Значение козлов иван иванович в краткой биографической энциклопедии. Иван Иванович Козлов: краткая биография и творчество

Иван Козлов (1779—1840)

Иван Иванович Козлов происходил из знатной дворян-ской семьи. Он родился в 1779 г. в Москве и получил пре-красное домашнее образование. В шестнадцать лет Козлов поступил в гвардию. Первую половину своей жизни этот светский щеголь, прекрасный танцор не помышлял о лите-ратурных занятиях. После перехода на гражданскую служ-бу он быстро продвигался вверх по служебной лестнице, перед ним открывались широкие перспективы для карьеры. Но в 1816 г. стремительное движение жизни было ос-тановлено тяжелой болезнью. Козлов стал быстро терять зрение и к 1821 г. совершенно ослеп и вследствие парали-ча лишился ног.

За годы болезни Козлов выучил английский и немецкий языки (итальянский и французский он знал с детства), стал знатоком мировой поэзии, начал переводить и писать стихи. Современники не без оснований полагали, что несчастье послужило тем толчком, давшим выход его поэтическому дарованию. Творчество Козлова действительно во многом питалось настроениями и чувствами человека, съедаемого сокрушительным недугом, борющегося с ним, мучительно ищущего оправдания своей трагической участи.

Козлова побуждала к литературной работе и нужда: на-следственное состояние его было прожито. Большую помощь поэту оказывал его друг и соратник В. А. Жуковский , чья романтическая поэзия явилась для больного настоящим от-кровением: она подсказывала ему художественную форму выражения внутреннего мира человека, ставшего жертвой судьбы.

Усвоив высокую стихотворную культуру, столь свойствен-ную пушкинской эпохе, Козлов разрабатывает излюбленные жанры Жуковского (баллада , элегия , романс, песни), темы, образы, овладевает его принципом мелодического построе-ния речи. Однако Козлова ни в коей мере нельзя назвать безличным подражателем Жуковского . Критик «Москов-ского вестника» в 1829 г. справедливо заметил: «Никто из русских стихотворцев не подходит так близко, как он, к не-забвенному Жуковскому и со всем тем он ему не подража-ет». Лучшие стихи Козлова задушевны и необыкновенно музыкальны. Романс «Вечерний звон», написанный на его стихи, пленяет нас своим неподдельным драма тизмом и за-душевной мелодичностью спустя более чем полтора века после смерти поэта.

Литературное признание пришло к Козлову в 1825 г., после опубликования поэмы «Чернец» , пользовавшейся нео-быкновенной популярностью у читающей публики. Высо-кую оценку работе поэта дал Пушкин . «Повесть его пре-лесть, — писал он брату в мае 1825 г., — сердись он, не сер-дись, а хотел простить — простить не мог (строка из по-эмы Козлова) достойно Байрона ».

Увлечение Байроном стало важным фактором поэтичес-кой биографии Козлова. Почти на всем протяжении своей творческой деятельности он обращался к творчеству вели-кого поэта, довольно много переводил из него. Свое восхи-щение властителем дум он выразил и в стихотворении «Байрон» (1824).

Менее удачной, но столь же показательной для творче-ства Козлова стала и поэма «Княгиня Наталья Борисовна Долгорукая ». Прославление благородного подвига женщины, последовавшей за опальным мужем в сибирскую ссылку и после его казни сохранившей к нему неугасимое чувство преданной любви, вышло в свет в 1828 г. — непосредствен-но сразу после того как М. Н. Волконская, А. Г. Муравьева, Е. И. Трубецкая и другие жены декабристов отправились к своим мужьям в Сибирь. Это обстоятельство сообщило по-эме Козлова особо злободневное звучание и усилило инте-рес к ней современников.

Большое место в творческом наследии автора «Чернеца» занимают переводы, многие из которых, так же как и у Жу-ковского, органически включались в творчество поэта на правах оригинальных произведений. Кроме переводов из Байрона примечательны также переводы «Крым-ских сонетов» Мицкевича, опубликованные в 1829 г.

Умер И. И. Козлов в 1840 г.

Иван Иванович Козлов - русский поэт и переводчик. Его произведения известны не всем читателям, хотя сюжеты стихотворений интересны и загадочны, как и его биография.

Происхождение поэта

Иван Иванович Козлов родился одиннадцатого апреля 1779 года в Москве. Его род был не только дворянским, но и старинным. Иван Иванович по отцовской линии был внуком сенатора. Кстати, отец поэта, Иван Иванович, служил при дворе статским советником. Мать, Анна Аполлоновна, в девичестве носила фамилию Хомутова и была родной тетей известного казачьего атамана.

Несмотря на то что воспитанием Ивана Козлова занималась мама, а обучение наукам он получил домашнее, поэт был разносторонне развитой личностью, и все современники отмечали его прекрасное образование.

Военная служба

Будущий поэт Иван Иванович Козлов, едва ему исполнилось пять лет, был зачислен на воинскую службу. В октябре 1784 года он имел звание сержанта известного Измайловского полка, куда зачисляли только состоятельных дворян. А уже в феврале 1795 года, когда молодому поэту шел шестнадцатый год, он был переведен в новый чин - прапорщика.

Затем была служба в лейб-гвардии, которая длилась три года. После этого поэт Иван Иванович Козлов заслуженно вышел в отставку.

Гражданская служба

В 1798 году поэт Козлов Иван Иванович поступил на имея должность губернского секретаря. Но уже через несколько месяцев, достойно проявив себя, был переведен в коллежские асессоры и даже за особые успехи зачислен в канцелярию Петра Лопухина. Через год последовала служба в герольдии.

Через восемь лет пришло новое назначение: Ивана Козлова переводят в канцелярию главнокомандующего Тутолмина, которая находилась в столице. И уже вскоре на новом месте, проявляя усердие и необычную образованность, поэт смог получить чин надворного советника.

Война 1812 года внесла в жизнь Ивана Ивановича много изменений. Так, в течение нескольких месяцев он работает в комитете, цель которого - собрать и создать мощную московскую военную силу, а также подготовить ее к военным действиям с Наполеоном.

Но за три дня до того, как Наполеон должен был войти в столицу, Иван Козлов с другими своими сослуживцами-чиновниками был уволен. Понимая, что нужно спасать семью, он покидает Москву и уезжает к родственникам матери в Рыбинск. Но даже после окончания войны с французами не возвращается в Москву.

Теперь местом проживания для себя и своей семьи он избирает Санкт-Петербург. Вскоре Иван Иванович получает назначение на службу. В конце июля 1813 года талантливый поэт Иван Козлов начинает служить в государственном Департаменте имуществ, где он назначается на должность помощника градоначальника. А уже в октябре 1814 года он получает новый чин - коллежского чиновника. Но неожиданная болезнь лишила его возможности дальше строить свою государственную карьеру.

Литературная деятельность

Иван Иванович Козлов, стихи которого выразительны и прекрасны, в 1818 году неожиданно заболевает. Паралич лишает его возможности двигаться, и поэт прекращает государственную службу. Но сдаваться он не желает и решает посвятить себя литературной работе. Но уже к концу 1819 года он постепенно начинает слепнуть и совсем теряет зрение в 1821 году.

Иван Иванович начинает усердно заниматься переводами. Он знал много языков, среди которых французский, немецкий, итальянский, английский и другие. Он делает переводы лучших литературных сочинений на эти языки. Начинает с произведений и первым произведением, которое появилось в печати, стало стихотворение Жуковского «Светлана». А вскоре появились и его собственные стихотворения: «К Светлане», «Чернец», «Поэту Жуковскому».

Поэт был лично знаком с Василием Жуковским, Александром Пушкиным, Иваном Тургеневым и другими выдающимися образованными людьми того времени.

Стихи Ивана Козлова пользуются популярностью, и слава, наконец, приходит к заболевшему поэту. Современники вспоминали, что Иван Иванович, несмотря на то что находился в инвалидном кресле, всегда держался мужественно и открыто. Все его окружение отмечало: одевался поэт, при том что он был слеп и практически неподвижен, всегда элегантно и модно.

Но особо отмечали современники беседы с ним, поскольку он всегда говорил так, что его хотелось слушать, не перебивая, задержав дыхание и восхищаясь каждым словом. Кроме этого, он прекрасно и выразительно читал стихи поэтов Европы. И никто не мог догадаться, глядя на этого вдохновленного поэзией человека, что ночью его мучили жестокие и постоянные боли.

Личная жизнь

Женился Иван Иванович Козлов, биография которого интересна и насыщена событиями, в 1809 году. Его супругой стала Софья Андреевна Давыдова, которая была дочерью бригадира. В этом браке у талантливого поэта рождается двое детей: сын и дочь. О судьбе Ивана и Александры ничего неизвестно.

Умер знаменитый поэт девятнадцатого века Иван Иванович Козлов тридцатого января 1840 года.

Козлов, Иван Иванович

Поэт, род. 11-го апреля 1779 г. в Москве, ум. 30 января 1840 г. Тело его погребено на Тихвинском кладбище в Александро-Невской лавре, где возле него похоронен впоследствии друг и покровитель его В. А. Жуковский. Отец его - довольно известный в царствование Екатерины II, генерал-рекетмейстер Иван Иванович Козлов. Фамилия Козлова принадлежала к высшему московскому обществу, и И. И. Козлов-сын блестящим образом начал свою служебную карьеру. На шестом году от роду он был зачислен сержантом в Измайловский полк, а на шестнадцатом (в 1795 г.) был производен в прапорщики, но через три года уже перешел "к штатским делам", с переименованием сначала в губернские секретари; в том же году был произведен в коллежские асессоры, с назначением в канцелярию генерал-прокурора, а затем в герольдию и наконец (с 1807 г.) в канцелярию Московского главнокомандующего, где получил чин надворного советника. В 1812 г. Козлов состоял членом комитета для образования Московского ополчения и был уволен в отставку за три дня до вступления французов в Москву, когда с семьей своей переселился в Рыбинск. После изгнания неприятеля из России Козлов поступил на службу в департамент государственных имуществ, где через два года (в 1814) получил чин коллежского советника; но вскоре служебная карьера его прекратилась: в 1818 г. удар паралича отнял у него сначала ноги и расстроил нервную систему, затем он стал постепенно терять зрение и в 1821 г. совершенно ослеп. Еще в 1809 г. Козлов женился на дочери бригадира С. А. Давыдовой и в семейной жизни, а также в тесной дружбе с Жуковским, с которым сблизился в московском обществе, несчастный поэт нашел нравственную поддержку в своем великом горе. Благодаря матери своей, рожденной Хомутовой, он получил весьма хорошее образование и, обладая замечательным умом и удивительной памятью, в своем печальном положении находил утешение в продолжении самообразования. Отлично описал в коротких словах слепца-Козлова Жуковский. "Слепой, неподвижный, пишет он, и беспрестанно страждущий, но глубоко проникнутый смирением христианским, он переносил бедственную свою участь с терпением удивительным, и Божий промысл, пославший ему тяжкое испытание, даровал ему в то же время и великую отраду: поразив его болезнью, разлучившей его навсегда с внешним миром и со всеми его радостями, столь нам изменяющими, открыл он помраченному взору его весь внутренний разнообразный и неизменный мир поэзии, озаренный верой, очищенный страданием". "Имея память необыкновенную (великое счастье для слепого), Козлов сохранил в глубине души все свое прошедшее; он жил им в настоящем и до последней минуты сберег всю свежесть и теплоту любящего сердца. Несчастье сделало его поэтом и годы страдания были самыми деятельными ума его. Знавши прежде совершенно французский и итальянский языки, он уже на одре болезни, лишенный зрения, научился по-английски и по-немецки, и все, что прочитал он на сих языках, осталось врезанным в его памяти: он знал наизусть всего Байрона, все поэмы Вальтер-Скота, лучшие места из Шекспира, также как прежде всего Расина, Тасса и главные места из Данта. Но лучшим и самым постоянным утешением страдальческой его жизни было то, что он с такой верностью мог читать и все евангелие, и все наши молитвы. Таким образом, его жизнь, физически разрушенная, при беспрестанном, часто мучительном, чувстве болезни, была разделена между религией и поэзией, которые целебным своим вдохновением заговаривали в нем и душевные скорби, и телесные муки. Но он не был чужд и обыкновенной ежедневной жизни: все, что делалось в свете, возбуждало его участие - и он нередко заботился о внешнем мире с каким-то ребяческим любопытством. С той самой поры, в которую паралич лишил его ног и зрения, физические страдания не только не умолкали, но, беспрестанно усиливаясь, в последнее время нередко доходили до крайней степени; они, однако, почти не имели влияния на его душу, которая всегда их побеждала, а в промежутках спокойствия действовала с юношескою свежестью. Только дней за десять до смерти сильные страдания успокоились, но вместе с тем, казалось, заснула и душа. Смерть подошла к нему тихим шагом; он забылся на руках ее, и жизнь его кончилась неприметно".

Первое стихотворение Козлова "К Светлане" появилось в печати в 1821 г. в журнале "Сын Отечества" (№ 44), и с этого же времени стали появляться в журналах его мелкие стихотворения, но славу свою Козлов составил поэмой "Чернец", появившейся в печати отдельным изданием в 1825 г.; одна глава ее (Х-я) была напечатана в 1823 г. в "Новостях Литературы" под заглавием "Возвращение на родину"; впрочем, еще до печати она разошлась в многочисленных рукописях по всей России. "Чернец" произвел сильное впечатление на современных читателей и ставился ими наряду с поэмами Пушкина. Последний также высоко ценил его: - получив от автора экземпляр поэмы с неизвестной нам надписью, он писал своему брату Л. С. Пушкину из с. Михайловского: "Подпись слепого поэта тронула меня несказанно. Повесть его прелесть, а "хотел простить, - простить не мог" достойно Байрона. Видение, конец прекрасны. Послание (послание к В. А. Жуковскому), может быть, лучше поэмы - по крайней мере ужасное место, где поэт описывает свое затмение, останется вечным образцом мучительной поэзии. Хочется отвечать ему стихами, если успею, пошлю их с этим письмом". Тогда же Пушкин написал стихотворение "Козлову - по получении от него поэмы Чернец", которое и было напечатано в следующем 1826 г. в "Собрании стихотворений А. С. Пушкина". Лучшая и вполне справедливая оценка первой поэмы Козлова сделана Белинским. "Слава Козлова, говорит он, была создана "Чернецом". Несколько лет эта поэма ходила в рукописи по всей России, прежде чем была напечатана; она взяла обильную и полную дань слез с прекрасных глаз, ее знали наизусть и мужчины. "Чернец" возбуждал в публике не меньший интерес, как и первые поэмы Пушкина, с той разницей, что его совершенно понимали; он был в уровень со всеми натурами, всеми чувствами и понятиями, был по плечу всякому образованию. Это второй пример в нашей литературе после "Бедной Лизы" Карамзина. "Чернец" был для двадцатых годов настоящего столетия тем же самым, чем была "Бедная Лиза" для девятидесятых годов прошедшего и первых нынешнего века. Каждое из этих произведений прибавило много единиц к сумме читающей публики и пробудило не одну душу, дремавшую в прозе продолжительной жизни. Блестящий успех при самом появлении их и скорый конец - совершенно одинаковы, ибо, повторяем, оба эти произведения совершенно одного рода и одинакового достоинства. Содержание "Чернеца" напоминает собой содержание Байронова "Гяура", есть общее между ними и в самом изложении. Но это сходство чисто внешнее: "Гяур" не отражается в "Чернеце" даже и как солнце в малой капле воды, хотя "Чернец" и есть явное подражание "Гяура". - Причина этого заключается сколько в степени талантов обоих певцов, столько и в разности их духовных натур. "Чернец" полон чувства, насквозь проникнут чувством - и вот причина его огромного, хотя и мгновенного успеха. Но это чувство только тепло, не глубоко, не сильно, не всеобъемлюще. Страдания чернеца возбуждают в нас сострадание к нему, а его терпение привлекает к нему наше расположение, но не больше. Покорность воле Провидения - великое явление в сфере духа; но есть бесконечная разница между самоотречением голубя, по натуре своей неспособного к отчаянию, и между самоотречением льва, по натуре своей способного пасть жертвой собственных сил: самоотречение первого только неизбежное следствие несчастья, но самоотречение второго - великая победа, светлое торжество духа над страстями, разумности над чувственностью. Тем не менее, страдания чернеца, высказанные прекрасными стихами, дышащими теплотой чувства, пленяли публику и возложили миртовый венок на голову слепого поэта. Собственное положение автора еще более возвысило цену этого произведения. Он сам любил его перед всеми своими созданиями". - Трудно что либо прибавить к этим строкам Белинского: - они вполне характеризуют поэму Козлова и объясняют ее значение и причину успеха. Вслед за "Чернецом" появились еще две поемы слепого поэта: "Княгиня Наталья Долгорукая" (в 1828 г.) и "Безумная" (в 1830 г.), но обе они своими достоинствами значительно уступают первой. Козлов как бы высказался весь в первом своем большом произведении. По содержанию своему названные поэмы повторяют основной мотив "Чернеца"; сравнительно с объемом в них очень мало внутреннего содержания; изложение их растянуто, поэтому они несколько скучны. В частности в них есть прекрасные, по преимуществу лирические места; но в общем обе лишены художественной истины, не говоря уже об исторической правде (в Наталии Долгорукой) и бытовой (в Безумной). По замечанию Белинского в последней "героиня - немка в овчинном тулупе, а не русская деревенская девка". Поэтому совершенно понятно, что поэмы эти имели гораздо меньший успех в читающей публике, чем "Чернец".

Положительным поэтическим достоинством обладают мелкие, лирические стихотворения Козлова. Основной характер их субъективность. Проникнутые глубоким чувством, они представляют полное выражение скорбной души поэта: таинство страдания, покорность воле провидения, надежду на лучшую жизнь за гробом и при этом тихое уныние и постоянную грусть. Выше было указано, какое сильное впечатление произвело на Пушкина "Послание к Жуковскому", в котором поэт описывает свое затмение. Понятно, что к этому мотиву, подавленный своим неотвратимым горем, Козлов возвращался очень часто. Он не мог его забыть и, вспоминая былое, невольно сравнивал его с печальным настоящим. Он изображает последнее в "Посвящении" к "Чернецу", в стихотворениях "К Светлане" и к "Вальтеру Скотту", "Графине Потоцкой" и др. Но вместе с этим основным мотивом в стихотворениях Козлова являются и прелестные картины природы и изображения сцен радостной жизни - таковы "Венецианская ночь", "К Италии", "К Н. И. Гнедичу", "Стансы на Кавказ и Крым" и многие другие. Странной является для слепого поэта верность изображаемых им картин природы, яркость красок его описаний, но дело в том, что богатая память поэта удержала навсегда впечатления его "зрячего" периода жизни, а сильное воображение давало возможность их комбинировать, усиливать и видоизменять; у поэта слепца старые впечатления не заслоняются новыми и, постоянно возобновляемые памятью, они являются в своей полной яркости и свежести. При этом следует обратить внимание еще на одно характернее обстоятельство, составляющее существенную черту его литературной деятельности. Значительное число мелких оригинальных произведений Козлова совершенно чужды русской жизни и вообще России. Стихотворения "На погребение английского генерала сэра Джона Мура", "Венецианская ночь", "К Италии", "К Альпам", "Пленный грек в темнице" и очень многие другие по своему содержанию относятся к странам, которых поэт никогда не видел и не соприкасался с ними непосредственно; но он, даже помимо своего печального положения, почти совершенно лишавшего его возможности постоянно воспринимать новые впечатления окружающей его природы и среды, подобно своим современникам, главным образом питал свой ум и воображение произведениями иностранной литературы, представлявшей, особенно в то время, несравненно более художественного материала, чем русская. Козлов сроднился с изученными им поэтами; мир их произведений им был как бы усвоен, и изображенные ими картины вызывали в его воображении новые, как бы их дополняющие и в сущности с ними однородные. Припомним еще, что целая половина литературной деятельности поэта посвящена переводам. Первое место между поэтами, которых переводил Козлов, занимает Байрон. Время его литературной деятельности совпадает с полным развитием байронизма в русской литературе. Английским поэтом увлекались и переводили его люди с таким большим талантом, как напр. Жуковский, несмотря на то, что Байрон по характеру своей поэзии не имел ничего общего со своим переводчиком; мировоззрение первого было весьма далеко от идеала второго. Посетив в 1833 г. Шильон, Кларан и Веве, Жуковский пишет Козлову: "Эти имена напомнят тебе и Руссо, и Юлию, и Байрона. Для меня красноречивы только следы последнего... Для великой здешней природы, для страстей человеческих Руссо не имел ничего, кроме блестящей декламации: он был в свое время лучезарный метеор, но этот метеор лопнул и исчез. Байрон - другое дело: многие страницы его вечны. Но и в нем есть что-то ужасающее душу. Он не принадлежит к поэтам утешителям жизни. Что такое истинная поэзия? Откровение Божественное произошло от Бога к человеку и облагородило здешний свет, прибавив к нему вечность. Откровение поэзии происходит в самом человеке и облагораживает здешнюю жизнь в здешних ее пределах. Поэзия Байрона не выдерживает этой поверки". Также как Жуковскому, миросозерцание британского поэта было совершенно чуждо и Козлову, но он выбирал для перевода только то, что более соответствовало эго характеру, так что и в переводах не только Байрона, но вообще иностранных поэтов оставался, подобно своему другу и учителю Жуковскому, вполне субъективным. Помимо стихотворений Байрона и сама личность поэта, его судьба сильно занимала Козлова, как мы видим из его небольшой поэмы "Байрон", посвященной Пушкину. Произведение это, по замечанию Белинского "есть апофеоз всей жизни Байрона; в целом она не выдержана, но отличается поэтическими частностями". К этому следует прибавить, что в ней Байрон изображен крайне односторонне: у Козлова на первый план выставлена грусть, тоска английского поэта и совершенно скрыт резкий протест, горделивое презрение его к виновникам, часто воображаемым, его несчастий. Всех пьес, переведенных Козловым из Байрона, восемнадцать, в числе их переведена вполне одна большая поэма "Невеста Абидосская", но перевод представляет только бледную копию оригинала; главный его недостаток растянутость: один стих Байрона переводится двумя, а иногда даже тремя стихами; остальные пьесы представляют отрывки из больших поэм: "Чальд Гарольда", "Дон Жуана", "Гяура", " Корсара", или же мелкие лирические стихотворения. Одно из последних особенно удачно и до сих пор может служить образцом художественных пореводов иностранных поэтов; это стихотворение "Прости" (Fare thee well, and if for ever...), написанное Байроном к его жене, вслед за разлукой с нею. Кроме Байрона, Козлов переводил еще и других английских поэтов: у него есть несколько переводов из Томаса Мура, два из Вордсворта, один из Вальтера Скотта. С французского им переведено несколько стихотворений Андрея Шенье, Ламартина и Беранже, но гораздо более с итальянского - три сонета и стихотворение Петрарки, несколько отрывков из Тассова "Освобожденного Иерусалима", и по одному из "Неистоваго Орланда" и Дантовой "Божественной комедии", кроме того, несколько стихотворений современных Козлову малоизвестных итальянских поэтов. С немецкого Козлов переводил очень мало: всего по одному стихотворению Шиллера и Гете, причем перевод стихотворения "Радость" - более подражание, чем перевод. Для своего времени Козлов оказал большую услугу русской литературе первым переводом "Крымских сонетов" Мицкевича. Впрочем, как переводчик Козлов, несмотря на относительное достоинство в частностях, вообще не удовлетворяет требованиям сколько-нибудь строгой критики: он вообще свободно отступает от оригинала; местами, где текст подлинника рисовал в воображении переводчика поэтический образ - он осуществлял его в сжатой картинной форме и впечатление перевода не уступало впечатлению подлинника, по большей частью сжатость выражений подлинника совершенно пропадала в переводе; желая передать вполне содержание оригинала, переводчик становился многословным, растянутым. Всего более это заметно в переводах сонетов Мицкевича: передавая один стих польского поэта двумя и даже тремя собственными стихами, Козлов в некоторых из своих переводов разрушил совершенно форму сонета, хотя местами и превосходно передал чудные изображения крымской природы. Стихотворения Козлова в довольно полном собрании были изданы в двух томах, вскоре после смерти автора, Жуковским - "Собрание стихотворений Козлова", третье издание, С.-Петербург, 1840. При жизни автора было два издания в одном томе в 1828 г. и в двух томах к 1832-1833 годах. Последнее лучшее издание в приложении к журналу "Нива" за июль 1892 г.: "Полное собрание сочинений И. И. Козлова. Издание исправленное и значительно дополненное Арс. И. Введенским. С биографическим очерком и портретом, гравированным на стали Ф. Брокгаузом в Лейпциге. СПб. 1892 г.".

В. Яковлев.

{Половцов}

Козлов, Иван Иванович

Талантливый поэт пушкинской эпохи. Род. в Москве 11 апреля 1779 г.; по происхождению принадлежал к высшему московскому обществу: отец его был статс-секретарем Екатерины II, мать из старого рода Хомутовых. 5-ти лет мальчик был записан на военную службу - сержантом в лейб-гвардии Измайловский полк и уже в 1795 г. произведен в прапорщики. В 1798 г. К. перешел на гражданскую службу и числился сперва при канцелярии генерал-прокурора, потом в герольдии и, наконец, в канцелярии московского главнокомандующего Тутолмина. В 1809 г. К. женился на дочери бригадира С. А. Давыдовой. Незадолго до этого он сошелся с Жуковским, и это знакомство скоро превратилось в горячую и прочную дружбу. В 1812 г. К. работал в комитете для образования московского ополчения. После изгнания французов из России К. поехал в СПб., где вступил на службу в департамент государственных имуществ. В 1818 г. с К. случилось несчастье, перевернувшее всю его жизнь и способствовавшее тому, что он сделался поэтом; паралич лишил его ног, а затем стало ухудшаться зрение, и в 1821 г. он окончательно ослеп. Но К. не впал в безысходное отчаяние; он нашел в себе силы примириться с несчастьем. К. по свидетельству Жуковского, "переносил бедственную свою участь с терпением удивительным - и Божий Промысел, пославший ему тяжкое испытание, даровал ему в то же время и великую отраду: поразив его болезнью, разлучившей его навсегда с внешним миром и со всеми его радостями, столь нам изменяющими, открыл он помраченному взору его весь внутренний, разнообразный и неизменчивый мир поэзии, озаренный верой, очищенный страданием". Зная французский и итальянский языки с детства, К., уже слепой, изучил английский, немецкий и польский языки. Притом он обладал феноменальной памятью, еще сильнее развившейся во время болезни: "он знал", говорит Жуковский, "наизусть всего Байрона, все поэмы Вальтер Скотта, лучшие места из Шекспира, также как прежде - всего Расина, Тасса и главные места из Данте"; наконец, он знал наизусть все Евангелие. Таким образом, жизнь его была разделена "между религией и поэзией". "Но он не был чужд и обыкновенной ежедневной жизни: все, что делалось в свете, возбуждало его участие - и он нередко заботился о внешнем мире с каким-то ребяческим любопытством". Утешением К. служило и то, с каким сострадательным вниманием к нему относились, помимо Жуковского, и все остальные корифеи тогдашней поэзии, начиная с Пушкина. Сам он выступил в печати в 1821 г., - именно тогда, когда лишился зрения, - стихотворением "К Светлане". Затем последовал целый ряд крупных и мелких произведений, которые слепой поэт обыкновенно диктовал своей дочери. В 1824 г. появился его "Чернец", в 1826 г. - "Невеста Абидосская" Байрона, в 1828 г. - "Княгиня Наталия Борисовна Долгорукая" и книжка "Стихотворений", в 1829 г. - "Крымские сонеты" Мицкевича и подражание Бернсу: "Сельский субботний вечер в Шотландии", в 1830 г. - "Безумная". Лишенный зрения, в параличе и среди постоянных физических страданий, К. прожил почти 20 лет: он скончался 30 января 1840 г. Могила его находится на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры, рядом с могилой Жуковского, который вместе с дружбой передал К. и настроение своей поэзии. Ни к кому К. не стоит так близко в литературе, как к Жуковскому. Но К. не был рабским подражателем Жуковского: то, что у последнего является основой поэзии, у К. - только тон ее. Некоторая разница есть и в симпатиях обоих поэтов: Жуковский преимущественно предан Шиллеру и Гете, душа К. лежит к английской поэзии; но оба они много переводят, и как переводчики заслуживают едва ли не большей признательности, чем в качестве оригинальных поэтов. В К. многие критики усматривают первое проявление русского байронизма. Но едва ли его "Чернец", над страницами которого современники и особенно современницы обливались слезами, которому даже Пушкин внимал "в слезах восторга", может быть назван отражением байроновской поэзии. Здесь нет мрачного и грозного титанизма байроновских героев: герой К. все "плакал да молился" - по своей законной жене, и преступление его, которое он искупает искренним раскаянием, не могло бы вызвать кары в гуманном суде. Об остальных поэмах К. и говорить нечего. В них скорее отражение недавнего сентиментализма, которым общество еще не переболело, почему "Чернец" и встретил такой успех, обеспеченный притом и самой участью поэта. Правда, К. много переводил из Байрона; но самый характер переведенных отрывков свидетельствует, что основа поэзии Байрона была далека К., и притом, переводы эти так далеки от подлинника, что в них без надлежащей отметки нельзя было бы и признать байроновских стихотворений. Сердце К. лежало к английским идилликам, вроде Вордсворта, Бернса, меланхолическим элегикам, вроде Мура, Мильвуа. В таком духе он выбирал стихотворения и других поэтов: Ламартина, Шатобриана, Шенье, Гросси, Манцони, Петрарки и др. И среди этих переводов есть несколько образцовых, которые всем известны по хрестоматиям: "Вечерний звон" Мура, "Нас семеро" Вордсворта, "Молодая узница" Шенье, "Плач Ярославны" из "Слова о Полку Игореве" и т.д. Насколько К. умел и сам проникаться чужеземной поэзией свидетельствует его стихотворение "На погребение английского генерала сира Джона Мура". Несмотря на слепоту, К. тонко чувствовал природу, и особенно те моменты, когда ее жизнь лишается напряженности, когда необходимо чуткое сердце, чтобы расслышать биение пульса этой жизни. Такое настроение передает лучшее стихотворение К. - "Венецианская ночь". Что он вообще понимал красоты природы - видно и из прекрасного перевода крымских сонетов Мицкевича.

О К. см.: сочинения Жуковского, Белинского. Сочинения его издавались в 1833, 1840, 1855 гг.; наиболее полное собрание сочинений К. издано под редакцией Арс. И. Введенского, в 1892 г. А. Ф. Марксом.

М. Мазаев.

{Брокгауз}

Козлов, Иван Иванович

Поэт. Происходил из рядов знатного, но разоряющегося дворянства (сын статс-секретаря). Служил на военной, затем на гражданской службе. В возрасте около сорока лет был разбит параличом, лишившим его ног, через три года совершенно ослеп. Год потери зрения был годом начала лит-ой деятельности К.: в 1821 появляется в печати первое его стихотворение "К Светлане".

Через некоторое время получает широкую известность распространяющаяся в списках романтическая поэма "Чернец", опубликование которой в 1824 вызвало приветственное стихотворение Пушкина и сопровождалось шумным успехом. Помимо еще двух поэм и большого количества лирических стихотворений перу К. принадлежат многочисленные переводы с английского, французского, итальянского и польского яз., из них некоторые стали классическими ("Вечерний звон", "Не бил барабан" и др.).

В социально-экономическом бытии К. новые буржуазно-капиталистические воздействия (профессиональное занятие литературой) соединяются со старой классово-дворянской системой (пенсия, "меценатство" двора и знати). Это определяет двойственность его идеологии, в которой сочувствие побежденным, "полумертвым" декабристам уживается с резким политическим консерватизмом, и особый характер его стилевой манеры. В поэзии К. новые "романтические" веяния, идущие от молодого Пушкина, сочетаются не только с влиянием "умиротворенной" музы Жуковского, - поэта ему особенно близкого, - но и с "сентиментальными" традициями Карамзина. Излюбленные жанры К. - баллада и романтическая поэма. К. является одним из первых энергичных проводников влияния на русскую литературу творчества Байрона (переводы из Байрона, "байронические" поэмы). Однако, заимствуя у Байрона пышную и траурную патетику "страданий" и "страстей", К. вычитывает в его творчестве кроткие слова надежды и примирения. Вместе с поколением декабристов он поет в своих стихах "вольность", "дивную свободу" ("Пленный грек в темнице" и др.), но в контексте его творчества эти понятия лишены какой бы то ни было политической заостренности. Свой перевод "Невесты Абидосской" Байрона - героического апофеоза восстания против законных властей "разбойника" Селима - он посвящает жене Николая I, императрице Александре Феодоровне, в посвятительном предисловии приветствуя разгром царем декабристов, как "спасенье алтарей, России и державы". Личная трагическая судьба определила собой монотонную тематику поэзии К. с преобладающими в ней мотивами крушения несбывшейся любовной идиллии, настойчиво повторяющимися образами сходящих с ума невест, женихов, умирающих в день свадьбы, и т. п. Однако и тут К. находит примирение в духе Карамзина и Жуковского. "Байронические" поэмы К. оказали значительное влияние на молодого Лермонтова.

Библиография: I. Полн. собр. сочин., изд. исправленное и значительно дополненное Арс. Ив. Введенским, СПб., 1892 (самое полное изд.); др. изд.: Собр. сочин., 2 чч., СПб., 1833; под ред. В. А. Жуковского, 2 чч., СПб., 1840 (полошено в основу изд. 1892); изд. Смирдина, 2 чч., СПб., 1855; 4 чч., СПб., 1890-1891; Грот К. Я., Дневник И. И. Козлова, сб. "Старина и новизна", СПб., 1906, XI.

II. Белинский В., Собр. стихотворений Козлова (см. в Собр. сочин.); Тpуш К., Очерк литературной деятельности Козлова, М., 1899; Селиванов И., Мое знакомство с Козловым, "Русский архив", 1903, XII; Грот К. Я., К биографии, творениям и переписке И. И. Козлова, "Известия Отд. русск. яз и словесности Акад. наук", т. IX, СПб., 1904, II, и т. XI, СПб., 1906, І; Айхенвальд Ю., И. И. Козлов, в изд. "История русской литературы XIX в.", изд. т-ва "Мир", т. I, кн. 1; Розанов И. II., Русская лирика, M., 1914 (перепечатано в его книге "Поэты двадцатых годов XIX в.", М., 1925); Hейман Б. В., Отражение поэзии Козлова в творчестве Лермонтова, "Известия Отд. русск. яз. и словесности Акад. наук", т. XIX, СПб., 1914, I; Данилов H. M., И. И. Козлов, там же, т. XIX, СПб., 1914, II. Его же, Материалы для полного собр. сочин. И. И. Козлова, там же, т. XX, СПб., 1915, II, и т. XXII, СПб., 1917, II; Спиридонов В., И. И. Козлов, I. Козлов и критика 50-х гг., 1922 (с приложением впервые публикуемой ст. Ап. Григорьева о Козлове по поводу выхода в свет стихотворений последнего в изд. 1855); Cб. "Sertum bibliologicum", II., П., 1922.

Ро-да. По-лу-чил до-маш-нее об-ра-зо-ва-ние. В 1784 году за-пи-сан в лейб-гвардии Измай-лов-ский полк, в 1798 году уво-лен с во-енной служ-бы. С 1807 года чис-лил-ся в кан-це-ля-рии московского глав-но-ко-ман-дую-ще-го. В Отечественную вой-ну 1812 года слу-жил во 2-м комитете для об-ра-зо-ва-ния москов-ской во-енной си-лы. В 1813-1823 годах со-сто-ял на служ-бе в Департаменте государственных иму-ществ. Кол-лежский советник (1813 год).

В конце 1810-х годов из-за па-ра-ли-ча ног ли-шил-ся воз-мож-но-сти пе-ре-дви-гать-ся, к 1821 году пол-но-стью ос-леп. То-гда же Козлов, пре-ж-де вед-ший рас-се-ян-ную свет-скую жизнь, при-об-щил-ся к литературному твор-че-ст-ву (пер-вая пуб-ли-ка-ция - стихотворение «К Свет-ла-не», 1821 год). В ав-то-био-гра-фическом по-сла-нии «К дру-гу В.А. Ж<уков-ско-му> по воз-вра-ще-нии его из пу-те-ше-ст-вия» (1822 год) Козлов опи-сал по-стиг-шее его не-сча-стье как ду-хов-ное про-зре-ние, спа-си-тель-ное про-бу-ж-де-ние ду-ши к ис-ти-нам ве-ры и уте-ше-ниям по-эзии . Вы-ра-жен-ное в ли-ри-ке Козлова по-ни-ма-ние твор-че-ст-ва как ре-лигиозного во-оду-шев-ле-ния [«Стан-сы» («Вче-ра я, мра-ком ок-ру-жен-ный…»), 1834 год, «Гимн Ор-фея», 1839 год, и др.], при-вер-жен-ность к ме-ло-дической гар-мо-нии в сти-хах, к жан-рам ро-ман-са и пес-ни («Ве-не-ци-ан-ская ночь», 1825 год, музыка М.И. Глин-ки, и др.) род-ни-ли его с В.А. Жу-ков-ским. На сти-хи Козлова пи-са-ли му-зы-ку А.А. Алябь-ев, А.С. Дар-го-мыж-ский и др.; стихотворение «Ве-чер-ний звон» (1827 год, перевод из Т. Му-ра) с му-зы-кой не-известного ав-то-ра ста-ло народной пес-ней. Не-ко-то-рые сти-хо-тво-ре-ния Козлова под-чи-не-ны за-да-чам хри-сти-ан-ской ди-дак-ти-ки («Ра-зо-ре-ние Ри-ма и рас-про-стра-не-ние хри-сти-ан-ст-ва», 1826 год; «Эле-гия. Воль-ное под-ра-жа-ние святому Гри-го-рию На-зи-ан-зи-ну», 1830 год; «Моя мо-лит-ва», 1834 год; «Мо-лит-ва», 1834 год).

Ув-ле-ка-ясь «мя-теж-ной» по-эзи-ей Дж. Бай-ро-на [пе-ре-вёл его по-эму «Аби-дос-ская не-вес-та» (полное издание 1826 года), сти-хо-тво-ре-ния и от-рыв-ки из других по-эм], Козлов, как пра-ви-ло, пе-ре-ос-мыс-лял её в сен-ти-мен-таль-но-эле-гическом клю-че. Ему при-над-ле-жит од-на из пер-вых русских ро-ман-тических «бай-ро-ни-че-ских» по-эм - «Чер-нец» (1823-1824 годы, отдельное издание 1825 года). На ме-сто де-мо-нического и не-при-ми-ри-мо-го бай-ро-нов-ско-го ге-роя Козлов по-ста-вил че-ло-ве-ка, пе-ре-жи-ваю-ще-го со всей ро-ман-тической эк-заль-та-ци-ей стра-да-ния «зем-ной жиз-ни». Ду-шев-ные бо-ре-ния Чер-не-ца - не-сча-ст-но-го си-ро-ты, уби-то-го го-рем му-жа, обе-зу-мев-ше-го мсти-те-ля и, на-ко-нец, каю-щего-ся греш-ни-ка - раз-ре-ша-ют-ся в на-де-ж-де на спа-се-ние и про-ще-ние за гро-бом.

Ре-лигиозно-ди-дак-тические мо-ти-вы про-ни-зы-ва-ют так-же по-эму Козлова «Кня-ги-ня На-та-лья Бо-ри-сов-на Дол-го-ру-кая» (1824-1827 годы, отдельное издание 1828 года), по-свя-щён-ную судь-бе же-ны И.А. Дол-го-ру-ко-ва (смотри Дол-го-ру-ко-вы), по-сле-до-вав-шей за му-жем в Си-бирь, а сра-зу по-сле его каз-ни (в дей-ст-ви-тель-но-сти спус-тя 19 лет) за-тво-рив-шей-ся от ми-ра в мо-на-сты-ре. По-след-няя по-эма Козлова («Бе-зум-ная», 1830 год) и позд-ние его бал-ла-ды («Брен-да», 1834 год, «Ночь ро-ди-тель-ской суб-бо-ты», 1835 год, «Тай-на», 1836 год, и др.) от-ли-ча-ют-ся мрач-ным ко-ло-ри-том и оби-ли-ем ро-ман-тических «ужа-сов» и «тайн», от-ра-жая об-щие тен-ден-ции по-эзии 1830-х годов. Сре-ди пе-ре-во-дов Козлова - «Крым-ские со-не-ты» А. Миц-ке-ви-ча (1829 год). При жиз-ни Козлова вы-шло три сборника его сти-хо-тво-ре-ний (1828, 1833, 1834 годы). По-смерт-ное из-да-ние (1840 год) под-го-тов-ле-но Жу-ков-ским, от-ре-дак-ти-ро-вав-шим не-ко-то-рые его сти-хи.

Сочинения:

Сти-хо-тво-ре-ния. СПб., 1892;

Полн. собр. сти-хо-тво-ре-ний / Вступ. ста-тья И. Д. Глик-ма-на. Л., 1960.

Иллюстрации:

В судьбе поэта-романтика Козлова заключен драматический парадокс, подмеченный еще Жуковским. "Козлов до болезни своей жил в свете и был увлекаем рассеянностью... Лишенный обеих ног, он начал учить по-английски и в несколько месяцев мог уже понимать Байрона и Шекспира. Потеряв зрение, он сделался поэтом... Для него открылся внутренний богатый мир в то время, когда исчез внешний".

А "внешний" мир Ивана Ивановича Козлова был достаточно обычным для потомка старинного дворянского рода. Московское детство в богатом доме отца, екатерининского вельможи; мальчишеские развлечения с братьями, гувернеры-иностранцы, военная "карьера", характерная для недорослей его круга: в пять лет сержант лейб-гвардии Измайловского полка, в шестнадцать - прапорщик, в восемнадцать - подпоручик. Все это заочно, без прохождения службы. Затем отставка - в девятнадцать лет. Козлов становится чиновником при московском генерал-прокуроре. Формально обязанности статской службы не мешали вольному, праздничному течению поры юношеской "рассеянности". Козлов - завсегдатай балов и салонов, блестящий танцор, завидный жених. Но не эти достоинства отличали его от прочих. Тонкий художественный вкус, начитанность молодого аристократа были замечены Жуковским и Батюшковым.

Водоворот светской жизни, куда вместились и "мятеж страстей", и "дерзкие упования", и счастливое супружество, прерывается 1812 годом. Почувствовав настоящее дело, Козлов входит в Комитет для образования московской военной силы, участвует в подготовке обороны Москвы. В дни московского пожара он лишается дома, имущества и в 1813 году вместе с семьей перебирается в Петербург, начинает службу в департаменте государственных имуществ министерства финансов.

При этом жизненные стимулы Козлов находит не в канцелярском рвении. Он сближается с Крыловым, Вяземским, с молодыми поэтами Пушкиным, Дельвигом, Кюхельбекером. Будущий учредитель "Союза благоденствия" и Северного общества Николай Тургенев , знакомит его со своим антикрепостническим "Опытом теории налогов", другими сочинениями деятелей грядущего декабризма.

Такова почва, на которой взрастал этот талант, "пробужденный страданием" (Жуковский). С сорокалетнего возраста парализованный, ослепший, Козлов, однако, работает много и плодотворно.

И мой удел, с надеждами, с мечтами,

С веселыми и горестными днями,

По сердцу мне; он мне не утаил

Душевных тайн, и я недаром жил...

Первые поэтические опыты Козлова вдохновлены гением Байрона. Неожиданно сраженный болезнью, Козлов стремится постичь мастерство великого романтика: читает его поэмы в оригинале, делает необычный перевод "Абидосской невесты" - с английского на французский (а через несколько лет - и на русский). Затем следуют переложения фрагментов из "Чайльд-Гарольда", "Дон-Жуана", "Осады Коринфа", "Гяура"... Сегодня очевидно, что именно с переводческой деятельностью Козлова связано начало славы Байрона в России, его своеобразной жизни в русской лирике.

В оригинальном стихотворении, написанном на смерть Байрона, Козлов передал важнейшие для своих современников-соотечественников настроения:

Он первый на звуки свободных мечей

С казною, и ратью, и арфой своей

Летит довершить избавленье;

Он там, он поддержит в борьбе роковой

Великое дело великой душой -

Святое Эллады спасенье.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

И в бурных порывах всех чувств молодых

Всегда вольнолюбье дышало.

Другая заветная тема лирики Козлова определяется его понятиями о человеческой воле, чести, благородстве. Частный эпизод эпохи наполеоновских войн, запечатленный в стихотворении "На погребение английского генерала сира Джона Мура", прозвучал не только как реквием достойному воину, но и как защита подлинной духовности и сердечности, непримиримых с мишурой и пошлостью суетной действительности.

Равно как гражданская страстность и нравственная взыскательность, была доступна Козлову и лирика тончайших переживаний человека. Сомнения, тревоги, "безделье мрачное", "скорбь души", "тайны дум высоких", "светлые мечты", живая радость, красота женщины, "сладкая тоска", счастье, любовь - все это дыхание его лирики.

Привет надежд, судьбы угрозы,

Волненье чувств, веселье, слезы,

Сердечной бездны глубина,

Все то, чем жизнь мрачна, ясна

И не сказать чего словами...

Исповедальная искренность романтической лирики Козлова принесла ему широкую известность у читателей, нашла отклик в лучших сердцах эпохи. В доме Козлова бывали - не просто сострадательными гостями, а воодушевленными собеседниками - Пушкин, Жуковский, Грибоедов, Рылеев, Гнедич, Баратынский, композиторы Глинка и Даргомыжский, а также И. М. Муравьев-Апостол, Зинаида Волконская ... Стихотворения Козлова, беседы с ним помогли творческому становлению Лермонтова. Часто навещавший поэта Адам Мицкевич посвятил ему поэму "Фарис", в одической тональности воспевающую противостояние человека природным стихиям.

Всем строем своей лирики, всей своей судьбой - и личной и поэтической - Иван Иванович Козлов утверждал мысль о крепости человеческого духа, о красоте и вечных тайнах земного бытия.