Хитрость фемистокла накануне саламинской битвы. Сражение у острова саламин

Расположение Саламина. – Передвижения флота и армии. – Стратегия греков. – Причины отхода флота к Саламину. – Военный совет. – Консультации и дебаты. – Противоречивые мнения. – Совет в смятении прерывается. – Фемистокл. – Беседа с Мнесифилом. – Фемистокл ищет Эврибиада. – Созыв нового совета. – Фемистокл укоряет. – Фемистокл убеждает остаться у Саламина. – Беженцы на Саламине. – Мнения коринфян. – Волнения на совете. – Негодование Фемистокла. – Эврибиад решает остаться у Саламина. – Землетрясение. – Приближение персов. – Опасное положение греков. – Ксеркс созывает военный совет. – Помпезные приготовления. – Мнения персидских офицеров. – Мнение царицы Артемисии. – Доводы Артемисии против нападения на греческий флот. – Эффект речи Артемисии. – Чувства участников совета. – Недовольство греков. – Сикинн. – Дерзкая военная хитрость Фемистокла. – Он посылает Сикинна к персам. – Послание Фемистокла. – Меры, предпринятые персами. – Персы захватывают Пситталию. – Греки окружены. – Аристид. – Он прорывается через персидский флот. – Беседа Аристида с Фемистоклом. – Аристид передает свою весть собранию. – Эффект речи Аристида. – Новые вести. – Безрассудная смелость Парета. – Благодарность греков. – Последние приготовления к бою. – Трон Ксеркса. – Писцы. – Немедленное наказание. – Речь Фемистокла. – Фемистокл грузит своих людей на корабли. – Волнение и замешательство. – Начало битвы. – Ожесточенность битвы. – Современный морской бой. – Ксеркс наблюдает. – Артемисия. – Враги Артемисии. – Ее ссора с Дамасифимом. – Хитрость Артемисии. – Артемисия нападает на Дамасифима. – Артемисия убивает Дамасифима. – Мнение Ксеркса о доблести Артемисии. – Развитие сражения. – Персы отступают. – Героизм Аристида. – Аристид захватывает Пситталию. – Греки побеждают. – Возмещение ущерба. – Ксеркс решает бежать. – Море после битвы. – Исполнение древнего предсказания

Саламин – остров неправильной формы, расположенный в Сароническом заливе к северу от Эгины и к западу от Афин. Порт Афин располагался на берегу напротив Саламина, сами Афины стояли на возвышенности в 4 или 5 милях от моря. От афинского порта до залива у южной стороны Саламина, где находился греческий флот, было тоже 4–5 миль. Когда Ксеркс предавал огню город, люди на кораблях видели дым страшного пожара.

Коринфский перешеек находится в 15 милях через пролив к западу от Саламина. Отступая из Афин к перешейку, армия должна была обогнуть залив, а следовавший за ней флот двигался через пролив по прямой.

Стратегия греков состояла в том, чтобы держать флот и армию как можно ближе друг к другу. Когда войска сосредоточились в Фермопилах, корабли врагов встретились напротив – в проливе Артемисий. Пока Леонид со своими спартанцами день за днем стояли насмерть в Фермопилах, корабли отчаянно удерживали свою позицию. Неожиданное исчезновение из этих вод греческого флота, сильно удивившее персов, было вызвано тем, что греки получили весть о гибели отряда Леонида. Греки понимали, что следующим рубежом будет оборона Афин сухопутными войсками, поэтому флот отошел к Саламину. Это была ближайшая позиция для помощи армии, защищавшей Афины. Когда на флоте узнали, что Афины пали, а остатки армии отошли к перешейку, немедленно встал вопрос: следует ли флоту отступить через залив к перешейку, чтобы быть ближе к армии на ее новых позициях, или остаться на месте и сражаться насмерть с персидскими эскадрами, которые непременно подойдут сюда. Командующие флотом собрались на совет, чтобы обсудить этот вопрос.

У афинских и коринфских лидеров были противоположные мнения, которые чуть не привели к открытому столкновению. Учитывая обстоятельства, такое различие точек зрения неудивительно. Разногласия не могли не возникнуть – слишком разным было положение этих городов по отношению к угрожавшей им опасности. Если бы греческий флот отошел от Саламина к перешейку, он получил бы преимущества в защите Коринфа, но удалился бы от афинской территории и бросил бы все, что осталось в Аттике, на милость завоевателя. Афиняне выступали за то, чтобы флот остался у Саламина, а коринфяне предлагали отойти к перешейку, ближе к армии.

Совет был созван еще до того, как пришла новость о падении Афин. Поскольку персы хлынули в Аттику бесчисленными ордами, а у греков не было сил защищать город, они понимали, что его падение неизбежно. Новость о захвате и разрушении Афин пришла во время заседания. Это, вероятно, и решило вопрос. Командующие из Коринфа и других городов Пелопоннеса заявили, что глупо дольше оставаться у Саламина и пытаться защищать уже захваченную страну. Совет распустили, командующие вернулись на свои корабли, пелопоннесцы решили уйти на следующее утро. Эврибиад, главнокомандующий всем греческим флотом, понял, что больше не сможет удерживать корабли у Саламина; часть их в любом случае наутро отступит. Поэтому он решил уступить неизбежному и отвести к Истму весь флот. Эврибиад отдал соответствующие приказы. Когда совет распустили, была ночь, а флот должен был уйти наутро.

Одним из самых влиятельных и выдающихся афинских командиров был военачальник по имени Фемистокл. Вскоре после того, как Фемистокл вернулся с совета на свой корабль, его посетил другой афинянин по имени Мнесифил. Под покровом ночи встревоженный Мнесифил подплыл к кораблю Фемистокла на лодке, чтобы узнать решение совета и обговорить планы на завтра.

– Покидаем Саламин, – ответил на его вопрос Фемистокл, – и уходим к перешейку.

– Но в этом случае мы не сможем встретиться с врагом. Я уверен, что, если мы уйдем отсюда, флот рассеется, каждая эскадра со своим командующим отправится защищать свое собственное государство или искать безопасное место независимо от остальных. Мы никогда больше не сможем собрать силы. Результат – неизбежный распад союзного флота. Ни Эврибиад, ни кто-то другой ничего не смогут сделать, чтобы предотвратить этот распад.

Мнесифил так пылко и красноречиво расписывал опасность, что произвел на Фемистокла неизгладимое впечатление. Фемистокл ничего не ответил, но, судя по выражению лица, склонен был принять точку зрения Мнесифила. Мнесифил убеждал его немедленно отправиться к Эврибиаду и попытаться заставить того отменить решение совета. Фемистокл не высказал ни согласия, ни отказа, но сошел в лодку и приказал гребцам отвезти его к галере Эврибиада. Мнесифил, добившись своей ближайшей цели, отплыл на свой корабль.

Лодка Фемистокла подошла к галере Эврибиада, и Фемистокл крикнул, что хочет поговорить с главнокомандующим по очень важному делу. Когда доложили Эврибиаду, он пригласил Фемистокла к себе. Фемистокл поднялся на борт и в разговоре с командующим привел доводы Мнесифила, а именно: если флот покинет нынешнюю позицию, разные эскадры неизбежно разделятся и никогда больше вместе не соберутся. Фемистокл упорно убеждал Эврибиада созвать новый совет, чтобы изменить решение и вместо отступления дать бой персам при Саламине.

Фемистоклу удалось убедить Эврибиада, и немедленно приняли меры к созыву нового совета. Прямо среди ночи послали гонцов к главным командирам флота с приглашением немедленно собраться на корабле главнокомандующего. Лишь недавно распущенные командиры разволновались. Коринфяне, довольные решением покинуть Саламин, предположили, что план собираются пересмотреть, и явились на совет, полные решимости противостоять такой попытке.

Когда все прибыли, Фемистокл сразу открыл дискуссию, даже не дав возможности Эврибиаду объяснить, почему вновь созван совет. Один из коринфских командиров прервал его и укорил за поспешность. Фемистокл ответил коринфянину колкостью на колкость и продолжил свою речь. Он убеждал совет пересмотреть предыдущее решение и остаться у Саламина. Но теперь Фемистокл приводил аргументы, отличные от тех, которыми убедил Эврибиада. Он не мог в глаза обвинить командиров в том, что, покинув Саламин, они бросят союзников и уйдут к своим берегам. Это только оскорбило бы их, вызвало враждебность и заставило бы противостоять любому его предложению.

Поэтому Фемистокл выдвигал другие причины.

– Саламин – гораздо более выгодная позиция, чем побережье перешейка, – говорил он. – Здесь маленькому флоту удобнее ожидать атаки превосходящих сил. У Саламина мы частично защищены с флангов материковыми мысами, на нас можно напасть только спереди, где подходы очень узкие. У перешейка, наоборот, длинное, незащищенное побережье без всяких выступов. От сухопутной армии флоту все равно не будет серьезной поддержки, и он окажется в уязвимом положении. Кроме того, многие тысячи людей бежали на Саламин в поисках убежища, и бросить их – значит предать.

Это и была та главная причина, по которой афиняне так сильно не желали покидать Саламин. Несчастными беженцами, которыми кишел остров, были их жены и дети; именно они были бы обречены на страшную смерть, если бы флот отступил. Коринфяне, учитывая, что Афины уже потеряны, считали сумасшествием медлить в окрестностях руин, когда еще можно спасти другие города в других областях Греции. Оратор от коринфян сердито оборвал Фемистокла:

– Тому, кто не имеет родины, следовало бы молчать. Раз ты не представляешь государство, у тебя больше нет права участвовать в наших советах.

Этот жестокий отпор возмутил Фемистокла и пробудил в нем гнев против коринфянина. Он осыпал противника упреками и в заключение сказал, что у афинян есть двести кораблей, поэтому они все еще государство. Такая мощная сила дает им гораздо больше прав быть выслушанными на общих советах, чем любому коринфянину.

Затем Фемистокл обратился к Эврибиаду с мольбой остаться у Саламина и дать сражение персам, так как это единственная надежда на спасение Греции. Он заявил также, что афинская часть флота никогда не отойдет к перешейку. Если остальные командующие решат уйти к Истму, афиняне заберут всех (кого смогут) беженцев с Саламина и берегов Аттики; пробьются к Италии, где имеют право на некоторые территории, чтобы основать там новое государство, а Грецию покинут навсегда. Если эти доводы Фемистокла и не убедили главнокомандующего Эврибиада, то заявлением о том, что афинские корабли покинут флот, он был встревожен. Поэтому Эврибиад решительно высказался за то, чтобы флот остался у Саламина. В конце концов и остальные командиры согласились с этим решением, и совет был распущен. Все вернулись на свои корабли. Близилось утро. Всю ночь моряки пребывали в волнении и тревоге, всем не терпелось узнать результаты переговоров. Сознание торжественности решительного момента, преобладавшее ночью, к заре сменилось ужасом из-за случившегося землетрясения, которое чувствовалось не только на суше, но и на море. Люди сочли это явление грозным предупреждением небес. Чтобы умиротворить богов, решили немедленно принести жертвы и совершить особые обряды.

Тем временем персидский флот, который мы оставили в проливах между Эвбеей и материком близ Фермопил, обнаружил исчезновение греческого флота и последовал за врагом на юг через пролив Эврип, обогнул мыс Суний (южный мыс Аттики), а затем, двигаясь на север вдоль западного побережья Аттики, подошел к Фалерну, находившемуся недалеко от Саламина. Завершив дела в Афинах, Ксеркс решил отправиться на встречу с флотом по суше.

Полный успех персидской кампании теперь казался неизбежным. Вся местность к северу от полуострова покорилась персам. Будучи отброшенной со всех позиций, греческая армия отошла к Истму в надежде остановить наступление победоносного врага. Командующие персидским флотом, гоня греческие эскадры из пролива в пролив, наконец увидели беглецов в заливе у Саламина, их последнем убежище. Казалось, греки только и ждут, чтобы их флот уничтожили.

Ксеркс, как только прибыл в Фалерн, созвал большой военный совет на борту одного из кораблей с целью назначить план и время атаки.

Созыв этого совета и само обсуждение были организованы с большой помпой. Собрали командиров всех наций, представленных в армии и флоте, персидских военачальников и знать. На предназначенном для совета корабле провели тщательную подготовку к приему столь важных гостей. Установили трон для царя и сиденья для командующих согласно их рангу. Особое место было предназначено Артемисии, царице Карии, которая была одним из самых выдающихся адмиралов. Мардоний, по этикету царских советов того времени, присутствовал в качестве представителя царя и руководителя обсуждения, то есть был посредником между царем и его советниками, поскольку сам монарх занимал слишком высокое положение и обращаться к нему напрямую не полагалось.

Когда подошло время начала дискуссии, царь приказал Мардонию опросить всех командующих: стоит ли атаковать греческий флот у Саламина. Мардоний выполнил приказ. Выступавшие с жаром высказались за нападение, приводя различные доводы для подтверждения своего мнения; они выразили желание немедленно нанести последний удар.

Наступила очередь Артемисии, и оказалось, что ее мнение сильно отличается от мнения остальных. В начале своей речи Артемисия извинилась перед царем за то, что осмеливается давать ему совет. Она сказала, что, будучи женщиной, не струсила, совершила не самые ничтожные деяния в прежних битвах, а потому надеется, что имеет право высказать свою точку зрения.

– Мардоний! Передай царю, – продолжала Артемисия, как и другие, обращаясь к Мардонию, – что, по моему мнению, не следует атаковать греческий флот у Саламина, а нужно уклониться от боя. Мне кажется, что сейчас морская битва не принесет никаких выгод, но подвергнет наш флот большой опасности. Правда в том, что греки, всегда свирепые воины, доведены до отчаяния своими потерями. Здесь эти люди так же превосходят на море твоих людей, как мужчина – женщину. Я уверена в том, что очень опасно сражаться с ними, когда они так разъярены и оскорблены. Что бы ни советовали другие, я не ручаюсь за то, что твои замыслы увенчаются успехом.

Кроме того, греки больше всего жаждут вступить в бой здесь, и не в наших интересах потакать им. Я знаю, что у них мало продовольствия на флоте и острове Саламин, а кормить им надо не только войска, но и множество обездоленных и беспомощных беженцев. Если мы предоставим их самим себе, отрезав пути к отступлению, то вскоре они окажутся в еще более бедственном положении. Или мы можем оставить их в покое и немедленно уйти к Пелопоннесу для взаимодействия с армией. Тогда мы избежим опасности сражения, и я уверена, что греческий флот никогда не посмеет последовать за нами и атаковать нас.

Члены совета прислушивались к неожиданной речи Артемисии с величайшим вниманием и интересом, но с очень разными чувствами. Среди собравшихся у Артемисии было много друзей. Они с тревогой и неловкостью слушали ее, так как прекрасно знали, что царь желает принять бой; боялись, что дерзкое и энергичное сопротивление царскому желанию навлечет на Артемисию царскую немилость. Были и другие, кто завидовал влиянию Артемисии, завидовал благосклонности к ней царя. Эти люди слушали ее с тайным наслаждением, ибо свято верили, что она навлечет на себя царский гнев, и ее постигнет опала. Но надежды и страхи врагов и друзей Артемисии оказались беспочвенными. Ксеркс не высказал недовольства. Наоборот, он восхитился искренностью и красноречием Артемисии, хотя заявил, что последует совету остальных командующих. Затем он распустил совет и отдал приказ готовиться к битве.

Прошло дня два. Греки, с самого начала очень неохотно подчинившиеся решению Эврибиада остаться у Саламина и дать персам бой, принятому под влиянием Фемистокла, с приближением решающего момента чувствовали все большее неудовольствие и тревогу. Недовольные стали выступать решительно и открыто; Фемистокл испугался, как бы некоторые из командиров не подняли мятеж и не покинули бы позицию у Саламина. Чтобы предотвратить дезертирство, Фемистокл решился на отчаянную уловку.

У Фемистокла был раб по имени Сикинн, умный и образованный человек, учитель его детей. В древности часто случалось так, что образованные люди из-за военных конфликтов попадали в рабство, а на своей родине до пленения они занимали такое же высокое общественное положение, как их хозяева. Фемистокл решил послать Сикинна в персидский флот с вестью, которая заставила бы персов принять меры к тому, чтобы греческий флот не рассеялся.

Снабдив раба секретными инструкциями, с наступлением ночи Фемистокл посадил его в лодку и приказал гребцам плыть туда, куда им укажут. Лодка тихо отошла от галеры Фемистокла и, стараясь держаться подальше от стоявших на якорях греческих кораблей, поплыла на юг по направлению к персидскому флоту. Когда лодка приблизилась к персидским кораблям, Сикинн попросил, чтобы его провели к командующему. Во время беседы он сообщил, что прислан Фемистоклом, адмиралом афинской части греческого флота.

– Мне поручено передать тебе, – добавил Сикинн, – что Фемистокл считает дело греков проигранным и готов перейти на сторону персов. Но, учитывая его положение на флоте, он не может сделать это открыто. Поэтому он послал меня сообщить тебе, что греческий флот разобщен и беспомощен из-за разногласий между командирами, всеобщего уныния и отчаяния. Некоторые эскадры намереваются тайно бежать; но если ты предотвратишь дезертирство, заперев пролив, то отрежешь им путь к отступлению, и весь флот неизбежно попадет в твои руки.

Выполнив поручение, Сикинн спустился в свою лодку и вернулся к греческому флоту так же тайно, как его покидал.

Персы решили немедленно принять меры, предложенные Фемистоклом, чтобы предотвратить побег части греческого флота. Между Саламином и побережьем Аттики (к востоку от Саламина) лежал островок Пситталия, контролировавший пролив между Саламином и материком. Ночью персы послали корабли на захват Пситталии. Так они надеялись предотвратить отход греческих кораблей в этом направлении. Персы предполагали, что главным театром военных действий станут именно окрестности Пситталии, а потому островку предстояло стать убежищем для поврежденных кораблей и раненых воинов, которые устремятся к ближайшей суше. Захват Пситталии казался очень важным шагом. Одновременно персы послали еще один большой отряд кораблей к перешейку с приказом расположиться так, чтобы не пропустить ни один греческий корабль, попытавшийся обойти Саламин и уйти через северо-западный пролив. Эти меры обеспечили полное окружение греческого флота, хотя у персов не было полной уверенности в том, что ни одному греческому кораблю не удастся сбежать со сцены.

Первое известие об окружении принес грекам военачальник Аристид, которому ночью с большим трудом удалось пробиться к греческому флоту с острова Эгина через ряды персидских галер. В прежних политических распрях, бушевавших в Афинах, Аристид был главным соперником Фемистокла. В тех конфликтах он потерпел поражение и был изгнан из Афин. Сейчас ему удалось с огромным риском пробиться сквозь вражеские ряды, чтобы сообщить соотечественникам о нависшей над ними опасности и попытаться спасти их.

Когда Аристид прибыл на греческий флот, командующие совещались, в гневе осыпая друг друга упреками. Причина жарких споров была все та же: отходить к перешейку или остаться на месте. Аристид вызвал с совета Фемистокла, крайне удивленного неожиданным появлением давнего врага. Аристид начал разговор с того, что в такой опасной ситуации им следует забыть о личной вражде и соперничать лишь в том, как лучше защитить свою родину. Он сказал, что приплыл с Эгины с целью присоединиться к флоту и оказать любую помощь, какую способен, и что бесполезно теперь спорить о том, следует ли отходить к перешейку, поскольку это уже невозможно.

– Флот окружен, – добавил Аристид. – Персидские корабли со всех сторон. Я еле пробился сквозь их ряды. Даже если весь совет и сам Эврибиад полны решимости отойти к перешейку, им это не удастся. Вернись и скажи им, что они должны обороняться здесь – выбора у них нет.

В ответ Фемистокл сказал, что очень доволен сообщением Аристида.

– Персы заняли нынешние позиции благодаря известию, которое я сам послал им. А сделал я это для того, чтобы принудить к битве тех греков, которые не желают сражаться, – ответил Фемистокл. – Но ты сам должен выйти к собранию и передать эту весть командующим. Они не поверят, если услышат ее от меня. Иди и расскажи, что ты видел.

Аристид вошел к собравшимся и сообщил, что покинуть Саламин теперь невозможно, поскольку море к западу охраняется рядами персидских галер, готовых перехватить любой греческий корабль. Он сам только что приплыл с Эгины, с трудом проскользнув сквозь строй персидских кораблей, хотя добирался на маленькой лодке под покровом ночи. Сомнений у него нет – греческий флот полностью окружен.

Сказав это, Аристид удалился. Хотя он мог выступить свидетелем, принимать участие в дебатах права не имел.

Весть Аристида вызвала колоссальное волнение, но вместо того, чтобы привести к согласию, внесла еще больший разлад. Те, кто раньше желал отступить, теперь пришли в бешенство оттого, что им не дали использовать такую возможность, пока она еще была. Другие не поверили Аристиду и все еще хотели покинуть Саламин. Но были и третьи, укрепившиеся в своей решимости остаться и радовавшиеся тому, что дезертирство стало невозможным. Дебаты были жаркими и бестолковыми из-за того, что все в разной мере верили сообщению Аристида. Многие вообще не поверили. Это хитрость афинской партии (утверждали они) и тех, кто поддерживает афинян в их усилиях удержать флот на нынешней позиции.

Сомнения в истинности сообщения Аристида вскоре были развеяны новым неоспоримым свидетельством: пока продолжались дебаты, пришла весть о том, что со стороны персидского флота подошла большая триера. Она оказалась греческим кораблем с острова Тенос, который Ксеркс в процессе своих завоеваний то ли захватил, то ли присоединил, чтобы пополнить свои армии. Командир корабля, не желая сражаться против своих соотечественников и воспользовавшись ночной тьмой, дезертировал из персидского флота и привел свой корабль к грекам. Звали командира Парет. Он подтвердил слова Аристида, уверил греков в том, что они полностью окружены и им остается готовиться к атаке, назначенной на утро. Прибытие этой триеры сослужило хорошую службу грекам: положило конец бесполезным спорам и объединило в подготовке к отражению атаки. Греки были бесконечно благодарны Парету и его товарищам, предприимчивым и мужественным, за решение в таких обстоятельствах разделить с ними грядущую опасность. После сражения они приказали выгравировать все их имена на священном треножнике, который послали к оракулу в Дельфы, где он долго хранился памятником этому образцу патриотизма и преданности.

Ночью энергично велась подготовка к битве на кораблях обоих флотов. Разрабатывались планы, отдавались приказы, проверялось и размещалось на палубах, чтобы быть под рукой, оружие. Командиры и солдаты обменивались просьбами и распоряжениями на случай своей гибели. Командиры и более сильные духом старались подбодрить и воодушевить слабых и нерешительных. Те, кто дрожал от страха перед предстоящей битвой, делали вид, что сгорают от нетерпения.

Ксеркс приказал поставить свой трон у подошвы горы на материке, чтобы лично наблюдать за битвой. Вокруг него собралась охрана и слуги; среди них секретари и писцы с письменными принадлежностями, чтобы увековечить грядущую битву и записать имена тех, кто отличится смелостью или успехами. Ксеркс справедливо полагал, что приготовления, о которых осведомлен весь флот, послужат стимулом для командующих, заставят их сражаться с удвоенным пылом. Записи под личным присмотром повелителя служили не только для награждения, но и для наказания. Командиры, потерявшие свои корабли, часто спасались на берегу. Их ловили, приводили к трону Ксеркса, где им предстояло искупить свою вину или расплатиться за постигшее несчастье: их безжалостно обезглавливали на месте. Часто так казнили и греческих командиров, сражавшихся против соотечественников по принуждению персов, но делавших это недостаточно успешно.

Перед утренней зарей Фемистокл собрал на берегу Саламина как можно больше воинов и обратился к ним с речью, традиционной для греческих военачальников перед битвой. Он сказал им, что в грядущей битве результат будет зависеть не от соотношения численности противников, а от их решимости и героизма. Он вспомнил примеры того, как маленькие отряды, объединенные строгой дисциплиной, мужественные и энергичные, побеждали превосходящего врага. Да, персы многочисленнее, признал Фемистокл, но он уверен в победе, если греки будут преданно повиноваться приказам и действовать согласованно и смело, претворяя в жизнь планы своих командиров.

Как только Фемистокл закончил свою речь, он приказал воинам возвращаться на корабли. Затем флот выстроился в боевом порядке.

Несмотря на строгую дисциплину, свойственную греческим войскам любого рода, во время построения царили волнение и неразбериха, нараставшие с приближением решающего часа. Туда-сюда сновали корабли, сталкивались весла, бряцало оружие, звучали приказы командиров и отклики моряков. И в этом ужасном шуме огромные эскадры сближались; каждая сторона стремилась начать битву. Когда бой разгорелся, никто в точности уже не мог вспомнить, как он начался. Кто-то утверждал, что бой начал корабль, незадолго до сражения посланный на Эгину за помощью и утром возвращавшийся через ряды персидских кораблей. Другие говорили, что греческая эскадра атаковала персов, а у некоторых так разыгралось воображение, что они описывали женскую фигуру в утреннем тумане, манящую греков в бой. Они даже слышали ее голос: «Вперед! Вперед! Не время медлить!»

Вскоре во всех углах Саламинского пролива бушевало сражение, яростное, отчаянное, смертельное. Редко человеку удавалось видеть что-либо подобное и вряд ли довелось бы увидеть снова. В современных сражениях дым орудий вскоре заволакивает сцену сражения непроницаемой пеленой, за грохотом артиллерии не слышно других звуков. Вследствие этого невозможно ни увидеть, ни услышать истинные ужасы войны. Дым и канонада надежно скрывают страшную картину. Но ничто не могло помешать Ксерксу, наблюдавшему бой со своего трона. Воздух был прозрачен, небеса чисты, на море никакого волнения; в конце сражения обстановка была такой же, как в его начале. Ксеркс мог следить за каждым кораблем; он видел, кто наступал, а кто отступал. Среди сотен вступивших в бой кораблей царь мог наблюдать за каждой отдельной схваткой от начала до конца. Он видел, как воины дерутся на палубах, как ломается оружие, как уносят раненых, как, словно насекомые, барахтаются на гладкой поверхности моря упавшие в воду. Он видел относимые к берегам обломки, захваченные корабли, которые победители тянули в безопасное место; экипажи их были перебиты, сброшены за борт или уведены в рабство.

Один инцидент крайне заинтересовал и взволновал Ксеркса, хотя он не понял, что там произошло на самом деле. А произошло вот что: Артемисия применила одну из своих военных хитростей. Необходимо напомнить, что среди командиров персидского флота у Артемисии было много врагов. Многие завидовали почестям, которые оказывал ей царь, и ее влиянию на него. Эти ревность и зависть отчетливо проявились на большом военном совете, когда царица высказала свое мнение о предложениях других командующих. Среди самых решительных ее врагов был капитан по имени Дамасифим. Артемисия успела поссориться с ним, еще когда флот проходил через Геллеспонт. Хотя страсти на время поутихли, стороны сохранили враждебные отношения.

Случилось так, что в битве при Саламине корабли, на которых находились Артемисия и Дамасифим, сражались в одной части залива. Когда бой достиг своей кульминации, галера под командованием Артемисии и еще несколько ее кораблей, вероятно, в пылу преследования оторвались от остальных персидских галер. На помощь грекам неожиданно подошли их соотечественники. Персы, оказавшись в большой опасности, начали отступать, преследуемые греками. Мы называем отступающие корабли персидскими, поскольку они сражались за персов, но на самом деле это были корабли из стран Эллады, которые Ксеркс подкупом или силой привлек на свою службу. Греки отличали противников по персидским флагам на их кораблях.

В сумятице отступления Артемисия заметила, что ближайшая к ней персидская галера принадлежит Дамасифиму. Она немедленно приказала спустить персидский флаг, применила несколько хитростей, позволявших принять ее корабль за греческую галеру, и начала действовать так, словно была одним из преследователей. Она подвела свою галеру к галере Дамасифима, приказала команде атаковать и потопить корабль, заявив, что только так они могут спасти свои жизни. Ее воины атаковали противника с дикой яростью. Афиняне, находившиеся поблизости, увидели, что Артемисия атакует персидский корабль, сочли ее своей и ринулись дальше, бросив корабль Дамасифима на милость Артемисии. Ее милость была такова, какую можно ожидать от женщины, добровольно принявшей на себя командование военной эскадрой, не на жизнь, а на смерть сражавшейся с такими жестокими воинами, как греки, и считавшей все это увеселительной прогулкой. Артемисия и ее воины убили Дамасифима вместе со всем экипажем, потопили корабль, а когда опасность миновала, вернулись к персидскому флоту. Возможно, Артемисия не питала враждебных чувств к экипажу злополучного корабля, но она сочла разумным не оставлять живых свидетелей.

Ксеркс с нескрываемым удовольствием и интересом следил за этой схваткой. Он видел, как галера Артемисии напала на какой-то корабль, но полагал, что это вражеский корабль. Правда, возникли сомнения, принадлежал ли нападающий корабль Артемисии. Командиры, окружавшие Ксеркса, уверяли, что кораблем командовала Артемисия. Они узнали его по некоторым особенностям корпуса. Ксеркс стал следить за развитием боя с еще большим интересом, а когда увидел результат, осыпал Артемисию похвалами, заметив, что мужчины в его флоте ведут себя как женщины, тогда как единственная женщина действует как мужчина.

Таким образом, хитрость Артемисии сработала дважды. Были обмануты и греки, и персы, а она выиграла от обоих обманов. Царица спасла свою жизнь, заставив греков поверить, что она их друг, и прославилась среди персов, заставив их поверить, что потопленный ею корабль – вражеский.

Хотя эта и другие сцены сражения приносили Ксерксу немалое удовольствие, постепенно его любопытство и интерес сменились нетерпением, раздражением и яростью, поскольку повсюду греки начинали побеждать. Несмотря на распри и взаимную враждебность командиров на советах, когда пришло время действовать, воины проявляли слаженность, решительность и твердость, а также хладнокровие, осторожность и дисциплину. В конце концов ряды персов дрогнули и везде они были вынуждены отступать. Поразительный пример неукротимой смелости, свойственной в подобных обстоятельствах грекам, проявил Аристид. Читатель помнит, что персы ночью овладели островом Пситталия, находившимся почти в центре сражения, с двойной целью: использовать его в качестве убежища в ходе битвы и не допустить, чтобы то же самое сделал враг. У Аристида сейчас не было своих кораблей. Он был изгнан из Афин по наущению Фемистокла и других своих недоброжелателей. Он явился к Саламину с Эгины в одиночестве, чтобы рассказать соотечественникам о том, что они окружены персидским флотом. Когда началось сражение, его оставили зрителем на побережье Саламина. Охранять берег остался и небольшой греческий отряд. В ходе битвы, когда Аристид понял, что помощь этого отряда вряд ли понадобится грекам, он взял на себя командование, на лодках или галере перевез людей через пролив и высадился с ними на Пситталии. Они захватили остров и убили всех воинов, которых оставили там персы.

К исходу дня выяснилось, что греки одержали победу, но этой победы было недостаточно, чтобы заставить персов уйти навсегда. Хотя огромное количество персидских кораблей было уничтожено, многие уцелели и ночью ушли на свою стоянку в Фалерн. Грекам было не до них. Весь следующий день они собирали рассеявшиеся корабли из своего флота, ремонтировали их, заботились о раненых; выполняли много неотложных дел, которые всегда найдутся на флоте после битвы, даже если одержана победа. Греки точно не представляли состояние персидского флота, осталась ли опасность возобновления битвы на следующий день, и потому все свои силы бросили на укрепление обороны и перегруппировку флота для подготовки к любому повороту событий.

Однако Ксеркс не собирался возобновлять военные действия. Поражение в этой битве нанесло окончательный удар по его надеждам на продолжение завоевания Греции. Он тоже заставил своих людей срочно перегруппировывать уцелевшую часть флота, а сам, подавленный и отчаявшийся, обдумывал планы, но не новых сражений, а безопасного и быстрого возвращения домой, в Сузы.

Повсюду ветры и течения несли в Средиземное море обломки судов, спутанный такелаж, сломанные весла, разнообразное оружие, раздувшиеся трупы. В конце концов многие из этих скорбных свидетельств недавней битвы прибились к берегам Африки – берегам варварской страны, называемой Колиада. Дикари вытаскивали обломки на песок, использовали их как топливо для своих костров, радовались неожиданным приобретениям, хотя не подозревали, какой страшной трагедии ими обязаны. Это обстоятельство напомнило грекам древнее пророчество, давным-давно произнесенное в Афинах, смысла которого они прежде не понимали. Пророчество было следующим:

«Колиадские жены на берегах Африки будут жарить пищу на персидских веслах».

Саламинское сражение (год 480 до н. э.) - это битва на море, проходившая между греческой и персидской армиями. Её название объясняется просто. Сражение произошло вблизи Афин, неподалёку от острова Саламин. По некоторым данным, флот греков насчитывал 311 или 380 судов. Этого вполне хватило, чтобы победить 1 тыс. персидских кораблей в узком проливе. Именно Саламинское сражение (5 класс любой общеобразовательной школы в обязательном порядке изучает эту войну на уроках истории) переломило ход греко-персидских войн. В данной статье мы кратко расскажем об этом событии.

С чего всё началось?

Участники Саламинского сражения - это греки и персы. Битве предшествовало несколько событий, существенно повлиявших на дальнейший ход войны. Персидские солдаты вторглись в Афины и разрушили их. Всех жителей города успели предварительно эвакуировать на остров Саламин. Между ним и материком в узких проливах оказался сосредоточен весь греческий флот. Существуют разные мнения по поводу количества кораблей, но неизменно лишь одно - у персов было численное превосходство. В большинстве источников фигурируют такие цифры: 310 греческих судов-триер (согласно Геродоту - около 380, Эсхилу - 311 кораблей), против 1200 персидских. Хотя, по мнению известного советского историка, профессора С.Лурье, со стороны персов в сражении принимало участие не больше 500 судов. Очень важен и такой момент: большинство персидских кораблей были крупнее и тяжелее греческих. В ту эпоху ещё отсутствовала корабельная артиллерия, поэтому на море с противником боролись лишь двумя средствами - тараном и абордажем. Так что размер судна и количество умещавшихся на нём воинов, имели весьма существенное значение.

Хитрость Фемистокла

Среди греков возникли довольно серьёзные разногласия. Большая часть военачальников предлагали покинуть Саламин и бросить все силы на оборону Коринфского перешейка. Будучи хорошим стратегом, возглавлявший греческий флот Фемистокл сообщил, что эллины смогут победить превосходящие по количеству суда персов только в узких проливах. Но к его мнению никто не прислушался. И Фемистокл пошёл на хитрость: он отослал к Ксерксу доверенного гонца с важным сообщением. Тот рассказал персидскому царю, что греки планируют бежать и если он хочет уничтожить вражеский флот, то стоит напасть на них прямо сейчас (более подробно мы расскажем об этом ниже).

Для эллинов битва в узком пространстве была единственным способом одолеть неприятеля. Ведь только так можно нивелировать численный перевес персидского флота. Заплывая в проливы между островом и материком, персы лишали себя преимуществ. Начав Саламинское сражение, дата которого указана в начале статьи, они совершили стратегическую ошибку, определившую исход битвы и исход войны в целом.

Подготовка персов

В 490 году до н. э. под командованием Артаферна и Датиса был направлен флот для покорения Афин. По пути персы завоевали и разрушили Эритрею. Войско высадилось в Аттике, но было разбито платейцами и афинянами в битве при Марафоне. Потерпев неудачу, персидский царь Дарий начал собирать большое войско, чтобы покорить всю Грецию. Планам правителя помешало египетское восстание 486 года до н. э. А потом Дарий скончался. Трон по праву достался его сыну Ксерксу. Подавив восстание, он решил продолжить начатое отцом дело и возобновил сбор войск для похода на Грецию.

Сильный греческий флот

Тем временем к власти в Афинах пришёл Фемистокл. Он вплотную занялся созданием мощного флота. По обычаю афиняне делили между собой прибыль от серебряных рудников, находящихся в Лаврионе. Они принадлежали государству. Но когда свергли тиранов, госимущество стало собственностью всех граждан. Если после оплаты всех государственных расходов в казне оставался излишек, то он в равной мере делился между всеми афинянами.

Фемистокл предложил направить полученные деньги на постройку кораблей. Идею восприняли весьма неоднозначно. Приняв его, каждый афинянин добровольно лишал себя небольшого денежного пособия. Когда Фемистокл готовил флот для войны с персами, он прекрасно понимал, что афиняне вряд ли поддержат его решение. Ведь греки не считали серьёзной угрозой побеждённых под Марафоном варваров. Поэтому Фемистокл убедил сограждан, что мощный флот и новые корабли нужны для войны с Эгиной (этот остров вёл с Афинами непрерывную битву). Именно эта политика и привела в итоге к тому, что эллины выиграли Саламинское сражение.

Общегреческий конгресс

В 481 году до н. э. Ксеркс отправил послов во все греческие города-государства, кроме Спарты и Афин. Персидский царь требовал «земли и воды». Осень того же года было созвано общегреческое собрание. Эллины осознали грозящую им опасность и заключили между собой союз, прекратив междоусобные войны. Во все греческие колонии отправили послов с просьбой о помощи. Но, с технической точки зрения, выполнить распоряжения общегреческого совета было сложно из-за разрозненности эллинов и взаимной враждебности.

Поход на Грецию

В 480 году до н. э. персидский царь начал переправку своих войск из Азии в Европу. Помимо сухопутных солдат у Ксеркса был мощный флот.

Всю весну и лето персидская армия передвигалась вдоль побережья Эгейского моря. Им попытался преградить путь спартанский царь Леонид вместе с тремя сотнями воинов. Но все они были убиты персами в Фермопильском ущелье. Затем войско Ксеркса ворвалось в центральную Грецию. Персидские корабли встретились с эллинским флотом у мыса Артемисия. Греки вынуждены были отступить к югу и встали в западной части побережья Аттики.

Невыгодная позиция

По всем канонам морского искусства, расположение греческого флота у острова Саламин было максимально неудобным. Корабли греков стояли в узком пространстве, оба выхода из которого легко контролировались противником. Развернуть триеры для битвы было негде, да и отступать в случае атаки некуда. Но Фемистокл решил сознательно пойти на риск, чтобы выиграть Саламинское сражение. «Невыгодную» позицию своего флота он сделал приманкой для персов. Хитрость была в том, что эллины учли все условия местности. Они великолепно знали все отмели, рифы и течения в проливах и бухтах Саламина. Управлением персидских кораблей в основном занимались финикийцы, которые считались прекрасными мореходами. Но именно у берегов малоизученного острова весь их огромный опыт оказался полностью бесполезным.

Тем не менее «позиционная хитрость» Фемистокла была лишь половиной дела. Ведь в сложившейся ситуации персы не особо горели желанием ввязываться в бой. И это являлось серьёзной проблемой. Многие флотоводцы Ксеркса рассуждали очень здраво: пусть греки остаются в западне, а когда им надоест отсиживаться - выплывают и атакуют сами. Эти доводы приводятся в сочинении историка Геродота, подробно описавшего Саламинское сражение. Несмотря на явное превосходство собственного флота, Ксеркс не решался идти в наступление.

Ложное предательство

Будучи опытным военачальником, Фемистокл догадывался о намерениях противника. Кроме того, среди эллинов тоже не было единого мнения насчёт позиции у Саламина. Командующий флотом Спарты Эврибиад, формально стоявший на лестнице военачальников немного «выше» Фемистокла, очень настойчиво предлагал перебазировать корабли на Коринфский перешеек, ближе к Пелопоннесу. Он даже отдал приказ своим солдатам о подготовке к прорыву. Фемистокл понимал, что в открытом море Саламинское сражение (кратко описано в данной статье) будет ими проиграно. Поэтому решил действовать быстро, выманив персов на бой. Афинянин пошёл на беспрецедентный для того времени обман, который можно назвать «ложное предательство».

Раб Фемистокла по имени Сикин, имевший персидское происхождение, отправился к Ксерксу с сообщением. Он передал царю, что отряд его господина перейдёт в бою на сторону персов. «В доказательство преданности Фемистокл раскрывает Ксерксу все планы греков. Царю нужно запереть два выхода из Саламинского пролива и не дать эллинам уйти», - сообщил Сикин. Ксеркс поверил рабу. Так персидские корабли направились прямо в ловушку Фемистокла, запирая выходы из пролива, в том числе наиболее неудобный и узкий для больших кораблей - у мыса Каматеро. Как раз там и развернулись главные события битвы.

Результаты

Саламинское сражение, краткое содержание которого было описано выше, прошло по плану Фемистокла. Некоторые персидские судна сели на мель, где их благополучно захватили греки. Несколько кораблей наткнулись на рифы и отправились на морское дно без вмешательства противника. Ну а большая часть персидских кораблей пала жертвой очередной хитрости Фемистокла: грек притворился, что его суда в центре позиции начали отступление. Тем самым флотоводец «затянул» персов в то место пролива, где чисто физически нельзя развернуться.

Враги были вынуждены отходить в беспорядке, сталкиваясь при этом со своими же судами и топя их. Уже к вечеру флотилия персов сократилась вдвое и спешно отплыла от рокового для неё острова. Греки выиграли Саламинское сражение и смогли вернуть себе господство на море. А всего через год, в битве при Платеях, они полностью разгромили пешую персидскую армию, положив конец плану Ксеркса по завоеванию Греции.

Кто смотрел этот фильм? Наверное многие. И те (как и я) смотрели его наверняка только из за первой части, в надежде хоть какого то подобия. Но не о том речь. Какой то процент его все таки же основан на реальных исторических событиях. А вот и они.

Саламинское сражение (480 год до н.э.) - это сражение на море, которое проходило между армией персов и греков в ходе известной греко-персидской войны. Сражение произошло недалеко от острова Саламин, что расположен близ Афин. Согласно некоторым данным, греческий флот состоял из 311 или 380 кораблей, которые смогли легко победить намного больший флот из 1000 кораблей персов в узком проливе. Именно Саламинское сражение стало переломным моментом в ходе греко-персидских воин.

Давайте вспомним эти исторические события подробнее …

Битве предшествовал ряд событий, которые могли существенно повлиять на дальнейший ход войны. Войско персов заняло и разрушило Афины. Жители города были предварительно эвакуированы на близлежащий остров Саламин. В узких проливах между островом и материком оказался сосредоточен весь союзный греческий флот. По поводу численности обоих флотов существуют различные мнения, неизменна лишь точка зрения, что персы имели численное превосходство. Наиболее часто называются такие цифры: примерно 310 греческих гребных судов-триер (согласно Эсхилу — 311 кораблей, Геродоту — около 380), против 1200 персидских. Впрочем, известный советский историк, профессор С.Лурье, считает, что реально принимали участие в сражении не более 500 персидских судов. Но нужно отметить и такой момент: корабли персов в большинстве своем были тяжелее и крупнее греческих. Естественно, ни о какой корабельной артиллерии в ту эпоху речи не шло, главными средствами борьбы с противником на море были таран и абордаж (при удачном исходе последнего вражеское судно можно было поджечь и потопить). Так что размер корабля и число воинов, умещавшихся на нем, имели существенное значение.

Среди эллинов возникли серьёзные разногласия. Большинство военачальников предлагало покинуть Саламин и направить все силы на защиту Коринфского перешейка. Афинский стратег Фемистокл указывал на то, что только в условиях узких проливов греки могут победить превосходящий как по количеству судов, так и по качеству подготовки моряков флот персов. Видя невозможность повлиять на решение других военачальников, он решился на хитрость. Отослав к Ксерксу своего доверенного гонца, он повелел передать ему, что греки собираются бежать, и если царь хочет уничтожить греческий флот, то ему следует немедленно начать сражение.

Для греков единственной возможностью решительной морской победы было сражение в узком пространстве, где численный перевес врага нивелировался. Входя в проливы между материком и Саламином, персы сами себя лишали преимуществ. Для них начало битвы при Саламине стало решающей стратегической ошибкой, которая определила исход боя и дальнейший ход войны.

Основным дошедшим до сегодняшнего времени источником, описывающим морской бой при Саламине, является VIII книга «Истории» Геродота. Независимо от Геродота событие описал живший при дворе персидского царя Артаксеркса II Ктесий из Книда в своём произведении «Персидская история». Исторический интерес также представляет трагедия «Персы» древнегреческого драматурга и участника сражения Эсхила. В ней непосредственный свидетель битвы при Саламине описал свои ощущения от гибели персидского флота.

Битве при Саламине и другим событиям греко-персидских войн уделяли значительное внимание жившие намного позже античные историки Диодор, Плутарх и Корнелий Непот.

Греческие города-государства Афины и Эретрия помогали родственным греческим полисам Ионии в их неудачном восстании против власти персидского царя Дария в 499—494 годах до н. э. Персидская империя на тот момент была достаточно молода. Её часто сотрясали восстания покорённых народов. Повстанцам совместно с афинянами удалось захватить и сжечь важный город империи и столицу сатрапии Сарды. Дарий желал отомстить участвовавшим в восстании грекам, которые были ему неподвластны.

Также Дарий видел возможность покорить разрозненные древнегреческие города. В 492 г. до н. э. во время военной экспедиции персидского военачальника Мардония была завоёвана Фракия, Македония признала верховную власть персидского царя. Таким образом, персы обеспечили своему сухопутному войску проход к территории Древней Греции. В 491 году до н. э. Дарий отправил послов во все независимые греческие города с требованием «земли и воды», что соответствовало покорности и признанию власти персов. Осознавая силу и военную мощь государства Ахеменидов, все города древней Эллады, кроме Спарты и Афин, приняли унизительные требования. В Афинах послы были преданы суду и казнены. В Спарте их сбросили в колодец, предложив взять оттуда землю и воду.

В 490 году до н. э. был направлен персидский флот под командованием Датиса и Артаферна для покорения Афин. По пути к Афинам была покорена и разрушена Эретрия. Войско высадилось на территории Аттики, но было разбито афинянами и платейцами в битве при Марафоне. После этой неудачной экспедиции Дарий стал собирать огромное войско для покорения всей Греции. Его планам помешало восстание в Египте в 486 году до н. э., а вскоре Дарий умер. Трон занял его сын Ксеркс. Подавив египетское восстание, Ксеркс продолжил подготовку к походу на Грецию.

В Афинах к власти пришёл Фемистокл. Промежуток между марафонской битвой и вторжением Ксеркса антиковед Суриков называет «эпохой Фемистокла». В то время как персы собирали армию для завоевания Эллады, афинский политик способствовал созданию мощного флота. У афинян был обычай делить между собою доходы от серебряных рудников в Лаврионе. Собственником этих рудников было государство. После падения тиранов государственное имущество стало считаться собственностью всех граждан. Если после покрытия всех государственных потребностей в кассах оставались значительные суммы, то этот излишек делился между афинянами. Фемистокл предложил направить получаемые средства на постройку кораблей. Предложение было воспринято весьма неоднозначно. Принимая его, каждый афинянин лишался хоть и небольшого, но верного денежного пособия, предоставляемого государством. Готовя корабли для войны с персами, Фемистокл понимал, что афиняне не согласятся с ним, так как не считают разбитых под Марафоном варваров серьёзной угрозой. Поэтому он убедил сограждан, что новые корабли и мощный флот необходимы для войны с Эгиной — островом, который вёл непрерывную войну с Афинами. Именно данная политика в конечном итоге привела к сокрушительному поражению армии Ксеркса.

В 481 году до н. э. Ксеркс направил послов в большинство греческих городов-государств с требованием «земли и воды», кроме Афин и Спарты. В конце осени 481 года до н. э. в Коринфе состоялось общегреческое собрание. Перед лицом общей опасности на нём был заключён союз и прекращены междоусобные войны. В греческие колонии были отправлены посольства с просьбой о помощи. Технически выполнить постановления общегреческого конгресса было сложно в связи с разрозненностью древних греков, враждебностью между ними и междоусобными войнами.

В 480 г. до н. э. войско Ксеркса начало переправку из Азии в Европу. Кроме сухопутного войска, у Ксеркса был мощный флот, снаряжённый прибрежными и островными народами, входящими в его государство.

Всю весну и лето 480 до н. э. продолжался поход персидской армии по побережью Эгейского моря. Попытка греческого отряда во главе со спартанским царём Леонидом преградить персидскому войску путь в Фермопильское ущелье окончилась неудачей. Персы прорвались в центральную Грецию. Греческий флот, встретивший персидские корабли у мыса Артемисия, вынужден был отойти к югу и встал у западного побережья Аттики.

Позиция греческого флота при Саламине, по всем правилам морского искусства, казалась со стороны настолько невыгодной, насколько это вообще возможно. Судите сами: флот стоит в узком пространстве, оба выхода из него легко контролируются противником, развернуть триеры для боя — негде, отступать в случае нападения — некуда. Но Фемистокл сознательно пошел на риск — пусть эта «невыгодная» позиция служит приманкой для врага! А хитрость заключалась в том, что греки учли условия местности. Они прекрасно знали все течения, рифы и отмели в бухтах и проливах Саламина. Персидскими кораблями управляли в основном финикийцы — прекрасные мореходы, но именно у берегов малоизвестного острова весь их тысячелетний опыт оказался бесполезным!

Но «позиционная хитрость» была для Фемистокла только половиной дела. Проблема заключалась в том, что персам в такой ситуации бой был не особенно нужен. Некоторые флотоводцы Ксеркса (например, правительница города Галикарнаса, Артемисия, командовавшая отрядом из пяти кораблей) рассуждали вполне здраво: пусть себе греки сидят в западне, а когда надоест — вылезают и нападают сами, вот тут-то мы и развернёмся! Об этих доводах упоминается в сочинениях древнегреческого историка Геродота. Царь Ксеркс, несмотря на очевидное превосходство своего флота, тоже колебался.

Фемистокл, как опытный военачальник, вероятно, догадывался, о чём размышляют его противники. Кроме того, среди греков тоже не было единства по поводу позиции у Саламина. Эврибиад, командовавший кораблями из Спарты и формально стоявший «выше» Фемистокла на лестнице военачальников (у афинянина, правда, был свой веский довод в виде 200 триер — то есть, большей части флота), настойчиво предлагал перебазироваться ближе к Пелопоннесу, на Коринфский перешеек, и даже приказал готовиться к прорыву. Для Фемистокла, который не без основания считал, что в открытом море греки обречены на поражение, оставался единственный выход: немедленно выманить персов на бой! И афинянин применил беспрецедентную до того времени хитрость, которую можно назвать «ложным предательством».

Воспитатель его детей, раб по имени Сикинн (что любопытно — персидского происхождения) отправился к Ксерксу и пообещал, что в бою отряд Фемистокла перейдет на сторону персов. «В доказательство своей преданности Фемистокл сообщает царю о планах греков. Царю следует запереть оба выхода из Саламинского пролива и не дать грекам уйти», — сообщил раб. Ксеркс поверил этим словам. И персидские корабли полезли в ловушку Фемистокла, запирая выходы из пролива, в том числе самый узкий и неудобный для больших судов — у мыса Каматеро. Именно там развернулись основные события.,

Сама битва прошла в соответствии с планами Фемистокла. Некоторые персидские корабли благополучно сели на мель, где их захватили греки. Несколько судов наткнулись на рифы и потонули вообще без вмешательства противника. А большая часть передовых персидских кораблей стала жертвой очередной уловки Фемистокла: афинский флотоводец притворился, что его корабли в центре позиции отступают, и «затянул» за собой персов в такое место пролива, где им было физически негде даже развернуться. Когда эллины остановились и кинулись в яростную контратаку, персы вынуждены были в беспорядке отходить, сталкиваясь с другими судами собственного флота и топя их. К вечеру флотилия персов, уменьшившаяся как минимум вдвое, спешно ушла от рокового для нее Саламина. Греки вернули себе господство на море, а годом позже, в битве при Платеях, разбили пешую армию Ксеркса, положив конец планам завоевания Греции.

Ну а что касается фильма, то конечно же там мало исторической правды. Например Пол Картледж , профессор-антиковед из Кембриджского университета, отметил, что в реальности ни Ксеркс, ни Дарий не присутствовали в битве при Марафоне, и последний не мог быть убит в Греции Фемистоклом, как показано в фильме. В противоположность фильму, Артемисия на самом деле выступала против морского боя с греками в проливе и не погибла в греко-персидских войнах. Спартанский флот прибавил лишь 16 боевых кораблей к общему греческому флоту из 400 кораблей, а вовсе не огромную армад

Саламинское сражение произошло 27(28) сентября 480 г. до н. э. во время Греко-персидских войн. В этой морской битве эллины одержали триумфальную победу над могущественным флотом персидского царя Ксеркса. В начале V в. до н. э. грекам, или, как они себя называли и называют, эллинам, пришлось отстаивать свою независимость от Персии, превратившейся к тому времени в мировую державу.

Во главе сопротивления стояли Афины и Спарта - два самых сильных греческих полиса, то есть города государства. В 490 г. до н. э. афиняне одержали победу над армией державы Ахеменидов при Марафоне. Это вызывало у граждан законную гордость и радость, но многие люди сознавали, что впереди тяжелые времена и почивать на лаврах никак нельзя. Так думал стратег Фемистокл. Он понимал, что греческие города никогда не соберут армию, которая могла бы соперничать по численности с войском гигантской персидской державы.

Значит, надо создавать флот. Это единственный шанс на спасение. На море греки станут сильными соперниками персов. Но у афинян не было ни желания, ни возможности строить корабли.

Персы казались такими далекими, да и денег в казне не хватало. Фемистоклу, как ни странно, помог конфликт с греческим городом Эгиной. Эгина была рядом, и афиняне согласились, что сильный флот в этом случае необходим. Стратег нашел источник средств- предложил использовать доходы от серебряных рудников.

Согласно обычаю, эти деньги делились между всеми гражданами, но военачальник был очень убедителен. Народное собрание согласилось с его доводами, хотя и не без труда: одни утверждали, что стратег превращает афинян из воинов-гоплитов в каких-то корабельщиков, другие обвиняли его в расточительстве, третьи - в вымогательстве. Тем не менее дело было сделано, и к 481 г. до н. э. в Афинах был построен многочисленный по тем временам флот, состоявший из двухсот судов. Очень скоро афинские граждане почувствовали, насколько прав был упрямый стратег Фемистокл.

Персы вторглись в Грецию, разбили отважных спартанцев на севере, при Фермопилах, и оказались в опасной близости от Афин. Афиняне пытались убедить союзников дать решительное сражение в Беотии, чтобы спасти город Паллады. Однако те и слышать об этом не хотели. Решено было защитить хотя бы Пелопоннес. Начали возводить стену на Коринфском перешейке. По этой причине все жители Афин перебрались в Пелопоннес и на остров Саламин. Туда же отступили и войска. Потекли дни ожидания битвы. В начале сентября 480 г. до н. э. армия Ксеркса вошла в обезлюдевшие Афины и сожгла город. Желание царя Дария I, который мечтал отомстить афинянам за поддержку восставших малоазийских греков, казалось бы, исполнилось. В это время в узком, извилистом и каменистом Саламинском проливе уже собрался объединенный греческий флот - 200 афинских кораблей и 180 кораблей союзников. Объединенными морскими силами командовал не Фемистокл, а другой стратег, Эврибиад. Флотоводец надеялся остановить врага на Коринфском перешейке и предлагал отправить все корабли туда, чтобы поддержать сухопутные войска. Фемистокл противился этому изо всех сил.

Он доказывал, что сражение в узком проливе, фарватер которого хорошо знаком грекам, - единственный шанс справиться с флотом державы Ахеменидов, который насчитывал 1207 судов. В открытом море, утверждал Фемистокл, победить персов невозможно, так же как и на суше. А уничтожив морские силы в проливе, греки лишат Ксеркса связи с Малой Азией. В пылу спора Эврибиад даже замахнулся на Фемистокла палкой, на что тот сказал: «Бей, но выслушай». Другой стратег упрекнул Фемистокла: негоже человеку, потерявшему свой город, уговаривать других оставить свои дома. Афинский стратег воскликнул, что афиняне покинули родину, чтобы не становиться рабами ради бездушных вещей.

А величайший из городов Эллады - вот эти 200 афинских кораблей, которые могут спасти всех. Если же их снова предадут, афиняне уйдут в Южную Италию и там построят себе новый город. Фемистокл убедил стратегов. Военачальники согласились с его планом. Но утром они увидели огромный вражеский флот. Это были не все корабли, а только их часть, но союзников поразило и такое зрелище. Они просто испугались и решили ночью отплыть к Пелопоннесу. Фемистокл узнал об их намерении и был вынужден спровоцировать начало схватки. Он отправил к персам их соотечественника, давнего пленника греков.

Звали этого человека Сикинн, и он был верным рабом стратега. Сикинн предстал перед Ксерксом и заявил, что его послал Фемистокл, что греки ночью хотят бежать, и если царь им помешает, то афинский стратег в разгар сражения перейдет на сторону персов. Царь поверил этой полуправде, велел кораблям выйти в море и запереть выход из Саламинского пролива. Утром 27 или 28 сентября 480 г. до н. э. эллины увидели вражеский флот, построенный в боевом порядке. В отдалении на холме на золотом троне, под золоченым балдахином сидел Ксеркс.

Вокруг правителя державы Ахеменидов расположились приближенные и множество писцов, которые должны были описать великую победу персов. Фемистокл начал атаку в ту минуту, когда с моря подул свежий ветер. Греческим кораблям, плоским, с низкими бортами, он ничем не мешал. А вот тяжелые персидские суда с высокой кормой страдали от сильной качки. Сражение началось. Ксеркс и его приближенные поняли, что действовали по указке и желанию Фемистокла. Когда командующий персидским флотом Ариамен, брат Ксеркса, заметил греческого стратега, то приказал метать в него стрелы и копья.

Тогда греческий корабль, плывший рядом с триерой Фемистокла, ударил остроконечным носом в триеру Ариамена. Корабли противников сцепились. Ариамен во главе своих воинов попытался захватить афинский корабль, но эллины сбросили его в море и сами пошли на абордаж. Закипел жестокий рукопашный бой. Греческие гоплиты храбро сражались, и вскоре Ариамен был убит. Смерть командира расстроила ряды персов и лишила их мужества. Греки же воодушевились и сражались с небывалой храбростью, потому что их могла спасти только победа.

Маленькие и быстроходные греческие триеры легко маневрировали в знакомых водах пролива среди больших, тяжелых и неповоротливых персидских кораблей. Те перегородили фарватер, начали сталкиваться друг с другом. Под треск ломающихся весел и свист стрел греки шли на абордаж, таранили борта кораблей, топили вражеские суда. За несколько часов персы потеряли двести кораблей, а греки сорок.

Остатки персидского флота чудом вырвались в открытое море. Они вернулись в Малую Азию. Саламинское сражение стало поворотным в войне. Фемистокл с помощью военной хитрости заставил царя Ксеркса уйти из Европы, передав ему, что греки-де собираются разрушить мост через Геллеспонт, и пусть царь поторопится. Лишившись преимущества на море, Ахеменид ушел восвояси в Азию, впррочем оставив в Греции полководца Мардония. Так греки лишили персов преимущества на море.

Спектор, А. А. Величайшие битвы всех времен и народов /А. А. Спектор. - Москва ACT, 2014. - 240 с.: ил.