В 16 веке вкл было. Великое княжество Литовское в XIV веке

Слайд 5

Под властью оказались почти все земли Западной Руси: Полоцкая, Витебская, Минская, Брестская. В конце 20-х – 30-х гг. ΧΙV века- Киевское государство. Стало именоваться Великое княжество Литовское. Государство Гедимина напоминало Русь времён первых князей Рюриковичей. Гедимин не ставил целью установить жесткий контроль над присоединенными русскими землями, они сохраняли прежний порядок управления. Гедимин лишь заменил правителей русских княжеств, усадив на местные престолы своих родственников Гедиминовичей. Князья наместники собирали дань с русских земель и уплачивали её великому литовскому князю. Русское население рассматривало дань как плату за защиту от иноземных завоевателей. Столицей князя Гедимина был город Вильно. Гедимин – язычник, но права православной церкви не ущемлял.

Слайд 6

Башня Гедимина.

Слайд 7

Гедимин разделил свои владения между 7 сыновьями.

Слайд 8

Ольгерд – сын Гедимина и русской княжны Ольги.

Слайд 9

После смерти Гедимина, Ольгерд принял православную веру. Продолжил собирание русских земель.Присоединил Брянскую, Подольскую, Северскую земли.Воевал с Польшей из-за Волыни, в итоге закрепил её за Литвой.

Слайд 10

Витовт

Ягайло.В 1377 году, после смерти Ольгерда к власти пришли его сын Ягайло и племянник Витовт.

Слайд 11

​Значение присоединения русских земель к Литовскому государству

1. Эти земли не подвергались в такой степени как остальная Русь губительным набегам.
2. Совместными русско-литовскими усилиями противостояли угрозе как с Запада, так и с Востока.
3. Более высокая русская культура оказала влияние на литовскую.
4. Русский язык был государственным.
5. Большим авторитетом пользовалась православная церковь.

Слайд 12

1385 – уния (союз) Литвы и Польши.Женился на польской наследнице, стал королём Польским и Великим князем Литовским.Католичество – государственная религия.

Когда одно государственное образование начинает слабеть в силу внешних или внутренних факторов, то, соответственно, какое-либо другое государство начинает набирать силу, превращаясь в угрозу для своих соседей.
XIII век начался для народов эстов, латгаллов, ливов с больших трудностей и лишений, так как их земли стали объектом наживы для вновь созданных орденов Ливонского (область нынешней Латвии и Эстонии) и Тевтонского (область нынешней Калининградской области). Рыцари эти орденов начали набеги на соседние языческие племена и феодальные земли в целях наживы и распространения христианской веры. В целях защиты от этих набегов племена литовцев и славян, такие как кривичи, литва, ятвяги, стали искать защиты у феодалов Литвы (в то время Жемайтии). И нашли под знаменами первого Литовского князя Миндовга. Миндовг короновался у самого папы римского Иннокентия IV, поэтому вправе мог называться королем Литовского государства.

Он успешно дал отпор тевтонцам в битве при Сауле (Шауляе) в 1236 году. Правил он до 1263 года и при этом к нему отошли земли Черной Руси и часть полоцких земель. Следующие князья: Гедимин (1316-1341), Ольгерд (1345-1377) присоединяли в Великому княжеству Литовскому новые земли, отхватывая их на территориях современных Белоруссии и Украины. Им способствовало монголо-татарское иго, которое сильно ослабило Киевскую Русь. В таком государстве князья опирались на высшее дворянство и духовенство, которые были достаточно свободны в своих действиях. Крестьяне же были привязаны к своим земельным наделам и платили продуктовую, а затем и денежную ренту. Важным событием в 1385 году стала Кревская уния или союз, которую заключил очередной литовский князь Ягайло (1377-1392) с Польшей для объединения сил в борьбе с Тевтонским орденом. И это в будущем дало свой результат.
С другой стороны это объединение дало толчок для продвижения католичества из Польши на земли литовские.
Если посмотреть на восток в то время росла и сила московских князей. В 1370 году при Куликовской битве были повержены монголо-татары. Ягайло был на стороне монголо-татар и не успел к началу Куликовской битвы.
Последующий Великий князь Витовт (1350-1430) был прославен Грюнвальдской битвой в 1410 году, где тевтонцы были разбиты и фактически потеряли в дальнейшем свои силу.
При нем существенно обостряются противоречия между католичеством и православием.
Завоевания при Витовте на востоке можно считать последними в истории Великого княжества Литовского. Следующие Великие князья: Свидригайло Ольгердович (1430-1432), Сигизмунд (Жигмонт) Кейстутович (1432-1440) не изменили положения вещей в захвате новых территорий. Зато возрос гнет и эксплуатация зависимых крестьян. Все больше их становилось несвободными, повышались привилегии литовских дворян католиков. Начались восстания крестьян. Первое из известных было в 1418 году. Затем в 15-16 веках они станут массовыми.
И вот, начиная с 15 века, в борьбе за восточные земли с Московским князем Иваном III (1462-1505), Великое княжество Литовское начнет сужаться. Победы в войнах в Литвой с 1487 по 1503 года возвращают к Московскому княжеству черниговские, гомельские, новгородские земли. В это время правили в Литовском княжестве Казимир IV Ягеллончик с 1440 по 1492 года и Александр Казимирович Ягеллон с 1492 по 1506 года. А после этого Сигизмунд I Александрович Ягеллон (1506 – 1529) в новой войне с Россией с 1512 по 1522 года вынужден был уступить Смоленск.
А дальше Великое княжество Литовское ждала новая война (ливонская) с русским царем Иваном Грозным. Это поспособствовало в период правления Сигизмунда второго Августа (1529 – 1569) консолидации на основе Люблинской унии польских и литовских земель в одно новое государство в 1569 году под названием Речь Посполитая.

XIII-XIV века

Характеризуя раннюю историю Литвы, С. М. Соловьёв пишет: “соприкасаясь, с одной стороны, Балтийскому морю, с другой окружённое племенами славянскими и финскими, племя литовское с незапамятных пор обитало в стране своей, покрытой реками, озёрами, болотами, непроходимыми пущами, с трудом доступной и непривлекательной для завоевателя”. В то время, когда Великороссия попала под монгольское иго, в 40-е годы XIII века на окраине бывшей Киевской Руси внезапно появилось новое государство - Литовское княжество, включавшее сперва лишь восточную часть современной Литвы (Аукшайтию) и Новогрудскую землю, известную так же под именем “Чёрной Руси”. Впрочем, имя Литвы и раньше изредка мелькало на страницах русских летописей. С XII века, пользуясь раздробленностью Руси, дружины литовских племенных вождей совершали набеги на пограничные территории. Например, киевский источник новгородской летописи под 1220г. сообщает: “зимой приходиша Литва и воеваша волость Черниговсъкую, Мстислав же Святославич гони по них из Чернигова и постиг их, изби всех, а полон отъят.” К тому времени у литовцев возникли племенные союзы, “старшие” князья усиливают свою власть, одним словом, происходит процесс, многократно описанный в истории других стран и народов и предшествующий образованию государства.

Что касается Руси, то она переживает страшные времена нашествия монгол; положение осложняется опасностью с севера, где в землях латышей и эстов Орден меченосцев огнём насаждал христианство, угрожая и Полоцкому княжеству, и Пскову, и Новгороду, и с запада, где Тевтонский Орден подчинил себе балтийские племена пруссов и мечтал о новых завоеваниях на востоке (в 1237г. ордена объединились, и натиск на славянские и литовские земли усилился). На первый план для Руси выступила задача освобождения, свержения ордынской власти. Угроза с запада осложняла эту задачу, заставляла вести борьбу на два фронта. Было ясно, что именно в ходе этой борьбы определится лидер, которому суждено будет начать реализацию унаследованной от Киевской Руси общерусской программы (в тот момент ещё вряд ли способной всерьёз вдохновить кого-нибудь из восточноевропейских политиков, кроме золотоордынского хана, стремившегося прибрать к рукам все русские земли).

Ослабевшая Северо-Восточная Русь в XIII в. была явно не способна возглавить эту борьбу. Эпизодические вспышки сопротивления шансов на успех не имели. Симбиоз Северо-Восточной Руси с Ордой, объединение её княжеств под властью хана, отсутствие у этих разорённых земель реальных сил для борьбы - всё это, хотя и временно, исключало местных князей из числа возможных лидеров освободительного движения. Несколько дольше этот шанс сохраняли князья Галицко-Волынской Руси, которые (в частности, Даниил Галицкий) пытались бороться с Ордой, но потерпели поражение и так же были вынуждены платить дань. Татарские набеги и усилия соседних государств подчинить себе эти княжества ослабили и Юго-Западную Русь. Орда вряд ли могла всерьёз угрожать Новгороду, но косвенное давление на него (через великих князей владимирских) заставило и новгородцев откупаться от хана. Торговая республика, осваивавшая северные земли, не пыталась активно бороться против татар, а её руководители не проявляли особого интереса к делам остальных русских княжеств.

Лишь княжества западной Руси сохраняли свободу, надёжно прикрытые от Орды владениями соседей, лесами и болотами. Давно обособившаяся от Киева Полоцкая земля, разделившись на мелкие княжества, сохраняла единство, когда речь шла о военных делах. Нынешняя западная Белоруссия (Гродно, Брест) подчинялась волынским князьям, активно действовавшем в этом регионе. А с севера всё чаще приходили литовские дружины: то, как союзники волынских князей, то, как их соперники.

Как замечает Думин, “начальный этап образования Великого княжества Литовского источники рисуют довольно туманно. Ещё более запутан вопрос о том, кто же, собственно, стал инициатором создания этого государства: литовская знать, захватившая русские земли, или именно западнорусские княжества, присоединившие к себе Литву.” Политические отношения, усложняясь, диктовали необходимость для литовской и русской знати искать соглашения для отпора, прежде всего Тевтонскому Ордену, который к тому времени объединился с Орденом меченосцев. Уже тогда стали складываться соглашения тех или иных русских центров с Литвой. Например, в подвластном Полоцку городе - крепости Ерсике правил князь Всеволод. “Он был женат на дочери одного из наиболее могущественных литовцев (Даугеруте) и будучи, как зять его, для них почти своим, связанный с ними сверх того и дружбой, часто предводительствовал их войсками, облегчал им переправу через Двину и снабжал их съестными припасами, шли ли они на Руссию, Ливонию или Эстонию”. В этом отрывке из источника видно, каким образом ближайшие к Литве русские феодальные княжества втягивались в зависимость от литовских правителей. Общий интерес диктовал укрепление литовско-русских связей. В 1213. Тот же Даугеруте “с большими дарами отправился к великому королю новгородскому и заключил с ним мирный союз”. В. Т. Пашуто считает, что договор литовских князей с Галицко-Волынской Русью (1219г.) - не случайность, а закономерный акт определённой политики. “Видя возрастающую угрозу со стороны Ордена, наиболее влиятельная часть литовского нобилитета решила действовать объединённо, чтобы, обеспечив себе, безопасность с юга, успешнее воевать против рыцарей на севере”.

Таким образом, несомненно, что возникновение Литовского государства явилось результатом компромиссного соглашения между литовской знатью и местным славянским боярством. Исследователи расходятся во мнениях относительно участия горожан в решении этого вопроса. В. Т. Пашуто считает, что “переход от набегов на русские земли к их занятию дружинами литовских князей происходил в результате сговора с местным боярством, напуганным татарской или немецкой угрозой.” Думин, наоборот, придерживается точки зрения, что “подобный компромисс был бы невозможен без поддержки горожан, во многих западнорусских княжествах сохранивших в политических делах решающий голос. А это, в свою очередь, не вписывается в каноническую схему “захвата”, соглашения феодальных верхов за счёт народных масс”.

Литовское государство с момента своего появления было балто-славянской державой, создателем которой был литовский князь Миндовг. Изгнанный из Аукшайтии соперниками, он был принят на княжение в Новогрудке, с помощью местного боярства восстановил свою власть в Восточной Литве и приступил к методическому устранению родственников и племенных князей из других династий. Уже в этот начальный период заметна тенденция к славянизации правящей в Литве балтской династии. Бесспорен факт крещения в православие одного из сыновей Миндовга - Войшелка, которому отец передал новогрудское княжение и который решил оставить его и принять сан монаха. При этом Чёрная Русь перешла к князю Роману Даниловичу и один из галицко-волынских князей стал вассалом литовского великого князя. Осенью 1236г. Миндовг был убит заговорщиками. Его сторонники выступили в поддержку Войшелка, который “поиде с пиняны к Новгороду и оттоле взял с собою Новгородце и поиде в Литву княжить.” Таким образом, изначально поход Войшелка поддержали славянские земли, то есть существование Литовского княжества уже в этот период, очевидно, отвечало интересам не только литовцев, но и восточнославянского населения территорий, входивших в его состав. Войшелк заключает союз с галицко-волынскими князьями, восстанавливает свой сюзеренитет над Витебском, Полоцком.

При этом следует отметить, что сохранение коренной Литвой и Жмудью язычества в слабой степени влияло на внутреннюю политику государства. Более того, высокий уровень развития феодальных отношений, характерный для славянских земель, традиции древнерусской культуры позволили им не только сохранить свою самобытность, но и оказать существенное влияние на строй коренной Литвы. Если ордынцы несли в завоёванные страны свою систему управления и эксплуатации, уродуя местные общественные структуры чтобы приспособить их для нужд своей империи, то литовские князья вели себя в русских княжествах так же, как в своё время варяги: принимали местные обычаи, управляли “по старине”, сохраняли ранее сложившуюся систему собственности. Постепенная славянизация литовских коренных земель, продолжавшаяся несколько столетий, всё больше ограничивала ареал распространения литовского языка (хотя Жмудь этим процессом была затронута слабо). Всё это закономерно предопределило отношение к Великому княжеству Литовскому его восточнославянского населения: оно, с тем же правом, что и литовцы, считало это государство своим.

Стремление литовских князей расширить свои владения объективно отвечало реальному стремлению восточнославянских земель к объединению. Поэтому в данном регионе литовские князья взяли на себя функцию, в других частях Руси выполняемую тамошними Рюриковичами. Подобная задача была поставлена ещё Миндовгом и Войшелком. При их преемниках, несмотря на междоусобицы, расширение связей Литвы с другими русскими землями, утверждение литовских князей в различных центрах Западной Руси готовило почву для будущей консолидации. Осуществление этой объединительной программы связано с именем великого князя Гедимина. Он раздвинул границы своей державы далеко на юг и на восток, в то время, как московские и тверские князья оспаривали в Орде Владимирское великое княжение и ещё не думали о решительной схватке с ней. Опираясь на поддержку Великого княжества Литовского западнорусские земли надеялись сбросить монгольское иго. В 30-е годы XIV в. смоленский князь Иван Александрович заключил с Гедимином договор о взаимопомощи и признал себя “младшим братом”, т.е. вассалом литовского государя.

Разгневанный этим союзом хан Узбек в 1339г. послал на Смоленск свою рать с Тавлубием-мирзой. Участвовал в этом походе и московский князь Иван Калита. Поход окончился удачно для Смоленска: Орда должна была смириться с отказом города платить дань. Таким образом, был положен предел распространению власти Орды на западных русских землях. Гедимин сохранил контроль над Полоцком, где уже давно утвердилась литовская династия и правил брат Гедимина, Воин; ему подчиняется Витебск и Минское княжество. На западе войска литовского князя успешно отражали нападения крестоносцев. В конце 20-х - начале 30-х годов XIV в. Киевское княжество признаёт верховную власть Гедимина; киевский князь Фёдор поддерживает его в борьбе с соперниками. Опасаясь за земли своей республики, которым угрожало нападение Швеции, новгородские бояре вступили в соглашение с правительством Гедимина в 1331г., посулив ему важные пригороды за охрану от шведско-датской угрозы. В 1333г. литовский князь Наримунт-Глеб Гедиминович получил в держание важные в военном и экономическом отношении новгородские пригороды. Это был крупный успех правительства Гедимина.

Всё это должно было не на шутку встревожить московское правительство, которое само вступило в контакт с Литвой (как об этом можно судить по браку в 1333г. Семёна Ивановича с литовской княжной Аигустой), затем правительство Калиты стало искать соглашения с Новгородской республикой: Иван Калита принял в 1334 г. новгородское посольство и сам посетил Новгород. Гедимин ответил набегом в 1335 г. на Торжок. Войска Калиты совершили нападения на занятые Литвой города Осечен и Рясну. Этому факту литовское правительство не придало тогда большого значения, а между тем, он знаменовал собой вступление крепнущего Московского княжества в борьбу за первенство на Руси.

Время открытого столкновения Москвы и Литвы ещё не пришло. Занятые борьбой за Владимир, Ростов, мелкие уделы Северо-Восточной Руси, московские князья ещё не заглядывались на недоступные им земли Западной Руси. Но две державы постепенно обрастали новыми владениями, их границы неумолимо приближались друг к другу. Уже при Гедимине можно отметить и первые, пока небольшие военные столкновения; но лишь при наследниках Гедимина и Ивана Калиты этот конфликт приобретёт характер открытой борьбы за обладание “всею Русью”.

Рассмотренные в этой главе позволяют сделать некоторые выводы о характере русско-литовских отношений в XIII - первой половине XIV в. и о влиянии этих отношений на объединительные процессы в Северо-Восточной Руси. Во-первых, в начале XIII в. Литовское государство стало центром объединения земель Аукшайтии, Жемайтии, части Ятвягии и Земгалии. Это объединение в форме борьбы за литовскую монархию, которая рождалась в условиях неоднократных феодальных войн, осложнённых вмешательством правительств Руси, Ордена, Польши, папской курии. В состав Литовского государства постепенно включались белорусские и русские земли, боярство и князья которых искали в сотрудничестве с Литвой избавления от угрозы Орды и Ордена. Укрепление Московского княжества при Иване Калите открывает собой начало коренных изменений в политическом положении Восточной Европы. В этих новых условиях распространение власти литовских феодалов на русские земли становилось нежелательным для набирающего силу Московского княжества, которое само стремилось стать центром объединительных процессов на Руси.

Таким образом заканчивается первый этап русско-литовских отношений, характеризующийся относительно мирным существованием Руси и Литвы вследствие недостатка сил и наличия другой угрозы, о которой было необходимо думать в первую очередь. По мере ослабления этой угрозы всё очевиднее становится столкновение интересов Великого княжества Литовского и Московского княжества на юго-западных русских землях. Наличие сильного соперника несомненно, выступило в качестве одного из катализаторов объединительных процессов в Северо-Восточной Руси, подтолкнуло правителей Московского княжества ускорить присоединение земель. В первой половине XIV века Московская Русь оказалась неспособной помешать успехам Гедиминовичей на западе и юге; но её сил было достаточно, чтобы воспрепятствовать завершению объединения русских земель вокруг Вильно. II этап русско-литовских отношений по своему содержанию должен был показать, чьё право на лидерство на Руси более обоснованно.

Русско-литовские отношения в XIV-XV вв

Умирая, Гедимин разделил свои владения между семью сыновьями. Великое княжество Литовское вступает в период феодальной раздробленности. Но этого не произошло: тенденции к объединению, центростремительные процессы на землях Руси и Литвы были столь сильны, что сохранение уделов не разрушило единства державы. Борьба Гедиминовичей за отцовское наследство оказалась непродолжительной. Великим князем стал Ольгерд с согласия Кейстута (фактически, братья являлись соправителями). Довольно чётко разграничив “сферы влияния” и интересы, они выполняли общую задачу - сохранения и расширения Великого княжества Литовского. Кейстут, управлявший коренной Литвой и Жмудью, взял на себя отражение натиска крестоносцев (разумеется, пользуясь при этом активной поддержкой брата и всех славянских земель державы). “Восточную политику государства он предоставил Ольгерду.

В те годы Золотая Орда переживала период кровавых междоусобиц; обострилась борьба и между княжествами Владимирской Руси. После смерти энергичного Симеона Гордого, его брат Иван Красный не сумел сохранить завоёванное Москвой лидерство, хотя и получил ярлык на великое княжение. После его смерти ярлык перешёл к суздальскому князю Дмитрию Константиновичу; была нарушена традиция, подвергнуто сомнению наследственное право потомков Калиты на лидерство - причиной было малолетство московского князя Дмитрия. В результате создалась ситуация, когда фактически не один из князей Северо - Восточной Руси не мог контролировать действия соседей. В течение ряда лет московской дипломатии предстояло сосредоточить свои усилия на решении чисто региональной задачи - восстановлении своего лидерства в пределах Северо - Восточной Руси. В это время Ольгерд усиливает нажим на Смоленские и Брянские земли. В 1356г. он захватывает Ржеву, в 1359г. - принадлежащий Смоленскому княжеству Мстиславль, в 1462г. - Торопец. Таким образом, владения Великого княжества Литовского вплотную подступали к Чернигово - Северской земле, где всё ещё правили многочисленные потомки местной ветви Рюриковичей, а так же Киевщине, со времени Гедимина находившейся в орбите литовского влияния, но, как и Черниговская земля, сохранявшей зависимость от Орды. Используя чрезвычайно благоприятную ситуацию на юге (борьбу между различными группировками золотоордынских феодалов, ослаблявшую степную державу в 60-е гг. XIV в.), Ольгерд подчиняет Киевское княжество, Чернигово - Северские земли, раздав их города в уделы своим сыновьям и племянникам.

Казалось, лидерство на Руси навсегда перешло к Гедиминовичам. В союзе с Тверью Ольгерд попытался закрепить этот успех в “вотчине” своего основного соперника - на Северо - Востоке. Однако, усилившаяся Москва, видя реальную угрозу своим позициям в этом регионе, стремилась воспрепятствовать расширению литовского влияния. Не имея сил и средств для борьбы с ним, Московское правительство попыталось ослабить союзника Ольгерда - Тверь, именно в поддержку которой Ольгердом был организован в 1368 г. первый крупный поход на Москву. Тверской князь Михаил Александрович поднимает на Москву литовские войска, заручившись от хана ярлыком на великое княжение. Но, как замечают Брокгауз и Ефрон в своём знаменитом словаре, “московский князь уже не боится ни Орды, ни Литвы”. Воодушевлённый военной неудачей Ольгерда, московский князь Дмитрий Иванович в том же году сумел сформировать направленную против Твери коалицию князей Северо - Восточной Руси, доказав тем самым, что лидерство Москвы среди княжеств этого региона признаётся большинством их правителей (быть может, именно потому, что слишком реальной и близкой представлялась перспектива захвата их владений Ольгердом). Тверь была вынуждена капитулировать и, во всяком случае, формально отказаться от союза с Литвой. Не обескураженный первой неудачей, осенью 1371г. Ольгерд повторил поход, осаждал Москву 8 дней, но был вынужден подписать перемирие. Москва устояла, и это, несомненно, повысило её авторитет.

Последний поход (осенью 1732 г.) так же не принес Ольгерду успеха и, в конце концов, он был вынужден признать “отчинные” права потомков Калиты на Владимирское великое княжение. Можно сделать вывод, что попытки Ольгерда продолжить на северо-востоке начатое им дело объединения продемонстрировали, что в данном регионе сложилась собственная, достаточно жёсткая политическая структура и, в отличии от остальных русских земель, отсутствуют реальные перспективы для установления власти Гедиминовичей. Греков считает, что “в первой половине XIV в. тенденция феодальной концентрации, а вместе с тем и тенденция консолидации этнически однородных территорий стала явно брать верх над тенденцией феодального дробления. В исторических судьбах русской земли эта тенденция обнаруживалась в развитии двух параллельно существующих феодальных государств: Великого княжества Литовского и Великого Владимирского княжения.” Разница между ними состояла в том, что процесс роста Московского княжества не выходил первоначально за этнические границы русских территорий и совершался путём расширения одного из ведущих русских княжеств, а процесс объединения юго-западных русских земель протекал в рамках Великого княжества Литовского и Русского, во главе которого оказалась собственно литовская династия. Если в конце XIII - начале XIV веков существовало своеобразное равновесие между литовскими и русскими частями этого княжества, то при Ольгерде это равновесие было, видимо, нарушено.

Быстрый территориальный рост Великого княжества за счёт русских земель создал здесь новую расстановку сил, увеличивая политический потенциал Руси и уменьшая удельный вес литовского элемента. И чем дальше это княжество продвигало свои границы на восток и юго-восток, тем обширнее становилась русская территория, входившая в его состав, тем больше “русифицировалась” литовская династия, тем последовательнее правящие круги этого государства отстаивали общерусскую программу объединения всех русских земель под их властью. Так причудливо переплетались в политической жизни Великого княжества две тенденции: тенденция становления многонационального государства и тенденция возрождения общерусского “национального” государства на базе восстановления единства русской земли. В эпоху правления Ольгерда эта вторая тенденция исторического развития оказалась ведущей и определяющей. Тот факт, что во главе этого государства оказалась вставшая на путь “обрусения” литовская династия, не менял в тот период характера его политики по отношению к русским землям, отнюдь не устранял параллелизма в тогдашней исторической жизни Литвы и Москвы. Сложная политическая борьба этих государств продолжалась на протяжении второй половины XIV в., причём в том же по существу ритме, в том же чередовании успехов и неудач, которыми характеризовалось соперничество Литвы и Руси в поясе нейтральных русских городов - в Великом Новгороде, Твери и пр. Немаловажную роль в этой борьбе играли и Золотая Орда, Константинополь и, отчасти, Польша.

На протяжении 1375 - 1380гг. в борьбе Москвы и Вильно за господство на русских землях, в борьбе Орды за сохранение своего значения в политической жизни Восточной Европы происходили значительные колебания, возникали “непредвиденные” сдвиги в сложившемся ранее соотношении сил, намечались наращивание военно-политического потенциала одной стороны и соответствующее ослабление другой стороны. Так, после тверской кампании 1375г., после похода на Булгар (1376г.) и победы на р. Воже (1378г.) перевес Москвы стал очевидным и настолько значительным, что союз между Литвой и Ордой стал более тесным, а военный и политический нажим с их стороны на Москву - ещё более интенсивным. Однако Дмитрий Донской в это время не бездействовал, продолжая наращивать военные силы и стараясь расширить круг своих союзников.

Сражение 8 сентября 1380г. на Куликовом поле между войсками Мамая и объединёнными силами Дмитрия Донского положило конец неустойчивому равновесию между Москвой и Вильно, сразу приведя к такой расстановке сил в Восточной Европе, при которой Владимирское княжение стало доминировать в системе восточноевропейских государств. Триумф Москвы заставил литовского князя Ягайло искать союза с Дмитрием. Тогда возник проект, предусматривавший крещение Ягайло в православие и его женитьбу на одной из дочерей Дмитрия Ивановича. Тогда, в 1381г., судьбы Великого княжества Литовского и Руси могли повернуться совсем иначе. Поход Тохтамыша и сожжение Москвы в 1382г. на целый век отодвинули окончательное свержение Русью ордынского ига. Известие о сокрушительном поражении Москвы заставило Ягайло искать новых союзов и отказаться от проекта. В 1385г. он заключил соглашение с польскими магнатами. Женитьба на польской королеве Ядвиге, обещание крестить Литву в католичество и присоединить её к владениям польской короны резко изменили ситуацию в Великом княжестве. Как и во времена Миндовга, Литва повернулась лицом к Западу, к католической Европе. Через поход Тохтамыша Орде снова удалось предотвратить чрезмерное усиление Московского княжества.

С коронацией Ягайло встал вопрос о том, кто реально будет управлять от его имени Великим княжеством Литовским. Первоначально король поручил эту миссию своему брату Скиргайло. Однако, вскоре выяснилось, что в Литве существует сильная оппозиция: её вождём стал сын Кейстута, Витовт, которого использовал в своих интересах Орден. Греков замечает, что “добившись полного торжества Ягайло, правители Ордена стали заботиться о том, чтобы удержать этого литовского вождя в фарватере своей политики. Уже в октябре 1382г. они пригласили к себе Витовта с явным намерением превратить его в орудие сдерживания Ягайло”. Заключив союз с крестоносцами, Витовт несколько раз предпринимал походы на Литву; ему удалось занять ряд городов. Угроза власти Ягайло была велика, и король предпочёл частично пожертвовать ею, предложив Витовту приемлемые условия возвращения. Сын Кейстута, названный историками Великим, утвердив свою власть на всей территории княжества, всё же направил свои основные усилия на восток. Как и его предшественники, он пользовался ослаблением Орды, неурядицами в Северо-Восточной Руси для расширения сферы своего влияния.

20-е гг. XV века - это период наибольших внешнеполитических успехов Великого княжества Литовского. Под влиянием Витовта находились заволжская Орда и Крым, где сменяли друг друга слабые ханы. В 1425г. умер зять Витовта, московский князь Василий Дмитриевич. При нём Москва, сохраняя лидерство в северо-восточной Руси, довольно последовательно признавала роль Вильно в делах “всея Руси”. Московский князь стремился избегать столкновений с могущественной Литвой, не ставя себе сколько-нибудь серьёзных задач за пределами традиционной сферы московского влияния. В 1426г. Витовт предпринял поход на Псков и принял с него выкуп. В1427г. он совершает триумфальное путешествие по восточной окраине своего государства. Навстречу ему выходили князья Рязани, Переяславля, Пронска, Воротынска, Одоева и “били ему челом”, вручая богатые дары. В 1428г. Витовт совершил поход на Новгород и взял с него огромный выкуп.

После смерти Витовта в 1430г. в Литве происходит феодальная война, в результате которой на престоле оказывается младший сын Ягайло, Казимир, который был коронован в Вильно в 1440г. Казимир царствовал 52 года и его долгое правление стало временем ослабления Великого княжества. С середины 50-х гг. это государства окончательно теряет прежний наступательный порыв. Преемники Витовта отказываются от общерусской программы, сосредоточив свои усилия на сохранении целостности государства. Переход Гедиминовичей от наступления к обороне совпадает по времени с успехами объединительной политики Москвы. В 1463г. ярославские князья уступают Ивану III свою вотчину. В 1474г. ростовские князья продали ему ещё остававшуюся за ними часть Ростова. В 1471г. Иван III совершает поход на Новгород, казнив вожаков боярской партии Борецких, уничтожив договор между Новгородом и Казимиром и принудив новгородцев принять архиепископа из Москвы. В 1479г. Иван снова осадил Новгород, заставив его войти в состав Московского княжества. Политика Ивана III пользовалась поддержкой Пскова, где так же укрепились позиции московского князя: его наместник получил право суда в 12 пригородах Новгорода вместо 7.

Это усиление активности Москвы, особенно после победы в 1480г. над Ахматом на р. Угре, угрожает владениям Великого княжества Литовского, но его правительство оказывается не в состоянии предотвратить потерю ряда пограничных территорий. Во время присоединения Твери Литва сохраняет нейтралитет. А. Л. Хорошкевич отмечает, что “этот нейтралитет Казимир в 1486г. объяснил условиями “докончания” с Василием II, что якобы и не позволило ему дать помощь тверскому князю Михаилу. Последний тверской князь и его бояре нашли убежище в Литве”.

В к. XV века московские князья “ощипывают” восточный край державы Гедиминовичей (власть Москвы признают Вязьма, Новогрод-Северский, Чернигов, Путивль, Брянск), наводят крымцев на Южную Русь, подвластную Казимиру. В сентябре 1484г. “по слову великого князя Ивана Васильевича всея Руси, прииде царь Минь-Гирей Перекопьскыа орды со всею силою и град Киев взял и огнём сожже, а воеводу киевського изымал и землю киевськую учини пусту.”

К 80-м гг. XV в. на смену отдельным русским землям, как считает А. Л. Хорошкевич, “приходит Русское государство, отношения с которым рождают новые проблемы.” Это государство складывается как многонациональное, включало далеко не все земли, населённые русскими или восходящими к древнерусской народности белорусами и украинцами. Их земли входили в состав Великого княжества Литовского, а западно-украинские (во главе со Львовом) - в состав Польши. Провозглашение Иваном III в 1478 г. программы возвращения всех русских земель - Витебска, Полоцка и пр. и повторение этой декларации в 1480 г. одновременно с освобождением Руси от ордынского ига, сопровождалось бурным сопротивлением Литвы и польского короля. Дальнейшее расширение Руси на запад приостанавливается. В сер. XVI в. Иван Грозный во время Ливонской войны на короткий срок занимает Полоцк, но не может его удержать. По результатам войны Россия теряет почти всё побережье Балтики. В сер. XVII в., после присоединения к России Украины, царские войска занимают всю территорию Великого княжества, гарнизон Алексея Михайловича стоит в Вильно. Если верить работам историков 50-х гг. ХХ в., написанным к юбилею этих событий, местное население поголовно поднялось на борьбу против “панов” и радовалось перспективе воссоединения. Но вдруг всё меняется: шляхта, недавно присягнувшая царю, берётся за оружие, восстают против царских гарнизонов белорусские горожане. В конечном итоге по миру с Речью Посполитой Московское государство получает только Смоленское воеводство и Киев. Государственная территория Великого княжества Литовского вплоть до 70-х гг. XVIII в., т.е. до разделов Речи Посполитой, сохраняется в границах, сложившихся в XVI в.

Причину, не позволившую полностью выполнить программу воссоединения русских земель в объёме Древнерусского государства, Думин видит в реальных различиях в развитии земель, входивших в состав Великого княжества Литовского и Московского государства. Московские князья, особенно со времён Ивана III, активно разрушают сложившиеся ранее структуры уделов, “выводят” их них местных феодалов, ликвидируют (как это было в Новгороде и Пскове) городские свободы. Правительство Великого княжества Литовского и Русского идёт совсем по другому пути. Сложившись как федерация в результате компромисса между местными феодалами и литовской династией, это государство предлагает своим новым подданным гарантию сохранения “старины”, т.е. прежних форм собственности, местного уклада, политических прав населения (разумеется, при условии принятия верховной власти и участия в общегосударственных делах, прежде всего в военных походах). Привилей 1447 г., пожалованный всему боярству княжества, предоставил боярам право вотчинного суда, лишив государя права вмешиваться во взаимоотношения феодалов и их подданных.

Напротив, в Московской Руси государство стремится ограничить судебные права феодалов, укрепляя тем самым их зависимость от своей власти. В Литве на протяжении XVII в. ослабевает зависимость феодалов от государя в земельном вопросе. В России, как известно, именно в тот период активно развивалось поместное землевладение, укреплявшее связь феодала с сюзереном. В Великом княжестве расширяются и права горожан. Развитие городского самоуправления по образцу типичного для Европы магдебургского права при всём несовершенстве этой системы способствовало созданию самоуправляющихся городских общин, способных защищать сословные права горожан в столкновениях с королевскими чиновниками и отдельными феодалами. В строе Великого княжества, первоначально даже консервативном, всё больше становится заметно влияние европейского, прежде всего польского образца. Российское же государство с конца XV в. развивается в сторону абсолютной монархии.

«1-й [гуляющий]: А это, братец ты мой, что такое?
2-й: А это литовское разорение. Битва — видишь? Как наши с Литвой бились.
1-й: Что ж это такое — Литва?
2-й: Так она Литва и есть.
1-й: А говорят, братец ты мой, она на нас с неба упала.
2-й: Не умею тебе сказать. С неба так с неба».

Эта цитата из драмы Островского «Гроза», написанной в 1859 году, как нельзя лучше характеризует образ западных соседей России, который сложился в со-знании ее жителей. Литва — это и балтский народ, и территория его прожива-ния, и, в широком смысле, созданное им государство и его жители. Несмотря на многовековое соседство Великого княжества Литовского с русскими зем-лями, а затем и с Россией, мы не найдем его развернутого образа ни в массовом сознании, ни в школьных учебниках, ни в научных трудах. Причем такая си-туация характерна не только для Российской империи и Советского Союза, когда умолчание о великом княжестве или создание его негативного образа было обусловлено политическими обстоятельствами, но и для наших дней, когда прежние ограничения сняты, объем научных знаний постоянно увели-чивается благодаря развитию национальных историографий и совершенство-ванию исследовательской техники, а проблемы коммуникации успешно пре-одолеваются. Для российской науки и общественного сознания характерны определенные образы. Негативный — то есть Литва как захватчик русских земель, который стремится «испортить» их обращением в католицизм, и вме-сте с тем слабое и нежизнеспособное государство, раздираемое внутренними противоречиями и обреченное на союз с Польшей вплоть до полного раство-рения в ней. Или образ позитивный — «другая Русь», выбравшая «демократи-ческий» путь, в отличие от России. Но в любом случае Великое княжество Литовское появляется на страницах учебников, публицистики, даже научной литературы спорадически, от случая к случаю, словно бог из машины древне-реческих трагедий. Что же это было за государство?

В Великом княжестве Литовском часто видят альтернативный путь развития Руси. Во многом так оно и есть, ведь это были земли, с одной стороны, доста-точно близкие культурно, населенные восточными славянами, — пусть истори-ческие судьбы восточных славян будущей России, Великороссии и населения Великого княжества Литовского и королевства Польского, потомки которого впоследствии стали украинцами и белорусами, уже тогда достаточно суще-ственно расходились.

С другой стороны, это принципиально иная модель социальных взаимоотно-шений, иная политическая культура. И это создавало определенную ситуацию выбора. Это очень хорошо видно по событиям эпохи московско-литовских войн, в особенности XVI века, когда перебежчики из Московского государства, из России направлялись именно на земли Великого княжества Литовского или Короны Польской, которая находилась в унии с ним.

Теперь нам надо все-таки разобраться, откуда же взялось Великое княжество Литовское как могущественный сосед, соперник России и вместе с тем — источник разнообразных влияний.

Контакты Руси с Литвой происходили еще в XI веке, когда Ярослав Мудрый совершал походы в Прибалтику. Кстати говоря, тогда же был основан город Юрьев, названный в честь святого покровителя этого князя, — позднейший Дерпт, ныне Тарту в Эстонии. Тогда дело ограничилось нерегулярным взима-нием дани. К этому времени, возможно, уже существовали предпосылки скла-дывания Литовского государства. А реализовать их помогло соседство с бога-той, но ослабленной, разделившейся на множество княжеств Русью.

Если сначала литовцы участвовали в междоусобицах русских князей, то позже, во второй половине XII — начале XIII века, они перешли к собственным граби-тельским походам на Русь; их можно сравнить со знаменитыми походами ви-кингов или походами руси на Византию. Часто литовцев так и называют — викин-гами суши.

Это способствовало накоплению богатств, имущественному расслоению, за ко-то-рым следовало и социальное, и постепенному складыванию власти одного князя, который впоследствии в русских источниках будет назван великим князем.

Еще в 1219 году договор с волынскими князьями заключала группа из 21 литов-ского князя. А уже через два десятилетия один из них, Миндовг, стал править единолично. В 1238 году автор «Слова о погибели Русской земли» с носталь-гией вспоминал те времена, когда «Литва из болота на свет не выникываху». И кстати говоря, здесь он достаточно точно охарактеризовал область рассе-ле-ния литовцев: это действительно болотистые земли.

О размахе литовских походов ярко свидетельствует пассаж сочинения фран-цисканца Иоанна де Плано Карпини, или Джованни дель Пьяно Карпини, кото-рый в 40-е годы XIII века ездил к монгольскому хану Гуюку в Каракорум. Вот что он пишет о проезде по землям Южной Руси: «…мы ехали постоянно в смер-тельной опасности из-за литовцев, которые часто и тайно, насколько могли, делали набеги на землю Руссии и особенно в тех местах, через которые мы дол-жны были проезжать; и так как большая часть людей Руссии была пере-бита тата-рами или отведена в плен, то они поэтому отнюдь не могли оказать им сильное сопротивление…» Примерно тогда же, в первой половине или сере-дине XIII века, под властью Литвы Миндовга оказываются русские земли с та-кими городами, как Новгородок (современный Новогрудок), Слоним и Волко-выск.

Балтские народы и в частности литовцы оставались последними язычниками Европы. И уже в правление Миндовга, в первой половине XIII века, эта про-бле-ма стала очевидной. Миндовг сделал западный выбор: чтобы вести борьбу со своими родственниками за единовластие в Литве и вместе с тем противо-сто-ять Руси, он в 1251 году крестился по католическому обряду. Спустя два года ко-роновался — таким образом, стал первым и так и остался единственным коро-лем Литвы. Но в начале 1260-х годов, судя по всему, вернулся в язычество по по-литическим мотивам и выгнал или перебил христиан. Таким образом, Литва осталась языческой. Язычество оставило достаточно глубокий след в Лит-ве, так что следующая попытка христианизации, уже более удачная, была предпринята только в конце XIV века. В 1263 году первый литовский король был убит заговорщиками.

Итак, Миндовг погиб, но возникшее при нем Литовское государство не исчез-ло, а сохранилось. И более того, продолжало развиваться и продолжало рас-ши-рять свои пределы. Как считают ученые, примерно на рубеже XIII-XIV ве-ков утвер-ждается новая династия, которая по имени одного из своих представите-лей, княжившего в первой половине XIV века, князя Гедимина, получила имя Геди-миновичей. И при первых князьях этой династии, при том же Гедимине в част-ности, в составе Литовского государства оказались земли современной Белорус-сии — Полоцкая, Витебская, Менская (то есть, говоря по-современному, Мин-ская). Судя по всему, в орбиту литовского влияния в той или иной степени попал и Киев, уже к 1331 году. Ну а в 1340 году пресеклась по женской линии династия галицко-волынских князей, это положило начало многим десятиле-тиям борьбы между Литвой, Польшей и Венгрией за галицко-волынское на-следство.

Приобретения продолжили сыновья Гедимина, прежде всего на Руси действо-вали Ольгерд и его брат Кейстут. И эти приобретения были сосредоточены глав-ным образом в чернигово-северских и смоленских землях.

Как русские земли попадали под власть литовских князей? Это актуальный вопрос, поскольку часто приходится сталкиваться с диаметрально противопо-ложными точками зрения, но не очень понятно, как это происходило. Одни настаивают на завоевательном характере присоединения, другие — на добро-вольном и бескровном.

И то и другое представляется серьезным упрощением. Начать стоит с того, что источники, дошедшие до наших дней, просто не донесли до нас подробностей вхождения многих русских земель в состав Литовского государства; можно лишь констатировать, что та или иная часть Руси в тот или иной момент под-чинялась власти литовского князя. Военные походы литовцев не прекращались и выступали средством если не прямого завоевания, то во всяком случае дав-ления на русские земли. Например, согласно поздним источникам, Витебск был получен Ольгердом благодаря его женитьбе на дочери последнего мест-ного князя около 1320 года. Но в предшествующие десятилетия через этот регион неоднократно проходили литовские войска.

Сохранился очень интересный документ — жалоба рижан, рижских властей, витебскому князю конца XIII века. В ней упоминается целый военный лагерь литовцев под Витебском, из которого они ходили в стольный город княжества, чтобы продать плененных невольниц. О каком же добровольном присоедине-нии может идти речь, если мы видим целый военный лагерь вооруженных людей, отряды которых орудуют на тер-ритории княжества?

Были, конечно, и прямые завоевания. Пожалуй, самый яркий пример, подроб-но описанный в источниках, — это Смоленск, который был завоеван, более чем на столетие присоединен к Великому княжеству Литовскому в резуль-тате неско-льких походов конца XIV — начала XV века.

Здесь мы можем вернуться к тому вопросу, который уже затрагивался в начале лекции: в чем состояла альтернатива Великого княжества Литовского по отно-шению к Московской Руси как центра объединения русских земель? Это очень хорошо видно на примере социального строя тех русских земель, которые вошли в состав Великого княжества.

Сохранили свое влияние и свою собственность местные бояре и горожане (даже в завоеванном Смоленске) и православная церковь. Известно, что в Полоцке и Смоленске по-прежнему созывались вечевые собрания. Во многих крупных центрах сохранялись княжеские столы. Даже если на княжение садился Геди-минович, то в большинстве случаев такие князья принимали православие и ста-новились во многом своими, близкими для местного общества.

С некоторыми присоединенными землями литовские князья заключали до-говоры, которые потом легли в основу областных привилеев (древнейшими из них стали как раз полоцкий и витебский). Но, с другой стороны, уже на до-статочно раннем этапе истории Великого княжества Литовского проявляется западное влияние. По-скольку оно было такой большой, пограничной, контакт-ной зоной между рус-скими землями с одной стороны — и латинской католиче-ской Европой, это не могло не сказываться. А если мы еще вспомним о том, что на протяжении XIV столетия литовские князья постоянно находились перед выбором и неод-нократно задумывались, вели переговоры о крещении — по за-падному обряду или по восточному обряду, то становится ясно, что эти влия-ния, это своеоб-ра-зие должно было дать о себе знать еще в XIV веке.

В XIV веке Великое княжество Литовское находилось в непростом внешнеполи-тическом положении, потому что его история далеко не сводилась к экспансии на русские земли и к взаимоотношениям с соседними русскими землями и с Ор---дой. Огромной проблемой для Великого княжества Литовского в первое деся-тилетие его существования стала война с Тевтонским, или Немецким, ор-де-ном, который обосновался в Пруссии и Ливонии, то есть на берегах Бал-тийского мо-ря, и был призван нести христианство западного обряда язычни-кам и «невер-ным», в том числе «схизматикам», то есть раскольникам, отступ-никам, — так называли православных.

Более столетия войска ордена практически каждый год совершали по одному или несколько разорительных походов на Литву с целью подорвать ее силы. И конечно, на руку им играло то, что значительную часть Великого княжества Литовского составляли русские земли. Рыцари-крестоносцы всегда могли заяв-лять о потворстве литовских князей этим самым схизматикам. Тем более что некоторые князья Гедиминовичи сами принимали православие.

Это была проблема. Нужно было определяться, выбирать вектор внешнеполи-тического развития. И этот выбор — может быть, тогда об этом не задумыва-лись — определял судьбу Великого княжества Литовского на дол-гие годы, десятилетия и столетия вперед.

Литве суждено было креститься — но по какому обряду? Западному или во-сточ-ному? Этот вопрос стоял, можно сказать еще со времен Миндовга, а в XIV веке неоднократно предпринимались попытки переговоров. Мы больше всего знаем о переговорах литовских князей с западными политическими си-лами — с императорами, папами, польскими, мазовецкими правителями о кре-щении в католицизм. Но был и один момент, когда казалось, что вполне реаль-на перспектива православного крещения Литвы. Это конец XIV века, когда после смерти Ольгерда в Литве шла междоусобная борьба и великий князь Ягайло попытался заключить союз с Дмитрием Донским. Сохранилось упоми-нание о проекте брака Ягайло и дочери Дмитрия Донского. Но от него доста-точно скоро отказались. Потому что, с одной стороны, великий князь литов-ский оказывался бы на вторых ролях, а с другой, он получил гораздо более выгодное предложение — руки польской принцессы Ядвиги, что делало его польским королем.

Тут надо сказать, что этот момент, конец XIV века, важен еще в одном отноше-нии: очень часто можно услышать, что Великое княжество Литовское было альтернативой Москве в деле объединения или собирания русских земель, что русские земли вполне могли объединиться вокруг Вильны. Но возникает во-прос: а когда это могло произойти? И несостоявшийся брак Ягайло и дочери Дмитрия Донского представляется наиболее удачным моментом, когда такое объединение могло произойти.

Период конца XIV и первой трети — первой половины XV века стал важным, переломным моментом в истории Великого княжества Литовского. Это ска-залось и на его отношениях с соседями, и на внутренней жизни.

К концу XIV века великим князем литовским стал Витовт, двоюродный брат Ягайло, который крестился, стал польским королем Владиславом II и сохранил за собой титул верховного князя Литвы. Но реальная власть в Великом княже-стве Литовском все же принадлежала Витовту. При нем происходят многие важные перемены — как во внешнеполитических отношениях Великого кня-же-ства Литовского, так и в его внутренней жизни.

Витовту удалось присоединить Смоленск, более чем на век он отошел под власть Великого княжества Литовского. Ему, благодаря польской помощи, удалось одержать победу над Тевтонским орденом (знаменитая Грюнвальдская битва 1410 года). Благодаря этому в конечном счете удалось закрепить спорные с орденом земли — Жемайтию, Жемойть — за Великим княжеством Литов-ским. Это и очередные попытки экспансии на восток: Витовт воюет с Васи-лием I Московским, хотя Василий I был его зятем, был женат на его дочери Софье; впоследствии он совершает походы на Псков, на Новгород в 20-е годы XV века. Но не менее важны социальные перемены, которые произошли в Ве-ли-ком кня-жестве Литовском. А они вели в направлении все большей вестерни-зации этого государства и его общества.

Пожалуй, важнейшее нововведение Витовта состояло в том, что он стал разда-вать землю за службу своим подданым. Это нововведение впослед-ствии сыгра-ло злую шутку с Великим княжеством Литовским, потому что его жители уже не были заинтересованы в далеких, затратных военных походах — они были заинтересованы в хозяй-ственном развитии своих владений.

В середине и второй половине XV века Великим княжеством Литовским и Поль-ским королевством правил один и тот же человек, Казимир Ягеллон, или Казимир IV, польский король. Он вынужден был проводить время между двумя государствами, поэтому мог уделять не так много времени литовским делам. Он больше занимался западной политикой, войнами в Пруссии, в Че-хии — и как раз это время стало тем переломным моментом, который впослед-ствии позволил московским великим князьям повести очень активное наступ-ление на земли Великого княжества Литовского. А великие князья литовские оказались к этому не готовы в конце XV и первой половине XVI века.

Литовские князья стали наделять привилегиями не только литовских бояр, но и верхушку православной части общества. И постепенно все боярство стало именоваться на польско-чешский манер панами, а впоследствии вся знать по-лучила название шляхты. Это, конечно, было большое новшество в социальном плане. Это не просто смена названия, это еще и иное самосознание, чем у слу-жилых людей, скажем, Северо-Восточной Руси. Ведь шляхта участвовала в управ-лении государством, пусть и на первых порах номинально. А впослед-ствии и реально участвовала в выборах правителя, что принципиально отлича-ло Великое княжество Литовское от Московской Руси. И это была та причина во многом, по которой из России бежали в Великое княжество Литовское такие люди, как князь Андрей Михайлович Курбский. И, конечно, не только он, но и многие другие. Все-таки московских эмигрантов в Великом княжестве Литов-ском было достаточно много на протяжении всего XVI века.

Нельзя не отметить и такой момент, как трансформация древнерусского языка, который также испытывал все больше западных влияний на территории Вели-кого княжества Литовского и соседнего королевства Польского. Он обогащался словами, конструкциями из польского, чешского, немецкого, литовского, ла-тинского, даже венгерского языка, и так постепенно формировался язык, кото-рый ученые называют по-разному: «западнорусским», «старобелорусским», «староукраинским», «руским» (с одной «с»), «рутенским». Называть его можно по-разному в разных научных традициях, это допустимо, но факт состо-ит в том, что со временем он стал основой белорусского и украинского языков. А процесс их размежевания и формирования белорусского и украинского наро-дов усилился в особенности после Люблинской унии 1569 года, когда южные вое-водства Великого княжества Литовского — то есть территория современной Украины, входившая до этого в его состав, — перешли к польской короне.

Конечно, на исторические судьбы Западной Руси не может не влиять факт ее пребывания под властью правителей-иноверцев — сначала язычников, а за-тем католиков. Поначалу на русских землях Великого княжества Литов-ского сохраняла свое влияние православная церковь. Но уже в XIV веке литов-ские князья, — собственно, как и галицко-волынские Рюриковичи, а впоследствии польский король Казимир Великий, — пытались создать отдельную митропо-лию под властью константинопольского патриарха, которая никак не была бы связана с Московским великим княжеством.

После заключения польско-литовской унии в конце XIV века католицизм ока-зался в привилегированном положении: католическое духовенство и миря-не наделялись исключительными правами, а правители-католики предприни-мали попытки обратить «схизматиков» в католицизм при помощи проповеди, пере-крестить их насильственно или заключить церковную унию с Римом. Но эти попытки не увенчивались особым успехом на протяжении долгого вре-мени. Самая масштабная такая попытка была связана с заключением Флорен-тийской унии. Она была заключена, можно сказать, на высшем уровне между Констан-тинополем, который был заинтересован в западной помощи против османского натиска, и Римом в 1439 году. При этом православные признали верховенство папы римского и догматику католической церкви, но сохранили традиционную обрядность. В Москве эта уния была отвергнута, а митрополит Исидор выну-жден был покинуть владения московских князей (но ему удалось сохранить цер-ковную власть над православной частью Великого княжества Литовского и Польского королевства).

Надо заметить, что при этом православные великого княжества мало интере-совались духовными традициями западного христианства и его догматически-ми отличиями от «греческой веры». Даже спустя несколько лет после заключе-ния Флорентийской унии православный киевский князь Александр (Олелько) Владимирович, человек незаурядного влияния и незаурядных связей, интере-совался у константинопольского патриарха: на каких условиях заключена уния? Тут стоит напомнить о том, что Киев оставался под властью литовских князей еще в первой трети XV века. При всех разрушениях во время монгольского наше-ствия, при всех татарских набегах начала этого столетия великий князь Литовский Витовт писал, что Киев является главой русских земель. Во многом это объяснялось тем, что в Киеве, номинально во всяком случае, находилась митрополичья кафедра.

Но постепенно судьбы православия литовского и православия остальной части Руси расходятся. Потому что, несмотря на некоторое время пребывания Литов-ской Руси под властью московского митрополита Ионы, уже в середине XV века она возвращается под власть константинопольских патриархов. Это означало раскол митрополии. В дальнейшем в жизни православной части общества, пра-вославной церкви в Великом княжестве Литовском и в Короне Польской на-блюдаются явления, которые привели к достаточно бурным событиям конца XVI и XVII века. Можно сказать, православная церковь этих земель пережива-ла настоящий кризис, поскольку епископами часто становились светские лица, вовсе не заботившиеся об интересах церкви, порой погрязшие в грехах. В этом большую роль сыграли светские правители, которые таким образом вознаграж-дали верных им лиц — жалуя им епископские кафедры. В ответ миряне объ-единялись в братства, такие как Виленское или Львовское, и напрямую обраща-лись в Константинополь. Это, конечно, вызывало у епископов опасения, что они потеряют свое влияние.

В 1596 году между православной иерархией польско-литовского государства, Речи Посполитой, и Римской курией была заключена Брестская уния. Она означала отход части местных православных в прямое подчинение Римско-католической церкви — притом что сохранялись основные обрядовые отличия от католицизма и лишь частично сглаживались догматические разногласия. На некоторое время православная иерархия в Великом княжестве Литовском, в Короне Польской вовсе прекратила свое существование. Все право-славные епископы оказались униатами. И лишь в 1620 году отдельная иерархия была восстановлена. А спустя несколько лет ее признала государственная власть.

В середине — второй половине XVII века Киевская православная митрополия отстаивала самобытный образ местного православия, но в результате факти-ческого нахождения Киева под властью Москвы перешла в подчинение Мо-сковского патриархата. К этому времени в Короне и Литве вновь было ограни-чено участие некатоликов (называемых диссидентами) в политической жизни, возможность получения высших должностей православными свелась к нулю, а православие находилось в весьма своеобразном положении, поскольку, с од-ной стороны, оно все чаще отождествлялось с Россией и ее религиозно-поли-тической культурой, но вместе с тем в самой России даже к православным выходцам из Речи Посполитой, как их называли — «белорусцам», духовен-ство относилось с явным недоверием. Предписывалось тщательно выяснять, как они приняли крещение, и крестить их повторно через троекратное погружение в купель, если до этого они крестились в православие через обливание (то есть так, как католики). Вот такой, казалось бы, внешний признак, но какое внима-ние ему придавалось при контактах единоверцев по разные стороны москов-ско-литовской границы.

Приведенный пример с требованием перекрещивания даже уже крещеных православных из Речи Посполитой очень хорошо показывает, как складывались отношения между Московским государством, или Русским государством, и Ве-ликим княжеством Литовским, а впоследствии польско-литовским государ-ством, о котором можно говорить с 1569 года, и на государственном уровне, и на уровне социальных и культурных контактов.

Восточные земли Речи Посполитой служили контактной зоной, и на ниве школь-ного образования, распространения книг и информации именно польско-литовское пограничье, которое часто назы-вают польским словом «кресы» (kresy), что значит «окраины», послужило пере-валочным пунктом между Московской Русью и Европой. Образцы высшей школы, и прежде всего богословской учености, вырабатыва-лись совместно православными Москвы и Речи Посполитой. Кириллическое книгопечатание зародилось в Кракове: именно там в 1491 году в типографии немецкого печат-ника Швайпольта Фиоля вышел «Октоих», или «Осмоглас-ник». Конечно, ни в коем случае нельзя забы-вать и о деятельности Франциска Скорины, который 500 лет назад начал печатать богослужебные книги.

По словам английского путешественника Джайлса Флетчера, в Москве в конце XVI века помнили, что первая типография была занесена в Россию из Польши. Даже если это преувеличение, московские печатники Иван Федоров и Петр Мсти-славец, издавшие первую датированную московскую книгу «Апостол» в 1564 году, вскоре оказались в эмиграции именно в Великом княжестве Литов-ском и Короне Польской, где они продолжили свою деятельность. Тут уместно вспомнить, конечно, об Острожской Библии.

Образцом для первых богословских школ русинов и московитов послужили иезуитские коллегии. В 1560-е годы орден иезуитов развернул свою деятель-ность сначала в Короне, а затем и в Литве. Иезуиты одну за другой открыли несколько школ для обучения «схизматиков», надеясь постепенно обратить в католицизм русское население. Тут следует добавить, что образователь-ная деятельность иезуитов, конечно, была связана и с католической реформой, когда католическая церковь пыталась через посредство образования восстано-вить позиции, утраченные в результате Реформации.

И вот иезуиты одну за другой открыли несколько школ для обучения схизма-тиков, то есть православных, надеясь постепенно обратить их в католицизм. Но их деятельность совпала по времени с расцветом богословского творчества самих православных, которые с воодушевлением восприняли образовательную концепцию католиков и сумели создать свои школы. Среди них — Острожская славяно-греко-латинская академия и Могилянская академия, по образцу кото-рых в конце XVII века в Москве возникла Славяно-греко-латинская академия.

Острожская типография в 1580-1581 годах выпустила первую полную печат-ную Библию, Острожскую Библию, которая вплоть до времен императрицы Елизаветы Петровны и позднее Библейского общества была принята за основу и в России. Ориентированные на латинские и греческие образцы «Грамматики» Лаврентия Зизания, а позднее Мелетия Смотрицкого служили прообразом и источником «Грамматики», напечатанной в Москве в 1648 году, по которой учился еще Михайло Ломоносов.

Интеллектуальный обмен приносил в Москву все новые идеи. Еще в первой половине XVI века в Москве получила известность «Космография» Себастьяна Мюнстера. В царском архиве Ивана Грозного хранилась «Хроника всего света» Марцина Бельского, в которой подробно рассказывалось об открытии Америки. В середине XVII века в Россию был доставлен «Большой атлас, или Космогра-фия» Яна Блау. Где, помимо географических знаний, излагались основы гелио-центрического учения Николая Коперника.

Своей светской печати в Москве практически не было ни в XVI, ни в XVII ве-ке — почти все изданные московскими типографиями книги носили церковно-учительный характер, а книги, заимствованные из русских земель польско-литовского государства, вызывали подозрения и неоднократно уничтожались по цензурным соображениям.

Конечно, на культурную жизнь оказывала влияние политическая жизнь Вели-кого княжества Литовского и Короны Польской, которые объединились в Речь Посполитую, и их взаимоотношения с Московским государством. А отношения эти оставались далеко не простыми, и, несмотря на определенные попытки сбли-жения, все-таки можно сказать, что государства не просто соперничали, но большую часть времени откровенно враждовали.

На тот момент литовско-московские отношения обострились уже при Иване III в конце XV века. Иван III достаточно хорошо представлял себе положение в Ве-ликом княжестве Литовском, его слабые стороны, и уже в 1478 году (год окон-чательного присоединения Новгорода к Московскому государству) Иван III заяв-ляет во всеуслышание о своих претензиях на Полоцк, Витебск и Смоленск, то есть города Литовской Руси.

В дальнейшем он воспользовался тем, что восточные земли Великого княже-ства Литов-ского были относительно слабо интегрированы в его состав, здесь власть вели-ких князей Литовских была наиболее слаба, опиралась на соглаше-ния с мест-ными князьями. Начинается целая серия московско-литовских войн, которые шли в конце XV и первой половине XVI века.

В этих условиях Великое княжество Литовское вынуждено было все более и бо-лее искать помощи со стороны Польши. До поры до времени их объединя-ла лишь личность монарха — один и тот же человек занимал престол и литов-ский, и польский. Но постепенно на повестку дня выходил вопрос не просто о личной или династической унии, но о реальной унии, которая подразумевает также объединение государственных институтов. После долгих тяжелых пере-говоров Польское королевство и Великое княжество Литовское заключили такую реальную унию, в Люблине, — Люблинскую унию 1569 года Так воз-никла Речь Посполитая. Это слово происходит от польского варианта слова «республика», то есть «общее дело», res publica.

За это Великое княжество заплатило высокую цену, поскольку в состав Короны Польской отошли Подляшское, Киевское и Волынское воеводства — огромные территории. Были ликвидированы и некоторые органы власти. Но вместе с тем следует отметить, что великое княжество далеко не утратило свою государ-ственность и, конечно, не могло в одночасье утратить особенности социаль-ного строя.

Вскоре династия Ягеллонов, потомков Владислава Ягайло, пресеклась. Послед-ний ее представитель — польский король и великий князь литовский Сигиз-мунд Август — умер в 1572 году. Встал вопрос о том, кто же будет новым пра-ви-телем. В Речи Посполитой последовала череда бескоролевий (то есть таких периодов, когда рассматривались те или иные кандидатуры на престол), при этом часть литовской шляхты поддерживала кандидатуры Ивана Грозного и его сына Фе-дора, рассчитывая, что это нормализует отношения с Россией. Надо сказать, что такие проекты выдвигались и раньше. Например, еще в нача-ле XVI века Василий III, тот самый, который присоединил Смоленск, только-только взойдя на престол, предлагал свою кандидатуру после смерти очеред-ного польско-литовского правителя Александра Ягеллона. Но ни тогда, ни во вто-рой половине XVI века эти проекты не были осуществлены. Истори-че-ские пути России и Великого княжества Литовского — теперь уже Речи Посполитой — расходились все больше. Конечно, в политической сфере это особенно сказы-валось. В конечном итоге победила кандидатура трансиль-ван-ского князя Сте-фана Батория, или Иштвана Батори, которому удалось перело-мить ход войны с Россией, Ливонской войны, в свою пользу — так, что она чуть не окон-чилась катастрофой для русского царя, поскольку ему удалось отвое-вать у Ивана Грозного Полоцк и организовать поход на Псков.

После этого на некоторое время устанавливаются относительно мирные вза-имо-отношения, поскольку литовская знать видела приоритет в борьбе со Шве-цией за Ливонию, и эти отношения обостряются лишь в начале XVII ве-ка, во время Смуты. Особенно после авантюры первого Дмитрия Самозванца, которую поддержали магнаты Польского королевства — Адам и Константин Вишневецкие и Ежи, или Юрий, Мнишек.

В 1610 году коронный гетман Станислав Жолкевский даже заключил договор с боярами, согласно которому московским царем провозглашался Владислав Ваза (будущий Владислав IV), сын правившего тогда Сигизмунда Вазы. Что интересно, некоторое время даже чеканились монеты с именем «русского царя Владислава Жигимонтовича». Но этот проект фактически так и не был реали-зован, Сигизмунд Ваза решил, что Смоленск важнее, что этим следует ограни-читься. И в итоге заложником этой ситуации стал польско-литов-ский гарни-зон, обосновавшийся в Московском Кремле. Он оказался осажден, в очень тяже-лом положении: попросту не хва-тало еды. Сохрани-лись очень яркие и страшные свидетельства об этом. В ко-нечном итоге в ноя-бре 1612 года этот гарнизон сдал Кремль Второму ополче-нию; а вскоре царем стал Михаил Федо-рович Романов. И спустя еще некоторое время Владислав IV отказался от пре-тензий на московский престол.

Можно сказать, маятник качнулся в обратную сторону в середине XVII века, когда запорожские казаки признали власть русского царя Алексея Михайло-вича. Началась война России с Речью Посполитой, и очень значительная часть Великого княжества Литовского, включая его столицу Вильну, на несколько лет оказалась под властью русского царя. Войны с Россией и Швецией середины XVII века и сопутствовавшая им эпидемия чумы принесли Великому княжеству Литовскому разорение и огромные людские потери, которые уже к концу сле-дующего столетия во многом облегчили установление российского господства в Речи Посполитой.

На протяжении нескольких веков, которые прошли с начала возвышения Вели-кого княжества Литовского, с одной стороны, и Московского княжества, а впо-следствии Русского государства, с другой стороны, они оставались доста-точно близкими соседями, поддерживали разные контакты — и на уровне государств, династий, и на уровне общества. Но при всем при этом западное влияние в Ве-ли-ком княжестве Литовском: крещение Литвы по латин-скому обряду, уния с Польшей, рецепция западных социальных порядков, — все это все более и бо-лее отдаляло две части Руси друг от друга. Конечно, этому способствовало и формирование белорусского и украинского народов на зем-лях, подчиненных власти великих князей литовских и королей польских.

То есть взаимное недоверие и взаимный интерес, миграции населения в обе сто-роны и культурные заимствования при заметных расхождениях социаль-ного, политического, экономического строя, надежды на помощь последнего православного правителя и верность собственным господарям-иноверцам — все эти черты необходимо иметь в виду, когда мы говорим о другой Руси.