Климент VII: биография. Папа, по которому никто не плакал

Джулио де Медичи родился в 26 мая 1478. Был внебрачным сыном Джулиано Медичи , брата Лоренцо Великолепного и Фьоретты Горини. Адриан VI назначил его архиепископом Флоренции и кардиналом. После двухмесячных споров кардиналы избрали его папой. Его понтификат, продолжавшийся 12 лет, был чередой непрерывных поражений и неудач.

Разорение Рима

По прошествии семи месяцев он признал испано-германское господство на Апеннинском полуострове, а в 1530 признал за Карлом V право на императорскую корону. Чтобы не лишиться полностью поддержки французов, Климент уговорил свою племянницу Екатерину Медичи вступить в брак с сыном Франциска I Генрихом II.

В последние годы понтификата Климента VII произошел раскол между английской и римской церквями. Причиной его был не только конфликт между Климентом VII и Генрихом VIII, которого Лев Х наградил титулом «очень католического короля» Англии. Генрих требовал признать недействительным его брак с Екатериной Арагонской, в чем папа ему отказал, несмотря на то что первоначально обещал это Генриху. Отделение английской церкви от папства имело, однако, более глубокие истоки как в традициях христианства на Британских островах, так и в чрезмерном автократизме папства.

Умерший 25 сентября 1534 Климент VII был похоронен в Санта-Мария-сопра-Минерва. Резко уменьшившееся после перенесённого поражения население Рима не оплакивало его.

(1534-09-25 ) (56 лет)
Рим Принятие священного сана: 19 декабря Епископская хиротония: 21 декабря Кардинал с: 23 сентября

Папа Медичи

Разграбление Рима

Не обладая никакими дипломатическими способностями, он ввязался в переговоры с Францией , Венецией и Миланом против возрастающего могущества Габсбургов . Армия Карла V оказалась сильнее. Германские войска прорвались в Рим и подвергли город такому разорению, какого он не испытывал со времен нашествия варваров. Разрушение столицы христианства, известное в истории как «Разграбление Рима », закрыло эру папства эпохи Возрождения . Климент VII пересидел осаду за толстыми стенами Замка св. Ангела.
По прошествии семи месяцев он признал испано-германское господство на Апеннинском полуострове, а в признал за Карлом V право на императорскую корону. Чтобы не лишиться полностью поддержки французов, Климент уговорил свою внучатую племянницу Екатерину Медичи вступить в брак с сыном Франциска I Генрихом II . Между тем, во Флоренции республиканские враги Медичи воспользовались хаосом, чтобы изгнать семью папы из города.

Впоследствии папа проводил политику подчинения императору, стремясь, с одной стороны, побудить его преследовать лютеран в Германии, а с другой - избежать новых бедствий для Рима.

Английская Реформация

В последние годы понтификата Климента VII произошёл раскол между английской и римской церквями. К концу -х годов, король Генрих VIII требовал признать недействительным его брак с Екатериной Арагонской . Сыновья супругов умерли в младенчестве, что угрожало будущему династии Тюдоров, хотя Генрих имел дочь, Марию Тюдор. Генрих утверждал, что отсутствие наследника мужского пола связано с «омрачением его брака в глазах Бога» . Екатерина была вдовой его брата, но брак был бездетным, таким образом, брак не противоречил тогдашним законам, который запрещает такие союзы, только если в результате брака рождались дети. Кроме того, было дано специальное разрешение от папы Юлия II, чтобы позволить свадьбу . Генрих утверждал, что его брак никогда не был в силе, и в 1527 году попросил папу Климента аннулировать брак, но папа отказался. По католическому учению, законно заключённый брак нерушим до смерти. Окружение короля решило не обращать внимания на папу, но в октябре 1530 года на встрече духовенства и юристов пришли к выводу, что английский парламент не может уполномочить архиепископа Кентерберийского действовать против запрета папы.

Генрих провёл церемонию бракосочетания с любовницей, Анной Болейн , в конце или в начале 1533 года . Брак был облегчён смертью архиепископа Кентерберийского Уильяма Ворхэма, друга папы, после чего Генрих убедил Климента назначить Томаса Кранмера, друга семьи Болейн, его преемником. Папа даровал папские буллы, необходимые для возведения Кранмера, но также потребовал, чтобы Кранмер принял присягу на верность папе до своего освящения. Законы, принятые при Генрихе, гласили, что епископы могут быть освящены без папского утверждения. В итоге Томас Кранмер был освящён, заявив, что он принял присягу папе . Кранмер был готов аннулировать брак короля с Екатериной. Папа ответил на это анафемой Генриху и Кранмеру.

Отделение английской церкви от папства имело, однако, более глубокие истоки как в традициях христианства на Британских островах, так и в чрезмерном автократизме папства.

В том же году «Закон первых плодов и десятин» передал налоги на церковные доходы в английскую казну. В конечном счёте Генрих провёл через английский Парламент Акт о супрематии (), который установил независимость церкви Англии.

Внешность

Во время своего полугодового тюремного заключения в 1527 году Климент VII отрастил бороду в знак траура по разграблению Рима. Это было нарушением канонического закона, требовавшего от священников быть гладко выбритыми. Однако прецедент существовал и до того: папа Юлий II в течение девяти месяцев носил бороду в -1512 годах в знак траура по поводу потери папского города Болонья .

В отличие от Юлия II, Климент VII сохранил бороду до своей смерти в 1534 году , и его примеру последовали его преемник, Павел III, и ещё двадцать четыре понтифика, вплоть до Иннокентия XII, который умер в 1700 году .

Смерть

К концу своей жизни Клемент VII вновь склонился к союзу с французами, который не состоялся из-за его смерти 25 сентября 1534 года (предположительно от отравления бледной поганкой ). Он был похоронен в Санта-Мария-сопра-Минерва . Резко уменьшившееся после перенесённого поражения население Рима не оплакивало его.

В кино

В биографической кинокартине «Челлини: Преступная жизнь » 1990 г. роль папы Клемента VII исполнил Макс фон Сюдов .
В турецком сериале «Великолепный век» роль папы Клемента VII исполнил Альп Ойкен.

В изобразительном искусстве

Самое известное изображение Климента VII - портрет кисти Себастьяно дель Пьомбо , выставленный в Музее Каподимонте в Неаполе (см. здесь иллюстрацию вверху).

Напишите отзыв о статье "Климент VII"

Примечания

Литература

// Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.



I век

II век

III век

IV век

V век

VI век

VII век

VIII век

IX век

X век

XI век

XII век

XIII век

XIV век

XV век

XVI век

XVII век

XVIII век

XIX век

XX век

XXI век

Отрывок, характеризующий Климент VII

– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили. И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену, и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu"il vous donne l"amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.

В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.

Папа Медичи

Джулио де Медичи родился в 26 мая 1478 года. Был внебрачным сыном Джулиано Медичи (брата Лоренцо Великолепного) и Фьоретты Горини .

В 1510-1511 годах был архиепископом Амбрёна. Адриан VI назначил его архиепископом Флоренции и кардиналом. После двухмесячных споров кардиналы избрали его папой. Его понтификат, продолжавшийся 11 лет, был чередой непрерывных поражений и неудач.

Разорение Рима

По прошествии семи месяцев он признал испано-германское господство на Апеннинском полуострове, а в 1530 признал за Карлом V право на императорскую корону. Чтобы не лишиться полностью поддержки французов, Климент уговорил свою внучатую племянницу Екатерину Медичи вступить в брак с сыном Франциска I Генрихом II .

В последние годы понтификата Климента VII произошел раскол между английской и римской церквями. Причиной его был не только конфликт между Климентом VII и Генрихом VIII, которого Лев Х наградил титулом «очень католического короля» Англии. Генрих требовал признать недействительным его брак с Екатериной Арагонской , в чем папа ему отказал, несмотря на то что первоначально обещал это Генриху. Отделение английской церкви от папства имело, однако, более глубокие истоки как в традициях христианства на Британских островах, так и в чрезмерном автократизме папства.

Умерший 25 сентября 1534 Климент VII (предположительно от отравления бледной поганкой) был похоронен в Санта-Мария-сопра-Минерва. Резко уменьшившееся после перенесённого поражения население Рима не оплакивало его.

Климент VII

Репродукция с сайта http://monarchy.nm.ru/

Климент VII (Джулио Медичи), 1523.ХI.19 - 1534.IХ.25

Климент VII, Папа Римский
Clemens Septimus
Мирское имя: Джулио Медичи
Происхождение: Флоренция (Италия)
Годы жизни: 26 мая 1478 - 25 сентября 1534
Годы понтификата: 19 ноября 1523 - 25 сентября 1534
Отец: Джулиано Медичи
Мать: ?

Джулио был внебрачным сыном Джулиано Медичи. Его отец был убит во время беспорядков, последовавших вслед за заговором Пацци. Образованием и воспитанием юноши занимался его дядя Лоренцо Великолепный. Джулио стал рыцарем Родоса и великим приором Капуи. После избрания двоюродного брата Джованни папой римским, карьера Джулио быстро пошла в гору. 28 сентября 1513 г. он стал кардиналом и являлся главной движущей силой политики папского двора при Льве X. Проиграв выборы в 1522 г. Адриану Деделу, Джулио все жал стал папой после его смерти и взял имя Климент VII.

Выбор папы-итальянца был восторженно встречен в Риме. Политическая и религиозная ситуация была такова, что для управления Папским государством и церковью нужно было обладать редким тактом и благоразумием. Однако Климент VII оказался никудышным дипломатом и крайне нерешительным правителем. Первым делом он заключил союз с Франциском I, находившимся в состоянии войны с Карлом V. Франциск войну проиграл и был вынужден в 1526 г. подписать Мадридские соглашения, которые, впрочем, не собирался выполнять. Вскоре Франция, Венеция и Милан организовали Коньякскую Лигу, к которой примкнул и Рим. По наущению разгневанного Карла войско Колонна напало на Рим, вынудив Климента укрыться в замке Сант-Анджело. Через несколько месяцев папа подписал перемирие с Карлом, но немецкие наемники, находившиеся на Севере Италии и долго не получавшие жалованья, уже вышли из-под контроля Карла. Они вынудили коннетабля Бурбона вести их на Рим и 6 мая 1527 г. вошли в беззащитный город. Папа вновь успел укрыться в замке Сант-Анджело, а ландскнехты подвергли Рим восьмидневному разорению, которое по жестокости можно было сравнить лишь с нашествием варваров. Лигисты, недовольные нерешительностью папы, не спешили идти ему на помощь. Карл был формально непричастен к этому акту насилия, но сполна воспользовался его результатами. Семь месяцев продержав папу фактически в заточении, Карл заключил с ним мир и 24 февраля 1530 г. был коронован императором.

Тем временем важные события развивались в Англии. Местная церковь и раньше далеко не во всем подчинялась Риму, а короли периодически стремились завладеть церковной собственностью. Последней каплей стало нежелание Климента расторгнуть брак своенравного короля Генриха VIII с Екатериной Арагонской. Генрих объявил о выходе английской церкви из-под юрисдикции папы, провозгласив себя ее главой. В феврале 1531 г. епископы были вынуждены смириться с этим, а парламент принял постановления о разрыве отношений между Англией и Римом. Генрих как глава церкви присвоил себе право назначать епископов и архиепископов, а все подати, уплачиваемы ранее папе, стали идти в казну королевства. Климент отлучил Генриха от церкви и признал недействительным его второй брак с Анной Болейн, но на английского короля проклятия понтифика не произвели никакого впечатления.

ПИСЬМО КЛИМЕНТА VII ВАСИЛИЮ III

Московскому князю

Возлюбленному сыну. С величайшей радостью мы получили письмо Твоей Милости и в посланнике Твоем Дмитрии Герасимове увидели человека искусного (зачеркнуто: благоразумного) и старательного в передаче Твоих поручений которые, однако, все содержались в письме. В нем Ты сообщаешь о своем желании стоять заодно с нами и другими христианскими государями против неверных и врагов христовых, а также даже убеждаешь нас отправить к Тебе человека, который мог бы Твоей Милости поведать обо всех наших замыслах. Это мы исполнили охотно и послали достойного брата Франческо (зачеркнуто: Варфоломея) епископа Скарентского, мужа опытного и благонадежного которому мы, благодаря его прилежности и усердию, часто важнейшие дела поручали. Именно с ним мы ведем доверительный разговор обо всех наших намерениях.

Что касается возлюбленного сына нашего генуэзского гражданина Паоло Чентурионе, еще прежде у Тебя побывавшего, то нашим посланником к Твоей Милости он не был; но, так как он к Тебе по своим делам приходил, то мы дали ему письмо, которое, чему весьма радуемся, Ты получил. Ибо (неразборчиво. Возможны варианты: мы желали бы, мы просим, нам было бы приятно, мы готовы предложить…) , чтобы Ты послал к нам своего человека, а также наиприятнейшие дары. И не потому это, что очень мы о дарах печемся, но потому, что нам особо приятно выражение Твоих по отношению к нам милости и доброжелательности.

Что же касается дружбы с нами и союза против неверных, то Ты ведь обещаешь нам все, что только может пообещать римскому первосвященнику, наследнику блаженного Петра могущественный и великий, признающий Господа [Иисуса] Христа государь. И Ты даже испрашиваешь у нас способ, каким образом мог и должен был бы произойти этот союз. Тот достойный посланник, которого мы к Тебе направляем, подробно обо всем Тебе расскажет и поведает обо всех желаниях наших. А мы о том молим Твою Милость, чтобы Ты ему как нам самим доверился.

Посланника же нашего Ты отпусти обратно любезно и без промедления, как только он поведает Тебе о наших намерениях (зачеркнуто: поручениях) , подобно тому, как мы отсылаем Твоего гонца назад с заботой и любовью. Однако в этом письме мы всего, что с Твоей помощью свершено должно быть, писать не будем, поскольку посланник наш лично полнее и лучше расскажет о том, что [Твоя Милость], сообразно с исключительным человеколюбием и мудростью [ей присущим], внимательно и с удовольствием выслушает. Мы о том только и просим, то только и вымаливаем у всемогущего Бога [когда к Тебе в письме обращаемся], чтобы Ты не замедлил проявить к нам свою благосклонность, тогда как наше отношение к Тебе известно. Мы обещаем, что если желанный союз свершится, к чему мы столь стремимся, то вся благосклонность наша и Святого престола на Тебя распространится; и да возвысятся Твои честь и достоинство (да будет дозволено тому случиться!), чтобы Ты воистину познал, что мы испытываем и всегда испытывали несравненную любовь к Тебе и преславным Твоим добродетелям. Тогда как обо всем прочем Твоя милость более подробно узнает от вышеупомянутого достойного посланника нашего.