Удивителен каждый день! Оккупация территории ссср войсками третьего рейха на фотографиях солдат вермахта.

Ги Сайер… Кто же вы на самом деле?

Сразу оговорюсь, иногда я называю себя по имени, как будто со мною разговаривает кто-то другой, чьи слова имеют надо мной больше власти.

Кто я такой? Вопрос вроде бы несложный, хотя как сказать…

В общем, родители у меня люди простые, обыкновенные труженики, наделенные от природы тактом и умом. Провинциальный городишко Висамбур, где у нас скромный домик с небольшой усадьбой, находится на северо-востоке Франции, буквально в двух шагах от границы с Германией.

Когда мать с отцом познакомились, никому из них и в голову не могло прийти, что им, юным и влюбленным друг в друга, отчий край сулит весьма тернистый жизненный путь.

Да и не только им, но и мне – их первенцу – тоже!

В самом деле, если у вас не одно, а два отечества, то и проблем, разумеется, вдвое больше, при том что жизнь всего одна. Когда задумываешься о будущем – что предпринять? как поступить? – очень хочется, чтобы сбылось все, о чем мечтается. Не правда ли?

С возрастом, конечно, приходит понимание, что прожитые годы, по сути, сплошной разлад мечты с действительностью. Но это я так, к слову…

Детство у меня было замечательное, а вот юность не заладилась. В лучшую пору жизни, когда все так значительно и важно, когда живешь ожиданием первой любви, подоспела война, и я в свои неполные семнадцать вынужден был обручиться с нею. Разумеется, не по любви и, конечно, не по расчету! Какой уж тут расчет, если, уходя в армию, собирался служить под одним флагом, а довелось под другим, если пришлось, условно говоря, защищать «линию Зигфрида» , но не «линию Мажино» .

И все же, когда меня призвали в армию, я испытывал ни с чем не сравнимую гордость защитника отечества. Отец не раз говорил мне, что защита от недругов домашнего очага, в котором огонь испокон веку поддерживает женщина, святая обязанность настоящего мужчины.

Все правильно! Вот только война меня погубила, хотя я и спасся от снарядов.

Я не такой, как те, кто не воевал. Я – солдат, и, стало быть, другой, потому что побывал в кромешном аду и теперь знаю страшную правду фронтовых будней.

Я стал черствым, безжалостным, грубым и мстительным. Возможно, это хорошо, потому что именно этих качеств мне не хватало. Если бы у меня не было этой закалки, я на войне, скорее всего, сошел бы с ума.

Прибыл в Хемниц. Городские казармы привели меня в восторг. Когда смотришь на овальной формы огромное здание белого цвета, просто оторопь берет. Я попросил зачислить меня в 26-й отряд летной эскадрильи под командованием Руделя. К моему великому огорчению, опытные полеты на пикирующем бомбардировщике «Юнкерс-87» продемонстрировали мою полную непригодность для службы в воздушном флоте. Жаль, конечно! Мой отец считает, что, хотя выучка и боевое воспитание на высоком уровне во всех родах войск вермахта, все же в танковых войсках и авиации – в особенности.

Хемниц уютный город. Его красные островерхие крыши утопают в зелени. Стоит прекрасная погода, мягкая и нежаркая. В парке, который рядом с казармами, столетние липы и дубы разрослись широко и буйно, а буки, напротив, растут вверх и, несмотря на свою старость, остаются прямыми и стройными.

Время летит с бешеной скоростью. Прежде такого ритма жизни никогда не было. Каждый день что-то новое. У меня новехонькая, с иголочки, форма. Сидит на мне как влитая. Я – настоящий солдат. Меня так и распирает от гордости. Сапоги, правда, ношеные, но в приличном состоянии. Интересно, кто в них топал до меня?

На предпоследних тактических занятиях отрабатывали «наступление стрелкового взвода на долговременную огневую точку противника». Наша пехотная подготовка пока что напоминает спорт. Возле парка, на лужайке, ложимся в цепь, перебежки, атаки. В лощине у леса залегаем в высокую траву, валяемся, хохочем…

Недавно целый день шел дождь, а нас гоняли с полной выкладкой и с винтовкой в руке по мокрому пустырю. Команды «Ложись!», «Бегом марш!», пока мы не стали похожи на огородные пугала и не валились с ног от изнеможения.

Но чаще всего, разбившись по отделениям, под руководством унтер-офицеров мы маршируем на лужайке. Шагаем, останавливаемся по команде, с шага переходим на бег, с бега – на шаг, подходим с вымышленным докладом к фельдфебелю, отходим от него по всем правилам военной науки. Слова команд слышатся то там, то здесь, одновременный топот ног сотрясает долину.

Козырять, стоять навытяжку, брать на караул, поворачиваться «направо» и «налево», щелкать каблуками, терпеть тысячи придирок – разве это подготовка к подвигам?

Оказывается, строевая подготовка теперь приобретает особое значение, потому что, как сказал наш фельдфебель, внешний вид армии в военное время играет особую роль. Он вообще прочел нам целую лекцию о том, что в нынешние времена храбрость – дело неплохое, но второстепенное. Главное сейчас – умение научиться всему тому, что солдат должен знать.

Мы уже знаем назубок все существующее пехотное оружие противника, потому что недооценка врага, как заявил наш фельдфебель, большая глупость.

Я нахожусь в состоянии, которое можно определить словами: «Сдержанно счастлив». Чувствую себя прекрасно. Правда, тактические занятия и строевая подготовка выматывают до предела. За ужином буквально клюю носом. Кстати, кормят сносно, но я время от времени вспоминаю наши семейные трапезы дома. Скатерть в красную и белую клеточку… На завтрак кофе, мед, круассаны и горячее молоко.

Я выучил пару строевых песен и теперь горланю их вместе со всеми, но только с чудовищным французским акцентом. Все, конечно, смеются. Ну и пусть! Мы теперь одна семья. Мы теперь друзья. Воинское товарищество, где все за одного и один за всех. Это пришлось мне по душе. Тяготы казарменной муштры я сношу легко и даже с охотой.

Отправляемся в Дрезден.

В течение девяти недель мы проходили военное обучение, и за это время меня успели перевоспитать более основательно, чем за все школьные годы. Я уже усвоил, что начищенная пуговица важнее многих школьных премудростей, а без сапожной щетки вообще не обойтись.

То, что строевая подготовка – полезная вещь, я понял сразу и пришел к выводу, что, в конце концов, главное – быть добросовестным. Как это в общем-то просто и как нелегко в условиях, когда приказ – почти закон.

«Выполнить приказ» – как привычно стало это словосочетание, как убедителен его смысл, избавляющий от необходимости строить собственные планы.

Что ж, прощай, Хемниц! Мы вышли рано утром ускоренным маршем. Легкий сероватый туман с каждой минутой таял, и вскоре небо очистилось и заголубело. На обочинах дороги, по которой мы шагали, среди кустов боярышника и бузины проглядывали темно-зеленые елки. Было тихо. За спиной вставало огромное солнце. Впереди каждого солдата двигалась его длинная тень.

Мы шли тремя квадратами, повзводно – по всем правилам устава. Пройдя километров пятьдесят, погрузились в Дрездене в воинский эшелон и покатили на восток.

Несколько часов мы стояли в Варшаве. Многие изъявили желание ознакомиться с достопримечательностями польской столицы. Осмотрели гетто, вернее, то, что от него осталось. А когда пришло время возвращаться, разбились по трое-четверо. Поляки улыбались нам. В особенности девушки. Солдаты постарше и посмелее меня уже завели себе подружек и общались в милой компании.

Наконец, наш эшелон отправляется, и через какое-то время мы прибываем в Белосток. Спустя пару часов, чеканя шаг, уже шагаем по шоссе. Предстоит пройти километров двадцать до казарм для формирования перед отправкой на фронт.

Ганс-Ульрих Рудель был самым прославленным фашистским летчиком, настоящей гордостью нацистской Германии. Летал на бомбардировщике Ю-87. Немцы называли такие боевые машины «Юнкерсами». Рудель был самым результативным бойцом Люфтваффе, за что был удостоен наивысшей награды Третьего Рейха – Рыцарского креста (полный бант с бриллиантами, мечами и дубовыми листьями).

Помимо этого знака отличия Ганс-Ульрих был награжден Золотой медалью за доблесть, которая являлась на момент Второй мировой наивысшей наградой Венгрии. В послужном списке этого летчика так много наград, что превзойти его смог только рейхсмаршал Герман Геринг. Руделя называли «Орлом Востока».

Биография

Родился летчик в 1916-ом в силезском городке Конрадшвальдау (сейчас это территория Польши). Еще в школьные годы серьезно увлекался спортом, что не шло на пользу его учебе. По окончании средней школы сразу же пошел учиться на пилота Люфтваффе. Затем был призван в армию. За время службы совершил 2,5 тысячи боевых вылетов и уничтожил более 2-х тысяч единиц техники. В этом списке числятся бронепоезда, танки, артиллерийские орудия, самолеты, 2 крейсера, линкор, а также 2 моста.

Основную часть вылетов Рудель совершил на Юнкерсе. После определенного количества вылетов летчик настоял, чтобы в самолете были установлены 2 пушки 37-го калибра. Это сделало его боевую машину крайне эффективной для уничтожения такой тяжелой техники, как, например, танки или бронированные штурмовики. После этого Юнкерсы стали называть Kanonenvogel, что в переводе с немецкого означает «птичка с пушкой». В последний год войны Рудель летал на одномоторном истребителе Фокке-Вульф FW-190.

Особые достижения Руделя

Фашистский летчик уничтожил 9 советских самолетов. Есть версия, что на одном из сбитых им истребителей летал прославленный герой войны Лев Шестаков, погибший в воздушном бою. Сам Рудель тоже бывал неоднократно сбит (в общей сложности 32 раза), но ему всякий раз удавалось выбраться живым из горящего самолета и снова вернуться в строй.

Во время одного из вылетов Ганс-Ульрих был сбит зенитным орудием, и ему при этом оторвало ногу. Во избежание гангрены еще часть ноги ему пришлось ампутировать. Даже лишившись конечности, Рудель продолжал летать и показывать высокие результаты.

Важнейшим его достижением стало уничтожение советского линкора «Марат». Одна из бомб его Юнкерса попала как раз в носовую башню корабля, в результате чего произошел мощный взрыв. «Марат» был затоплен. Взрыв и погружение в воду линкора заснял хвостовой стрелок Руделя, когда самолет выходил из пикирования. Это произошло в сентябре 1941-го.

После войны

После поражения Третьего Рейха многие фашисты скрывались за границей, зачастую - в странах третьего мира. В 1948-ом Ганс-Ульрих Рудель тоже предпочел эмигрировать. Он уехал в Аргентину, а чуть позднее – в Швейцарию. Последние годы жизни провел в баварском городе Розенгейме, где и умер.

Рудель был ярым национал-социалистом. Даже после поражения Германии остался верен своим политическим взглядам и никогда не подвергал сомнению авторитет Гитлера. Несмотря на свое боевое фашистское прошлое, бывший «Орел Востока» достаточно активно участвовал в политической жизни Германии в мирное время. Однажды даже баллотировался в Бундестаг как кандидат от ультраконсервативной партии, но неудачно.

В начале 50-х Рудель издавал политические памфлеты, в которых яростно выступал против разоружения Германии и высказывал горячее желание дальше сражаться с большевизмом. Его взгляды ни на йоту не изменились даже после разоблачения всех преступлений нацистской Германии и процессов против фашистов в Нюрнберге. В гитлеровскую идею «завоевания жизненного пространства для великой немецкой нации» он верил до последнего своего дня.

Особая категория героев Великой Отечественной – это люди, о чьих подвигах мы знаем не из собственных источников, а от противника или, по крайней мере, третьих сторон войны. Главным образом, конечно, это солдаты 1941 года, принявшие первый, самый тяжкий удар. В эти безумные месяцы терялись архивы сразу целых армий и фронтов, потому установить личности множества участников противостояния уже не представляется возможным.

Последними свидетелями самоотверженности солдат, угодивших в эту мясорубку, часто становились солдаты и офицеры вермахта. По понятным причинам, они не имели особого желания, а часто и возможности узнавать и записывать имена и фамилии. Однако неизвестные солдаты оставались в рапортах, мемуарах, дневниках, фотографиях впечатленного противника. Немцы быстро оценили мрачную решимость красноармейцев биться до конца и именно от них мы знаем о последних минутах многих защитников Отечества.

Родина или смерть!

22 июня медик из 6-й пехотной дивизии вермахта доктор Генрих Хаапе наблюдал за расстрелом советских бомбардировщиков «Мессершмиттами». Русские шли без прикрытия, настоящая боксерская груша для методичного избиения. Затем одна из мишеней повела себя неожиданным образом: экипаж решил умереть не в одиночку и пошел на таран артиллерийской колонны на земле. Хаапе тут же нашлась работа по специальности: у дороги ждали помощи раненые и обожженные, еще полутора десяткам артиллеристов помощь уже не требовалась. Кто в сгорающем самолете так вывернул штурвал, установить невозможно. Эту безымянную жертву экипаж бомбардировщика принес за несколько дней до того, как Гастелло стал известен на всю страну.

Некоторые сюжеты, казалось бы, привычные нашему читателю, впервые оказались известны именно из документов неприятеля. Так, зимой 1941 года захват архива 45-й дивизии вермахта впервые открыл стране историю Брестской крепости. Чего, однако, в этом архиве не содержалось, так это описания вылазок остатков гарнизона, случившихся после того, как грузовики 45-й пехотной растворились в дорожной пыли, оставив Брест за спиной. Между тем, 30 июля новоназначенный комендант Бреста генерал Вальтер фон Унру записал в дневнике: «это - пустынные груды развалин, дымившиеся и зловонные, где все еще велся ружейно-пулеметный и пулеметный огонь от оставшихся советских солдат ».

Даже в середине августа Унру писал: «Несколько русских солдат еще продолжают сидеть в окруженном рвом с водой форту на юге от Бреста. Что им нужно? Оцепление не даст им уйти». Только к концу августа комендант после очередной зачистки посчитал сопротивление Брестской крепости окончательно сломленным.

У защитников Брестской крепости оказалось много летописцев. Куда менее известна история Гродненского укрепрайона. ДОТы у границы сражались в условиях, очень похожих на то, что было в Бресте. Поздно вечером 21 июня начальник артиллерии укрепрайона полковник Железняк под свою ответственность приказал занимать огневые точки и грузить туда боекомплект. Шифровка о возможности нападения поступила, когда до нападения почти не оставалось времени, но в этот момент солдаты уже сжимали рукояти пулеметов, сидя внутри укреплений. В результате первые депеши частей немецкого VIII армейского корпуса поначалу благодушны и даже ироничны: «Дальнобойный настильный огонь корпусной артиллерии произвел успешную побудку в гродненских казармах».

Однако уже через несколько часов тон меняется. «На участке укреплений от Сопоцкино и севернее речь идет прежде всего о противнике, который твердо решил держаться любой ценой и выполнил это. Наступление по действующим в настоящее время основным принципам не давало здесь успеха. Только с помощью мощных подрывных средств можно было уничтожить один ДОТ за другим. Для захвата многочисленных сооружений средств дивизии было недостаточно».

Рапорты с некоторым удивлением констатируют, как после отхода штурмовых групп уже, казалось бы, разбитые ДОТы снова оживают, плюясь огнем. Огромное превосходство в огневой мощи позволило немцам «забить» основную массу ДОТов в течение 22 июня, но отдельные огневые точки продолжали сопротивление до конца месяца.

Это сопротивление не было тупой покорностью судьбе и бессмысленным желанием гибели. Речь даже не идет об абстрактном самопожертвовании: упорное сопротивление позволяло сберечь конкретные жизни. Спасители и спасенные понятия не имели друг о друге, но факт есть факт: батальоны, вынужденные осаждать ДОТ под Гродно или Брестом не могли вести общее наступление, не могли вставать на пути прорывающихся из окружения частей восточнее. Легко представить, что произошло бы, если бы та же 45-я пехотная дивизия взяла крепость в Бресте как собиралась, за несколько часов – а через несколько дней, например, оказалась бы на дороге у пробивающихся к свободе остатков 3-й армии на Щаре и Немане.

Некоторые истории советских солдат известны и вовсе с неожиданной стороны. Так, несколько десятков бывших русских пленных сражались на баррикадах Варшавского восстания осенью 1944 года. Польские повстанцы, несмотря на натянутые отношения с советской стороной, отдавали должное неожиданным собратьям по оружию. Лишь несколько из них известны по именам. Лейтенант Виктор Башмаков , пограничник, сидевший в лагерях с 1941 года, командовал «русским взводом» на севере Варшавы.

Другого бывшего пленного, Григория Семенова по прозвищу «Красноармеец Гриша», товарищи описывали как настоящего «Рэмбо»: он успел до своей гибели взять пленных, отобрать у карателей несколько винтовок для безоружных повстанцев, и составить себе репутацию снайпера. Установить личность этого солдата теперь крайне трудно: в базе «Мемориал» 52 только учтенных в качестве попавших в плен Григория Семенова . История обошлась с русскими участниками Варшавского восстания несправедливо: бережно сохранила имена карателей-коллаборационистов и почти начисто забыла тех, кто против них сражался.

Вернемся, однако, к немцам. Иной раз немецкие военные не делали записей, но оставляли фотографии, говорящие больше любых слов. Оккупанты обожали фотографировать мертвые тела и сниматься в обществе трупов, но благодаря этим карточкам можно представить себе последние минуты многих солдат РККА. Не имея шансов на спасение, часто обожженные, израненные, уже умирающие, они продолжали драться, и иногда наносили торжествующему победителю тяжелые потери. Примета лета 1941 года – не только множество подбитых советских танков, но иной раз – эти же танки, пытавшиеся прорваться из окружения прямо по телам своих врагов.

Скажем, в архиве обер-лейтенанта Сибера сохранилась фотография разбитого на белорусской дороге БТ: танкисты пытались пробиться напролом через немецкую транспортную колонну и далеко не все успели вовремя уйти с его дороги. Правда, еще более сильное впечатление оставляет, пожалуй, другая немецкая фотография: танкист подбитой «Тридцатьчетверки» прямо под своим танком – со снятым курсовым пулеметом. Когда машина вышла из строя, он вытащил танковый пулемет и вел свой последний бой рядом, умерев с оружием в руках.

Иногда подобные прорывы из окружения удостаивались чудовищных описаний:

«Внезапно появились они.- писал немецкий фельдфебель , — Мы издали услышали гул двигателей, но все равно опоздали. Советские танки Т-26 и Т-34, ведя непрерывный огонь, продвигались параллельно нашей колонне. Уже через несколько секунд начался ад кромешный. Следовавшие в центре колонны три грузовика с боеприпасами взлетели на воздух. Жуткий взрыв разметал во все стороны их обломки». Вопящие от ужаса и боли люди, обезумевшие лошади - все перемешалось. Неожиданно русские танки сменили направление и, ведя непрерывный огонь, врезались в колонну. Никогда не забыть, как вопили несчастные лошади, попадавшие под гусеницы танков. Автоцистерна с горючим взорвалась, подняв огромный ярко-оранжевый гриб. Один из Т-26, совершая маневр, оказался слишком близко от нее и тут же в одно мгновение сам превратился в пылающий факел. Царила ужасающая неразбериха».

Эффективность в бою

Надо сказать, что немецкие источники позволяют по-новому взглянуть не только на мужество советских солдат, но и на эффективность действий РККА в целом. Описания боев 1941 года с нашей стороны производят, конечно, мрачное впечатление: несогласованность, спонтанные проявления паники, отчаянное сопротивление без страха и надежды. Между тем, солдаты и командиры РККА зачастую сами не знали, какое впечатление производили их действия на противника.

Например, в июле 1941 года 11 танковая дивизия вермахта сходу захватила Бердичев. Там она оказалась под сыплющимися со всех сторон контрударами. Советская сторона кисло оценивала свои успехи в этих боях: Бердичев немцы удержали. Однако с танковой дивизии за несколько дней срезало две тысячи солдат и офицеров, что для начала Второй мировой удивительно много, тем более, речь идет об одной из наиболее опытных дивизий вермахта. Тем не менее, непрерывно молотившая по захваченным позициям артиллерия успешно находила себе жертвы.

Иной раз кровавыми фиаско оборачивались и акции элиты германской армии: диверсионного полка «Бранденбург 800». Например, рано утром 28 июня 1941 года отряд спецназовцев в советской униформе на двух машинах выехал на захват моста в Екабпилсе. Поддельные документы и литовец в кабине одного из грузовиков позволяли надеяться на успех. «Бранденбуржцы» уже захватили несколько важных переправ, но здесь их ждал полный провал: на подъезде к мосту им попалась воронка, солдаты вылезли из машин… и натолкнулись на ураганный прицельный огонь быстро сориентировавшейся охраны. Драгоценные диверсанты погибли на месте, мост через несколько минут взлетел на воздух.

Наверное, самая известная история о советских солдатах в изложении противника – это «Расейняйский КВ», легенду о котором составил не кто иной, как генерал Эрхард Раус , дослужившийся за время войны до командования армией и чина генерал-полковника. Еще не генерал-, а просто полковником летом 41-го он столкнулся с потрясшей его историей. Во время боев в Прибалтике одинокий танк КВ выехал на дорогу в его собственном тылу и отрезал наступающую кампфгруппу дивизии. Несколько тысяч человек, сотни автомобилей, орудий, танки – коммуникации крупного соединения оказались под угрозой со стороны одинокого танка.

Засевшие в боевой машине русские последовательно расправились с небольшой транспортной колонной, легкой противотанковой батареей, хладнокровно расстреляли тяжелое орудие, которое пытались против них использовать, и в итоге погибли только после сложной операции – против одного танка – артиллерии, танков и саперов. До 90-х годов, когда к разработке темы подключилось военно-историческое сообщество бывшего СССР, наиболее полным описанием этих событий оставались именно мемуары Рауса, откуда история пожертвовавшего собой экипажа перекочевала в массовую культуру, от литературы и множества статей до компьютерных игр.

Эпилог

О множестве героев войны мы не знаем ничего, кроме того, что это были советские солдаты. Тем не менее, историческая наука и энтузиасты не стоят на месте. Открывшийся в последние годы широкий доступ к документам – в том числе, при наличии средств и знаний языков, к немецким – дает возможность «разговорить» фотографии, дать людям, сражавшимся и умиравшим, имена, выяснить обстоятельства их личной войны. Это крайне трудная, кропотливая и мелкая работа, однако она дает свои плоды. И источники с немецкой стороны играют здесь не последнюю роль.

March 19th, 2014

"Мой "гитлерюгенд"!

"Я с радостью и гордостью узнал о вашем желании уйти на фронт добровольцами всем классом 1928 года рождения. В этот решающий час для райха, когда над нами нависла угроза ненавистного врага, вы дали нам всем вдохновляющий пример боевого духа и безоглядной преданности делу победы, каких бы жертв от вас этого не потребовало. Юношество нашего национал-социалистического движения как в тылу, так и на фронте, оправдало все ожидания нации. Ваши добровольцы дали нам нагляднейшее доказательство своей преданности и непоколебимой воли к победе тем, что служат в подразделениях "Гитлерюгенд", "Великая Германия" и фольксгренадеров, а так же как бойцы во всех родах войск вооруженных сил.

Понимание необходимости этой борьбы переполняет сегодня умы и сердца всей немецкой нации, и в особенности - молодёжь. Нам известны планы врагов, направленные на безжалостное уничтожение Германии. Именно по этой причине мы будем сражаться ещё более преданно во имя райха, в котором вы сможете с честью трудиться и жить. Однако будучи юными бойцами национал-социализма, вы должны проявить даже в большей степени, чем остальная часть нации, свою выдержку, упорство и непоколебимость. Жертвы, принесенные нашим героическим юным поколением, найдут своё воплощение в победе, которая обеспечит нашему народу, национал-социалистическому райху гордое и свободное развитие".

"Официально поступить на воинскую службу можно было лишь при достижении 19 лет. При этом добровольцев принимали и в семнадцатилетнем возрасте. Однако война внесла свои коррективы в установленный порядок. В 1941/1942 годах призывали восемнадцатилетних. В 1943/1944 годах в армию мобилизовали семнадцатилетних, а в 1945 году начали забирать шестнадцатилетних. В 1944 году в армию на добровольной основе могли вступать уже шестнадцатилетние подростки 1928 года рождения.

В феврале/марте 1945 года состоялся призыв в вермахт и войска СС юношей 1928 года рождения. Кроме них в войска набирали и шестнадцатилетних школьников. По просьбе Бормана Гитлер приказал призвать около 6 000 юношей 1929 года рождения для усиления отрядов Фольксштурма на второй линии обороны. Генерал фельдмаршал Кейтель также отдал приказ начать призыв из числа родившихся в 1929 году".

Захваченный во Франции юный немецкий пленный

Под конвоем двух американских солдат. 12.1944г.

Все! Конец!

Пленный на улице немецкой деревни Лемго. 1945г.

Вояки, взятые в плен 44-й пехотной дивизией США. Франция

Видимо, изучает личный документ

Американский солдат обыскивает пленного немецкого зенитчика. 1945г.

Милость к врагу. Отвоевался, сопляк...

Пленные из состава 12-й танковой дивизии СС "Гитлерюгенд", захваченные солдатами армии США, Франция

Пленные 12-й танковой дивизии СС "Гитлерюгенд" под конвоем военной полиции США. Арденны. 12.1944г.

К фото выше

"Последняя надежда" рейха

Пленные немецкие «истребители танков» из Гитлерюгенд. 07.04.1945г.

«Для «юнгмана» Герда Эккехарда Лоренца начало конца наступило 19 апреля 1945 года. Его взвод был направлен из Потсдама в Шпандау, где обосновался Хайсмайер. Юноши передвигались на велосипедах. Они были обвешаны оружием: фаустпатроны, карабины и автоматы. Хайсмайер встретил их в «опорном пункте Раделанд», так теперь именовался интернат в Шпандау. Пять дней спустя «игры» закончились и война предстала в своем ужасном обличии перед Лоренцем и его товарищами.

Это была не первая боевая операция «юнгманов». До неё они уже однажды обстреляли красноармейцев, прячась в лесу, и вернулись без потерь. Однако 24 апреля 1945 года они пережили событие, потрясшее их. Воспитанники заняли позицию, которую незадолго до этого покинули немецкие солдаты. В окопах лежали трупы молодых солдат люфтваффе и зенитчиков, исколотые русскими четырехгранными штыками. Вид изувеченных тел привел юношей в состояние шока. «Юнгманы» ещё ни разу не видели убитых людей. «Никто из нас не посмел заговорить громко, — вспоминает Лоренц. — Неужели, и нам скоро придется также лежать на земле? Рядом с трупами лежали фотографии. Матери, сестры, подруги?» Воспитанники всё ещё верили, что двенадцатая армия генерала Венка прорвет кольцо окружения вокруг Берлина и переломит ход битвы. Хайсмайер обещал им это. «Нужно продержаться всего 24 часа, — вспоминает Ганс Мюнхеберг слова Хайсмайера. — Фюрер находится в Берлине. Вы должны быть верны ему. Армия Венка в пути. Ещё 24 часа, максимум 48 часов, и судьба переменится».

Следующее утро началось с мощного артиллерийского обстрела. Затем загрохотали реактивные установки, называвшиеся «сталинскими органами». Пятый взвод национал политического интерната из Потсдама попал под обстрел. «Юнгманы» оказались в окружении. Ближе к вечеру сквозь треск пулеметов и гранатные разрывы послышались крики и стоны. Их воспитатель Отто Мёллер был тяжело ранен. Его ноги были раздроблены осколками гранаты. Он просил морфий: «Сжальтесь надо мной, дайте морфий!».

Ходили разные слухи. Армия Венка вот вот подойдет. Якобы, против неё брошены отборные сталинские войска. Кто-то сказал, что Хайсмайер со своей женой Гертрудой Шлотц Клинк, руководительницей женского союза Германии, направился на запад и бросил воспитанников на произвол судьбы.

В ночь на 26 апреля «юнгманы» из «группы Хайсмайера» предприняли попытку прорыва. Лоренц и его товарищи пробивались в сторону аэродрома Гатов. Аэродром был уже окружен и простреливался русскими. Часть воспитанников снова пошла на прорыв. В суматохе последних боев они потеряли друг друга. Во время обороны Берлина каждый третий «юнгман» из пятого взвода национал-политического интерната в Потсдаме был убит . Совращенные, обманутые, уничтоженные. «Сдаваться было нельзя. Можно было только погибнуть,» — говорит бывший ученик школы Адольфа Гитлера Гаральд Шлотц. Ему было тогда 15 лет.

Воспитанники школ, носившие имя Гитлера считали своим долгом «погибнуть как рыцари против смерти и дьявола» в «последнем сражении». Один из них писал 11 февраля 1945 года: «Десять дней тому назад я покинул родные места и с тех пор участвую в боях. Мы выбили иванов из одной деревушки поблизости. Вместе с нами наступали ребята из Гитлерюгенда. Их было человек 40 — 60. Они присоединились к нам добровольно. В основном, это были парни из школы Адольфа Гитлера из Варты и педагогического училища. Я с радостью наблюдал их во время атаки. Они бежали, прыгали, стреляли и всегда были впереди. Ополченцы отстали от них метров на 200. Наши ребята пели и кричали «ура» во время атаки. Многие погибли. Самым младшим было по четырнадцать с половиной лет . Так мы воплощаем наши идеалы.»

На фотографии Гитлера, найденной в кармане одного из убитых учеников, была сделана надпись: «Когда другие колеблются, мы верим тебе ещё больше.» Фанатизм приводил их к собственной смерти. Два ученика школы Адольфа Гитлера были заброшены в тыл наступающего противника 21 февраля 1945 года в Нордайфеле. Эсэсовцы дали юношам радиопередатчик. Они должны были сообщать разведывательные данные командованию вермахта о британских и американских силах в этом прифронтовом районе. Рядом с «орденсбургом» Фогельзанг вспыхнули ожесточенные бои за плотину на реке Урфт. Уже на второй день после заброски в тыл оба «партизана» были схвачены американским патрулем. Вначале их отправили в лагерь военнопленных под Аахеном. Там они предстали перед военным трибуналом девятой американской армии. Отношение американцев к «Вервольфу»(так назывались немцы, оставленные в тылу союзников для подрывной работы), было однозначным. Приговор гласил: Смерть через расстрел по обвинению в шпионаже.

Юношей перевели в тюрьму в самом Аахене. Их защитник, американский офицер настаивал на помиловании. Затем потянулись недели в ожидании окончательного приговора. Узников перевезли 30 мая 1945 года в Брауншвейг, 31 мая представитель американского военного суда объявил им, что помилование отклонено, и казнь назначена на 10 часов утра следующего дня.

Американцы разрешили юношам написать прощальные письма родителям. Один из них по имени Франц попытался объяснить родителям причины, толкнувшие его на выполнение этой миссии в Нордайфеле: «Я сделал это не для правительства, которое обмануло и предало нас. Я сделал это, глубоко надеясь, что тем самым я послужу моей любимой немецкой родине и моему народу ». В письме говорилось и о том, что он гордится возможностью умереть за Германию, а не за Геббельса и Гиммлера. Письмо заканчивалось так: «Священник уже приходил к нам. Я готов ко всему. Через два месяца своего заключения я понял, что значит верить в господа. Можно сказать; рядом с тобой кто-то есть, кто-то может утешить тебя в огромной беде, когда никто из людей уже не в состоянии помочь».

Воскресным утром 1 июня 1945 года состоялась казнь. Американские солдаты привязали приговоренных к столбам на дне заброшенного карьера под Брауншвейгом. Гробы были уже приготовлены. Ровно в 10 утра раздался залп расстрельной команды. Францу исполнилось 16 лет и 5 месяцев, его другу Герберту было 17 лет .

Вместе с крушением гитлеровского рейха рухнули все мечты и надежды «будущих фюреров». «Вокруг меня и внутри меня обрушился целый мир, — вспоминает Ганс Бухольц, учившийся в интернате в Наумбурге, — всё, что имело для меня ценность, вдруг куда то подевалось. Люди, на которых я смотрел с обожанием, превратились в преступников. Идеи, ради которых я жил и за которые я был готов умереть, оказались преступными». Самоубийство Гитлера стало для многих ударом и одновременно сняло пелену с их глаз. «Я выл как дворовый пес,»— признается Ганс Мюнхеберг».

Пожилой француз грозит кулаком пленным молодым солдатам войск СС. 1944г.

"Солдаты", взятые в плен 6-й танковой дивизией США в Гиссене. 29.03.1945г.

Предположительно гитлерюгенд. 04.1945г.

Подростки из гитлерюгенда, взятые в плен солдатами армии США. Весна 1945г.

Пленные 14-летние немецкие солдаты из Гитлерюгенд. Берштадт. 04.1945г.

Пленные немецкие солдаты 716-й дивизии вермахта. Нормандия. 1944г.

Группа пленных солдат вермахта в районе г. Мюнстер. Германия. 19.04.1945г.

Повезло. Уцелели

"Команда"

Пленные из 352-й дивизии, сдавшиеся союзникам в г. Мерциг. Люксембург. 1944г.

Немецкие пленные из дивизии СС «Мертвая Голова» («Totenkopf»). Франция, 1944г.

Немецкие зенитчики, захваченные частями 9-й танковой дивизии США весной 1945. Германия

Пленные немецкие подростки. Весна 1945г.

Мальчишка, предположительно, из наших, но точной информации у меня нет

Вояка...

Пленный 15-летний немецкий зенитчик Ганс-Георг Хенке

Страшно?

Очень страшно!

Защитники Берлина

"Уже в условиях крушения нацистской империи стал проходить призыв "добровольцев" 15-16 летнего возраста. Из этих солдат-школьников формировались отряды "вервольф" (оборотни) . Они должны были сражаться до последнего дыхания. Им поручалось прикрывать отход частей вермахта, совершать диверсионные акты в тылу войск антигитлеровской коалиции. Даже после капитуляции гитлеровской Германии некоторые "вервольфы" , среди которых встречались даже 14-летние подростки, продолжали выполнять свои боевые задания, поскольку не получили приказка об их отмене. Один из таких боев описал известный советский журналист М.Мержанов, бывший в те дни корреспондентом газеты "Правда":

"Вдруг на КП командира полка раздался звонок. Комбат докладывал, что по Колоненштрассе движется в стройном порядке около 400 юнцов, одетых в черные школьные кителя с золотыми пуговицами и в черные брюки. Мальчики выросли в богомольном трепете перед танками, самолётами, фаустпатронами. Они произносили имена Гитлера, Геббельса, Геринга, как произносят имена святых, воздев руки к небу. Они шли отбивая шаг и держа наготове фаустпатроны... Это смертники Артура Аксмана, фанатики, решившие отдать жизнь за фюрера, шли в "психическую атаку", полагая, что они напугают советских солдат.

Как быть? - спрашивает комбат.- Пропустить их в тыл или открыть по ним огонь?

Воздержитесь,- ответил командир полка,- найдите способ обезоружить...

Тем временем юнцы приближались. Комбат выпустил несколько желтых ракет - сигнал, обозначающий передний край фронта. Но в ответ юнцы, подойдя вплотную, начали бросать фаустпатроны (? стрелять из них по советских позициям -А.В.) Появились раненые, убитые. Мальчишки с обезумевшими глазами бросились в рукопашный бой. Пришлось открыть огонь. Несколько минут из-за дыма и беспорядочной стрельбы ничего нельзя было понять, а затем юнцы, метнув фаустпатроны, пустились бежать в свой тыл.

Раненые школьники, плача, на допросе рассказали, как их вел в бой руководитель районго комитета, который уверял, что Темпельхоф легко взять обратно..."