Ранние поэмы С.А. Есенина «Марфа Посадница» и «Ус» в контексте истории России

Не сестра месяца из темного болота
В жемчуге кокошник в небо запрокинула,-
Ой, как выходила Марфа за ворота,
Письменище черное из дулейки вынула.

Раскололся зыками колокол на вече,
Замахали кружевом полотнища зорние;
Услыхали ангелы голос человечий,
Отворили наскоро окна-ставни горние.

Возгово́рит Марфа голосом серебряно:
«Ой ли, внуки Васькины , правнуки Микулы !
Грамотой московскою извольно повелено
Выгомонить вольницы бражные загулы!»

Заходила буйница выхвали старинной,
Бороды, как молнии, выпячили грозно:
«Что нам Московия - как поставник блинный!
Там бояр-те жены хлыстают загозно!»

Марфа на крылечко праву ножку кинула,
Левой помахала каблучком сафьяновым.
«Быть так,- кротко молвила, черны брови сдвинула,-
Не ручьи - брызгатели выцветням росяновым...»

Не чернец беседует с Господом в затворе -
Царь московский антихриста вызывает:
«Ой, Виельзевуле, горе мое, горе,
Новгород мне вольный ног не лобызает!»
Вылез из запечья сатана гадюкой,
В пучеглазых бельмах исчаведье ада.
«Побожися душу выдать мне порукой,
Иначе не будет с Новгородом слада!»
Вынул он бумаги - облака клок,
Дал ему перо - от молнии стрелу.
Чиркнул царь кинжалищем локоток,
Расчеркнулся и зажал руку в полу.
Зарычит антихрист зёмным гудом:
«А и сроку тебе, царь, даю четыреста лет!
Как пойдет на Москву заморский Иуда,
Тут тебе с Новгородом и сладу нет!»
«А откуль гроза, когда ветер шумит?» -
Задает ему царь хитро́й спрос.
Говорит сатана зыком черных згит:
«Этот ответ с собой ветер унес...»

На соборах Кремля колокола заплакали,
Собирались стрельцы из дальных слобод;
Кони ржали, сабли звякали,
Глас приказный чинно слухал народ.
Закраснели хоругви, образа засверкали,
Царь пожаловал бочку с вином.
Бабы подолами слезы утирали,-
Кто-то воротится невредим в дом?
Пошли стрельцы, запылили по́ полю:
«Берегись ты теперь, гордый Новоград!»
Пики тенькали, кони топали,-
Никто не пожалел и не обернулся назад.
Возгово́рит царь жене своей:
«А и будет пир на красной браге!
Послал я сватать неучтивых семей,
Всем подушки голов расстелю в овраге».
«Государь ты мой,- шомонит жена,-
Моему ль уму судить суд тебе!..
Тебе власть дана, тебе воля дана,
Ты челом лишь бьешь одноей судьбе...»

10 -

В зарукавнике Марфа Богу молилась,
Рукавом горючи слезы утирала;
За окошко она наклонилась,
Голубей к себе на колени сзывала.
«Уж вы, голуби, слуги Боговы,
Солетайте-ко в райский терем,
Вертайтесь в земное логово,
Стучитесь к новоградским дверям!»
Приносили голуби от Бога письмо,
Золотыми письменами рубленное;
Села Марфа за расшитою тесьмой:
«Уж ты, счастье ль мое загубленное!»
И писал Господь своей верной рабе:
«Не гони метлой тучу вихристу;
Как московский царь на кровавой гульбе
Продал душу свою антихристу...»

А и минуло теперь четыреста лет.
Не пора ли нам, ребята, взяться за ум,
Исполнить святой Марфин завет:
Заглушить удалью московский шум?
А пойдемте, бойцы, ловить кречетов,
Отошлем дикомытя с потребою царю:

11 -

Чтобы дал нам царь ответ в сечи той,
Чтоб не застил он новоградскую зарю.
Ты шуми, певунный Волохов, шуми,
Разбуди Садко с Буслаем на-торгаш!
Выше, выше, вихорь, тучи подыми!
Ой ты, Новгород, родимый наш!
Как по быльнице тропинка пролегла;
А пойдемте стольный Киев звать!
Ой ли вы, с Кремля колокола,
А пора небось и честь вам знать!
Пропоем мы Богу с ветрами тропарь,
Вспеним белую попончу,
Загудит наш с веча колокол, как встарь,
Тут я, ребята, и покончу.
Рейтинг: / 0
ПлохоОтлично
Не сестра месяца из темного болота
В жемчуге кокошник в небо запрокинула,-
Ой, как выходила Марфа за ворота,
Письменище черное из дулейки вынула.
Раскололся зыками колокол на вече,
Замахали кружевом полотнища зорние;
Услыхали ангелы голос человечий,
Отворили наскоро окна-ставни горние.
Заходила буйница выхвали старинной,
Бороды, как молнии, выпячили грозно:
«Что нам Московия - как поставник блинный!
Там бояр-те жены хлыстают загозно!»
Марфа на крылечко праву ножку кинула,
Левой помахала каблучком сафьяновым.
«Быть так,- кротко молвила, черны брови сдвинула,-
Не ручьи - брызгатели выцветням росяновым...»
Не чернец беседует с Господом в затворе -
Царь московский антихриста вызывает:
«Ой, Виельзевуле, горе мое, горе,
Новгород мне вольный ног не лобызает!»
Вылез из запечья сатана гадюкой,
В пучеглазых бельмах исчаведье ада.
«Побожися душу выдать мне порукой,
Иначе не будет с Новгородом слада!»
Вынул он бумаги - облака клок,
Дал ему перо - от молнии стрелу.
Чиркнул царь кинжалищем локоток,
Расчеркнулся и зажал руку в полу.
Зарычит антихрист зёмным гудом:
«А и сроку тебе, царь, даю четыреста лет!
Как пойдет на Москву заморский Иуда,
Тут тебе с Новгородом и сладу нет!»
«А откуль гроза, когда ветер шумит?» -
Задает ему царь хитро?й спрос.
Говорит сатана зыком черных згит:
«Этот ответ с собой ветер унес...»
На соборах Кремля колокола заплакали,
Собирались стрельцы из дальных слобод;
Кони ржали, сабли звякали,
Глас приказный чинно слухал народ.
Закраснели хоругви, образа засверкали,
Царь пожаловал бочку с вином.
Бабы подолами слезы утирали,-
Кто-то воротится невредим в дом?
Пошли стрельцы, запылили по? полю:
«Берегись ты теперь, гордый Новоград!»
Пики тенькали, кони топали,-
Никто не пожалел и не обернулся назад.
Возгово?рит царь жене своей:
«А и будет пир на красной браге!
Послал я сватать неучтивых семей,
Всем подушки голов расстелю в овраге».
«Государь ты мой,- шомонит жена,-
Моему ль уму судить суд тебе!..
Тебе власть дана, тебе воля дана,
Ты челом лишь бьешь одноей судьбе...»
В зарукавнике Марфа Богу молилась,
Рукавом горючи слезы утирала;
За окошко она наклонилась,
Голубей к себе на колени сзывала.
«Уж вы, голуби, слуги Боговы,
Солетайте-ко в райский терем,
Вертайтесь в земное логово,
Стучитесь к новоградским дверям!»
Приносили голуби от Бога письмо,
Золотыми письменами рубленное;
Села Марфа за расшитою тесьмой:
«Уж ты, счастье ль мое загубленное!»
И писал Господь своей верной рабе:
«Не гони метлой тучу вихристу;
Как московский царь на кровавой гульбе
Продал душу свою антихристу...»
А и минуло теперь четыреста лет.
Не пора ли нам, ребята, взяться за ум,
Исполнить святой Марфин завет:
Заглушить удалью московский шум?
А пойдемте, бойцы, ловить кречетов,
Отошлем дикомытя с потребою царю:
Чтобы дал нам царь ответ в сечи той,
Чтоб не застил он новоградскую зарю.
Ты шуми, певунный Волохов, шуми,
Разбуди Садко с Буслаем на-торгаш!
Выше, выше, вихорь, тучи подыми!
Ой ты, Новгород, родимый наш!
Как по быльнице тропинка пролегла;
А пойдемте стольный Киев звать!
Ой ли вы, с Кремля колокола,
А пора небось и честь вам знать!
Пропоем мы Богу с ветрами тропарь,
Вспеним белую попончу,
Загудит наш с веча колокол, как встарь,
Тут я, ребята, и покончу.

В.Ю.Евдокимова ,

заведующий отделом научно-экспозиционной и

выставочной деятельности

Государственного музея-заповедника С.А. Есенина

В 1914 году Сергей Есенин пишет две исторических поэмы, посвященных знаменательным персонажам: героине Новгорода – Марфе Посаднице и донскому казаку Усу. Марфа Посадница, или Марфа Борецкая, вдова новгородского посадника И.А. Борецкого, вошла не только в историю России, но и в русскую литературу как героиня, которая стала символом свободы, выступавшая за отстранение от Москвы, от царя, за самостоятельное существование. Вероятно, не случайно именно ее выводит своей героиней поэт в этот жизненный период.

Сергей Есенин не стремится к воссозданию исторических событий в поэме, как он уже делал однажды в «Песни о Евпатии Коловрате», он дает иную интерпретацию событий, и представляет свою героиню своей современницей, которая вновь выступает в борьбе за свободу. Это не случайно: если изучить события жизни молодого поэта за несколько лет до написания произведения, то можно отметить, что он и сам пытается бороться за свободу. Так, например, после расстрела мирного шествия забастовщиков на Ленских золотых приисках, о чем сообщали в губернских газетах, Есенин пишет стихотворение «Вьюга на 26 апр. 1912 г.». С этими же событиями было связано и стихотворение «На память об усопшем. У могилы», опираясь на воспоминания К.Ф. Богоявленской, которая рассказывает о выступлении Сергея Есенина на кладбище в Москве во время похорон рабочего, погибшего по вине предпринимателя, исследователи доказывают, что поэт обращал особое внимание на «страдальцев земли». В этот же период возникает и замысел поэмы «Пророк», в которой поэт собирается «клеймить позором слепую, увязшую в пороках толпу». Вполне вероятно, что каждое из этих произведений, каждое событие, происходившее в стране и связанное с формирующимся революционным движением, послужило основой для создания поэмы «Марфа Посадница».

Свою историческую поэму, посвященную новгородской воительнице, поэт пишет в сентябре 1914 года, В.А. Мануйлов рассказывал характеристику самого Есенина: «Я эту вещь чуть ли не шестнадцати лет задумал, а написал в первые месяцы после начала войны». Б.А. Сорокин, сокурсник по университету Шанявского, вспоминает: «Увиделись мы только в сентябре, когда уже шла война, и на одном из вечеров Сергей читал поэму «Марфа Посадница». В дальнейшем все критики отмечали, что вряд ли эту поэму можно назвать именно исторической, ведь обращает на себя внимание последняя строфа о современности, о призыве к борьбе. Не случайно и литературные критики, и редакторы, и литераторы-современники пишут об этом событии именно в таком ключе. М. Горький – редактор журнала «Летопись»: «Вчера цензор зарезал длинное и недурное стихотворение Есенина «Марфа Посадница», намеченное на февраль…»; Иванов-Разумник: «На войну он < Есенин> отозвался «Марфой Посадницей» - первой революционной поэмой о внутренней силе народной, написанной в те дни, когда почти все наши большие поэты…восторженно воспевали внешнюю силу государственную». В 1919 году В. Л. Львов-Рогачевский дал более развернутый отклик на эту поэму: «Сергей Есенин отозвался на революцию в 1918 г. в сборнике «Красный звон» целым рядом прекрасных стихотворений, проникнутых красотой ярких и необычных образов, согретых огнем неподдельного вдохновения. Лучшим из этих стихотворений была былина о Марфе Посаднице, сильная, величественная и ударяющая по сердцам с неведомою силой…». В дальнейшем в статьях литературных критиков в различных вариациях звучали слова о замечательном соединении древнерусского слова и мотива с революцией, о давних истоках народной борьбы, которую воплотил в своей поэме Сергей Есенин, о противопоставлении повсеместным «елейным акафистам», о воплощении завета Марфы «Заглушить удалью московский шум» и заставить царя дать ответ.

Поэма «Ус» получила не столь горячий отклик в среде литераторов, хотя была создан практически одновременно с поэмой «Марфа Посадница» и также говорит о революции, но в отличии о первой поэмы, «Ус» не призывает к борьбе, в нем погибает воин, торжествует знать, кроме того, большой акцент сделан на матери казака, которая ждет своего сына домой. Этот мотив найдет свое отражение в стихотворении «Молитва матери», написанном также в 1914 году. О поэме критики писали как о подражательном и даже надуманном произведении, в котором уже не чувствовалось народного, а звучала «подделка под народ», так скажет о поэме Н.Л. Янчевский, написавший отклик в журнал «Вестник шанявцев», 1918 г. Были и положительные отклики: Н. Клюев публикует в Вытегре в местной газете подборку стихотворений нескольких авторов, под общим заглавием «Поэты Великой Русской Революции». Открывала эту подборку поэма Есенина, которой Клюев дает такую характеристику: «Поэт-юноша. Вошел в русскую литературу, как равный великим художникам слова. Лучшие соки отдала Рязанская земля, чтобы родить певущий лик Есенина.

Огненная рука революции сплела ему венок славы, как своему певцу».

Таким образом, мы можем отметить, что практически сразу после написания и публикации поэмы, литературоведы отмечали особый характер исторического мышления поэта. Л.Л. Бельская отметила, что молодым поэтом была «найдена точка пересечения прошлого и настоящего – перекличка двух эпох» и что «через народные песни и легенды происходило поэтическое самоопределение и выход Есенина на современность».

Интересен также религиозный контекст произведений, и в первом, и во втором случае противостояние главного героя врагам осуществляется под покровительством Божиих сил, как Марфа получает письмо от Бога, так и Ус принимает на себя образ мученика и видится матери в облике Христа. Как Марфа Посадница должна святостью одолеть царя, который в сговоре с антихристом, так и молодой атаман Ус. Это отмечает в своих работах и О.Е. Воронова, она указывает на синтез «фольклорно-эпической и духовно-религиозной традиций», на попытку «создания своеобразного христианизированного эпоса, навеянного тремя значительными событиями национальной истории (нашествие Батыя, борьба новгородской вольницы с произволом московского царя, разинское восстание)». О.Е. Воронова обращает внимание на набожность казака, на религиозный подтекст борьбы с Московским произволом, даже гибель атамана, подчеркивает исследователь, «изображается в поэме скорее как мученическая смерть подвижника за веру, чем геройская смерть воина на поле брани». Есенин не стремится к дословному описанию исторических событий, нет в поэмах развернутого, последовательного повествования, вероятно, наиболее важным для поэта был сам герой, а не события, участником которых он явился. Ведь если рассматривать Марфу Борецкую как реального человека, то поэту пришлось бы признать, что ее действия были направлены на разобщение Руси, тогда как царь Иван III стремился к объединению, об этом справедливо пишет в своей работе Е.И. Наумов. Поэтому, минуя исторические эпизоды, поэт создает образы своих героев, воспринятые многими как воплощение «внутренней силы народной», как персонажа объединяющего и поднимающего на борьбу, что было необходимо в тот период.

Таким образом, мы можем сделать вывод, что в своих исторических поэмах 1914 года поэт выводит исключительных персонажей, которые только и могли быть в тяжелое для России время, выразителей народной воли и веры. Есенин переносит события давно прошедшие в день сегодняшний и отражает современность.

Мануйлов В.А. О Сергее Есенине / С.А. Есенин в воспоминаниях современников, М., «Художественная литература». С. 166.

Прокушев Ю.Л. Дума о России: Избранное. М., 1988. С. 408.

Львов-Рогачевский В. «Поэзия новой России: Поэты полей и городских окраин», М., 1919. С. 53-55

Звезда Вытегры, 1919, № 62

Бельская Л.Л. Песенное слово: Поэтическое мастерство Сергея Есенина. М., 1990. С. 23

Воронова О.Е. Сергей Есенин и русская духовная культура. Рязань, 2002. С. 68.

Воронова О.Е. Казачья тема в творчестве Сергея Есенина // Евпатий Коловрат, № 8(29), 2000 С. 2

Не сестра месяца из темного болота
В жемчуге кокошник в небо запрокинула, -
Ой, как выходила Марфа за ворота,
Письменище черное из дулейки вынула.
Раскололся зыками колокол на вече,
Замахали кружевом полотнища зорние;
Услыхали ангелы голос человечий,
Отворили наскоро окна-ставни горние.
Заходила буйница выхвали старинной,
Бороды, как молнии, выпячили грозно:
«Что нам Московия, - как поставник блинный!
Там бояр-те жены хлыстают загозно!»
Марфа на крылечко праву ножку кинула,
Левой помахала каблучком сафьяновым.
«Быть так, - кротко молвила, черны брови
сдвинула -
Не ручьи - брызгатели выцветням росяновым…»
Не чернец беседует с господом в затворе
Царь московский антихриста вызывает:
«Ой, Виельзевуле, горе мое, горе,
Новгород мне вольный ног не лобызает!»
Вылез из запечья сатана гадюкой,
В пучеглазых бельмах исчаведье ада.
«Побожися душу выдать мне порукой,
Иначе не будет с Новгородом слада!»
Вынул он бумаги - облака клок,
Дал ему перо - от молнии стрелу.
Чиркнул царь кинжалищем локоток,
Расчеркнулся и зажал руку в полу.
Зарычит антихрист земным гудом:
«А и сроку тебе, царь, даю четыреста лет!
Как пойдет на Москву заморский Иуда,
Тут тебе с Новгородом и сладу нет!»
«А откуль гроза, когда ветер шумит?» -
Задает ему царь хитрой спрос.
Говорит сатана зыком черных згит:
«Этот ответ с собой ветер унес…»
На соборах Кремля колокола заплакали,
Собирались стрельцы из дальних слобод;
Кони ржали, сабли звякали,
Глас приказный чинно слухал народ.
Закраснели хоругви, образа засверкали,
Царь пожаловал бочку с вином.
Бабы подолами слезы утирали, -
Кто-то воротится невредим в дом?
Пошли стрельцы, запылили по полю:
«Берегись ты теперь, гордый Новоград!»
Пики тенькали, кони топали, -
Никто не пожалел и не обернулся назад.
Возговорит царь жене своей:
«А и будет пир на красной браге!
Послал я сватать неучтивых семей,
Всем подушки голов растелю в овраге».
«Государь ты мой, - шомонит жена, -
Моему ль уму судить суд тебе!..
Тебе власть дана, тебе воля дана,
Ты челом лишь бьешь одноей судьбе…»
В зарукавнике Марфа богу молилась,
Рукавом горючи слезы утирала;
За окошко она наклонилась,
Голубей к себе на колени сзывала.
«Уж вы, голуби, слуги боговы,
Солетайте-ко в райский терем,
Вертайтесь в земное логово,
Стучитесь к новоградским дверям!»
Приносили голуби от бога письмо,
Золотыми письменами рубленное;
Села Марфа за расшитою тесьмой:
«Уж ты, счастье ль мое загубленное!»
И писал господь своей верной рабе:
«Не гони метлой тучу вихристу;
Как московский царь на кровавой гульбе
Продал душу свою антихристу…»
А и минуло теперь четыреста лет.
Не пора ли нам, ребята, взяться за ум,
Исполнить святой Марфин завет:
Заглушить удалью московский шум?
А пойдемте, бойцы, ловить кречетов,
Отошлем дикомытя с потребою царю:
Чтобы дал нам царь ответ в сечи той,
Чтоб не застил он новоградскую зарю.
Ты шуми, певунный Волохов, шуми,
Разбуди Садко с Буслаем на-торгаш!
Выше, выше, вихорь, тучи подыми!
Ой ты, Новгород, родимый наш!
Как по быльнице тропинка пролегла;
А пойдемте стольный Киев звать!
Ой ли вы, с Кремля колокола,
А пора небось и честь вам знать!
Пропоем мы богу с ветрами тропарь,
Вспеним белую попончу,
Загудит нам с веча колокол, как встарь,
Тут я, ребята, и покончу.

1 Не сестра месяца из тёмного болота В жемчуге кокошник в небо запрокинула, - Ой, как выходила Марфа за ворота, Письменище чёрное из дулейки вынула. Раскололся зыками колокол на вече, Замахали кружевом полотнища зорние; Услыхали ангелы голос человечий, Отворили наскоро окна-ставни горние. Возгово́рит Марфа голосом серебряно: «Ой ли, внуки Васькины, правнуки Микулы! Грамотой московскою извольно повелено Выгомонить вольницы бражные загулы!» Заходила буйница выхвали старинной, Бороды, как молнии, выпячили грозно: «Что нам Московия - как поставник блинный! Там бояр-те жены хлыстают загозно!» Марфа на крылечко праву ножку кинула, Левой помахала каблучком сафьяновым. «Быть так,- кротко молвила, чёрны брови сдвинула,- Не ручьи - брызгатели выцветням росяновым...» 2 Не чернец беседует с Господом в затворе - Царь московский антихриста вызывает: «Ой, Виельзевуле, горе мое, горе, Новгород мне вольный ног не лобызает!» Вылез из запечья сатана гадюкой, В пучеглазых бельмах исчаведье ада. «Побожися душу выдать мне порукой, Иначе не будет с Новгородом слада!» Вынул он бумаги - облака клок, Дал ему перо - от молнии стрелу. Чиркнул царь кинжалищем локоток, Расчеркнулся и зажал руку в полу. Зарычит антихрист зёмным гудом: «А и сроку тебе, царь, даю четыреста лет! Как пойдёт на Москву заморский Иуда, Тут тебе с Новгородом и сладу нет!» «А откуль гроза, когда ветер шумит?» - Задаёт ему царь хитро́й спрос. Говорит сатана зыком чёрных згит: «Этот ответ с собой ветер унёс...» 3 На соборах Кремля колокола заплакали, Собирались стрельцы из дальных слобод; Кони ржали, сабли звякали, Глас приказный чинно слухал народ. Закраснели хоругви, образа засверкали, Царь пожаловал бочку с вином. Бабы подолами слёзы утирали,- Кто-то воротится невредим в дом? Пошли стрельцы, запылили по полю: «Берегись ты теперь, гордый Новоград!» Пики тенькали, кони топали,- Никто не пожалел и не обернулся назад. Возгово́рит царь жене своей: «А и будет пир на красной браге! Послал я сватать неучтивых семей, Всем подушки голов расстелю в овраге». «Государь ты мой,- шомонит жена,- Моему ль уму судить суд тебе!.. Тебе власть дана, тебе воля дана, Ты челом лишь бьёшь одноей судьбе...» 4 В зарукавнике Марфа Богу молилась, Рукавом горючи слёзы утирала; За окошко она наклонилась, Голубей к себе на колени сзывала. «Уж вы, голуби, слуги Боговы, Солетайте-ко в райский терем, Вертайтесь в земное логово, Стучитесь к новоградским дверям!» Приносили голуби от Бога письмо, Золотыми письменами рубленное; Села Марфа за расшитою тесьмой: «Уж ты, счастье ль моё загубленное!» И писал Господь своей верной рабе: «Не гони метлой тучу вихристу; Как московский царь на кровавой гульбе Продал душу свою антихристу...» 5 А и минуло теперь четыреста лет. Не пора ли нам, ребята, взяться за ум, Исполнить святой Марфин завет: Заглушить удалью московский шум? А пойдёмте, бойцы, ловить кречетов, Отошлём дикомытя с потребою царю: Чтобы дал нам царь ответ в сечи той, Чтоб не застил он новоградскую зарю. Ты шуми, певунный Волохов, шуми, Разбуди Садко с Буслаем на-торгаш! Выше, выше, вихорь, тучи подыми! Ой ты, Новгород, родимый наш! Как по быльнице тропинка пролегла; А пойдёмте стольный Киев звать! Ой ли вы, с Кремля колокола, А пора небось и честь вам знать! Пропоём мы Богу с ветрами тропарь, Вспеним белую попончу, Загудит наш с веча колокол, как встарь, Тут я, ребята, и покончу.