Участие русских княжеств в куликовской битве. Куликовская битва кратко

Куликовская битва кратко

Русский мужик долго запрягает, но быстро едет

Русская народная пословица

Куликовская битва случилась 8 сентября 1380 года, но этому предшествовал целый ряд важных событий. Начиная с 1374 года отношения между Русью и Ордой стали заметно осложняться. Если раньше вопросы уплаты дани и главенство татар над всеми землями Руси не вызывали обсуждения, то теперь стала складываться ситуация, когда князья начли чувствовать собственную силу, в которой видел возможность дать отпор грозному врагу, который долгие годы разоряет их земли. Дмитрий Донской именно в 1374 году фактически разрывает отношения с Ордой, не признавая власти Мамая над собой. Такой вольнодумие нельзя было оставлять без внимания. Монголы и не оставили.

Предпосылки Куликовской битвы, кратко

Вместе с событиями, которые описаны выше, произошла смерть литовского короля Ольгерда. Его место занял Ягайло, который первым делом решил наладить отношения с мощной Ордой. В результате монголо-татары получили мощного союзника, а Россия оказалась зажатой между врагами: с востока татарами, с запада литовцами. Это никоим образом не поколебало решимость русских дать отпор врагу. Более того, было собрано войско, во главе которого встал Дмитрий Боброк-Валынцев. Он совершил поход на земли на Волге и захватил несколько городов,. Которые принадлежали Орде.

Следующие крупные события, которые создали предпосылки Куликовской битвы, произошли в 1378 году. Именно тогда по Руси прошел слух о том, что Орда направило крупной войско для того, чтобы покарать непокорных русских. Предыдущие уроки показывали, что монголо-татары выжигают все на своем пути, а значит, пускать их в плодородные земли нельзя. Великий князь Дмитрий собрал дружину и отправился навстречу врагу. Их встреча произошла недалеко от реки Вожи. Маневр русских имел фактор неожиданности. Никогда до этого дружина князя не опускалась так глубоко на юг страны для битвы с врагом. Но бой был неминуем. Татары оказались к нему неготовые. Русское войско достаточно легко одержало победу. Это еще больше вселило уверенность в том, что монголы обычные люди и с ними можно бороться.

Подготовка к сражению – куликовская битва кратко

События у реки Вожи стали последней каплей. Мамай желал мести. Ему не давали покоя лавры Батыя и новый хан мечтал повторить его подвиг и пройтись огнем по всей Руси. Последние события показывали, что русские не так слабы, как раньше, а значит, моголам нужен союзник. Его нашли достаточно быстро. В роли союзников Мамая выступили:

• Король литовский - Ягайло.
• Князь рязанский – Олег.

Исторические документы указывают на то, что князь рязанский занимал противоречивую позицию, стараясь угадать победителя. Для этого он заключил союз с Ордой, но при этом регулярно сообщал в другие княжества информацию о передвижении монгольского войска. Сам Мамай собирал сильное войско, в которое вошли полки со всех земель, которые были подконтрольны Орде, в том числе и крымские татары.

Подготовка русских войск

Назревавшие события требовали от Великого князя решительных действий. Именно в этот момент надо было собрать сильное войско, которое сможет дать отпор врагу и покажет всему миру, что Русь не покорена окончательно. Около 30 городов выразили готовность предоставить свою дружину в объединенное войско. Многие тысячи воинов вошли в отряд, командование над которым принял сам Дмитрий, а также другие князья:

• Дмитрий Боброк-Волыниц
• Владимир Серпуховский
• Андрей Ольгердович
• Дмитрий Ольгердович

Вместе с тем вся страна поднималась на борьбу. В дружину записывались буквально все, кто мог держать в руках меч. Ненависть к врагу стала тем фактором, который объединил разобщенные русские земли. Пусть только на время. Объединенное войско выдвинулось на Дон, где было решено дать отпор Мамаю.

Куликовская битва – кратко о ходе сражения

7 сентября 1380 года русская армия подошла к Дону. Позиция была довольно опасная, поскольку удерживание раки имело, как преимущества, так и недостатки. Преимущество – легче было воевать против монголо-татар, поскольку тем пришлось бы форсировать реку. Недостаток – в любой момент к полю битвы могли подоспеть Ягайло и Олег Рязанский. В этом случае тыл русской армии был бы полностью открыт. Решение было принято единственно правильное: русская армия переправилась через Дон и сожгла после себя все мосты. Этим удалось обезопасить тыл.

Князь Дмитрий прибегнул к хитрости. Основные силы русской армии выстроились в классической манере. Впереди стоял «большой полк», который должен был сдерживать главный натиск противника, по краям располагались полк правой и левой руки. Вместе с тем было решено использовать Засадной полк, который был скрыт в лесной чаще. Этот полк возглавили лучшие князья Дмитрий Боброк и Владимир Серпуховский.

Куликовская битва началась ранним утром 8 сентября 1380 года , едва только над Куликовым полем рассеялся туман. Согласно летописным источникам битва началась сражение богатырей. Русский монах Пересвет сражался с ордынцем Челубеем. Удар копий богатырей был настолько силен, что оба они умерли на месте. После этого началась битва.

Дмитрий, несмотря на свой статус, одел на себя доспехи простого война и встал во главе Большого полка. Своим мужеством князь заражал солдат на подвиг, который им предстояло совершить. Стартовый натиск ордынцев был страшный. Всю силу своего удара они бросили на полк левой руки, где русские войска стали заметно сдавать позиции. В момент, когда армия Мамая прорвала оборону в этом месте, а также когда начала совершать маневр с целью зайти в тыл основным силам русичей, в бой вступил Засадный полк, который со страшной силой и неожиданно ударил в тыл самими атаковавшим ордынцам. Началась паника. Татары были уверены, что сам Бог против них. Убежденный в том, что убили всех позади себя, они говорили, что это мертвые русские восстают для сражения. В таком состоянии сражение было ими проиграно достаточно быстро и Мамай со своей ордой был вынужден спешно отступать. Так завершилась Куликовская битва.

В бою полегло много людей с обеих сторон. Самого Дмитрия очень долго не могли найти. Ближе к вечеру, когда разбирали с поля трубы убитых, обнаружили тело князя. Он был жив!

Историческое значение Куликовской битвы

Историческое значение куликовской битвы переоценить невозможно. Впервые был сломлен миф о непобедимости армии Орды. Если раньше удавалось различным армиям в незначительных сражениях добиваться успеха, то главные силы Орды еще никому не удавалось победить.

Важный момент для русских людей заключался в том, что Куликовская битва, кратко описанная нами, позволила им почувствовать веру в себя. Более ста лет монголы заставляли их считать себя людьми второго сорта. Теперь с этим было покончено, и впервые начались разговоры о том, что власть Мамая и его иго можно сбросить. Эти события нашли выражения буквально во всем. И именно с этим во многом связаны те культурные преобразования, затронувшие все аспекты жизни Руси.

Значение Куликовской битвы заключается так же и в том, что эта победа была воспринята всеми, как знак того, что Москва должна стать центром новой страны. Ведь только после того, как Дмитрий Донской начал собирать земли вокруг Москвы, случилась крупная победа над монголами.

Для самой орды значение поражения на поле Куликовом было также крайне важным. Мамая потерял большую часть своего войска, а вскоре и вовсе был разгромлен ханом Тахтомышем. Это позволило Орде вновь объединить силы и почувствовать собственную силу и значимость на тех просторах, которые раньше и не думали ей сопротивляться.

Куликовская битва 1380 г. - важнейшее событие в истории средневековой Руси, во многом определившее дальнейшую судьбу Российского государства. Битва на Куликовом поле послужила началом освобождения Руси от ига Золотой Орды. Растущая мощь Московского княжества, усиление его авторитета среди русских княжеств, отказ Москвы платить дань Орде, поражение в битве на р. Воже стали основными причинами замысла темника Золотой Орды Мамая по организации большого похода на Русь.

После поражения золотоордынских войск на реке Воже в 1378, ордынский тёмник (военачальник, командовавший «тьмою», то есть 10 000 войска), выбранный ханом, по имени Мамай решил сломить русских князей и усилить их зависимость от Орды. Летом 1380 он собрал войско, насчитывавшее ок. 100-150 тыс. воинов. Помимо татар и монголов, в нем имелись отряды осетин, армян, живших в Крыму генуэзцев, черкесов, и ряда других народов. Союзником Мамая согласился быть великий князь литовский Ягайло, войско которого должно было поддержать ордынцев, двигаясь по Оке. Другим союзником Мамая - по сообщению ряда летописей - был рязанский князь Олег Иванович. По данным других летописей, Олег Иванович лишь на словах выразил готовность союзничать, обещав Мамаю воевать на стороне татар, сам же немедленно предупредил русское воинство о грозящем соединении Мамая и Ягайло.

В конце июля 1380, узнав о намерениях ордынцев и литовцев воевать с Русью, московский князь Дмитрий Иванович обратился с призывом о сборе русских военных сил в столице и Коломне, и вскоре собрал рать, немногим меньшую войска Мамая. В основном в ней были москвичи и воины из земель, признавших власть московского князя, хотя ряд лояльных Москве земель - Новогорода, Смоленска, Нижнего Новгорода - не выразили готовности поддержать Дмитрия. Не дал своих «воев» и главный соперник князя московского - князь тверской. Проведенная Дмитрием военная реформа, укрепив ядро русского войска за счет княжеских конниц, дала доступ в число ратников многочисленным ремесленникам и горожанам, составившим «тяжелую пехоту». Пешие ратники, по распоряжению полководца, были вооружены копьями с узколистными наконечниками треугольной формы, плотно насаженными на длинные крепкие древки, либо метальными копьями с кинжаловидными наконечниками. Против пеших ордынцев (коих было немного) русские воины имели сабли, а для дальнего боя - обеспечены луками, шлемами-шишаками, металлическими наушиями и кольчужными бармицами (воротниками-оплечьями), грудь воина была прикрыта чешуйчатой, пластинчатой или наборной броней, комбинированной с кольчугой. Старые миндалевидные щиты были заменены круглыми, треугольными, прямоугольными и сердцевидными.

План похода Дмитрия состоял в том, чтобы, не дать хану Мамаю соединиться с союзником или союзниками, вынудить его переправиться через Оку или сделать это самим, неожиданно выйдя навстречу противнику. Благословение на исполнение замысла Дмитрий получил у игумена Сергия из Радонежского монастыря. Сергий предрек князю победу и, согласно легенде, послал с ним «на брань» двух иноков своей обители - Пересвета и Ослябю.

Из Коломны, где собралась многотысячная рать Дмитрия, он в конце августа дал приказ двигаться на юг. Стремительный марш русских войск (около 200 км. за 11 дней) не позволил силам противника соединиться.

В ночь с 7 на 8 августа, перейдя реку Дон с левого на правый берег по наплывным мостам из бревен и уничтожив переправу, русские вышли к Куликову полю. Тыл русских был прикрыт рекой - тактический маневр, открывший новую страницу в русской военной тактике. Князь Дмитрий довольно рискованно отрезал себе пути возможного отступления, но одновременно прикрыл с флангов свое войско реками и глубокими оврагами, затруднив осуществление обходных маневров конницы ордынцев. Диктуя Мамаю свои условия боя, князь расположил русские войска эшелонировано: впереди стоял Передовой полк (под командование князей всеволжских Дмитрия и Владимира), за ним - Большой из пеших ратей (командир - Тимофей Вельяминов), правый и левый фланги прикрывали конные полки «правой руки» (командир - коломенский тысяцкий Микула Вельяминова, брат Тимофея) и «левой руки» (командир - литовский князь Андрей Ольгердович). За этим основным войском встал резерв - легкая конница (командир - брат Андрея, Дмитрий Ольгердович). Она должна была встретить ордынцев стрелами. В густой дубраве Дмитрий приказал расположиться резервному Засадному полу под командованием двоюродного брата Дмитрия, серпуховского князя Владимира Андреевича, после битвы получившего прозвище Храбрый, а также опытного воинского воеводы боярина Дмитрия Михайловича Боброка-Волынского. Московский князь старался вынудить ордынцев, в первой линии которых всегда стояла конница, а в второй - пехота, к фронтальной атаке.

Битва началась утром 8 сентября поединком богатырей. С русской стороны на поединок был выставлен Александр Пересвет - монах Троице-Сергиева монастыря, до пострижения - брянский (по др. версии, любечский) боярин. Его противником оказался татарский богатырь Темир-мурза (Челубей). Воины одновременно вонзили друг в друга копья: это предвещало большое кровопролитие и долгую битву. Едва Челубей упал из седла, ордынская конница двинулась в бой и быстро смяла Передовой полк. Дальнейший натиск монголо-татар в центре был задержан вводом в действие русского резерва. Мамай перенес главный удар на левый фланг и начал там теснить русские полки. Положение спас, вышедший из дубравы, Засадный полк серпуховского князя Владимира Андеевича, ударил в тыл и фланг ордынской коннице и решил исход битвы.

Предполагают, что мамаева рать была разгромлена за четыре часа (если сражение продолжалась с одиннадцати до двух часов дня). Русские воины преследовали ее остатки до реки Красивая Меча (50 км выше Куликова поля); там же была захвачена Ставка ордынцев. Мамай успел бежать; Ягайло, узнав о его поражении, также спешно повернул обратно.

Потери обеих сторон в Куликовской битве были огромными. Убитых (и русских, и ордынцев) хоронили 8 дней. В сражении пали 12 русских князей, 483 боярина (60% командного состава русского войска.). Князь Дмитрий Иванович, который участвовал в битве на передовой в составе Большого полка был ранен в ходе сражения, но выжил и получил в дальнейшем прозвище «Донской».

Куликовская битва вселила уверенность в возможности победы над ордынцами. Поражение на Куликовом поле ускорило процесс политического дробления Золотой Орды на улусы. Два года после победы на Куликовом поле Русь не платила ордынцам дани, что положило начало освобождению русского народа от ордынского ига, росту его самосознания и самосознания других народов, находившихся под игом ордынцев, укрепило роль Москвы как центра объединения русских земель в единое государство.

Память о Куликовской битве сохранилась в исторических песнях, былинах, повестях Задонщина, Сказание о Мамаевом побоище и др.). Созданное в 90-е 14 - первой половине 15 в. вслед за летописными повестями Сказание о Мамаевом побоище являет собой самое полное освещение событий сентября 1380. Известно более 100 списков Сказания, начиная с 16 и по 19 в., которые дошли в 4-х основных редакциях (Основная, Распространенная, Летописная и Киприановская). Распространенная содержит подробное изложение событий Куликовской битвы, каких нет в других памятниках, начиная с предыстории (посольство Захария Тютчева в Орду с дарами с целью предотвратить кровавые события) и о самой битве (участие в ней Новгородских полков и др.). Только в Сказании сохранились сведения о численности войск Мамая, описания приготовления к походу («упряжения») русских полков, подробности их маршрута на Куликово поле, особенности дислокации русских войск, перечисление князей и воевод, принимавших участие в сражении.

Киприановскя редакция выдвигает на первый план роль митрополита Киприана, в ней союзником Мамая назван (как это и было на самом деле) литовской князь Ягайло. В Сказании много из дидактической церковной литературы: и в рассказе о поездке Дмитрия и его брата Владимира к преподобному Сергею Родонежскому за благословением, и о молитвах жены Дмитрия Евдокии, которыми «были спасены» сам князь и их дети, и то, что в уста воеводы Дмитрия Боброка - Волынца вложены слова, что «крест есть главное оружие», и то, что московский князь «выполняет благое дело», которыми руководит Бог, а Мамай - тьму и зло, за которыми стоит дьявол. Этот мотив проходит через все списки Сказания, в котором князь Дмитрий наделен множеством положительных характеристик (мудрость, смелость, мужество, полководческий талант, отвага и т.д.).

Фольклорная основа Сказания усиливает впечатление от описания битвы, представляя эпизод единоборства перед началом битвы Пересвета с Челубеем, картину переодевания Дмитрия в одежду простого воина с передачей своих доспехов воеводе Михаилу Бренку, а также подвиги воевод, бояр, простых воинов (Юрка-сапожник и др.). В Сказании присутствует и поэтика: сравнение русских воинов с соколами и кречетами, описание картин природы, эпизоды прощания уходивших из Москвы к месту битвы воинов с женами.

В 1807 Сказание использовал русский драматург В.А.Озеров при написании трагедии Дмитрий Донской.

Первым памятником героям Куликовской биты стала церковь на Куликовом поле, собранная вскоре после битвы из дубов Зеленой дубравы, где был спрятан а засаде полк князя Владимира Андреевича. В Москве в честь событий 1380 были возведены церковь Всех Святых на Куличиках (ныне находится рядом с современной станцией метро «Китай-город»), а также Богородице-Рождественский монастырь, в те времена давший приют вдовам и сиротам ратников, полегших в Куликовской битве. На Красном холме Куликова поля в 1848 была сооружена 28-метровая чугунная колонна - памятник в честь победы Дмитрия Донского над Золотой Ордой (архитектор А.П.Брюллов, брат живописца). В 1913-1918 на Куликовом поле был выстроен храм во имя преп. Сергея Радонежского.

Куликовская битва нашла отражение и в картинах О.Кипренского - Князь Донской после Куликовской битвы, Утро на Куликовом поле, М.Авилова - Поединок Пересвета и Челубея и др. Тема славы русского оружия в 14 в. представлена кантатой Ю.Шапорина Нa поле Куликовом. Широко отмечалось 600-летие Куликовской битвы. В 2002 учрежден Орден «За Служение Отечеству» в память св. в. кн. Дмитрия Донского и преподобного игумена Сергия Радонежского. Попытки препятствовать объявлению дня Куликовской битвы днем славы русского оружия, исходившие в 1990-е от группы татарских историков, мотивировавших свои действия желанием предотвратить формирование тем самым «образа врага», были категорически отвергнуты президентом Татарстана М.Шаймиевым, подчеркнувшим, что русские и татары давно «собраны в едином Отечестве и они должны взаимно уважительно относится к страницам истории боевой славы народов».

В русской церковной истории победа на Куликовом поле стала со временем чествоваться одновременно с праздником Рождества Пресвятой Богородицы, отмечаемом ежегодно 21 сентября (8 сентября по старому стилю).

Лев Пушкарев, Наталья Пушкарева

Из русских князей не хотел соединяться с Москвой один потомок Святослава Черниговского — Олег Рязанский: более других князей русских он был напуган татарами.

Еше недавно княжество его подвергалось страшному опустошению от незначительного отряда татар, а теперь Мамай стоит на границах с громадным войском, которого пограничная Рязань будет первою добычею в случае сопротивления.

Не надеясь, чтоб и Димитрий Московский дерзнул выйти против татар, Олег послал сказать ему о движениях Мамая, а сам спешил войти в переговоры с последним и с Ягайлом Литовским. Очевидно, что Олег и Ягайло рассуждали так: «Как скоро князь Димитрий услышит о нашествии Мамая и о нашем союзе с ним, то убежит из Москвы в дальние места, или в Великий Новгород, или на Двину, а мы сядем в Москве и во Владимире; и когда хан придет, то мы его встретим с большими дарами и упросим, чтоб возвратился домой, а сами с его согласия разделим Московское княжество на две части — одну к Вильне, а другую к Рязани и возьмем на них ярлыки и для потомства нашего».

Но Дмитрий не думал бежать ни в Новгород Великий, ни на Двину, а назначил всем полкам собираться в Коломну к 15 августа.

План Дмитрия Иоанновича был прост и ясен — упредить неприятеля на Оке, первым занять этот важнейший стратегический рубеж, не дав Мамаю преодолеть его. Лишь две сильные крепости защищали тогда южную границу Московского княжества: Серпухов и Коломна. Выбор последней в качестве места сосредоточения войска был очевиден. Коломна располагалась на наиболее вероятном направлении главного удара Мамая.

О самом Мамае в Москве имелись пока еще очень туманные сведения. Не ясны были ни его намерения, ни численность и точное местонахождение его войска, ни то, с кем в союзе он выступает. Согласно «Сказанию о Мамаевом побоище», на военном совете в Москве было принято решение выслать в Поле дальний дозор, «крепкую сторожу» — отборных великокняжеских оружничих Родиона Ржевского, Андрея Волосатого, Василия Тупика, Якова Ослябятьева и «иных крепких юношей» — всего числом семьдесят человек. Им было велено «ехати близ орды до Быстрая Сосны... языка добывать, дабы истинно слышамо царева хотения». Предприятие это требовало отчаянной смелости и поистине нечеловеческой ловкости. Горстке удальцов предстояло захватить не просто пленного, а обязательно приближенного Мамая, способного поведать о планах своего повелителя. Для этого надо было проникнуть сквозь плотную завесу татарских разъездов, в открытой степи пробраться в самую гущу Мамаева войска. Не теряя ни минуты, «сторожа» спешно ускакала на юг и затерялась в безбрежных просторах Дикого Поля. Мамай двигался по степи на запад, рассчитывая на встречу с войсками Ягайло, который тоже выступил в поход. Сторожевые дозоры, высланные Дмитрием Иоанновичем в степь, на Красивую Мечу, на Быструю Сосну доносили о продвижении противника, который, по-видимому, еще не выбрал направления главного удара.

Вернувшись из Троицы, великий князь Дмитрий Иоаннович немедля собрался в поход. Пора было выдвигать пришедшие в Москву рати к Коломне, месту сбора всего русского войска. О том, как провожали воинов в поход, повествует «Сказание о Мамаевом побоище».

Другие источники Куликовского цикла позволяют с редкостной для русского средневековья, почти уникальной полнотой определить последовательность сбора войска, его состав, район мобилизации, построение и численность. По призыву разосланных во все концы страны гонцов с грамотами сбор войска, объявленный на 15 августа 1380 года в Коломне, фактически начался еще раньше, в Москве. В середине августа в дополнение к, по-видимому, уже съехавшимся московским «воям» туда прибыли во главе своих отрядов князья Белозерские (Федор Романович и Семен Михайлович), Андрей Кемский (удел в районе реки Кеми к северу от Белого озера), Глеб Карголомский (село Карголома в трех километрах к юго-востоку от Белоозера), Андожские (или Андомские; волость Андога на реке Суде к югу от Белого озера), Ярославские (Андрей Ярославский и Роман Прозоровский; село Прозорово на реке Редьме, впадающей в Мологу), Лев Курбский (село Курба в 25 км от Ярославля), а также Дмитрий Ростовский. Никоновская летопись добавляет к этому списку посланца великого тверского князя Ивана Всеволодовича Холмского, князя Владимира Андреевича Серпуховско-Боровского, устюжских князей и других, не названных по именам военачальников.

Карта первых мобилизованных контингентов обнаруживает характерную «звездчатую» систему их сбора. Вассальные дружины из городов и сел съезжались в стольный город под стяг своего князя. Из областных столиц собранные «вой» двигались в Москву. Белозерско-ярославские и ростовский отряды прибыли в столицу, пройдя расстояние 150-600 км. Учитывая короткие сроки сбора и то, что путь дальних «воев» занял не менее 7-10 дней, они проходили в сутки 60-85 км, что в 2-3 раза превышало обычную норму дневного перехода. Такой темп марша соответствовал срочности сбора. Как сообщалось в мобилизационной грамоте: «Вы бы чяса того лезли воедин день и нощь, а других бы есте грамот не дожидалися».

Ранним утром августовского дня, на который был назначен выход войска из Москвы, великий князь Дмитрий Иоаннович, другие князья и воеводы с семьями собрались под белокаменными сводами главной московской святыни, Успенского собора. Площадь вокруг храма, улицы и закоулки кремля — все свободные пространства были запружены воинами, уходившими в поход, и провожающими их москвичами. Дмитрий Иоаннович прежде всего помолился перед образом Спаса, призывая Господа помочь русскому воинству, даровать ему победу. Затем великий князь преклонил колена перед чудотворной иконой Божьей Матери, написанной святым митрополитом Петром.

В храме перед иконами среди близких людей этот сильный, суровый, подчас крутой человек не скрывал слез. Чувство, испытанное им в Троице, не оставляло его. Помолившись Богородице, Дмитрий вошел в жертвенник алтаря собора, туда, где в каменной гробнице-раке покоились мощи митрополита Петра, чудотворца Московского. «Святитель Петр, — говорил князь, — по милости Божией ты непрестанно чудодействуешь. Ныне пришло для тебя время молиться за нас общему владыке, царю, милостивому Спасу. Ныне ведь ополчились на меня супостаты поганые и на град твой Москву крепко вооружаются. Тебя ведь Господь показал роду нашему и зажег тебя, светлую свечу и поставил на подсвечнике высоком, чтобы светить всей земле Русской. И тебе подобает ныне о нас грешных молиться, чтобы не пришла на нас смертная опасность и сила грешников нас не погубила. Ты ведь страж наш крепкий от вражеских нападений, потому что мы твоя паства».

Память этого святителя особо чтили в Москве. Помолившись в Успенском соборе, великий князь пошел в соседний Архангельский храм. Михаил Архангел, предводитель небесного воинства, победитель темных сил, почитался на Руси символом воинской мощи и доблести. Уходя на брань, и князья, и простые ратники непременно молились перед его образом. Перед походом не мог не поклониться «небесному воеводе» и великий князь Дмитрий Иоаннович. Помнил он и о другом святом Михаиле, о князе Черниговском, мученике за веру, убитом в Орде за отказ перед встречей с Батыем исполнить унизительный для христианина обряд очищения и поклонения изображению Чингисхана.

Как говорится в Основной редакции «Сказания»: «...князь же великий Дмитрий Иоаннович с братом своим, с князем Владимиром Андреевичем пошел в церковь небесного воеводы архистратига Михаила и преклонялся перед святым образом его».

Московский Архангельский собор был своеобразным памятником праведнику. Освящение храма состоялось 20 сентября 1333 года, как раз в день памяти Михаила Черниговского и погибшего вместе с ним его боярина Федора. Теперь, много лет спустя, когда русское войско шло на бой с Мамаевой Ордой, память о мучениках взывала к подвигу самопожертвования. В Архангельском соборе Дмитрий Иоаннович поклонился гробам своих предков, московских князей, похороненных здесь: Ивана Калиты, Симеона Гордого, Ивана Красного. Их неусыпными многолетними трудами Москва возвысилась силой и богатством над остальными русскими княжествами. Завет пращуров — хранить и умножать «отчину» — вошел в кровь и плоть их потомка, Дмитрия Иоанновича. Выступая как защитник всей Русской земли, он тем не менее всегда помнил, что прежде всего он московский князь. Для него битва с Ордой стала таким же исполнением родового долга, каким был для его предков мир с ней.

Он говорил перед гробницами со слезами: «Истинные хранители, русские князья, поборники православной веры христианской, прародители наши! Если имеете смелость просить Христа, то ныне помолитесь о нашем унынии, потому что ныне приключилось великое нашествие на нас, детей ваших. И ныне сражайтесь вместе с нами». И вышел из церкви.

Из тихого полумрака собора Дмитрий вышел на площадь, пронизанную ослепительным солнечным светом, заполненную людьми. Здесь уже стоял его боевой конь. Наступила горькая минута прощания. Послышался женский плач. Великая княгиня Евдокия, обняв мужа, рыдала. Плакали супруга Владимира Андреевича Елена (в православном крещении Мария, в монашестве Евпраксия), жены князей, воевод, простых ратников, предчувствуя раннее вдовство, сиротство детей. Сам Дмитрий Иоаннович удержался от слез лишь «народа ради». Последними словами, сказанными им перед разлукой Евдокии, были слова апостола Павла: «Аще Бог по нас, то кто на ны!» («Если Бог за нас, то кто против нас!»).

Расставшись с нежной супругой, Димитрий подъехал к войскам и громко сказал: «Братия моя милая, не пощадим живота своего за веру христианскую, за святые церкви и за Землю Русскую!»

«Готовы сложить свои головы за веру Христову и за тебя, государь, великий князь!» — восторженно отвечали ему из рядов. С высоты терема княгини провожали уходящее войско. Тогда рядом с Успенским и Архангельским соборами из массы разнообразных зданий выделялся «златоверхий терем» великого князя Дмитрия (Донского). Самой красивой частью деревянного дворца были выходившие на Москву-реку Набережные сени: спускавшиеся от них лестницы к рундукам придавали терему живописный вид. Хотя и построенный из дерева, великокняжеский дворец представлял собой великолепное для своего времени здание, соответствующее высокому статусу московских князей и их столицы.

Полки представляли величественное зрелище. Их доспехи и оружие ярко блистали на утреннем солнце. Кольчатые железные брони или стальные панцири из блях, шлемы с остроконечными верхушками, продолговатые щиты, окрашенные в красный цвет, тугие луки и колчаны со стрелами, острые копья, частью кривые булатные сабли, частью прямые составляли вооружение и снаряжение русских воинов. Над их рядами во множестве развевались знамена или стяги на высоких древках, а поднятые вверх копья имели подобие целого леса. Князья и воеводы отличались наиболее нарядными, большею частью позлащенными доспехами, а также яркими, наброшенными поверх них плащами.

Из кремля, по «Сказанию о Мамаевом побоише», войско выходило тремя воротами: Никольскими, Фроловскими (Спасскими) и Тимофеевскими (Константиноеленинскими). В их белокаменных арках священники благословляли ратников иконами и крестами, окропляли святой водой. Воинство, покидавшее Москву, было велико. Даже по самым скромным подсчетам, его численность превышала 10-15 тысяч. К тому же каждый всадник имел не по одной лошади. Если же учесть еще и необходимые в дальнем походе обозы, то становится очевидным, что провести всю эту массу через узкие улицы московского посада было непросто. Да и на открытой местности такое войско, сведенное в одну колонну, растянулось бы на десятки верст. Это могло значительно усложнить управление им и резко замедлить скорость движения.

Поэтому вполне достоверным представляется сообщение «Сказания о Мамаевом побоище» о том, что рать Дмитрия Иоанно- вича уходила из Москвы тремя колоннами. Сегодня можно лишь приблизительно представить себе маршруты движения войска. В древнейшей летописной повести о Куликовском походе не содержится практически никаких подробностей этого марша. В ней говорится только о том, что Дмитрий Иоаннович «поиде вборзе с Москвы, хотя боронити своея отчины и прииде на Коломну». Несколько больше сведений содержится в более позднем «Сказании о Мамаевом побоище». Если сопоставить их с данными, увы, скупыми и приблизительными, о топографии города и его окрестностей в конце XIV века, можно примерно представить себе, как шли ратники на Куликово поле.

Полки, выходившие из кремля через Никольские и Фроловские ворота, попадали в Загородье — район, занимавший верхнюю часть нынешнего Китайгородского холма, где пролегают улицы Никольская и Ильинка. Здесь в древности начиналась дорога на Переяславль-Залесский. Но ратникам надо было сворачивать южнее, чтобы вдоль кремлевской стены или где-нибудь далее спуститься под крутую в те времена гору в долину Москвы-реки и выйти на пути, ведущие в Коломну.

Прямо на коломенскую дорогу можно было попасть через Тимофеевские ворота Кремля. За белокаменной стеной простиралась небольшая болотистая низина, а чуть далее начинался Великий посад. Это был давно, еще с домонгольских времен обжитый район. Во второй половине XIV века Великий посад занимал уже весь южный склон и подножие Китайгородского холма, от современной Варварки до Москвы-реки. Впоследствии, после того как на Красной площади и Васильевском спуске выстроили торговые ряды, за этой местностью утвердилось название, по которому мы знаем ее сегодня, — Зарядье.

Великий посад в XIV веке был не самым престижным районом Москвы. Он не имел тогда надежных укреплений. Во время осад Москвы Ольгердом в 1368 и 1370 годах посады сначала были выжжены самими защитниками города, а затем то, что от них еще оставалось, разорили литовцы. Жителям приходилось покидать свои дома и пережидать лихую пору за прочными кремлевскими стенами. Страдал Великий посад, расположенный на береговой низине Москвы-реки, и от наводнений, но всякий раз после бедствий отстраивался вновь. Местность привлекала людей своей близостью к ядру города — кремлю и к реке — основной транспортной артерии Московского княжества; важнейшему звену системы международных торговых путей. Ремесленники и торговцы составляли большинство населения Великого посада. Здесь жили кузнецы и литейщики, ювелиры и кожевники, сапожники и гончары. Технология многих производств требовала большого расхода воды. В то же время всякое связанное с огнем ремесло в деревянном городе было чрезвычайно пожароопасным. Вот и селились мастера поближе к Москве-реке, невзирая ни на ее капризы, ни на беззащитность своих дворов в случае нападения врага.

Великий посад был тогда сплошь деревянным. Ни одного каменного строения того времени в этом районе нам неизвестно. Дворы, на которых жил посадский люд, состояли из жилых изб и хозяйственных строений. Почти в каждой усадьбе был еще и огород. Многие жители держали разнообразный скот. Он пасся неподалеку на москворецких лугах.

Главной улицей предместья издревле считалась Великая, или Большая. Она тянулась от Тимофеевских ворот кремля параллельно Москве-реке, по линии позднейшего Мокринского переулка. Примерно на середине улицы стояла с давних времен церковь Николы Мокрого, покровителя путешествующих по водам. Московская пристань находилась совсем рядом, и каждый, кто прибывал в город рекой или отправлялся в путь речным путем, не мог не зайти в Николо-Мокринский храм, чтобы помолиться.

По сообщению «Сказания о Мамаевом побоище», великий князь московский Дмитрий Иоаннович взял с собой в поход на Куликово поле десять купцов, торговавших с Крымом. Согласно «Сказанию», это были Василий Капица, Исидор Олферев, Костянтин, Козма Ковырь, Онтон Елбузин, Михаил Саларев, Тимофей Весяков, Дмитрий Черный, Дементий Саларев, Иван Ших.

Не только в качестве добрых воинов понадобились гости-сурожане Дмитрию Иоанновичу. Купцы, под контролем которых находилась торговля с Причерноморьем, прекрасно знали все пути на юг, весь театр будущих военных действий. Торговцы проникали в такие места, куда заказана была дорога кому-либо другому. Поскольку русские войска шли к Дону, а именно по Дону пролегал торговый путь в Сурож (ныне Судак в Крыму), сурожане являлись идеальными разведчиками. И в Орде, и в итальянских колониях Крыма они имели обширные связи, многочисленные каналы информации. Их осведомленность была очень нужна Дмитрию Иоанновичу.

Проводники, разведчики, финансовые советники, кредиторы, дипломатические агенты — гости-сурожане могли выступать во всех этих качествах. По «Сказанию о Мамаевом побоище», Дмитрий Иоаннович отводил им и такую роль: купцы должны были «поведати в далних землях» о событиях похода. Выражаясь современным языком, московский князь предпринял умелую акцию по созданию благоприятного для себя международного общественного мнения. Поход против «безбожного Мамая», несомненно, должен был высоко поднять его престиж во всем христианском мире. Гостям-сурожанам отводилась особая роль в этом деле.

За посадом дорога лежала через Кулишки. Она шла примерно по линии современного Солянского проезда и улицы Солянки, оставляя справа мокрый москворецкий луг, а слева — холмистое урочище Глинищи. Это была уже почти сельская местность: заливные и нагорные луга с остатками соснового бора, овражки, ручейки, болотца. Жилая застройка располагалась здесь лишь отдельными островками вокруг нескольких храмов. Тогда уже существовала деревянная церковь Всех святых на Кулишках. Ее великолепное кирпичное здание, построенное в XVII веке, и сегодня украшает Славянскую площадь столицы.

Далее при дороге стоял храм Параскевы Пятницы на Кулишках. Впоследствии бок о бок с ним была выстроена церковь Кира и Иоанна. В 1694 году оба храма соединили в один. В середине следующего столетия его каменное здание, пострадавшее от пожара, было разобрано. Освяшение нового храма во имя Кира и Иоанна, возведенного видным зодчим К. И. Бланком в ознаменование восшествия на престол Екатерины II, состоялось в 1768 году. Это была одна из красивейших московских церквей, редкий образец позднего барокко. В 1930-х годах храм закрыли, а затем разрушили.

На развилке современных Яузской и Николоямской улиц недавно установленный закладной крест предполагаемого памятника Дмитрию Донскому напоминает о том, что в 1380 году в этих местах проходило навстречу Мамаю русское воинство. Невдалеке отсюда начинались две большие дороги на Коломну: Болвановская и Брашевская. По этой Болвановской дороге, согласно «Сказанию о Мамаевом побоище», в августе 1380 года шли ратники князей Белозерских: «Урядно убо видети, войско их». Отважные князья стремились навстречу славе Руси, где пали как герои.

По соседней, Брашевской дороге двинулся к Коломне князь Владимир Андреевич Серпуховской со своей дружиной. Путь этот пролегал чуть южнее. Начинаясь у Болвановья, на левом берегу Москвы-реки, он через несколько десятков верст переходил на берег правый и шел на Коломну через городок Брашеву и одноименную волость.

За Крутицами на том же левом, возвышенном берегу Москвы-реки лежало Симоново с двумя недавно основанными монастырями. Надо думать, их братия с особенным чувством и особым усердием молилась в те дни о победе. Рождественский и Успенский монастыри на Симонове в последние годы превратились в центры духовного сопротивления чужеземному владычеству. Симоновский игумен Федор во всех испытаниях оставался верен пути своего учителя и родного дяди Сергия Радонежского.

Предание гласит, что здесь, в благодатном бору, Дмитрий Иоаннович устроил своему войску, вышедшему в поход на Мамая, отдых после утомительного дневного перехода. Ночь была тихой и ясной. Из бездонной черноты неба сквозь кроны вековых сосен на спяших ратников взирали далекие звезды. Сон не шел к великому князю. Дмитрий не мог прогнать тяжелые думы и тревожные сомнения. О них он забывал в дневных заботах и трудах среди своего войска, но они вновь воскресали в ночном одиночестве. На пороге судьбы, когда ценой поступков и решений становилась победа или погибель, когда ответственность за всех ложилась на плечи одного, неуверенность и страх невольно вкрадываются даже в души неустрашимых и привыкших властвовать. Силясь побороть в себе эту гнетущую слабость, Дмитрий Иоаннович молился, вспоминая благословение, полученное от Сергия, и пророчество старца. Постепенно душевное смятение уходило. Внезапно что-то заставило князя открыть глаза. В ночной вышине среди торжественного сияния звезд он увидел светлый лик, паривший над мачтовой сосной. Дмитрий узнал икону святого Николая. Икона укрепила князя верой и надеждой и «сия вся угреша (т. е. согрела) сердце его!» С тех пор урочище, где произошло это чудесное явление, стало зваться Угрешей. Дмитрий Иоаннович дал обет по возвращении из похода с победой основать на этом месте монашескую обитель. Обещанное Богу было исполнено вскоре. Так получил свое начало знаменитый Николо-Угрешский монастырь.

Это предание, казалось бы, не подтверждается историческими источниками. Согласно «Сказанию о Мамаевом побоище», Дмитрий Иоаннович шел на Коломну Котловской дорогой, пролегавшей в стороне от Угреши. Учтем, однако, что русская рать двигалась тремя путями в сравнительно неширокой полосе, на расстоянии 10-15 верст между колоннами. Дмитрий Иоаннович мог перемещаться с дороги на дорогу, наблюдая за движением войск. Вскоре за Угрешей Брашевская дорога переходит с левого берега на правый, в районе Боровского кургана, где князь Владимир Андреевич перешел с войском на правый берег. Далее рать Владимира Андреевича на Коломну шла правым берегом.

В то время как дружины князей Белозерских и Владимира Андреевича выступили из Москвы по Болвановской и Брашевской дорогам, третья колонна под водительством самого великого князя Дмитрия Иоанновича двинулась на Коломну иным путем. Выйдя из Тимофеевских ворот кремля, ратники сразу же поворачивали к Москве-реке. Они проходили по деревянному мосту, настланному на плотах и колебавшемуся при движении людей, коней, повозок. Такие мосты назывались живыми. Их наводили после паводков каждую весну.

Старая дорога на село Котел, по которой шел с войском на Коломну Дмитрий Иоаннович, пролегала по восточному Заречью. Великая княгиня Евдокия, провожая взглядом с высоты кремлевских теремов уходившую рать, видела «конечным зрением» своего князя «грядуща лугом подле Москвы-реки».

Все безотрывно смотрели туда, где по обоим берегам Москвы-реки нескончаемыми потоками текли и текли уходящие полки. Каждая женщина старалась высмотреть в людской гуще своих близких, каждая понимала, что проводила их на смертный бой. От этого разрывалось сердце, холодела душа. Плач стоял над крыльцом кремлевского златоверхого терема.

Великая княгиня в слезах молила Господа сподобить ее вновь увидеть своего государя, просила о даровании победы: «Не сотвори, Господи, яко же прежде сего за мало лет велика брань была русским князем на Калках с погаными половци с агаряны. И ныне избави, Господи, погыбнути оставшему христианству...» Молилась Евдокия и о малолетних своих сыновьях Василии и Юрии, о возвращении живым и невредимым их отца, о продолжении рода княжеского: «То и земля их спасется, а они в векы царствують». Рыдания и молитвы раздавались тогда по всей Москве. И в теремах, и на убогих дворах, и во всех храмах. Вместе с войском, казалось, уходила из города и сама жизнь. Москва замерла в тревожном ожидании.

Когда великокняжеское войско ушло на Коломну, Москва не осталась без защиты. Несмотря на то что в будущей битве с несметными полчищами Мамая каждый ратник был на счету, Дмитрий Иоаннович пошел на ослабление своих главных сил и оставил в столице многочисленный гарнизон под началом нескольких воевод. Общее же командование обороной города великий князь, согласно летописному сообщению, поручил боярину Федору Андреевичу Свибло. Это был один из опытнейших московских воевод, строитель белокаменного кремля.

Иное настроение царило в войске. На брань шли как на пир: «Грядут русские сынове успешно, яко медвяныа чяши пити и сьтеблиа виннаго ясти, хотять себе чести добыти и славнаго имени». Война была для многих выступивших в тот поход образом жизни, потехой молодецкой, а ратная доблесть, слава и честь — смыслом существования. И ко всему этому теперь добавился и иной, высший смысл. Воины шли испить чашу жертвенную, пострадать за отечество и веру, умереть за Русь, чтобы она осталась жива.

В Москве временно оставался также воевода великого князя Тимофей Васильевич Вельяминов, один из героев битвы на Воже. Он должен был продолжить сбор ратей, прибывавших из отдаленных мест в столицу, завершить формирование городского ополчения, а затем с этими силами выступить вдогонку войску Дмитрия Иоанновича. Если бы обстановка вдруг изменилась и враг неожиданно появился у стен Москвы, воины Тимофея Вельяминова встали бы на защиту столицы.

Все дальше по дороге на Котел удалялось от города войско Дмитрия Иоанновича. Вот уже скрылись белокаменные стены и башни, потухли купола соборов. Уже проехали запустевший Даниловский монастырь, основанный святым Даниилом Александровичем с церковью святого Даниила Столпника. За селом Даниловским поднялись наверх к селу Котел, стоящему на одной из Поклонных гор, где открывался вид на Москву. Дальше были села Ногашинское, Коломенское, которые принадлежали князю Андрею Иоанновичу. Древняя Коломенская дорога в более поздние времена имела другое название — Шубинская.

Дорога проходила через стан Маковец на реке Северке и заканчивалась в Коломне. В том, что Дмитрий Иоаннович повел основные силы русского войска именно этим путем, был серьезный стратегический расчет. Из трех дорог, соединявших Москву и Коломну, Шубинская являлась кратчайшей и самой удобной. Двигаясь по ней, не надо было, как на Брашевке, совершать переправу через широкую и полноводную в те времена Москву-реку, преодолевать топкие, болотистые заливные луга, форсировать овраги многочисленных москворецких притоков. Шубинская дорога проходила по ровной, сухой, слабопересеченной местности. Не было здесь ни обширных болот, ни дремучих чащоб. За этим хлебородным, давно освоенным и обжитым краем впоследствии утвердилось историческое название Польщина.

Движение главных сил русского воинства по Шубинской дороге, самой западной из трех, диктовалось и военной обстановкой, которая по-прежнему была не до конца ясной. Дмитрию Иоанновичу и его воеводам приходилось считаться с опасностью неожиданного прорыва Мамая через рубеж Оки не у Коломны, а где-нибудь выше по течению — у Каширы или у Серпухова. С этого же юго-западного направления мог внезапно появиться и Ягайло. В обоих случаях русское войско оказывалось в крайне сложном положении. Противник мог отрезать его от Москвы или даже атаковать в момент, когда оно находилось на марше и было рассредоточено по трем дорогам. Татары не раз доказывали свою способность действовать быстро, внезапно, заставать врага врасплох.

В 1380 году Дмитрий Иоаннович был более предусмотрителен. Даже в самом начале похода, не сблизившись еще с неприятелем, он принял все меры предосторожности и всегда оставался начеку: идя на Коломну, великий князь держал свои главные силы на правом, наиболее угрожаемом фланге, откуда можно было ожидать удара. Прорвись Мамай или Ягайло через рубеж Оки западнее Коломны — и сильная русская рать свернула бы с Шубинской дороги направо, быстро заступив путь неприятелю, став надежным щитом для Москвы и всего остального войска. Однако попытки прорыва тогда не последовало. И Мамай, и Ягайло были еще далеко и не спешили переходить к решительным действиям. Все три колонны русского войска, вышедшие из Москвы, к середине августа благополучно достигли Коломны. Здесь же сосредоточились рати, направлявшиеся к месту общего сбора, минуя стольный град. Полки из Владимира и Юрьева-Польского, Костромы и Переяславля-Залесского возглавляли воеводы великого князя. Рати из Мещерского, Муромского, Брянского и Елецкого княжеств прибыли под водительством своих князей. Ближайшие и ответственнейшие задачи военной кампании были выполнены: войска собраны, южная граница прикрыта. Это вселяло надежду на успех похода. Новгородский хронограф так определяет силы трех отрядов: с Владимиром Андреевичем шло 30 тысяч, с Белозерскими князьями — 25 тысяч, с великим князем — 50 тысяч воинов. Общее число воинов, двинувшихся из Москвы в поход против Мамая, по этому свидетельству несколько превышала 100 тысяч человек.

Въезд великого князя в Коломну был торжествен. Воеводы, князья, множество ратных людей встречали Дмитрия Иоанновича еще на дальних подступах к городу, на берегу речки Северки. Отсюда процессия двинулась к городским воротам, где великого князя уже ждало все коломенское духовенство с крестами и иконами. Епископ Герасим отслужил молебен и осенил воинов крестом.

Движение армии в Коломну, где уже дожидались другие отряды, заняло около четырех дней. Войско, нагруженное обозом, подбирая встретившиеся по дороге части, проходило примерно 25 км в день.

Общевойсковое походное построение армии произошло в Коломне, на Девичьем поле. «Князь же великий, выехав на высокое место з братом своим, с князем Владимером Андреевичем, видяще множество людей урядных и възрадовашяся, и урядиша кое-муждо плъку въеводу».

На Девичьем поле все русское войско было разделено на пять полков. Один из них назывался сторожевым. В походе он должен был выполнять задачу авангарда армии, а в сражении — ее боевого охранения. Первым воеводой сторожевого полка при «уряжении» стал предводитель коломенской рати Микула Васильевич Вельяминов. Сын последнего московского тысяцкого, брат казненного Ивана Вельяминова оставался в чести и доверии у Дмитрия Иоанновича. С великим князем Микулу Васильевича связывали и родственные, и дружеские отношения. Они были женаты, как мы знаем, на сестрах, дочерях суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича. Согласно «Задоншине», первую весть о нашествии Мамая Дмитрий Иоаннович получил на пиру от Микулы Вельяминова.

В сторожевой полк вошли также рати из Владимира и Юрьева- Польского под водительством великокняжеского воеводы Тимофея Валуевича. (О Тимофее Васильевиче Акатьевиче, по прозвищу Валуй, сообщает и летописная повесть о Куликовском походе.) Костромичи же прибыли к Коломне под началом великокняжеского воеводы Ивана Родионовича из московского рода Квашниных. Они, вероятно, тоже были включены в сторожевой полк. Его ряды пополнили и переяславцы. Их привел воевода Андрей Иванович Серкизов, сын крещеного выходца из Орды (владельца села Черкизова, ныне района современной Москвы).

Первую линию построения русского войска в будущем сражении должен был составить передовой полк. В «Сказании о Мамаевом побоище» его военачальниками указаны «Дмитрий и Иван Всеволожи» (Всеволодовичи).

Главные силы русского воинства были сведены в большой (великий) полк В сражении ему отводилось место в центре боевой линии. По обычаю он находился под рукой самого великого князя. Большой полк состоял из испытанных воинов великокняжеского двора — бояр, дворян, детей боярских, вольных слуг. В него должно было входить и московское пешее городовое ополчение. Сюда же Дмитрий Иоаннович присоединил рати князей Белозерских. Вторым по значению, после большого полка, считался полк правой руки. Водительствовать им было доверено двоюродному брату и ближайшему сподвижнику Дмитрия Иоанновича, Владимиру Андреевичу Серпуховскому. В полку правой руки состояли воеводы удельного князя Данило Белоус и Константин Кононович, а также князья Федор Елецкий, Юрий Мещерский, Андрей Муромский. К себе Владимир Андреевич взял и ярославских князей. Наконец, полк левой руки, фланг русской боевой линии, был поручен Глебу Брянскому. Этого князя иногда отождествляют с Глебом Друцким, чей небольшой удел входил в великое княжество Литовское. Ожидался подход дружин и других владетелей литовского княжеского дома — Андрея Полоцкого и Дмитрия Трубчевского.

По данным распространенной редакции «Сказания о Мамаевом побоище», в Коломне в те же дни к русскому воинству присоединились «мужи новгородцы» во главе с шестью посадниками. «Все люди нарядны, пансири, доспехи давали з города», — замечает повествование. Действительно, рать Великого Новгорода обычно составлялась из ополчений пяти городских «концов», которые возглавляли пять военачальников. Шестой осуществлял общее командование. Вооружение для воинов частью выдавалось из городских арсеналов — «з города».

В Коломенском походном построении «мужики новгородские» занимали место в полку левой руки. Участие новгородцев в Куликовской битве историками оспаривалось, но ныне убедительно доказано С. Н. Азбелевым. Он прояснил реальные подробности новгородской помощи. Так, новгородский контингент, если верить распространенной редакции «Сказания», возглавляли шесть командиров, что соответствовало принятой во второй половине XIV века практике отправке в поход новгородской рати, выставляемой пятью городскими концами, иногда под общим руководством степенного посадника. К тому же имена двух посланных на Дон военачальников удалось опознать как достоверные. Далее, новгородские посадники упомянуты в списке боярских потерь на Куликовом поле, воспроизведенном «Сказанием» и «Задоншиной». Этот факт проверяется записью о павших в битве новгородцах, которая сохранилась в рукописном синодике XVI века новгородской Борисоглебской церкви (в Плотниках).

Известный исследователь новгородской древности В. Л. Янин в свое время обратил внимание на рукописный синодик церкви Бориса и Глеба в Плотниках, составленный, видимо, после 1456 года. В нем, в частности, говорится: «Покои, Господи... на Дону избиеных братии нашей при велицем князе Дмитреи Иоанновичи». Историк считает эту запись «в высшей степени любопытным свидетельством участия новгородцев в Куликовской битве». Памятником победы на Дону традиционно почитается храм святого Дмитрия Солунского на Славковой улице в Новгороде.

Новгородская сила откликнулась на призыв Москвы о помощи не случайно. Как раз в год Куликовской битвы великий князь Дмитрий перезаключил с новгородцами союзный договор о совместной борьбе с врагами Московской Руси. Эти обязательства северный союзник Москвы как в 1375, так и в 1380 году, видимо, точно выполнил. Характерно, что сообщение о битве па Дону приведено новгородским летописцем в подчеркнуто торжественном тоне, как общерусское свершение.

Кстати, мы здесь можем сказать, что участие нижегородцев в Куликовской битве также оспаривается некоторыми историками советского периода, академиком Б. Л. Рыбаковым и историками настоящего времени. Они объясняют это тем, что Нижний Новгород не мог послать свои полки на битву, так как сам был разрушен в то время. Но полки мог послать Городец как самый крупный город после Нижнего Новгорода. Более детальное изучение Куликовской битвы обнаруживает участие в ней нижегородцев. В основной редакции «Сказания» и «Повести о Куликовской битве» говорится о павших боярах нижегородских. Кроме того, в списках В. Н. Ундольского, И. Ф. Хворостина и Е. И. Забелина основной редакции указано количество павших на Куликовом поле бояр-нижегородцев. Об участии нижегородцев в битве пишут в своих трудах историки В. Н. Татищев, Н. М. Карамзин, А. Д. Нечволодов.

Коломенский смотр был не просто военным парадом, впечатляющим, укрепляющим воинский дух зрелищем. Он стал важнейшим организационным мероприятием, которое значительно повысило боеспособность русского войска. Как единое целое армия, по сути дела, и была сформирована во время смотра на Девичьем поле. До этого огромная вооруженная масса, собравшаяся в Коломне со всех концов раздробленной Руси, представляла собой смесь местных ратей разной численности, разного качества единой структуры и системы командования. Каждый отряд держался обособленно.

Между тем точных сведений о противнике, его намерениях и планах Дмитрий Иоаннович ожидал, пожалуй, с большим нетерпением, чем подхода новых ратей. Вслед исчезнувшей первой «стороже» он посылает вторую: Климента Полянина, Ивана Святослава Всеславича, Григория Судокова и «иных с ними». Всего более трех десятков воинов. Им было строго предписано во что бы то ни стало и как можно быстрее взять «языка», разведать противника и вернуться назад.

Однако ожидать еще много дней, пока новая «сторожа» выполнит задачу, великому князю не пришлось. По дороге в Поле разведчики встретили Василия Тупика, которого уже и не чаяли видеть в живых. Он возвращался не с пустыми руками, вез с собой «языка» «царева двора», «сановитого мужа». На допросе знатный татарин сообщил Дмитрию Иоанновичу важнейшие сведения: Мамай не изменил своих планов идти на Русь, в союзе с ним выступает не только великий князь Аитовский, но и Олег Рязанский, тем не менее «не спешит бо царь того ради итти — осени ожидает».

Литовское войско продолжало свое движение для соединения с Мамаем. Однако Ягайло направлять свою армию вместо Оки к Дону явно не торопился. На соединение с Мамаем выступило не грозное многочисленное литовско-русское войско, а сравнительно небольшие отряды вооруженных людей, с трудом собранных и думавших больше о том, как уклониться от битвы. С таким воинством и в такой обстановке Ягайле не приходилось и думать о смелых и решительных действиях. Он долго собирался в поход, продвигался медленно, с оглядкой, на ощупь. Понимая недостаточность своих сил, он постарался переложить основную тяжесть войны на союзника, Мамая. Сам же готов был довольствоваться захватом союзных Москве княжеств в верховьях Оки. Через их территорию и направилось на соединение с татарами войско Ягайлы.

Олег Рязанский, до последнего момента надеявшийся, что великий князь уйдет от ордынских полчищ на Двину или Новгород Великий, «устрашися и возтрепета зело».

Тем временем к великому князю в Коломну прибыли послы Мамая. Древнейший и наиболее достоверный источник, «Летописная повесть», пишет, что в Коломну приехали послы от Мамая и предъявили великому князю московскому категорическое требование — возобновить выплату дани Мамаевой Орде и впредь «давать выход», «како было при Чанибеке цари, а не по своему докончанию». Согласиться на это значило полностью покориться Мамаю. Имя хана Джанибека (Чанибека) не случайно прозвучало в ультиматуме. При этом правителе дань, собиравшаяся с русских земель в пользу Орды, достигала наивысших размеров. Кроме того, согласие московского князя выплачивать узурпатору Мамаю такой же «выход», какой брал с Руси полноправный Чингисид Джанибек, фактически означало признание безродного темника законным ханом.

Прием в Коломне татарских послов должен был породить у Мамая впечатление, что московский князь колеблется, что еще остается возможность успешного дипломатического давления на него, не прибегая к силе оружия. Тем самым Дмитрий Иоаннович рассчитывал оттянуть срок вторжения, выиграть время для подготовки отпора.

Перед этой силой Дмитрий Иоаннович не дрогнул. Он не разорвал в клочья ханскую грамоту, как сделает это ровно через сто лет его правнук Иван III, не приказал казнить послов или с позором отослать их восвояси. Дмитрий принял в Коломне ордынское посольство с почетом и вступил с ним в переговоры. Он даже пошел на огромную уступку, согласившись возобновить выплату дани, прерванную после «розмирья» с Мамаем. Однако дальнейшее показало: это был лишь тактический ход. Условия соглашения, выдвинутые московским князем, оказались заведомо неприемлемыми для Орды.

Дмитрий Иоаннович готов был «дать выход», но не в размерах, установленных при Джанибеке, а всего лишь «по христианской силе» и прежнему «докончанию». Здесь, вероятно, имелся в виду договор («докончание»), заключенный московским князем во время поездки в Орду в 1371 году, по которому предусматривалась выплата весьма умеренной дани. Слова же «по христианской силе» и вовсе звучали как: «Дам столько, сколько сам сочту нужным». Условия Москвы не сулили, таким образом, Мамаю ни столь необходимых ему денег, ни признания статуса законного хана, ни славы покорителя Руси. В той ситуации они звучали попросту оскорбительно, издевательски.

Московский князь не думал смиряться перед Мамаем. Он и не властен был в этом. Войско, решившее победить или умереть, Русская земля, поднявшаяся в небывалом порыве на недругов, восприняли бы отступление как отступничество. Однако долг христианского смирения и миролюбия предписывал Дмитрию Иоанновичу до последней возможности избегать кровопролития и не отвергать с ходу переговоры.

Отвергнув ультиматум, он продолжал вести дипломатическую игру. Вослед выехавшим из Коломны послам Мамая великий князь отправил в стан противника собственное посольство. В «Сказании о Мамаевом побоище» есть эпизод, в котором повествуется о миссии Захарии Тютчева. Этот «избранный юноша» в сопровождении двух толмачей, знавших «язык половецкий», был послан Дмитрием Иоанновичем к Мамаю. Он вез богатые подарки, «много злата», дабы задобрить ордынского правителя. Добравшись до Рязани, Захария проведал о союзе Олега с Мамаем и литовским князем и тотчас же направил в Москву скорого вестника.

Куликовская битва (кратко)

Знаменитое сражение в 1380 г. войска московского князя Дмитрия и его союзников с одной стороны против полчищ татаро-монгольского хана Мамая и его союзников – с другой получило название Куликовской битвы.

Краткая предыстория Куликовской битвы такова: отношения князя Дмитрия Ивановича и Мамая начали обострятьсяеще в 1371 году, когда последний дал ярлык на великое владимирское княжение Михаилу Александровичу Тверскому, а московский князь тому воспротивился и не пустил ордынского ставленника во Владимир. А спустя несколько лет, 11 августа 1378 года войска Дмитрия Ивановича нанесли сокрушительное поражение монголо-татарскому войску под предводительством мурзы Бегича в битве на реке Воже. Потом князь отказался от повышения уплачиваемой Золотой Орде дани и Мамай собрал новое большое войско и двинул его в сторону Москвы.

Перед выступлением в поход Дмитрий Иванович побывал у святого преподобного Сергия Радонежского, который благословил князя и все русское войско на битву с иноземцами. Мамай же надеялся соединиться со своими союзниками: Олегом Рязанским и литовским князем Ягайло, но не успел: московский правитель, вопреки ожиданиям, 26 августа переправился через Оку, а позднее перешел на южный берег Дона. Численность русских войск перед Куликовской битвой оценивается от 40 до 70 тысяч человек, монголо-татарских – 100-150 тысяч человек. Большую помощь москвичам оказали Псков, Переяславль-Залесский, Новгород, Брянск, Смоленск и другие русские города, правители которых прислали князю Дмитрию войска.

Битва состоялась на южном берегу Дона, на Куликовом поле 8 сентября 1380 года. После нескольких стычек передовых отрядов перед войсками выехали от татарского войска – Челубей, а от русского – инок Пересвет, и состоялся поединок, в котором они оба погибли. После это началось основное сражение. Русские полки шли в бой под красным знаменем с золотым изображением Иисуса Христа.

Кратко говоря, Куликовская битва закончилась победой русских войск во многом благодаря военной хитрости: в расположенной рядом с полем боя дубраве спрятался засадный полк под командованием князя Владимира Андреевича Серпуховского и Дмитрия Михайловича Боброка-Волынского. Мамай основные усилия сосредоточил на левом фланге, русские несли потери, отступали и, казалось, что победа близка. Но в это самое время в Куликовскую битву вступил засадный полк и ударил в тыл ничего не подозревающим монголо-татарам. Этот маневр оказался решающим: войска хана Золотой Орды были разгромлены и обратились в бегство.

Потери русских сил в Куликовской битве составили порядка 20 тысяч человек, войска Мамая погибли почти полностью. Сам князь Дмитрий, впоследствии прозванный Донским, поменялся конем и доспехами с московским боярином Михаилом Андреевичем Бренком и принимал в сражении активное участие. Боярин в битве погиб, а сбитого с коня князя нашли под срубленной березой без сознания.

Это сражение имело большое значение для дальнейшего хода русской истории. Кратко говоря, Куликовская битва, хотя и не освободила Русь от монголо-татарского ига, но создала предпосылки для того, чтобы это произошло в будущем. Кроме того, победа над Мамаем значительно усилила Московское княжество.

Куликовская битва

Кулико́вская би́тва Мамаево или Донское побоище ) - битвамеждурусскимвойскомво главе с московским княземДмитрием Донскими войскомтемникаЗолотой ОрдыМамая, состоявшееся 8 сентября1380 годана территорииКуликова поля-исторической местностимежду рекамиДон,НепрядваиКрасивая Меча, в настоящее время относящейся кКимовскомуиКуркинскомурайонамТульской области, на площади около 10 км².

21 сентября(8 сентября поюлианскому календарю) являетсяДнём воинской славы России- День победы русскихполковво главе с великим князем Дмитрием Донским над монголо-татарскими войсками в Куликовской битве.

Предыстория

В 60-е годы XIV векаусилениеМосковского княжествавСеверо-Восточной РусиитемникаМамаявЗолотой Ордешло практически одновременно, причёмобъединению Ордыпод властью Мамая способствовали русские князья своими победами надТагаему Шишевского лесав1365 году, над Булат-Темиром на р.Пьянав1367 годуи походом на среднююВолгув1370 году.

Когда в 1371 годуМамай далярлыкна великое владимирское княжениеМихаилу Александровичу Тверскому,Дмитрий Ивановичсказал послу Ачихоже «к ярлыку не еду, князя Михаила на княжение в землю владимирскую не пущу, а тебе, послу, путь чист», что явилось переломным моментом в отношениях Москвыи Орды. В1372 годуДмитрий добился прекращениялитовскойпомощиТверскому княжеству(Любутский мир), в1375 годудобился отТверипризнания условия «а пойдут на нас татарове али на тобе, нам с тобою иде противу их; аще мы пойдём на татар, то тебе единою с нами поиде противу им», после чего уже весной 1376 годарусское войско во главе сД. М. Боброком-Волынскимвторглосьна среднюю Волгу, взяло откуп 5 000 рублей с мамаевых ставленников и посадило там русскихтаможенников.

В 1376 годуперешедший на службу к Мамаю с левобережья Волги хан Синей ОрдыАрапшаразорилНовосильское княжество, избегаясраженияс вышедшим заОкумосковским войском, в1377на р. Пьяна разгромилне успевшее изготовиться к битве московско-суздальское войско, разорилНижегородскоеиРязанскоекняжества.

В 1378 годуМамай всё-таки решился на прямое столкновение с Дмитрием, но посланное им войско под командованиеммурзыБегичапотерпело сокрушительноепоражение на р. Вожа. Рязанское княжество сразу же вновь было разорено Мамаем, но в1378−1380 годахМамай потерял свои позиции и на нижней Волге в пользуТохтамыша.

Соотношение и развёртывание сил

Русское войско

Новоскольцев А. Н. «Преподобный Сергийблагословляет Дмитрия на борьбу с Мамаем»

Сбор русских войск был назначен в Коломне15 августа. Из Москвы в Коломну выступило ядро русского войска тремя частями по трём дорогам. Отдельно шёл двор самого Дмитрия, отдельно полки его двоюродного братаВладимира Андреевича Серпуховскогои отдельно полки подручных белозерских, ярославских и ростовских князей.

Также прибыли войскаизСуздальскогоиСмоленскоговеликих княжеств. Согласно некоторым источникам (более поздняяНиконовская летописьи принявший её версиюСоловьёв С. М.), в сборе участвовали такжетверской полк, приведённый племянником Михаила АлександровичаИваном Всеволодовичем, а также присоединившиеся непосредственно перед битвойновгородцы, но историки подвергают сомнениям достоверность этих сведений.

Уже в Коломне был сформирован первичный боевой порядок: Дмитрий возглавил большой полк; Владимир Андреевич с ярославцами - полк правой руки; в полк левой руки был назначен командующим Глеб Брянский;передовой полксоставили коломенцы.

Получивший большую известность, благодаря житию Сергия Радонежского, эпизод с благословением войска Сергием в ранних источниках о Куликовской битве не упоминается . Существует также версия (В. А. Кучкин), согласно которой рассказ жития о благословении Сергием Радонежским Дмитрия Донского на борьбу с Мамаем относится не к Куликовской битве, а кбитве на реке Воже(1378 г.) и связан в «Сказании о Мамаевом побоище» и других поздних текстах с Куликовской битвой уже впоследствии, как с более масштабным событием .

Непосредственным формальным поводом предстоящего столкновения стал отказ Дмитрия от требования Мамая увеличить выплачиваемую дань до размеров, в которых она выплачивалась при Джанибеке. Мамай рассчитывал на объединение усилий с великим князем литовскимЯгайлоиОлегом Рязанскимпротив Москвы, при этом он рассчитывал на то, что Дмитрий не рискнёт выводить войска за Оку, а займёт оборонительную позицию на её северном берегу, как уже делал это в1373и1379 годах. Соединение сил союзников на южном берегу Оки планировалось на 14 сентября.

Однако Дмитрий, осознавая опасность такого объединения, 26 августа стремительно вывел войско на устье Лопасни, осуществил переправу через Оку в рязанские пределы. Следует заметить, что Дмитрий повёл войско к Дону не по кратчайшему маршруту, а по дуге западнее центральных районов Рязанского княжества, приказал, чтобы ни один волос не упал с головы рязанца. «Задонщина» упоминает в числе погибших на Куликовом поле также 70 рязанских бояр . Решение о переходе Оки стало неожиданным не только для Мамая. В русских городах, пославших свои полки на коломенский сбор, переход Оки с оставлением стратегического резерва в Москве был расценен как движение на верную смерть:

На пути к Дону, в урочище Березуй, к русскому войску присоединились полки литовских князей АндреяиДмитрияОльгердовичей. Андрей был наместником Дмитрия воПскове, а Дмитрий - вПереяславле-Залесском, однако, по некоторым версиям, они привели и войска из своих прежних уделов, бывших в составеВеликого княжества Литовского- соответственноПолоцка,СтародубаиТрубчевска. Полк правой руки, сформированный в Коломне во главе с Владимиром Андреевичем, выполнял затем в битве роль засадного полка, за исключением вставших на левый фланг ярославцев, Андрей Ольгердович в битве возглавил полк правой руки, получив под своё начало также ростовцев, о возможных перестановках в передовом и большом полках неизвестно. Историк военного искусстваРазин Е. А.указывает на то, что русская рать в ту эпоху состояла из пяти полков, однако, считает полк во главе с Дмитрием Ольгердовичем не частью полка правой руки, а шестым полком, частным резервом в тылу большого полка.

Русские летописи приводят следующие данные о численности русского войска: «Летописная повесть о Куликовской битве» - 100 тыс. воинов Московского княжества и 50-100 тыс. воинов союзников, «Сказание о Мамаевом побоище», написанное также на основе исторического источника - 260 тыс. или 303 тыс.,Никоновская летопись- 400 тыс. (встречаются оценки численности отдельных частей русского войска: 30 тысяч белозерцев, 7 или 30 тысяч новгородцев, 7 или 70 тысяч литовцев, 40-70 тысяч в засадном полку). Однако следует учитывать, что цифры, приводимые в средневековых источниках, обычно крайне преувеличены. Более поздние исследователи (Е. А. Разин и др.), подсчитав общее количество населения русских земель, учтя принцип комплектования войск и время переправы русской армии (количество мостов и сам период переправы по ним), останавливались на том, что под знамёнами Дмитрия собралось 50-60 тысяч воинов (это сходится с даннымиВ. Н. Татищевао 60 тысячах), из них лишь 20-25 тысяч - войска непосредственноМосковского княжества. Значительные силы пришли с территорий, контролировавшихсяВеликим княжеством Литовским, но в период1374-1380 годовставших союзниками Москвы (Брянск,Смоленск,Друцк,Дорогобуж,Новосиль,Таруса,Оболенск, предположительноПолоцк,Стародуб,Трубчевск).С. Б. Веселовскийсчитал в ранних своих работах, что на Куликовом поле было около 200-400 тысяч человек, но с течением времени пришёл к мнению, что в битве русская армия могла насчитывать только 5-6 тыс. человек . По мнению А. Булычёва, русское войско (как и монголо-татарское) могло составлять около 6-10 тысяч человек при 6-9 тысячах лошадей (то есть в основном это было кавалерийское сражение профессиональных всадников). С его точкой зрения согласны и руководители археологических экспедиций на Куликовом поле: О. В. Двуреченский и М. И. Гоняный. По их мнению, Куликовская битва была конным сражением, в котором с обеих сторон приняло участие около 5-10 тысяч человек, причём это было кратковременное сражение: около 20-30 минут вместо летописных 3 часов. В московском войске были как княжьи дворы, так игородовые полкиВеликого княжества Владимирского и Московского.

Войско Мамая

Критическая ситуация, в которой оказался Мамай после битвы на реке Воже и наступления Тохтамыша из-за Волги к устью Дона, заставила Мамая использовать все возможности для сбора максимальных сил. Есть известие, будто советники Мамая говорили ему: «Орда твоя оскудела, сила твоя изнемогла; но у тебя много богатства, пошли нанять генуэзцев, черкес, ясов и другие народы» . Также в числе наёмников названы мусульмане и буртасы. По одной из версий , весь центр боевого порядка ордынцев на Куликовом поле составляла наёмная генуэзская пехота, конница стояла на флангах.

По сообщению Московского летописного сводаконцаXV века, Мамай шёл

съ всѣми князи Ординьскими и со всею силою Татарьскою и Половецкою. Ещё же к тому понаимовалъ рати,БесерменыиАрмены,ФрязыиЧеркасыиБуртасы, с нимъ же вкупѣ въ единои мысли и князь великиЛитовъскыиЯгаило Олгердовичьсо всею силою Литовъскою иЛятьскою, с ними же въ единачествѣ и князьОлегъ Ивановичь Рязанъскыи.

ПСРЛ, т. 25, М. -Л, 1949, с. 201

В XIV векевстречаются численности ордынского войска в 3тумена(битва при Синих Водах1362 году, Мамай наблюдал с холма за ходом Куликовской битвы с тремятёмными князьями), 4 тумена (поход войск УзбекавГалициюв1340 году), 5 туменов (разгром Твери в1328 году, битва на Воже в1378 году). Мамай господствовал лишь в западной половине Орды, в битве на Воже и в Куликовской битве потерял почти всё своё войско, а в1385 годудля похода наТавриз,Тохтамышсо всей территории Золотой Орды собрал армию в 90 тысяч человек. «Сказание о Мамаевом побоище» называет число 800 тыс. человек.

Современные учёные дали свою оценку численности монголо-татарского войска: Б. У. Урланис считал, что у Мамая было 60 тыс. человек. М. Н. Тихомиров,Л. В. ЧерепниниВ. И. Бугановполагали, что русским противостояло 100-150 тысяч монголо-татар. Ю. В. Селезнёв сделал предположение о монголо-татарском войске в 90 тысяч человек (так как предположительно известно [ источник не указан 503 дня ] , что Мамай вёл с собой 9 туменов). Военный историк-оружиевед М. В. Горелик высказал предположение, что реальная численность мамаевой рати не превышала 30-40 тыс. человек. [ источник не указан 689 дней ]

Современные исследования

Методами палеогеографииустановлено, что размер свободной от леса части Куликовского поля составлял около 2 км². До 1 км в ширину, до 2 км в длину. Для сравнения - площадь поляГрюнвальдской битвысоставляла около 4 км² и на нём разместилось 66-тысячное войско: 27 тысяч Тевтонского ордена - в две линии фронтом в 2,5 км и 39 тысяч объединённого польско-литовско-русского - в три линии фронтом в 2-2,5 км.

С учётом выводов историка Анатолия Кирпичникова, по существовавшим тогда нормам насыщенности поля боя войсками и учитывая длину фронта 1 км, общая численность войск в Куликовской битве не могла превышать 10-12 тысяч воинов с каждой стороны.

Место битвы

Из летописных источников известно, что битва происходила «на ДонуустьНепрядвы». При помощи методовпалеогеографииучёные установили, что «на левом берегу Непрядвы в то время находился сплошной лес». Принимая во внимание, что в описаниях битвы упоминаетсяконница, учёные выделили безлесный участок близ слияния рек на правом берегу Непрядвы, который ограничен с одной стороны реками Доном, Непрядвой и Смолкой, а с другой - оврагами и балками, вероятно, существовавшими уже в те времена. Экспедиция оценила размер участкабоевых действийв «два километра при максимальной ширине восемьсот метров». В соответствии с размерами локализованного участка пришлось скорректировать и гипотетическую численность участвующих в битве войск. Была предложена концепция об участии в битве конныхформированийпо 5-10 тысяч всадников с каждой стороны (такое количество, сохраняя способность маневрировать, могло бы разместиться на указанном участке). В московском войске это были в основном княжьислужилые людиигородовые полки .

Долгое время одной из загадок являлось отсутствие захоронений павших на поле боя. Весной2006 годаархеологическая экспедиция использовалагеорадарновой конструкции, который выявил «шесть объектов, расположенных с запада на восток с интервалом 100-120 м». По версии учёных, это и есть захоронения погибших. Отсутствие костных останков учёные объяснили тем, что «после битвы тела погибших закапывались на небольшую глубину», а «чернозёмобладает повышенной химической активностью и под действием осадков практически полностью деструктурирует тела погибших, включая кости». При этом полностью игнорируется возможность застревания в костях павших наконечников стрел и копий, а также наличие у погребённых нательных крестов, которые, при всей «агрессивности» почвы, не могли исчезнуть совершенно бесследно. Привлечённые к экспертизе сотрудники, занимающиеся судебно-медицинской идентификацией личности, подтвердили наличие праха, но «не смогли установить, является ли прах в пробах останками человека или животного». Поскольку упомянутые объекты представляют собой несколько абсолютно прямых неглубоких траншей, параллельных друг другу и длиной до 600 метров, они с такой же вероятностью могут являться следами какого-либоагротехническогомероприятия, например, внесения в почву костной муки. Примеры исторических битв с известными захоронениями показывают устройствобратских могилв виде одной или нескольких компактных ям.

Отсутствие значимых находок боевого снаряженияна поле боя историки объясняют тем, что в средние века «эти вещи были безумно дорогими», поэтому после сражения все предметы были тщательно собраны. Подобное объяснение появилось в научно-популярных публикациях в середине 1980-х годов, когда в течение несколькихполевых сезонов, начиная с юбилейного 1980 года, на каноническом месте не было сделано никаких находок, хотя бы косвенно связанных с великой битвой, и этому срочно требовалось правдоподобное объяснение.

В начале 2000-х годов схема Куликовской битвы, впервые составленная и опубликованная Афремовым Иваном Фёдоровичемв середине XIX века, и после этого кочующая 150 лет из учебника в учебник без какой-либо научной критики, была уже кардинально перерисована. Вместо картины эпических масштабов с длиной фронта построения в 7-10 вёрст была локализована относительно небольшая лесная поляна, зажатая между отвершков оврагов. Длина её составила около 2 километров при ширине в несколько сот метров. Использование для сплошного обследования этой площади современных электронныхметаллодетекторовпозволило за каждый полевой сезон собирать представительные коллекции изсотен и тысяч бесформенных металлических обломков и осколков. В советское время на этом поле велись сельскохозяйственные работы, в качестве удобрения применялась разрушающая металл аммиачная селитра. Тем не менее, археологическим экспедициям удаётся делать представляющие исторический интерес находки: втулку, основаниекопья, кольчужное колечко, обломоктопора, части оторочки рукава или подолакольчуги, сделанные излатуни; панцирные пластины (1 штука, аналогов не имеет), которые крепились на основе из кожаного ремешка.

Одной из проблем интерпретации археологических находок с Куликова поля является достаточно широкая датировка оружия и предметов военного снаряжения. Большинство из них могли оставаться в употреблении достаточно долго, вплоть до XVII века, и быть утерянными во время столкновения с крымскими татарами, отмеченного в летописях на Куликовом поле под 1542 годом. В то же время большинство предметов, уверенно датируемых временем Куликовской битвы, были найдены в окрестностях, но не на самом месте сражения.

Подготовка к битве

Для навязывания противнику решающего сражения в поле ещё до подхода союзных Мамаю литовцев или рязанцев, а также чтобы использовать водный рубеж для защиты собственного тылав случае их подхода русские войска перешли на южный берег Дона и уничтожили за собой мосты.

Вечером 7 сентября русские войска были выстроены в боевые порядки. Большой полк и весь двор московского князя встали в центре. Ими командовал московский окольничийТимофей Вельяминов. Нафлангахвстали полк правой руки под командованием литовского князяАндрея Ольгердовичаи полк левой руки князей Василия Ярославского и Феодора Моложского. Впереди перед большим полком стал сторожевой полк князей Симеона Оболенского и Иоанна Тарусского. В дубраву вверх по Дону был поставлен засадный полк во главе с Владимиром Андреевичем иДмитрием Михайловичем Боброком-Волынским. Считается, что засадный полк стоял в дубраве рядом с полком левой руки, однако, в «Задонщине» говорится об ударе засадного полка с правой руки. О делении на полки породам войскнеизвестно.

Вечером и ночью 7 сентября Дмитрий Иванович объезжал войска, делая смотр. Тогда же, вечером, татарские передовые части, тесня русских разведчиков Семёна Мелика, увидели русские построившиеся войска. В ночь на 8 сентября Дмитрий с Боброком выезжали на разведку и издали осматривали татарские и свои позиции.

Перед началом битвы Дмитрий Донской стал в рядах ратных людей, поменявшись одеждой со своим любимцем Михаилом Бреноком(или Бряноком). Эта хитрость, вероятно, обратила на Бренока внимание татар, которые всячески старались его уничтожить, в то время как сам князь получил больше свободы и возможности для ведения битвы. После генерального сражения Бренока нашли убитым, а близ него лежало множество русских князей и бояр, защищавших «князя».

Русское знамя

«Сказание о Мамаевом побоище» сообщает, что русские войска шли в битву под чёрмным, то есть, тёмно-красным или багровым,знаменемс изображением золотого образаИисуса Христа. Миниатюры XVII века изображают в качестве знамени красный стяг справославным крестом.

Ход битвы

Утро 8 сентября было туманным. До 11 часов, пока туман не рассеялся, войска стояли готовыми к бою, поддерживали связь («перекликались») звуками труб. Князь вновь объезжал полки, часто меняя лошадей. В 12 часов показались на Куликовом поле и татары. Битва началась с нескольких небольших стычек передовых отрядов, после чего состоялся знаменитый поединок татарина Челубея(или Темир-бея) с инокомАлександром Пересветом. Оба поединщика пали мёртвыми (возможно, этот эпизод, описанный только в «Сказании о Мамаевом побоище», является легендой). Далее последовал бой сторожевого полка с татарским авангардом, возглавляемым военачальником Теляком (в ряде источников - Туляк).Дмитрий Донскойсначала был в сторожевом полку, а затем встал в ряды большого полка, поменявшись одеждой и конём с московским боярином Михаилом Андреевичем Бренком, который затем сражался и принял смерть под знаменем великого князя.

«Сила велика татарская борзо с шоломяни грядуще и ту пакы, не поступающе, сташа, ибо несть места, где им разступитися; и тако сташа, копиа закладше, стена у стены, каждо их на плещи предних своих имуще, предние краче, а задние должае. А князь велики такоже с великою своею силою русскою з другого шоломяни поиде противу им». Бой в центре был затяжной и долгий. Летописцы указывали, что кони уже не могли не ступать по трупам, так как не было чистого места. «Пешаа русскаа великаа рать, аки древеса сломишися и, аки сено посечено, лежаху, и бе видети страшно зело…». В центре и на левом фланге русские были на грани прорыва своих боевых порядков, но помог частный контрудар, когда «Глеб Брянский с полками владимирским и суздальским поступи через трупы мёртвых. «На правой стране князь Андрей Ольгердович не единою татар нападши и многих избил, но не смеяша вдаль гнатися, видя большой полк недвижусчийся и яко вся сила татарская паде на средину и лежи, хотяху разорвати». Основной удар татары направили на русский полк левой руки, он не удержался, оторвался от большого полка и побежал к Непрядве, татары преследовали его, возникла угроза тылу русского большого полка.

Владимир Серпуховской, командовавший засадным полком, предлагал нанести удар раньше, но воевода Боброк удерживал его, а когда татары прорвались к реке и подставили засадному полку тыл, приказал вступить в бой. Удар конницы из засады с тыла на основные силы ордынцев стал решающим. Татарская конница была загнана в реку и там перебита. Одновременно перешли в наступление полки Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. Татары смешались и обратились в бегство.

Ход боя переломился. Мамай, наблюдавший издали за ходом сражения, бежал с малыми силами, как только засадный полк русских вступил в бой. У татар отсутствовали резервы, чтобы попытаться повлиять на исход боя или хотя бы прикрыть отступление, поэтому всё татарское войско побежало с поля битвы.

Засадный полк преследовал татар до реки Красивой Мечи 50 вёрст, «избив» их «бесчисленное множество». Вернувшись из погони, Владимир Андреевич стал собирать войско. Сам великий князь был контужен и сбит с коня, но смог добраться до леса, где и был найден после битвы под срубленной берёзой в бессознательном состоянии.

Оценки потерь

Летописцы сильно преувеличивают число погибших ордынцев, доводя его до 800 тыс. (что соответствует оценке всего войска Мамая) и даже до 1,5 млн человек. «Задонщина» говорит о бегстве Мамая сам-девять в Крым, то есть о гибели 8/9 всего войска в битве.

Ордынцам при виде удара засадного полка приписывается фраза «молодые с нами бились, а доблии (лучшие, старшие) сохранились» . Сразу после битвы была поставлена задача пересчитать, «сколько у нас воевод нет и сколько молодых [служилых] людей». Московский боярин Михаил Александрович сделал печальный доклад о гибели более 500 бояр (40 московских, 40-50 серпуховских, 20 коломенских, 20 переяславских, 25 костромских, 35 владимирских, 50суздальских, 50 нижегородских, 40муромских, 30-34 ростовских, 20-23 дмитровских, 60-70можайских, 30-60звенигородских, 15 углицких, 20 галицких, 13-30 новгородских, 30 литовских, 70 рязанских), «а молодым людям [младшим дружинникам] и счёта нет; но только знаем, погибло у нас дружины всей 253 тысячи, а осталось у нас дружины 50 (40) тысяч». Также погибло 6 белозерских, двое тарусских имоложскийкнязь (из известных поимённо четырёх десятков князей-участников). Среди погибших упоминаются Семён Михайлович иДмитрий Монастырёв, о гибели которых известно также соответственно в битве на р. Пьяне в1377 годуи битве на р. Воже в1378 году. Е. А. Разин полагал, что в Куликовской битве со стороны русского войска погибло ок. 25-30 тысяч человек, что составляет половину от оценки им общей численности войска.А. Н. Кирпичниковсделал осторожное предположение, что в сражении могло погибнуть около 800 бояр и 5-8 тысяч человек. А.Булычёв на основе исследования аналогичных сражений в средневековой Европе сделал предположение, что русское войско могло потерять около трети всех воинов.

После битвы

Когда обозы, в которых повезли домой многочисленных раненых воинов, отстали от главного войска, литовцы князя Ягайло добивали беззащитных раненых . Основные силы Ягайлы в день битвы находились всего в 35-40 км западнее Куликова поля. С временем похода Ягайлы связывают потерю своего прежнего удела Дмитрием Ольгердовичем (удел был передан Ягайлом его младшему брату Дмитрию-Корибуту).