В активном поиске. Русское знамя болгарских дружин  Вручение знамени болгарскому ополчению 1877 год картина

Каждый год в начале весны Болгария отмечает свой национальный праздник - День освобождения от османского ига. 139 лет назад, 19 февраля (3 марта по новому стилю) 1878 года, между Российской империей и Турцией в местечке Сан-Стефано был подписан договор, положивший конец Русско-турецкой войне и сыгравший огромную роль в вызволении из-под чужеземного владычества балканских народов.

У каждого субъекта Российской Федерации , как известно, есть своя символика. Флагом Самарской области является сегодня красно-бело-голубой триколор с областным гербом в центре. Этот символ - связующее звено между нынешним днем и ушедшими в историю временами, когда русский и болгарский народы сражались рука об руку за освобождение славян.

Весной 1876 года в Болгарии разгорелось антиосманское восстание, известное как Апрельское. Оно было жестко подавлено турецкими властями, но стало той искрой, из которой разгорелось пламя Русско-турецкой войны 1877–1878 гг.

В знак солидарности с восставшими болгарами жители Самары создали знамя, вышитое монахинями Иверского женского монастыря. Это было полотнище размером 1,85×1,90 м, сшитое из шелковых полотен красного, белого и синего цветов. В центре полотнища помещены были изображения Богоматери и святых Кирилла и Мефодия в золотом кресте, вышитые по рисунку санкт-петербургского художника Николая Симакова . А серебряный наконечник флагштока был выполнен в византийском стиле по эскизу графа Рошфора. К древку были прикреплены ленты, на одной из которых красовалась надпись «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его», а на другой - «Самара - болгарскому народу, 1876».

Самарская городская дума постановила отвезти это знамя великому князю Николаю Николаевичу, а затем передать болгарским добровольцам-дружинникам.

Привезенное из России знамя было вручено самарской делегацией (это были городской голова Ефим Кожевников и гласный самарской думы Петр Алабин) болгарским ополченцам недалеко от города Плоешти 18 мая 1877 года. Флаг был передан Знамённой роте болгарского ополчения - 3-й роте из 3-й дружины.

На торжественной церемонии трехцветное полотнище золотыми гвоздями было прибито к древку. Последний гвоздь вбил старый воевода Цеко Петков, сказав при этом: «Для того Господь дал святое знамя, чтобы пройти от края до края многострадальную болгарскую землю. Пусть наши матери, жены и сестры осушат им свои печальные очи, и пусть придет мир и процветание!»

Болгарские ополченцы сражались с этим знаменем в битве за Стара-Загору и Нова-Загору, за Шипку и Шейново.

В Болгарии этот флаг, ставший одним из символов национальных вооруженных сил, известен как «Самарско знаме». После Русско-турецкой войны это уникальное полотнище хранилось в Радомире , где скончался его последний знаменосец Павел Корчев. В 1881 году оно было перевезено в Царский дворец в Софии (ныне - Национальная художественная галерея), где хранилось до 1946 года. В настоящее время знаменитое Самарское знамя хранится в Национальном музее военной истории Болгарии, в отдельном помещени с особыми условиями и под усиленной охраной. И еще: Самарское знамя - единственное полотнище, награжденное болгарским орденом «За храбрость», который позднее был помещен в богато украшенный наконечник флагштока.

«Самарско знаме» стало настоящим символом боевого содружества русской армии и болгарских ополченцев времен Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Антиосманские восстания братьев-славян в Боснии и Болгарии вызвали в России мощный резонанс и общественный подъем. Самарцы, конечно, были не единственными подданными Российской империи, выражавшими словом и делом солидарность с порабощенными болгарами. Энтузиазм охватил всю огромную страну. В пользу балканских славян собирались средства, многие выражали готовность сражаться на Балканах. Зверства головорезов-башибузуков при подавлении Апрельского восстания в Болгарии шокировали весь мир. И западники, и славянофилы были единодушны в том, что надо помочь страдающим от османского ига собратьям. Разница была в акцентах: одни требовали защитить православие, другие - освободить болгар…

После того как турецкий султан отверг выработанный по российской инициативе проект реформ для балканских славян, в апреле 1877 года Россия объявила войну Турции. В высочайшем манифесте, подписанном Александром II, было сказано: «Всем нашим любезным верноподданным известно то живое участие, которое мы всегда принимали в судьбах угнетенного христианского населения Турции. Желание улучшить и обеспечить положение его разделял с нами и весь русский народ, ныне выражающий готовность свою на новые жертвы, для облегчения участи христиан Балканского полуострова».

Боевые действия Русско-турецкой войны велись на Балканах и на Кавказе. В союзе с русскими войсками сражались отряды болгарских ополченцев - ими командовал генерал-майор Николай Григорьевич Столетов. К маю 1877 года Столетовым было сформировано 6 дружин болгарских добровольцев численностью более 5000 человек.

В горах и на равнинах Болгарии русские солдаты сражались не ради территориальных приобретений, а с тем, чтобы помочь делу вызволения славян-единоверцев из неволи.

Это была тяжелая, кровавая война, в которой удача то улыбалась одной из сторон, то ускользала из рук. Одно из самых нелегких сражений разыгралось на Шипкинском перевале, который обеспечивал кратчайший путь на Константинополь. Неудивительно, что турки ради спасения своей столицы были готовы на все, чтобы выбить оттуда противника. Туда были брошены значительные силы, наступления следовали за наступлениями. В героической обороне Шипки болгарские ополченцы под командованием генерала Столетова сражались рядом с русскими солдатами под командованием генералов Дерожинского и Радецкого. Турки численно превосходили - в несколько раз! - русско-болгарские войска, страдавшие к тому же от нехватки боеприпасов и сильной жары. Однако, несмотря на значительные потери, защитники Шипки не отступили и не сдались. Планы турецкого командования были нарушены, а русским и болгарам удалось не потерять важный стратегический рубеж. Именно на Шипке традиционно проводятся самые важные мероприятия, посвященные Дню освобождения Болгарии от османского ига.

К концу 1877 года капитулировал турецкий гарнизон Плевны, русская армия перешла в наступление. В январе 1878 года русские войска заняли Адрианополь, подойдя к стенам Константинополя (Стамбула). И только угрозы со стороны Великобритании и Австро-Венгрии заставили русское командование воздержаться от занятия османской столицы.

Пушки замолчали - заговорили дипломаты. Сан-Стефанский мирный договор был выгоден и России, и балканским государствам. Он признавал независимость Сербии , Черногории и Румынии (при этом их территории увеличивались). Создавалось новое автономное славянское княжество на Балканах - Болгария, которое включало территории от Дуная до Эгейского моря, от Черного моря до Охридского озера, и должно было два года находиться под русским управлением, после чего получить полную автономию, выплачивая Турции номинальную дань.

Но под давлением западных держав - особенно Великобритании, получившей от Турции «взятку» в виде Кипра , - пришлось пересматривать условия Сан-Стефанского договора. Для этого в Берлине был созван международный конгресс, закончившийся тем, что территорию Болгарского княжества сильно урезали - ее южные границы были отодвинуты за Балканский хребет. И тем не менее кровь русских солдат и болгарских дружинников была пролита не зря. На политической карте Европы появилось новое государство - княжество Болгария. Формально оно еще подчинялось Османской империи, но фактически было самостоятельным (а в 1908 году провозгласило себя независимым царством).

На болгарской земле были установлены сотни памятников русским воинам, павшим за освобождение этой страны от османского ига. Надпись на известняковом мемориале, поставленном в 1899 году в селе Негушево близ Софии, гласит: «Поклонись, Болгария, могилам, которыми ты усеяна». Поклонимся и мы памяти павших на той войне…

Было подарено жителями Самары болгарским ополченцам во время Русско-турецкой войны .

Флаг был передан Знамённой ротой болгарского ополчения - 3-й роте из 3-й дружины. Ополченцы сражались с ним в битве за Стара-Загору и Нова-Загору , за Шипку и Шейново .

Сначала знамя хранилось в Радомире , где скончался его последний знаменосец Павел Корчев. В 1881 году оно было перевезено в Царский Дворец в Софии (сейчас - Национальная художественная галерея), где хранилось до 1946 года . Сейчас знаменитое Самарское знамя хранится в Национальном музее военной истории Болгарии в отдельном помещении с особыми условиями и под усиленной охраной.

Самарское знамя - единственное полотнище, награждённое Орденом «За храбрость» республики Болгария, который позднее был помещён в богато украшенный наконечник флагштока.

Современный флаг Самарской области , утверждённый в 1998 году , взял за основу именно Самарское знамя.

Копии знамени

Первые копии знамени были изготовлены в 1958 году . Одна из них была передана Центральному Военному Музею СССР. Ещё два полотна были сделаны позже: первое - в 1978 году в мастерской Михаила Малетского, а другое было вышито для Национального музея военной истории Болгарии в 2006 году послушницами Монастыря Покрова Святой Богоматери.

11 августа 2008 года депутат Народного собрания Болгарии Евгений Жеков и вице-мэр города Стара-Загора Мария Динева привезли в Самарскую область копию знамени, которое было изготовлено одним из наиболее известных художников Болгарии - Димо Геновым. Болгарская делегация передала знамя Иверскому монастырю.

Источники

• (недоступная ссылка - ) . Samara.ru. Проверено 25 ноября 2006. .

Напишите отзыв о статье "Самарское знамя"

Отрывок, характеризующий Самарское знамя

Через некоторое время действительный статский советник Алабин в Самаре получил уведомление из Москвы о том, что он, согласно своему добровольному желанию, отправляется на войну в распоряжение заведующего гражданской частью при Главнокомандующем - князя Владимира Александровича Черкасского, и назначается уполномоченным Красного Креста и Главным агентом Славянского благотворительного общества в Болгарии. Так началась «болгарская страница» необыкновенной жизни этого благородного и самоотверженного человека. В конце 1877 года Алабин вступил на многострадальную землю братской Болгарии, чтобы «принесть некоторую пользу», то есть помочь болгарам обустроить свое собственное государство. К этому времени имя Петра Владимировича Алабина с благоговением и признательностью произносилось в войсках и окопах. И прежде всего в отрядах болгарского ополчения, среди молодых и старых болгар-повстанцев. Ибо именно он, простой государственный чиновник и гражданин города Самары, был одним из тех, кто вручил братьям-болгарам победное «Самарское знамя»...

«В сражении 19 июля 1877 года, у города Эски-Загора войска были сильно теснимы турками. В таком трудном положении Калитин, получивший уже две легкие раны, не взяв на себя отступать, решил атаковать турок. Во время штыковой атаки болгар был убит знаменщик третьей дружины, унтер - офицер Марчин. Вместе с ним поверглось на землю и прекрасное знамя, подаренное болгарам Самарою. Калитин, заметивший это падение, мигом соскакивает с лошади, хватается за древко и, снова вскочив в седло, выносится с высоко поднятым знаменем перед фронтом своей дружины. Ребята! Знамя наше с нами! Вперед, за ним, за мною! - звучным голосом кричит он своим ополченцам, не замечая, что с этого момента он сам сделался почти исключительно мишенью турецких стрелков. Повернув лошадь, Калитин устремился на турок. Дружно гаркнули «Ура»! в ответ ему болгары. В рядах у них уже была болгарская боевая «Песня свободы...». Турки попятились...В это мгновенье, зашатавшись в седле и бессильно свесив на грудь голову, Калитин вдруг упал на землю. Он был пронизан тремя пулями...». Так, по свидетельству очевидца и участника этого боя у Эски-Загора, началась героическая история «Самарского знамени», идея которого принадлежит Петру Владимировичу и его супруге - Варваре Васильевне, бывшей сестре милосердия. Они оба - участники трех военных кампаний и кровавых сражений в Ольтенице, Инкермане, Севастополе, Рущуке - хорошо знали из своего ратного опыта, что ничто так не вдохновляет солдат в бою, ничто так не помогает повергнуть более сильного врага, и поверить в собственную справедливую победу, как полковое знамя...

«Ближайшие люди подскочили на помощь к своему командиру, - продолжает свидетель и участник этого памятного боя у местечка Эски-Загора - но для него все уже было кончено: красивое, выразительное его молодое лицо, еще за мгновение перед тем столь вдохновенно дышавшее и мыслью, и отвагою, разом покрылась смертной бледностью - он был мертв. Один из унтер-офицеров вынул из руки его знамя, у которого почти на середине было уже перебито древко, и только что успел сделать с ним два-три шага, как и его положила турецкая пуля. На смену ему явился тотчас же другой унтер-офицер. В эти минуты бой шел в упор уже с противником. Кучка турок подобралась к лежавшему знамени и двое из них уже поволокли было его на свою сторону - с остервенением кинулись на них болгары: кто в штыки, кто в приклады и среди ожесточенной свалки с торжеством вынули свою драгоценную святыню - первое болгарское знамя - из рук неприятеля». «Самарское знамя» оказалось и подлинным шедевром геральдического искусства. Его сшили вручную монахини самарского женского монастыря Иверской Божьей Матери по оригинальному рисунку самарского художника Николая Ефстафьевича Симакова, служившего под началом Алабина в Самарской удельной конторе. Примечательна вышивка основного рисунка - лика Богоматери. Его создала Варвара Васильевна Алабина - верная спутница Петра Владимировича, поддерживающая все его разнообразные начинания на пользу отечеству - в большом и малом. Все расходы на закупку специальной ткани для полотнища, на пошив знамени, на выделку древка, отливку специальных серебряных гвоздей, на выделку золоченых и серебряных нитей, исполнение рисунков и эскизов Симакову Алабин взял на себя. На это ушла часть выигранных в 1875 году Петром Владимировичем по лотерейному билету 200 тысяч рублей. Остальное же было пожертвовано им в помощь братьям-болгарам после поражения апрельского восстания (правда, Алабин убедил думу оформить этот дар не от своего имени, а от имени города). Кроме того, большие суммы ушли на устройство супругами Алабиными в своем доме в центре Самары - госпиталя на 80 коек для больных и увечных воинов, прибывающих в Самару с Балканского театра военных действий...

• 12 апреля 1877 года Александр II издал долгожданный Манифест о вступлении России в войну с Турцией. И нет никакого сомнения, что на это решение Российского Императора серьезно повлияли горячие статьи Достоевского. Ибо такого рода публицистическое издание, как «Дневник писателя», было единственным в своем роде. И не только в России, но и во всем мире. «Мы, Россия, - восклицал Достоевский, - действительно необходимы и неминуемы и для всего восточного христианства, и для всей судьбы будущего православия на земле, для единения его. Так всегда понимали это наш народ и государи его... Одним словом, этот страшный восточный вопрос - это чуть ли не вся судьба наша в будущем. В нем заключаются как бы все наши задачи и, главное, единственный выход наш в полноту истории. В нем и окончательное столкновение наше с Европой, и окончательное единение с нею, но уже на новых, могучих, плодотворных началах. О, где понять теперь Европе всю ту роковую жизненную важность для нас самих в решении этого вопроса!» Царский манифест открыл «Самарскому знамени» путь на Балканы. Согласно своему предназначенью и высокой миссии. Активность, которую проявил Алабин и его сослуживцы по Самарской думе в деле скорой отправки боевого знамени из Самары на Дунай, заслуживает всяческого уважения. 17 апреля Самарская городская дума, спешно собравшись на экстренное заседание, приняла единогласно предложение своего гласного Алабина об отправке на войну знамени. И распорядилась именно ему самому и городскому голове Евгению Кожевникову тут же отправиться на Балканы. 20 апреля 1877 года, в полдень, под звон колоколов и при огромном стечении самарского люда от пристани отошел пароход «Вестник» с двумя именитыми делегатами, подарками от горожан и знаменем на борту. Вскоре делегаты прибыли в Москву. Там, по настойчивому желанию Ивана Сергеевича Аксакова, это знамя было на несколько дней выставлено в Кремле для показа москвичам и для благословения. А уже 6 мая в румынском городе Плоешти, в лагере, где формировались отряды болгарских воинов-ополченцев, Петр Алабин и Евгений Кожевников торжественно, перед строем только что сформированной З-й дружины болгарского ополчения передали самарское знамя специально прибывшему в лагерь главнокомандующему Русской армией Его Императорскому Высочеству Великому Князю Николаю Николаевичу. Тот, поцеловав знамя, в свою очередь вручил его коленопреклоненному генерал-майору Столетову, только что назначенному командовать отрядами болгар-ополченцев, будущему герою Шипки и Плевны. В Петербургском «Правительственном вестнике» и в «Самарских епархиальных ведомостях» было отпечатано подробное описание этого торжества. Но особенно трогательно был представлен читателям сам акт прибивки знамени к древку молотком... Первым, - вверху, внизу и посредине - прибил гвозди сам Великий Князь Николай Николаевич Младший, за ним - его адьютант, генерал Непокойницкий, далее - Столетов, за ними - Алабин, Кожевников, далее старейший повстанец и воин - болгарин Цеко Петков со словами: «...Давайте в час добрый! Да поможе Русский Бог счастливо нам кончить векова-то дело». И, наконец, офицер-болгарин Иван Иванов... Последним, кому было доверено вколотить в святое древко оставшиеся три серебряных гвоздя, был знаменосец Антон Марченко, которому суждено было первым обагрить своей кровью это знамя, и самому погибнуть, не отдав его в руки врагу... Потом генерал Столетов вручил древко болгарам 3-й дружины, которые на следующий день отправлялись на фронт. Получая знамя, командир болгарского отряда подполковник Павел Петрович Калитин, обращаясь к воинам своим, воскликнул: «Братцы, святого знамени этого, гордости и чести нашей, мы не отдадим врагу, пока хоть один из нас останется в живых; что до меня, клянусь перед вами, умру под ним, но не отдам его». Так и произошло - и он погиб, во след своему знаменосцу, но знамя не досталось туркам. Правда, имя третьего погибшего героя, поднявшего с земли перебитое древко с изорванным в клочья полотнищем, к превеликому сожалению, так и осталось неизвестным.
• 14 декабря 1877 года агент Славянского благотворительного общества в Болгарии статский советник Петр Владимирович Алабин, неожиданно получает от своего главного патрона князя В. А. Черкасского серьезное предложение - не оставляя порученные ему обязанности, принять должность губернатора Софии. Петра Владимировича все же одолевали сомнения: сумеет ли он оправдать доверие. Несмотря на его огромный административный опыт принять ему должность мешало незнание болгарского. На помощь пришел известный профессор-славист Харьковского университета, болгарин-ополченец, Марин Дринов. Алабин назначает его вице-губернатором Софии. И дело пошло. Прежде всего, они взялись организовать быт пострадавших болгарских семей, детей, сирот, беженцев, восстановить их жилища, распределить пайки, одежду, открыть временные приюты, воскресные школы, небольшие читальни, комитеты вспомоществования. Открыли народный банк, вступили в почтовый союз, учредили почтовую марку, основали городскую администрацию из болгар, основали несколько военных школ для юношей, начали реставрировать разрушенные типографии для печатания книг и газет, открыли благотворительное «Общество Софийской публичной библиотеки», составили Устав будущей публичной библиотеки. А вскоре, 28 ноября 1878 года, открыли вместе с Марином Дриновыми и саму Библиотеку (ныне это непреходящая гордость Болгарии - Народная публичная библиотека). Город начал оживать, появились чайные, зрелищные залы. Губернская канцелярия подсчитала убыток, причиненный Софии войной. Он составил более 10 миллионов рублей. Сумма по тем временам огромная. Но это не смущает губернатора. «Громадность приведенной цифры, - пишет он Аксакову в Москву и князю Черкасскому в Петербург, - не должна, я думаю, остановить благотворную и великую деятельность России в деле помощи народу, с кровью которого мы смешали ныне свою кровь и тем сделали еще более близкими себе его нравственные и умственные интересы...». Особой заботой Алабина на посту губернатора Софии были дети погибших болгарских воинов. Вот история десятилетней девочки Ружи Стояновой, дочери священника из города Копривштицы, который умер в турецкой тюрьме. Его старший сын Найден, учитель, был участником апрельского восстания и погиб, мать умерла от горя, а другой сын стал в ряды 3-й дружины болгарского ополчения и воевал под «Самарским знаменем». Петр Владимирович хорошо знал храброго воина Стоянова и искал возможность помочь Ружи, которая вынуждена была жить с братом в полку. Через посредство друзей Алабин отправил девочку за счет Славянского благотворительного в Россию, где она была принята в одну из гимназий Петербурга. Алабин и его супруга до конца своих дней следили за ее судьбой. За делами материальными губернатор Софии старался не забывать о душе. Он принялся за обустройство разграбленных османами храмов и церквей. Своим личным делом он считал восстановление болгарских национальных святынь. На месте казни Васила Левского Алабин предложил поставить памятник народному герою Болгарии. Теперь, когда город разросся, алабинский памятник Василу Левскому оказался в самом центре столицы Болгарии. В августе 1878 года Алабин ненадолго выезжает в Петербург, дабы отчитаться перед Славянским благотворительным обществом о проделанной им работе в Болгарии за год работы агентом (прежде всего это касалось употребления огромных благотворительных денежных сумм, которые Общество собирало по всей России для братского народа, а распределением их на месте занимался Алабин). Заканчивая свой доклад, Петр Владимирович сказал: «Болгары вполне и высоко ценят то участие, которое принимают в их судьбе в России. Нет деревни, где бы не знали о существовании в России благодетельных для их отечества русских братьев...». Летом 1879 года, когда русский Двор передал гражданскую и военную власть болгарам, и к управлению приступило первое правительство свободной Болгарии, Петр Владимирович Алабин был отозван. Он возвратился в Россию, в родную Самару. За свою бескорыстную и ревностную службу на посту первого гражданского губернатора Софии, он был награжден Орденом святой Анны I степени. Вскоре после смерти Петра Владимировича в 1896 году в Самаре, где он был городским головой, его преемник, статский советник Николай Арычкин, обратился к известному петербургскому художнику, академику Александру Новоскольцеву с просьбой изготовить большой поясной портрет Алабина для главного зала Самарской публичной библиотеки. Заказ был принят и вскоре Самара получила большой портрет почетного гражданина Алабина. В советское время к Алабину в Куйбышеве было отношение довольно холодное. Ибо - Петр Алабин был дворянин, искренний и деятельный монархист, беззаветно любил Бога, Царя и Отечество, ему всегда была близка идея просвещенного православия. Были и такие «деятели», которые находили у Алабина «нерусские черты лица»… А его огромный вклад в городское хозяйство и культуру Самары: городская Александровская публичная библиотека, старинный театр, музей, храм, уличное освещение, водопровод, мостовые, набережные, железная дорога, мост через Сызрань, разбивка скверов, парков, коллекции, архив, и так далее - прежняя власть или не замечала, или - приписывала «проклятому прошлому», или просто - себе самой. Только героическое «Самарское знамя», созданное Петром Алабиным для Болгарского народа и вдохновленное идеей Достоевского, всегда было и останется за Петром Алабиным.

Исторический сайт Багира - тайны истории, загадки мироздания. Загадки великих империй и древних цивилизаций, судьбы исчезнувших сокровищ и биографии людей изменивших мир, секреты спецслужб. История войн, загадки сражений и боёв, разведывательные операции прошлого и настоящего. Мировые традиции, современная жизнь России, загадки СССР, главные направления культуры и другие связанные темы - всё то о чём молчит официальная история.

Изучайте тайны истории - это интересно…

Сейчас читают

Канадцы любят говорить, что в истории Канады было две династии - Виндзоры и Трюдо! С Виндзорами все понятно - Канада долгое время была колонией Британии. А что касается Трюдо, то сегодня Канадой правит Джастин Трюдо. Он сын знаменитого Пьера Трюдо, бывшего премьер-министром и главой Либеральной партии в течение 16 лет…

Она считается лучшей комедийной актрисой Америки, и к тому же - самой верной и преданной женой, идеальной матерью. Как же ей удаётся совмещать все эти роли?

Официальное объявление об этой трагедии было сделано только спустя три дня, да и то вскользь в газетах регионального значения. Ещё несколько суток Киев молчал в прямом смысле - в городе была полностью отключена междугородная и международная связь; самолёты ещё месяц спустя летали другим маршрутом, чтобы случайно не оказаться над зоной трагедии, масштабы которой пассажиры могли бы оценить с высоты своими глазами. Материалы судебного дела были засекречены и позже уничтожены, имена главных виновников произошедшего так никогда и не были названы, а «палачом» назначили зловещий Бабий Яр, который к тому времени уже был полностью срыт.

Казалось бы, мы детально знаем события Октябрьской революции 1917 года. Но если глубоко вникать в хронику тех дней, получается, что мы знаем мифы, и складывается впечатление, что правды не знает никто. Сейчас говорят, что была не революция, а переворот, что штурм Зимнего - выдумка. И даже договариваются до того, что и Октябрьского переворота не существовало в природе. Мол, просто Временное правительство, пав духом от «пробуксовки» реформ, передало власть большевикам, что называется, «по соглашению сторон». Но так ли это?

Сегодня о Валерии Марченко почти не вспоминают. И это странно, поскольку не так давно это был один из самых известных борцов за соблюдение прав человека, за прогресс и демократию. Даже президент США Рональд Рейган как-то сказал, что жизнь Валерия Марченко навсегда останется примером для всех тех, кого по-настоящему волнуют права человека…

Так получилось, что я, городской житель, выросший в Алма-Ате, частенько пишу статьи о домашних животных - коровах, верблюдах, овцах… И вот недавно я понял: самый страшный враг скота - это не хищники, не насекомые, не вирусы. Самый страшный враг коров, лошадей, а также кур, гусей и прочей мелкой живности - человек. Причём не фермер или чабан. И даже не работник живодерни или охотник. Самый главный враг домашних животных - это руководитель-дилетант. А если такой руководитель занимает государственную должность или, не дай бог, стоит во главе страны - вообще катастрофа.

Скандальная история во время репетиции гала-концерта «Золотой граммофон» в Кремле едва не лишила Филиппа Киркорова возможности петь, выступать с концертами, гастролировать, встречаться со зрителями. О конфликте с помощником режиссёра Мариной Яблоновой, когда Филипп не сдержался и в ответ на её резкий тон ударил девушку, написано и сказано столько, что, казалось бы, нет смысла возвращаться к этой истории. Тем более что Филипп принёс публичные извинения, покаялся, адвокаты заключили мировое соглашение, и компенсацией стали пять миллионов рублей, которые Киркоров перечислил в благотворительный детский фонд «Подари жизнь» Чулпан Хаматовой. Сегодня Филипп предпочитает забыть это всё, как кошмарный сон, утверждая, что ничего подобного больше в его жизни не повторится. Он благодарит Господа за то, что не лишил его главного дела жизни.

Заняв трон в 15 лет, Карл XII скучал в совете, водрузив ноги на стол, днями пропадал на охоте и отчаянно кутил. Но стоило врагам Швеции зашевелиться, как король-юнец простился с вином и женщинами и со шпагой наголо повёл в бой своих, каролинеров, одерживая одну победу за другой в Северной войне…

В 1876 году в Болгарии вспыхнуло народное восстание против пятивекового османского ига. Весть об этом всколыхнула всю Россию. По всей стране начался сбор пожертвований для помощи и вооружения болгарских повстанцев. Приняли в нем участие и граждане города Самары: воодушевленные известиями о героическом восстании, они решили послать в Болгарию знамя. Специально вышивались ленты на древко, ювелиры приготовили серебряные гвозди. Но самарцы отправить знамя не успели — восстание было жестоко подавлено.

Весной 1877 года Россия вступает в войну с Турцией. Конечно, царизм при этом стремился укрепить свои политические позиции на Балканах. Однако русский народ считал ее справедливой войной за освобождение угнетенных братьев.

Во главе болгарского ополчения, которое формировалось в Румынии, был поставлен генерал Н. Г. Столетов.

И вот 17 апреля Самарская дума решает передать знамя ополчению. Для его вручения в лагерь ополченцев под Плоешти были посланы Е. Т. Кожевников и П. В. Алабин. Вручение знамени состоялось в мае.

«...Войска были выведены из палаток... — пишут в своем отчете Кожевников и Алабин. — Посреди обширного пространства, обставленного войском, стояло духовенство в облачении и устроен был стол, на котором мы разложили знамя и все принадлежности для его прибивки к древку: серебряные гвозди, ремень, молоток, шило...»

После торжественного освящения знамени первый гвоздь вбил главнокомандующий русской армии, затем генерал Столетов, посланцы Самары, командиры бригад и дружин, несколько прославившихся в боях болгарских повстанцев, и среди них Церко Петкович, старик, всю свою жизнь отдавший борьбе с турками. Забив гвоздь, он, как свидетельствуют очевидцы, «сказал со слезами на глазах: «Да поможет бог пройти этому знамени из конца в конец всю болгарскую землю, да утрут им наши матери, жены и дочери свои скорбные очи, да бежит перед ним все поганое, злое, нечестивое, и да ляжет позади него мир, тишина и благоденствие».

...Далее к болгарским дружинникам от имени города Самары обратился Алабин: «...Издалека, через всю русскую землю оно нами принесено к вам, как бы в живое свидетельство того, что оно дается вам не одним каким уголком России, а всею русскою землею... Идите же под сенью, этого знамени. Пусть будет оно залогом любви к вам России... Пусть оно будет знаменем водворения в вашей многострадальной стране навсегда мира, тишины и просвещения!..»

Слова эти были встречены болгарами с неподдельным восторгом: крики «ура» и «живий» долго гремели в воздухе, сливаясь с раскатами гремевшего в то время грома, шапки летели вверх, и болгарские дружины пошли в лагерь с песнями, подняв шапки на штыки...»

На следующий день под самарским знаменем — первым военным знаменем Болгарии — были приведены к присяге все дружины.

Закончив кратковременное обучение, болгарское ополчение стало принимать активное участие в сражениях, и особенно отличилась в боях знаменосная Третья дружина, которой командовал русский офицер, подполковник Павел Петрович Калитин.

Из рапорта генерала Столетова о сражении под Эски-Загрою (ныне Стара-Загора), где была остановлена армия Сулеймана-паши, рвавшаяся в тыл русских войск к Шипкинскому перевалу:

«...Четырем некомплектным дружинам ополчения выпало на долю оборонять позицию более четырех верст протяжения... Особенно важное стратегическое значение приобрел левый фланг нашей позиции, как ключ горного ущелья, занятие которого угрожало уничтожением всему ополчению...

Видя, что Третья дружина занимает сравнительно худшую позицию, чем турки, скрытые виноградником и кукурузой, подполковник Калитин поднял цепь и двинулся вперед под сильным ружейным огнем. Во время этого наступления ранены в ногу штабс-капитан Усов и подпоручик Бужинский. Первый из них пытался еще идти вперед, ободряя ополченцев словами: «С богом, юнацы, напред!», и тут же пал мертвым...»

Генерал Столетов подробно описывает ход боя, который вела Третья дружина, воинское мастерство и незаурядное мужество Калитина, его офицеров — Федорова, Попова, командиров рот, отважную штыковую атаку, остановившую наступление турок. «...Огонь ополченцев еще спорил с противником за поле сражения, но турецкие пули обезлюдили дружину... Переходя с позиции на позицию, люди 3-й дружины падали один за другим... Знаменный унтер-офицер Аксентий Цымбалюк, раненный в живот, упал, причем сломалось древко. Приподнявшись, он продолжал идти, не соглашаясь отдать никому вверенной ему святыни... и передал ее только по распоряжению дружинного командира.

Принявшие после Цымбалюка знамя два унтер-офицера тоже пали, как и все знаменные ряды. Тогда знамя взял сам подполковник Калитин, но тотчас был поражен пулею насмерть. Из боя знамя было вынесено унтер-офицером Фомой Тимофеевым. Поручик Живарев, видя смерть подполковника Калитина, раненный сам, пытался вынести своего начальника, но люди, помогавшие ему, были перебиты. Наконец поручику Живареву удалось положить тело на лошадь, но в тот момент, когда она трогалась со своей ношей, турецкая пуля убила ее на месте.

Резервов давно уже не было... Перекрестный огонь противника вынес из строя около половины людей...

В продолжение четырех тяжелых часов двухтысячный отряд людей, собравшихся под знамена всего три месяца назад, твердо держался против лучшей части турецких армий Сулеймана-паши — и упорно спорил за поле битвы...»

Подвиг русско-болгарского отряда стал подлинным испытанием боевого содружества и имел огромное тактическое и стратегическое значение для всей войны. Турецкая армия три недели собиралась с силами для нового наступления, что позволило русским войскам укрепить Шипку.

Эти события отстоят от наших дней на столетие. Но, занимаясь поисками архивных документов и свидетельств, связанных с самарским знаменем, я еще раз убедился, что подвиги, героизм никогда не остаются в истории лишь некими музейными экспонатами, а эстафетой идут от поколения к поколению.

Совершенно неожиданно для себя я встретился с именем Калитина в воспоминаниях Маршала Советского Союза Бориса Михайловича Шапошникова.

Рассказывая о своей службе в царской армии, в частности о Первом Туркестанском батальоне, который стоял в Ташкенте, Б. М. Шапошников пишет: «В старой армии поощрялся принцип совместной службы братьев в одной стрелковой части, и вот одновременно в 1-м Туркестанском батальоне служили четыре брата Калитиных и четыре брата Федоровых — восемь родственников из общего штатного состава 26 офицеров.

В 1877 году старший из Калитиных, Павел Петрович, капитан Федоров и поручик Попов по собственному желанию были командированы в действующую Дунайскую армию. Калитин был назначен командиром дружины болгарского ополчения, а Федоров и Попов командовали в ней ротами...»

Далее, описывая известный бой под Эски-Загрой, Б. М. Шапошников приводит такие подробности подвига Калитина, вероятно, рассказанные ему младшими братьями героя: «Дважды легко раненный Калитин соскакивает с коня, хватает знамя, вскакивает снова на коня и со знаменем в руках кричит своей дружине: «Ребята! Знамя наше с нами! Вперед — за ним, за мной!» Воодушевленные ополченцы бросились за своим командиром, турки дрогнули, но в это время три пули пробили грудь Калитина. Вокруг упавшего с коня командира произошла жестокая штыковая атака. В этом же бою были убиты и оба ротных командира — капитан Федоров и поручик Попов...

Во время моей службы был поставлен на средства, собранные офицерами, памятник павшим бойцам батальона, в том числе Калитину, Федорову и Попову. Он стоял в сквере перед казармами батальона.

Память о старшем Калитине свято хранилась в батальоне. Веселый и жизнерадостный, Калитин, по воспоминаниям старожилов, был смелым в бою и веселым в повседневной жизни.

Из четырех братьев Федоровых я застал в батальоне двух...»

Вот как не умирает подвиг, как живут в памяти поколений герои, их как живых вспоминает уже в наши дни советский маршал.

Интересно, сохранился ли под Ташкентом этот памятник?

И, наконец, связь времен привела меня к генерал-майору Советской Армии Георгию Николаевичу Караеву, сыну героя болгарского ополчения Николая Караева — ординарца легендарного Калитина.

Город на Неве. В старом доме, в квартире со старинной массивной мебелью, основательными книжными шкафами, с картинами исторических сражений под Эски-Загрой, у легендарной Шипки, под Плевной, портретами коренастого чернобородого воина в черкеске, его оружием на бархатной глади ковра, меня встречает высокий, статный, невзирая на преклонный возраст, подвижный человек.

— В те далекие времена отца, вероятно, назвали бы «диким горцем», — говорит Георгий Николаевич. — Родился он в горном осетинском ауле Цмти, был неграмотен, но смел, справедлив, добр и внимателен к людям. Так мне рассказывали о его юности долгожители аула, в частности, Асиат Кантемирова, умершая всего несколько лет назад. Помнит она и как провожали отца в поход, на войну. Как уж дошло до горного селения, что в Боснии и Герцеговине вспыхнуло восстание против турок, сказать трудно, но только отец вместе с группой добровольцев отправился бороться за свободу в Сербию еще в 1876 году. За храбрость был произведен в подпоручики, награжден серебряной медалью и орденом.

— Значит, он был уже офицером к началу русско-турецкой войны?

— Точнее, офицером сербской армии. Однако, узнав, что Россия вступила в войну с Турцией, отец тут же направился в Румынию, где формировалось болгарское ополчение, и обратился к генералу Столетову с просьбой о зачислении его рядовым дружинником. Так его и зачислили в Третью дружину к подполковнику Калитину, как он и просил в своем рапорте — «в число охотников».

Когда ополчение включилось в военные действия, отец часто ходил в разведку, участвовал более чем в восьмидесяти боях.

— И в знаменитом сражении под Эски-Загрой тоже?

— Конечно. Более того, он накануне боя был послан в разведку и лично докладывал генералу Столетову о расположении войск Сулеймана-паши. Было это 18 июля, а на следующий день и произошли те самые схватки, что прославили болгарское ополчение и особенно ее Третью дружину. Как ординарцу командира, отцу приходилось под огнем передавать распоряжения Калитина, самому участвовать в рукопашной. Он часто вспоминал Эски-Загру...

Георгий Николаевич прервал свой рассказ и достал из папки копию свидетельства начальника штаба болгарского ополчения подполковника Рынкевича, который тоже участвовал в этом бою вместе с дружиной Калитина.

«Перекрестный огонь вывел из строя почти половину дружины. Ополченцы не успевали наклониться, чтобы оказать помощь раненому, как тут же падали, подкошенные пулями противника. Ополченец Николай Дудар («это прозвище, полученное Николаем Караевым еще на родине», — объяснил Георгий Николаевич), ординарец командира дружины, после смерти последнего отдал свою лошадь раненому ротному командиру и, отстреливаясь, продолжал отступать пешком. Турки, увидев человека в черкеске, стрелявшего в них, сразу окружили Дудара, пытаясь взять его в плен живым. Но храбрый воин не растерялся: выхватив саблю и кинжал, он тут же уложил шесть человек и продолжал отступать к своим...»

Прочитав эти строки, я невольно бросил взгляд на оружие героя, мирно висевшее на стене. Перехватив мой взгляд, генерал Караев улыбнулся:

— Тут я могу внести маленькую поправку со слов отца: он действовал не только кинжалом, но еще и ружьем, которое выхватил у одного из турок. Уложил он пятерых, а шестой бежал. За этот бой отец был награжден своим первым Георгиевским крестом.

— Георгий Николаевич, а пистолет, что висит на стене?..

— Трофей. Однажды отец ехал мимо болгарского селения и увидел турка, тащившего за волосы болгарку, за юбку которой цеплялась плакавшая девочка. Отец поспешил на выручку, а тут выскочил еще турок на коне. Одного отец уложил из пистолета, второй выстрелил в него, но промахнулся и, развернув коня, стал уходить. Отец настиг его... Это пистолет того самого турка...

— А после — бои на Шипке?

— Да, как раз в августе 1877 года болгарское ополчение помогало русским войскам отражать наступление армии Сулеймана-паши и четыре месяца удерживало в своих руках этот вошедший в историю перевал. Снова схватки с превосходящим противником, невыносимая жара и катастрофическая нехватка воды. На все наши войска было только три источника, которые, как и путь к ним, находились под непрерывным обстрелом турок. Вот познакомьтесь, что писал один из участников этой эпопеи...

Георгий Николаевич снова подошел к отцовскому шкафу и достал книгу, изданную тоже почти сто лет назад, — «Сборник военных рассказов, составленных офицерами — участниками войны 1877—1878 гг.». Открыв томик с торчавшими из него закладками, генерал передал книгу мне. Там было отчеркнуто следующее.

«Дорога, ведущая к ключу... усеялась трупами, служившими некоторым образом живой траншеей, да, именно живой траншеей, потому что солдаты, идя впоследствии за водой, проползали между трупами своих же товарищей и этим не представляли для неприятеля слишком видимой цели, а кого мертвый товарищ не прикрывает, того пуля застигала, и он, бедняга, превращался в траншею... Так вот что значило в то время вызваться охотником за водой. А охотники вызывались часто, чему свидетельствует длинная густая цепь трупов».

Потом прочел я свидетельство и самого Столетова: «Мы посылали за водой все равно что на расстреляние».

— ...Вот так добывали воду, в том числе и отец. Во время одной из таких вылазок он был ранен в ногу. Вообще-то он три раза был ранен, но строя не оставлял.

Вот, скажем, моя запись рассказа отца, когда ему было поручено преградить путь туркам, взорвав фугас.

«Самое трудное — точно определить время, когда надо поджечь этот проклятый шнур. Турки приближаются, слышу их голоса, а огонь высечь не могу. То ли руки дрожат, то ли трут отсырел, не знаю. Ну, думаю, конец мне пришел... Пытаюсь еще раз, и вдруг искра! Загорелся шнур. Бросился бежать к своим, не тут-то было, турки увидели, открыли огонь. Залег... А в этот момент как рванет! Меня оглушило, засыпало землей, не помню, как выбрался и дополз до своих. Говорили, что потерял сознание, когда в своих окопах оказался...

— Мы тебе тогда голову водой окатили, — сказал один из сидевших в кабинете, — последнюю на тебя вылили...

— А турок там полегло при взрыве... — добавил другой, — я сам ходил потом смотреть...»

— Как сложилась дальнейшая судьба вашего отца?

— После тяжелого ранения и госпиталя отец снова вернулся в строй и воевал до конца кампании. За Шипку был награжден вторым Георгиевским крестом, почетным оружием, а всего семнадцатью русскими, болгарскими, сербскими, румынскими орденами и медалями. По представлению генерала Столетова был произведен в прапорщики. Служил в Петербурге, занимался самообразованием, встретил мою мать — студентку-бестужевку. А меня назвал Георгием в ознаменование того, что был георгиевским кавалером. Сами понимаете, что под влиянием рассказов отца я не мыслил себе иного пути, чем служба в армии. В 1910 году поступил в военное училище и подпоручиком вышел в 145-й Новочеркасский пехотный полк. С этим же полком пошел в 1914 году на фронт. Правда, воевать долго не пришлось, был тяжело ранен, долго лечился. Сразу же после Октябрьской революции вступил добровольно в Красную Армию.

Отец мой умер в 1919 году. Я старался быть верным памяти отца, когда воевал против Юденича, с Колчаком сражался, против Врангеля в Крыму... К началу Отечественной войны командовал бригадой, потом блокадный Ленинград — в одной из военных академий готовил кадры для фронта, затем долгие годы заведовал кафедрой военной истории... И это тоже связано с отцом: ведь желание узнать как можно больше о русско-турецкой войне и стало началом моего увлечения военной историей...

Я знал, что Георгий Николаевич, выйдя в 1955 году в отставку, продолжал заниматься историей военного искусства. Пять лет он возглавлял экспедицию Академии наук СССР по определению места Ледового побоища на Чудском озере в 1242 году, не оставлял своих исследований, связанных с русско-турецкой войной. Боевой дружбе русских воинов и болгарских ополченцев посвящена его книга «Не смолкнет слава этих дней», изданная в Болгарии. Член правления Общества советско-болгарской дружбы и председатель правления Ленинградского отделения этого общества, Георгий Николаевич Караев сейчас завершает составление альбома всех наград, медалей и знаков боевой дружбы наших народов. Мало кому известно; например, что в честь похода киевского князя Святослава в 971 году и его борьбы совместно с болгарами против Византии было выпущено 11 памятных медалей. На других медалях запечатлены славные победы Румянцева, Суворова, освободительной русско-турецкой войны. Особенно интересна специальная медаль с надписью: «Сеющие со слезами будут пожинать с радостью. В честь освобождения Болгар».

На двух славянских языках — русском и болгарском — одинаково звучит и одинаково будит воспоминания дорогое обоим народам, священное слово Шипка... На вершине, названной именем генерала Столетова, воздвигнут болгарами памятник Свободы. Над мраморным саркофагом стоят в вечном карауле братья-воины: русский солдат и болгарский ополченец...

Вот уже столетие приходят на Шипку болгары поклониться священным могилам храбрецов, восстановить перед мысленным взором героические картины минувших битв на бережно сохраненных русских редутах, батареях, постоять у орудий среди нагромождения скал неприступного Орлиного гнезда...

Отчизна нам безмерно дорога,

И мы прошли по дедовскому следу.

Чтоб уничтожить лютого врага

И утвердить достойную победу.

Эти строки на одном из памятников у деревни Шипки написал советский воин.

А в книге посетителей музея Освобождения Плевны я прочел такую запись: «В детстве я слышал от дедушки о Плевне и боях за освобождение Болгарии от турецкого ига. В ходе Великой Отечественной войны 1941—1945 годов мне выпало дойти до Болгарии. Вспомнились рассказы дедушки, потом пришло письмо от него, в котором сообщались подробности боев под Плевной. Десять месяцев я мечтал посетить Плевенский музей и вот сегодня — 25 сентября 1945 года — его посетил. Очень счастлив увидеть, как наши русские богатыри помогали болгарскому народу освободиться от турок.

Выражаю глубокую благодарность болгарскому народу, который сумел сохранить великую память о русских.

Я лейтенант, мне 32 года, а деду моему 114-й год, но он жив и гордится, что освобождал Плевен. Тут я увидел знамя гвардейского Павловского полка, это полк моего деда, а его внук — тоже гвардеец и гордится этим званием. Уверен, что пройдут годы, и мой сын Владимир прочтет эти строки, и ему не будет стыдно за своих отца и прадеда.

Гвардии лейтенант Василий Луговский».

А самарское знамя еще раз побывало в России. В 1961 году его любовно восстановили советские реставраторы, и вновь оно вернулось в Болгарию.