Поэт леонид мартынов.

Родился в семье гидротехника путей сообщения Николая Ивановича Мартынова и дочери военного инженера, учительницы Марии Григорьевны Збарской в г. Омске. Дебютировал в печати в 1921 г. заметками в омских газетах «Сигнал», «Гудок», «Рабочий путь». Первые стихотворения были напечатаны в сборнике «Футуристы», изданном в походной типографии агитпарохода «III Интернационал». Входил в футуристическую литературно-художественную группу «Червонная тройка» (1921–1922), куда входили также В.Уфимцев и В.Шебалин. Став разъездным корреспондентом сразу двух журналов («Сибирские огни» и «Сибирь») и двух газет («Омский водник» и «Сибирский гудок»), Мартынов исколесил всю Сибирь. Участвовал в геологических экспедициях. В 1927 редактор «Звезды» Н. Тихонов напечатал стихотворение «Корреспондент». В 1930 г. в Москве вышла первая книга Мартынова - очерки о Прииртышье, Алтае и Казахстане «Грубый корм, или Осеннее путешествие по Иртышу» (Москва, «Федерация», 1930). В 1932 г. сдал в редакцию «Молодой Гвардии» книгу «новелл о любви и ненависти в годы начала социалистической перестройки», которую так и не напечатали и которая считается ныне пропавшей.
В 1932 был арестован по обвинению в контрреволюционной пропаганде и осужден по делу так называемой «Сибирской бригады» по ст.58-10 УК к высылке на три года в Северный край. (Реабилитирован прокуратурой СССР 17 апреля 1989 г. посмертно). Административную ссылку провел в Вологде, где жил с 1932 до 1935. Работал в местной газете «Красный Север», где и встретился с будущей женой, Ниной Поповой. После ссылки они вдвоем вернулись в Омск.
Началом «настоящей литературной известности» поэт называет публикации «Увенькая» и «Тобольского летописца» в «Сибирских огнях» В. Итина в 1936 г. По словам поэта, Вивиан Итин сыграл большую роль в его жизни. («…Нас объединяли многие творческие и, я бы сказал, политические, государственные интересы»).
В 1939 году к Мартынову пришла литературная известность: вышла книга «Стихи и поэмы» (Омск, 1939). Поэмы с исторической сибирской тематикой заметил и оценил К Симонов в рецензии «Три поэмы»(«Литературная газета», июль 1939). На следующий год выходят исторические очерки об Омске «Крепость на Оми» и книги «Поэма» (выходят одновременно в Москве и Омске).
В 1942 г. благодаря хлопотам А.Калинченко был принят в Союз писателей. В 1943 К.Симонов предложил заменить его фронтовым корреспондентом в «Красной Звезде». Однако, когда Л. М. вернулся в Омск «за вещами», то был призван в армию, в Омское пехотное училище. По состоянию здоровья был освобожден от военной службы.
Сборник «Лукоморье», зарезанный А. Фадеевым, усилиями нового председателя Союза писателей СССР Н. Тихонова вышел в 1945 г. В 1946 г. в «Литературной газете» вышла погромная статья В. Инбер «Нам с вами не по пути, Мартынов!» (о книге стихов «Эрцинский лес», Омск, 1946). После резкой критики и «проработки» в Москве, Омске и Новосибирске тираж книги был уничтожен, и доступ к печати закрылся на девять лет. Все это время поэт пишет «в стол» и зарабатывает переводами.
В 1946 г. переезжает в Москву.
Переводил на русский язык стихотворения английских (Ч. Дибдин, А. Теннисон), чешских (Ян Неруда), чилийских (Пабло Неруда) венгерских (Э. Ади, А. Гидаш, Д. Ийеш, Ш. Петёфи, Мадач, Й.Аттила), литовских (Э. Межелайтис), польских (Я. Кохановский, А. Мицкевич, Ю. Тувим, Ю. Словацкий, Ю. Пшибось, А. Важик, Ц. Норвид, К.Галчинский), французских (А. Рембо, В. Гюго, Ш. Бодлер), итальянских (С. Квазимодо, А.Северини), югославских (О.Жупанчич, М.Крлежа) и др. поэтов. По словам Л. М., он перевел около ста тысяч стихотворных строк. За переводческую деятельность награжден правительством Венгрии орденами Серебряный Крест (1949 г.) и Золотая Звезда (1967 г.), а правительством Болгарии - орденом Кирилла и Мефодия I степени (1976).
Первая книга после вынужденного простоя вышла в 1955 г.(сразу ставшая редкостью зелененькая «молодогвардейская» книжка). В 1957 г. она была переиздана. После этого Мартынова стали печатать так часто, что Ахматова по этому поводу ворчала, что поэту вредночасто печататься.
Л. Мартынова часто вспоминают в связи с выступлением на общемосковском собрании писателей 1958 года, где речь шла о Б. Пастернаке. Вернувшегося только что из Италии Мартынова вызвали на трибуну рассказать об отношении итальянцев к Пастернаку. Мартынов выразил раздражение «сенсационной трескотней» заграничной печати вокруг одного имени. Считается, что Мартынову, который искренне не любил Пастернака, простили это выступление.
В 1960-1970 гг. пишет книгу мемуарной прозы, которую задумывал назвать «Стоглав». Сам поэт писал, что «Стоглав» «касается не только возникновения того или другого моего стихотворения, но, будучи правдив и ясен, по возможности - всего строя жизни» («Дар будущему», с.400). Однако время и цензура не позволили напечатать все главы одновременно, потому последовательность глав нарушена. Первый сборник автобиографических новелл «Воздушные фрегаты» вышел в 1974 г. По красоте стиля его можно назвать «энциклопедией» жизни омских художников 1920-1940-хх гг. Второй сборник новелл - «Черты сходства» - вышел уже после смерти поэта (М., Современник, 1982). И, наконец, спустя четверть века, в 2008 были напечатаны все остальные новеллы книги «Стоглав» (М., Вече, 2008).
Л. М. трижды награждался орденом Трудового Красного Знамени: в 1964, 1971 и 1975 гг. Лауреат Государственной премии РСФСР им. А. М. Горького за книгу стихов «Первородство» (1966). Лауреат Государственной премии СССР за сборник стихов «Гиперболы» (1974 г.).
В 1979 г. умирает жена Нина, а менее чем через год и сам поэт. Похоронен Мартынов на Востряковском кладбище. Леонид Мартынов был одним из последних великих русских поэтов XX века, удерживавших традиции, успевших подышать воздухом поэтического обновления начала века. Возможно, с его уходом эта связь в современной литературе навсегда оборвалась. (Информация взята из Википедии).

Леонид Николаевич Мартынов

Детство провел в переездах в служебном вагоне отца – техника железнодорожных путей. «Поэзия для меня, ребенка, сначала была некоей прекрасной отвлеченностью, сказкой, не имеющей почти ничего общего с действительностью. Суровые края, где я рос, не были воспеты теми поэтами, чьи произведения попадались мне на глаза. Из книг я знал о златоглавой Москве и величественном Петрополе, но вокруг себя видел неблагоустроенные человеческие поселения, тонущие то в снегах, то в грязи. Из книг я знал о том, „как хороши, как свежи были розы“, но вокруг меня в полынной степи, примыкавшей к полосе отчуждения щетинились чертополохи, пропахшие паровозным дымом. „По небу полуночи ангел летел“, – читал я у поэта, но воображение мое занимали не столько ангелы, сколько моноплан Блерио…»

В гимназии Мартынову легко давались древние и новые языки, история, география. Впрочем, писал он позже: «…годы революции не располагали к усидчивым школьным занятиям, и в 1921 году я, шестнадцатилетний подросток, вышел из пятого класса советской школы, решив жить литературным трудом. Дебютировал в печати стихами в журнале „Искусство“, выпущенном Художественно-промышленным институтом имени Врубеля в Омске. Эти стихи, в которых говорилось о том, что „пахнут землей и тулупами девушки наших дней“, не прошли незамеченными: почему-то в Польше, тогда панской, некий критик изругал меня за антипоэтичность, и за то, что я красный…»

Став разъездным корреспондентом сразу двух журналов («Сибирские огни» и «Сибирь») и двух газет («Омский водник» и «Сибирский гудок»), Мартынов исколесил всю Сибирь: работал в Балхашской экспедиции Уводстроя, собирал лекарственные растения на Алтае, разносил книги по селам, летал над Барабинской степью на агитсамолете, в той же степи искал бивни мамонтов, пешком исходил весь казахский участок трассы будущего Турксиба, выяснял, почему в Тарском урмане регулярно происходят лесные пожары… Многое из увиденного вошло в 1930 году в книгу очерков «Грубый корм». «В Новосибирск он всегда приезжал неожиданно, никого не предупреждая, – вспоминал поэт Сергей Марков, – и шел ко мне или Вивиану Итину. Повесив на гвоздь кепи и куртку, он вытаскивал из-за пояса отливавший синей сталью револьвер, а на ночь клал его под изголовье. Револьвер оказался нелишним в наших скитаниях, хотя бы по китайским харчевням где-нибудь у сада „Альгамбра“ и Федоровой бани. Оба мы, работая в газетах, участвовали в составлении дневника происшествий и поэтому прекрасно знали нравы ночного города…»

«У Леонида Мартынова, – вспоминал В. Утков, – было немало таких черт в характере и поведении, которые людям, мало его знавшим, казались, по меньшей мере, странными. Многие считали его человеком суеверным, пленником различного рода примет, как народных, так и выдуманных им самим; другие упрекали его в стремлении к оригинальности, в желании во что бы то ни стало не походить на других людей, третьи пожимали плечами и считали его чудаком, у четвертых его поведение вызывало только раздражение. Еще в Омске при первом сближении с Леонидом Мартыновым я думал о некоторой власти суеверий и примет над ним, и это казалось мне странным – в моем понимании следование суевериям и вера в приметы несовместимы ни с культурой, ни со знаниями, а Мартынов несомненно обладал и тем и другим. Сначала я просто недоумевал, сталкиваясь с некоторыми его поступками. Так, например, встретив воз сена, он старался ухватить из него клочок и спрятать в карман. При встрече с возом дров Мартынов мрачнел, считая это дурной приметой. Молодой месяц он старался увидеть с правой стороны и показывал ему на раскрытой ладони серебряную мелочь, загадывал желание. Он не переносил запаха зажженных спичек, старался как можно меньше ими пользоваться, а когда появились электрические зажигалки, спички вообще были изъяты из домашнего обращения. Если у него дома кто-либо из гостей, не зная об этом, зажигал спичку, прикуривая папиросу, это неизменно вызывало в Мартынове бурную реакцию и надолго портило ему настроение. Не любил и новые вещи, предпочитая им старые…» Зато Мартынов предпочитал новый быт. «Селенье. Крик младенцев и овец, от смрада в избах прокисает пища, будь проклят тот сентиментальный лжец, что воспевал крестьянское жилище… Я думаю о нем как о враге, я изорвал бы в клочья эту книгу. Я человек, и никакой тайге вовек не сделать из меня шишигу!».

В 1932 году Мартынова арестовали по так называемому делу «сибирских поэтов». Вместе с П. Васильевым, Н. Ановым, Е. Забелиным, С. Марковым и Л. Черноморцевым он был обвинен в антисоветских настроениях. Павел Васильев, правда, вскоре вышел на свободу (благодаря хлопотам И. Гронского), но все остальные – высланы. Несколько лет Мартынов провел в северных городах России – Архангельске и Вологде. В редакции вологодской газеты «Красный Север» он встретил свою будущую жену – Нину Анатольевну, работавшую секретарем-машинисткой и в конце 1935 года вернулся в Омск уже с нею. Поселился в деревянном доме, в комнате, переоборудованной из бывшей передней. Эти первобытные условия не мешали ему, по крайней мере, именно здесь Мартынов написал лучшие свои поэмы: «Встреча», «Сестра», «Рассказ про мастерство», «Волшебные сады», «Исповедь Елтона», «Правдивая история об Увенькае», «Тобольский летописец», «Домотканая Венера», «Искатель рая», «Сказка про атамана Василия Тюменца, посла к золотому царю», «Рассказ о русском инженере», «Поэзия как волшебство».

В первые годы войны стихотворные подписи Мартынова часто появлялись в «Окнах ТАСС». Тогда же вышли его книжки – «За Родину!» (1941), «Мы придем!» (1942), «Жар-Цвет» (1944). «В армию Мартынов был призван в сентябре 1943 года, после прохождения обучения в городском Всеобуче, – вспоминал Утков, – и был зачислен курсантом в Омское пехотное училище имени М. В. Фрунзе. Командование поручило ему, не освобождая от обычных военных занятий, подготовку материалов к истории училища. Тема не была для Мартынова новой, он хорошо знал прошлое Омского кадетского корпуса, на базе которого было организовано пехотное училище. Из стен корпуса вышло немало видных отечественных военных и ученых – Григорий Потанин, Николай Ядринцев, Чокан Валиханов, Валериан Куйбышев, Дмитрий Карбышев и другие. В „Крепости на Оми“ Мартынов не одну страницу посвятил истории кадетского корпуса. Теперь он стал изучать историю училища после установления Советской власти в Сибири. В печати появляются заметки, статьи, очерки, отражающие жизнь училища, его прошлое, боевой путь его воспитанников, участие их в Великой Отечественной войне, подписанные курсант Леонид Мартынов… » С тем же упорством, с тем же терпением поэт все эти годы развивал свои художественные представления о сказочном Лукоморье. «Кто ответит – где она: затопило ее море, под землей погребена, ураганом сметена? Кто ответит – где она, легендарная страна старых сказок – Лукоморье?… Лукоморье! Где оно? Не участвую я в споре тех ученых, что давно потеряли Лукоморье на страницах старых книг, в не записанном фольклоре. Знаю я: где север дик, где сполоха ал язык, – там и будет Лукоморье…» В понятье о Лукоморье Мартынов включил легенды о златокипящей Мангазее, в которой свободно живется любому люду, бежавшему из-под государевых лап, и легенды о Златой деве, охраняющей древнюю страну, наконец, легенды о волшебном Эрцинском лесе, «чьи корни до сердец, вершины до небес». «Тема о потерянном и вновь обретаемом Лукоморье, – писал Мартынов, – стала основной темой моих стихов в дни Великой Отечественной войны, войны с фашизмом. Где бы я ни был в то время – в затемненной Москве, в глубоком тылу, где работали на оборону эвакуированные заводы, – я повествовал, как умел, о борьбе народа за свое Лукоморье, за свое счастье…»

В 1945 году, незадолго до дня Победы, в Москве вышел в свет большой сборник стихов Мартынова «Лукоморье», а через год в Омске другой – «Эрцинский лес». Сборник «Лукоморье» прошел практически не замеченным, а вот «Эрцинский лес» вызвал невероятный шум и гнев критики. Разумеется, Мартынов сразу понял, что шум этот является прямой реакцией на опубликованное в августе 1946 года Постановление ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“. Это было ясно по тону, даже по лексике статей. О поэме „Искатель рая“ Вера Инбер, например, писала так („Уход от действительности“): „Можно было надеяться, что углубляя эту мысль („Рай я ищу, рай для живых людей…“), Мартынов в дальнейшем придет к более точному определению человеческого счастья и пойдет по пути к его достижению. Но этого не произошло. Неприятие современности превращается уже в неприкрытую злобу, там, где Мартынов говорит о своем современнике, человеке советской страны…“ – И дальше: – „Наша романтика – в уважении к великому созидательному труду советского человека, нашего лучшего вдохновителя. Но здесь, видимо, Леониду Мартынову с нами не по пути. И если он не пересмотрит своих сегодняшних позиций, то наши пути могут разойтись навсегда…“

Результат был определен.

На многие годы поэт ушел в переводы.

Оставаться в Омске он не мог, боялся, слишком одиозную фигуру из него сделали. Он перебрался в Москву, где легче было пересидеть политическую непогоду, где было много издательств, а значит, всегда можно было найти заработок. В старом деревянном доме в районе старых Сокольников у Мартыновых стал появляться поэт Антал Гидаш. Именно он предложил поэту перевести для готовящегося к печати однотомника стихи венгерского классика Шандора Петефи.

Благодаря огромной многолетней работе Мартынова вышли на русском языке стихи и поэмы Десанки Максимович, Адама Мицкевича, Констанцы Ильдефонса Галчинского, Юлиана Тувима, Иржи Волькера, Витезслава Незвала, Сальваторе Квазимодо, Пабло Неруды, Артюра Рембо. Но больше всего Мартынов переводил именно венгров – Шандора Петефи, Эндре Ади, Йожефа Атиллу, Антала Гидаша, Дьюлу Ийеша. Правительство Венгрии наградило поэта орденом Золотой Звезды первой степени и орденом Серебряной Звезды.

К переводам Мартынов подходил своеобразно: он одновременно был скрупулезен и не боялся импровизаций. В известном стихотворении «К проблеме перевода», обращаясь к Верлену, Вийону и Рембо, он понимающе восклицал: «Но если бы, презрев все устрашенья, не сглаживая острые углы, я перевел вас, – все-таки мишенью я стал бы для критической стрелы, и не какой-то куро-петушиной, но оперенной дьявольски умно: доказано бы было все равно, что только грежу точности вершиной, но не кибернетической машиной, а мною это переведено, что в текст чужой свои вложил я ноты, к чужим свои прибавил я грехи и в результате вдумчивой работы я все ж модернизировал стихи…»

В 1954 году в сборнике «Разговор перед съездом» появилась статья Ильи Сельвинского «Наболевший вопрос». Говоря о советских поэтах, Сельвинский упомянул Мартынова: «Вот Леонид Мартынов – человек, постигший тайну скрипичного волшебства. Мы, поэты, очень любим его чудесную „Кружевницу“, его тонкое стихотворение „След“, незаурядные русские пейзажи. После таких стихов чувствуешь себя благороднее, возвышеннее, счастливее. Хочется быть лучше и чище, потому что приобщился к какой-то большой духовной красоте. К сожалению, широкий читатель знает главным образом переводы Мартынова, о собственных же его стихах имеет слабое представление…» Статья эта послужила первым толчком к возвращению поэта из забвения. «Мартынов, – вспоминал Илья Эренбург, – разговаривал мало и в жизни бывал незрячим, скажу даже – косноязычным. Однажды я его познакомил с Пабло Нерудой. Мартынова чилийский поэт изумил, как явление природы, а ливни, засуха, таяние снегов, ветер всегда его изумляли. Он написал стихи о Неруде и показал его таким, каким он изображался в газетных статьях – богатырем, мифическим Баяном. А Неруда понял Мартынова: „Настоящий поэт – перед его глазами второй мир – искусства“. Мартынова после 1946 года не печатали. Он продолжал писать стихи, вынимая из карманов смятые листочки, читал мне, и каждый раз я дивился его поэтической силе: метеорология становилась эпопеей. А он рассеянно пил чай и отвечал невпопад на вопросы. То были годы расцвета его творчества. В 1955 году Мартынову исполнилось пятьдесят лет. Молодые поэты добились устройства его вечера в Доме литераторов и читали его стихи. Из старых писателей был, кажется, только я. Потом выступали представители литературных кружков московских заводов, железнодорожники. Все они говорили, что переписанные стихи Мартынова помогли им понять современную поэзию. Судьба поэта изменилась…»

В 1955 году вышел сборник Мартынова – «Стихи». Эта небольшая книжка мгновенно стала популярной. О полузабытом поэте заговорили, в одно мгновение он стал знаменитостью. «Что такое случилось со мною? – удивлялся он сам. – Говорю я с тобою одною, а слова мои почему-то повторяются за стеною, и звучат они в ту же минуту в ближних рощах и в дальних пущах, в близлежащих людских жилищах и на всяческих пепелищах, и повсюду среди живущих. Знаешь, в сущности, это не плохо! Расстояние не помеха ни для смеха и ни для вздоха. Удивительно мощное эхо! Очевидно, такая эпоха».

В 1966 году книга стихов Мартынова «Первородство» была удостоена Государственной премии РСФСР, в 1974 году книга стихов «Гиперболы» – Государственной премии СССР.

20 августа 1979 года умерла жена Мартынова. «После кончины Нины Анатольевны, – писал его друг Л. Лавлинский, – что-то начало неотвратимо разрушаться и в характере поэта. Его скорбь и долголетние болезни приняли слишком жизнеопасную форму. Его нужно было буквально спасать от гибели. При нем, правда, почти неотлучно дежурила Галина Алексеевна Сухова – врач, на протяжении многих и многих лет лечившая эту семью. Отношения трех людей давно уже переросли в прочную и нежную дружбу, и не случалось праздника, чтобы я не заставал в доме поэта Галину Алексеевну. Мне даже известно, и думаю, что я вправе об этом сказать: за несколько дней до кончины Нина Анатольевна, предчувствуя ее приближение, наказывала Суховой не оставлять поэта заботой. Завещание это было выполнено…» К сожалению, через год, 21 июня 1980 года, скончался и сам поэт.

Из книги Краткое содержание произведений русской литературы I половины XX века (сборник 2) автора Янко Слава

Леонид Николаевич Андреев 1871-1919 Жизнь Василия Фивейского – Рассказ (1903) Как муравей – песчинка к песчинке – строил отец Василий свою жизнь: женился, стал священником, произвел на свет сына и дочь. Через семь лет жизнь рассыпалась в прах. Утонул в реке его сын, жена с горя

Из книги Самые знаменитые поэты России автора Прашкевич Геннадий Мартович

Леонид Николаевич Мартынов Родился 9 (22) мая 1905 года в Омске.Детство провел в переездах в служебном вагоне отца – техника железнодорожных путей. «Поэзия для меня, ребенка, сначала была некоей прекрасной отвлеченностью, сказкой, не имеющей почти ничего общего с

Из книги Большая Советская Энциклопедия (АН) автора БСЭ

Из книги Большая Советская Энциклопедия (КУ) автора БСЭ

Из книги Большая Советская Энциклопедия (МА) автора БСЭ

Из книги Большая Советская Энциклопедия (СР) автора БСЭ

Из книги Большая Советская Энциклопедия (ТР) автора БСЭ

Из книги Афоризмы автора Ермишин Олег

Леонид Николаевич Андреев (1871-1919 гг.) писатель Борьба – вот радость жизни.Когда бьют по одному честному лицу – все честные лица должны испытывать и боль, и негодование, и муку попранного человеческого достоинства.Ложь перед самим собою – это наиболее распространенная

Из книги Словарь современных цитат автора

АНДРЕЕВ Леонид Николаевич (1871-1919), писатель 57 И я! и я!Рассказ «Бездна», III (1902) Два негодяя нападают на беззащитную девушку; третий издалека кричит им: «И я! и

Из книги Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Русская литература XX века автора Новиков В И

ДЭЛЬ Д. (Любашевский, Леонид Соломонович) (1892-1975); РАХМАНОВ Леонид Николаевич (1908-1988), сценаристы 127 Дарвин этого не говорил. – Вам не говорил, а мне говорил.К/ф «Депутат Балтики» (1936), сцен. Дэля и Рахманова при участии А. Зархи и И. Хейфица, реж. Зархи и

Из книги Словарь афоризмов русских писателей автора Тихонов Александр Николаевич

МАРТЫНОВ Леонид Николаевич (1905-1980), поэт 137 Вода / Благоволила / Литься!«Вода»

Из книги Большой словарь цитат и крылатых выражений автора Душенко Константин Васильевич

Леонид Николаевич Андреев Жизнь Василия Фивейского Рассказ (1903)Как муравей - песчинка к песчинке - строил отец Василий свою жизнь: женился, стал священником, произвел на свет сына и дочь. Через семь лет жизнь рассыпалась в прах. Утонул в реке его сын, жена с горя

Из книги автора

АНДРЕЕВ ЛЕОНИД НИКОЛАЕВИЧ Леонид Николаевич Андреев (1871–1919). Русский писатель. Автор рассказов, в том числе «Бергамот и Гараська», «Большой шлем», «Мысль», «Красный смех», «Губернатор», «Иуда Искариот», «Тьма», «Мои записки»; романа-памфлета «Дневник Сатаны», пьес, статей

Из книги автора

АНДРЕЕВ, Леонид Николаевич (1871–1919), писатель 209 И я! И я! Рассказ «Бездна», III (1902) ? Андреев, 1:363 Два негодяя нападают на беззащитную девушку; третий издалека кричит им: «И я! И я!» 210 Некто в сером, именуемый Он. Персонаж пьесы «Жизнь Человека» (1907) ? Андреев, 2:443 211 Нужно, чтобы

Из книги автора

МАРТЫНОВ, Леонид Николаевич (1905–1980), поэт 269 Вода / Благоволила / Литься! «Вода» (1946; опубл. в 1955) ? Мартынов Л. Стихотворения и поэмы. – Л., 1986, с. 122 27 °Cкажи: / Какой ты след оставишь? След, / Чтобы вытерли паркет И посмотрели косо вслед, Или / Незримый прочный след В чужой душе на

Из книги автора

ТРЕФОЛЕВ, Леонид Николаевич (1839–1905), поэт 267 Когда я на почте служил ямщиком. «Ямщик. Из Владимира Сырокомли» (1868), вольный пер. с польского? Песни рус. поэтов, 2:182 В песенниках, в сильно переработанном виде, – с нач. ХХ

Леонид Николаевич Мартынов (1905-1980) - русский поэт и журналист, переводчик поэзии. Лауреат Государственной премии СССР (1974).

Биография

Родился 9 (22) мая 1905 года в Омске в семье гидротехника путей сообщения Николая Ивановича Мартынова и дочери военного инженера-кантониста, учительницы Марии Григорьевны Збарской. Сибирский род Мартыновых идёт от «владимирского коробейника-книгоноши Мартына Лощилина, осевшего в Семипалатинске».

Дебютировал в печати в 1921 году заметками в омских газетах «Сигнал», «Гудок», «Рабочий путь». Первые стихотворения были напечатаны в сборнике «Футуристы», изданном в походной типографии агитпарохода «III Интернационал». Входил в футуристическую литературно-художественную группу «Червонная тройка» (1921-1922), куда входили также В. Уфимцев, В. Я. Шебалин и Н. А. Мамонтов. В конце 1921 года вслед за Н. А. Мамонтовым уехал поступать во ВХУТЕМАС, однако оба они вскоре вернулись из-за неустроенности быта. Став в 1924 году разъездным корреспондентом газеты «Советская Сибирь» (Новониколаевск), Мартынов исколесил всю Западную Сибирь и Казахстан. Участвовал в геологических экспедициях. В 1927 году редактор «Звезды» Н. С. Тихонов напечатал стихотворение «Корреспондент» - первая публикация за пределами Сибири. В 1930 году в Москве вышла первая книга Мартынова - очерки о Прииртышье, Алтае и Казахстане «Грубый корм, или Осеннее путешествие по Иртышу» (Москва, «Федерация», 1930). В 1932 году сдал в редакцию «Молодой гвардии» книгу «новелл о любви и ненависти в годы начала социалистической перестройки», которую так и не напечатали и которая считается ныне пропавшей.

В 1932 году был арестован по обвинению в контрреволюционной пропаганде и осуждён по делу так называемой «Сибирской бригады» по статье 58/10 УК РСФСР к высылке на три года в Северный край. (Реабилитирован прокуратурой СССР 17 апреля 1989 года посмертно). Административную ссылку провёл в Вологде, где жил с 1932 до 1935 год. Работал в местной газете «Красный Север», где и встретился с будущей женой, Ниной Поповой. После ссылки они вдвоём вернулись в Омск.

Началом «настоящей литературной известности» поэт называл публикации «Увенькая» и «Тобольского летописца» в «Сибирских огнях» В. Итина в 1936 г. По словам поэта, Вивиан Итин сыграл большую роль в его жизни: «…Нас объединяли многие творческие и, я бы сказал, политические, государственные интересы».

В 1939 году к Мартынову пришла литературная известность: вышла книга «Стихи и поэмы» (Омск, 1939). Поэмы с исторической сибирской тематикой заметил и оценил К. М. Симонов в рецензии «Три поэмы» («Литературная газета», июль 1939). На следующий год вышли исторический очерк об Омске «Крепость на Оми» и книги «Поэмы» (вышли одновременно в Москве и Омске).

В 1942 году благодаря хлопотам писателя А. Калинченко был принят в СП СССР. В 1943 году К. М. Симонов предложил своё место фронтового корреспондента в «Красной Звезде». Мартынов вернулся в Омск «за вещами», но был тут же призван в армию, в Омское пехотное училище. По состоянию здоровья был освобождён от военной службы, и служил как литератор - писал историю училища.

Сборник «Лукоморье», «зарезанный» А. А. Фадеевым, усилиями нового председателя Союза писателей СССР Н. С. Тихонова вышел в 1945 году. В феврале 1946 года Л. Н. Мартынов переехал в Москву.

В декабре 1946 года в «Литературной газете» вышла разгромная статья В. М. Инбер о книге стихов «Эрцинский лес» (Омск, 1946). После резкой критики и «проработки» в Москве, Омске и Новосибирске тираж книги был уничтожен, и доступ к печати закрылся на девять лет. Всё это время поэт писал «в стол» и зарабатывал переводами.

Переводил на русский язык стихотворения английских (Ч. Дибдин, А. Теннисон), чешских (Ян Неруда), чилийских (Пабло Неруда), венгерских (Э. Ади, А. Гидаш, Д. Ийеш, Ш. Петефи, И. Мадач, А. Йожеф), литовских (Э. Межелайтис), польских (Я. Кохановский, А. Мицкевич, Ю. Тувим, Ю. Словацкий, Ю. Пшибось, А. Важик, Ц. Норвид, К. Галчинский), французских (А. Рембо, В. Гюго, Ш. Бодлер), итальянских (С. Квазимодо, А. Северини), югославских (О. Жупанчич, М. Крлежа) и других поэтов. По словам Л. М., он перевёл около ста тысяч стихотворных строк. За переводческую деятельность награждён правительством Венгрии орденами «Серебряный Крест» (1949), «Золотая Звезда» (1964) и «Серебряная Звезда» (1970).

Вы знаете, что значит быть свободным?

Ведь это значит быть за всё в ответе!

Л. Мартынов

Удивительно.

Перелистывая страницы книги:«История русской литературы», с желанием найти информацию о поэте Леониде Мартынове, на стр. 331 вышел на Николая СоломоновичаМартынова (1815 - 1875), который, якобы, должен был стрелять в М.Ю. Лермонтова. Николай Мартынов - учился в одной школе гвардейских прапорщиков, с Михаилом Лермонтовым,они были друзьями и партнёрами по фехтованию. В юности Н. Мартынов писал стихи. Он же автор воспоминаний: «Моя исповедь».Убийство М.Ю. Лермонтова, см. в блоге: «Сколько же можно глумиться над историей»,7 авг. 2016 г.

О Николае Соломоновиче Мартынове - знают все.О поэте Леониде Николаевиче Мартынове (1905 - 1980) - знают единицы: «На свете много весьма непостижимогодля ума…»

Большой советский поэт Леонид Мартынов обладал даром предвидения. За полвека до мировой глобализации, он говорил:

Да ещё, чтоб смирить нищету, разъяснили,

Что мир-это мор;

Что число бедняков сократив,

На земле т покой и простор

Обеспечат холера и тиф,

Ибомир вообще - это тир

Для пальбы по мишени живой… (1953 год)

А в 1954 году поэт уже знал, что постхристианскийЗапад исключилиз остатков своей нравственности ценность человеческой жизни:

Огонь идёт по человеку!

Все тяготы он перерос, -

Вот и палят по человеку,

Чтоб превратить его в калеку,

В обрубок, если не в навоз.

В 1960 годупоэт с репортёрской точностью предсказал крупнейшую трагедию мирового масштаба - Чернобыль.Журналисты, как обезьяны, повторяли, что «мирный атом, войдёт в каждый дом»;Л. Мартыновпредупредил:

«Где - тотам / Испортился реактор, / И частиц каких - то напустил. / Известил о том один редактор, / А другой не известил. / И какой - то диктор, что - то крикнул, / А другой об этом ни гу-гу. / Впрочем, если б и никто не пикнул, / Всё равно молчать я не могу!»

Леонид Мартынов - поэт чётко выверенной мысли!

Почти в каждом из его стихотворений, можно найти строчки, как афоризмы, изречения, эпиграфы, цитаты:

«события надвигаются, / Быстрей, чем можно ждать!»;

«Летоисчисления смешались в головах…»;

«И хоть на вкус да цвет и нет закона / Подумать: кто к чемубывает глух!»;

«Сонеты, / Как старинные монеты / Скороткими легендами, литые / Из серебра, а то и золотые…»;

«Есть книги / В иные из них загляни /И вздрогнешь: / Не нас ли / Читают / Они!» и мн., мн. др.

В русской литературе есть аналог «Горе от ума» А.С. Грибоедова, где многие строки поэмы ушли на афоризмы:«Вкус, батюшка, отменная манера», и т.п.

В 1927 году поэт напишет:

«Ведь наших дней трескуч кинематограф,

Ведь ГЕПЕУ - наш вдумчивый биограф -

И тот не в силах уследить за всем…»

Однако в 1932 году Леонид Мартынов был арестован, по делу «сибирских поэтов», обвиняемых в контрреволюционной пропаганде.По этому делу проходили многие литераторы, в том числе поэт Павел Васильев (1910 - 1937). Замечательный поэт Павел Васильев ушёл из жизни в возрасте М.Ю. Лермонтова.По словам нашего современника - поэта Николая Мельникова (1966 - 2007), который предсказал и свою смерть:

Поэтов нагло убивали

во все века, и каждый раз

убийц на волю отпускали -

другим поэтам напоказ !

В 1934 году - за три года до смерти, П. Васильевсоздаст несколько вдохновенных стихов, посвящённых Натальи Кончаловской, за которой он ухаживал:

« … Только не забудь, что рядом с нами,

Разбивая острыми носами

Влаги за стоявший изумруд

По «Москве» под злыми парусами

Струги деда твоего плывут.»

В 1945 году выйдет вторая книга Леонида Мартынова, где будет представлена чУдная поэма: «Лукоморье», и этот романтический реализм принесёт поэту всероссийскую популярность. «Замечали - / По городу ходит прохожий? / …И всегда об одном затевает беседу: / - Успокойтесь, утешьтесь - я скоро уеду!».

Поэма явила и эпическую форму, и интимную интонацию в описании коммунального быта московской поры предвоенных лет…

И здесь просится вспомнить опять Николая Мельникова, и его стихотворение «Москва», 1982 года.

Москва меня - не поняла

Москва меня - не приняла!...

И если вы, родимые,

на свет пришли разинями,

то вам не будет льстить Москва / «базарно-магазинная»…

А для меня, голодного,

она навек останется / «столово-бутербродною».

Вот такая перекличка поэтов: у Леонида Мартынова коммунальный быт москвичей написан с лирической иронией, у Николая Мельникова - осуждающий протест…

Для провинциала, Москва, конечно же - жестокий город. А, ведь,Н.А. Мельников окончил ГИТИС им. Луначарского. Актёр и режиссер. Член Союза Писателей России, лауреат литературной премии им. Фатьянова.

В этой связи, как не вспомнитьфильм: «Приходите завтра», спрекрасной актрисой Екатериной Савиновой (1926 - 1970)…

У Леонида Мартынова есть стихотворенье: «На смерть Пикассо» -

«…Весной пожарами лесными, возникшими на юге Франции, / Отмеченсмертный час Пикассо?

Оплакать Лермонтова гибель

В горах Кавказа

Хлынул ливень.

И полным солнечным затмением

Была смерть Горького отмечена…

В день похорон Леонида Мартынова на Востряковском кладбище, в Москве,

как пишет его биограф Виктор Утков, небо было в могучих кучевых облаках: «Они словно воздушные фрегаты, сопровождали наш печальный кортеж»…

Стихотворение: «Воздушные фрегаты» было создано молодым поэтом Л. Мартыновым в 1922 году, в Омске. Уже в те годы он превращает город, в «сказочную» - «Гиперборею»…

Сюжет стихотворения явился неожиданно.«О, если б знали из какого сора, растут стихи, не ведая стыда…».Поэт и молодая дама сидели у окна и вели беседу.Поэт разглядел на небе облака, похожие на воздушные фрегаты.Дама внимательно смотрела на парадный подъезд, рядом стоящего дома, где располагалось учреждение:«Управление по обеспечению безопасности кораблевождения, в устьях рек у берегов Сибири». Это было время, когда молодые советские служащиепридумывали названия своих организаций, а затем упражнялись в создании ихзабавныхаббревиатур.Так появился в Омске:«Убекосибирь»-тоже плод романтики, но совслужащих…

Леонид Мартынов напишет:

Померк багровый свет заката,

Громада туч росла вдали,

Когда воздушные фрегаты

Над нашим городом прошли.

Сначала шли она как будто

Причудливые облака

Но вот поворотили круто,

Вела их властная рука…

В. Утков - продолжает: «и вот шквалистый ветер пронёсся над вершинами берёз.

Пришла неистовая гроза… Казалось сама природа скорбела, провожая Поэта. И одновременно с этим приветствовало начало его новой жизни…

И вот концовка стихотворения на смерть Пикассо:

Что это было?Совпаденьем?

Тогда число их бесконечно!

Но надо подлинно возвыситься,

Чтоб на печаль бы отвечали

Не только вздохи летописца!..

Город Омск - помнит своего Поэта! В 2001 году в центре города былаустановлена трёхтонная базальтовая глыба, с гранитной табличкой, на которой высечены слова:

«Капитану воздушных фрегатов Леониду Мартынову от омичей».

Леонид Мартынов в юности. Фото 1920-х

А ты?
Входя в дома любые -
И в серые,
И в голубые,
Всходя на лестницы крутые,
В квартиры, светом залитые,
Прислушиваясь к звону клавиш
И на вопрос даря ответ,
Скажи:
Какой ты след оставишь?
След,
Чтобы вытерли паркет
И посмотрели косо вслед,
Или
Незримый прочный след
В чужой душе на много лет?

Сибирский летописец, снискавший ранние лавры ироническими переложениями тобольских хроник, что принесло ему славу умницы и тавро бунтовщика, по каковой причине подвергся репрессиям.

После войны - один из мощнейших поэтов, ставший своеобразным интеллектуальным вероучителем "шестидесятников".

«совершенно не стремясь к этому, Леонид Николаевич и внешне более всего походил на поэта. Когда рослый, крепкий, с высоко поднятой головой, углубленный в себя, он проходил по улице, казалось, его окружает какая-то тайна ».

Алтайский писатель Марк Юдалевич

Леонид Николаевич Мартынов родился 22 мая 1905 года в Омске в семье гидротехника путей сообщения Николая Ивановича Мартынова и дочери военного инженера, учительницы Марии Григорьевны Збарской в Омске. Сибирский род Мартыновых идёт от «владимирского коробейника-книгоноши Мартына Лощилина, осевшего в Семипалатинске».

Леонид Мартынов дебютировал в печати в 1921 заметками в омских газетах «Сигнал», «Гудок», «Рабочий путь». Первые стихотворения были напечатаны в сборнике «Футуристы», изданном в походной типографии агитпарохода «III Интернационал». Он входил в футуристическую литературно-художественную группу «Червонная тройка» (1921—1922).

В конце 1921 Мартынов уезжает поступать во ВХУТЕМАС , однако вскоре вернулся из-за неустроенности быта.

В 1924 году Мартынов стал разъездным корреспондентом газеты «Советская Сибирь» (Новониколаевск), он исколесил всю Западную Сибирь и Казахстан. Участвовал в геологических экспедициях.

Журналист Н.В. Феоктистов, поэт Л.Н. Мартынов

В 1927 году редактор «Звезды» Тихонов напечатал стихотворение ЛеонидаМартынова «Корреспондент», первая публикация за пределами Сибири.

В 1930 году в Москве вышла первая книга Мартынова — очерки о Прииртышье, Алтае и Казахстане «Грубый корм, или Осеннее путешествие по Иртышу» (1930).

На фотографии 1929 Марков (он средний среди стоящих) среди сибирских писателей. Стоят рядом с ним Е. Забелин, Л. Мартынов; сидят - Н. Анов, Н. Феоктистов, И. Ерошин.

В 1932 Мартынов сдал в редакцию «Молодой гвардии» книгу «новелл о любви и ненависти в годы начала социалистической перестройки», которую так и не напечатали и которая считается ныне пропавшей.

Художник В. Уфимцев, С. Марков и Л. Мартынов склонились над африканским идолом, изваянным Уфимцевым из берёзового обрубка. Фотография в доме Мартынова

В 1932 Леонид Николаевич Мартынов был арестован по обвинению в контрреволюционной пропаганде и осужден по делу так называемой «Сибирской бригады» по статье 58/10 УК РСФСР к высылке на три года в Северный край. (Реабилитирован прокуратурой СССР 17 апреля 1989 посмертно). Административную ссылку Леонид Мартынов провёл в Вологде, где жил с 1932 до 1935. Работал в местной газете «Красный Север», там он встретился с будущей женой, Ниной Поповой. После ссылки они вдвоём вернулись в Омск.

Началом «настоящей литературной известности» поэт называет публикации «Увенькая» и «Тобольского летописца» в «Сибирских огнях» Вивиана Итина в 1936. По словам Мартынова, Итин сыграл большую роль в его жизни: "…Нас объединяли многие творческие и, я бы сказал, политические, государственные интересы ".

В 1939 к Мартынову пришла литературная известность: вышла книга «Стихи и поэмы» (Омск, 1939). Поэмы с исторической сибирской тематикой заметил и оценил К. М. Симонов в рецензии «Три поэмы» («Литературная газета», июль 1939). На следующий год вышел исторический очерк об Омске «Крепость на Оми» и книги «Поэмы» (вышли одновременно в Москве и Омске).

В 1942, благодаря хлопотам писателя Калинченко Мартынов был принят в Союз писателей СССР. В 1943 Симонов предложил емусвоё место фронтового корреспондента в «Красной Звезде». Мартынов вернулся в Омск «за вещами», но был тут же призван в армию, в Омское пехотное училище. По состоянию здоровья был освобождён от военной службы, и служил как литератор — писал историю училища.

Сборник «Лукоморье», «зарезанный» А. А. Фадеевым, усилиями нового председателя Союза писателей СССР Н. С. Тихонова вышел в 1945 году.

ЛУКОМОРЬЕ

Кто ответит — где она: Затопило ее море, Под землей погребена, Ураганом сметена? Кто ответит — где она, Легендарная страна Старых сказок — Лукоморье? . . . . . . . . . . . . Здравствуй, северная Русь! Ты, Югра-соседка, здравствуй! Сказка, здесь над былью властвуй! Различить вас не берусь. Ветер северный, могуч, гонит тучи снеговые,— У них выи меховые. Белки валятся живые, Соболя летят седые из косматых этих туч Прямо в тундру, за Урал. Там мой пращур их и брал. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Знаю я: Где север дик, Где сполоха ал язык,— Там и будет Лукоморье! Там, у дальних берегов, где гремят морские воды, Где восстали из снегов возрожденные народы,— Лукоморье там мое! Там стоит она, богата, Опираясь на копье, а быть может, на ружье, Молодая дева Злата. Я не знаю, кто она — Инженер или пастушка, Но далекая избушка, что за елками видна, Снова сказками полна. Здравствуй, дивная страна! 1945

В феврале 1946 Леонид Мартынов переезжает в Москву. В декабре 1946 в «Литературной газете» вышла разгромная статья В. М. Инбер о книге стихов «Эрцинский лес» (Омск, 1946). После резкой критики и «проработки» в Москве, Омске и Новосибирске тираж книги был уничтожен, и доступ к печати закрылся на девять лет.

И вскользь мне бросила змея: У каждого судьба своя! Но я-то знал, что так нельзя - Жить извиваясь и скользя.

1949

Всё это время поэт писал «в стол» и зарабатывал переводами. Переводил на русский язык стихотворения английских (Дибдин, Теннисон), чешских (Ян Неруда), чилийских (Пабло Неруда), венгерских (Ади, Гидаш, Ийеш, Петефи, Мадач, Аттила), литовских (Межелайтис), польских (Кохановский, Мицкевич, Тувим, Словацкий, Пшибось, Важик, Норвид, Галчинский), французских (А. Рембо, В. Гюго, Ш. Бодлер), итальянских (Квазимодо, Северини), югославских (Жупанчич, Крлежа). По словам Леонида Мартынова, он перевёл около ста тысяч стихотворных строк. За переводческую деятельность награждён правительством Венгрии орденами «Серебряный Крест»(1949), «Золотая Звезда» (1964) и «Серебряная Звезда» (1970).

Первая книга после вынужденного простоя вышла в 1955. Книга «Стихи» была «первым поэтическим бестселлером» после войны, сразу стала редкостью. В 1957 она была переиздана. После этого Мартынова стали печатать так часто, что Ахматова по этому поводу с неудовольствием заметила, что «поэту вредно часто печататься». Несмотря на признание, поэт вёл закрытый образ жизни, и уже при жизни его называют не иначе как «тихий классик».

Историки литературы часто упоминают имя Мартынова в связи с выступлением на общемосковском собрании писателей 1958, где речь шла о Пастернаке. Вернувшегося только что из Италии Мартынова вызвали на трибуну рассказать об отношении итальянцев к Пастернаку. Мартынов выразил раздражение «сенсационной трескотнёй» заграничной печати вокруг одного имени. Сообщество литераторов простило это выступление Мартынову, который искренне не любил Пастернака.

В 1960—1970 Мартынов пишет книгу мемуарной прозы, которую задумывал назвать «Стоглав». Он писал, что «Стоглав» «касается не только возникновения того или другого моего стихотворения, но, будучи правдив и ясен, по возможност и — всего строя жизни» . Однако , последовательность глав была нарушена, так как время и цензура не позволили напечатать все главы одновременно.

В 1974 вышел п ервый сборник автобиографических новелл «Воздушн ые фрегаты» По красоте стиля и широте охвата его можно назвать «энциклопедией» жизни омских художников 1920-1940-хх годов. Второй сборник новелл — «Черты сходства» — вышел после смерти поэта (1982). И спустя четверть века, в 2008 были напечатаны все остальные новеллы книги «Стоглав» (2008).

В 1979 году умирает жена Нина, а 21 июня 1980 года и сам поэт. Похоронен в Москве на Востряковском кладбище.

http://wreferat.baza-referat.ru/Леонид_Мартынов

НИТЬ

А почему По вечерам, Как все седые ветераны,

Рассказывая столь пространно

Про все, что было тут и там,

Ты, о участник старых драм,

Не говоришь про этот шрам?

Не хочешь трогать старой раны?

Слов подходящих не найдешь?.. —

Бедняк пырнул меня со страха. Ему сказали: «Уничтожь, Не то тебе — топор и плаха! Иди!» — и дали в руку нож. Ну вот, он и пырнул с размаху, Но шкуру этим не спасешь,— Сам стал он вскоре кучкой праха. Цена ему, конечно, грош. Но ведь жива его вдова, Да выросли теперь и дети. Что ж им вредить? К чему слова? Зачем воспоминанья эти! Пусть думают, что их отец

Достоин рая, а не ада.

Невинных разбивать сердец

Без надобности не надо.

Да эти раны бередить,

Бывает, и себе дороже.

Столетье можно погодить,

Пусть правда выяснится позже!

И он потрогал шрам на коже,

Шрам этот тонок был, как нить.

1970

Поэзия Отчаянно сложна,

И с этим очень многие боролись,

Крича, что только почвенность нужна,

В виду имея только хлебный колос.

Но иногда, в словесном щебне роясь,

И там, где не восходит ни зерна,

Ее мы обнаруживаем, То есть Она везде, и не ее вина, Что, и в земле и в небе равно кроясь, Как Эребус, венчая Южный полюс, Поэзия не ребус, но вольна Звучать с любого белого пятна, Как длинная и средняя волна, И на волне короткой весть и повесть!

1970

Одни стихи Приходят за другими, И кажется, Одни других не хуже: Иные появляются нагими. Другие — сразу же во всеоружье... Одни стихи — высокие, как тополь,— Внушают сразу мысль об исполинах, Другие — осыпаются, как опаль, Сорвавшаяся с веток тополиных. Одни стихи — как будто лось с рогами,— Ах, удалось!— встают во всем величье, Другие зашуршали под ногами Охотника, вспугнувшего добычу. И хорошо: Лось жив-здоров, пасется, И ничего дурного не стрясется!

1974

Последняя книга выдающегося поэта Мартынова. Родившийся в 1905 свидетель и участник глобальных перемен в жизни человечества, в сознании людей, Леонид Мартынов выступает в своей книге как интереснейший собеседник, чья память феноменальна, а круг интересов неисчерпаем. Стремление разобраться в собственной судьбе у поэта сочетается с глубокой заинтересованностью в судьбах своих соотечественников, верящих в свое будущее, борющихся за него.

Б. Слуцкий написал стихотворение «О Л. Н. Мартынове», которое имело подзаголовок «Статья»

Мартынов знает какая погода
Сегодня в любом уголке земли:
Там, где дождя не дождутся по году,
Там, где моря на моря натекли.

Идёт Мартынов мрачнее тучи.
— ?
— Над всем Поволжьем — ни тучи,
Или: — В Мехико-сити мороз,
Опять бродяга в парке замерз.

Подумаешь, что бродяга Гекубе?
Небо над нами все голубей.
Рядом с нами бодро воркует
Россыпь общественных голубей.

Мартынов выщурит синие, честные,
Сверхреальные свои глаза
И шепчет немногие ему известные
Мексиканские словеса.

Тонко, но крепко, как ниткой суровой,
Он связан с этой зимой суровой,
С тучей, что на Поволжье плывёт,
Со всем, что на этой земле живёт.

Мне кажется, что я воскрес Я жил. Я звался Геркулес. Три тысячи пудов я весил С корнями вырывал я лес. Рукой тянулся до небес. Садясь, ломал я спинки кресел. И умер я... И вот воскрес Нормальный рост, нормальный вес Я стал как все. Я добр, я весел. Я не ломаю спинки кресел... И все-таки я Геркулес.