Внешняя политика ссср накануне второй мировой. Советская внешняя политика накануне второй мировой войны

В конце 20-х - начале 30-х гг. международная обстановка существенно изменилась. Глубокий мировой экономический кризис, начавшийся в 1929 г., вызвал серьезные внутриполитические изменения во всех капиталистических странах.

Международная обстановка еще более резко обострилась после прихода к власти в Германии в 1933 г. национал-социалистической партии во главе с А. Гитлером. Новое правительство поставило своей целью пересмотреть итоги Первой мировой войны. В программе Гитлера, изложенной им в книге "Майн кампф" ("Моя борьба"), говорилось: "Мы возобновляем движение в том направлении, в котором оно было приостановлено шестьсот лет назад. Мы прекращаем извечный натиск на Юг и Запад Европы и обращаем взор на земли на Востоке... Но если мы сегодня говорим о новых землях в Европе, то мы можем думать, в первую очередь, только о России и подчиненных ей окраинных государствах".

Как страна, проигравшая войну, Германия не имела права иметь свои вооруженные силы, но она отказалась от выполнения условий Версальского договора и в 1935 г. объявила о создании военной авиации и военно-морского флота, ввела всеобщую воинскую обязанность. Готовясь к борьбе за передел мира, Германия привлекла на свою сторону фашистскую Италию и милитаристскую Японию.

В 1933 г. советское правительство разработало план борьбы за коллективную безопасность, который предусматривал заключение регионального соглашения между европейскими государствами о взаимной защите от германской агрессии. В 1934 г. СССР вступил в Лигу Наций. В результате переговоров между министром иностранных дел Франции Луи Барту и наркомом иностранных дел СССР М.М. Литвиновым был выработан проект Восточного пакта, по которому СССР, Польша, Латвия, Эстония, Литва и Финляндия образуют систему коллективной безопасности. Однако Восточный пакт как система коллективной безопасности не был реализован из-за противодействия Англии и правых реакционных кругов Франции. Как успех советской внешней политики следует признать подписание в 1935 г. советско-французского и советско-чехословацкого договоров о взаимопомощи. Стороны обязывались в случае нападения на одну из них немедленно оказывать друг другу помощь.

В марте 1936 г. был заключен договор с Монгольской Народной Республикой, а в августе 1937 г. - договор о ненападении между СССР и Китаем.

В 1935 г. Германия ввела свои войска в демилитаризованную Рейнскую Область, а в 1936 г. Германия и Япония подписали соглашение, направленное против СССР (Антикоминтерновский пакт). В 1938 г. Германия осуществила аншлюс (присоединение) Австрии.

Западные державы проводили политику уступок фашистской Германии, надеясь направить агрессию на Восток. Не случайным поэтому стало подписание между Германией, Италией, Францией и Англией Мюнхенского соглашения 1938 г., по которому Чехословакия потеряла свою самостоятельность.

В условиях, когда переговоры СССР с Англией и Францией в 1939 г. зашли в тупик, советское руководство приняло предложение Германии о мирных переговорах, в результате чего 23 августа 1939 г. в Москве был заключен советско-германский договор о ненападении, незамедлительно вступивший в силу и рассчитанный на 10 лет (пакт Риббентропа - Молотова). К нему был приложен секретный протокол о разграничении сфер влияния в Восточной Европе. Интересы Советского Союза были признаны Германией в Прибалтике (Латвия, Эстония, Финляндия) и Бессарабии.

СССР был поставлен перед альтернативой: или договориться с Англией и Францией и создать систему коллективной безопасности в Европе, или заключить пакт с Германией, или остаться в одиночестве. Заключив в 1939 г. пакт о ненападении с Германией, когда на Дальнем Востоке шли военные действия, СССР избежал войны на два фронта.

В целом же этот пакт не дал возможность создать в Европе единый антисоветский фронт.

1 сентября 1939 г. Германия напала на Польшу. Великобритания и Франция объявили войну Германии, началась Вторая мировая война. В новых международных условиях СССР приступил к реализации советско-германских договоренностей. 17 сентября, после разгрома немцами польской армии и падения польского правительства, Красная Армия вступила в Западную Белоруссию и Западную Украину. 28 сентября 1939 г. был заключен советско-германский договор “О дружбе и границе”, закрепивший эти земли в составе Советского Союза. Одновременно СССР настоял на заключении соглашений с Эстонией, Латвией и Литвой, получив право размещения своих войск на их территории. В этих республиках в условиях присутствия советских войск были проведены выборы в законодательные органы, на которых одержали победу коммунистические силы. В 1940 г. Эстония, Латвия и Литва вошли в состав СССР.

В октябре 1939 г. СССР предложил Финляндии сдать в аренду на 30 лет полуостров Ханко, имевший стратегическое значение для наших границ, а также передать острова в Финском заливе, часть полуостровов Рыбачий и Средний около Мурманска и часть Карельского перешейка - т.е. около 2 710 кв. км в обмен на территорию в Советской Карелии размером в 5 523 кв. км. Финская сторона не приняла эти условия, и переговоры 13 ноября были прерваны, а затем вспыхнул военный конфликт.

Советско-финская война длилась 105 дней, с 30 ноября 1939 г. по 12 марта 1940 г. Хотя эта кампания и закончилась победой СССР, позволила нашей стране усилить стратегические позиции на северо-западе, отодвинуть границу от Ленинграда, все же она нанесла нашей стране политический и моральный ущерб. Мировое общественное мнение в этом конфликте было на стороне Финляндии, престиж СССР заметно упал. 14 декабря 1939 г. СССР был исключён из Лиги Наций.

1. территориальные споры, возникшие в результате передела Европы Англией, Францией и союзными государствами. После распада Российской империи в результате выхода ее из военных действий и произошедшей в ней революции, а также из-за крушения Австро-Венгерской империи, на карте мира появились сразу 9 новых государств. Их границы ещё не были чётко определёнными, и во многих случаях споры велись буквально за каждую пядь земли. Помимо этого, страны, потерявшие часть принадлежавших им территорий, стремились вернуть их, ну а победители, присоединившие к себе новые земли, вряд ли готовы были с ними расстаться. Многовековая история Европы не знала лучшего способа решения любых, в том числе и территориальных споров, кроме боевых действий, и начало Второй мировой войны становилось неизбежным;

2. колониальные споры. Здесь стоит упомянуть не только о том, что проигравшие страны, лишившись своих колоний, обеспечивавших казну постоянным притоком средств, безусловно, мечтали об их возвращении, но и о том, что внутри колоний росло освободительное движение. Устав быть под игом тех или иных колонизаторов, жители стремились избавиться от любого подчинения, и во многих случаях это также неизбежно вело к возникновению вооружённых стычек;

3. соперничество ведущих держав. Трудно допустить, чтобы вычеркнутая из мировой истории Германия после своего поражения не мечтала взять реванш. Лишённая возможности иметь свою армию (кроме добровольческой, численность которой не могла превышать 100 тысяч солдат с лёгким вооружением) , Германия, привыкшая к роли одной из ведущих мировых империй, не могла смириться с потерей своего господства. Начало Второй мировой в этом аспекте было лишь вопросом времени;
4. диктаторские режимы. Резкое увеличение их числа во второй трети XX века создавало дополнительные предпосылки к развязыванию ожесточённых конфликтов. Уделяя огромное внимание развитию армии и вооружения, сначала как средству подавления возможных внутренних волнений, а затем и как способу завоевания новых земель, европейский и восточные диктаторы всеми силами приближали начало Второй мировой войны;

5. существование СССР. Роль нового социалистического государства, возникшего на руинах Российской империи, как раздражителя для США и Европы трудно переоценить. Быстрое развитие коммунистических движений в ряде капиталистических держав на фоне существования столь явного примера победившего социализма не могло не внушать опасений, и попытка стереть СССР с лица земли была бы предпринята неминуемо.

ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА 1939-45, развязана Германией, Италией и Японией. 1 сентября 1939 Германия вторглась в Польшу. Великобритания и Франция 3 сентября объявили Германии войну. В апреле - мае 1940 немецко-фашистские войска оккупировали Данию и Норвегию, 10 мая 1940 вторглись в Бельгию (капитулировала 28 мая) , Нидерланды (капитулировали 14 мая) , Люксембург, а затем через их территорию во Францию (капитулировала 22 июня; в конце июня в Лондоне был создан комитет Свободной, с июля 1942 - Сражающейся Франции) . 10 июня 1940 в войну на стороне Германии вступила Италия. В апреле 1941 Германия захватила территорию Греции и Югославии.

Вместе с ней выступили Венгрия, Румыния, Финляндия, Италия. На советско-германском фронте находилось от 62 до 70% действующих дивизий фашистской Германии. Разгром противника в Московской битве 1941-42 означал срыв гитлеровского плана «молниеносной войны». Летом 1941 было положено начало созданию антигитлеровской коалиции.

бстоятельства, приведшие ко второй мировой войне в сентябре 1939 г., относятся к тем «вечным» темам, которыми еще долго будет заниматься историческая наука. Прежде всего, это касается двух стерж­невых событий 1939 г.-провала советско-англо-французских («трой­ственных») переговоров и заключения советско-германского договора о ненападении.

На протяжении 50 лет продолжается дискуссия о том, какое место занимали и какую роль сыграли эти события в возникновении предвоен­ного политического кризиса. Если по поводу «тройственных» перегово­ров позиции исследователей постепенно сближаются и в настоящее вре­мя практически нет серьезных историков, которые рискнули бы оправ­дать кого-либо из участников этих переговоров, то иная ситуация сло­жилась вокруг трактовки советско-германского договора о ненападении 23 августа 1939 года. Основная причина этого заключалась в упорном нежелании советской стороны признать наличие важнейшей составной части договора-секретного протокола, предопределившего участь ря­да стран Восточной Европы.

Еще на этапе советско-германских переговоров заключили договора первым (и, пожалуй, тогда единственным) из влиятельных государ­ственных деятелей СССР, кто возразил против сближения с гитлеров­ской Германией, был народный комиссар иностранных дел М. М. Лит­винов. Впоследствии, когда договор стал фактом, неприятие его в раз­ных слоях населения Советского Союза сохранялось. Подобные наст­роения побудили одного из архитекторов этого документа, председателя Совнаркома и наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова, с трибуны Верховного Совета СССР 31 августа 1939 г., во время ратифика­ции договора, предупредить «некоторых близоруких людей, которые, увлекшись упрощенной антифашистской агитацией», проявляют «непо­нимание самых простых основ начавшегося улучшения политических от­ношений между Советским Союзом и Германией». Тема договора ста­ла одной из «.неудобных» для исследователей.

С началом агрессии Германии против Советского Союза договор был автоматически аннулирован. Проблема его происхождения и ха­рактера стала менее актуальной. Но наличие секретного протокола обе стороны по-прежнему замалчивали. Новая вспышка интереса широкой общественности к проблеме проявилась в связи с открывшимся в нояб­ре 19-15 г. Нюрнбергским процессом над главными нацистскими воен­ными преступниками. На нем впервые было упомянуто о существовании этого протокола, но по инициативе советской стороны и по договорен­ности между представителями стран антигитлеровской коалиции воп­рос этот не поднимался. В 1946 г. внимание общественности к этой те­ме привлекла американская печать, а в 1948 г. госдепартамент США издал сборник трофейных документов о советско-германских отношени­ях кануна войны, включив в него и тексты секретных протоколов. В ответ на эту «идеологическую диверсию» США по указанию министра иностранных дел СССР Молотова появилась брошюра «Фальсификато­ры истории (историческая справка)», в которой была предпринята попытка опровергнуть факты.

Широкое обсуждение за рубежом этой проблемы на базе опублико­ванных документов не могло остаться не замеченным советскими историками. При жизни Сталина многие из них, придерживаясь официаль­ной тачки зрения, характеризовали договор как «мудрое решение вож­дя». С 1953 г. появилась возможность уточнить эту оценку и назвать договор «вынужденной» со стороны Советского Союза мерой. Одновре­менно в умы ряда наших историков закрадывалось сомнение в право­мерности и этой дефиниции. Но свои взгляды они могли высказывать только на научных конференциях, а не в печати.

В настоящее время, постепенно и с большими усилиями освобож­даясь от некоторых идеологизированных догм, советские историки пред­принимают серьезные попытки анализировать не только советско-германский договор, но и весь комплекс событий предвоенного времени. Эта работа принесла определенные результаты, особенно в связи с обнародованием некоторых советских документов, большой доступностью для наших исследователей трудов зарубежных специалистов, проведением ряда международных и национальных на­учных форумов. В журналах и газетах опубликован ряд интересных, хотя иногда и спорных, статей.

Принципиальное значение для оценки событий 1939 г. имеют сооб­щение Комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939г., сделанное ее пред­седателем Л. Н. Яковлевым на Втором съезде народных депутатов СССР, соответствующее постановление съезда, а также статья пер­вого заместителя министра иностранных дел СССР А. Г. Ковалева, убедительно подтвердившие существование секретного протокола к советско-германскому договору от 23 августа 1939 года. В итоге более четко вырисовываются реальные события того сложного и противоречи­вого времени.

Цель настоящей работы состоит в том, чтобы, используя имеющиеся возможности, высказать некоторые соображения относительнотого, как вписывалась сталинская внешнеполитическая концепция в предвоенный политический кризис и как она соизмерялась с политикой Англии, Франции и Германии.

К середине 30-х годов Советское государство убедительно демонстрировало свою заинтересованность в мирном сосуществовании с капиталистическими странами. Комиссия по политической и правовой оценке советско-германского договора в ненападении сформулировала еле дующий важный тезис. «В дипломатической документации СССР 1937-1938 годы не обнаружено свидетельств, которые говорили бы о советских намерениях добиваться взаимопонимания с Берлином» Но случаи зондажа, правда, неудачные, в то время имели место. Углубившиеся сталинские деформации во внутриполитической жизни СССР находили отражение и в его международной политике. Являясь Генеральным секретарем ЦК ВКП (б), Сталин официально и непосредственно н» занимался текущими внешнеполитическими делами: не участвовал в переговорах с другими государствами, не принимал послов, не подписывал дипломатических документов. Вместе с тем его внешнеполитическая концепция и «особый почерк» чувствовались во всех шагах Советского правительства в области внешней политики.

В принципиальном плане это проявлялось, прежде всего, в том, что советское руководство под давлением Сталина давало одностороннюю оценку расстановки и соотношения политических сил в мире. Утверждалось, например, что в центре мировой политики стояла борьба двух мировых систем-капиталистической и социалистической. Отсюда и тезис: СССР является крепостью, осажденной врагами, одиноким островком в бушующем океане империализма, который только и ждет случая, чтобы смыть этот островок с лица Земли. Из этого тезиса сле­довал вывод, который настойчиво навязывал советскому народу Сталин чтобы оправдать свою внутреннюю политику: необходимо усиливать эту крепость (то есть сталинский террористический режим) и всячески под­держивать закрытый характер советского общества.

Важный гуманистический принцип приоритетности в международных отношениях общечеловеческих интересов над классовыми Сталин полностью игнорировал. Да и как он мог уважать этот принцип, если в 1937 г. выдвинул концепцию об обострении классовой борьбы в со­ветском обществе, а в международных делах не учитывал классовой и политической разнородности сил, действовавших на мировой арене Сталин и его окружение, прежде всего Молотов, придерживались своего, субъективного и дилетантского, подхода к советской внешнеполи­тической стратегии, заложенной В. И. Лениным и успешно проводив­шейся наркомами иностранных дел Г. В. Чичериным, а затем Литви­новым. Искусственно созданный Сталиным в сфере внешней политики дух конфронтации (которому пытался противодействовать Литвинов) пронизывал действия советского руководства, что мешало ему трезво оценить интересы СССР и реально определить, где враги, а где силы, могущие стать его союзниками. Этому препятствовал, прежде всего, франко-английский синдром Сталина. Сталинский режима политическом и в моральном плане был больше подготовлен к сговору с Гитлером.

Командно-административные методы и примитивно идеологизиро­ванный подход Сталина ко многим внешнеполитическим проблемам до­влели над советской дипломатией. Процесс принятия важных внешне­политических решений имел узкоэлитарный характер и нередко прохо­дил без оперы на выводы науки. Вследствие неверных идеологических концепций авторитарной практики во внешней политике СССР слож­ные и противоречивые процессы, протекавшие в мире в период пред­военного политического кризиса, воспринимались неадекватно и объек­тивно не соответствовали коренным интересам Советского государства.

Не подлежит сомнению, что главными виновниками предвоенного политического кризиса, а затем и поджигателями мировой войны были Германия, Италия и Япония, которым содействовали их сателлиты. Однако немалая доля ответственности ложится и на правящие круги

Англии и Франции, которые в Мюнхене пошли на преступное попусти­тельство Гитлеру, открывшее «зеленый свет» войне. Трудно уйти и от мысли, что в тот сложный момент советских руководителей также по­кинуло чувство реализма и выдержки. Они не могли не знать о глобаль­ных планах Гитлера, жертвами которых неизбежно должны были стать и западные державы, и поэтому мюнхенскую политику со всеми ее пороками нельзя было расценивать как последнее слово их прави­тельств. Это позволяет сказать, что наряду с политикой Англии и Фран­ции сталинизм стал одной из основных причин, помешавших Советско­му Союзу достигнуть соглашения с ними о совместных действиях про­тив фашизма.

Сталин испытывал недоверие к политике Англии и Франции обо­стрившееся после Мюнхена, когда эти страны небезуспешно стремились сделать все возможное, чтобы СССР оказался в международной изоля­ции, и свели практически на нет усилия советской дипломатии по созда­нию системы коллективной безопасности. Однако до мая 1939 г. он все же не терял надежды на сотрудничество с Лондоном и Парижем не возражал против реанимации системы коллективной безопасности, од­новременно давая понять, что не исключена возможность улучшения отношений с Германией. В докладе на XVIII съезде ВКП (б) 10 марта 1939 г. Сталин заявил, что советская дипломатия будет проводить по­литику мира и укрепления деловых связей со всеми странами, соблюдая при этом осторожность и не давая провокаторам войны втянуть СССР в конфликт. Эти слова с озабоченностью были восприняты в столицах западных держав. В Берлине же их поняли как приглашение к диалогу

Это было время, когда резко усилилась угроза возникновения вой­ны в Европе. Германия захватила и расчленила Чехословакию. Эти аг­рессивные действия вызвали тревогу во многих странах, однако, пути обеспечения своей безопасности они видели по-разному. Усиливавшая­ся агрессивность Германии, которая уже непосредственно угрожала ин­тересам Великобритании и Франции в Европе, и нараставшее недоволь­ство общественности этих стран политикой умиротворения Гитлера ока­зали влияние на эволюцию внешнеполитической - линии глав их пра­вительств-Н. Чемберлена и Э. Даладье. Правда, менялась она непо­следовательно, но все же это не было тактическим приемом, за которым скрывалось сознательное продолжение попустительства Гитлеру.

Перемены в политике Англии и Франции состояли в следующем: во-первых, со второй половины марта 1939 г., когда Англию и Францию по­стигло горькое разочарование, так как Гитлер, оккупировав Чехослова­кию, перешел тот рубеж, непосредственно за которым лежали интере­сы этих держав, Чемберлен и Даладье предприняли шаги к началу переговоров с Советским Союзом, как по политическим, так и по воен­ным вопросам. Подобное развитие событий свидетельствовало о том, что Англия и Франция перестали игнорировать, как делали это до Мюнхена, роль СССР в европейской политике и вынуждены были считать­ся с ним как с важным политическим фактором в Европе. Во-вторых, 31 марта 1939 г. Чемберлен заявил в парламенте, что в случае возникновения угрозы независимости Польши и если последняя окажет при этом сопротивление, английское правительство «будет считать себя обязан­ным немедленно оказать польскому правительству всю находящуюся в его силах помощь». Эти односторонние гарантии вскоре приобрели взаимный характер, что и было зафиксировано в англо-польском ком­мюнике от 6 апреля 1939 года. Позже подобное заявление сделало и французское правительство. Летом того же года эти документы были оформлены в международно-правовые обязательства о гарантиях.

Казалось Сталину следовало бы в полном объеме использовать сложившуюся исключительно благоприятную ситуацию для углубления контактов с Лондоном и Парижем для внешнеполитической изоляции Берлина. В какой-то мере он так и поступал, хотя, по-прежнему не до­веряя политике Англии и Франции, продолжал двойную игру. Он улучшал отношения с Германией, не учитывая того, что в диалоге с Совет­ским Союзом Гитлер преследовал цель сорвать наметившиеся тройственные переговоры. Столкнувшись с первыми затруднениями на пере­говорах с западными державами. Советское правительство стало терять веру в возможность серьезного сотрудничества с ними. Задолго до на­чала военных переговоров секретарь ЦК ВКП (б) А. А. Жданов в статье «Английское и Французское правительства не хотят равного договора с СССР» утверждал, что затягивание переговоров вызывает сомнение в искренности и подлинных намерений.

11 августа 1939 г, когда еще не было ясно, как пойдут начавшиеся в Москве военные переговоры с Англией и Францией, Политбюро ЦК ВКП (б) приняла окончательное решение в пользу приоритета перегово­ров с Германией. Молотову было предложено вступить в официальное обсуждение поднятых немцами вопросов. 15 августа его встречей с пос­лом Германии ё СССР Ф. фон Шуленбургом начались официальные советско-германские переговоры. Поначалу обсуждались проблемы, реше­ние которых привело бы к нормализации германо-советских отношении: о совместных гарантиях независимости прибалтийских республик о по­средничестве Берлина в нормализации отношении между СССР и Япони­ей в частности о прекращении боев на Халхин-Голе, о развитии советско-германских торговых отношений и некоторые другие. Вопросы, связанные с территориальными изменениями в других странах, не под­нимались. Как докладывал в Берлин Шуленбург, Молотов с интересом выслушал предложение о краткосрочном приезде в Москву министра иностранных дел Германии И. Риббентропа, а также спросил относи­тельно идеи заключения договора о ненападении.

Таким образом, судьба «тройственных» переговоров была предреше­на. По предложению Сталина советская делегация во главе с К. Е. Во­рошиловым прервала переговоры, отметив при этом, что заключение советско-германского договора вполне совместимо с подписанием трой­ственного пакта между СССР, Англией и Францией. Французскому послу П. Наджиару Молотов заявил, что переговоры с англо-французской делегацией могли бы быть продолжены через неделю после заключения советско-германского договора ". Эти заявления, во-первых, были сделаны чтобы успокоить мировое общественное мнение: народам трудно было поверить что руководитель социалистического государства может пойти на переговоры с фашистским диктатором (о существовании секретного протокола они вообще не знали); во-вторых, они представляли собой элементарный блеф, ибо нельзя одновременно быть союзником агрессора и его жертв.

Конечно, западные партнеры не проявляли активности и должной заинтересованности в заключение военного соглашения с Советским Со­юзом и поэтому несут свою долю ответственности, за срыв «тройствен­ных» переговоров. Но советское руководство также не все сделало, что­бы добиться такого соглашения. Следовательно, всем участникам переговоров.

Утверждение, что Сталин пошел на сближение с Германией лишь за несколько дней до 23 августа, находясь в безвыходной и опасной си­туации, не соответствует действительности. Советско-германский дого­вор не был экспромтом. Он стал итогом эволюции, которую советская внешнеполитическая линия претерпела за несколько предшествующих месяцев при пассивности западных держав и энергичном подталкива­нии с немецкой стороны, действовавшей весьма инициативно. 22 авгус­та, выступая перед высшим командным составом вермахта, Гитлер за­явил, что решение «идти со Сталиным» он принял с осени 1938 года. Интересное признание сделал 27 августа и немецкий военный атташе генерал Э. Кестринг, приехавший в отдел внешних сношений Нарко­мата оборот, с поздравлением по случаю подписания советско-германского договора, В ходе беседы он сказал, что еще пять лет тому назад предлагал подписать подобный договор, а после доклада Сталина на XVIII партсъезде напомнил своему руководству об этом предложении, однако тогда Германия еще не была готова сделать такой шаг

На этом завершился важный этап предвоенного политического кри­зиса. Подписание советско-германского договора о ненападении 23 ав­густа 1939 г. и секретного протокола к нему стало решающим событием накануне второй мировой войны и одним из самых крупных политиче­ских просчетов Сталина, хотя сам он считал это «победой» (удалось обмануть Гитлера!). В свою очередь, гитлеровская верхушка с боль­шим основанием рассматривала договор как свою великую победу. Гитлер заявил, что отныне весь мир в его кармане.

Почему Сталин предпринял столь рискованный шаг и пошел на договор с гитлеровской Германией? По-видимому, он опасался, что Ан­глия и Франция совместно с Германией образуют единый антисоветский фронт. Однако реалистическая оценка международной ситуации того периода, которую, в частности, давал Литвинов, показывает, что в цент­ре европейской и, в конечном счете, мировой полкики были противо­речия между англо-французским блоком и Германией. В то же время опасность нападения Германии на СССР в 1939 г. Сталиным сильно преувеличивалась. К такой войне Германия не была готова. Впослед­ствии заместитель начальника оперативного управления ОКВ генерал В. Варлимонт подтвердил, что германская армия никогда не была так плохо подготовлена к войне, как в 1939 г.: не хватало боеприпасов, тя­желых танков, автомашин, средств связи и железнодорожных войск, плохо обстояло дело с подготовкой резерва, особенно офицерского со­става 14. В 1938-1939 гг. Гитлеру удавалось добиваться успеха в своих внешнеполитических авантюрах преимущественно путем шантажа, что признавали и его генералы.

Япония также не была готова к большой войне, что показали со­бытия на Халхин-Голе. Ее правящие круги не рискнули напасть на СССР даже в гораздо более благоприятный для них период - в 1941 и 1942 гидах. Нельзя не согласиться с выводом, сделанным В. И. Дашичевым в одном из его выступлений: в 1939 г. военно-стратегические планы Японии были связаны, прежде всего, с экспансией в Юго-Восточной Азии, Китае и южной части Тихого океана.

В литературе встречаются утверждения, что и при отсутствии советско-германского договора Германия напала бы на Польшу и раз­громила ее, и тогда вермахт оказался бы непосредственно у границ Советского Союза, который находился бы к тому же в международной изоляции; что в подготовке агрессии Гитлер зашел слишком далеко, чтобы отказаться от своих планов 16. Но такое развитие событий было маловероятным, Не исключено, что в то время Германия не рискнула бы прибегнуть военной авантюре против Польши. Необеспеченность стратегического; тыла на востоке, чреватая борьбой на два фронта, мог­ла бы вызвать опасную для Гитлера оппозицию в немецких военных кругах: он, как {подтверждают последующие события, неоднократно от­кладывал свои агрессивные акции, если для их осуществления не было подходящих условий.

Итак, сговор двух диктаторов совершился. Сталин дал согласие на заключение договора, а Молотов и Риббентроп подписали его в ночь с 23 на 24 августа 1939 г. в Москве. Решение Сталина и Молотова озна­чало, что они опирались не на глубокий анализ стратегических последст­вий этого шага, а на сиюминутную, тактическую выгоду. А. Н. Яковлев на Втором съезде народных депутатов СССР отметил, что всесторон­ний анализ этой проблемы пока отсутствует, но «все же документы го­ворят, что советская политика строилась тогда чаще на оперативных сообщениях, нежели на глубоких стратегических выкладках».

Обосновывая неизбежность советско-германского договора о нена­падении, иногда ссылаются на то, что Англия и Франция еще раньше заключили с Германией аналогичные договоры о ненападении: англо­германская декларация была подписана Чемберленом 30 сентября 1938 г., перед его отъездом из Мюнхена, германо-французская-6 декабря того же года. Однако сравнение эти документов неправомерно по ря­ду причин. Во-первых, общая военно-политическая обстановка осени 1939 г. несопоставима с тем же периодом предыдущего года - тогда война не стояли у порога. Во-вторых, в 1938 г. стороны договорились о развитии добрососедских отношений, признали отсутствие каких-либо территориальных споров и установили, что существующая граница между ними является окончательной. Можно ли такую договоренность считать предосудительной и почему она должна была вести к дестаби­лизации обстановки? В-третьих, и это особенно важно, обе эти деклара­ции имели открытый характер и не сопровождались секретными прото­колами, направленными против интересов третьих стран. В-четвертых, это были декларации, отличавшиеся от других договорных документов тем, что представляли собой заявления государств, устанавливающие их взгляды на Определенные проблемы и излагающие общие принципы отношении между этими странами. Такие декларации соответствовали принципам международного права и не могли быть источником между­народной напряженности.

Было ли неизбежным подписание советско-германского договора? В. М. Фалин считает, «что в момент принятия решения - заключать или нет договор о ненападении с Германией (19-20 августа 1939 г.) - у Сталина выбора не существовало. Все шансы на достижение соглаше­ний с Англией и Францией были полностью исчерпаны, что лишало аль­тернативы». Сторонники этой точки зрения А. С. Орлов и С. А. Тюшкевич так и назвали свою статью: «Пакт 1939 года: альтернативы не бы­ло» 19. Однако на вопрос, был ли советско-германский договор следст­вием сложившейся в то время международной обстановки, вряд ли можно дать положительный ответ. Подписание договора не было неизбеж­ным, ибо альтернатива все-таки существовала. Да, альтернатива была, но отсутствовало желание ею воспользоваться.

Заключение договора оказалось неизбежным по другой причине: имея в руках неограниченную власть и, считая свои решения безоши­бочными, Сталин воспользовался случаем для демонстрации своего по­литического «гения». «Сталин и Молотов заключали соглашение о сот­рудничестве с фашистской Германией не потому, что в сложившейся международной обстановке иного выхода не было, а потому, что это был тот выход из сложившейся ситуации, которого они давно желали» 20. Таково обоснованное мнение Е. А. Гнедина, бывшего в те годы ответ­ственным работником Наркоминдела и имевшего прямое отношение к упомянутым событиям. К такому же выводу пришли В. М. Кулиш и А. О. Чубарьян: «Альтернатива была, но осталась нереализованной». При анализе вопроса о «вынужденной необходимости» заключения советско-германского договора о ненападении неизбежно возникает контрвопрос: кто же мог загнать Сталина в угол, из которого не было выхода? Сделать это мог только сам Сталин, и только в этом смысле можно трактовать договор как «вынужденную меру».

Некоторые исследователи справедливо утверждают, что договор 23 августа 1939 г. нельзя вычленять из предыдущей истории перегово­ров, в частности отрезать его от Мюнхенского сговора, упомянутых анг­ло-германской и германо-французской деклараций и некоторых других документов. Но с еще большим основанием его нельзя рассматривать изолированно от последовавших за ним (вплоть до июня 1941 г.) советско-германских договоренностей. Особой одиозностью, о чем свидетель­ствует само его название, выделяется в этом отношении германо-совет­ский Договор о дружбе и границе между СССР и Германией, подпи­санный в Москве 28 сентября 1939 года. При отлете из Москвы 24 августа Риббентроп дал интервью корреспондентам Германского информа­ционного агентства, в котором заявил, что «фюрер и Сталин решили установить дружественные отношения» между обеими странами. Это означает, что такая «дружба» началась отнюдь не 28 сентября; прин­ципиальная договоренность о ней была достигнута уже 23 августа.

В духе советско-германского договора от 28 сентября было состав­лено и «Заявление советского и германского правительств», в котором содержался призыв к Англии и Франции прекратить войну с Германи­ей, что отвечало бы «интересам всех народов». Далее следовало преду­преждение, что, если западные демократии откажутся от данного пред­ложения, они будут нести «ответственность за продолжение войны, при­чем в случае продолжения войны правительства Германии и СССР будут консультироваться друг с другом о необходимых мерах». Внеш­нее обрамление этого призыва могло ввести в заблуждение. Но, во-пер­вых, этот документ не отвечал «интересам всех народов», ибо его реали­зация означала бы возврат к Мюнхену и новому «умиротворению» Гит­лера (теперь за счет Польши). Во-вторых, попытка возложить ответст­венность за продолжение войны на Англию и Францию не имела под собой основания, ибо эти страны, их правительства и народы вели обо­ронительную войну, защищали свою свободу и национальную независи­мость. В-третьих, предупреждение, что СССР и Германия будут консультироваться о принятии «необходимых мер», означало, что совет­ское руководство в обстановке продолжающейся войны совместно с од­ной из воюющих сторон шло на прямую конфронтацию с другой, под­вергая свою страну реальной угрозе быть вовлеченной в войну. Тем самым СССР приблизился к черте, за которой кончался его нейтрали­тета начинался фактический военно-политический союз с Германией.

Кроме нормализации политических отношений, Сталин был весь­ма заинтересован в углублении торгово-экономических связей с Герма­нией. С этой целью в развитие договора о ненападении в 1939-1941 гг. между Советским Союзом и Германией был заключен ряд соглашении экономического и торгово-кредитного характера. СССР экспортиро­вал промышленное сырье, нефтяные продукты и продукты питания, осо­бенно зерновые; Германия поставляла промышленное оборудование. Советское правительство разрешило ей транзит стратегического сырья из Японии, Китая, Афганистана, Ирана и Румынии. Более того, цинк и каучук, закупленные СССР в Англии, и хлопок - в США, по некоторым данным, также частично переправлялись в Германию. Вряд ли по­добные акции соответствовали нейтральному статусу. Экономические и торговые отношения с Германией имели, конечно, определенное значе­ние для Советского Союза, но большую выгоду от них получила Герма­ния, ибо СССР имел возможность торговать с любой страной мира, тог­да как Германия из-за англо-французской экономической блокады рас­полагала крайне ограниченными внешнеторговыми возможностями.

Сталин сыграл решающую роль и в том, что Исполком Коминтер­на, советские; средства массовой информации и официальные органы извращенно толковали политический характер начавшейся 1 сентября войны и позиции, участвовавших в ней сторон, что привело к крайне не­гативным последствиям. Утверждалось, например, что обе воюющие ко­алиции ведут империалистическую агрессивную войну и что ее зачин­щиками являются Англия и Франция, а не Германия. Даже в наше вре­мя некоторые исследователи продолжают утверждать, что вторая мировая война началась как империалистическая и несправедливая с обе­их сторон и лишь позже стала перерастать в справедливую и освободи­тельную27. В действительности вторая мировая война с самого начала, и до победоносного завершения со стороны всех противников фашистской Германии была войной справедливой и освободительной, ибо позиция правительств этих стран в основном и главном совпадала с жизненными интересами их народов.

Проблема определения политического характера второй мировой войны была отнюдь не академической. Она явилась для Сталина теоре­тической базой для формирования собственной тактики и стратегии. Он не хотел видеть различии между двумя противоборствующими группи­ровками, рассматривая каждую из них как потенциального антисовет­ского агрессора. Комиссия Второго съезда народных депутатов СССР сделала вполне обоснованный вывод: эта концепция в роковые дни ав­густа 1939 г. сыграла негативную роль. Попытка Сталина поставить те­кущую политику и цели стран буржуазной демократии и фашистских государств на одну доску неизбежно приводила к недооценке опасности со стороны последних. Такая позиция советского руководства и Испол­кома Коминтерна в первый период войны мешала разоблачению фашиз­ма и задержала развертывание борьбы против него народных масс.

Позиция Сталина особенно четко проявилась в ходе германо-поль­ской кампании в сентябре 1939 г., когда СССР осуществлял фактиче­ское военное сотрудничество с Германией и не придерживался своего официально объявленного нейтралитета. В частности, в соответствии с нормами международного права центральные государства могут пре­доставлять убежище войскам, военным кораблям и самолетам воюющих стран, но обязательно с последующим их интернированием, если их срок пребывания превышает одни сутки; Эти важные условия советски­ми властями не соблюдались. Осуществлялось обслуживание немецких военных кораблей в советских портах в бассейне Баренцева моря; пре­доставлялся транзит с Дальнего Востока в Германию офицерам из по­топленного в Тихом океане германского карманного линкора многочисленные группы немецких разведчиков получали разрешение беспрепятственно объезжать западные районы Советского Союза под предлогом организации переселения этнических немцев из прибалтийских республик, западных областей Украины и Белоруссии в Германию и поисков могил немецких солдат, погибших в годы первой мировой войны; лично Сталиным было запрещено пресекать провока­ционные полеты немецких самолетов над советской территорией. Это благодушие дорого обошлось советскому народу.

Без каких-либо трудностей осуществлялось и военное сотрудниче­ство Германии и СССР во время боевых действий на территории Поль­ши, для чего заблаговременно была установлена демаркационная линия разделения войск. В зависимости от темпов их продвижения эта линия корректировалась. Вступление советских войск в пределы Польши в принципе было предопределено секретным протоколом. Германская сто­рона была, естественно, заинтересована в совместных действиях с со­ветскими войсками с самого начала воины против Польши. Но Сталин затягивал оговоренный в принципе срок вмешательства СССР в войну с Польшей. Он хотел психологически подготовить со­ветский народ к восприятию этого неожиданного акта в нужном духе, ввести в заблуждение о намерениях в отношении Польши. Как справед­ливо утверждает Комиссия Второго съезда народных депутатов СССР, Гитлер готовил почву для того, чтобы столкнуть Советский Союз не только с Польшей, но и с Англией н Францией, и «порой наша страна была на волоске от подобного разворота событий, особенно после всту­пления частей Красной Армии в Западную Белоруссию и Западную Ук­раину».

Вступление советских войск в пределы Польши, начавшееся ранним утром 17 сентября, привело к тому, что отношения Англии и Франции с Советским Союзом резко обострились и были на грани разрыва. 19 сентября в Москве была получена англо-французская нота, в кото­рой содержалось требование прекратить продвижение советских войск, а затем и вывести их из Польши. В противном случае, говорилось в но­те, в соответствии с польско-французским союзническим договором объ­явление воины Советскому Союзу может произойти автоматически. Можно утверждать, что в то время, когда между Германией и западны­ми странами шла «горячая» война, Советский Союз находился с ними в состоянии «психологической» воины. Правда, уже на следующий день всем британским дипломатическим представительствам было дано разъ­яснение, что Англия не только не собирается объявлять войну Совет­скому Союзу, но, наоборот, должна оставаться в возможно лучших от­ношениях с ним. Было также предложено прекратить всякую антисовет­скую пропаганду.

Утром 17 сентября Советское правительство сообщило, что по его приказу войска Красной Армии предпринимают поход в Польшу с це­лью освобождения единокровных братьев - украинцев и белорусов, проживающих в ее восточных районах. Сталинское руководство, пойдя на такой шаг, нарушило Рижский мирный договор 1921 г. и советско-польский договор о ненападении 1932 г., а тем самым - и принцип международного права: «договоры должны соблюдаться», что квали­фицируется как неправомерное деяние. Правда, по международному праву допускается аннулирование договора, если государство-контр­агент прекращает существование, но вместе с тем не признается пре­кращение существования государства, если его высшие органы продол­жают олицетворять его суверенитет в эмиграции, как это было с поль­ским правительством. В совместном германо-советском коммюнике, при­нятом 18, но опубликованном лишь 20 сентября, по предложению гер­манской стороны было сказано, что целью германских и советских войск является «восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенные распадом Польского государства, и помочь населению Польши пере­устроить условия своего государственного существования».

Состояние войны СССР с Польшей не было объявлено, но, по су­ществу, имели место военные действия Красной Армии против польских воинских частей. Этот факт был признан Молотовым в докладе на сес­сии Верховного Совета СССР 31 октября 1939 года. Он говорил о «бое­вом продвижении Красной Армии» и о захвате «боевых трофеев», ко­торые составляли «значительную часть вооружения и боевой техники польской армии». Кстати, Молотов воспользовался случаем, чтобы еще раз обвинить Англию и Францию в агрессии против Германии, ко­торая, мол, жаждет мира. Сотрудники возглавлявшегося Геббельсом пропагандистского аппарата Германии подхватили эту версию, отпеча­тали доклад Болотова на английском и французском языках в виде листовок и разбрасывали их с самолетов над позициями англо-фран­цузских войск.

В том же докладе глава Советского правительства заявил, что Польша развалилась вследствие совместного удара сначала герман­ской армии, а затем и Красной Армии. Молотов указал также, что в ходе этих боев погибло 737 и было ранено 1862 советских воина35. В от­вете Гитлеру на поздравление по случаю 60-летия Сталина отмечалось, что советско-германская дружба скреплена совместно пролитой кро­вью. Части Красной Армии взяли более 180 тыс. польских военноплен­ных. Это были именно военнопленные, так они тогда именовались в служебных документах и в печати, только с июня 1941 г. их стали на­зывать «интернированными».

В советско-германском договоре от 28 сентября 1939 г. не было ни слова о праве польского народа на государственное существование, а «переустройство» Польши рассматривалось только с точки зрения «дальнейшего развития дружественных отношений» между СССР и Гер­манией. В Берлине еще в ходе боевых действий возникла идея о воз­можности создания в качестве буфера где-то в зоне между линиями государственных интересов Германии и СССР «остаточного польского государства». Но во время встречи с Шуленбургом 25 сентября Сталин и Молотов отвергли эту идею (по их мнению, такое государство могло бы в будущем помешать отношениям между СССР и Германией) , Гитлер официально отказался от нее 6 октября (речь в рейхстаге). Этот факт опровергает утверждение, будто советское руководство, «бу­дучи глубоко заинтересовано в том, чтобы Польша не была уничтожена Германией, по-прежнему было готово оказать ей помощь».

Положение поляков усугублялось еще и тем, что существовала советско-германская договоренность о сотрудничестве «в борьбе против польской агитации». Такое сотрудничество военных властей Германии и СССР, как заявил Кестринг, было реальностью и протекало на всех уровнях безукоризненно. Для обсуждения вопроса об установлении линии разграничения германских и советских войск 19 сентября в Моск­ву прибыла германская военная делегация. С советской стороны в пе­реговорах участвовали К. Е. Ворошилов и Б. М. Шапошников. 21 сен­тября был подписан секретный протокол, которым, в частности, был ус­тановлен порядок, и график отхода немецких войск на запад до установ­ленной ранее линии по рекам Нарев - Висла и Сан. Была также дос­тигнута договоренность о том, что «для уничтожения польских банд по пути следования советские и германские войска будут действовать сов­местно»42. Сохранив за собой нефтеносный район Львов-Дрогобыч, занятый в первой половине сентября германскими войсками, позже от­ступившими к Сану, Сталин обязался ежегодно поставлять Германии из этого района 300 тыс. т нефти.

Для совместной борьбы против польского подполья было налажено сотрудничество между гестапо и органами НКВД. В декабре 1939 г. в Закопане (на польской территории, оккупированной Германией) был создан совместный учебный центр. В ходе военных действий команди­ры передовых частей германской и советской армии обменивались спе­циальными офицерами связи, но отдельных стычек между двигавшими­ся навстречу друг другу войсками избежать не удалось. В ряде горо­дов западных районов Украины и Белоруссии еще до капитуляции Вар­шавы состоялись парады (немцы их называли «парадами победы») с участием войск обеих стран. Например, в Гродно совместно с герман­ским генералом парад принимал комкор В. И. Чуйков, а в Бресте - Г. Гудериан и комбриг С. М. Кривошеий.

После подписания советско-германских договоров практиковалась взаимная информация о предстоящих шагах сторон. Так, Шуленбург по поручению Риббентропа весной 1940 г. проинформировал Молотова о предстоящем вторжении вермахта в страны Северной Европы, а позже в Бельгию и Нидерланды, на что глава Советского правительства от­ветил, что он с пониманием относится к усилиям Германии защищаться от Англии и Франции. 17 мая 1940 г. Сталин через Молотова передал германскому послу «самые горячие поздравления в связи с успехами германских войск во Франции»45. Германское командование высоко оценило советский нейтралитет во время вторжения войск вермахта во Францию. Об этом свидетельствует письмо германского военно-воздуш­ного атташе в Москве, направленное 21 мая 1940 г. начальнику отдела внешних сношений Наркомата обороны Осетрову: «Успех германских войск на запасе обеспечен нашей дружбой с вами. Этого мы никогда не забудем. Перед отъездом в вашу страну я бы у Гитлера, который мне сказал: «Помни, что Сталин для нас сделал великое дело, о чем мы никогда и ни при каких обстоятельствах не должны за бывать»

В свете этого иначе выглядит и советско-финляндская война, начав­шаяся по инициативе СССР. Без предварительного согласия Германии соблюдать свою незаинтересованность в этом регионе Балтики, зафик­сированного в «декретном протоколе к договору 23 августа 1939г., этой войны могло не быть, хотя некоторые предпосылки для конфликта меж­ду СССР и Финляндией и складывались в более ранний период. Сталин и Молотов изъяснялись языком ультиматумов и с другими соседями СССР, в великодержавной манере осуществив акцию в республиках Прибалтики.

Возрастание опасности нападения на СССР и активные военные акции самого советского руководства в отношении ряда соседних стран, в том числе Финляндии, потребовали изменения и уточнения мобилиза­ционных и стратегических планов. До августа 1940 г. их разработкой занималась группа, возглавляемая начальником Генерального штаба Маршалом Советского Союза Б. М. Шапошниковым, затем-генера­лом К. А. Мерецковым, а с февраля 1941 г. - генералом Г. К.Жуковым.

В документе, который именовался «Соображения по плану страте­гического развёртывания Вооруженных Сил Советского Союза на слу­чай войны с Германией», Генштаб отмечал, что армии и флоту СССР необходимо быть готовыми воевать на два фронта - на западе и на востоке. Наиболее опасным противником считалась Германия, на сто­роне которой могут выступить Финляндия, Румыния, Италия и, возмож­но, Венгрия. Наиболее опасным стратегическим направлением счита­лось западное. Именно здесь намечалось использовать около двух тре­тей дивизий сухопутных войск и три четверти авиации. Всего в западных пограничных округах предполагалось иметь (фактически так и было) 170 дивизий, в том числе стрелковых, горнострелковых и мото­стрелковых -,103, танковых - 40, моторизованных - 20 и кавалерий­ских - 7 дивизий 47. Выступая на приеме выпускников военных акаде­мий в Кремле 5 мая 1941 г., Сталин с тревогой констатировал, что наи­более вероятным противником станет германская армия и необходимо готовиться к борьбе с ней основательно.

При оценке стратегических планов и конкретных мер советского командования по развертыванию вооруженных сил накануне Великой Отечественной войны неизбежно возникает вопрос, который и поныне дискутируется в некоторых странах: имело ли советское руководство намерение осуществить превентивное нападение на Германию? Указы­вается даже, что это должно было произойти 6 июля 1941 г., но было сорвано упреждающим ударом вермахта. Утверждается, что такое на­мерение логически вытекало из концепции мировой революции, от кото­рой Сталин не освободился и накануне войны.

Эту концепцию подтвердил начальник Главного управления поли­тической пропаганды Красной Армии Л. 3. Мехлис. На XVIII съезде партии (март 1939 г.), ссылаясь на высказывание вождя, он заявил: «Ес­ли вторая империалистическая война обернется своим острием против первого в мирт социалистического государства, то нужно перенести во­енные действия на территорию противника, выполнить свои интерна­циональные обязанности и умножить число советских республик». Ту же мысль высказал и А. А. Жданов, заявивший на заседании Главного военного совета в июне 1941 г.: «Мы стали сильнее, можем ставить более активные задачи».

Подобные высказывания, однако, не означают, что речь шла о не­медленном решении этой задачи. Сталин знал, что Красная Армия в се­редине 1941 г. была не в состоянии сражаться с вермахтом, в интере­сах которого работала промышленность всей Западной Европы. Стали­ну, как он сам заявлял, нужно било время до середины 1942 г., чтобы осуществить намеченный план коренного перевооружения и реоргани­зации Красной Армии. Он не подталкивал, а, наоборот, оттягивал на­чало воины. Советский Генеральный Штаб к июню 1941 г. даже не имел полностью отработанного плана воины. Поэтому утверждения о якобы превентивном характере действии советского руководства в нюне 1941 г. не имеют ни документального подтверждения, ни фактической почвы.

Внешняя политика, которую проводило советское руководство в 1940 имела крайне противоречивый харак­тер. С одной стороны, Сталин и его окружение клялись в верности ле­нинским принципам внешней политики, и, прежде всего принципу миро­любия и мирного сосуществования стран с различным социальным стро­ем, с другой - после совместного с Германией расчленения Польши и агрессии против Финляндии сталинское руководство своими действия­ми (особенно в Прибалтике) провоцировало западные страны на воен­ное противоборство с Советским Союзом.

С лета 1940 г. становилось совершенно очевидным, что после воен­ных успехов в Европе Германия не нуждалась более в нейтралитете СССР. В беседе с английским послом С. Криппсом в сентябре 1940 г. Сталин недвусмысленно заявил, что СССР заинтересован в том, чтобы не быть вовлеченным в войну с Германией, и что единственная реаль­ная угроза Советскому Союзу исходит именно от Германии. И, тем не менее, советское руководство в то время действовало так, что это усугубило внешнеполитическую изоляцию страны, начало которой было положено заключением советско-германского договора о ненападении в августе 1939 года. Именно в то времяСССР прервал дипломатиче­ские отношения с эмигрантскими правительствами ряда оккупирован­ных Германией стран, нанеся тем самым еще один удар по своему меж­дународному престижу.

Позорной страницей в истории внешней политики сталинского ру­ководства являются переговоры советской делегации, возглавлявшей­ся Молотовым, с Гитлером и Риббентропом в Берлине в ноябре 1940года. В ходе переговоров и после них советское руководство высказалось в принципе за присоединение СССР к агрессивному тройственному пакту, возглавлявшемуся Германией. Обсуждались также имперские претензии Сталина и Молотова на руководящую роль на Балканах. Они дошли даже до того, что выразили Гитлеру понимание в связи с герман­ской агрессией против Дании и Норвегии, а также поздравили его с разгромом Франции.

Правда советское руководство предпринимало и некоторые меры, чтобы как-то ограничить аппетиты Гитлера. Ему было заявлено о заин­тересованности СССР в поддержании нейтрального статуса Швеции. Было также выражено недовольство германскими происками в Болгарии, которую Сталин и Молотов рассматривали как «сферу своих инте­ресов» Без консультации с Берлином СССР заключил пакт о нейтрали­тете с Японией. Наконец, в начале апреля 1941 г. был подписан советско-югославский пакт о ненападении.

В рассматриваемом периоде советское руководство не считало пол­ностью решенной и «финляндскую проблему». Как следует из офици­альной записи, в беседе с Гитлером 12 ноября 1940 г. Молотов заявил что «германо-русское соглашение от прошлого года, можно... считать выполненным во всех пунктах, кроме одного, а именно Финляндии... Фин­ский вопрос до сих пор остается неразрешенным. И он просит фюрера сказать ему, остаются ли в силе пункты германо-русского соглашения относительно Финляндии. С точки зрения Советского правительства, ни­каких изменений здесь не произошло». В ответ Гитлер подтвердил, что политически Финляндия находится в зоне влияния СССР.

Однако Молотов продолжал настаивать на том, чтобы в отношении Финляндии не откладывать реализацию планов на шесть месяцев или на год, и предложил урегулировать финский вопрос «в тех же рамках, что и в Бесарабии и в соседних странах» (т. е. в Прибалтике). Выс­казывания Молотова полностью, как он сам заявил, согласованные со Сталиным, свидетельствовали о том, что они упорно стремились разме­стить советские войска на всей территории Финляндии с последующим ее включением в состав СССР. Эти претензии вызвали у Гитлера разд­ражение, и он прекратил дискуссию на эту тему словами: «Все страте­гические требования России были удовлетворены ее мирным договором с Финляндией».

Десять дней спустя, по возвращении в Москву, Молотов сообщил Шуленбургу, что СССР готов присоединиться к Пакту четырех, если германские войска немедленно покинут Финляндию. Тогда же «Совет­ский Союз гарантирует мирные отношения с Финляндией», для чего не­обходимо согласовать «третий секретный протокол между Германией и Советским Союзом относительно Финляндии». Более полугода после этого ни в Бфлине, ни в Москве проблема Финляндии открыто не упо­миналась. А 21 июня 1941 г., накануне агрессии против СССР, в телеграмме Шуленбургу Риббентроп подчеркнул: «Оккупация и большеви­зация Советским Союзом представленных ему сфер влияния является прямым нарушением московских соглашений, хотя имперское прави­тельство в течение какого-то времени и смотрело на это сквозь паль­цы».

Сталин и его окружение до 22 июня 1941 г. слепо верили в силу советско-германского договора и убаюкивали свой народ. М. И. Калинин, выступая 5 мая 1941 г. перед выпускниками Военно-политической ака­демии им. В. И. Ленина, говорил: «В момент, когда, казалось, что рука агрессора, как думали чемберленовцы, была занесена над Советским Союзом, в это время мы заключили пакт с Германией. Занесенная над нами рука агрессора была отведена рукой товарища Сталина... Дого­вор, заключенный между Советским Союзом и Германией, выбил ору­жие из их рук».

В подобном духе было составлено и пресловутое заявление ТАСС, опубликованное 14 июня 1941 года. В нем, в частности, утверждалось, что слухи о близости войны между СССР и Германией являются «неук­люже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил» и что Германия не имеет намерения напасть на Советский Союз. Позд­нее выяснилось, что цель этого заявления якобы состояла в том, чтобы прощупать подлинные намерения Гитлера, однако в действительности оно создало ложное представление о международной ситуации, дезо­риентировало советских людей и сыграло негативную роль в деле мо­билизации страны накануне великого испытания. Вследствие недально­видной политики советского руководства, и, прежде всего Сталина и в результате подписания советско-германских договоров международная изоляция СССР усугубилась.

Отрицательную роль во внешнеполитической деятельности совет­ского руководства сыграло негативное отношение Сталина и его окружения к международной социал-демократии, которую он, а вслед за ним и Исполком Коминтерна считали даже более опасным врагом, чем фашизм. Этой концепции они продолжали придерживаться и после VII Конгресса Коминтерна, вплоть до июня 1941 года.

Проблема советского фактора в предвоенном политическом кризи­се сложна и неоднозначна. В состоявшихся в последнее время дискусси­ях по отдельным ее аспектам выявилась тенденция к сближению точек зрения советских историков на события того временя. Препятствием на пути поиска истины служат попытки, во что бы то ни стало обосновать «поразительный эффект», якобы полученный Советским Союзом от зак­лючения в августе 1939 г. договора с Германией, который совершенно безосновательно оценивается как «величайшая дипломатическая побе­да первой половины XX века».

Опыт реализации Сталиным своей внешнеполитической концепции в период острого предвоенного политического кризиса еще раз убеж­дает в бесплодности любых попыток обеспечить безопасность своей страны за счет безопасности других стран. Последствия советско-германских договоренностей 1939 г. и поныне остаются, как говорил А. Н. Яковлев на Втором съезде народных депутатов СССР, «одной из наиболее опасных мин замедленного действия из доставшегося нам в наследство минного поля, которое мы сейчас с таким трудом и сложно­стями хотим очистить. Мы не можем не сделать этого во имя перест­ройки, ради утверждения нового политического мышления, для восста­новления чести социализма, попранного сталинизмом».

Нарушение принципов международного права со стороны, как Гит­лера, так и Сталина в один из самых напряженных периодов новейшей истории Европы не было случайным. Если агрессивная политика Германии вытекала из теории и практик фашизма, то решающую роль в принятии Советским Союзом мер, противоречащих ленинским принци­пам его внешней политики, сыграли те деформации, которые определя­ли тогда обстановку в стране и сделали возможным сговор тогдашнего ее руководства с фашизмом.

Введение

Важнейшей составляющей Второй мировой войны была Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Силами советской армии были одержаны великие победы и решен вопрос об окончательном крахе фашистской Германии. Но эти победы дались тяжелым трудом, мужеством наших воинов.

Война началась для Советского Союза в обход всех мирных договоров с фашистской Германией, когда наша страна делала все возможное для ее недопущения, но первые удары агрессора нанесли колоссальный урон СССР, бои были очень тяжелыми, с большими потерями как в технике, так и в численности Вооруженных сил. Части Красной Армии были вынуждены отступать вглубь страны.

Неудачи первых месяцев Великой Отечественной войны для СССР были обусловлены многими объективными и субъективными факторами. На эту тему было написано немало работ, проведены многочисленные исследования. Анализ боевых действий и оценка тактического и стратегического решений командования Вооруженных Сил и политического руководства Советского Союза интересны и сегодня. В 90-е годы были рассекречены документы и обнародованы статистические данные, касающиеся темы Великой Отечественной войны. Эти данные позволяют более точно охарактеризовать те или иные события времен войны, причины побед или неудач Красной Армии, в том числе и причины неудач первых, самых тяжелых месяцев войны.

В данной работе делается еще одна попытка обобщить материалы, касающиеся темы начала Великой Отечественной войны, объяснить чем были вызваны первые неудачи нашей армии в приграничных и оборонительных сражениях летом и в начале осени 1941г. Трезвый анализ ситуации в мире, объективная оценка возможностей вооруженных сил страны накануне войны позволяют дать достойный отпор противнику и минимизировать потери личного состава и техники.

Все ли было сделано для этого партией и правительством СССР? Попробуем ответить на этот вопрос с позиций современного человека.

Сейчас, когда международная обстановка во многих странах мира остается напряженной, ведутся боевые действия, анализ хода и результатов последней мировой войны (в том числе и Великой Отечественной войны), причин неудач может быть актуальным для современников, позволит избежать ненужных жертв..

1 Внешняя политика СССР перед войной

1.1 Дипломатические отношения СССР со странами мира перед войной

Для понимания того, в каких условиях находился Советский Союз в конце 30-х - начале 40-х годов ХХ столетия, т. е. перед самым началом Великой отечественной войны, необходимо правильно оценить международную обстановку того времени и роль СССР на международной арене.

Советский Союз в это время был единственной страной Европы с коммунистическим режимом. Успехи первых пятилеток, бурный рост промышленности, улучшение жизни людей не могли не настораживать западноевропейские политические круги. Правительства этих стран не могли допустить повторения Октябрьской революции в своих странах, боялись экспансии революции из СССР. Сначала вождь мирового пролетариата, а затем и его преемник на посту руководителя Советсткого государства недвусмысленно заявляли о распространении пролетарской революции по всему миру и мировом господстве коммунистической идеологии. В то же время западные правительства не хотели портить отношения с набирающим силы Союзом. Это с одной стороны. С другой стороны, над Европой вплотную нависла угроза фашизма. Европейские государства не могли допустить ни одного, ни другого развертывания событий. Все искали возможные компромиссы, в том числе и Советский Союз.

Приход Гитлера к власти в 1933г. заставил форсировать советскую политику в направлении создания системы коллективной безопасности. В 1933г. после длительного перерыва были восстановлены дипломатические отношения с США, в 1934г. СССР был принят в Лигу Наций. Все это свидетельствовало об укреплении международного авторитета СССР и создавало благоприятные условия для активизации внешнеполитической деятельности государства. В 1935г. Советский Союз заключил договоры о взаимопомощи на случай войны с Францией, Чехословакией. В 1936г. был заключен договор с Монгольской Народной Республикой, а в 1937г. – договор с Китаем о ненападении.

Советская дипломатия в те годы стремилась с одной стороны реализовать план коллективной безопасности в Европе, не поддаваться на провокации врага, не допускать широкого антисоветского фронта, с другой стороны принимать необходимые меры по укреплению обороноспособности страны.

Советское правительство искало пути конструктивного союза с Францией и Англией и предложило им заключить пакт на случай войны, но переговоры по этому вопросу зашли в тупик, поскольку западные державы не хотели вести их всерьез, и рассматривали их как временный тактический ход, толкали СССР на принятие односторонних обязательств.

В то же время, Германии в этот период не была выгодна война с СССР. В ее планы входила оккупация Франции, Англии, Польши с дальнейшим созданием «объединенной» Европы под эгидой Германии. Нападение на СССР, с ее обширными запасами природных ресурсов, определялось Германией как более поздняя задача.

В этих условиях начала возрастать тенденция советской внешней политики к нормализации отношений с Германией, хотя от переговоров с Англией и Францией окончательно не отказывались. Но вскоре стало ясно, что переговоры с военными миссиями этих стран невозможны, и они были прерваны не неопределенный срок.

Разведданные поступали в правительство из таких источников как

Внешняя разведка ВМФ;

Очень негативное значение имело заключение начальника ГРУ генерала-лейтенанта от 01.01.01г. о том, что информация о готовящемся нападении Германии на СССР следует считать ложной и исходящей от англичан или даже от немецкой разведки.

Много дезинформации поступало по дипломатическим каналам. Советский посол во Франции отослал в Наркоминдел 19 июня 1941г. такое сообщение:

« Сейчас здесь все журналисты болтают о всеобщей мобилизации в СССР, о том, что Германия предъявила нам ультиматум об отделении Украины и передаче ее под протекторат Германии и прочее. Слухи эти идут не только от англичан и американцев , но и их немецких кругов. По - видимому, немцы, пользуясь этой агитацией, и готовят решительную атаку на Англию ». .

СССР надеялся, что объявление войны произойдет ближе к 1942 г. и с предъявления ультиматума, т. е. дипломатическим путем, как это было в Европе, а сейчас велась так называемая «игра нервов».

Наиболее правдивые данные поступали из 1-го управления НКГБ. По каналу этого органа 17 июня 1941г. Сталину было представлено спецсообщение из Берлина, в котором говорилось:

«Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью завершены, и удар можно ожидать в любое время ».

таким образом, информация о скором нападении Германии на СССР, будучи доложенной в разобщенном виде не создавала убедительной картины происходящих событий, и не могла ответить на вопросы: когда может произойти нарушение границы и развязаться война, каковы цели ведения боевых действий агрессором, она расценивалась как провокационная и направленная на обострение отношений с Германией. Правительство СССР боялось, что активное наращиваний вооруженных сил в районе западных границ может спровоцировать Германию и послужить поводом для развязывания войны. Категорически запрещалось проводить такие мероприятия. 14 июня 1941г. в печати и по радио было передано сообщение ТАСС. В нем говорилось:

« …Слухи о намерении Германии подорвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, и происходящая в последнее время переброска германских войск… в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям » .

Это сообщение могло только еще больше дезориентировать население и Вооруженные силы СССР.

22 июня 1941г. показало как глубоко заблуждались руководители государства относительно планов нацистской Германии. Маршал отмечает:

«то, что произошло 22 июня, не предусматривалось никакими планами, поэтому войска были захвачены врасплох в полном смысле этого слова » .

Еще одним просчетом руководства СССР и генерального штаба РККА было неправильное определение направления главного удара сил вермахта. Основным ударом фашистской Германии считалось не центральное направление, по линии Брест - Минск –Москва, а юго-западное, в сторону Киева и Украины. В этом направлении буквально перед самой войной были переброшены основные силы Красной Армии, тем самым оголяя другие направления.

Таким образом, противоречивая информация о сроках нападения Германии на СССР, надежды политического руководства страны на соблюдение противником достигнутых ранее договоренностей, недооценка планов вермахта относительно собственного государства не позволили вовремя подготовиться к отражению удара.

3.2 Запаздывание стратегического развертывания советских Вооруженных Сил

Стратегия охватывает теорию и практику подготовки страны и вооруженных сил к войне, планирование и ведение войны и стратегических операций.

Многие авторы, исследователи военных действий во время войны г. г., отмечают что, количество техники и личного состава армий к началу нападения было примерно равным, по некоторым позициям существует некоторое превосходство Советских Вооруженных Сил.(см. п. 3.3),

Что же помешало воспользоваться всей техникой и вооружением для отражения атаки фашистской армии?

Дело в том, что ошибочная оценка времени возможного нападения Германии на Советский Союз обусловила запаздывание стратегического развертывания Вооруженных Сил Союза, а внезапность удара уничтожила много боевой техники и складов с боеприпасами.

Неподготовленность в отражению нападения прежде всего проявлялась в плохой организации обороны. Значительная протяженность западной границы обусловила и растягивание сил Красной армии вдоль всей линии рубежа.

Присоединение к СССР Западной Украины, Западной Белоруссии, Бессарабии, Прибалтийских государств в г. г. привело к тому, что расформировались старые, хорошо организованные пограничные заставы и линии обороны. Пограничная структура отодвинулась на запад. Пришлось в спешном порядке строить и заново формировать всю пограничную инфраструктуру. Делалось это медленно, ощущалась нехватка средств. Кроме этого, необходимо было строить новые автомобильные дороги и прокладывать железнодорожные магистрали для подвоза материальных ресурсов, людей. Те железнодорожные пути, которые были на территории этих стран, были узкоколейными, европейскими. В СССР пути были с широкой колеей. В результате, подвоз материалов и техники, оборудование западных границ отставало от потребностей Красной Армии.

Неумело была организована оборона границ. Войска, которые должны были прикрывать границы, находились в крайне невыгодном положении. В непосредственной близости от границы(в 3-5 км) располагались лишь отдельные роты и батальоны. Большинство дивизий, предназначенных для прикрытия границы находились далеко от нее, занимались боевой подготовкой по меркам мирного времени. Многие соединения проводили учения вдали от объектов и своих мест базирования.

Надо отметить, что перед войной и в самом ее начале руководством армии были допущены просчеты в комплектовании соединений личным составом и техникой. По сравнению с предвоенными нормами, укомплектованность большинства частей составляла не более 60%. Оперативное построение фронта было одноэшелонным, а резервные соединения- малочисленными. Из - за нехватки средств и сил не удавалось создать предусмотренные нормами соединения. Одна дивизия располагалась на 15 км 4 танков - 1,6 , орудий и минометов - 7,5, противотанковых орудий - 1,5, зенитной артиллерии- 1,3 на 1 км фронта. Такая оборона не позволяла обеспечить достаточную устойчивость границ.

В Белоруссии из 6-и механизированных корпусов материальной частью(танками, автотранспортом, артиллерией и др.) был укомплектован по штатным нормам лишь один, а остальные имели значительный недокомплект(17-й и 20-1 механизированные корпуса фактически совсем не имели танков) .

Дивизии 1 эшелона(всего 56 дивизий и 2 бригады) располагались на глубину до 50 км, дивизии 2 эшелона были удалены от границы на 50-100 км, соединения резерва – на 100-400 км.

План прикрытия границы, разработанный Генштабом в мае 1941г. не предусматривал оборудования оборонительных рубежей войсками 2 и 3 эшелона. Перед ними ставились задачи занять позиции и быть готовым к нанесению контрудара. Готовить в инженерном отношении и занимать оборону должны были батальоны 1 эшелона.

В феврале 1941г. по предложению начальника Генштаба принимается план расширения сухопутных войск почти на 100 дивизий, хотя более целесообразно было доукомплектовать и перевести на штаты военного времени имевшиеся дивизии и повысить их боевую готовность. Все танковые дивизии входили в состав 2 эшелона.

Размещение мобилизационных запасов было крайне неудачным. Большое количество размещалось вблизи границ, и, следовательно, попадало под удары немецких войск первыми, лишая части ресурсов.

Войсковая авиация к июню 1941г. перебазировалась на новые западные аэродромы, которые были недостаточно оборудованы и слабо прикрывались силами ПВО.

Несмотря на увеличение группировок немецких войск в приграничных районах, лишь 16 июня 1941 г. началась переброска 2 эшелона армий прикрытия из мест постоянной дислокации к границам. Стратегическое развертывание проводилось без приведения войск прикрытия к отражению упреждающего удара агрессора. Дислокация не отвечала задачам отражения внезапного удара противника.

Некоторые авторы, например В. Суворов(Резун), считают, такая дислокация планировалась не с целью обороны границ, а для вторжения на территорию противника. . Как говорится: « Лучшая защита - это нападение». Но это лишь мнение небольшой группы историков. Большинство придерживаются другого мнения.

Отрицательную роль сыграл просчет генерального штаба РККА в оценке направлении главного удара противника. Буквально накануне войны стратегические и оперативные планы были пересмотрены и таким направлением было признано не центральное, по линии Брест - Минск- Москва, а юго - западное, в сторону Киева и Украины. В Киевский военный округ стали стягиваться войска, тем самым оголяя центральное и другие направления. Но как известно, самый значительный удар немцы нанесли именно по центральному направлению.

Анализируя темпы стратегического развертывания советских Вооруженных Сил, большинство историков приходят к выводу, что полностью развертывание удалось бы осуществить не ранее весны 1942г. Таким образом, срыв сроков стратегического развертывания наших войск не позволил в достаточной степени организовать оборону западных границ и дать достойный отпор сила фашистской Германии.

3.3 Качественное военное превосходство противника

Несмотря на договоренности между СССР и Германией о ненападении, никто не сомневался, что рано или поздно Советский Союз станет объектом нападения со стороны нацистов. Это был лишь вопрос времени. Страна старалась подготовиться к отражению агрессии.

К середине 1941г. СССР располагал материально-технической базой, обеспечивающей при ее мобилизации производство военной техники и вооружения. Осуществлялись важные мероприятия по перестройке промышленности и транспорта, готовых к выполнению оборонных заказов, развивались вооруженные силы, осуществлялось их техническое перевооружение, расширялась подготовка военных кадров.

Значительно увеличивались ассигнования на военные нужды. Доля военных расходов в советском бюджете составляла 43% в 1941г. против 265 В 1939г. Выпуск военной продукции превышал темпы промышленного роста почти в три раза. Заводы срочно перебазировались на восток страны. Быстрыми темпами строились новые и реконструировались действующие оборонные заводы, им выделялось больше металла, электроэнергии, новых станков. К лету 1941г. одна пятая часть оборонных заводов работала в восточных регионах СССР .

Повсеместно строились новые склады с горючим, и боеприпасами, строились новые и реконструировались старые аэродромы.

Осуществлялось оснащение вооруженных сил новым стрелковым, артиллерийским, танковым и авиационным оружием и боевой техникой, образцы которого были разработаны, испытаны и внедрены в серийное производство.

Численность Вооруженных Сил СССР к июню 1941г. составляла свыше 5 млн. человек, в том числе в Сухопутных войсках и войсках ПВО - свыше 4.5 млн. чел., в ВВС - 476 тыс. чел., в ВМФ - 344тыс. чел.

На вооружении армии состояло свыше 67 тыс. орудий и минометов.

Как видно из вышеперечисленного, подготовка велась по всем направлениям.

Наращивание военной мощи СССР перед Великой Отечественной войной

г. г. теоретически могло позволить противостоять противнику в должной мере. В количественном отношении силы обоих противостоящих военных машин были приблизительно одинаковыми. Данные, приводимые разными авторами, отличаются одни от других незначительно. Приведем информацию из трех источников для характеристики соотношения сил.

приводит такие цифры: общая характеристика двух воюющих армий на границах СССР выглядит следующим образом :

отмечает, что концентрация вооруженных сил на 22 июня 1941г. в приграничных округах составляет :

Как следует из вышеперечисленного, количество техники и личного состава армий примерно равное, по некоторым позициям существует некоторое превосходство Советских Вооруженных Сил.

Что же помешало воспользоваться всей техникой и вооружением для отражения атаки фашистской армии? Попробуем ответить на этот вопрос.

Количественное превосходство Красной Армии в боевой технике по многим позициям не означало качественного превосходства. Современный бой требовал и современного оружия. Но с ним было немало проблем.

Решение вопросов о новых видах вооружения было поручено зам. Наркома обороны, и, которые без достаточных оснований снимали с вооружения имеющиеся образцы и подолгу не решались внедрить в производство новые. Руководящие работники Наркомата обороны на основе неправильных выводов из опыта советско-финляндской войны в срочном порядке проталкивали в производство орудия крупного калибра и боеприпасы к ним. Противотанковое оружие, 45-и мм и 76-и мм пушки, были сняты с производства. До начала войны не был начат выпуск орудий зенитной артиллерии. Резко отставало производство боеприпасов.

Новых моделей самолетов и танков, особенно танков Т-34 и тяжелых танков КВ, выпускалось слишком мало, освоить их производство к началу войны полностью не успели. К этому привело необдуманное решение ликвидировать крупные соединения бронетанковых войск и заменить их на более маневренные и управляемые отдельные бригады, основываясь на специфическом опыте военных действий в Испании г. г. Такая реорганизация была осуществлена накануне войны, но надо признать, что Советское командование вскоре поняло ошибку и принялось исправлять ее. Вновь начали формировать крупные механизированные корпуса, но к июню 1941г. они оказались неподготовленными к войне.

Обеспеченность войск приграничных округов современными типами вооружений составляла 16,7% по танкам и 19% по авиации. Старая материальная часть была значительно изношена и требовала ремонта. Новая техника не была в полной мере освоена личным составом Вооруженных Сил. Старая техника не использовалась для обучения вновь призванных в армию и пришедших из запаса военнослужащих с целью сохранения оставшегося мото - и летного ресурса. В результате к началу войны многие механики - водители танков имели всего по 1,5-2 часа практики вождения машин, а налет летчиков составлял приблизительно 4 часа (по Киевскому особому военному округу).

Использовались бомбардировщики старых моделей - СБ, ТБ-3, которые вылетали на боевые задания без необходимого прикрытия истребителей и маленькими группами, что приводило к значительным потерям.

Кроме собственных нефтяных ресурсов Германия использовала нефть Румынии, Австрии, Венгрии, Польши. Выросло производство синтетического горючего. К 1941г. она располагала 8 млн. тонн нефтепродуктов и дополнительно 8,8 млн. тонн жидкого топлива и смазочных материалов во Франции, Бельгии и Голландии.

Увеличилось производство самолетов, бронеавтомобилей, легких танков, средних танков. Значительно выросло производство артиллерийско - стрелкового оружия.

Хорошо развитая автомобильная промышленность обеспечивала высокую моторизацию Вооруженных сил.

Строились новые железные, шоссейные дороги на востоке империи, автомагистрали, полигоны, казармы.

Подготовка немецких войск к войне велась по всем направлениям - техника, кадры, продовольствие, горючее, экономические возможности почти всей Европы работали на оснащение войск в соответствии с требованиями современной военной науки.

К 1941г. войска Германии сосредоточили вблизи границ СССР компактные плотные группировки. В первом эшелоне было 103 дивизии. Они были полностью укомплектованы, обладали большой ударной мощью.

На направлении главных ударов превосходство противника достигало несколько раз, например:

на каунасско-даугавпилском направлении против 18 советских стрелковых дивизий выступало 34(из них 7 танковых) дивизий вермахта;

на брестско-барановическом направлении против 7 советских дивизий - 16 германских(в том числе 5 танковых);

на луцко-ровенском направлении против 9 советских дивизий – 19 германских(в том числе 5 танковых).

Дивизии фашистской Германии были полностью оснащены современными видами вооружений, боевой техникой, транспортом, связью, укомплектованы личным составом, имеющим опыт ведения современного боя. Части вермахта обладали высокой маневренностью, хорошим взаимодействием различных частей мотопехоты, бронетанковых войск и авиации. В Польше, на Западном фронте, на Балканах они прошли хорошую школу. Личный состав сил вермахта и люфтваффе(т. е. основных сил «молниеносной войны») имел серьезную теоретическую и практическую подготовку, высокую степень боевой выучки и профессионализма.

Качественное превосходство германской армии было по стрелковому оружию. На вооружении немецких армий было значительное количество автоматического оружия

(пистолет-пулемет, или автомат, МП-40). Это позволяло навязывать ближний бой, где превосходство автоматического оружия имело большое значение.

Таким образом, просчеты руководства страны в определении важнейших видов вооружения для успешного противостояния агрессору и оснащение войск новыми видами техники, не могли не отразиться на обороне государственных границ и позволили противнику продвигаться вглубь СССР. Этой точки зрения придерживаются многие историки.

Но существует и другое мнение по поводу качественного превосходства Германии в технике.

Балашов приводит такие данные [ 2, с.75-76]:

Танки Т-34 и КВ составляли 34% от всей бронетанковой техники германской армии вторжения., а новые самолеты РККА – 30 % от общего числа германских самолетов для поддержки армии вторжения. Советские танки БТ-7 и средние танки Т-26 уступали качественно германским Т-III и Т - IV, но вполне могли конкурировать в бою с легкими Т - I и Т-II. Советские самолеты ЛАГ-3 и ЯК - 1 соответствовали по летно-тактическим качествам Ме –109 , а МиГ-3 немного немецким истребителям. Советские новые бомбардировщики Пе-2 , ИЛ-4 превосходили существенно Ю-87 и Хе- III, штурмовики ИЛ-2 не имели аналогов в немецких ВВС.

Таким образом, данные, приведенные выше, свидетельствуют о том, что нет достаточных оснований утверждать о значительном качественном превосходстве немецкой армии вторжения по танкам и авиации. Профессионализм танковых и летных экипажей и их боевой опыт представляется гораздо существенней количества. Личный состав советской армии не имел должных навыков. Виной этому были и репрессии предвоенных лет. К сожалению, обеспеченность приграничных округов Красной Армии современными типами вооружений составляла 16,7% по танкам и 19% по авиации. А потери в боевой технике в первые дни войны не позволил частям Красной армии достойно противостоять врагу.

Качественное превосходство германской армии было по стрелковому оружию. На вооружении немецких армий было значительное количество автоматического оружия(пистолет-пулемет, или автомат, МП-40). Это позволяло навязывать ближний бой, где превосходство автоматического оружия имело большое значение.

В целом, оценивая боевые возможности советских приграничных округов к началу Великой Отечественной войны, можно констатировать их хорошие боевые возможности, хотя и уступающие в некоторых компонентах армии агрессора, которые при правильном использовании могли бы способствовать отражению первого удара Германии.

3.3 Репрессии в Красной Армии

Массовые репрессии конца 30-х годов в значительной степени ослабили командный и офицерский состав Вооруженных сил СССР, к началу войны приблизительно 70-75 % командиров и политруков находились на своих должностях не более одного года.

По подсчетам современных исследователей войны только за гг. было репрессировано свыше 40 тыс. командиров Красной Армии и советского ВМФ, из них более 9 тыс. человек высшего и старшего командного состава, т. е. примерно 60-70% .

Достаточно привести следующие данные, чтобы понять, как пострадал командный состав армии[ 2, с. 104-106]:

Из пяти имевшихся к 1937 г. маршалов было репрессировано трое (,), все расстреляны;

Из четырех командармов 1 ранга - четверо (,);

Из двух флагманов флота 1 ранга - оба(,);

Из 12 командармов 2 ранга – все 12;

Из 67 комкоров - 60;

Из 199 комдивов - 136(в т. ч. начальник академии Ген. штаба);

Из 397 комбригов - 211.

Под угрозой ареста находились многие другие военачальники , компрометирующий материал был собран на, и др. накануне и в самом начале войны органами НКВД была арестована группа видных военачальников Красной Армии: , и др. За исключением Мерецкова, все они были расстреляны в октябре 1941г.

В результате к лету 1941 г. среди командного состава сухопутных войск Красной Армии только 4,3 % офицеров имели высшее образование , 36,5%- среднее специальное, 15,9% вообще не имели военного образования, а остальные 43,3% закончили лишь краткосрочные курсы младших лейтенантов или были призваны в армию из запаса

В современной истории вопрос о репрессиях в Красной Армии трактуется неоднозначно. Большинство исследователей считает, что репрессии проводились с целью укрепления личной власти Сталина. Репрессированные военачальники считались агентами Германии и других стран. Например, Тухачевский, во многом обязанный

Л. Троцкому карьерой, был обвинен в измене Родине, терроре и военном заговоре, т. к. не возвеличивал имени Сталина, и таким образом, являлся неугодным ему лицом.

Но с другой стороны, Троцкий за границей заявлял, что не все в Красной Армии преданы Сталину, и было бы опасным со стороны последнего оставлять в верховном командовании его друга Тухачевского. Глава государства поступал с ними по законам военного времени.

У. Черчилль отмечает: « Чистка русской армии от прогерманских элементов причинила тяжелый ущерб ее боеспособности », но в то же время отмечает, что

« систему управления, основанную на терроре можно укрепить беспощадным и успешным утверждением ее власти ».

В отличие от офицеров вермахта, имеющих специальное военное образование и получивших колоссальный опыт ведения войны польской и французской военных компаний гг., а часть офицеров и опыт первой мировой войны, наши командиры в подавляющем большинстве не имели такового.

Кроме того, как отмечалось ранее, было неправильно определено время возможного нападения на СССР. Сталин был убежден, что Гитлер не рискнет нападать на Советский Союз, ведя войну на два фронта.. В войсках велась пропаганда превосходства коммунистического строя и Красной Армии, в солдатах крепла убежденность в быстрой победе над врагом. Для многих простых воинов война представлялась «прогулкой».

Глубокая убежденность состава Красной Армии в том, что ее войска будут воевать только на чужой территории и «малой кровью», не позволила своевременно подготовиться к отражению агрессии.

В мае 1940 г. специально созданная комиссия во главе с секретарем ЦК ВКП(б) провела проверку Наркомата обороны, в результате которой отмечалось, что Наркомат не знал истинного положения дел в армии, не имел оперативного плана войны, не придавал должного значения боевой выучке солдат.

Красная Армия осталась без закаленных в боях опытных командиров. Молодые кадры, хотя и были преданы Сталину и Советскому государству, но не обладали талантом и должным опытом. Опыт пришлось приобретать на начавшейся войне.

Таким образом, массовые репрессии создавали тяжелую обстановку в армии, повлияли на боевые качества солдат и офицеров, которые оказались мало подготовленными к серьезной войне, ослабили моральные устои. В приказе наркома обороны СССР от 01.01.01г. « О борьбе с пьянством в РККА» говорилось:

«… запятнанная честь воина РККА и честь войсковой части, к которой принадлежишь, у нас мало кого беспокоит »

Не было необходимого опыта и у Ставки, следовательно были серьезные просчеты в начале войны.

Заключение

Великая Отечественная война г. г. была тяжелым испытанием для всей страны и всего советского народа. Мужество и героизм наших воинов и тружеников тыла, пожалуй, не имеет аналогов в мировой истории. Советский народ выдержал трудности военных лет, познал горечь утрат и радость Победы. Хотя с окончания войны прошло более 60-и лет, но ее уроки не должны пройти бесследно для будущих поколений.

Мы должны помнить уроки истории и стараться не допустить их впредь. Победа советского народа в минувшей войне далась тяжелой ценой. С первых дней войны страна понесла значительные потери. Лишь мобилизация всех сил позволила переломить ход войны.

Анализируя причины неудач Красной армии в первые дни и месяцы войны в широком аспекте, можно сделать вывод, что во многом они явились результатом функционирования тоталитарного политического режима, сформировавшегося в СССР к концу 30-х г. г.

Основные, наиболее важные причины неудач первого этапа войны – репрессии в Красной Армии, просчеты высшего руководства государства в определении времени нападения Германии на СССР, запаздывание стратегического развертывания вооруженных сил на западных границах, ошибки в стратегии и тактике первых сражений, качественное превосходство противника, определялись культом личности.

Репрессии в Красной армии, политических, научных, хозяйственных кругах способствовали недооценке ситуации в стране и мире, ставили под угрозу боеспособность государства. Недостаток квалифицированных кадров, прежде всего высшего звена, практически во всех областях не позволил своевременно и должным образом реагировать на постоянно изменяющуюся ситуацию в мире. В конечном итоге это привело к колоссальным потерям в Великой Отечественной войне, особенно на начальном этапе.

Список использованной литературы

1. Е. Кульков, М. Мальков, О. Ржешевский « Война ». Мировая история. Война

и мир / М. : «ОЛМА-ПРЕСС», 2с.

2. , « История Великой Отечественной войны ()»

СПб.: Питер, 2с.: илл.

3. Новейшая история отечества. ХХ век: Учеб. Пособие для студентов вузов; в 2т.- Т.2 /

под ред. , .- М.: Гуманитарный издательский центр

ВЛАДОС, 1с.

4. Зуев история: Учебное пособие для старшеклассников и

поступающих в вузы в 2 кн. : Кн. 2: Россия ХХ - начала ХХI века. - М. Издательский

дом «ОНИКС 21 век», 2005. – 672с.

5. Великая Отечественная война Советского Союза. Краткая история.

Москва. : Военное издательство министерства обороны.-1965г.-632с.

6. Великая Отечественная война: Энциклопедия. . -.гл. ред. -

М.: « Советская энциклопедия», 1985. - 832с. с илл.

7. , « История Отечества».- М. Изд. ЮНИТИ.- 2004.

8. , История России: Учебник для вузов. - 3-е изд.,

изм. и доп. - М.: Издательство НОРМА(Издательская группа НОРМА - ИНФРА - М),

9. « Солдатский долг» М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002

Тема: «Внешняя политика СССР накануне второй мировой войны».

1. Введение.


4. СССР и война в Испании.
5. Мюнхенское соглашение.
6. Дальневосточная политика СССР.
7. Советско-германские соглашения.
8. Заключение.

1. Введение.
Вторая мировая война имела свои специфические причины и черты, отличавшие ее от первой мировой войны. Тем не менее по своим глубинным истокам и определенной преемственности геополитической обстановки обе мировой войны можно рассматривать как всплески глобального кризиса системы международных отношений конца XIX – первой мировой войны XX века.
Ситуация в Европе в 30-х – начале 40-го года была сложная.
В центре Европы существовала сильная Германская империя, которая после первой мировой войны стала усиливаться, набирать экономическую мощь. Из-за спорных территорий Эльзаса и Лотарингии естественным противником Германии стала Франция. Перед угрозой немецкой гегемонии Франция объединилась с Россией.
Ситуацию в Европе усугубляли растущие противоречия между Россией и Австро-Венгрией (союзницей Германии) на Балканском полуострове. Непрочность «лоскутной» Австро-Венгерской империи, перемещение российской внешней политики с Дальнего Востока на Ближний Восток и Европу (после русско-японской войны), а также острота проблем стран Балканского региона – все это неминуемо приближало столкновение интересов великих держав.
Важнейшей причиной возрастающей нестабильности системы международных отношений явилось относительное ослабление Британской империи, несмотря на огромные владения, финансовую, военно-морскую мощь. Эта супердержава XIX века все более проигрывала США и Германии в экономическом развитии. Торговая и политическая экспансия Германии, беспрецедентные по своим темпам строительство ее военно-морского флота и перевооружения армии – все это стало угрожать Британской империи. Нарушение международного равновесия сил заставило Англию отказаться от роли мирового арбитра, и заключить союз с Францией и Россией. Раскол Европы на два враждебных лагеря вел к глобальному вооруженному конфликту.
Сказалась и оборотная сторона прогресса, которую человечество не научилось нейтрализовать в результате технических достижений, интернализации экономического и политического развития, постепенного вовлечения в политику широких масс придали нарастающему конфликту небывалый ранее масштаб. У. Черчилль писал: «Объединение человечества в крупные государства и империи и пробуждение у народов коллективного самосознания позволили планировать и осуществлять кровопролитие в таких масштабах и таким упорством, о котором ранее не имели даже представления…. Достижения цивилизации позволили в течение длительного времени переключить энергию целых народов на дело разрушения».
Кроме того, победа большевиков в России в начале XX века привела к тому, что мир разделился на социалистический и капиталистический сегменты, а последний, в свою, на торжествующие державы-победительницы и униженные проигравшие страны. При этом две крупнейшие и восстанавливающие экономику державы – СССР и Германия формировали тоталитарные режимы, которые отличились один от другого своими целями и задачами. Однако между этими государствами были и общие черты. Тоталитарные режимы Германии и СССР не воспринимали общечеловеческие ценности, «буржуазные демократии» мировой системы, сложившейся после окончания первой мировой войны. СССР стремился к национальному мессианству. Генетически их родило то, что глобальный кризис системы международных отношений явился важной предпосылкой победы большевистского и фашистского режимов, а во многом и условиями их существования. Различие же было в том, что победе большевиков способствовала затяжная первая мировая война, падение царизма, а утверждению фашизма – результаты этой войны, усиление в Германии влияния коммунистов. Германский национал-социализм был ориентирован на изменения страны во внешнеполитическом влиянии и не претендовал на перестройку социально-экономических основ общества.
Средством реализации фашистской доктрины, базирующейся на тезисе о расовом превосходстве арийцев над другими народами, а также способом решения социально-экономических проблем, стала, открыто провозглашенная Гитлером, война.
Таким образом, в этих условиях внешняя политика СССР, имея два взаимопроникающих слоя: один – официальные отношения с государствами Запада и Востока на дипломатическом уровне, а другой – полулегальная и нелегальная деятельность по продвижению в эти страны идей марксизма-ленинизма, коммунизма и укреплении своего влияния через близкие по идеям структуры. Во внешней политике с переменным успехом шла борьба за приоритетность каждого из этих двух слоев. Но постепенно, с уходом на второй план идеалов немедленного осуществления мировой революции, задачи обеспечения стабильности нового режима в СССР стали решаться с большим применением дипломатических методов.

2. «Новый курс» советской дипломатии.
С 1933 года в условиях новой расстановки политических сил в Европе, связанной, прежде всего, с приходом к власти в Германии фашизма во главе с А. Гитлером, в советской внешней политике произошел существенный поворот. Он выражался в отходе от восприятия всех «империалистических» государств как реальных врагов, готовых в любой момент начать войну против СССР.
В конце 1933 года Народный комиссариат иностранных дел по поручению ЦК ВКП(б) разработал развернутый план создания системы коллективной безопасности в Европе. С этого момента до 1939 года советская внешняя политика приобретает явную антигерманскую направленность. Ее главным приоритетом становится стремление к союзу с демократическими странами с целью изоляции Германии и Японии. Этот курс проводил в жизнь нарком иностранных дел М.М. Литвинов. Первыми успехами в реализации новых внешнеэкономических задач стало установление в ноябре 1933 года дипломатических отношений с США и принятие СССР в 1934 году в Лигу Наций, где он стал постоянным членом Совета Лиги. Это означает формальное возвращение страны в мировое сообщество в качестве великой державы. Принципиально важно, что принятие СССР в Лигу Наций состоялось на условиях, выдвинутых СССР: все споры, прежде всего, по поводу царских долгов, были решены в его пользу.
В мае 1935 года между СССР и Францией был заключен Договор о взаимной помощи в случае возможного нападения любого агрессора. Но принятые взаимные обязательства на деле были малоэффективными, так как договор не сопровождался какими-либо военными соглашениями. Вслед за тем Договор о взаимной помощи был подписан с Чехословакией.
В 1935 году СССР осудил введение в Германии всеобщей воинской повинности и нападение Италии на Эфиопию. А после введения немецких войск в демилитаризованную Рейнскую область Советский Союз предложил Лиге Наций предпринять коллективные меры для действенного пресечения нарушения международных обязательств. Но его голос не был услышан.
Последовательность внешней политики Советского Союза, направленной на коллективную организацию отпора фашистской агрессии, была подтверждена и в связи с захватом немецкими войсками Австрии. В то время как западные страны не только не вступились за Австрию, но, напротив, поспешили признать включение австрийской территории в состав Германии, Советский Союз отказался признать захват Австрии и решительно выступил против агрессии. М.М. Литвинов по поручению правительства сделал 17 марта 1938 года заявление, в котором подчеркивались опасные последствия пассивности перед лицом агрессии, и предлагалось ответить на нее коллективными действиями. Эта инициатива не встретила поддержки. Она была незамедлительно отвергнута правительством Англии. США, хотя они и не дали формального ответа, заняли, фактически, отрицательную позицию.

3. Коминтерн: курс на создание единого антифашистского фронта.
Для реализации своих внешнеполитических замыслов СССР активно использовал Коминтерн.
До 1933 года главной задачей Коминтерна И. Сталин считал организацию поддержки своего внутриполитического курса на международной арене.
Наибольшая критика сталинских методов звучала со стороны мировой социал-демократии. Поэтому Сталин объявил главным врагом коммунистов всех социал-демократов, расценивая их как пособников фашизма. Эти коминтерновские установки привели на практике к расколу антифашистских сил, что значительно облегчило приход фашистов к власти в Германии.
В 1933 году вместе с пересмотром советского внешнеполитического курса меняются и основные установки Коминтерна. Разработку новой стратегической линии возглавил Георгий Димитров – победитель затеянного фашистами Лейпцигского процесса против коммунистов.
Новую тактику утвердил VII конгресс Коминтерна, проходивший летом 1935 года в Москве. Теперь главной задачей провозглашалось создание единого антифашистского фронта для предотвращения мировой войны. С этой целью коммунисты должны были организовать сотрудничество со всеми силами от социал-демократов до либералов.
Создание антифашистского фронта и широкие антивоенные акции тесно увязывались с борьбой за мир и безопасность Советского Союза. Конгресс предупредил, что в случае нападения на СССР, коммунисты призовут трудящихся всеми средствами и любой ценой содействовать победе Красной Армии над армиями империалистов.
Первая попытка реализовать новую тактику Коминтерна на практике была предпринята в 1936 году в Испании.

4. СССР и война в Испании.
В июле 1936 года в Испании генерал Франко возглавил фашистский мятеж против республиканского правительства. Италия и Германия оказывали испанским фашистам существенную материальную и техническую помощь. Ими было послано примерно 250 тысяч своих солдат и офицеров. Англия и Франция провозгласили политику «не вмешательства». СССР сначала поддержал Англию и Францию, но эта позиция вызвала возмущение левых сил.
В Испанию потянулись добровольцы из разных стран мира.
Советская дипломатия оказалась весьма в сложном положении. С одной стороны, открытая материальная и военная поддержка республиканской Испании грозила СССР новыми обвинениями в экспорте революции, а значит, срывом любых попыток сближения с западными странами. С другой – оставить левые силы Испании и ее добровольных защитников без поддержки неизбежно грозило потерей влияния Советского Союза в международном коммунистическом движении и ростом симпатии к троцкистам, позиции которых в Испании были достаточно сильны. Этого Сталин допустить не мог. Поэтому, хотя и с опозданием, 4 октября 1936 года СССР открыто заявил о своей поддержке Испанской республики. В Испанию была направлена советская военная техника, две тысячи советников, в том числе и для борьбы с троцкизмом, а также значительное число добровольцев из числа военных специалистов. Однако эта помощь оказалась недостаточной. В 1939 году республиканское правительство Испании, сотрясаемое внутренними противоречиями, капитулировало перед мятежниками.
В СССР приехали тысячи испанских детей. Военные специалисты из СССР получили в Испании боевой опыт, который пригодился в последствии.
События в Испании показали со всей очевидностью необходимость объединения усилий в борьбе против набиравшего силу фашизма. Но демократические государства запада все еще продолжали взвешивать, какой режим опаснее для них – фашистский или коммунистический.

4. Мюнхенское соглашение.
Тем временем фашистские державы продолжили политику осуществления новых территориальных захватов.
Следующей жертвой Германии стала Чехословакия. СССР был связан с Чехословакией Договором о взаимной помощи, в котором, однако, была существенная оговорка, в соответствии с которой Советский Союз мог оказать военную помощь Чехословакии лишь в том случае, если подобные меры предпримет и Франция. Советское руководство готово было без Франции оказать Чехословакии помощь, но при условии, что она сама попросит СССР об этом. М.М. Литвинов, в своем выступлении на пленуме Лиги Наций 21 сентября, еще раз четко и ясно разъяснил позицию советского правительства. Он предложил созвать совещание заинтересованных государств для выработки коллективных действий. Правительству Польши, стремившейся содействовать агрессии в отношении Чехословакии, с советской стороны было сделано предупреждение. Наркомат обороны СССР выдвинул к западной границе необходимое количество стрелковых и кавалерийских дивизий, привел авиацию и танковые соединения в боевую готовность. Все эти войска могли немедленно прийти на помощь Чехословакии.
Однако усилия Советского Союза натолкнулись на сопротивление западных стран.
Правительства Франции и Англии, действовавшие в согласии с правительством США оказывали давление на Чехословакию, добиваясь от нее уступок в пользу Германии. Чехословацкое правительство пошло на капитуляцию.
В сентябре 1938 года, руководители Англии, Франции прибыли в Мюнхен на переговоры с Германией и Италией. Представители Чехословакии, СССР на конференцию не были допущены. Мюнхенское соглашение окончательно закрепило курс западных держав на умиротворение фашистских агрессоров, удовлетворив притязания Германии на отторжение от Чехословакии Судетской области.
Надежды СССР на возможность создания системы коллективной безопасности были окончательно развеяны после подписания в сентябре 1939 года англо-германской, а в декабре этого года франко-германской деклараций, являющихся по существу пактами о ненападении. В этих документах договаривающиеся стороны заявляли о своем стремлении никогда более не вести войну друг против друга и все вопросы разрешать при помощи консультаций.
Советское правительство начало переговоры с правительствами Англии и Франции, надеясь совместными усилиями создать преграду фашистской агрессии.
Правительства Англии и Франции, согласившись на переговоры, которые они рассматривали как средство давления на Германию (ибо скоро стало ясно, что мюнхенская политика не дает желаемых результатов), считали, что угроза союза Англии и Франции с СССР заставит Германию пойти на соглашение с западными странами.
Англо-франко-советские переговоры начались в марте 1939 года и продолжались пять месяцев. При этих переговорах наметились разногласия трех держав. Если Советский Союз стремился к пресечению гитлеровской агрессии, то Англия и Франция стремились подставить СССР под удар Германии, не желали связывать себя определенными обязательствами, но обеспечить себе его поддержку на случай, если Германия двинется на запад.
Вся неискренность политики западных держав видна из того, что во время англо-франко-советских встреч Англия тайно вела переговоры с Германией, на которых речь шла о новом сговоре против СССР. Перед СССР встала задача не допустить международной изоляции. Советский Союз начал поиски новой внешнеполитической линии.

5. Дальневосточная политика СССР.
Несмотря на сложность европейского внешнеполитического курса, положение на западных границах СССР было относительно спокойным. В то же время на дальневосточных рубежах бурные дипломатические и политические конфликты выливались в прямые военные столкновения, менявшие политическую карту региона.
Первый военный конфликт произошел летом-осенью 1929 года в Северной Маньчжурии. Камнем преткновения стала КВЖД. Согласно договору 1924 года между СССР и Пекином, железная дорога переходила на совместное управление. Но к концу 20-х годов дорога перешла, фактически, в собственность СССР. Правительство Чан Кайши, пришедшее к власти в Китае в 1928 году, попыталось силой вернуть утраченные на КВЖД позиции. Возник вооруженный конфликт.
В 1931 году Япония, захватив Маньчжурию, создала военную угрозу дальневосточным границам СССР. Японская угроза заставила Китай и СССР восстановить дипломатические отношения.
В ноябре 1939 года Германия и Япония подписали, так называемый, Антикоминтерновский пакт, к которому присоединилась и Испания. В июле 1937 года Япония начала крупномасштабную агрессию против Китая. Китай и СССР пошли на сближение и в августе 1937 года между ними был заключен Договор о ненападении. Летом 1938 года начались отдельные вооруженные столкновения между японскими и советскими войсками на советско-маньчжурской границе. Ожесточенное сражение произошло в августе 1938 года в районе озера Хасан. Со стороны Японии это была разведка боем, которая показала, что взять с наскока советские границы вряд ли удастся. С мая 1939 года на территории Монголии в районе реки Халкин--Гол велись уже широкомасштабные действия советско-монгольских войск с японской армией.

6. Советско-Германские соглашения.
Переговоры СССР с Англией и Францией пробуксовывали. Западные правительства стремились не столько к реальным соглашениям с СССР, сколько к тому, чтобы оказать давление на Гитлера.
В этих условиях СССР в наибольшей степени оказался заинтересованным в том, чтобы достичь каких-либо соглашений и тем самым обеспечить свою безопасность. 3 мая 1936 года нарком иностранных дел М.М. Литвинов – сторонник союза с западными державами, был заменен В.М. Молотовым. Это было недвусмысленным симптомом изменения акцентов во внешней политике СССР. 30 мая германское руководство дало понять, что готово к улучшению отношений с СССР. 23 мая Гитлер окончательно утвердил план вооруженной борьбы с Францией и Англией на Западном фронте и поэтому был заинтересован во временном союзе с СССР. В отличие от лидеров Англии и Франции он был готов идти на реальные уступки. Решение о начале переговоров с Германией и об улучшении политических отношений с ней Сталин принял в конце июля. Однако, он не отказался еще и от контактов с западными демократиями. Донесения разведки о развертывании немецких войск против Польши, которое должно было быть завершено между 15 и 20 августа, еще более активизировало советскую дипломатию. Если Англия и Франция не желали брать на себя определенные обязательства, то Гитлер выражал явную готовность договориться с СССР. Соглашение с Гитлером позволяло оттянуть вступление СССР в войну. Более того, оно давало возможность не только сохранить в неприкосновенности советские границы, но и существенно их расширить.
Убедившись в провале переговоров с Англией и Францией (14 августа) эту мысль высказал глава английской миссии адмирал Р. Дракс.
В ночь на 20 августа в Берлине было подписано торгово-кредитное соглашение. 21 августа были прерваны переговоры с западными странами. В тот же день было дано согласие на приезд в Москву министра иностранных дел Германии Риббентропа для подписания акта о ненападении. 23 августа 1939 года в Москве был подписан, так называемый, пакт Риббентропа-Молотова. К договору прилагался секретный дополнительный протокол, который предусматривал разграничение сфер обоюдных интересов в Восточной Европе. К сфере влияния СССР были отнесены Финляндия, Эстония, Латвия, Восточная Польша и Бессарабия. Сам факт наличия этих протоколов до конца 1980 года отрицался советской стороной. В последние годы руководство СССР утаивало подлинники протоколов от общественности.
Эти документы кардинально изменили и советскую внешнюю политику, и ситуацию в Европе. Отныне сталинское руководство превратилось в союзника Германии по разделу Европы. Подписание этого пакта устранило последнее препятствие для нападения на Польшу и, тем самым, послужило сигналом к началу второй мировой войны. Оценка пакта 23 августа 1939 года, и в целом начатого им сближения СССР и Германии, служит предметом острых дискуссий. Сторонники пакта считают, что реально существовала опасность возникновения антисоветского фронта, объединяющего фашистские и демократические державы, и существование угрозы ведения войны на западе против Германии и на востоке против Японии. А также,благодаря заключению пакта, был достигнут выигрыш во времени вступления СССР в войну. Противники заключения пакта считают, что эти аргументы носят надуманный характер.
В 1939-1940 гг. Сталин проводил в жизнь решения секретного соглашения с Германией о присоединении к СССР территорий Восточной Европы. 28 сентября был подписан договор «О дружбе и границе с Германией» и три секретных протокола к нему. В этих документах стороны обязались вести совместную борьбу против «польской агитации» и уточняли сферы влияния. В сентябре-октябре 1939 года Эстония, Латвия и Литва согласились, под давлением со стороны Москвы, на заключение договоров о взаимной помощи и размещении на своей территории советских войск. В 1940 году Сталин добился от Румынии возвращения Бессарабии.
Гораздо сложнее Сталину пришлось с Финляндией, которая отказалась от подписания договора о взаимной помощи и изменении границы. 30 ноября 1939 года СССР начал военные действия против Финляндии. Однако быстрой победы над Финляндией Сталин не добился. Несмотря на военное превосходство, Красная Армия долгое время не могла сломить сопротивления финнов. Лишь в феврале 1940 года, ценой огромных жертв, она смогла прорвать линию обороны. 12 марта 1940 года был подписан мирный договор, по которому СССР получил территорию, на которую претендовал. Из-за агрессии против Финляндии СССР был исключен из Лиги Наций и оказался в международной изоляции. Только заключение мира спасло СССР от вступления Англии и Франции на стороне финнов.

7. Заключение.
Таким образом, накануне второй мировой войны внешняя политика СССР изменялась в зависимости от расстановки политических сил в Европе. Приход к власти в Германии фашизма вызвал стремление СССР создать систему коллективной безопасности, которое не было поддержано западноевропейскими странами, что толкало СССР к заключению союза с Германией, для того чтобы оттянуть время вступления в войну из-за экономической, военной отсталости советского государства.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ.

1. Волкогонов Д.Н. Триумф и трагедия: политический портрет И.В. Сталина. М.:Прогресс. Кн.2, ч.1, 1989г.
2. Белади Л., Краус Т. Сталин. М.: Политиздат. 1989г.
3. Гриф секретности снят: потери Вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. Статьи, исследования. М.: Дрофа. 1993г.
4. Европа между миром и войной. 1918-1939гг. М.: Наука. 1992г.
5. История второй мировой войны. В 12 т. М.: Военная книга. 1973-1982гг.
6. Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. В 3 т. М.: Наука. 1992г.
7. Канун и начало войны: документы и материалы. Л.: Наука. Лен. отд. 1991г.
8. Норден А. Так делаются войны. М.: Прогресс. 1972г.
9. Розанов Г.Л. Сталин-Гитлер: документальный очерк советско-германских дипломатических отношений. 1939-1941гг. М.: Наука. 1991г.
10. Самсонов А.М. Вторая мировая война. В 3 т. М.: Прогресс. 1989г.
11. Черчилль У. Вторая мировая война. В 3 т. М.: Просвещение. 1991г.

Советская внешняя политика, рожденная Великой Октябрьской социалистической революцией, формировалась и развивалась вместе с Советским государством, полностью отвечая его классовому характеру. С первого своего шага - Декрета о мире - она была направлена на укрепление мирных отношений между странами и народами, поддержку революционных освободительных движений, содействие объективному историческому процессу социалистического преобразования жизни на земле.

В. И. Ленин - основоположник и творец внешней политики Советского государства - определил ее основной курс, цели и задачи, стратегию и тактику. Со времени Великой Октябрьской социалистической революции и до конца своей жизни В. И. Ленин продолжал разрабатывать теорию советской внешней политики и конкретно руководил ее претворением в жизнь. За эти годы накоплен огромный опыт, ставший бесценным достоянием Коммунистической партии и Советского правительства.

Главная задача внешней политики СССР - обеспечение наиболее благоприятных международных условий для мирного созидательного труда, укрепление той могучей базы революционного преобразования и обновления мира, которую представляет собой Советский Союз. Характерные черты, принципы, методы, формы внешнеполитической деятельности КПСС и Советского правительства постоянно совершенствуются в ходе развития страны и мирового революционного процесса и воплощаются на практике.

Определяя внешнеполитическую линию СССР, Коммунистическая партия исходит из коренных интересов советского народа, его интернационального долга. Верность пролетарскому интернационализму - важнейшему революционному принципу международного коммунистического и рабочего движения - характерная черта советской политики. Эта верность проявляется во всей деятельности советских людей по строительству нового общества, вносящей неоценимый вклад в мировой революционный процесс, в неизменной поддержке Советским Союзом освободительного движения народов мира. Внешняя политика СССР сочетает строгое соблюдение принципа невмешательства во внутренние дела других государств со всесторонней помощью революционным силам, социалистическому и национально-освободительному движению.

Одной из основ советской внешней политики на всем протяжении ее истории является ленинский принцип мирного сосуществования государств с различными социальными системами, который зиждется на факте существования на земном шаре государств с различным общественным и государственным строем. Сама объективная действительность настоятельно диктует всем государствам необходимость жить в мире и сотрудничестве, решать самые сложные и трудные вопросы взаимных отношений путем переговоров и согласования точек зрения, без войны.

Политика мирного сосуществования предполагает действенный отпор империалистической агрессии и поддержку народов, борющихся против чужеземного господства, за свою свободу и независимость. Она противостоит различным империалистическим теориям мирового господства, преимущества одних рас и наций над другими, исходит из того, что интересы мира требуют уважения суверенных прав, чести и достоинства каждого народа. Мирное сосуществование государств с различными социальными системами - это специфическая форма классовой борьбы между социализмом и капитализмом в мировом масштабе. Оно не распространяется на классовые взаимоотношения внутри эксплуататорских государств, а также на область идеологии; мирное сосуществование буржуазной идеологии с социалистической невозможно.

Внешняя политика СССР сыграла важную роль в победе армии молодой республики над иностранными интервентами и белогвардейцами. В. И. Ленин говорил: «Войну за мир мы выполняли с чрезвычайной энергией. Война эта дает великолепные результаты. На этом поприще борьбы мы лучше всего себя проявили, во всяком случае не хуже, чем на поприще деятельности Красной Армии...» {868}

После окончания гражданской войны и иностранной военной интервенции задача советской внешней политики состояла в том, чтобы превратить мирную передышку в длительную полосу сосуществования, обеспечить необходимые внешние условия для строительства социализма.

Главным направлением острой борьбы, развернувшейся на мировой арене, являлось стремление врагов социализма создать единый антисоветский фронт для войны против СССР, в котором Германии отводилась роль ударной силы. Советская внешняя политика, направляемая В. И. Лениным, его учениками и последователями, неустанно вела борьбу против подобных планов. В течение 12 лет (1918 - 1930 гг.) Народный комиссариат по иностранным делам возглавлял талантливый дипломат ленинской школы Г. В. Чичерин. К 100-летию со дня его рождения «Правда» писала, что он «последовательно осуществлял ленинские принципы внешней политики и внес значительный вклад в дело защиты завоеваний пролетарской революции в нашей стране, в дело обеспечения мира и безопасности Советского государства... Будучи широкообразованным человеком, он много сил отдавал научной работе, был страстным публицистом... Его работы - свидетельство глубокого ума, большой культуры, точности и научной добросовестности, преданности делу, которому он посвятил свою яркую жизнь» {869} .

Одну из объективных основ успеха в борьбе Советского Союза против империалистического сговора составляли противоречия между его возможными участниками. Правящие классы Германии были заинтересованы в отсрочке конфликта с СССР и в развитии экономических связей с ним. В дни локарнских переговоров между СССР и Германией был подписан торгово-экономический договор. Учитывая настойчивые предупреждения советской дипломатии о том, что присоединение Германии к Лиге наций из-за 16-й статьи ее устава {870} может привести к ухудшению отношений с СССР, представители Германии заявили в Локарно, что они не считают возможным безоговорочно принять обязательства, вытекающие из этой статьи. 24 апреля 1926 г. в результате миролюбивых усилий СССР между Советским Союзом и Германией был подписан договор о ненападении и нейтралитете. Он исключал участие Германии в антисоветских акциях, притупляя острие Локарнского договора, направленное против СССР. Заключение договора с Германией явилось крупной победой миролюбивой политики Советского государства.

В 1925 - 1927 гг. Советский Союз заключил договоры о ненападении и нейтралитете с Афганистаном, Литвой, Ираном, Турцией.

Британские консерваторы недооценили значение миролюбивых шагов Советского правительства. Они полагали, что в Локарно была создана достаточная основа для новой антисоветской военной интервенции. Их ненависть усугублялась международным революционизирующим влиянием Страны Советов. Крупнейшие стачки рабочих потрясали Англию, ширилось освободительное движение народов колоний и полуколоний. В Индонезии, Сирии и Марокко вспыхнули вооруженные народные восстания. В Китае с 1924 г. шла гражданская война.

Советская дипломатия успешно противостояла усилиям правительства Англии, которое пыталось вовлечь в антисоветскую авантюру Германию и Францию. Промышленники этих стран получили крупные советские заказы, ранее размещавшиеся в Англии. В переговорах с правительством Германии Г. Чичерин получил заверения, что оно сохранит добрососедские отношения с СССР, не присоединится к Англии и приложит усилия к сохранению мира. Германское правительство дало такие обещания, считая невыгодным для себя участие в антисоветской авантюре, организуемой британской реакцией.

Французский министр иностранных дел Бриан призвал отметить 10-ю годовщину вступления Соединенных Штатов Америки в первую мировую войну франко-американской декларацией об отказе от войны как средства внешней политики. Государственный секретарь США Келлог предложил сделать эту декларацию многосторонней. Но из числа государств, которые должны были подписать этот документ, исключался Советский Союз, что превращало пакт Бриана - Келлога в составную часть политики окружения и подготовки интервенции против СССР. При подписании пакта, состоявшемся в Париже 27 августа 1928 г., оговорки некоторых буржуазных правительств сводили на нет их обязательства об отказе от войны. Британское правительство заявило, что действие пакта не распространяется на районы, от которых зависит благополучие и безопасность Англии.

В заявлении по поводу предстоящего заключения пакта Советское правительство указало, что изоляция СССР свидетельствует о враждебных замыслах его инициаторов. Вместе с тем оно изъявило готовность присоединиться к пакту. Правительству Франции пришлось пригласить СССР к участию в нем. Приняв приглашение, Советское правительство выразило свое несогласие с оговорками других участников пакта и сделало свою «оговорку», что не признает никаких изъятий из договора и всякую войну, объявленную или необъявленную, сочтет его нарушением. Однако правительства капиталистических держав не спешили с его ратификацией. Советский Союз выступил инициатором соглашения о досрочном вступлении пакта в силу. Такой протокол был подписан СССР, Эстонией, Латвией, Польшей и Румынией, к нему присоединились Турция, Иран и Литва.

Считая разоружение важным фактором обеспечения мира, Советский Союз предложил в 1927 г. подготовительной комиссии всемирной конференции по разоружению конструктивный план всеобщего и полного разоружения. Это поставило империалистических организаторов конференции, созывавшейся исключительно для обмана общественного мнения, в затруднительное положение. Они не хотели действительного разоружения, но и не могли разоблачить себя отказом от советских предложений. Многоопытная буржуазная дипломатия нашла выход: было выдвинуто утверждение, будто советский план всеобщего и полного разоружения выходит за пределы повестки дня будущей конференции, задача которой сводится только к ограничению вооружений. Тогда советская делегация внесла реалистический план прогрессивно-пропорционального частичного разоружения. Но и к нему представители империалистических держав отнеслись отрицательно.

Потерпели крушение антисоветские провокации на Дальнем Востоке. Летом 1929 г. гоминьдановцы захватили Китайско-Восточную железную дорогу (принадлежавшую Советскому Союзу), ее советский персонал заменили белогвардейцами, произвели массовые аресты граждан СССР. Отряды белогвардейцев и чанкайшистов вторгались на территорию Советского Союза. Правительство СССР было вынуждено дать отпор. В ноябре 1929 г. части Особой Дальневосточной армии разгромили войска китайских милитаристов, бесчинствовавшие на советских границах.

Советская внешняя политика сыграла важную роль в срыве планов вооруженной интервенции против СССР. В 1929 г. правительство Англии, агрессивные намерения которого не были поддержаны другими правительствами, восстановило дипломатические отношения с СССР.

С началом мирового экономического кризиса империалисты, особенно французские, вновь вернулись к планам военного похода против СССР. Это привело к ухудшению отношений Франции с СССР. Советские заказы, размещавшиеся во Франции, свертывались. Так как в условиях экономического кризиса потеря советского рынка становилась особенно чувствительной, правительству Франции пришлось изменить свое отношение к СССР. Главной причиной наметившегося поворота Франции к сближению с Советским Союзом было создававшее для нее прямую угрозу возрождение германского реваншизма.

ЦК ВКП(б) придавал первостепенное значение договорам о ненападении и нейтралитете и предлагал Наркоминделу продолжать курс на подписание таких договоров. В частности, Политбюро ЦК предписало Наркоминделу добиваться заключения пакта о ненападении с Польшей.

В 1932 - 1933 гг. система советских договоров о ненападении и нейтралитете существенно расширилась. В нее были включены договоры с Финляндией, Латвией, Эстонией, Польшей, Францией и Италией.

Таким образом, в трудной борьбе против империалистических провокаций советская политика мирного сосуществования во второй половине 20-х и начале 30-х годов добилась серьезных успехов. Она выполнила свою главную задачу - помогла обеспечить сравнительно длительную мирную передышку, необходимую для созидательного труда народа, для построения социализма.