Почему казнили карла 1 стюарта. Краткая биография Карла I Стюарта

Портрет Карла I, короля английского. Художник А. Ван Дейк

Новый король не был похож на своего отца: он отличался величавою, царственною наружностью, твердостью, но эти качества не могли ослабить ожесточения, возбужденного борьбою Якова I с парламентом: знали, что Карл I наследовал вполне от отца взгляды на отношения свои к подданным; знали, что ему нельзя довериться; видели, что ненавистный любимец Якова, герцог Бекингем, остается во всей силе и при Карле. С другой стороны, борьба Якова с парламентом вызвала силы, которые в ней получили упражнение и не могли успокоиться; явились люди, которые поседели в парламентской борьбе с королем, страдали, получили важное значение; им было тяжело потерять это значение с прекращением борьбы; за отсутствием войны оборонительной они готовы были начать и наступательное движение против короля, не обращая внимания на то, что этим наступательным движением начинают революцию, вступают на тот покатый путь, на котором так трудно остановиться; революционное движение получило новую силу от движения политического, примкнуло к нему, дало ему особую окраску и, в свою очередь, усилило его, повело все дальше и дальше, давая освящение, сообщая борцам политическим значение борцов задело Божие.

Неудачи ненавистного Бекингема в войне с Испаниею давали возможность к наступательному движению против короля, увлекая и тех, которые вовсе не хотели идти по революционному пути. Палата общин объявила, что Бекингем есть главный виновник всех зол Англии и что его наказание освободит страну от бедствий. Нижняя палата решила начать против него в Верхней палате процесс в государственной измене. Король запретил начинать дело; несмотря на то, в мае 1626 года составилась конференция между обеими палатами, где двое депутатов, Диггс и Эллиот, отличались особенною резкостью своих выражений против Бекингема, не пощадили и короля. Бекингем воспользовался этим и обвинил, в свою очередь, Диггса и Эллиота в государственной измене, и, несмотря на заявление Верхнего парламента, что они не сказали ничего оскорбительного для короля, король велел схватить Диггса и Эллиота. Тогда Нижний парламент объявил, что он не примется ни за какое дело, если члены его не будут освобождены; король уступил, велел освободить Диггса и Эллиота, но раздражил Верхнюю палату, велевши заключить двоих ее членов, графов Бристоля и Арунделя, за вражду их к Бекингему, и в то же время последний получил новые отличия, что повело еще к сильнейшему раздражению.

Король распустил парламент и обнаружил явное намерение управлять без него. Без парламентского согласия он велел собирать пошлины с привозимых и вывозимых товаров; потребовал от управителей и арендаторов королевских имений больших доходов, высшей платы, обложил земледельцев и купцов новыми податями: один Лондон должен был заплатить 120 000 фунтов. 78 богатых людей отказались платить незаконные в их глазах подати и были посажены в заключение, а между тем религиозная борьба уже примешалась к политической. Один священник объявил в проповеди, что безусловное повиновение каждому королевскому указу есть первая обязанность христианина. Лондонский епископ Лод, друг короля, но ненавидимый в народе как скрытый католик, одобрил проповедь, но примас, кентерберийский архиепископ Аббот высказался против, за что был удален от двора и от управления делами своей епархии. Когда все эти меры возбудили сильнейшее раздражение, король в 1628 году созывает снова парламент: денег, собранных королем означенными выше средствами, было достаточно в мирное время; но когда явилась надобность помочь французским протестантам, то денег недостало, и должно было обратиться к парламенту. Чтоб приобресть его расположение, Карл освободил 78 человек, посаженных в тюрьму за отказ платить подати, возвратил архиепископу Абботу его прежнее значение и позволил графу Бристолю заседать в Верхней камере.

Но эти примирительные средства не помогли, раздражение было уже слишком велико, и оно усилилось, когда король в речи своей при открытии парламента употребил угрозу, что если парламент не даст ему требуемого вспоможения, то он прибегнет к другим средствам. Ораторы Нижнего парламента начали доказывать, что в Англии никогда не было ничего подобного тому, что позволил себе король. Составлено было изложение всех прав английского народа (Петиция о правах, petition of rights) и представлено королю для утверждения; король отвергнул его в этой форме и подписал в форме прошения об уничтожении всех мер, составляющих предмет распри между королем и парламентом.

Кончилось с одной стороны, началось с другой. Приученный со времен Генриха VIII к участию в решении религиозных вопросов, парламент хотел удержать это новоприобретенное право, а король не хотел ему его уступить; парламент 1629 года вооружился против терпимости правительства относительно арминиан, переселившихся из Голландии, и в то же время вооружился против покровительства, оказываемого правительством католикам. Король запретил оратору (председателю палаты общин) допускать прения по поводу религиозных вопросов; но члены парламента не обращали внимания на это запрещение и, когда оратор встал, чтоб закрыть заседание, его удержали насильно и постановили следующее: 1) папство и арминианство не должны быть терпимы. 2) Взимание пошлин с привоза и вывоза незаконно, если не утверждено прямо парламентом. 3) Купец, платящий не утвержденные парламентом пошлины, есть изменник правам и вольностям Англии.

Король распустил парламент; депутаты, удержавшие оратора, были посажены в заключение. Мир, заключенный с Франциею, а потом с Испаниею, освобождал Карла от необходимости созывать новый парламент; кроме того, нашли в архиве, что в старые времена некоторые приморские города выставляли войско и корабли или платили вместо того деньги; теперь эту подать распространили на всю страну под названием «корабельных денег». Королю удалось склонить на свою сторону Томаса Вентворта, самого талантливого и ученого члена оппозиции, человека одаренного, кроме того, необыкновенною силою воли. Карл назначил его обер-штатгальтером в Ирландии. Тотчас по прибытии в Дублин Вентворт начал поступать с Ирландиею, как с покоренною страною, имея в виду ввести сначала здесь абсолютную монархию и образовать войско, которое потом король будет употреблять в Англии.

Здесь несколько лет прошло спокойно без парламента, но в 1637 году Карлу пришла в голову несчастная мысль ввести в Шотландию вновь составленную англиканскую литургию, очень близкую к католической. Ненависть, какую питали шотландцы ко всему, что напоминало им католицизм, вспыхнула. Когда в Эдинбурге старший пастор явился в новом облачении пред алтарем главной церкви для совершения новой литургии, произошло между присутствующими страшное смятение. Женщины вскочили и закричали: «Папа! Папа!» Все шумели, и никто не хотел обращать внимания на богослужение. Так как король не хотел отменить литургию, то все имевшие влияние в стране люди съехались в Эдинбург и составили церковно-политическое управление (ковенант). Собравшийся в Глазгове сейм объявил епископат и новую литургию изобретениями Белиала и постановил, что каждый шотландец под страхом отлучения должен подписать акты ковенанта; Глазговский сейм этим не ограничился, но собрал войско. Это заставило вооружиться и короля, хотя Вентворт, получивший несколько времени спустя титул графа Страффорда, советовал повременить войною, пока англичане попривыкнут платить подати без парламентского согласия, и у короля будет достаточно денег для содержания войска, образованного в Ирландии.

В начале 1640 года Карл принужден был созвать парламент, который не обещал ничего доброго, потому что в него выбраны были именно люди, издавна отличавшиеся борьбою за старые права Англии против короля. Один из них, Пим, в первое же заседание нового парламента в двухчасовой речи исчислил все злоупотребления правительства. Король предложил, что отменит «корабельные деньги», если парламент даст ему нужную сумму денег; парламент не принял этого предложения, был распущен, и король начал всякими средствами собирать деньги с богатых людей.

Война с шотландцами началась несчастливо для короля: войско его было разбито. Король, видя, что главное сопротивление исходит из палаты общин, созвал одну палату лордов в Йорке. Король при этом смотрел на дело по-шотландски, но лорды смотрели на него по-английски и потребовали созвания полного парламента. Король принужден был исполнить это требование и осенью 1640 года созвал знаменитый парламент, известный под именем Долгого. Большая часть его членов состояла из так называемых пуритан, отвергавших епископат, людей с сильным религиозным одушевлением, готовых свои церковные демократические стремления перенести и на политическую почву, тем более что раздражение, произведенное долгою борьбою с королем, возбуждало желание переменить политические формы.

Особенно сильное раздражение было возбуждено против Страффорда, на которого смотрели как на перебежчика и на человека, самого опасного по своим талантам. Палата общин обвинила Страффорда в государственной измене. Страффорд, зная ненависть к себе в обеих палатах парламента, просил короля, чтобы он оставил его при войске; но король уговорил его приехать в Лондон, обнадежив, что никогда не выдаст его врагам. Опасения Страффорда оправдались: парламент считал его гибель необходимым для себя обеспечением и действовал настойчиво, с таким сознанием своей силы, что некоторые близкие к королю люди сочли за лучшее удалиться из Англии. Король уступил, составил себе министерство из людей, стоявших за парламент и ненавидевших Страффорда как человека, замышлявшего ниспровергнуть старую конституцию страны. Так как эти замыслы не были явны, то обвинить его в них было нельзя; выставили 28 обвинений, из которых ни одно, взятое порознь, не влекло за собою смертной казни; но объявили, что хотя преступления Страффорда порознь и не заслуживают смерти, но заслуживают ее взятые вместе.

Томас Вентворт, граф Страффорд. Портрет работы А. Ван Дейка

В мае 1641 года Страффорд был казнен. Король не спас его, он делал постоянные уступки требованиям парламента; он согласился, чтоб парламент собирался каждые три года; если сам король будет медлить его созванием, то канцлер и 12 лордов имеют право созвать его и король может распустить парламент не иначе как по прошествии 50 дней после его созвания; наконец король согласился на то, что настоящий парламент не иначе может быть отсрочен или распущен, как только по собственному согласию. Таким образом началась революция: люди ожесточились долгою борьбою и окрепли в ней; чтоб не подвергаться более преследованиям, решились воспользоваться благоприятным временем и начать наступательное движение; при этом наступательном движении, при этом стремлении к получению все больших и больших обеспечений они незаметно перешли границу старого с новым. До сих пор, защищаясь, они обращались к старине, боролись за свои старые права и вольности; но теперь, отнявши у короля право распускать парламент, они ввели небывалую новизну и этим самым вступили на покатую революционную дорогу, на которой так трудно было остановиться. У короны отнималось право за правом; парламент, сделавшийся постоянным, начал вмешиваться в дела управления. Оскорбивши таким образом короля, давши ему право действовать враждебно против оскорбителей, парламент, разумеется, теперь уже не мог доверять королю, должен был подозрительно смотреть на каждое его движение и принимать меры для своего собственного охранения; а эти меры должны были состоять все в большем и большем стеснении короля, в отнятии у него средств вредить парламенту. Таким образом волею-неволею пошли к уничтожению королевской власти, и люди, вовсе не хотевшие доходить до окончательного результата борьбы, должны были пустить на первое место людей, стремившихся к уничтожению королевской власти, потому что это стремление было естественным результатом всего хода борьбы.

Карл I, видя, что вся беда произошла от шотландской войны, хотел окончить ее, удовлетворив всем требованиям шотландцев относительно религии. Для этого он сам отправился в Шотландию в начале августа 1641 года и пробыл там до конца ноября. Парламент поспешил принять меры защиты и под предлогом отсутствия короля избрал из среды себя комитет для управления государством; граф Эссекс назначен был королевским наместником; наконец, парламент учредил для себя особую гвардию. В Шотландии Карл нашел то же самое, что и в Англии: и здесь парламент не хотел выпустить власти из своих рук, и приезд короля только усилил раздражение. В это время вспыхнул мятеж в Ирландии: несколько тысяч англичан-протестантов было истреблено туземцами-католиками.

Король в надежде, что ирландский бунт даст ему возможность поправить свои дела, возвратился в Лондон; но парламент встретил его новыми требованиями и, опасаясь дать королю средства собрать войско против Ирландии, которое могло обратиться и против Англии, собрал от себя войско и назначил начальником его графа Лейчестера без ведома королевского. Между тем борьба парламента с королем расшевелила страсти и вызвала к деятельности людей, ищущих случая, чтоб безнаказанно побушевать и принять видное участие в общественной деятельности, к которой в обыкновенное время они не могли быть призваны. Пуританские проповедники громили в своих проповедях католиков, короля, королеву, епископов, которым грозили в парламенте, которые подвергались оскорблениям на улицах.

Парламентская зала и королевский дворец были постоянно окружены шумною толпою, среди которой раздавались крики против епископов и лордов, и на кого в толпе указывали, как на человека неблагонамеренного, того жизнь не была более в безопасности: епископы, лорды и даже многие члены палаты общин перестали бывать в заседаниях парламента, потому что на дороге к нему подвергались опасности лишиться жизни. Архиепископ Йоркский, согласившись с одиннадцатью другими епископами, подал объявление, что они протестуют против всех парламентских решений, которые состоятся в то время, когда они, епископы, будут силою удерживаемы от участия в парламентских заседаниях. За это объявление палата общин велела схватить епископов, посадить их в крепость, а впоследствии издан закон, по которому епископы вообще исключались из парламента.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Это «Все так», наш автор Наталья Басовская и Алексей Венедиктов. Сегодня мы говорим о Карле I Английском – чуть не сказал, к какой династии принадлежит, не скажу! Карл I Английский, что мы про него знаем? «20 лет спустя», Дюма, рубили голову – пожалуй, это. Потом, мы знаем «Белая перчатка» Майн Рида, потом мы знаем… все.

Н.БАСОВСКАЯ – Добрый день!

А.ВЕНЕДИКТОВ – Добрый день!

Н.БАСОВСКАЯ – Действительно, Карл дает материал, его жизнь, не для одного романа, для многих. Но мы постараемся взглянуть сегодня на него не глазами романистов, а глазами историков, которые…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Но романтичных историков.

Н.БАСОВСКАЯ – Мне кажется, если историк настоящий, он обязательно чуть-чуть романтичен. Потому что великий роман… история – это великий роман, который пишет о себе человечество бесконечно, он должен на нашу натуру как-то влиять. С элементом романтизма, но постараемся и поближе к истине. Я назвала бы Карла I человеком, репрессированным революцией.

А.ВЕНЕДИКТОВ – О Господи!

Н.БАСОВСКАЯ – Да, да. Вот как это ни странно звучит. С этого объяснения я и начну. Ибо он приговорен революционным судом по законам революции, быстро – всего за… меньше месяца. В начале января создали этот суд решением парламента, никаких таких судов не предусматривалось знаменитой английской конституцией, которая не книга, а серия очень строгих законов, начинающихся в XIII веке. Никаких таких судов не имелось в виду. И 30 января уже казнили. Меньше месяца прошло. И на суде Карл I отстаивал право – то, то феодальное, в сущности, право, по которому он получил трон, по которому он пытался править, совершая грандиозные ошибки, естественно, но он все время показывал судьям, что такого закона, чтобы судить и казнить короля, даже намека на это у парламента нет. Потому что сложилась длительная традиция после Великой хартии вольностей, долго отрабатывалась, скреплялась договором между королем и парламентом, на что парламент имеет право, а на что нет. Он, конечно, не понимал, что происходит революция. В сущности, слово-то известное, с латинским корнем «revolutio» - «откатывание, переворот». В естественных науках применялось с XIV века. Труд Коперника «О вращении небесных сфер», как переведено на русский язык, содержит как раз «De revolutionibus» - о движении, вращении, коловращении и возвратном движении.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Коловращении.

Н.БАСОВСКАЯ – И с XVII века, как раз, вот, со времен злосчастного Карла I стали применять это понятие «революция» к событиям социальной жизни, где, в общем-то, в оценке XVII века – потом XVIII, XIX изменят это – содержалась негативная оценка. Это откат социальной жизни от порядка к беспорядку.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Откат от порядка к беспорядку.

Н.БАСОВСКАЯ – Конечно. К хаосу, к произволу, к несчастьям. Я тут сравнила… часто революции сравнивают со стихийным бедствием. Есть только одна очень… действительно, похоже: разрушения, много горя, остановить невозможно до какого-то этапа. Но трудно представить себе, чтобы люди так радовались, какая-то большая часть общества, этому хаосу, как в революции, так, например, в стихийном бедствии. «Ура, торнадо!» «Какое счастье, наконец-то землетрясение!». Это мы представить не можем. А в социальной жизни большая часть общества говорит «Ура!» и совершает показательную казнь короля. Карл I чем, так сказать, в истории особо знаменателен, что эта казнь была показательной. От имени народа, по революционному закону, прилюдно, публично. Ну, мы знаем некую партию, которая в подвале перестреляла царскую семью как-то…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Но это было значительно позже.

Н.БАСОВСКАЯ – Как-то воровато, да. А это было событие историческое. И англичане, большая часть английского общества это прекрасно понимали. Этим вот как-то Карл I и известен. А ведь, в общем, это был человек, в любом случае. И давайте вглядимся немножко в его личную биографию, в его личность. Что же он такое? Почему так горделиво взошел на эшафот? Горделиво. Почему ни в чем не раскаялся? Епископ, который принял его последнюю, там, исповедь, на эшафоте уже ему говорит: «Осталась одна последняя ступенька, сэр. Трудная, страшная, но очень короткая. Вы смените царство временное на царство вечное – хорошая перемена». Хотел утешить вот так. Но независимо от этого, лично Карл с гордо поднятой головой – здесь Дюма передал все это верно…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну да.

Н.БАСОВСКАЯ – И со словом «remember», «помни», которое вряд ли он обращал д’Артаньяну, хотя д’Артаньян – реальная личность, современник событий – это так, но он на юго-западе там сражался. А на самом деле, remember, по-моему, он обращал к человечеству – ну, к английскому обществу. Помните, помните, что это была не праведная, не верная казнь. Ну, мы-то с Вами знаем, что они вернулись к монархии.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну да.

Н.БАСОВСКАЯ – И вернулись очень быстро. Но не к такой, какой хотел ее видеть Карл, наследник средневековья. Он хотел осуществлять традиционное единоличное правление. А время ушло. И его преследовали только неудачи. И все-таки сначала, что за жизнь. Родился 19 ноября 1600 года.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Бэби-миллениум.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, и кто-то назвал его из исследователей «несчастная, невезучая натура». Вот совершенно верно. Вот такая круглая дата рождения, все, казалось бы, хорошо. Он прожил, детство свое провел в тени очаровательного старшего брата Генри…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, он второй сын – очень важно.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, второй сын.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Он не был наследником.

Н.БАСОВСКАЯ – Для королевской семьи это чрезвычайно важно. Ему с самого начало было ясно, известно, что он королем не будет. Будет Генри, старший, привлекательный, уверенный в себе, популярный в английском обществе, на которого возлагаются надежды. Потому что отец-то Карла, Яков I – это существо, конечно, мрачное. Злодейское, я бы сказала. И вот, вся надежда… общество всегда на что-то возлагает надежды, при монархии – на наследника. И этот наследник умер в 1612 году, когда второму вот этому брату, нашему персонажу, Карлу, было только 12 лет. Таким образом он…

А.ВЕНЕДИКТОВ – В 5 классе. В 5 классе.

Н.БАСОВСКАЯ – Мальчик. Ребенок.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Мальчик, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Случайный наследник. И как выразился один из английских исследователей, прискорбным образом негоден к правлению. Почему же? Ну вот, вглядимся: легкое заикание, застенчивость, которая мгновенно переходит в высокомерие – не только у королей. А он еще и станет королем. Между застенчивостью и внешним высокомерием границы почти нет.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Защита.

Н.БАСОВСКАЯ – Это защита от застенчивости.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Самозащита, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Это стенка, которую он сооружает. И внезапные приступы гнева присоединяются еще к этому. Т.е. все вот эти личные качества не очень хороши. Как пишут специалисты, он начал – узкие специалисты в этой области – его начали с 12 лет только готовить к трону. Во-первых, это поздно. Это действительно уже личность, особенно в Средние века, это просто юноша. Во-вторых, мне, ну, не довелось в деталях установить, в чем эта подготовка состояла, но при поверхностном взгляде, преимущественно танцы, манеры, музыка и история предков, как все… как надо править – он все это усвоил.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, а папа все равно отвратительная личность.

Н.БАСОВСКАЯ – Папа злодей, кругом заговоры, а вот наукам, настоящему высокому интеллектуальному развитию ребенка, как бы… то ли уже поздно было проявлять интерес, то ли не было людей, которые бы подсказали, и он ограничился танцами, придворными манерами, придворным поведением, придворными традициями – чему потом пытался слепо следовать, выполнять это, в эпоху, которая, по существу-то, уже перевернулась. Он стал королем в 1625 году. Молодым, очень молодым. И как показывают источники, очень благорасположенным к этой миссии – вот в каком смысле? Его первая речь в парламенте… такой механизм: король повелевает, парламент исполняет. Строго известно, что парламент, прежде всего, ограничивает короля в вопросах финансовых, а в остальном он повелевает и повелевает. И он говорит первую речь: о своей молодости, о своих благих намерениях…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ему 25 лет, да, где-то? 23, 25… Он в 25-м году взошел, да?

Н.БАСОВСКАЯ – Да, в 25-м взошел…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Значит, 25 лет.

Н.БАСОВСКАЯ – 25 лет.

А.ВЕНЕДИКТОВ – 25 лет.

Н.БАСОВСКАЯ – У меня неважно с арифметикой… Ну, это, вот, бывает…

А.ВЕНЕДИКТОВ – А я для чего? А я для чего здесь? Считать!

Н.БАСОВСКАЯ – Слава Богу! (смеется)

Н.БАСОВСКАЯ – И он говорит речь о своих благих намерениях. О добросердечии, с которым он готов взаимодействовать с парламентом. Но уже и в этой первой речи звучит то, что станет, по существу, траурным мотивом его жизни. «Я согласен на то, чтобы парламент в чем-то там участвовал, корректировал мои действия – но только по моему повелению». Вот эта идея повеления была у него просто почти маниакальной. Но для нее была. На самом деле, все взаимодействия парламента и королевской власти в Англии на протяжении нескольких столетий формировались, складывались как договор. Как договор двух сторон. И на что королевская власть согласится, то парламенту и достанется. И вот, настроенный таким образом, молодой, привлекательный, он на первых шагах высказав, что он будет повелевать, еще не был обречен. Еще можно было бы скорректироваться. Но не удалось. У него, прежде всего, нашелся свой злой гений – первый любимец Карла. В конечном счете, Карл оказался человеком, ну, для его позиции в обществе, морально пристоен. Как это бывает – ирония судьбы – они казнили так публично и так демонстративно не самого худшего в моральном смысле. Но вот на первых шагах в его молодости, еще до коронации, еще за два года до того, как он стал королем, принцем – но уже принцем-наследником.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Он избрал себе в любимцы, в наперсники, человека всего на 8 лет себя старше – Джорджа Вильерса, герцога, известного под именем герцог Бэкингем. Конечно, Дюма…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Хорошо вам знакомый герцог Бэкингем.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, Дюма отдал ему дань, но у Бэкингема он похож на… у Дюма он похож на реального Бэкингема, как шутят иногда, как шхуна на крейсер. Т.е. совершенно другой.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Шхуна на крейсер, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Вот нет этого благородного… в реальности не было того благородного красавца, не знаю, пылкого романтика, а был совсем другой человек. Легкомысленный, демонстративно легкомысленный. Обожающий лесть и мелко-мелко-мелко честолюбивый. Ему надо было во всем, даже в костюме, выделиться, быть одетым богаче всех, красивей всех, шикарней всех… он обожал придворные приключения, он обожал придворные приключения. И он толкнул Карла на одно знаменитое приключение: в 1623 году он уговорил принца инкогнито…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Тогда еще принца.

Н.БАСОВСКАЯ – Принца – два года до коронации.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Инкогнито отправиться в Мадрид, чтобы загодя увидеть свою невесту предполагаемую, испанскую инфанту. Ну, совершенно нетрадиционный поступок, ну прямо скажем, выходка. А вот давай… вот два достаточно молодых человека, один совсем молодой, второй…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, 30 лет и 22, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, достаточно. Карл называл себя в этом путешествии странствующим рыцарем, Бэкингем – его слугой. Все все знали при этом в Испании, кто они на самом деле. И испанское общество было шокировано – строгое, католическое, суперкатолическое, общество, где восторжествовала Контрреформация, где невозможны были кальвинистские идеи и т.д., где была свирепая инквизиция, где был строгий двор. Вот это легкомысленное приключение, как-то даже не в английском, а скорее во французском духе – почему Дюма потом так увлекался этими сюжетами – оно их шокировало. Инфанту он не увидел, но…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Это было невозможно.

Н.БАСОВСКАЯ – Но брак был этим, в сущности, разрушен, потому что эта выходка испортила… ну, были и политические мотивы, но, во всяком случае, личностные тоже. И тогда Бэкингем, несколько позже, отличился еще раз: его отправили как переговорщика, посла-переговорщика, во Францию, чтобы говорить о другом браке, с французской принцессой. И в сущности, он должен был просто строго выполнять эти указания, сговорить французскую принцессу…

А.ВЕНЕДИКТОВ – За наследника уже английского престола.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, для наследника, абсолютного, почетный брак. Но Бэкингем повел себя так дико во Франции, дал массу материала для Дюма. Он просто демонстративно и шокирующе для того общества стал ухаживать за молодой королевой Анной Австрийской.

А.ВЕНЕДИКТОВ – И чуть не изнасиловал ее, на самом деле. Она звала на помощь. Она звала на помощь!

Н.БАСОВСКАЯ – Изнасилование в духе того времени. Наверное, он хотел увидеть ее щиколотку. Но кричала она так, как при самом грубом изнасиловании.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Вот таков был любимец молодого наследника Карла, и он оставался его любимцем, когда Карл взошел на престол. После новостей продолжим.

НОВОСТИ

А.ВЕНЕДИКТОВ – Наталья Басовская и Алексей Венедиктов, мы остановились на том, что герцог Бэкингем все-таки сосватал французскую принцессу…

Н.БАСОВСКАЯ – Да.

А.ВЕНЕДИКТОВ – …несмотря на скандалы при французском дворе, и Карл женился.

Н.БАСОВСКАЯ – Вот только поясним еще точнее, на ком.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Бэкингем приехал просватать за английского наследника сестру Людовика XIII французского, Марию Генриетту, а при этом начал лично ухаживать за женой Людовика XIII Анной Австрийской, произведя неблагоприятное впечатление. Явился на какой-то королевский прием весь обсыпанный бриллиантами, в атласе, в шелках, в мехах… т.е. такую вот не лучшую характеристику он давал будущему английскому королю. Но кстати, это была ошибка. В моральной, так сказать, домашней жизни, Карл I оказался в дальнейшем очень нравственным для того… в понятиях того времени, он был очень предан своей жене, этой самой Марии Генриетте. Сначала у них были несколько отдаленные отношения, приписывают это тоже Бэкингему, как бы, вот, злому гению, а потом, после смерти Бэкингема, они очень сблизились…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Которого кинжалом пырнули все-таки.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, Бэкингем был убит религиозным фанатиком в 1628 году, Джоном Фельтоном. Это очень красочно описано у Дюма, там Миледи… была своя Миледи, была некая леди Карлайл, которая действительно срезала подвески – вся вот эта история правдивая. Но сейчас речь не о ней. Бэкингем был убит, как бы, по личным мотивам этим Фельтоном, но в отличие от версии Дюма, в Лондоне было ликование. Король заточил убийцу в башню – так народ собрался вокруг этой башни, поэты воспевали «нашего маленького Давида», который против Голиафа- Бэкингема выступил, называли его освободителем и т.д. Они, конечно, очень ошибались: на смену Бэкингему пришли другие – Страффорд, Лод, люди тоже достаточно предвзятые и действующие в традициях крайнего абсолютизма – то, что соответствовало убеждениям Карла I Стюарта. И вот это его убеждение, это его несоответствие времени, в сущности, уже двигало его на эшафот. Парламент, так называемый, долгий парламент, который уже проявляет строптивость, неповиновение, «мы будем вырабатывать новые законы», у которого появился религиозный… религиозное знамя могучее – могучее знамя протестантской религии, протестантской реформы. Они делятся на течения – там, допустим, депенденты, левеллеры, потом появятся крайне левые, диггеры. Но у них есть знамя, у них есть убеждение, что абсолютизм надо, по крайней мере, на первых шагах, сильно ограничить. А Карл I в это самое время отдает приказ: во всех церквях Англии проповедовать учение о слепом повиновении. И укрепляет свой высокомерный тон в диалоге с парламентом, «по праву рождения», как он говорит. Нарушает, ну, например, вековую традицию… просто примеры его ошибочных шагов. Лично является на заседание парламента в сопровождении 400 вооруженных людей – это грубое нарушение многовековых традиций – чтобы арестовать лидеров оппозиции. Та самая графиня Карлайл их предупредила, они сбежали – он никого не арестовал. А гнев и раздражение тем, что он нарушил вот эти многовековые традиции, он вызвал.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Кстати, и тогда он произнес историческую фразу «а птички-то упорхнули».

Н.БАСОВСКАЯ – Упорхнули. Он, как будто бы, в каком-то смысле вот таком, морально-эмоциональном, вел себя на эшафот. Вот всеми этими действиями, поступками, тональностями, которые не соответствуют. Когда он понял, что неизбежна война с парламентом, вместо того, чтобы избежать этой войны, он идет ей навстречу. Потому что ради тех идеалов, которые он считает такими высокими, такими важными – абсолютное повиновение, а все права даются только королем, в том числе, парламенту – вот с этим, в общем, средневековым феодальным щитом он хочет ворваться в начинающуюся промышленную революцию. Т.е. он тем самым обречен. Но откуда у него такая индивидуальная слепота, сказать трудно. Но у меня есть какая-то вот такая версия, мне хочется ее… Она совершенно не научная, она именно эмоциональная, для раздумий. Вот род Стюартов выглядит каким-то проклятым. Вы упоминали, Алексей Алексеевич, совершенно справедливо, что его родная бабушка, после 20-летнего заточения, была казнена – не так демонстративно, как Карл, не так показательно, не по приговору народа, а как бы по обвинению в заговорах, и заговоры, может быть, и были. Казнь проходила жестоко, палач не сумел с первого удара женщине этой отрубить голову, т.е. это была какая-то свирепая история. Но она свойственна роду Стюартов вообще. Они из Шотландии. Кто они такие? Они из Шотландии – происхождении. И из низов, не из высокого рода. Вообще, «Стюарт», буквально – «управляющий домом». А в каком-то смысле и слуга. И некий Стюарт в XI веке женился на дочери легендарного шотландского короля Роберта I Брюса. И вот по этому поводу они становятся – не по крови – они приобщаются к королевству. Во-первых, и Брюс не урожденный король, а это, скорее, народный герой-освободитель – это…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Но все-таки графский род.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, но…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Все-таки тан.

Н.БАСОВСКАЯ – Но он аристократ.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да. Все-таки тан.

Н.БАСОВСКАЯ – А не Стюарты. А Стюарты – слуги, строго говоря. И вот, проклятье, оно действует на протяжении нескольких веков. Назову только несколько примеров с XV века. Яков I – зарезан баронами. В вечном противоречии с баронами они живут, потому что шотландские бароны – это почти вчерашние племенные вожди, особенные Дугласы. Диковатые и совершенно не подчиняющиеся никаким законам – ну, полевые командиры. Яков II – погиб при разрыве пушки. Ну что это она вдруг разорвалась?

А.ВЕНЕДИКТОВ – Шотландские. Это не английские, шотландские короли.

Н.БАСОВСКАЯ – Это шотландские короли.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Все в Шотландии. Погиб при разрыве пушки.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Нумерация шотландская, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Именно разорвалась вот прямо около него. Яков III Шотландский погиб в битве, но предположительно, заколот в спину своими, предателями. Яков IV – вроде все хорошо: женат на дочери английского короля, Генриха VII – пал в битве с англичанами в битве при Флоддене – шотландцы всю жизнь воюют за свою независимость. Яков V, отец Марии Стюарт, покинут баронами в битве с англичанами, потерял двух сыновей в сражении, сошел с ума на этой почве, и умер безумным через несколько дней после рождения Марии Стюарт – т.е. ей тоже на роду что-то такое мрачное уже написано. Ну, и VI – это отец нашего Карла I…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Яков VI Шотландский, он же Яков I Английский.

Н.БАСОВСКАЯ – Да. По завещанию Елизаветы…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Я думаю, что у самых истоков его власти стоит страшный, неблаговидный моральный поступок. Он дал моральное согласие на казнь матери. Без этой казни его не записали бы наследником.

А.ВЕНЕДИКТОВ – …в короли, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Молчаливое, но безусловное моральное согласие. Т.е. проклятый род, род, в котором много темных страниц, мрачных, и в лице своего вот этого Карла I, своего представителя, он, как бы, наказан еще раз за все, за все, за все, так колоритно, так демонстрационно, так… на весь тогдашний мир. А лицо-то само Карла I не самое, при близком рассмотрении, непривлекательное. Просто он не подготовлен был к эпохе абсолютно, и я думаю, в этом была большая вина тех, кто его окружали. Учить танцам правителя важно, но недостаточно. И потому приговор себе он, как бы, все время подготавливал. Но надо сказать, не без борьбы. Мы будем несправедливы, если мы не скажем о том, что Яков I пытался сражаться за свои вот эти убеждения монархические, за то, что он считал благом для Англии, был воином – танцами не ограничивался, нет. И в сущности, пошел навстречу первой гражданской войне 1642-46 годов. Он видел, что без этого нельзя, и делал ставку на монархически настроенный Север Англии – дворянство севера – и на Шотландию. Все-таки…

А.ВЕНЕДИКТОВ – На родную.

Н.БАСОВСКАЯ – …ту родную, где были корни. Но они потом его продали. В прямом смысле слова, за 400 тысяч фунтов стерлингов…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Неплохая сумма.

Н.БАСОВСКАЯ – …его продали… Просто, вот, прямо продали. И передали этому самому суду парламента. Но потом. И вот, он организует сопротивление, он воюет…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Это называется «поднимает королевский штандарт».

Н.БАСОВСКАЯ – Поднимает высоко, и штандарт, символизирующий именно, в прямом смысле слова, абсолютное повиновение. Но у него есть сторонники – роялисты, шотландцы, в какой-то мере, ирландцы – но в какой-то мере. Они поддерживают до тех пор, пока думают, что действуют на пользу своей независимости. Поэтому это очень ненадежные союзники. Но война началась. Чего опять он не понимал, как мне кажется – очень важного: что против его усилий стоит та самая революционная страна, с тем новым значением революции, которое он еще не переварил, эпоха не переварила. И у этой страны появился свой харизматический лидер Оливер Кромвель, человек, безусловно, одаренный, талантливый, может быть персонажем одной из наших передач.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Прекрасный полководец, истинно религиозно глубоко верующий в реформированную… в идею полностью реформированной церкви, в протестантизм. Сильный человек. Но самое главное – один бы он тоже ничего не сделал – он создает новую… вот шаг за шагом, при поддержке парламента, рождается новая революционная армия, которую парламент признает законной. Для менталитета англичан это очень важно – парламент ее считает законной. «Круглоголовые» или «железнобокие» Кромвеля – кто они такие? Это вот этот самый восставший народ, который не хочет больше жить при крайнем абсолютизме – он потом ужаснется ужасам революции, скорректируется, а сейчас он не желает. Это ремесленники, это крестьяне, это люди, поверившие в свою справедливость и очень религиозные. Вот сила этой армии, которой не понимал Карл Стюарт, состояла еще в том, что это люди, идущие в бой не просто с пением псалмов, как солдатская песенка для ритмического шага – нет. Они поют сердцем, они верят в то, что на их стороне Бог, каждый несет свою эту веру в своем сердце, и «железнобокие» становятся непреодолимой преградой для традиционной королевской армии, где все совсем иначе, где есть просто символ, знак, штандарт, военная дисциплина, приемы боя, идущие от средневековья, но нет вот этого… ну, скажешь «фанатизма» - вроде, чего-то плохое хочешь сказать – но оглушительной веры. И армия Кромвеля, в сущности – поздно понял это Карл I – она была неодолима, непобедима для его королевских усилий и для его традиционной королевской армии. Карлу I пришлось в 1646 году сдаться в плен шотландцам. И через несколько…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Он решил укрыться у них даже, скажем так.

Н.БАСОВСКАЯ – Да. Он думал, что все-таки, вот, корни…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Свои земляки, прямые подданные.

Н.БАСОВСКАЯ – Да.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Прямые. Он же шотландцем себя считал.

Н.БАСОВСКАЯ – Сдали за 400 тысяч фунтов. И все-таки была вторая гражданская война, 1648 года. Карл I бежал, и снова к шотландцам. Некуда.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Некуда, некуда. На остров Уайт, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Некуда больше деться. Они терпят поражения. Надо сказать, что шотландцы, и вообще, судьба Шотландии в средневековое – это очень интересная история, это постоянная непрекращающаяся битва за независимость очень маленького, очень немногочисленного этнически отличающегося народа – это потомки кельтов, а не германцев, как англы, саксы, бритты, юты и прочие, населяющие Британию. Это другая традиция, другая культура, это другая стадия общественного развития – там, за Шотландскими горами. У них гораздо медленнее разрушалась родоплеменная структура. И вот такая вот эта диковатость горцев, она была очень прочна. Но они готовы были на все, чтобы отстоять свою независимость. Они вступили в союз с Францией, что совершенно логично: если это заклятый враг англичан, значит, это их союзник. И был долгий, сложный, юридически отработанный союз. Но воевать они умели только в условиях своих гор, где, вот, их партизанская тактика, полуварварская, была совершенно неотразима. Но стоило им вступить на английские просторы, с их вот этой военной организацией, они обязательно терпели поражение от более структурированной, более организованной даже феодальной английской армии – а уж о «железнобоких» говорить нечего, они для них не материал для сопротивления. И поэтому его ставка на шотландцев, настолько понятная, настолько человечески естественная, была настолько же и безнадежной. Шотландцы терпели…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну он вообще был и в личной жизни достаточно идеалистом, вообще.

Н.БАСОВСКАЯ – Да.

А.ВЕНЕДИКТОВ – В людях, в том числе, в людях. Которые, кстати… он их и сдавал. Что Страффорда он сдал, которого казнили…

Н.БАСОВСКАЯ – Сдал.

А.ВЕНЕДИКТОВ – …графа Страффорда, отдал своего советника, ему отрубили голову.

Н.БАСОВСКАЯ – И Лода.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, архиепископа Лода. Слабый.

Н.БАСОВСКАЯ – Это были его горячие приверженцы. Пусть они совершали…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Советники, советники.

Н.БАСОВСКАЯ – Советники, да. …совершали ошибки вместе с ним. Но надо сказать, то, что отмечают, вот, сохранившиеся источники, он не очень глубоко переживал. Даже уход Бэкингема… он, правда, потом поддерживал его родственников, никого не репрессировал, но вот чтобы он страдал, там, мучался, пытался, там, с собой покончить на почве гибели ближайших соратников – нет, этого у него не было, как-то такая отстраненность – видимо, опять от идеи, что он совершенно особенный.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Государственная мудрость. Государственная мудрость.

Н.БАСОВСКАЯ – Он один – все. Он от Бога, его власть от Бога. У него была еще одна интересная… один важный интересный штрих в политике. Он готов был, может быть, в силу своей натуры, некоторой такой вот внутренней отстраненности от каких-то сторон жизни, он готов был принять… ну, не то, что веротерпимость – это в эту эпоху невозможно – но некий элемент.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Веротерпимость, для эпохи – веротерпимость.

Н.БАСОВСКАЯ – Некий элемент. Да, он не был религиозным фанатиком. А революция соединила фанатизм религиозный, реформационный…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Пуритане, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Хотя это своего рода освобождение духа, но освобождение от прежней тюрьмы, от тысячелетнего засилья ортодоксальной католической церкви. Но это другая тюрьма, тоже тюрьма фанатизма, что прекрасно понял – о чем мы говорили в свое время -

Эразм Роттердамский и ни за что не хотел сказать «я присоединяюсь к Лютеру». И никто не мог понять, почему – да потому что это тоже фанатизм. Вот Карлу I он не был свойственен. И вот в эпоху крайнего фанатизма – со всех сторон.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Со всех сторон – очень важно.

Н.БАСОВСКАЯ – Со всех сторон.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Потому что жена была католичкой фанатичной – вот эта французская принцесса…

Н.БАСОВСКАЯ – Да, да. Совершенно верно.

А.ВЕНЕДИКТОВ – …Генриетта-Мария. Пуритане с другой стороны, во главе с Кромвелем – тоже были… я представляю, как они встречались…

Н.БАСОВСКАЯ – Все они фанатики.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Вот когда в 46 году его захватили, когда шотландцы его продали, и они все встречались во дворце. Он же жил, как пленник, но почетно – он был королем.

Н.БАСОВСКАЯ – Почетный, почетный, почетный.

А.ВЕНЕДИКТОВ – С семьей…

Н.БАСОВСКАЯ – Он был королем до последней ступени эшафота.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да. И вот они встречались. И он отказывался говорить на религиозные темы.

Н.БАСОВСКАЯ – Он не хотел…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Он говорил на поли… он не хотел, вот, не хотел. «Все англичане – мои дети». «Все англичане – мои дети».

Н.БАСОВСКАЯ – И фанатики религиозные, с обеих сторон, не очень были этим довольны. Т.е. он тем самым не угодил никому. Я не хочу утверждать, что он готов был к настоящей веротерпимости. Но он не хотел впадать в этот фанатизм. У него за спиной были примеры такого религиозного фанатизма – ну, Тюдоровского, например: Мария Кровавая.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, да, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Т.е. и т.д. Это все было известно, что это очередные реки крови. Наверное, ему хватало этих рек, которые проливала революция. И вот, в религиозный он не впадал. И этим тоже не угождал. Т.е.тогдашнему взволнованному революционному клокочущему миру он не подходил ничем. Пример – очень интересная история с так называемой корабельной пошлиной. Ведь, в общем-то, в подоснове этой революции, конечно, интересы – интересы денежные, интересы экономические, интересы развития страны, приближающейся к промышленным, там, сдвигам и перевороту. И вот, корабельная пошлина. Вот он желает ввести такую, такую, такую пошлину, очень важную для него, для сбора средств, для ведения войн… Все его войны неудачные, внешние – что с Испанией, что с Францией, что ни затеет, все неудачно, прям, вот, проклятье какое-то, то самое проклятье. Но он желает ее ввести. Парламент сопротивляется, потому что это будут очень большие деньги королю, им это будем, многим купцам, которые в этом парламенте очень влиятельны, это невыгодно. Хорошо, диалог, спор традиционный – это было и в XIV веке: Эдуард III Английский плакал в парламенте, когда ему не дали денег на Столетнюю войну так называемую будущую, против Англии. А он нет, тут другое. Ну расплакался бы злыми слезами, это даже понравилось бы. Нет, он утверждает, что «вы не имеете права возражать, потому что все ваши права влиять на пошлины, они даны в свое время королями. Значит, королевская воля над всем». Вот и этим, этим высокомерным тоном, этим суперабсолютизмом, которому время ушло, поезд уехал – он на платформе.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Но при этом этим же высокомерным тоном он разговаривал со своими судьями, уже зная результат. Он не дрогнул.

Н.БАСОВСКАЯ – Безусловно. Вот, он не дрогнул до последней секунды, и наверное, об этой казни стоит… о суде и казни стоит сказать – Вы, Алексей Алексеевич, как всегда, вовремя намекнули, что как раз мы приблизились к последней, завершающей трагической сцене в жизни этого короля. Созданный по решению парламента суд рассматривает – все-таки прилюдно, какие-то люди присутствуют, но не народные массы, не толпы, но его тогда водят по Лондону. И его оскорбляют по пути, народ ведет себя ужасно. Когда его вели уже на казнь, некий солдат так разошелся, что плюнул ему в лицо. Карл внешне остался невозмутим и сказал: «Несчастные! Дай им 6 шиллингов, они также поступят со своими главарями». И в этом своем аристократическом великолепии и высокомерии он был абсолютно прав. Но суть пытается доказать Карлу – и это очень важно: вот эти судьи понимали, что это прецедент – доказать Карлу, что они имеют право выносить королю приговор. А он, юридически грамотно… и он говорит: нет в английской конституции пункта, который позволяет судить короля. Палата общин назначила 135 судей. 50 сразу отказались. Остальные, под различными предлогами, многие так и не поставили подпись под приговором. Потому что вот эта его позиция, что нет ни строчки, ни слова ни в английских традициях, ни в конституции о праве на казнь короля – этим самым он очень смущал. Он отстаивал какое-никакое, но право. А мы с Вами, как историки, прекрасно понимаем, что право, правоведение, правосудие – самые неуместное понятие в эпохи великих революций. И тем самым он только приближал себя к той последней ступеньке эшафота, на которую взошел как король, не раскаиваясь. Зачитали обвинение, что он обвиняется в том, что он враг английского народа, враг королевства… все так, но конечно, патетически словесно. Ну, конечно, казнил – казнил, какой король не казнил? Внешние поражения при его правлении были – были, где этого не было? Короче говоря, это был зыбкий приговор. И потом, в будущем, следующие революции буржуазные – американская в виде освободительной войны, французская великая революция XVIII века – позаботятся о том, чтобы записать в свои… на своих скрижалях право подданных на сопротивление деспотизму. Потому что зыбкость этого процесса, эти 50 человек не случайно спрятались куда-то… кое-кого, кстати, казнили потом из цареубийц.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Судей. 13 человек всего.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, их называли цареубийцы.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – И все-таки следующие революции на этом печальном опыте научились записать право подданных на сопротивление деспотизму, чтобы хоть таким образом уцепиться за право крушить вековые устои. Революция не крушить не может, таково ее несчастное свойство, но английская революция, тянувшаяся почти 20 лет, мучительная, длительная, фанатичная – один из ярчайших примеров этого тяжкого социального стихийного бедствия.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Вот такой был наш герой, Карл I Английский Стюарт – для тех, кто не расслышал. В общем, наверное, был приличный человек в бытовом смысле этого слова. Но его судьба, его действия, его поступки как короля, как главы, были… вызвали трагедию. И он погиб.

Н.БАСОВСКАЯ – Скорее, содействовали трагедии.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Содействовали трагедии.

Н.БАСОВСКАЯ – Трагедия уже шла.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Наталья Басовская, Алексей Венедиктов в программе «Все так!».

Впервые в истории нации суд над короной

Судебный процесс, в результате которого король Англии Карл 1 Стюарт был приговорен к смертной казни, был первым в истории судом, который утвердил право подданных не только подчиняться монаршей милости, но и требовать от короля защиты собственных интересов.

В начале XVII века Англия раньше всех держав Европы вышла на передовые рубежи развития новых промышленных отношений. Зарождающаяся английская буржуазия впервые в истории смогла ощутить свою значимость, а значит, и свое право потребовать от короля защиты собственных интересов. Выразителем этих интересов был парламент, образованный в Англии еще в XIII столетии как орган представительства всех сословий, в том числе английской буржуазии.

Но правившая в те времена династия Стюартов не признавала ограничения абсолютной монархической власти. Борьба между короной и парламентом обострилась уже при первом ее представителе - сыне Марии Стюарт Якове I. В таком же духе был воспитан и его наследник, Карл I, который взошел на трон в 1625 г.

1628 год — молодой король, очень нуждавшийся в средствах для поддержания привычного образа жизни, был вынужден созвать парламент. На первом же его заседании парламентарии подали королю «Петицию о праве», в соответствии с ней любые подати и налоги можно было взыскивать лишь с согласия парламента. Остальные же приношения королю объявлялись незаконными. Но Карл 1 постоянно нарушал принятый закон, а в скором времени совсем распустил парламент.

Следующие 11 лет король правил единолично. Однако в 1637 г. развязалась война между Англией и Шотландией, и Карлу 1 понадобились немалые средства. 1640 год, апрель – король вынужден был снова созвать парламент, для утверждения дополнительных налогов. Но парламент, защищая интересы буржуазии, не стал поддерживать новый законопроект. Ко всему парламентарии начали требовать упразднить чрезвычайные королевские суды, которые король ввел во время своего единоличного правления, а также наказать наиболее ненавистных чиновников. В ответ на это уже 5 мая король распустил и этот парламент, который получил в истории название Короткого.

В этой ситуации Карл явно переоценил свои силы. К осени стало понятным, что королевская власть в Англии пребывает в критическом состоянии - народ не подчинялся королю. Потому в ноябре 1640 г. Стюарт созвал новый парламент, получивший название Долгого (потому как он просуществовал до 1653 г). Карл 1 был вынужден утвердить закон, по которому парламент можно было распустить лишь в соответствии с решением самого же парламента. Все институции королевской власти, а именно Звездная палата и Высокая комиссия, которые были призваны вершить суд в государстве, были распущены. Таким образом абсолютная власть короля была ограничена и монархия стала конституционной.

Король с этим смириться не мог. Им была издана декларация о защите короны от парламента и о формировании королевской армии. После неудачной попытки 4 января 1642 г. арестовать 5 наиболее влиятельных парламентариев по обвинению в государственной измене король вынужден был покинуть столицу, в расчете на поддержку провинций.

В Англии установилось двоевластие. 1642 год, июль — палата общин принимает постановление о создании собственной армии, а Карл 1 в августе в том же году объявил парламенту войну. Это было начало гражданской войны 1642–1646 годах. На стороне монарха были отсталые в экономическом отношении северные и западные графства, а также англиканская церковь. За парламент ратовали экономически развитые юго-западные, а также отдельные промышленные и торговые районы центра и севера государства.

Вначале преимущество было за хорошо обученной королевской армией. Но в 1645 г. оппозиционеры создали постоянную армию с единым командованием и суровой дисциплиной. Во главе армии парламента встал талантливый политик и полководец Оливер Кромвель. Он смог создать военные формирования, которые заслужили славу лучших в Европе.

1645 год, 14 июня — в битве при Несби новая армия парламента смогла разгромить королевские войска. Карлу 1 удалось сбежать в Шотландию, но противник захватил не только артиллерию, боеприпасы и королевские знамена, но еще и секретную переписку королевского кабинета, которая сыграла важную роль в ходе последовавшего в скором времени судебного процесса.

Шотландцы оказались ненадежными союзниками. За 400 000 фунтов стерлингов они выдали Карла парламенту. После чего монарх стал узником. Поначалу местом его пребывания избрали Херсткасл. Сторонники Карла готовили побег. Его племянник, принц Руперт, должен был освободить дядю из замка. Но к тому времени короля перевели и заточить поближе к Лондону (в Виндзорском замке). По дороге к Виндзору во время остановки в Бэгшоте, поместье лорда Ньюберга, гостеприимный хозяин хотел предоставить Карлу одного из лучших скакунов, которыми славились его конюшни.

Тогда никакая погоня не могла бы догнать короля, если бы тот смог решиться на побег. Но начальник стражи Гаррисон предусмотрительно приказал отдать рысака одному из солдат конвоя. А в Виндзоре узника перевели на более строгий режим содержания: число его слуг сократили; оставшихся обязали доносить обо всем, что смогло бы поспособствовать побегу. Дверь в помещение, где находился король, все время была под охраной. Запретили все свидания, а прогулки ограничили террасой замка.

К тому моменту решение о суде над монархом было уже принято. Политическая ситуация в Англии складывалась таким образом. К власти пришла радикальная политическая группировка индепенденты во главе с Оливером Кромвелем. Эта политическая партия выражала интересы радикального крыла буржуазии и нового дворянства (джентри). Она насильственным путем смогла добиться большинства в палате общин.

23 декабря эта палата приняла постановление - оно назвало Карла 1 главным виновником всех несчастий в державе, которая в действительности испытывала огромные трудности, связанные с гражданской войной и ее последствиями. Назначили специальный комитет, который должен был разработать процедуру суда над королем.

Не только в практике английского судопроизводства тех времен, но и вообще европейского, такого рода прецедентов не было. Потому комитет учредил особенную судебную коллегию, а палата общин 28 декабря 1648 г. вынесла постановление о суде над государем.

Такое решение далось парламенту нелегко. Из столицы сбежали многие его члены, в том числе и те, от которых зависела разработка юридических основ будущего процесса. Даже будучи убежденными противниками короля, не все парламентарии смогли выступить против законного монарха.

1649 год, 1 января — палата общин рассмотрела и приняла проект ордонанса, который был представлен подготовительным комитетом.

Он гласил: «Поскольку известно, что Карл 1 Стюарт, теперешний английский король, не довольствуясь многими посягательствами на права и свободы народа, допущенными его предшественниками, задался целью полностью уничтожить древние и основополагающие законы и права этой нации и ввести вместо них произвольное и тираническое правление, ради чего им была развязана ужасная война против парламента и народа, которая опустошила страну, истощила казну, приостановила полезные занятия и торговлю и стоила жизни многим тысячам людей… изменнически и злоумышленно стремился поработить английскую нацию.

На страх всем будущим правителям, которые могут попытаться предпринять что-то подобное, король должен быть привлечен к ответу перед специальной судебной палатой, состоящей из 150 членов, назначенных настоящим парламентом, под председательством двух верховных судей».

Приняли решение создать для суда над королем специальный Верховный суд правосудия.

Уже на другой день палата лордов, состоявшая на тогда всего из 16 человек, получила это постановление и единогласно отвергла его. Парламентарии-аристократы считали, что король обладает большими правами, чем парламент, и имеет право его распустить. А граф Нортумберленд, убежденный сторонник парламента, заявил: «Навряд ли даже один человек из двадцати согласится с утверждением, что король, а не парламент развязал войну. Без предварительного выяснения этого обстоятельства нельзя короля обвинить в государственной измене».

Так, представленный палатой общин законопроект, не получил юридической силы. Тогда 4 января 1649 г. палата общин объявила себя носителем верховной власти в стране. Права короля и палаты лордов ограничили. Источником любой законной власти объявили народ, а высшей властью - его избранники в лице членов палаты общин.

Несмотря на значительное недовольство королевской политикой у большинства населения, собрать Верховный суд правосудия оказалось делом не простым. Часть назначенных палатой общин судей отказались брать участие в судебном процессе. А один из них, Сидней, прямо заявил председателю суда Дж. Бредшоу, что «никакой суд вообще не имеет права судить короля, а такому, как этот суд, никого судить нельзя». Он фактически признал Верховный суд правосудия нелегитимным органом.

В ответ палата общин приняла постановление, которое давало право вынести приговор даже в том случае, если решение принимали даже 20 его членов (окончательное количество судей должно было составить 135 человек). При этом, вопреки существующей в Англии системе судопроизводства, судьи Верховного суда правосудия являлись одновременно и присяжными заседателями. (Это сводило к нулю сам принцип института присяжных заседателей.)

1649 год, 19 января – короля перевезли из Виндзора в Лондон. А на другой день начался суд, который заседал всего пять дней. Вначале зачитали парламентский акт, который утверждал полномочия суда. После ввели обвиняемого. Король вошел и, не снимая шляпы, направился к предназначенному ему креслу, подчеркивая таким образом, что не признает правомочие суда.

Монарху был зачитан обвинительный акт. Карла 1 обвиняли в государственной измене, стремлении присвоить себе неограниченную и тираническую власть, уничтожить права и привилегии народа, развязать гражданскую войну, подготовить иноземное вторжение в Англию. Карл был объявлен ответственным «за все измены, убийства, насилия, пожары, грабежи, убытки причиненные нации» во время войны. Его объявили «тираном, изменником, публичным и беспощадным врагом английского народа».

Король несколько раз безуспешно попытался прервать чтение. Председатель суда Бредшоу предложил королю прокомментировать предъявленные обвинения. Но тот, по-прежнему не признавая законности суда, потребовал от судей объяснений. Его интересовало, какая законная власть призвала его в этот зал. Ведь в его глазах единственной законной властью был он сам.

Суд ответа не дал. Пылкую речь Карла, которую он заготовил, прервали в самом начале. Под крики солдат «Правосудие, правосудие!» короля удалили из зала. Бредшоу явно не хотел, чтобы присутствующие смогли услышать из уст подсудимого, что он не может быть судим ни одним из английских судов, тем более таким, который создан без участия палаты лордов.

Судьи оказались в крайне затруднительном положении. Отказ Карла 1 отвечать на предъявленные обвинения не давал возможности провести судебный процесс и, в первую очередь, заслушать свидетелей и речь обвинителя. Без этого нельзя было выносить смертный приговор, а это и было основная цель парламентариев. Процедуру суда надо было продолжать любой ценой.

Короля предупредили: его молчание суд расценит как признание вины. Но монарх продолжал занимать прежнюю позицию: он не признавал законности суда над ним. Тогда обвинитель предложил заслушать свидетелей без объяснений подсудимого. По его мнению, вина государя была слишком очевидна, чтобы соблюдать принятые нормы.

На протяжении двух дней были допрошены 33 свидетеля. Их показания заслушивались на публичном заседании суда при огромном стечении народа. Допросы свидетелей продолжались два дня. 25 января показания свидетелей были зачитаны на публичном заседании суда. Но, учитывая масштаб процесса, их все же нельзя было признавать основанием для вынесения смертного приговора.

Большинство свидетелей говорило об участии короля в сражениях против собственных подданных. Лондонский ткач Ричард Бломфилд засвидетельствовал, что королевские солдаты грабили захваченных в плен в присутствии Карла. Другой свидетель, крестьянин из Рэтленда, рассказал о резне защитников города Лейстера. По его свидетельствам, государь в ответ на протесты одного из офицеров своей армии сказал: «Меня мало беспокоит, если их будет вырезано в три раза больше - они мои враги». Этого, по мнению суда, было достаточно, чтобы обвинить короля в тирании и убийстве собственных подданных (хотя в равной степени в развязывании гражданской войны был виноват и парламент).

Но в стране по-прежнему было немало роялистов и противников суда над монархом. Среди них было много священников, которые проводили агитацию за короля не только во время проповедей, но и на улицах и площадях городов. Европейские державы также пытались оказать давление на парламент. У английских берегов курсировал флот племянника Карла, принца Руперта. Король Франции издал манифест, осуждавший процесс. А Генеральные штаты Голландии направили в столицу Англии двух послов. Они должны были склонить парламент к отказу от суда.

Все это, однако, не смогло повлиять на ситуацию. 27 января состоялось последнее судебное заседание. Карлу было предоставлено последнее слово. Король просил выслушать его в присутствии парламентариев обеих палат. Многие члены суда склонялись к тому, чтобы удовлетворить желание подсудимого. Однако инициативу перехватил Кромвель, который также находился в зале суда. Он заявил, что ни одному слову короля нельзя верить, что невозможно ожидать ничего хорошего от человека, которого отверг Бог. Просьбу монарха отклонили.

Потом выступил Бредшоу. Он заявил: «Имеется договор, который заключен между королем и его народом, и обязательства, из него вытекающие, обоюдосторонние. Обязанность суверена защищать свой народ, обязанность народа - верность суверену. Если король однажды нарушил свою клятву и свои обязательства, он уничтожил свой суверенитет». Итак, по его твердому убеждению, судьи творили великое дело справедливости.

В заключение зачитали приговор. Он гласил: «Упомянутый Карл 1 Стюарт, как тиран, изменник, убийца и публичный враг, присуждается к смертной казни через отсечение головы от туловища». Под документом стояли только 59 подписей.

Казнь назначили на 30 января 1649 г. В два часа пополудни одетый во все черное король появился на площади, где был построен эшафот. Его окружали несколько шеренг кавалерии, которые отделяли толпу от места казни. Зрители заполняли не только площадь. Многие наблюдали за происходящим с балконов, крыш домов и уличных фонарей.

На помосте в одежде моряков, с наклеенными бородами и усами, в масках находились палач и его помощник. Король взошел на эшафот, достал из кармана сложенный листок бумаги и зачитал прощальное слово. Никто кроме охраны его не мог услышать. А спустя минуту помощник палача, исполняя свои обязанности, поднял за волосы отрубленную голову казненного Карла 1 и показал ее толпе.

Казнь Карла 1 не принесла английскому народу облегчения. Спустя 10 лет королевская власть была реставрирована. В Англию возвратился наследник престола, сын Карла I, которого короновали как Карла II. Он отдал приказ судить всех, принимавших участие в суде над отцом. На допросах многие из них говорили, что протестовали против приговора. Тело главного вдохновителя суда и казни монарха, Оливера Кромвеля в годовщину смерти Карла 1 извлекли из могилы. Труп повесили, а потом отрубили ему голову. Туловище зарыли в яме, выкопанной под виселицей. А насаженная на копье голова еще на протяжении долгого времени пугала пустыми глазницами прохожих возле Вестминстера.

КАРЛ I СТЮАРТ

(род. в 1600 г. – ум. в 1649 г.)

Английский король. Первый монарх в истории, который был судим и казнен. Своим деспотическим правлением спровоцировал гражданскую войну и собственную гибель.

Карл Первый, король Англии, прожил короткую и грустную жизнь. Современники провозгласили его тираном. Тираном он и был, учитывая стремление править единолично без всяких ограничений. Но на смену монархии пришла еще более жестокая тирания, стоившая Англии многих кровавых жертв и страданий.

Принц Карл родился 19 ноября 1600 г. и был вторым сыном английского короля Якова I, который одновременно являлся королем Шотландии под именем Якова VI. Он плохо понимал англичан и не сумел внушить сыну уважения к их традициям. Помимо этого, Карл потерял и привязанность шотландцев. Шотландию он впервые посетил только в 33 года, и соплеменники ему не понравились.

О детских годах принца известно мало. Большинство историков того времени сосредоточили свое внимание на мощной фигуре Кромвеля. В их произведениях часто пересказывается история первой встречи двух исторических героев-антагонистов. Суть ее состоит в следующем: в 1603 г. король Яков посетил Хинчинбрук, усадьбу дяди Кромвеля. Четырехлетний Кромвель и трехлетний Карл сначала весело играли в саду, но потом что-то не поделили и подрались. Поле боя осталось за старшим из мальчиков. Карл, весь в слезах и с разбитым в кровь носом, был вынужден ретироваться. Эту историю, впрочем, следует отнести к разряду легенд.

Более достоверными следует считать первые уроки правления, который давал сыну король. Яков наставлял Карла, который в 1612 г. после старшего брата Генриха стал наследником престола: «Король – сам себе закон. Он царит милостью Божьей и, если хочет, исполняет законы, а если не хочет, не исполняет их». Урок был усвоен, но не пошел впрок. Именно так пытался действовать Карл, не учитывая дух времени, и именно это стало причиной его трагической судьбы.

Отец Карла, будучи главой англиканской церкви, склонялся к католицизму и преследовал пуритан и пресвитериан. Не учитывая настроений народа, он намеревался сблизиться с Испанией и задумал женить наследника на испанской принцессе-католичке. Но англичане помнили времена Марии Кровавой, при которой последователи англиканской и протестантской церквей подвергались жестоким гонениям. Поэтому намерение короля осуждалось и вызывало протест.

Карл тоже не стремился к браку с инфантой, но совсем по другим причинам. Возвращаясь из Испании, он на балу познакомился с французской принцессой Генриэттой Марией. По меркам того времени девушка была не слишком красива – высокого роста, худощавая, с большим ртом и крупным носом. Это, однако, компенсировалось веселым нравом и открытостью характера. Карл влюбился, а его опекуну, герцогу Бэкингему, пришла в голову мысль, что принцесса французского дома, тесно связанная с гугенотами (так во Франции назывались протестанты-кальвинисты), более подходит английскому принцу, чем испанка. После долгих колебаний Яков, находившийся под сильным влиянием Бэкингема, дал согласие на брак. В 1625 г. влюбленные стали мужем и женой. Однако большинство англичан этот брак не одобряли, так как и эта принцесса была католичкой.

В том же году скончался король Яков и Карл был коронован. Уже в начале правления он вызвал недовольство парламента и народа тем, что не удалил от себя фаворита прежнего царствования, герцога Бэкингема, ненавидимого в стране за распутство и страсть к роскоши. Излишне строгих в вопросах нравственности пуритан раздражало веселье двора: охоты, балы, маскарады, на которых в легкомысленных костюмах появлялась даже королева. Еще большее возмущение вызывало то, что король под влиянием Генриэтты все больше склонялся к католицизму. Вместе с королевой из Франции прибыли католические священники, а во дворце начали служить мессы.

Но еще больший вред популярности нового короля нанесла его попытка ввести дополнительные налоги в обход парламента. Дело в том, что, вступив на престол, Карл поддержал своего шурина, Людовика XIII, в войне на континенте. Это потребовало дополнительных субсидий, но парламент отказался давать их, требуя сначала отмены корабельных и других незаконных, с его точки зрения, налогов. Возмущенный король два раза распускал парламент и пытался выколотить из населения деньги без парламентского разрешения. Тех, кто отказывался платить, бросали в тюрьмы или отправляли солдатами на континент. Но нужную сумму собрать не удалось. Несмотря на драконовские меры, англичане отказывались платить, и Карл был вынужден в 1628 г. вновь собрать парламент и даже подписать «Петицию о праве», в которой провозглашалось, что «народ Англии не должен быть против своего желания принуждаем к займам и уплате налогов, не утвержденных парламентом», а также «никто не может быть арестован и лишен имущества, иначе как по законному приговору суда».

Но Карл нарушил слово и в очередной раз распустил парламент, а когда парламентарии отказались покинуть зал, направил туда солдат. Кровопролития не произошло, но нескольких радикальных депутатов арестовали.

После этого король 11 лет правил самостоятельно, без оглядки на мнение народа. Деньги в опустошенную государственную казну поступали за счет увеличения податей, штрафов и т. п. На смену Бэкингему, убитому офицером-пуританином, пришел Томас Уэнтворт, со временем получивший титул графа Страффорда и вызвавший у англичан еще большую ненависть, чем покойный герцог. Свою карьеру он начал в качестве лорда-наместника Ирландии, где выбивал деньги драконовскими методами: непокорных клеймили раскаленным железом, протыкали им языки, вешали.

Будучи главой англиканской церкви, Карл начал преследовать пуритан. Поскольку под влиянием жены он все более склонялся к католицизму, церковные обряды постепенно начали сближаться с католическими. По его приказу новый епископ Кентерберийский, Уильям Лод, ввел безбрачие духовенства, учение о чистилище, молитву об умерших и многие другие догматы римско-католической церкви. Выступления пуританских проповедников были запрещены, а непослушных жестоко преследовали.

Острое раздражение народа вызывала и королева. По ее требованию Лод отменил запрет на воскресные развлечения. Теперь Генриэтта могла танцевать по воскресеньям в свое удовольствие. Но лидеры пуритан выпустили памфлеты, направленные против королевы и власти архиепископа. Их судил высочайший суд – печально известная Звездная палата. В результате в июле 1637 г. в Лондоне у позорного столба были выставлены адвокат Уильям Принн, доктор Джон Баствик и священник Генри Бертон. Потом всем троим выжгли на лицах клеймо и отрубили уши.

В 1637 г. Карл и в пресвитерианской Шотландии приказал ввести англиканские обряды. Но уже в ноябре следующего года шотландцы отменили власть епископов, а в феврале 1639 г. двадцатидвухтысячная шотландская армия вторглась в Англию. Поскольку армия англичан была не в состоянии отразить нападение восставших, Карл был вынужден спешно заключить мир, условия которого не собирался выполнять. Король спешно вызвал из Ирландии лорда Страффорда, который, используя тамошний опыт, предложил план сохранения абсолютной королевской власти с помощью войск.

План был принят, но на укрепление армии требовались большие деньги. Чтобы получить их, король в 1640 г. вынужден был вновь собрать парламент. Этот парламент получил название Короткого, так как вскоре был распущен за неповиновение королю. Но после поражения в возобновленной войне с шотландцами Карл себе на беду опять созвал парламент, известный под названием Долгого.

День открытия Долгого парламента, 3 ноября 1640 г., принято считать началом английской революции. Король и депутаты вновь не нашли общего языка. Под давлением парламента Карл был вынужден дать согласие на казнь Страффорда, которого обвинили в измене, так как стало известно, что граф советовал королю использовать его ирландскую армию против англичан. Потом была упразднена Звездная палата, отменены пошлины, но самое главное – распущена армия, набранная королем для войны с Шотландией.

Карл лишился военной опоры в Англии. 10 августа 1642 г. он срочно выехал в Шотландию, чтобы двинуть шотландские войска против парламента, но не достиг успеха. И все же 22 августа над башней Ноттингемского замка зареяло королевское знамя. Здесь собралась армия сторонников короля. За него стояли северо-западные графства, Уэльс и Корнуолл. Гражданская война началась. Но ночью королевское знамя на башне было повалено ветром, что многие сочли недобрым предзнаменованием.

Примечательно, что королева Англии оказалась достойной подругой Карла. Генриэтта вербовала для мужа войска и сумела завоевать любовь солдат. Она часто проводила ночи под открытым небом, ела солдатскую пищу. Были случаи, когда королева выступала в роли полководца, верхом ведя войска в битву.

В мае 1644 г. беременной и больной ревматической лихорадкой Генриэтте пришлось бежать на остров Экзетер. Из Франции английской королеве прислали акушерку и 20 тыс. пистолей, которые тут же были отданы на военные нужды. Генриэтта осталась без средств.

Чтобы не попасть в руки врагов, она, оставив в надежных руках дочь, которой исполнилось всего тринадцать дней, через неприятельские ряды бежала во Францию. Претерпев погоню кромвелевцев, кораблекрушение, голод и холод случайных пристанищ, Генриэтта оказалась на родине. Полуобезумевшую женщину отправили на один из французских курортов, где приставленный к ней доктор в ответ на жалобы пациентки заявил: «Вам уже нечего бояться, вы уже сошли с ума».

В ноябре 1644 г. королеву забрали в Лувр и на короткое время окружили вниманием и почестями. Это вскружило голову несчастной женщине. Она писала Карлу: «Изъявления любви, которые я здесь встретила, превосходят все, что можно себе представить». Вряд ли это послужило утешением загнанному в тупик королю.

Вначале действия его армии были успешными, но 10 июня 1645 г. при Несби войско Карла потерпело сокрушительное поражение. Роялисты потеряли артиллерию, боеприпасы, более ста знамен и секретную переписку королевского кабинета. Это было катастрофой: стало известно, что Карл был готов принять иностранную помощь деньгами, оружием и войсками, чтобы использовать их против собственного народа. На помощь призывались французы, датчане и католики-ирландцы. Было ясно, что все его переговоры с парламентом о мире были лишь ширмой.

Король бежал на запад и продолжал воевать, но парламентские войска брали крепость за крепостью. 24 июня 1646 г. пал его главный оплот – Оксфорд. Обрезав волосы и бороду, переодевшись в костюм слуги, Карл бежал в Шотландию, где некоторое время содержался почти на положении пленника. Шотландцы не верили его обещаниям и в январе 1647 г. за 400 тыс. фунтов стерлингов передали короля в руки английского парламента.

Следующие несколько месяцев Карл провел во дворце Хэмптон-Корт, откуда в ноябре ему удалось бежать и скрыться на о. Уайт. Но комендант острова побоялся Кромвеля и взял короля под стражу. А вскоре об этом стало известно в Лондоне.

Через некоторое время в Ньюпорте, городке на о. Уайт, начались переговоры с королем. Карлу было предложено отменить все свои декларации, направленные против парламента, ввести в стране на три года пресвитерианское устройство церкви и на 20 лет передать управление милицией парламенту. Король стремился затянуть переговоры, надеясь на помощь извне. А его постоянные попытки подстрекательства к восстанию привели к тому, что из армии от полков, которые находились всецело под влиянием Кромвеля, начали поступать петиции с требованием казни короля. И 26 декабря 1647 г. Кромвель дал согласие на проведение суда.

Карла перевезли в Лондон. Началась подготовка к суду, что фактически означало вынесение смертного приговора и было по тем временам делом неслыханным. Вскоре началось повальное бегство из столицы парламентариев, боявшихся или не желавших принимать участие в суде. В нем отказались заседать даже верховные судьи, бывшие убежденными противниками королевской власти. Но радикально настроенные депутаты не растерялись: 6 января 1648 г. они приняли акт об учреждении высшей судебной палаты. Вначале было определено, что количество судей-комиссаров будет составлять 150 человек. Потом это число сократили до 135. Был утвержден кворум в 20 человек, что недвусмысленно свидетельствует о том, что суд изначально не мог быть объективным.

На судебных заседаниях Карл проявил незаурядное мужество. Он даже перестал заикаться (этим недугом он страдал в сильной степени) и отказывался считать суд законным на том основании, что в Англии на протяжении тысячи лет царила наследственная монархия и власть вручена ему Богом. А судьи обвиняли монарха в присвоении неограниченной и тиранической власти, попрании английских законов и подготовке иноземного вторжения. Все было заранее предрешено. Королю не дали даже последнего слова, боясь, что его слова смогут вызвать колебания у судей. Пытавшегося протестовать Карла выволокли из зала солдаты.

Казнь состоялась 30 января 1649 г. Чтобы найти исполнителя приговора, пришлось немало потрудиться: даже палачи не соглашались на эту неслыханную казнь. Но она все же состоялась. Тело Карла было перевезено в Виндзор и погребено без отпевания. Набожные пуритане отказали своему врагу в последнем милосердии на пути в мир иной.

Королева пережила мужа на 20 лет. Остаток жизни она провела во Франции. Венценосные родственники видели в ней лишь назойливую приживалку. Назначенная ей пенсия в виде 1200 франков оказалась фикцией. Королеве пришлось распродавать драгоценности, а когда они исчезли в лавках ростовщиков, подписывать долговые векселя. После казни мужа кредиторы осадили вдову, устраивая неприличные сцены во время ее нечастых выездов. Только после того как монархия в Англии была восстановлена и ее сын Карл стал королем, а дочь была выдана замуж за брата Людовика XIV Французского, несчастная вдова наконец обрела покой. Она умерла в 1669 г. в Париже, причем ходили слухи, что королева отравилась каким-то лекарством.

Когда сын казненного, Карл II вернулся в Англию, в день казни отца он велел вскрыть могилу Кромвеля. Труп главного вдохновителя суда и казни был повешен. Потом ему отрубили голову. Туловище зарыли под виселицей, а насаженная на копье голова еще долго пугала прохожих возле Вестминстера.

Так закончилась одна из самых ярких трагедий человеческой истории. Но очень скоро за ней последовали другие. При этом все казненные монархи, как и Карл, были далеко не самыми страшными из тиранов, которых знала история.