Некрасов кому на руси крестьянка. глава

«Не все между мужчинами отыскивать счастливого, пощупаем-ка баб!» - решают странники. Им советуют пойти в село Клин и спросить Корчагину Матрену Тимофеевну, которую все прозвали «губернаторша».

Странники приходят в село: Что ни изба - с подпоркою, Как нищий с костылем; А с крыш солома скормлена Скоту. Стоят, как остовы, Убогие дома. В воротах странникам встречается лакей, который объясняет, что «помещик за границею, а управитель при смерти». Какие-то мужики ловят в реке мелкую рыбу, жалуются, что раньше рыбы было больше. Крестьяне и дворовые растаскивают кто что может: Один дворовый мучился У двери: ручки медные Отвинчивал; другой Нес изразцы какие-то... Седой дворовый предлагает купить странникам заграничные книги, злится, что они отказываются: На что вам книги умные?

Вам вывески питейные Да слово «воспрещается», Что на столбах встречается, Достаточно читать! Странники слышат, как красивый бас поет песню на непонятном языке. Оказывается, «певец Ново-Архангельской, его из Малороссии сманили господа.

Свезти его в Италию сулились, да уехали». Наконец странники встречают Матрену Тимофеевну. Матрена Тимофеевна Осанистая женщина, Широкая и плотная, Лет тридцати осьми.

Красива; волос с проседью, Глаза большие, строгие, Ресницы богатейшие, Сурова и смугла. Странники рассказывают, почему отправились в путь, Матрена Тимофеевна отвечает, что ей некогда рассказывать о своей жиани - надо жать рожь. Странники обещают помочь ей убрать рожь, Матрена Тимофеевна «стала нашим странникам всю душу открывать». Глава 1 До замужества Мне счастье в девках выпало: У нас была хорошая, Непьющая семья. За батюшкой, за матушкой, Как у Христа за пазухой, Жилая...

Было много веселья, но и много работы. Наконец «выискался суженый»: На горе - чужанин! Филипп Корчагин - питерщик, По мастерству печник. Отец подгулял со сватами, пообещал выдать дочку. Матрена не хочет идти за Филиппа, тот уговаривает, говорит, что не станет обижать. В конце концов Матрена Тимофеевна соглашается. Глава 2 Песни Матрена Тимофеевна попадает в чужой дом - к свекрови и свекру.

Повествование время от времени прерывается песнями о тяжелой доле девушки, вышедшей замуж «в чужую сторонку». Семья была большущая, Сварливая... попала я С девичьей холи в ад! В работу муж отправился, Молчать, терпеть советовал... Как велено, так сделано: Ходила с гневом на сердце, А лишнего не молвила Словечка никому. Зимой пришел Филиппушка, Привез платочек шелковый Да прокатил на саночках В Екатеринин день, И горя словно не было!.. Странники спрашивают: «Уж будто не колачивал?

» Матрена Тимофеевна отвечает, что только один раз, когда приехала сестра мужа и он попросил дать ей башмаки, а Матрена Тимофеевна замешкалась. На Благовещенье Филипп опять уходит на заработки, а на Казанскую у Матрены родился сын, которого назвали Демуш-кой. Жизнь в доме родителей мужа стала еще трудней, но Матрена терпит: Что ни велят - работаю, Как ни бранят - молчу. Из всей семейки мужниной Один Савелий, дедушка, Родитель свекра-батюшки, Жалел меня... Матрена Тимофеевна спрашивает странников, рассказывать ли про деда Савелия, те готовы слушать. Глава 3 Савелий, богатырь святорусский С большущей сивой гривою, Чай, двадцать лет нестриженной, С большущей бородой, Дед на медведя смахивал...

Ему уж стукнуло, По сказкам, сто годов. Дед жил в особой горнице, Семейки недолюбливал, В свой угол не пускал; А та сердилась, лаялась, Его «клейменым, каторжным» Честил родной сынок. Савелий не рассердится, Уйдет в свою светелочку, Читает святцы, крестится Да вдруг и скажет весело: «Клейменый, да не раб»... Однажды Матрена спрашивает у Савелия, за что его зовут клейменым и каторжным.

Дед рассказывает ей свою жизнь. В годы его молодости крестьяне его деревни тоже были крепостные, «да только ни помещиков, ни немцев-управителей не знали мы тогда.

Не правили мы барщины, оброков не платили мы, а так, когда рассудится, в три года раз пошлем». Места были глухие, и никто туда по чащобам да болотам не мог добраться. «Помещик наш Шалаш-ников через тропы звериные с полком своим - военный был - к нам подступиться пробовал, да лыжи повернул!

» Тогда Шалашни-ков присылает приказ - явиться, но крестьяне не идут. Нагрянула полиция (была засуха) - «мы дань ей медом, рыбою», когда приехала в другой раз - «шкурами звериными», а на третий раз - ничего не дали. Обули старые лапти, дырявые армяки и пошли к Шалашникову, который стоял с полком в губернском городе. Пришли, сказали, что оброку нет. Шалашников велел их пороть. Шалашников порол крепко, пришлось «онучи распороть», достать деньги и поднести пол шапки «лобанчиков» (полуимпериалов). Шалашников сразу утих, даже выпил вместе с крестьянами.

Те двинулись в обратный путь, два старика смеялись, что домой зашитые в подкладке несут сторублевые бумажки. Отменно драл Шалашников, А не ахти великие Доходы получал. Скоро приходит уведомление, что Шалашников убит под Варной. Наследник средство выдумал: К нам немца подослал. Через леса дремучие, Через болота топкие Пешком пришел шельмец! И был сначала тихонький: « Платите сколько можете ».

Не можем ничего! «Я барина уведомлю». - Уведомь!.. - Тем и кончилось. Немец, Христиан Христианыч Фогель, тем временем вошел в доверие к крестьянам, говорит: «Если не можете платить, то работайте» . Те интересуются, в чем работа. Тот отвечает, что желательно окопать канавками болото, вырубить, где намечено, деревья.

Крестьяне сделали, как он просил, видят - получилась просека, дорога. Спохватились, да поздно. И тут настала каторга Корежскому крестьянину - До нитки разорил!

А драл... как сам Шалашников! Да тот был прост: накинется Со всей воинской силою, Подумаешь: убьет! А деньги сунь - отвалится, Ни дать ни взять раздувшийся В собачьем ухе клещ. У немца - хватка мертвая: Пока не пустит по миру, Не отойдя, сосет! Такое житье продолжалось восемнадцать лет. Немец построил фабрику, велел рыть колодец.

Его рыли девять человек, в том числе Савелий. Поработав до полудня, решили отдохнуть. Тут и появился немец, начал ругать крестьян за безделье. Крестьяне спихнули немца в яму, Савелий крикнул «Наддай!», и Фогеля живьем закопали. Дальше была «каторга и плети предварительно; не выдрали - помазали, плохое там дранье!

Потом... бежал я с каторги...

Поймали! Не погладили и тут по голове». А жизнь была нелегкая. Лет двадцать строгой каторги.

Лет двадцать поселения. Я денег прикопил, По манифесту царскому Попал опять на родину, Пристроил эту горенку И здесь давно живу.

«Не всё между мужчинами
Отыскивать счастливого,
Пощупаем-ка баб!» -
Решили наши странники
И стали баб опрашивать.
В селе Наготине
Сказали, как отрезали:
«У нас такой не водится,
А есть в селе Клину:
Корова холмогорская,
Не баба! доброумнее
И глаже - бабы нет.
Спросите вы Корчагину
Матрену Тимофеевну,
Она же: губернаторша...»

Подумали - пошли.

Уж налились колосики.
Стоят столбы точеные,
Головки золоченые,
Задумчиво и ласково
Шумят. Пора чудесная!
Нет веселей, наряднее,
Богаче нет поры!
«Ой, поле многохлебное!
Теперь и не подумаешь,
Как много люди божии
Побились над тобой,
Покамест ты оделося
Тяжелым, ровным колосом
И стало перед пахарем,
Как войско пред царем!
Не столько росы теплые,
Как пот с лица крестьянского
Увлажили тебя!..»

Довольны наши странники,
То рожью, то пшеницею,
То ячменем идут.
Пшеница их не радует:
Ты тем перед крестьянином,
Пшеница, провинилася,
Что кормишь ты по выбору,
Зато не налюбуются
На рожь, что кормит всех.

«Льны тоже нонче знатные...
Ай! бедненький! застрял!»
Тут жаворонка малого,
Застрявшего во льну,
Роман распутал бережно.
Поцаловал: «Лети!»
И птичка ввысь помчалася,
За нею умиленные
Следили мужики...

Поспел горох! Накинулись,
Как саранча на полосу:
Горох, что девку красную,
Кто ни пройдет - щипнет!
Теперь горох у всякого -
У старого, у малого,
Рассыпался горох
На семьдесят дорог!

Вся овощь огородная
Поспела; дети носятся
Кто с репой, кто с морковкою,
Подсолнечник лущат,
А бабы свеклу дергают,
Такая свекла добрая!
Точь-в-точь сапожки красные,
Лежит на полосе.

Шли долго ли, коротко ли.
Шли близко ли, далеко ли,
Вот наконец и Клин.
Селенье незавидное:
Что ни изба - с подпоркою,
Как нищий с костылем;
А с крыш солома скормлена
Скоту. Стоят, как остовы,
Убогие дома.
Ненастной, поздней осенью
Так смотрят гнезда галочьи,
Когда галчата вылетят
И ветер придорожные
Березы обнажит...
Народ в полях - работает.
Заметив за селением
Усадьбу на пригорочке,
Пошли пока - глядеть.

Огромный дом, широкий двор,
Пруд, ивами обсаженный,
Посереди двора.
Над домом башня высится,
Балконом окруженная,
Над башней шпиль торчит.

В воротах с ними встретился
Лакей, какой-то буркою
Прикрытый: «Вам кого?
Помещик за границею,
А управитель при смерти!..»
И спину показал.
Крестьяне наши прыснули:
По всей спине дворового
Был нарисован лев.
«Ну, штука!» Долго спорили,
Что за наряд диковинный,
Пока Пахом догадливый
Загадки не решил:
«Холуй хитер: стащит ковер,
В ковре дыру проделает,
В дыру просунет голову
Да и гуляет так!..»

Как прусаки слоняются
По нетопленой горнице,
Когда их вымораживать
Надумает мужик.
В усадьбе той слонялися
Голодные дворовые,
Покинутые барином
На произвол судьбы.
Все старые, все хворые
И как в цыганском таборе
Одеты. По пруду
Тащили бредень пятеро.

«Бог на́ помочь! Как ловится?..»

Всего один карась!
А было их до пропасти,
Да крепко навалились мы,
Теперь - свищи в кулак! -

Хоть бы пяточек вынули! -
Проговорила бледная
Беременная женщина,
Усердно раздувавшая
Костер на берегу.

«Точеные-то столбики
С балкону, что ли, умница?» -
Спросила мужики.

С балкону! -

«То-то высохли!
А ты не дуй! Сгорят они
Скорее, чем карасиков
Изловят на уху!»

Жду - не дождусь. Измаялся
На черством хлебе Митенька,
Эх, горе - не житье! -

И тут она погладила
Полунагого мальчика
(Сидел в тазу заржавленном
Курносый мальчуган).

«А что? ему, чай холодно, -
Сказал сурово Провушка, -
В железном-то тазу?»
И в руки взять ребеночка
Хотел. Дитя заплакало.
А мать кричит: - Не тронь его!
Не видишь? Он катается!
Ну, ну! пошел! Колясочка
Ведь это у него!.. -

Что шаг, то натыкалися
Крестьяне на диковину:
Особая и странная
Работа всюду шла.
Один дворовый мучился
У двери: ручки медные
Отвинчивал; другой
Нес изразцы какие-то.
«Наковырял, Егорушка?» -
Окликнули с пруда.
В саду ребята яблоню
Качали. - Мало, дяденька!
Теперь они осталися
Уж только наверху,
А было их до пропасти! -

«Да что в них проку? зелены!»

Мы рады и таким! -

Бродили долго по́ саду:
«Затей-то! горы, пропасти!
И пруд опять... Чай, лебеди
Гуляли по пруду?..
Беседка... стойте! с надписью!..»
Демьян, крестьянин грамотный,
Читает по складам.

«Эй, врешь!» Хохочут странники...
Опять - и то же самое
Читает им Демьян.
(Насилу догадалися,
Что надпись переправлена:
Затерты две-три литеры.
Из слова благородного
Такая вышла дрянь!)

Заметив любознательность
Крестьян, дворовый седенький
К ним с книгой подошел:
- Купите! - Как ни тужился,
Мудреного заглавия
Не одолел Демьян:
«Садись-ка ты помещиком
Под липой на скамеечку
Да сам ее читай!»

А тоже грамотеями
Считаетесь!.. - с досадою
Дворовый прошипел. -
На что вам книги умные?
Вам вывески питейные
Да слово «воспрещается»,
Что на столбах встречается,
Достаточно читать! -

«Дорожки так загажены,
Что срам! У девок каменных
Отшибены носы!
Пропали фрукты-ягоды,
Пропали гуси-лебеди
У холуя в зобу!
Что церкви без священника,
Угодам без крестьянина,
То саду без помещика! -
Решили мужики. -
Помещик прочно строился,
Такую даль загадывал,
А вот...» (Смеются шестеро,
Седьмой повесил нос.)
Вдруг с вышины откуда-то
Как грянет песня! Головы
Задрали мужики:
Вкруг башни по балкончику
Похаживал в подряснике
Какой-то человек
И пел... В вечернем воздухе.
Как колокол серебряный,
Гудел громовый бас...
Гудел - и прямо за сердце
Хватал он наших странников:
Не русские слова,
А горе в них такое же,
Как в русской песне, слышалось,
Без берегу, без дна.
Такие звуки плавные.
Рыдающие... «Умница,
Какой мужчина там?» -
Спросил Роман у женщины,
Уже кормившей Митеньку
Горяченькой ухой.

Певец Ново-Архангельский,
Его из Малороссии
Сманили господа.
Свезти его в Италию
Сулились, да уехали...
А он бы рад-радехонек -
Какая уж Италия? -
Обратно в Конотоп.
Ему здесь делать нечего...
Собаки дом покинули
(Озлилась круто женщина),
Кому здесь дело есть?
Да у него ни спереди,
Ни сзади... кроме голосу... -

Не то еще услышите,
Как до утра пробудете:
Отсюда версты три
Есть дьякон... тоже с голосом...
Так вот они затеяли
По-своему здороваться
На утренней заре.
На башню как подымется
Да рявкнет наш: «Здо-ро-во ли
Жи-вешь, о-тец И-пат?»
Так стекла затрещат!
А тот ему, оттуда-то:
- Здо-ро-во, наш со-ло-ву-шко!
Жду вод-ку пить! - «И-ду!..»
«Иду»-то это в воздухе
Час целый откликается...
Такие жеребцы!.. -

Домой скотина гонится,
Дорога запылилася,
Запахло молоком.
Вздохнула мать Митюхина:
- Хоть бы одна коровушка
На барский двор вошла! -
«Чу! песня за деревнею,
Прощай, горю́шка бедная!
Идем встречать народ».

Легко вздохнули странники:
Им после дворни ноющей
Красива показалася
Здоровая, поющая
Толпа жнецов и жниц, -
Всё дело девки красили
(Толпа без красных девушек
Что рожь без васильков).

«Путь добрый! А которая
Матрена Тимофеевна?»
- Что нужно, молодцы? -

Матрена Тимофеевна
Осанистая женщина,
Широкая и плотная,
Лет тридцати осьми.
Красива; волос с проседью,
Глаза большие, строгие,
Ресницы богатейшие,
Сурова и смугла.
На ней рубаха белая,
Да сарафан коротенький.
Да серп через плечо.

Что нужно вам, молодчики? -

Помалчивали странники,
Покамест бабы прочие
Не поушли вперед,
Потом поклон отвесили:
«Мы люди чужестранные,
У нас забота есть,
Такая ли заботушка,
Что из домов повыжила,
С работой раздружила нас,
Отбила от еды.
Мы мужики степенные,
Из временнообязанных,
Подтянутой губернии,
Уезда Терпигорева,
Пустопорожней волости,
Из смежных деревень:
Несытова, Неелова,
Заплатова, Дырявина,
Горелок, Голодухина -
Неурожайка тож.
Идя путем-дорогою,
Сошлись мы невзначай,
Сошлись мы - и заспорили:
Кому живется счастливо,
Вольготно на Руси?
Роман сказал: помещику,
Демьян сказал: чиновнику,
Лука сказал: попу,
Купчине толстопузому, -
Сказали братья Губины,
Иван и Митродор.
Пахом сказал: светлейшему,
Вельможному боярину,
Министру государеву,
А Пров сказал: царю...
Мужик что бык: втемяшится
В башку какая блажь -
Колом ее оттудова
Не выбьешь! Как ни спорили,
Не согласились мы!
Поспоривши, повздорили,
Повздоривши, подралися.
Подравшися, удумали
Не расходиться врозь,
В домишки не ворочаться,
Не видеться ни с женами,
Ни с малыми ребятами,
Ни с стариками старыми,
Покуда спору нашему
Решенья не найдем,
Покуда не доведаем
Как ни на есть доподлинно:
Кому жить любо - весело,
Вольготно на Руси?..

Попа уж мы доведали,
Доведали помещика,
Да прямо мы к тебе!
Чем нам искать чиновника,
Купца, министра царского,
Царя (еще допустит ли
Нас, мужичонков, царь?) -
Освободи нас, выручи!
Молва идет всесветная,
Что ты вольготно, счастливо
Живешь... Скажи по-божески
В чем счастие твое?»

Не то чтоб удивилася
Матрена Тимофеевна,
А как-то закручинилась,
Задумалась она...

Не дело вы затеяли!
Теперь пора рабочая,
Досуг ли толковать?.. -

«Полцарства мы промеряли,
Никто нам не отказывал!» -
Просили мужики.

У нас уж колос сыпется,
Рук не хватает, милые... -

«А мы на что, кума?
Давай серпы! Все семеро
Как станем завтра - к вечеру
Всю рожь твою сожнем!»

Смекнула Тимофеевна,
Что дело подходящее.
- Согласна, - говорит, -
Такие-то вы бравые,
Нажнете, не заметите,
Снопов по десяти. -

«А ты нам душу выложи!»

Не скрою ничего! -

Покуда Тимофеевна
С хозяйством управлялася,
Крестьяне место знатное
Избрали за избой:
Тут рига, конопляники,
Два стога здоровенные»
Богатый огород.
И дуб тут рос - дубов краса
Под ним присели странники:
«Эй, скатерть самобранная,
Попотчуй мужиков».

И скатерть развернулася.
Откудова ни взялися
Две дюжие руки,
Ведро вина поставили,
Горой наклали хлебушка
И спрятались опять...
Гогочут братья Губины:
Такую редьку схапали
На огороде - страсть!

Уж звезды рассажалися
По небу темно-синему,
Высоко месяц стал.
Когда пришла хозяюшка
И стала нашим странникам
«Всю душу открывать...»

Поэма Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» рассказывает о путешествии семерых крестьян по России в поисках счастливого человека. Произведение было написано в конце 60-х-середине 70-х гг. XIX века, после реформ Александра II и отмены крепостного права. В нем рассказывается о постреформенном обществе, в котором не только не исчезли многие старые пороки, но и появилось множество новых. По замыслу Николая Алексеевича Некрасова, странники должны были в конце пути достичь Петербурга, но из-за болезни и скорой смерти автора поэма осталась неоконченной.

Произведение «Кому на Руси жить хорошо» написано белым стихом и стилизовано под русские народные сказания. Предлагаем прочитать онлайн краткое содержание «Кому на Руси жить хорошо» Некрасова по главам, подготовленное редакцией нашего портала.

Главные герои

Роман , Демьян , Лука , братья Губины Иван и Митродор , Пахом , Пров - семеро крестьян, отправившихся искать счастливого человека.

Другие персонажи

Ермил Гирин - первый «кандидат» на звание счастливца, бурмистр честный, очень уважаемый крестьянами.

Матрёна Корчагина (Губернаторша) - крестьянка, слывущая в своей деревне «счастливицей».

Савелий - дед мужа Матрёны Корчагиной. Столетний старец.

Князь Утятин (Последыш) - старый помещик, самодур, которому его семья, по сговору с крестьянами, не говорит об отмене крепостного права.

Влас - крестьянин, бурмистр деревни, когда-то принадлежащей Утятину.

Гриша Добросклонов - семинарист, сын дьяка, мечтающий об освобождении русского народа; прототипом был революционный демократ Н. Добролюбов.

Часть 1

Пролог

На «столбовой дорожке» сходятся семь мужиков: Роман, Демьян, Лука, братья Губины (Иван и Митродор), старик Пахом и Пров. Уезд, из которого они происходят, называется автором Терпигоревым, а «смежные деревни», из которых родом мужики, именуются как Заплатово, Дыряево, Разутово, Знобишино, Горелово, Неелово и Неурожайко, таким образом, в поэме используется художественный прием «говорящих» названий.

Мужики сошлись и заспорили:
Кому живется весело,
Вольготно на Руси?

Каждый из них настаивает на своем. Один кричит, что вольготнее всего живется помещику, другой, что чиновнику, третий – попу, «купчине толстопузому», «вельможному боярину, министру государеву», или же царю.

Со стороны кажется, будто мужики нашли на дороге клад и теперь делят его между собой. Мужики уже и забыли, по каким делам они вышли из дому (один шел крестить ребенка, другой на базар…), и идут неизвестно куда, пока не наступает ночь. Только тут мужики останавливаются и, «свалив беду на лешего», усаживаются отдохнуть и продолжить спор. Вскоре дело доходит до драки.

Роман тузит Пахомушку,
Демьян тузит Луку.

Драка переполошила весь лес, проснулось эхо, забеспокоились звери и птицы, мычит корова, кует кукушка, пищат галчата, лисица, подслушивавшая мужиков, решает убежать подальше.

А тут еще у пеночки
С испугу птенчик крохотный
Из гнездышка упал.

Когда драка окончилась, мужики обращают внимание на этого птенчика и ловят его. Пташке легче, чем мужику, – так говорит Пахом. Были бы у него крылья, и он бы облетел всю Русь, чтобы дознаться, кому лучше всего на ней живется. «Не надо бы и крылышек», – добавляют остальные, им бы только хлебушка да «по ведру бы водочки», а еще огурчиков, кваску и чайку. Тогда бы они всю «Русь-матушку ногами перемеряли».

Пока мужики толкуют подобным образом, к ним подлетает пеночка, и просит отпустить ее птенчика на волю. За него она даст царский выкуп: все, желаемое мужиками.

Мужики соглашаются, и пеночка указывает им место в лесу, где закопана коробочка со скатертью-самобранкою. Затем она зачаровывает на них одежду, чтобы та не сносилась, чтобы лапотки не разбились, портянки не прели, а на теле не плодилась вошь, и улетает «с своим родимым птенчиком». На прощание пеночка предупреждает мужиком: еды от скатерти-самобранки они могут спрашивать, сколько угодно, но вот больше ведра водки в день просить нельзя:

И раз и два – исполнится
По вашему желанию,
А в третий быть беде!

Крестьяне спешат в лес, где действительно находят скатерть-самобранку. Обрадованные, они устраивают пир и дают зарок: не возвращаться домой, пока доподлинно не узнают, «кому живется счастливо, вольготно на Руси?».

Так начинается их путешествие.

Глава 1. Поп

Далеко тянется широкая дорожка, обставленная березами. На ней мужикам попадаются в основном «люди малые» – крестьяне, мастеровые, нищие, солдаты. У них путники ничего даже не спрашивают: какое уж тут счастье? Ближе к вечеру мужики встречают попа. Мужики загораживают ему путь и низко кланяются. В ответ на безмолвный вопрос попа: чего им надобно?, Лука рассказывает о затеянном споре и спрашивает: “Сладка ли жизнь поповская?”.

Священник надолго задумывается, а затем отвечает, что, поскольку роптать на Бога грех, он просто опишет мужикам свою жизнь, а они уже сами смекнут, хороша ли она.

Счастье, по мнению попа, заключается в трех вещах: «покой, богатство, честь». Никакого покоя священнику неведомо: его сан достается ему тяжелым трудом, а затем начинается не менее тяжелое служение, плач сирот, крики вдов и стоны умирающих мало способствуют душевному покою.

Ничем не лучше обстоит дело и с почетом: поп служит объектом для острот простого народа, про него сочиняются непристойные сказки, анекдоты и небылицы, которые не щадят не только его самого, но и жену-попадью, и детей.

Остается последнее, богатство, но и тут все давно изменилось. Да, были времена, когда дворяне чтили попа, играли пышные свадьбы и приезжали в свои имения умирать – вот и была священникам работа, нынче же «рассеялись помещики по дальней чужеземщине». Вот и выходит так, что поп довольствуется редкими медными пятаками:

Крестьянин сам нуждается,
И рад бы дал, да нечего…

Закончив свою речь, священник уезжает, а спорщики накидываются на Луку с упреками. Они дружно обвиняют его в глупости, в том, что это только с виду показалось ему поповское жилье привольным, а глубже разобраться он не смог.

Что взял? башка упрямая!

Мужики, наверное, поколотили бы Луку, но тут к его счастью на изгибе дороги еще раз показывается «лицо попово строгое»…

Глава 2. Сельская ярмонка

Мужики продолжают путь, и дорога их идет через пустые деревни. Наконец они встречают седока и интересуются у него, куда пропали жители.

Ушли в село Кузьминское,
Сегодня там и ярмонка…

Тогда странники принимают решение тоже отправиться на ярмарку – а вдруг именно там скрывается тот, «кто счастливо живет»?

Кузьминское – богатое, хоть и грязное село. В нем есть две церкви, училище (закрытое), грязная гостиница и даже фельдшер. Оттого богатая и ярмарка, а больше всего тут кабаков, «одиннадцать кабатчиков», и те не успевают налить всем желающим:

Ой жажда православная,
Куда ты велика!

Вокруг много пьяных. Мужик бранит сломавшийся топор, рядом печалится дед Вавила, обещавший привезти внучке башмачки, но пропивший все деньги. Народ жалеет его, но помочь никто не может – у самих нет денег. По счастью, случается «барин», Павлуша Веретенников, он-то и покупает башмачки внучке Вавилы.

Торгуют на ярмарке и офени (книготорговцы), но спросом пользуются самые низкопробные книги, а также портреты генералов «потолще». И никто не знает, настанет ли то время, когда мужик:

Белинского и Гоголя
С базара понесет?

К вечеру все напиваются так, что даже церковь с колокольней, кажется, шатается, и мужики покидают село.

Глава 3. Пьяная ночь

Стоит тихая ночь. Мужики идут по «стоголосой» дороге и слышат обрывки чужих разговоров. Говорят о чиновниках, о взятках: «А мы полтинник писарю: Прошенье изготовили», слышатся женские песни с просьбой «полюбить». Один пьяный парень закапывает в землю свою одежду, уверяя всех, что «хоронит матушку». У дорожного столбика странники снова встречают Павла Веретенникова. Он беседует с крестьянами, записывает их песни и поговорки. Записав достаточно, Веретенников пеняет крестьянам, что они много пьют – «обидно поглядеть!». Ему возражают: пьет крестьянин в основном с горя, и грех это осуждать или тому завидовать.

Возражающего зовут Яким Голый. Его историю Павлуша тоже записывает в книжечку. Еще в молодости Яким накупил сыну лубочных картинок и сам не меньше ребенка любил на них глядеть. Когда в избе случился пожар, он первым делом бросился срывать со стен картинки, и так сгорели все его сбережения, тридцать пять целковых. За сплавленный комок теперь ему дают 11 рублей.

Наслушавшись историй, странники усаживаются подкрепиться, затем один из них, Роман, остается у ведра водки за караульного, а остальные вновь смешиваются с толпой в поисках счастливого.

Глава 4. Счастливые

Странники ходят в толпе и зовут явиться счастливого. Если такой появится и расскажет им о своем счастье, то его на славу угостят водкой.

Трезвые люди посмеиваются над такими речами, а вот из пьяных выстраивается немалая очередь. Первым приходит дьячок. Его счастье, по его словам, «в благодушестве» и в «косушечке», которую нальют мужики. Дьячка прогоняют, и является старуха, у которой на небольшой гряде «родилось реп до тысячи». Следующим счастья пытает солдат с медалями, «чуть жив, а выпить хочется». Его счастье в том, что как его ни мучили на службе, а все же он остался живой. Приходят также камнетёс с огромным молотом, крестьянин, который надорвался на службе, но все же, еле живым, доехал домой, дворовый человек с «дворянской» болезнью – подагрой. Последний хвастает тем, что сорок лет простоял за столом у светлейшего князя, лизал тарелки и допивал из рюмок иностранное вино. Мужики прогоняют и его, ведь у них простое вино, «не по твоим губам!».

Очередь к странникам не становится меньше. Белорусский крестьянин счастлив тем, что здесь он ест досыта ржаного хлеба, ведь на родине хлеб пекли только с мякиной, и это вызывало страшные рези в животе. Мужик со скулой свороченной, охотник, счастлив, что выжил в схватке с медведем, в то время как остальных его товарищей медведи убили. Приходят даже нищие: они счастливы, что есть подаяние, которым они кормятся.

Наконец ведро пустеет, и странники понимают, что так они счастья не доищутся.

Эй, счастие мужицкое!
Дырявое, с заплатами,
Горбатое с мозолями,
Проваливай домой!

Тут один из подошедших к ним людей советует «спросить Ермилу Гирина», ведь если и он счастливым не окажется, то нечего и искать. Ермила – простой мужик, заслуживший огромную любовь народа. Странникам рассказывают такую историю: когда-то у Ермилы была мельница, но за долги ее решили продать. Начались торги, мельницу очень хотел купить купец Алтынников. Ермила смог перебить его цену, но вот беда – денег, чтобы внести задаток, у него с собой не было. Тогда он попросил отсрочку в час и побежал на торговую площадь просить денег у народа.

И случилось чудо: Ермилу понесли деньги. Очень скоро необходимая для выкупа мельницы тысяча оказалась у него. А через неделю на площади был зрелище еще чуднее: Ермил «рассчитывал народ», деньги роздал все и честно. Остался только один лишний рубль, и Ермил до заката расспрашивал, чей он.

Странники недоумевают: каким же колдовством Ермил получил такое доверие народа. Им отвечают, что это не колдовство, а правда. Гирин служил писарем в конторе и никогда ни с кого не брал копейки, а советом помогал. Скоро скончался старый князь, а новый велел крестьянам выбирать бургомистра. Единогласно, «шесть тысяч душ, всей вотчиной» прокричали Ермила – хоть и молодой, а правду любит!

Только один раз «покривил душой» Ермил, когда не отдал в рекруты своего младшего брата, Митрия, заменив его сыном Ненилы Власьевны. Но совесть после этого поступка так замучила Ермила, что вскоре он попытался повеситься. Митрия сдали в рекруты, а сына Ненилы вернули ей. Ермил же еще долго ходил сам не свой, «от должности уволился», а арендовал взамен мельницу и стал «пуще прежнего народу люб».

Но тут в разговор вмешивается поп: все это так, но идти к Ермилу Гирину бесполезно. Он сидит в остроге. Священник начинает рассказывать, как было дело – взбунтовалась деревня Столбняки и власти решили позвать Ермила – его народ послушает.

Рассказ прерывается криками: поймали вора и секут. Вором оказывается тот самый лакей с «благородной болезнью», и после порки он улепетывает так, будто полностью забыл про свою болезнь.
Священник тем временем прощается, обещая закончить повествование истории при следующей встрече.

Глава 5. Помещик

На своем дальнейшем пути мужики встречают помещика Гаврилу Афанасьича Оболта-Оболдуева. Помещик сначала пугается, заподозрив в них разбойников, но, разобравшись, в чем дело, смеется и начинает рассказывать свою историю. Свой дворянский род он ведет от татарина Оболдуя, которого на потеху императрице ободрал медведь. Она же за это пожаловала татарину сукна. Такими были благородные предки помещика…

Закон – мое желание!
Кулак – моя полиция!

Однако не все строгости, помещик признается, что он больше «ласкою привлекал сердца»! Все дворовые его любили, дарили подарки, а он был им как отец родной. Но все переменилось: отобрали у помещика крестьян и землю. Из лесов доносится стук топора, все разоряют, взамен усадьб плодятся питейные дома, ведь теперь грамота и вовсе никому не нужна. А помещикам кричат:

Проснись, помещик заспанный!
Вставай! – учись! трудись!..

Но как же трудиться помещику, с малолетства привычному совершенно к другому? Они ничему не обучался, и «думал век так жить», а вышло по-иному.

Помещик зарыдал, вместе с ним чуть не заплакали добродушные крестьяне, подумав:

Порвалась цепь великая,
Порвалась – расскочилася:
Одним концом по барину,
Другим по мужику!..

Часть 2

Последыш

На следующий день мужики выходят на берег Волги, на огромный сенокосный луг. Едва они разговорились с местными, как раздалась музыка и к берегу причалили три лодочки. В них дворянская семья: два барина с женами, маленькие барчата, прислуга и седой старичок-барин. Старик осматривает покос, а все кланяются ему чуть не до земли. В одном месте он останавливается и велит разметать сухой стог: сено еще сыровато. Вздорный приказ тотчас исполняют.

Странники дивятся:
Дедушка!
Что за чудной старик?

Оказывается, что старик – князь Утятин (крестьяне называют его Последышем) – узнав об отмене крепостного права, «задурил», и слег с ударом. Его сыновьям было объявлено, что они предали помещичьи идеалы, не смогли их отстоять, а раз так – остаются без наследства. Сыновья испугались и уговорили крестьян немного подурачить помещика, с тем, что после его смерти подарят деревне поемные луга. Старику сказали, что царь велел вернуть крепостных назад помещикам, князь обрадовался и встал на ноги. Так эта комедия продолжается и по сей день. Некоторые крестьяне этому даже рады, например дворовой Ипат:

Ипат сказал: “Балуйтесь вы!
А я князей Утятиных
Холоп – и весь тут сказ!”

А вот Агап Петров не может смириться с тем, что и на воле им будет кто-то помыкать. Однажды он высказал барину все прямо, и того хватил удар. Очнувшись, он велел высечь Агапа, и крестьяне, чтобы не раскрыть обмана, повели его на конюшню, где поставили перед ним штоф вина: пей и кричи погромче! Агап в ту же ночь умер: тяжело было ему склониться…

Странники присутствуют на пиру Последыша, где он говорит речь о пользе крепостного права, а после ложится в лодку и под песни засыпает в ней вечным сном. Деревня Вахлаки вздыхает с искренним облегчением, но лугов им никто не отдает – суд длится до сегодняшнего дня.

Часть 3

Крестьянка

“Не всё между мужчинами
Отыскивать счастливого,
Пощупаем-ка баб!”

С этими словами странники отправляются к Корчагиной Матрене Тимофеевне, губернаторше, красивой женщине 38 лет от роду, которая, однако, уже именует себя старухой. Она рассказывает о своей жизни. Тогда только и счастлива была, как росла в родительском дому. Но быстро промчалось девичество, и вот Матрену уже сватают. Суженым ее становится Филипп, пригожий, румяный и сильный. Он любит жену (по ее словам, всего один раз поколотил), но вскоре отправляется на заработки, а ее оставляет со своей большой, но чужой Матрене, семьей.

Матрена работает и на старшую золовку, и на строгую свекровь, и на свекра. Не было у нее в жизни радости, пока не родился старший сын, Демушка.

Во всей семье жалеет Матрену только старый дедСавелий, «богатырь святорусский», доживающий свою жизнь после двадцати лет каторги. На каторгу он попал за убийство немца-управляющего, не дававшего мужикам ни одной свободной минуты. Савелий много рассказывал Матрене о своей жизни, о «русском богатырстве».

Свекровь запрещает Матрене брать Демушку в поле: с ним она мало работает. За ребенком смотрит дед, но однажды он засыпает, и ребенка съедают свиньи. Через некоторое время Матрена встречает на могиле Демушки Савелия, ушедшего на покаяние в Песочный монастырь. Она прощает его и забирает домой, где старик вскоре умирает.

Были у Матрены и другие дети, но забыть Демушку она не смогла. Одного из них, пастушка Федота, однажды хотели высечь за унесенную волком овцу, но Матрена приняла на себя наказание. Когда она была беременна Лиодорушкой, ей пришлось пойти в город, просить вернуть забранного в солдаты мужа. Прямо в приемной Матрена и родила, а губернаторша, Елена Александровна, за которую молится теперь вся семья, помогла ей. С тех-то пор Матрену и «ославили счастливицей, прозвали губернаторшой». Но какое уж тут счастье?

Так говорит странникам Матренушка и добавляет: счастливую среди женщин они не найдут никогда, ключи от женского счастья потеряны, и где их найти, не знает даже Бог.

Часть 4

Пир на весь мир

В селе Вахлачина идет пир. Сюда собрались все: и странники, и Клим Яковлич, и Влас-староста. Среди пирующих сидят и два семинариста, Саввушка и Гриша, добрые простые парни. Они, по просьбе народа, поют «веселую» песню, потом приходит очередь для разных историй. Звучит история про «холопа примерного – Якова верного», который всю жизнь ходил за барином, исполнял все его прихоти и радовался даже барским побоям. Только когда барин отдал в солдаты его племянника, Яков запил, но вскоре вернулся к барину. И все-таки Яков его не простил, и смог отомстить Поливанову: завез его, с отнявшимися ногами, в лес, а там повесился на сосне над барином.

Заходит спор о том, кто грешнее всего. Божий странник Иона рассказывает историю «о двух грешниках», о разбойнике Кудеяре. Господь пробудил в нем совесть и наложил на него епитимью: срубить в лесу огромный дуб, тогда простятся ему его грехи. Но дуб упал лишь тогда, когда Кудеяр окропил его кровью жестокого пана Глуховского. Игнатий Прохоров возражает Ионе: мужицкий грех все же больше, и рассказывает историю о старосте. Он скрыл последнюю волю своего хозяина, который решил перед смертью отпустить на волю своих крестьян. Но староста, соблазнившись деньгами, разорвал вольные.

Толпа подавлена. Поются песни: «Голодная», «Солдатская». Но настанет на Руси время и для добрых песен. Подтверждение тому – два брата-семинариста, Савва и Гриша. Семинарист Гриша, сын дьячка, уже с пятнадцати лет твердо знает, что хочет посвятить свою жизнь счастью народному. Любовь к матери сливается в его сердце с любовью ко всей вахлачине. Гриша идет по своему краю и поет песню о Руси:

Ты и убогая,
Ты и обильная,
Ты и могучая,
Ты и бессильная,
Матушка Русь!

И замыслы его не пропадут: судьба готовит Грише «путь славный, имя громкое народного заступника, чахотку и Сибирь». А пока Гриша поет, и жаль, что его не слышат странники, ведь тогда бы они поняли, что уже нашли счастливого человека и могли бы вернуться домой.

Заключение

На этом обрываются недописанные Некрасовым главы поэмы. Однако уже и из сохранившихся частей перед читателем предстает широкомасштабная картина послереформенной Руси, которая с мучениями учится жить по-новому. Спектр проблем, поднимаемых автором в поэме, очень широк: проблемы повсеместного пьянства, губящего русского человека (недаром в награду счастливому предлагается ведро водки!) проблемы женщин, неискоренимой рабской психологии (раскрывается на примере Якова, Ипата) и главной проблемы народного счастья. Большинство этих проблем, к сожалению, в той или иной мере и сегодня сохраняют свою актуальность, именно поэтому произведение пользуется большой популярностью, а ряд цитат из него вошли в обиходную речь. Композиционный прием странствия главных героев приближает поэму к приключенческому роману, благодаря чему она читается легко и с большим интересом.

Краткий пересказ «Кому на Руси жить хорошо» передаёт лишь самое основное содержание поэмы, для более точного представления о произведении рекомендуем ознакомиться с полной версией «Кому на Руси жить хорошо».

Тест по поэме «Кому на Руси жить хорошо»

После прочтения краткого содержания вы можете проверить свои знания, пройдя этот тест.

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.4 . Всего получено оценок: 13607.

Следующая написанная Некрасовым глава - «Крестьянка» - также кажется явным отступлением от намеченной в «Прологе» схемы: странники вновь пытаются найти счастливого среди крестьян. Как и в других главах, важную роль играет зачин. Он, как и в «Последыше», становится антитезой дальнейшему повествованию, позволяет обнаружить все новые противоречия «загадочной Руси». Глава начинается описанием разоряемой помещичьей усадьбы: после реформы хозяева бросили усадьбу и дворовых на произвол судьбы, и дворовые разоряют и ломают красивый дом, некогда ухоженный сад и парк. Смешные и трагические стороны жизни брошенной дворни тесно переплетены в описании. Дворовые - особый крестьянский тип. Вырванные из привычной среды, они утрачивают навыки крестьянской жизни и главную среди них - «привычку к труду благородную». Забытые помещиком и не способные прокормить себя трудом, они живут тем, что разворовывают и продают вещи хозяина, обогревают дом, ломая беседки и точеные балконные столбики. Но есть и подлинно драматические моменты в этом описании: например, история певца с редкостно красивым голосом. Помещики вывезли его из Малороссии, собирались отправить в Италию, да позабыли, занятые своими бедами.

На фоне трагикомической толпы оборванных и голодных дворовых, «дворни ноющей», еще более «красивой» кажется «здоровая, поющая толпа жнецов и жниц», возвращающихся с поля. Но даже среди этих статных и красивых людей выделяется Матрена Тимофеевна , «ославленная» «губернаторшей» и «счастливицей». История ее жизни, рассказанная ею самой, и занимает центральное место в повествовании. Посвящая эту главу женщине-крестьянке, Некрасов, думается, не только хотел открыть читателю душу и сердце русской женщины. Мир женщины - семья, и рассказывая о себе, Матрена Тимофеевна повествует о тех сторонах народной жизни, что пока только косвенно затрагивались в поэме. Но именно они и определяют счастье и несчастье женщины: любовь, семья, быт.

Матрена Тимофеевна не признает себя счастливой, как не признает счастливой ни одну из женщин. Но недолгое счастье она знала в своей жизни. Счастье Матрены Тимофеевны - это девичья воля, родительская любовь и забота. Ее девичья жизнь не была беззаботной и легкой: с детства, уже с семи лет она исполняла крестьянскую работу:

Мне счастье в девках выпало:
У нас была хорошая,
Непьющая семья.
За батюшкой, за матушкой,
Как у Христа за пазухой,
Жила я, молодцы. <...>
А на седьмом за бурушкой
Сама я в стадо бегала,
Отцу носила завтракать,
Утяточек пасла.
Потом грибы да ягоды,
Потом: «Бери-ка грабельки
Да сено вороши!»
Так к делу приобвыкла я...
И добрая работница,
И петь-плясать охотница
Я смолоду была.

«Счастьем» она называет и последние дни девичьей жизни, когда решалась ее судьба, когда она «торговалась» с будущим мужем - спорила с ним, «выторговывала» себе волю и в замужней жизни:

- Ты стань-ка, добрый молодец,
Против меня прямехонько <...>
Подумывай, смекай:
Чтоб жить со мной - не каяться,
А мне с тобой не плакаться... <...>
Пока мы торговалися,
Должно быть, так я думаю,
Тогда и было счастьице.
А больше вряд когда!

Ее замужняя жизнь, действительно, исполнена трагических событий: смерть ребенка, жестокая порка, добровольно ею принятое наказание, чтобы спасти сына, угроза остаться солдаткой. При этом Некрасов показывает, что источник несчастий Матрены Тимофеевны не только «крепь», бесправное положение крепостной женщины, но и бесправное положение младшей снохи в большой крестьянской семье. Несправедливость, торжествующая в больших крестьянских семьях, восприятие человека прежде всего как работника, непризнание его желаний, его «воли» - все эти проблемы открывает рассказ-исповедь Матрены Тимофеевны. Любящая жена и мать, она обречена на жизнь несчастливую и бесправную: на угождение семье мужа и несправедливые попреки старших в семье. Вот почему, даже освободившись от крепостной зависимости, став свободной, она будет горевать об отсутствии «волюшки», а значит - и счастья: «Ключи от счастья женского, / От нашей вольной волюшки / Заброшены, потеряны / У Бога самого». И говорит она при этом не только о себе, но о всех женщинах.

Это неверие в возможность счастья женщины разделяет и автор. Не случайно Некрасов исключает из окончательного текста главы строки о том, как счастливо изменилось тяжелое положение Матрены Тимофеевны в семье мужа после возвращения от губернаторши: в тексте нет рассказа ни о том, что она стала «большухой» в доме, ни о том, что она «покорила» «сварливую, бранчивую» семью мужа. Остались лишь строки о том, что семья мужа, признав ее участие в спасении Филиппа от солдатчины, «поклонилась» ей и «повинилась» перед ней. Но заканчивается глава «Бабьей притчей», утверждающей неизбежность неволи-несчастья для женщины и после отмены крепостного права: «А к нашей женской волюшке / Все нет и нет ключей! <...> /Да вряд они и сыщутся...»

Исследователи отметили замысел Некрасова: создавая образ Матрены Тимофеевн ы, он стремился к широчайшему обобщению : ее судьба становится символом судьбы каждой русской женщины. Тщательно, продуманно выбирает эпизоды ее жизни автор, «проводя» свою героиню по пути, по которому проходит любая русская женщина: недолгое беззаботное детство, привитые с детства трудовые навыки, девичья воля и долгое бесправное положение замужней женщины, работницы в поле и в доме. Матрена Тимофеевна переживает все возможные драматические и трагические ситуации, выпадающие на долю крестьянки: унижения в семье мужа, побои мужа, смерть ребенка, приставания управляющего, порку и даже - пусть и ненадолго - долю солдатки. «Образ Матрены Тимофеевны создан так, - пишет Н.Н. Скатов, - что она как бы все испытала и побывала во всех состояниях, в каких могла побывать русская женщина». Включенные в рассказ Матрены Тимофеевны народные песни, плачи, чаще всего «замещающие» ее собственные слова, ее собственный рассказ, - еще более расширяют повествование, позволяя осмыслить и счастье, и несчастье одной крестьянки как рассказ о судьбе крепостной женщины.

В целом история этой женщины рисует жизнь по Божьим законам, «по-божески», как говорят некрасовские герои:

<...> Терплю и не ропщу!
Всю силу, Богом данную,
В работу полагаю я,
Всю в деточек любовь!

И тем страшнее и несправедливее представляются несчастья и унижения, выпавшие на ее долю. «<...> Во мне / Нет косточки неломаной, / Нет жилочки нетянутой, / Кровинки нет непорченой <...>» - это не жалоба, а подлинный итог пережитого Матреной Тимофеевной. Глубокий смысл этой жизни - любовь к детям - Некрасовым утверждается и с помощью параллелей из природного мира: рассказу о смерти Дёмушки предшествует плач о соловьихе, чьи птенчики сгорели на дереве, зажженном грозой. Глава, повествующая о наказании, принятом во спасение другого сына - Филиппа от порки, называется «Волчица». И здесь голодная волчиха, готовая жизнью пожертвовать ради волчат, предстает как параллель к судьбе крестьянской женщины, легшей под розги, чтобы освободить от наказания сына.

Центральное место в главе «Крестьянка» занимает рассказ о Савелии, богатыре святорусском . Почему Матрене Тимофеевне доверен рассказ о судьбе русского мужика, «богатыря святорусского», его жизни и смерти? Думается, во многом потому, что Некрасову важно показать «богатыря» Савелия Корчагина не только в его противостоянии Шалашникову и управляющему Фогелю, но и в семье, в быту. Своей большой семье «дедушка» Савелий - чистый и святой человек, нужен был, пока у него были деньги: «Покуда были денежки, / Любили деда, холили, / Теперь в глаза плюют!» Внутреннее одиночество Савелия в семье усиливает драматизм его судьбы и одновременно, как и судьба Матрены Тимофеевны, дает возможность читателю узнать о бытовой жизни народа.

Но не менее важно, что «рассказ в рассказе», соединяя две судьбы, показывает взаимоотношения двух незаурядных людей, для самого автора явившихся воплощением идеального народного типа. Именно рассказ Матрены Тимофеевны о Савелии позволяет подчеркнуть то, что сблизило в общем-то разных людей: не только бесправное положение в семье Корчагиных, но и общность характеров. Матрена Тимофеевна, вся жизнь которой исполнена только любви, и Савелий Корчагин, кого тяжелая жизнь сделала «каменным», «лютее зверя», - похожи в главном: своим «гневным сердцем», своим пониманием счастья как «волюшки», как духовной независимости.

Матрена Тимофеевна не случайно считает Савелия счастливцем. Ее слова о «дедушке»: «Счастливец тоже был...» - не горькая ирония, ибо в жизни Савелия, полной страданий и испытаний, было то, что сама Матрена Тимофеевна ценит выше всего, - нравственное достоинство, духовная свобода. Будучи «рабом» помещика по закону, Савелий не знал духовного рабства.

Свою молодость Савелий, по словам Матрены Тимофеевны, называл «благоденствием», хотя пережил он немало и обид, и унижений, и наказаний. Почему же прошлое он считает «благодатными временами»? Да потому, что, огражденные «топкими болотами» и «лесами дремучими» от своего помещика Шалашникова, жители Корежины чувствовали себя свободными:

Нас только и тревожили
Медведи...да с медведями
Справлялись мы легко.
С ножищем да с рогатиной
Я сам страшней сохатого,
По заповедным тропочкам
Иду: «Мой лес!» - кричу.

«Благоденствие» не омрачала и ежегодная порка, которую устраивал своим крестьянам Шалашников, выколачивающий розгами оброк. Но крестьяне - «люди гордые», вытерпев порку и притворяясь нищими, они умели сохранить свои деньги и, в свою очередь, «тешились» над барином, не сумевшим отнять деньги:

Сдавались люди слабые,
А сильные за вотчину
Стояли хорошо.
Я тоже перетерпливал,
Помалчивал, подумывал:
«Как ни дери, собачий сын,
А всей души не вышибешь,
Оставишь что-нибудь» <...>
Зато купцами жили мы...

«Счастье», о котором говорит Савелий, - конечно, иллюзорное, - это год вольной жизни без помещика и умение «дотерпеть», выстоять во время порки и сохранить заработанные деньги. Но иного «счастья» крестьянину и не могло быть отпущено. И все же даже такого «счастья» скоро лишилась Корёжина: началась для мужиков «каторга», когда управляющим был назначен Фогель: «До нитки разорил! / А драл... как сам Шалашников!/ <...> / У немца - хватка мертвая: / Пока не пустит по миру, / Не отойдя, сосет!»

Савелий прославляет не терпение как таковое. Не все может и должен вытерпеть крестьянин. Савелий четко разделяет способность «недотерпеть» и «перетерпеть». Недотерпеть - значит поддаться боли, не вынести боль и нравственно подчиниться помещику. Перетерпеть - значит потерять достоинство и согласиться с унижением и несправедливостью. И то и другое - делает человека «рабом».

Но Савелию Корчагину, как никому другому, ясен и весь трагизм вековечного терпения. С ним в повествование входит чрезвычайно важная мысль: о напрасно потраченной силе крестьянина-богатыря. Савелий не только прославляет богатырство русское, но и скорбит об этом богатыре, униженном и изувеченном:

А потому терпели мы,
Что мы - богатыри.
В том богатырство русское.
Ты думаешь, Матренушка,
Мужик - не богатырь?
И жизнь его не ратная,
И смерть ему не писана
В бою - а богатырь!

Крестьянство в его размышлениях предстает как сказочный богатырь, скованный и униженный. Этот богатырь - больше неба и земли. Поистине космический образ предстает в его словах:

Цепями руки кручены,
Железом ноги кованы,
Спина... леса дремучие
Прошли по ней - сломалися.
А грудь? Илья пророк
По ней гремит-катается
На колеснице огненной...
Все терпит богатырь!

Небо держит богатырь, но великих мук ему стоит этот труд: «Покамест тягу страшную / Поднять-то поднял он, / Да в землю сам ушел по грудь / С натуги! По лицу его / Не слезы - кровь течет!» Однако есть ли смысл в этом великом терпении? Не случайно Савелия тревожит мысль о напрасно ушедшей жизни, даром растраченной силе: «Лежал я на печи; / Полеживал, подумывал: / Куда ты, сила, делася? / На что ты пригодилася? / - Под розгами, под палками / По мелочам ушла!» И эти горькие слова - не только итог собственной жизни: это скорбь по загубленной народной силе.

Но авторская задача - не только показать трагедию русского богатыря, чья сила и гордость «по мелочам ушла». Не случайно в завершении рассказа о Савелии появляется имя Сусанина - героя-крестьянина: памятник Сусанину в центре Костромы напомнил Матрене Тимофеевне «дедушку». Умение Савелия и в рабстве сохранить свободу духа, духовную независимость, не покориться душой - это тоже героизм. Важно подчеркнуть такую особенность сравнения. Как отмечает Н.Н. Скатов, памятник Сусанину в рассказе Матрены Тимофеевны не похож на реальный. «Реальный памятник, созданный скульптором В.М. Демут-Малиновским, - пишет исследователь, - оказался скорее памятником царю, чем Ивану Сусанину, который был изображен коленопреклоненным возле колонны с бюстом царя. Некрасов не только умолчал, что стоит-то мужик на коленях. В сравнении с бунтарем Савелием образ костромского мужика Сусанина получал впервые в русском искусстве своеобразное, по сути антимонархическое осмысление. В то же время сравнение с героем русской истории Иваном Сусаниным наложило последний штрих на монументальную фигуру корежского богатыря, святорусского крестьянина Савелия».

Поэму Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо», над которой он работал последние десять лет жизни, но не успел полностью воплотить, нельзя считать незавершённой. В ней есть всё, что составляло смысл духовных, идейных, жизненных и художественных поисков поэта с юности до кончины. И это «всё» нашло себе достойную — ёмкую и стройную — форму выражения.

Какова же архитектоника поэмы «Кому на Руси жить хорошо»? Архитекто́ника — «архитектура» произведения, построение целого из отдельных структурных частей: глав, частей и пр. В этой поэме она сложна. Конечно, непоследовательность в членении громадного текста поэмы и порождает сложность её архитектоники. Не всё дописано, не всё единообразно и не всё пронумеровано. Однако это не делает поэму менее поразительной — она потрясает всякого, способного чувствовать сострадание, боль и гнев при виде жестокости и несправедливости. Некрасов, создавая типические образы неправедно загубленных крестьян, сделал их бессмертными.

Зачин поэмы — «Пролог» — задаёт сказовую тональность всему произведению.

Конечно, это сказочное начало: невесть где и когда, неведомо почему сходятся семеро мужиков. И разгорается спор — как же русскому человеку без спора; и мужики обращаются в странников, бредущих по бесконечной дороге, чтобы найти правду, скрытую то ли за следующим поворотом, то ли за ближним холмом, то ли и вовсе не достижимую.

В тексте «Пролога» кто только не появляется, словно в сказке: и баба — почти ведьма, и зайка серенький, и галчата малые, и птенчик пеночки, и кукушка... Семеро филинов смотрят на странников в ночи, эхо вторит их крикам, сова, лисица хитрая — все побывали тут. Пахом, рассматривая пичужку малую — птенчика пеночки — и видя, что и та счастливей мужика, решает доискаться-таки правды. И, как в сказке, пеночка-мать, выручая птенчика, обещает дать мужикам вволю всего, что они просят с собой в дорогу, чтоб только нашли они правдивый ответ, и указывает путь. «Пролог» — не подобие сказки. Это и есть сказка, только литературная. Так мужики дают зарок не возвращаться по домам, пока не сыщут правды. И начинается странничество.

Глава I — «Поп». В ней батюшка определяет, что есть счастие — «покой, богатство, честь» — и так описывает свою жизнь, что ни одно из условий счастья к ней не подходит. Бедствия крестьян-прихожан по нищим деревням, разгул помещиков, оставивших усадьбы, запустелый поместный быт — всё это есть в горьком ответе попа. И, низко поклонившись ему, идут страннички далее.

В главе II странники на «ярмонке». Картина села: «дом с надписью: училище, пустой, / Забитый наглухо» — и это в селе «богатом, но грязном». Там, на ярмарке, звучит знакомая нам фраза:

Когда мужик не Блюхера

И не милорда глупого—

Белинского и Гоголя

С базара понесёт?

В главе III «Пьяная ночь» с горечью описан извечный порок и утешение русского крепостного мужика — пьянство до беспамятства. Вновь появляется Павлуша Веретенников, известный среди мужиков села Кузьминского как «барин» и встреченный странниками ещё там, на ярмарке. Он записывает народные песни, прибаутки — мы бы сказали, собирает русский фольклор.

Позаписав достаточно,

Сказал им Веретенников:

«Умны крестьяне русские,

Одно нехорошо,

Что пьют до одурения,

Во рвы, в канавы валятся—

Обидно поглядеть!»

Это оскорбляет одного из мужиков:

Нет меры хмелю русскому.

А горе наше меряли?

Работе мера есть?

Вино валит крестьянина,

А горе не валит его?

Работа не валит?

Мужик беды не меряет,

Со всякою справляется,

Какая ни приди.

Этот мужик, что вступается за всех и отстаивает достоинство русского крепостного, — один из важнейших героев поэмы, крестьянин Яким Нагой. Фамилия эта — говорящая. А живёт он в деревне Босове. Рассказ о его немыслимо тяжёлой жизни и неискоренимом гордом мужестве узнают странники от местных крестьян.

В главе IV странники похаживают в праздничной толпе, горланя: «Эй! Нет ли где счастливого?» — а крестьяне в ответ кто усмехнётся, а кто плюнет… Появляются притворщики, зарящиеся на обещанную странниками «за счастье» выпивку. Всё это и страшно, и несерьёзно. Счастлив солдат, что бит, да не убит, с голоду не помер и в двадцати сраженьях выжил. Но странникам отчего-то этого мало, хоть и в чарке солдату отказать грех. Жалость, не радость вызывают и другие наивные труженики, что смиренно считают себя счастливыми. Истории «счастливых» становятся всё страшнее и страшнее. Возникает даже тип княжеского «раба», счастливого своей «благородной» болезнью — подагрой — и тем, что хоть она сближает его с барином.

Наконец, кто-то направляет странников к Ермилу Гирину: уж если не он счастлив, так кто ж! История Ермила для автора важна: народ собрал деньги, чтоб, обойдя купца, мужик купил себе мельницу на Унже (большая судоходная река в Костромской губернии). Щедрость народа, отдающего последнее для доброго дела, — радость для автора. Некрасов гордится мужиками. Всё после отдал Ермил своим, остался рубль неотданный — не нашлось хозяина, а деньги собраны были громадные. Рубль Ермил отдал нищим. Следует история о том, как же Ермил завоевал доверие народное. Его неподкупная честность на службе сперва писарем, потом и барским управляющим, его помощь за многие годы это доверие создали. Казалось, дело ясное — не может такой человек не быть счастливым. И вдруг седоволосый поп объявляет: сидит Ермил в остроге. А посажен туда в связи с бунтом крестьян в деревне Столбняки. Как и что — не успели узнать странники.

В главе V — «Помещик» — выкатывается коляска, в ней — и впрямь помещик Оболт-Оболдуев. Помещик описан комически: толстенький барин с «пистолетиком» и брюшком. Заметьте: у него «говорящее», как и почти всегда у Некрасова, имя. «Скажи ж ты нам по-божески, сладка ли жизнь помещичья?» — останавливают его странники. Странны крестьянам рассказы помещика о его «корне». Не подвиги, а безобразия в угоду царице да намерение поджечь Москву — вот памятные дела прославленных предков. За что же почёт? Как понять? Рассказ помещика о прелестях прежней господской жизни как-то не радует крестьян, да и сам Оболдуев с горечью вспоминает о былом — оно ушло, и ушло навеки.

Чтоб приспособиться к новой жизни после отмены крепостного права, нужно учиться и трудиться. Но труд — не дворянская привычка. Отсюда и горе.

«Последыш». Эта часть поэмы «Кому на Руси жить хорошо» начинается с картины сенокоса на заливных лугах. Появляется барская семья. Страшен облик старика — отца и деда благородного семейства. Древний и злобный князь Утятин жив тем, что его бывшие крепостные, по рассказу мужика Власа, сговорились с барским семейством изображать прежние крепостные порядки ради спокойствия князя и ради того, чтоб его семье не отказал он по причуде старческой в наследстве. Крестьянам пообещали отдать после смерти князя заливные луга. Сыскался и «раб верный» Ипат — у Некрасова, как вы уже заметили, и такие типы среди крестьян находят своё описание. Один только мужик Агап не выдержал и изругал Последыша почём свет стоит. Наказание на конюшне плетьми, притворное, оказалось для гордого крестьянина смертельным. Последыш же умер чуть не на глазах у наших странников, а за луга крестьяне до сих пор судятся: «Наследники с крестьянами тягаются доднесь».

По логике построения поэмы «Кому на Руси жить хорошо» далее следует как бы её вторая часть , озаглавленная «Крестьянка» и имеющая собственный «Пролог» и свои главы. Крестьяне, разуверившись найти счастливого среди мужиков, решаются обратиться к бабам. Нет необходимости пересказывать, какое и сколько «счастья» находят они в доле женской, крестьянской. Всё это выражено с такой глубиной проникновения в женскую страдающую душу, с таким обилием подробностей судьбы, неспешно рассказанной крестьянкой, с уважением именуемой «Матрёна Тимофеевна, она же губернаторша», что временами то трогает до слёз, то заставляет сжимать кулаки от гнева. Счастлива она была одну свою первую женскую ночь, да когда это было!

В повествование вплетаются песни, созданные автором на народной основе, словно шитые по канве русской народной песни (Глава 2. «Песни» ). Там и странники поют с Матрёной поочерёдно, и сама крестьянка, вспоминая былое.

Мой постылый муж

Подымается:

За шелкову плеть

Принимается.

Хор

Плётка свистнула,

Кровь пробрызнула…

Ах! лели! лели!

Кровь пробрызнула…

Под стать песне была замужняя жизнь крестьянки. Только дедушка по мужу, Савелий, жалел да утешал её. «Счастливец тоже был», — вспоминает Матрёна.

Отдельная глава поэмы «Кому на Руси жить хорошо» посвящена этому мощному русскому человеку — «Савелий, богатырь святорусский» . Название главы говорит о её стилистике и содержании. Клеймёный, бывший каторжный, богатырского сложения старик говорит мало, но метко. «Недотерпеть — пропасть, перетерпеть — пропасть», — его любимые слова. Старик живьём закопал в землю за зверства над крестьянами немца Фогеля — барского управляющего. Образ Савелия собирательный:

Ты думаешь, Матрёнушка,

Мужик — не богатырь?

И жизнь его не ратная,

И смерть ему не писана

В бою — а богатырь!

Цепями руки кручены,

Железом ноги кованы,

Спина… леса дремучие

Прошли по ней — сломалися.

А грудь? Илья-пророк

По ней гремит-катается

На колеснице огненной…

Всё терпит богатырь!

В главе «Дёмушка» случается самое страшное: сынишку Матрены, оставленного дома без присмотра, заели свиньи. Но и этого мало: мать обвинили в убийстве, и полицейские вскрывали ребёнка у неё на глазах. И ещё страшней, что невинно виноватым в смерти любимого внука, пробудившего исстрадавшуюся душу деда, был сам Савелий-богатырь, глубокий уже старик, который уснул и недоглядел за младенцем.

В главе V — «Волчица» — крестьянка прощает старика и терпит всё, что ещё осталось ей в жизни. Погнавшись за волчицей, унёсшей овцу, сын Матрёны Федотка-пастушонок жалеет зверя: голодная, бессильная, с набухшими сосцами мать волчат опускается перед ним на траву, терпит побои, и мальчонка оставляет ей овцу, без того уже мёртвую. Матрёна принимает за него наказание и ложится под кнут.

После этого эпизода песенные причитания Матрёны на сером камне над рекой, когда кличет она, сирота, то батюшку, то матушку на помощь и утешение, завершают рассказ и создают переход к новой године бедствий — главе VI «Трудный год» . Голодная, «Похожа с ребятишками / Я на неё была»,— вспоминает Матрёна волчицу. Мужа её без срока и не в очередь забривают в солдаты, остаётся она с детьми во враждебной семье мужа — «дармоедка», без защиты и помощи. Жизнь солдатки — особая тема, раскрытая с подробностями. Сынишку её розгами порют солдаты на площади — уж и не поймёшь, за что.

Страшная песня предшествует побегу Матрёны одной в зимнюю ночь (глава «Губернаторша» ). Кинулась она навзничь на снежную дорогу и молилась Заступнице .

И пошла наутро Матрёна к губернатору. Упала в ноги прямо на лестнице, чтобы вернули мужа, — и родила. Губернаторша оказалась сострадательной женщиной, и возвращались Матрёна с ребёночком счастливые. Прозвали Губернаторшей, и жизнь вроде наладилась, но тут пришла пора, и взяли старшего в солдаты. «Чего же вам ещё? — спрашивает крестьян Матрёна, — ключи от счастья женского... потеряны», и не сыскать.

Третья часть поэмы «Кому на Руси жить хорошо», не называемая так, но имеющая все признаки самостоятельной части, — посвящение Сергею Петровичу Боткину, вступление и главы, — имеет странное название — «Пир на весь мир» . Во вступлении некое подобие надежды на дарованную крестьянам свободу, которой ещё пока и не видно, озаряет лицо мужика Власа улыбкой чуть не впервые в жизни. Но первая её глава — «Горькое время — горькие песни» — представляет то стилизацию народных куплетов, повествующих о голоде и несправедливостях при крепостном праве, то заунывные, «протяжные, печальные» вахлацкие песни о неизбывной подневольной тоске, наконец, «Барщинную».

Отдельная глава — рассказ «Про холопа примерного — Якова верного» — начинается будто бы о крепостном мужике того рабского типа, который интересовал Некрасова. Однако повествование делает неожиданный и крутой поворот: не стерпев обиды, Яков сперва запил, бежал, а вернувшись, завёз барина в болотистый овраг да и повесился у него на глазах. Страшный грех для христианина — самоубийство. Странники потрясены и напуганы, и начинается новый спор — спор о том, кто всех грешней. Рассказывает Ионушка — «смиренный богомол».

Открывается новая страница поэмы — «Странники и богомольцы» , за ней — «О двух великих грешниках» : сказ о Кудеяре-атамане, разбойнике, загубившем несчётное число душ. Рассказ идёт былинным стихом, и, словно в русской песне, просыпается совесть в Кудеяре, принимает он отшельничество и покаяние от явленного ему угодника: срезать тем же ножом, которым убивал, вековой дуб. Работа многолетняя, надежда, что до смерти удастся её завершить, слаба. Внезапно перед Кудеяром появляется на коне известный окрест злодей пан Глуховский и искушает отшельника бесстыдными речами. Не выдерживает искушения Кудеяр: нож в груди у пана. И — чудо! — рухнул вековой дуб.

Крестьяне затевают спор о том, чей же грех тяжелее — «дворянский» или «крестьянский». В главе «Крестьянский грех» также былинным стихом Игнатий Прохоров рассказывает об иудином грехе (грехе предательства) крестьянского старосты, соблазнившегося на мзду наследника и скрывшего завещание хозяина, в котором все восемь тысяч душ его крестьян отпускались на волю. Слушатели содрогаются. Погубителю восьми тысяч душ нет прощения. Отчаяние крестьян, признавших, что среди них возможны такие грехи, выливается в песне. «Голодная» — страшная песня — заклинание, вой несытого зверя — не человека. Появляется новое лицо — Григорий, молодой крестник старосты, сын дьячка. Он утешает и воодушевляет крестьян. Поохав и поразмыслив, они решают: Всему виною: крепь!

Выясняется, что Гриша собирается «в Москву, в новорситет». И тут становится ясно, что Гриша-то и есть надежда крестьянского мира:

«Не надо мне ни серебра,

Ни золота, а дай Господь,

Чтоб землякам моим

И каждому крестьянину

Жилось вольготно-весело

На всей святой Руси!»

Но повествование продолжается, и странники становятся свидетелями того, как на возе с сеном подъезжает старый солдат, худой, как щепка, обвешанный медалями, и поёт свою песню — «Солдатскую» с припевом: «Тошен свет, /Хлеба нет, /Крова нет, /Смерти нет», и другим: «Пули немецкие, /Пули турецкие, /Пули французские, /Палочки русские». Всё о солдатской доле собрано в этой главе поэмы.

Но вот и новая глава с бодрым названием «Доброе время — добрые песни» . Песню новой надежды поют Савва с Гришей на волжском берегу.

Образ Гриши Добросклонова, сына дьячка с Волги, конечно, объединяет черты дорогих Некрасову друзей — Белинского, Добролюбова (сравните фамилии), Чернышевского. Такую песню могли бы петь и они. Едва удалось Грише выжить в голоде: песня матери его, спетая крестьянками, так и названа — «Солёная». Слезами матери политый кусок — замена соли для погибающего от голода ребёнка. «С любовью к бедной матери /Любовь ко всей вахлачине /Слилась, — и лет пятнадцати /Григорий твёрдо знал уже, /Что будет жить для счастия /Убогого и тёмного родного уголка». В поэме появляются образы ангельских сил, и стиль резко меняется. Поэт переходит к маршевым трёхстишиям, напоминающим ритмическую поступь сил добра, неотвратимо теснящего отжившее и злое. «Ангел милосердия» поёт призывную песнь над русским юношей.

Гриша, проснувшись, спускается в луга, думает о судьбе родины и — поёт. В песне его надежда и любовь. И твёрдая уверенность: «Довольно! /Окончен с прошедшим расчёт, /Окончен расчёт с господином! / Сбирается с силами русский народ / И учится быть гражданином».

«Русь» — последняя песня Гриши Добросклонова.

Источник (в сокращении): Михальская, А.К. Литература: Базовый уровень: 10 класс. В 2 ч. Ч. 1: уч. пособие / А.К. Михальская, О.Н. Зайцева. - М.: Дрофа, 2018