Синтаксический разбор сложного предложения и анализ текста: Учебное пособие. Чехов антон павлович "антоша чехонте"

111 - перед открытым окошком. Она не путалась шелками, подобно любовнице Конрада, которая в любовной рассеянности вышила розу зеленым шелком. Под ее иглой канва повторяла безошибочно узоры подлинника, несмотря на то, ее мысли не следовали за работой, они были далеко (А. Пушкин). 2. Границы абзаца не совпадают с ССЦ: один абзац включает несколько ССЦ. Например: «Боже мой, если бы хотя часть этих денег»! – сказал он, тяжело вздохнувши; и в воображенье его стали высыпаться из мешка все виденные им свертки с заманчивой надписью: «1000 червонных». Свертки разворачивались, золото блестело, заворачивалось вновь, и он сидел, уставивши неподвижно и бессмысленно свои глаза в пустой воздух…//Наконец у дверей раздался стук, заставивший его неприятно очнуться. Вошел хозяин с квартальным надзирателем, которого появление для людей мелких, как известно, еще неприятнее, нежели для богатых лицо просителя. // Хозяин небольшого дома, в котором жил Чартков, был одно из творений, какими обыкновенно бывают владетели домов где-нибудь в Пятнадцатой линии Васильевского острова, на Петербургской стороне или в отдаленном углу Коломны, - творенье, каких много на Руси и которых характер так же трудно определить, как цвет изношенного сюртука. В молодости своей он был капитан и крикун, употреблялся и по штатским делам, мастер был хорошо высечь, был и расторопен, и щеголь, и глуп; но в старости он слил в себе все эти резкие особенности в какую-то тусклую неопределенность. Он был уже вдов, был уже в отставке. Уже не щеголял, не хвастал, не задирался, любил только пить чай и болтать за ним всякий вздор (Н. Гоголь). В этом абзаце три ССЦ. В первом ССЦ представляются размышления персонажа, во втором представлено повествование, в третьем дается описание хозяина квартиры. 3. Одно ССЦ разорвано абзацем. Например: Надо бы остановиться, войти в избу, увидеть сумрак смущенных глаз – и снова ехать дальше в шуме сосен, в дрожании осенних осин, в - 112 - шорохе крупного песка, сыплющегося в колею. И смотреть на птичьи стаи, что тянут в небесной мгле над Полесьем к темному югу. И сладко тосковать от ощущения своей полной родственности, своей близости этому дремучему краю (К. Паустовский). 9.7. Порядок разбора сложного синтаксического целого 1. ССЦ и его микротема. 2. Соотношение ССЦ и абзаца. 3. Средства межфразовой связи: а) собственно лексические (слова, включающие общие семантические компоненты, лексические повторы, номинации речевых актов и результатов интеллектуальной деятельности); б) лексико-грамматические (анафорические местоимения); в) грамматические (порядок слов, союзы, формы времени в тексте, обстоятельства различных грамматических значений, неполнота предложений и эллипсиса). 4. Ведущая связь в ССЦ (цепная, параллельная, ассоциативная). 5. Тип рематической доминанты: предметная, качественная, статальная, статально-динамическая, импрессивная. 6. Тип ССЦ (динамическое, статическое, смешанное). Образец анализа Вдали лес засинел, над Звенигородом; раскинулся по холму сам городок, и древний собор его белеет. Домики серые и красные, под зелеными крышами, среди садов, вблизи монастыря, глядящего золотыми главами из дубов. Старый, маленький город. Красивый издали, беспорядочный, растущий как Бог на душу положит; освященный древнею, благочестивою культурой (Б. Зайцев). 1. ССЦ состоит из трех предложений, объединенных одной микротемой – «описание Звенигорода». 2. В тексте произведения границы этого ССЦ совпадают с границами абзаца. 3. Средствами межфразовой связи служат: а) разноаспектные - 113 - номинации (повторная номинация) одного предмета - Звенигород, городок, город; б) использование в ССЦ слов, развивающих одну тему, - существительных, обозначающих приметы города: собор, монастырь, домики; в) употребление слов с семантическими компонентами «древний», «старый»; г) анафорические местоименные замены (его);.д) неполнота предложений (последнее предложение); е) синтаксический план настоящего, использование форм сказуемых, указывающих на одновременность восприятия признаков. 4. Для данного ССЦ характерна параллельная связь. 5. ССЦ с качественной рематической доминантой, семантический тип текста – описание древнего города. 6. Это статическое ССЦ. Задание 14. Выделите в тексте ССЦ и разберите их. На этой же неделе, в субботу, дождь, начавшийся еще в среду, ливший с утра и до вечера, лил как из ведра. Он то и дело припускал в этот день особенно бурно и мрачно. И весь день Митя без устали ходил по саду и весь день так страшно плакал, что порой даже сам дивился силе и обилию своих слез. Параша искала его, кричала на дворе, в липовой аллее, звала обедать, потом пить чай – он не откликался. Было холодно, пронзительно сыро, темно от туч; на их черноте густая зелень мокрого сада выделялась особенно густо, свежо и ярко. Налетавший от времени до времени ветер свергал с деревьев еще другой ливень – целый поток брызг. Но Митя ничего не видел, ни на что не обращал внимания. Его белый картуз обвис, стал темно-серый, студенческая куртка почернела, голенища были до колен в грязи. Весь облитый, весь насквозь промокший, без единой кровинки в лице, с заплаканными, безумными глазами, он был страшен. Он курил папиросу за папиросой, широко шагал по грязи аллей, а порой просто куда попало, целиком, по высокой мокрой траве среди яблонь и груш, натыкаясь на их кривые корявые сучья, пестревшие серо- - 114 - зеленым размокшим лишайником. Он сидел на разбухших, почерневших скамейках, уходил в лощину, лежал на сырой соломе в шалаше, на том самом месте, где лежал с Аленкой. От холода, от ледяной сырости воздуха большие руки его посинели, губы стали лиловыми, смертельно- бледное лицо с провалившимися щеками приняло фиолетовый оттенок. Он лежал на спине, положив нога на ногу, а руки под голову, дико уставившись в черную соломенную крышу, с которой падали крупные ржавые капли. Потом скулы его стискивались, брови начинали прыгать. Он порывисто вскакивал, вытаскивал из кармана штанов уже сто раз прочитанное, испачканное и измятое письмо, полученное вчера поздно вечером, - привез землемер, по делу приехавший в усадьбу на несколько дней, - и опять, в сто первый раз жадно пожирал его (И. Бунин). Х. ДИАЛОГИЧЕСКОЕ ЕДИНСТВО 10.1. Типология реплик в диалогическом единстве. Диалог как форма общения основан на смене тесно связанных друг с другом высказываний говорящих. Эти высказывания называются репликами, каждая из которых представляет собой определенный речевой акт. Та реплика, которая открывает диалогическое единство (далее – ДЕ), с которой начинается диалог, называется реплика-стимул. Вторая реплика, соотносящаяся с репликой-стимулом, называется репликой-реакцией. Реплики-стимулы классифицируются многообразно. Наиболее последовательной представляется классификация, учитывающая коммуникативную цель высказывания, содержащего реплику-стимул. С этой точки зрения, инициирующие реплики могут быть разграничены на вопросные, побудительные и повествовательные реплики. Среди реплик-реакций наиболее частотны следующие. 1. Ответ. Например: - Где Заречная? - Она уехала домой (А. Чехов). 2. Согласие, подтверждение. Например: - Это правда, что вы отказались от премии? - 115 - - Правда! (А. Гельман). 3. Оценка. Например: - Так я и Мите сейчас перескажу, как вы мне целовали ручку, а я-то у вас совсем нет. А уж как он будет смеяться! - Мерзавка, вон! (Ф. Достоевский). 4. Уточняющие вопросы. Используются, если слушатель не может соотнести имя с конкретным объектом. Например: - Товарищ полковник, пачку ковров на кольцевой подобрали. - Каких еще ковров? (Братья Вайнеры). 5. Несогласие, возражение. Например: - Что это глаз у тебя таращится? С одним-то глазом ты, Пишка, для нас был милее. - Так уж милее! – усомнился Пишка (М. Алексеев). 6. Подхваты. Вторая реплика служит добавлением к сказанному в первой реплике или продолжением сказанного. С языковой точки зрения при подхвате две или более реплик участников диалога составляют грамматическое, а в некоторых случаях и интонационное и смысловое единство. Например: - Бывало, придет Ваня Костров на урок, сидит смирно, не шевелится, а мне уже известно, что Ванюша домашнего задания… - Не приготовил. А ведь правда! Всегда спросите, когда уроков не приготовишь! (Л. Гераскина). 7. Переспросы. Это своего рода сигналы того, что собеседник осмысливает ответ, собирается с мыслями, подыскивает слова. Например: - Илья, а дочь твоя где же? Где проживает? - Дочь? В Ленинграде была. Не знаю где (А. Вампилов). 8. Пояснения. В реплике-реакции при помощи синонимической замены или описательного толкования поясняется, расшифровывается смысл слова или оборота, которые непонятны, незнакомы собеседнику в силу своей многозначности, диалектного, просторечного, жаргонного, узко профессионального и т.п. характера. Например: - 116 - - Я Вас не понимаю, что значит «пропустил на радостях»? - «Выпил», значит (И. Вергасов). 10.2. Средства структурной связности в ДЕ Структурная связность реплик в ДЕ осуществляется при помощи следующих средств. 1. Анафорические местоимения, местоименные замены. Например: - Не помнишь, случайно, был у меня такой знакомый, Анатолий? - Знакомый? Ты из-за него из дому уходила…(М. Рощин). 2. Неполнота предложений в реплике-реакции. Например: - Что у тебя рожа на боку и глаз не глядит?... Аль в «дыру» попал? - Угодил! Нижняя половина трактира Бубнова другого названия и не имела: «дыра» (В. Гиляровский). 3. Лексические повторы, синонимические повторы и повторы однокоренных слов. Например: - Ну, а как Фатьма-то твоя? Дружно ли живете? Обиды не творишь ли ей? - Избави бог, государь, живем душа в душу (В. Шишков). 4. Слова одной лексико-семантической или тематической группы. Например: - Просим у дорогих гостей прощения. У нас сегодня по-простому. Картошечка, селедочка… - Когда-то итальянскую пиццу давали! Анчоусы! (М. Рощин). 5. Союзы, начинающие реплику-реакцию. Например: - Как странно вышло – я приехал, а ты… - А я уезжаю (А. Арбузов). 6. Частицы, модальные слова, междометия в составе реплики- реакции. Например: - Вообще-то вы симпатичный старикан… - Конечно, я симпатичный. Я богат (М. Резчиков). - 117 - Ср. также: - Так что же, по-вашему, жизнь – елка, что ли, игрушки на нее вешать? - А хоть бы и елка. Вполне возможно (К. Симонов). 7. Незавершенность реплики-стимула. Например: - Мы с ним до четырех утра… - Коньяк пили (М. Горький). 8. Синтаксический параллелизм, однотипность строения реплик. Это явление заключается в том, что в последующей реплике отражаются грамматические особенности предшествующей реплики (морфологическое оформление членов предложения, их количество, порядок расположения). Часто дублируется не только синтаксическая сторона, но и лексический состав. Например: - Сначала мы с вами выпьем, доктор, не так ли? - И потом выпьем (М. Горький). 10.3. Функционально-семантические типы ДЕ. В зависимости от темы диалога, функциональной направленности исходной реплики, характера реакции на нее, социального статуса собеседников, других признаков речевой ситуации, формирующих внеязыковой контекст высказывания, выделяется несколько функционально-семантических типов ДЕ. 9 1. Диалог-расспрос (допрос). Исходная реплика представляется, как правило, вопросительной конструкцией. Коммуникативная установка спрашивающего – желание получить исчерпывающую информацию. Это проектирует строгое чередование вопросительных акций и ответных реакций. Например: - Ну что маешься-то? По глазам вижу. - Мужа, кажется, разлюбила. А он симпатичный был. - А тогда к чему ты его разлюбила? 9 Термин «функционально-семантический тип ДЕ» имеет следующие синонимы: функциональный тип, функционально-содержательный тип. - 118 - - А кто его знает. И так обидно. - Отчего же? - А он озорной был (А. Арбузов). 2. Диалог-сообщение. Исходная реплика представляется как повествовательная конструкция. Коммуникативная установка говорящего – передать определенную информацию. Коммуникативная установка собеседника – ликвидировать «информационный голод». В диалоге- сообщении возрастает активная роль собеседника. Например: - Дай-ка я тебя поцелую. Извини меня…Дело в том, что я уже совсем затосковал. - А что тебя беспокоит? - Да вот, суди сам. Один бежит из дому, потому что у него несчастная любовь. Другая уезжает, потому что у нее счастливая… - Кто уезжает? - Нина. Она выходит замуж. - Она выходит замуж? - В том-то и дело. Буквально на днях она уезжает на Сахалин (А. Вампилов). 3. Диалог-беседа (фатический диалог). Диалог-беседа чаще всего возникает независимо от ситуации, является спонтанной реакцией на внеязыковую действительность. В качестве исходных реплик частотны клишированные построения (формулы речевого этикета). Цель участников диалога, которые оцениваются как равноправные партнеры, - выяснить, желает ли собеседник общаться. Например: - Шестой час. Шабаш. Остановись. Последнее время ты работаешь, как машина. - А что делать? Хорошо тебе рассуждать, ты человек с квартирой… Что ни говори, отдельная квартира – дело великое. Ну, возьми хоть эту сторону. В чужой квартире все на виду, все на людях. Жена скандалит, а ты, если ты человек деликатный, терпи. А может, мне ее стукнуть хочется, Нет, действительно… Вот дадут нам - 119 - квартиру, тогда мы еще посмотрим, кто кого. - На новоселье я подарю вам боксерские перчатки. - Да, с квартирой ты человек свободный. Не нравится тебе эта контора – взял махнул в другую. - Куда, например? - Ну, на завод куда-нибудь или в науку, например (А. Вампилов). 4. Диалог-унисон. В этой разновидности диалога наблюдается совпадение мнений, оценок обоих собеседников. Диалогическое общение в данном случае происходит в атмосфере общих воспоминаний или впечатлений. Например: - Как море шумит… Даже у нас слышно. - Еле накрапывает (о дожде)… И прохладно стало к ночи. Кажется, что сегодня кончилось лето. - Да… Август в этом году был неудачен. И пустынно стало вокруг. Все, кто мог, бежали в Ленинград (А. Арбузов). 5. Диалог-спор. В диалоге-споре происходит словесное состязание, борьба мнений. Собеседники соотносят свои мнения (оценки) с одним и тем же предметом, фактом, событием, но их позиции не совпадают. Как правило, каждая реагирующая реплика ориентирована на предшествующую реплику и представляет собой реплику-противоречие, реплику-несогласие, возражение. Например: - Это ужасно…Ужасно, что ты со мной не посоветовалась… Ну не грусти. Это дело мы поправим… Все будет хорошо… В следующий раз ты шагу не сделаешь без моего совета… Будешь находиться под моим наблюдением, не веришь? - Ни одному слову твоему не верю. - Но почему?... Ведь я тебе верю. - А я тебе нет. - Странно…Когда-то мы обещали друг другу верить… вспомни-ка. Друг другу, а не соседям… Может, этого не было? Или ты этого не помнишь? - 120 - - «Когда-то»…Вспомнил. Мало ли что было когда-то. - А разве что-нибудь изменилось? - Изменилось? Ну что ты. Просто все прошло (А. Вампилов). 6. Интенсиональный диалог. Цель этого диалога – стремление выяснить интенции, намерения, собеседника. Например: - Который час? - А что? Ты уже собираешься уходить? - С чего это ты так решила? - А зачем ты выясняешь время? - Просто так спросил: интересно, сколько сейчас может быть? 7. Диалог-приказ (директивный //прескриптивный диалог). Например: - Никуда не смейте идти! Будьте около меня! - А как же сундук? - Какой сундук? Сколько можно возиться с сундуком? Ничего не умеете, Вместе будем разбираться с сундуком… Не смейте отходить от меня ни на шаг! - Почему? -Без разговоров (С. Алешин). 8. Диалог-просьба (совет, предложение). Например: - … Сделай ты мне милость великую, отец ты мой родной, заезжай в Чермашню. Ведь тебе с Воловьей станции всего только влево свернуть, всего двенадцать каких-нибудь версточек, и вот она Чермашня. - Помилуйте, не могу: до железной дороги восемьдесят верст, а машина уходит со станции в Москву в семь часов вечера – ровно столько, чтоб поспеть (Ф. Достоевский). 9. Диалог-ссора. Например: - Я еду не к дяде. - Что? … Куда же ты едешь? К кому? К другу детства? К нему? - Да. - Так вот оно что…

Как видим, и этот отрывок структурно оказывается похожим на другие описания с предметной ремой. Это всегда картина, наблюдаемая со стороны. Еще одна важная деталь – глаголы если и обозначают движение, то это не движение наблюдаемых предметов, а скорее «движение мысли» наблюдателя.

Примеры описаний с ремой динамического состояния: изменения в состоянии здесь не связаны с активным проявлением действий каких-либо субъектов или объектов; это фазисные переходы от одного состояния к другому, наблюдаемые со стороны.

Как правило, это описание изменений в природе, восприятие этих изменений:

А наутро солнце опять взошло в ясной синеве. Последние клочки туч беспорядочно неслись еще по небу; море стихало , колыхаясь и, как будто, стыдясь своего ночного разгула... Синие, тяжелые, волны все тише бились о камни, сверкая на солнце яркими, веселыми брызгами (В. Короленко. Мгновение).

Главные акценты такого описания – на глаголах, обозначающих фазисные изменения состояний, изменение степени качеств. Часты в таких описаниях и формы сравнительной степени (тише бились ).

Большая часть следующего отрывка текста построена в том же ключе – фиксация убывания одних качеств и нарастания других:

День начинает заметно бледнеть. Лица людей принимают страшный оттенок, тени человеческих фигур лежат на земле бледные, неясные. Пароход, идущий вниз, проплывает каким-то призраком. Его очертания стали легче, потеряли определенность красок. Количество света, видимо, убывает; но так как нет сгущенных теней вечера, нет игры отраженного на низших слоях атмосферы света, то эти сумерки кажутся необычны и странны. Пейзаж будто расплывается в чем-то; трава теряет зелень, горы как бы лишаются своей тяжелой плотности (В. Короленко. На затмении).

Динамическое описание может основываться и на использовании глаголов активного действия, однако это действия, опять-таки наблюдаемые со стороны, действия, не совершаемые во времени, а действия, характеризующие лицо, предмет:

Субоч был человек стремительный. Он влетал в класс как метеор. Фалды его сюртука разлетались. Пенсне сверкало. Журнал, со свистом рассекая воздух, летел по траектории и падал на стол. Пыль завивалась вихрями за спиной латиниста. Класс вскакивал, гремя крышками парт, и с таким же грохотом садился. Застекленные двери звенели. Воробьи за окнами срывались с тополей и с треском уносились в глубину сада.

Таков был обычный приход Субоча (К. Паустовский. Далекие годы. «Золотая латынь») .

В следующем отрывке элементы статического и динамического описания перемежаются, в целом рисуется картина прошлого. Активные когда-то действия словно застыли в какой-то момент, чтобы в настоящем предстать в виде впечатлений отстраненных и отчужденных от стороннего наблюдателя, когда-то бывшего активным участником описываемых событий.

Вода в озере была черная. Со дна пузырями поднимался болотный газ.

Мы удили на этом озере окуней. Мы привязывали длинные лески к кустам багульника или к деревцам молодой ольхи, а сами сидели на поваленных соснах и курили, пока куст багульника не начинал рваться и шуметь или не сгибалось и трещало деревцо ольхи. Тогда мы лениво подымались, тащили за леску и выволакивали на берег жирных черных окуней. Чтобы они не уснули, мы клали их в свои следы, в глубокие ямы, налитые водой, и окуни били в воде хвостами, плескались, но уйти никуда не могли (К. Паустовский. Мещерская сторона).

Описание с импрессивной ремой опирается на слова категории состояния, отвлеченные имена существительные, обозначающие чувства, состояния, качественно-оценочные прилагательные и наречия. Это описание внешнего или внутреннего мира через эмоциональное впечатление субъекта:

Было холодно, пронзительно сыро, темно от туч; на их черноте густая зелень мокрого сада выделялась особенно густо, свежо и ярко (И. Бунин. Митина любовь).

В следующем отрывке также можно выделить рематические компоненты, содержащие описание эмоциональных впечатлений субъекта:

В своих «закатных» письмах великий иностранный художник говорит о том, что ко всему остыл, во всем разуверился, все разлюбил, все – кроме одного. Это одно – живой романтический трепет, до сих пор его охватывающий при мысли об убогости его молодых лет по сравнению с роскошной полнотой пройденной жизни, со снежным блеском ее вершины, достигнутой им. Та первоначальная безвестность, те потемки поэзии и печали, в которых молодой художник был затерян на равных правах с миллионом малых сих, его теперь притягивают, возбуждая в нем волнение и благодарность – судьбе, промыслу, а также собственной творческой воле. Посещение мест, где он бедствовал когда-то, встречи с ничем не замечательными стариками-сверстниками полны для него такого сложного очарования, что изучения всех подробностей этих чувств хватит ему и на будущий загробный досуг духа (В. Набоков. Весна в Фиальте).

Естественно, что здесь перечислены далеко не все возможные модификации рематических компонентов. Но ясно, что это такие компоненты, которые способны присоединить определительно-качественные распространители.

Структура повествования. Повествование дает представление о развитии событий, их последовательности. Этот тип предложения в тексте акцентирует внимание на активных действиях, процессах, порядке протекания действий. Глаголы здесь, в отличие от глаголов в описании, всегда акциональны, они в полном объеме передают свойственные им лексические значения. Текст передает активную смену событий, поэтапную смену явлений.

С точки зрения способа выражения рематических компонентов высказывания повествование может иметь разную форму, однако эти различия не столь многочисленны, как в структуре описания; все они так или иначе связаны с характеристикой активного проявления действия, с указанием на переход от одного действия к другому. Следовательно, главный признак повествования – динамичность, активность глагольной формы, ее полнозначность и полновесность. Поэтому часто встречаются в таких отрывках текста глаголы мгновенного действия, глаголы совершенного вида.

Цербер тихо и как-то жалобно взвизгивал. Бедному псу, по-видимому, тоже становилось страшно, ввиду наступающего царства мертвящего мороза; он прижимался ко мне и, задумчиво вытягивая острую морду, настораживая чуткие уши, внимательно вглядывался в беспросветно-серую мглу.

Вдруг он повел ушами и заворчал. Я прислушался. Сначала все было по-прежнему тихо. Потом в этой напряженной тишине выделился звук, другой, третий... В морозном воздухе издали несся слабый топот далеко по лугам бегущей лошади.

Подумав об одиноком всаднике, которому, судя по слабому топоту, предстояло проехать еще версты три до слободы, я быстро сбежал с крыши по наклонной стенке и кинулся в юрту. Минута в воздухе с открытым лицом грозила отмороженным носом или щекою. Цербер, издав громкий, торопливый лай в направлении конского топота, последовал за мной (В. Короленко. Соколинец).

Как видим, активные глаголы в этом отрывке передают этапы действий. Глаголы «держат» на себе текст, фиксируя смену событий (пес повел ушами, заворчал; я прислушался, выделился звук, другой; быстро сбежал, кинулся в юрту; последовал за мной ). Еще пример:

Час в час пришел Айлып за своей невестой. Вытащил ее косу из речки, намотал на себя, и побежали они бегом по лесу. Добежали до прорубленной дорожки, а там шесть лошадей приготовлено. Сел Айлып на коня, невесту свою посадил на другого, четверку на повода взял, да и припустили, сколько конской силы хватило. Притомится пара – на другую пересядут да опять гнать. А лисичка впереди. Так и стелет, так и стелет, коней задорит – не догнатъ-де. К вечеру успели-таки до озера добраться. Айлып сразу на челночок, да и перевез невесту свою с лисичкой к озерному камню. Только подплыли – в камне ход открылся; они туда, а в это время как раз и солнышко закатилось (П. Бажов. Золотой Волос).

Особую разновидность повествования составляют тексты, в которых динамика действий передается не глагольными формами (они отсутствуют вовсе), а номинативными. Такие повествования особенно динамичны и экспрессивны:

Мимо дома – рысью в садок. Залегли под плетнем. Глухой говор. Звяк стремян. Скрип седел. Ближе (М. Шолохов. Тихий Дон) .

Возможны и другие разновидности повествовательного контекста, которые различаются именно характером рематических компонентов. В частности, глаголы могут быть узуально-акциональными. Активные действия в таких случаях представляются как постоянно повторяющиеся, как свойственные тому или иному лицу, предмету. Такое повествование очень близко описанию.

В его (графа Шереметева) домах, петербургском, московском и кусковском, до конца его жизни ежедневно накрывались столы для бедных дворян, часто до ста приборов, из десятка и более блюд – сам же Шереметев никогда не ел более трех блюд.

Выезжал он на охоту в сопровождении не менее как пятидесяти дворян, которым он благодетельствовал, и имея при себе не менее 700 человек дворни, как-то: конюхов, шатерничих, поваров и проч.; шатры, палатки, огромные запасы следовали за ним большими обозами.

В гости он ездил к соседям также в сопровождении нескольких сотен конных проводников; но, несмотря на такую пышность выездов, он очень любил уединяться, и даже одно время хотел постричься, носить воду, дрова в келью и выметать сор своими руками (М.И. Пыляев. Старая Москва).

В повествовательном контексте рематические компоненты способны распространяться компонентами объектно-обстоятельственными.

Структура рассуждения. Наряду с текстами констатирующего или представляющего типа распространены тексты аргументирующие с функциональным типом речи рассуждения. Такой способ изложения реализует коммуникативные установки иного плана: доказательства, объяснения, определения, сообщения выводного характера.

В ФСТР, аргументирующих содержание, часто используются вводно-модальные слова; условно-временные, уступительные и причинно-следственные связи; отношения противопоставления и сопоставления. Характерна модель оформления фрагмента текста: тезис – доказательство (аргументация) – вывод (заключение, обобщение). Часто такая модель реализуется в рамках классического абзаца. Собственно рассуждение может быть представлено как эксплицитно, с лексическими сигналами причинно-следственной и др. связи, так и имплицитно, когда эти связи обнаруживаются на логико-смысловом уровне.

1. Примеры

1) состояние природы

Сегодня ветрено, солнечно, пасмурно, облачно, морозно.

2) состояние окружающей среды, обстановки

В комнате грязно, светло, сыро, накурено;

в коридоре душно, жарко, шумно, дымно, людно.

3) душевное состояние живых существ

Ему грустно, весело, страшно, тоскливо, совестно, досадно, обидно, смешно, стыдно.

4) физическое состояние живых существ и человека

Ему дурно, больно, тошно.

5) оценка действий

Можно, должно, нельзя, надо, нужно, возможно;

пора, время ждать.

6) морально-эстетическая

Оценка действия

Грех думать, смех вспомнить, жаль расставаться.

7) пространственно –

Временная оценка

Добираться далеко, близко;

идти поздно, ещё рано.

Было холодно, пронзительно сыро, темно от туч. (состояние окружающей среды)

Хорошо того учить, кто слушает. (физическое состояние живых существ)

Молодо – не созрело, старо – перезрело. (Физическое состояние человека)

Можно начинать. Нужно выучить. Невозможно представить. (оценка действия)

Мирно и спокойно вокруг. (состояние среды)

Как хорошо, как сладко было на душе! Спокойно, тихо, светло! (физическое состояние человека)

3. Запишите предложения, выделите в них грамматическую основу, составьте схемы предложений.

Было сыро, грязно, неуютно, и вид у плёса был холодный, злой. (А.П.Чехов)

Тихо-тихо вокруг, и слышны малейшие шорохи и звуки.

Было тепло, легко, всё радовало – и воздух, и небо, и белые облака, и весенний простор.

В поле было холодно, туманно и ветрено, смеркалось рано.

4. Буквенный диктант:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

к н п к н п к н п п

1 – Мне грустно.

2 – Тихо льётся.

3 - Ночь светла и прекрасна.

4 – Легко на душе.

5 – Мерцают загадочно и таинственно.

6 – Воздух свеж и прохладен.

7 – Было весело и печально одновременно.

8 – Месяц величественно плывёт над землёй.

9 – Звуки музыки чудесны.

10 – Жизнь удивительна.

5. Объяснительный диктант:

Ночь тиха. Небо ясно. Загадочно мерцают далёкие звёзды, притягивающие

внимание одинокого путника. Серебряный поток лунного света мягко льётся

с вышины, озаряя своим добрым теплом и меня, и моих друзей, и всех людей

на нашей планете. От этого мне хорошо и покойно.

∙ Подчеркнуть грамматические основы.

∙ Объяснить постановку знаков препинания.

∙ Составить схему предложения с причастным и деепричастным

оборотом.

∙ Найти слова категории состояния. Что они обозначают?

Иван Алексеевич Бунин

Митина любовь (отрывки)

В Москве последний счастливый день Мити был девятого марта. Так, по крайней мере, казалось ему.

Они с Катей шли в двенадцатом часу утра вверх по Тверскому бульвару. Зима внезапно уступила весне, на солнце было почти жарко. Как будто правда прилетели жаворонки и принесли с собой тепло, радость. Все было мокро, все таяло, с домов капали капели, дворники скалывали лед с тротуаров, сбрасывали липкий снег с крыш, всюду было многолюдно, оживленно. Высокие облака расходились тонким белым дымом, сливаясь с влажно синеющим небом. Вдали с благостной задумчивостью высился Пушкин, сиял Страстной монастырь. Но лучше всего было то, что Катя, в этот день особенно хорошенькая, вся дышала простосердечием и близостью, часто с детской доверчивостью брала Митю под руку и снизу заглядывала в лицо ему, счастливому даже как будто чуть-чуть высокомерно, шагавшему так широко, что она едва поспевала за ним.

…Быстро пролетело то незабвенное легкое время, когда они только что встретились, когда они, едва познакомившись, вдруг почувствовали, что им всего интереснее говорить (и хоть с утра до вечера) только друг с другом, – когда Митя столь неожиданно оказался в том сказочном мире любви, которого он втайне ждал с детства, с отрочества. Этим временем был декабрь – морозный, погожий, день за днем украшавший Москву густым инеем и мутно-красным шаром низкого солнца. Январь, февраль закружили Митину любовь в вихре непрерывного счастья, уже как бы осуществленного или, по крайней мере, вот-вот готового осуществиться. Но уже и тогда что-то стало (и все чаще и чаще) смущать, отравлять это счастье. Уже и тогда нередко казалось, что как будто есть две Кати: одна та, которой с первой минуты своего знакомства с ней стал настойчиво желать, требовать Митя, а другая – подлинная, обыкновенная, мучительно не совпадавшая с первой. И все же ничего подобного теперешнему не испытывал Митя тогда.

Все можно было объяснить. Начались весенние женские заботы, покупки, заказы, бесконечные переделки то того, то другого, и Кате действительно приходилось часто бывать с матерью у портних; кроме того, у нее впереди был экзамен в той частной театральной школе, где училась она. Вполне естественной поэтому могла быть ее озабоченность, рассеянность. И так Митя поминутно и утешал себя. Но утешения не помогали – то, что говорило мнительное сердце вопреки им, было сильнее и подтверждалось все очевиднее: внутренняя невнимательность Кати к нему все росла, а вместе с тем росла и его мнительность, его ревность. Директор театральной школы кружил Кате голову похвалами, и она не могла удержаться, рассказывала Мите об этих похвалах. Директор сказал ей: «Ты гордость моей школы», – он всем своим ученицам говорил «ты» – и, помимо общих занятий, стал заниматься с ней потом еще и отдельно, чтобы блеснуть ею на экзаменах особенно. Было же известно, что он развращал учениц, каждое лето увозил какую-нибудь с собой на Кавказ, в Финляндию, за границу. И Мите стало приходить в голову, что теперь директор имеет виды на Катю, которая хотя и не виновата в этом, все-таки, вероятно, это чувствует, понимает и потому уже как бы находится с ним в мерзких, преступных отношениях. И мысль эта мучила тем более, что слишком очевидно было уменьшение внимания Кати.

Казалось, что вообще что-то стало отвлекать ее от него. Он не мог спокойно думать о директоре. Но что директор! Казалось, что вообще над Катиной любовью стали преобладать какие-то другие интересы. К кому, к чему? Митя не знал, он ревновал Катю ко всем, ко всему, главное, к тому общему, им воображаемому, чем втайне от него уже будто бы начала жить она. Ему казалось, что ее непреоборимо тянет куда-то прочь от него и, может быть, к чему-то такому, о чем даже и помыслить страшно…

…И вот однажды, выйдя в зал, полный предвечернего солнца, к чаю, Митя неожиданно увидел возле самовара почту, которую он напрасно ждал все утро. Он быстро подошел к столу – уж давно должна была Катя ответить хоть на одно из писем, что отправил он ей, – и ярко и жутко блеснул ему в глаза небольшой изысканный конверт с надписью на нем знакомым жалким почерком. Он схватил его и зашагал вон из дома, потом по саду, по главной аллее. Он ушел в самую дальнюю часть сада, туда, где через него проходила лощина, и, остановясь и оглянувшись, быстро разорвал конверт. Письмо было кратко, всего в несколько строк, но Мите нужно было раз пять прочесть их, чтобы наконец понять, – так колотилось его сердце. «Мой любимый, мой единственный!» – читал и перечитывал он – и земля плыла у него под ногами от этих восклицаний. Он поднял глаза: над садом торжественно и радостно сияло небо, вокруг сиял сад своей снежной белизной, соловей, уже чуя предвечерний холодок, четко и сильно, со всей сладостью соловьиного самозабвения, щелкал в свежей зелени дальних кустов – и кровь отлила от его лица, мурашки побежали по волосам...

Домой он шел медленно – чаша его любви была полна с краями. И так же осторожно носил он ее в себе и следующие дни, тихо, счастливо ожидая нового письма…

Было холодно, пронзительно сыро, темно от туч; на их черноте густая зелень мокрого сада выделялась особенно густо, свежо и ярко. Налетавший от времени до времени ветер свергал с деревьев еще и другой ливень – целый поток брызг. Но Митя ничего не видел, ни на что не обращал внимания... Он лежал на спине, положив нога на ногу, а руки под голову, дико уставившись в черную соломенную крышу, с которой падали крупные ржавые капли. Потом скулы его стискивались, брови начинали прыгать. Он порывисто вскакивал, вытаскивал из кармана штанов уже сто раз прочитанное, испачканное и измятое письмо, полученное вчера поздно вечером, – привез землемер, по делу приехавший в усадьбу на несколько дней, – и опять, в сто первый раз, жадно пожирал его:

«Дорогой Митя, не поминайте лихом, забудьте, забудьте все, что было! Я дурная, я гадкая, испорченная, я недостойна вас, но я безумно люблю искусство! Я решилась, жребий брошен, я уезжаю – вы знаете, с кем... Вы чуткий, вы умный, вы поймете меня, умоляю, не мучь себя и меня! Не пиши мне ничего, это бесполезно!»

Дойдя до этого места, Митя комкал письмо и, уткнувшись лицом в мокрую солому, бешено стискивая зубы, захлебывался от рыданий. Это нечаянное «ты», которое так страшно напоминало и даже как будто опять восстанавливало их близость и заливало сердце нестерпимой нежностью, – это было выше человеческих сил!

…Дождь шумел повсюду – и по крыше, и вокруг дома, и в саду. Шум его был двойной, разный, – в саду один, возле дома, под непрерывное журчание и плеск желобов, ливших воду в лужи, – другой. И это создавало для Мити, мгновенно впавшего в летаргическое оцепенение, необъяснимую тревогу и вместе с жаром, которым пылали его ноздри, его дыхание, голова, погружало его точно в наркоз, создавало какой-то как будто другой мир, какое-то другое предвечернее время в каком-то как будто чужом, другом доме, в котором было ужасное предчувствие чего-то…

– Катя! – сказал он, садясь на кровати, сбрасывая с нее ноги. – Катя, что же это такое! – сказал он вслух, совершенно уверенный, что она слышит его, что она здесь, что она молчит, не отзывается только потому, что сама раздавлена, сама понимает непоправимый ужас всего того, что она наделала. – Ах, все равно, Катя, – прошептал он горько и нежно, желая сказать, что он простит ей все, лишь бы она по-прежнему кинулась к нему, чтобы они вместе могли спастись, – спасти свою прекрасную любовь в том прекраснейшем весеннем мире, который еще так недавно был подобен раю…