Что означает джеронимо. “Джеронимо”-кричат американские десантники, прыгая из самолета

August 21st, 2016 , 02:26 pm

Легендарный военный предводитель чирикауа, который в течение 25 лет возглавлял борьбу против вторжения США на землю своего племени.

Гоятлай (Джеронимо) родился 16 июня 1829 года в племени бедонкое, которое является фратрией племени чирикауа (входящего в состав нации апачей), вблизи от реки Гила, на территории современной Аризоны, в то время — во владении Мексики, однако семья Джеронимо всегда считала эту землю своей.

Родители Джеронимо обучили его в соответствии с традициями апачей. Он женился на женщине из племени чирикауа и имел трёх детей. 5 марта 1851 года отряд из 400 мексиканских солдат из штата Сонора под руководством полковника Хосе Мария Карраско напал на лагерь Джеронимо возле Ханоса в то время, как большинство мужчин племени отправились в город торговать. Среди убитых оказались жена, дети и мать Джеронимо.

Вождь племени, Мангас Колорадас, решил отомстить мексиканцам и отправил Гоятлая к Кочису за помощью. Хотя, по словам самого Джеронимо, он никогда не был вождём племени, с этого момента он стал его военным лидером. Для племени чирикауа это также означало, что он был и духовным лидером. В соответствии с занимаемой должностью именно Джеронимо возглавлял многие рейды против мексиканцев, а впоследствии и против армии США.

Всегда уступая противнику числом в сражении с мексиканскими и американскими войсками, Джеронимо прославился своими отвагой и неуловимостью, которые он демонстрировал с 1858 по 1886 год. В конце его военной карьеры он возглавлял крошечный отряд из 38 мужчин, женщин и детей. Целый год за ним охотились 5 тысяч солдат армии США (четверть всей американской армии на тот момент) и несколько отрядов мексиканской армии. Люди Джеронимо были одними из последних независимых индейских воинов, отказавшихся признать власть правительства Соединённых Штатов на Американском Западе. Конец сопротивления настал 4 сентября 1886 года, когда Джеронимо был вынужден сдаться американскому генералу Нельсону Майлзу в Аризоне.

Джеронимо и другие воины были отправлены в Форт-Пикенс, штат Флорида, а его семья в Форт-Мэрион. Они воссоединились в мае 1887 года, когда все вместе были перевезены в Казармы Маунт-Вернон в Алабаме на пять лет. В 1894 году Джеронимо перевезли в Форт-Скилл в Оклахоме.

В 1905 году Джеронимо участвовал в параде по случаю инаугурации президента США Теодора Рузвельта. Он обратился к президенту с просьбой вернуть его племя обратно в Аризону, но получил отказ.

В начале 1909 года 79-летний Джеронимо упал с коня и до утра пролежал на земле. Через три дня - 17 февраля 1909 - он умер от пневмонии в Форте-Силл и был похоронен на местном кладбище пленных индейцев-апачей.

«Джеронимо!» - с таким выкриком прыгают с самолета американские воздушные десантники.

Своим происхождением традиция обязана вождю апачей Джеронимо (1829-1909), имя которого наводила на белых поселенцев такой страх, что стоило кому-нибудь крикнуть: «Джеронимо!», как все выпрыгивали в окна.

Семья называла его Гойякла, что обычно считается означающим "Тот, Кто Зевает". Называть его Джеронимо стали мексиканцы, возможно по святому Иерониму. Имя появилось в бою, в котором Гойякла снова и снова, через граду пуль, бросался на солдат с ножом в руке. Когда они видели приближающегося индейского воина, они в отчаянии кричали: "Джеронимо".

Гоятлай (Джеронимо) родился в поселении апачей Бедонкохе, располагавшемся вблизи от реки Хила, на территории современной Аризоны, в то время - во владении Мексики, однако семья Джеронимо всегда считала эту землю своей.Родители Джеронимо обучили его в соответствии с традициями апачей.

Даже сегодня трудно испытывать безразличные чувства к этому последнему индейскому лидеру, выступившему против Судьбы, двигавшей Соединенные Штаты на Запад.

К 1881 г сиу и шайенны, уничтожившие армию Кастера у Литтл-Биг-Хорн, были разбиты и умиротворены. Неистовый Конь был мертв, заколотый солдатом во время сопротивления аресту. Пленник форта Рендалл, Сидящий Бык давал интервью газетам. Вождь Джозеф из племени не персе сдался; теперь его люди умирали от малярии в Оклахоме.

Лишь четыре общины чирикахуа-апачей оставались свободными, кочуя по Южной Аризоне и Нью-Мексико. Чирикахуа возглавлялись многими великими лидерами, такими вождями, как Кочиз, Мангас Колорадас, Делгадито и Викторио. К 1881 г. все четверо были мертвы. Однако еще в течение пяти лет единственный боговдохновленный воин Джеронимо продолжал бессмысленное сопротивление. В конце группа Джеронимо насчитывала только 16 воинов, 12 женщин и 6 детей. Против них использовалось 5 000 солдат Соединенных Штатов или 1/4 всей армии и, возможно, 3 000 мексиканских солдат. Воюя против таких устрашающих сил и продержавшись так долго, Джеронимо стал самым знаменитым апачем.

Жена и ребенок Джеронимо

Он женился на женщине из племени апачей Чирикаухуа и имел трёх детей. 5 марта 1851 года отряд из 400 мексиканских солдат из штата Сонора под руководством полковника Хосе Мария Карраско напал на лагерь Джеронимо возле Ханоса в то время, как большинство мужчин племени отправились в город торговать. Среди убитых оказались жена, дети и мать Джеронимо. Вождь племени, Мангас Колорадас, решил отомстить мексиканцам и отправил Гоятлая к Кочису за помощью. Хотя, по словам самого Джеронимо, он никогда не был вождём племени, с этого момента он стал его военным лидером. Для племени Чирикаухуа это также означало, что он был и духовным лидером. В соответствии с занимаемой должностью именно Джеронимо возглавлял многие рейды против мексиканцев, а в последствии и против армии США.

Поскольку апачи были кочевниками, прежняя родина чирикахуа сохранила лишь несущественные следы их прохода.

Джеронимо был не вождем, а скорее шаманом-провидцем и военным лидером. Вожди обращались к нему за мудростью, которая приходила к нему во внезапных видениях. У Джеронимо было мало от величественного отшельничества Кочиза. Вместо этого Джеронимо был мастером манипулирования, оппортунистом. Он постоянно планировал, тревожился о неизвестном, беспокоился о том, чем не мог управлять. Он был от природы недоверчив, а предательства мексиканцев и американцев усилили эту черту. Он был наделен громадной умственной хитростью и постоянно ломал голову над вопросами, которые не мог постигнуть. Помимо этого, он был еще и прагматиком.

Он был говоруном - не оратором красноречия, но спикером, спорщиком, вентилятором идей. С револьвером или винтовкой, он был одним из лучших стрелков чирикахуа. Он любил хорошую выпивку или тисвин, апачское кукурузное пиво или виски, получаемое у торговцев. За его короткую жизнь у него было 9 жен и много детей.

Поворотное событие жизни Джеронимо произошло к северу от чирикахуа, в городе Джанос. Сегодня Джанос просто пункт-перекресток с остановкой для грузовиков в 35 милях к югу от "каблука" (выступа - прим.) Нью-Мексико, но тогда он был важнейшим испанским фортом. К началу 1850-х, когда лишь немногие из чирикахуа видели Белых Глаз(как они называли англо-американцев), они выдержали два века бойни, чинимой испанцами и мексиканцами. Последние, когда им не удалось достичь прочного мира с апачами, проводили политику геноцида, начатую в 1837 г. штатом Чиуауа, предложившим плату за апаческие скальпы.

Около 1850 г. граждане Джаноса предложили мир, пригласив чирикахуа торговать. Пока мужчины-апачи вели торговлю шкурами и мехами в городе, женщины и дети остались в лагере на приграничной полосе. Однажды бродячий отряд мексиканских войск из соседнего штата Сонора наткнулся на лагерь. Он сразу убил 25 женщин и детей и пленил еще 50-60, которых позднее продали в рабство.

Джеронимо вернулся из города, чтобы обнаружить мертвые тела своей матери, своей молодой жены и троих детей. "В лагере не было света, поэтому никто не заметил, как я молча повернулся и встал у реки, - сказал он в интервью более чем через полвека. - Сколько я стоял там, я не знаю"...

В середине ночи община ушла к северу, оставив мертвых на поле. "Я стоял, пока все не прошли, едва ли сознавая, что буду делать - у меня не было оружия и я вряд ли хотел сражаться или не намеревался спасти тела своих родных, так как это было забыто(вождем, по соображениям безопасности). Я не молился, не решал ничего особенного, у меня не осталось никакой цели. Наконец, я молча последовал за племенем, держась на расстоянии, на которое распространялся мягкий шум, создаваемый отступающими апачами.

До конца своей жизни Джеронимо ненавидел всех мексиканцев. Он убивал их когда только мог, без всякой жалости. Хотя это трудно представить, но губернатор Соноры в 1886 г. утверждал, что за последние 5 месяцев дикой карьеры Джеронимо, его община (16 воинов) убила 500-600 мексиканцев.

В конце его военной карьеры он возглавлял крошечный отряд из 38 мужчин, женщин и детей. Целый год за ним охотились 5 тысяч солдат армии США (четверть всей американской армии на тот момент) и несколько отрядов мексиканской армии. Люди Джеронимо были одними из последних независимых индейских воинов, отказавшихся признать власть правительства Соединённых Штатов на Американском Западе. Конец сопротивления настал 4 сентября 1886 года, когда Джеронимо был вынужден сдаться американскому генералу Нельсону Майлзу в Аризоне.

Джеронимо (справа) и его воины

В пожилом возрасте он стал знаменитостью. Он появлялся на выставках, включая всемирную выставку 1904 года в Сент-Луисе, штат Миссури, где продавал сувениры и собственные фотографии. Однако вернуться на землю предков ему не разрешалось. Джеронимо участвовал в параде по случаю инаугурации президента США Теодора Рузвельта в 1905 году. Он умер от пневмонии в Форте-Силл в 1909 году и был похоронен на местном кладбище пленных индейцев-апачей.

По рассказам тех, кто был ближе всего к Джеронимо, он всю свою оставшуюся жизнь только сожалел о своей сдаче Майлсу. Он предпочел бы остаться в Сьерра Мадре вместе со своими воинами и сражаться до последнего человека.

Зимней ночью 1909г., возвращаясь домой из города Лаутон, Оклахома, Джеронимо упал с лошади и пролежал в канаве до утра. Ему было около восьмидесяти пяти лет и через четыре дня он умер от пневмонии. Умирая, Джеронимо произнес имена воинов, которые остались верными ему до конца.

Апачское кладбище в форте Силл, на тихой возвышенности над рукавом Кейч-крик, состоит из примерно трехсот могил. В центре лежит Джеронимо: коричневые гранитные камни образуют маленькую пирамидку, на вершине которой сидит вырезанный из камня орел, чья изуродованная кем-то голова была заменена грубой бетонной копией. От могилы Джеронимо тянутся белые каменные надгробия, образующие аккуратные ряды и колонны. Каждый камень сзади имеет номерной знак, такого типа "SW5055" - это латунные номерные жетоны, которые были выданы апачам в Сан Карлосе в 1870-х.

«Джеронимо!» – с таким выкриком прыгают с самолета американские воздушные десантники. Своим происхождением традиция обязана вождю апачей Джеронимо (1829-1909), имя которого наводила на белых поселенцев такой страх, что стоило кому-нибудь крикнуть: «Джеронимо!», как все выпрыгивали в окна.

«Никогда еще природа не вырезала столь ужасных черт,»- написал о Джеронимо один журналист в 1886, — «увесистый, широкий нос, низкий морщинистый лоб, мощный подбородок и глаза — два куска черного обсидиана, словно подсвеченные изнутри. Но самой примечательной чертой был рот — резкий, прямой, тонкогубый, словно разрез, без всяких изгибов, которые могли бы смягчить его».

Даже сегодня нельзя равнодушно относиться к последнему великому индейскому вождю, противостоявшему неизбежной волне захвата Американским государством земель на западе.

К 1881 году Шайены и Сиу, уничтожившие армию Кастера у Литтл-Бигхорн, были уже повержены и усмирены. Бешеный Конь — заколот штыком солдата при сопротивлении аресту. Сидящий Бык — пленник в Форт Рэндл — давал интервью газетам. Джозеф, вождь Нез-Перс, сдался, и его народ умирал от малярии в Оклахоме.

Только четыре отряда Апачей Чирикахуа оставались на воле в южной Аризоне и Нью-Мексико. У Чирикахуа было много славных вождей, таких как Кочиз, Мангас Колорадас, Делгадито и Викторио. К 1881 все они уже были мертвы. Тем не менее, в течение пяти лет после этого еще один популярный в народе воин — Джеронимо возглавлял это невероятное противостояние. В конце концов в отряде Джеронимо осталось 16 воинов, 12 женщин и 6 детей. Против них было развернуто 5000 солдат войск США (или четверть всей американской армии), и 3000 мексиканских солдат.

Из-за такой разницы и того, что Джеронимо держался дольше всех, он стал самым знаменитым из Апачей.

Гоятлай (Джеронимо) родился в поселении апачей Бедонкохе, располагавшемся вблизи от реки Хила (Gila) , на территории современной Аризоны.

Родители Джеронимо обучили его в соответствии с традициями апачей. Он женился на женщине из племени апачей Чирикаухуа и имел трёх детей. 5 марта 1851 года отряд из 400 мексиканских солдат из штата Сонора под руководством полковника Хосе Мария Карраско напал на лагерь Джеронимо возле Ханоса в то время, как большинство мужчин племени отправились в город торговать. Среди убитых оказались жена, дети и мать Джеронимо.

Вождь племени, Мангас Колорадас, решил отомстить мексиканцам и отправил Гоятлая к Кочису за помощью. Хотя, по словам самого Джеронимо, он никогда не был вождём племени, с этого момента он стал его военным лидером. Для племени Чирикаухуа это также означало, что он был и духовным лидером. В соответствии с занимаемой должностью именно Джеронимо возглавлял многие рейды против мексиканцев, а в последствии и против армии США.

Джеронимо не был вождем, скорее — шаманом, получавшим видения, и главарем в битве. Вожди обращались к нему за мудростью, которая приходила ему в видениях. У Джеронимо не было благородства и стоицизма Кочиза. Вместо этого он умел манипулировать и выбирать удачный случай. Он постоянно строил планы, боясь неизвестности, и беспокоился, когда что-то не поддавалось его контролю. Он никому не доверял, и это недоверие возросло благодаря мексиканским и американским предателям. Он был очень любопытен и часто раздумывал над вещами, которые не мог постичь. Одновременно он обладал прагматизмом.

У Джеронимо был дар ораторского искусства, но он заключался не в красноречии, а в умении спорить, вести дискуссию, и тщательно взвешивать идею. С револьвером или с ружьем, это был один из лучших стрелков Чирикахуа. Он любил хорошо выпить — был это тисвин — апачское кукурузное пиво, или виски, добытое у торговцев. На протяжении своей долгой жизни Джеронимо имел 9 жен и бесчисленное количество детей.

Что же помогло Джеронимо стать вождем? Его бесстрашие в битве, его дар предвидения событий и острый ум — вот что заставляло людей уважать его слово.

Апачей было немного — около 6000-8000 к 1860 году. И хотя белые всех называли Апачами, это было много отдельных групп, зачастую враждебных друг другу. И конечно успех армии в усмирении большинства из них был обеспечен как раз натравливанием одного племени на другое.

В семье его звали Гойакла, что чаще всего переводят, как «Зевающий». Джеронимо его назвали мексиканцы, наверное, в честь святого Джерома. Имя пришло к нему в битве, когда Гойакла несколько раз пробегал сквозь град пуль, чтобы убить врага своим ножом. Видя индейского воина, солдаты в отчаянии призывали своего святого.

Поворотный момент в жизни Джеронимо произошел в северном Чирикахуа, в городке Джанос (Janos). Сегодня Джанос — просто стоянка для грузовиков в 35 милях на юг от Нью-Мексико, но тогда это был важный опорный пункт испанцев. К началу 1850х, когда еще лишь немногие из Чирикахуа видели Белоглазых (как они называли англо-американцев), они уже пережили два века кровопролития с испанцами и мексиканцами.

Около 1850 жители Джаноса предложили Апачам Чирикахуа мирную торговлю. В то время, как мужчины обменивали шкуры и меха в городе, женщины с детьми стояли лагерем неподалеку. Но однажды проходивший мимо взвод мексиканцев из соседнего штата Сонора напал на лагерь. Было убило 25 женщин и детей, и около 60 человек уведено в рабство.

Жена и ребенок Джеронимо

До конца своей жизни Джеронимо ненавидел мексиканцев. Убивал их везде, где бы ни встретил, без всякой жалости. Хотя это число не заслуживает доверия, губернатор Соноры утверждал в 1886, что всего за пять месяцев банда Джеронимо убила около 500-600 мексиканцев.

Вскоре после бегства из Джаноса настал тот момент, когда Джеронимо получил свою Силу. Один Апач, который в то время был еще мальчиком, рассказывал: Джеронимо сидел один, скорбя по своей семье, сидел, склонив голову, и плакал, когда он услышал голос, назвавший его имя 4 раза, священное число для Апачей. Затем он получил послание: «Ни одно ружье не сможет убить тебя, я выну пули из ружей мексиканцев, и лишь порох останется в них. И я направлю твои стрелы». С этого дня Джеронимо верил, что он неуязвим для пуль и на этом была основана его отвага в бою.

В 1850х Белоглазые начали продвигаться по земле Чирикахуа. В феврале 1861 горячая голова лейтенант Джордж Бэском (George Bascom) новичок из Вест Пойнта, позвал вождя Кочиза в свой лагерь около Апачского Перехода, чтобы обвинить вождя в краже котелка и хищении 12-летнего мальчика с ранчо, находящегося в 80 милях оттуда. Кочиз отверг эти обвинения, но Бэском, заранее окружив свою палатку солдатами, заявил, что будет держать Кочиза в плену, пока тот не вернет посудину и мальчика.

Кочиз тут же вытащил нож, прорезал палатку и прорвался на свободу сквозь заградительный огонь. Бэском взял в плен шестерых, сопровождавших Кочиза, — его жену, двух детей, брата и двух племянников. Для обмена Кочиз пленил несколько белых, но переговоры провалились, тогда он убил и изуродовал своих жертв. Позже войска США пленили еще несколько мужчин — родственников Кочиза. Такое обращение восстановило Апачей против Белоглазых так же сильно, как десятилетия до этого против мексиканцев.

На следующий год солдаты захватили жизненно важный источник у Апачского Перехода и основали там Форт Боуи (Fort Bowie), откуда и началась кампания против Чирикахуа.

В течение следующих десяти лет федеральное правительство укрепилось в мысли, что резервации были наилучшим решением «индейского вопроса». В 1872 была основана резервация для Чирикахуа на юго-востоке Аризоны, но Джеронимо и около 700 человек, воинов, женщин и детей, отказались отдать свою свободу.

Узнав, что Джеронимо находится в Горячих Ключах, резидент американского федерального правительства Клам, отправил к нему посланника с предложением о переговорах, а сам, тем временем, устроился в агентстве Горячих Ключей, спрятав 80 солдат на складе. Джеронимо прибыл на коне вместе с группой воинов Чирикахуа.

Джеронимо (справа) и его воины

По сигналу Клама двери склада в 50 ярдах отсюда распахнулись, и солдаты окружили Чирикахуа. 23 винтовки были направлены на вождя, остальные — на его людей, но Джеронимо не пытался поднять свое ружье. Он сдался.

Клам заковал его в железные кандалы и доставил в Сан-Карлос, как часть печальной процессии пленников Чирикахуа, среди которых разразилась эпидемия оспы. В течение двух месяцев Джеронимо держали в кандалах, собираясь его убить. Повесить вождя Апачей было мечтой Клама, но он не мог получить разрешение у начальства в Туссоне. В конце концов в припадке горячности Клам подал в отставку, а его преемник освободил Джеронимо.

В течение следующих четырех лет Джеронимо, которому было уже за 50, что для Апачей уже старость, пользовался относительной свободой в резервации. Он мог покидать резервацию, когда хотел. Иногда воин даже чувствовал, что можно ужиться с Белоглазыми, но вскоре разочаровывался в этом.

В 1880х, когда Белоглазых стало гораздо больше, Джеронимо со своими людьми перешел через границу в горы Сьерра-Мадре, туда, где Чирикахуа чувствовали себя в полной безопасности. Именно здесь, далеко в горах, Джу (Juh), друг Джеронимо и один из лучших военных стратегов Чирикахуа, получил видение, посланное Уссеном. Из голубого облака выходили тысячи солдат в голубой форме и терялись в глубокой расщелине. Его воины тоже видели это видение. Шаман объяснил его так: «Уссен предупреждает нас, что мы потерпим поражение, и возможно всех нас убьют войска правительства. Их сила — в их числе, в их оружии, и эта сила, конечно, сделает нас… мертвыми. В конечном счете, они истребят наш народ».

Рассказ о последних 15 месяцах Джеронимо на свободе по праву принимает эпический размах. В то время как солдаты США тщетно ловили Апачей по всему Юго-Западу, газеты Аризоны и Нью-Мексико заходились в истерике: «Джеронимо и Его Банда Убийц До Сих Пор На Свободе», «Кровь Невинных Жертв Взывает к Небесам, Прося Отмщения». Только за время своего первого броска в Мексику беглецы лишили жизни 17 Белоглазых. Часто их жертв находили изуродованными. Ходили слухи, что Джеронимо иногда убивал младенцев, подбрасывая их в воздух и ловя на свой нож.

Американские солдаты, впрочем, тоже убивали детей, руководствуясь тем рассуждением, что «из гнид вырастут вши». А в 1863, убив великого вождя Апачей Мангаса Колорадаса (Mangas Coloradas), они же отрезали его голову и сварили ее. По апачским представлениям человек был обречен жить на том свете в таком же состоянии, как он умер, поэтому Белоглазые заслуживали такого же обращения, за то, что убивали и калечили индейцев.

Более того, готовясь к битвам, апачские мальчики проходили изнуряющие испытания, причиняя себе боль, учились не бояться смерти. Поэтому самым жестоким наказанием, какое только мог представить себе Апач, была тюрьма, а именно она и ждала индейцев, попавших к Белоглазым.

В последние годы своей свободы Джеронимо убивал поселенцев и рабочих ранчо главным образом для того, чтобы добыть амуницию, еду и лошадей, просто это был самый легкий путь для него. Ужасные пытки, к которым он иногда прибегал, были платой за то, что сделали с его матерью, первой женой и тремя детьми. Хотя десятилетия спустя в старости Джеронимо в ужасе просыпался по ночам, раскаиваясь, что убивал маленьких детей.

Армия преследовала банду Джеронимо, а беглецы делились на маленькие группы и разбегались. Взвод за взводом упорно следовал за ними только для того, чтобы окончательно потерять их следы в скалах и каньонах. Наконец, предприняв координированный удар, несколько колонн солдат уже решили, что загнали Джеронимо в угол в Мексике, но в тот момент он счастливо вернулся в США, поскакал в резервацию Белых Гор, выкрал там одну из своих жен, трехлетнюю дочь и еще одну женщину прямо из под носа у патруля и скрылся, не оставив следов.

Однако, Чирикахуа тоже уставали от жизни беглецов. Несколько недель спустя один из самых жестоких вождей, Нана, к тому времени уже 80-летний хромой старик, согласился вернуться в резервацию с несколькими женщинами, среди которых была одна из жен Джеронимо. В марте Джеронимо, намереваясь сдаться, встретился с Круком в Canon de los Embudos прямо к югу от границы. За два дня переговоров Джеронимо предъявил десятки претензий.

«Я думаю, что я хороший человек,» — говорил он Круку в первый день, — «но газеты по всему миру говорят, что я плохой. Нехорошо так говорить обо мне. Я никогда не совершал зла без причины. Один Бог смотрит на всех нас. Все мы — дети одного Бога. И сейчас Бог слушает меня. Солнце и тьма, ветра — все они слушают то, что мы сейчас говорим».

Крук был неумолим. «Ты сам должен решить, останешься ты на тропе войны, или сдашься, не ставя нам условий. Но если ты останешься, я буду следовать за вами, пока не убью последнего из вас, пусть это займет хоть 50 лет».

На следующий день, смягчившись, Джеронимо пожал руку Круку и произнес свои самые знаменитые слова: «Делайте со мной, что хотите. Я сдаюсь. Когда-то я был быстрым, как ветер. Теперь я сдаюсь, и это все».

Но это было не все. Крук направился к форту Боуи, оставив лейтенанта, чтобы сопроводить все еще вооруженных апачских воинов. Той ночью, торговец спиртным, который продавал индейцам виски, сказал Джеронимо, что его повесят, как только они пересекут границу. Все еще пьяные с утра индейцы продвинулись лишь на несколько миль на север, и ночью, когда компас доверия Джеронимо вновь повернулся вспять, он бежал на юг, небольшая группа Апачей последовала за ним.

Так начался последний этап противостояния Чирикахуа. Измотанный и сытый по горло критикой Вашингтона, генерал Крук подал в отставку. Его сменил Нельсон А. Майлс (Nelson A. Miles), тщеславный с президентскими замашками, зарекомендовавший себя в истории борьбы с Сиу и Нез Перс. Но его пятимесячные усилия по поимке последних 34 Чирикахуа оказались безуспешными.

Четвертого сентября 1886 Джеронимо встретился с Майлсом в каньоне Скелетов (Skeleton Canyon) в Пелонсилосе (Peloncillos), к западу от границы Аризоны и Нью-Мексико. «Это четвертый раз, как я сдаюсь», — сказал воин. «И я думаю, последний», — ответил генерал.

Прозванный в газетах «Тигром в человеческом обличье», Джеронимо заработал небольшое состояние своими публичными выступлениями, когда был уже в плену у белых. На выставке 1905 года тысячи людей переполняли трибуны, чтобы посмотреть на Джеронимо (на фото он в цилиндре), представляющего «последнюю охоту на бизона» на автомобиле.

За свою непримиримость Чирикахуа были наказаны, как никакие другие индейцы в США. Все они, даже женщины и дети, в конечном счете, проработали около 30 лет, как военнопленные, сперва во Флориде, затем в Алабаме и, наконец, в Форт Силл (Fort Sill) в Оклахоме. В 1913 Чирикахуа отвели место в резервации Мескалеро на юге Нью-Мексико. Около двух третей выживших переехали на землю Мескалеро, одна треть осталась в Форт Силл. В этих двух местах живут теперь их потомки.

Старый воин проводил свои последние дни, подписывая автографы и занимаясь сельским хозяйством в Форт-Силл. Но один из посетителей увидел совсем другого Джеронимо. Задрав свою рубаху, он обнажил около 50 ран от пуль. Вкладывая камушек в рану, он производил звук выстрела, потом выбрасывал камень и кричал: «Пули не могут убить меня!»

В 1905 Джеронимо обратился к президенту Теодору Рузвельту с просьбой перевести его людей обратно в Аризону. «Это моя земля», — писал он, — «мой дом, земля моих отцов, на которую я прошу разрешения вернуться. Я хочу провести свои последние дни там и быть похороненным среди тех гор. Если бы это могло случиться, я бы умер спокойно, зная, что мои люди будут жить на родине, что они будут увеличиваться в числе, а не убывать, как сейчас, и что наш род не исчезнет».

Президент Рузвельт отверг эту просьбу под предлогом, что в Аризоне до сих пор очень плохо относятся к Апачам. «Это все, что я могу сказать, Джеронимо, кроме того, что мне очень жаль, и я не имею ничего против вас».

Опасения Джеронимо, что его люди вымрут, не были просто красивой фразой. Во времена своего расцвета Чирикахуа насчитывали не более 1200 человек. Ко времени, когда их освободили, это число сократилось до 265. Сегодня, благодаря рассеиванию за последующие десятилетия и межплеменным бракам Чирикахуа невозможно подсчитать точно.

Как рассказывали жившие с Джеронимо, остаток своей жизни он горько сожалел, что сдался Майлсу. Вместо этого он желал бы остаться в Сьерра-Мадре со своими воинами, сражаясь до последнего человека.

Зимней ночью 1909, возвращаясь домой из городка Лаутон (Lawton), Оклахома, Джеронимо упал с лошади и пролежал в канаве до утра. Будучи уже 85-летним стариком, он умер от воспаления легких 4 днями позже. Умирая, он вспоминал имена тех воинов, которые оставались верными ему до конца.

Апачское кладбище в Форт Силл, в тихом месте у притока ручья Кэч (Cache Creek) насчитывает около 300 могил. В центре — могила Джеронимо — пирамида из гранитных камней с вырезанным из камня орлом на вершине. Голова орла, отбитая вандалами, была заменена на грубую бетонную копию. От нее идут ровные ряды белых могильных камней. На каждом сзади номер, такой, как «SW5055″ — тот номер, который был на медных карточках у индейцев в Сан Карлосе.

Популярные из существующих боевых кличей.

Самые известные боевые кличи

Одни из самых известных и грозных воинов всех времен и народов - римские легионеры - кричали «Бар-рр-ра», подражая слоновьему рёву.

Кроме того, то римлянам (времен поздней империи), то византийцам приписывался крик «Nobiscum Deus!» то есть, Бог с нами в переводе с латыни.

Кстати, есть версия, что легионеры использовали свой клич не постоянно, а только в качестве ободрения для новобранцев или когда понимали, что противник настолько слаб, что его можно подавить прежде всего морально.

Использование боевых кличей римлянами упоминалось при описании боя с самнитами, а вот в битве при Мутине легионы сражались в молчании.

Промежуточный вывод можно сделать такой: римлянам казались страшными слоны, а также они вполне осознавали тот факт, что если противник превосходит в силе, то никакой боевой клич тут не поможет.

Кстати, словом baritus те же римляне обозначали как раз крик слонов, а также боевые песни германских племен. Вообще, в ряде текстов слово «барит» или «баритус» является аналогом словосочетания «боевой клич».

И, раз уж мы заговорили о воинских криках древних народов, то нелишним будет упомянуть, что эллины, то бишь греки, кричали «Алале!» (по их мнению, именно так кричала жутко страшная птица сова); «Ахарай!» был кличем евреев (в переводе с иврита он означает «За мной!»), а «Мара!» или «Марай!» - это был призыв к убийству у сарматов.

В 1916 году в ходе Первой мировой войны французский генерал Робер Нивель (Robert Nivelle) выкрикнул фразу: «On ne passe pas!» Она была адресована немецким войскам во время столкновения при Вердене и переводилась как «Они не пройдут!» Это выражение стал активно использовать художник Морис Луи Анри Ньюмонт на пропагандистских плакатах. Примерно через год оно стало боевым кличем всех французских солдат, а затем и румынских.

В 1936 году «Они не пройдут!» прозвучало в Мадриде из уст коммунистки Долорес Ибаррури (Dolores Ibаrruri). Именно в испанском переводе «No pasaran» этот клич стал известен во всем мире. Он продолжал вдохновлять солдат во Вторую мировую войну и в гражданской войнах Центральной Америки.

Возникновению клича «Джеронимо!» мы обязаны индейцу Гоятлаю из племени апачей. Он стал легендарной личностью, потому как в течение 25 лет возглавлял сопротивление против вторжения американцев на свои земли в XIX веке. Когда в бою индеец несся на врага, то солдаты с ужасом взывали к своему Святому Иерониму. Так Гоятлай стал Джеронимо.

В 1939 году режиссер Пол Слоан (Paul Sloanе) посвятил свой вестерн «Geronimo» знаменитому индейцу. После просмотра этой киноленты рядовой 501-го воздушно-десантного полка Эберхард, совершая тестовые прыжки с парашютом, выпрыгнул из самолета с криком: «Джеронимо!» Его сослуживцы сделали то же самое. На сегодняшний день прозвище бравого индейца является официальным кличем американских парашютистов.

Если кто-то слышит «Аллах акбар», то воображение тут же рисует нелицеприятные картинки радикально настроенных джихадистов. Но эта фраза сама по себе не несет никакого негативного оттенка. «Акбар» - это превосходная степень слова «важный». Таким образом, «Аллах Акбар» можно дословно перевести как «Аллах Велик».

В далекие времена, когда Китаем правила династия Тан, жители широко использовали фразу «Ву хуанг ваньсуй», которую можно перевести как «Пусть живет император 10 тысяч лет». Со временем от выражения осталась только вторая часть «ваньсуй». Японцы переняли это пожелание, но в транскрипции страны Восходящего солнца слово звучало как «банзей». Но его продолжали использовать только в отношении правителя, желая долгого здравствования.

В XIX веке слово снова изменилось. Теперь оно звучало как «банзай» и использовалось не только в отношении императора. С наступлением Второй мировой войны «банзай» стал боевым кличем японских солдат, особенно камикадзе.

Интересно то, что боевые кличи были раньше своеобразным маркером рода. В качестве примера можно вспомнить казахские "ураны". У каждого рода был свой "уран", большинство из них восстановить сегодня не представляется возможным, поскольку боевые кличи вне поля сражения считались табуированной лексикой и хранились в тайне.

Из наиболее древних казахских "уранов" известен общенародный - "Алаш!" О боевом кличе казахов нам известно из рукописи "Бабурнаме", которую написал правнук Тамерлана Бабур.

В частности там говорится: «Хан и те, кто стоял подле него, тоже повернули лица к стягу и плеснули на него кумыса. И тут же заревели медные трубы, забили барабаны, а выстроившиеся в ряд воины стали громко повторять боевой клич. От всего этого вокруг поднялся невообразимый шум, который вскорости затих. Все это повторилось трижды, после чего предводители вскочили на своих коней и трижды объехали стан…».

Этот фрагмент "Бабурнаме" важен тем, что показывает: боевой клич использовался не только в бою, но и до него. Это была своеобразная формула настроя на успешную битву. Тогдашний уран казахов "Ур-р" выкрикивался наподобие нашего троекратного "Ура".

Существует немало версий этимологии боевого клича «Ура». Филологи склоняются к двум версиям происхождения этого слова. Его используют в английской и немецкой культурах. Там есть созвучные Hurra, Hurah, Hooray. Языковеды считают, что клич возник от верхненемецкого слова «hurren», т. е «быстро двигаться».

Согласно второй версии, клич позаимствовали у монголо-татар. С тюркского «ur» можно перевести как «бей!»

Некоторые историки возводят наше "ура" к южнославянскому "уррра", что буквально означает "возьмем верх". Эта версия более слабая, чем первая. Заимствования из южнославянских языков в основном касались книжной лексики.

"Грубые черты никогда не сгладились, - писал о Джеронимо один журналист в 1886 г. - Нос широкий и тяжелый, лоб низкий и морщинистый, подбородок полный и сильный, глаза как два куска обсидиана со светом позади них. Рот - наиболее примечательная черта - острый, прямой, тонкогубый разрез большой длины и без единой смягчающей линии".

В течение нескольких сезонов, за 4 года, я путешествовал по Юго-Западу в поисках ключевых мест в судьбе народа Джеронимо. Поскольку апачи были кочевниками, прежняя родина чирикахуа сохранила лишь несущественные следы их прохода. Так, мои поиски Юго-Запада Джеронимо стали частным, интуитивным путешествием, тем более сильным из-за немоты ландшафта, таинственного размаха скалистых гор, сосновых лесов и молчаливых пустынь.

Что сделало Джеронимо таким умелым лидером? Его бесстрашие в бою, его прорицание грядущих событий и острый ум - все это дало ему авторитет. И его отказ сдаться, когда он столкнулся с безнадежностью, воодушевлял других.

Начнем с того, что апачей никогда не было много - возможно 6000-8000 в 1860-х. Хотя белые называли их всех апачами, они жили во многом отдельно, в большинстве своем антагонистическими общинами. И действительно, армия преуспела в умиротворении большинства из них, используя воинов из одной общины для выслеживания и войны против воинов другой.

Джеронимо родился где-то около 1823 г, на трех развилках верховий реки Джила, нынешней западной части Нью-Мексико, бывшей в прошлом территорией Мексики. Для Джеронимо, как и для каждого апача, место рождения имело большое значение: когда в своих кочевьях он возвращался туда, он катался по земле в четырех направлениях.

Этот речной стык находится в сердце пустоши Джила, недалеко от Утесных Жилищ Джила народа Моголльон XIII века. Апачи часто стояли там лагерем.

В теплый ветреный день мая я бродил по средней развилке Джилы, перейдя вброд речку там, где она пересекла мою тропу. Берега поросли гигантскими платанами и тополями. Пятнистые стены каньона на солнце отливали красным. Вскоре я пришел к вытекавшему из основной породы горячему роднику, заполнявшему пруды, достаточно глубокие, чтобы в них купаться. Я погрузил палец в воду, такую горячую, что трудно было выдержать. Знание того, что будучи мальчиком, Джеронимо играл у этого родника, дало мне чувство внутренней связи.

Джеронимо получил свою Силу вскоре после разгрома у Джаноса. По информации одного из апачей, который в то время был мальчиком, Джеронимо услышал голос, когда был один, горюя по своей семье, его голова была опущена, и он сидел, плача. Голос назвал его имя четыре раза (4 - священное для апачей число), а затем сообщил такую весть: " Ни одно ружье не убьет тебя. Я отведу пули из ружей мексиканцев, в них останется лишь порох. И я направлю твои стрелы." С этого дня Джеронимо считал, что он не умрет от пуль, и на этом основывалась его храбрость. В 1850-х годах Белые Глаза стали проникать на родину чирикахуа. Сначала апачи считали, что они смогут жить в мире с этими пришельцами. Кочиз даже позволил станции Баттерфилд посылать дилижансы через Апачский Проход, где находился жизненно важный источник.

Но в феврале 1861 г. горячеголовый лейтенант Джордж Баском, недавний выпускник Вест Пойнта, вызвал Кочиза в свой лагерь, находившийся около Апачского Прохода, чтобы обвинить вождя чирикахуа в краже скота и похищении 12-летнего мальчика с ранчо, находившегося в 80 милях. Кочиз отклонил обвинение, но Баском, который окружил свою палатку солдатами, заявил, что будет держать Кочиза заложником до возвращения скота и ребенка.

Вождь мгновенно вытащил нож, разрезал стену палатки и сумел ускользнуть, несмотря на стрельбу. Баском взял в плен шесть спутников Кочиза: его жену, двух детей, брата и двух племянников. Кочиз захватил нескольких белых, чтобы обменять их на своих людей. Переговоры не удались и Кочиз убил и изуродовал свои жертвы. Позднее войска США повесили тех родственников вождя, которые были взрослыми мужчинами. Такое обращение с величайшим вождем чирикахуа насторожило апачей против Белых Глаз настолько же сильно, как они десятилетиями противостояли мексиканцам.

На следующий год солдаты захватили важный источник у Апачского Прохода и построили форт Боуи (Bowie), ставший штабквартирой кампании против чирикахуа. Руины форта сохраняются как национальный исторический памятник. Когда я посетил их, гниющие сырцовые стены были только недавно покрыты защитным известковым пластырем, что придало им доисторический вид. Старое кладбище заросло травой и мескитами, но из тенистой расщелины до сих пор течет вода.

К следующему десятилетию федеральное правительство определило, что решением "Индейского вопроса" являются резервации. В 1872 г. для чирикахуа была учреждена резервация в юго-восточной Аризоне. Агент, Том Джефорд, прежде суперинтендант почтовой станции, был известен своей симпатией к апачам - он был единственным белым, ставшим другом Кочиза. Через 4 года, испугавшись, что у Чирикахуа слишком много свободы, правительство сместило Джефорда и издало указ о перемещении индейцев в Сан Карлос, на родину западных апачей, которые иногда были их врагами. Это было произвольно выбранное место, которое вашингтонские бюрократы посчитали хорошим.

Новым агентом апачей стал Джон Клам. Ему было только 24 года, он был честен и смел, но также самоуверен и властен. (За его чванство апачи прозвали его "Индюк".) Клам прибыл в форт Боуи, где ухитрился убедить почти треть чирикахуа переместиться в Сан Карлос, но Джеронимо бежал вместе с еще 700 мужчинами, женщинами и детьми, которые не хотели отказываться от своей свободы.

Генерал Джордж Крук, мудрый и человечный офицер, понял, что апачи слишком изменчивы и независимы, чтобы разоружать их всей массой. Вместо этого, он пошел на компромисс: апачи должны были носить латунные брелки "J.D." и проходить ежедневный счет с выдачей пайков, но им было разрешено становиться лагерем и охотиться более менее там, где им нравится. Таким образом, уйти из резервации было не столь сложно. Однако, граждане Аризоны вопили. что правительство балует и кормит "ренегатов" всю голодную зиму только для того, чтобы каждым летом они возобновляли свои набеги и убийства. Это было нелегкое перемирие.

Весной 1877 г. Клам прибыл к Ойо Калиенте (Ojo Caliente) в Нью-Мексико, чтобы заставить апачей Теплых Ключей (Уорм Спрингс) - тесных союзников чирикахуа Кочиза - переместиться в Сан Карлос. Веками апачи Теплых Ключей считали Ойо Калиенте священным местом. V-образное ущелье, которое воды вырезали в холмах к востоку, было естественным укреплением. Вокруг было много диких фруктов, орехов и дичи.

Узнав, что Джеронимо находится где-то в этом районе, Клам послал вестника с просьбой о переговорах. Тем временем, он спрятал в агентстве Уорм Спринг 80 вооруженных людей. Джеронимо приехал верхом вместе с группой чирикахуа.

Клам оставил рукописи воспоминания об этой засаде и мемуары о праздновании ее. Ярким майским днем с копиями их в каждой руке, я ходил среди развалин и воссоздавал случившееся в своей голове.

Здесь, на подъезде к основному строению, по рассказу Клама, стоял дерзкий агент, его рука находилась в дюйме от рукоятки 45-го кольта. Там - сидел на площади Джеронимо, за его спиной была сотня апачей, его большой палец находился в дюйме от курка винтовки Спрингфилда 50-го калибра. Эти два человека обменялись зловещими угрозами. В 50 ярдах к югу, по сигналу Клама, двери агентства распахнулись, и люди Клама выскочили, чтобы окружить чирикахуа. На лидеров было направлено 23 винтовки, остальные - на их людей, но и в такой ситуации Джеронимо чуть не выхватил винтовку и не выстрелил. Вместо этого он сдался.

Клам одел на запястья Джеронимо наручники и сопроводил его в фургон, идущий в Сан Карлос вместе со скорбной процессией пленных чирикахуа, среди которых разразилась эпидемия оспы. Два месяца Джеронимо держали в цепях как пленника, рассчитывая, что он умрет. Клам надеялся повесить лидера апачей, но не смог добиться от властей одобрения этой меры. В приступе гнева агент подал в отставку, и наследник Клама освободил Джеронимо.

В мемуарах Клам торжествует по этому поводу, так как было совершено первое и единственное действительное пленение РЕНЕГАТА ДЖЕРОНИМО. Но как и в случае, происшедшем у Баскона с Кочизом, такое обращение Клама с Джеронимо имело далеко идущие последствия.

В течение следующих 4-х лет Джеронимо, которому было уже за 50, и который по стандартам апачей уже считался стариком, извлекал выгоды из ослабления резервационного режима, покидая резервацию всегда, когда хотел. Иногда воину казалось, что апачи и Белые Глаза могут жить на одной земле. Но иногда он был уверен, что это невозможно.

Все эти месяцы свободы Джеронимо путешествовал по всей своей земле. Горы в основном были однообразной местностью, но среди их утесов и ущелий апачи чувствовали себя неуязвимо. Также здесь жили Горные Духи, божественные существа, которые лечили болезни и защищали чирикахуа от врагов.

Когда Джеронимо был еще молод, в 1850-х, чирикахуа кочевали по территории, которую считали данной им их богом Уссеном. Сюда входили северо-восток Аризоны, юго-запад Нью-Мексико и просторы северной Мексики вдоль по гребню Сьерра Мадре. Армейские офицеры, пытавшиеся выследить индейцев в этой глуши, называли ее самой труднопроходимой территорией Северной Америки. Скудность воды, крутые и запутанные скалы, кактусы и колючие кустарники, рваные одежды, гремучие змеи под ногами - в такую землю белый человек рисковал проникнуть только с большой осторожностью.

Но апачи принадлежали этой земле. Они знали каждый источник и ключ на сотни миль во всех направлениях: им ничего не стоило проехать или пробежать 75 - 100 миль в день; они могли быстро подняться в горы, где солдаты уставали и спотыкались; они могли сделаться невидимыми в короткой траве или на берегу ручья; они умели оставлять такой легкий след, что по нему мог идти только другой апач. В пустыне, где белые люди голодали, они питались мескитовыми бобами, сердцевинами атавы, сачуато и плодами голы, ягодами можжевельника и орехами пинон.

В 1870-х, по мере того, как Белые Глаза становились более многочисленными, Джеронимо и его община пересекли границу Сьерра Мадре, где чирикахуа чувствовали себя в безопасности. Именно здесь, глубоко в горах, Юх, всю жизнь бывший другом Джеронимо и один из лучших военных стратегов чирикахуа, получил видение, посланное Уссеном. Из тонкого облака голубого дыма, видимого через расщелину, тысячи солдат в синей форме маршировали в исчезающую пещеру. Воины Юха также видели это видение. Шаман объяснил: "Уссен послал нам видение, чтобы предупредить нас, что мы будем все разгромлены и возможно все убиты правительством. Их сила в количестве, более могущественном оружии, что сделает нас всех... мертвыми. Постепенно они уничтожат нас".

Решившись сокрушить группу Джеронимо, в мае 1883 г. генерал Крук предпринял самую смелую кампанию против апачей из когда-либо совершавшихся войсками США. С 327 людьми - более половины из них были разведчиками из других общин - Крук зашел глубоко в Сьерра Мадре, ведомый апачем Белых Гор, который когда-то кочевал с Джеронимо.

В это время Джеронимо находился далеко на востоке, убеждая мексиканцев обменять попавших в плен чирикахуа. Судя по информации Джесона Бецинеза, молодого апача, который там был, однажды ночью, за едой, Джеронимо внезапно бросил свой нож. Его Сила, которая иногда внезапно вспыхивала в нем, заговорила.

"Люди! - внезапно выкрикнул он. -Наши люди, которых мы оставили в основном лагере, попали в руки войск США. Что нам делать?" И действительно, примерно в это время авангард апачского подразделения Крука атаковал лагерь чирикахуа, убил 9 или 10 стариков и женщин, и захватил 5 детей.

Группа Джеронимо поспешила назад и увидела Крука с его юными пленниками. Пришли другие общины, и в течение нескольких дней чирикахуа стояли лагерем на окружающих гребнях, смотря на вторгшиеся войска.

Вторжение Крука в горную цитадель апачей оказало разрушительное психологическое влияние на них. Однако то, что потом произошло в Сьерра Мадре, никогда не прояснилось до конца. Несмотря на свои значительные силы, Крук находился в худшем положении, у него кончались продовольственные запасы, что делало его крайне уязвимым.

Подождав 5 дней, Джеронимо и его группа, изобразив дружественный настрой, присоединились к другим бродячим общинам в лагере Крука. Они шутили и соревновались с разведчиками Крука - апачами Белых гор. Чирикахуа начали победный танец и пригласили разведчиков танцевать с женщинами чирикахуа. Планом Джеронимо было окружить разведчиков и перестрелять всех во время танца. Но вождь разведчиков Крука, старый горец, отказался разрешить апачам Белых Гор танцевать с чирикахуа - или потому, что он почувствовал ловушку, или из-за принципа - никто не знает.

Когда заговор не удался, Джеронимо и другие лидеры согласились на переговоры с Круком. Некоторые чирикахуа затем отправились на север вместе с солдатами в резервацию Сан Карлос. Другие обещали сделать это после того, как соберутся их люди. Джеронимо оставался там в течении еще 9 месяцев, но в конце зимы он тоже пришел.

В ноябре 1989 г вместе с другом, на его четырехколесном автомобиле, мы попытались найти место, находящееся в верховьях реки Бависпе (Bavispe), где генерал противостоял Джеронимо на 5-ый день, ведомые копией личной рукописной карты Крука, мы добрались до дальнего изгиба реки, который соответствует описанию и взобрались на вершину месы, которая могла быть местом лагеря чирикахуа.

Красота внутренней Сьерра Мадре поразила меня: холмы, покрытые качающейся бутелоуа; отдельные дубы и можжевельники, уступающие место по мере подъема, соснам пондероза; вдали тополя величаво окаймляли голубую нить Бависпе, каньоны рукавами уходили вдаль в лабиринтах скрытых утесов.

В 1880-х, будучи мальчиком, Джеймс Кайвайкла, апач Уорм Спринтс, стоял лагерем в этой твердыне. Через 70 лет он вспоминал этот рай: "В том месте несколько недель мы жили подобно тем, кто ушел в Счастливое Место. Мы снова охотились, пировали и танцевали у костров... Так впервые на моей памяти мы жили, подобно апачам до прихода Белых Глаз."

Смелый поход Крука в Сьерра Мадре изменил ход войны больше чем какое-либо другое событие. Большинство апачей, уставших и упавших духом, больше никогда не вырвались из резервации. В переговорах с Круком, Джеронимо настаивал, что он всегда хотел жить в мире с Белыми Глазами. Теперь, в 1884 г. он честно попытался сделать это. Вместе с несколькими другими общинами, под неусыпным наблюдением лейтенанта Бриттона Дэвиса, он осел на Терки-крик в резервации Белой Горы.

На Терки-крик тогда, похоже, было установлено добровольное руководство с обеих сторон. Правительство решило, что чирикахуа должны стать фермерами и большинство апачей хотели попробовать сделать это. Но даже сами апачи не могли осознать, какое насилие производится над их путем жизни этой попыткой превратить кочевников в земледельцев.

Получив разрешение племенного совета, я предпринял свой первый визит на Терки крик в серый ноябрьский день, когда в воздухе уже пахло зимой. Расположенные по руслу реки лужи замерзли. Я шел по вспаханным под пар полям подсолнуха и делянкам, где по твердой земле были разбросаны гнилые тыквы. Высокие сосны - те самые, под которыми ходил Джеронимо - качались под летним ветерком. В камышах трепали перья дикие индюшки.

Джеронимо оставался в резервации один год, и весь юго-запад молился за то, чтобы вражда с апачами была действительно закончена. Но на Терки-крик создалась напряженная ситуация. Правительство запретило два апачских обычая: пивоварение и битье жен. Все случилось в мае 1885 г. Несколько вождей, выпив изрядное количество тисвина, выступили против Дэвиса, обвиняя его в том, что он собирается бросить их в тюрьму. По каким-то причинам Джеронимо сказали, что Дэвис собирается арестовать и повесить его. 17 мая Джеронимо покинул резервацию с 145 мужчинами, женщинами и детьми чирикахуа.

Рассказ о последних 15 месяцах свободы Джеронимо сам по себе приобретает эпический характер. Пока солдаты США тщетно охотились за Джеронимо по всему Юго-Западу, газеты Аризоны и Нью-Мексико истерично кричали. "Джеронимо и его Банда Убийц до сих пор на свободе!", "Кровь невинных жертв взывает к небесам!" В своем первом рывке в Мексику беглецы оставили за собой 17 мертвых Белых Глаз. Часто жертвы были изуродованы. Распространились слухи, что Джеронимо иногда убивал младенцев, подбрасывая их в воздух и нанизывая на свой нож.

Американские солдаты уже убили свою долю апачских младенцев, их оправданием было то, что "из гниды вырастает вошь". И в 1863г., убив великого вождя Мангаса Колорадоса, солдаты отрезали ему голову и сварили ее. С точки зрения апачей, после смерти человек существует в том состоянии, в каком умер, поэтому у них возникло большое желание отомстить Белым Глазам, которые убивали и калечили индейцев.

Более того, готовясь к войне, мальчики-апачи проходили через мучительные испытания, причиняя себе боль, и учились не бояться смерти. Наиболее ужасным наказанием для воина-апача было бы быть запертым в клетку - а Белые Глаза как раз так и обращались со своими жертвами.

В последние годы свободы Джеронимо убивал ранчеров и поселенцев в основном потому, что он нуждался в снаряжении, продовольствии и лошадях, а это был самый легкий способ добыть их. Дикость пытки, к которой он иногда прибегал, была воздаянием за то, что перенесли другие - его мать, жена и трое его детей. Однако, через десятилетия, будучи стариком, Джеронимо просыпался среди ночи "со стоном жалости" к детям, которых он убил.

Когда армия преследовала общину Джеронимо, беглецы разделялись на маленькие группы и рассыпались. Рота за ротой преследовала их только ради того, чтобы потерять следы на скалах или в русле реки. Проведя совместную операцию, несколько подразделений солдат решили, что Джеронимо загнан в Мексику, но в этот момент он успешно возвратился в США, затем проделал весь путь на Север к резервации Белой Горы, взял одну из своих жен, трехлетнюю дочь и еще одну женщину из под носа у охраны и бежал, не оставив и следа.

Однако чирикахуа уставали от своей жизни беглецов. Всего лишь через несколько дней один из самых отчаянных вождей, Нана, хромой и почти достигший восьмидесяти лет, согласился вернуться в резервацию вместе с несколькими женщинами, включая одну из жен Джеронимо. В марте Джеронимо, намереваясь сдаться, встретился с Круком в каньоне де лос Эмбудос, сразу к югу от границы. За два дня переговоров Джеронимо излил душу:

"Я думаю, что я хороший человек, - сказал он Круку в первый день. - Но в бумагах по всему миру они говорят, что я плохой, но это плохо, что так говорят обо мне. Я никогда не делал ничего дурного беспричинно... Один Бог смотрит вниз на всех нас... Все мы - дети одного Бога. Бог слушает меня. Солнце, тьма, ветра - все слушают то, что мы сейчас говорим."

Крук был непреклонен: "Ты должен решить, останешься ты на военной тропе или сдашься без всяких условий. Если ты останешься, я буду преследовать тебя и убью всех, даже если это займет 50 лет."

На следующий день, в более смиренном настроении, Джеронимо пожал руку Круку и произнес знаменитые слова о своей покорности: "Делайте со мной, что хотите. Я сдаюсь. Когда-то я был свободен как ветер. Теперь я сдаюсь тебе - и это все."

Но это было не все. Крук отправился в форт Боуи, оставив лейтенанта, который должен был привести еще вооруженных апачских воинов. Той ночью бутлеггер продал индейцам виски и сказал Джеронимо, что он будет повешен сразу после пересечения границы. Утром, еще не протрезвев, индейцы продвинулись на север только лишь несколько миль и в ту ночь, когда компас его подозрений еще раз изменил направление, Джеронимо бежал на юг вместе с маленькой группой приверженцев.

Так началась последняя фаза сопротивления чирикахуа. Утомленный и критикуемый Вашингтоном, генерал Крук отказался от своего поста. Он был замещен Нельсоном А. Майлсом - тщеславным генералом, стремившимся в президенты, прославившимся в войнах с сиу и не персе. Но пятимесячная компания Майлса, пытавшегося поймать 34 чирикахуа, оказалась бесплодной.

К концу августа 1886г. беглецы очень захотели снова встретиться со своими семьями и родственниками. Они послали в один мексиканский город двух женщин, чтобы узнать о возможности сдаться. Вскоре после этого отважный лейтенант Уарльз Гейтвуд отправился в лагерь Джеронимо на реке Бависпе вместе с двумя разведчиками. Гейтвуд выложил козырь, сказав Джеронимо, что его людей уже послали на поезде во Флориду. Эти новости ошеломили беглецов.

Четвертого сентября 1886г. Джеронимо встретился с Майлсом в каньоне Скелетов, в Пелисиппос, расположенном к западу от границы Аризоны и Нью-Мексико. "Я сдаюсь в четвертый раз," - сказал воин. "И я думаю, что в последний," - ответил генерал.

Джеронимо сдался, полагая, что через пять дней его соединят с семьей, что его "грехи" будут прощены и что его люди будут поселены в резервации в Аризоне. Но Майлс солгал. Лишь немногие из них увидели свою родину еще раз.

За свое бескомпромиссное сопротивление чирикахуа были наказаны хуже, чем какие-либо другие индейцы США. Все они, даже женщины и дети, почти тридцать лет оставались военнопленными, сначала во Флориде и Алабаме, затем в форте Силл в Оклахоме. В 1913г. для чирикахуа было отведено место в резервации мескалеро в южноцентральном Нью-Мексико. Около двадцати трех из оставшихся в живых переместились к мескалеро, а остальные остались около ф. Силл. В этих двух местах сегодня живут их потомки.

В последнюю весну я провел день в резервации мескалеро с Квидой Миллер, внучкой Джеронимо. Мягкая и симпатичная женщина шестидесяти шести лет, она хранила свое знание о великом воине всю свою жизнь. "Мы еще получаем письма ненависти от людей Аризоны, - говорит она. - Они говорят, что их прадед был убит Джеронимо."

Фото сделано на церемонии вступления Теодора Рузвельта
в должность президента

В 1905г. Джеронимо просил президента Теодора Рузвельта отослать его людей обратно в Аризону. "Это моя земля, - писал Джеронимо,-- мой дом, земля моего отца, на которую я теперь прошу позволить мне вернуться. Я хочу провести последние дни там и быть похороненным в горах. Если бы так случилось, я мог бы умереть в мире, чувствуя, что мои люди, возвращенные на родину, множатся, а не умирают, как сейчас, и что наше имя не исчезнет."

Президент Рузвельт отказал в этой просьбе на том основании, что в Аризоне до сих пор сильно ненавидят апачей. "Это все, что я могу сказать, Джеронимо, - ответил он, - кроме того, что я сожалею и не держу злобы на тебя."

Страх Джеронимо, что его люди могут вымереть не был чисто риторическим. Во времена расцвета чирикахуа насчитывали более 1200 человек. Со времени, когда их стали кормить, осталось 265 человек. Сегодня, из-за разделения в последующие десятилетия и заключения браков в других общинах, пересчитать чирикахуа невозможно.

Прошлой осенью я посетил последнее место сдачи в каньоне Скелетов. Он лежит у слияния двух рек. Высокие платаны затеняют землю, где Майлс положил символические камни, переставив их с места на место, чтобы проиллюстрировать свои обещания о будущем апачей.

В каньоне Скелетов на протяжении пятнадцати миль находится только три или четыре старых ранчо. От места сдачи я прошел долгий путь вверх по реке, минуя один замысловатый изгиб за другим. В тот день я никого не встретил. Мне было непонятно, - и не в первый раз, - почему в этом пустынном великолепии оказалось невозможным найти место для менее чем тысячи апачей. Это число равно населению таких крошечных аризонских городков, как Дункан или Моренси.

Джеронимо и Майлс встретились еще раз на Омахской Выставке в 1898г., где несколько знаменитых апачей были выставлены в качестве трофеев. Дрожа от гнева, старый воин потребовал, чтобы генерал дал отчет за свою ложь в каньоне Скелетов.

Майлс не дал реального объяснения. Джеронимо просил его: "Я вдали от Аризоны двенадцать лет. Кукуруза и орехи пинон, перепела и дикие индюшки, гигантские кактусы и деревья пало верде - все они скучают по мне. Они не понимают, куда я делся. Они хотят, чтобы я вернулся."

Майлс ответил: "Прекрасная мысль, Джеронимо. Очень поэтично. Но мужчины и женщины, живущие в Аризоне - они не скучают по тебе... Кукурузе и орехам пинон, перепелам и диким индюшкам, гигантским кактусам и деревьям пало верде - им придется как-нибудь самим - без тебя."

Когда я путешествовал по юго-западу, останавливаясь среди пинонов, слова Джеронимо часто приходили ко мне. Иногда, если я достаточно долго стоял в молчании, природа начинала переполняться их значением.

Перевод Щетько А.

"National Geographic",
vol 182, №4, pp. 46-71