.

С начала 1820-х годов Павел Пестель служил во второй армии адъютантом командующего. Армия была расквартирована на юге России. В 1818 году штаб второй армии, офицеры которого были участниками Отечественной войны против Наполеона, разместился в Тульчине. В том же году группа прогрессивно настроенных офицеров штаба объединилась в тайную организацию Союз благоденствия, которая 1823 году стала руководящим центром Южного общества. Организатором и душой организации был полковник Пестель. Молодые офицеры собирались на его квартире. Здесь обсуждались планы будущего восстания против самодержавия.

Незадолго до 14 декабря 1925 года полковник Пестель был арестован на дороге в Тульчин. Следственная комиссия построила свои обвинения против Пестеля именно на «Русской Правде». После 6-месячного заключения в Петропавловской крепости Пестеля приговорили к четвертованию, замененному повешением.

Казнь пятерых декабристов - Пестеля, Рылеева, Сергея Муравьёва-Апостола, Бестужева-Рюмина и Каховского - произошла в кронверке Петропавловской крепости 13 июля 1826 года.