Кто такой аполлон григорьев. Аполлон Григорьев – краткая биография
Аполлон Александрович Григорьев родился в 1822 г. в Москве, в самом сердце купеческого района – в той части города, где поверхностный лак западной утонченной цивилизации был едва заметен и где русский характер сохранялся и более или менее свободно развивался.
Когда пришло время, Григорьев поступил в университет, вскоре совершенно пропитался романтическим и идеалистическим духом своей эпохи. Шиллер , Байрон , Лермонтов , но прежде всего театр с Шекспиром и шекспировским актером Мочаловым – вот воздух, которым он дышал.
Аполлон Григорьев: гость из будущего
Окончив университет, Григорьев посвятил себя литературе. В 1846 г. он выпустил томик стихов, который прошел почти незамеченным. В это время Григорьев, покинувший родительский дом, усвоил вольные и безалаберные обычаи романтической богемы. Жизнь его превратилась в череду страстных и идеальных романов, столь же страстных и самозабвенных кутежей и постоянного безденежья – прямого следствия его безответственного и непредсказуемого поведения. Но несмотря ни на что, он не утратил своих высоких идеалов. Не утратил он и своей огромной работоспособности. Работал он урывками, но неистово, лихорадочно, будь то поденная работа на какого-нибудь загнавшего его издателя или перевод из любимых Шекспира и Байрона, или одна из его бесконечных статей, таких бессвязных и таких богатых мыслями.
В 1847 г. он сошелся с одаренными молодыми людьми, группировавшимися вокруг Островского . Это имело на Григорьева решающее влияние. Новых друзей объединял безграничный кипучий восторг перед русской самобытностью и русским народом. Под их влиянием ранний, смутно благородный, широкий романтизм Григорьева оформился в культ русского характера и русского духа. Особенное впечатление на него произвел Островский – своей цельностью, здравым смыслом и новым, чисто русским духом своих драматических произведений. С этих пор Григорьев стал пророком и провозвестником Островского.
В 1851 г. Григорьев сумел убедить Погодина передать ему издание журнала Москвитянина . Григорьев, Островский и их друзья стали известны как «молодая редакция» Москвитянина . Но недальновидная скупость Погодина постепенно вынудила лучших писателей из «молодой редакции» перебраться в западнические журналы Петербурга. Наконец в 1856 г. Москвитянин закрылся, и Григорьев снова оказался на мели. Связи с «молодой редакцией» еще усилили его богемные наклонности. Основным занятием в этом кругу были пирушки, песни, а основным видом фольклора, которому они покровительствовали, – цыганские хоры. Люди типа Островского были настолько крепки, физически и морально, что могли выдержать самые дикие излишества, но Григорьев был более хрупким и менее выносливым, и этот образ жизни, особенно же полное отсутствие самодисциплины, которому он способствовал, подорвали его здоровье.
После закрытия Москвитянина Григорьев снова перебрался в Петербург в поисках работы. Но для большинства редакторов он был неприемлем как журналист, поскольку они не одобряли его националистического энтузиазма. Он впал в нищету и стал искать любой, не литературной работы. Он получил было отличное место – поездку за границу в качестве воспитателя юного отпрыска аристократической семьи, но его отношения с этой семьей закончились шумным скандалом. Таким же неудачным оказалось его оренбургское приключение, где он год преподавал и вдруг исчез, никому ничего не говоря.
В 1861 г. он сошелся с братьями Достоевскими и Страховым и стал печататься в их журнале Время . Он встретил у них духовную близость и сочувственное понимание, но упорядочить свою жизнь уже не мог – слишком далеко зашел. Немало времени из оставшихся ему лет он провел в долговой тюрьме. В 1864 г., когда Время (закрытое в 1863 г.) возобновилось под названием Эпоха , Достоевские пригласили его в качестве главного критика. За несколько месяцев, которые ему оставалось жить, Григорьев написал свои главные прозаические произведения – Мои литературные и нравственные скитальчества и Парадоксы органической критики . Но дни его были сочтены. Летом 1864 г. он опять попал в долговую тюрьму. Благодаря щедрости одного из друзей его оттуда выпустили, но на следующий день он скончался.
Григорьев Аполлон Александрович (1822-1864) - русский поэт, литературный и театральный критик, переводчик, мемуарист. Родился 20 июля (1 августа) 1822 в Москве. Дед Григорьева, крестьянин, приехал в Москву из глухой провинции на заработки и за усердный труд на различных чиновничьих должностях получил дворянство. Отец вопреки родительской воле женился на дочери крепостного кучера.
Скандальный брак состоялся спустя год после рождения Аполлона, поэтому ребенок считался незаконнорожденным. Только в 1850, дослужившись до чина титулярного советника, Григорьев получил личное дворянство, «восстановив» таким образом благородное звание, с таким трудом доставшееся деду.
Под Православием я разумею стихийно-историческое начало, которому суждено жить и дать новые формы жизни.
Григорьев Аполлон Александрович
Прекрасное домашнее образование позволило будущему поэту, минуя гимназию, поступить на юридический факультет Московского университета, в котором в то время читали лекции Т.Н.Грановский, М.П.Погодин, С.П.Шевырев и др. Вместе с сокурсниками А.А.Фетом и Я.П.Полонским Григорьев создал литературный кружок, где молодые поэты читали друг другу свои произведения. Григорьев окончил университет в 1842 со званием первого кандидата и был оставлен работать вначале в библиотеке, потом секретарем Совета. Но канцелярская работа ему не давалась - он забывал регистрировать выдачу книг, неаккуратно вел протоколы Совета.
Печатался А.Григорьев с 1843. В это время (1843-1845) писал особенно много, безответно влюбившись в А.Ф.Корш. Любовной драмой объясняются и темы лирики поэта - роковая страсть, необузданность и стихийность чувств, любовь-борьба. Характерно для этого периода стихотворение Комета, в котором хаос любовных переживаний сравнивается с космическими процессами. Об этих чувствах повествует и первое прозаическое произведение Григорьева в форме дневника Листки из рукописи скитающегося софиста (1844, опубл. 1917).
Душевно опустошенный после первого любовного разочарования, отягощенный долгами, в стремлении начать новую жизнь Григорьев тайно бежал в Петербург, где у него не было ни близких, ни знакомых. С 1844 по 1845 служил в Управе благочиния и в Сенате, затем оставил и эту службу, движимый желанием заниматься исключительно литературным трудом. В это время он писал и стихи, и драмы, и прозу, и критику - литературную и театральную. В 1844-1846 сотрудничал в журнале «Репертуар и Пантеон», в котором произошло его становление как профессионального литератора. Кроме рецензий на спектакли, циклов критических статей на театральную тему, опубликовал многочисленные стихи, стихотворную драму Два эгоизма (1845), трилогию Человек будущего, Мое знакомство с Виталиным, Офелия. Одно из воспоминаний Виталина (1845-1846), много переводил (Антигона Софокла, 1846, Школа мужей Мольера, 1846 и др. произведения).
Широкая натура Григорьева вкупе с романтическим настроем молодости заставляла поэта метаться из одной крайности в другую, менять убеждения, почти исступленно выискивая новые привязанности и идеалы. Разочаровавшись в Петербурге, в 1847 возвратился в Москву, где сотрудничал в газете «Московский городской листок». Самыми заметными работами этого периода явились четыре статьи Гоголь и его последняя книга (10-19 марта 1847), в которых Григорьев, высоко оценивая значение Выбранных мест из переписки с друзьями, размышлял об утрате современным обществом «пуритански строгого, стоического духа».
В этом же году Григорьев женился на сестре А.Ф.Корш. Но брак вскоре был расторгнут из-за легкомысленного поведения жены, и вновь Григорьев попал в полосу разочарований и душевных мук. В это время он создал поэтический цикл Дневник любви и молитвы (полностью опубл. 1979) - стихи о безответной любви к прекрасной незнакомке.
ГРИГОРЬЕВ Аполлон Александрович родился в семье чиновника - поэт, критик.
Рано проявил склонность к литературе и театру, увлекался иностранными языками. С 1838-42 учился на юридическом факультете Московского университета, который закончил первым кандидатом. Был оставлен библиотекарем, а затем назначен секретарем университетского правления.
Осенью 1843 втайне от родителей Аполлон Александрович уезжает в Петербург, спасаясь от «семейного догматизма». Попытки служить в столице также не увенчались успехом, и он навсегда оставляет мысль о карьере чиновника.
В начале 1847 Григорьев возвращается в Москву и вскоре женится на Л. Ф. Корш. Он преподает законоведение в Александровском сиротском институте и в 1-й мужской гимназии.
В 1857 Аполлон Александрович едет за границу с семьей князя Трубецкого в качестве воспитателя его сына. Побывал в Италии, Франции и Германии.
В конце 1858 возвращается на родину, в Петербург.
В мае 1861 Григорьев отправляется в Оренбург, где преподает словесность в Неплюевском кадетском корпусе.
В 1862 снова возвращается в столице. Крайне неорганизованный образ жизни, частая нужда рано подорвали его могучий организм, и вскоре он скоропостижно скончался.
Еще в детстве Аполлон Александрович начал писать стихи.
В 1843 в журнале «Москвитянин» вышли его первые стихотворения.
Литературная деятельность Григорьева началась в Петербурге, где он активно сотрудничал в театральном журналом «Репертуар и Пантеон» и в «Финском вестнике». Выступает в качестве прозаика, поэта, драматурга, переводчика, театрального рецензента. «С увлечением и азартом» пишет лирические стихотворения, повести и рассказы
«Офелия» (1846),
«Один из многих» (1846),
«Встреча» (1846) и другие,
критические статьи о театре, драматические произведения.
Наиболее значительна из них стихотворная драма «Два эгоизма» («Репертуар и Пантеон», 1845).
В 1846 в Петербурге вышла первая и единственная при жизни автора книжка стихотворений Григорьева А. А.
Под влиянием идей утопического социализма в период близости к кружку Петрашевского Григорьев создал в 40-е гг. ряд социально острых стихотворений, проникнутых бунтарским духом:
«Город» (1845),
«Нет, не рожден я биться лбом» (1845-46),
«Когда колокола торжественно звучат» (1846) и другие.
Некоторые из них даже публиковались позднее в «Полярной звезде» Герцена . Но Григорьев испытывал в это время различные влияния, и его общественно-политические взгляды были весьма неустойчивы (например, резкие переходы от религиозного мистицизма к атеизму). Это, естественно, отражалось и в его творчестве. Аполлон Александрович сближается со славянофилами.
В 1847 Григорьев много печатался в «Московском городском листке». Здесь появилась его большая статья «Гоголь и его последняя книга» , посвященная только что вышедшим в свет «Выбранным местам из переписки с друзьями». Называя книгу Гоголя «странной», Григорьев, отнесся к ней с глубокой симпатией и горячо выступил в защиту писателя.
В конце 40-х гг. Григорьев сотрудничает в «Московских ведомостях», в петербургских «Отечественных записках», где помещает статьи о театре.
В 1851 Аполлон Александрович возглавил «молодую редакцию» погодинского «Москвитянина». Время существования «молодой редакции» (1851-54) - пора самой энергичной деятельности поэта и бурного расцвета его критического таланта. В «Москвитянине» появился ряд крупных статей критика, в том числе годовые обзоры литературы (статьи «Русская литература в 1851 году» и «Русская изящная литература в 1852 году» ). В них он анализирует произведения, появившиеся в течение года, ставит важные теоретические вопросы о роли и значении «исторической критики» и касается проблем своей теории «органической критики». Тут же дается общая характеристика литературы 40-х гг., творчества Гоголя . Правильно отмечая сильное влияние великого сатирика на писателей «натуральной школы», критик, однако, относится к ним отрицательно, считая, что они односторонне восприняли своего учителя.
В статье «О комедиях Островского и их значении в литературе и на сцене» («Москвитянин», 1855, № 3) Аполлон Александрович провозглашает драматурга носителем «нового слова» в литературе, считая его в высшей степени народным писателем: «Новое слово Островского есть самое старое слово - народность». Островский , наряду с Пушкиным , был кумиром Григорьева. Его творчество, по мнению критика, имеет громадное национальное значение; он вывел русскую литературу на широкую дорогу самостоятельного развития. Григорьев полагает, что в нашей литературе, начиная с Пушкина, непрестанно боролись два типа: исконно-русский, «смиренный» тип (Белкин) и пришлый, «хищный» тип (Германн). Процесс сближения писателей с родной «почвой» закончился победой национального «смиренного» типа в творчестве Островского. Другая статья - «После «Грозы» Островского» (газета «Русский мир», 1860, №5, 6, 9,11) - посвящена в основном полемике с Добролюбовым по вопросу оценки драмы «Гроза». Григорьев считает, что критик тенденциозно оценивает Островского как чистого сатирика, и в противоположность Добролюбову подчеркивает непосредственное положительное отношение драматурга к действительности.
В связи с появлением сборников русских песен М. А. Стахович и П. И. Якушкина Аполлон Александрович написал статьи, посвященные народному песенному творчеству: «Русские народные песни» («Москвитянин», 1854, № 15) и ее расширенный вариант - «Русские народные песни с их поэтической и музыкальной стороны» («Отечественные записки», 1860, № 4, 5).
Несомненный интерес представляют статьи Григорьева, в которых он стремится обосновать свою теорию «органической критики»:
«О правде и искренности в искусстве» («Русская беседа», 1856, № 3),
«Критический взгляд на основы, значение и приемы современной критики искусства» («Библиотека для чтения», 1858, № 1),
«Несколько слов о законах и терминах органической критики» («Русское слово», 1859, № 5),
«Парадоксы органической критики» («Эпоха», 1864, № 5, 6).
Здесь излагаются важнейшие теоретические взгляды поэта на сущность и значение литературы, ее роль в общественной жизни, определяются задачи и специфика художественной критики. Полемизируя с представителями как «эстетической», так и «исторической» критики, Григорьев заявляет, что критика должна быть «столь же органическою, как само искусство, осмысливая анализом те же органические начала жизни, которым синтетически сообщает плоть и кровь искусство». «Органическая критика», по его мнению, рассматривает литературу как единый, вечно развивающийся организм. Главное требование критика к писателям -«прямое», объективное, непредвзятое изображение действительности. Однако этот принцип в конкретных оценках нередко превращался в требование объективизма, пассивности, созерцательности. Григорьев постоянно подчеркивал преимущество «мысли сердечной»над «мыслью головной», справедливо считая истинно художественными те произведения, которые представляют собой органический синтез мысли и души художника и отражают значительные явления современной жизни, веяния эпохи во всей их глубине и сложности. Однако критику так и не удалось разработать четкой и законченной системы своих эстетических взглядов. Несмотря на ряд интересных и важных положений, его «органическая критика» в основном зиждется на идеализме. Поэтому борьба Григорьева с революционно-демократической критикой («теоретиками») закончилась его полным поражением. Критик сам признавался, что его «мысли не ко времени».
В 1858 Аполлон Александрович становится одним из редакторов журнала «Русское слово». В нем появилась очень важная статья критика - «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина» (1859, № 2, 3). Несмотря на широкую постановку темы, Григорьев ограничился здесь рассмотрением творчества Гоголя и Лермонтова . В Пушкине поэт видел идеал писателя, «полный очерк нашей народной личности». По его мнению, в творчестве великого поэта впервые нашло глубокое художественное выражение то особенное, типовое, что отличает русскую национальность.
В статье «И. С. Тургенев и его деятельность» («Русское слово», 1859, № 4, 5, 6, 8), характеризуя творчество писателя, критик отмечает, что в нем отразились основные этапы развития русского общества. Главное место уделено здесь анализу романа «Дворянское гнездо», в котором, по мысли Григорьева, показан процесс роста и развития национального самосознания. Он обстоятельно характеризует образ Лаврецкого как человека «почвы», считая его первым в нашей литературе положительным типом, сохранившим нравственную связь с родным народом.
В середине 1859, вследствие столкновения с влиятельными членами редакции «Русского слова», Григорьев, по его выражению, «был уволен от критики» и в течение нескольких лет не имел постоянного литературного пристанища, изредка печатая статьи в разных журналах. Выходу в свет собраний сочинений Писемского и Тургенева посвящена статья Григорьева «Реализм и идеализм в нашей литературе» («Светоч», 1861 № 4).
Критик ратует за литературу, тесно, органически связанную с жизнью, действительностью. Писемского он считает ярким представителем «чистого натурализма», в котором «абсолютный» реализм исчерпал себя. В Тургеневе же Григорьев видит счастливое сочетание реализма и идеализма.
В 1861 Аполлон Александрович стал постоянным сотрудником журнала «Время».
Были напечатаны его работы:
«Развитие идеи народности в нашей литературе со смерти Пушкина» ,
«Явления современной литературы, пропущенные нашей критикой» («Время», №7,9),
«Стихотворения Н. Некрасова» («Время», 1862, № 7),
«Лермонтов и его направление» («Время», 1862, № 10-12),
«Мои литературные и нравственные скитальчества» («Время», 1862, № 11, 12; «Эпоха», 1864, № 3,5),
Григорьев известен также как переводчик Беранже, Байрона, Гейне, Гёте, Шиллера, Шекспира.
Мировоззрение Григорьева противоречиво. Воспитанный на идеалистической философии Шеллинга и славянофилов, он был одним из непримиримых и в ряде положений реакционных противников революционно-демократического лагеря. Аполлон Александрович видел источник прогресса в нравственном самоусовершенствовании личности и в сближении «почвы» (народа) и «цивилизованных классов», стремясь в литературной борьбе 60-х гг. найти некий третий путь, подняться над борющимися партиями. Критик сам понимал, что его теории и проповеди не соответствуют духу времени, и с горькой иронией называл себя «Дон Кихотом» и «одним из ненужных людей». Было бы неправильным, однако, забывать о том ценном и важном, что есть в литературном наследии Григорьева, представляющем и сейчас несомненный интерес.
Умер - , Петербург.
28 июля 1822 года родился Аполлон Григорьев, поэт, критик, автор популярных песен и романсов.
Личное дело
Аполлон Александрович Григорьев (1822-1864) родился в Москве от связи титулярного советника Александра Ивановича Григорьева с дочерью крепостного кучера Татьяной Андреевой. Через два дня после крещения незаконнорожденного младенца отдали в императорский Московский воспитательный дом. Лишь после венчания родителей в 1823 году мальчика забрали из Воспитательного дома.
К музыке и к поэзии Аполлон Григорьев пристрастился с ранних лет, прекрасно говорил по-французски, много читал и музицировал на рояле. Он получил очень хорошее домашнее образование что позволило ему, минуя гимназию, поступить сразу в Московский университет. В 1842 году окончил университет, первым кандидатом юридического факультета на круглые пятерки. Во время учебы у него сложились близкие отношения с А. А. Фетом, Я. П. Полонским, С. М. Соловьёвым.
По окончании учебы с декабря 1842 по август 1843 года работал в университете: сперва заведовал библиотекой, затем получил, несмотря на большой конкурс и обилие соперников, хорошее место секретаря Совета Московского университета, но не удержался на этом месте из-за своей безалаберности и неорганизованности.
Вскоре после окончания университета Григорьев создает первую прозаическую вещь, которую назвал «Листки из рукописи скитающегося софиста» - по сути это нечто вроде художественно обработанного дневника, в свою очередь явившегося черновым материалом для рассказа «Мое знакомство с Виталиным». Основой «Листков…» и рассказа явилось первое драматическое событие в биографии Григорьева, от которого много лет он не мог оправиться - несчастная любовь к Антонине Федоровне Корш.
Потерпев неудачу в любви к Антонине Корш и тяготясь своевольством родителей, Григорьев внезапно уехал в Петербург, где с июня 1844 года служил чиновником в Управу благочиния, а в декабре был переведен в Сенат.
С лета 1845 года Аполлон Григорьев целиком посвятил себя литературным занятиям.
Он дебютировал в печати в 1843 году стихотворением «Доброй ночи!», опубликованным под псевдонимом А. Трисмегистов в журнале «Москвитянин». В 1844—1846 писал рецензии на драматические и оперные спектакли, статьи и очерки. За это время он также написал стихотворную драму «Два эгоизма», повести «Человек будущего», «Моё знакомство с Виталиным» и «Офелия», которые выходили в журнале «Репертуар и Пантеон». Одновременно занимался переводами («Антигона» Софокла, «Школа мужей» Мольера), эпизодически участвовал в других изданиях.
В 1846 году Григорьев издал отдельной книжкой свои стихотворения, однако сборник был принят критиками не более как снисходительно. Впоследствии он писал уже не так много оригинальных стихов, но много переводил, в том числе из Шекспира («Сон в летнюю ночь», «Венецианского купца», «Ромео и Джульетту») из Байрона («Паризину», отрывки из «Чайльд Гарольда» и др.), Мольера, Делавиня.
Образ жизни во время пребывания в Петербурге Григорьев вел самый разгульный, много пил, пристастившись к пьянству еще со студенческих времен.
В 1847 году, разочаровавшись в Петербурге, поэт вернулся в Москву и пробовал остепениться. Он женился на сестре своей первой любви Лидии Корш, но женитьба ненадолго остепенила Григорьева - брак был довольно скоро расторгнут из-за легкомысленного поведения жены.
Григорьев деятельно сотрудничал с «Московским городским листком», был учителем законоведения сперва в Александровском сиротском институте (1848), потом в в Московском воспитательном доме (до августа 1853), с марта 1851 года до мая 1857 года преподавал законоведение также в 1-й московской гимназии.
В 1849—1850 годах выступал в качестве театрального и литературного критика в журнале «Отечественные записки».
В конце 1850 года Григорьев возглавил кружок авторов, известный как «молодая редакция» журнала «Москвитянин» - «молодой, смелый, пьяный, но честный и блестящий дарованиями» дружеский кружок, в состав которого входили А. Н. Островский, Писемские, Б. Н. Алмазов, А. А. Потехин, Печерский-Мельников, Е. Н. Эдельсон, Л. А. Мей и другие.
Григорьев был главным теоретиком этого кружка. Поэтому в борьбе с петербургскими журналами, именно он и становился объектом нападок, в том числе и за неуемные восторги в отношении Островского, который был для него не просто талантливый писатель, а «глашатай правды новой».
В эти годы Григорьев выдвинул теорию «органической критики», согласно которой искусство, включая литературное, должно органически произрастать из национальной почвы. Таковы, по его мнению, Островский и его предшественник Пушкин с его «кроткими людьми», изображенными в «Капитанской дочке». Совершенно же чужд русскому характеру, по мысли Григорьева, байронический «хищный тип», ярче всего представленный в русской литературе Печориным.
Островского Григорьев комментировал не только статьями, но и стихами — например, «элегией-одой-сатирой» «Искусство и правда» (1854), написанной после представления комедии «Бедность не порок». Любим Торцов провозглашался в ней представителем «русской чистой души» и ставился в укор «Европе старой» и «Америке беззубо-молодой, собачьей старостью больной». Всего десять лет спустя сам Григорьев вспоминал об этом со стыдом и единственное оправдание находил в «искренности чувства». Подобные выходки Григорьева были одним из характерных явлений всей его литературной деятельности и одной из причин малой его популярности.
Вечера единомышленники часто проводили в кабаках, где «мертвецки пьяные, но чистые сердцем, целовались и пили с фабричными», слушали цыган, упрекали Запад за бездуховность и превозносили русский национальный характер.
Чем больше писал Григорьев, тем меньше становилась его популярность. В 1860-х годах со своими туманными и запутанными рассуждениями об «органическом» методе и разных других абстракциях, он оказался не ко двору в эпоху «соблазнительной ясности» задач и стремлений, его перестали читать.
Большой поклонник таланта Григорьева редактор «Времени» Фёдор Достоевский, с негодованием заметивший, что статьи Григорьева даже не разрезаются, дружески предложил ему подписаться псевдонимом и хоть таким путем привлечь внимание к своим статьям.
В «Москвитянине» Григорьев писал до его прекращения в 1856 году, после чего работал в «Русской Беседе», «Библиотеке для Чтения», первоначальном «Русском Слове», где был некоторое время одним из трёх редакторов, в «Русском мире», «Светоче», «Сыне Отечества» Старчевского, «Русском Вестнике» М. Н. Каткова — но устроиться прочно ему нигде не удавалось.
В 1861 году возникло «Время» братьев Достоевских, где Григорьев нашел пристанище. Как и в «Москвитянине», здесь образовался целый кружок писателей «почвенников» — Страхов, Аверкиев, Достоевский и др., — связанных между собою как общностью симпатий и антипатий, так и личной дружбой. К Григорьеву они все относились с искренним уважением. В журналах «Время» и «Эпоха» Григорьев параллельно публиковал литературно-критические статьи и рецензии, мемуары, вел рубрику Русский театр.
Почувствовав со временем и в этой среде холодное отношение к своим мистическим вещаниям, в 1861 году Григорьев уехал в Оренбург, где устроился учителем русского языка и словесности в кадетском корпусе. С увлечением взявшись за новое дело, однако, весьма быстро остыл, и уже через год вернулся в Петербург, где снова зажил беспорядочной жизнью литературной богемы.
В 1863 году «Время» было запрещено. Григорьев перекочевал в еженедельный «Якорь». Он редактировал газету и писал театральные рецензии, неожиданно имевшие большой успех благодаря воодушевлению, которое Григорьев внёс в рутину театральных заметок. Игру актёров он разбирал с тщательностью и страстным пафосом, при этом, кроме тонкого вкуса, проявлял и большое знакомство с немецкими и французскими теоретиками сценического искусства.
В 1864 году «Время» воскресло уже как «Эпоха». Григорьев опять вернулся к амплуа «первого критика», но уже ненадолго. Запой, ставший мучительным физическим недугом, в конце концов закончился смертью.
Аполлон Григорьев умер 7 октября 1864 года в Петербурге. Похоронен на Митрофаниевском кладбище.
Чем знаменит
Аполлон Григорьев, поэт
Григорьев известен любителям русской литературы как поэт и как критик, но почти совершенно не знаком в качестве прозаика. Между тем он - автор самобытных воспоминаний, страстных исповедных дневников и писем, романтических рассказов и художественных очерков.
Ушли в народ песни, созданные на стихи Григорьева: «О, говори хоть ты со мной, подруга семиструнная, душа полна такой тоской, а ночь такая лунная!...»; цыганская венгерка - «Две гитары, зазвенев, жалобно заныли... С детства памятный напев, старый друг мой - ты ли?...».
Также Григорьев оставил большое наследие, как переводчик - он перевел на русский язык «Антигону» Софокла; «Школу мужей» Мольера; «Сон в летнюю ночь», «Венецианского купца», «Ромео и Джульетту» Шекспира.
О чем надо знать
Одно из сильных увлечений Григорьева середины 40-х годов - масонство. Фет относит его знакомство с масонами (и не просто знакомство, но и вступление в организацию) еще к московскому периоду. На масонские же средства Григорьев уехал в Петербург. Сведения Фета подтверждают предположение В. Н. Княжнина, что масон из повести Григорьева «Другой из многих» Василий Имеретинов является художественным воплощением реального прототипа - К. С. Милановского, который был сокурсником Фета и Григорьева по Московскому университету.
Петербургские масонские связи Григорьева несомненны: это нашло отражение и в его повестях, и в цикле стихотворений «Гимны», которые были переводами немецких масонских песен, и в критических рецензиях.
Григорьева, как и толстовского Пьера Безухова, привлекали в масонстве грандиозные утопические идеи коренного переустройства мира на началах братства, любви и духовности.
Советские исследователи (Б. Я. Бухштаб, П. П. Громов, Б. О. Костелянец) убедительно показали тесную связь между масонскими и социалистическими идеями Григорьева: недаром он увлекался в те годы романами Жорж Санд «Консуэло» и «Графиня Рудольштадт», отразившими идеологию христианского социализма, на скрещении масонской мистики и социалистической утопии. Герой этих двух романов, граф Альберт Рудольштадт, масон и мистик, организует орден «Невидимые», целью которого является переустройство мира на лозунгах Великой французской революции (свобода, равенство, братство), на правде и любви. Персонажи этих романов неоднократно упоминаются и цитируются Григорьевым, а многие свои произведения он подписывал «А. Трисмегистов» (Трисмегист - псевдоним графа Альберта).
Прямая речь
О любви к Антонине Корш: «…мне было все гадко и ненавистно, кроме этой женщины, которую люблю я страстью бешеной собаки»
О себе: « Писано сие конечно не для возбуждения жалости к моей особе ненужного человека, а для показания, что особа сия всегда, - как в те дни, когда верные 50 рублей Краевского за лист меняла на неверные 15 рублей за лист "Москвитянина", - пребывала фанатически преданною своим самодурным убеждениям»
Журналист Е. М.Феоктистов о молодой редакции «Москвитянина»: «Тут были и провинциальные актёры, и купцы, и мелкие чиновники с распухшими физиономиями — и весь этот мелкий сброд, купно с литераторами, предавался колоссальному, чудовищному пьянству… Пьянство соединяло всех, пьянством щеголяли и гордились».
Б. Егоров. Художественная проза Ап. Григорьева: «"Другой из многих" - самая "неистовая" повесть Григорьева, наполненная совращениями, вакханалиями, смертями, демоническими мужчинами и женщинами; поэтому она менее всего автобиографична».
3 факта об Аполлоне Григорьеве
- Дед Аполлона Григорьева был крестьянином, приехавшим в Москву на заработки из глухой провинции. Усердным трудом на чиновничьих должностях получил дворянство. Отец поэта, однако, ослушался воли родителей и связал свою жизнь с дочерью крепостного кучера. Поскольку родители поженились только через год после рождения сына, будущий поэт считался незаконнорожденным ребенком. Аполлону Григорьеву удалось получить личное дворянство лишь в 1850 году, когда он был в чине титулярного советника.
- Именно Аполлону Григорьеву принадлежит знаменитая фраза: «Пушкин - это наше всё».
- В 1876 году разбросанные по разным журналам статьи Григорьева были собраны в один том Н. Н. Страховым.
Материалы об Аполлоне Григорьеве
Значение в Краткой биографической энциклопедии
ГРИГОРЬЕВ АПОЛЛОН АЛЕКСАНДРОВИЧ
Григорьев Аполлон Александрович - один из самых выдающихся русских критиков. Родился в 1822 г. в Москве, где отец его был секретарем городского магистрата. Получив хорошее домашнее воспитание, он окончил Московский университет первым кандидатом юридического факультета и тотчас же получил место секретаря университетского правления. Не такова, однако, была натура Григорьева, чтобы прочно осесть где бы то ни было. Потерпев неудачу в любви, он внезапно уехал в Петербург, пробовал устроиться и в Управе Благочиния, и в сенате, но, по вполне артистическому отношению к службе, быстро терял ее. Около 1845 г. он завязывает сношения с "Отечественными Записками", где помещает несколько стихотворений, и с "Репертуаром и Пантеоном". В последнем журнале он написал ряд мало чем замечательных статей во всевозможных литературных родах: стихи, критические статьи, театральные отчеты, переводы и т. д. В 1846 г. Григорьев издал отдельной книжкой свои стихотворения, встреченные критикой не более как снисходительно. Впоследствии Григорьев немного уже писал оригинальных стихов, но много переводил: из Шекспира ("Сон в летнюю ночь", "Венецианского купца", "Ромео и Джульетту"), из Байрона ("Паризину", отрывки из "Чайльд-Гарольда" и др.), Мольера, Делавиня. Образ жизни Григорьева за все время пребывания в Петербурге был самый бурный, и злосчастная русская "слабость", привитая студенческим разгулом, все более и более его захватывала. В 1847 г. он переселяется обратно в Москву, становится учителем законоведения в 1-й Московской гимназии, деятельно сотрудничает в "Московском Городском Листке" и пробует остепениться. Женитьба на Л.Ф. Корш, сестре известных литераторов, ненадолго сделала его человеком правильного образа жизни. В 1850 г. Григорьев устраивается в "Москвитянине" и становится во главе замечательного кружка, известного под именем "молодой редакции Москвитянина". Без всяких усилий со стороны представителей "старой редакции" - Погодина и Шевырева, как-то сам собою вокруг их журнала собрался, по выражению Григорьева, "молодой, смелый, пьяный, но честный и блестящий дарованиями" дружеский кружок, в состав которого входили: Островский, Писемский, Алмазов, А. Потехин, Печерский-Мельников, Эдельсон, Мей, Ник. Берг, Горбунов и др. Никто из них не был славянофилом правоверного толка, но всех их "Москвитянин" привлекал тем, что здесь они могли свободно обосновывать свое общественно-политическое миросозерцание на фундаменте русской действительности. Григорьев был главным теоретиком и знаменосцем кружка. В завязавшейся борьбе с петербургскими журналами оружие противников всего чаще направлялось именно против него. Борьба эта Григорьевым велась на принципиальной почве, но ему обыкновенно отвечали на почве насмешек, как потому, что петербургская критика, в промежуток между Белинским и Чернышевским, не могла выставить людей, способных к идейному спору, так и потому, что Григорьев своими преувеличениями и странностями сам давал повод к насмешкам. Особенные глумления вызывали его ни с чем несообразные восторги Островским, который был для него не простой талантливый писатель, а "глашатай правды новой" и которого он комментировал не только статьями, но и стихами, и притом очень плохими - например, "элегией - одой - сатирой": "Искусство и правда" (1854), вызванною представлением комедии "Бедность не порок". Любим Торцов не на шутку провозглашался здесь представителем "русской чистой души" и ставился в укор "Европе старой" и "Америке беззубо-молодой, собачьей старостью больной". Десять лет спустя сам Григорьев с ужасом вспоминал о своей выходке и единственное ей оправдание находил в "искренности чувства". Такого рода бестактные и крайне вредные для престижа идей, им защищаемых, выходки Григорьева были одним из характерных явлений всей его литературной деятельности и одной из причин малой его популярности. И чем больше писал Григорьев, тем больше росла его непопулярность. В 1860-х годах она достигла своего апогея. Со своими туманнейшими и запутаннейшими рассуждениями об "органическом" методе он до такой степени был не ко двору в эпоху "соблазнительной ясности" задач и стремлений, что уже над ним и смеяться перестали, перестали даже и читать его. Большой поклонник таланта Григорьева и редактор "Времени", Достоевский, с негодованием заметивший, что статьи Григорьева прямо не разрезаются, дружески предложил ему раз подписаться псевдонимом и хоть таким контрабандным путем привлечь внимание к своим статьям. В "Москвитянине" Григорьев писал до его прекращения в 1856 г., после чего работал в "Русской Беседе", "Библиотеке для Чтения", первоначальном "Русском Слове", где был некоторое время одним из трех редакторов, в "Русском Мире", "Светоче", "Сыне Отечества" Старчевского, "Русском Вестнике" Каткова, но устроиться прочно ему нигде не удалось. В 1861 г. возникло "Время" братьев Достоевских, и Григорьев как будто опять вошел в прочную литературную пристань. Как и в "Москвитянине", здесь группировался целый кружок писателей "почвенников" - Страхов, Аверкиев, Достоевский и др., - связанных между собой как общностью симпатий и антипатий, так и личной дружбой. К Григорьеву они все относились с искренним уважением. Скоро, однако, ему почуялось и в этой среде какое-то холодное отношение к его мистическим вещаньям, и он в том же году уехал в Оренбург учителем русского языка и словесности в кадетском корпусе. Не без увлечения взялся Григорьев за дело, но весьма быстро остыл, и через год вернулся в Петербург и снова зажил беспорядочной жизнью литературной богемы, до сидения в долговой тюрьме включительно. В 1863 г. "Время" было запрещено. Григорьев перекочевал в еженедельный "Якорь". Он редактировал газету и писал театральные рецензии, неожиданно имевшие большой успех, благодаря необыкновенному одушевлению, которое Григорьев внес в репортерскую рутину и сушь театральных отметок. Игру актеров он разбирал с такой же тщательностью и с таким же страстным пафосом, с каким относился к явлениям остальных искусств. При этом он, кроме тонкого вкуса, проявлял большое знакомство с немецкими и французскими теоретиками сценического искусства. В 1864 г. "Время" воскресло в форме "Эпохи". Григорьев опять берется за амплуа "первого критика", но уже ненадолго. Запой, перешедший прямо в физический, мучительный недуг, надломил могучий организм Григорьева: 25 сентября 1864 г. он умер и похоронен на Митрофаниевском кладбище, рядом с такой же жертвой вина - поэтом Меем. Разбросанные по разным и большей частью малочитаемым журналам статьи Григорьева были в 1876 г. собраны Н.Н. Страховым в один том. В случае успеха издания предполагалось выпустить дальнейшие тома, но намерение это до сих пор не осуществлено. Непопулярность Григорьева в большой публике, таким образом, продолжается. Но в тесном кругу людей, специально интересующихся литературой, значение Григорьева значительно возросло, в сравнении с его загнанностью при жизни. Дать сколько-нибудь точную формулировку критических взглядов Григорьева нелегко по многим причинам. Ясность никогда не входила в состав критического таланта Григорьева, крайняя запутанность и темнота изложения недаром отпугивали публику от статей его. Определенному представлению об основных чертах мировоззрения Григорьева мешает и полная недисциплинированность мысли в его статьях. С той же безалаберностью, с которой он прожигал физические силы, он растрачивал свое умственное богатство, не давая себе труда составить точный план статьи, не имея силы воздержаться от соблазна поговорить тотчас же о вопросах, попутно встречающихся. Благодаря тому, что значительнейшая часть его статей помещена в "Москвитянине", "Времени" и "Эпохе", где во главе дела стояли либо он сам, либо его приятели, эти статьи прямо поражают своей нестройностью и небрежностью. Он сам отлично сознавал лирический беспорядок своих писаний, сам их раз охарактеризовал как "статьи халатные, писанные нараспашку", но это ему нравилось как гарантия полной их "искренности". За всю свою литературную жизнь он не собрался сколько-нибудь определенно выяснить свое мировоззрение. Оно было настолько неясно даже ближайшим его друзьям и почитателям, что последняя статья его - "Парадоксы органической критики" (1864) - по обыкновению, неконченная и трактующая о тысяче вещей, кроме главного предмета, является ответом на приглашение Достоевского изложить, наконец, критическое profession de foi свое. Сам Григорьев все чаще и охотнее называл свою критику "органической", в отличие как от лагеря "теоретиков" - Чернышевского, Добролюбова, Писарева, так и от критики "эстетической", защищающей принцип "искусства для искусства", и от критики "исторической", под которой он подразумевал Белинского. Белинского Григорьев ставил необыкновенно высоко. Он его называл "бессмертным борцом идей", "с великим и могущественным духом", "с натурой по истине гениальной". Но Белинский видел в искусстве только отражение жизни и само понятие о жизни у него было слишком непосредственно и "голо логично". По Григорьеву, "жизнь есть нечто таинственное и неисчерпаемое, бездна, поглощающая всякий конечный разум, необъятная ширь, в которой нередко исчезает, как волна в океане, логический вывод какой бы то ни было умной головы - нечто даже ироническое и вместе с тем полное любви, производящее из себя миры за мирами"... Сообразно с этим "органический взгляд признает за свою исходную точку творческие, непосредственные, природные, жизненные силы. Иными словами: не один ум, с его логическими требованиями и порождаемыми ими теориями, а ум плюс жизнь и ее органические проявления". Однако "змеиное положение: что есть - то разумно" Григорьев решительно осуждал. Мистическое преклонение славянофилов перед русским народным духом он признавал "узким" и только Хомякова ставил высоко, и то потому, что он "один из славянофилов жажду идеала совмещал удивительнейшим образом с верой в безграничность жизни и потому не успокаивался на идеальчиках" Константина Аксакова и др. В книге Виктора Гюго о Шекспире Григорьев видел одно из самых цельных формулирований "органической" теории, последователями которой он считал также Ренана, Эмерсона и Карлейля. А "исходная, громадная руда" органической теории, по Григорьеву, - "сочинения Шеллинга во всех фазисах его развития". Григорьев с гордостью называл себя учеником этого "великого учителя". Из преклонения перед органической силой жизни в ее разнообразных проявлениях вытекает убеждение Григорьева, что абстрактная, голая истина, в чистом своем виде, недоступна нам, что мы можем усваивать только истину цветную, выражением которой может быть только национальное искусство. Пушкин велик отнюдь не одним размером своего художественного таланта: он велик потому, что претворил в себе целый ряд иноземных влияний в нечто вполне самостоятельное. В Пушкине в первый раз обособилась и ясно обозначилась "наша русская физиономия, истинная мера всех наших общественных, нравственных и художественных сочувствий, полный очерк типа русской души". С особенною любовью останавливался поэтому Григорьев на личности Белкина, совсем почти не комментированной Белинским, на "Капитанской дочке" и "Дубровском". С такой же любовью останавливался он на Максиме Максимыче из "Героя нашего времени" и с особенной ненавистью - на Печорине как одном из тех "хищных" типов, которые совершенно чужды русскому духу. Искусство, по самому существу своему, не только национально - оно даже местно. Всякий талантливый писатель - есть неизбежно "голос известной почвы, местности, имеющей право в общенародной жизни, как тип, как цвет, как отлив, оттенок". Сводя таким образом искусство к почти бессозательному творчеству, Григорьев не любил даже употреблять слова: влияние, как нечто чересчур абстрактное и мало стихийное, а вводил новый термин "веяние". Вместе с Тютчевым Григорьев восклицал, что природа "не слепок, не бездушный лик", что прямо и непосредственно
Краткая биографическая энциклопедия. 2012
Смотрите еще толкования, синонимы, значения слова и что такое ГРИГОРЬЕВ АПОЛЛОН АЛЕКСАНДРОВИЧ в русском языке в словарях, энциклопедиях и справочниках:
- в Словаре Кольера:
(1822-1864), русский литературный и театральный критик, поэт, эстетик. Родился 16 июля 1822 в Москве. Окончил юридический факультет Московского университета (1842). … - ГРИГОРЬЕВ АПОЛЛОН АЛЕКСАНДРОВИЧ
(1822-64) русский литературный и театральный критик, поэт. Создатель т. н. органической критики: статьи о Н. В. Гоголе, А. Н. Островском, … - ГРИГОРЬЕВ АПОЛЛОН АЛЕКСАНДРОВИЧ в Большой советской энциклопедии, БСЭ:
Аполлон Александрович [около 20.7(1.8).1822, Москва, - 25.9(7.10).1864, Петербург], русский литературный критик и поэт. Сын чиновника. Окончил юридический факультет Московского университета … - ГРИГОРЬЕВ АПОЛЛОН АЛЕКСАНДРОВИЧ
один из выдающихся русских критиков. Род. в 1822 г. в Москве, где отец его был секретарем городского магистрата. Получив хорошее … - ГРИГОРЬЕВ АПОЛЛОН АЛЕКСАНДРОВИЧ
- ГРИГОРЬЕВ АПОЛЛОН АЛЕКСАНДРОВИЧ
(1822 - 64), русский литературный и театральный критик, поэт. Создатель так называемой органической критики: статьи о Н.В. Гоголе, А.Н. Островском, … - ГРИГОРЬЕВ, АПОЛЛОН АЛЕКСАНДРОВИЧ в Энциклопедии Брокгауза и Ефрона:
? один из выдающихся русских критиков. Род. в 1822 г. в Москве, где отец его был секретарем городского магистрата. Получив … - АПОЛЛОН в Справочнике Чудес, необычных явлений, НЛО и прочего:
1) Название американской программы полета человека на Луну (см. - "Программа "Аполлон"); 2) Космический корабль для полета человека на Луну, … - ГРИГОРЬЕВ в Иллюстрированной энциклопедии оружия:
Иван, ружейный мастер. Россия. Середина XVII … - АПОЛЛОН в Словаре терминов изобразительного искусства:
- (греч. миф) одно из важнейших божеств олимпийской религии, сын Зевса и богини Лето, отец Орфея, Лина и Асклепия, брат … - ГРИГОРЬЕВ в Энциклопедии Япония от А до Я:
Михаил Петрович (1899-1944) - российский журналист и переводчик. Родился в г. Мерве Закаспийской области. В 1918 г. по окончании гимназии … - ГРИГОРЬЕВ в Энциклопедии русских фамилий, тайн происхождения и значений:
- ГРИГОРЬЕВ в Энциклопедии фамилий:
В первой сотне самых распространенных российских фамилий эта занимает четырнадцатую позицию. Православное имя Григорий (от греческого ‘бодрствующий’) всегда было среди … - АПОЛЛОН в Словаре Мир богов и духов:
в греческой мифологии сын Зевса и Латоны. Бог солнца и света, гармонии и красоты, покровитель искусств, защитник права и порядка, … - АПОЛЛОН в Словаре-справочнике Мифы Древней Греции,:
(Феб) — златокудрый бог солнца, искусства, бог-врачеватель, предводитель и покровитель муз (Мусагет), покровитель наук и искусств, предсказатель будущего, охранитель стад, … - АПОЛЛОН в Кратком словаре мифологии и древностей:
(Apollo, "???????). Божество солнца, сын Зевса и Лето (Латоны), брат-близнец богини Артемиды. Аполлон считался также богом музыки и искусств, богом … - ГРИГОРЬЕВ
- АПОЛЛОН в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
родился семимесячным между оливой и финиковой пальмой на горе Кинф (Остров Делос), его рожали девять дней и после этого Делос … - АПОЛЛОН в Справочнике Персонажей и культовых объектов греческой мифологии:
(???????) в греческой мифологии сын Зевса и Лето, брат Артемиды, олимпийский бог, включивший в свой классический образ архаические и хтонические … - ГРИГОРЬЕВ в 1000 биографий знаменитых людей:
Р. - с.-д. литератор. Во время войны был сотрудником умеренно-интернационалистского журнала "Летопись", издававшегося Горьким. В последнем он помещал главным образом … - ГРИГОРЬЕВ в Литературной энциклопедии:
1. Аполлон Александрович — русский критик и поэт. Р. в Москве, в семье чиновника. По окончании юридического факультета служил … - АПОЛЛОН в Литературной энциклопедии:
художественно-литературный журнал, выходивший в Петербурге с октября 1909 по 1917, по 10 книг в год (в 1909-1910 вышли №№ 1-12). … - АЛЕКСАНДРОВИЧ в Литературной энциклопедии:
Андрей — белорусский поэт. Р. в г. Минске, на Переспе, в семье сапожника. Условия жизни были очень тяжелые, … - ГРИГОРЬЕВ в Большом энциклопедическом словаре:
(наст. фам. Григорьев-Патрашкин) Сергей Тимофеевич (1875-1953) русский писатель. Исторические романы и повести для детей и юношества: "Александр Суворов" (1939, переработанное … - АПОЛЛОН в Большом энциклопедическом словаре:
литературно-художественный журнал, 1909-17, Санкт-Петербург. Был связан с символизмом, позднее с … - ГРИГОРЬЕВ в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
(Аполлон Александрович) - один из выдающихся русских критиков. Род. в 1822 г. в Москве, где отец его был секретарем городского … - АПОЛЛОН в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Евфрона:
Аполлон (Apollwn). -Между божествами древнего греческого мира А.является в этическом смысле наиболее выработанным, так сказатьодухотворенным. Культ его, в особенности в … - АПОЛЛОН в Современном энциклопедическом словаре:
(Феб), в греческой мифологии олимпийский бог, сын Зевса и Лето, целитель, пастух, музыкант (изображался с кифарой), покровитель искусств, прорицатель (оракул … - АПОЛЛОН в Энциклопедическом словарике:
красивая дневна бабочка; живет главным образом в горных областях европы. [древнегреческое apollon] 1) в древнегреческой мифологии бог солнца, покровитель искусств, … - АПОЛЛОН в Энциклопедическом словарике:
а, м. 1. одуш., с прописной буквы. В древнегреческой мифологии: бог Солнца (другое имя - Феб), мудрости, покровитель искусств, бог-воитель, … - ГРИГОРЬЕВ
ГРИЃОРЬЕВ Сер. Ал. (1910-88), живописец, нар. худ. СССР (1974), д.ч. АХ СССР (1958). В 40-50-х гг. писал назидательно-дидактич. картины, посвящённые … - ГРИГОРЬЕВ в Большом российском энциклопедическом словаре:
ГРИЃОРЬЕВ Ром. Григ. (1911-72), кинорежиссёр, засл. деят. иск-в РСФСР (1965) и Узб. ССР (1971). Док. ф.: "Болгария" (1946), "На страже … - ГРИГОРЬЕВ в Большом российском энциклопедическом словаре:
ГРИЃОРЬЕВ Ник. Петр. (1822-86), петрашевец, поручик. Автор. агитац. "Солдатской беседы". Приговорён к 15 годам каторги (Шлиссельбургская крепость и Нерчинские … - ГРИГОРЬЕВ в Большом российском энциклопедическом словаре:
ГРИЃОРЬЕВ Ник. Ал-др. (1878-1919), штабс- капитан. В 1919 ком. 6-й укр. сов. дивизии, 7 мая выступил против сов. власти. После … - ГРИГОРЬЕВ в Большом российском энциклопедическом словаре:
ГРИЃОРЬЕВ Иос. Фёд. (1890-1951), геолог, акад. АН СССР (1946). Тр. по геологии рудных м-ний; разработал минераграфич. методы иссл. руд; впервые … - ГРИГОРЬЕВ в Большом российском энциклопедическом словаре:
ГРИЃОРЬЕВ Вал. Ал-др. (1929-95), теплотехник, ч.-к. РАН (1981). Тр. по теплообмену, в т.ч. при низких темп-рах, и …
