Анна Ахматова — Не должен быть очень несчастным (Читатель).

Анна Андреевна Ахматова

Не должен быть очень несчастным
И главное скрытным. О нет! —
Чтоб быть современнику ясным,
Весь настежь распахнут поэт.

И рампа торчит под ногами,
Все мертвенно, пусто, светло,
Лайм-лайта холодное пламя
Его заклеймило чело.

А каждый читатель как тайна,
Как в землю закопанный клад,
Пусть самый последний, случайный,
Всю жизнь промолчавший подряд.

Там все, что природа запрячет,
Когда ей угодно, от нас.
Там кто-то таинственно плачет
В какой-то назначенный час.

И сколько там сумрака ночи,
И тени, и сколько прохлад.
Там те незнакомые очи
До света со мной говорят.

За что-то меня упрекают
И в чем-то согласны со мной…
Так исповедь льется немая.
Беседы блаженнейший зной.

Наш век на земле быстротечен
И тесен назначенный круг.
А он неизменен и вечен —
Поэта неведомый друг.

Авторская версия темы предназначения поэзии включает ориентацию на читательское восприятие в число обязательных признаков идеального творческого процесса. В противном случае писательский труд теряет мотивацию и оказывается бессмысленным. Художественное произведение живет, пока продолжается диалог между его создателем и адресатом — такая мысль содержится в стихотворении «А в книгах я последнюю страницу…». Прочитанный и закрытый читателем том возвращает автора в первоначальное состояние, когда он «бесповоротно одинок». По этой причине «пышная концовка» текста приукрашивается остроумными или язвительными высказываниями.

Образу читателя, слушателя и поклонника, посвящено одноименное стихотворение 1959 г., входящее в знаменитые «Тайны ремесла». Произведение открывается описанием портрета поэта, инициатора творческого диалога. Начав с отрицания, лирический герой отмечает главную черту персонажа — открытость, доведенную до максимума, до состояния «настежь распахнут». Четко обозначена позиция поэта: он находится в неподвижном и светлом пространстве театральной или эстрадной авансцены. Не обойдена вниманием обратная, диссонансная сторона внимания и популярности. Из средств, создающих противоречивый эффект, следует выделить лексемы «мертвенно» и «заклеймило». По театральному антуражу, отношениям персонажа к категориям света и темноты стихотворный текст сближается с характеристиками художественного мира пастернаковского «Гамлета».

Ярко освещенной фигуре поэта противопоставлен неопределенный облик читателя, который находится в тени. Особенность его положения дает основание для сравнения образа с тайной или кладом, сокрытым в земле. Неясная природа персонажа позволяет сосуществовать нескольким его вариантам: вдумчивому и легкомысленному, эмоциональному и сдержанному, согласному и желающему поспорить. В изображения читательской реакции вплетены традиционные для русской лирики мотивы и образы, поданные в форме скрытых цитат.

Кульминационный момент стихотворения — диалог двух участников творческого действа. Он обозначен метафорическими конструкциями «блаженнейший зной» и «исповедь немая», последняя из которых основана на оксюмороне. Иносказательный прием подчеркивает гармоничный и продуктивный характер беседы, приносящей удовольствие обеим сторонам.

Финальный катрен утверждает постоянство и вневременную суть идеальной ипостаси читателя, которая позиционируется в качестве «неведомого друга» творца.

Не должен быть очень несчастным
И, главное, скрытным. О нет! -
Чтобы быть современнику ясным,
№4 Весь настежь распахнут поэт.

И рампа торчит под ногами,
Все мертвенно, пусто, светло,
Лайм-лайта холодное пламя
№8 Его заклеймило чело.

А каждый читатель как тайна,
Как в землю закопанный клад,
Пусть самый последний, случайный,
№12 Всю жизнь промолчавший подряд.

Там все, что природа запрячет,
Когда ей угодно, от нас.
Там кто-то беспомощно плачет
№16 В какой-то назначенный час.

И сколько там сумрака ночи,
И тени, и сколько прохлад,
Там те незнакомые очи
№20 До света со мной говорят,

За что-то меня упрекают
И в чем-то согласны со мной...
Так исповедь льется немая,
№24 Беседы блаженнейший зной.

Наш век на земле быстротечен
И тесен назначенный круг,
А он неизменен и вечен -
№28 Поэта неведомый друг.

Ne dolzhen byt ochen neschastnym
I, glavnoye, skrytnym. O net! -
Chtoby byt sovremenniku yasnym,
Ves nastezh raspakhnut poet.

I rampa torchit pod nogami,
Vse mertvenno, pusto, svetlo,
Laym-layta kholodnoye plamya
Yego zakleymilo chelo.

A kazhdy chitatel kak tayna,
Kak v zemlyu zakopanny klad,
Pust samy posledny, sluchayny,
Vsyu zhizn promolchavshy podryad.

Tam vse, chto priroda zapryachet,
Kogda yey ugodno, ot nas.
Tam kto-to bespomoshchno plachet
V kakoy-to naznachenny chas.

I skolko tam sumraka nochi,
I teni, i skolko prokhlad,
Tam te neznakomye ochi
Do sveta so mnoy govoryat,

Za chto-to menya uprekayut
I v chem-to soglasny so mnoy...
Tak ispoved lyetsya nemaya,
Besedy blazhenneyshy znoy.

Nash vek na zemle bystrotechen
I tesen naznachenny krug,
A on neizmenen i vechen -
Poeta nevedomy drug.

Yt ljk;ty ,snm jxtym ytcxfcnysv
B, ukfdyjt, crhsnysv/ J ytn! -
Xnj,s ,snm cjdhtvtyybre zcysv,
Dtcm yfcnt;m hfcgf}