В произведение «Война и Мир» самый главный эпизод. Отступление русских

Г. Обмундирование войск

Ведение войн сопряжено всегда с обеспечением их участников обмундированием и обувью . Этот вопрос не был обойден автором в романе «Война и мир ». Во многих главах романа показано обеспечение солдат и обмундированием, обувью и снаряжением. Рассуждая о поражении русской армии в походах 1805-1807 годов и французской армии в 1812 года, он обратил внимание на недочеты в обеспечении войск вещевым имуществом. Если рассматривать гибель наполеоновской армии от успешных действий «генерала Мороза», не надо забывать народную мудрость: «Нет плохой погоды, есть плохая одежда ».

Обмундирование гвардейских осуществлялось, как правило, за счет самих . Существовали определенные традиции в гвардейских полках. Эти традиции отмечались в мемуарах, оставленных нам военными деятелями, прошедшими службу в гвардии. В частности, в мемуарах гр. А.А Игнатьева отмечено содержание гвардии за свой счет; а свое жалование они довольно часто перечисляли в общий фонд гвардейского полка. Хотя он описывал более поздний период, рубеж XIX - XX веков, но традиции гвардии сохранялись.

На примере Бориса Друбецкого, обедневшего аристократа, занявшего по протекции вакансию офицера гвардии, автор показывает к каким способам прибегает его мать, что-бы обеспечить его обмундированием. В романе приводится сумма, выспрашиваемая матерью Бориса у добродетелей сына. Деньги довольно значительные по тем временам - 500 рублей . Скорее всего, просьба была завышена в несколько раз, однако данный эпизод показывает определенный порядок обеспечения обмундированием гвардейских , которые в основном содержались за счет собственных доходов.

Следует отметить, что к такому способу приобретения обмундирования прибегали и армейские офицеры, имевшие возможность получать доходы, не связанные с военной службой. Так в походе 1805 года, Николаю Ростову отец высылает «6000 денег на обмундировку и различные вещи ». Однако, в армии того времени, это скорее исключительный случай, которым могли воспользоваться только офицеры из высших слоев общества – титулованной знати, имеющие значительные доходы.

Готовность солдат к боевым действиям проверялась на смотрах полков, проводимых старшими начальниками. Одним из пунктов проверки была проверка обмундирования и обуви. Прибывший из России на территорию Австрии полк подвергся осмотру со стороны главнокомандующего российской армией. В течение ночи, вместо отдыха после тридцативерстного перехода, офицеры и солдаты готовились к смотру в парадном обмундировании. На построении «на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей ».

Во время ожидания начала смотра, поступило указание, что смотр будет проходить в походном обмундировании , т.е. в шинелях, которые оказались не вполне исправными. Суета, дерганье должностных лиц и солдат, перед началом боев, вносят сумятицу в боевую работу. В этом одна из причин неудач армии в этот период войны. Начищенным знакам у , выполнению строевых приемов солдат, возможно, стоило придавать значение в мирное время, но не в период боевых действий, когда особое внимание требует совсем другое.

Перед сражением под Аустерлицем проводился смотр восьмидесятитысячной союзной армии. Любопытно, что по описанию автора романа, смотр проводился в полной парадной форме. Смотры играли и свою положительную роль, солдаты перед ними проводили гигиенические мероприятия , такие как бритье и помывку .

Последняя четверть XX века, когда автору данного исследования пришлось проходить службу в Вооруженных Силах, напоминали сюжеты, описанные Л.Н. Толстым. Перед каждыми учениями проводились в огромном количестве строевые смотры, на которых осматривалось обмундирование, непременно новое, первой категории, подшивка погон, петлиц и, самое главное, деревянные бирки на всех предметах снаряжения. Бирки, обязательно, одного размера, написанные одним шрифтом, покрытые лаком. Именно те самые бирки, которые ни на что не влияют, никому не нужны, не несущие никакой информации. Исключением могут служить только противогазы. На смотры сгонялся личный состав всей дивизии, люди простаивал на плацу, вместо того, чтобы готовить к выводу технику и вооружение.

Командование полка, описываемого в романе, было озабочено проблемой исправности обуви , которая после длительного марша из внутренних губерний России, была у половины людей разбита. Автор романа отображает недостатки в снабжении войск со стороны ведомств союзного государства, на которые было возложено снабжение русской армии, и которые не выдели необходимых материалов (товара), для выдачи их личному составу. Согласиться с Л.Н. Толстым о степени вины полкового командира в плачевном состоянии сапог у солдат и , сложно. Необходимо задуматься о его предусмотрительности к готовности совершить марш и о его пустых надеждах на обеспечение со стороны союзников.

Выдвижение войск всегда сопряжено с различными неожиданностями, которые должны предвидеться должностными лицами полка. Создать в полковом обозе определенный запас ремонтных материалов и обуви еще на своей территории вполне возможно. Тем более, что требования Воинского устава 1796 года, действовавшего в описываемый период, в «Каждый солдат в год получает три пары башмаков и две пары подметок, три рубашки, пару штиблет, холстинные штаны, два красные галстука, и две ленты на косу. Каждую весну делать Инспекторский смотр, в силу предписания о том ». Таким образом, командование полка своими обязанностями просто пренебрегало.

Любопытный сюжет приводит автор романа «Война и мир » при описании отступления войск от Шенграбенской позиции, связанный с дракой двух солдат из-за сапога, по всей видимости, найденного по дороге или снятого с убитого. Причина этого конфликта очевидна – плохое снабжение и дефицит исправной обуви .

По мнению Л.Н. Толстого, Отечественная война 1812 года вскрыла недостатки в подготовке русской и французской армий к войне, в первую очередь, в зимних условиях. Рассуждая о причинах поражения Наполеона в 1812 году, он так же как и историки, обращает внимание на неподготовленность французских войск к зимнему походу в глубь России. Отсутствие зимнего обмундирования, невозможность заготовить теплую одежду и обувь, переодеть свою армию по зимней погоде, являются вескими причинами гибели лучшей в мире армии.

Описаны недостатки снабжения войск обычным, не зимним, обмундированием . В Москве французские солдаты получили сапожный товар и полотно, а шить сапоги и рубахи поручили пленным русским. В этот период обеспечение обмундированием, обувью и бельем у французов было неудовлетворительным. Уже к выходу из Москвы, несмотря на грабежи, военнослужащие наполеоновской армии были ободраны, у многих не было нательных рубах, что вызывало недоумение у пленных русских солдат.

Русская армия при выходе из Тарутина для преследования армии Наполеона нуждалась в теплом обмундировании и обуви. Половина людей выбыло без сражения больными и отставшими «без сапог и шуб ». Месяцами русские солдаты ночевали в снегу при пятнадцати градусах мороза. И такое положение сложилось на своей территории, когда командование не смогло своевременно организовать заготовку зимнего обмундирования, и его выдачу. Отсутствие исправных сапог, с изношенными подметками, вызывало смех у солдат, однако в их рассуждениях звучала озабоченность тем, что такое положение приводит к неоправданным потерям от обморожения и болезней.

Автор романа «Война и мир » рассуждает о невообразимо тяжелых условиях существования русского солдата на войне. Без полушубков, теплых сапог, на морозе, при этом, «войско не представляло более веселого, оживленного зрелища ». Положение, которое сложилось в русской армии в это время, можно считать катастрофически тяжелым. Половинная убыль личного состава армии от небоевых потерь в результате болезней, не может оправдываться героизмом и стойкостью воинов.

В. Головинский, полковник запаса Р. Дорофеев, подполковник . сайт

Основу романа «Война и мир» составляют исторические военные события, художественно претворенные писателем. В 3-ем и 4-ом томе Толстой рисует события Отечественной войны 1812 года. Эта война для России была справедливой, национально- освободительной. На борьбу с захватчиками выступил весь народ, тесно сплотившийся вокруг своей армии.
* Толстой во время написания «Войны и мира» пользуется и художественной фабулой, и реальными фактами, выхваченными из живой действительности, и теоретические мысли следуют одна за другой или выступают в сложном единстве. Наличие объективно достоверного исторического повествования, построенного на реальных фактах, есть один из существенных признаков историзма "Войны и мира".Толстой рисует события Отечественной войны: переход французской армии через р. Неман, отступление русских в глубь страны, сдачу Смоленска, назначение Кутузова главнокомандующим, Бородинское сражение, совет в Филях, оставление Москвы, фланговый марш Кутузова, Тарутинское сражение, победоносное завершение войны.
Подлинная кульминация романа-эпопеи – Бородинское сражение, в нём раскрывается вполне характер всего народа – главного вершителя исторических судеб, по мнению Толстого. Подготовка к описанию Бородинского боя потребовала от писателя особенно много сил. Толстой 25-27 сентября 1867 года совершил поездку на Бородинское поле, взяв с собой Стёпу Берса, младшего брата Софьи Андреевны. На местности он сделал необходимые записи. Впоследствии С. А. Берс вспоминал: «Два дня Лев Николаевич ходил и ездил по той местности… Он делал свои заметки и рисовал план сражения…»

Центральным событием Отечественной войны явилась Бородинская битва. Мужественное сопротивление русских войск, их несокрушимость удивляют самоуверенного Наполеона, не знавшего поражения в Европе.

Толстой при изображении самого сражения раскрывает бодрость духа, проявление стойкости, выносливости солдат и в солдатском юморе, и в чувстве товарищества, и в сознании общности дела. Солдаты и офицеры батареи Раевского выполняют свой долг, всё время заняты: подносят снаряды, заряжают орудия. В батарее Раевского «чувствовалось одинаковое и общее всем оживление». Писатель далёк от идеализации солдат. Солдаты до конца тверды и спокойны.

Значительную часть событий Бородинского боя Л. Н. Толстой показал в восприятии Пьера Безухова. Пьер, ничего не понимающий в военном деле, воспринимает войну с психологической точки зрения. Герой понял здесь, что историю творит самая могущественная сила в мире - народ. Никакие усилия французов не смогли сломить воли русских стоять насмерть.
Посещение Бородинского поля в момент знаменитого сражения стало важным этапом на пути исканий героя. Безухов одобрительно воспринимает слова неизвестного солдата: «Всем народом навалиться хотят, одно слово – Москва». «Солдатом быть, просто солдатом!»- такое желание овладело Пьером после Бородинского боя.

Отечественная война 1812 года в романе "Война и мир" (2 вариант)

Казалось бы, ничего общего между той войной, 1812 года, и этой, выпавшей на долю народа. Не было тогда ни бомб, ни самолетов, не было тех ужасов и зверств, о которых мы скоро узнали; не было, главное, фашизма - но почему же тогда в землянках и госпиталях сорок первого года, при блокадных коптилках люди читали «Войну и мир», как самую сегодняшнюю, сиюминутную книгу, и почему любимым стихотворением всех поголовно - от первоклассника до генерала - долгие четыре года войны было лермонтовское «Бородино»? Чем больше я думаю об этом, тем острее понимаю, что общее было - не в видах оружия, не в скорости передвижения войск; Толстой понятия не имел о пулеметах, «катюшах» и лагерях уничтожения, но он написал и о нас, потому что знал про человека такое, чего хватило на сто с четвертью лет, и когда началась наша война, оказалось, что Толстой заложил в каждого из нас что-то очень важное, о чем мы до той поры не догадывались, и мы бросились к нему - черпать и черпать из неиссякаемого источника его книги душевные силы, стойкость и то сложное чувство, которое называется патриотизмом.

Война вошла в жизнь людей неожиданно - хотя ее ждали, о ней говорили, - она всегда неожиданна, и люди не сразу впустили ее, еще продолжали держаться за старое. Пьер, уже высчитав, что он должен убить Наполеона, по-прежнему ездил в клуб и позволял себе радость иногда обедать у Ростовых; Наташа пела и мучилась вопросом, не стыдно ли это после всего, что с ней произошло; но война уже приблизилась к дому Ростовых с бумагами, засунутыми Пьером за подкладку шляпы; она - в блестящих глазах Пети, в страхе старой графини за сына, в тоненьком старательном голосе Сони, читающей вслух царский манифест: обращение царя к народу…

Ее слушают по-разному: Пьера поразило, что царь обещал «стать посреди народа… для совещания и руководствования» - ему кажется, что теперь, перед лицом опасности, Александр может быть, выслушает своих подданных, посоветуется с ними: Пьер, как и прежде, мечтает о справедливости, о демократии и добре… Старый граф растроган, его легко растрогать, он повторяет: «Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем», вовсе не предполагая, что младший сын воспримет эти слова всерьез: «Ну теперь, папенька, я решительно скажу - и маменька тоже,- я решительно скажу, что вы пустите меня в службу, потому что я не могу… вот и все…»

А князь Николай Андреевич Болконский после отъезда сына заболел, не выходит из кабинета, не допускает к себе ни дочь, ни француженку; его дом все еще живет прежними внутренними отношениями: умный старик - профессиональный военный - не дает себе труда задуматься о том, что происходит в его стране, и княжна Марья до сих пор не понимает, что это за война.

«Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга, но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны».

Княжну Марью можно понять: она привыкла верить отцу во всем, что касалось политики и военных дел, - отец не выражает никакого беспокойства и занят строительством нового корпуса в своем поместье. Но как же старый князь может не видеть, не понимать надвигающейся опасности? Может. Потому что старость бессильна и вырабатывает защитную реакцию против своего бессилия. Слишком невыносимо было бы для старого князя пронимать, и потому он инстинктивно вырабатывал в себе непонимание: никогда не говорил про войну, «не признавал ее и смеялся за обедом ад Десалем, говорившим об этой войне». Грустно и тяжело читать, что старый князь «каждый ень менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить вою походную кровать в галерее; то он оставался на дива-е или в вольтеровском кресле в гостиной…»

Заставив себя прочесть, позволив себе, наконец, вникнуть в его смысл, Никола раньше, все понял: «Французы в хода они могут быть у Смоленска; может, они уже гам… Через четыре перехода! Так думает не бессильный старик, это генерал-аншеф Болконский проснулся в нем, военный человек, прицыкнувший мереть расстояние переходами войск, и на мгновение он увидел себя молодым, «ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина…» И все страсти прежних лет проснулись в нем на мгновенье, но все это было, и было так давно, и ушло. «Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтоб теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!». Война пришла в жизнь молодых и сломала эту жизнь: она убьет князя Андрея; она лишила Соню счастья, потому что эта война отнимет у нее Николая; она убьет Петю - мальчика Петю, еще не начавшего жить, но и у старика она отняла право умереть спокойно. Война ограбила всех.

Отечественная война 1812 года в романе "Война и мир" (3 вариант)

Лев Николаевич Толстой отрицал войну, горячо спорил с теми, кто находил в ней красоту ужаса. При описании войны 1805 года Толстой выступает как писатель-пацифист, но при изображении войны 1812 года автор переходит на позиции патриотизма.

Война 1812 года предстает в изображении Толстого как война народная. Автор создает множество образов мужиков, солдат, суждения которых в совокупности составляют народное мироощущение. Купец Ферапонтов убежден, что французов не пустят в Москву, "не должны", но, узнав о сдаче Москвы, он понимает, что "решилась Расея!". А если уж Россия гибнет, то нечего спасать свое добро. Он кричит солдатам, чтобы забирали его товары, лишь бы ничего не досталось "дьяволам". Мужики Карп и Влас отказались продавать сено французам, взяли в руки оружие и ушли в партизаны. В период тяжких испытаний для Отечества "делом народным", всеобщим становится защита Родины. Все герои романа проверяются с этой стороны: одушевлены ли они всенародным чувством, готовы ли на подвиг, на высокую жертву и самоотвержение.

В любви к Родине, патриотическом чувстве равны князь Андрей Болконский и солдаты его полка. Но князь Андрей не только одушевлен всеобщим чувством, а и умеет сказать о нем, анализировать его, понимает общий ход дел. Настроение всего войска перед Бородинским сражением именно он в состоянии оценить и определить. Сами многочисленные участники величественного события действуют по тому же чувству, и даже не бессознательно, - просто они очень немногословны.

"Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку пить: не такой день, говорят", - вот и все, что слышит князь Андрей про солдат от батальонного командира Тимохина. Пьер Везухов вполне понимает смысл "неясных" и тоже слишком кратких слов солдат: "Всем народом навалиться хотят, одно слово - Москва. Один конец сделать хотят". Солдаты выражают уверенность в победе, готовность умереть за Родину.

В "Войне и мире" создаются как бы два идейных центра: Кутузов и Наполеон. Мысль о развенчании Наполеона возникла у Толстого связи с окончательным уяснением характера войны 1812 года как справедливой войны со стороны русских. Образ Наполеона раскрывается Толстым с позиции "мысли народной". С. П. Бычков писал: "В войне с Россией Наполеон выступал в роли захватчика, стремившегося поработить русский народ, он был косвенным убийцей многих людей, эта мрачная деятельность и не давала ему, по мысли писателя, права на величие". "Круглый живот", "жирные ляжки коротких ног", "белая пухлая шея", "потолстевшая короткая фигура" с широкими, "толстыми плечами" - вот характерные черты внешности Наполеона. При описании утреннего туалета Наполеона накануне Бородинского сражения Толстой усиливает разоблачительный характер первоначальной портретной характеристики императора Франции: "Толстая спина", "обросшая жирная грудь", "выхоленное тело", "опухшее и желтое" лицо, "толстые плечи" - все эти детали рисуют человека, далекого от трудовой жизни, разжиревшего, глубоко чуждого основам народной жизни.

Наполеон был эгоистически самовлюбленным человеком, самонадеянно считавшим, что вся вселенная повинуется его воле. Люди для него не представляли интереса. Писатель с тонкой иронией, иногда переходящей в сарказм, разоблачает претензии Наполеона на мировое господство, его постоянное позирование для истории, его актерство. Наполеон все время играл, в его поведении и словах не было ничего простого и естественного. Это выразительно, показано Толстым в сцене любования Наполеона портретом сына на Бородинском поле.

Разумеется, это было чистое актерство. Он не выражал здесь искренних чувств "отеческой нежности", а именно позировал для истории, лицедействовал. Эта сцена ярко раскрывает самонадеянность Наполеона, полагавшего, что с занятием Москвы будет покорена Россия и осуществятся его планы завоевания мирового господства.

Как игрока и актера писатель изображает Наполеона и в ряде последующих эпизодов. Накануне Бородина Наполеон произносит: "Шахматы поставлены, игра начнется завтра". В день битвы после первых пушечных выстрелов писатель замечает: "Игра началась". Далее Толстой доказывает, что эта "игра" стоила жизни десяткам тысяч людей. Так раскрывался кровавый характер войн Наполеона, стремившегося поработить весь мир.

"Война - не "игра", а жестокая необходимость", - думает князь Андрей. И в этом заключался принципиально иной подход к войне, выражалась точка зрения мирного народа, вынужденного взяться за оружие при исключительных обстоятельствах, когда над родиной нависла угроза порабощения.

Слитность с народом, единение с простыми людьми делает Кутузова для писателя идеалом исторического деятеля и идеалом человека.

Он всегда скромен и прост. Выигрышная поза, актерство ему чужды. Кутузов накануне Бородинского сражения читал сентиментальный французский роман мадам Жанлис "Рыцари Лебедя". Он не хотел казаться великим человеком - он был им. Поведение Кутузова естественно, автор постоянно подчеркивает его старческую слабость. Кутузов в романе - выразитель народной мудрости. Сила его в том, что он понимает и хорошо знает то, что волнует народ, и действует сообразно этому. Правота Кутузова в его споре с Бенигсеном на совете в Филях как бы подкрепляется тем, что на стороне "дедушки" Кутузова симпатии крестьянской девочки Малаши.

"Источник необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений, - говорит Толстой о Кутузове, - лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его. Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями его, в немилости находящегося старика, выбрать, против воли царя, в представителя народной войны".

Толстой создает яркий образ неутомимого партизана, мужика Тихона Щербатого, приставшего к отряду Денисова. Тихон отличался богатырским здоровьем, огромной физической силой и выносливостью. В борьбе с французами он проявляет ловкость, отвагу и бесстрашие. Характерен рассказ Тихона о том, как на него набросились четыре француза "со шпажками", а он на них пошел с топором. Это перекликается с образом француза-фехтовальщика и русского, орудующего дубинкой. Тихон и есть художественная конкретизация "дубины народной войны". Лидия Дмитриевна Опульская писала: "Тихон -образ вполне ясный. Он как бы олицетворяет собою ту "дубину народной войны", которая поднялась и со страшной силой гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.

Платон Каратаев - воплощение "всего русского, доброго и круглого", патриархальности, смирения, непротивления, религиозности - всех тех качеств, которые так ценил Лев Николаевич Толстой у русского крестьянства.

Народному патриотизму Толстой противопоставляет лжепатриотизм светской знати, основная цель которой - ловить "кресты, рубли, чины". Патриотизм московских аристократов заключался в том, что они вместо французских блюд ели русские щи, а за французские слова назначали штраф. Облик Александра I в толстовском изображении непригляден. Черты двуличия и лицемерия, которые были присущи "высшему свету", проявляются и в характере царя. Особенно ярко они видны в сцене приезда государя в армию после победы над врагом. Александр заключает Кутузова в объятия, бормоча при этом: "Старый комедиант". С. П. Бычков писал: "Нет, не Александр I был "спасителем отечества", как это тщились изобразить казенные патриоты, и не среди приближенных царя надо было искать истинных организаторов борьбы с врагом. Напротив, при дворе, в ближайшем окружении царя, существовала группа откровенных пораженцев во главе с великим князем и канцлером Румянцевым, которая боялась Наполеона и стояла за заключение с ним мира".

"Солдатом быть, просто солдатом", - с восторгом думает Пьер. Характерно, что и солдаты, хоть не сразу, но охотно приняли Пьера в свою среду и прозвали "наш барин", как Андрея "наш князь". Пьер не может стать "просто солдатом", капелькой, сливающейся со всей поверхностью шара. Сознание своей личной ответственности за жизнь всего земного шара неистребимо в нем. Он горячо думает о том, что люди должны опомниться, понять всю преступность, всю невозможность войны. Эту мысль проповедует Л. Н. Толстой, вкладывая ее в уста одного из любимых героев. Так же думаем и мы, читатели, живущие в двадцать первом веке.

Отступление русских

С этими достаточно небольшими силами русский главнокомандующий оказался в весьма непростом положении. Его войска, не имея никаких резервов, оказались в полосе наступления корпусов Великой армии. Советчиков же у русского полководца было в избытке, некоторые, как русские (в том числе и П. И. Багратион), так и австрийские генералы, предлагали даже начать наступление на Мюнхен. А австрийский император сразу же потребовал защитить свою столицу – Вену, к этому же сводились и рекомендации Александра I. Скорое прибытие австрийских подкреплений из Тироля и Италии было маловероятно и ожидалось не скоро. Кутузову, как он мыслил, в тех условиях в первую очередь важно было сохранить армию, а затем необходимо соединиться с шедшими из России войсками Буксгевдена (находились в 14 – 20 переходах в районе Пулав и двигались к Ольмицу). С правого фланга у него находился полноводный Дунай, а с левого – отроги Альпийского хребта. С фронта – надвигался грозный и имевший по крайней мере трехкратное превосходство сил противник, к тому же вдохновленный только что одержанной блистательной победой. Кутузов в этих условиях резонно решил отступать. Отход русских войск в направлении г. Линца после уничтожения мостов на р. Инн начался 13 (25) октября. На военном совете в г. Вельсе с участием австрийского императора русский главнокомандующий предложил «не упорствовать в удержании Вены, отдать ее французам, только действуя неторопливо».

Наполеон же, видя перед собой подошедшие войска нового противника, решил навязать свою стратегию. В первую очередь он ставил цель не допустить соединения русских войск и разбить их по частям. Для этого он поставил цель двинуться на Вену – это была столица и центр Австрийского государства. Он надеялся, что для ее защиты Кутузов вынужден будет с остатками австрийцев втянуться в генеральное сражение или позволит окружить свои войска – в итоге потерпит поражение и повторит участь Макка. Обеспечив тыл и свой фланг против Тироля, Наполеон основные силы французов бросил против Кутузова. Кроме того, был образован 8-й корпус из четырех дивизий под командованием маршала А. Э. К. Ж. Мортье. Он должен был действовать на северном берегу Дуная и угрожать коммуникациям Кутузова. Для содействия Мортье создавалась флотилия на Дунае.

Первое боевое столкновение с французами произошло у Ламбаха, на р. Траун, 19 (31) октября. Это был бой русского арьергарда под командованием генерала П. И. Багратиона, и он имел задачу выручить и вывести из опасного положения четыре отступающих австрийских батальона. После этого русские войска продолжили отступление по долине Дуная к Кремсу, а австрийцы под командованием генерала М. Мерфельдта после боя за мост на р. Энс у г. Штейера начали отход к Вене. Затем 24 октября (7 ноября) последовало довольно жаркое дело под Амштеттеном, где арьергард П. И. Багратиона, подкрепленный полками генерала М. А. Милорадовича, выдержал бой с французской кавалерией И. Мюрата и гренадерами Н. Ш. Удино. У Кутузова была возможность выбрать очень удобную оборонительную позицию у Санкт–Пельтена, для того чтобы защитить Вену (на этом настаивали австрийский и российский императоры). И на это очень рассчитывал Наполеон. Но русский главнокомандующий отказался от этой заманчивой перспективы, перед ним стояли другие задачи, а не приоритет спасения австрийской столицы. Слишком очевидным, прими он такое решение, было бы окружение русских войск в районе южного берега Дуная. К тому же он предполагал (что подтвердилось перехваченной у французов корреспонденцией), что австрийцы уже вступили в тайные переговоры о мире с Наполеоном. Кроме того, именно в Санкт–Пельтене Кутузов узнал о движении корпуса Мортье по северному берегу Дуная к Кремсу, тем самым создавалась угроза не только потери сообщения с войсками Буксгевдена, но и окружения его армии. Русские войска от Санкт–Пельтена резко повернули на север и 26 – 27 октября (9 – 10 ноября) перешли Дунай. Теперь эта река стала мощной преградой, отделявшей русских от французских корпусов. Кутузов, уничтожив мосты через реку, благополучно выскользнул из подготовленной ему мышеловки. В целом русское отступление в очень сложных условиях можно назвать образцовым, и Кутузов показал себя как опытный и очень мудрый полководец, сумевший прекрасно решить трудную стратегическую задачу и спасти свои войска.

Русско–австрийско–французская кампания 1805 г.

Мало того, в результате этого блестящего маневра русской армии в тяжелое положение сразу же попал находившийся на северном берегу Дуная, в районе Кремса, корпус Мортье. Кутузов, прекрасно осведомленный от лазутчиков о силах этого корпуса, сразу же отдал приказ атаковать дивизии Мортье. Командовавший французским авангардом Мюрат, увидев, что армия Кутузова переправилась через Дунай и его отделяла мощная водная преграда, не получив санкции Наполеона, решил совершить бросок на Вену, так его прельщали лавры завоевателя австрийской столицы. Это решение Мюрата во многом облегчало задачу Кутузова. Поэтому русское наступление на северном берегу Дуная оказалось для продвигавшихся там вперед французов неожиданным.

События под Кремсом, или, как часто их называют в историографии, бой под Дюренштейном 30 октября (11 ноября), в отечественной литературе в основном представлены как безусловная русская победа. Но во французской военно–исторической литературе это сражение рассматривается как несомненный героизм сводного корпуса Мортье, сражавшегося с превосходящими русскими силами и достойно вышедшего из опасного положения. Только в одной отечественной монографии, О. В. Соколова, подробно, по источникам, описан сам ход военного столкновения и сделаны выводы, с которыми стоит согласиться.

По диспозиции русской армии на этот день, составленной уроженцем г. Кремса австрийским фельдмаршал–лейтенантом Г. Шмидтом (присланным императором Францем к Кутузову в качестве генерал–квартирмейстера), русские войска должны были с разных направлений атаковать передовую французскую дивизию генерала О. Т. М. Газана (6 тыс. человек), шедшую по узкой дороге вдоль берега Дуная, с левой же стороны возвышались отроги Богемских гор. Главная роль отводилась колонне генерала Д. С. Дохтурова (21 батальон), которая должна была совершить обходной маневр через горы и отрезать путь к отступлению. Причем сам генерал Шмидт «вызвался завести войско в тыл Газановой дивизии». Для обхода через горы у с. Эгельзе фронта дивизии Газана предназначался Бутырский мушкетерский полк генерала Ф. Б. Штрика. Для удара с фронта предполагались войска под командованием генерала М. А. Милорадовича (первоначально всего 5 батальонов!). Имея подавляющее превосходство в силах для наступления с фронта выделялась колонна, которая уступала французам в численности более чем в два раза! Скорее всего Кутузов до появления колонны Дохтурова не хотел демонстрировать превосходство в силах. Остальные войска оставались в резерве или прикрывали северное направление. В результате атаки Милорадовича на изолированную дивизию Газана русские сначала продвинулись вперед, а потом были отброшены противником, несмотря на то, что им на помощь с фланга успели подойти батальоны Бутырского мушкетерского полка, совершившие обходное движение, а также брошены части резерва.

Колонна Дохтурова в 2 часа утра вышла для обходного движения, но расчеты, что в 7 часов утра она достигнет поставленной цели, не оправдались. Дохтурову предстояло пройти в общей сложности до 10 верст, чтобы выйти французам в тыл. Но движение по узкой горной дороге оказалось очень трудным, марш затянулся, причем пришлось оставить артиллерию и отказаться от прохода кавалерийских частей, как и части пехоты. Лишь к 4 часам дня девять батальонов Дохтурова вышли в долину Дуная и оказались в тылу дивизии Газана, из них только семь батальонов двинулись в направлении Дюренштейна, а два батальона Вятского мушкетерского полка были развернуты в сторону подходившей дивизии генерала П. Дюпона. Как ни парадоксально, но в наступающей темноте Мортье удалось организовать построение полков дивизии Газана в колонну и прорваться в центре войск Дохтурова. Оставшиеся два батальона оказались атакованными дивизией Дюпона (французы даже захватили 50 пленных и два русских знамени), и в ночной темноте французы соединились. Уже позднее на подошедших лодках флотилии обе дивизии были перевезены на другой берег Дуная. Французы потеряли убитыми, ранеными и пленными от 3,5 до 5 тыс. человек, пять пушек и даже три орла (знамени), а в плен попало 2 генерала. Но и среди русских войск урон в тот день оказался не меньше (2,5 тыс. человек), а среди погибших был и автор сложного обходного маневра австрийский генерал Шмидт, доверенное лицо австрийского императора.

Особое мнение, диссонирующее с доминирующими оценками в историографии по поводу Кремского сражения, выразил Е. В. Мезенцев в своей недавно вышедшей монографии. Он привел почти фантастические цифры французских потерь – в совокупности 12 тыс. человек: «почти 4 тыс. убито и утонуло, более 5 тыс. попало в плен (из них 4 тыс. ранено) плюс еще 3 тыс. раненых, которых французы смогли доставить в свои госпитали». По его мнению, «французские авторы совершенно исказили ход битвы», подсунули «фальшивую версию» о встречном прорыве дивизий Дюпона и Газана, а ее «к сожалению, некритично восприняли и многие российские историки, причем даже такие видные, как Г. А. Леер, А. И. Михайловский–Данилевский и др.». Укажем, что, по мнению очень уважаемых историков, численность всего корпуса Мортье едва превышала 10 тыс. человек (а одна дивизия практически не принимала участия), поэтому цифры, приведенные Мезенцевым, любому непредвзятому исследователю покажутся фантастическими. Кроме того, им дана крайне любопытная, но наивная трактовка последствий Кремского сражения: «Ульмская победа Наполеона была теперь как бы перечеркнута, и это вызвало некоторый упадок духа и разочарование у французских солдат», а в международном плане колебавшаяся Пруссия «решилась выступить против Наполеона на стороне России и Австрии».

Император Александр I. Гравюра XIX в.

Нужно полагать, что Пруссия руководствовалась все–таки несколько иными соображениями, да и падение Вены через два дня как раз затмило русскую победу. Разномасштабные события Ульма и Кремса (даже по последствиям) вообще трудно сравнивать, а у историков нет каких–то оснований говорить и о «некотором упадке духа и разочаровании французских солдат» в тот период. «Фальшивую версию» сражения французские авторы не подсовывали, а она базируется на имеющихся французских источниках. К сожалению, Е. В. Мезенцев не провел даже сопоставительного анализа русских и французских документов, поэтому его версия событий вряд ли будет принята серьезными историками на веру, так же, как его цифры французских потерь. Несмотря на то что в наполеоновской армии военная статистика была поставлена несравненно лучше, чем в русской (мы берем в расчет не наполеоновские бюллетени, а войсковую документацию), подсчет велся автором на основе мнений русских военачальников и мемуаристов (а также таких авторов, как О. Михайлов и Л. Н. Пунин), которые вряд ли досконально представляли ситуацию во французской армии. Поэтому говорить о достоверности и объективности цифр Мезенцева не приходится.

Необходимо согласиться, что с тактической точки зрения русской стороной бой был организован крайне неудачно, а ход сражения свидетельствовал, что французские генералы очень умело использовали особенности местности, создавали численный перевес (в целом имея намного меньше войск) на главных участках боя, проявляли большую инициативу. Несмотря на свойственную русским солдатам отвагу, результаты боя нельзя признать вполне удовлетворительными. Русское командование в минимальной степени смогло использовать открывавшийся шанс для полного разгрома отдельного французского корпуса, что и дало возможность противнику уйти от полного поражения. Бесспорно, русские генералы и сам Кутузов в рапортах представляли Кремскую баталию как победу, и это действительно можно назвать успехом. Австрийский император, войска которого терпели одно поражение за другим, на радостях тут же наградил Кутузова орденом Марии–Терезии 1-го класса (до этого из русских данный орден имели только А. В. Суворов и великий князь Константин). Русская армия полностью освобождала себя от возможного давления противника на линии северного берега Дуная и могла позволить себе некоторый отдых после многотрудного похода. Но достигнутые половинчатые результаты могли быть и более внушительными и добытыми не столь большими потерями.

Наполеон же в очередной раз доказал себя мастером быстрых импровизаций на театре военных действий. Чтобы не дать возможности армии Кутузова для столь необходимого отдыха и остро чувствуя фактор времени, работавший в тот момент явно не в его пользу, в мозгу французского полководца мгновенно созрел новый альтернативный план. Сделав суровый упрек Мюрату, что тот бросил на произвол судьбы корпус Мортье и устремился к Вене, он тут же приказал ему во чтобы то ни стало захватить австрийскую столицу, избежав разрушения мостов. Мюрату удалось это сделать с лихвой. 1 (13) ноября, находясь под стенами Вены, шурин Наполеона хитростью и без единого выстрела овладел австрийской столицей, а главное, в целости заминированными Таборским и Шпицким мостами через Дунай. А все благодаря уловке и неразберихе о якобы начавшихся мирных переговорах, которые на самом деле велись тайно. В результате в руки французов попало значительное количество боеприпасов, оружия и продовольствия, приготовленное для австрийской армии.

За полтора месяца Великая армия, форсировав Рейн и Дунай, вклинилась между австрийцами в Баварии и русскими, пришедшими к р. Инн, одних окружила, других оттеснила ниже по Дунаю, заняла Тироль, затем Венецию, вытеснила войска двух австрийских эрцгерцогов из Италии, заставив их уйти в Венгрию. Двадцать дней французам понадобилось на поход с берегов Атлантического океана до Рейна, примерно сорок дней – от Рейна до Вены. Причем Наполеон вынужден был в значительной степени рассредоточить свои корпуса, иногда на довольно значительные расстояния, что было достаточно опасно из–за возможности контрударов противника. Но большой импульс этим корпусам давала действовавшая в центре могучая группировка под личным командованием французского полководца. Именно эта группировка корпусов проводила основные операции или угрожала главным скоплениям противника. Происходившие события на флангах, даже в случае неудачи, можно было поправить и скорректировать, и таким образом рассредоточение корпусов на большом пространстве превращалось в умелое распределение сил для решения поставленных задач, под небывало умелым и четким командованием. Кроме того, такое рассредоточение корпусов создавало возможность дополнительной страховки – в случае необходимости один корпус мог в любой момент прийти на помощь другому.

Бескровное занятие столицы Габсбургов открывало перед Наполеоном широкие перспективы. Главное состояло даже не в Вене, правда, знамена победоносного противника за предшествующие два столетия не водружались на ее стенах (великая красавица–столица последний раз устояла при осаде турок в 1683 г.), хотя взятие австрийской столицы также имело свою цену (части Великой армии триумфальным маршем прошли по улицам города), а в том, что французы перешли Дунай и получили возможность беспрепятственно нанести удар во фланг и тыл немногочисленной русской армии. Находясь в Вене, Наполеон мог в любую минуту устремиться туда, где угадывалось присутствие противника, он становился хозяином положения на всех направлениях, великолепнейшим образом удовлетворяя условиям искусства войны, которые сам однажды сформулировал: «Искусство разделяться, чтобы жить, и сосредоточиваться, чтобы сражаться». И через Вену уже 2 (14) ноября во фланг русской армии устремились французские корпуса маршалов Мюрата, Сульта и Ланна.

В очередной раз деморализованный союзник России оказался не на высоте положения, а, если говорить прямо, ее подвел. Вновь австрийцы поставили русскую армию в тяжелейшее положение. Вместо обороны переправ через Дунай под Кремсом, Кутузов теперь должен был думать, как избежать окружения и полного поражения. Очень быстро узнав о взятии важнейших стратегических мостов и о сдаче Вены, русский главнокомандующий тотчас направил свои войска по дороге на Цнайм, оставив, по обычаю того времени, всех тяжелораненых на великодушие французов. Он решил не отступать прямо в Богемию, а идти на соединение с подходившим из России корпусом Буксгевдена. В качестве же бокового заслона на пересечении путей из Цнайма и из Вены по проселочным дорогам был направлен отряд Багратиона (силой в 6 тыс. человек) в качестве флангового арьергарда с задачей любой ценой задержать здесь противника и дать возможность главным силам уйти из–под возможного удара. 3 (15) ноября арьергард Багратиона после ночного перехода вышел к Голлабруну и позади него занял оборонительную позицию за деревней Шенграбен. В 10 верстах от этой деревни находилась дорога на Цнайм, по которой двигались основные силы русской армии.

Багратиону было важно выиграть время, даже пожертвовав своим отрядом. Тем более что австрийские части генерала И. Ностица (один гусарский полк и два батальона пехоты), приданные отряду Багратиона и находившиеся впереди в боевом охранении, после встречи с наполеоновскими частями снялись с позиций и беспрепятственно ушли на север, поверив французам, что между их государствами уже заключен мир. После небольшого боестолкновения появились парламентеры, причем каждая из сторон их присылку приписывала своему противнику. Но в результате переговоров было заключено перемирие между русским генерал–адъютантом Ф. Ф. Винцингероде и командующим французским авангардом И. Мюратом.

Отечественные авторы упоминают об этом как о простом перемирии во время войны, а иностранные историки в лучшем случае как о предварительном договоре о начале вывода русских войск с территории Австрии. Лишь один О. В. Соколов утверждает, что Винцингероде предложил капитуляцию русских войск, именно поэтому у Мюрата «от торжества тщеславия атрофировался разум», а на простое перемирие он бы не согласился, и в этом необычайном документе состоит «тайна» Шенграбена. Вывод сделан на основании заголовка данного документа по копии на французском языке, хранящейся в архиве исторической службы французской армии. Возможно, в тогдашнем французском языке термин «капитуляция» трактовался достаточно вольно и имел более широкий смысл, но в русском языке это слово трактовалось не так расширительно и однозначно переводилось как прекращение вооруженного сопротивления, сдача крепостных сооружений и оружия противнику или пленение (если не обговаривалось дополнительными пунктами). Не могу точно утверждать, почему у Мюрата «атрофировался разум», но любого русского военачальника, будь он даже генерал–адъютантом, то есть представителем армии, еще не проигравшей на тот момент ни одного сражения и не потерпевшей ни одной крупной неудачи, предложи он такое противнику, французы сочли бы за ненормального человека. Думаю, максимум, о чем мог вести переговоры Винцингероде – это о прекращении боевых действий и свободном уходе русских войск за границу. В противном случае ему бы не поверил легкомысленный Мюрат, даже при наличии у него всем известного тщеславия. Скорее всего, шурин Наполеона сам попался на уловку, подобную той, которую он сотворил с австрийцами при взятии Вены. Но, по мнению Соколова, коварные русские обманули Мюрата, заявив о капитуляции, причем на полном серьезе им сравнивается «болтовня, которой французы ввели в заблуждение австрийских генералов», с официально подписанной капитуляцией. Поэтому, мол, русские ее поскорее постарались забыть.

Наполеон среди солдат при Аустерлице. Гравюра XIX в.

Во–первых, наверно, не стоит представлять многоопытного человека и маршала Франции этаким «недоумком», если бы он являлся таковым, то вряд ли стал королем и маршалом. Потом куда смотрел Наполеон, назначая своим заместителем такого «простачка», а император всех французов все–таки хорошо разбирался в людях и в их деловых способностях. Во–вторых, самое главное, не русские расторгли перемирие, а французы, и тогда даже с юридической точки зрения их вины здесь нет никакой, и поведение русского командования в этом случае даже нельзя сравнивать с откровенным обманом французскими маршалами австрийцев у стен Вены. Мюрата никто не зомбировал, он в здравом уме принимал решение о перемирии. Если это был промах, то допустили его сами французы, а русские тут ни при чем – на войне легче всего списывать ошибки на коварство и хитрость противника (просто не надо их допускать). Другое дело, Наполеон посчитал, что русские провели его шурина, как тот австрийцев незадолго до этого. Как пишут все авторы, он оказался взбешен поступком своего подчиненного и тут же отправил категорическое приказание о немедленной атаке русских. Но факт остается фактом – при подавляющем преимуществе французский авангард (примерно до 30 тыс. человек) с 3 по 4 (15 по 16) ноября неподвижно простоял против отряда Багратиона (6 тыс. человек) и не тревожил русские порядки. За это время армия Кутузова 4 (16) ноября прошла Цнайм, а утром 5 (17) ноября достигла Погорлица, после чего главнокомандующий уже мог вздохнуть спокойно. Дорога к соединению с войсками Бугсгевдена оказалась свободной, кризис был преодолен, а французские корпуса потеряли время и возможность отрезать путь отступления или нанести фланговый удар на марше русских полков.

Мюрат, получивший после полудня суровый выговор и приказ Наполеона немедленно атаковать, уведомил русских о разрыве перемирия и постарался срочно исправить положение. В 4 часа дня (по нынешнему времени в 5 часов) французы пошли в атаку, а русская батарея подожгла деревню Шенграбен. После чего французские части попытались обойти русскую позицию с флангов, и Багратион начал медленное отступление к Цнайму. Французы упорно преследовали русский арьергард 6 верст, но невольным союзником Багратиона стала быстро наступающая темнота, хотя русским полкам часто приходилось штыками прокладывать себе дорогу. Бой продолжался до 11 часов вечера, после чего русский арьергард оторвался от преследователей. Отряд Багратиона понес большие потери – свыше 2,5 тыс. убитыми, ранеными и попавшими в плен, потерял при отступлении 8 орудий, но с честью выполнил возложенную на него задачу. Армия Кутузова уже 7 (19) ноября у Вишау соединилась с подошедшими колоннами Буксгевдена. Отступление русских войск от Бранау в условиях численно превосходящего, опытного и сверхинициативного противника было проведено Кутузовым мастерски и, без всякого сомнения, делает ему честь как талантливому полководцу.

Ситуация, сложившаяся на момент соединения русских сил, казалась в целом благоприятной для сил коалиции. Наполеон в начале кампании 1805 г. проявил себя бесспорно как мастер маневра, но не смог захлопнуть мышеловку и поймать в свои сети Кутузова. В то же время французские войска, оторванные от своих тылов, проделав за короткий отрезок времени (восемь недель) такой большой путь, чрезмерно устали и нуждались в отдыхе. Кроме того, Наполеона, безусловно, заботила слишком длинная коммуникационная линия, в силу чего он вынужден был выделить значительное количество войск для ее охраны и страховки флангов. Непосредственно против войск Кутузова, у которого под знаменами оказалось свыше 80 тыс. человек (из них 15 тыс. австрийцев), у Наполеона находилось в строю всего лишь 55 тыс. человек. Несколько изменилось и положение в Северной Германии, где французы занимали в Ганновере города Гаммельн и Минден. На помощь шведским войскам и русскому корпусу генерала графа П. А. Толстого Великобритания после победы под Трафальгаром готовилась отправить десант в устье Эльбы под командованием генерала У. Каткарта (24 тыс. человек). Численность сил коалиции в этом регионе достигла бы свыше 50 тыс. человек, и они реально бы могли угрожать не только Ганноверу, но и Голландии. Учитывая 200–тысячную армию Пруссии, которая в зависимости от ситуации могла двинуть часть сил в Германию, а другую направить на помощь союзникам в Австрии, перспектива для Наполеона вырисовывалась не слишком хорошая. Не могло не вызывать тревоги у французского императора и положение дел в Италии. В Неаполь, после того как французские войска генерала Л. Гувьон Сен–Сира ушли на север воевать против австрийцев, прибыла эскадра союзников и был высажен англо–русский десант (около 20 тыс. человек). В Северной Италии, перед войной определенной австрийским командованием как главный для них театр военных действий, первоначально были сосредоточены главные австрийские силы под командованием эрцгерцога Карла, видимо, для завоевания Италии. В начале войны австрийцы действовали достаточно пассивно и фактически уступили инициативу французскому главнокомандующему маршалу А. Массена. После сражения при Кальдьеро 29 октября, где французов все–таки удалось остановить, эрцгерцог Карл, узнав об Ульмской катастрофе, принял решение идти спасать «наследственные провинции». Оставив сильный гарнизон в Венеции и надеясь тем самым сковать Массену, он начал отступление из Италии, и вскоре ему посчастливилось оторваться от французов. Мало того, ему удалось соединиться с отступившей по его приказу Тирольской армией под командованием эрцгерцога Иоанна, и его силы составили уже 80 тыс. человек. Это создавало реальную опасность всему правому флангу Великой армии и угрожало захватом Вены. До австрийской столицы войскам Карла оставалось пройти 200 верст.

Несмотря на победы Великой армии и захват огромной территории, силы коалиции еще не были окончательно подорваны, и их положение в этот момент нельзя было назвать критическим, скорее наоборот, учитывая общий численный перевес, особенно главных сил в Богемии. При целенаправленной деятельности союзников на всех участках борьбы к достижению единой поставленной цели их усилия могли принести успех. Но этого не случилось. Среди членов коалиции не наблюдалось единства (имелось слишком много подводных камней), да и Наполеон оказался не таким бездеятельным человеком, кто просто так отдал бы свои заслуженные лавры. Он в очередной раз доказал, что имеет право считаться талантливым полководцем.

Том I

Часть вторая

Русские войска в Браунау в октябре 1805 г. Один из пе-хотных полков готовится 11 октября к смотру главнокоман-дующего. Приказ Кутузова о том, что он хочет видеть все-таки солдат в том положении, в котором они шли, т. е. в походной одежде. Обратное переодевание. Генерал распекает команди-ра 3-й роты Тимохина, человека уже пожилого, не имевшего привычки бегать, за синюю шинель на разжалованном Доло-хове. Генерал приказывает Долохову переодеться. Долохов го-ворит генералу, что обязан выполнять приказы, но не терпеть унижения, и наглым взглядом смотрит в глаза генерала. Тот смягчается и уже просит Долохова переодеться.

Смотр Кутузовым полка.

Разговор Кутузова с австрийским генералом, членом австрийского гофкригсрата. Кутузов говорит, что если бы была его воля, он давно бы присоединился к армии импе-ратора Франца и передал командование своей армией более опытному генералу Маку. Но обстоятельства бывают силь-нее нас. Австрийский генерал возражает против промедле-ния присоединения русских войск к австрийским. Кутузов не сомневается, что австрийская армия во главе с генералом Маком уже одержала победу.

Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Ни-колай Ростов жил вместе с эскадронным командиром Васькой Денисовым. Николай Ростов, юнкер Павлоградском гу-сарского полка, во время стоянки его эскадрона у Браунау возвращается с фуражировки. Эпизод с немцем. Хозяин- немец, в доме которого стоял Николай, выглянув из коров-ника и увидев Николая, весь просиял и, подмигнув Росто-ву, пожелал ему доброго утра. Николай пожелал того же немцу. И хотя причины для радости не было, «оба человека эти с счастливым восторгом и братской любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и, улыбаясь, разошлись». Возвращение домой проигравшего-ся в карты Денисова. Денисов — маленький человечек с чер-ными усами, глазами и волосами и с красным лицом. Дени-сов накануне проигрался и теперь просит Ростова сосчитать, сколько у него осталось денег и сунуть затем кошелек под по-душку. Приход офицера Телянина. Телянин был переведен из гвардии, и все не любили этого человека по какой-то не-понятной причине. Ростов и Денисов выходят из комнаты. Затем возвращаются, Ростов и Телянин уходят смотреть ло-шадь. Денисов пишет письмо «ей». Приход за деньгами вах-мистра и обнаружение у Денисова пропажи кошелька с день-гами. Лаврушка, денщик Денисова, и Ростов ищут коше-лек. Ростов догадывается, что кошелек взял Телянин в тот момент, когда Денисов и Ростов вышли из комнаты. Ростов уличает Телянина в краже кошелька. Телянин сначала вы-дает деньги Денисова за свои, но под напором Ростова при-знается и просит последнего не губить его. Ростов уходит, но потом возвращается и кидает деньги Телянину со словами: «Ежели вам нужда, возьмите эти деньги».

Оживленный разговор офицеров эскадрона Денисова об истории с Теляниным, вызвавшей ссору Николая Ростова с полковым командиром. Офицеры советуют Николаю из-виниться перед полковым командиром за то, что он при дру-гих офицерах сказал, что офицер украл. Ростов не соглаша-ется. Но штаб-ротмистр говорит, что извиниться надо, так как иначе пострадает честь полка. Не следовало так прямо говорить, что офицер украл, а посоветоваться, как бы все сделать тихо и мирно. Ростов понимает, что честь полка пострадает, что он виноват, но извиниться, как мальчишка, он не может. Приезд Жеркова с сообщением о поражении Мака и о походе. Входит второй адъютант и подтверждает весть о начале похода.

Отступление русских войск к Вене.

Переход последними русскими войсками моста через Энс.

Давка на мосту прекращается, последний батальон вступает на него. Приближение к мосту французских войск. Артиллерийская стрельба французов по гусарам. Ядра про-летали над головами гусаров и ударялись где-то сзади. Де-нисов у своего эскадрона. Он приказывает переводить эска-дрон на другой конец моста, к своим. Переход эскадрона через мост к своим войскам. Жерков, а затем и Несвицкий привозят полковнику Павлоградского полка приказ от на-чальника арьергарда остановиться и поджечь мост.

Приказ полковника эскадрону Денисова вернуться и поджечь мост. Ростов думает о том, трус ли он, сможет ли поджечь мост. Гусары под картечным обстрелом французов зажигают мост. Переживания Николая Ростова во время зажигания моста.

Отступление армии Кутузова вниз по Дунаю.

Князь Андрей останавливается в Брюнне у своего знако-мого дипломата Билибина. Характеристика Билибина. Это был человек одного с князем общества, лет тридцати пяти, который обещал далеко пойти на дипломатическом попри-ще. Он начал служить с восемнадцати лет, побывал много где за границей и сейчас в Вене занимал довольно значи-тельное место. Работал всегда одинаково хорошо, в чем бы ни была сущность работы.

Князь Андрей у Билибина в кружке молодых русских дипломатов. В кабинете Билибина находились четыре рус-ских дипломата, одним из которых был Ипполит Курагин, а с другими князя познакомил Билибин. Они составляли отдельный кружок, который Билибин называл наши. Кня-зя Андрея приняли охотно, как своего. Билибин «угощает» Болконского Ипполитом Курагиным. Ипполит был в этом обществе чем-то вроде шута. Князь Андрей едет во дворец.

Князь Андрей на приеме у австрийского императора Франца.

Князь Андрей среди отступающих русских войск. Вид по-спешно и беспорядочно отступающей армии. По всей дороге были бесконечно мешавшиеся повозки, команды, и опять по-возки, обгонявшие друг друга. Офицеры, которые следили за отходом, бесполезно ездили туда-сюда по дороге. Князь Ан-дрей подумал: «Вот оно, милое, православное воинство». Стол-кновение Болконского с обозным офицером из-за повозки с ле-карской женой. Офицер не разрешал повозке проехать, лекар-ская жена попросила князя Андрея о помощи. Князь Андрей решил помочь, но офицер оскорбил его. Болконский с изуродо-ванным бешенством лицом закричал на офицера, чтобы тот вы-полнил приказ. Повозка проехала. Потом Болконский с неудо-вольствием вспоминал эту сцену. Тревога и беспокойство в шта-бе главнокомандующего. Никто не знает, что будет дальше: от-ступление или сражение. Кутузов находился в избе с Баграти-оном и Вейротером, он отдавал распоряжения о сражении, но не о капитуляции. Кутузов посылает Багратиона с отрядом за-держать наступление французов. Болконский просит Кутузова отправить его в отряд Багратиона, но тот не разрешает, говоря, что хорошие офицеры ему самому сейчас нужны.

Известие, полученное Кутузовым о безвыходности по-ложения русской армии, преследуемой огромными силами французов. Французские войска, перейдя венский мост, на-правляются на путь сообщения Кутузова с войсками, шед-шими из России. Кутузов посылает четырехтысячный аван-гард Багратиона к Голлабрунну задержать неприятельскую армию. Отряд Багратиона должен был «остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму» и задержать французов. Сам же Кутузов направляется тоже к Цнайму. Мюрат, принявший отряд Багратиона за всю русскую армию, предлагает рус-ским перемирие. Это было сделано с той целью, чтобы, до-ждавшись пополнения французских войск, полностью раз-бить русскую армию. Кутузов немедленно соглашается, так как для русских это была единственная возможность спасти армию. Во время перемирия можно было продвинуть дей-ствительно всю русскую армию к Цнайму. Но Наполеон, увидев выгоды русской армии, пишет письмо Мюрату о раз-рыве перемирия. Пока адъютант Наполеона мчался к Мю-рату с письмом, сам Наполеон гнал свою армию к месту рас-положения отряда Багратиона, чтобы разбить его и всю рус-скую армию. Русские в это время разжигают костры и от-дыхают, не подозревая, что их ждет в скором времени.

Князь Андрей в отряде Багратиона.

Глава XVI Материал с сайта

Князь Андрей с батареи Тушина обозревает и зарисовы-вает план расположения русских войск и неприятеля. Прямо на горизонте была видна деревня Шенграбен, левее и правее находились французские батареи. Правый фланг русских находился на возвышении, в центре — батарея Тушина, где и был сейчас Болконский. Невольно Болконский подслуши-вает разговор офицеров в балагане о страхе смерти. Один, знакомый Болконскому, голос говорит, что кабы знать, что будет после смерти, ее бы никто и не боялся. Другой говорит, что бойся, не бойся, смерти все равно не минуешь. Первый голос повторил, что смерти все боятся. Ведь хоть и говорят, что после смерти душа на небо уходит, а неба-то нет, одна ат-мосфера. Этот первый голос принадлежал капитану Тушину. Первый выстрел французов. Появление из балагана Тушина.

Начало Шенграбенского сражения.

Глава XVIII

Багратион на правом фланге своего отряда. Близость сражения. Раненые. Старичок, полковой командир, до-кладывает Багратиону об отражении конной атаки фран-цузов и потерях. Он упрашивает Багратиона не подвер-гаться опасности. Вид идущей французской колонны и двух русских батальонов. Багратион кричит солдатам: «Молодцами, ребята!» Багратион ведет русских в атаку. Он слезает с коня и твердым шагом идет навстречу непри-ятелю. Солдаты, воодушевленные таким поступком, на-чинают атаку.

Атака левого фланга обеспечила отступление правого фланга русских войск.

Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу францу-зами. Они начинают разбегаться в разные стороны, крича страшное на войне слово: «Отрезали!» Полковой командир пытается остановить бегущих солдат. Но солдаты не слуша-ли своего командира.

Вдруг наступавшие французы побежали назад. Это была атака роты Тимохина. Он с одною шпажкою бросил-ся на французов так, что те не успели опомниться, броси-ли свое орудие и побежали. Русские на мгновение оттесня-ют французов.

Отступление батареи Тушина и встреча его началь-ством и адъютантами. Все упрекали Тушина, говорили, что ему делать и куда идти. Он же молча плелся сзади на своей кляче.

По дороге Тушин сажал на орудия раненых, которым всюду отказывали. Тушин сажает на орудие контуженого Николая Ростова.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

• эпизод с теляниным
• отступление от браунау к вене война и мир
• в какой главе эпизод кражи кошелька Денисова?
• краткое содержание война и мир 2 том 3 часть по главам
• анализ эпизода разговор николая ростова и немца

Отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, - несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой-то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта. Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению. Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал... После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни. На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что-то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера. Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. "Позавчера на Дунаю", отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых. - На всех, - прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. - Поправляйтесь, ребята, - обратился он к солдатам, - еще дела много. - Что, г. адъютант, какие новости? - спросил офицер, видимо желая разговориться. - Хорошие! Вперед, - крикнул он ямщику и поскакал далее. Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным