В результате операции багратион была освобождена. Малоизвестные страницы истории

Летом 1944 г. советские войска осуществили целый каскад мощнейших наступательных операций на всем протяжении от Белого до Черного морей. Однако первое место среди них по праву занимает Белорусская стратегическая наступательная операция, получившая кодовое название в честь легендарного русского полководца, героя Отечественной войны 1812 г. генерала П.Багратиона.

Спустя три года после начала войны советские войска были полны решимости взять реванш за тяжелые поражения в Белоруссии 1941 г. На белорусском направлении советским фронтам противостояли 42 немецкие дивизии 3-й танковой, 4-й и 9-й полевых немецких армий, всего около 850 тыс. человек. С советской стороны первоначально имелось не более 1 млн человек. Однако к середине июня 1944 г. численность соединений РККА, предназначенных для удара, была доведена до 1,2 млн человек. Войска располагали 4 тыс. танков, 24 тыс. орудий, 5,4 тыс. самолетов.

Важно отметить, что мощные операции Красной Армии летом 1944 г. приурочивались к началу десантной операции западных союзников в Нормандии. Удары Красной Армии должны были, в том числе, оттянуть на себя германские силы, не дать возможности перебрасывать их с востока на запад.

Мягков М.Ю., Кульков Е.Н. Белорусская операция 1944 года // Великая Отечественная война. Энциклопедия. /Отв. ред. ак. А.О. Чубарьян. М., 2010

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ РОКОССОВСКОГО О ПОДГОТОВКЕ И НАЧАЛЕ ОПЕРАЦИИ «БАГРАТИОН», май-июнь 1944 г.

По замыслу Ставки главные действия в летней кампании 1944 года должны были развернуться в Белоруссии. Для проведения этой операции привлекались войска четырех фронтов (1-й Прибалтийский — командующий И.Х. Баграмян; 3-й Белорусский — командующий И.Д. Черняховский; наш правый сосед 2-й Белорусский фронт — командующий И.Е. Петров, и, наконец 1-й Белорусский)...

Мы готовились к боям тщательно. Составлению плана предшествовала большая работа на местности. В особенности на переднем крае. Приходилось в буквальном смысле слова ползать на животе. Изучение местности и состояния вражеской обороны убедило меня в том, что на правом крыле фронта целесообразно нанести два удара с разных участков... Это шло вразрез с установившимся взглядом, согласно которому при наступлении наносится один главный удар, для чего и сосредотачиваются основные силы и средства. Принимая несколько необычное решение, мы шли на известное распыление сил, но в болотах Полесья другого выхода, а вернее сказать — другого пути к успеху операции у нас не было...

Верховный Главнокомандующий и его заместители настаивали на том, чтобы нанести один главный удар — с плацдарма на Днепре (район Рогачева), находившегося в руках 3-й армии. Дважды мне предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки. После каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать свое решение. Убедившись, что я твердо настаиваю на нашей точке зрения, утвердил план операции в том виде, как мы его представили.

— Настойчивость командующего фронтом, — сказал он, — доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это надежная гарантия успеха...

Наступление 1-го Белорусского фронта началось 24 июня. Об этом возвестили мощные удары бомбардировочной авиации на обоих участках прорыва. В течение двух часов артиллерия разрушала оборонительные сооружения противника на переднем крае и подавляла систему его огня. В шесть часов утра перешли в наступление части 3-й и 48-й армий, а часом позже — обе армии южной ударной группы. Развернулось ожесточенное сражение.

3-я армия на фронте Озеране, Костяшево в первый день добилась незначительных результатов. Дивизии ее двух стрелковых корпусов, отбивая яростные контратаки пехоты и танков противника, овладели лишь первой и второй вражескими траншеями на рубеже Озеране, Веричев и вынуждены были закрепиться. С большими трудностями развивалось наступление и в полосе 48-й армии. Широкая болотистая пойма реки Друть крайне замедляла переправу пехоты и особенно танков. Лишь после двухчасового напряженного боя наши части выбили здесь гитлеровцев из первой траншеи, а к двенадцати часам дня овладели второй траншеей.

Наиболее успешно развивалось наступление в полосе 65-й армии. При поддержке авиации 18-й стрелковый корпус в первой половине дня прорвал все пять линий траншей противника, к середине дня углубился на 5-6 километров... Это позволило генералу П.И.Батову ввести в прорыв 1-й гвардейский танковый корпус...

В результате первого дня наступления южная ударная группа прорвала оборону противника на фронте до 30 километров и в глубину от 5 до 10 километров. Танкисты углубили прорыв до 20 километров (район Кнышевичи, Романище). Создалась благоприятная обстановка, которую мы использовали на второй день для ввода в сражение на стыке 65-й и 28-й армий конно-механизированной группы генерала И.А.Плиева. Она продвинулась к реке Птичь западнее Глуска, местами форсировала ее. Противник начал отход на север и северо-запад.

Теперь — все силы на быстрое продвижение к Бобруйску!

Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М., 1997.

ПОБЕДА

После прорыва вражеской обороны в Восточной Белоруссии фронты Рокоссовского и Черняховского устремились далее — по сходящимся направлениям к белорусской столице. В немецкой обороне образовалась огромная брешь. 3 июля гвардейские танковые корпуса подошли к Минску и освободили город. Теперь в полном окружении оказались соединения 4-й немецкой армии. Летом и осенью 1944 г. Красная Армия добилась выдающихся военных успехов. В ходе Белорусской операции немецкая группа армий «Центр» была разбита и отброшена на 550 — 600 км. Всего за два месяца боев она потеряла более 550 тыс. человек. В кругах высшего германского руководства возник кризис. 20 июля 1944 г., в то время, когда трещала по швам оборона группы армий «Центр» на востоке, а на западе англо-американские соединения стали расширять свой плацдарм вторжения во Францию, была совершена неудачная попытка покушения на Гитлера.

С выходом советских частей на подступы к Варшаве наступательные возможности советских фронтов практически исчерпались. Требовалась передышка, но именно в этот момент произошло событие, которое стало неожиданным для советского военного руководства. 1 августа 1944 г. по указанию лондонского эмигрантского правительства, в Варшаве началось вооруженное восстание, возглавляемое командующим польской Армей Крайовой Т. Бур-Комаровским. Не согласовав свои замыслы с планами советского командования, «лондонские поляки» по сути дела пошли на авантюру. Войска Рокоссовского предприняли большие усилия, чтобы пробиться к городу. В результате тяжелых кровопролитных боев им удалось к 14 сентября освободить пригород Варшавы — Прагу. Но большего советским солдатам и бойцам 1-й армии Войска Польского, сражавшимся в рядах Красной Армии, достичь так и не удалось. На подступах к Варшаве погибли десятки тысяч красноармейцев (только одна 2-я танковая армия потеряла до 500 танков и самоходных орудий). 2 октября 1944 г восставшие капитулировали. Столицу Польши смогли освободить только в январе 1945 г.

Победа в Белорусской операции 1944 г. досталась Красной Армии дорогой ценой. Только безвозвратные советские потери составили 178 тыс. человек; более 580 тыс. военнослужащих были ранены. Однако общее соотношение сил после завершения летней кампании еще более изменилось в пользу Красной Армии.

ТЕЛЕГРАММА ПОСЛА США ПРЕЗИДЕНТУ США, 23 сентября 1944 г.

Сегодня вечером я спросил у Сталина — насколько он удовлетворен сейчас ведущимися Красной Армией боями за Варшаву. Он ответил, что ведущиеся бои пока не принесли серьезных результатов. Из-за сильного огня германской артиллерии советское командование не смогло переправить свои танки через Вислу. Варшава может быть взята только в результате широкого обходного маневра на окружение. Тем не менее, по просьбе генерала Берлинга и вопреки наилучшему использованию войск Красной Армии, четыре польских пехотных батальона все же форсировали Вислу. Однако в связи с понесенными ими большими потерями их вскоре пришлось отвести обратно. Сталин добавил, что восставшие все еще продолжают сражаться, но их борьба доставляет сейчас Красной Армии больше трудностей, чем реальной поддержки. В четырех изолированных друг от друга районах Варшавы группы повстанцев продолжают обороняться, но у них нет возможностей для наступательных действий. Сейчас в Варшаве с оружием в руках находится около 3000 восставших, кроме того им оказывается, где это возможно, поддержка со стороны добровольцев. Очень трудно бомбить или обстреливать немецкие позиции в городе, поскольку повстанцы находятся в тесном огневом соприкосновении и перемешаны с немецкими войсками.

В первый раз Сталин высказал при мне свои симпатии в отношении восставших. Он сказал, что командование Красной Армии имеет контакты с каждой их группой, как по радио, так и через связных, пробивающихся в город и обратно. Причины того, почему восстание началось преждевременно, теперь понятны. Дело в том, что немцы собирались депортировать из Варшавы все мужское население. Поэтому для мужчин просто не было другого выбора, как взять в руки оружие. Иначе им грозила смерть. Поэтому мужчины, входившие в повстанческие организации, начали борьбу, остальные ушли в подполье, спасая себя от репрессий. Сталин ни разу не упомянул при этом о лондонском правительстве, но сказал, что они нигде не могли найти генерала Бур-Комаровского.. Тот очевидно покинул город и «командует через радиостанцию в каком-нибудь укромном месте».

Сталин сказал также, что вопреки информации, которую имеет генерал Дин, советские ВВС сбрасывают восставшим оружие, включая минометы и пулеметы, амуницию, медицинские препараты, продовольствие. Мы получаем подтверждение, что грузы попадают в назначенное место. Сталин отметил, что советские самолеты производят выброску с малых высот (300-400 метров), в то время, как наши ВВС — с очень больших высот. В результате чего, ветер часто уносит наши грузы в сторону и они не попадают к восставшим.

Когда была освобождена Прага [пригород Варшавы] советские войска увидели, до какой крайней степени было измучено ее гражданское население. Немцы использовали полицейских собак против простых людей для того, чтобы депортировать их из города.

Маршал всячески показывал свою озабоченность ситуацией в Варшаве и понимание действий восставших. Никакой мстительности с его стороны заметно не было. Он также объяснил, что положение в городе станет более ясным после того, как будет полностью взята Прага.

Телеграмма посла США в Советском Союзе А. Гарримана президенту США Ф. Рузвельту о реакции советского руководства на Варшавское восстание, 23 сентября 1944 г.

US. Library of Congress. Manuscript Division. Harriman Collection. Cont. 174.

Суть начатой либерально-буржуазными кругами - как доморощенными, так и закордонными - фальсификации российской истории в том, чтобы подменить наше общее прошлое, биографию народа, а вместе с ней - и биографии миллионов соотечественников, посвятивших свои жизни возрождению и процветанию нашей Родины, борьбе за её свободу от иноземного владычества.

По страницам газеты "Правда". Александр Огнев, фронтовик, профессор, заслуженный деятель науки РФ.
2012-03-06 12:54

Фальсификация истории - это попытка наглой подмены самой России. Одним из главных объектов фальсификаций антисоветчики избрали историю героического подвига советского народа, освободившего мир от немецкого фашизма. Понятно, что искренние патриоты не приемлют эту игру напёрсточников. Поэтому читатели «Правды» горячо одобрили опубликованную газетой в канун 70-летия начала Великой Отечественной войны статью фронтовика, доктора филологических наук, почётного профессора Тверского государственного университета Александра Огнёва и настойчиво рекомендовали газете продолжить публикацию его разоблачений фальсификаторов истории. Выполняя пожелания читателей, редколлегия «Правды» приняла решение публиковать главы исследования заслуженного деятеля науки РФ А.В. Огнёва в пятничных номерах газеты.

Противник «Багратиона» не ждал 6 июня 1944 года англо-американские войска начали успешную высадку на побережье в Нормандии. Это, конечно, ускорило поражение Германии, но вместе с тем серьёзно не повлияло на состав немецких войск на советско-германском фронте. К началу июля из 374 дивизий, которыми располагала Германия, на Восточном фронте было 228 дивизий, две трети всех боеспособных соединений. 60 дивизий находились во Франции, Бельгии и Голландии, 26 - в Италии, 17 - в Норвегии и Дании и 10 - в Югославии, Албании и Греции.

Главный удар летом 1944 года наша Ставка наметила нанести в Белоруссии. Советская разведка установила, что самые мощные группировки врага находятся на Западной Украине и в Румынии. В них насчитывалось около 59% пехотных и 80% танковых дивизий. В Белоруссии германское командование держало менее сильную группу армий «Центр», которой командовал генерал-фельдмаршал Э. Буш. Ставка ВГК пришла к правильному выводу, что немецкое командование ожидает главный удар наших войск не в Белоруссии, а на южном крыле - в Румынии и на Львовском направлении.

Советское командование хорошо подготовило и блестяще провело Белорусскую наступательную операцию под кодовым названием «Багратион». К началу операции 1-й Прибалтийский (командующий - генерал И.Х. Баграмян), 3-й Белорусский (командующий - генерал И.Д. Черняховский, 2-й Белорусский (командующий - генерал Г.Ф. Захаров) и 1-й Белорусский (командующий - генерал К.К. Рокоссовский) фронты имели 2400000 человек, около 36400 орудий и миномётов, 53000 самолётов, 52000 танков.

План операции предусматривал быстрый прорыв обороны врага на шести направлениях - Витебском, Богушевском, Оршанском, Могилёвском, Свислочском и Бобруйском, глубокими ударами четырёх фронтов разгромить основные силы группы армий «Центр» и уничтожить его войска по частям. Эта группа имела в своём распоряжении 500000 человек, 9500 орудий и миномётов, 900 танков и 1300 самолётов.

Перед советскими войсками была поставлена задача стратегического и политического характера: ликвидировать выступ врага протяжённостью более 1100 километров в районе Витебска, Бобруйска, Минска, разбить и уничтожить крупную группировку немецких войск. Такова была главная задача наших войск летом 1944 года. Намечалось создать хорошие предпосылки для последующего наступления Красной Армии в западных областях Украины, в Прибалтике, Польше и Восточной Пруссии.

Наше наступление в Белоруссии стало неожиданным для противника. Типпельскирх, командовавший тогда 4-й армией, позже писал, что «возглавлявший фронт в Галиции В. Модель не допускал возможности наступления русских нигде, кроме как на его участке». Верховное германское командование соглашалось с ним. Оно считало возможным наше наступление и в Прибалтике. Фельдмаршал Кейтель на совещании командующих армиями в мае 1944 года заявил: «На Восточном фронте положение стабилизировалось. Можно быть спокойным, так как русские не скоро смогут начать наступление».

19 июня 1944 года Кейтель говорил, что он не верит в значительное наступление русских на центральном участке фронта. Советское командование умело дезинформировало противника. Чтобы ввести немцев в заблуждение, Ставка ВГК демонстративно «оставляла» на юге большую часть своих танковых дивизий.

Белорусская операция длилась с 23 июня 1944 года до 29 августа - свыше двух месяцев. Она охватила более тысячи двухсот километров по фронту - от Западной Двины до Припяти и до шестисот километров в глубину - от Днестра до Вислы и Нарева.

«Второй фронт» партизан

Большую роль в этом сражении сыграли партизаны. Накануне Белорусской операции «Багратион» они сообщили о расположении 33 штабов, 30 аэродромов, 70 крупных складов, о составе более 900 вражеских гарнизонов и около 240 частей, о направлении движения и характере перевозимых грузов 1642 эшелонами противника.

Рокоссовский писал: «Партизаны получили от нас конкретные задания, где и когда ударить по коммуникациям и базам немецко-фашистских войск. Они подорвали более 40000 рельсов, взрывали поезда на железнодорожных магистралях Бобруйск - Осиповичи - Минск, Барановичи - Лунинец и другие». С 26 по 28 июня партизаны пустили под откос 147 эшелонов с войсками и боевой техникой. Они участвовали в освобождении городов, своими силами заняли ряд крупных населённых пунктов.

23 июня советские войска прорвали оборону немцев. На третий день в районе Витебска были окружены пять пехотных дивизий, которые были разгромлены и 27 июня сдались в плен. Войска 1-го Белорусского фронта 27 июня взяли в кольцо бобруйскую группировку врага - до 40000 солдат и офицеров. 29 июня они были разбиты. Оборона немцев была прорвана 23-28 июня на всех направлениях 520-километрового фронта. Советские войска продвинулись на 80-150 километров, окружили и уничтожили 13 дивизий врага. Гитлер снял Э. Буша с поста командующего группой армий «Центр» и поставил на его место генерал-фельдмаршала В. Моделя.

3 июля после ожесточённого боя советские войска освободили столицу Белоруссии Минск. Город был в развалинах. Немногие уцелевшие здания были заминированы и подготовлены к взрыву. Но их всё-таки удалось спасти: немцам помешала стремительность ворвавшихся в город наших частей.

В кольце диаметром примерно 25 километров оказалось до 40000 гитлеровцев. К концу дня 7 июля окружённые под Минском 12-й, 27-й и 35-й армейские, 39-й и 41-й танковые корпуса были разгромлены. Исполняющий обязанности командующего 4-й армией генерал В. Мюллер отдал приказ о капитуляции. В боях, длившихся до 11 июля, немцы потеряли свыше 70000 человек убитыми и около 35000 пленными, среди них были 12 генералов (три командира корпуса и девять командиров дивизий).

Наши войска продвинулись на 550-600 километров в полосе протяжённостью более 1100 километров. Это создало хорошие возможности для наступления на Львовско-Сандомирском направлении, в Восточной Пруссии и для дальнейшего удара на Варшаву и Берлин. В результате великолепно проведённой операции «Багратион» наголову была разбита группа немецких армий «Центр». Были уничтожены 17 немецких дивизий и 3 бригады, 50 дивизий потеряли более половины своего состава. Чтобы остановить наступление советских войск, гитлеровское командование перебросило в Белоруссию 46 дивизий и 4 бригады с других участков фронта.

Истоки замечательных побед Красной Армии в 1944 году заключались не только в нашем превосходстве в людях и вооружении, но и главным образом в том, что советские генералы и солдаты научились хорошо воевать.

В тех боях восемнадцатилетний боец Юрий Смирнов напросился на выполнение опасного боевого задания. Он сказал командиру роты: «Я недавно книгу прочитал «Как закалялась сталь». Павел Корчагин тоже попросился бы в этот десант». Он, будучи раненным, когда был без сознания, попал в плен. Врагу нужно было срочно узнать, какие цели поставлены перед русским танковым десантом. Но Юрий не сказал ни слова, хотя его зверски истязали целую ночь. «В исступлении, поняв, что им ничего не добиться, они прибили его гвоздями к стене блиндажа». «Десант, тайну которого сохранил Герой ценой своей жизни, выполнил поставленную задачу. Шоссе было перерезано, наступление наших войск развернулось по всему фронту…» Комсомольцу Юрию Смирнову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза

После форсирования Вислы рота 220-го полка 79-й гвардейской дивизии под командованием лейтенанта В. Бурбы отбивала беспрерывные атаки немецкой пехоты и танков. Из роты в живых осталось 6 человек, но занятую позицию они сумели не отдать врагу. Жертвенный подвиг совершил при отражении вражеской атаки В. Бурба. Когда танки подошли совсем близко, он, метнув связку гранат, подбил танк, а под второй бросился сам со связкой гранат в руке. Он был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Боец 220-го полка П. Хлюстин в критический момент боя тоже со связкой гранат бросился под немецкий танк и помог остановить атаку врага. Ему также посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.

Убедительные знаки победы

Х. Вестфаль признал: «В течение лета и осени 1944 года немецкую армию постигло величайшее в её истории поражение, превзошедшее даже сталинградское.

22 июня русские перешли в наступление на фронте группы армий «Центр»… Вопреки предупреждению генерального штаба сухопутных сил, фронт обороны, удерживаемый группой армий «Центр», был опасно ослаблен, так как Гитлер приказал за её счёт усилить группу армий, расположенную к югу, где он ожидал наступления в первую очередь. Противник во многих местах прорвал фронт группы армий «Центр», и, поскольку Гитлер строго-настрого запретил эластичную оборону, эта группа армий была ликвидирована. Лишь рассеянные остатки 30 дивизий избежали гибели и советского плена».

Генерал вермахта Бутлар даже посчитал, что «разгром группы армий «Центр» положил конец организованному сопротивлению немцев на востоке». В Белорусской операции германская группа армий потеряла от 300000 до 400000 человек убитыми. Гудериан признал: «В результате этого удара группа армий «Центр» была уничтожена. Мы понесли громадные потери - около двадцати пяти дивизий».

Американский исследователь М. Сефф 22 июня 2004 года писал: «Шестьдесят лет назад, 22 июня 1944 года, Красная Армия начала свою самую главную ответную кампанию… В историю операция вошла как «Белорусское сражение». Именно оно, а не Сталинградская и не Курская битвы, в конечном счёте, сломало хребет фашистской армии на востоке. Штабные офицеры вермахта с неверием и возрастающим страхом наблюдали, как тактика «блицкрига», которую они с такой результативностью использовали в течение пятнадцати месяцев, чтобы захватить просторы европейской части России, обернулась против них. В течение месяца немецкая группа армий «Центр», бывшая стратегической опорой Германии в России на протяжении трёх лет, была уничтожена. Танковые колонны Красной Армии окружили 100 тысяч лучших солдат Германии. В общей сложности немцы потеряли 350 тысяч человек. Это было поражение, ещё более крупное, чем под Сталинградом». Сефф предостерёг политических и военных авантюристов: «Урок, который «Багратион» наглядно преподал фашистскому вермахту 60 лет назад, остаётся актуальным и по сей день. Недооценивать Россию неумно: у её народа есть привычка побеждать, когда от него этого меньше всего ждут».

Быстрое продвижение Красной Армии к нашим западным границам вызвало сильнейшую обеспокоенность Черчилля. В 1944 году он посчитал, что «Советская Россия стала смертельной угрозой» и потому надо «немедленно создать новый фронт против её стремительного продвижения». Получается, что этот фронт должен быть создан не против немцев, а против нашего наступления…

Чтобы показать, насколько выросли боеспособность Красной Армии, воинское умение её генералов, офицеров и солдат, нужно сделать интересное сравнение. Союзные войска высадились во Франции 6 июня 1944 года. За четыре с половиной месяца они достигли Германии, пройдя 550 километров. Средняя скорость движения - 4 километра в день. Наши войска 23 июня 1944 года начали наступать от восточной границы Белоруссии и 28 августа вышли на Вислу. П. Карель в книге «Восточный фронт» зафиксировал: «За пять недель они прошли с боями 700 километров (то есть 20 км за день!) - темпы наступления советских войск превышали темпы продвижения танковых групп Гудериана и Гота по маршруту Брест - Смоленск - Ельня во время «блицкрига» летом 1941 года».

Сейчас в зарубежной и «нашей» либеральной печати бичуют советское командование за якобы жестокое отношение к военнопленным. Некие С. Липатов и В. Ярёменко в статье «Марш через Москву» использовали «марш» свыше сорока тысяч немецких военнопленных по улицам Москвы для дискредитации советского строя. Роняя слёзы, они писали о том, как 17 июля 1944 года немцы «шли по улице грязные, завшивленные, оборванные». Доктор Ханс Зиммер в книге «Встреча с двумя мирами» вспоминает: «Тысячи пленных шли босиком, или в одних портянках, или в парусиновых тапках». Авторам статьи можно было бы добавить, что один из пленных, увидев среди москвичей Героя Советского Союза В. Карпова, зло показал ему крепко сжатый кулак, а тот, некультурный азиат, подло поиздевался над ним - повертел пальцем у виска, давая понять, что он набитый дурак. Разве можно забыть такое?

«Тысячи людей за оцеплением на тротуарах отрепетированно и по команде кричали: «Гитлер капут!» и обильно плевали в колонны». Можно подумать, что тогда сотни тысяч праздных москвичей предварительно много раз собирали в клубах и кинотеатрах и проводили репетиции под строгим присмотром НКВД. Если же говорить серьёзно, то нынешние горе-толкователи отечественной истории не в состоянии понять, что жуткие злодеяния, какие творили у нас оккупанты, не могли не вызвать у советских людей чувства ненависти к ним, и потому «нередко солдаты оцепления применяли силу или угрозу силой при попытке некоторых горячих женщин наброситься с кулаками на участников марша».

В 1942 году И. Эренбург призывал: «Нельзя стерпеть немцев». Ненависть к фашизму сливалась с ненавистью к ним. 11 апреля 1945 года он писал в «Красной звезде»: «Все бегут, все мечутся, все топчут друг друга… Германии нет: есть колоссальная шайка». Через три дня в напечатанной в «Правде» статье «Товарищ Эренбург упрощает» Г. Александров критиковал его за то, что он не брал в расчёт расслоение немцев, когда утверждал, что все они ответственны за преступную войну.

Липатов и Ярёменко оценили «марш» немецких военнопленных как «унизительное представление», «спектакль», который «явно не удался». Как понять мотивы такой недоброжелательной оценки? «Люди с удивлением смотрели на жалкие остатки того легендарного, непобедимого, всегда победоносного германского вермахта, которые теперь проходили мимо побеждённые и оборванные». Немцы яростно рвались захватить Москву, намеревались устроить в ней победный парад, взорвать Кремль. Вот и предоставили им - только не как победителям - возможность пройти по нашей столице. После этого показательного «марша» у советских людей крепло предчувствие скорой и окончательной Победы.

О немецких пленных

Немецкие историки полагают, что в советском плену находились более трёх миллионов немецких военнослужащих, из них около миллиона там погибли. Число погибших явно преувеличено. В документе МВД СССР для ЦК КПСС отмечалось, что было пленено, передано в лагеря Главного управления по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ) и персонально учтено 2388443 немецких военнопленных. Освобождено из плена и репатриировано 2031743 человека. Умерли в плену 356687 немцев. По последним данным, во время войны наши войска захватили в плен 3777300 человек, в том числе немцев и австрийцев - 2546200, японцев - 639635, венгров - 513767, румын - 187370, итальянцев - 48957, чехов и словаков - 69977, поляков - 60280, французов - 23136, югославов - 21822, молдаван - 14129, китайцев - 12928, евреев - 10173, корейцев - 7785, голландцев - 4729, финнов - 2377.

В Сталинграде были взяты в плен 110000 истощённых и обмороженных немецких солдат. Большинство из них вскоре умерли - в места постоянного заключения прибыли 18000, из них в Германию возвратились около 6000 человек. А. Бланк в статье «Пленники Сталинграда» писал: «Большинство прибывавших военнопленных были сильно истощены, что явилось причиной дистрофии. Советские врачи принимали самые различные меры, чтобы восстановить их силы и здоровье. Легко ли это было делать во время войны, когда высококалорийные продукты ценились на вес золота? Делалось же, однако, буквально всё, что возможно, и результаты быстро сказывались: многие больные стали понемногу ходить, исчезала одутловатость лица.

Страшнее дистрофии сыпняк. Поголовную вшивость удалось - правда, не без трудностей - ликвидировать сравнительно быстро, но многие немцы прибыли в лагерь уже больными, переполнив лагерный лазарет. Наши неутомимые врачи, медицинские сёстры и санитарки сутками не выходили из палат. Борьба шла за каждую жизнь. В специальных госпиталях для военнопленных, находившихся неподалёку от лагеря, десятки врачей и медицинских сестёр тоже спасали от смерти немецких офицеров и солдат. Многие из наших людей становились жертвами тифа. Тяжело заболели врачи Лидия Соколова и Софья Киселёва, начальник медицинской части госпиталя молодой врач Валентина Миленина, медицинские сёстры, переводчик Рейтман и многие другие. Несколько наших работников погибли от тифа».

Нашим недоброжелателям стоит сравнить это с тем, как относились немцы к советским военнопленным.

Варшавское восстание

Либеральные СМИ уже давно распространяют мысль о том, что русские виноваты во многих бедах Польши. Д. Гранин спросил: «Была ли вся эта война справедливой с первого по последний день?» И ответил: «Увы, много было такого, что нельзя отнести к этой категории: достаточно вспомнить историю Варшавского восстания». Русофобский «Мемориал» 14 сентября 1999 года осудил «постыдное бездействие советских войск на Висле в дни Варшавского восстания 1944 года». Чего здесь больше: сугубо дремучего невежества или мстительного стремления подло оплевать нашу армию? Обвинители, а их немало, не хотят вникнуть в суть создавшейся в то время военной обстановки, не желают ознакомиться с реальными документами.

Руководитель Варшавского восстания генерал Бур-Комаровский сотрудничал тогда с представителями германского командования. Он заявлял: «В данном случае ослабление Германии как раз не в наших интересах. Кроме того, я вижу угрозу в лице России. Чем дальше находится русская армия, тем лучше для нас». В польских архивах обнаружен документ о переговорах старшего офицера немецкой службы безопасности П. Фухса с командующим Армией Крайовой Т. Бур-Комаровским. Немецкий офицер попытался отговорить этого польского генерала от мысли начать восстание в Варшаве, но тот ответил ему: «Это дело престижа. Поляки при помощи Армии Крайовой хотели бы освободить Варшаву и назначить здесь польскую администрацию до момента вхождения советских войск». Бур-Комаровский и его штаб отдали своему воинству приказ, в котором провозглашалось: «Большевики перед Варшавой. Они заявляют, что они - друзья польского народа. Это - коварная ложь. Большевистский враг встретится с такой же беспощадной борьбой, которая поколебала немецкого оккупанта. Действия в пользу России являются изменой родине. Немцы удирают. К борьбе с Советами!»

Тейлор признал, что восстание «было скорее антирусским, чем антинемецким». В «Истории войн» о нём сказано так: «Было поднято поляками, подпольным фронтом (антикоммунистическим) во главе с генералом Т. Бур-Комаровским в надежде, что русские, находящиеся за Вислой, придут на помощь. Но они бездействовали, пока германские СС в течение 2 месяцев топили в крови восстание». И ни слова о вине Бур-Комаровского, не предупредившего наше командование о выступлении варшавян. Генерал Андерс (он в 1942 году увёл из нашей страны польские войска, которые были под его командованием, в Иран, а потом в Италию), узнав о восстании, прислал в Варшаву депешу, в которой написал: «Я лично считаю решение командующего АК (о начале восстания) несчастьем... Начало восстания в Варшаве в нынешней ситуации является не только глупостью, но и явным преступлением».

Британский корреспондент А. Верт спросил К. Рокоссовского: «Было ли Варшавское восстание оправданным?» Тот ответил: «Нет, это была грубая ошибка... Восстание имело бы смысл только в том случае, если бы мы были уже готовы вступить в Варшаву. Подобной готовности у нас не было ни на одном из этапов... Учтите, что у нас за плечами более двух месяцев непрерывных боёв».

Сталин хотел продолжить наступление наших войск, чтобы занять район северо-западнее Варшавы и облегчить положение восставших. В. Карпов в «Генералиссимусе» отметил: «Очень не любил Верховный, когда с ним не соглашались. Но в этом случае его можно было понять. Ему хотелось снять, сбить накал зарубежных обвинений в том, что Красная Армия не пришла на помощь восставшим в Варшаве, а Жуков и Рокоссовский… не хотели ради не совсем понятных им политических интересов идти на дальнейшие жертвы и продолжать наступление, которое, как они считали, не принесёт успеха».

Наши войска нуждались в передышке. Когда они пытались наступать, то несли неоправданно немалые потери. Нужно было время, чтобы подтянуть отставшие тылы, подготовиться к переправе через Вислу и к штурму польской столицы. К тому же необходимо было предотвратить опасную угрозу нависшей с севера немецкой группировки. К. Рокоссовский заключил: «Откровенно говоря, самым неудачным временем для начала восстания было именно то, в какое оно возникло. Как будто руководители восстания нарочно выбрали момент, чтобы потерпеть поражение».

«Обстановка в Варшаве становилась всё более тяжелой, начались распри среди восставших. И только тогда главари АК решились через Лондон обратиться к советскому командованию. Начальник Генерального штаба А.И. Антонов, получив депешу от них, оформил связь между нашими войсками и повстанцами. Уже на второй день после этого, 18 сентября, английское радио передало, что генерал Бур сообщил о координации действий со штабом Рокоссовского, а также о том, что советские самолёты непрерывно сбрасывают восставшим в Варшаве оружие, боеприпасы и продовольствие.

Оказывается, не было неодолимых проблем, чтобы связаться с командованием 1-го Белорусского фронта. Было бы желание. А поспешил Бур установить с нами связь лишь после того, как потерпела неудачу попытка англичан снабжать повстанцев с помощью авиации. Днём над Варшавой появилось 80 самолётов «Летающая крепость» в сопровождении истребителей «Мустанг». Они проходили группами на высоте 4500 метров и сбрасывали груз. Конечно, при такой высоте он рассеивался и по назначению не попадал. Немецкие зенитки сбили два самолёта. После этого случая англичане не повторили своих попыток».

С 13 сентября по 1 октября 1944 года советская авиация произвела в помощь восставшим 4821 самолётовылет, в том числе с грузами для их войск - 2535. Наши самолёты по заявкам повстанцев прикрывали их районы с воздуха, бомбили и штурмовали немецкие войска в городе, сбросили с самолётов 150 миномётов, 500 противотанковых ружей, автоматы, боеприпасы, медикаменты, 120 тонн продовольствия.

Рокоссовский сообщил: «Расширяя помощь восставшим, мы решили высадить сильный десант на противоположный берег, в Варшаву, используя наплавные средства. Организацию операции взял на себя штаб 1-й польской армии. Время и место высадки, план артиллерийского и авиационного обеспечения, взаимные действия с повстанцами - всё было заблаговременно обговорено с руководством восстания. 16 сентября десантные подразделения польской армии двинулись через Вислу. Они высаживались на участках берега, которые были в руках повстанческих отрядов. На том и строились все расчёты. И вдруг оказалось, что на этих участках… гитлеровцы.

Операция протекала тяжело. Первому броску десанта с трудом удалось уцепиться за берег. Пришлось вводить в бой всё новые силы. Потери росли. А руководители повстанцев не только не оказали никакой помощи десанту, но даже и не попытались связаться с ним. В таких условиях удержаться на западном берегу Вислы было невозможно. Я решил операцию прекратить. Помогли десантникам вернуться на наш берег. …Вскоре мы узнали, что по распоряжению Бур-Комаровского и Монтера части и отряды АК к началу высадки десанта были отозваны с прибрежных окраин в глубь города. Их место заняли немецко-фашистские войска. При этом пострадали находившиеся здесь подразделения Армии Людовой: аковцы не предупредили их о том, что покидают прибрежную полосу». В этой операции мы потеряли 11000 воинов, 1-я армия Войска Польского - 6500. О сути и ходе Варшавского восстания обстоятельно поведал С. Штеменко в книге «Генеральный штаб в годы войны».

Офицер военной разведки Герой Советского Союза Иван Колос для выполнения боевого задания был выброшен в сентябре 1944 года в пекло боёв в Варшаве. Там он получил ранение и контузию, но, как писала Л. Щипахина, за 10 дней «сумел организовать сеть разведки, вышел на связь с руководством Армии Крайовой и Армии Людовой, встречался с главнокомандующим генералом Бур-Комаровским. Корректировал действия наших лётчиков, которые сбрасывали восставшим оружие и продовольствие». Когда восставшие капитулировали, И. Колос уходил по канализационным трубам под Варшавой, вышел к Висле и переплыл её, доложил командующему 1-м Белорусским фронтом маршалу Рокоссовскому об обстановке в Варшаве и передал ценные документы.

К 60-летию Победы польское посольство пригласило И. Колоса на торжественный приём, где он услышал оскорбительные слова из уст президента Польши А. Квасьневского в адрес СССР и нашей армии. Когда настало время получать награду из его рук, Колос сказал: «Лично я уже давно простил всех, кто мешал мне жить, простил людскую несправедливость, зависть и неблагодарность. Но лично я не могу предать всех, кто погиб за освобождение Варшавы, Польши, а их было более 600 тысяч. Не могу предать своего боевого друга Дмитрия Стенько, который погиб в Варшаве. Предать тех разведчиков, которые до меня пытались установить связь с восставшими. Склоняясь перед памятью погибших, я не могу принять памятную медаль».

Б. Урланис в своей книге «Война и народонаселение Европы» указал, что «в ходе югославского сопротивления погибли около 300 тысяч человек (из примерно 16 миллионов населения страны), албанского - почти 29 тысяч (из всего лишь 1 миллиона населения), а польского - 33 тысячи (из 35 миллионов)». В. Кожинов заключил: «Доля населения, погибшего в реальной борьбе с германской властью в Польше, в 20 раз меньше, чем в Югославии, и почти в 30 раз меньше, чем в Албании!.. (Речь идёт о павших с оружием в руках)». Поляки воевали в английских частях в Италии, в составе наших войск и в 1939 году с немцами. Погибло за родину в 1939-1945 годах 123 тысячи польских военнослужащих, что составляет 0,3% от всего населения. Мы потеряли около 5% населения страны.

Черчилль говорил, что «без русских армий Польша была бы уничтожена, а сама польская нация стёрта с лица земли». Не за эти ли наши заслуги из Кракова убрали памятник маршалу И. Коневу? Бывший премьер правительства Польши М. Раковский написал: «Символическим актом кретинизма были свержение памятника маршалу И. Коневу и демонстративная отправка его на металлолом. Памятника человеку, который спас Краков». Е. Березняк, руководитель подпольной группы «Голос», много сделавшей для спасения Кракова от разрушения немцами, был приглашён на празднование 50-й годовщины освобождения города. А за день до праздника, 17 января 1995 года, в краковской газете он «прочитал о том, что 18 января 1945 года в город ворвались полураздетые голодные солдаты маршала Конева и начались грабежи и насилия. Далее говорилось: те, кто завтра, 18 числа, будет возлагать на могилы оккупантов венки и цветы, могут вычеркнуть себя из списка поляков».

Катынь, опять Катынь

Дискуссия о Варшавском восстании - не единственная «горячая точка» в наших отношениях с Польшей. Сколько авторов рассуждают «о расстреле 24 тысяч польских офицеров в «мирное» лето 1939 года» в СССР и требуют от нас искупить эту вину. Вот и в «Тверской жизни» пришлось 6 мая 1998 года прочитать: «Никакой логикой, кроме логики злобной мести за поражение в войне 1920 года, нельзя объяснить их бессмысленное и абсолютно беззаконное уничтожение в мае 1940 года. Мы... несём за это историческую ответственность». Придётся остановиться на этой «ответственности».

3 мая 1943 года начальник Главного управления пропаганды Хейнрик послал секретную телеграмму немецкому начальству в Краков: «Вчера из Катыни возвратилась часть делегации Польского Красного Креста. Они привезли гильзы патронов, которыми были расстреляны жертвы Катыни. Оказалось, что это немецкие боеприпасы калибра 7,65 фирмы Геко». Геббельс записал 8 мая 1943 года: «К несчастью, в могилах под Катынью было найдено немецкое обмундирование… Эти находки надо всегда хранить в строгом секрете. Если об этом узнали бы наши враги, вся афера с Катынью провалилась бы». Ветеран войны И. Кривой сообщил: «С полной ответственностью и категоричностью заявляю, что я польских военнопленных видел несколько раз в 1941 году - буквально накануне войны. Я утверждаю, что польские военнопленные в Катынском лесу до занятия фашистами г. Смоленска были живы!» Есть и другие факты, говорящие о причастности именно немцев к этому злодеянию.

Ю. Мухин в книге «Антироссийская подлость» показал, что расстреляли поляков не весной 1940 года, а осенью 1941 года, когда фашисты уже заняли Катынь. В карманах убитых были найдены документы, датированные 1941 годом. Он доказал, что под видом рассекреченных архивных документов преподносятся фальшивки. Так, будто бы Особое совещание при НКВД вынесло смертный приговор польским офицерам, исполненный весной 1940 года. Но это совещание получило право принимать такие решения только в ноябре 1941 года. И «то, что Особое совещание не выносило смертных приговоров до начала войны, подтверждено тысячами подлинных документов, находящихся в архивах».

После освобождения Катыни в 1943 году международная комиссия под председательством хирурга Бурденко установила, что поляки расстреляны немцами осенью 1941 года. Выводы комиссии полно представлены в исследовании Ю. Мухина «Катынский детектив», статьях В. Шведа «Вновь о Катыне», А. Мартиросяна «Кто расстрелял польских офицеров в Катыни» и других публикациях.

В Заявлении Президиума ЦК КПРФ от 26 ноября 2010 года говорится: «Главными документами геббельсовской версии о расстреле поляков органами НКВД СССР являются так называемые документы, неожиданно обнаруженные осенью 1992 года. Главным из них выступает «мартовская записка Берии И.В. Сталину от 1940 года, в которой якобы предлагается расстрелять 27 тысяч польских офицеров и якобы имеется положительная резолюция Сталина. При этом как содержание «записки», так и обстоятельства её появления вызывают законные сомнения в её подлинности. Это же относится к двум другим «доказательным» документам: выписке из решения Политбюро ЦК от 5 марта 1940 года и записке председателя КГБ СССР А. Шелепина на имя Н. Хрущёва 1959 года. Все они изобилуют огромным количеством смысловых и орфографических ошибок, а также ошибок в оформлении, недопустимых для такого уровня документов. Есть достаточно оснований утверждать, что они были изготовлены в начале 1990-х годов по инициативе ельцинского окружения. Существуют неоспоримые, документально подтверждённые факты и свидетельства, а также прямые вещественные доказательства, указывающие на расстрел польских офицеров не НКВД СССР весной 1940 года, а немецкими оккупационными властями осенью 1941 года, после захвата Смоленской области силами вермахта».

Ничего этого не приняла во внимание Госдума РФ. Она в декабре 2010 года приняла Заявление «О катынской трагедии и её жертвах», в котором бездоказательно утверждается, что вина за расстрел польских военнопленных лежит на советских руководителях и сотрудниках НКВД.

Узнав о решении председателя правительства РФ Касьянова выплачивать деньги репрессированным полякам, Е. Аргин спросил: «Кто выплачивал деньги родственникам 80000 красноармейцев, попавших в плен после советско-польской войны 1920 года? ...Кто выплачивал деньги родственникам тысяч советских солдат - освободителей Польши, которых подло, из-за спины, убивали местные националисты и им подобные?»

Профессор Варшавского университета П. Вечоркевич писал об отношении авторов польских учебников к России: «Наше видение польско-русской истории мартирологично. Без конца говорится об ущербе, который мы понесли от россиян. Хотя отрицать этот ущерб нельзя, но и не стоит вырывать его из общего исторического контекста. Нельзя раздувать мифы о «москалях», которые все плохие».

Хотелось бы верить: поляки в конце концов поймут, что нельзя копить одни обиды и забывать об огромном вкладе советского народа и Советского государства в созидание их нынешней государственности, что ненависть к России ничего хорошего им не принесёт, что сама история обрекла поляков и русских жить в мире и дружбе.

В течение трёх лет Белоруссия была под игом врага. Оккупанты разграбили территорию республики: были разорены города, сожжено более миллиона строений в сельской местности, обращено в руины 7 тыс. школ. Гитлеровцы уничтожили более двух миллионов военнопленных и мирных жителей. Фактически в Белорусской ССР не было семьи, которая бы не пострадала от гитлеровцев. Белая Русь была одной из самых пострадавших территорий Союза. Но люди не пали духом и оказывали сопротивление. Зная о том, что на Востоке Красная Армия отразила натиск врага на Москву, Сталинград и Кавказ, разбила гитлеровцев на Курской дуге, освобождает области Украины, белорусские партизаны готовились к решительным действиям. К лету 1944 года на территории Белоруссии действовало примерно 140 тыс. партизан. Общее руководство партизанами осуществляли подпольные организации компартии БССР во главе с Пантелеймоном Кондратьевичем Пономаренко, который одновременно был главой Центрального штаба партизанского движения СССР. Надо отметить, что современники отмечали его изумительную честность, ответственность и глубокие аналитические способности. Сталин очень высоко ценил Пономаренко, некоторые исследователи считают, что вождь хотел сделать его своим преемником.

За несколько дней до начала операции по освобождению Белоруссии партизанские отряды нанесли ряд чувствительных ударов по немцам. Партизаны уничтожали их транспортную инфраструктуру, линии связи, фактически парализовали тыл врага в самый ответственный момент. Во время операции партизаны наносили удары по отдельным подразделениям противника, нападали на тыловые структуры немцев.

Подготовка операции

Оперативный план Белорусской операции начали разрабатывать ещё в апреле. Общий замысел Генштаба состоял в сокрушении флангов группы немецкой армий «Центр», окружении основных её сил восточнее столицы БССР и полном освобождении Белоруссии. Это был очень амбициозный и масштабный план, одномоментное сокрушение целой группы армий противника планировалось в ходе Второй мировой войны очень редко. Это была одна из крупнейших операций за всю военную человечества.

К лету 1944 года Красная Армия добилась впечатляющих успехов на Украине - вермахт понёс тяжёлые потери, советские силы провели ряд успешных наступательных операций, освободив большую часть территории республики. Но на белорусском направлении дела обстояли хуже: линия фронта подошла к рубежу Витебск - Орша - Могилёв - Жлобин, образовав огромный выступ, который был обращён вглубь СССР, т. н. «Белорусский балкон».

В июле 1944 года немецкая промышленность достигла высшей точки своего развития в этой войне – за первое полугодие заводы Рейха выпустили более 16 тыс. самолётов, 8,3 тыс. танков, штурмовых орудий. Берлин провёл несколько мобилизаций, и численность его вооружённых сил составляла 324 дивизии и 5 бригад. Оборонявшая Белоруссию группа армий «Центр» имела в своем составе 850-900 тыс. человек, до 10 тыс. орудий и миномётов, 900 танков и САУ, 1350 самолётов. Кроме того, на втором этапе битвы группу армий «Центр» поддерживали соединения правого фланга группы армий «Север» и левого - группы армий «Северная Украина», а также резервы с Западного фронта и различных участков Восточного фронта. В группу армий «Центр» входило 4 армии: 2-я полевая армия, она удерживала район Пинска и Припяти (командующий Вальтер Вайс); 9-я полевая армия, она обороняла район по обе стороны Березины юго-восточнее Бобруйска (Ханс Йордан, после 27 июня - Николаус фон Форман); 4-я полевая армия (Курт фон Типпельскирх, после 30 июня армией командовал Винценц Мюллер) и 3-я танковая армия (Георг Рейнгардт), занимавшие междуречье Березины и Днепра, а также плацдарм от Быхова до района северо-восточнее Орши. Кроме того, соединения 3-й танковой армии занимали район Витебска. Командующим группой армий «Центр» был генерал-фельдмаршал Эрнст Буш (28 июня Буша заменили на Вальтера Моделя). Начальником его штаба был Ганс Кребс.

Если командование Красной Армии было хорошо осведомлено о немецкой группировке в районе будущего наступления, то командование группы армий «Центр» и штаб сухопутных войск Рейха имели совершенно превратное представление относительно планов Москвы на летнюю кампанию 1944 года. Адольф Гитлер и Верховное командование вермахта полагали, что крупного наступления советских войск следует ожидать по-прежнему на Украине, севернее или южнее Карпат (скорее всего севернее). Считалось, что из района южнее Ковеля советские войска нанесут удар в сторону Балтийского моря, стараясь отрезать группы армий «Центр» и «Север» от Германии. Для парирования возможной угрозы были выделены большие силы. Так, в группе армий «Северная Украина» было семь танковых, две танково-гренадерских дивизии, а также четыре батальона тяжёлых танков «Тигр». А группа армий «Центр» имела одну танковую, две танково-гренадерские дивизии и один батальон тяжёлых танков. Кроме того, опасались удара по Румынии - по нефтяным полям Плоешти. В апреле командование группы армий «Центр» представило высшему руководству предложение по сокращению линии фронта и отходу войск на лучшие позиции за Березиной. Но этот план отвергли, группе армий «Центр» приказали обороняться на прежних позициях. Витебск, Орша, Могилёв и Бобруйск объявили «крепостями» и укрепляли с расчётом на круговую оборону, возможную борьбу в окружении. Для инженерных работ широко использовался принудительный труд местных жителей. Авиация, радиоразведка и немецкие агенты не смогли вскрыть подготовки советским командованием крупной операции в Белоруссии. Группам армий «Центр» и «Север» прогнозировали «спокойное лето», ситуация внушала так мало опасений, что фельдмаршал Буш за три дня до начала операции Красной Армии отправился в отпуск. Но, надо отметить тот факт, что фронт в Белоруссии длительное время стоял на месте, и гитлеровцы успели создать развитую систему обороны. Она включала в себя города-«крепости», многочисленные полевые укрепления, ДЗОТы, блиндажи, сменные позиции для артиллерии и пулемётов. Большую роль немцы отводили природным препятствиям – лесисто-болотистая местность, множество рек и речек.

Красная Армия. Сталин принял окончательное решение о проведении летней кампании, в том числе и Белорусской операции, в конце апреля. Заместителю начальника Генерального штаба А. И. Антонову было дано указание организовать в Генштабе работу по планированию операций. План по освобождению Белоруссии получила кодовое название – операция «Багратион». 20 мая 1944 года Генеральный штаб завершил разработку плана наступательной операции. В Ставку были вызваны А. М. Василевский, А. И. Антонов и Г. К. Жуков. 22 мая в Ставке были приняты командующие фронтами И. Х. Баграмян, И. Д. Черняховский, К. К. Рокоссовский, чтобы выслушать их соображения по поводу операции. Координация войск фронтов была поручена Василевскому и Жукову, они выехали в войска в начале июня.

Ставка предусматривала нанесение трёх мощных ударов. 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский фронты наступали в общем направлении на Вильнюс. Войска двух фронтов были должны разгромить витебскую группировку врага, развивать наступление на запад и охватить левофланговую группировку борисовско-минской группы немецких сил. 1-й Белорусский фронт должен был разгромить бобруйскую группировку немцев. Затем развивать наступление в направлении на Слуцк-Барановичи и охватить с юга и юго-запада минскую группу немецких войск. 2-й Белорусский фронт во взаимодействии с левофланговой группировкой 3-го Белорусского и правым флангом 1-го Белорусского фронтов должен был двигаться в общем направлении на Минск.

С советской стороны в операции участвовало около 1 млн. 200 тыс. человек в составе четырёх фронтов: 1-й Прибалтийский фронт (генерал армии Иван Христофорович Баграмян); 3-й Белорусский фронт (генерал-полковник Иван Данилович Черняховский); 2-й Белорусский фронт (генерал-полковник Георгий Фёдорович Захаров); 1-й Белорусский фронт (генерал армии Константин Константинович Рокоссовский). Координатором действий 1-го и 2-го Белорусских фронтов был Георгий Константинович Жуков, а координатором действий 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов был начальник Генштаба Александр Михайлович Василевский. Приняла участие в операции и Днепровская военная флотилия.

Операция «Багратион» должна была решить несколько важных задач:

Полностью очистить от немецких войск московское направление, т. к. передний край «Белорусского выступа» находился в 80 километрах от Смоленска. Конфигурация линии фронта в БССР представляла собой огромную, вытянутую на восток дугу площадью почти 250 тыс. квадратных километров. Дуга протянулась от Витебска на севере и Пинска на юге до Смоленской и Гомельской областей, нависая над правым крылом 1-го Украинского фронта. Немецкое верховное командование придавало огромное значение этой территории – она защищала дальние подступы к Польше и Восточной Пруссии. К тому же Гитлер ещё лелеял планы победной войны, если будет создано «чудо- », или произойдут большие геополитические изменения. С плацдарма в Белоруссии можно было опять нанести удар по Москве.

Завершить освобождение всей белорусской территории, части Литвы и Польши.

Выйти на балтийское побережье и к границам Восточной Пруссии, что позволяло рассечь германский фронт на стыках групп армий «Центр» и «Север» и изолировать эти немецкие группировки друг от друга.

Создать выгодные оперативно-тактические предпосылки для последующих наступательных операций в Прибалтике, на Западной Украине, на варшавском и восточно-прусском направлениях.

Основные вехи операции

Операция была проведена в два этапа. На первом этапе (23 июня–4 июля 1944 года) были проведены: Витебско-Оршанская, Могилевская, Бобруйская, Полоцкая и Минская фронтовые наступательные операции. На втором этапе операции «Багратион» (5 июля–29 августа 1944 года) провели: Вильнюсскую, Шауляйскую, Белостокскую, Люблин-Брестскую, Каунасскую и Осовецкую фронтовые наступательные операции.

Первый этап операции

Наступление началось утром 23 июня 1944 года. Под Витебском Красная Армия успешно прорвала немецкую оборону и уже 25 июня окружила западнее города пять дивизий противника. Ликвидация витебского «котла» завершилась к утру 27 июня, в этот же день освободили Оршу. С уничтожением витебской группировки немцев ключевая позиция на левом фланге обороны группы армий «Центр» была захвачена. Северный фланг группы армий «Центр» был фактически уничтожен, погибло более 40 тыс. немцев и попало в плен 17 тыс. человек. На оршанском направлении после прорыва немецкой обороны советское командование ввело в сражение 5-ю гвардейскую танковую армию. Успешно форсировав Березину, танкисты Ротмистрова очистили Борисов от гитлеровцев. Выход войск 3-го Белорусского фронта в район Борисова привел к значительному оперативному успеху: 3-я танковая армия группы армий «Центр» была отсечена от 4-й полевой армии. Наступавшие на могилевском направлении соединения 2-го Белорусского фронта пробили мощную и глубоко эшелонированную оборону немцев, которую противник подготовил по рекам Проня, Бася и Днепр. 28 июня они освободили Могилев. Отход 4-й немецкой армии потерял организованность, противник потерял до 33 тыс. убитыми и пленными.

Бобруйская наступательная операция должна была создать южную «клешню» огромного окружения, задуманного советской Ставкой. Эту операцию целиком проводил наиболее мощный из фронтов - 1-й Белорусский под командой К. К. Рокоссовского. Противостояла наступлению Красной Армии 9-я армия вермахта. Наступать приходилось по очень сложной местности – болота. Удар нанесли 24 июня: с юго-востока на северо-запад, постепенно поворачивая к северу, двигалась 65-я армия Батова (усиленная 1-м Донским танковым корпусом), с востока на запад наступала 3-я армия Горбатова с 9-м танковым корпусом. Для быстрого прорыва на слуцком направлении использовали 28-ю армию Лучинского и 4-й гвардейский кавалерийский корпус Плиева. Армии Батова и Лучинского быстро прорвали оборону ошеломленного противника (русские пробрались через считавшееся непроходимым болото). А вот 3-й армии Горбатова пришлось буквально вгрызаться в порядки немцев. Командир 9-й армии Ханс Йордан бросил против неё свой основной резерв - 20-ю танковую дивизию. Но вскоре ему пришлось перенацелить свой резерв на южный фланг обороны. 20-я танковая дивизия не смогла заткнуть прорыв. 27 июня основные силы 9-й полевой армии попали в «котёл». Генерала Йордана заменили на фон Формана, но ситуацию это спасти не могло. Попытки деблокады извне и изнутри провалились. В окружённом Бобруйске царила паника, 27-го же начался его штурм. К утру 29 июня Бобруйск был полностью освобождён. Немцы потеряли убитыми и пленными 74 тыс. человек. В результате разгрома 9-й армии оба фланга группы армий «Центр» были открыты, а дорога на Минск свободна с северо-востока и юго-востока.

29 июня последовал удар 1-го Прибалтийского фронта на Полоцк. 6-я гвардейская армия Чистякова и 43-я армия Белобородова обходили город с юга (гвардейцы 6-й армии обходили Полоцк ещё и с запада), 4-я ударная армия Малышева - с севера. 1-й танковый корпус Буткова освободил г. Ушачи южнее Полоцка и продвинулся далеко на запад. Затем танкисты внезапной атакой захватили плацдарм на западном берегу Двины. Но взять немцев в «кольцо» не вышло - командовавший гарнизоном города Карл Хильперт самовольно оставил «крепость», не дожидаясь, пока пути отхода будут перерезаны русскими войсками. Полоцк был занят 4 июля. В результате Полоцкой операции немецкое командование лишилось сильного опорного пункта и железнодорожного узла. Кроме того, была ликвидирована фланговая угроза 1-му Прибалтийскому фронту, позиции немецкой группы армий «Север» были обойдены с юга и оказались под угрозой флангового удара.

Немецкое командование, пытаясь выправить ситуацию, сменило командующего группой армий «Центр» Буша на фельдмаршала Вальтера Моделя. Он считался мастером оборонительных операций. В Белоруссию направили резервные части, в том числе 4-ю, 5-ю и 12-ю танковые дивизии.

4-я немецкая армия перед угрозой неминуемого окружения отступала за реку Березину. Ситуация была крайне сложной: фланги были открытыми, отступающие колонны подвергались постоянным ударам советской авиации, нападениям партизан. Давление со стороны 2-го Белорусского фронта, который находился прямо перед фронтом 4-й армии, было несильным, поскольку в планы советского командования не входило изгнание немецких войск из будущего «котла».

3-й Белорусский фронт наступал по двум основным направлениям: на юго-запад (к Минску) и запад (на Вилейку). 1-й Белорусский фронт наступал на Слуцк, Несвиж и Минск. Сопротивление немцев было слабым, основные силы были разгромлены. 30 июня был взят Слуцк, а 2 июля Несвиж, немцам были перерезаны пути отхода на юго-запад. Ко 2 июля танковые части 1-го Белорусского фронта подошли к Минску. Наступающим частям 3-го Белорусского фронта пришлось выдержать жестокий бой с 5-й немецкой танковой дивизией (усиленной батальоном тяжёлых танков), которая 26-28 июня прибыла в район Борисова. Эта дивизия была полнокровной, несколько месяцев не участвовала в боевых действиях. В ходе нескольких кровавых боёв, последний произошёл 1-2 июля к северо-западу от Минска, танковая дивизия потеряла почти все танки и была отброшена. 3 июля 2-й танковый корпус Бурдейного ворвался в Минск с северо-западного направления. В это же время с южного направления к городу подошли передовые части Рокоссовского. Немецкий гарнизон был немногочисленным и продержался недолго, уже к обеду Минск освободили. В результате части 4-й армии и присоединившиеся к ней подразделения других армий попали в кольцо окружения. Красная Армия фактически отомстила за «котлы» 1941 года. Окружённые не смогли организовать длительного сопротивления – область окружения простреливалась насквозь артиллерийским огнем, её постоянно бомбили, боеприпасы кончались, помощи извне не было. Немцы сражались до 8-9 июля, совершили несколько отчаянных попыток прорыва, но всюду были разгромлены. 8 июля и. о. командующего армией, командующий XII армейским корпусом Винценц Мюллер подписал капитуляцию. Ещё до 12 июля шла «зачистка», немцы потеряли 72 тыс. убитыми и более 35 тыс. попали в плен.

Второй этап операции

Немцы пытались стабилизировать положение. Глава генштаба сухопутных войск Курт Цейтцлер предложил перебросить группу армий «Север» на юг, чтобы с помощью её войск построить новый фронт. Но этот план был отвергнут Гитлером по политическим соображениям (отношения с финнами). Кроме того, выступило против флотское командование - уход из Прибалтики ухудшал сообщения с той же Финляндией и Швецией, приводил к потере ряда военно-морских баз и опорных пунктов на Балтике. В результате Цейтцлер подал в отставку и был сменен Хайнцем Гудерианом. Модель со своей стороны пытался воздвигнуть новую оборонительную линию, которая шла от Вильнюса через Лиду и Барановичи, чтобы закрыть дыру во фронте шириной примерно в 400 км. Но для этого у него была всего одна целая армия – 2-я и остатки от других армий. Поэтому, немецкому командованию пришлось перебросить в Белоруссию значительные силы с других участков советско-германского фронта и с Запада. До 16 июля в Белоруссию было направлено 46 дивизий, но эти войска вводились в бой не сразу, частями, часто «с колес», и поэтому они не могли быстро переломить ситуацию.

С 5 по 20 июля 1944 года силами 3-го Белорусского фронта под командованием Ивана Даниловича Черняховского была проведена Вильнюсская операция. Сплошного фронта обороны немцы на Вильнюсском направлении не имели. 7 июля части 5-й гвардейской танковой армии Ротмистрова и 3-го гвардейского механизированного корпуса Обухова вышли к городу и начали его обхват. Попытка с ходу взять город провалилась. В ночь на 8 июля к Вильнюсу были подтянуты новые немецкие силы. 8-9 июля город был полностью окружён и был начат его штурм. Попытки немцев деблокировать город с западного направления были отбиты. Последние очаги сопротивления были подавлены в Вильнюсе 13 июля. Было уничтожено до 8 тыс. немцев, взято в плен 5 тыс. человек. 15 июля части фронта заняли несколько плацдармов на западном берегу Немана. До 20-го числа шли бои за плацдармы.

28 июля войска 3-го Белорусского фронта пошли в новое наступление – их нацелили на Каунас и Сувалки. 30 июля была прорвана немецкая оборона по Неману, 1 августа немцы оставили Каунас, чтобы не попасть в окружение. Затем немцы получили подкрепление и пошли в контрнаступление – бои шли с переменным успехом до конца августа. Фронт не дошёл несколько километров до границы Восточной Пруссии.

1-й Прибалтийский фронт Баграмяна получил задачу выйти к морю, чтобы отрезать группу «Север». На двинском направлении первоначально немцы смогли сдержать наступление, т. к. фронт производил перегруппировку сил и ждал резервы. Двинск был очищен во взаимодействии с войсками наступавшего правее 2-го Прибалтийского фронта только 27 июля. В этот же день взяли Шауляй. К 30 июля фронту удалось отделить две группы армий противника друг от друга – передовые части Красной Армии перерезали последнюю железную дорогу между Восточной Пруссией и Прибалтикой в районе Тукумса. 31 июля была захвачена Елгава. 1-й Прибалтийский фронт вышел к морю. Немцы стали пытаться восстановить соединение с группой армий «Север». Бои шли с переменным успехом, и в конце августа наступил перерыв в сражениях.

2-й Белорусский фронт наступал на запад – на Новогрудок, а затем Гродно и Белосток. 49-я армия Гришина и 50-я армия Болдина участвовали в уничтожении минского «котла», поэтому 5 июля в наступление пошла только одна армия – 33-я. 33-я армия наступала, не встречая особого сопротивления, пройдя за пять дней 120-125 км. 8 июля был освобождён Новогрудок, 9-го армия вышла к реке Неман. 10 июля в наступление включилась 50-я армия и войска форсировали Неман. 16 июля был освобождён Гродно, немцы уже оказывали ожесточённое сопротивление, была отбита серия контратак. Немецкое командование старалось остановить советские войска, но для этого не хватило сил. 27 июля был отбит Белосток. Советские воины вышли к довоенной границе Советского Союза. Фронт не смог провести значительных окружений, т. к. не имел в своём составе крупных подвижных соединений (танковых, механизированных, кавалерийских корпусов). 14 августа был занят Осовец и плацдарм за Наревом.

1-й Белорусский фронт наступал в направлении Барановичи-Брест. Практически сразу наступающие части столкнулись с немецкими резервами: пошла 4-я танковая дивизия, 1-я венгерская кавдивизия, 28-я легкая пехотная дивизия и др. соединения. 5-6 июля шёл ожесточённый бой. Постепенно немецкие силы были перемолоты, они уступали в числе. К тому же советский фронт поддерживали мощные соединения ВВС, которые наносили сильные удары по немцам. 6 июля был освобождён Ковель. 8 июля после жестокого боя были взяты Барановичи. 14 июля взяли Пинск, 20-го Кобрин. 20 июля части Рокоссовского с ходу форсировали Буг. Немцы не успели создать по нему линию обороны. 25 июля был создан «котёл» под Брестом, но 28-го остатки окруженной немецкой группы прорвались из него (немцы потеряли 7 тыс. человек убитыми). Надо отметить, что бои отличались ожесточённостью, пленных мало, но очень много убитых немцев.

22 июля части 2-й танковой армии (была придана фронту во время второй фазы операции) вышли к Люблину. 23 июля начался штурм города, но из-за отсутствия пехоты он затянулся, город окончательно взяли к утру 25-го. В конце июля – начале августа фронт Рокоссовского захватил два больших плацдарма за Вислой.

Результаты операции

В результате двухмесячного наступления Красной Армии была полностью очищена от гитлеровцев Белая Русь, освобождена часть Прибалтики и восточные районы Польши. В целом, на фронте в 1100 километров было достигнуто продвижение войск на глубину до 600 км.

Это было крупное поражение вермахта. Есть даже мнение, что это было крупнейшее поражение немецких вооруженных сил во Второй мировой войне. Была разгромлена группа армий «Центр», группа армий «Север» поставлена под угрозу поражения. Сломлена мощная линия обороны в Белоруссии, защищённая природными преградами (болота, реки). Были истощены немецкие резервы, которые пришлось бросить в бой, чтобы закрыть «дыру».

Создан отличный задел для будущего наступления в Польшу и далее в Германию. Так, 1-й Белорусский фронт захватил два больших плацдарма за Вислой южнее столицы Польши (Магнушевский и Пулавский). Кроме того, в ходе Львовско-Сандомирской операции 1-й Украинский фронт занял плацдарм у Сандомира.

Операция «Багратион» стала триумфом советского военного искусства. Красная Армия «ответила» за «котлы» 1941 года.

Советская армия потеряла до 178,5 тыс. погибшими, пропавшими без вести и пленными, а также 587,3 тыс. ранеными и больными. Общие потери немцев – около 400 тыс. человек (по другим данным более 500 тыс.).

Тут как раз в пользу предложения Рокоссовского сработал случай: на участке 2-го Белорусского фронта произошла неприятность – противник нанес удар и овладел Ковелем. Сталин предложил Рокоссовскому быстро продумать вариант объединения участков обоих фронтов, сообщить в Ставку ВГК и скорее выехать к командующему 2-м Белорусским фронтом генерал-полковнику П. А. Курочкину, чтобы сообща принять меры для ликвидации прорыва противника .

2 апреля была издана директива № 220067 Ставки ВГК, в соответствии с которой войска 2-го Белорусского фронта (61, 70, 47-я армии, 2-й и 7-й гвардейские кавалерийские корпуса), а также прибывающая из резерва Ставки 69-я армия и 6-я воздушная армия не позднее 5 апреля передавались 1-му Белорусскому фронту. В свою очередь, генералу армии Рокоссовскому предписывалось к этому же сроку передать Западному фронту 10-ю и 50-ю армии. Управления 2-го Белорусского фронта и 6-й воздушной армии к 20 апреля выводились в резерв Ставки в район Житомира, а 1-й Белорусский фронт переименовывался в Белорусский .

Для приема войск генерал армии Рокоссовский вместе с группой офицеров и генералов выехал в Сарны, где находился штаб 2-го Белорусского фронта. Приехав туда, он выяснил, что армии фронта располагают недостаточным количеством противотанковой артиллерии. Это и послужило причиной успеха контрудара противника под Ковелем в конце марта. По решению Рокоссовского с правого крыла фронта, из района Быхова, началась перегруппировка трех противотанковых бригад и одной зенитной артиллерийской дивизии (всего 13 полков). Они в сложных условиях (пурга, снежные заносы) в короткий срок преодолели несколько сотен километров.

После принятия войск 2-го Белорусского фронта конфигурация линии 1-го Белорусского фронта стала весьма своеобразной. Теперь она, протянувшись более чем на 700 км, начиналась от города Быхова. Далее линия фронта проходила по Днепру, восточнее Жлобина, затем шла на юго-запад, пересекая р. Березина, потом снова поворачивала на юг, пересекая Припять, далее, по южному берегу Припяти, уходила далеко на запад, к Ковелю и, обогнув последний с востока, снова шла на юг. По существу, 1-й Белорусский фронт имел два совершенно самостоятельных операционных направления: первое – на Бобруйск, Барановичи, Брест, Варшаву; второе – на Ковель, Хелм, Люблин, Варшаву. Этим и руководствовался Константин Константинович при разработке плана дальнейших действий войск фронта. Уже 3 апреля он был представлен в Ставку ВГК. Остановимся на нем подробнее, так как он ярко характеризует черты зрелого полководческого мышления Рокоссовского.

Задачу войск фронта Рокоссовский видел в том, чтобы, не давая противнику передышки, разгромить группировку противника в районе Минска, Барановичей, Слонима, Бреста, Ковеля, Лунинца, Бобруйска. После окончания операции армии фронта должны были выйти на рубеж Минск, Слоним, Брест, р. Западный Буг, что дало бы возможность прервать все основные железнодорожные и шоссейные рокады в тылу противника на глубину в 300 км и существенно нарушить взаимодействие его оперативных группировок. Рокоссовский подчеркивал, что операция предстоит очень сложная. Привлечь для ее осуществления одновременно все силы фронта не представлялось возможным, так как оборона противника к востоку от Минска была очень прочной и пытаться прорвать ее ударом в лоб, не увеличивая существенно силу ударных группировок, было бы крайне опрометчиво. Исходя из этого, Константин Константинович предлагал осуществить эту операцию в два этапа.

На первом этапе четыре армии левого крыла 1-го Белорусского фронта должны были «подрубить» устойчивость обороны противника с юга. Для этого намечалось разгромить противостоящую здесь войскам фронта группировку врага и захватить позиции по восточному берегу Западного Буга на участке от Бреста до Владимир-Волынского. В результате этого правый фланг группы армий «Центр» оказывался обойденным. На втором этапе предусматривалось наступление всех войск фронта для разгрома бобруйской и минской группировок противника. Опираясь на захваченные позиции по Западному Бугу и обеспечив свой левый фланг от ударов противника с запада и северо-запада, армии левого крыла из района Бреста должны были ударить в тыл белорусской группировке врага в направлении на Кобрин, Слоним, Столбцы. В это же время правофланговым армиям фронта предстояло нанести второй удар из района Рогачев, Жлобин в общем направлении на Бобруйск, Минск. Рокоссовский считал, что для выполнения этого плана требовалось по крайней мере 30 дней, учитывая и время, необходимое для перегруппировок. Важным условием возможности выполнения этого плана он считал усиление левого крыла фронта одной-двумя танковыми армиями. Без них обходной маневр, по его мнению, не достиг бы цели.

План фронтовой операции был очень интересным и многообещающим.

«Такой замысел представлял значительный интерес и служил примером оригинального решения наступательной задачи на очень широком фронте, – отмечал генерал армии С. М. Штеменко. – Перед командующим фронтом вставали весьма сложные вопросы руководства действиями войск на разобщенных направлениях. В Генштабе даже думали, не разделить ли в связи с этим 1-й Белорусский фронт на два? Однако К. К. Рокоссовский сумел доказать, что действия по единому плану и с единым фронтовым командованием в данном районе более целесообразны. Он не сомневался, что в данном случае Полесье окажется фактором, не разъединяющим действия войск, а объединяющим их. К сожалению, Ставка не имела возможности в сложившейся тогда обстановке выделить и сосредоточить в район Ковеля необходимые силы и средства, особенно танковые армии. Поэтому чрезвычайно интересный замысел К. К. Рокоссовского осуществлен не был. Однако сама идея о направлении ударов и последовательности действий войск, обусловленная в значительной степени разделявшим 1-й Белорусский фронт огромным массивом лесов и болот, была использована Оперативным управлением Генерального штаба при последующем планировании операций » .

Весь апрель и первую половину мая в Генеральном штабе Красной Армии при активном участии командующих фронтами шла разработка плана Белорусской стратегической наступательной операции. Генштаб еще раз запросил соображения генерала армии Рокоссовского. К 11 мая он представил дополнения к первому варианту плана.

Цель операции 1-го Белорусского фронта состояла в том, чтобы сначала разгромить жлобинскую группировку противника, а затем наступать в направлении Бобруйск, Осиповичи, Минск. При этом планировалось нанести не один, а два одновременных удара, примерно равных по силе: один – по восточному берегу р. Березина с выходом на Бобруйск, другой – по западному берегу этой реки в обход Бобруйска с юга. Нанесение двух ударов давало войскам фронта, по мнению Рокоссовского, неоспоримые преимущества: во-первых, это дезориентировало противника, а во-вторых, исключало возможность маневра вражеских войск. Такое решение шло вразрез с установившейся практикой, когда, как правило, наносился один мощный удар, для которого сосредоточивались основные силы и средства. Рокоссовский сознавал, что, принимая решение о двух ударных группировках, он рискует допустить распыление имевшихся сил, но расположение войск противника и условия лесисто-болотистой местности убеждали его, что это будет наиболее успешным решением задачи.

План Рокоссовского предусматривал непрерывность наступления. Чтобы избегнуть тактических, а впоследствии и оперативных пауз, он предполагал на третий день операции, сразу же после прорыва тактической зоны обороны противника, ввести в полосе 3-й армии для развития успеха на бобруйском направлении 9-й танковый корпус. После того как 3-я и 48-я армии подойдут к Березине, планировалось ввести на стыке между ними свежую 28-ю армию с задачей быстро овладеть Бобруйском и продолжать наступление на Осиповичи, Минск.

«Действуя таким несколько необычным для того времени способом, – пишет генерал армии Штеменко, – командующий войсками 1-го Белорусского фронта намеревался рассечь противостоящие силы неприятеля и разгромить их поочередно, не стремясь, однако, к немедленному окружению. Оперативное управление Генерального штаба учло эти соображения » .

20 мая заместитель начальника Генерального штаба генерал армии А. И. Антонов представил И. В. Сталину план стратегической операции, предусматривавший одновременный прорыв обороны противника на шести участках, расчленение и разгром его войск по частям. Особое значение придавалось ликвидации наиболее мощных фланговых группировок врага в районах Витебска и Бобруйска, стремительному продвижению на Минск, окружению и уничтожению основных сил противника восточнее города на глубине 200–300 км. Советским войскам предстояло, наращивая удары и расширяя фронт наступления, неотступно преследовать противника, не позволяя ему закрепиться на промежуточных рубежах. В результате успешного выполнения плана операции «Багратион» предполагалось освободить всю Белоруссию, выйти на побережье Балтийского моря и к границам Восточной Пруссии, рассечь фронт противника, создать выгодные условия для ударов по нему в Прибалтике.

К операции привлекались войска 1-го Прибалтийского (генерал армии И. Х. Баграмян), 3-го Белорусского (генерал-полковник, с 26 июня – генерал армии И. Д. Черняховский), 2-го Белорусского (генерал-полковник, с 28 июля – генерал армии Г. Ф. Захаров), 1-го Белорусского фронтов и Днепровская военная флотилия (капитан 1-го ранга В. В. Григорьев). Общая численность войск составляла более 2,4 млн человек, на их вооружении было 36 тыс. орудий и минометов, 5,2 тыс. танков и САУ. Операцию «Багратион» поддерживали 5,3 тыс. самолетов 1-й (генерал-полковник авиации Т. Т. Хрюкин), 3-й (генерал-полковник авиации Н. Ф. Папивин), 4-й (генерал-полковник авиации К. А. Вершинин), 6-й (генерал-полковник авиации Ф. П. Полынин) и 16-й (генерал-полковник авиации С. И. Руденко) воздушных армий. К ее проведению привлекалась также авиация дальнего действия (маршал, с 19 августа – Главный маршал авиации А. Е. Голованов) – 1007 самолетов и авиация войск ПВО страны – 500 истребителей . С войсками тесно взаимодействовали партизанские отряды и соединения.

План операции «Багратион» 22 и 23 мая был обсужден в Ставке ВГК на совещании с участием командующих фронтами. Совещание вел Верховный Главнокомандующий Сталин. Во время обсуждения предложение генерала армии Рокоссовского начать наступление вначале войсками правого крыла, а лишь затем силами левого крыла фронта под Ковелем было одобрено. Сталин только рекомендовал Константину Константиновичу обратить внимание на необходимость тесного взаимодействия в ходе наступления с армиями 1-го Украинского фронта. Любопытный и характерный спор на совещании разгорелся при обсуждении действий войск 1-го Белорусского фронта на бобруйском направлении.

Рокоссовский докладывал:

– Я предлагаю прорывать здесь оборону противника двумя ударными группировками, действующими по сходящимся направлениям: с северо-востока – на Бобруйск, Осиповичи и с юга – на Осиповичи.

Такое решение вызвало вопрос Сталина:

– Почему вы распыляете силы фронта? Не лучше ли объединить их в один мощный кулак, протаранить этим кулаком оборону противника? Прорывать оборону нужно в одном месте.

– Если мы будем прорывать оборону на двух участках, товарищ Сталин, мы достигнем существенных преимуществ.

– Каких же?

– Во-первых, нанося удар на двух участках, мы сразу вводим в дело большие силы, далее, мы лишаем противника возможности маневрировать резервами, которых у него и так немного. И, наконец, если мы достигнем успеха хотя бы на одном участке, это поставит врага в тяжелое положение. Войскам же фронта будет обеспечен успех.

– Мне кажется, – настаивал Сталин, – что удар надо наносить один, и с плацдарма на Днепре, на участке 3-й армии. Вот что, пойдите, подумайте часа два, а потом доложите Ставке свои соображения.

Рокоссовского отвели в небольшую комнату по соседству с кабинетом. Эти два часа показались Константину Константиновичу вечностью. Он еще и еще раз проверил все расчеты, подготовленные штабом фронта. Сомнений не было – нужно наносить два удара. Входя в кабинет Сталина, Константин Константинович сохранял спокойствие, как и всегда.

– Вы продумали решение, товарищ Рокоссовский?

– Так точно, товарищ Сталин.

– Так что же, будем наносить один удар или два удара? – Иосиф Виссарионович прищурился. В кабинете было тихо.

– Я считаю, товарищ Сталин, что два удара наносить целесообразней.

– Значит, вы не изменили своего мнения?

– Да, я настаиваю на осуществлении моего решения.

– Почему вас не устраивает удар с плацдарма за Днепром? Вы же распыляете силы!

– Распыление сил произойдет, товарищ Сталин, я с этим согласен. Но на это надо пойти, учитывая местность Белоруссии, болота и леса, а также расположение вражеских войск. Что же касается плацдарма 3-й армии за Днепром, то оперативная емкость этого направления мала, местность там крайне тяжелая и с севера нависает сильная вражеская группировка, что нельзя не учитывать.

– Идите, подумайте еще, – приказал Сталин. – Мне кажется, что вы напрасно упрямитесь.

Вновь Рокоссовский один, вновь он продумывает одно за другим все «за» и «против» и вновь укрепляется во мнении: его решение правильное. Когда его снова пригласили в кабинет, он постарался, как можно убедительнее изложить свои доводы в пользу нанесения двух ударов. Рокоссовский кончил говорить, и наступила пауза. Сталин за столом молча раскуривал трубку, затем поднялся, подошел к Константину Константиновичу:

– Настойчивость командующего фронтом доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это гарантия успеха. Ваше решение утверждается, товарищ Рокоссовский.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в этой связи отмечал:

«Существующая в некоторых военных кругах версия о «двух главных ударах» на белорусском направлении силами 1-го Белорусского фронта, на которых якобы настаивал К. К. Рокоссовский перед Верховным, лишена основания. Оба эти удара, проектируемые фронтом, были предварительно утверждены И. В. Сталиным еще 20 мая по проекту Генштаба, то есть до приезда командующего 1-м Белорусским фронтом в Ставку » .

Этот же «недочет» в мемуарах Рокоссовского отметил и Маршал Советского Союза А. М. Василевский. В беседе с писателем К. М. Симоновым он подчеркивал, что, во-первых, не помнит описанного Рокоссовским спора со Сталиным, хотя и присутствовал на обсуждении плана Белорусской операции, а во-вторых, возражает против того, чтобы предложение о двойных ударах, наносимых на одном фронте (даже если оно в данном случае и было), трактовались как «некое оперативное новшество». К 1944 году такие удары не были новинкой, поскольку до этого наносились неоднократно, например, в ходе Московской битвы .

Что можно сказать по этому поводу? Рокоссовский не предлагал наносить «двойные удары», а намечал действовать двумя ударными группировками по сходящимся направлениям. Такие удары действительно применялись ранее, но только не в масштабе фронта и не при такой ширине полосы, какую занимал 1-й Белорусский фронт. Белоруссия всегда была местом, о которое спотыкались ранее войска. Лесисто-болотистая местность вынуждала наносить удары по отдельным направлениям. С этой задачей не всем удавалось справиться. Вспомним наступление войск Западного фронта в 1920 г. против польской армии. Рокоссовский шел на большой риск. Однако он привык рисковать, причем разумно, еще со времен Первой мировой войны.

Василевский, отрицавший наличие спора между Рокоссовским и Сталиным, в целом высоко оценивал план операции «Багратион».

«Он был прост и в то же время смел и грандиозен, – пишет Александр Михайлович. – Простота его заключалась в том, что в его основу было положено решение использовать выгодную для нас конфигурацию советско-германского фронта на белорусском театре военных действий, причем мы заведомо знали, что эти фланговые направления являются наиболее опасными для врага, следовательно, и наиболее защищенными. Смелость замысла вытекала из стремления, не боясь контрпланов противника, нанести решающий для всей летней кампании удар в одном стратегическом направлении. О грандиозности замысла свидетельствует его исключительно важное военно-политическое значение для дальнейшего хода Второй мировой войны, невиданный размах, а также количество одновременно или последовательно предусмотренных планом и, казалось бы, самостоятельных, но вместе с тем тесно связанных между собой фронтовых операций, направленных к достижению общих военно-стратегических задач и политических целей » .

30 мая Сталин утвердил план операции «Багратион», которую решено было начать 19–20 июня. Этим Верховный Главнокомандующий показал, что верит полководческой интуиции генерала армии Рокоссовского. Ему пришлось снова работать под пристальным вниманием своего бывшего подчиненного по 7-й Самарской имени английского пролетариата кавалерийской дивизии. На маршала Жукова была возложена координация действий войск 1-го и 2-го Белорусских фронтов, а на маршала Василевского – 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов. Их полномочия были значительно расширены: оба получили право непосредственно руководить боевыми действиями фронтов.

31 мая в штаб 1-го Белорусского фронта поступила директива № 220113 Ставки ВГК, в которой говорилось:

«1. Подготовить и провести операцию с целью разгромить бобруйскую группировку противника и выйти главными силами в район Осиповичи, Пуховичи, Слуцк, для чего прорвать оборону противника, нанося два удара: один силами 3-й и 48-й армий из района Рогачева в общем направлении на Бобруйск, Осиповичи и другой – силами 65-й и 28-й армий из района нижнего течения р. Березина, Озаричи в общем направлении на ст. Пороги, Слуцк.

Ближайшая задача – разбить бобруйскую группировку противника и овладеть районом Бобруйск, Глуша, Глуск, причем частью сил на своем правом крыле содействовать войскам 2-го Белорусского фронта в разгроме могилевской группировки противника. В дальнейшем развивать наступление с целью выхода в район Пуховичи, Слуцк, Осиповичи.

2. Подвижные войска (конница, танки) использовать для развития успеха после прорыва.

…5. Срок готовности и начало наступления – согласно указаниям маршала Жукова » .

В полосе предстоящего наступления войск 1-го Белорусского фронта противник создал сильно укрепленную оборону. Главный оборонительный рубеж состоял из сплошной полосы укреплений глубиной 6, а местами и 8 км. Эта полоса включала пять линий траншей, тянувшихся вдоль фронта. Все они соединялись между собою ходами сообщений, служившими одновременно и отсечными позициями. Первая траншея, отрытая в полный профиль, имела много одиночных и парных стрелковых ячеек, пулеметных площадок, вынесенных вперед на 5–6 метров. В 80 – 100 метрах от траншеи противник установил проволочные заграждения в один-два и даже в три кола. Промежутки между рядами проволоки были заминированы. Далее, в глубине обороны, одна за другой тянулись траншеи: вторая – на удалении 200–300 метров от переднего края, третья – в 500–600 метрах, затем четвертая и в 2–3 км пятая траншея, которая прикрывала огневые позиции артиллерии. Проволочных заграждений между траншеями не было, лишь около дорог располагались минные поля.

Блиндажи, где укрывались солдаты, находились позади траншей. Были построены и долговременные огневые точки, главным образом деревоземляные. Для устройства огневых точек использовались башни танков, зарытых в землю. Легко вращавшиеся на 360° башни обеспечивали круговой обстрел. В заболоченных местах, где рыть траншеи было невозможно, противник соорудил насыпные огневые точки, стенки которых укреплялись бревнами, камнями и засыпались землей. Все населенные пункты были превращены в узлы сопротивления. Особенно мощно был укреплен Бобруйск, вокруг которого имелись внешний и внутренний укрепленные обводы. Дома, подвалы, хозяйственные постройки на окраинах города были приспособлены к обороне. На площадях и улицах имелись железобетонные укрепления, баррикады, колючая проволока, заминированные участки.

Если учесть, что все эти укрепления располагались в крайне сложной для наступления местности, изобиловавшей болотами и лесами и затруднявшей использование тяжелой техники, особенно танков, то станет ясным, почему противник рассчитывал отсидеться, отбить наступление советских войск. Как показали события, у него не было для этого ни малейших шансов.

При подготовке к операции «Багратион» особое внимание было обращено на достижение внезапности и дезинформацию противника. С этой целью фронтам было приказано создать не менее трех оборонительных рубежей на глубине до 40 км. Населенные пункты приспосабливались к круговой обороне. Фронтовые, армейские и дивизионные газеты публиковали материалы по оборонительной тематике. В результате внимание противника в значительной степени было отвлечено от готовившегося наступления. В войсках строго соблюдался режим радиомолчания, а к разработке плана операции привлекался узкий круг лиц. В полном объеме план операции «Багратион» знали только шесть человек: Верховный Главнокомандующий, его заместитель, начальник Генштаба и его первый заместитель, начальник Оперативного управления и один из его заместителей. Перегруппировка войск проводилась с соблюдением всех мер маскировки. Все передвижения осуществлялись только в ночное время и небольшими группами.

Для того чтобы создать у противника впечатление, что главный удар будет нанесен летом на юге, по указанию Ставки ВГК на правом крыле 3-го Украинского фронта, севернее Кишинева, была создана ложная группировка в составе 9 стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией. В этом районе устанавливались макеты танков и орудий зенитной артиллерии, а в воздухе патрулировали истребители. В итоге противнику не удалось ни вскрыть замысел советского Верховного Главнокомандования, ни масштаб предстоящего наступления, ни направление главного удара. Поэтому Гитлер из 34 танковых и механизированных дивизий держал 24 дивизии южнее Полесья .

В соответствии с директивой Ставки ВГК наступление на правом крыле 1-го Белорусского фронта, на бобруйском направлении, предстояло осуществить силами четырех армий: 3-й (генерал-лейтенант, с 29 июня – генерал-полковник А. В. Горбатов), 48-й (генерал-лейтенант П. Л. Романенко), 65-й (генерал-лейтенант, с 29 июня – генерал-полковник П. И. Батов) и 28-й (генерал-лейтенант А. А. Лучинский). В состав фронта была включена 1-я польская армия под командованием генерала З. Берлинга.

По указанию Рокоссовского командующие армиями представили в штаб фронта свои соображения о том, откуда они намерены нанести удар по врагу, и командующий принялся проверять, достаточно ли удачно сделан ими выбор.

Правофланговая 3-я армия располагала плацдармом за Днепром, вполне пригодным для нанесения удара. 48-я же армия находилась в гораздо худших условиях. Рокоссовский сам облазил передний край в буквальном смысле слова на животе и убедился, что наступать на этом участке невозможно. Только для того, чтобы перевезти легкое орудие, приходилось класть настил из бревен в несколько рядов. Почти сплошные болота с небольшими островками, поросшими кустарниками и густым лесом, исключали возможность сосредоточения тяжелой артиллерии и танков. Поэтому Рокоссовский приказал генералу Романенко перегруппировать свои силы на плацдарм 3-й армии у Рогачева и действовать вместе с войсками генерала Горбатова. Это решение Рокоссовского было вскоре подтверждено и Жуковым, который 5 июня прибыл на временный командный пункт 1-го Белорусского фронта в деревню Дуревичи.

Войскам 3-й армии согласно директиве фронта ставилась задача:

«Прорыв произвести двумя стрелковыми корпусами, основной удар наносить с имеющегося плацдарма на реке Друть. Танковый корпус и второй эшелон армии (два стрелковых корпуса) вводить на левом фланге ударной группировки армии. Северное направление между реками Днепр и Друть оборонять усиленным стрелковым корпусом трехдивизионного состава. На Березину выйти на девятый день операции » .

Командующий армией генерал Горбатов не согласился с такой постановкой задачи. Об этом он доложил на совещании, в котором приняли участие командующие армиями, авиацией, бронетанковыми и механизированными войсками, артиллерией фронта.

Чем же обосновывал Горбатов свое решение, отличавшееся от указаний Рокоссовского? Учитывая, что перед плацдармом у противника имеются сплошные минные поля, проволока в пять-шесть рядов, огневые точки в стальных колпаках и бетоне, сильная войсковая и артиллерийская группировка, а также то, что он ожидает наступление именно с этого участка, Горбатов планировал наступать здесь лишь частью сил, а основными силами форсировать Днепр – 35-м стрелковым корпусом правее, у села Озеране, а 41-м стрелковым корпусом левее плацдарма. Соединения 80-го стрелкового корпуса должны были наступать севернее, через заболоченную долину Друти между Хомичами и Ректой, используя лодки, сделанные частями корпуса. 9-му танковому и 46-му стрелковому корпусам предстояло быть готовыми к вводу в сражение вслед за 41-м стрелковым корпусом, чтобы наращивать удар на левом фланге, как предусмотрено в директиве. В то же время они получили указание быть готовыми также к возможному их вводу за 35-м стрелковым корпусом. Для обороны северного направления между реками Днепр и Друть генерал Горбатов планировал использовать лишь армейский запасной полк, а 40-й стрелковый корпус держать сосредоточенным и подготовленным к вводу в сражение для развития успеха. Эту часть решения командарм мотивировал тем, что если противник не нанес по войскам армии удара с севера до сих пор, то, конечно, не будет его наносить и тогда, когда 3-я армия и ее правый сосед – 50-я армия – перейдут в наступление. Выход на Березину планировался не на девятый день, как указано в директиве, а на седьмой.

Маршал Жуков, если судить по мемуарам Горбатова, был недоволен тем, что командарм допустил отступление от директивы фронта. После небольшого перерыва Рокоссовский спросил участников совещания, кто хочет высказаться. Желающих не было. И тут, в отличие от Жукова, командующий фронтом поступил по-иному: он утвердил решение Горбатова. При этом добавил, что 42-й стрелковый корпус, который недавно передан в 48-ю армию, будет наступать вдоль шоссе Рогачев – Бобруйск, как было намечено по предварительному решению Горбатова, имея локтевую связь с 41-м стрелковым корпусом.

Жуков, проинформировав участников совещания об успехах на всех фронтах, дал ряд практических ценных указаний, а потом сказал:

– Где развивать успех, на правом или левом фланге, будет видно в ходе прорыва. Думаю, вы сами откажетесь, без нашего давления, от ввода второго эшелона на правом фланге. Хотя командующий фронтом и утвердил решение, я по-прежнему считаю, что северное направление нужно упорно оборонять силами усиленного корпуса, а не запасным полком. 80-му стрелковому корпусу нечего лезть в болото, он там увязнет и ничего не сделает. Рекомендую отобрать приданный ему армейский минометный полк.

Генерал Горбатов вынужден был прислушаться к мнению представителя Ставки ВГК. Командарм поставил в оборону 40-й стрелковый корпус, но менять задачу 80-му стрелковому корпусу не стал.

После совещания Жуков и Рокоссовский отправились в район Рогачева и Жлобина, в расположение 3-й и 48-й армий, а затем в 65-ю армию, где детально изучили местность и оборону противника. Здесь предстояло нанести главный удар в направлении на Бобруйск, Слуцк, Барановичи, а частью сил – через Осиповичи и Пуховичи на Минск. На основе изучения местности были внесены изменения в план предстоящей операции. П. И. Батов пишет, что представленный Военным советом 65-й армии план операции был утвержден командующим фронтом.

«Новое состояло на этот раз в том, – отмечает Павел Иванович, – что помимо утвержденного плана был доложен второй, ускоренный вариант, разработанный по указанию Г. К. Жукова, на случай если наступление будет развиваться стремительно и армия выйдет к Бобруйску не на восьмые, а на шестые сутки или даже раньше. Главный удар намечался, как уже было сказано, через болота, где оборона противника слабее. Отсюда вытекала возможность ввести танковый корпус и стрелковые дивизии вторых эшелонов в первый же день боя. В этом и было зерно, суть ускоренного варианта. Как только стрелковые части преодолеют главную полосу немецкой обороны, входит в бой танковый корпус. Танкисты без больших потерь сами прорвут вторую полосу. Противник не имеет за болотами ни крупных резервов, ни мощного огня » .

После тщательной рекогносцировки местности, изучения обороны противника, оценки сил и состава своих войск и войск противника Рокоссовский принял окончательное решение прорывать оборону двумя группировками: одной – севернее Рогачева, другой – южнее Паричей. В северную группировку он включил 3-ю, 48-ю армии и 9-й механизированный корпус. В паричскую группировку вошли 65-я, 28-я армии, конно-механизированная группа и 1-й гвардейский танковый корпус.

14 и 15 июня командующий 1-м Белорусским фронтом провел занятия по проигрышу предстоящей операции в 65-й и 28-й армиях, на которых присутствовали Жуков и группа генералов от Ставки ВГК. К розыгрышу были привлечены командиры корпусов и дивизий, командующие артиллерией и начальники родов войск армий. Проигрыш прошел успешно. Рокоссовский высоко оценил работу штаба 65-й армии. В последующие трое суток такие же занятия были проведены в других армиях.

Рокоссовский, командуя армией и фронтом, всегда уделял большое внимание вопросам применения артиллерии. Не отступил от этого правила и в Бобруйской операции. Наличие сильной артиллерийской группировки позволило на решающем направлении довести плотность артиллерии до 225 орудий и минометов на 1 км фронта, а на отдельных участках – и выше . Для поддержки атаки пехоты и танков был применен новый метод – двойной огневой вал. В чем было его преимущество? Во-первых, в 600-м полосе всего фронта двойного огневого вала (учитывая поражение осколками снарядов за внешней зоной огня второго рубежа) исключался маневр живой силы и огневых средств противника: он был скован в пространстве между двумя огневыми завесами. Во-вторых, создавалась очень высокая плотность огня при поддержке атаки и увеличивалась надежность поражения. В-третьих, противник из глубины не мог подвести резервы к рубежу непосредственно перед атакующими войсками или занять близкий рубеж для усиления своей обороны и проведения контратаки.

Мы помним, что начало операции было назначено на 19 июня. Однако из-за того, что железнодорожный транспорт не справлялся с перевозками военных грузов, срок перехода в наступление был перенесен на 23 июня.

В ночь на 20 июня партизанские отряды, действовавшие в Белоруссии, приступили к операции по массовому подрыву рельсов, уничтожив за три дня 40 865 рельсов . В результате из строя был выведен ряд важнейших железнодорожных коммуникаций и частично парализованы перевозки противника на многих участках железных дорог. 22 июня на 1, 2, 3-м Белорусских и 1-м Прибалтийском фронтах была проведена разведка боем силами передовых батальонов. Они на ряде участков вклинились в оборону врага от 1,5 до 8 км и вынудили его ввести в бой дивизионные и частично корпусные резервы. Упорное сопротивление противника передовые батальоны 3-го Белорусского фронта встретили на оршанском направлении. Командующий 4-й армией генерал пехоты фон Типпельскирх доложил генерал-фельдмаршалу фон Бушу, что советские войска атаковали крупными силами позиции в направлении Орши. Командующий армией, не имея точных данных и переоценив силы 3-го Белорусского фронта, допустил непоправимую ошибку. Из штаба 3-й танковой армии поступило сообщение, что на витебском направлении успешно отбита атака советских войск.

Фон Буш, доверившись командующему 4-й армией, продолжал считать главным направление Орша, Минск. Он исключал возможность наступления крупных сил русских на богушевском направлении, в условиях болотистой местности и множества озер, и основное внимание сосредоточил на Минском шоссе. Командующему 4-й армией приказывалось ввести в бой резервы дивизий и остановить продвижение войск 3-го Белорусского фронта на Оршу. Фон Буш еще не догадывался, что командующий фронтом генерал И. Д. Черняховский ввел его в заблуждение, выдав разведку боем за начало общего наступления, чтобы раскрыть систему огня обороны противника.

23 июня войска 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов перешли в наступление. Соединения 6-й гвардейской и 43-й армий 1-го Прибалтийского фронта, преодолевая упорное сопротивление частей 3-й танковой армии, в ночь на 24 июня вышли к Западной Двине, с ходу форсировали реку и захватили несколько плацдармов на ее левом берегу. Успех сопутствовал также 30-й и 5-й армиям 3-го Белорусского фронта, которые на рассвете 25 июня заняли Богушевск – важный узел сопротивления войск 4-й армии противника. На оршанском направлении, где наступали 11-я гвардейская и 31-я армии, прорвать вражескую оборону не удалось.

Едва первые лучи восходящего солнца озарили небо, утреннюю тишину нарушил рев гвардейских минометов. Вслед за ними загремели две тысячи артиллерийских и минометных стволов. Противник был так ошеломлен, что долго молчал и лишь через час начал отвечать слабым артиллерийским огнем. После двухчасовой артиллерийской подготовки, которую довершили налет штурмовиков и залпы «катюш», в атаку пошла пехота. Под гром артиллерийской музыки войска 1-го Белорусского фронта 24 июня начали проламывать оборону соединений 9-й армии группы армий «Центр». Впервые в Великой Отечественной войне пехота шла за двойным огневым валом глубиной в 1,5–2 км. Противник, несмотря на ураганный артиллерийский огонь, быстро пришел в себя, так как не все огневые точки были подавлены. На правом крыле фронта войска 3-й и 48-й армий смогли к исходу дня захватить только первую и вторую траншеи врага.

Более успешно действовала 65-я армия генерала П. И. Батова. Она в течение трех часов прошла восемь с половиной километров, прорвав главную полосу вражеской обороны. После ввода в прорыв 1-го гвардейского танкового корпуса генерала М. Ф. Панова была преодолена вторая полоса обороны противника. По решению командарма вместе с танкистами продвигались передовые отряды на автомобилях. Немецкое командование начало спешно перебрасывать от Паричей танковые, артиллерийские и моторизованные подразделения и полки. Командующий 65-й армией немедленно ввел в сражение 105-й стрелковый корпус генерала Д. Ф. Алексеева, который перекрыл паричской группировке врага все дороги на запад. По реке Березина его блокировала Днепровская военная флотилия контр-адмирала В. В. Григорьева. Генерал Батов доложил Рокоссовскому:

«Прорыв закреплен надежно. Танковый корпус, не встречая сильного сопротивления, идет к населенному пункту Брожа, обтекая с юга и запада бобруйский узел сопротивления » .

Маршал Жуков, находившийся в 3-й армии, помнил, что командарм Горбатов предлагал нанести удар 9-м танковым корпусом генерала Б. С. Бахарова несколько севернее – из лесисто-болотистого района, где, по его данным, у противника была очень слабая оборона. При разработке плана операции предложение Горбатова не было принято во внимание, и теперь пришлось исправлять ошибку. Жуков разрешил нанести удар в том месте, которое раньше присмотрел командующий 3-й армией. Это позволило опрокинуть противника и стремительно продвинуться к Бобруйску, отрезая противнику единственный путь отхода через р. Березина.

Для развития успеха операции в сражение были введены подвижные группы: 1-й танковый корпус генерала В. В. Буткова на 1-м Прибалтийском фронте; конно-механизированная группа генерала Н. С. Осликовского, а затем и 5-я гвардейская танковая армия маршала бронетанковых войск П. А. Ротмистрова – на 3-м Белорусском; конно-механизированная группа генерала И. А. Плиева – на 1-м Белорусском фронте. Утром 25 июня войска 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта и 39-й армии 3-го Белорусского фронта соединились в районе Гнездиловичей. В результате под Витебском в окружении оказались пять пехотных дивизий 3-й танковой армии общей численностью 35 тыс. человек . 26 июня штурмом был взят Витебск, на следующий день – Орша.

27 июня командующий группой армий «Центр» прибыл в Ставку Гитлера, где потребовал отвести войска за Днепр и оставить «крепости» Орша, Могилев и Бобруйск. Однако время было упущено, и противнику пришлось отойти не только в районе Витебска. В ночь на 28 июня он юго-восточнее Бобруйска создал группировку, которая должна была осуществить прорыв из окружения. Но эта группировка была своевременно обнаружена воздушной разведкой 1-го Белорусского фронта. Генерал армии Рокоссовский приказал командующему 16-й воздушной армией нанести удар по окруженной группировке до наступления темноты. В течение полутора часов авиация армии непрерывно бомбардировала вражеские войска, уничтожив до тысячи вражеских солдат, около 150 танков и штурмовых орудий, около 1 тыс. орудий разного калибра, 6 тыс. автомашин и тягачей, до 3 тыс. повозок и 1,5 тыс. лошадей .

Окруженная группировка была полностью деморализована, до 6 тыс. солдат и офицеров во главе с командиром 35-го армейского корпуса генералом К. фон Лютцовом сдались в плен. Почти 5-тысячная колонна врага сумела вырваться из города и двинулась в направлении на Осиповичи, но вскоре была настигнута и уничтожена. По данным В. Хаупта, из 30 тыс. солдат и офицеров 9-й армии, находившихся в районе Бобруйска, только около 14 тыс. в последующие дни, недели и даже месяцы смогли добраться до главных сил группы армий «Центр». 74 тыс. офицеров, унтер-офицеров и солдат этой армии погибли или попали в плен .

28 июня войска 2-го Белорусского фронта освободили Могилев, а на следующий день соединения 1-го Белорусского фронта при поддержке авиации и кораблей Днепровской военной флотилии заняли Бобруйск. В ходе Бобруйской операции войска генерала армии Рокоссовского добились блестящего успеха: прорвав оборону врага на 200-км фронте, они окружили и уничтожили его бобруйскую группировку и продвинулись в глубину до 110 км. Средний темп продвижения составлял 22 км в сутки! И это несмотря на ожесточенное, отчаянное сопротивление врага! В ходе операции войска фронта разгромили главные силы 9-й армии противника и создали условия для стремительного наступления на Минск и Барановичи. Рокоссовскому все-таки удалось нанести сокрушительный удар 9-й армии, которой теперь командовал генерал пехоты Йордан. Мастерство Рокоссовского получило высокую оценку: 29 июня Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было присвоено воинское звание Маршала Советского Союза.

Оппоненту Рокоссовского – командующему группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалу Э. фон Бушу – предстояло испытать унижение. Войска группы оказались на грани катастрофы. Ее оборона была прорвана на всех направлениях 520-км фронта. Известие об этом вызвало приступ ярости у Адольфа Гитлера. Фон Буш немедленно был отправлен в отставку. Перед фюрером возникла непростая задача: кому же доверить спасение войск, действовавших на центральном участке советско-германского фронта? Он приказал своему адъютанту соединить его по телефону с командующим группой армий «Северная Украина» генерал-фельдмаршалом Моделем.

– Модель, вам поручается историческая задача возглавить войска группы армий «Центр» и остановить наступление русских, – сказал Гитлер.

– Кому передать командование группой армий «Северная Украина»?

– Вы одновременно сохраняете за собой и этот пост. Я предоставляю Вам самые широкие полномочия. Вы можете маневрировать силами и средствами, не согласовывая это со мною. Я верю в Вас.

– Мой фюрер, спасибо за доверие. Я постараюсь его оправдать.

Гитлер, несомненно, верил, что «мастер отступлений» и «лев обороны», как прозвали Моделя за умение хитро выходить из окружения, с достоинством отступать, сохраняя при этом армию, справится с возложенной на него задачей.

В половине девятого вечера 28 июня Модель прибыл на почтовом самолете в Лиду, куда перебазировалось управление группы армий «Центр». Войдя в помещение штаба, он сказал:

– Я – ваш новый командующий.

– Что вы с собой привезли? – спросил начальник штаба группы армий «Центр» генерал-лейтенант Кребс.

В действительности Вальтер Модель, командовавший теперь двумя группами армий, приказал перебросить на центральный участок Восточного фронта несколько соединений из группы армий «Северная Украина».

Перед новым командующим группы армий «Центр» предстала удручающая картина. Остатки войск 3-й танковой армии генерал-полковника Рейнхардта были переброшены через Лепель к озерам Ольшица и Ушача. Над соединениями 4-й армии генерала пехоты фон Типпельскирха возникла угроза окружения. Войска 9-й армии понесли тяжелые потери, а 2-я армия планомерно отводила свой левый фланг в район Припяти.

В сложившейся ситуации Модель не растерялся. Он сумел быстро вникнуть в обстановку и принять решение, которое казалось ему наиболее целесообразным в данный момент. 3-я танковая армия получила задачу остановиться и восстановить фронт. Командующему 4-й армией было приказано отвести за Березину фланговые дивизии, восстановить связь с 9-й армией и оставить Борисов. На рубеже от Минска до Борисова, не образовывая сплошного фронта, заняла оборону прибывшая из «Северной Украины» группа под командованием генерал-лейтенанта фон Заукена. В ее состав вошли 5-я танковая дивизия, 505-й батальон «Тигров», подразделения учебного саперного батальона и полицейские роты. Командующему 9-й армией было предписано направить 12-ю танковую дивизию в юго-восточном направлении, чтобы удержать Минск как «крепость». От войск 2-й армии генерал-полковника Вайса требовалось удерживать рубеж Слуцк, Барановичи и закрыть брешь на стыке с 9-й армией. На усиление 2-й армии намечалось передать 4-ю танковую и 28-ю егерскую дивизии, которые по решению Главного командования Сухопутных войск направлялись в распоряжение Моделя. Из полосы группы армий «Север» в Минск должна была прибыть 170-я пехотная дивизия. Кроме того, туда же направлялись семь боевых маршевых батальонов и три истребительно-противотанковых дивизиона Резерва Главнокомандования.

Учитывая катастрофическое положение группы армий «Центр», Модель сдал командование группой армий «Северная Украина», предложив в качестве своего преемника генерал-полковника Харпе.

Усиление войск, действовавших восточнее Минска, явилось серьезным просчетом Моделя. Он даже не подозревал, что командование Красной Армии одновременно с такой крупной операцией в Белоруссии готовит и другую, на Украине, – Львовско-Сандомирскую операцию силами войск 1-го Украинского фронта Маршала Советского Союза И. С. Конева.

Успешное завершение Бобруйской операции создало благоприятные условия для проведения Минской наступательной операции. Ее замысел заключался в том, чтобы в ходе развернувшегося преследования врага стремительными ударами войск левого крыла 3-го Белорусского фронта и части сил правого крыла 1-го Белорусского фронта по сходящимся направлениям на Минск во взаимодействии со 2-м Белорусским фронтом завершить окружение минской группировки противника. Одновременно войска 1-го Прибалтийского, правого крыла 3-го Белорусского и часть сил 1-го Белорусского фронтов должны были продолжить стремительное наступление на запад, уничтожить подходившие резервы противника и создать условия для развития наступления на шяуляйском, каунасском и варшавском направлениях. Ставка ВГК планировала овладеть Минском 7–8 июля.

29 июня войска 3-го Белорусского фронта приступили к выполнению поставленных задач. На следующий день его главные силы успешно форсировали Березину и, не ввязываясь в затяжные бои, обходя узлы сопротивления на промежуточных рубежах, продвигались вперед. Соединения 5-й гвардейской танковой армии в результате стремительного продвижения вышли на северную окраину Минска. На помощь танкистам подошли стрелковые части 11-й гвардейской и 31-й армий 3-го Белорусского фронта, которые начали отбивать у противника квартал за кварталом. Войска 1-го Белорусского фронта тем временем неотступно преследовали противника на минском и барановичском направлениях. В это время генерал-фельдмаршал Модель решил отказаться от сражения за Минск. 2 июля он приказал немедленно оставить город. В ночь на 3 июля 1-й гвардейский танковый корпус генерал-майора танковых войск М. Ф. Панова обошел Минск с юга и вышел на юго-восточную окраину города, где соединился с частями 3-го Белорусского фронта. Тем самым было завершено окружение основных сил 4-й армии и отдельных соединений 9-й армии общей численностью в 105 тыс. человек.

В направлении Минска одновременно наступали и войска 2-го Белорусского фронта. Они сковывали, дробили и уничтожали соединения противника, не давали им возможности оторваться и быстро отойти на запад. Авиация, прочно удерживая господство в воздухе, наносила мощные удары по противнику, дезорганизовывала планомерное отступление его войск, препятствовала подходу резервов. К исходу дня 3 июля Минск был полностью освобожден. Вечером Москва салютовала воинам-победителям 24 залпами из 324 орудий. 52 соединения и части Красной Армии получили наименование «Минских». Ликвидация окруженной группировки противника была осуществлена в период с 5 по 12 июля войсками 33-й, частью сил 50-й и 49-й армий 2-го Белорусского фронта. 17 июля все 57 600 пленных, захваченных в операции «Багратион», под конвоем советских солдат шли по улицам Москвы. Во главе колонны шествовали 19 генералов, мечтавших пройти по Москве победным маршем, но вынужденных теперь идти по ней с поникшими головами побежденных.

Генерал К. Типпельскирх впоследствии отмечал:

«…Результат длившегося теперь уже 10 дней сражения был потрясающим. Около 25 дивизий были уничтожены или окружены. Лишь немногие соединения, оборонявшиеся на южном фланге 2-й армии, оставались еще полноценными, избежавшие же уничтожения остатки практически полностью утратили свою боеспособность » .

Немецкое командование, стремясь стабилизировать свой фронт на востоке, произвело крупные перегруппировки войск и перебросило в Белоруссию 46 дивизий и 4 бригады из Германии, Польши, Венгрии, Норвегии, Италии и Нидерландов, а также с других участков фронта .

Тем временем войска 1-го Белорусского фронта продолжили наступление. Соединения 47-й армии генерал-лейтенанта Н. И. Гусева, действовавшие на его правом крыле, 6 июля заняли Ковель. При отходе противника из района города 11-й танковый корпус получил задачу преследовать отходящего противника. Однако ни командующий 47-й армией, в распоряжение которого поступил корпус, ни его командир генерал-майор танковых войск Ф. Н. Рудкин, не зная действительной обстановки, не организовали разведку противника и местности. Противник сумел отвести свои войска на заранее подготовленный рубеж и организовать там сильную противотанковую оборону. Части 11-го танкового корпуса вступили в бой без поддержки пехоты и артиллерии, не развернув даже своих самоходных полков.

К каким результатам привело такое наступление, можно судить из приказа № 220146 Ставки ВГК от 16 июля, подписанного И. В. Сталиным и генералом А. И. Антоновым. В приказе содержалась весьма неприятная оценка действий маршала К. К. Рокоссовского и его подчиненных:

«Командующий войсками 1-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза Рокоссовский, лично руководивший действиями войск на ковельском направлении, организацию боя 11-го танкового корпуса не проверил. В результате этой исключительно плохой организации ввода в бой танкового корпуса две танковые бригады, брошенные в атаку, потеряли безвозвратно 75 танков.

Ставка Верховного Главнокомандования предупреждает Маршала Советского Союза Рокоссовского о необходимости впредь внимательной и тщательной подготовки ввода в бой танковых соединений и приказывает:

1. Командующему 47-й армией генерал-лейтенанту Гусеву Н. И. за халатность, проявленную им при организации ввода в бой 11-го танкового корпуса, объявить выговор.

2. Генерал-майора танковых войск Рудкина Ф. И. снять с должности командира 11-го танкового корпуса и направить в распоряжение командующего бронетанковыми и механизированными войсками Красной Арами .

3. Назначить командиром 11-го танкового корпуса генерал-майора танковых войск Ющука » .

На барановичском направлении обстановка складывалась более благоприятно для войск 1-го Белорусского фронта. 8 июля соединения 65-й и 28-й армий освободили Барановичи. Модель, пытаясь найти рубеж, за который можно будет зацепиться, отводил войска за р. Щара. Маршал Рокоссовский принял решение форсировать реку с ходу. Он вызвал к телефону начальника тыла фронта генерала Н. А. Антипенко:

– Перед нами Щара. Соблазнительно форсировать ее с ходу, но в войсках мало боеприпасов, а это делает предприятие сомнительным. Сможете ли вы подать за короткий срок 400–500 тонн боеприпасов? Немедленного ответа я не жду, подумайте часа два, если нет – я доложу Верховному Главнокомандующему и откажусь от форсирования…

Задача была сложной, но генерал Н. А. Антипенко еще до истечения двухчасового срока мобилизовал необходимый автотранспорт.

«Я не претендую на роль беспристрастного биографа и открыто признаюсь в том, что сам привязан к этому человеку, – писал Николай Александрович, – с которым меня связывает почти трехлетняя совместная работа на фронте и который своим личным обаянием, всегда ровным и вежливым обращением, постоянной готовностью помочь в трудную минуту способен был вызвать у каждого подчиненного желание лучше выполнить его приказ и ни в чем не подвести своего командующего. К. К. Рокоссовский, как и большинство крупных военачальников, свою работу строил на принципе доверия к своим помощникам. Доверие это не было слепым: оно становилось полным лишь тогда, когда Константин Константинович лично и не раз убеждался в том, что ему говорят правду, что сделано все возможное, чтобы решить поставленную задачу; убедившись в этом, он видел в вас доброго боевого товарища, своего друга. Именно поэтому руководство фронта было так сплочено и спаяно: каждый из нас искренне дорожил авторитетом своего командующего. Рокоссовского на фронте не боялись, его любили. И именно поэтому его указание воспринималось как приказание, которого нельзя не выполнить. Организуя выполнение приказов Рокоссовского, я меньше всего прибегал в сношениях с подчиненными к формуле «командующий приказал». В этом не было нужды. Достаточно было сказать, что командующий надеется на инициативу и высокую организованность тыловиков. Таков был стиль работы и самого командующего, и его ближайших помощников » .

Водители из 57-го автомобильного полка 18-й бригады почти утроили плановый пробег машин. В течение двух суток они прошли 920 км, доставив досрочно требуемое количество боеприпасов. Это позволило войскам 65-й армии и ее соседей форсировать с ходу р. Щара. Одновременно продвинулись войска 61-й армии, наступавшей в Полесье в очень тяжелых условиях. 14 июля они выбили врага из Пинска. К 16 июля армии 1-го Белорусского вышли на линию Свислочь, Пружаны, преодолев за 12 дней 150–170 км.

В это время войска 1-го Украинского фронта проводили Львовско-Сандомирскую операцию, о которой уже упоминалось. Согласно директиве № 220122 Ставки ВГК от 24 июня войскам фронта предстояло разгромить львовскую и рава-русскую группировки группы армий «Северная Украина» и выйти на рубеж Грубешув, Томашув, Яворув, Миколаюв, Галич . Для достижения этой цели предписывалось нанести два удара. Первый удар – силами 3-й гвардейской и 13-й армий из района юго-западнее Луцка в общем направлении на Сокаль, Рава-Русская с задачей разгромить рава-русскую группировку и овладеть Томашувом, Рава-Русской. С выходом на западный берег р. Западный Буг следовало частью сил наступать на Грубешув, Замостье, содействуя продвижению левого крыла 1-го Белорусского фронта. Второй удар проводили 60, 38 и 5-я армии из района Тарнополя в общем направлении на Львов с задачей разгромить львовскую группировку и овладеть Львовом. С целью обеспечения удара на Львов со стороны Стрыя и Станислава намечалось выдвинуть войска 1-й гвардейской армии на р. Днестр.

Для развития наступления на рава-русском направлении были предназначены 1-я гвардейская танковая армия и конно-механизированная группа генерала В. К. Баранова (1-й гвардейский кавалерийский и 25-й танковый корпуса), а на львовском – 3-я гвардейская и 4-я танковые армии и конно-механизированная группа генерала С. В. Соколова (6-й гвардейский кавалерийский и 31-й танковый корпуса). На поддержку действий танковых и механизированных соединений с момента их ввода в сражение было решено переключить 16 дивизий штурмовиков и истребителей, что составило 60 % общего состава 2-й воздушной арами .

Успех прорыва обеспечивался сосредоточением до 90 % танков и САУ, свыше 77 % артиллерии и 100 % авиации на участках, составлявших всего 6 % полосы, занимаемой фронтом.

Чтобы скрыть замысел операции и перегруппировку соединений фронта, штаб по указанию маршала Конева разработал план оперативной маскировки. Им предусматривалось имитировать сосредоточение двух танковых армий и танкового корпуса на левом крыле фронта.

К началу операции 1-й Украинский фронт насчитывал 1,1 млн человек, 16 100 орудий и минометов, 2050 танков и САУ, 3250 самолетов. Ему противостояла группа армий «Северная Украина», насчитывавшая 900 тыс. человек, 6300 орудий и минометов, свыше 900 танков и штурмовых орудий, 700 самолетов . Войска 1-го Украинского фронта на направлениях главных ударов превосходили противника в живой силе почти в 5 раз, в артиллерии – в 6–7, в танках и САУ – в 3–4, в самолетах – в 4,6 раза.

Модель, ожидая главный удар войск 1-го Украинского фронта на львовско-сандомирском направлении, еще в мае построил две линии обороны (третью – не успел) и создал довольно сильную группировку. Группа армий «Северная Украина» первоначально располагала 40 дивизиями и 2 пехотными бригадами, которые входили в состав немецких 1-й и 4-й танковых армий и венгерской 1-й армии. Однако разгром группы армий «Центр» в Белоруссии вынудил Моделя перебросить из группы армий «Северная Украина» туда 6 дивизий, в том числе 3 танковые. Таким образом, 34 дивизиям предстояло удерживать остававшуюся еще в руках противника часть территории Украины, а также прикрыть направления, которые вели в южные районы Польши (в том числе в Силезский промышленный район) и Чехословакию, имевшие большое экономическое и стратегическое значение. Учитывая горький опыт предыдущих операций, Модель планировал на некоторых участках преднамеренный отвод частей с первой полосы обороны на вторую. Но воплощать в жизнь все эти планы предстояло уже генерал-полковнику Харпе.

Вечером 12 июля на рава-русском направлении была проведена разведка боем. Она установила, что противник начал отвод своих войск, оставив на переднем крае боевое охранение. В связи с этим маршал Конев принял решение немедленно перейти в наступление передовыми батальонами дивизий, находившихся на направлении главного удара 3-й гвардейской и 13-й армий. Вскоре они преодолели главную полосу обороны, продвинувшись на 8 – 12 км. На львовском направлении прорыв проходил в более напряженной обстановке. 14 июля после полуторачасовой артиллерийской подготовки и массированных ударов авиации перешли в наступление главные силы 60-й и 38-й армий. Но к исходу дня они продвинулись лишь на 3–8 км, непрерывно отражая удары введенных генералом Харпе в сражение оперативных резервов в составе двух танковых дивизий. Одновременно ему удалось организовать сильное огневое сопротивление на заранее подготовленной и оборудованной второй полосе обороны.

Утром 15 июля усиленные батальоны стрелковых дивизий первого эшелона вновь провели разведку боем с задачей вскрыть систему обороны, состав и группировку вражеских войск. Артиллерия провела пристрелку целей. Соединения 2-й воздушной армии генерала С. А. Красовского утром следующего дня нанесли удар по противнику. В результате его танковые дивизии понесли значительные потери, управление войсками было дезорганизовано. Контрудар противника, таким образом, был отбит. За три дня упорных боев соединения 60-й армии при поддержке передовых бригад 3-й гвардейской танковой армии прорвали оборону противника на глубину до 18 км, образовав так называемый колтовский коридор шириной 4–6 км и длиной 16–18 км. В него маршал Конев направил 3-ю гвардейскую танковую армию, не ожидая выхода стрелковых войск к намеченному рубежу. Ввод соединений армии осуществлялся в крайне тяжелых условиях. Узкий коридор простреливался артиллерийским и даже пулеметным огнем противника. Армия в составе трех корпусов, имея около 500 танков и САУ, вынуждена была двигаться по одному маршруту, сплошной колонной по размытой дождями лесной дороге. Противник стремился сильными контратаками ликвидировать коридор и не допустить выхода танковой армии в оперативную глубину. Для обеспечения выдвижения танковой армии было выделено шесть авиационных корпусов. С целью расширения горловины прорыва и обеспечения танковых частей с флангов использовались войска 60-й армии и крупные силы артиллерии, а также выдвинутые в район коридора 4-й гвардейский и 31-й отдельные танковые корпуса.

Войска 3-й гвардейской танковой армии, преодолевая сопротивление противника, к исходу дня 17 июля вышли к р. Пелтев, на глубине 60 км от бывшего переднего края вражеской обороны, и на следующий день форсировали ее. Одновременно части 9-го механизированного корпуса соединились в районе Деревлян с войсками северной ударной группировки и завершили окружение бродской группировки противника.

Генерал Харпе, пытаясь избежать окружения, требовал от своих войск с утра 17 июля контратаками ликвидировать образовавшийся прорыв и перехватить коммуникации 3-й гвардейской танковой армии. В этой сложной обстановке маршал Конев принял необычное и весьма рискованное решение – ввести в сражение через узкую горловину прорыва еще одну, 4-ю танковую армию. Ее командующему генералу Д. Д. Лелюшенко было приказано, не ввязываясь во фронтальные бои за Львов, обойти его с юга и отрезать пути выхода противника на юго-запад и запад. Ввод армии обеспечивался действиями двух штурмовых, двух бомбардировочных и двух истребительных авиационных корпусов. Расширение прорыва возлагалось на 106-й стрелковый и 4-й гвардейский танковый корпуса. Здесь же развертывался 31-й танковый корпус.

В течение 17 и 18 июля соединения 4-й танковой армии, испытывая недостаток в горючем, по одному маршруту преодолели колтовский коридор. Последовательный ввод в сражение двух танковых армий с целью быстрейшего выхода к Львову позволил развить тактический успех в оперативный. К исходу дня 18 июля соединения 3-й гвардейской танковой армии совместно с конно-механизированной группой генерала В. К. Баранова завершили окружение до 8 дивизий бродской группировки противника, а главные силы 4-й танковой армии вышли в район Ольшанцы и устремились к Львову.

В это время, 18 июля, армии 1-го Белорусского фронта приступили к осуществлению Люблин-Брестской наступательной операции. Им противостояли основные силы 2-й, 9-й (с 24 июля) армий группы армий «Центр» и 4-я танковая армия группы армий «Северная Украина». Замысел маршала Рокоссовского состоял в том, чтобы ударами в обход Брестского укрепрайона с севера и юга разгромить противника и, развивая наступление на варшавском направлении, выйти к Висле. Основные усилия были сосредоточены на левом крыле, где действовали 70, 47, 8-я гвардейская, 69-я, 2-я танковая, польская 1-я армии, два кавалерийских и один танковый корпус. Их поддерживала авиация 6-й воздушной армии. В этой группировке насчитывалось 416 тыс. человек, более 7,6 тыс. орудий и минометов, 1750 танков и САУ, около 1,5 тыс. самолетов. Перед ними на участке от Ратно до Вербы оборонялись 9 пехотных дивизий и 3 бригады штурмовых орудий, немецкая 4-я танковая армия (1550 орудий и минометов, 211 танков и штурмовых орудий» .

В соответствии с планом операции, который был утвержден Ставкой ВГК 7 июля, войскам левого крыла 1-го Белорусского фронта предстояло разгромить противостоящего противника и, форсировав на 3 – 4-й день операции р. Западный Буг, развивать наступление в северо-западном и западном направлениях, чтобы к концу июля главными силами выйти на рубеж Лукув, Люблин. Главный удар маршал Рокоссовский наносил силами 47-й, 8-й гвардейской и 69-й армий. Они должны были прорвать оборону противника западнее Ковеля, обеспечить ввод в сражение подвижных войск и во взаимодействии с ними развивать наступление на Седльце и Люблин. После форсирования Западного Буга намечалось силами 8-й гвардейской и 2-й танковой армий развивать наступление на Лукув, Седльце, а 69-й и польской 1-й армиями – на Люблин, Михув. От командующего 47-й армией требовалось наступать на Бяла-Подляску и не допустить отхода к Варшаве войск противника, действовавших к востоку от рубежа Седльце, Лукув, а от 70-й армии – нанести удар на Брест с юга.

Учитывая необходимость прорыва сильно укрепленной обороны противника, Рокоссовский предусмотрел глубокое оперативное построение войск левого крыла фронта. Первый эшелон составляли 70, 47, 8-я гвардейская, 69-я армии; второй эшелон – польская 1-я армия; для развития успеха предназначались 2-я танковая армия, два кавалерийских и один танковый корпус. На участках прорыва создавались высокие плотности сил и средств: 1 стрелковая дивизия, до 247 орудий и минометов и около 15 танков непосредственной поддержки пехоты на 1 км фронта. На период прорыва обороны противника в оперативное подчинение командующих 47-й и 69-й армиями было передано по одной дивизии, а 8-й гвардейской армией – один корпус штурмовой авиации.

Штаб артиллерии фронта, планируя артиллерийское наступление на левом крыле, стремился предельно упростить график артиллерийской подготовки, однако не в ущерб ее мощности и надежности. Благодаря высокой обеспеченности фронта боеприпасами было спланировано всего два, но зато очень мощных 20-минутных огневых налета – в начале и в конце артиллерийской подготовки. А учитывая прочность вражеской обороны на этом направлении, в график артиллерийской подготовки между двумя огневыми налетами включили 60-минутный период разрушения. Поддержку атаки решили вновь осуществить уже оправдавшим себя двойным огневым валом.

На правое крыло фронта (48, 65, 28, 61-я армии, конно-механизированные группы генералов П. А. Белова и И. А. Плиева) маршал Рокоссовский возложил задачу нанести удар на варшавском направлении, обходя брестскую группировку с севера. Соединения 28-й армии должны были нанести удар на Брест с севера, а 61-й армии – с востока и во взаимодействии с 70-й армией разгромить брестскую группировку врага. Поддержку войск правого крыла обеспечивала 16-я воздушная армия генерал-полковника авиации С. И. Руденко.

Однако тщательно разработанным планам не суждено было претвориться в жизнь. Хорошо изучив повадки противника, Рокоссовский опасался, как бы тот не вывел из-под огня свои основные силы, занимавшие главную полосу обороны. Удайся врагу такой маневр, а Модель был мастером в этом деле, и огромной силы удар артиллерии придется по пустому месту, а сотни тысяч дорогостоящих снарядов и мин будут выброшены на ветер. Такого нельзя было допустить, и Рокоссовский решил, прежде чем проводить спланированную артиллерийскую подготовку и бросать в бой главные силы, проверить на прочность вражескую оборону действиями усиленных передовых батальонов.

18 июля в 5 часов началась 30-минутная артиллерийская подготовка, по окончании которой передовые батальоны решительно атаковали вражеские позиции. Действия каждого батальона поддерживались артиллерией. Сопротивление противника оказалось незначительным, и передовые батальоны, быстро выбив его из первой траншеи, начали продвигаться вперед. Их успех исключил необходимость проведения запланированного артиллерийского наступления.

Соединения 8-й гвардейской армии генерал-полковника В. И. Чуйкова, прорвав главную полосу обороны, вышли к р. Выжувка. Ее берега были сильно заболоченными и представляли серьезное препятствие для танков. В связи с этим было решено 11-й танковый корпус использовать после того, как стрелковые дивизии прорвут вторую полосу обороны противника, а 2-ю танковую армию ввести в сражение после захвата плацдарма на Западном Буге. 19 июля в сражение был введен 11-й танковый корпус генерала И. И. Ющука. Преследуя противника, он с ходу форсировал Западный Буг и закрепился на его левом берегу. Вслед за ним на плацдарм начали переправляться передовые части 8-й гвардейской армии и 2-й гвардейский кавалерийский корпус. К исходу дня оборона врага была прорвана на фронте 30 км и на глубину до 13 км, а к исходу 21 июля прорыв расширен до 130 км по фронту и в глубину более 70 км. Войска на широком фронте вышли к р. Западный Буг, с ходу на трех участках форсировали ее и вступили на территорию Польши. К этому времени армии правого крыла фронта с боями заняли рубеж восточнее Нарева, Боцьки, Семятичи, южнее Черемхи, западнее Кобрина.

Успешно развивались события и на 1-м Украинском фронте. Его войска 22 июля завершили разгром бродской группировки противника, захватив в плен 17 тыс. солдат и офицеров во главе с командиром 13-го армейского корпуса генералом пехоты А. Гауффе. В тот же день 1-я гвардейская танковая армия во взаимодействии с конно-механизированной группой генерала Баранова форсировала с ходу р. Сан в районе Ярослава и захватила плацдарм на ее западном берегу.

В это время в стане противника происходили следующие события. 20 июля во время совещания в Ставке Гитлера была предпринята попытка покушения на фюрера. Однако Гитлер уцелел и жестоко расправился не только с заговорщиками, но и со всеми заподозренными в нелояльности режиму. Начальником Генерального штаба Главного командования Сухопутных войск был назначен генерал Г. Гудериан. Приняв дела, он вынужден был с горечью констатировать:

«Положение группы армий «Центр» после 22 июля 1944 г. было просто катастрофическим; худшего ничего и не придумаешь… До 21 июля русские, казалось, неудержимым потоком хлынули к р. Висла от Сандомира до Варшавы… Единственные имевшиеся в нашем распоряжении силы находились в Румынии, в тылу группы армий «Южная Украина». Уже одного взгляда на карту железных дорог было достаточно, чтобы понять, что переброска этих резервов займет много времени. Небольшие силы, которые можно было взять из армии резерва, уже направлялись в группу армий «Центр», которая понесла больше всего потерь » .

Генерал Гудериан принял энергичные меры для восстановления фронта обороны по западному берегу Вислы. Сюда спешно выдвигались резервы из глубины и с других участков фронта. В действиях войск противника стало проявляться еще больше упорства. Маршал Жуков отмечал:

«Командование группы армий «Центр» в этой крайне сложной обстановке нашло правильный способ действия. В связи с тем, что сплошного фронта обороны у немцев не было и создать его при отсутствии необходимых сил было невозможно, немецкое командование решило задержать наступление наших войск главным образом короткими контрударами. Под прикрытием этих ударов на тыловых рубежах развертывались в обороне перебрасываемые войска из Германии и с других участков советско-германского фронта » .

Маршал Жуков подошел объективно к оценке действий генерал-фельдмаршала Моделя и генерала Гудериана, не принижая их роли, но и не преувеличивая ее. Им обоим, несмотря на все старания, не удалось остановить продвижение советских войск.

27 июля танковые и механизированные войска 1-го Украинского фронта во взаимодействии с войсками 60-й, 38-й армий и авиацией после ожесточенных боев 27 июля освободили Львов. В этот же день соединения 1-й, 3-й гвардейских танковых и 13-й армий заняли Перемышль (Пшемысль), а 1-я гвардейская армия – Станислав. Остатки вражеских войск, выбитые из Львова, стали отходить на юго-запад на Самбор, но здесь они попали под удар 9-го механизированного корпуса. 18-я армия к этому времени вышла в район южнее Калуша.

К концу июля группа армий «Северная Украина» была рассечена на две части: остатки 4-й танковой армии откатывались к Висле, а войска немецкой 1-й танковой армии и венгерской 1-й армии – на юго-запад, к Карпатам. Разрыв между ними достигал до 100 км. В него по решению маршала Конева устремились конно-механизированная группа генерала С. В. Соколова и соединения 13-й армии. Немецкое командование для создания фронта обороны на Висле стало перебрасывать туда соединения и части с других участков советско-германского фронта, а также из Германии и Польши. Однако генералу Харпе не удалось сдержать натиск войск 1-го Украинского фронта. К 29 августа они завершили освобождение западных областей Украины и юго-восточных районов Польши. В ходе Львовско-Сандомирской операции армии 1-гоУкраинского фронта нанесли значительное поражение главным силам группы армий «Северная Украина»: восемь ее дивизий были уничтожены, а тридцать две потеряли от 50 до 70 % личного состава. Потери советских войск составили: безвозвратные – 65 тыс. и санитарные 224,3 тыс. человек .

А что же происходило на 1-м Белорусском фронте?

«1. Не позже 26–27 июля с. г. овладеть городом Люблин, для чего в первую очередь использовать 2-ю танковую армию Богданова и 7 гв. кк Константинова. Этого настоятельно требуют политическая обстановка и интересы независимой демократической Польши » .

О каких интересах в данном случае шла речь?

Как известно, в Лондоне существовало польское эмигрантское правительство во главе с С. Миколайчиком, которое ориентировалось на западных союзников. Этому правительству подчинялась Армия Крайова (АК) генерала Т. Бур-Комаровского. В апреле 1943 г., после того как правительство Миколайчика поддержало участие Красного Креста в расследовании расстрела польских офицеров в Катыни, правительство СССР разорвало дипломатические отношения с ним. В противовес правительству Миколайчика в городе Хелм силы, ориентировавшиеся на СССР, создали 21 июля 1944 г. Польский комитет национального освобождения (ПКНО), которым руководил Э. Осубка-Моравский. В тот же день из частей Армии Людовой (АЛ), находившейся на освобожденной территории Польши, и Польской армии в СССР было создано Войско Польское под командованием генерала М. Роля-Жимерского. С целью оказать помощь ПКНО и Войску Польскому и требовалось быстро овладеть Люблином. Кроме того, еще 14 июля представители Ставки ВГК маршалы Жуков и Василевский, командующие войсками 1-го Украинского, 3, 2 и 1-го Белорусских фронтов, получили директиву № 220145 Ставки ВГК о разоружении польских отрядов, возглавляемых эмигрантским правительством Польши .

Представитель Ставки ВГК маршал Жуков торопил с движением левого крыла 1-го Белорусского фронта на Ковель. По мнению командарма-65 генерала Батова, фронтовое командование, бросив силы на Ковель, глубоко не вникало в сложившиеся трудности в полосе 65-й и 48-й армий. А в это время Модель силами 5-й танковой дивизии СС «Викинг» и 4-й танковой дивизии готовился нанести встречные удары по 65-й армии, чтобы соединиться в районе Клещелей. Генерал Батов по телеграфу сообщил Рокоссовскому:

– Перехвачен радиопереговор. Противник готовит встречные контрудары из района Бельска и Высоколитовска на Клещели. Войска готовлю для отражения танков противника. Сил недостаточно. Боевые порядки разрежены. Резервов не имею.

Командующий фронтом приказал:

– Примите меры к удержанию занимаемых рубежей. Помощь будет оказана.

К полудню 23 июля северной и южной группировкам, наносившим контрудары, удалось соединиться. Батов доложил Рокоссовскому:

– Противник наносит встречный контрудар с двух направлений на Клещели. Штаб армии отведен в Гайновку. Сам с оперативной группой нахожусь и управляю боем на…

Генералу Батову не удалось закончить доклад: на наблюдательном пункте появились вражеские танки. Командарму и оперативной группе штаба армии удалось на автомобилях оторваться от противника и благополучно добраться до Гайновки, куда переехал штаб армии.

Рокоссовский, обеспокоенный внезапным прекращением переговоров, немедленно выслал в разведку эскадрилью истребителей. Однако они ничего не обнаружили. Вечером на командный пункт 65-й армии в Гайновку прибыли маршалы Жуков и Рокоссовский.

– Докладывай свое решение, – приказал Батову маршал Жуков.

– Силами двух подошедших батальонов армейского запасного полка и отдельных частей 18-го стрелкового корпуса при огневой поддержке дивизионов гвардейских минометов решил нанести удар на Клещели со стороны Гайновки. Одновременно 105-й стрелковый корпус наступает с юга.

– Решение правильное, да сил маловато, – признал Жуков. – А надо не только восстановить живую связь с корпусами, но обязательно вновь захватить плацдарм за Бугом. Поможем.

На помощь генералу Батову из 28-й армии спешно перебрасывались 53-й стрелковый корпус и 17-я танковая бригада Донского танкового корпуса, находившаяся на переформировании. Подход этих сил ожидался ночью. 24 июля части 53-го и 105-го стрелковых корпусов во взаимодействии с 17-й танковой бригадой разгромили противника под Клещелями и за два дня боев восстановили прежнее положение. К исходу дня 26 июля соединения 65-й и 28-й армий вышли к Западному Бугу, охватив брестскую группировку врага с севера и северо-запада. В это время 70-я армия генерал-полковника В. С. Попова форсировала Западный Буг южнее Бреста и обошла город с юго-запада. С востока к нему подходили соединения 61-й армии генерал-лейтенанта П. А. Белова. В течение 28 июля войска 28-й, 70-й армий и 9-й гвардейский стрелковый корпус 61-й армии заняли Брест и на следующий день в лесах западнее города завершили разгром до четырех дивизий противника. После этого 61-я и 70-я армии директивой № 220148 были выведены в резерв Ставки ВГК.

На левом крыле 1-го Белорусского фронта события развивались следующим образом. Утром 21 июля на командный пункт 8-й гвардейской армии прибыл маршал Рокоссовский. Оценив обстановку, он принял решение немедленно ввести в прорыв 2-ю танковую армию. Она получила задачу двигаться в направлении Люблин, Демблин, Прага (пригород Варшавы), с тем чтобы обойти группировку противника и отрезать ей путь на запад. Соединения танковой армии по трем наведенным мостам, а также вброд начали переправу на левый берег Западного Буга. Части 3-го танкового корпуса генерал-майора танковых войск Н. Д. Веденеева, пройдя за 13 часов 75 км, обошли Люблин с севера и завязали бои за его северо-западную и западную окраины. При этом 50-я танковая бригада полковника Р. А. Либермана, действовавшая в передовом отряде корпуса, с ходу ворвалась в центр города. Однако закрепиться не смогла и под нажимом превосходящих сил врага отошла на западную окраину Люблина.

Утром 23 июля, после 30-минутной артиллерийской подготовки, главные силы 2-й танковой армии начали штурм Люблина. При этом был применен маневр 3-го танкового корпуса на северо-запад. С юга город обошел 7-й гвардейский кавалерийский корпус. Удар с востока наносил 8-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта танковых войск А. Ф. Попова. На север в качестве заслона был выдвинут 16-й танковый корпус генерал-майора танковых войск И. В. Дубового. Несмотря на упорное сопротивление противника, к исходу дня значительная часть Люблина была освобождена, при этом взято в плен до 3 тыс. солдат и офицеров противника. В ходе штурма автоматной очередью был тяжело ранен командарм генерал С. И. Богданов. В командование 2-й танковой армией вступил начальник штаба армии генерал А. И. Радзиевский.

После освобождения Люблина маршал Рокоссовский приказал 2-й танковой армии овладеть районом Демблин, Пулавы и захватить переправы через р. Висла, а в последующем развивать успех в направлении Варшавы. Во второй половине дня 24 июля в сражение был введен второй эшелон армии – 16-й танковый корпус, который 25 июля при поддержке авиации 6-й воздушной армии и 3-го гвардейского авиационного корпуса дальнего действия штурмом овладел Демблином и вышел к Висле. Левее, овладев Пулавами, к реке вышел 3-й танковый корпус. Однако противник по приказу Моделя взорвал переправы через Вислу и в целях прикрытия подступов к Варшаве начал спешно перебрасывать свои резервы с западного берега реки в район Праги (предместье Варшавы). Учитывая создавшуюся обстановку, командующий фронтом повернул 2-ю танковую армию с запада на север. Ей предстояло, наступая вдоль шоссе в общем направлении Гарволин, Прага, овладеть предместьем польской столицы и захватить в этом районе переправу через Вислу.

Войска 2-й танковой армии, выполняя поставленную задачу, дважды самостоятельно прорывали вражескую оборону, поспешно занятую противником. Рубеж Сточек, Гарволин, на котором осели только передовые подразделения подходивших резервов противника, был прорван 27 июля с ходу на широком фронте (29 км) силами передовых отрядов и головных бригад танковых корпусов без артиллерийской подготовки и развертывания главных сил. Рубеж же Сенница, Карчев (на ближних подступах к Варшаве), занятый главными силами резервов врага, прорвать с ходу не удалось. Поэтому пришлось в течение 10 часов провести подготовку атаки. Прорыв этого рубежа осуществлялся танковыми корпусами на трех самостоятельных участках, что привело к дроблению противостоящих сил противника и уничтожению их по частям.

Конно-механизированная группа генерала В. В. Крюкова (2-й гвардейский кавалерийский, 11-й танковый корпуса), развивая наступление на северо-запад, 23 июля овладела городами Парчев и Радзынь. В ночь на 25 июля она завязала бой за Седлец (Седльце). После упорных боев город 31 июля был занят совместными усилиями конно-механизированной группы и 165-й стрелковой дивизии 47-й армии. Основные силы этой армии 27 июля вышли на рубеж Мендзыжец, Лукув, 8-я гвардейская армия – западнее Лукува, Демблина, а передовые части 69-й армии подходили к Висле. 28 июля на стыке 8-й гвардейской и 69-й армий была введена в сражение польская 1-я армия, которая также подходила к Висле в районе Демблина и приняла от 2-й танковой армии ее участок. Соединения 2-й танковой армии, повернув на северо-запад, продолжали наступление вдоль правого берега Вислы к Варшаве.

К исходу 28 июля основные силы 1-го Белорусского фронта, встретив упорное сопротивление усиленной резервами немецкой 2-й армии на рубеже южнее Лосице, Седльце, Гарволин, вынуждены были развернуться фронтом на север. В тот же день Ставка ВГК директивой № 220162 поставила маршалу Рокоссовскому следующую задачу:

«1. После овладения районом Брест, Седлец правым крылом фронта развивать наступление в общем направлении на Варшаву с задачей не позже 5–8 августа овладеть Прагой и захватить плацдарм на западном берегу р. Нарев в районе Пултуск, Сероцк. Левым крылом фронта захватить плацдарм на западном берегу р. Висла в районе Демблин, Зволень, Солец. Захваченные плацдармы использовать для удара в северо-западном направлении с тем, чтобы свернуть оборону противника по р. Нарев и р. Висла и тем самым обеспечить форсирование р. Нарев левому крылу 2-го Белорусского фронта и р. Висла центральным армиям своего фронта. В дальнейшем иметь в виду наступать в общем направлении на Торн и Лодзь… »

Ставка ВГК, стремясь активизировать наступательный порыв войск 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов, 29 июля направила им директиву № 220166, в которой говорилось:

«Приказ Ставки о форсировании р. Висла и захвате плацдармов названными в приказе армиями нельзя понимать так, что другие армии должны сидеть сложа руки и не пытаться форсировать Вислу. Командование фронта обязано максимально обеспечить переправочными средствами те армии, в полосе которых Висла должна быть форсирована согласно приказу Ставки. Однако и другие армии при наличии возможности также должны форсировать р. Висла. Придавая большое значение делу форсирования Вислы, Ставка обязывает вас довести до сведения всех командармов вашего фронта, что бойцы и командиры, отличившиеся при форсировании Вислы, получат специальные награды орденами вплоть до присвоения звания Героя Советского Союза » .

Одновременно Сталин возложил на маршала Жукова не только координацию, но и руководство операциями, проводимыми войсками 1-го Украинского, 1-го и 2-го Белорусских фронтов.

В директиве № 220162 Ставки ВГК задача на овладение Варшавой не ставилась, так как в ее распоряжении не имелось крупных резервов, которые она могла бы выделить в распоряжение маршала Рокоссовского. В этот период советские войска вели упорные бои с противником в Прибалтике и Восточной Пруссии. Войска 1-го Украинского фронта, только что освободившие Львов, пытались захватить плацдарм за Вислой в районе Сандомира.

Войска 1-го Белорусского фронта продолжали развивать успешное наступление. Соединения 2-й танковой армии, действовавшие на варшавском направлении, 30 июля вышли на подступы к Праге. Однако Модель своевременно предпринял контрмеры: к вечеру 31 июля перед 2-й танковой армией появились спешно переброшенные с других участков фронта 19-я танковая дивизия, танковые дивизии СС «Мертвая голова», «Викинг», парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг» и ряд пехотных соединений 2-й армии. Одновременно активизировала свою деятельность вражеская авиация.

Утром 1 августа ударная группировка Моделя, находившаяся под защитой мощных инженерных сооружений на подступах к Праге, нанесла контрудар по соединениям 2-й танковой армии. В результате они оказались в тяжелом положении. К тому же армия, преодолев за десять дней более 300 км, испытывала острый недостаток в горючем и боеприпасах. Тылы отстали и не могли обеспечить своевременный подвоз всего необходимого для продолжения наступления. Танковые корпуса отражали до 10–12 атак в сутки. 2 августа частям 19-й танковой дивизии противника удалось вклиниться на стыке 3-го и 8-го гвардейского танковых корпусов. Командующий армией генерал Радзиевский принял решение нанести контрудар во фланг и в тыл прорвавшимся частям врага. В 10 часов, после мощного огневого налета реактивной артиллерии, соединения и части армии нанесли удар по правому флангу 19-й танковой дивизии. В результате прорвавшийся противник был отрезан от остальных сил и к 12 часам уничтожен. Между танковыми корпусами армии была восстановлена тесная локтевая связь, а вклинение вражеских войск в оборону ликвидировано.

В то время как 2-я танковая армия вела тяжелые бои, войска польской 1-й армии попытались 31 июля форсировать Вислу, но не смогли этого сделать. Более успешно действовала 8-я гвардейская армия генерала В. И. Чуйкова. Около 12 часов 31 июля маршал Рокоссовский вызвал командарма к ВЧ и сказал:

– Вам необходимо подготовиться, чтобы дня через три начать форсирование Вислы на участке Мацеевице, Стенжица с целью захвата плацдарма. План форсирования желательно получить кратко шифром к 14 часам 1 августа.

– Задача мне понятна, – ответил Василий Иванович, – но форсировать прошу разрешить на участке устье реки Вильга, Подвебже, чтобы на флангах плацдарма были реки Пилица и Радомка. Форсирование могу начать не через три дня, а завтра с утра, так как вся подготовительная работа у нас проведена. Чем скорее начнем, тем больше гарантий на успех.

– У вас мало артиллерии и переправочных средств. Фронт может вам кое-что подбросить не ранее как через три дня. Ставка Верховного Главнокомандования придает большое значение форсированию Вислы и требует от нас максимально обеспечить выполнение этой сложной задачи.

– Мне это понятно. Но я рассчитываю прежде всего на внезапность. Что касается средств усиления, то при внезапности, думаю, обойдусь тем, что имею. Прошу разрешить начать завтра с утра.

– Хорошо, я согласен, – сказал Рокоссовский. – Но продумайте, взвесьте все еще раз и доложите окончательно ваш краткий план. Доведите до сведения командиров всех степеней, что бойцы и командиры, отличившиеся при форсировании Вислы, будут представлены к наградам вплоть до присвоения звания Героя Советского Союза.

– Будет сделано! Начинаю завтра утром. Краткий план доложу немедленно.

После окончания разговора генерал Чуйков вместе с начальником штаба армии быстро набросал план действий, который был направлен в штаб фронта. С 5 до 8 часов утра намечалось осуществить пристрелку и разведку боем батальонами от каждой дивизии. При удачных действиях разведка должна была перерасти в наступление. В случае если разведка боем не достигнет своей цели, планировалось установить часовую паузу для уточнения целей и увязки взаимодействия. В ходе разведки боем штурмовой авиации предстояло наносить удары по переднему краю обороны противника. В 9 часов начиналась артиллерийская подготовка атаки и переправа через Вислу всех сил армии.

«Не было ли в повторении приема с разведкой боем, перерастающей в наступление главных сил, опасного для нас шаблона? – задавал себе впоследствии вопрос В. И. Чуйков. – Мог ли на этот раз противник предугадать наши действия? Я с достаточной серьезностью относился к немецкому командованию и понимал, что оно могло разгадать этот прием. Ну и что же? Если этот прием и разгадан, то что-либо предпринять против его применения нелегко. Есть такого рода тактические приемы, которые действуют безотказно. Предположим, противник разгадал, что наша разведка боем должна перерасти в общее наступление. Что он может сделать? У нас преимущество во всех видах вооружения… Разведывательные отряды пошли в атаку. Что он предпримет? Оставит первые траншеи и отойдет. Прекрасно. С малой затратой артиллерийских снарядов мы занимаем его первые траншеи и тут же усиливаем разведотряды главными силами армии. С малыми потерями мы ломаем его первую позицию обороны. Противник принимает бой с нашими разведотрядами. Это нам и нужно. Он в траншеях первой позиции. Мы его подвергаем артиллерийской обработке, мы его прихватываем на месте и наносим по нему удар молота – удар всеми нашими силами. Опять его позиции сбиты… Нет, не имело смысла отказываться и на этот раз от этого приема. Именно здесь, на берегах Вислы, наши бойцы его назвали разведывательным эшелоном » .

Интуиция и опыт не подвели генерала Чуйкова. Его войска с утра 1 августа приступили к форсированию Вислы в районе Магнушева, а к исходу дня захватили на западном берегу реки плацдарм шириной в 15 км и глубиной до 10. К 4 августа вся 8-я гвардейская армия была уже на плацдарме, вплоть до танков и тяжелой артиллерии.

В результате Люблин-Брестской операции было завершено освобождение юго-западных областей Белоруссии и восточных районов Польши. В ходе операции войска 1-го Белорусского фронта продвинулись на 260 км, форсировали с ходу Вислу, захватили плацдармы на ее западном берегу, создав благоприятные условия для последующего наступления на варшавско-берлинском направлении. В этой операции маршал Рокоссовский снова продемонстрировал высокие полководческие качества. Особенностями операции являлись: ведение наступления группировками войск фронта на удаленных друг от друга направлениях, одна из них переходила в наступление из заблаговременно подготовленного исходного района, а другая – с ходу, после завершения предыдущей операции; непрерывное оперативное взаимодействие между войсками правого и левого крыльев фронта; решительное массирование сил и средств на направлениях главных ударов фронта и армий; широкое маневрирование подвижными войсками; применение различных способов разгрома вражеских группировок: брестской – путем окружения и последующего уничтожения; люблинской – нанесением глубоких рассекающих ударов; форсирование с ходу крупных водных преград с захватом и расширением плацдармов.

Окончание Люблин-Брестской операции совпало с началом восстания в Варшаве. Командование Армии Крайовы с этой целью разработало план под условным названием «Буря». Он был одобрен премьер-министром польского эмигрантского правительства С. Миколайчиком. Согласно плану в момент вступления Красной Армии на территорию Польши, – а под ней понималась Польша в границах на 1 сентября 1939 г., в том числе Западные Украина и Белоруссия, – отряды Армии Крайовы должны были выступить против арьергардов немецких войск и содействовать переходу политической власти на освобожденной территории в руки вышедших из подполья сторонников эмигрантского правительства.

«Когда армии Рокоссовского, казалось, неудержимо продвигались к польской столице, – пишет К. Типпельскирх, – польское подпольное движение сочло, что час восстания пробил. Не обошлось, конечно, и без подстрекательства со стороны англичан. Ведь призывать к восстанию население столиц, освобождение которых приближалось, стало со времени освобождения Рима и позднее Парижа их обычаем. Восстание вспыхнуло 1 августа, когда сила русского удара уже иссякла и русские отказались от намерения овладеть польской столицей с хода. Вследствие этого польские повстанцы оказались предоставленными самим себе » .

Еще накануне вступления Красной Армии на территорию Польши военный совет польской 1-й армии обратился к соотечественникам с призывом помогать «советским войскам уничтожать немецкие вооруженные силы», подниматься на борьбу с оружием в руках и готовиться к восстанию». Аналогичные призывы исходили и от командования Армии Людовой. Ясно было, что схватка за власть в освобожденной Польше между прозападными и просоветски ориентированными силами неминуема.

21 июля, в день создания ПКНО, генерал Т. Бур-Комаровский доложил по радио эмигрантскому правительству: «Я отдал приказ о состоянии готовности к восстанию с часу ночи 25 июля» . Правительство Миколайчика сообщило 25 июля своему политическому представителю в Варшаве и командованию АК, что они самостоятельно могут принять решение о начале восстания. В это время Миколайчик находился в Москве, где состоялась его беседа с В. М. Молотовым. Польский премьер, подчеркнув, что сам он представляет силы, желающие сотрудничать с СССР и «иметь за собой почти все население Польши», заявил, что все польские вооруженные силы получили приказ вести борьбу совместно с советскими вооруженными силами. Молотов, в свою очередь, заметил, что у него есть сведения «не совсем такого характера». Миколайчик сообщил, что «польское правительство обдумывало план генерального восстания в Варшаве и хотело бы просить советское правительство о бомбардировках аэродромов около Варшавы». Он также сказал, что план предложен правительству Великобритании с просьбой передать его советскому правительству .

Таким образом, между польским эмигрантским правительством и правительством СССР не удалось достигнуть какого-либо взаимопонимания по вопросу о предстоящем восстании в Варшаве. Отношение польского эмигрантского правительства и командования Армии Крайовой к военному сотрудничеству с Советским Союзом было сформулировано еще в мае 1944 г. Оно заключалось в следующем:

«Разница в наших отношениях к немцам и Советам заключается в том, что, не имея достаточно сил для борьбы на два фронта, должны мы соединиться с одним врагом для победы над вторым… При определенных условиях мы готовы к сотрудничеству с Россией в военных действиях, но отмежевываемся от нее политически » .

Свое отношение к Армии Крайовой Ставка ВГК выразила в директиве № 220169, направленной 31 июля командующим войсками 1-го Украинского, 1, 2 и 3-го Белорусских фронтов, Главнокомандующему Вооруженных Сил Польши и командующему польской 1-й армией. Учитывая, что территория Польши восточнее Вислы в большей своей части освобождена от немецких захватчиков, требовалось «вооруженные отряды Армии Крайовой, подчиненные Польскому комитету национального освобождения, желающие продолжать борьбу с немецкими захватчиками, направлять в распоряжение командующего 1-й Польской армией (Берлинга) для того, чтобы влить их в ряды регулярной польской армии». Те отряды, в которых имелись «немецкие агенты», следовало немедленно разоружать, офицерский состав отрядов интернировать, а рядовой и младший начсостав направлять в отдельные запасные батальоны 1-й Польской армии .

К. К. Рокоссовский в своих мемуарах следующим образом характеризовал Армию Крайову:

«От первой же встречи с представителями этой организации у нас остался неприятный осадок. Получив данные, что в лесах севернее Люблина находится польское соединение, именующее себя 7-й дивизией АК, мы решили послать туда для связи нескольких штабных командиров. Встреча состоялась. Офицеры-аковцы, носившие польскую форму, держались надменно, отвергли предложение о взаимодействии в боях против немецко-фашистских войск, заявили, что АК подчиняется только распоряжениям польского лондонского правительства и его уполномоченных… Они так определили отношение к нам: «Против Красной Армии оружие применять не будем, но и никаких контактов иметь не хотим » .

«Это известие сильно нас встревожило, – вспоминал Рокоссовский. – Штаб фронта немедленно занялся сбором сведений и уточнением масштаба восстания и его характера. Все произошло настолько неожиданно, что мы терялись в догадках и вначале думали: не немцы ли распространяют эти слухи, а если так, то с какой целью? Ведь, откровенно говоря, самым неудачным временем для начала восстания было именно то, в какое оно началось. Как будто руководители восстания нарочно выбрали время, чтобы потерпеть поражение… Вот такие мысли невольно лезли в голову. В это время 48-я и 65-я армии вели бои в ста с лишним километрах восточнее и северо-восточнее Варшавы (наше правое крыло было ослаблено уходом в резерв Ставки двух армий, а предстояло еще, разгромив сильного противника, выйти к Нареву и овладеть плацдармами на его западном берегу). 70-я армия только что овладела Брестом и очищала район от остатков окруженных там немецких войск. 47-я армия вела бои в районе Седлеца фронтом на север. 2-я танковая армия, ввязавшись в бой на подступах к Праге (предместье Варшавы на восточном берегу Вислы), отражала контратаки танковых соединений противника. 1-я польская армия, 8-я гвардейская и 69-я форсировали Вислу южнее Варшавы у Магнушева и Пулавы, захватили и стали расширять плацдармы на ее западном берегу – в этом состояла основная задача войск левого крыла, они могли и обязаны были ее выполнить. Вот таким было положение войск нашего фронта в момент, когда в столице Польши вспыхнуло восстание » .

Командование Армии Крайовой, начав восстание, плохо подготовило его в военно-техническом отношении. Против гарнизона немецких войск численностью 16 тыс. человек, вооруженных артиллерией, танками и авиацией, выступило 25–35 тыс. повстанцев, из которых лишь 10 % были оснащены легким стрелковым оружием, боеприпасов же имелось не более чем на два-три дня. Обстановка в Варшаве складывалась не в пользу повстанцев. Многие подпольные организации не были оповещены о сроках начала восстания и потому вступили в борьбу разрозненно. В первый день сражалось не более 40 % боевых сил. Они не смогли захватить ключевые объекты столицы: вокзалы, мосты, почтовые отделения, командные пункты.

Однако когда восстание началось, в нем приняло участие и население Варшавы. На улицах города возводились баррикады. Руководство Польской Рабочей партии и командование Армии Людовой приняли 3 августа решение примкнуть к восстанию, хотя признавали его цели реакционными. В первые дни удалось освободить ряд районов города. Но затем положение с каждым днем ухудшалось. Не хватало боеприпасов, медикаментов, продовольствия, воды. Повстанцы несли большие потери. Противник же, быстро наращивая силы, стал теснить патриотов. Им пришлось оставить большую часть освобожденных районов города. Теперь они удерживали лишь центр Варшавы.

Правительство Советского Союза, несмотря на заверения Миколайчика, не получило до начала восстания от английского правительства сведения об этом. И это несмотря на то, что правительство Великобритании располагало такой информацией. Только 2 августа в Генеральный штаб Красной Армии поступило сообщение о том, что в Варшаве 1 августа в 17 часов начались бои, поляки просят прислать им необходимые боеприпасы и противотанковое оружие, а также оказать помощь «немедленной атакой извне» .

Эта информация 3 августа была направлена Молотову. Сталин принял представителей польского эмигрантского правительства во главе с Миколайчиком. В протоколе этой встречи, опубликованном в Польше, отмечалось, что польский премьер говорил об освобождении Варшавы «со дня на день», об успехах подпольной армии в борьбе с немецкими войсками и о необходимости помощи извне в форме поставок оружия. Сталин выразил сомнение относительно действий Армии Крайовы, заявив, что в современной войне армия без артиллерии, танков и авиации, даже без достаточного количества легкого стрелкового оружия не имеет никакого значения и он не представляет, как Армия Крайова может изгнать противника из Варшавы. Сталин добавил также, что не допустит акций АК за линией фронта, в тылу Красной Армии, а также заявлений о новой оккупации Польши.

Б. В. Соколов в книге «Рокоссовский», излагая результаты этой встречи, отмечал, что «в этот момент Иосиф Виссарионович твердо решил: Красная Армия варшавским повстанцам помогать не будет» . Это утверждение, на наш взгляд, не имеет под собой какой-либо основы. Для того чтобы ответить на вопрос, могли ли войска 1-го Белорусского фронта оказать помощь восставшим варшавянам, необходимо посмотреть на то, в каком же состоянии они находились.

Рокоссовский нисколько не сгущал краски в своих мемуарах. Модель не оставлял попыток ударами во фланг и в тыл разгромить соединения 1-го Белорусского фронта, форсировавшие Вислу южнее польской столицы. 3 августа противник нанес сильный удар по правому флангу 2-й танковой армии. В результате между частями 2-й танковой армии и контрударной группировкой противника завязалось встречное сражение. В оперативной сводке № 217 (1255) Генерального штаба Красной Армии отмечалось:

«…8. 1-й Белорусский фронт.

Противник на правом крыле фронта, отойдя на заранее подготовленный рубеж, организованным огнем и частными контратаками оказывал ожесточенное сопротивление наступавшим нашим войскам. Одновременно, продолжая усиливать варшавскую группировку частями танковой дивизии СС «Мертвая голова», танковой дивизии СС «Викинг», 19-й танковой дивизии и танковой дивизии «Герман Геринг», перешел в контрнаступление против частей 2-й танковой армии , стремясь отбросить их в юго-восточном направлении. На левом крыле противник оказывал упорное огневое сопротивление наступавшим частям фронта и контратаками пытался отбросить переправившиеся наши части на восточный берег р. Висла » .

Войска Моделя, опиравшиеся на сильный Варшавский укрепленный район, оказались в более выигрышном положении. Однако благодаря своевременному вводу в бой резервов 2-й танковой армии, героизму и выдержке воинов-танкистов все попытки врага отбросить части армии с занимаемых позиций были отражены. Находясь в отрыве от основных сил фронта на 20–30 км, она самостоятельно вела оборону в течение трех суток при недостаточном авиационном прикрытии – всего один истребительный авиационный полк 6-й воздушной армии. Об ожесточенности боев можно судить по тем потерям, которые понесли соединения армии – 284 танка и САУ, из них 40 % безвозвратно . С подходом соединений 47-й армии 2-я танковая армия была выведена в резерв фронта.

В последующем в оперативных сводках Генштаба Красной Армии в разделе, посвященном 1-му Белорусскому фронту, встречаем одно и то же: войска «отражали атаки противника вост. г. Варшава», «отражая контратаки противника, на отдельных участках вели бои за улучшение занимаемых позиций», «отбивали танковые атаки противника на западном берегу р. Висла»…

В сложившейся ситуации, по свидетельству Рокоссовского, его войска уже не могли рассчитывать на успех.

«На этом отрезке фронта сложилось весьма неприглядное положение, – пишет Константин Константинович, – войска двух армий, развернувшись фронтом на север, вытянулись в нитку, введя в бой все свои резервы; не оставалось ничего и во фронтовом резерве » .

Рассчитывать на помощь других фронтов также не приходилось: правый сосед 1-го Белорусского – 2-й Белорусский фронт несколько отстал. Единственным выходом было бы – ускорить продвижение от Бреста 70-й армии и скорее вытянуть войска, застрявшие в Беловежской Пуще. Но 65-я армия, быстро преодолев ее лесные массивы, не встречая особого сопротивления противника и вырвавшись вперед, была атакована частями двух танковых дивизий. Они врезались в центр армии, разъединили ее войска на несколько групп, лишив командующего на некоторое время связи с большинством соединений. В конце концов советские и немецкие части перемешались, так что трудно было разобрать, где кто. Бой принял очаговый характер. Рокоссовский, ожидавший, что 65-я армия окажет помощь сражавшимся под Варшавой 2-й танковой и 47-й армиям, наоборот, вынужден был послать ей на выручку стрелковый корпус и танковую бригаду. Благодаря их помощи армии удалось относительно успешно выбраться из этой неприятной ситуации. Наступление войск 1-го Белорусского фронта в районе Варшавы постепенно затихло.

С мнением Рокоссовского, изложенным в его мемуарах, мы уже познакомились. А теперь посмотрим, что он и Жуков докладывали 6 августа Сталину:

«1. Сильная группировка противника действует на участке Соколув, Подляски, Огрудек (10 км сев. Калушин), п. Станисланув, Воломин, Прага.

2. Для разгрома этой группировки противника у нас оказалось недостаточно сил».

Жуков и Рокоссовский просили разрешить им воспользоваться последней возможностью – ввести в сражение только что выделенную в резерв 70-ю армию, состоявшую из четырех дивизий, и дать на подготовку операции три дня. В докладе подчеркивалось:

«Раньше 10 августа перейти в наступление не представляется возможным в связи с тем, что до этого времени мы не успеваем подвезти минимально необходимого количества боеприпасов».

Как мы видим, воспоминания Рокоссовского и доклад Сталину по содержанию не отличались друг от друга.

Модель поспешил отрапортовать Гитлеру, что важный рубеж удержан. Несмотря на то что войска группы армий «Центр» понесли тяжелое поражение, Модель не только сохранил, но и приумножил доверие к себе фюрера. 17 августа Модель получил бриллианты к Рыцарскому кресту, став одним из немногих обладателей высшего знака отличия. Одновременно «пожарный фюрера» получил новое назначение – главнокомандующим группами армий «Запад» и «Б». Моделю, этому «хитрому лису», снова удалось уйти от Рокоссовского и избежать полного разгрома.

Представитель Ставки ВГК маршал Жуков и командующий 1-м Белорусским фронтом не хотели смириться с тем, что Варшава по-прежнему находится в руках врага. 8 августа они представили Сталину предложения по плану операции, которую предполагалось начать 25 августа всеми силами фронта с целью занятия Варшавы. Эти предложения базировались на точном расчете времени, в течение которого необходимо было осуществить следующие подготовительные мероприятия: с 10 по 20 августа провести операцию армиями правого и левого крыльев 1-го Белорусского фронта; перегруппировку войск, подвоз горюче-смазочных материалов и боеприпасов, пополнение частей .

9 августа Сталин снова принял Миколайчика, который просил немедленно помочь восставшей Варшаве оружием, прежде всего гранатами, стрелковым оружием и боеприпасами. На это Сталин ответил:

– Все эти действия в Варшаве кажутся нереальными. Могло бы быть иначе, если бы наши войска подходили к Варшаве, но, к сожалению, этого не произошло. Я рассчитывал, что мы войдем в Варшаву 6 августа, но нам это не удалось.

Указав на сильное сопротивление противника, которое встретили советские войска в боях за Прагу, Сталин сказал:

– У меня нет сомнений, что мы преодолеем и эти трудности, но для этих целей мы должны перегруппировать наши силы и ввести артиллерию. Все это требует времени.

Сталин выразил сомнение относительно эффективности помощи повстанцам с воздуха, поскольку таким образом можно доставлять лишь определенное количество винтовок и пулеметов, но не артиллерию, и сделать это в городе с опасной концентрацией немецких сил – чрезвычайно трудная задача. Однако, добавил он, «мы должны попытаться, мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы помочь Варшаве».

Ввод в сражение уставших и обескровленных дивизий 70-й армии положения не изменил. Варшава была рядом, но прорваться к ней не удавалось, каждый шаг стоил огромного труда.

12 августа генерал Бур-Комаровский, уже не раз обращавшийся к эмигрантскому правительству с просьбой об оказания помощи, снова просит срочно прислать оружие, боеприпасы и высадить десант в Варшаве. Но помощь поступала мизерная. Англичане отказались послать в Варшаву парашютный десант, но согласились организовать помощь с воздуха. Авиация Великобритании, действуя с аэродромов Италии, в ночь на 4, 8 и 12 августа доставила повстанцам 86 т грузов, в основном оружие и продовольствие. 14 августа союзники поставили перед советским руководством вопрос о челночных полетах американских бомбардировщиков из Бари (Италия) на советские базы, чтобы оказывать более эффективную помощь повстанцам путем сбрасывания необходимых им грузов. Ответ советских руководителей, упрекавших союзников в том, что они своевременно не поставили их в известность о готовившемся восстании, был отрицательным. 16 августа Сталин сообщил премьер-министру Великобритании Черчиллю:

«После беседы с Миколайчиком я распорядился, чтобы командование Красной Армии интенсивно сбрасывало вооружение в район Варшавы… В дальнейшем, ознакомившись ближе с варшавским делом, я убедился, что варшавская акция представляет безрассудную, ужасную авантюру, стоящую населению больших жертв » .

Исходя из этого, писал Сталин, советское командование пришло к выводу о необходимости отмежевания от нее.

20 августа президент США Ф. Рузвельт и У. Черчилль обратились с посланием к И. В. Сталину. Нужно сделать все, полагали они, чтобы спасти как можно больше патриотов, находящихся в Варшаве. В своем ответе от 22 августа Сталин заявил, что «рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна» и что восстание, привлекающее усиленное внимание немцев к Варшаве, с военной точки зрения не выгодно ни Красной Армии, ни полякам. Сталин сообщал, что советские войска делают все возможное, чтобы сломить контратаки противника и предпринять «новое широкое наступление под Варшавой» .

Об этом говорил и маршал Рокоссовский 26 августа корреспонденту английской газеты «Санди таймс» и радиокомпании Би-би-си А. Верту.

– Я не могу входить в детали, – говорил Константин Константинович. – Скажу вам только следующее. После нескольких недель тяжелых боев в Белоруссии и в Восточной Польше мы в конечном счете подошли примерно 1 августа к окраинам Праги. В этот момент немцы бросили в бой четыре танковые дивизии, и мы были оттеснены назад.

– Как далеко назад?

– Не могу вам точно сказать, но, скажем, километров на сто.

– И вы все еще продолжаете отступать?

– Нет, теперь мы наступаем, но медленно.

– Думали ли вы 1 августа (как дал понять в тот день корреспондент «Правды»), что сможете уже через несколько дней овладеть Варшавой?

– Если бы немцы не бросили в бой всех этих танков, мы смогли бы взять Варшаву, хотя и не лобовой атакой, но шансов на это никогда не было больше 50 из 100. Не исключена была возможность немецкой контратаки в районе Праги, хотя теперь нам известно, что до прибытия этих четырех танковых дивизий немцы в Варшаве впали в панику и в большой спешке начали собирать чемоданы.

– Было ли Варшавское восстание оправданным в таких обстоятельствах?

– Нет, это была грубая ошибка. Повстанцы начали его на собственный страх и риск, не проконсультировавшись с нами.

– Но ведь была передача Московского радио, призывавшая их к восстанию?

– Ну, это были обычные разговоры. Подобные же призывы к восстанию передавались радиостанцией «Свит» Армии Крайовой, а также польской редакцией Би-би-си – так мне по крайней мере говорили, сам я не слышал. Будем рассуждать серьезно. Вооруженное восстание в таком месте, как Варшава, могло бы оказаться успешным только в том случае, если бы оно было тщательно скоординировано с действиями Красной Армии. Правильный выбор времени являлся здесь делом огромнейшей важности. Варшавские повстанцы были плохо вооружены, и восстание имело бы смысл только в том случае, если бы мы были уже готовы вступить в Варшаву. Подобной готовности у нас не было ни на одном из этапов боев за Варшаву, и я признаю, что некоторые советские корреспонденты проявили 1 августа излишний оптимизм. Нас теснили, и мы даже при самых благоприятных обстоятельствах не смогли бы овладеть Варшавой раньше середины августа. Но обстоятельства не сложились удачно, они были неблагоприятны для нас. На войне такие вещи случаются. Нечто подобное произошло в марте 1943 года под Харьковом и прошлой зимой под Житомиром.

– Есть ли у вас шансы на то, что в ближайшие несколько недель вы сможете взять Прагу?

– Это не предмет для обсуждения. Единственное, что я могу вам сказать, так это то, что мы будем стараться овладеть и Прагой, и Варшавой, но это будет нелегко.

– Но у вас есть плацдармы к югу от Варшавы.

– Да, однако немцы из кожи вон лезут, чтобы ликвидировать их. Нам очень трудно их удерживать, и мы теряем много людей. Учтите, что у нас за плечами более двух месяцев непрерывных боев. Мы освободили всю Белоруссию и почти четвертую часть Польши, но ведь и Красная Армия может временами уставать. Наши потери были очень велики.

– А вы не можете оказать варшавским повстанцам помощь с воздуха?

– Мы пытаемся это делать, но, по правде говоря, пользы от этого мало. Повстанцы закрепились только в отдельных точках Варшавы, и большинство грузов попадает к немцам.

– Почему же вы не можете разрешить английским и американским самолетам приземляться в тылу у русских войск, после того как они сбросят свои грузы в Варшаве? Ваш отказ вызвал в Англии и Америке страшный шум…

– Военная обстановка на участке к востоку от Вислы гораздо сложнее, чем вы себе представляете. И мы не хотим, чтобы именно сейчас там вдобавок ко всему находились еще и английские и американские самолеты. Думаю, что через пару недель мы сами сможем снабжать Варшаву с помощью наших низколетящих самолетов, если повстанцы будут располагать сколько-нибудь различимым с воздуха участком территории в городе. Но сбрасывание грузов в Варшаве с большой высоты, как это делают самолеты союзников, практически совершенно бесполезно.

– Не производит ли происходящая в Варшаве кровавая бойня и сопутствующие ей разрушения деморализующего воздействия на местное польское население?

– Конечно, производит. Но командование Армии Крайовой совершило страшную ошибку. Мы, Красная Армия, ведем военные действия в Польше, мы та сила, которая в течение ближайших месяцев освободит всю Польшу, а Бур-Комаровский вместе со своими приспешниками ввалился сюда, как рыжий в цирке – как тот клоун, что появляется на арене в самый неподходящий момент и оказывается завернутым в ковер… Если бы здесь речь шла всего-навсего о клоунаде, это не имело бы никакого значения, но речь идет о политической авантюре, и авантюра эта будет стоить Польше сотни тысяч жизней. Это ужасающая трагедия, и сейчас всю вину за нее пытаются переложить на нас. Мне больно думать о тысячах и тысячах людей, погибших в нашей борьбе за освобождение Польши. Неужели же вы считаете, что мы не взяли бы Варшаву, если бы были в состоянии это сделать? Сама мысль о том, будто мы в некотором смысле боимся Армии Крайовой, нелепа до идиотизма.

Беседа маршала Рокоссовского с английским корреспондентом, как отмечалось, состоялась 26 августа, а через три дня завершилась Белорусская стратегическая наступательная операция. В ходе операции войска 1-го Прибалтийского, 1, 2 и 3-го Белорусских фронтов разгромили группу армий «Центр», нанесли поражение группам армий «Север» и «Северная Украина». 17 дивизий и 3 бригады были полностью уничтожены, а 50 дивизий лишились более половины своего состава, уничтожено около 2000 самолетов противника. Потери врага составили около 409, 4 тыс. солдат и офицеров, в том числе 255, 4 тыс. безвозвратно. В плен попало более 200 тыс. человек .

Генерал Г. Гудериан, оценивая итоги наступления советских войск, писал:

«Этим ударом в крайне тяжелое положение была поставлена не только группа армий «Центр», но и группа армий «Север »» .

Победа в операции «Багратион» досталась дорогой ценой. Потери советских войск составили: безвозвратные – 178 507 человек, санитарные – 587 308 человек, в боевой технике и оружии – 2957 танков и САУ, 2447 орудий и минометов, 822 боевых самолета и 183,5 тыс. единиц стрелкового оружия . Больше всего потерь (безвозвратных и санитарных) было на 1-м Белорусском фронте – 281,4 тыс. человек. Это было вызвано упорным сопротивлением противника, мощью его обороны, трудностями форсирования водных преград, не всегда эффективной артиллерийской и авиационной подготовкой, недостаточно тесным взаимодействием наземных войск с авиацией, слабой подготовкой вновь призванного пополнения.

В то же время в ходе операции «Багратион» маршал Рокоссовский приобрел значительный опыт организации окружения и уничтожения крупных группировок противника в короткие сроки и в самых различных условиях обстановки. В целом успешно были решены проблемы прорыва мощной вражеской обороны, быстрого развития успеха в оперативной глубине за счет умелого использования танковых объединений и соединений. Генерал армии П. И. Батов, оценивая вклад К. К. Рокоссовского в достижение цели операции «Багратион», писал:

«Думаю, что не ошибусь, назвав Белорусскую операцию одним из самых замечательных достижений в блестящей полководческой деятельности К. К. Рокоссовского. Однако сам он, будучи человеком весьма скромным, никогда и нигде не подчеркивал своих личных заслуг в этой операции » .

После завершения операции «Багратион» Ставка ВГК 29 августа поставила войскам 1-го Белорусского фронта следующую задачу:

«Левому крылу войск фронта с получением настоящей директивы перейти к жесткой обороне. Правым крылом продолжать наступление с задачей к 4–5.09 выйти на р. Нарев до устья и захватить плацдармы на западном берегу реки в районе Пултуск, Сероцк, после чего также перейти к жесткой обороне. Особое внимание уделить обороне на направлениях: Ружан, Острув Мазовецки, Чижев; Пултуск, Вышкув, Венгров; Варшава, Минск Мазовецкий, Демблин, Лукув; Радом, Люблин и удержанию плацдармов на западном берегу рек Висла и Нарев » .

Ставка ВГК требовала создать глубоко эшелонированную оборону, оборудовать не менее трех оборонительных рубежей общей глубиной 30–40 км, имея на основных направлениях сильные корпусные, армейские и фронтовые резервы.

Представитель Ставки ВГК маршал Жуков и командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Рокоссовский планировали, как мы помним, начать 25 августа наступление с целью занятия Варшавы. Однако к этому времени не удалось завершить все подготовительные мероприятия. В начале сентября Рокоссовский получил сведения разведки о том, что немецкие танковые части, находившиеся до этого под Прагой, атакуют плацдармы на Висле, южнее Варшавы. Значит, решил Константин Константинович, враг не ожидает наступления на Варшаву, раз ослабил свою группировку там. Немедленно об этом было доложено Сталину, и тот отдал соответствующий приказ.

В мемуарах генерал-полковника М. Х. Калашника «Испытание огнем» подробно рассказывается, как готовилось наступление на Варшаву, чем мы и воспользуемся.

4 сентября маршал К. К. Рокоссовский прибыл в штаб 47-й армии. Он провел совещание, на котором присутствовали командующий армией генерал Н. И. Гусев, начальник штаба армии, члены Военного совета, командующие родами войск, некоторые начальники отделов штаба. Рокоссовский ознакомил присутствующих с приказом на наступление. Войскам армии предстояло нанести главный удар и во взаимодействии с соседями, соединениями 70-й армии и польской 1-й армии, прорвать оборону противника, взломать варшавский оборонительный обвод противника, выйти к Висле, овладеть крепостью и городом Прага. Из резерва фронта 47-й армии выделялись дополнительные войска, главным образом артиллерийские и танковые части, подразделения реактивных минометов. На подготовку операции отводилось пять суток.

Подойдя к висевшей на стене карте, Рокоссовский обвел указкой полосу наступления и ровным, спокойным голосом сказал:

– Задача армии не из легких. Оборона противника на подступах к Праге глубоко эшелонирована. Он на весь мир кричит, что Прага – неприступная крепость. И хотя мы уже привыкли брать «неприступные» укрепления врага, на этот раз перед нами серьезнейшее препятствие. Сил и средств у 47-й армии, с учетом выделяемых ей дополнительных войск, вполне достаточно, чтобы они успешно выполнили боевую задачу, быстро и организованно провели операцию. Тем не менее потребуются большое искусство, образцовая слаженность и умелое взаимодействие между всеми родами войск, чтобы сломить сопротивление противника. Ни в коем случае не следует ориентировать людей на легкую победу, одновременно необходимо сделать все возможное, чтобы избежать лишних, неоправданных потерь, как в живой силе, так и в технике.

Особое внимание Константин Константинович обратил на необходимость соблюдать скрытность подготовки к прорыву вражеской обороны.

– Внезапность, неожиданность мощного удара – половина победы, – сказал он. – Об этом не следует забывать ни на минуту. Важно и то, чтобы каждый солдат, каждый сержант и офицер знал цель операции, ее военно-политическое значение, свои конкретные боевые задачи на различных этапах наступления.

Маршал побывал в частях, беседовал с командирами и политработниками, с солдатами и сержантами. Сопровождали его в этой поездке генерал Н. И. Гусев и начальник политотдела армии М. Х. Калашник.

«На меня произвело большое впечатление умение маршала вести разговор с людьми, – вспоминал генерал-полковник Калашник. – Он мог каждого вызвать на откровенность, направить разговор на самое нужное, дать необходимый совет, подметить даже мелкое на первый взгляд упущение. Создавалось впечатление, что жизнь того или иного полка, который мы посещали, он знает не хуже его командира. Объяснялось это, безусловно, тем, что командующий фронтом досконально знал войска, в полной мере был осведомлен об их нуждах и запросах, умел видеть то главное, основное, что в конце концов определяло успех или неудачу на поле боя. Высокий, стройный, мужественно-красивый, с блестящей военной выправкой, он обладал каким-то особым обаянием, солдаты смотрели на маршала с гордостью и любовью » .

5 сентября правительство Великобритании снова обратилось к советскому руководству с просьбой разрешить американским самолетам приземлиться на советских аэродромах. В своем ответном послании 9 сентября советское правительство, не отказываясь от своего мнения относительно характера восстания и малой эффективности помощи повстанцам с воздуха, все же дало согласие на совместную с англичанами и американцами организацию такой помощи по заранее намеченному плану. Американским самолетам было разрешено приземлиться в Полтаве.

В целях оказания помощи восставшим войска 2-го Белорусского фронта 6 сентября штурмом овладели городом Остроленко, который прикрывал подступы к Варшаве.

Наступление войск 47-й армии 1-го Белорусского фронта началось в полдень 10 сентября. Выбор времени перехода в наступление еще раз подчеркивает нестандартный подход маршала Рокоссовского к решению поставленных задач. Он старался избежать шаблона, так как противник привык к тому, что наступление обычно начинается утром. Наступлению предшествовала мощная артиллерийская подготовка, продолжавшаяся более часа. Плотность артиллерии составляла 160 орудий на 1 км фронта прорыва. Кроме того, несколько залпов обрушили на оборону противника батареи «катюш». Сразу после артподготовки в атаку перешли действовавшие в первом эшелоне армии 76-я и 175-я стрелковые дивизии. Их поддерживали танки, авиация, полковая и дивизионная артиллерия. Противник, занимавший хорошо укрепленную оборону, оказал ожесточенное сопротивление. Несмотря на это, пехота во взаимодействии с танкистами и артиллеристами выбила врага из первой и второй линий траншей. Вечером 11 сентября части 175-й стрелковой дивизии достигли окраины Праги, а полки 76-й стрелковой дивизии во взаимодействии с соседними соединениями и танкистами овладели городом и железнодорожной станцией Рембертув. 14 сентября войска 47-й армии овладели Прагой и на широком фронте вышли к Висле.

Части 1-й польской дивизии им. Костюшко в ночь на 16 сентября при поддержке советской артиллерии, авиации и инженерных войск форсировали Вислу и захватили плацдарм на ее левом берегу. Однако соединиться с повстанцами дивизия не смогла. Противник, обладавший численным превосходством, отбросил дивизию с большими потерями на правый берег.

Маршал Жуков, прибывший 15 сентября в штаб 1-го Белорусского фронта, ознакомился с обстановкой и переговорил с Рокоссовским. После этого Жуков позвонил Сталину и попросил разрешения прекратить наступление, так как оно было явно бесперспективным из-за большой усталости войск и значительных потерь. Маршал Жуков просил также отдать приказ о переходе войск правого крыла 1-го Белорусского и левого крыла 2-го Белорусского фронтов к обороне, чтобы предоставить им отдых и произвести пополнение. Сталина такой поворот событий не устраивал, и он приказал Жукову вместе с Рокоссовским прибыть в Ставку ВГК.

При изложении дальнейших событий воспользуемся мемуарами Жукова.

В кабинете И. В. Сталина находились А. И. Антонов, В. М. Молотов, Л. П. Берия и Г. М. Маленков.

Поздоровавшись, Сталин сказал:

– Ну, докладывайте!

Жуков развернул карту и начал докладывать. Сталин стал заметно нервничать: то к карте подойдет, то отойдет, то опять подойдет, пристально всматриваясь своим колючим взглядом то в Жукова, то в карту, то в Рокоссовского. Даже трубку отложил в сторону, что бывало всегда, когда он начинал терять хладнокровие и контроль над собой.

– Товарищ Жуков, – перебил Георгия Константиновича Молотов, – вы предлагаете остановить наступление тогда, когда разбитый противник не в состоянии сдержать напор наших войск. Разумно ли ваше предложение?

– Противник уже успел создать оборону и подтянуть необходимые резервы, – возразил Жуков. – Он сейчас успешно отбивает атаки наших войск. А мы несем ничем не оправданные потери.

– Жуков считает, что все мы здесь витаем в облаках и не знаем, что делается на фронтах, – иронически усмехнувшись, вставил Берия.

– Вы поддерживаете мнение Жукова? – спросил Сталин, обращаясь к Рокоссовскому.

– Да, я считаю, надо дать войскам передышку и привести их после длительного напряжения в порядок.

– Думаю, что передышку противник не хуже вас использует, – сказал Иосиф Виссарионович. – Ну, а если поддержать 47-ю армию авиацией и усилить ее танками и артиллерией, сумеет ли она выйти на Вислу между Модлином и Варшавой?

– Трудно сказать, товарищ Сталин, – ответил Рокоссовский. – Противник также может усилить это направление.

– А вы как думаете? – обращаясь к Жукову, спросил Верховный Главнокомандующий.

– Считаю, что это наступление нам не даст ничего, кроме жертв, – снова повторил Георгий Константинович. – А с оперативной точки зрения нам не особенно нужен район северо-западнее Варшавы. Город надо брать обходом с юго-запада, одновременно нанося мощный рассекающий удар в общем направлении на Лодзь – Познань. Сил для этого сейчас у фронта нет, но их следует сосредоточить. Одновременно нужно основательно подготовить к совместным действиям и соседние фронты на берлинском направлении.

– Идите и еще раз подумайте, а мы здесь посоветуемся, – неожиданно прервал Жукова Сталин.

Жуков и Рокоссовский вышли в библиотечную комнату и опять разложили карту. Георгий Константинович спросил Рокоссовского, почему он не отверг предложение Сталина в более категорической форме. Ведь ему-то было ясно, что наступление 47-й армии ни при каких обстоятельствах не могло дать положительных результатов.

– А ты разве не заметил, как зло принимались твои соображения? – ответил Константин Константинович. – Ты что, не чувствовал, как Берия подогревает Сталина? Это, брат, может плохо кончиться. Уж я-то знаю, на что способен Берия, побывал в его застенках.

Через 15–20 минут в библиотечную комнату вошли Берия, Молотов и Маленков.

– Ну как, что надумали? – спросил Маленков.

– Мы ничего нового не придумали. Будем отстаивать свое мнение, – ответил Жуков.

– Правильно, – сказал Маленков. – Мы вас поддержим.

Вскоре всех снова вызвали в кабинет Сталина, который сказал:

– Мы тут посоветовались и решили согласиться на переход к обороне наших войск. Что касается дальнейших планов, мы их обсудим позже. Можете идти.

Все это было сказано далеко не дружелюбным тоном. Сталин почти не смотрел на Жукова и Рокоссовского, что было нехорошим признаком.

К. К. Рокоссовский в своих мемуарах «Солдатский долг» излагает все это по-иному. Он пишет, что непосредственно у Варшавы активные боевые действия прекратились. Лишь на модлинском направлении продолжались нелегкие и безуспешные бои. «Противник на всем фронте перешел к обороне, – вспоминал Константин Константинович. – Зато нам не разрешал перейти к обороне на участке севернее Варшавы на модлинском направлении находившийся в это время у нас представитель Ставки ВГК маршал Жуков » .

Далее Рокоссовский отмечал, что противник удерживал на восточном берегу Вислы и Нарева небольшой плацдарм в виде треугольника, вершина которого находилась у слияния рек. На этот участок, расположенный в низине, наступать можно было только в лоб. Окаймляющие его противоположные берега Вислы и Нарева сильно возвышались над местностью, которую войскам 1-го Белорусского фронта приходилось штурмовать. Все подступы противник простреливал перекрестным артиллерийским огнем с позиций, расположенных за обеими реками, а также артиллерией крепости Модлин, находившейся в вершине треугольника.

Войска 70-й и 47-й армий безрезультатно атаковали плацдарм, несли потери, расходовали большое количество боеприпасов, а выбить противника никак не могли. Рокоссовский вспоминал, что он неоднократно докладывал Жукову о нецелесообразности наступления на модлинском направлении. Командующий фронтом считал, что если противник и уйдет из этого треугольника, то войска фронта все равно его занимать не будут, так как враг будет их расстреливать своим огнем с весьма выгодных позиций. Но все доводы Рокоссовского не возымели действия. От Жукова он получал один ответ, что не может уехать в Москву с сознанием того, что противник удерживает плацдарм на восточных берегах Вислы и Нарева.

Тогда Рокоссовский решил лично изучить обстановку непосредственно на местности. На рассвете с двумя офицерами штаба армии Константин Константинович прибыл в батальон 47-й армии, который действовал в первом эшелоне. Командующий фронтом расположился в окопе, имея телефон и ракетницу. С командиром батальона он договорился: красные ракеты – бросок в атаку, зеленые – атака отменяется.

В назначенное время артиллерия открыла огонь. Однако ответный огонь противника оказался сильнее. Рокоссовский пришел к выводу, что, пока артиллерийская система врага не будет подавлена, не может быть и речи о ликвидации его плацдарма. Поэтому он подал сигнал об отмене атаки, а по телефону приказал командующим 47-й и 70-й армиями прекратить наступление.

«На свой фронтовой КП я возвратился в состоянии сильного возбуждения и не мог понять упрямства Жукова, – пишет Константин Константинович. – Что, собственно, он хотел этой своей нецелесообразной настойчивостью доказать? Ведь не будь его здесь у нас, я бы давно от этого наступления отказался, чем сохранил бы много людей от гибели и ранений и сэкономил бы средства для предстоящих решающих боев. Вот тут-то я еще раз окончательно убедился в ненужности этой инстанции – представителей Ставки – в таком виде, как они использовались. Это мнение сохранилось и сейчас, когда пишу воспоминания. Мое возбужденное состояние бросилось, по-видимому, в глаза члену Военного совета фронта генералу Н. А. Булганину, который поинтересовался, что такое произошло, и, узнав о моем решении прекратить наступление, посоветовал мне доложить об этом Верховному Главнокомандующему, что я и сделал тут же » .

Сталин, выслушав Рокоссовского, попросил немного подождать, а потом сказал, что с предложением согласен, и приказал наступление прекратить, войскам фронта перейти к обороне и приступить к подготовке новой наступательной операции.

Итак, маршал Жуков утверждает, что вместе с маршалом Рокоссовским предлагал прекратить наступление на модлинском направлении. Но Рокоссовский эту версию опровергает.

В Варшаве же события развертывались трагически. Попытки оказать помощь повстанцам путем доставки оружия и боеприпасов по воздуху не увенчались успехом. 18 сентября 104 американские «Летающие крепости» в сопровождении истребителей вышли в район Варшавы и с большой высоты сбросили на парашютах 1284 контейнера с грузами. Но к восставшим попало лишь несколько десятков контейнеров, остальные упали в расположение либо противника, либо советских войск на правом берегу Вислы. В общей сложности, по подсчетам штаба Варшавского округа Армии Крайовой, английские и американские ВВС доставили в Варшаву 430 карабинов и пистолетов-пулеметов, 150 пулеметов, 230 противотанковых ружей, 13 минометов, 13 тыс. мин и гранат, 2,7 млн патронов, 22 т продовольствия . После этого подобных операций американские ВВС уже не производили. Летчики 1-й польской смешанной авиадивизии и 16-й воздушной армии с 1 сентября по 1 октября доставили повстанцам 156 минометов, 505 противотанковых ружей, 3288 автоматов и винтовок, 41 780 гранат, много боеприпасов и продовольствия и даже 45-мм пушку .

Немецкое командование объявило Варшаву «крепостью». К концу сентября в городе оставалось около 2,5 тыс. вооруженных людей, ведущих борьбу с немецкими частями в четырех отрезанных друг от друга районах. Население Варшавы голодало.

В эти дни от рук немецкого офицера пострадала Хелена, сестра Рокоссовского. Однажды во двор дома, где она работала, ворвались немцы. В этот момент одна из соседок позвала Хелену по фамилии, и это услышал немецкий офицер. Подбежал к ней и, выкрикивая – вместе с проклятиями – «Рокоссовска», «Рокоссовска», – рукоятью пистолета ударил Хелену по голове. Она упала. От неминуемой смерти спасла санитарка расположенного неподалеку госпиталя, которая вытащила из сумочки Хелены «ауссвайс» на вымышленную фамилию и, пользуясь знанием немецкого языка, показала его офицеру и объяснила, что ему послышалось.

Генерал Бур-Комаровский, убедившись, что Армия Крайова не сможет овладеть Варшавой, решил прекратить борьбу и 2 октября подписал акт о капитуляции. В ходе боевых действий в городе погибли 22 тыс. повстанцев, 5600 воинов Войска Польского и 180 тыс. жителей. В плен было захвачено 1,5 тыс. бойцов. Столица Польши была полностью разрушена. Советские войска, пробившиеся к Варшаве в августе – сентябре, потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести 235 тыс. человек, а Войско Польское – 11 тыс. человек. Немецкие потери при подавлении восстания составили 10 тыс. убитыми, 9 тыс. ранеными и 7 тыс. пропавшими без вести .

Немецкое командование не теряло надежды на то, что ему удастся расправиться с плацдармами на Висле и Нарве. Магнушевский плацдарм южнее Варшавы все время подвергался атакам, на плацдарме же 65-й армии за Наревом некоторое время было спокойно. Противник сумел скрытно подготовиться и 4 октября нанес внезапный удар, одновременно введя в действие большие силы. Уже в первые часы положение стало тревожным, и Рокоссовский вместе с членом Военного совета фронта Телегиным, командующими артиллерией, бронетанковыми и механизированными войсками Казаковым и Орлом выехал на командный пункт 65-й армии.

– Противник с ходу не смог прорвать вторую позицию, хотя и подошел к ней вплотную, – докладывал командующий армией генерал Батов. – Противотанковая артиллерия отличилась. Здорово помогли также ИС-2: они с расстояния в два километра насквозь прошивали немецкие «Тигры» и «Пантеры». Мы подсчитали – шестьдесят девять танков горят перед нашими позициями.

– Немцы, я думаю, после того как не удался им прорыв в центре, могут изменить направление удара, – раздумывал вслух Рокоссовский, но в этот момент его прервал начальник связи армии:

– Товарищ маршал, вас к аппарату ВЧ, Ставка!

– Да… у противника до четырехсот танков, – докладывал Рокоссовский. – Сто восемьдесят он бросил в первом эшелоне… Удар очень силен. Да, в центре потеснил, войска отошли на вторую полосу… Командарм? Справится, я уверен. Помощь уже оказываем… Слушаюсь, – закончил разговор Рокоссовский. – Ну, Павел Иванович, – повернулся он к Батову, – сказано, если не удержим плацдарм…

Плацдарм был удержан, но бои продолжались здесь вплоть до 12 октября. Противник, потеряв более 400 танков и много солдат, вынужден был перейти к обороне. Теперь настал черед войск 1-го Белорусского фронта. Измотав противника, маршал Рокоссовский сконцентрировал на плацдарме свежие соединения и 19 октября предпринял наступление, в результате которого плацдарм вдвое увеличился. Левее 65-й армии за Нарев была переправлена 70-я армия, и теперь можно было думать об использовании плацдарма для броска в глубь Польши, к границам Германии. Войска фронта могли выйти на берлинское направление, и тогда маршал Рокоссовский, несомненно, стяжал бы славу покорителя столицы нацистской Германии – Берлина.

В середине октября большой и дружный коллектив штаба 1-го Белорусского фронта уже начал отрабатывать элементы новой фронтовой операции. Рокоссовский предполагал нанести главный удар с Пултуского плацдарма на Нареве в обход Варшавы с севера, а с плацдармов южнее Варшавы – в направлении на Познань. Но осуществить этот план ему не пришлось.

Командующего фронтом неожиданно вызвал к ВЧ Сталин:

– Здравствуйте, товарищ Рокоссовский. Ставка приняла решение назначить вас командующим 2-м Белорусским фронтом.

Рокоссовский поначалу растерялся, но, собрав волю в кулак, спросил:

– За что такая немилость, товарищ Сталин? Меня переводят с главного направления на второстепенный участок?

– Вы ошибаетесь, товарищ Рокоссовский, – мягко произнес Сталин. – Участок, на который вас переводят, входит в общее западное направление, на котором будут действовать войска трех фронтов – 2-го Белорусского, 1-го Белорусского и 1-го Украинского. Успех этой важнейшей операции будет зависеть от взаимодействия этих фронтов. Поэтому Ставка особое внимание уделяет подбору командующих и приняла взвешенное решение.

– Кто будет командующим 1-м Белорусским фронтом, товарищ Сталин?

– На 1-й Белорусский фронт назначен Жуков. Как вы смотрите на эту кандидатуру?

– Кандидатура вполне достойная. Верховный Главнокомандующий выбрал себе заместителя из наиболее достойных и способных военачальников. Жуков таким и является.

– Спасибо, товарищ Рокоссовский. Я очень доволен таким ответом. Учтите, товарищ Рокоссовский, на 2-й Белорусский фронт, – голос Сталина стал доверительно близким, – возложены очень ответственные задачи, и он будет усилен дополнительными соединениями и техникой. Если не продвинетесь вы и Конев, то не продвинется и Жуков. Вы согласны, товарищ Рокоссовский?

– Согласен, товарищ Сталин.

– Как работают ваши ближайшие помощники?

– Очень хорошо, товарищ Сталин. Это прекрасные товарищи, мужественные генералы.

– Мы не будем возражать, если вы возьмете с собой на новое место тех работников штаба и управлений, с которыми вы сработались за годы войны. Берите, кого вы считаете нужным.

– Спасибо, товарищ Сталин. Я надеюсь, что и на новом месте встречу не менее способных товарищей.

– Вот за это благодарю. До свидания.

Рокоссовский положил трубку, вышел из аппаратной, вернулся в столовую, молча налил себе и другим водки, так же молча, с досады, выпил и тяжело опустился в кресло…

12 ноября приказом № 220263 Ставки ВГК маршал Жуков был назначен командующим 1-м Белорусским фронтом. Маршал Рокоссовский получил назначение на должность командующего 2-м Белорусским фронтом. Ему предстояло вступить в должность не позднее 18 ноября.

«Мне кажется, что после этого разговора между Константином Константиновичем и мною не стало тех теплых товарищеских отношений, – вспоминал Жуков, – которые были между нами долгие годы. Видимо, он считал, что я в какой-то степени сам напросился встать во главе войск 1-го Белорусского фронта. Если так, то это его глубокое заблуждение » .

Рокоссовский, попрощавшись со своими соратниками и маршалом Жуковым, выехал на 2-й Белорусский фронт…

Катастрофа немецкой группы армий «Центр» в Белоруссии. Освобождение восточных районов Польши

Обстановка в Белоруссии. Подготовка Белорусской операции

Наступление советских войск в Белоруссии развернулось в период, когда продолжалась Выборгско-Петрозаводская операция. Оно явилось тем главным событием, которое во многом предопределило успех всех последующих операций на советско-германском фронте и оказало существенное влияние на дальнейший ход всей мировой войны.

В Белоруссии, подпавшей под иго фашистской оккупации в первые недели войны, три года свирепствовал жестокий террор гитлеровцев. К лету 1944 г. от их рук погибло свыше 2 млн 200 тыс. местных жителей и военнопленных. Стремясь восполнить нехватку рабочей силы в Германии, оккупанты за три года угнали из Белоруссии на каторжные работы около 380 тыс. человек.

Немецко-фашистские захватчики уничтожили полностью или частично 209 городов и районных центров, а также 9200 сел и деревень. Почти 3 млн человек лишились крова. Гитлеровцы разрушили и разграбили более 10 тыс. промышленных предприятий, уничтожили 96 процентов энергетических мощностей, разорили 10 тыс. колхозов, 92 совхоза, 316 машинно-тракторных станций. В результате хозяйничанья оккупантов валовая продукция промышленности республики к концу 1944 г. составляла всего 5 процентов уровня довоенного 1940 г.

Оккупационный режим опирался на разветвленный аппарат насилия. Однако народная борьба против поработителей принимала все более массовый характер. К середине 1944 г. на белорусской земле действовали 150 партизанских бригад и 49 отдельных отрядов общей численностью свыше 143 тыс. человек. Активную борьбу с захватчиками вели десятки тысяч подпольщиков. Более 11 тыс. коммунистов и 31 тыс. комсомольцев личным примером вдохновляли отважных борцов в тылу врага. Советские патриоты истребляли оккупантов, подрывали железнодорожные мосты, склады с оружием и боеприпасами, пускали под откос вражеские эшелоны, срывали экономические и другие мероприятия немецко-фашистских захватчиков.

С приближением советских войск к границе с Польшей наращивали удары по коммуникациям немецко-фашистских войск отряды Армии Людовой и другие боевые антифашистские организации в Польше. Польский народ добивался быстрейшего освобождения своей земли от гитлеровских оккупантов, возрождения независимого государства и демократического его развития, мстил гитлеровцам за уничтожение в многочисленных лагерях смерти миллионов поляков. Трудящиеся Польши видели в советских воинах своих освободителей и боевых союзников в борьбе против общего врага.

Советских людей и трудящихся Польши воодушевляли победы Вооруженных Сил СССР и армий союзников над общим врагом.

Продолжалось успешное наступление советских войск на Карельском перешейке и в Южной Карелии. Союзники осуществляли высадку войск во Франции.

Тем временем советские войска завершали подготовку Белорусской операции - одной из крупнейших стратегических операций Великой Отечественной войны.

К исходу 22 июня 1944 г. фронт протяженностью более 1100 км проходил по линии озеро Нещердо, восточнее Витебска, Орши, Могилева, Жлобина, по реке Припять, образуя огромный выступ, обращенный своей вершиной на восток. На этом рубеже оборонялись войска группы армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Э. Буша. В нее входили 3-я танковая, 4, 9 и 2-я полевые армии, которые поддерживала авиация 6-го и частично 1-го и 4-го воздушных флотов. На севере к ней примыкали войска 16-й армии группы армий «Север», на юге - 4-й танковой армии группы армий «Северная Украина», В группе армий «Центр» вместе с примыкавшими к ней соединениями соседних групп армий насчитывалось 63 дивизии и 3 пехотные бригады.

Группа армий «Центр», занимая так называемый белорусский балкон и располагая хорошо развитой сетью железных и шоссейных дорог для широкого маневра по внутренним линиям, преграждала советским войскам путь на Варшаву. При переходе советских войск в наступление она могла к северу или к югу от этого «балкона» наносить мощные фланговые удары по войскам Прибалтийских и Белорусских фронтов.

Германское командование намеревалось любой ценой удерживать выгодные для него позиции на центральном участке фронта. Оно считало, что советские войска смогут нанести в Белоруссии лишь второстепенный удар, и поэтому исключало возможность использования здесь большого количества танков. Гитлеровцы надеялись, что лесисто-болотистая и озерная местность облегчит им оборонительные действия, стеснит маневренность советских войск и вынудит их наступать вдоль дорог, в лоб наиболее сильным оборонительным позициям. Они также полагали, что советская пехота без крупных танковых сил не сможет прорвать немецкие позиции, и рассчитывали дать ей отпор в тактической зоне обороны. При этом предусматривалось отразить удары советских войск без усиления группы армий «Центр».

В соответствии с основной идеей оборонительной операции и при отсутствии крупных резервов командование группы армий расположило свои войска в один эшелон. Главные силы группы, сосредоточенные в районах Полоцка, Витебска, Орши, Могилева, Бобруйска и Ковеля, прикрывали направления, наиболее выгодные для наступления советских войск. Сильно развитая в инженерном отношении оборона гитлеровцев в Белоруссии состояла из нескольких рубежей и простиралась в глубину на 250-270 км. При этом умело использовались условия местности: оборонительные полосы проходили, как правило, по западным берегам многочисленных рек, имеющих широкие заболоченные поймы. Командование группы принимало меры к пополнению и укомплектованию дивизий. Их численность колебалась от 7 до 9 тыс. человек. Войска группы обладали большим боевым опытом, они длительное время вели боевые действия на центральном стратегическом направлении. Это был сильный и искусный противник. Однако гитлеровское командование, не ожидавшее главного удара советских войск в Белоруссии, имело здесь недостаточно резервов, часть которых к тому же была скована действиями партизан.

В группировку советских войск, привлекавшихся к разгрому врага в Белоруссии, входили 1-й Прибалтийский, 3, 2 и 1-й Белорусские фронты, в составе которых было 20 общевойсковых, 2 танковые и 5 воздушных армий. Эта группировка имела 166 стрелковых дивизий, 12 танковых и механизированных корпусов, 7 укрепленных районов и 21 бригаду.

Принимая решение о проведении Белорусской наступательной операции, советское Верховное Главнокомандование реально оценивало противостоявшую группировку противника, характер его обороны, а также трудности, связанные с преодолением лесисто-болотистой местности. Еще в апреле было определено, что разгром врага в Белоруссии явится главнейшей задачей советских войск летом 1944 г. Работа Генерального штаба над планом Белорусской операции, известной под названием «Багратион», завершилась во второй половине мая 1944 г. 30 мая Ставка Верховного Главнокомандования окончательно утвердила план операции.

Суть замысла сводилась к тому, чтобы глубокими ударами четырех фронтов разгромить основные силы группы армий «Центр» в тактической и ближайшей оперативной глубине, освободить Советскую Белоруссию и создать предпосылки для последующего наступления советских войск в западных областях Украины, Прибалтике, Восточной Пруссии и Польше. План операции предусматривал прорыв обороны противника одновременно на шести участках, чтобы расчленить его войска и разбить их по частям. Особое значение придавалось разгрому наиболее мощных фланговых группировок гитлеровцев, оборонявшихся в районах Витебска и Бобруйска, с целью прорубить широкие ворота для стремительного продвижения крупных сил 3-го и 1-го Белорусских фронтов и развития их успеха по сходящимся направлениям на Минск. Уцелевшие при этом войска противника предусматривалось отбросить на глубину 200-250 км в невыгодный для оборонительных действий район под Минском, отрезать им пути отхода, окружить их и ликвидировать.

При планировании Белорусской операции предполагалось, что в результате одновременных действий всех фронтов, привлекаемых к участию в ней, в обороне противника может образоваться брешь протяженностью в несколько сот километров, которую быстро прикрыть он не сможет. Это должно было дать советским войскам возможность стремительно преследовать остатки разгромленных его сил, не позволяя им закрепиться на промежуточных рубежах, и предопределить успех операции в целом.

Ставка потребовала от фронтов тщательно подготовиться к наступлению, всесторонне обеспечить решительные действия войск, особенно при прорыве тактической зоны обороны противника, поскольку именно в ее пределах располагалась основная масса его живой силы и боевой техники. От эффективности ударов в этой зоне зависел весь последующий ход событий. Командующим фронтами рекомендовалось умело сочетать окружение противника с развитием успеха, не задерживать главные силы до полной ликвидации окруженных фашистских войск, смелыми и стремительными ударами в глубину срывать попытки немецко-фашистского командования воссоздать оборону. Войскам 1-го Прибалтийского фронта, которым командовал генерал И. X. Баграмян, предписывалось во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом разгромить витебско-лепельскую группировку противника и освободить Витебск. В последующем войскам фронта предстояло развивать наступление на Депель. Перед войсками 3-го Белорусского фронта, возглавляемого генералом И. Д. Черняховским, ставилась задача во взаимодействии с левым крылом 1-го Прибалтийского фронта и 2-м Белорусским фронтом разгромить витебско-оршанскую группировку противника и выйти на реку Березина. Для этого необходимо было нанести два удара: один - в направлении Сенно, другой - вдоль минской автомагистрали на Борисов и частью сил на Оршу. Ставка приказала использовать подвижные войска для развития успеха после прорыва обороны противника с задачей во взаимодействии со 2-м Белорусским фронтом разгромить вражескую группировку в районе Борисова и выдвинуться на западный берег Березины. Войскам 2-го Белорусского фронта, которым командовал генерал Г. Ф. Захаров, предписывалось во взаимодействии с левым крылом 3-го и правым крылом 1-го Белорусских фронтов разгромить могилевскую группировку противника, освободить Могилев и выйти на Березину. 1-й Белорусский фронт под командованием генерала К. К. Рокоссовского должен был разгромить бобруйскую группировку гитлеровцев нанесением ударов: одного - из района Рогачева в направлении Бобруйск, Осиповичи и другого - из района нижнего течения реки Березина, Озаричи на Старые Дороги, Слуцк. Одновременно войскам фронта предстояло правым крылом содействовать 2-му Белорусскому фронту в разгроме могилевской группировки противника и в дальнейшем наступать с целью выхода в район Пуховичи, Слуцк, Осиповичи. Ставка предусмотрела применение подвижных войск для развития успеха после прорыва вражеской обороны. В последующем намечалось наступление левого крыла фронта на ковельском направлении. Действия войск фронта должна была поддерживать Днепровская военная флотилия.

Главная роль в операции отводилась 3-му и 1-му Белорусским фронтам. Им предстояло разгромить сильные фланговые группировки врага в начале операции и, развивая наступление по сходящимся направлениям на Минск, обеспечить окружение и уничтожение основных сил группы армий «Центр» в оперативной глубине ее обороны. Поэтому в этих фронтах (без учета фронтовых и армейских тылов, состава ВВС, а также войск центра и левого крыла 1-го Белорусского фронта) было сосредоточено 65 процентов личного состава, 63 процента артиллерии, 76 процентов танков, самоходно-артиллерийских установок и 73 процента самолетов, имевшихся во всех четырех фронтах. Большое значение придавалось и действиям 1-го Прибалтийского фронта. Его наступление на полоцко-лепельском направлении должно было содействовать успеху главных сил. 2-й Белорусский фронт, тоже решавший важную задачу, выполнял роль связующего звена между 3-м и 1-м Белорусскими фронтами.

Учитывая способность немецко-фашистских войск к упорному сопротивлению и их сильную позиционную оборону, Ставка наиболее детально определила задачи фронтов в наступлении на глубину 70-160 км.

Перед авиацией были поставлены следующие задачи: прочно удерживать господство в воздухе; поддерживать и прикрывать войска при прорыве немецкой тактической зоны обороны и развитии успеха в оперативной глубине; не допустить подхода резервов противника и дезорганизовать планомерный отход его войск; непрерывно вести воздушную разведку и наблюдение за действиями гитлеровцев. Авиация дальнего действия, кроме того, должна была уничтожать немецкую авиацию на основных аэродромах и срывать железнодорожные перевозки противника на минском направлении. В целях наиболее массированного и последовательного использования авиации дальнего действия Ставка перенесла начало наступления 1-го Белорусского фронта на сутки позже, чем на остальных фронтах.

Войскам ПВО страны поручалось надежно прикрыть перегруппировку войск из резерва Ставки во фронты, а также важнейшие железнодорожные узлы, переправы через реки и другие тыловые объекты.

Партизаны должны были, усиливая удары по врагу, разрушать коммуникации противника, захватывать выгодные рубежи, переправы и плацдармы на реках и удерживать их до подхода наступающих войск, оказывать им поддержку в освобождении городов, железнодорожных станций, активно вести разведку противника, срывать вывоз советских людей в Германию, организовать охрану населенных пунктов, общественного и личного имущества граждан. Партизанам предстояло провести одновременный массовый подрыв рельсов и объектов путевого хозяйства на железных дорогах, а также линий связи. Чтобы не демаскировать подготовку операции «Багратион», эти акции предусматривалось осуществить перед самым началом наступления.

В соответствии с замыслом и поставленными задачами Ставка с апреля принимала меры по усилению войск белорусского направления. Из ее резервов фронтам, участвовавшим в наступлении, были переданы управления 4 общевойсковых армий, 2 танковые армии, 52 стрелковые и кавалерийские дивизии, 6 отдельных танковых и механизированных корпусов, 33 авиационные дивизии, большое количество частей и соединений артиллерии и более 210 тыс. человек маршевого пополнения.

Координация действий войск 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов была возложена на представителя Ставки, начальника Генерального штаба Маршала Советского Союза А. М. Василевского, а 2-го и 1-го Белорусских фронтов - на представителя Ставки, заместителя Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Г. К. Жукова. Кроме того, на 2-й Белорусский фронт для оказания помощи фронтовому командованию направлялся начальник оперативного управления Генерального штаба генерал С. М. Штеменко. Представителями Ставки по авиации являлись Главный маршал авиации А. А. Новиков и маршал авиации Ф. Я. Фалалеев.

Командующие фронтами и армиями проявили большое искусство в создании ударных группировок, в частности за счет войск второстепенных участков, в массировании сил и средств на главных направлениях. На участках прорыва на 1 км фронта сосредоточивалось до 150-204 орудий и минометов, 12-20 танков непосредственной поддержки пехоты. Продолжительность артиллерийской подготовки атаки на фронтах предусматривалась в пределах от 2 часов до 2 часов 20 минут. Поддержка атаки пехоты и танков на 1-м Прибалтийском и 3-м Белорусском фронтах обеспечивалась одинарным огневым валом, а на 1-м и 2-м Белорусских фронтах, впервые в Великой Отечественной войне, - двойным огневым валом на глубину до 1,5-2 км.

На участках прорыва всех фронтов планировалось провести в ночь перед наступлением мощную предварительную авиационную подготовку, совершив более 2,7 тыс. самолето-вылетов. На южном участке прорыва 3-го Белорусского фронта, где оборона противника была особенно прочной, предусматривалась также непосредственная авиационная подготовка. Для нанесения массированного удара привлекалось около 550 бомбардировщиков Пе-2. Предусматривалось использование значительных сил авиации фронтов для поддержки вводимых в прорыв подвижных групп и их действий в глубине. В широком масштабе велась подготовка аэродромов.

Чтобы ослабить авиационную группировку противника в Белоруссии, авиация дальнего действия за 6-10 суток до начала наступления провела воздушную операцию по уничтожению немецких самолетов на аэродромах. В течение четырех ночей, начиная с 13 июня, были подвергнуты сильным авиационным ударам восемь основных аэродромов, на которых базировалось до 60 процентов самолетов 6-го воздушного флота. Особенно эффективно действовали дальние бомбардировщики при налетах на аэродромы в районах Минска и Барановичей.

Огромную работу провели фронты по инженерному обеспечению операции. На 1-м Прибалтийском фронте саперы очистили от мин площадь в 400 кв. км, для 6-й гвардейской и 43-й армий подготовили 500 км дорог. Инженерные войска 3-го Белорусского фронта отремонтировали 335 км и проверили на минирование 638 км дорог, построили 157, разминировали 16, отремонтировали и усилили 348 мостов. На 2-м Белорусском фронте дополнительно было построено 535 км новых дорог. В полосе 1-го Белорусского фронта только для 3-й армии инженерные войска соорудили на реке Днепр четыре моста длиной от 65 до 150 м и грузоподъемностью от 9 до 60 тонн.

Благодаря большим усилиям Коммунистической партии и советского правительства, самоотверженной работе тружеников тыла по развитию военного производства войска были обеспечены всем необходимым в материально-техническом отношении. Только за период с 1 по 23 июня 1944 г. фронтам было подано более 75 тыс. вагонов с войсками, техникой, боеприпасами и другими грузами.

Военные советы фронтов и армий и политорганы большое внимание уделяли усилению партийно-политической работы. Главным ее содержанием являлось разъяснение воинам их долга в освобождении Белоруссии, конкретных задач каждого из них в предстоящей операции, воспитание личного состава в духе братской дружбы народов СССР, славных боевых традиций Советских Вооруженных Сил и ненависти к врагу. Весной и летом 1944 г. были опубликованы сообщения Чрезвычайной государственной комиссии о новых фактах злодеяний, совершенных фашистскими захватчиками на советской земле, в частности о массовом уничтожении советских людей в лагерях смерти, о карательных операциях против партизан и местного населения, в ходе которых гитлеровцы убивали детей, женщин и стариков. Политорганы и партийные организации добивались, чтобы о зверствах фашистов знал каждый воин. Такие материалы систематически публиковались во фронтовых, армейских и дивизионных газетах. Перед личным составом выступали очевидцы и свидетели злодеяний гитлеровцев.

Военные советы и политорганы проявляли большую заботу об укреплении партийных организаций. Так, первичные партийные организации 1-го Белорусского фронта в июне 1944 г. приняли в свои ряды 17 632 человека, а всех четырех фронтов - 40 700 человек, в том числе членами партии - 19 257 и кандидатами в члены партии - 21 443 человека.

Во фронтах, участвовавших в Белорусской операции, было около 15,5 тыс. первичных партийных организаций. Они насчитывали около 621 тыс. коммунистов, что составляло более 26 процентов всего личного состава.

В партийно-политической работе большое место занимало разъяснение воинам особенностей действий в лесисто-болотистой местности, при форсировании многочисленных рек, в борьбе за большие города и мощные вражеские опорные пункты. Так, политотдел 5-й армии, войска которой должны были форсировать Березину, организовал разъяснение особенностей действий воинов при преодолении водных преград. Перед бойцами выступили Герои Советского Союза - участники форсирования Днепра.

В центре внимания командования, военных советов и политорганов фронтов было обобщение боевого опыта. Ценную инициативу проявили начальник штаба 1-го Белорусского фронта генерал М. С. Малинин, член Военного совета генерал К. Ф. Телегин и начальник политуправления генерал С. Ф. Галаджев, направив в армии группы офицеров штаба и политуправления фронта для организации и пропаганды наиболее эффективных приемов и действий при прорыве обороны, ознакомления личного состава с сильными и слабыми сторонами противника. Политуправление 3-го Белорусского фронта совместно с инженерным отделом издало несколько листовок-памяток, в которых содержались советы и рекомендации по преодолению противотанковых препятствий, маскировке и наблюдению за противником, ведению боя в траншеях.

Для офицерского состава фронтов были организованы лекции и доклады на темы: «Наступление стрелкового батальона в условиях лесисто-болотистой местности», «Прорыв обороны противника усиленным стрелковым полком в лесисто-болотистой местности», «Бой на окружение и уничтожение врага в лесисто-болотистой местности» и другие.

Большая работа проводилась с пополнением, прежде всего с молодыми воинами, не участвовавшими в боях и призванными из недавно освобожденных западных областей Украины.

Значительную роль в мобилизации воинов на успешное проведение операции играла фронтовая печать. Все более повышалась действенность ее материалов. Так, 21 июня в газете 1-го Белорусского фронта «Красная Армия» было помещено письмо колхозников Ельского района Полесской области. В нем, в частности, говорилось: «По ту сторону фронта каждый день, каждый час гибнут от рук фашистских палачей наши братья. Освободите их, верните им свободную жизнь на нашей земле». Это письмо нашло горячий отклик в сердцах воинов. На митингах, прошедших в частях и подразделениях, бойцы поклялись как можно быстрее изгнать с родной земли ненавистного врага.

В связи с тем что в ходе операции советские войска должны были вступить на польскую землю, в партийно-политической работе большое внимание уделялось разъяснению личному составу великой интернациональной освободительной миссии Советских Вооруженных Сил.

В период подготовки Белорусской операции Ставка Верховного Главнокомандования и командования фронтов и армий организовали широкие мероприятия по дезинформации противника. Чтобы убедить его в том, что летом 1944 г. советские войска главный удар нанесут на юге, 3-й Украинский фронт за своим правым крылом севернее Кишинева по указанию Ставки производил ложное сосредоточение восьми-девяти стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией. Гитлеровцы, заметив эти передвижения, настойчиво пытались выяснить, что замышляет советское командование. Введению противника в заблуждение содействовало также оставление на юге и юго-западе танковых армий и некоторых соединений авиации дальнего действия. 29 мая Ставка направила фронтам специальную директиву, в которой подчеркивалась необходимость обеспечения скрытности перегруппировок, смены войск и вообще всех мероприятий по подготовке наступления.

Для уточнения данных о состоянии обороны противника и группировке его войск проводилась разведка боем в полосе нескольких фронтов - от озера Нещердо до реки Припять.

Перед операцией ряд важных боевых задач выполнили партизаны Белоруссии. Только в ночь на 20 июня они подорвали свыше 40 тыс. рельсов. Активизировались их действия и на других коммуникациях врага. Они также добыли для советского командования ценные разведданные.

Командование группы армий «Центр» располагало сведениями о подготовке советского наступления, однако ни о сроке его начала, ни о мощи натиска полного представления не имело. Самое же главное, противник не смог вскрыть направление главного удара советских войск и поэтому не сумел подготовиться к его отражению. Немецко-фашистское командование по-прежнему считало, что основные события развернутся на юге. Поэтому оно из 34 танковых и моторизованных дивизий, которыми располагало в то время на восточном фронте и в резерве ОКХ, 24 держало к югу от Припяти.

Обе стороны располагали крупными группировками. Однако общее превосходство, особенно в вооружении и боевой технике, было на стороне советских войск. Ни в одной другой предшествовавшей операции Великой Отечественной войны они не имели такого количества артиллерии, танков и боевых самолетов, как в Белорусской операции. Это позволяло нанести по противнику сокрушительные первоначальные удары и непрерывно наращивать их мощь в ходе наступления. Создание значительного превосходства над противником в танках, артиллерии и авиации вызывалось тем, что предстояло вести наступательные действия против сильного и опытного противника и обеспечить высокие темпы продвижения войск. Оно свидетельствовало о возросших возможностях Вооруженных Сил СССР и о высоком искусстве советского командования.

Разгром группы армий «Центр»

Начало наступления Ставка назначила на 23 июня. К тому времени сосредоточение войск было полностью закончено. Накануне наступления военные советы фронтов обратились к войскам с призывом нанести по врагу сокрушительный удар и освободить Советскую Белоруссию. В подразделениях прошли партийные и комсомольские собрания. Коммунисты перед лицом своих товарищей дали слово быть примером в бою, увлекать бойцов на подвиги, помогать молодым солдатам с честью справиться со своими задачами в операции. На 1-м Белорусском фронте перед атакой по передовым окопам были пронесены боевые знамена.

Утром 22 июня 1-й Прибалтийский, 3-й и 2-й Белорусские фронты успешно провели разведку боем. В ходе нее на ряде участков передовые батальоны вклинились в оборону противника от 1,5 до 6 км и вынудили немецкое командование ввести в бой дивизионные и частично корпусные резервы. Упорное противодействие батальоны встретили под Оршей.

В ночь на 23 июня авиация дальнего действия и фронтовые бомбардировщики совершили около 1 тыс. самолето-вылетов, нанесли удары по узлам обороны и артиллерии противника на участках прорыва войск 3-го и 2-го Белорусских фронтов. С утра 23 июня на 1-м Прибалтийском и 3-м Белорусском фронтах проводилась артиллерийская подготовка. На южном участке прорыва 3-го Белорусского фронта перед началом атаки был нанесен удар авиации силами 160 бомбардировщиков Пе-2. Затем войска этих фронтов на участке Полоцк, Витебск перешли в наступление. Они прорвали оборону 3-й немецкой танковой армии и стремительно преследовали ее войска в юго-западном направлении. Хотя ненастная погода не позволила широко применить авиацию, советские войска успешно продвигались вперед, одновременно расширяя прорыв по фронту. Наибольшее сопротивление противник оказал на полоцком направлении, где смыкались фланги его 3-й танковой и 16-й армий.

На 1-м Прибалтийском фронте вражескую оборону прорвали войска 6-й гвардейской армии под командованием генерала И. М. Чистякова и 43-й армии генерала А. П. Белобородова. К исходу первого дня операции прорыв достигал 30 км по фронту и 16 км в глубину.

На 3-м Белорусском фронте войска 39-й армии, которой командовал генерал И. И. Людников, и 5-й армии под командованием генерала Н. И. Крылова к исходу первого дня операции продвинулись вперед на 10-13 км, расширив прорыв до 50 км по фронту. При этом 5-я армия на богушевском направлении форсировала реку Лучеса и захватила плацдарм на ее южном берегу, что создало условия для ввода в последующем в сражение подвижных войск.

На оршанском направлении в первый день операции прорвать оборону противника не удалось. Лишь на второстепенном направлении правофланговые соединения 11-й гвардейской армии генерала К. Н. Галицкого смогли вклиниться во вражескую оборону от 2 до 8 км. Действия же остальных ее соединений, а также войск 31-й армии генерала В. В. Глаголева в тот день успеха не имели. В связи с этим на данный участок фронта выехал начальник политуправления 3-го Белорусского фронта генерал С. Б. Казбинцев. Совместно с офицерами политотделов армий он организовал работу по мобилизации усилий воинов на повышение темпов наступления.

23 июня перешел в наступление и 2-й Белорусский фронт. 49-я армия под командованием генерала И. Т. Гришина, нанося удар на фронте в 12 км, к исходу дня продвинулась вперед на 5-8 км.

На 1-м Белорусском фронте 23 июня проводилась разведка боем, которая подтвердила, что противник занимает прежние позиции. Это позволило с полной уверенностью провести утром следующего дня артиллерийскую подготовку по намеченному плану. В ночь на 24 июня перед атакой главных сил сюда была перенацелена авиация дальнего действия, наносившая удары по противнику в полосах наступления 3-го и 2-го Белорусских фронтов. Той же ночью бомбардировщики фронтовой и дальней авиации, совершив 550 самолето-вылетов, нанесли мощные удары по узлам обороны и аэродромам противника.

Во второй день операции главными силами наступали уже все четыре фронта. События развивались стремительно. Ни на одном из основных направлений гитлеровцам не удалось остановить советские войска, уклониться от ударов или организованно отойти в глубину обороны. В итоге войска фронтов на большинстве участков сумели прорвать главную полосу и выйти ко второй оборонительной полосе. По признанию самого немецкого командования, от ураганного артиллерийского огня, особенно по первой линии окопов, его войска понесли тяжелые потери в личном составе и технике, что значительно снизило их боеспособность.

1-й Прибалтийский фронт вклинился в оборону противника на полоцком направлении, на стыке групп армий «Север» и «Центр». 25 июня войска 43-й армии форсировали Западную Двину и к исходу дня вышли в район Гнездиловичи, где установили непосредственную связь с 39-й армией 3-го Белорусского фронта.

Таким образом, на третий день операции в районе Витебска пять пехотных дивизий гитлеровцев были окружены. Противник упорно пытался вырваться на запад, но не смог, подвергаясь мощным ударам войск 43-й и 39-й армий, поддержанных авиацией. 26 июня Витебск был освобожден. Утратив надежду на прорыв, гитлеровцы 27 июня под Витебском сложили оружие. Они потеряли здесь 20 тыс. человек убитыми, более 10 тыс. пленными, много оружия и боевой техники. В обороне противника возникла первая значительная брешь.

Во второй половине дня 24 июня в полосе 5-й армии вошла в прорыв конно-механизированная группа генерала Н. С. Осликовского. Она освободила Сенно и перерезала железную дорогу Орша - Лепель. Достигнутый здесь успех создал благоприятные предпосылки для ввода в прорыв 5-й гвардейской танковой армии под командованием маршала бронетанковых войск П. А. Ротмистрова. С утра 26 июня ее соединения стали развивать наступление в направлении Толочин, Борисов. Ввод танковой армии и ее действия поддерживали с воздуха четыре авиакорпуса и две авиадивизии 1-й воздушной армии, которой командовал генерал Т. Т. Хрюкин. Разрыв между 3-й танковой и 4-й армиями противника увеличивался, что значительно облегчало охват фашистской группировки под Оршей с севера.

Динамичнее стало развиваться наступление войск 11-й гвардейской и 31-й армий на оршанском направлении. Используя достигнутый в первый день операции успех на второстепенном направлении, командующий 11-й гвардейской армией к утру 24 июня перегруппировал сюда все четыре дивизии, находившиеся во вторых эшелонах корпусов. В результате войска армии за день боевых действий продвинулись вперед до 14 км.

Немецкое командование все еще пыталось удержать минскую автомагистраль и укрепить фланг 4-й армии генерала К. Типпельскирха в районе Орши, перебросив туда две дивизии из своего резерва. Но было уже поздно: утром 26 июня в полосе 11-й гвардейской армии вступил в сражение 2-й гвардейский танковый корпус. Он начал обходить Оршу с северо-запада. Под сильными ударами советских войск 4-я армия противника дрогнула. Войска 11-й гвардейской и 31-й армий 27 июня освободили Оршу. Одновременно 2-й Белорусский фронт силами 49-й армии и 50-й армии генерала И. В. Болдина форсировал Днепр, разгромил фашистскую группировку на могилевском направлении и 28 июня освободил Могилев.

Теперь задача 3-го и 2-го Белорусских фронтов заключалась в том, чтобы при поддержке авиации и партизан сорвать попытки немецко-фашистского командования организованно отвести свои силы на Березину и удержать этот важный рубеж, прикрывавший Минск. Противник перебросил сюда из-под Ковеля свежую танковую дивизию и другие части, что несколько затормозило наступление 5-й гвардейской танковой армии на подступах к Березине. Но сопротивление противника вскоре было сломлено, и советские танкисты продолжали продвигаться вперед с задачей окружения и разгрома гитлеровцев под Минском.

В ожесточенных боях советские войска проявляли высокую организованность и большое упорство в достижении целей операции. Так, маршал А. М. Василевский и командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал И. X. Баграмян доносили Верховному Главнокомандующему: «Выполняя Ваш приказ, войска 1-го Прибалтийского фронта прорвали сильно укрепленную, глубоко эшелонированную оборонительную полосу противника между городами Полоцк и Витебск на фронте до 36 км. И, развивая наступление в направлении Бешенковичи, Камень, Лепель, войска 6-й гвардейской и 43-й армий стремительно, с ходу форсировали серьезную водную преграду р. Западная Двина шириной 200-250 м на фронте до 75 км и таким образом лишили противника возможности создать фронт обороны на подготовленном для этой цели рубеже р. Западная Двина».

В ходе наступления советские воины проявляли высокое боевое мастерство и массовый героизм. В районе Орши героический подвиг совершил комсомолец Юрий Смирнов, рядовой 77-го гвардейского стрелкового полка 26-й гвардейской стрелковой дивизии 3-го Белорусского фронта. 24 июня при прорыве вражеской обороны он вызвался добровольно участвовать в танковом десанте, получившем задачу перерезать в тылу противника автомагистраль Москва - Минск. Под деревней Шалашино Смирнов был ранен и упал с танка. В бессознательном состоянии его схватили гитлеровцы. Героя допрашивали с применением самых жестоких пыток, но, верный военной присяге, он отказался отвечать палачам. Тогда фашистские изверги распяли Смирнова. В наградном листе героя говорится, что «гвардии рядовой Юрий Васильевич Смирнов перенес все эти пытки и умер мученической смертью, не выдав врагам военной тайны. Своей стойкостью и мужеством Смирнов содействовал успеху сражения, совершив тем самым один из высочайших подвигов солдатской доблести». За этот подвиг Ю. В. Смирнову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Весть о злодеянии гитлеровцев и мужестве советского воина быстро разнеслась среди воинов наступавших фронтов. На митингах бойцы клялись беспощадно мстить врагу за смерть боевого товарища.

С рассветом 24 июня перешли в наступление главные силы 1-го Белорусского фронта. Противник оказывал ожесточенное сопротивление. В 12 часов дня с улучшением погоды появилась возможность нанести первый массированный удар авиацией, в котором наряду со штурмовиками участвовало 224 бомбардировщика. К 13 часам войска 65-й армии под командованием генерала П. И. Батова продвинулись до 5-6 км. Чтобы развить успех и отрезать гитлеровцам пути отхода из Бобруйска, командарм ввел в сражение 1-й гвардейский танковый корпус. Благодаря этому 65-я армия, а также 28-я армия под командованием генерала А. А. Лучинского в первый же день наступления продвинулись вперед до 10 км и увеличили прорыв до 30 км по фронту, а 1-й гвардейский танковый корпус прошел с боями до 20 км.

Медленно развивалось наступление в полосе правой ударной группировки фронта на рогачевско-бобруйском направлении, где действовали 3-я и 48-я армии. На главном направлении войска 3-й армии встретили упорное противодействие врага и на существенное расстояние продвинуться не смогли. К северу от направления главного удара сопротивление врага оказалось слабее, и действовавшие здесь части, несмотря на лесисто-болотистую местность, продвинулись значительнее. Поэтому командование армии решило перегруппировать свои силы к северу и, используя обозначившийся успех, развивать наступление на новом направлении.

В полосе наступления 28-й армии в направлении на Глуск во второй половине следующего дня в прорыв была введена конно-механизированная группа генерала И. А. Плиева, с которой взаимодействовали два авиационных корпуса. Возобновилось наступление и войск 3-й армии. Но развивалось оно медленно. Тогда по указанию командования фронта командующий 3-й армией генерал А. В. Горбатов утром 25 июня ввел в сражение 9-й танковый корпус. Совершив искусный маневр по лесисто-болотистой местности, танкисты при поддержке двух авиадивизий начали стремительно продвигаться в глубь обороны противника.

К исходу третьего дня наступления 65-я армия вышла на подступы к Бобруйску, а 28-я армия освободила Глуск. Войска немецкой 9-й армии, которой командовал генерал Н. Форман, оказались обойденными с северо-запада и юго-запада. 27 июня 9-й и 1-й гвардейский танковые корпуса замкнули кольцо вокруг бобруйской группировки противника. В окружение попало 6 дивизий - 40 тыс. солдат и офицеров и большое количество вооружения и боевой техники. Эти дивизии пытались прорваться, с тем чтобы вместе с 4-й армией создать оборону на Березине и на подступах к Минску. Воздушная разведка обнаружила, что гитлеровцы стягивают танки, автомашины и артиллерию на дорогу Жлобин - Бобруйск с намерением осуществить прорыв на север. Советское командование сорвало этот замысел врага. Для быстрого уничтожения окруженных войск противника представители Ставки Маршал Советского Союза Г. К. Жуков и Главный маршал авиации А. А. Новиков совместно с командованием фронта приняли решение привлечь все силы 16-й воздушной армии, которой командовал генерал С. И. Руденко. В 19 часов 15 минут 27 июня первые группы бомбардировщиков и штурмовиков начали наносить удар по голове вражеской колонны, а последующие - по остановившимся на дороге танкам и автомашинам. Массированный налет 526 самолетов, продолжавшийся полтора часа, причинил гитлеровцам огромный урон и окончательно деморализовал их. Бросив все танки и штурмовые орудия, около 5 тыс. орудий и 1 тыс. автомашин, они пытались пробиться в Бобруйск, но попадали под фланговый огонь 105-го стрелкового корпуса 65-й армии. К этому времени подошли войска 48-й армии и ударами с нескольких направлений к 13 часам 28 июня в основном уничтожили окруженную группировку противника. Однако бои по окончательной ликвидации фашистских войск в Бобруйске продолжались с 27 до 29 июня. Только небольшой группе противника численностью около 5 тыс. человек удалось прорваться из окружения, но и она была уничтожена северо-западнее Бобруйска.

29 июня войска 48-й армии под командованием генерала П. Л. Романенко при содействии 65-й армии и активной авиационной поддержке, завершив разгром окруженной группировки, освободили Бобруйск. В ходе боев на бобруйском направлении противник потерял около 74 тыс. солдат и офицеров убитыми и пленными и большое количество вооружения и боевой техники. Поражение гитлеровцев под Бобруйском создало еще одну большую брешь в их обороне. Советские войска, глубоко охватив немецкую 4-ю армиΠс юга, вышли на рубежи, выгодные для броска на Минск и развития наступления на Барановичи.

Существенную помощь войскам 1-го Белорусского фронта оказала Днепровская военная флотилия под командованием капитана 1 ранга В. В. Григорьева. Ее корабли, продвигаясь вверх по Березине, поддерживали своим огнем пехоту и танки 48-й армии. Они переправили с левого берега реки на правый 66 тыс. солдат и офицеров, много вооружения, боевой техники. Флотилия нарушала переправы противника, успешно высаживала десанты в его тылу.

Наступление советских войск в Белоруссии в период с 23 по 28 июня поставило группу армий «Центр» перед катастрофой. Ее оборона оказалась прорванной на всех направлениях 520-километрового фронта. Группа понесла тяжелые потери. Советские войска продвинулись на запад на 80-150 км, освободили многие сотни населенных пунктов, окружили и уничтожили 13 дивизий противника и тем самым получили возможность развернуть наступление в направлении Минск, Барановичи.

За умелое руководство войсками при разгроме витебской и бобруйской группировок противника 26 июня 1944 г. командующему 3-м Белорусским фронтом И. Д. Черняховскому было присвоено воинское звание генерала армии, а 29 июня командующему 1-м Белорусским фронтом К. К. Рокоссовскому - звание Маршала Советского Союза.

Продвижению советских войск содействовали удары партизан по резервам противника и его прифронтовым коммуникациям. На отдельных участках железных дорог они прерывали движение на несколько дней. Действия партизан на тыловых путях немецко-фашистских войск частично парализовали деятельность снабжающих органов и перевозки, что еще больше подорвало моральное состояние вражеских солдат и офицеров. Гитлеровцев охватила паника. Вот какую картину рисовал очевидец этих событий офицер 36-й пехотной дивизии: «Русским удалось в районе Бобруйска окружить 9-ю армию. Поступил приказ прорываться, что нам вначале удалось... Но русские создавали по нескольку окружений, и мы из одного окружения попадали в другое... В результате этого создалась всеобщая неразбериха. Нередко немецкие полковники и подполковники срывали с себя погоны, бросали фуражки и оставались ожидать русских. Царила всеобщая паника... Это была катастрофа, которой я никогда не переживал. В штабе дивизии все были в растерянности, связь со штабом корпуса отсутствовала. Никто не знал реальной обстановки, карт не было... Солдаты теперь потеряли всякое доверие к офицерам. Страх перед партизанами довел до такого беспорядка, что стало невозможным поддерживать боевой дух войск».

В ходе боевых действий с 23 по 28 июня гитлеровское командование стремилось поправить положение своих войск в Белоруссии за счет резервов и маневра силами с других участков восточного фронта. Но в результате решительных действий советских войск эти меры оказались запоздалыми и недостаточными и не могли эффективно повлиять на ход событий в Белоруссии.

К исходу 28 июня 1-й Прибалтийский фронт вел боевые действия на подступах к Полоцку и на рубеже Заозерье, Лепель, а войска 3-го Белорусского фронта подошли к реке Березина. В районе Борисова продолжались ожесточенные бои с танками противника. Левое крыло фронта круто загибалось на восток. Оно составляло северный участок своеобразного мешка, в котором оказались 4-я армия и часть сил 9-й армии противника, избежавшие окружения под Бобруйском. С востока врага теснили войска 2-го Белорусского фронта, которые находились от Минска в 160-170 км. Соединения 1-го Белорусского фронта вышли на рубеж Свислочь, Осиповичи, окончательно взламывая оборону противника на Березине и охватывая его с юга. Передовые части фронта находились в 85-90 км от столицы Белоруссии. Создавались исключительно выгодные условия для окружения главных сил группы армий «Центр» восточнее Минска.

Действия советских войск и партизан сорвали попытки гитлеровского командования организованно отвести свои части за Березину. 4-я немецкая армия при отступлении вынуждена была пользоваться в основном одной грунтовой дорогой Могилев - Березино - Минск. Гитлеровцы не смогли оторваться от преследовавших их советских войск. Под непрерывными ударами на земле и с воздуха фашистские армии несли большие потери. Гитлер негодовал. 28 июня он сместил генерал-фельдмаршала Э. Буша с поста командующего группой армий «Центр». На его место прибыл генерал-фельдмаршал В. Модель.

Ставка советского Верховного Главнокомандования 28 июня приказала наступавшим войскам сходящимися ударами окружить противника в районе Минска. Задача замкнуть кольцо возлагалась на 3-й и 1-й Белорусские фронты. Им предстояло стремительно продвигаться на Молодечно и Барановичи, чтобы создать подвижный внешний фронт окружения, не дать противнику подтянуть резервы к окруженной группировке. Одновременно частью сил они должны были создать прочный внутренний фронт окружения. 2-й Белорусский фронт получил задачу наступать на Минск с востока, маневрируя своими войсками в обход обороны гитлеровцев через районы, освобожденные соседями.

Новые задачи, поставленные Ставкой, также выполнялись успешно. 1 июля 5-я гвардейская танковая армия, сломив сопротивление фашистских войск, освободила Борисов. 2 июля части 2-го гвардейского танкового корпуса совершили почти 60-километровый бросок через партизанский район под Смолевичами и обрушились на противника под Минском. В ночном бою враг был разгромлен, и танкисты утром 3 июля ворвались в город с северо-востока. На северную окраину Минска вышли части 5-й гвардейской танковой армии, а за ними - передовые отряды 11-й гвардейской и 31-й армий. В 13 часов с юга вступил в город 1-й гвардейский танковый корпус; вслед за ним с юго-востока к Минску подошли соединения 3-й армии 1-го Белорусского фронта. К исходу дня многострадальная столица Белоруссии была освобождена. Войска 1-го Прибалтийского фронта, продолжая наступление по ранее разработанному плану, 4 июля освободили Полоцк. На этом завершилось выполнение задач первого этапа Белорусской операции.

Гитлеровцы, отступая, почти полностью разрушили Минск. Посетив город, маршал А. М. Василевский 6 июля докладывал Верховному Главнокомандующему: «Вчера был в Минске, впечатление тяжелое, город на три четверти разрушен. Из крупных зданий удалось сохранить Дом правительства, новое здание ЦК, радиозавод, ДКА, оборудование электростанции и железнодорожный узел (вокзал взорван)».

Пока шли бои в районе Минска, войска конно-механизированной группы генерала Н. С. Осликовского на правом крыле 3-го Белорусского фронта продвинулись на 120 км. При активном содействии партизан они освободили город Вилейка и перерезали железную дорогу Минск - Вильнюс.

На левом крыле 1-го Белорусского фронта конно-механизированная группа генерала И. А. Плиева перерезала железную дорогу Минск - Барановичи, овладела Столбцами и Городеей.

Восточнее Минска советские войска завершили окружение 105 тыс. вражеских солдат и офицеров. Оказавшиеся в кольце немецкие дивизии попытались прорваться на запад и юго-запад, но в ходе тяжелых боев, продолжавшихся с 5 по 11 июля, были взяты в плен или уничтожены; противник потерял свыше 70 тыс. человек убитыми и около 35 тыс. пленными, при этом советские войска пленили 12 генералов - командиров корпусов и дивизий. Было захвачено большое количество оружия, снаряжения и боевой техники.

В ликвидации окруженных группировок большую роль сыграла авиация. Оказывая мощную поддержку наступавшим войскам и прочно удерживая господство в воздухе, советские летчики нанесли противнику тяжелый урон. Лишь юго-восточнее Минска они уничтожили 5 тыс. солдат и офицеров противника, много боевой техники и вооружения. Четыре воздушные армии и авиация дальнего действия с 23 июня по 4 июля для поддержки боевых действий фронтов совершили более 55 тыс. самолето-вылетов.

Одним из решающих условий успехов советских войск в операции явилась целенаправленная и активная партийно-политическая работа. Наступление давало богатый материал, убедительно показывающий возрастающую мощь Советской армии и прогрессирующее ослабление вермахта. Начало операции совпадало с очередной годовщиной вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз. 22 июня в центральных и фронтовых газетах было опубликовано сообщение Совинформбюро о военных и политических итогах трех лет войны. Командиры, политорганы, партийные и комсомольские организации развернули большую работу по доведению содержания этого документа до всего личного состава. Выдающимся победам советских войск посвящались специальные издания политуправлений. Так, в листовке политуправления 1-го Белорусского фронта «Три котла за шесть дней» рассказывалось о том, как советские войска в столь короткие сроки окружили и уничтожили крупные вражеские группировки в районах Витебска, Могилева и Бобруйска. Такие материалы воодушевляли советских воинов на новые ратные подвиги. В ходе наступательных боев политорганы и партийные организации проявляли особую заботу о росте рядов партии за счет отличившихся в боях воинов. Так, в июле 1944 г. на 1-м Белорусском фронте в партию было принято 24 354 человека, из них в члены ВКП(б) - 9957 человек; на 3-м Белорусском фронте в это же время в партийные ряды влилось 13 554 человека, в том числе 5618 человек стали членами ВКП(б). Прием в партию столь значительного количества воинов позволял не только сохранять партийное ядро в войсках, действовавших на решающих направлениях, но и обеспечивать высокий уровень партполитработы. Вместе с тем большое пополнение партийных рядов требовало от политорганов усиления воспитания молодых коммунистов.

Высокая эффективность партийно-политической работы в частях и соединениях во многом объясняется тем, что в ней учитывались особенности их боевых действий. Во время Белорусской операции с конца июля военные действия шли уже на территории Польши. В этих условиях политорганы, партийные и комсомольские организации прилагали большие усилия по мобилизации воинов на дальнейшее повышение организованности и дисциплины.

Значительной действенностью отличалась также политическая работа, проводившаяся советскими политорганами среди войск противника. Используя различные формы морального воздействия на германских солдат, политорганы разъясняли им бессмысленность дальнейшего сопротивления. Почти при всех политуправлениях фронтов имелись в этот период сформированные и подготовленные оперативные группы спецпропаганды (5-7 человек), включавшие антифашистов из числа пленных. Разнообразными и в ряде случаев специфичными были формы и средства пропаганды среди окруженных войск группы армий «Центр», находившихся вне крупных населенных пунктов, в лесисто-болотистой местности. Новым в этой работе в ходе операции явилось доведение до войск противника приказов о прекращении сопротивления, отдававшихся немецкими генералами, которые принимали условия ультиматумов советского командования. В частности, после окружения группировки противника восточнее Минска командующий 2-м Белорусским фронтом направил окруженным войскам обращение. Поняв безвыходность положения, исполнявший обязанности командующего 4-й немецкой армией генерал В. Мюллер был вынужден отдать приказ о капитуляции. Этот приказ вместе с обращением командующего 2-м Белорусским фронтом в виде листовки в 2 млн экземпляров разбрасывался авиацией фронта над окруженными войсками. Его содержание широко пропагандировалось и с помощью громкоговорителей. Кроме того, 20 пленных добровольно изъявили согласие вручить приказ командирам немецких дивизий и полков. В результате 9 июля около 2 тыс. человек из 267-й дивизии вместе с командирами прибыли в пункт сбора, указанный в приказе. Этот опыт успешно использовался и на других участках фронта. Так, в период с 3 по 15 июля 1944 г. было отпущено в свои части 558 пленных, 344 из них вернулись и привели с собой 6085 немецких солдат и офицеров.

В результате поражения немецко-фашистских войск в Белоруссии советские войска получили возможность стремительно наступать к западной границе СССР. Стабилизация положения на восточном фронте стала важнейшей задачей германского командования. Сил, способных восстановить фронт и закрыть образовавшуюся брешь, здесь у него не было. Избежавшие разгрома остатки группы армий «Центр» могли прикрывать лишь основные направления. Гитлеровской ставке пришлось на помощь группе армий «Центр» срочно перебрасывать дополнительные резервы, чтобы создать новый фронт.

Развитие наступления. Освобождение Белоруссии и восточных районов Польши

Советское Верховное Главнокомандование 4 июля уточнило дальнейшие задачи фронтов. Согласно директивным указаниям Ставки 1-й Прибалтийский фронт должен был развивать наступление на каунасском направлении. 3-му Белорусскому фронту предписывалось наносить удар в направлении Молодечно, Вильнюс. Перед войсками 2-го Белорусского фронта ставилась задача наступать главными силами на Волковыск, Белосток. 1-й Белорусский фронт получил приказ усилить наступление правым крылом в направлении Барановичи, Брест. Еще 2 июля был утвержден план действий его левого крыла, которое теперь должно было включиться в наступление и продвигаться в направлении Бреста и Люблина. Ставка потребовала от фронтов, участвовавших в операции, в полной мере использовать выгодную обстановку в Белоруссии, решительно развивать успех главными силами, не ожидая завершения разгрома окруженных под Минском немецких войск, и приняла меры по всестороннему обеспечению решения этих крупных задач. В частности, из своего резерва она передала в состав 1-го Прибалтийского фронта 2-ю гвардейскую и 51-ю армии. Ввод их в сражение позволял в короткий срок изменить соотношение сил и обеспечить успешное развитие наступления на шяуляйском направлении. Решено было также подключить к активным действиям на севере войска 2-го и 3-го Прибалтийских и на юге - войска 1-го Украинского фронтов. Это давало возможность сковывать силы противника одновременно на широком фронте, на нескольких направлениях, срывать его попытки сосредоточить силы для противодействия наступлению войск 1-го Прибалтийского и всех трех Белорусских фронтов.

Координацию действий войск 3-го Белорусского, 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов с 9 июля Ставка поручила Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому.

В обстановке, сложившейся после крупных поражений группы армий «Центр», немецко-фашистское командование решило сдерживать наступление советских войск главным образом короткими контрударами, чтобы под их прикрытием развертывать войска, перебрасываемые с других участков советско-германского фронта и из Германии с целью восстановления сплошного фронта обороны. Особенно упорное сопротивление противник оказывал южнее Даугавпилса (Двинска). Он угадывал стремление советского командования кратчайшим путем выйти к Рижскому заливу и представлял возможную перспективу развития событий в полосе 1-го Прибалтийского фронта. Поэтому уцелевшие части 3-й танковой армии спешно отводились на заранее подготовленные позиции между озерами и болотами, чтобы обороняться во взаимодействии с войсками 16-й армии группы армий «Север», закрепившимися в районе Даугавпилса.

Гитлеровцы рассчитывали, что им удастся, используя сложную местность, сдерживать советские войска даже небольшими силами. К тому же на этот участок противник перебросил пять свежих дивизий и сосредоточил крупные силы авиации. В результате в полосе 6-й гвардейской армии генерала И. М. Чистякова протяженностью около 160 км силы стали почти равными. Это позволило гитлеровцам вести упорную оборону.

В центре и на левом крыле 1-го Прибалтийского фронта наступление 43-й и 39-й армий на каунасском направлении шло более успешно. К середине июля войска здесь продвинулись на запад до 140 км, перерезали важную железную дорогу Даугавпилс - Вильнюс и сорвали попытку противника прочно обеспечить стык 16-й и 3-й танковой армий. Это уязвимое место вражеской обороны было использовано 2-й гвардейской и 51-й армиями, введенными в сражение 20 июля, для развития наступления на шяуляйском направлении.

5 июля войска 3-го Белорусского фронта овладели важным транспортным узлом Молодечно и устремились к столице Советской Литвы - Вильнюсу. Командование группы армий «Центр» заранее подготовило город к обороне и стянуло к нему отступающие части и соединения 3-й танковой армии генерала Г. Рейнгардта. Кроме того, с других участков фронта, из Германии и районов доукомплектования в срочном порядке сюда перебрасывались шесть свежих соединений.

Чтобы упредить противника, командующий 3-м Белорусским фронтом с рассветом 4 июля повернул 5-ю гвардейскую танковую армию на столицу Литвы. Танкисты вышли к ней еще до подхода вражеских резервов. 8 июля с северо-востока начала наступление на город 5-я армия, усиленная 3-м гвардейским механизированным корпусом, а с юго-востока нанесла удар 5-я гвардейская танковая армия. Резервы противника появились на подступах к городу с опозданием, когда Вильнюс был уже полностью окружен. Умелый маневр силами позволил советским войскам отбить все атаки врага. Провалилась и попытка немецкого командования усилить окруженный гарнизон парашютным десантом. 13 июля после пятидневных ожесточенных боев советские войска при активной поддержке партизан освободили Вильнюс.

Пока шла борьба за Вильнюс, войска 11-й гвардейской и 31-й армий, преодолев с боями около 200 км, достигли Немана и вскоре захватили несколько плацдармов на его левом берегу. 3-й гвардейский кавалерийский корпус завязал бои за Гродно. Здесь советские войска столкнулись с резервами противника. Сломить их сопротивление с ходу не удалось, и Гродно был освобожден лишь 16 июля. Войска 2-го Белорусского фронта за 10-11 дней наступления продвинулись от Минска на запад до 230 км, форсировав многочисленные речные преграды, в том числе Березину, Свислочь, Щару, Неман. Упорное сопротивление они встретили на рубеже Гродно, Белосток.

Советское командование стремилось вывести свои войска на рубеж Белосток, Брест до того, как противник сумеет закрыть брешь в обороне, образовавшуюся в результате его поражения под Минском. 2-й Белорусский фронт с выдвижением к юго-восточному участку границы с Восточной Пруссией занял выгодное положение для осуществления своих последующих операций. Войска 1-го Белорусского фронта, разделявшиеся припятскими болотами, с выходом к Бресту улучшили свое оперативное положение, а протяженность линии фронта сократилась почти вдвое. Однако, чтобы достичь Белостока и Бреста, нужно было овладеть Барановичами - крупным узлом коммуникаций, который гитлеровцы пытались удержать во что бы то ни стало. В направлении Барановичи, Брест развивали наступление войска правого крыла 1-го Белорусского фронта. Широко используя подвижность танков и моторизованной пехоты, боевые возможности авиации, советские войска наносили удары в обход узлов обороны противника, перехватывали пути его отступления. В результате согласованных действий 8 июля они освободили Барановичи и 16 июля вышли на рубеж Свислочь, Пружаны.

Белорусское население радушно встречало своих освободителей и оказывало им посильную помощь. Местные жители вызывались быть проводниками войск в лесах, совместно с саперами обезвреживали вражеские мины, ремонтировали дороги и мосты, окружали заботой раненых воинов.

При отступлении гитлеровцы стремились окончательно разорить Белоруссию. Они взрывали жилые здания в городах, сжигали деревни и села, разрушали промышленные предприятия и железные дороги. С изгнанием врага население республики сразу же включалось в восстановление народного хозяйства.

К середине июля основные силы группы армий «Центр» были разгромлены. Теперь должны были нанести удар по врагу войска левого крыла 1-го Белорусского фронта. В их состав входили 70, 47, 8-я гвардейская и 69-я общевойсковые, 2-я танковая, 6-я воздушная армии, 2-й и 7-й гвардейские кавалерийские корпуса, а также 1-я польская армия. Эти силы насчитывали 36 стрелковых и 6 кавалерийских дивизий, 4 танковых корпуса (вместе с корпусами 2-й танковой армии), 416 тыс. человек, более 7600 орудий и минометов, 1750 танков и самоходно-артиллерийских установок и около 1500 боевых самолетов.

В период подготовки к нанесению удара, 6 июля, войска левого крыла 1-го Белорусского фронта частью сил освободили город Ковель, а утром 18 июля сосредоточенная в этом районе группировка советских войск перешла в наступление главными силами, которые в тот же день прорвали немецкую оборону. 47-я армия под командованием генерала Н. И. Гусева начала стремительно продвигаться на Седльце, а 8-я гвардейская армия генерала В. И. Чуйкова и 69-я армия генерала В. Я. Колпакчи - на Люблин. 20 июля они форсировали реку Западный Буг. Горячо приветствуемые польским населением, советские воины вступили на землю братского народа. На этом направлении первыми вышли на территорию Польши 328-я стрелковая дивизия под командованием полковника И. Г. Павловского, 132-я стрелковая дивизия полковника Я. Г. Цвинтарного, 165-я стрелковая дивизия полковника Н. И. Каладзе и 39-я гвардейская стрелковая дивизия подполковника В. М. Штриголя.

Прорыв обороны противника западнее Ковеля и форсирование Западного Буга советские войска осуществляли совместно с регулярными польскими соединениями и партизанскими отрядами. В этих боях в составе 1-го Белорусского фронта принимала участие большая часть артиллерии 1-й польской армии. Польские артиллеристы, занимавшие огневые позиции восточнее Бережце, поддерживали войска 69-й армии, форсировавшие Западный Буг. 20 июля на родную землю вступили польские артиллеристы, а 23 июля - главные силы 1-й польской армии под командованием генерала З. Берлинга.

Несколько позднее в Польшу вошли войска других фронтов, участвовавших в Белорусской операции. Так началось освобождение польского народа от гитлеровских захватчиков.

Это историческое событие широко использовалось в партийно-политической работе, получавшей все больший размах в соответствии с указаниями ЦК ВКП(б), данными на совещании членов военных советов фронтов в мае 1944 г. Всемерно усиливалось воспитание советских воинов в духе социалистического патриотизма и пролетарского интернационализма. Личному составу разъяснялись особенности исторической обстановки и условий, в которых велись теперь боевые действия с врагом, а также требования партии об установлении правильных взаимоотношений с польским населением, о повышении дисциплины, порядка и организованности в войсках. В частях и соединениях читались лекции и доклады на темы: «Современная Польша», «Советско-польские отношения» и другие. С лекциями и докладами перед советскими воинами выступали также уполномоченные Польского комитета национального освобождения. Газета 1-го Белорусского фронта 3 августа 1944 г. вышла с передовой статьей «За сильную, свободную Польшу». В этом и других ее материалах рассказывалось о 1-й польской армии, о ее боевом содружестве с советскими воинами, о дружбе и общности целей советского и польского народов в войне против фашистской Германии.

С перенесением военных действий за пределы Советского Союза принимались меры по дальнейшему совершенствованию подготовки политработников. Основными формами их учебы наряду с самостоятельной работой были сборы и семинары. Так, политотдел 69-й армии 1-го Белорусского фронта в сентябре - октябре 1944 г. провел несколько семинаров начальников политотделов корпусов, дивизий, бригад и других категорий политработников. С лекциями и докладами на них выступали командующий и члены Военного совета армии, командиры корпусов и дивизий, работники штабов и политорганов фронта и армии. Всего семинарами было охвачено 3630 человек. Теоретической основой этих мероприятий являлись решения ЦК ВКП(б) по вопросам отношений СССР с Польшей, опиравшиеся на ленинские указания об интернациональном характере социалистического государства и его армии.

Советские воины, сражаясь за освобождение польского народа, самоотверженно выполняли свой интернациональный долг. Вот один из многочисленных примеров. На польской земле 26 июля 1944 г. совершил героический подвиг помощник командира стрелкового взвода 1021-го стрелкового полка 307-й стрелковой дивизии коммунист ефрейтор Г. П. Кунавин. В тот день его рота вела тяжелый бой за деревню Герасимовичи, Белостокской области. На подступах к деревне подразделение было остановлено сильным ружейно-пулеметным огнем противника. Ефрейтор Кунавин ценой жизни обеспечил успех роте: он бросился на вражеский пулемет и закрыл амбразуру огневой точки своим телом. Бойцы дружно поднялись в атаку и, стремительным броском ворвавшись в деревню, выполнили боевую задачу. За этот подвиг ефрейтору Г. П. Кунавину посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Память героя свято чтит и польский народ. Жители Герасимовичей 9 августа 1944 г. вынесли решение навечно зачислить Кунавина в список почетных граждан деревни, высечь имя героя на мраморной плите и просить присвоить его местной школе; учителям школы каждый год свой первый урок в первом классе начинать с рассказа о погибшем советском воине и его соратниках. «Пусть прослушают дети рассказ стоя, - говорилось в постановлении. - Пусть их сердца наполняются гордостью за русского брата воина-славянина. Пусть их понимание жизни начинается с мысли о братстве польского и русского народов».

Население Польши повсюду выражало сердечную благодарность своим освободителям. Газета «Правда» в те дни писала: «Путь от государственной границы СССР до подступов к столице Польши пехотинцы и танкисты прошли с подлинным триумфом. Население польских городов и сел встретило бойцов, офицеров и генералов Красной армии радушно и с чувством глубокой признательности... На дорогах, по которым идут полки, целые дни стоят толпы людей. Они встречают наших танкистов и пехотинцев букетами цветов, угощают фруктами. В Люблине, Демблине, Пулавах и Гарволине подобные встречи превратились в импровизированные манифестации... Польское население и польская администрация активно и тесно сотрудничают с командованием Красной армии. Поляки помогают наступающим вылавливать в лесах и полях разбежавшихся в панике немцев, ремонтируют мосты и дороги. Большую помощь оказывают... также польские партизаны».

После прорыва обороны противника на Западном Буге в сражение были введены 2-я танковая армия генерала С. И. Богданова и 2-й гвардейский кавалерийский корпус. Немецко-фашистское командование понимало, что разворот войск левого крыла 1-го Белорусского фронта для выхода в тыл и фланг группировке, оборонявшейся севернее Полесья, может произойти на рубеже Бреста. Поэтому оно стянуло в этот район вместе со значительными силами своей 2-й армии большие резервы. Удерживая Брест, противник стремился разобщить усилия фронта и преградить советским войскам путь к Варшаве. Однако эти его попытки не удались. Соединения 28-й армии вместе с 70-й армией генерала В. С. Попова, предприняв наступление с трех сторон на брестском направлении, в лесах западнее Бреста разгромили до четырех вражеских дивизий. 28 июля Брест и героическая Брестская крепость, принявшие удар гитлеровцев в первые же часы войны, были освобождены.

Большую роль в быстром развитии наступления на брестском направлении сыграли железнодорожные войска 1-го Белорусского фронта под командованием Героя Социалистического Труда генерала Н. В. Борисова. Они успешно выполнили свою задачу - в кратчайший срок вслед за наступавшими войсками восстановили железнодорожную линию Барановичи - Брест - Варшава и железнодорожный мост через реку Западный Буг у Бреста. Внимание и помощь Военного совета фронта, умелая организация работ позволили военным железнодорожникам, охваченным высоким патриотическим порывом, в течение 10 суток восстановить железнодорожный участок Барановичи - Брест в 210 км. За этот подвиг более 220 воинов удостоились наград Родины.

Войска левого крыла 1-го Белорусского фронта быстро продвигались к Висле. 2-я танковая армия под командованием генерала А. И. Радзиевского и 8-я гвардейская армия 24 июля освободили Люблин, а через день севернее Демблина вышли к Висле. Войска 69-й армии 29 июля прорвались к реке южнее Пулав, ее передовые части форсировали Вислу и захватили плацдарм. 8-я гвардейская армия завязала бои за плацдарм в районе Магнушева.

Командование фронта повернуло 2-ю танковую армию с достигнутого ею рубежа на север с задачей овладеть предместьем Варшавы - Прагой и совместно с 47-й армией отрезать противнику пути отхода на запад. Однако овладеть Прагой тогда не удалось.

Усилия 6-й и 16-й воздушных армий в конце июля были направлены на поддержку 8-й гвардейской и 69-й армий при форсировании ими Вислы. Только соединения 6-й воздушной армии под командованием генерала Ф. П. Полынина в период с 18 по 31 июля совершили около 12 тыс. самолето-вылетов. В боях за плацдарм на Висле у Магнушева обострилась борьба с авиацией противника. Советские истребители нанесли врагу значительный урон. Лишь за период с 11 по 15 августа они сбили над Вислой 69 фашистских самолетов. В результате немецкая авиация прекратила активные действия в этом районе.

27 июля в сражение вступили главные силы 1-й польской армии. Выдвинувшись в первый эшелон фронта, они сменили части 8-й гвардейской армии, заняли восточный берег Вислы в районе Демблина, Пулав и вели здесь бои по овладению плацдармом на левом берегу реки. Эти действия армии приковали значительные силы противника, вынудили его перебрасывать сюда резервы, лишили возможности пополнять войска, действовавшие против плацдармов, захваченных 8-й гвардейской армией в районе Магнушева и 69-й армией - южнее Пулав.

Гитлеровцы пытались любой ценой ликвидировать магнушевский плацдарм, однако добиться этого не смогли. Гвардейцы армии генерала В. И. Чуйкова мужественно отстаивали занятые позиции. Им содействовали соединения 1-й Польской армии, перешедшие с 6 августа к обороне в северной части плацдарма. Особенно большую помощь гвардейцам оказали польские танкисты из 1-й танковой бригады имени Героев Вестерплятте. Они форсировали Вислу в то время, когда гитлеровцы бросили на ликвидацию плацдарма танковую дивизию «Герман Геринг» и ряд моторизованных соединений. Переправившись на левый берег, польские танкисты под командованием генерала Я. Межицана у села Студзянки с ходу вступили в бой и вместе с подразделениями советских войск отбили сильную атаку танков и пехоты противника. В боях на магнушевском плацдарме польские солдаты вписали новую славную страницу в историю народного Войска Польского и советско-польского боевого содружества.

Сопротивление гитлеровских армий в западных районах Белоруссии, в Прибалтике, в Восточной Польше заметно нарастало. Начала сказываться длительность наступления, в ходе которого советские войска понесли значительные потери, устали, израсходовали боеприпасы и другие материальные средства. Уже 9 июля горючее для танков и артиллерийских частей правого крыла 1-го Белорусского фронта приходилось подавать по воздуху. Тылы 1-го Белорусского фронта к середине июля растянулись на 400-500 км. Восстановление железных дорог, несмотря на участие в работах значительного количества гражданского населения, до середины июля шло медленно. В этих условиях основная тяжесть снабжения наступавших войск легла на автомобильный транспорт.

Гитлеровскому командованию удалось организовать упорное противодействие советским войскам на границе Прибалтики с Восточной Пруссией, на Немане, прикрывавшем подступы к Восточной Пруссии, под Гродно и Белостоком, юго-восточнее Варшавы. Противник теперь не только упорно оборонялся, но и стремился наносить по советским войскам чувствительные контрудары с привлечением большого количества танков. Попытки гитлеровцев сорвать дальнейшее наступление советских войск особенно упорный характер носили на Немане и под Гродно. Немецкое командование стремилось удержать Неман как преграду на пути к Восточной Пруссии, а также вернуть район Гродно, который был выгоден для организации контрударов в стык 3-го и 2-го Белорусских фронтов. Вражеское командование сосредоточило на линии Гродно, Свислочь до 10 дивизий и активизировало действия авиации. Ему удалось отразить попытки советских войск развить успех на западном берегу Немана. Наступление на этом направлении несколько замедлилось. Ощущался большой недостаток в танках, основная тяжесть боев в районе Гродно легла на плечи пехоты, артиллерии и авиации.

Сражение носило напряженный и затяжной характер. Сопротивление противника в районе Гродно удалось сломить лишь 23-24 июля. 27 июля войска 2-го Белорусского фронта при поддержке сил 4-й воздушной армии, которой командовал генерал К. А. Вершинин, и авиации дальнего действия освободили Белосток - крупный узел железных и шоссейных дорог. Развивая успех, они с упорными боями продвигались к Восточной Пруссии.

Ожидая дальнейшего развития удара 1-го Белорусского фронта на Варшаву, гитлеровское командование сосредоточило к юго-востоку от нее мощную группировку войск в составе пяти танковых и одной пехотной дивизий. Оно намеревалось сильным контрударом в южном направлении разгромить левое крыло 1-го Белорусского фронта, сорвать форсирование его войсками Вислы и их наступление на Варшаву. На случай неудачи были подготовлены оборонительные позиции для отражения натиска советских войск на подступах к Праге. С 27 июля в районе Седльце и юго-западнее от него развернулось ожесточенное сражение, в котором с советской стороны участвовали 2-я танковая и 47-я армии, 11-й танковый и 2-й гвардейский кавалерийский корпуса. В этих боях 2-я танковая армия, потерявшая большое количество танков, была сильно ослаблена. Одновременно войска 8-й гвардейской и 69-й армий вели упорные бои по расширению плацдармов на Висле в районе Магнушева и юго-западнее Пулав. В начале августа под Варшавой ни одной из сторон не удалось осуществить свои дальнейшие намерения, и фронт здесь временно стабилизировался.

Советские войска, разгромив основные силы группы армий «Центр» и выйдя к государственной границе СССР, достигли своих целей в борьбе за освобождение Белоруссии. 27-29 июля Ставка уточнила задачи фронтов в Прибалтике и на западном направлении. Перед войсками 1-го Прибалтийского фронта ставилась задача перерезать коммуникации, связывавшие группу армий «Север» с Восточной Пруссией. 3-й Белорусский фронт должен был не позднее 1-2 августа овладеть Каунасом и к 10 августа всеми силами выйти на границу с Восточной Пруссией, закрепиться на ней для подготовки к вступлению в эту цитадель прусского юнкерства и милитаризма с востока. Войскам 2-го Белорусского фронта предписывалось главными силами развивать наступление в направлении Ломжа, Остроленка с задачей не позднее 8-10 августа 1944 г. захватить плацдарм на реке Нарев, прочно закрепиться там для подготовки к вступлению в Восточную Пруссию с юга с нанесением основного удара на Млаву, Мариенбург и частью сил - на Алленштейн. Войска 1-го Белорусского фронта получили приказ, наступая правым крылом на Варшаву, не позднее 5-8 августа овладеть Прагой и захватить плацдармы на Нареве в районах Пултуска и Сероцка. Левому крылу фронта надлежало овладеть плацдармом за Вислой южнее Варшавы, расширить и оборудовать его для дальнейшего развития наступления. Предполагалось, что последующие операции советских войск на центральном направлении будут отличаться резкими изменениями обстановки, что могло потребовать немедленного вмешательства стратегического руководства непосредственно на местах. Поэтому Ставка возложила на своих представителей непосредственное руководство войсками. На 1-м Украинском, 1-м и 2-м Белорусских фронтах ее представлял маршал Г. К. Жуков; на 2-м и 1-м Прибалтийских и 3-м Белорусском фронтах - маршал А. М. Василевский.

События на советско-германском фронте вызвали тревогу у верховного командования вермахта. Глубокий прорыв советских войск на запад представлял собой главную угрозу для фашистского рейха. Чтобы снять ее, вражеское командование приказало срочно перебросить к центру советско-германского фронта дополнительные силы. В первую очередь усиливалось левое крыло группы армий «Центр», чтобы укрепить ее связь с группой армий «Север» и поднять способность войск к упорной обороне на этом направлении.

Разгром группы армий «Центр» серьезно тревожил не только правящую верхушку Германии, но и ее сателлитов. И. Антонеску, например, еще 23 июля 1944 г. поручил румынскому представителю при ОКБ передать начальнику генерального штаба сухопутных войск Германии его удивление размахом советского наступления на центральном участке фронта, поскольку немцы ранее утверждали, будто бы основные силы Советской армии сконцентрированы на юге. Вместе с тем он высказывал опасение, что при дальнейшей переброске немецких дивизий из Румынии советские войска и здесь могут предпринять крупное наступление.

Меры противника по усилению левого крыла группы армий «Центр» существенно не изменили хода событий. Командующий 1-м Прибалтийским фронтом в соответствии с директивой Ставки нацелил свои главные силы на Шяуляй - важный узел коммуникаций на стыке между группами армий «Центр» и «Север». 3-й гвардейский механизированный корпус 25 июля получил задачу овладеть городом к исходу следующего дня. В этом же направлении наступали войска 51-й и 2-й гвардейской армий. На их поддержку нацеливались силы 3-й воздушной армии. 27 июля упорнейшее сопротивление гитлеровцев под Шяуляем было сломлено. В тот же день Ставка Верховного Главнокомандования приказала командующему 1-м Прибалтийским фронтом немедленно повернуть главные силы на Ригу. Войска 51-й и 43-й армий совместно с 3-м гвардейским механизированным корпусом успешно продвигались к Елгаве. Противник не сумел оказать сильного противодействия, и 8-я гвардейская механизированная бригада 3-го гвардейского мехкорпуса под командованием полковника С. Д. Кремера 31 июля в районе населенного пункта Клапкалнс достигла Рижского залива. В тот же день войска 51-й армии вместе с 3-м гвардейским мехкорпусом освободили Елгаву. Таким образом, коммуникации противника из Прибалтики в Восточную Пруссию были перерезаны.

31 июля командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Модель в своем приказе с тревогой писал, что советские армии стоят у границы Восточной Пруссии и «дальше отступать некуда». Немецко-фашистское командование стремилось встречными контрударами ликвидировать шяуляйско-елгавский выступ и восстановить непосредственную связь группы армий «Центр» с правым крылом группы армий «Север». Для этого оно перегруппировало в район Шяуляя крупные силы танковых и моторизованных войск. Натиск гитлеровцев носил решительный характер, главные их силы наносили удар под основание выступа советских войск у Шяуляя и по вершине - у Тукумса и Добеле. Тем не менее осуществить свой замысел им не удалось. Ставка Верховного Главнокомандования передала 1-му Прибалтийскому фронту 5-ю гвардейскую танковую армию. К боевым действиям в районе Шяуляя была привлечена также часть сил 1-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта. Это позволило отразить контрудар противника. Лишь на севере он сумел потеснить 8-ю гвардейскую механизированную бригаду, создать себе 30-километровый коридор, соединивший Ригу с Тукумсом, и восстановить коммуникацию с Восточной Пруссией.

Напряженные бои завязались также в полосе 3-го Белорусского фронта, войска которого наступали от Каунаса и района Сувалки к Восточной Пруссии.

В ходе наступления 2 августа орудия 1-го дивизиона 142-й армейской пушечной артиллерийской бригады 33-й армии под командованием капитана П. П. Пелипаса произвели первый артиллерийский обстрел противника на немецкой земле - был открыт огонь по восточнопрусскому городу Ширвиндту. 17 августа первым к Восточной Пруссии северо-западнее Вилкавишкиса вышел 2-й батальон 297-го стрелкового полка 184-й стрелковой дивизии 5-й армии 3-го Белорусского фронта. Командиру батальона капитану Г. Н. Губкину за умелое руководство подразделениями и проявленные при этом большое мужество и отвагу было присвоено звание Героя Советского Союза.

На этом важном направлении вместе с советскими летчиками успешно действовал французский истребительный авиационный полк «Нормандия» под командованием майора Л. Дельфино.

Войска 2-го Белорусского фронта, продолжая наступление, в августе вышли на рубеж Августов, Острув-Мазовецка, а в сентябре на остроленковском направлении отбросили противника к реке Нарев. Продвинуться дальше пока им не удалось.

В полосе 1-го Белорусского фронта 2 августа гитлеровцы нанесли сильный контрудар по соединениям 2-й танковой и 47-й армий, действовавших под Варшавой. Но советские войска, заняв оборону, отбили этот натиск, стабилизировали положение, а затем возобновили наступательные действия. Бои день ото дня становились все напряженней, особенно на подступах к Праге и на пулавском и магнушевском плацдармах на Висле. Однако добиться существенного развития успеха при остром недостатке боеприпасов и усталости войск фронт не смог.

Достигнув рубежа Елгава, Добеле, Августов и рек Нарев и Висла, советские войска 29 августа 1944 г. успешно завершили Белорусскую стратегическую операцию. В последующем войска 1-го Белорусского фронта, действуя на территории Восточной Польши частью своих сил, захватили плацдармы на реке Нарев в районах Ружан и Сероцка. 14 сентября была освобождена Прага. Во время боев за Прагу особенно отличились войска 47-й армии, в составе которой действовали соединения Войска Польского - 1-я пехотная дивизия имени Тадеуша Костюшко и 1-я танковая бригада имени Героев Вестерплятте.

Белорусская операция явилась выдающимся событием не только Великой Отечественной войны, но всей Второй мировой войны. В ходе ее была разгромлена группа армий «Центр». Большой урон понесли также группы армий «Север» и «Северная Украина». За время операции 17 вражеских дивизий и 3 бригады были полностью уничтожены, а 50 дивизий потеряли более половины своего состава. Гитлеровские генералы расценили это поражение как катастрофу. Чтобы остановить наступление советских войск и как-то стабилизировать свой фронт, вражеское командование было вынуждено перебросить в Белоруссию 46 дивизий и 4 бригады. Это привело к ослаблению сил вермахта на других участках советско-германского фронта, к ухудшению положения немецко-фашистских войск на западном фронте и в оккупированных странах. В то же время переброска столь крупных сил врага на белорусское направление облегчала наступление англо-американских войск во Франции.

В результате Белорусской операции были освобождены Белорусская ССР, часть Литовской и Латвийской ССР и восточные районы Польши. Немецко-фашистская группа армий «Север» оказалась изолированной в Прибалтике. Ликвидация белорусского выступа устранила угрозу флангового удара по войскам 1-го Украинского фронта с севера.

Наступая в полосе более 1100 км по фронту и продвинувшись на запад до 550-600 км, советские войска создали благоприятные предпосылки для наступления на львовско-сандомирском направлении, в Восточной Пруссии и последующего удара на варшавско-берлинском направлении.

Белорусская операция характерна умелым выбором направлений главных ударов фронтов и решительным массированием на них имевшихся сил и средств. Здесь было достигнуто дальнейшее совершенствование применения танковых и механизированных войск, артиллерии и авиации. Впервые за годы войны большая часть подвижных групп армий и фронтов была введена в сражение после прорыва тактической зоны обороны противника. Для поддержки атаки пехоты и танков на решающих участках двух фронтов был применен двойной огневой вал. С целью разгрома окруженных группировок противника наносились массированные удары авиации (особенно под Бобруйском).

Белорусская операция дала яркие примеры скоротечного окружения и уничтожения вражеских группировок силами как одного, так и нескольких фронтов, в том числе на большой оперативной глубине. При этом окружение и уничтожение противника осуществлялись как единый процесс, сочетавшийся с наступлением высокими темпами на внешнем фронте. В достижении успеха наступательных действий большую роль сыграла авиация. За период операции она совершила 153 тыс. самолето-вылетов. Такого размаха действий авиации не знала ни одна другая операция Великой Отечественной войны.

Предпринимая это крупное наступление, советское стратегическое руководство и командование фронтов искусно воспользовались неглубоким линейным расположением гитлеровских войск. Им удалось сосредоточить максимальные силы и средства для сокрушительного удара по противнику в тактической зоне с целью прорыва вражеского фронта на нескольких участках. В результате непрерывного стремительного наступления, темпы которого на первом этапе операции достигали 25-30 км в сутки, немецко-фашистское командование оказалось не в состоянии отразить мощные удары советских войск.

Военные действия в Прибалтике

К началу июля 1944 г. в Прибалтике, к северу от Даугавы, на фронте протяженностью более 650 км оборонялась группа армий «Север», в которую входили 16-я и 18-я армии и оперативная группа «Нарва» (всего около 38 дивизий, насчитывавших по 8-9 тыс. человек). Используя особенности местности, изобилующей лесными массивами и реками, гитлеровское командование создало мощную оборону на глубину до 200 км. Однако положение группы армий «Север» весьма осложнялось наступлением советских войск на Карельском перешейке, в Южной Карелии и особенно в Белоруссии. Их удар на выборгском направлении вынудил немецкое командование перебросить из оперативной группы «Нарва» 122-ю пехотную дивизию в финскую оперативную группу «Карельский перешеек»; стремительное наступление советских войск в Белоруссии привело к глубокому охвату всего правого крыла группы армий «Север» и заставило гитлеровское командование направить в группу армий «Центр» 12-ю танковую и 212-ю пехотную дивизии. В войсках росла неуверенность, участились случаи дезертирства. В тылу фашистских войск усиливалась борьба советских людей, активизировалась деятельность партизан, особенно в районах Опочка, Себеж.

Наиболее неблагоприятно для гитлеровцев складывалась обстановка в начале июля 1944 г. в районе Даугавпилса, где возникла реальная угроза отсечения группы армий «Север» от группы армий «Центр» и перехвата путей, связывавших Прибалтику с Германией. И не случайно командующий войсками группы армий «Север» генерал Г. Линдеман заявил 1 июля 1944 г.: «Я обеспокоен тем, что мы становимся все слабее, и если русские перейдут в наступление, то мы рухнем». Тем не менее немецко-фашистское командование требовало во что бы то ни стало удерживать Прибалтику. Гитлер считал, что ее утрата ускорит выход из войны Финляндии - единственного поставщика никеля, приведет к потере Германией возможности получения высококачественной железной руды из Швеции, к ухудшению базирования немецких военно-морских сил, к осложнению подготовки кадров моряков-подводников и к свободе действий советского флота в Балтийском море.

Первостепенную задачу группы армий «Север» в начале июля 1944 г. гитлеровское командование видело в том, чтобы не допустить дальнейшего продвижения советских войск южнее Даугавы и окончательного разобщения войск групп армий «Север» и «Центр».

К началу июля 1944 г. севернее Даугавы против группы армий «Север» действовали соединения 2-й ударной и 8-й армий Ленинградского фронта, поддерживаемые Краснознаменным Балтийским флотом, а также войска 3-го Прибалтийского фронта в составе 42, 67, 1-й ударной и 54-й армий и войска 2-го Прибалтийского фронта (10-я гвардейская, 3-я ударная и 22-я армии). К югу от Даугавы вели наступление 4-я ударная и 6-я гвардейская армии 1-го Прибалтийского фронта. Каждый фронт имел по одной воздушной армии.

Во всех фронтах насчитывалось 75 стрелковых дивизий, 5 укрепленных районов, 1 танковый корпус, а также значительное количество танковых, артиллерийских, инженерных и других соединений и частей усиления. Укомплектованность стрелковых дивизий была ниже средней, численность каждой из них не превышала 4,5-5 тыс. человек. Войска испытывали недостаток в артиллерии, танках и боеприпасах. Даже на 3-м Прибалтийском фронте, наиболее сильном на этом направлении, в боевых частях было лишь 171,1 тыс. солдат и офицеров, 4119 орудий и минометов калибром от 76 мм и выше, 591 реактивная установка, 313 зенитных орудий и 189 танков.

С целью освобождения советской Прибалтики и содействия войскам, развивавшим наступление в Белоруссии, Ставка Верховного Главнокомандования решила развернуть в июле активные наступательные действия севернее Даугавы. 4 июля 1944 г. перед войсками 2-го Прибалтийского фронта она поставила задачу разгромить вражескую группировку в районе Идрица, Себеж, Дрисса и овладеть рубежом Резекне, Даугавпилс. В дальнейшем им предстояло наступать на Ригу и во взаимодействии с 1-м Прибалтийским фронтом перерезать коммуникации, соединявшие прибалтийскую группировку противника с Германией. Фронт наносил два удара: один - на правом крыле в направлении Себеж, Резекне, обходя Идрицу с севера, и другой - на левом, в направлении Дрисса, Даугавпилс.

Через двое суток получил задачу и 3-й Прибалтийский фронт. Войскам его правого крыла предстояло разгромить псковско-островскую группировку противника, выйти на рубеж Остров, Гулбене и затем, наступая в направлении на Выру, продвинуться в тыл псковской группировке врага и занять Псков, Выру. В последующем фронт должен был освободить Тарту, Пярну и отрезать противника в районе Нарвы. В этих целях наносился один общий удар со стрежневского плацдарма на реке Великая. Левым крылом фронту предстояло перерезать железную дорогу Остров - Резекне, затем освободить район Гулбене. Это должно было привести к свертыванию обороны противника в районе Острова и севернее его. В связи с некоторым смещением полосы наступления фронта к югу 1-я ударная армия передавалась из 2-го Прибалтийского в 3-й Прибалтийский фронт.

21 июля Ставка утвердила решение командующего Ленинградским фронтом начать с 24 июля 1944 г. наступление с целью разгромить нарвскую группировку противника и освободить Нарву.

Учитывая условия лесисто-болотистой местности, фронты наносили удары главным образом вдоль наиболее важных коммуникаций. Основные силы и средства войск массировались на решающих участках. Это позволяло им даже при относительно ограниченных возможностях добиваться превосходства над гитлеровцами. В частности, 3-й Прибалтийский фронт на 56-километровом участке, где наносили главный удар войска 1-й ударной и 54-й армий, превосходил противника: в личном составе - в 3,7 раза, в орудиях и минометах - в 3,1, в танках и самоходно-артиллерийских установках - в 11 раз. На участке же прорыва эти армии имели еще большее превосходство.

Фронты выполнили большую работу по инженерной подготовке исходных районов наступления. Так, войска 3-го Прибалтийского фронта отрыли 638 км траншей и ходов сообщения, построили 6200 площадок для огневых средств пехоты, отрыли 470 окопов для минометов, оборудовали 1590 артиллерийских позиций, 307 наблюдательных пунктов, 313 убежищ, установили 43 км проволочных препятствий, проложили 227 км дорог и проделали 439 проходов в заграждениях противника.

В подготовительный период партийно-политическая работа в войсках была направлена на воспитание у воинов высокого наступательного порыва, на глубокое разъяснение задач, поставленных перед ними, по быстрейшему освобождению советской Прибалтики.

Действуя в условиях лесисто-болотистой местности, отсутствия на многих участках оборудованных дорог, органы тыла фронтов и армий успешно справлялись со своими задачами по материальному обеспечению войск.

Чтобы сорвать или хотя бы замедлить наступление советских войск на стыке 2-го и 1-го Прибалтийских фронтов, гитлеровское командование пыталось нанести сильный контрудар южнее Даугавпилса. Но эта попытка не принесла успеха.

Разгневанный неудачными действиями своих войск в Прибалтике, Гитлер 3 июля отстранил генерала Линдемана от командования войсками группы армий «Север». Его заменил генерал Г. Фриснер, который до того командовал войсками оперативной группы «Нарва». Фриснер в своем приказе от 5 июля подчеркнул, что перед группой армий поставлена задача: «...Удержать фронт при любых обстоятельствах и южным флангом войти в соприкосновение с группой армий “Центр”». Но и ему не удалось добиться выполнения этой задачи. 10 июля войска 2-го Прибалтийского фронта перешли в наступление и в течение недели продвинулись на запад до 90 км, освободили города Опочку, Идрицу, Себеж и Дриссу и вступили в пределы Латвийской ССР. 27 июля во взаимодействии с 1-м Прибалтийским фронтом они выбили гитлеровцев из Даугавпилса и, прорвав пять оборонительных рубежей, подошли к Лубанской низменности.

Войска 3-го Прибалтийского фронта начали наступление 17 июля. Сломив сопротивление противника на рубеже реки Лжа, они к 19 июля также вышли на территорию Советской Латвии. 21 июля 67-я армия во взаимодействии с 1-й ударной армией освободила город Остров. 23 июля войска 42-й армии изгнали оккупантов из Пскова. 10 августа после небольшой оперативной паузы фронт возобновил наступление.

С 13 по 25 августа 67-я армия при содействии 1-й ударной армии освободила города Выру, Эльву, Тарту. В ходе наступления войска фронта, форсировав реку Великая, преодолели оборонительные рубежи противника и продвинулись в направлении Тарту на 130 км, а в направлении Валги - до 100 км.

Войска Ленинградского фронта нанесли удар севернее Чудского озера. 26 июля они при содействии Краснознаменного Балтийского флота освободили город Нарву.

Таким образом, в ходе наступления, развернувшегося севернее Даугавы и к югу от нее в июле - августе 1944 г., советские войска добились значительных успехов. Продвинувшись местами до 200 км, они освободили северо-восточные и юго-восточные районы Эстонской, значительную часть территории Латвийской и Литовской Советских Социалистических Республик. Противник потерпел новое серьезное поражение. 21 июля командование группы армий «Север» отмечало, что в результате наступления советских войск 4 ее дивизии разгромлены, 11 основательно потрепаны, 6 имеют ограниченную боеспособность и только 9 дивизий оставались боеспособными. Лишь за август общие потери войск группы составили 70 566 солдат и офицеров.

Новые поражения и большие потери противника привели к снижению морального духа его войск. Командование группы армий «Север», стремясь укрепить дисциплину в войсках, прибегало к драконовским методам. Генерал Фриснер требовал со всей решительностью принимать меры против паникеров, распространителей слухов, пораженцев и дезертиров. Для пресечения самовольного оставления позиций и борьбы с дезертирством в группе создавалось специальное заградительное соединение. Непрерывно заседали и выносили смертные приговоры военные трибуналы. Однако ничто уже не могло приостановить процесс падения морального духа гитлеровских войск.

Гитлер снова заменил командующего группой армий «Север». 23 июля 1944 г. вместо Фриснера был назначен генерал Ф. Шернер, прибывший с широкими полномочиями и слывший в гитлеровской армии особенно твердым в управлении войсками. Однако и этот командующий не смог выправить положение. В результате наступления советских войск группа армий оказалась почти полностью изолированной от Германии и прижатой к Балтийскому морю. Создались благоприятные условия для последующих ударов по гитлеровцам в Прибалтике.

Успешное наступление советских войск в Прибалтике значительно осложнило положение северного партнера фашистской Германии - Финляндии.

Усиление национально-освободительной борьбы польского народа. Варшавское восстание

Под влиянием исторических побед Вооруженных Сил СССР на советско-германском фронте, особенно на его центральном участке, во второй половине 1944 г. усилилась национально-освободительная борьба польского народа против фашистских оккупантов. В Польше повсеместно продолжалось начатое зимой 1944 г. создание подпольных рад народовых, вокруг которых сплачивались сторонники политических партий и общественных организаций, объединившихся в демократическом Национальном фронте. К концу июля в глубоком подполье работали восемь воеводских рад народовых, включая раду народову Варшавы. Кроме того, на территории Польши действовало около 100 повятовых и городских и около 300 гминных рад народовых.

В противовес органам народной власти польское эмигрантское правительство, находившееся в Лондоне, спешило укрепить свою подпольную гражданскую администрацию в стране, чтобы захватить власть в момент освобождения Польши и установить в ней реакционный режим. Одновременно оно вело подготовку к противодействию освободительным мероприятиям Советского Союза, на случай если он по-прежнему не будет признавать власть эмигрантского правительства. В донесении командующего Армией Крайовой (АК) генерала Т. Бур-Коморовского своему главнокомандующему в Лондоне от 22 июля, с одной стороны, говорилось о необходимости ни на минуту не прекращать борьбы с Германией, а с другой - предлагалось «мобилизовывать духовно все общество на борьбу с Россией». Однако эти планы реакционного подполья были обречены на провал. Исстрадавшийся в фашистской неволе польский народ с нетерпением ждал Советскую армию, видя в ней единственную силу, способную изгнать из Польши ненавистных захватчиков и помочь устроить новую жизнь в соответствии с интересами большинства населения.

К лету 1944 г. укрепилось положение Польской рабочей партии (ППР) как ведущей организующей силы в национально-освободительной борьбе. ППР по-прежнему свою первостепенную задачу видела в расширении вооруженной борьбы против немецко-фашистских оккупантов. Быстро росла Армия Людова (АЛ). В 1944 г. она имела 17 бригад и им равных партизанских соединений, 69 отрядов и множество различных групп (всего около 60 тыс. бойцов).

Как только советские войска вступили на польскую землю, Крайова Рада Народова (КРН) обратилась к польскому народу с призывом расширять борьбу против гитлеровских оккупантов, осуществлять акты саботажа на транспорте и в промышленности, срывать поставки продовольствия, дезорганизовывать эвакуационные мероприятия врага, не давать гитлеровцам сжигать деревни. Обращаясь к польским партизанам, КРН призывала: «Усильте борьбу с транспортом врага! Помогайте в вооружении народа! С еще большей энергией и героическим самопожертвованием изматывайте оккупанта, уничтожайте его административный аппарат, громите посты, усиливайте панику в тылу врага!».

Эти призывы находили живой отклик. Польские патриоты все более расширяли борьбу с оккупантами, оказывали помощь своим освободителям - советским воинам: восстанавливали разрушенные дороги и мосты, помогали в переправе частей через водные рубежи, подвозили на своих подводах боеприпасы, вывозили в тыл раненых, готовили посадочные площадки для самолетов. Многие польские граждане предлагали свои услуги в качестве проводников, вступали в партизанские отряды, чтобы вместе с советскими воинами бороться против гитлеровских захватчиков.

Начало освобождения советскими войсками Польши стало историческим рубежом в судьбах польского народа. Используя складывавшуюся революционную ситуацию, которая явилась результатом многолетней освободительной борьбы польских трудящихся, а также благоприятную обстановку, создавшуюся в результате успешного наступления Советской армии, трудящиеся массы во главе с рабочим классом под руководством Польской рабочей партии на освобожденной части Польши взяли власть в свои руки.

21 июля 1944 г. был образован Польский комитет национального освобождения (ПКНО) во главе с Э. Осубка-Моравским. Тогда же КРН взяла на себя верховное руководство 1-й польской армией и приняла решение объединить ее с Армией Людовой в единое народное Войско Польское, создав его верховное командование. Главнокомандующим был назначен генерал брони М. Роля-Жимерский. На следующий день ПКНО обратился к народу с манифестом.

Исключительно большое значение для упрочения народной власти в стране и ее авторитета на международной арене имело подписанное 26 июля в Москве «Соглашение между правительством Союза Советских Социалистических Республик и Польским комитетом национального освобождения об отношениях между советским Главнокомандующим и польской администрацией после вступления советских войск на территорию Польши». В соответствии с Соглашением на той части территории страны, которая переставала быть зоной непосредственных военных операций, руководство всеми делами гражданского управления полностью сосредоточивалось в руках ПКНО. На время совместных военных действий Соглашение предусматривало подчинение в оперативном отношении польских вооруженных сил советскому верховному командованию, а в организационных вопросах - главному командованию польских вооруженных сил.

В освобожденных районах Польши, несмотря на противодействие реакционного подполья, действовавшего по указанию лондонского эмигрантского правительства, жизнь постепенно нормализовывалась. Создавались органы власти на местах, восстанавливались промышленные предприятия. Уже в конце июля началось создание массовой регулярной армии, которая в соответствии с июльским манифестом ПКНО готовилась к ведению вместе с советскими войсками боевых действий против немецко-фашистских захватчиков.

Польское реакционное подполье, стремясь не допустить освобождения Варшавы силами Советской армии и народного Войска Польского и установления в столице власти КРН и ПКНО, по указаниям польского эмигрантского правительства 1 августа 1944 г. спровоцировало в столице вооруженное выступление, которое вылилось в массовое антифашистское восстание.

Организаторы восстания в случае его успеха намеревались заявить на весь мир о том, что столица Польши находится в руках эмигрантского правительства. С этой акцией связывались далеко идущие внешнеполитические цели. 26 июля перед выездом в Москву для переговоров с советским правительством премьер-министр эмигрантского правительства С. Миколайчик приказал своему уполномоченному в Польше начать восстание в установленный по своему усмотрению срок, заявив, что оно будет «сильным аргументом» на московских переговорах.

Не желая участия советских войск и народного Войска Польского в освобождении Варшавы, организаторы выступления не поставили в известность о своих планах советское командование и командование Войска Польского. Поднимая варшавское восстание, не подготовленное в политическом и военном отношении, командование АК во главе с генералом Бур-Коморовским рассчитывало на панику гарнизона гитлеровских войск и фашистской администрации Варшавы, начавшуюся в связи с приближением советских войск и Войска Польского. В действительности же эти его действия лишь осложнили обстановку на самом важном участке советско-германского фронта.

Жители Варшавы не знали о подлинных целях организаторов вооруженного выступления, но жаждали скорейшего изгнания врага из города. Поэтому они активно включились в схватку с хорошо вооруженным фашистским гарнизоном и проявляли исключительный героизм в боях. К восстанию присоединились и варшавские отряды АЛ, хотя их командование и не было заранее извещено об этой акции руководства АК. Организации ППР и командование АЛ в Варшаве, не разделяя политических целей вооруженного выступления, не могли вместе с тем не учитывать того энтузиазма, с которым варшавяне включились в борьбу. В ходе восстания было установлено тактическое взаимодействие отрядов АК и АЛ.

Бойцы варшавских баррикад мужественно сражались с врагом. Однако силы с самого начала восстания были неравными. Хорошо вооруженному шестнадцатитысячному фашистскому гарнизону противостояло не многим более 40 тыс. бойцов, которые имели лишь около 3,5 тыс. единиц стрелкового оружия. Гитлер приказал беспощадно подавить восстание, а Варшаву сровнять с землей. После незначительных успехов, одержанных в первую неделю, положение восставших с каждым днем ухудшалось. Они несли большие потери. Не хватало воды, продовольствия, боеприпасов, медикаментов. Уже 12 августа Бур-Коморовский умолял свое правительство в Лондоне срочно прислать оружие, боеприпасы, бомбардировать объекты противника, высадить воздушный десант. В противном случае, подчеркивал он, борьба повстанцев закончится крахом через несколько дней. Однако поддержки из Лондона не последовало.

В то же время командование 1-го Белорусского фронта, выполняя указания советского правительства, даже в той сложной обстановке, которую создали лондонские польские политиканы, предпринявшие «безрассудную ужасную авантюру» и ввергшие варшавян в бесперспективную трагическую борьбу, делало все возможное для оказания помощи польским патриотам.

Несмотря на то что советские войска в ходе наступательных действий в Белоруссии и в восточных районах Польши прошли с упорными боями 600 км, понесли значительные потери, нуждались в пополнении, отдыхе и подтягивании тылов, советское командование принимало все необходимые меры по организации наступления на Варшаву. Однако подступы к ней с востока враг прикрыл сильным танковым заслоном, прорвать который с ходу не удалось. Войска правого крыла и центра 1-го Белорусского фронта лишь к концу августа сумели выдвинуться к реке Нарев севернее Варшавы и захватить плацдарм в районе Сероцка. Главные силы левого крыла фронта весь август вели бои за плацдармы на Висле. Только 14 сентября советским и польским войскам удалось освободить Прагу и выйти на Вислу в районе Варшавы.

С выходом непосредственно к польской столице советское Верховное Главнокомандование приказало командующему 1-м Белорусским фронтом принять возможные меры по оказанию помощи повстанцам. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, только что вернувшийся с Украинских фронтов, получил указание вылететь на 1-й Белорусский фронт. «Вы там свой человек, - сказал ему И. В. Сталин. - Разберитесь с Варшавой на месте и принимайте меры, какие нужно. Нельзя ли там провести частную операцию по форсированию Вислы именно войсками Берлинга... Задачу полякам поставьте лично вместе с Рокоссовским и сами помогите им организовать дело».

15 сентября в Прагу передислоцировались все дивизии 1-й армии Войска Польского. Перед ними была поставлена задача: форсировать Вислу, захватить плацдармы непосредственно в Варшаве и установить боевой контакт с повстанцами, руководство которых под давлением развивающихся событий решило наконец установить с 15 сентября связь с Советской армией и Войском Польским. Первой форсировать Вислу предстояло 3-й пехотной дивизии. Она была усилена и поддерживалась шестью советскими артиллерийскими бригадами, минометным полком и шестью артиллерийскими дивизионами. Ей придавались также три инженерных батальона и батальон плавающих автомобилей. С воздуха действия дивизии обеспечивались авиацией фронта.

В ходе предпринятого форсирования Вислы, за период с 16 по 20 сентября, на левый берег реки переправились шесть усиленных польских батальонов. Однако преодолеть сопротивление гитлеровских танковых и пехотных частей они не смогли.

Понеся значительные потери, батальоны 24 сентября были вынуждены возвратиться на правый берег.

Эта неудача объясняется прежде всего тем, что форсирование Вислы велось локально, для осуществления его в более широких масштабах тогда не было условий. В силу сложившейся обстановки оно было начато без глубокой и детальной разведки противника. Кроме того, крайне отрицательно на форсировании сказалось предательское поведение руководства варшавского восстания, которое, преследуя свои корыстные цели, не организовало ни одного удара из города в сторону плацдармов. Более того, в самый ответственный момент, когда необходимо было объединить усилия и направить их на удержание плацдармов, оно не проявило никакой активности, а делало все, чтобы прервать связь с форсирующими Вислу войсками, упорно занимало враждебную позицию в отношении польских демократических сил и Советского Союза.

Несмотря на это, командования 1-го Белорусского фронта и 1-й армии Войска Польского продолжали поддерживать повстанцев ударами артиллерии и авиации, а также в материально-техническом отношении. 16-я воздушная армия при активном участии оперативно подчиненной ей 1-й польской смешанной авиадивизии прикрывала истребителями занятый повстанцами район и, используя ночные бомбардировщики, организовала снабжение их вооружением, медикаментами, продовольствием. С 13 сентября по 1 октября 1944 г. для оказания помощи восставшим она произвела 4821 самолето-вылет, в том числе 1361 - на бомбардировку и штурмовку войск противника в Варшаве по заявкам повстанцев и 2435 - на сбрасывание грузов. При этом для восставших было сброшено 156 минометов, 505 противотанковых ружей, 2667 автоматов, винтовок и карабинов, 3,3 млн патронов для стрелкового оружия, 515 кг медикаментов, более 100 тонн продовольствия, телефонные аппараты, кабель и другое военное имущество.

Все эти факты опровергают попытки недругов Советского Союза и народной Польши преуменьшить советскую помощь варшавским повстанцам. Еще в дни восстания командование АК добивалось, чтобы население Варшавы и повстанцы знали о ней как можно меньше. Варшавянам постоянно твердили, что будто бы советская авиация оказывает незначительную помощь, что сброшенные ею грузы якобы не русские, а английские, переданные для Варшавы через Москву.

Некоторые буржуазные историки утверждают, будто наибольшую помощь повстанцам в доставке боеприпасов и продовольствия оказала американская авиация. Действительно, 18 сентября в дневное время 100 американских «Летающих крепостей» в сопровождении истребителей «Мустанг» достигли Варшавы и с большой высоты сбросили восставшим грузы. Однако было установлено, что из 1000 сброшенных на парашютах контейнеров в расположение повстанцев упало лишь несколько десятков, около 20 оказалось в расположении советских войск на правом берегу Вислы, остальные же грузы попали к фашистам.

Между тем восстание в Варшаве подходило к трагическому концу. 2 октября Бур-Коморовский подписал акт о капитуляции, и бои в городе прекратились. Так бесславно закончилась варшавская авантюра польской реакции. В ходе варшавского восстания, продолжавшегося 63 дня, погибло около 200 тыс. чеېސҐՐڠповстанцев и мирного населения. Зверства эсэсовцев над мирным населением, пленными бойцами АЛ и АК не знали пределов. Оставшихся в живых жителей палачи выселили из города, при этом значительную их часть бросили в концлагеря, обрекая людей на тяжкие издевательства и голодную смерть. Сама же Варшава - один из красивейших городов Европы - была почти полностью разрушена и сожжена.

Польский народ гневно осудил преступную акцию клики реакционеров из лондонской эмиграции. Вместе с тем он воздал должное героям Варшавы, которые с оружием в руках мужественно сражались против ненавистных немецко-фашистских захватчиков и пали в неравной борьбе за свободу и светлое будущее своей отчизны. «Гибель восставших, - писала газета ЦК ППР “Глос Люду”, - была трагическим аккордом, с которым навсегда ушел из польской действительности старый мир. Героизм восставших живет во всем народе, который сбросил со своей дороги виновников варшавской трагедии и на деле претворяет в жизнь идеи тех, кто вечным сном спит под развалинами столицы».

Осенью 1944 г. усиливалась и ширилась вооруженная борьба польских патриотов против гитлеровских оккупантов в ряде воеводств, расположенных к западу от Вислы. Особую активность она приобрела в Келецком и Краковском воеводствах. В тесном содружестве с АЛ сражались советские партизаны и разведгруппы. Против них фашистские войска и жандармерия предпринимали крупные карательные операции. Однако это не приносило гитлеровцам успеха. Во второй половине 1944 г. партизаны провели 200 диверсий на железных дорогах, уничтожили около 130 немецких эшелонов.

Таким образом, в ходе наступления, развернувшегося в Белоруссии, Прибалтике и в восточных районах Польши, советские войска продвинулись на запад до 600 км и освободили значительную территорию. Немецко-фашистские захватчики потерпели новое тяжелое поражение, их потери практически оказались невосполнимыми. В июне - августе 1944 г. в Белоруссии, Прибалтике и в Польше была полностью разгромлена и уничтожена 21 немецкая дивизия. 61 дивизия лишилась более половины своего состава. Только в ходе Белорусской операции гитлеровцы потеряли убитыми, ранеными и пленными около полумиллиона солдат и офицеров. 17 июля 1944 г. по центральным улицам Москвы под конвоем были проведены 57 600 немецко-фашистских солдат и офицеров, взятых в плен в Белоруссии. Они надеялись пройти маршем победителей по Красной площади. Теперь эти вояки нескончаемым потоком понуро брели под презрительными взглядами советских людей.

Руководство рейха предпринимало срочные меры, стараясь в какой-то степени восстановить боеспособность своих войск на советско-германском фронте. 2 августа 1944 г. Гитлер подписал директиву, в которой решительно потребовал пополнения соединений и частей живой силой и боевой техникой, в том числе за счет служащих всех гражданских учреждений, управленческого аппарата CС и полиции. Однако эти меры не смогли существенно поднять боеспособность вермахта.

Поражение в Белоруссии, Прибалтике и Польше, как и в целом обстановка на советско-германском фронте, резко ухудшило положение фашистской Германии, до крайности обнажило кризис ее правящей верхушки, что особенно заметно проявилось в факте покушения на Гитлера 20 июля 1944 г. Еще более обострились противоречия внутри агрессивного блока.

Выдающиеся победы Вооруженных Сил СССР вызвали новый прилив энергии в советском народе, оказали огромное влияние на расширение национально-освободительной борьбы в Польше и в других европейских странах.

Коммунистическая партия и советское правительство высоко оценили боевые успехи войск наступавших фронтов. 46 раз озарялось небо Москвы торжественным артиллерийским салютом в честь их славных побед. 820 частей и соединений удостоились почетных наименований, а 1102 были награждены боевыми орденами; 2-я танковая армия, 40 частей и соединений стали гвардейскими. За проявленные доблесть и героизм многим сотням воинов было присвоено звание Героя Советского Союза. За искусное руководство операциями и личное мужество Маршал Советского Союза Г. К. Жуков и генерал И. Д. Черняховский в июле 1944 г. вторично удостоились медали «Золотая Звезда», а Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому было присвоено звание Героя Советского Союза. Только в течение июля и августа 1944 г. более 400 тыс. солдат и офицеров были награждены орденами и медалями.

Однако победы не дались легко. От советских войск потребовались огромное напряжение сил и большие жертвы.

В ходе наступления советских войск немецко-фашистское командование неоднократно пыталось изменить обстановку в свою пользу, но все его попытки терпели провал. Разгром группы армий «Центр» явился результатом массового героизма и отличной боевой выучки бойцов и командиров, высокого военного искусства советского командования, применения им решительных форм наступательных действий: прорыва обороны, окружения и ликвидации крупных группировок противника, непрерывного преследования и уничтожения его отступающих войск, быстрого форсирования многочисленных водных преград.

Действительный ход событий соответствовал замыслам советского стратегического руководства, которое не только разработало обоснованные планы, но и обеспечило их выполнение, выделив необходимые силы и средства. Оно твердо управляло войсками в ходе операций. Ставка советского Верховного Главнокомандования, предвидя возможные ответные меры противника, срывала попытки гитлеровского командования использовать войска массированно, вынуждала его тратить силы по частям.

Важнейшим условием успешного проведения Белорусской операции явились высокие морально-боевые качества советских воинов, их беспредельная преданность Родине, героизм, отвага и боевое мастерство, возросшее военное искусство офицеров и генералов.

В достижении советскими войсками столь блестящих успехов важную роль сыграли хорошо организованная, действенная партийно-политическая работа, личный пример бесстрашия и умелых действий коммунистов и комсомольцев, своими подвигами увлекавших остальных воинов на решительный разгром врага.

Наступление в Белоруссии, Прибалтике и на территории Польши потребовало огромных материальных средств. И они благодаря большим усилиям Коммунистической партии, советского правительства и тружеников тыла имелись в необходимом количестве. Только для проведения Белорусской операции войскам было подано 400 тыс. тонн боеприпасов, около 300 тыс. тонн горючего и свыше 500 тыс. тонн продовольствия и фуража. Для переброски этих грузов было использовано свыше 440 тыс. вагонов. Органы тыла и транспорт успешно справились со своими задачами.

Успех наступления советских войск в Белоруссии, Прибалтике и Польше был обеспечен постоянным руководством фронтом и тылом со стороны Коммунистической партии и ее Центрального комитета, огромной плодотворной деятельностью советского правительства по организации разгрома немецко-фашистских захватчиков. Победа в Белорусской операции была достигнута благодаря героическому труду рабочего класса, колхозного крестьянства и интеллигенции, усилиям всего советского народа.