Русская история. русский историк сергей михайлович соловьев

Сергей Михайлович Соловьёв (5 (17) мая 1820 годаь— 4 (16) октября 1879 года) — русский историк; профессор Московского университета (с 1848), ректор Московского университета (1871—1877), ординарный академик Императорской Санкт-Петербургской академии наук по отделению русского языка и словесности (1872), тайный советник.

Вся его жизнь протекала в Москве. Здесь он учился (в Коммерческом училище, 1-й гимназии и Университете), служил и работал. Семья (отец — священник Михаил Васильевич Соловьёв (1791—1861)) воспитала в Соловьёве глубокое религиозное чувство, сказавшееся позже в том значении, какое он придавал в исторической жизни народов религии вообще и, в применении к России, православию в частности.

Уже в детстве Соловьёв любил историческое чтение: до 13 лет он перечитал «Историю» Карамзина не менее 12 раз; увлекался также описаниями путешествий, сохранив интерес к ним до конца жизни. Университетские годы (1838—1842) на 1-м (историко-филологическом) отделении философского факультета прошли под сильным влиянием не М. П. Погодина, читавшего излюбленный Соловьёвым предмет — русскую историю, — а Т. Н. Грановского. Преподаванием первого синтетический ум Соловьёва не был удовлетворён: оно не вскрывало внутренней связи явлений. Красоту описаний Карамзина, на что Погодин особенно обращал внимание слушателей, Соловьёв уже перерос; фактическая сторона курса давала мало нового, и Соловьёв на лекциях нередко подсказывал Погодину, дополняя его указания своими. Курс Грановского внушил Соловьёву сознание необходимости изучать русскую историю в тесной связи с судьбой других народностей и в широкой рамке духовной жизни вообще: интерес к вопросам религии, права, политики, этнографии и литературы руководил Соловьёвым в течение всей его научной деятельности. В университете Соловьёв одно время сильно увлекался Гегелем и «на несколько месяцев стал протестантом»; «но, — говорит он, — отвлечённость была не по мне, я родился историком».

Книга Эверса «Древнейшее право Руссов», излагавшая взгляд на родовое устройство древних русских племён, составила, по словам самого Соловьёва, «эпоху в его умственной жизни, ибо Карамзин наделял одними фактами, ударял только на чувство», а «Эверс ударил на мысль, заставил думать над русской историей». Два года заграничной жизни (1842—1844), в качестве домашнего учителя в семье графа Строганова, дали Соловьёву возможность слушать профессоров в Берлине, Гейдельберге и Париже, свести в Праге знакомство с Ганкой, Палацким и Шафариком и вообще всмотреться в строй европейской жизни.

В 1845 году Соловьёв блестяще защитил магистерскую диссертацию «Об отношениях Новгорода к великим князьям» и занял в Московском университете кафедру русской истории, остававшуюся вакантной после ухода Погодина. Работа о Новгороде сразу выдвинула Соловьёва, как крупную научную силу с оригинальным умом и самостоятельными воззрениями на ход русской исторической жизни. Вторая работа Соловьёва, «История отношений между русскими князьями Рюрикова дома» (Москва, 1847) доставила Соловьёву степень доктора русской истории, окончательно установив за ним репутацию первоклассного учёного.

Его сын, Владимир Сергеевич Соловьёв, станет выдающимся русским философом, историком, поэтом, публицистом, литературным критиком, сыгравшим значительную роль в развитии русской философии и поэзии конца XIX — начала XX веков. Другой сын, Всеволод Сергеевич Соловьёв — романист, автор исторических романов и хроник.

Кафедру русской истории в Московском университете Соловьёв занимал (за исключением небольшого перерыва) более 30 лет (1845—1879); был избираем в деканы и ректоры.

В лице Соловьёва Московский университет имел всегда горячего поборника научных интересов, свободы преподавания и автономии университетского строя. Выросший в эпоху напряжённой борьбы славянофилов и западников, Соловьёв навсегда сохранил чуткость и отзывчивость к явлениям современной ему политической и общественной жизни. Даже в чисто научных трудах, при всей объективности и соблюдении строго критических приёмов, Соловьёв обыкновенно всегда стоял на почве живой действительности; его научность никогда не носила отвлечённого кабинетного характера. Держась известных принципов, Соловьёв чувствовал потребность не только следовать им самому, но и пропагандировать их; отсюда выдающиеся по благородному пафосу страницы в его книгах, наставительный оттенок в университетских его лекциях.

В пору студенчества и за границей, — говорил он о себе, — «я был жаркий славянофил, и только пристальное занятие русской историей спасло меня от славянофильства и ввело мой патриотизм в должные пределы».

Позже, примкнув к западникам, Соловьёв не порвал, однако, со славянофилами, с которыми его сближали одинаковые воззрения на религию и вера в историческое призвание русского народа. Идеалом Соловьёва была твёрдая самодержавная власть в тесном союзе с лучшими силами народа.

Огромная начитанность, глубина и разносторонность знания, широта мысли, спокойный ум и цельность миросозерцания составляли отличительные черты Соловьёва как учёного; они же обуславливали и характер его университетского преподавания.

Лекции Соловьёва не поражали красноречием, но в них чувствовалась необыкновенная сила; они брали не блеском изложения, а сжатостью, твёрдостью убеждения, последовательностью и ясностью мысли (К. Н. Бестужев-Рюмин). Тщательно продуманные, они всегда вызывали на размышление.Соловьёв давал слушателю удивительно цельный, стройной нитью проведённый сквозь цепь обобщённых фактов взгляд на ход русской истории, а известно, какое наслаждение для молодого ума, начинающего научное изучение, чувствовать себя в обладании дельным взглядом на научный предмет. Обобщая факты, Соловьёв стройной мозаикой вводил в их изложение общие исторические идеи, их объяснявшие. Он не давал слушателю ни одного крупного факта, не озарив его светом этих идей. Слушатель чувствовал ежеминутно, что поток изображаемой перед ним жизни катится по руслу исторической логики; ни одно явление не смущало его мысли своей неожиданностью или случайностью. В его глазах историческая жизнь не только двигалась, но и размышляла, сама оправдывала своё движение. Благодаря этому, курс Соловьёва, излагая факты местной истории, оказывал сильное методическое влияние, будил и складывал историческое мышление. Настойчиво говорил и повторял Соловьёв, где нужно, о связи явлений, о последовательности исторического развития, об общих его законах, о том, что называл он необычным словом — историчностью. (В. О. Ключевский)

Как характер и нравственная личность, Соловьёв обрисовался вполне определённо уже с самых первых шагов своей научной и служебной деятельности. Аккуратный до педантизма, он не потерял даром, кажется, ни одной минуты; каждый час его дня был предусмотрен. Соловьёв и умер за работой. Избранный в ректоры, он принял должность, «потому что тяжело было её выполнение». Убедившись, что русское общество не имеет истории, удовлетворяющей научным требованиям времени, и почувствовав в себе силы дать таковую, он принялся за неё, видя в ней свой общественный долг. В этом сознании он черпал силы для совершения своего «патриотического подвига».

30 лет неустанно работал Соловьёв над «Историей России», славой его жизни и гордостью русской исторической науки. Первый том её появился в 1851 году, и с тех пор аккуратно из года в год выходило по тому. Последний, 29-й, вышел в 1879 году, уже по смерти автора. В этом монументальном труде Соловьёв проявил энергию и силу духа, тем более изумительные, что в часы «отдыха» он продолжал готовить много других книг и статей разнообразного содержания.

(1871-1877), член Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук (1872).

Биография

Сергей Михайлович Соловьёв появился на свет в семье протоиерея Михаила Васильевича Соловьёва, настоятеля храма Московского коммерческого училища, преподавателя Закона Божия. По заведённому среди священства обычаю, отец отдал восьмилетнего сына в Московское духовное училище. Но учился он там плохо, и отец Михаил сделал правильный вывод: мальчику предназначен иной путь в жизни. В 1833 году Сергей Соловьёв был зачислен в 3-й класс Первой московской гимназии. Здесь он на удивление быстро стал первым учеником, особые успехи проявляя в изучении истории, русского языка и литературы.

Способный подросток был представлен как лучший ученик попечителю Московского учебного округа графу Строганову, который взял его под своё покровительство, наблюдая за его успехами почти полвека, не раз помогая в трудных ситуациях.

В 1838 году Соловьёв был принят на историко-филологическое отделение философского факультета Московского университета. Именно здесь с помощью знаменитого профессора-историка Михаила Петровича Погодина любовь Соловьёва к истории обрела научную основу. Погодин предоставил ему возможность работать с богатейшим собранием рукописей в своей библиотеке. И Сергей Михайлович сделал первое открытие: обнаружил не известную ранее 5-ю часть «Истории Российской с самых древних времён» Василия Никитича Татищева, который работал с источниками, не известными Карамзину. Вероятно, именно под влиянием Погодина Соловьёв увлёкся идеями славянофилов, к которым, правда, впоследствии почему-то охладел.

Окончив университет, Сергей Михайлович получил предложение графа Строганова отправиться за границу в качестве домашнего учителя детей его брата, бывшего министра внутренних дел А.Г.Строганова. Молодой историк согласился и с 1842 по 1844 гг. путешествовал вместе с семьёй Строгановых по Австрии, Германии, Франции, Бельгии. В свободное время он слушал лекции известных профессоров в Берлине и Париже, работал в библиотеках и архивах Европы, посещал художественные галереи и театры.

Вернувшись в Москву, Соловьёв в октябре 1845 года защитил магистерскую диссертацию «Об отношениях Новгорода к великим князьям». Уже через два года он защитил докторскую диссертацию на тему «История отношений между русскими князьями Рюрикова дома». Успешная защита укрепила положение Соловьёва в Университете, дав возможность 27-летнему доктору русской истории получить профессорскую должность. Тогда же началось его сотрудничество в популярнейших журналах того времени - «Современнике» и «Отечественных записках».

Поддержка влиятельного в либеральных кругах профессора Тимофея Николаевича Грановского (прообраз Степана Трофимовича Верховенского в «Бесах» Достоевского) ввела Соловьёва в университетский кружок западников, но классическим западником-либералом Сергей Михайлович, как и славянофилом, не стал. Он был убеждённым патриотом-государственником. В Московском университете Соловьёв более 30 лет был профессором кафедры русской истории, в течение шести лет работал деканом историко-филологического факультета, с 1871 по 1877 гг. избирался ректором университета. В марте 1872 года Соловьёв стал академиком Российской Академии наук по Отделению русского языка и словесности. Вершиной научного творчества учёного является его фундаментальная «История России с древнейших времен». К её созданию учёный приступил ещё совсем молодым человеком.

В своих «Записках» он так рассказал о начале над этой работой: «Пособий не было; Карамзин устарел в глазах всех; надобно было, для составления хорошего курса, заниматься по источникам; но почему же этот самый курс, обработанный по источникам, не может быть передан публике, жаждущей иметь русскую историю полную и написанную, как писались истории государств в Западной Европе?»

Одна из главных идей его фундаментального труда - представление об истории России как о едином, закономерно развивающемся процессе. В предисловии к первому тому Сергей Михайлович писал: «Не делить, не дробить русскую историю на отдельные части, периоды, но соединять их, следить преимущественно за связью явлений, за непосредственным преемством форм, не разделять начал, но рассматривать их во взаимодействии, стараться объяснить каждое явление из внутренних причин, прежде чем выделить его из общей связи событий и подчинить внешнему влиянию - вот обязанность историка в настоящее время, как её понимает автор предлагаемого труда».

Высшей целью исторического развития учёный считал стремление к воплощению в жизнь идеалов христианства, справедливости и добра. Применительно к России Сергей Михайлович считал это возможным исключительно на пути Православия и цивилизованной монархии. Историю народа Соловьёв видел в истории развития государства. Патриот-монархист, человек глубоко верующий, он ратовал за преобразования сверху, видя образец тому в реформах Петра Великого.

В 1851 году вышел в свет 1-й том его «Истории...», в 1879-м - последний, 29-й, уже после смерти автора. Хронологически работа охватывает историю России с древнейших времен до 1774 года.

Среди главных условий, определявших развитие Древней Руси, Соловьёв на первое место ставил «природу страны», на второе - «быт племён, вошедших в новое общество», на третье - «состояние соседних народов и государств». Учёный полагал, что в истории России «ход событий постоянно подчиняется природным условиям». Своеобразно решал Соловьёв вопрос о влиянии татаро-монгольского завоевания на историческое развитие России. В отличие от своего бывшего учителя М.П.Погодина, он считал не татарское иго фактором, оказавшим решающее воздействие на объединение русских земель вокруг Москвы, но внутренние закономерности развития Восточной Руси.

Внимание, проявленное Соловьёвым к анализу условий исторической жизни народов, было непривычным для исследователей его времени. Новый взгляд на многие вопросы вызвал немало нареканий. Лишь в XX столетии изучение истории в тесном переплетении с географическим и этнографическим факторами получило широкое признание. Своеобразное развитие идеи Соловьёва о значительном влиянии «природных условий на ход событий в истории России» мы найдём в трудах современного публициста Андрея Паршева.

Особое внимание научной общественности и читателей привлекли 6-й и 8-й тома «Истории» Соловьева, посвящённые второй половине XVI - началу XVII веков. Большое место здесь отведено Иоанну IV Грозному, истории его царствования, Смутному времени, о котором не успел рассказать Карамзин. В отличие от Карамзина и Погодина, прививших обществу сугубо отрицательное отношение к деятельности Иоанна Грозного, автор рассматривал его правление как период окончательного торжества в России государственных устоев.

Он не идеализировал Царя, не оправдывал, но и не говорил о личной жестокости самодержца, его якобы больной психике. В опричнине и разгроме боярства он видел реальные проявления борьбы старого и нового, расценивал те события как историческую необходимость и закономерность.

Излагая внутриполитические и международные проблемы Смутного времени, Соловьёв сравнивал различные версии, сопоставлял их между собой, выбирал наиболее достоверные. Не будучи уже славянофилом, он подчёркивал большую роль в избавлении Руси от Смуты так называемой «чёрной сотни» (историк вовсе не считал это выражение ругательным), - ведь так назвали сообщества городских ремесленников, составлявших значительную часть ополчения Минина и Пожарского.

Соловьёв первым среди русских историков попытался дать научную оценку петровским преобразованиям. По мысли ученого, реформы, проведённые Петром I, были подготовлены предшествующим развитием России. Они явили собой естественный и необходимый переход народа из одного «возраста» в другой. Соловьёв писал: «Народ собрался в дорогу; ждали вождя. Вождь появился. Этим вождём был Петр Великий, который, по выражению Пушкина, на троне был работником...»

Пётр I, по мысли Соловьёва, продолжил начинания своих предшественников - русских царей, придал им грандиозный размах и достиг великих результатов. Для Соловьёва Пётр I был «прирождённым главою государства» и вместе с тем - основателем «нового царства, новой Империи», не похожим на своих предков Царём; он - вождь, «а не создатель дела, которое потому есть дело народное, а не личное, принадлежащее одному Петру». Повествуя о событиях, происходивших в царствование Екатерины I, Петра II и Анны Иоанновны, Соловьёв показывает, что ближайшие преемники царя-реформатора не сумели продолжить его начинаний, - произошло отступление от «программы преобразователя».

Перелом, по мнению историка, свершился лишь при «народной Императрице» Елизавете Петровне, которая избавила страну от засилья иностранцев: при ней «Россия пришла в себя» от «ига Запада». Последние тома сочинения Соловьёва посвящены российской истории в период царствования Екатерины II . Свой рассказ он успел довести до начала крестьянской войны под предводительством Емельяна Пугачёва. Дал нам обширные сведения о внутренней и внешней политике, хозяйственной жизни и быте того времени, заложил основы научного изучения истории России второй половины XVIII столетия. Идеалом Соловьёва была твёрдая самодержавная власть в тесном союзе с лучшими силами народа. Учёный пользовался авторитетом в Царской семье: он занимался историей с цесаревичами Николаем Александровичем и Александром Александровичем, читал лекции Великому князю Сергею Александровичу.

Отказавшись в детстве от церковного поприща, Соловьёв не выбрал жизнь праздную. Будучи отцом двенадцати детей (в их числе известный философ Владимир Соловьев), с юности до последнего вздоха он напряжённо трудился. В 1877 году серьёзно заболел. Превозмогая боль, учёный продолжал готовить материалы к очередному тому «Истории России с древнейших времён».

16 октября 1879 году Сергей Михайлович Соловьёв скончался и был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве . Его смерть стала тяжёлым ударом для русской исторической науки. Чрезвычайно обширен круг вопросов, ответы на которые дал Соловьёв в течение своей научной деятельности, продолжавшейся около 40 лет. Научная библиография его трудов составляет 244 наименования печатных произведений, вышедших при его жизни, с 1838 по 1879 гг. Им впервые в научный оборот было введено огромное количество ранее неопубликованных исторических источников. В своих «Исторических письмах» он писал: «Жизнь имеет полное право предлагать вопросы науке; наука имеет обязанность отвечать на эти вопросы».

Всю свою жизнь Сергей Михайлович Соловьев подвижнически выполнял эту обязанность, и за одно это уже достоин признательности потомков.

Библиография

«История России»

30 лет неустанно работал Соловьёв над «Историей России», славой его жизни и гордостью русской исторической науки. Первый том её появился в 1851 году, и с тех пор аккуратно из года в год выходило по тому. Последний, 29-й, вышел в 1879 году, уже по смерти автора. В этом монументальном труде Соловьёв проявил энергию и силу духа, тем более изумительные, что в часы «отдыха» он продолжал готовить много других книг и статей разнообразного содержания.

Русская историография, в ту пору, когда появился Соловьёв, уже вышла из карамзинского периода, перестав главную задачу свою видеть в одном только изображении деятельности государей и смены правительственных форм; чувствовалась потребность не только рассказывать, но и объяснять события прошлого, уловить закономерность в последовательной смене явлений, открыть руководящую «идею», основное «начало» русской жизни. Попытки подобного рода даны были ещё Полевым и славянофилами, как реакция старому направлению, олицетворённом Карамзиным в его «Истории государства Российского». В этом отношении Соловьёв сыграл роль примирителя. Государство, учил он, будучи естественным продуктом народной жизни, есть сам народ в его развитии: одно нельзя безнаказанно отделять от другого. История России есть история её государственности - не правительства и его органов, как думал Карамзин, но жизни народной в её целом. В этом определении слышится влияние отчасти Гегеля с его учением о государстве, как совершеннейшем проявлении разумных сил человека, отчасти Ранке, оттенявшего с особой рельефностью последовательный рост и силу государств на Западе; но ещё больше влияние самих факторов, определивших характер русской исторической жизни. Преобладающая роль государственного начала в русской истории подчёркивалась и раньше Соловьёва, но им впервые было указано истинное взаимодействие этого начала и элементов общественных. Вот почему, идя значительно дальше Карамзина, Соловьёв не мог преемственность правительственных форм изучать иначе, как в самой тесной связи с обществом и с теми переменами, какие вносила в его жизнь эта преемственность; и в то же время он не мог противопоставлять, подобно славянофилам, «государство» «земле», ограничиваясь проявлениями одного только «духа» народа. Одинаково необходим был в его глазах генезис и государственного, и общественного быта.

В логической связи с такой постановкой задачи находится другое основное воззрение Соловьёва, заимствованное у Эверса и развитое им в стройное учение о родовом быте. Постепенный переход этого быта в быт государственный, последовательное превращение племён в княжества, а княжеств - в единое государственное целое - вот, по мнению Соловьёва, основной смысл русской истории. С Рюрика и до наших дней русский историк имеет дело с единым цельным организмом, что обязывает его «не делить, не дробить русскую историю на отдельные части, периоды, но соединять их, следить преимущественно за связью явлений, за непосредственным преемством форм; не разделять начал, но рассматривать их во взаимодействии, стараться объяснять каждое явление из внутренних причин, прежде чем выделить его из общей связи событий и подчинить внешнему влиянию». Эта точка зрения оказала громадное влияние на последующее развитие русской историографии. Прежние деления на эпохи, основанные на внешних признаках, лишённые внутренней связи, потеряли свой смысл; их заменили стадии развития. «История России с древнейших времён» и есть попытка проследить наше прошлое применительно к высказанным взглядам. Вот сжатая схема русской жизни в её историческом развитии, выраженная, по возможности, собственными словами Соловьёва.

Природа для народов Западной Европы была матерью, для народов Восточной Европы - мачехой; там она содействовала успехам цивилизации, здесь - тормозила их; потому-то и русский народ позже западноевропейских собратий приобщился к греко-римской культуре и позже выступил на историческое поприще, чему, кроме того, немало способствовало и непосредственное соседство с варварскими кочевниками Азии, с которыми необходимо было вести упорную борьбу. История застаёт русских пришедшими с Дуная и расселившимися по великому водному пути из варяг в греки; они живут родовым бытом: общественной ячейкой была не семья, ещё не известная в ту пору нашим предкам, но вся совокупность лиц, связанных узами родства, как самых близких, так и самых отдалённых; вне родовой связи не существовало и связи общественной. Во главе рода стоял родоначальник с патриархальной властью; старшинство определялось рождением; дядья имели все преимущества перед племянниками, а старший брат, родоначальник, был для младших «в отца место». Родоначальник был распорядителем рода, судил и наказывал, но сила его распоряжений опиралась на общее согласие младших родичей. Такая неопределённость прав и отношений вела к усобицам и позже вызвала распадение рода. Появление Олега в Киеве положило начало постоянной княжеской власти. Прежняя неподвижность сменилась кипучей жизнью: князья собирают дань, рубят города, вызывают желающих селиться; является надобность в ремесленниках, возникает торговля, пустеют села; масса народа принимает участие в походах на Византию и возвращается не только с богатой добычей, но и с новой верой. Всколыхнулось сонное царство русских племён! Его разбудили «лучшие» люди того времени, то есть храбрейшие, одарённые большей материальной силой. В более крупных городах появляются князьями сыновья, братья главного князя киевского; племена исчезают, сменяясь волостями, княжениями; имена княжений заимствуются уже не от племени, а от правительственного городского центра, стянувшего к себе окружное население. Обширность территории грозила распадением связей, только что возникших и ещё не успевших окрепнуть; но от него предохранили родовые отношения князей, с их непоседливостью, постоянной сменой на престоле и вечным стремлением к обладанию Киевом. Это мешало обособиться и волостям, создавая общие интересы и укореняя сознание о нераздельности русской земли. Таким образом, время розни и княжеских усобиц в сущности положило прочное основание народному государственному единству, созданию русского народа. Но до самого единства было ещё далеко. Появление князя с дружиной, образование нового класса горожан коренным образом изменяло быт племён; но русское общество ещё долго оставалось как бы в жидком состоянии, пока успело окончательно осесться и перейти в более твёрдое: вплоть до половины XII века русская жизнь знала одних князей-богатырей, переходящих из волости в волость, бродячие дружины, следовавшие за своим князем, веча с первоначальными формами народных собраний, безо всяких определений, а на границе - полукочевые и чисто кочевые азиатские племена. Все элементы общественной жизни были задержаны в своём развитии; России ещё не и вышла из периода богатырства. Новый толчок дан был северо-востоком. Несчастное положение юго-западной Украины, терпевшей от набегов степняков, вынудило часть жителей выселиться в Суздальский край. Прилив населения совершался туда не целыми особыми племенами, а вразброд, поодиночке или небольшими толпами. На новом месте поселенцы встретили князя, хозяина земли, и сразу вступили в обязательные к нему отношения, которые и легли в основу будущего сильного развития княжеской власти на севере. Опираясь на новые свои города, суздальский князь вносил новое понятие о личной собственности, как уделе, в противоположность общему родовому владению, и с большей свободой развивал свою власть. Покорив в 1169 году Киев, Андрей Боголюбский не покинул своей земли и остался жить во Владимире - событие поворотное, от которого история приняла новый ход и начался новый порядок вещей. Возникают (только теперь!) удельные отношения: суздальский князь не только старший в роде, но и материально сильнейший; сознание этой двойной силы побуждает его требовать от младших князей безусловного повиновения - первый удар родовым отношениям: впервые обнаруживается возможность перехода родовых отношений в государственные. В последующей борьбе новых городов со старыми победили новые, и это ещё сильнее подорвало начала родового строя, оказав решительное влияние на дальнейший ход событий не только на севере, но и в целой России, ибо север получает преобладающее значение. Новый путь был намечен ещё до появления монголов, и видной роли в его определении последние отнюдь не играли: ослабление родовой связи, борьба князей из-за усиления своего удела на счёт других, закончившаяся поглощением всех княжеств княжеством Московским - обнаружились независимо от татарского ига; монголы в этой борьбе служили князьям лишь орудием. Нельзя, следовательно, говорить о монгольском периоде и выдвигать на первый план монголов: значение их второстепенное.

Отливом народной жизни с Приднепровья на северо-восток порвалась связь с Европой: новые поселенцы стали жить в бассейне верхней Волги, а куда текла она, главная река государственной области, туда, на Восток, обращено было все. Западная Россия, потеряв своё значение и способы к дальнейшему развитию, разорённая вконец татарами и Литвой, подпала под чуждую власть; политическая связь её с восточной Русью порвалась. Назначение старой южной Руси было расплодить русскую землю, раздвинуть и наметить её границы; Руси северо-восточной выпал удел закрепить приобретённое, сплотить части; дать им внутреннее единство, собрать русскую землю. Южные князья - витязи-богатыри, мечтающие о славе и чести, северные - князья-собственники, руководимые пользой, практической выгодой; занятые одной думой, они идут медленно, осторожно, но постоянно и неуклонно. Благодаря этой неуклонности, великая цель была достигнута: родовые княжеские отношения рушились и сменились государственными. Но новое государство было поразительно бедно материальными средствами: страна преимущественно сельская, земледельческая, с ничтожной промышленностью, без природных границ, открытая врагу с севера, запада и юга, Московская Русь изначала осуждалась на постоянную чёрную работу, на изнурительную борьбу с внешними врагами - и чем беднее и реже было население, тем труднее доставалась эта борьба. Нужды фиска, рука об руку с потребностями военными, привели к закреплению промышленного городского и сельского крестьянского люда; оседлость князей ещё раньше превратила дружинников в «бояр и вольных слуг», а система поместий окончательно лишила их прежней подвижности, низведя на степень «холопов». Это вызвало реакцию: бега и закладничество тяглого населения, борьбу служилого класса с князьями за свои политические права. Северные леса дали приют разбойничьим шайкам, широкие степи пустынного юга населились казаками. Выделением беспокойных сил за окраины государства облегчалась внутренняя деятельность правительственная, беспрепятственно усиливалась централизация; но зато образование вольных зарубежных обществ должно было вести к постоянной борьбе с ними.

Высшего напряжения борьба эта достигла в эпоху самозванцев, когда настало смутное время, то есть казацкое царство; но в эту-то страшную пору и сказалась вся сила порядка вещей, утвердившегося при московских государях: единство религиозное и государственное спасло Россию, помогло обществу соединиться и очистить государство. Смутная пора была тяжёлым, но поучительным уроком. Она раскрыла недостатки нашего экономического быта, наше невежество, вызвала на сравнение с богатым и образованным Западом и возбудила желание умерить односторонность земледельчества. быта развитием промышленным и торговым. Отсюда движение от Востока к Западу, от Азии к Европе, от степи к морю. Новый путь стал определяться ещё со времён Ивана III и Ивана IV, но особенно сознательно выяснился он в XVII веке. Для России окончился период чувства и началось господство мысли; древняя история перешла в новую. Переход этот Россия совершила на два века позже, чем западноевропейские народы, но, подчиняясь тому же историческому закону, как и те. Движение к морю было вполне естественным и необходимым: тут не могло быть и мысли о каком-нибудь заимствовании или подражании. Но переход этот совершился не безболезненно: рядом с вопросом экономическим вырос и вопрос образования, а масса привыкла слепо верить в превосходство своего над чужим, фанатически отстаивая предании старины, не умея отличить духа от буквы, правды Божией от человеческой ошибки. Раздался крик: западная наука - еретическая; явился раскол. Однако, необходимость науки была осознана и провозглашена торжественно; народ поднялся, готовый выступить на новый путь. Он только ждал вождя, и этот вождь явился: то был Пётр Великий. Усвоение европейской цивилизации становится задачею XVIII века: при Петре усваивалась преимущественно материальная сторона, при Екатерине преобладала забота о духовном, нравственном просвещении, стремление вложить душу в приготовленное тело. То и другое дало силы пробиться к морю, воссоединить западную половину русской земли с восточной и встать в ряду европейских держав на положении равноправного и равносильного сочлена.

Таков, по мнению Соловьёва, ход русской истории и связь явлений, в ней замечаемых. Соловьёв первый из русских историков (совместно с Кавелиным, одновременно высказывавшим ту же мысль) осмыслил всё наше прошлое, объединив отдельные моменты и события одной общей связью. Для него нет эпох более или менее интересных или важных: все имеют одинаковый интерес и важность, как неразрывные звенья одной великой цепи. Соловьёв указал, в каком направлении должна вообще идти работа русского историка, установил исходные точки в изучении нашего прошлого. Он первый высказал настоящую теорию в приложении к русской истории, внеся принцип развития, постепенной смены умственных и нравственных понятий и постепенного роста народного - и в этом одна из важнейших заслуг Соловьёва.

«История России» доведена до 1774 года Будучи эпохой в развитии русской историографии, труд Соловьёва определил известное направление, создал многочисленную школу. «История России», по верному определению профессора Герье, есть национальная история: впервые исторический материал, необходимый для такого труда, был собран и исследован с надлежащей полнотой, с соблюдением строго научных приёмов, применительно к требованиям современного исторического знания: источник всегда на первом плане, трезвая правда и объективная истина одни руководят пером автора. Монументальный труд Соловьёва впервые схватил существенные черты и форму исторического развития нации. В натуре Соловьёва «глубоко коренились три великие инстинкта русского народа, без которых этот народ не имел бы истории, - его политический, религиозный и культурный инстинкты, выразившиеся в преданности государству, в привязанности к церкви и в потребности просвещения»; это и помогло Соловьёву за внешней оболочкой явлений вскрыть духовные силы, их определившие.

До известной степени продолжением «Истории России» могут служить две других книги Соловьёва:

• «История падения Польши» (Москва, 1863, 369 стр.);
• «Император Александр Первый. Политика, Дипломатия» (Санкт-Петербург, 1877, 560 стр.).

Последующие издания «Истории России» - компактные в 6 больших томах (7-й - указатель; 2-е изд., СПб., 1897). Соловьёв написал ещё «Учебную книгу русской истории» (1-е изд. 1859, 10 изд. 1900), применительно к гимназическому курсу, и «Общедоступные чтения о русской истории» (Москва, 1874, 2-е изд., Москва, 1882), примененные к уровню народной аудитории, но выходящие из тех же начал, как и главный труд Соловьёва.

«Публичные чтения о Петре Великом» (Москва, 1872) - блестящая характеристика преобразовательной эпохи.

Из сочинений Соловьёва по русской историографии наиболее важны:

• «Писатели русской истории XVIII в.» («Архив ист.-юрид. свед. Калачева», 1855, кн. II, пол. 1);
• «Г. Ф. Миллер» («Современник», 1854, т. 94);
• «М. Т. Каченовский» («Биогр. словарь профессоров Моск. унив.», ч. II);
• «Н. М. Карамзин и его литературная деятельность: История государства российского» («Отечественные записки» 1853-1856, тт. 90, 92, 94, 99, 100, 105);
• «А. Л. Шлецер» («Русский вестник», 1856, № 8).

По всеобщей истории:

• «Наблюдения над исторической жизнью народов» («Вестник Европы», 1868-1876) - попытка уловить смысл исторической жизни и наметить общий ход её развития, начиная с древнейших народов Востока (доведено до начала X века)
• и «Курс новой истории» (Москва, 1869-1873, 2 изд. 1 898; до половины XVIII века).

Свой метод и задачи русской историографии Соловьёв изложил в статье: «Шлецер и антиисторическое направление» («Русский вестник», 1857, апр., кн. 2). Весьма незначительная часть статей Соловьёва (между ними «Публичные чтения о Петре Великом» и «Наблюдения») вошла в издание «Сочинений С. М. Соловьева» (СПб., 1882).

Энциклопедичный YouTube

• 1 / 5

  Родился в семье протоиерея, законоучителя Московского коммерческого училища Михаила Васильевича Соловьёва (1791-1861); мать, Е. И. Шатрова, была дочерью мелкого чиновника выслужившего дворянство и племянницей епископа Авраама (Шумилина) . До 13 лет Закону Божьему и древним языкам учился у отца, будучи с 8 лет записан в Московское духовное училище с оговоркой, что по светским предметам ученик будет получать знания в коммерческом училище, а экзамены сдавать в духовном. Религиозное воспитание проявилось в том, какое значение в исторической жизни народов он придавал религии вообще и, в применении к России, православию в частности.

  Был награждён многими орденами высших степеней, в том числе орденом Белого Орла .

  Семья

  Жена: Поликсена Владимировна, урождённая Романова. У них родились 12 детей, четверо из которых умерли в раннем детстве

  Младшая 12-Аня дочь Поликсена Сергеевна - поэтесса, детская писательница, редактор-издатель детского журнала Тропинка. С журналом сотрудничали Бальмонт, Блок, Куприн, Соллогуб и другие. Поэтический псевдоним Allegro. Впервые употреблён в 1895 году при опубликовании стихов в журнале Русское богатство.

  Училась живописи в классе Прянишникова и Поленова. Автор рисунков и издатель серии почтовых открыток Дети зимой до 1904 года.

  В 1908 году издательство Тропинка получило Золотую медаль на Петербургской выставке Искусство в жизни ребёнка., а сама поэтесса -Золотую Пушкинскую медаль.

  Скончалась 16 августа 1924 года Похоронена на Новодевичьем кладбище, рядом с отцом и братьями Владимиром и Всеволодом. Оставила автобиографические заметки.

  С точки зрения фактической полноты изложения событий русской истории, преимущественно внешних, «История России с древнейших времен» есть наиболее полное хранилище таких фактов. Ни один из русских историков, ни до Соловьёва, ни после него, в своих попытках изложить весь ход русской истории, не обнимал огромного хронологического пространства: на протяжении двадцати трех столетий - с V века до нашей эры.

  По изложению «История России» Соловьёва утомительна не только для обыкновенного читателя, но и для специалиста. Часто её изложение переходит в простой пересказ летописи (в допетровских периодах) и в выписку из архивных документов (за ХVІІІ век). Общие же рассуждения автора, которые он иногда предпосылает историческому повествованию, или же сопровождает ими изложение целого периода или эпохи русской исторической жизни, бросая взгляд на пройденный им исторический путь, - такие рассуждения остаются незамеченными обыкновенным читателем, поскольку тонут в обилии подробного фактического изложения. Среди этих рассуждений: о влиянии природных условий северо-восточной Европы на характер истории России; объяснение влияния христианства на славяноруссов; различие в общественных основах и в ходе истории юга России и северо-восточной Руси; о значении монгольского завоевания и возвышения Москвы; о значении эпохи с Иоанна III до Смутного времени и Смутной эпохи; «канун» реформ Петра Bеликого и сами эти реформы и о их дальнейшей исторической судьбе при его преемниках.

  Преобладающая роль государственного начала в русской истории подчёркивалась и раньше Соловьёва, но им впервые было указано истинное взаимодействие этого начала и элементов общественных. Соловьёв преемственность правительственных форм показывал в самой тесной связи с обществом и с теми переменами, какие вносила в его жизнь эта преемственность; и в то же время он не мог противопоставлять, подобно славянофилам, «государство» «земле», ограничиваясь проявлениями одного только «духа» народа. Одинаково необходим был в его глазах генезис и государственного, и общественного быта. В логической связи с такой постановкой задачи находилось другое основное воззрение Соловьёва, заимствованное у Эверса и развитое им в стройное учение о родовом быте. Постепенный переход этого быта в быт государственный, последовательное превращение племён в княжества, а княжеств - в единое государственное целое - вот, по мнению Соловьёва, основной смысл русской истории. Это требовало от историка «не делить, не дробить русскую историю на отдельные части, периоды, но соединять их, следить преимущественно за связью явлений, за непосредственным преемством форм; не разделять начал, но рассматривать их во взаимодействии, стараться объяснять каждое явление из внутренних причин, прежде чем выделить его из общей связи событий и подчинить внешнему влиянию ». Прежние деления на эпохи, основанные на внешних признаках, лишённые внутренней связи, потеряли свой смысл; их заменили стадии развития. В истории России Соловьёв установил четыре крупных раздела:

  1. Господство родового строя - от Рюрика до Андрея Боголюбского
  2. От Андрея Боголюбского до начала XVII века
  3. Вступление России в систему европейских государств - от первых Романовых до середины XVIII века
  4. Новый период России

  Оценивая роль личности в истории, Соловьёв считал неуместными, при изображении деятельности какого-либо исторического лица, «как чрезмерные похвалы, так и неумеренные порицания». Неисторичным он считал, когда «деятельность одного исторического лица отрывалась от исторической деятельности целого народа; в жизнь народа вводилась сверхъестественная сила, действовавшая по своему произволу…».

  «История России с древнейших времён» была доведена до 1774 года. Будучи эпохой в развитии русской историографии, труд Соловьёва определил известное направление, создал многочисленную школу. По определению профессора В. И. Герье , «История» Соловьёва есть национальная история: впервые исторический материал, необходимый для такого труда, был собран и исследован с надлежащей полнотой, с соблюдением строго научных приёмов, применительно к требованиям современного исторического знания: источник всегда на первом плане, трезвая правда и объективная истина одни руководят пером автора. Монументальный труд Соловьёва впервые схватил существенные черты и форму исторического развития нации. В натуре Соловьёва «глубоко коренились три великие инстинкта русского народа, без которых этот народ не имел бы истории, - его политический, религиозный и культурный инстинкты, выразившиеся в преданности государству, в привязанности к церкви и в потребности просвещения»; это и помогло Соловьёву за внешней оболочкой явлений вскрыть духовные силы, их определившие.

  Другие труды

  До известной степени продолжением «Истории России» могут служить две других книги Соловьёва:

  • «История падения Польши» (М., 1863. - 369 с.);
  • «Император Александр Первый. Политика, Дипломатия» (СПб., 1877. - 560 с.).

  Соловьёв написал ещё «Учебную книгу русской истории» (1-е изд. 1859; 10-е изд. 1900), применительно к гимназическому курсу, и «Общедоступные чтения о русской истории» (М., 1874; 2-е изд., М., 1882), примененные к уровню народной аудитории, но выходящие из тех же начал, как и главный труд Соловьёва.

  «Публичные чтения о Петре Великом» (М., 1872) - блестящая характеристика преобразовательной эпохи.

  Из сочинений Соловьёва по русской историографии:

  • «Писатели русской истории XVIII в.» («Архив ист.-юрид. свед. Калачева», 1855, кн. II, пол. 1);
  • «Г. Ф. Миллер» («Современник », 1854, т. 94);
  • «М. Т. Каченовский» («Биогр. словарь профессоров Моск. унив.», ч. II);
  • «Н. М. Карамзин и его литературная деятельность: История государства российского» («Отечественные записки » 1853-1856, тт. 90, 92, 94, 99, 100, 105);
  • «А. Л. Шлецер» («Русский вестник» , 1856, № 8).

  По всеобщей истории:

  • «Наблюдения над исторической жизнью народов» («Вестник Европы», 1868-1876) - попытка уловить смысл исторической жизни и наметить общий ход её развития, начиная с древнейших народов Востока (доведено до начала X века)
  • и «Курс новой истории» (М., 1869-1873; 2 изд., 1898).

  Свой метод и задачи русской историографии Соловьёв изложил в статье: «Шлецер и антиисторическое направление» («Русский вестник», 1857. - апрель, Кн. 2). Весьма незначительная часть статей Соловьёва (между ними «Публичные чтения о Петре Великом» и «Наблюдения») вошла в издание «Сочинений С. М. Соловьева» (СПб., 1882).

  Библиографический перечень сочинений Соловьёва составлен Н. А. Поповым (систематический; «Речь и отчет, чит. в торжеств. собр. Моск. унив. 12 января 1880 г.», переп. в «Сочинениях» Соловьёва) и Замысловским (хронологический, неполный, в некрологе Соловьёва, «Журнал Министерства народного просвещения », 1879, № 11).

  Мнения и критика

  Основные положения С. М. Соловьёва подверглись критике ещё при его жизни.

  Соловьев Сергей Михайлович р одился 17 мая 1820 года. Род Сергея Соловьева еще в пятом колене принадлежал к среде великорусского крестьянства, но затем перешел в духовное сословие. Отец Михаил Соловьёв - протоиерей, законоучитель (преподаватель закона Божия) и настоятель Московского коммерческого училища. Учился Сергей в духовном училище, затем в 1-й Московской гимназии, где благодаря успехам в науках (любимыми предметами были история, русский язык и словесность) числился первым учеником. В этом качестве Соловьев был представлен и понравился попечителю Московского учебного округа графу Строганову, взявшему его под свое покровительство.

  Осенью 1838 по результатам выпускных экзаменов в гимназии Соловьев был зачислен на первое (историко-филологическое) отделение философского факультета Московского университета. Учился у профессоров Каченовского, Крюкова, Грановского, Чивилева, Шевырева и занимавшего кафедру русской истории М.П. Погодина. В университете определилось стремление Соловьева к научной специализации по русской истории. Позднее Соловьев вспоминал в своих Записках, как на вопрос Погодина: «Чем вы особенно занимаетесь?» - он ответил: «Всем русским, русскою историей, русским языком, историей русской литературы».

  По окончании университета Соловьев по предложению графа Строганова выехал за границу в качестве домашнего учителя детей его брата. Вместе с семьей Строгановых в 1842-1844 посетил Австро-Венгрию, Германию, Францию, Бельгию, где имел возможность прослушать лекции тогдашних европейских знаменитостей - философа Шеллинга, географа Риттера, историков Неандера и Ранке в Берлине, Шлоссера в Гейдельберге, Ленормана и Мишле в Париже. В это время Соловьёв вырабатывал свои самостоятельные воззрения на общий ход исторического развития, которые сложились у него окончательно уже в 60-х годах и которые он высказал печатно в своих "Наблюдениях над исторической жизнью народов". По этим воззрениям в основе общественно-политических явлений в истории всех народов находится родовое начало, родовой союз, который наиболее развит у племен семитических, а из арио-европейцев у славян. В Германии Соловьёв всего дольше пробыл в Гейдельберге, где слушал лекции историков Рау и Шлоссера; в Праге познакомился он с Ганкой, Палацким, Шафариком и другими чешскими патриотами, мечтавшими о духовном возрождении славян. За время заграничного пребывания молодой Соловьёв исповедует почти славянофильские идеи и весьма скептически относится к западно-европейским началам.

  Известие о том, что Погодин подал в отставку, ускорило возвращение Соловьева в Москву. В январе 1845 он сдал магистерские (кандидатские) экзамены, а в октябре защитил магистерскую диссертацию Об отношениях Новгорода к великим князьям. В ней, в отл ичие от славянофила Погодина, который обособлял историю Древней Руси от западноевропейской и делил ее на самостоятельные «варяжский» и «монгольский» периоды, диссерт ант сделал упор на внутренней связи исторического процесса, проявляющегося в постепенном переходе славян от родовых отношений к национальному государству. Своеобразие отечественной истории Соловьев видел в том, что, в отличие от Западной Европы, переход от родового быта к государству на Руси происходил с опозданием. Эти идеи Соловьев через два года развил в докторск ой диссертации История отношений между русскими князьями Рюрикова (1847).

  Передовая историческая концепция Сергея Соловьева была восторженно встречена представителями «западнического» буржуазно-либерального направления общественной мысли Грановским, Кавелиным... В спорах о прошлом, настоящем и будущем России, будораживших русское общество в середине 19 века, исторические изыскания Соловьева объективно объясняли и оправдывали необходимость отмены крепостного права и буржуазно-демократических реформ .

  В 27-летнем возрасте Соловьев возглавил кафедру русской истории Московского университета. Он поставил перед собой неимоверно трудную задачу - с оздания нового фундаментального труда по истории России с древнейших времен по 18 век, который заменил бы собой устаревшую Историю государства Российского Карамзина. В соо тветствии с этим замыслом ученый начал перестраивать свои специальные лекционные курсы в униве рситете, посвящая их отдельным периодам истории России. Как сообщает Соловьев в своих Записках, с годами стимулирующую роль в подготовке томов начали играть и материальные соображения. Литературные гонорары стали необходимым дополнением к профессорскому жалованью.

  В начале 1851 Соловьев закончил первый том обобщающего труда, названного им История России с древнейших времен. С тех пор с беспримерной пунктуальностью ученый ежегодно выпускал очередной том. Только последний, 29-й том Соловьев не успел подготовить к изданию, и он вышел в свет в 1879, уже после его кончины.

  История, по воззрению Соловьева, есть наука народного самопознания; так он понимал и задачу русской истории; а для того, чтобы изучить свое народное самопознание, мы должны, прежде всего, познать другие народы посредством изучения их истории и затем сравнить себя с ними. Таким образом для историка России необходим сравнительный метод изучения, т. е. изучение всеобщей истории, истории всех народов, как сошедших с исторической сцены, так и продолжающих на ней действовать. Только таким путем историк может себ е выработать взгляд всесторонней, единственно правильный и научный. При изучении частной истории отдельного народа для историка необходимо остановить свое внимание на следующих основных вопросах: 1) природа страны и ее влияние на жизнь народа; 2) умственное развитие страны с уяснением, почему страна сделалась способной к его восприятию и почему это развитие приняло то или другое направление; 3) правительство, как существенная сторона народной жизни, и ее произведение, а потому является самой лучшей ее поверкой. Вследствие сего для историка имеют важное значение характеры правительственных лиц, при самых противоположных формах правления, как в неограниченных, так и в ограниченных монархиях и в республиках; 4) народная масса, доступная для наблюдения историка только в лице ее вождей, во время народных движений. Под термином "народ" С. всегда понимает не одни только низшие классы того или другого племени, а совокупность всех его классов, всех слоев племени.

  

  Сущность исторического процесса заключается в развитии, в прогрессе. Исторические народы суть те, которые способны развиваться: но, следуя общему историческому закону, это развитие не бесконечно. Народ, как живой организм, родится, живет и наконец вымирает; это мы видим из истории древних народов востока и запада. Теперешние европейские арийцы когда-нибудь сойдут с исторической сцены и на смену им могут прийти народы монгольского, малайского или негритянского племени. Аналогия общественного организма, высшего из организмов, с организмом природным, проводится Соловьевым весьма последовательно и доказательно. "Но если среди организмов природных, чем выше организм — тем с большей медленностью он развивается, тем большего требует для себя ухода, то нечему удивляться, что организм общественный так медленно совершенствуется, что истины относительно его образования достаются человечеству с большим трудом".

  Среди условий развития Руси Соловьев на первое место ставил «природу страны», на второе - «быт племен, вошедших в новое общество», на третье - «состояние соседних народов и государств». С особенностями географии страны Соловьев связывал особенности зарождения русской государственности, борьбу «леса со степью», ход и направление колонизации русскими земель, взаимоотношения Руси с соседними народами. Соловьев п ервым в русской историографии обосновал тезис об исторической обусловленности реформ Петра I, постепенном сближении России с Западной Европой. Тем самым ученый выступил против теорий славянофилов, согласно которым петровские реформы означали насильственный разрыв со «славными» традициями прошлого.

  Соловьев первый обратил серьезное внимание на геополитическое положение России, диктующее определенную логику исторического поведения, в частности стихийную колонизацию. В развитии общества как социального организма Соловьев выделяет два возраста народной жизни: "детство", когда основой самосознания народа и побудительным мотивом исторической деятельности служит религиозное чувство, и "возмужалость", возраст, связанный с переходом в новое время, когда история начинает осуществляться "сознательно и организованно". За этой терминологией у Соловьева скрывается нетривиальная мысль о границе, отделяющей закономерности развития традиционного общества ("детский возраст" народа) от закономерностей развития цивилизованного ("возмужавшего") общества, образцом которого для того времени служила Западная Европа

  В последние годы жизни политические и исторические взгляды Сергея Соловьева претерпели определенную эволюцию - от умеренно либеральных к более консервативным. Ученый многое не одобрял в методах осуществления буржуазных реформ и в пореформенной действительности 1860-1870-х годов, которая далеко не во всем оправдала его ожидания. В своих Записках, написанных незадолго до кончины, Соловьев с горечью констатировал: «Преобразования производятся успешно Петрами Великими, но беда, если за них принимаются Людовики ХVI-ые или Александры II-ые». Эта эволюция нашла свое отражение в последних монографиях ученого История падения Польши (1863), Прогресс и религия (1868), Восточный вопрос 50 лет назад (1876), Император Александр Первый: Политика - Дипломатия (1877), в публичных лекциях о Петре Великом (1872). В этих трудах Соловьев осудил польское восстание 1863, оправдал внешнеполитическую линию России и ее венценосцев, все более отчетливо выступая за просвещенную (не конституционную) монархию и имперское величие России.

  С юности до последнего вздоха Соловьев напряжённо трудился. В 1877 году серьёзно заболел. Превозмогая боль, учёный продолжал готовить материалы к очередному тому «Истории России с древнейших времён». Умер он в Москве 4 октября 1879 года. Похоронен на кладбище Новодевичьего монастыря.

  Жена Сергея Михайловича Соловьёва - урожденная Романова, происходил а из старинной и даровитой малороссийской семьи, в роду которой ярко сияло имя изв ест ного украинского философа, писателя, просветителя Григория Сковороды. Семья Соловьёвых была высокоинтеллектуальной семьёй. И не только благодаря замечательным личностным свойствам отца, матери, подрастающих и ярко проявляющих себя детей, но и за счет удивительного окружения, которое как бы притягивалось к дому Соловьёвых. Здесь своими людьми считались Грановский, писатель-«сказочник» Афанасьев, Константин и Сергей Аксаковы, писатель Писемский. Бывал здесь и великий Достоевский.

  Всеволод Соловьёв

  В семье Соловьёвых было трое детей. С таршим был Всеволод Сергеевич Соловьёв (1849 - 1903) — романист, автор исторических романов и хроник. Когда будущиму писателю едва минуло тринадцать лет он показал первые с вои литературные опыты Достоевскому , а Алексей Феофилактович Писемский стал едва ли не его постоянным литературным патроном.

  Владимир Соловьёв

  Влади мир Сергеевич Соловьёв (1853 - 1900) - выдающийся философ, историк, поэт, публицист, литературный критик, на четыре года моложе Всеволода . Он был необычайно сложной и богатой натурой, часто граничившей с свое-волием, постоянно менялся, то медленно, то резко и неожиданно. Думается, что священническая наследственность многое в нем объясняет. Соловьев читал лекции, писал богословские сочинения, апологетические трактаты, ду-ховно-назидательные книги; вел перегово-ры о соединении церквей, обличал славяно-филов, миссионерствовал, сочинял стихи, но внутренне всегда священнодействовал. Никакая тяжелая и чер-ная работа его не пугала, ибо все это было «делом Господним». Основа его творчества была теургической; от нее — пафос, тор-жественность и нередко таинственность ег о дел и слов.

  Сестра Поликсена с годами выросла в одаренную поэтессу, которая немало печаталась в тогдашних журналах под псевдонимом «Allegro». Было выпущено пят ь авт орских поэтических сборников. Помимо поэзии, Поликсена Соловьева писала прозу (рассказы) и книги для детей.

  Философ Сергей Михайлович Соловьёв - полный тезка своего деда - знаменитого историка. В 1921 году официально перешел в католичество, в 1926 стал священником. Занимался переводческой и преподавательской деятельностью. В феврале 1931 был арестован по делу московской католической общины. В ходе следствия психически заболел. Дочь поэта назвала день ареста датой гражданской смерти. Умер в эвакуации в Казани.

  aphorisme.ru ›about-authors/solovev/…