Мы были окружены со всех. Жабское утреннее

Страница 6

Около 4 часов, а по удостоверению флигель-адъютанта Н.Д. Дурново, «в пятом часу» были доставлены картечные заряды.

5. «День был сумрачный, - пишет в своих воспоминаниях М. Бестужев, - ветер дул холодный. Солдаты, затянутые в парадную форму с 5 часов утра, стояли на площади, уже более 7 часов. Со всех сторон мы были окружены войсками – без главного начальства, без артиллерии, без кавалерии, словом, лишенные всех моральных и физических опор для поддержания храбрости солдат. Они с необычной энергиею оставались не колебимы и, дрожа от холода,
стояли в рядах, как на параде». Это были те мгновения, о которых впоследствии Н. Бестужев проникновенно стоял: «Я стоял… повторяя себе слова Рылеева, что мы дышим свободою…» и такое состояние было свойственно не ему одному. Но долго так продолжаться не могло. «Мы были окружены со всех сторон, - продолжает Н. Бестужев. – Бездействие поразило оцепенением умы; дух упал, ибо тот, кто в начатом поприще раз остановился, уже побежден на половину. Сверх того, пронзительный ветер леденил кровь в жилах солдат и офицеров, стоявших так долго на открытом месте. Атака на нас прекратилась: ура! Солдат становилось реже и слабее. День смеркался. Вдруг мы увидели, что полки, стоявшие против нас, расступились на две стороны и батарея артиллерии стала между ними с разверстыми зевами, тускло освещаемыми серым мерцанием сумерек». Но и тогда еще оставалась надежда на счастливый случай. И.И. Пущин, рассчитывая выиграть на выжидании, сказал своим товарищам, что «надобно подождать темноты», а там и другие полки, может быть, перейдут на «нашу сторону». Для надежд были основания. В своих записках декабрист А.П. Беляев пишет, что во время стояния на площади из полков, находившихся на стороне правительства, приходили солдаты и просили держаться до вечера, когда обещали присоединится к восставшим. «Это были посланые от рядовых, заключает он, - которые без офицеров не решались возмутиться без начальников днем, хотя присяга их и тяготила». О том же пишет в своей работе «Четырнадцатое декабря» декабрист И. Д. Якушкин: «Через народ беспрестанно передавались обещания солдат полков Преображенского, Павловского, Семеновского по наступлении ночи присоединиться к войскам, стоявшим на Сенатской площади, а между тем наступил уже вечер, люди перезябли, и с обеих сторон чувствовалась необходимость приступить к решительному действию». Сказанное подтверждается и другими свидетельствами. В частности, в «Прибавлениях к запискам С. П. Трубецкого» утверждается, что во многих полках только ввиду отсутствия офицеров, которые «достаточно пользовались бы доверенностью солдат», последние «не пристали к действовавшим, хотя после и признались, что очень желали присоединиться». Ждали какого – ни будь толчка, способного вывести их из состояния инертности. Видимо, рассчитывая на возможность такого поворота событий, А. Бестужев составил план атаки на правительственные войска, но для его осуществления ждал присоединения хотя бы еще одного полка. Однако опасность ситуации осознавал и Николай I, не дожидаясь наступления полной темноты (были уже густые сумерки), отдал приказ стрелять картечью. Но приказ был исполнен не тотчас: солдаты-артиллеристы не решались стрелять по своим. Командовавший орудием офицер сам приложил фитиль к запалу. До боевых порядков мятежных войск было 100-150 шагов…

Н. Бестужев: “Первая пушка грянула, картечь рассыпалась: одни пули ударили в мостовую и подняли рекашетами снег и пыль столбами, другие вырвали несколько рядов из фронта, третьи с визгом пронеслись над головами и нашли своих жертв в народе, лепившимся между колоннами сенатского дома и на крышах соседних домов. Семь человек, ошеломленные упали: я не слышал ни одного вздоха, не приметил ни одного судорожного движения – столь жестоко поражала картечь на этом расстоянии. Совершенствованная тишина царствоваля между живими и мертвыми. Другой и третий выстрелы повалили кучу солдат и черни, которая толпами собралась около нашего места… с пятым или шестым выстрелом колонна дрогнула…”

М. Бестужев: “Выстрел грянул. Картечь была направлена выше голов. Толпа народа не шелохнулась. Другой выстрел – в самую середину массы. Повалилось много безвинных, остальные распрыснулись во все стороны. Я побежал к своему фасу к Неве. Последовал третий выстрел. Много солдат моей роты упали и стонали, катаясь по земле в предсмертном мучении. Прочие побежали к Неве… меня увлекла толпа бегущих солдат. Я забежал вперед.

За мной, ребята! – крикнул я московцем и спустился на реку. Посредине я остановил солдат и с помощью моих славных унтер-офицеров наяал строить густую колонну с намерением идти по льду Невы до самой Петропавловской крепости и занять ее. Если бы это удалось, мы бы имели прекрасное point d’appui (опорный пункт), куда бы могли собраться все наши и оттуда мы бы могли с Николаем начать переговоры, при пушках, обращенных на дворец. Я уже успел выстроить три взвода, как завизжало ядро, ударившись в лед и прыгая рикашетами вдоль реки… Я продолжал строить колонны, хотя ядра вырывали из нее то ряд справа, то ряд слева…

Уже достраивался хвост колонны, как вдруг раздался крик: «Тонем!» Я увидел огромную полынью, в которой барахтались и тонули солдаты. Лед, под тяжестью собравшихся людей и разбиваемый ядрами, не выдержал и провалился. Солдаты бросились к берегу Невы…»

Панов, М. Кюхельбекер, сохранившие мужество и хладнокровие, тоже предприняли попытки оказать сопротивление. Им удалось построить часть солдат на Галерной улице, но переброшенное сюда орудие открыло огонь вдоль узкой и тесной улицы, расстроив порядки солдат.

Царь и лица из его непосредственного окружения в последствии очень старались приуменьшить число жертв на площади – назывались цифры 80,100, редко 200 убитых. Но вдействительности их было значительно больше. Ныне уже можно считать точно установленным число жертв на Сенатской площади 14 декабря. В опубликованном советским исследователем П. Я. Канном документальном свидетельстве чиновника в министерстве юстиции по статистическому отделению С. Н. Корсакова говориться, что в этот день было «убито народа: генералов – 1, штаб-офицеров – 1, обер-офицеров разных полков – 17, нижних чинов лейб-гвардии Московского полка – 93, Гренадерского – 69, (морского) экипажа гвардии – 103, Конного – 17, во фраках и шинелях – 39, женского полка – 9, малолетних – 19, черни – 903. Общий итог убитых – 1271 человек».

К 5 часам вечера восстание было подавлено; начались аресты его участников.

Какова же была численность восставших? Какими силами они располагали? Братья А. и М. Бестужевы и Щепин – Ростовский повели на Сенатскую площадь 671 солдата Московского полка.

Сутгоф и Панов пришли на площадь с 1250 солдатами лейб-гвардии Гренадерского полка. Однако по ходу событий по одиночки покинули ряды восставших и перешли на сторону правительственных войск около 140 рядовых и унтер-офицеров. Таким образом, после их ухода осталось примерно около 1100 человек. Среди них было два подпоручика и один прапорщик.

Около 4 часов , а по удостоверению флигель-адъютанта Н. Д. Дурново, "в пятом часу" были доставлены картечные заряды.

"День был сумрачный,- пишет в своих воспоминаниях М. Бестужев,- ветер дул холодный. Солдаты, затянутые в парадную форму с 5 часов утра, стояли на площади уже более 7 часов. Со всех сторон мы были окружены войсками - без главного начальства (потому что диктатор Трубецкой не являлся), без артиллерии, без кавалерии, словом, лишенные всех моральных и физических опор для поддержания храбрости солдат. Они с необычайною энергиею оставались не колебимы и, дрожа от холода, стояли в рядах, как на параде". Это были те мгновения, о которых впоследствии Н. Бестужев проникновенно сказал: "Я стоял... повторяя себе слова Рылеева, что мы дышим свободою..." И такое состояние было свойственно не ему одному. Но долго так продолжаться не могло.

"Мы были окружены со всех сторон,- продолжает Н. Бестужев.- Бездействие поразило оцепенением умы; дух упал, ибо тот, кто в начатом поприще раз остановился, уже побежден вполовину. Сверх того, пронзительный ветер леденил кровь в жилах солдат и офицеров, стоявших так долго на открытом месте. Атака на нас прекратилась: ура! солдат становилось реже и слабее. День смеркался. Вдруг мы увидели, что полки, стоявшие против нас, расступились на две стороны и батарея артиллерии стала между ними с разверстыми зевами, тускло освещаемыми серым мерцанием сумерек".

Но и тогда еще оставалась надежда на "счастливый случай". И. И. Пущин, рассчитывая выиграть на выжидании, сказал своим товарищам, что "надобно подождать темноты", а там и другие полки, может быть, перейдут "на нашу сторону". Для таких надежд были основания. В своих записках декабрист А. П. Беляев пишет, что во время стояния на площади из полков, находившихся на стороне правительства, приходили солдаты и просили держаться до вечера, когда обещали присоединиться к восставшим. "Это были посланные от рядовых,- заключает он,- которые без офицеров не решались возмутиться против начальников днем, хотя присяга их и тяготила". О том же пишет в своей работе "Четырнадцатое декабря" декабрист И. Д. Якушкин: "Через народ беспрестанно передавались обещания солдат полков Преображенского, Павловского, Семеновского по наступлении ночи присоединиться к войскам, стоявшим на Сенатской площади, а между тем наступил уже вечер, люди перезябли, и с обеих сторон чувствовалась необходимость приступить к решительному действию".

Сказанное подтверждается и другими свидетельствами. В частности, в "Прибавлениях к запискам С. П. Трубецкого" утверждается, что во многих полках только ввиду отсутствия офицеров, которые "достаточно пользовались бы доверенностью солдат", последние "не пристали к действовавшим, хотя после и признались, что очень желали присоединиться". Ждали какого-нибудь толчка, способного вывести их из состояния инертности. Видимо, рассчитывая на возможность такого поворота событий, А. Бестужев составил план атаки на правительственные войска, но для его осуществления ждал присоединения хотя бы еще одного полка.

План расположения восставших частей и правительственных войск на Сенатской площади 14 декабря 1825 г.:
Войска восставших (красный цвет на плане):
1. Лейб-гвардии Московский полк.
2. Лейб-гвардии Гренадерский полк.
3. Гвардейский (флотский) экипаж.
4. Отряд под командованием Розена.
Правительственные войска (синий цвет на плане).

« Сабля моя давно была вложена, и я стоял в интервале между Московским каре и колонною Гвардейского экипажа, нахлобуча шляпу и поджав руки, повторяя себе слова Рылеева, что мы дышим свободою. – Я с горестью видел, что это дыхание стеснялось. Наша свобода и крики солдат походили более на стенания, на хрип умирающего. В самом деле: мы были окружены со всех сторон; бездействие поразило оцепенением умы; дух упал, ибо тот, кто в начатом поприще раз остановился, уже побежден вполовину…»

Сабля моя давно была вложена, и я стоял в интервале между Московским каре и колонною Гвардейского экипажа, нахлобуча шляпу и поджав руки, повторяя себе слова Рылеева, что мы дышим свободою. – Я с горестью видел, что это дыхание стеснялось. Наша свобода и крики солдат походили более на стенания, на хрип умирающего. В самом деле: мы были окружены со всех сторон; бездействие поразило оцепенением умы; дух упал, ибо тот, кто в начатом поприще раз остановился, уже побежден вполовину. Сверх того, пронзительный ветер леденил кровь в жилах солдат и офицеров, стоявших так долго на открытом месте. Атаки на нас и стрельба наша прекратились; ура солдат становилось реже и слабее. День смеркался. Вдруг мы увидели, что полки, стоявшие против нас, расступились на две стороны, и батарея артиллерии стала между ними с разверстыми зевами, тускло освещаемая серым мерцанием сумерек.

Митрополит

Посланный для нашего увещания, возвратился без успеха; Сухозанету, который, подъехав, показал нам артиллерию, громогласно прокричали подлеца – и это были последние порывы, последние усилия нашей независимости.

Первая пушка грянула, картечь рассыпалась; одни пули ударили в мостовую и подняли рикошетами снег и пыль столбами, другие вырвали несколько рядов из фрунта, третьи с визгом пронеслись над головами и нашли своих жертв в народе, лепившемся между колонн сенатского дома и на крышах соседних домов. Разбитые оконницы зазвенели, падая на землю, но люди, слетевшие вслед за ними, растянулись безмолвно и недвижимо. С первого выстрела семь человек около меня упали: я не слышал ни одного вздоха, не приметил ни одного судорожного движения – столь жестоко поражала картечь на этом расстоянии. Совершенная тишина царствовала между живыми и мертвыми. Другой и третий выстрелы повалили кучу солдат и черни, которая толпами собралась около нашего места. Я стоял точно в том же положении, смотрел печально в глаза смерти и ждал рокового удара; в эту минуту существование было так горько, что гибель казалась мне благополучием. Однако судьбе угодно было иначе.

С пятым или шестым выстрелом колонна дрогнула, и когда я оглянулся – между мною и бегущими была уже целая площадь и сотни скошенных картечью жертв свободы. Я должен был следовать общему движению и с каким-то мертвым чувством в душе пробирался между убитых; тут не было ни движения, ни крика, ни стенания, только в промежутках выстрелов можно было слышать, как кипящая кровь струилась по мостовой, растопляя снег, потом сама, алея, замерзала.

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Annotation

«Сабля моя давно была вложена, и я стоял в интервале между Московским каре и колонною Гвардейского экипажа, нахлобуча шляпу и поджав руки, повторяя себе слова Рылеева, что мы дышим свободою. – Я с горестью видел, что это дыхание стеснялось. Наша свобода и крики солдат походили более на стенания, на хрип умирающего. В самом деле: мы были окружены со всех сторон; бездействие поразило оцепенением умы; дух упал, ибо тот, кто в начатом поприще раз остановился, уже побежден вполовину…»

Николай Александрович Бестужев

Николай Александрович Бестужев

Митрополит , посланный для нашего увещания, возвратился без успеха; Сухозанету, который, подъехав, показал нам артиллерию, громогласно прокричали подлеца – и это были последние порывы, последние усилия нашей независимости.

За нами двинули эскадрон конной гвардии, и когда при входе в узкую Галерную улицу бегущие столпились вместе, я достиг до лейб-гренадеров, следовавших сзади, и сошелся с братом Александром; здесь мы остановили несколько десятков человек, чтобы, в случае натиска конницы, сделать отпор и защитить отступление, но император предпочел продолжать стрельбу по длинной и узкой улице.

Картечи догоняли лучше, нежели лошади, и составленный нами взвод рассеялся. Мертвые тела солдат и народа валялись и валились на каждом шагу; солдаты забегали в домы, стучались в ворота, старались спрятаться между выступами цоколей, но картечи прыгали от стены в стену и не щадили ни одного закоулка. Таким образом, толпы достигли до первого перекрестка и здесь были встречены новым огнем Павловского гренадерского полка.

Не видав, куда исчез брат мой, я поворотил в полуотворенные ворота направо и сошелся с самим хозяином дома ; двое порядочно одетых людей бросились также в ворота, и в ту минуту, как первый пригласил нас войти, картечь поразила одного из последних, и он, упав, загородил нам дорогу.

Прежде, нежели я успел нагнуться, чтобы приподнять его, он закрыл глаза навеки, кровь брызгала в обе стороны из груди и спины, пуля пробила его насквозь.

– Боже мой! Нельзя ли ему помочь! – воскликнул хозяин.

Шинель молодого человека свалилась с плеч при падении.

Я безмолвно указал ему на рану, которая начиналась немного ниже левого соска и оканчивалась против самого хребта.

– Да будет воля божия! – сказал хозяин. – Пойдемте ко мне, иначе еще кто-нибудь из нас убудет.

Итак, мы трое, перешед двор, остановились на крыльце; хозяин постучался в дверь; громкий лай собаки, раздавшийся, как гром, в пустых покоях, ответствовал ему.

О росте собаки можно было судить по необыкновенному ее голосу.

– Позвольте мне теперь спросить, господа, кого я имею честь у себя принимать, – говорил хозяин, пока послышался голос слуги, начавшего унимать собаку, отпирать дверь и отодвигать запоры.

Я распахнул шинель, и как полная форма мундира, штаб-офицерские эполеты и крест могли служить достаточным ответом, хозяин учтиво мне поклонился.

Молодой человек очень приятной физиономии сказал ему свою фамилию и место службы – я жалею, что не помню ни того ни другого.

В эту минуту замок, запор и несколько задвижек были отодвинуты, дверь приотворилась и слуга высунул голову.

– Я не один, подержи собаку, пока мы пройдем, – сказал хозяин и, подав нам обоим руки, пригласил войти в дом; предосторожность его была необходима, потому что датская собака чудовищной величины рвалась из рук слуги, едва могшего удерживать ее за ошейник.

Мы вошли в комнату нижнего этажа, и когда подали свечу, хозяин приказал запереть снова двери, закрыть ставни на набережную и на двор и не сказывать его дома.

Пушечные выстрелы гремели по улице и на Неве, ружейная пальба не переставала по обе стороны дома; все, что я сказал, едва ли продолжалось десять минут, потом пушки замолкли, ружейные выстрелы слышались изредка, наконец, и те перестали.

Подали чай без сливок, потому что хозяин постился. Разговор наш, хотя и относился до ужасных происшествий сего дня, был сух и холоден. Все трое были незнакомы друг другу, недоверчивость связывала каждому язык, принуждение каждого светилось сквозь светскую учтивость, когда мы остались друг с другом.

Тут я рассмотрел хозяина: он был с меня ростом и по виду лет 45 мужчина, но с цветущим здоровьем, с приятным и красивым лицом. Постоянные черные глаза ручались за твердость его характера, в черных волосах не было ни одной седины, которая бы обнаружила излишество внутреннего огня. На сером фраке, шитом столько по моде, чтоб не отстать от ней и не походить на бульварных щеголей, надета была неаполитанская звезда.

Наконец, на обеих сторонах дома все утихло; слуга, выходивший несколько раз за ворота, сказывал, что по улицам и набережной разъезжают одни патрули.

Тогда молодой человек встал, поблагодарил хозяина за гостеприимство, повторил свою фамилию и был выпущен слугою на безлюдную набережную. Пределы приличия не позволяли мне оставаться долее; но я считал еще опасным выйти на улицу и, когда хозяин, проводя своего гостя, подошел ко мне с таким видом, будто желал и моего ухода, я ему сказал:

– Вы сделали великодушное дело, укрыв нас от картечей, и теперь, когда их нечего бояться, молодой мой товарищ ушел; по законам учтивости должно бы уйти и мне, но ваши поступки внушают мне доверенность: я должен сказать причину, почему прошу у вас гостеприимства еще на час или на два, – я один из приведших на площадь войска, не присягнувшие Николаю.

Хозяин мой побледнел, сомнение выразилось на его лице.

– Теперь дело сделано, – продолжал я, заметив перемену, – вы властны располагать мною: или выдать, как бунтовщика, или укрыть, как преследуемого несчастливца.

Он протянул руку.

– Вы остаетесь у меня, сколько нужно для вашей безопасности, – сказал он.

– Рассудите, на что вы решаетесь: сверх мною сказанного, вы обязаны объявить, кого вы укрываете… я…

– Не нужно… мне довольно одного вашего несчастия, – сказал он, торопливо взяв меня за руку и сажая с участием на стул.

– Вы великодушный человек, – отвечал я, – в таком случае я не употреблю во зло вашего снисхождения, за которое да заплатит вам бог.

– Мы начнем с того, что перейдем отсюдова в другую комнату, потому что я занимаю обыковенно эту, а ко мне может кто-нибудь зайти, увидя сквозь ставни огонь.

Сказав это, он вывел меня в комнату, похожую на кабинет, но заставленную разными мебелями.

– Жена моя в деревне, – продолжая он, – я собираюсь также на днях ехать, и потому весь дом пуст, кроме моих двух комнат и третьей, где живет мой сын, служащий адъютантом у ***.

Мы сели, и разговор наш сделался откровеннее. Речь была о расположении войск. Хозяин мой был любопытным свидетелем на площади и видел, желали ли нового государя, и когда по сцеплению мыслей мы дошли до того, кто привел неприсягнувшие полки, я упомянул свою фамилию.

Хозяин мой остановил меня.

– Не сын ли вы Александра Бестужева, бывшего капитаном в инженерном кадетском корпусе?

Я отвечал утвердительно.

– В таком случае рад, – продолжал он, – что могу оказать услугу сыну моего благотворителя. Я воспитывался под его начальством, а потом, могу сказать, был его другом, пока обстоятельства не разлучили нас.

Здесь он рассказал мне свою жизнь, не богатую занимательными происшествиями; самое замечательное было то, что он коротко был известен покойному императору, переписывался с ним и имел несколько от него поручений в чужих краях, будучи употребляем также и как корреспондент ученого артиллерийского комитета; рассказывая свои сношения с Александром и любовь к нему, он дал волю чувствам и, когда кончил похвалы, вынул висевший на груди его портрет государя, поцеловал его с благоговейными слезами и прибавил, что это был подарок самого государя, потому данный, что он не хотел принять никогда никакую награду.

Ласки моего хозяина, которого я узнал имя и фамилию, обворожили меня; я не замечал, как проходило время; было уже около 8 часов вечера, вдруг собака залаяла, у дверей поднялся страшный стук, наконец, разговоры в комнатах, хозяин немного смутился, но когда он увидел вошедшего к нам молодого человека в адъютантском мундире, он мне шепнул, что это – его сын.

Красивый молодой человек лет двадцати двух, среднего роста, рассказал отцу, что он едва мог урваться из дворца, чтобы переодеться, и что должен немедля опять ехать туда же.

Молодой человек столько был занят происшествиями этого дня, что почти вовсе не заметил меня, не спрашивал отца о том, что с ним случилось, и с жаром рассказывал о действиях государя, войск и артиллерии.

– Чем же все это кончилось? – сказал мой хозяин. – Я ушел с площади, только что начали стрелять, и потому не знаю остального.

– Одним словом, батюшка, эту толпу мерзавцев разогнали, несколько человек офицеров, с ними бывших, захватили; теперь открывается, что зачинщики всего – братья Бестужевы; их тут без счету, и ни одного из этих подлецов не могла поймать.

Я сжал руки и стиснул зубы, но здесь не место было вступаться за свою обиженную честь. Хозяин мой вздрогнул, взглянув при сих словах на меня, и начал:

– Не брани, любезный друг, так легкомысленно людей, не рассудив хорошенько о их поступках. Ты смотришь на них с одной стороны, видишь их глазами придворного, но если бы ты, подобно мне, был на площади между ними, тогда бы ты согласился, что требования их были очень справедливы.

Здесь хозяин рассказал, на чем основывалось недоверие солдат, сколько могло быть законно отречение Константина, не известное никому и которому не дано было никакого последствия, и как можно было положиться на новую записку его, писанную из Варшавы. Одним словом, говорил благоразумно, так что молодой человек должен был с ним согласиться и с сим убеждением уехал.

– Вы видите, – продолжал хозяин, – что вам небезопасно оставаться в моем доме, имея сына моего с сими мыслями отъявленным неприятелем вашим.

– Я и не намерен оставаться долее, – сказал я, – и хочу, поблагодаря вас, проститься.

– Нет, еще рано, мы поужинаем, дадим еще успокоиться городу и потом расстанемся…

Примечания

Впервые напечатано А. И. Герценом в «Полярной звезде» (1861, т. VII), затем в брошюре «Памяти братьей (так! – Я. Л.) Бестужевых. Издержки из современных записок декабристов. Лейпциг, 1880». С исправлениями по автографу напечатана М. К. Азадовским в книге «Воспоминания Бестужевых». В настоящем издании воспроизводится этот текст.

Публикуя текст, А. И. Герцен писал: «После кончины Н. Бестужева найдена было еще несколько отрывков, относящихся ко дню 14 декабря 1825 года. Один из этих отрывков, по-видимому, является продолжением воспоминаний о Рылееве; второй же относится к другой рукописи. Описанный случай крайне драматичен. Но где же начало? Где продолжение? Какое непоправимое несчастье, если мы утратили это святое наследие одного из лучших, самых энергичных участников великого заговора!» (Герцен А. И. Полн. собр. соч., т. XX. М., АН СССР, 1966, с. 266).

Отрывок, вероятно, был задуман как один из серии рассказов о 14 декабря, его подготовке, деятелях и самом восстании. Следы еще одного эпизода из этой серии – рассказ о попытке побега Н. Бестужева за границу дошел до нас в устных преданиях (см. об этом: Левкович Я. Писатели-декабристы в восприятии современников. – В кн.: Писатели-декабристы в воспоминаниях современников, 2-е изд., т. 1, М., 1980, с. 34–35).

Митрополит – Серафим, которого встретил на площади В. К. Кюхельбекер и посоветовал ему удалиться (см.: Завалишин Д. И. Записки декабриста. Спб., 1906, с. 187–198). Слухи об этом эпизоде быстро разнеслись по городу. А. Е. Измайлов писал племяннику: «И митрополит струсил было, когда надобно было ему идти уговаривать бунтовщиков. „С кем же пойду я?“ – спросил он одного генерала. – С богом! – отвечал тот » (Пушкин. Исследования и материалы, т. VIII. Л., 1978, с. 183).

Хозяином дома был Алексей Яковлевич Ляшевич-Бородулич, отставной корреспондент Военно-ученого комитета. 20 декабря он, опасаясь, что Н. Бестужев назовет его во время следствия, написал письмо Николаю I с сообщением о пребывании у него Бестужева. Бестужев его не назвал, но письмо это послужило основанием для внесения имени Ляшевича-Бородулича в «Алфавит декабристов» (см.: Восстание декабристов. Материалы по истории восстания декабристов. Под общ. ред. M. H. Покровского, т. VIII. Л., 1825, с. 121).

В своем письме к Николаю I Ляшевич-Бородулич просил заключить его «в то место, где содержался Ник. Бестужев, на столько времени, сколько нужно будет для совершенного обращения его, Ник. Бестужева, на путь истины». Из поведения «хозяина» очевидно, что в своем рассказе Бестужев несколько идеализирует его.

3. 1240 г. Нашествие Батыя. Взятие Киева. После этих событий последовали завоевание юго-западной Руси и вторжение в Польшу.

https://pandia.ru/text/79/136/images/image007_5.jpg" width="223" height="164 src=">

«О жаворонок, летняя птица, радостных дней утеха, взлети к синим небесам, взгляни на могучий город Москву, воспой славу великому князю Дмитрию Ивановичу! Словно бурей занесло соколов из земли Залеской в поле Половецкое! Звенит слава по всей земле Русской: в Москве кони ржут, трубы трубят в Коломне, бубны бьют в Серпухове, стоят знамёна русские у Дона Великого на берегу.

…И сказал князь великий Дмитрий Иванович: «Брат, князь Владимир Андреевич, пойдём туда, прославим жизнь свою, удивим земли, чтобы старые рассказывали, а молодые помнили! Испытаем храбрецов своих и реку Дон кровью наполним за землю Русскую и за веру христианскую».

5. Стояние на р. Угре в 1480 г. Правителями, о которых идёт речь в документе, являются Иван III и хан Ахмат.

«По общепринятой версии осторожный... избегал решительного сражения. Современники и потомки тех событий обвиняли и обвиняют великого князя в излишней осторожности, граничащей с трусостью... Можно понять страх москвичей, ибо в случае поражения в бою русской рати, орды... на третий день могли осадить Москву. Опасаясь такого варианта развития событий москвичи требовали победоносного сражения. Но.... сохраняя тактику «стояния», даже покинул войска и возвратился в Москву...».

6. Переяславская Рада (собрание представителей запорожского казачества) в 1654 г. Событию предшествовали: восстание запорожских казаков во главе с Богданом Хмельницким (1648 г.) и решение Земского собора о принятии Украины в состав России (1653 г.). Период правления «великого государя, царя христианского» Алексея Михайловича.

«Паны полковники, есаулы, сотники и все Войско Запорожское и вся православнии християне! Ведомо то вам всем, как нас Бог освободил из рук врагов, гонящих Церковь Божию и озлобляющих все христианство нашего православия восточного. Что уже шесть лет живем без государя в нашей земле в безпрестанных бранех и кровопролитиях з гонители и враги нашими, хотящими искоренити Церковь Божию, дабы имя русское не помянулось в земле нашей. Что уже велми нам всем докучило, и видим, что нельзя жити нам без царя. Для того ныне собрали есмя Раду, явную всему народу, чтобы есте себе с нами обрали государя… Великий государь, царь християнский, зжалившися над нестерпимым озлоблением Православныя Церкви в нашей Малой Росии, шестьлетних наших молений безпрестанных не презривши, теперь милостивое свое царское сердце к нам склонивши, своих великих ближних людей к нам с царскою милостию своею прислати изволил, которого естьли со усердием возлюбим, кроме царския высокия руки, благотишнейшаго пристанища не обрящем. А будет кто с нами не согласует теперь, куды хочет - вольная дорога.»

7. Полтавская битва 1709 г.

И тако, милостию всевышнего, совершенная виктория, которой подобной мало слыхано и видано, с лёгким трудом против гордого неприятеля чрез его царского величества славное оружие и персональной храброй и мудрой привод одержана, ибо его величество в том воистинно свою храбрость, мудрое великодушие и воинское искусство, не опасаясь никакого страха... в вышшем градусе показал, и при том шляпа на нём пулею пробита. Под его же светлостию князем Меншиковым, которой також мужество своё при том доволно показал, три лошади ранены».

27 ноября" href="/text/category/27_noyabrya/" rel="bookmark">27 ноября по 13 декабря 1925 г. – но фактически им не был, с 1826 – наместник Царства Польского).

https://pandia.ru/text/79/136/images/image016_3.jpg" width="224" height="150 src=">

«… Молодежь, принявшая программу движения, отправлялась по железным дорогам из центра в провинцию. У каждого молодого человека можно было найти в кармане или за голенищем фальшивый паспорт на имя какого-нибудь крестьянина или мещанина, а в узелке поддёвку или вообще крестьянскую одежду, если она уже не была на плечах пассажира, и несколько революционных книг и брошюр. Таким образом, … революционеры рассыпались по всему обширному пространству Европейской России… Кавказа и самых северных губерний».

13. Покушение на Александра II .

«Это известие всех страшно поразило, огорчило, ошеломило. Подробности о совершенном злодеянии исполнили всех ужасом. Во всех слоях народа грусть, страх и изумление овладели людьми. Где и чего тогда не говорили!
По селам стали распространяться слухи о том. что дворяне убили царя за лишение их крепостных людей. В городах - пугали смутами по деревням.
Даже в войсках не было совершенно спокойно...
Покойного государя любили, обожали освобожденные крестьяне и бывшие дворовые люди: но душевно были к нему расположены и преданы в обществе все лично его знавшие и те. которые много слышали о его сердечной доброте, о его всегдашнем расположении ко всякому доброму делу».

14. На портрете изображен. В тексте речь идёт о заключении Портсмутского мира . Согласно условиям договора Россия: уступила Японии южную часть Сахалина и признала Корею сферой японского влияния.

Из дневника:

«Господи! В эту минуту в Петербурге творится ужасное: войска - с одной стороны, рабочие - с другой, точно два неприятельских лагеря. На Троицком мосту кавалерия, конногвардия и кавалергарды преградили им путь (рабочих было более 20 тыс. человек), дали залп, отбили несколько хоругвей, но поп ускользнул. Много было раненых и убитых. Третий залп (два первых были даны по Троицкому мосту) был дан возле дома градоначальника двумя батальонами Семеновского полка. Опять было много жертв. В толпе послышался сильный ропот, что стреляют войска. Убитыми оказались три студента, затем какой-то штатский, скорее из достаточного класса, на котором найдено огромное красное знамя с революционной надписью.»

Насчитано уже до 100 убитых и очень много раненых. Те, которые с легкими ранами, или ранены в руку, ушли домой. По улицам вдет крик, стон и рыдания. В стачке в эту минуту участвуют 108 тыс. рабочих. Прошел слух, что якобы царь едет из Царского Села в Зимний дворец, чтобы принять депутатов от рабочих.

16. Открытие II Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов (25-27 октября 1917 г.). Оказавшись в меньшинстве, съезд покинули эсеры и меньшевики. На съезде образовано правительство – Совет Народных Комиссаров (СНК) во главе с.

2 марта" href="/text/category/2_marta/" rel="bookmark">2 марта 1930 г. Коллективизация в СССР была направлена на ликвидацию кулачества как класса и создание крупного социалистического хозяйства.

Из статьи И. Сталина «Головокружение от успехов»:

«Об успехах Советской власти в области колхозного движения говорят теперь все. Даже враги вынуждены признать наличие серьезных успехов. А успехи эти, действительно, велики. Это факт, что на 20 февраля с, г. уже коллективизировано 50% крестьянских хозяйств по СССР. Это значите что мы перевыполнили пятилетний план коллективизации…

О чем все это говорит? О том, что коренной поворот деревни к социализму можно считать уже обеспеченным… Отсюда задача партии: закрепить достигнутые успехи и планомерно использовать их для дальнейшего продвижения вперед. Но успехи имеют и свою теневую сторону, особенно когда они достаются сравнительно "легко"… Они, эти успехи, нередко пьянят людей, причем у людей начинает кружиться голова от успехов, теряется чувство меры, теряется способность понимания действительности…»

19. Тегеранская конференция. 28 ноября – 1 декабря 1943 г.

Круглые столы" href="/text/category/kruglie_stoli/" rel="bookmark">круглым столом , и мы согласовали наши планы уничтожения германских вооруженных сил. Мы пришли к полному соглашению относительно масштаба и сроков операций, которые будут предприняты с востока, запада и юга.

Взаимопонимание, достигнутое нами здесь, гарантирует нам победу.

Что касается мирного времени, то мы уверены, что существующее между нами согласие обеспечит прочный мир. Мы полностью признаем высокую ответственность, лежащую на нас и на всех Объединенных Нациях, за осуществление такого мира, который получит одобрение подавляющей массы народов земного шара и который устранит бедствия и ужасы войны на многие поколения…»

20. Августовский путч 1991 г. Событию предшествовали: принятие Декларации о государственном суверенитете России (12 июля 1990 г.), завершение работы над новым союзным договором (лето 1991 г.).

Из указа Президента России от 01.01.01 г.:

«В связи с действиями группы лиц, объявивших себя государственным комитетом по чрезвычайному положению, постановляю:

1. Считать объявление комитета антиконституционным и квалифицировать действия его организаторов как государственный переворот, являющийся не чем иным, как государственным преступлением.
2. Все решения, принятые от имени так называемого комитета по чрезвычайному положению, считать незаконными и не имеющими силы на территории РСФСР. На территории Российской Федерации действует законно избранная власть, Верховного Совета и Председателя Совета Министров, всех государственных и местных органов власти и управления РСФСР.
3. Действия должностных лиц, исполняющих решения указанного комитета, подпадают под действие Уголовного кодекса РСФСР и подлежат преследованию по закону.
Настоящий Указ вводится в действие с момента его подписания.»

21. Беловежские соглашения 1991 г. Подписали Б. Ельцин, Г. Бурбулис (РСФСР), С. Шушкевич, В. Кебич (Белоруссия), Л. Кравчук, В. Фокин (Украина).

Из речи Президента РФ на IV сессии Верховного Совета РСФСР:

«Переговоры в Белоруссии стали закономерным следствием тех процессов, которые развивались в течение последнего времени… Еще два года назад стало ясно, что союзные структуры не способны к конкретному обновлению… Шаг навстречу реальности был сделан в Ново-Огареве. Но это произошло слишкомпоздно. За это время 8 республик из 15 уже отвернулись от Союза… После августа распад Союза вступил в последнюю стадию. Большинство госудапрств провозгласило свою независимость… Некоторые союзныен республики официально вышли из Союза и были признаны на международном уровне… Соглашение являетсмя базой для динамичного развития нового типа связей между суверенными государсмтвами..»

22. Конституционный кризис 1993 г. Упоминаемый в тексте «новый двухпалатный парламент» в соответствии с Конституцией РФ 1993 г. – Федеральное собрание. Последствия принятия указа: ликвидация поста вице-президента и прекращение деятельности Советов народных депутатов. Указ издан Президентом России.

12 декабря" href="/text/category/12_dekabrya/" rel="bookmark">12 декабря 1993 года единый согласованный проект Конституции Российской Федерации в соответствии с рекомендациями рабочей группы Конституционной комиссии...»

23. Новогоднее выступление Президента России 31 декабря 1999 г. В годы правления Президента России были изданы указы «О мерах по либерализации цен» (июнь 1992 г.) и «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации» (сентябрь 1993 г.). Фамилия вновь избранного президента, о котором идёт речь в тексте обращения – Путин.

1 августа" href="/text/category/1_avgusta/" rel="bookmark">1 августа 2000 г. провести необходимые организационно-штатные мероприятия в соответствии с настоящим Указом.

5. Главному государственно-правовому управлению Президента Российской Федерации в месячный срок представить в установленном порядке предложения о приведении правовых актов Президента Российской Федерации в соответствие с настоящим Указом.

6. Признать утратившими силу пункты 105 Указа Президента Российской Федерации от 9 июля 1997 г. N 696 "О полномочном представителе Президента Российской Федерации в регионе Российской Федерации" (Собрание законодательства Российской Федерации , 1997, N 28, ст.3421).

7. Настоящий Указ вступает в силу со дня его подписания.

Президент Российской Федерации

25. Федеральные округа РФ:

https://pandia.ru/text/79/136/images/image003_37.gif" width="288 height=20" height="20">

1. Анохин, гипотеза происхождения государства на Руси / // Вопросы истории. – 2000. – № 3. – С. 51–61.

2. Артемьев, побоище и битва ХIV – начала XV в. на Северо-Западе Руси / // Вопросы истории. – 1999. – № 2. – С. 148–151.

3. Белякова, А. Иван III – Государь всея Руси / А. Белякова // Студенческий меридиан. – 2002. – Март. – С. 36–41.

4. Богданов, полоцких и смоленских князей в ХII – первой трети ХIII века / // Вопросы истории. – 2002. – № 10. – С. 19–31.

5. Большаков, и легитимность власти в политической идеологии и практике древнерусского государства / // Вестник Моск. университета. Сер. 12. Политические науки. – 2001. – № 2. – С. 70–90.

6. Бушуев, государства Российского: Историко-библиографические очерки. Кн. 1. IX–XVI вв. / ; . – М.: Кн. палата, 1991.

7. Вернадский, Русь / . – Тверь: Леан; М.: Аграф: 2000.

8. Вернадский, Русь / . – Тверь: Леан; М.: Аграф: 2000.

9. Гумилёв, Русь и Великая степь / ёв. – М.: Мысль, 1989.

10. Зуев, России: учебник для вузов / . – М.: Издательство ПРИОР, 2005.

11. Ильин, В. Иван III – устроитель русского национального государства / В. Ильин, В. Кузищин // Власть. – 1998. – № 5. – С. 69–73.

12. История России с древнейших времен до наших дней: учебник / , и др.; под ред. . – М.: Проспект, 2012.

13. История России: учебник. – 4-е изд., перераб. и доп. / , . – М.: Проспект, 2012.

14. История России с древнейших времен до наших дней: учебник / , ; под ред. . – М.: Проспект, 2012.

15. Казаков, 1497 года / // Вопросы истории. – 2000. – № 3. – С. 139–144.

16. Ключевский, курс по русской истории / . – М.: ЭКСМО-Пресс, 2000.

17. Кучкин, 1497 г. и договорные грамоты московских князей XIV–XV веков / // Отечественная история. – 2000. – № 1. – С. 101–109.

18. Кучкин, и развитие государственной территории восточных славян в IX–XIII веках / // Отечественная история – 2003. – № 3. – С. 71–77.

19. Мельников, престола на Руси и институт соправительства как факторы централизации / // Вопросы истории. – 2001. – № 11–12. – С. 102–108.

20. Михайлова, И. Служилые люди государя и Отечества / И. Михайлова // Родина. – 2003. – № 12. – С. 48–51.

21. Петров, и право Древней Руси 750–980 гг. / . – СПб.: Михайлов, 2003.

22. Платонов, курс лекций по русской истории / . – СПб.: Литера, 2001.

23. Романов, и нравы Древней Руси // От Корсуня до Калки / ; сост., коммент., сопровод. текст. – М.: Молодая гвардия, 1990. – С. 255–470.

24. Рыбаков, Русь и русские княжества XII–XIII вв. / . – М.: Наука, 1993.

26. Фроянов, Русь. Опыт исследования истории социальной и политической борьбы / . – М.-СПб.: Златоуст: 1995.

ВВЕДЕНИЕ. 3

ТЕМЫ ТЕСТОВЫХ ЗАДАНИЙ.. 5

ХРОНОЛОГИЯ ИСТОРИЧЕСКИХ СОБЫТИЙ.. 7

МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ПОВТОРЕНИЯ.. 25

ИЛЛЮСТРАЦИИ И ДОКУМЕНТЫ……………………………...36

Учебное издание

ИСТОРИЯ

Учебно-методическое пособие по подготовке

к экзамену

Редактор

Компьютерная верстка

Подписано в печать 25.12.12 г. Формат 60×84/16.

Бумага типографская. Печать офсетная. Усл. печ. л. 3,0.

Уч.-изд. л. 3,0. Тираж 100 экз. Заказ №

________________________________________________________

Издательство Владивостокского государственного университета
экономики и сервиса

Владивосток, Гоголя, 41

Отпечатано: множительный участок ВГУЭС

Владивосток, Гоголя, 41