Умер общественный деятель и меценат эдуард фон фальц-фейн.

Народный барон

С детства Эдуард Александрович мечтал попасть на родину - в Россию, чтобы своими глазами увидеть все, о чем с такой любовью рассказывали ему взрослые. Став взрослым, он много раз бывал в посольстве, надеясь получить визу. Менялись генеральные секретари, послы, а его гнали с порога, даже не объясняя причины отказа.

В 1975 году на аукционе "Sotheby`s" в Монте-Карло барон познакомился с Ильей Самойловичем Зильберштейном, которого библиотека имени Ленина послала на аукцион купить уникальное русское издание 18 века о море из коллекции Дягилева-Лифаря. Зильбирштейн опоздал, торги были закончены, книгу купил барон. Эдуард Александрович с большой радостью подарил книгу Зильберштейну для библиотеки. Так, случай приблизил барона к России, а Илья Самойлович стал его другом. Зильберштейн первым в советской России стал с уважением писать о русской эмиграции в "Огоньке" и "Литературной газете": о Лифаре, о Фальц-Фейне и его коллекции, о коллекции дягилевских художников "беляка" князя Никиты Лобанова-Ростовского. В те годы это было сделать очень трудно. Только благодаря Илье Самойловичу были опубликованы мемуары Александра Бенуа и Константина Коровина, ставшие бестселлерами.

А барон, тем временем, упорно искал и, наконец, нашел способ приехать в Россию.

В Международном Олимпийском Комитете решался вопрос, кому достанется Летняя Олимпиада 1980 года, Лос-Анджелесу или Москве? Будучи бессменным президентом Олимпийского комитета Лихтенштейна, он перед голосованием попросил каждого из членов МОК дать шанс Москве. Олимпиаду отдали Москве. Барон ликовал! Теперь ему не имели права отказать в визе, он едет не как частное лицо.

Эдуарду Александровичу было под семьдесят, когда его впервые пустили на Родину. Его не испугал ни масштаб утрат, ни общественная апатия, ни предстоящие расходы. Он решил восстановить имя Фальц-Фейн на юге, а имя Епанчин - на севере, в Петербурге. С тех пор барон "почти не выезжает" из России. Курирует Суворовское училище в Петербурге (бывший Пажеский корпус), помогает Аскании-Нова, возвращает на родину, казалось безвозвратно утерянные, богатства.

Первым крупным даром барона своей родине стала часть библиотеки Дягилева-Лифаря, состоящая из сотни книг. Еще в конце 1970-х Эдуард Александрович познакомился с Юлианом Семеновым. Вместе они решили создать Международный комитет по возвращению русских сокровищ на родину - и эта идея надолго связала их вместе. Барон принял непосредственное участие в возвращении праха Шаляпина в Россию. Только к нему, как к близкому другу, прислушался Федор Федорович Шаляпин, сын великого русского певца, и дал разрешение на перевоз гроба с прахом отца из Парижа на Родину. После смерти Федора Федоровича, барон выкупил фамильные реликвии Шаляпиных, которые остались в Риме, и подарил их Музею Шаляпина в Петербурге.

Дары от барона стали поступать в Россию регулярно с возникновением Советского фонда культуры, который имел в годы перестройки неимоверный авторитет и ассоциировался с именами Раисы Горбачевой, академика Лихачева, Зильберштейна.

Много сил и средств потратил барон на поиски , "восьмого чуда света" из Екатерининского дворца Царского Села, будучи членом международной группы поиска. Янтарная комната не была найдена, и барон увлекся идеей ее восстановления. И никто не знает, сколько раз за последние десять лет останавливались работы по ее восстановлению: реставраторам не платили заработную плату, не хватало качественного янтаря, не было шлифовальных станков... Каждый раз, директор музея "Царское Село" Иван Петрович Саутов просил горячо любимого им барона вмешаться. И Эдуард Александрович вмешивался. Присылал из Швейцарии шлифовальные станки, какие-то особые сверла, писал письма куда надо, давал интервью журналистам... По его ходатайству Германия вернула в Царское Село уникальные раритеты, единственное, что удалось найти от легендарной янтарной комнаты - комод красного дерева и одну из четырех флорентийских мозаик.

Благодаря барону Фальц-Фейну в 1990-х годах за границей возникли сразу два русских музея. В 1994 году он открывает Музей Суворова в Гларусе, в Швейцарском городке, в котором и через двести лет помнят о походе великого русского полководца. В сентябре 1995 появился музей Екатерины II в Германии, на ее родине, в маленьком городке Цербсте. Эдуард Александрович договорился с бургомистром, что город отреставрирует здание под музей, а барон отдаст из своей коллекции экспонаты, связанные с Екатериной II.

Барон Эдуард Александрович Фальц-Фейн - кавалер 2-х государственных наград России: ордена Дружбы народов (1994) и ордена Почета, врученного ему В.В.Путиным 26 декабря 2002 года за меценатскую деятельность.

Большие заслуги имеет барон и перед русской православной церковью. Он принимал участие в строительстве храма Христа Спасителя в Москве. Помогает восстанавливать православный храм в Аскании-Нова, с его помощью восстановлена Мальтийская капелла Пажеского корпуса и создана корпусная церковь в Суворовском училище в Санкт-Петербурге. 26 декабря 2002 года патриарх Московский и всея Руси Алексий II вручил Эдуарду Александровичу высокую награду - орден Преподобного Сергия Радонежского.

Село Гавриловка , Херсонская губерния , Российская империя) - общественный деятель Лихтенштейна , барон, меценат .

Отец Александр Эдуардович - агроном , брат основателя заповедника «Аска́ния-Но́ва» Ф. Э. Фальц-Фейна , мать Вера Николаевна - из семьи генералов и адмиралов русского флота Епанчиных .

Биография

Дед Эдуарда со стороны матери, генерал-от-инфантерии Николай Алексеевич Епанчин , был директором Пажеского Его Императорского Величества корпуса. В 1917 году Эдуард вместе с родителями гостил у деда в Петрограде и стал свидетелем Октябрьского переворота . В 1918 году семья в полном составе эмигрировала в Германию . Через два года от сильных эмоциональных переживаний отец будущего барона скоропостижно скончался. Воспитанием мальчика стал заниматься его дед. В 1922 году Эдуард Александрович перешёл из лютеранства в православие (получив в Св. Крещении имя Олег)… После Германии была Франция (1923 год), затем Лихтенштейн.

Семья

Барон и Россия

• В 1975 году на аукционе «Sotheby`s» в Монте-Карло барон познакомился с Ильёй Самойловичем Зильберштейном , которого библиотека имени Ленина послала на аукцион купить уникальное русское издание XVIII века о море из коллекции Дягилева -Лифаря . Зильберштейн опоздал, торги были закончены, книгу купил барон. Эдуард Александрович с большой радостью подарил книгу Зильберштейну для библиотеки. Так, случай приблизил барона к России, а Илья Самойлович стал его другом. Зильберштейн первым в советской России стал с уважением писать о русской эмиграции в «Огоньке» и «Литературной газете» : о Лифаре, о Фальц-Фейне и его коллекции, о коллекции дягилевских художников «беляка» князя Никиты Лобанова-Ростовского .
• А барон, тем временем, упорно искал и, наконец, нашёл способ приехать в Россию. В Международном Олимпийском Комитете решался вопрос, кому достанутся Летние Олимпийские игры 1980 года, Лос-Анджелесу или Москве . Будучи долгое время бессменным президентом Олимпийского комитета Лихтенштейна, он перед голосованием попросил каждого из членов МОК дать шанс Москве. Олимпиаду отдали Москве.
• Эдуарду Александровичу было под семьдесят, когда его впервые пустили на Родину. Он решил восстановить имя Фальц-Фейн на юге, а имя Епанчи́н - на севере, в Санкт-Петербурге . Курирует Суворовское училище в Петербурге (бывший Пажеский корпус), помогает Аскании-Нова, возвращает на родину, казалось, безвозвратно утерянные богатства.
• Первым крупным даром барона своей Родине стала часть библиотеки Дягилева-Лифаря, состоящая из сотни книг. Ещё в конце 1970-х Эдуард Александрович познакомился с Юлианом Семёновым . Вместе они решили создать Международный комитет по возвращению русских сокровищ на родину - и эта идея надолго связала их вместе. Барон принял непосредственное участие в возвращении праха Шаляпина в Россию. Только к нему, как к близкому другу, прислушался Фёдор Фёдорович Шаляпин, сын великого русского певца, и дал разрешение на перевоз гроба с прахом отца из Парижа на Родину. После смерти Фёдора Фёдоровича, барон выкупил фамильные реликвии Шаляпиных, которые остались в Риме , и подарил их Музею Шаляпина в Петербурге.
• Дары от барона стали поступать в Россию регулярно с возникновением Советского фонда культуры .
• Много сил и средств потратил барон на поиски Янтарной комнаты из Екатерининского дворца Царского Села , будучи членом международной группы поиска. Янтарная комната не была найдена, и барон увлекся идеей её восстановления. Присылал из Швейцарии шлифовальные станки, особые свёрла, писал письма «куда надо», давал интервью журналистам… По его ходатайству Германия вернула в Царское Село уникальные раритеты, единственное, что удалось найти от легендарной янтарной комнаты - комод красного дерева и одну из четырёх флорентийских мозаик.
• Благодаря барону в 1990-х годах за границей возникли сразу два русских музея. В 1994 году он открывает Музей Суворова в Гларусе , в швейцарском городке, в котором и через двести лет помнят о походе великого русского полководца . В сентябре появился музей Екатерины II в Германии , на её родине, в маленьком городке Цербсте . Эдуард Александрович договорился с бургомистром, что город отреставрирует здание под музей, а барон отдаст из своей коллекции экспонаты, связанные с Екатериной II.

• Важнейшая его акция - организация передачи знаменитого «архива Соколова» - следственных документов по делу об убийстве царской семьи в Екатеринбурге . «Когда мы встречались здесь с премьером Черномырдиным , - говорит барон, - я снова напомнил ему о просьбе князя Лихтенштейна о возвращении ему домашних архивов, захваченных в 1945 году Красной Армией в Австрии в качестве военного трофея. Архивы продолжали считать трофеем на протяжении полувека, хотя ясно, что это не так - княжество не участвовало в войне, сохраняло нейтралитет. Премьер внимательно выслушал мои аргументы и заметил, что „надо что-то дать взамен“, то есть сделать какой-то подарок. По моему совету, князь за 100 тысяч долларов приобрел бумаги Соколова, а я договорился об обмене их на его архив». Официальный документ об обмене домовых книг главы лихтенштейнского княжеского дома Ханса-Адама II на бесценные для России материалы Николая Соколова был подписан во время визита министра иностранных дел России Евгения Примакова в княжество Лихтенштейн.
• Внёс значительный вклад в восстановление Мальтийской капеллы и корпусной церкви и стал главным инициатором того, что в Санкт-Петербургском Суворовском Военном Училище появилась самая лучшая в военно-учебных заведениях России корпусная церковь и вскоре откроется кадетский музей. Это по его - внука Николая Епанчина (генерала от инфантерии и директора Пажеского корпуса в начале XX века) инициативе - были сделаны две точные копии пажеской униформы с музейных экспонатов. Поэтому не случайно почётному гостю была предоставлена честь перерезать ленточку первой экспозиции кадетского музея.
• Одна из картин галереи Воронцовского дворца - «Портрет князя Григория Потёмкина» кисти Левицкого - была подарена бароном Фальц-Фейном.
• Возвращен в Ливадийский дворец ковёр - подарок Иранского шаха, с изображением семьи Николая Второго .

Общественные посты

Награды

Награды Лихтенштейна

Награды России

Государственные награды России

Иные награды России

Награды Украины

Другое

Барон в кинематографе

• «Русский век барона Фальц-Фейна», 2010 г., реж. Руслан Кечеджиян.
• «Эдуард Фальц-Фейн. Русские монологи», 1989 г., реж. Семён Аранович .
• «Кто он, барон Фальц-Фейн?», 1996 г., автор Игорь Михайлов.
• "Любите Родину так как он", 2016 г., реж. Владимир Костюк.

См. также

• Список дворянских родов, внесённых в Общий гербовник Российской империи

Напишите отзыв о статье "Фальц-Фейн, Эдуард фон"

Примечания

1. (англ.)
2. Ханни и Андреас Венцель на зимней олимпиаде 1980 года .
3. // газета «Одесский Листок», март 2008 года.
7. ,
8. В Российской империи Фальц-Фейны баронами не титуловались
17. (укр.)
19. (укр.)
20. (укр.)
21. (укр.)
22. (укр.)
23. (англ.)

Литература

• Ганкевич В. Ю., Задерейчук А. А. Фальц-Фейн Едуард Олександрович фон// Енциклопедія історії України. Т. 10 (Т-Я): Наукова думка, 2013. - С. 263-264 (ISBN 978-966-00-1359-9).
• Задерейчук А. А. Фальц-Фейны в Таврии. - Симферополь: ДОЛЯ, 2010.
• Фальц-Фейн, Эдуард фон // Кто есть кто в мировой политике / Редкол.: Кравченко Л. П.(отв. ред.) и др. - М.:Политиздат, 1990. - 559 с ISBN 5-250-00513-6
• Степанов А. И. Незнакомый Лихтенштейн глазами первого российского посла. - М.:Междунар. отношения, 2002. - 488 с, ил. ISBN 5-7133-1122-8
• Данилевич Н. Барон Фальц-Фейн. Жизнь русского аристократа. - М.: Изобразительное искусство", 2000. - 232 с., 88 с. ил. ISBN 5-85200-381-6

Ссылки

• Коваленко А. И. Встречи с русским бароном Э. А. Фальц-Фейном, 1991-1993. Ссылка: makedonez49.narod2.ru

Отрывок, характеризующий Фальц-Фейн, Эдуард фон

После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.
– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..

Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.

Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.
Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.

ЖЕНЕВА, 18 ноября. /ТАСС/. Меценат и подвижник русской культуры за рубежом Эдуард фон Фальц-Фейн скончался 17 ноября в столице Княжества Лихтенштейн Вадуце. Об этом корреспонденту ТАСС сообщил его друг и опекун Адольф Хиб.

"Эдуард фон Фальц умер. Могу это подтвердить", - сказал он.

В субботу утром на вилле барона произошел пожар. Прибывшие на место пожарные обнаружили Эдуарда фон Фальн-Фейна без признаков жизни. 14 сентября ему исполнилось 106 лет, последние несколько лет он был прикован к постели. По словам Хиба, "причины пожара пока не выяснены, этим занимается криминальная полиция". Информация полиции на этот счет ожидается "в понедельник или вторник".

Когда произошел пожар, Фальц-Фейн, который уже несколько лет был прикован к постели, находился дома один. "Медсестра посещала его в течение двух-трех часов утром и двух-трех часов во второй половине дня", - сказал опекун.

По словам Хиба, барон будет похоронен в семейной усыпальнице Фальц-Фейнов в Ницце. Однако пока не ясно, когда тело будет перевезено в Ниццу, поскольку еще не закончена судебно-медицинская экспертиза, сказал он. Это может произойти "в середине недели или немного позже, точно это станет известно через два-три дня".

В настоящее время тело скончавшегося находится в Санкт-Галлене (Швейцария). "Там должна быть проведена экспертиза, чтобы выяснить причины смерти", - пояснил собеседник агентства. Хиб сообщил, что приезд дочери барона Людмилы в Швейцарию ожидается в понедельник.

Заслуги перед Россией

Заслуги Эдуарда Александровича фон Фальц-Фейна перед Россией отмечены наградами. Среди его дел - возвращение в Россию национальных художественных реликвий, реставрация памятников отечественной истории и культуры России и за рубежом. В собрания ведущих музеев он передал произведения Репина, Коровина, Маковского, Бенуа и других художников и скульпторов. Неоценим его вклад в сохранение в Швейцарии и Лихтенштейне памяти об альпийском походе русской армии под командованием Александра Суворова. Он участвовал в возвращении на родину праха Федора Шаляпина, помог России вновь обрести "архив Соколова" - документы расследования расстрела царской семьи. В трудные для новой России времена он помог в восстановлении Янтарной комнаты, Мальтийской капеллы Воронцовского дворца в Санкт-Петербурге.

Его дом в Лихтенштейне был открыт для всех приезжавших в Вадуц советских людей и граждан Российской Федерации. Он всегда интересовался новостями с родины, рассказывал собеседникам об эмиграции после Октябрьской революции, о том, как тяжело переживали эмигранты невозможность побывать на родине из-за жесткой позиции советских властей.

Сто лет в эмиграции

Барон, покинувший Россию с родителями шестилетним ребенком, тоже был включен в этот запретный для въезда в страну список. Растопить лед недоверия помогла Московская Олимпиада. Он смог, наконец, побывать на родине. Очень помогли ему в то время статьи и книги корреспондента ТАСС в Швейцарии Георгия Драгунова, рассказавшего о лихтенштейнском бароне-подвижнике, который покупает на аукционах произведения искусства, связанные в Россией, и безвозмездно передает их в СССР. Драгунов представил барона советским дипломатам в Берне, что в итоге проторило дорогу на родину.

Доброе отношение к тассовцам Эдуард Александрович сохранил с тех пор навсегда. В 1997 году, по решению Коллегии агентства, ему было вручено бессрочное удостоверение Почетного внештатного корреспондента ТАСС. Он награжден дипломом Всемирной ассоциации русской прессы.

Рассказывая о расставании с родиной, первых тяжелых годах эмиграции, смерти отца, о том, как подростком он направился в Лихтенштейн, где получил подданство и баронский титул, Эдуард Александрович не раз в беседах с корреспондентом ТАСС повторял: "Вот сколько бед принесла нашей семье революция, а я все равно вас люблю!" "Почему так происходит? Ведь не должно же так быть?", - задавал он риторический вопрос.

Во время одной из встреч он поделился сокровенным: "Хочу, чтобы когда меня не станет, этот дом по-прежнему был открыт для всех приезжающих в Вадуц россиян, чтобы все могли здесь побывать, и это был бы Русский дом в Лихтенштейне".

В числе наград Эдуарда фон Фальц-Фейн орден Дружбы народов (1994), орден Почета (2002), Международная премия имени Николая Рериха в номинации "Достижения в области сохранения культурных ценностей и миротворчества" (2004). В 1998 году он получил благодарность президента РФ. В феврале 2017 года барон был удостоен медали Пьера де Кубертена Международного олимпийского комитета за "выдающиеся проявления спортивного олимпийского духа", так отмечен его вклад в олимпийское движение и развитие спорта в Княжестве Лихтенштейн.

Вадуц — столица княжества.

Мы путешествовали по Швейцарии, прекрасным летом 2013 года. Во время одного из переездов через Альпы, гид нам рассказывал об удивительном человеке, нашем с вами современнике, уроженцу России — Эдуарде Александровиче фон Фальц — Фейне . Я слушала и думала: как так получилось, что вся наша группа знала о нем намного меньше, чем житель Швейцарии, уроженец Латвии?

Барон Эдуард фон Фальц — Фейн , человек — легенда, один из выдающихся людей современности. Академия Вашего Успеха представляет Вам его удивительнейшую историю.

Лихтенштейн , одно из самых малых государств,
площадью чуть меньше города Челябинска, населением около 40 тысяч жителей. Именно здесь отметил свой 100-летний юбилей Эдуард фон Фальц — Фейн. Его вилла «Аскания-Нова» находится рядом со старинным замком в горах.

Барон Эдуард Александрович фон Фальц-Фейн , дворянин, подданный княжества Лихтенштейн . Известный спортсмен, талантливый журналист, удачливый бизнесмен и редкий по щедрости и бескорыстию коллекционер и меценат — вот что о нем говорит пресса.

В этом доме, в Фальц-Фейново (ныне Гавриловка, Державино), на втором этаже, родился Эди, будущий барон 14 сентября 1912 года, в полдень.
Вихрь Октябрьской революции заставил семью покинуть Россию.
Они поселились в Нице. Воспитанием Эди занимался в эмиграции дед - генерал Николай Епанчин , воспитавший в Пажеском корпусе (ныне Суворовское училище) немало достойнейших людей Европы.

Фридрих Фейн, прадед по отцовской линии, «король овцеводства» на юге России. В 1865 году выкупил Асканию — Нова , и превратил безводную степь в образцовое хозяйство. Сегодня Аскания-Нова — это знаменитый заповедник.

В 1838 году единственная дочь Фридриха Фейна Элизабет вышла замуж за Йоханна Пфальца. За безвозмездную поставку лошадей для армии во время Крымской войны Царь Александр II позволил ему и его роду носить двойную фамилию: Фальц-Фейн.

По материнской линии Эдуард Фальц-Фейн - потомок российских генералов и адмиралов Епанчиных. По отцовской - наследник славы обрусевших немцев Фальц-Фейнов, крупнейших промышленников юга России.

Род Епанчиных состоял в основном из военных. Дед Эдуарда Фальц-Фейна , генерал Николай Епанчин, был последним начальником Пажеского Его Императорского Величества корпуса, (сегодня Санкт-Петербургское Суворовское училище). Фальц-Фейны владели крупнейшей бизнес-империей на юге России, в которую входили два десятка процветающих имений, черноморский порт Хорлы, пассажирские и грузовые суда, знаменитый заповедник Аскания-Нова.

Заповедник Аскания — Нова.

В числе прочего Фальц-Фейны состояли в родстве с семьями Достоевского и Набокова. Эту фамилию называли «королями крымских степей».

Именно дед — генерал Николай Епанчин — привил Эдуарду то, без чего невозможно представить себе русского человека, - бескорыстную любовь и веру в свое Отечество.

Историческая справка.

В 1932 году студент агрономического факультета Эдуард Фальц-Фейн выиграл чемпионат Франции по велогонкам. Его заметили и пригласили на должность спортивного комментатора L’Auto в Германию. В 1936 году его признали лучшим спортивным комментатором Олимпиады в Берлине.

Успехи в спорте и журналистике омрачало лишь одно обстоятельство - отсутствие гражданства. По личной просьбе матери Эдуарда, Веры Николаевны, правитель Лихтенштейна князь Франц I принял к себе Эдуарда и даровал ему титул барона.
Предприимчивый Эдуард учредил и возглавил Олимпийский комитет Лихненштейна , и даже в 1936 году княжество приняло участие в Олимпийских играх! С тех пор Лихтенштейн постоянно участвует в соревнованиях, имеет Олимпийские медали.

Княжество Лихтенштейн.

После Второй Мировой войны Эдуард загорелся новой идеей. Княжество находилось в стороне от центральных дорог Европы. Благодаря умению Эдуарда претворять в жизнь великие идеи, туристические компании из Австрии в Швейцарию стали возить маршруты через Лихтенштейн .

Они останавливались возле сувенирного магазина, владельцем которого стал Эдуард фон Фальц — Фейн. Барон лично заходил в каждый автобус, рассказывал туристам о княжестве на их родном языке (Эдуард в то время знал 6 языков), приглашал в сувенирный магазин. Сувениры продавали в той валюте, какой расплачивались туристы. Даже сдачу сдавали их родной валютой. Все удобства были предусмотрены до мелочей!
Уже через пару лет барон сумел выстроить виллу «Аскания-Нова» и превратить ее в европейский туристический бренд.

Олимпиада 1980 года в Москве.

Мало кто знает, что Олимпиадой-80 Москва обязана личным знакомствам барона. Перед проведением голосования председатель Олимпийского комитета Лихтенштейна Эдуард фон Фальц-Фейн тет-а-тет встречался с членами комиссий, убеждал их в необходимости проголосовать за столицу СССР.
Конечно, у барона был личный мотив: в случае победы Москвы он мог впервые посетить свою страну после 1917 года.
Приехав в Россию после полувекового изгнания, барон не сдержал своих эмоций: «Это было потрясающе. Я увидел, что народный дух, несмотря ни на что, жив. Меня восхитила и организация московской Олимпиады, более четкая, чем на большинстве других Олимпиад, а я их видел ни много ни мало шестнадцать, начиная с берлинской 1936 года».

Мировая известность и признание Эдуарда фон Фальц-Фейна началась с 1975 году благодаря его меценатской деятельности.

Долгий путь на Родину.

В 1975 году на аукционе Sotheby`s в Монте-Карло барон купил уникальное русское издание XVIII века из коллекции Дягилева - Лифаряон . Случайное совпадение — именно за этим изданием по заданию правительства России прибыл известный советский искусствовед Илья Самойлович Зильберштейн, однако опоздал, торги были закончены.
Эдуард Александрович с большой радостью подарил книгу своему советскому коллеге. Так случай помог барону приблизиться к России, которую он всегда любил, а Илья Самойлович стал его другом.

В конце 1970 х Эдуард Александрович совместно с писателем Юлианом Семеновым создают Международный комитет по возвращению русских сокровищ на Родину. К этому времени барон уже много лет занимался поисками пропавшей Янтарной комнаты. Поиски не увенчались успехом, коллекция бесследно пропала.

Новую идею — восстановить янтарную комнату — Эдуард Александрович поддержал с энтузиазмом. Его воспоминания: «Я увлекся идеей восстановить чудо. Реставраторы начали в 1980 м и закончили к 300- летию Петербурга в 2003 году. Большим счастьем для меня было узнать, что в одном из музеев Бонна нашелся комод красного дерева и часть флорентийской мозаики из Янтарной комнаты. Я рад, что удалось вернуть их моей стране». Эдуард Александрович также подарил специальные сверхточные станки для работы с янтарем.

Но самым значительным своим делом барон считает возвращение в Россию так называемого архива Соколова - сборника документов о расстреле царской семьи. В 1990 году архив Соколова был выставлен на аукционе Sotheby`s, однако за очень большую цену.
Барон Эдуард фон Фальц — Фейн вспомнил, что князь Лихтенштейна давно хотел вернуть архив своей семьи, захваченный советскими войсками в Вене в 1945 году. С большим трудом ему удалось уговорить князя Ханса Адама II выкупить архив Соколова и обменять его на архив своей семьи. План сработал, ценнейшие вещественные доказательства, фотографии были возвращены в Россию.

Когда-то барон Эдуард фон Фальц- Фейн не мог приехать в Россию, его не пропускали. Сегодня он - желанный гость в России и Украине. В Херсонской области он восстановил свое родовое имение, и теперь заповедник Аскания-Нова считается жемчужиной Европы.
Для России он продолжает кропотливую работу по поиску и возвращению пропавших ценностей русской культуры.
За свою меценатскую деятельность он удостоен правительственных наград обоих государств, среди которых орден Дружбы народов, орден Почета, медаль Пушкина, Почетный знак отличия Президента Украины и др.

В 2002 году Русская православная церковь отметила выдающиеся заслуги барона в деле развития русской культуры орденом Преподобного Сергия Радонежского II степени.

Эдуард фон Фальц-Фейн: «Скорее всего, я единственный эмигрант, который после 1991-го года полностью пересмотрел свое отношение к России. Теперь это страна, с которой можно иметь дело. Все, что я покупал на аукционах, а это, как правило, ценности, вывезенные на Запад после 17-го года, я передавал туда, где они должны находиться по принадлежности — в Россию. Безвозмездно!»

Великие люди, великие имена. Бескорыстная любовь к своей Родине, безвозмездная бесценная помощь России — всё это барон Эдуард фон Фальц Фейн.

Знайте этого человека-легенду, нашего соотечественника, нашего современника.

(Подробнее читайте книгу Н. Данилевич: «Барон Фальц-Фейн. Жизнь русского аристократа»).

Продолжим публикацию материалов к столетию русской смуты. Я буду публиковать мнения некоторых представителей первой волны эмиграции под тегом " ". Это крайне важно - успеть их выслушать, потомков древних служилых родов, сотни лет создававших Россию.
Итак, барон Эдуард фон Фальц-Фейн, который еще жив и которому исполнилось 104 года.
Интервью 2008 года .

96-летний меценат барон Эдуард фон Фальц-Фейн, живущий в крохотном государстве Лихтенштейн, несмотря на фамилию, стопроцентно русский человек. Целью своей жизни он сделал возвращение в Россию утерянных произведений искусства: ему удалось вернуть на родину фрагменты мозаики Янтарной комнаты, фамильные реликвии Шаляпина, множество архивов. Барон остаётся одним из последних очевидцев событий 1917 года. В канун 7 ноября он согласился встретиться с обозревателем «АиФ», дабы побеседовать о судьбах белой эмиграции.

Эдуард Александрович, как вы думаете: почему белая эмиграция рассеялась, как дым? Ведь после революции из России бежало 5 миллионов человек. В 30-х гг. XX века в Париже и Берлине были целые кварталы, где жили только русские.
- Я вспоминаю то время, и мне тоже грустно. Идёшь по улице в Ницце, все приподнимают шляпы, кругом только и слышно: «сударь», «извольте», «покорнейше благодарю». [В связи с этим вспомнил рассказы своей бабушки про такой же абсолютно русский Харбин - ch.] Но это для нас Россия - сказка из далёкого сна, а наши потомки ею не интересуются. Они родились за границей - и всё, русская душа погибла, она не живёт в чужой клетке. Моя дочь Людмила не знает по-русски ни слова: «Зачем, папа? Я всё равно туда никогда не поеду». Я в детстве рассказывал ей о России, наивно думал - кровь-то русскую не обманешь. Тяжело на сердце. Поговорить стало не с кем из эмигрантов - все померли. Один друг у меня остался, князь Трубецкой в Париже, но и тот уже, бедненький, ничего не соображает, каждое слово переспрашивает: «Что? Как? Повтори!»

В Америке живут итальянцы, чьи предки приехали в Новый Свет в середине XIX века: они из поколения в поколение учат язык и даже женятся на своих. Про китайцев вообще не говорю. У русских же почему-то не сложилось.
- Вы думаете, мне это нравится? Целый народ эмигрировал - и исчез без следа. Но в Европе трудно жить обособленно, вот и размылись понемножку. Никто не собирался устраиваться надолго, все мечтали: скоро большевиков прогонят, поедем домой. То, что эмигранты годами не распаковывали чемоданы, - это чистая правда. Моя мама в Ницце тоже не стала открывать саквояж с лучшими платьями: «Зачем потом возиться, запихивать их заново?» Каждый день ложились спать с мыслью: ну всё, завтра-то уж точно Ленина свергнут, соберёмся - и на поезд до Петрограда. Разочарование пришло через несколько лет, и оно было жестоким: большинству суждено умереть здесь.

- Что вам больше всего запомнилось из революции?
- Удивительно, но за неделю до мятежа в Петрограде никто из дворян не пронюхал, что такое произойдёт. Разговоров на эту тему не было вообще.

Мой дедушка по матери, генерал Николай Епанчин, был директором Пажеского корпуса, входил в свиту императора. Он пригласил нас в столицу погостить. Только приезжаем, через день - беспорядки, митинги, стрельба! Дедушка счёл, что на квартире будет опасно, переселил нас в отель «Медведь». Ночью ворвались вооружённые люди - они обыскивали гостиницы, искали «врагов революции». Мама отказалась открывать - те сломали дверь. Угрожая штыками, солдаты закричали: «Почему темно? Зажгите свет!» Мать крикнула в ответ: «У моих детей корь! Не входите, а то заразитесь!» Они тут же ушли.

Проведя бессонную ночь, мы бежали в Финляндию: в чём были, без денег и ценностей. Переехали в Германию и застряли там - ещё шла война. Берлин был переполнен русскими: удивительно, но немцы, наши враги, обращались с нами с сочувствием.

- На стене - картина, изображающая руины вашей усадьбы. Её сожгли?
- Дотла. Мне непонятна российская страсть к всеобщему разрушению. Однако какой хороший был дом! Почему революционеры не забрали его себе и не устроили там, скажем, детский сад? Сжигать - кому польза? Другом нашей семьи был Айвазовский, и в огне погибло десять его картин. Такова была ненависть людей - потому что мы имели всё, а они - ничего. Я вам скажу честно: на дворянах тоже лежит большая вина за революцию.

- Да, такое в последнее время редко приходится слышать.
- Но это правда. Вспоминается: еду я в красивой коляске на коленях у маменьки, такой весёлый нарядный барчук. А люди, работающие в полях, смотрят на нас тяжёлым взглядом. Меня воспитывали четыре девушки-гувернантки: англичанка, француженка, немка и русская. Несправедливо. Почему одна семья может позволить ребёнку четырёх нянь, а в деревнях крестьяне с голоду солому едят? Такое социальное расслоение в итоге и вышло нам боком. Большевиков, разумеется, невозможно оправдать за их жестокость. Но, увы, для революции были весьма объективные причины.

- Почему же дворяне не пытались улучшить жизнь народа?
- Ваш вопрос очень правильный. Уже в эмиграции я спросил дедушку: как же так? Ты был директором Пажеского корпуса, имел невероятные связи при дворе императора. Неужели ты не чувствовал - требуется что-то сделать, иначе такая политика погубит Россию? Дед вздохнул: «Я не знал, что люди так бедно живут. Я вращался в другом мире - балы, выпуски офицеров, званые обеды во дворце». И того, что назревает взрыв, никто не ощутил.

- Как вам жилось в эмиграции?
- Трудно. Но нам ещё повезло - в 1905 году, во время первой революции, папа сказал себе: «Эге! А ведь это может и повториться!» И купил домик в Ницце - на всякий случай. Правильно сделал, получается. Знаете, раньше Ницца была очень популярна среди русских, считалось шиком эдак небрежно упомянуть: «Я только что с Лазурного Берега… И что в нём находят?»

- Забавно порой повторяется история…
- И не говорите. Тогда купцы на набережной покупали открытку, доставая не гривенник, а сразу «подкову» пятисотрублёвок: сейчас так делают новые русские. 90 процентов шофёров такси в Ницце были из России. Улиц они не знали, ездили наугад, но всегда привозили по адресу! Брались за любую работу, «голубую кровь» никто не чтил: даже графы и князья вагоны разгружали. Дедушку страшно раздражало, что Россия стала называться «СССР». Он говорил: «Неужели, если бы коммунисты победили во Франции, то она поменяла бы своё имя? Нет, только у нас могут быть такие дураки». Но в 1980 году, впервые после революции побывав в России, я убедился: русские люди при любой власти остаются русскими. Они не изменились за время моего бегства. Легко забывают зло, гостеприимны и простодушны.

- Ваше мнение: есть ли у России возможность снова стать монархией?
- Исключено. Да, лично я обожаю императорскую семью. Но проблема в том, что в царском режиме не было справедливости. И раз не вышло у России иметь царя - то, по-моему, второй раз испытывать судьбу уже не надо.

ДОСЬЕ
Барон Эдуард Александрович фон Фальц-Фейн родился 14 сентября 1912 года в Херсонской губернии. Русский дворянин, ныне подданный Княжества Лихтенштейн. За содействие в возвращении культурных ценностей, утраченных Россией в годы Великой Отечественной войны, награждён орденом Дружбы народов. Благодаря барону было открыто два русских музея за рубежом, организована акция по передаче знаменитого архива Соколова - документы по расстрелу царской семьи, возвращён прах Шаляпина в Россию, проведены масштабные поиски Янтарной комнаты и пр.

Средняя заработная плата рабочего в 1917 г. (в рублях)
Россия 30-40
США 70-100
Великобритания 80-110
Германия 65-80
Китай 5-10