Тотлебен в русско турецкой войне. Гений фортификации и обороны севастополя эдуард тотлебен

Биография

Участие Тотлебена в Восточной войне представлено в Плевенской панораме . Его именем названо село в Плевенской области - Тотлебен , а также улицы и учреждения по всей стране.

Поздние годы

5 апреля 1879 году назначен был временным одесским генерал-губернатором , а 1 сентября того же года - командующим войсками Одесского военного округа . После заступления в должность в Одессе с чрезвычайным рвением приступил к искоренению революционной крамолы во всех её проявлениях.
5 октября 1879 года возведён в графское достоинство.
18 мая 1880 года назначен генерал-губернатором в Северо-западный край (виленским, ковенским и гродненским генерал-губернатором). В этом качестве прослужил недолго. Уже в 1882 году был вынужден выехать за границу для лечения.
В Кедайняй в принадлежавшем ему с 1866 года имении, в 1880-1882 годах устроил парк, соорудил дворец и минарет в память войн с турками напоминающий о минарете в Плевне . Это сооружение сохранилось до сих пор в городском парке. Минарет породил местные предания, в частности, о том, что он построен для удовлетворения религиозных потребностей любовницы турчанки.

Жена (с 23.02.1852) - Викторина Леонтьевна фон Гауф (1833-1907), дочь и наследница гессен-дармштадтского генерального консула в Петербурге барона Людвига фон Гауфа . С 1904 года кавалерственная дама ордена Св. Екатерины (малого креста) . В браке имели 3 сыновей и 10 дочерей.

Память

Награды

• Орден Святого Владимира 4-й степени с бантом (1851);
• Орден Святого Георгия 4-й степени (1854);
• Знак отличия «За XV лет беспорочной службы» (1854);
• Орден Святого Георгия 3-й степени (1855);
• Орден Святого Станислава 1-й степени (1856);
• Орден Святой Анны 1-й степени (1859);
• Алмазные знаки к Ордену Святого Александра Невского (1871);
• Орден Святого Владимира 1-й степени (1874);
• Орден Святого Георгия 2-й степени (1877);
• Бриллиантовые знаки к ордену Святого Андрея Первозванного (1883).

Иностранные:

• Военный орден Вильгельма , командорский крест (Нидерланды, 1853);
• Орден Красного орла 1-й степени с мечами (Пруссия, 1864);
• Орден Розы , большой крест (Бразилия, 1865);
• Орден Изабеллы Католической , большой крест (Испания, 1865);
• Орден Леопольда I , большой крест (Бельгия, 1865);
• Орден Льва и Солнца , большой крест (Персия, 1869);
• Орден «Pour le Mérite » (Пруссия, 1873);
• Австрийский орден Леопольда , большой крест (Австро-Венгрия, 1874);
• Орден Вендской короны , большой крест (Мекленбург-Шверин , 1876);
• Орден Красного орла , большой крест с мечами (Пруссия, 1876);
• Орден Таковского креста , большой крест (Сербия, 1878);
• Золотая медаль «За храбрость» (Сербия, 1878);
• Черногорская медаль (1878);
• Орден Слона (Дания, 1879);
• Орден Князя Даниила I , большой крест (Черногория, 1882).

Главные научно-литературные труды

• (со многими сотрудниками, ).
• Записка к проектам вооружения сухопутных крепостей.
• О вооружении приморских крепостей.

Напишите отзыв о статье "Тотлебен, Эдуард Иванович"

Литература

• Список генералам по старшинству на 1 июня 1884, СПб 1884.
• Шильдер, Николай Карлович . Граф Э. И. Т., его жизнь и деятельность.
• Журнал военных действий в Крыму, сентябрь-декабрь 1854 года / сост. А. В. Ефимов. - Симферополь: АнтиквА, 2010. - 192 с.: ил, карты, портр. - (Архив Крымской войны 1853-1856). 500 экз.
• A. Brialmont. Le général comte Totleben, sa vie et ses travaux.
• // Герои и деятели Русско-турецкой войны 1877-1878. - Изд. В. П. Турбы. - СПб. , 1878. - С. 143-157.
• Дубровин. Материалы для истории Крымской войны и обороны Севастополя.

Примечания

Ссылки

• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• в словаре Baltisches Biographisches Lexikon digital (нем.)

Отрывок, характеризующий Тотлебен, Эдуард Иванович

С 28 го октября, когда начались морозы, бегство французов получило только более трагический характер замерзающих и изжаривающихся насмерть у костров людей и продолжающих в шубах и колясках ехать с награбленным добром императора, королей и герцогов; но в сущности своей процесс бегства и разложения французской армии со времени выступления из Москвы нисколько не изменился.
От Москвы до Вязьмы из семидесятитрехтысячной французской армии, не считая гвардии (которая во всю войну ничего не делала, кроме грабежа), из семидесяти трех тысяч осталось тридцать шесть тысяч (из этого числа не более пяти тысяч выбыло в сражениях). Вот первый член прогрессии, которым математически верно определяются последующие.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал:
«Je crois devoir faire connaitre a Votre Majeste l"etat de ses troupes dans les differents corps d"annee que j"ai ete a meme d"observer depuis deux ou trois jours dans differents passages. Elles sont presque debandees. Le nombre des soldats qui suivent les drapeaux est en proportion du quart au plus dans presque tous les regiments, les autres marchent isolement dans differentes directions et pour leur compte, dans l"esperance de trouver des subsistances et pour se debarrasser de la discipline. En general ils regardent Smolensk comme le point ou ils doivent se refaire. Ces derniers jours on a remarque que beaucoup de soldats jettent leurs cartouches et leurs armes. Dans cet etat de choses, l"interet du service de Votre Majeste exige, quelles que soient ses vues ulterieures qu"on rallie l"armee a Smolensk en commencant a la debarrasser des non combattans, tels que hommes demontes et des bagages inutiles et du materiel de l"artillerie qui n"est plus en proportion avec les forces actuelles. En outre les jours de repos, des subsistances sont necessaires aux soldats qui sont extenues par la faim et la fatigue; beaucoup sont morts ces derniers jours sur la route et dans les bivacs. Cet etat de choses va toujours en augmentant et donne lieu de craindre que si l"on n"y prete un prompt remede, on ne soit plus maitre des troupes dans un combat. Le 9 November, a 30 verstes de Smolensk».
[Долгом поставляю донести вашему величеству о состоянии корпусов, осмотренных мною на марше в последние три дня. Они почти в совершенном разброде. Только четвертая часть солдат остается при знаменах, прочие идут сами по себе разными направлениями, стараясь сыскать пропитание и избавиться от службы. Все думают только о Смоленске, где надеются отдохнуть. В последние дни много солдат побросали патроны и ружья. Какие бы ни были ваши дальнейшие намерения, но польза службы вашего величества требует собрать корпуса в Смоленске и отделить от них спешенных кавалеристов, безоружных, лишние обозы и часть артиллерии, ибо она теперь не в соразмерности с числом войск. Необходимо продовольствие и несколько дней покоя; солдаты изнурены голодом и усталостью; в последние дни многие умерли на дороге и на биваках. Такое бедственное положение беспрестанно усиливается и заставляет опасаться, что, если не будут приняты быстрые меры для предотвращения зла, мы скоро не будем иметь войска в своей власти в случае сражения. 9 ноября, в 30 верстах от Смоленка.]
Ввалившись в Смоленск, представлявшийся им обетованной землей, французы убивали друг друга за провиант, ограбили свои же магазины и, когда все было разграблено, побежали дальше.
Все шли, сами не зная, куда и зачем они идут. Еще менее других знал это гений Наполеона, так как никто ему не приказывал. Но все таки он и его окружающие соблюдали свои давнишние привычки: писались приказы, письма, рапорты, ordre du jour [распорядок дня]; называли друг друга:
«Sire, Mon Cousin, Prince d"Ekmuhl, roi de Naples» [Ваше величество, брат мой, принц Экмюльский, король Неаполитанский.] и т.д. Но приказы и рапорты были только на бумаге, ничто по ним не исполнялось, потому что не могло исполняться, и, несмотря на именование друг друга величествами, высочествами и двоюродными братьями, все они чувствовали, что они жалкие и гадкие люди, наделавшие много зла, за которое теперь приходилось расплачиваться. И, несмотря на то, что они притворялись, будто заботятся об армии, они думали только каждый о себе и о том, как бы поскорее уйти и спастись.

Действия русского и французского войск во время обратной кампании от Москвы и до Немана подобны игре в жмурки, когда двум играющим завязывают глаза и один изредка звонит колокольчиком, чтобы уведомить о себе ловящего. Сначала тот, кого ловят, звонит, не боясь неприятеля, но когда ему приходится плохо, он, стараясь неслышно идти, убегает от своего врага и часто, думая убежать, идет прямо к нему в руки.
Сначала наполеоновские войска еще давали о себе знать – это было в первый период движения по Калужской дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто, думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
При быстроте бега французов и за ними русских и вследствие того изнурения лошадей, главное средство приблизительного узнавания положения, в котором находится неприятель, – разъезды кавалерии, – не существовало. Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен положений обеих армий, сведения, какие и были, не могли поспевать вовремя. Если второго числа приходило известие о том, что армия неприятеля была там то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что нибудь, уже армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом положении.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.

Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.
Отступление от Малоярославца тогда, когда ему дают дорогу в обильный край и когда ему открыта та параллельная дорога, по которой потом преследовал его Кутузов, ненужное отступление по разоренной дороге объясняется нам по разным глубокомысленным соображениям. По таким же глубокомысленным соображениям описывается его отступление от Смоленска на Оршу. Потом описывается его геройство при Красном, где он будто бы готовится принять сражение и сам командовать, и ходит с березовой палкой и говорит:
– J"ai assez fait l"Empereur, il est temps de faire le general, [Довольно уже я представлял императора, теперь время быть генералом.] – и, несмотря на то, тотчас же после этого бежит дальше, оставляя на произвол судьбы разрозненные части армии, находящиеся сзади.
Потом описывают нам величие души маршалов, в особенности Нея, величие души, состоящее в том, что он ночью пробрался лесом в обход через Днепр и без знамен и артиллерии и без девяти десятых войска прибежал в Оршу.
И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам историками как что то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание.
Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик.
– «C"est grand!» [Это величественно!] – говорят историки, и тогда уже нет ни хорошего, ни дурного, а есть «grand» и «не grand». Grand – хорошо, не grand – дурно. Grand есть свойство, по их понятиям, каких то особенных животных, называемых ими героями. И Наполеон, убираясь в теплой шубе домой от гибнущих не только товарищей, но (по его мнению) людей, им приведенных сюда, чувствует que c"est grand, и душа его покойна.
«Du sublime (он что то sublime видит в себе) au ridicule il n"y a qu"un pas», – говорит он. И весь мир пятьдесят лет повторяет: «Sublime! Grand! Napoleon le grand! Du sublime au ridicule il n"y a qu"un pas». [величественное… От величественного до смешного только один шаг… Величественное! Великое! Наполеон великий! От величественного до смешного только шаг.]
И никому в голову не придет, что признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного, есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости.
Для нас, с данной нам Христом мерой хорошего и дурного, нет неизмеримого. И нет величия там, где нет простоты, добра и правды.

Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не испытывал тяжелого чувства досады, неудовлетворенности и неясности. Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтобы остановить, отрезать и забрать в плен всех французов.
Каким образом то русское войско, которое, слабее числом французов, дало Бородинское сражение, каким образом это войско, с трех сторон окружавшее французов и имевшее целью их забрать, не достигло своей цели? Неужели такое громадное преимущество перед нами имеют французы, что мы, с превосходными силами окружив, не могли побить их? Каким образом это могло случиться?
История (та, которая называется этим словом), отвечая на эти вопросы, говорит, что это случилось оттого, что Кутузов, и Тормасов, и Чичагов, и тот то, и тот то не сделали таких то и таких то маневров.
Но отчего они не сделали всех этих маневров? Отчего, ежели они были виноваты в том, что не достигнута была предназначавшаяся цель, – отчего их не судили и не казнили? Но, даже ежели и допустить, что виною неудачи русских были Кутузов и Чичагов и т. п., нельзя понять все таки, почему и в тех условиях, в которых находились русские войска под Красным и под Березиной (в обоих случаях русские были в превосходных силах), почему не взято в плен французское войско с маршалами, королями и императорами, когда в этом состояла цель русских?
Объяснение этого странного явления тем (как то делают русские военные историки), что Кутузов помешал нападению, неосновательно потому, что мы знаем, что воля Кутузова не могла удержать войска от нападения под Вязьмой и под Тарутиным.
Почему то русское войско, которое с слабейшими силами одержало победу под Бородиным над неприятелем во всей его силе, под Красным и под Березиной в превосходных силах было побеждено расстроенными толпами французов?
Если цель русских состояла в том, чтобы отрезать и взять в плен Наполеона и маршалов, и цель эта не только не была достигнута, и все попытки к достижению этой цели всякий раз были разрушены самым постыдным образом, то последний период кампании совершенно справедливо представляется французами рядом побед и совершенно несправедливо представляется русскими историками победоносным.
Русские военные историки, настолько, насколько для них обязательна логика, невольно приходят к этому заключению и, несмотря на лирические воззвания о мужестве и преданности и т. д., должны невольно признаться, что отступление французов из Москвы есть ряд побед Наполеона и поражений Кутузова.
Но, оставив совершенно в стороне народное самолюбие, чувствуется, что заключение это само в себе заключает противуречие, так как ряд побед французов привел их к совершенному уничтожению, а ряд поражений русских привел их к полному уничтожению врага и очищению своего отечества.
Источник этого противуречия лежит в том, что историками, изучающими события по письмам государей и генералов, по реляциям, рапортам, планам и т. п., предположена ложная, никогда не существовавшая цель последнего периода войны 1812 года, – цель, будто бы состоявшая в том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с маршалами и армией.
Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
Цель эта не имела никакого смысла, во первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов – людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода.
Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода потоптавшую его гряды скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился. Но это нельзя было даже сказать про составителей проекта, потому что не они пострадали от потоптанных гряд.

Инженер-генерал граф Тотлебен Эдуард Иванович (1818-1884), герой Севастопольской обороны 1854-1855 гг., участник русско-турецкой войны 1877-1878 гг., родился 8 мая 1818 года в Митаве (современный латвийский город Елгава), в семье немецкого дворянина, вынужденного заняться мелкой торговлей и ставшего купцом 3-й гильдии. Вскоре после рождения сына семья Тотлебенов переехала в Ригу, где Эдуард увлекся изучением крепостных укреплений, не ограничиваясь теорией, строил модели редутов по всем правилам инженерного искусства. Заметив наклонности сына, отец в 1832 г. отвез его в Петербург, где юноша поступил в Главное инженерное училище. Окончив это учебное заведение, Э.И. Тотлебен с 1840 г. служил поручиком в учебном саперном батальоне близ Петербурга. Там его способности заметил известный военный инженер генерал-адъютант К. Шильдер, который стал поручать ему различные сложные задания. Одним из них стала разработка трубной контрминной системы для борьбы с подземными минными галереями противника. За свои опасные, но необходимые опыты молодой инженер был удостоен первых наград - ордена Святого Станислава 3-й степени (1842 г.), ордена Святой Анны 3-й степени (1847 г.). Вскоре Эдуард Иванович получил возможность проверить свои знания и умения в боевой обстановке - в 1847-1849 годах он участвовал в Кавказской войне, где отличился при осаде хорошо укрепленных аулов Салты, Гергебиль и Ахты. За выказанное отличие его наградили орденом Святого Владимира 2-й степени. После возвращения в Петербург капитан Тотлебен некоторое время служил адъютантом у генерала Шильдера, а в 1851 году по его рекомендации был назначен начальником инженеров Гвардейского и Гренадерского корпусов.

В начале Крымской войны Эдуард Иванович находился в Дунайской армии, где он стал самым деятельным помощником Шильдера в организации надежной переправы войск генерала М.Д. Горчакова через Дунай. Во время осады крепости Силистрия после ранения Шильдера Тотлебен возглавил начатые осадные работы, 7 июня сумел взорвать весь фронт перед укреплениями этого города. Однако под нажимом Австрии, русским войскам пришлось снять осаду и отойти за Дунай.

В августе 1854 года Тотлебена перевели в Крымскую армию. Первоначально командовавший ею А.С Меншиков принял его холодно, разрешил остаться на время, но затем по достоинству оценил нового сотрудника, о чем и сообщил в Петербург: "Это весьма деятельный офицер, с военным взглядом, который ставит его выше обычных кирпичных дел мастеров". После высадки английских и французских экспедиционных сил под Евпаторией и поражения русских войск в сражении на реке Альме именно Тотлебену было поручено подготовить к обороне не имеющий серьезных фортификационных сооружений Севастополь. С поставленной задачей Тотлебен справился на отлично, хотя, предвидя поражение, в эти дни на случай своей гибели написал жене прощальное письмо. Тем не менее обязанности свои он выполнял добросовестно. В кратчайшие сроки на подступах к Севастополю строятся мощные форты, бастионы и люнеты, надежно прикрывшие главную русскую военно-морскую базу на Черном море. За проявленное усердие, спасшее тысячи русских жизней, Эдуард Иванович был произведен в чин инженер-полковника и награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. Но лучшей наградой ему стали слова В.А. Корнилова: "В неделю сделали больше, чем прежде делали в год".

Во время обороны Севастополя Тотлебен руководил восстановлением разрушенных неприятельским огнем укреплений. На фронте в 7,5 км сформировалась разветвленная система ложементов, передовых окопов и редутов, тщательно приспособленных к местности. Они обеспечивали усиление ружейного огня, затрудняли противнику ведение осадных работ, способствовали производству вылазок, а главное - стали, по выражению Тотлебена, "ушами и глазами обороняющихся". Главные артиллерийские позиции Эдуард Иванович развернул на опорных пунктах-бастионах, приступив таким образом к осуществлению идеи "выноса крепостной артиллерии из фортов на промежутки".

Строительство и восстановление укреплений требовали постоянной изнурительной и опасной работы, и не все начальники стремились утомлять своих людей тяжелой физической работой. Некоторые из них пытались даже жаловаться на главного военного инженера. Однако их ждало разочарование. Узнав о причинах такого недовольства Нахимов, тот отреагировал на жалобу резко и решительно: "На Тотлебена-с?! Извольте идти вон-с". Отдавая должное своему помощнику, Павел Степанович не раз повторял: "А без Тотлебена мы пропали бы, непременно-с пропали бы". В марте 1855 года Эдуард Иванович получил эполеты генерал-майора. Однако борьба за Севастополь принимала все более ожесточенный характер. Неприятельские ядра и бомбы разрушали русские укрепления, убивали и увечили защитников города, в том числе саперов и их помощников, восстанавливавших разбитые бастионы. Они несли большие, зачастую невосполнимые потери. Гибли и получали раны и командиры, руководившие этими работами. 8 июня был ранен в ногу (навылет ниже колена) сам Тотлебен, но, покинув боевой строй, он еще два месяца находился в Севастополе, стесненном кольцом вражеской осады.

После оставления города и выздоровления Тотлебена направили в Николаев, который следовало укрепить на случай внезапного нападения врага на расположенные в этом городе адмиралтейство, верфи и склады. После выполнения в кратчайшие сроки (за 2 месяца) этого задания его перевели в Кронштадт для подготовки крепости к возможной атаке неприятельского флота и десанта. В 1856 - 1858 годах. Эдуард Иванович находился за границей, где знакомился с организацией инженерного дела во Франции, Бельгии, Голландии, Германии. По возвращении на родину Тотлебен был назначен директором Инженерного департамента Военного министерства. Он принял активное участие в реформировании русской армии, начатой новым военным министром России Дмитрием Алексеевичем Милютиным.

Вновь Эдуард Иванович отличился во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Назначенный начальником отряда обложения Плевны он возглавил ведущиеся под этой крепостью осадные работы. Он стремился добиться капитуляции крепости, организовав ее полную блокады и разрушив систему обороны противника. Под его руководством фронт линейного обложения Плевны был разбит на шесть участков (дистанций), созданы пояса укреплений, дороги для маневра, улучшена система снабжения осадных войск, отрыты окопы, землянки, проложены линии телеграфа. Умело расставленная артиллерия начала методично разрушать крепостные сооружения. Кольцо блокады стиснуло турецкий гарнизон, в городе начались болезни, голод, В ночь на 28 ноября 1877 года турки предприняли попытку прорваться, но, потеряв шесть тысяч убитыми, отступили и вскоре капитулировали. Узнав о сдаче противника, Эдуард Иванович не стал возвеличивать свои заслуги, скромно заметив: "Не я победил Османа, а голод".

В дальнейшем Тотлебен командовал Рущукским отрядом, а после окончания войны всей оставшейся в Болгарии русской армией. За проявленный в боях с неприятелем героизм Тотлебен был награжден орденами Святого Георгия 2-й степени и Святого Андрея Первозванного. В 1859 году по случаю 25-летия первой бомбардировки Севастополя он был возведен в графское достоинство. В том же году Эдуард Иванович стал членом Государственного совета, одесским генерал-губернатором и командующим войсками Одесского военного округа. В 1880 году Тотлебен получает новое назначение - виленского, ковенского и гродненского генерал-губернатора и командующего войсками Виленского военного округа.

Осенью 1882 года здоровье генерала пошатнулось и он получает отпуск для лечения за границей. Однако медицина оказалась не в состоянии спасти его жизнь. 19 июня 1884 года в местечке Зоден около Франкфурта-на-Майне Эдуард Иванович Тотлебен скончался. Останки его были доставлены в Севастополь и погребены на Братском кладбище, где хоронили павших защитников города.

Современники прозвали Тотлебена "русским Вобаном". Его биограф Н. Шильдер писал: "Тотлебен не обладал умом теоретика, это был по преимуществу ум-практик. Все соображения его подчинялись строгому расчету. При таком складе ума и дарований Тотлебен не сделал новых шагов и открытий в инженерной науке, но он умел только с необыкновенным искусством пользоваться обстоятельствами и применяться к ним".

Одним из следствий петровских реформ спустя целый век после окончания оных стали дети от смешанных браков, приумножившие славу и честь России. Более того - немцы, итальянцы, евреи и представители других национальностей, переселяясь в чужую для них страну, умудрялись обрусеть настолько, что становились в иностранном окружении вполне «своими», крестились, заводили детей, обрастали связями - словом, их нерусская кровь уже не играла ровным счетом никакой роли. И лишь по внешней звуковой оболочке фамилии можно было догадаться, что перед нами - выходец из других краев. Только какое это имело значение на фоне его великих заслуг?

Биография Эдуарда Тотлебена

Человек с такой фамилией - не первый в русской истории. Его далеким предком и однофамильцем был генерал, живший еще в XVIII веке. Однако тот не снискал славы, которая пришлась на долю потомка. Согласно разысканиям историков, род Тотлебенов берет начало из Тюрингии. Затем представители этого рода в силу различных причин вынуждены были перебраться в Курляндию. Осев там, некоторые занялись коммерцией и преуспели на данном поприще. Собственно говоря, и отец Эдуарда Тотлебена был выходцем из купеческого сословия.

Будущий же военный инженер появился на свет в Митаве 20.05 1818г, уже подданным Российской империи. Он с детства мечтал о карьере военного, но тогда же врожденная болезнь сердца поставила на этих честолюбивых планах крест. Вернее, юноше пришлось семь раз отмерить, чтобы понять - тянуть солдатскую лямку ему не по силам, а вот изучать системы фортификации, учиться инженерному строительству вполне получится. Из , где окончить инженерное училище не удалось именно по причине открывшейся болезни, Тотлебен попадает в Ригу. Там обращает на себя внимание вышестоящего начальства, служит в саперном батальоне, исследует специфику трубной минной системы.

После командировки в Киев попадает на Кавказ, принимает активное участие в ряде экспедиций. Его непосредственным начальником и покровителем становится генерал Шильдер. Звездным часом Тотлебена стало участие в Крымской и Восточной войнах. Им возводились ряды укреплений, продумывался план . Лишь тяжелое ранение вынудило Тотлебена покинуть осажденный неприятелем город. Поправив здоровье, Тотлебен направляется в Николаев, где возвращается к вопросам разработки стратегии обороны города.

Новаторство Тотлебена в области фортификаций сказалось именно в усилении роли собственно фортов, равно как и в правильном распределении огневых точек по различным рубежам обороны. После возвращения в столицу Тотлебен служит на ее северных рубежах, содействуя укреплению позиций Кронштадта и Выборга. По сути, он назначен руководить всем инженерным ведомством империи, и справляется с этой должностью самым блестящим образом. Во время Восточной кампании Тотлебен руководил , а затем принимал участие в заключение мира с Османской империей.

Император удостоил Тотлебена нескольких орденов и возвел в графское достоинство. В Болгарии благодарную память о русском генерале до настоящего времени хранит село, названное его именем. И это, не считая улиц и учреждений в самой Болгарии! Тогда еще славянский мир свято чтил общие корни и не страдал историческим беспамятством. Последние годы жизни Тотлебена прошли в Одессе, а затем в Вильно. Он скончался на своей исторической Родине - Германии 19.06.1884г, однако спустя некоторое время его прах был перенесен и торжественно перезахоронен на Братском кладбище в Севастополе. Так Россия воздала иностранцу, служившему ей верой и правдой, пролившему свою кровь за чужое, в общем-то, Отечество.

• Одна из особенностей немецкий фамилий - их двусоставный и «говорящий» характер. В буквальном переводе на русский фамилия Тотлебен означает «живой мертвец». Чушь, которая никоим образом не соответствовала действительности. Да и не могла.

Граф Эдуард Иванович Тотлебен (8 (20) мая 1818, Митава, Российская империя - 19 июня (1 июля) 1884, Бад-Зоден (близ Франкфурта-на-Майне), Германская империя) - русский генерал, знаменитый военный инженер, генерал-адъютант (1855), инженер-генерал (1869).

Биография

Отец - Иоганн Генрих Тотлебен (1781-1855), по данным биографического словаря Половцова - отпрыск захудалой ветви старого тюрингского рода (в этом качестве дальний родственник известного в XVIII веке русского генерала графа Тотлебена), представители которой, переселившись в Курляндию, занялись коммерцией. Отец Эдуарда Тотлебена был записан купцом второй гильдии.

Болезнь сердца помешала окончить полный курс наук в инженерном училище в Санкт-Петербурге. Он был зачислен в Рижскую инженерную команду, а в 1840 переведён в учебный сапёрный батальон. Здесь он обратил на себя внимание генерала Шильдера, от которого получил поручение заняться трубной минной системой. Для дальнейшего её исследования был послан с командой сапёров в Киев, где заведовал работами при производстве в обширных размерах опытов подземной войны.

В 1848 отправился на Кавказ и принял там участие в нескольких экспедициях. Содействовал успешному ходу осады Гергебиля, где он в 80 саженях от стен аула заложил летучей сапой брешь-батарею. В 1849 заведовал всеми работами по осаде укрепления Чох; совершив смелую ночную рекогносцировку перед фронтом укрепления, он заложил в 30 сажень от укрепления передовую параллель с двумя брешь-батареями. По возвращении с Кавказа Т. был назначен адъютантом к генералу Шильдеру, а в 1851 перешёл в гвардейские инженеры и поселился в Петербурге, где руководил практическими работами гвардейского саперного батальона во время лагерных сборов.

Крымская война

В начале 1854 был вызван в главную квартиру Дунайской армии и здесь исполнил ряд поручений ген.-адъют. Шильдера, совершил под огнём турецких батарей ряд блестящих рекогносцировок и выработал план атаки укреплений при Калафате. С началом подготовительных работ по осаде Силистрии Тотлебен был назначен траншей-майором. Когда генерал Шильдер был ранен, Тотлебен принял заведование всеми работами и 7-го июня взорвал весь фронт передового укрепления Араб-Табия. Когда осада Силистрии была снята, Тотлебен был послан в Севастополь, где ожидалась высадка неприятеля. Сначала главнокомандующий, князь Меншиков, полагал, что союзники, за поздним временем года, не решатся предпринять высадку в Крым, и отклонил предложение Тотлебена немедленно приступить к оборонительным работам. Они были начаты только тогда, когда высадка уже состоялась. Тотлебен расширил фронтальную позицию на линии Северного укрепления и почти заново создал оборонительную линию на южной стороне. За недостатком времени нельзя было и помышлять о возведении сильных и правильных укреплений; приходилось работать одновременно на всех пунктах, пользуясь всякими средствами, между прочим - и вооружением утратившего теперь своё прямое назначение флота. При устройстве своей оборонительной линии Тотлебен принял в основание следующие начала: избирается ближайшая к городу позиция, обусловленная существующими укреплениями, и на главных её пунктах выставляется сильная артиллерия; эти пункты соединяются траншеями для ружейной обороны и для помещения прикрытий; между главными пунктами кое-где ставятся ещё отдельные батареи; таким образом все подступы к городу должны получить сильную фронтальную и фланговую оборону пушечным и ружейным огнём. Работа велась беспрерывно днем и ночью. В короткое время там, где незадолго до того неприятельские рекогносцировки обнаруживали лишь слабые укрепления с большими ничем не защищёнными промежутками, выросла сплошная оборонительная линия. Союзники вынуждены были отказаться от намерения взять Севастополь открытой атакой и 28 сентября начали свои осадные работы. Первое бомбардирование Севастополя 5 октября показало силу севастопольских укреплений и их выгодно направленного артиллерийского огня. Тогда неприятель обратился к подземной войне и задумал взорвать 4-й бастион, но и здесь Тотлебен его предупредил, встретив неожиданно искусно подготовленною сетью минных галерей. 8 июня Тотлебен был ранен в ногу пулей навылет, но, несмотря на болезненное состояние, продолжал руководить оборонительными работами, пока состояние его здоровья настолько ухудшилось, что он был вынужден оставить Севастополь.

Знаменитый военный инженер, инженер-генерал (1869). Герой Крымской войны 1853-1856 годов и русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Граф (с 1879 года), член Государственного совета (с 1879 года). Генерал-губернатор Одессы и командующий войсками Одесского военного округа (1879-1880), генерал-губернатор Вильны и командующий войсками Виленского военного округа (1880-1882).

Тотлебен происходил из старинного обедневшего дворянского рода германского происхождения. Отец - Иоганн Генрих Тотлебен (1781-1855), коммерсант.

Жена (с 1852 года) - Викторина Леонтьевна фон Гауф (1833-1907), кавалерственная дама ордена Св. Екатерины (малого креста). Супруги имели 3 сыновей и 10 дочерей.

После переезда семьи в Ригу учился в частном пансионе. В 1832 году поступил в Главное инженерное училище в Петербурге. В 1838 году юноша был вынужден прервать обучение из-за болезни сердца и вернуться в Ригу. Он был принят в Рижскую инженерную команду, где мог практиковаться в инженерном деле. Затем перешел в гренадерский саперный батальон в Динабурге, а с 1840 года служил поручиком в учебном саперном батальоне под Петербургом. Там его заметил знаменитый военный инженер генерал-адъюнкт К.А. Шильдер. По его поручению Тотлебен разработал трубную контрминную систему для борьбы с подземными минными галереями противника. За это он получил орден Св. Станислава 3-й степени (1842), орден Св. Анны 3-й степени (1847).

В 1848 году Эдуард Иванович был отправлен на Кавказ. Здесь он проявил себя смелым инженером и сапером. За активное участие в боевых действиях был награжден орденом Св. Владимира 2-й степени и чином капитана. Вернувшись с Кавказа в 1849 году, Тотлебен стал адъютантом генерала Шильдера, командовавшего инженерами армии в Варшаве. С 1851 года служил гвардейским инженером в Петербурге (стал начальником инженеров Гвардейского и Гренадерского корпусов).

Еще полнее инженерный талант Тотлебена раскрыла Крымская война (1853-1856). В 1854 году он стал помощником Шильдера в Дунайской армии: здесь они занимались инженерным обеспечением переправы корпусов князя М.Д. Горчакова через Дунай. Затем, после ранения Шильдера, он возглавил осадные работы под Силистрией.

В августе 1854 года Эдуард Иванович был направлен в крымскую армию А.С. Меншикова для укрепления Севастополя. Он активно расширял линию оборонительных укреплений города, возводил новые форты и бастионы. В результате вокруг Севастополя выросла сплошная линия обороны. За это в сентябре 1854 года Тотлебен был удостоен ордена Св. Георгия 4-й степени и чина инженер-полковника. Он продолжил инженерные работы в городе и с началом в октябре бомбардировок англо-французско-турецкими войсками, вынужденных отказаться от открытой атаки Севастополя. Его защитники смогли отбить несколько вражеских штурмов. В марте 1855 года Тотлебен получил чин генерал-майора. 8 июня 1855 года он был ранен в ногу. После начала эвакуации из города, Эдуард Иванович отправился в Симферополь. Вскоре он получил чин генерал-адъюнкта и после нескольких месяцев оборонительных работ в Николаеве вернулся в Петербург (декабрь 1855-го). В 1856 году Инженерная академия наградила его золотой медалью за оборону Севастополя.

В 1856-1858 годах генерал путешествовал за границей, изучая инженерное дело Франции, Германии, Бельгии, Голландии. В 1858 году был назначен директором инженерного департамента Военного министерства, а затем товарищем генерал-инспектора по инженерной части. Под его руководством осуществлялась модернизация инженерного дела (введение нарезного оружия и т.п.), разрабатывались планы работ по развитию оборонительных укреплений пограничных крепостей, было введено обучение саперному делу кавалеристов, артиллерии и пехоты. В 1869 году Тотлебен получил высший чин инженер-генерала, в 1871 году был награжден орденом Св. Александра Невского. В 1874-м он руководил реорганизацией инженерных войск.

Во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов Э.И. Тотлебен вновь проявил свой талант. После трех неудачных штурмов Плевны генерал возглавил осадные работы вокруг города (с сентября 1877 года). Он организовал шесть участков линейного обложения Плевны, улучшил систему снабжения войск, создал пояса укреплений, проложил линии телеграфа. В ноябре Плевна пала. С апреля 1878-го по январь 1879 года Эдуард Иванович командовал всей действующей армией. Он организовывал ее возвращение домой, вел переговоры по подписанию мира. За военные заслуги был награжден орденом Св. Георгия 2-й степени и орденом Св. Андрея Первозванного (1879). Тогда же получил титул графа и стал членом Государственного совета. В 1879-1880 годах в Одессе, а в 1880-1882 годах в Вильне Тотлебен занимал пост генерал-губернатора и командующего войсками военного округа.

В 1882 году генерал отправился заграницу для поправки здоровья. 19 июня (1 июля) 1884 года он скончался в местечке Бад-Зоден близ Франкфурта-на-Майне. Похоронен в Риге, вскоре после этого перезахоронен на Братском кладбище Севастополя.

В честь Э.И. Тотлебена назван бульвар в Софии и село в Болгарии (здесь каждый год празднуется его день рождения). В Плевне инженеру установлен памятник-бюст.

Сочинения:

Описание обороны г. Севастополя. В 3-х тт. СПб., 1863.