Советская мотогонщица наталья андросова - последняя из царской семьи романовых.

«Мотоцикл над головой электрическою пилой. Надоело жить вертикально. Ах, дикарочка, дочь Икара», - так писал о Наталье Андросовой поэт Андрей Вознесенский. Наталья вошла в историю, как личность неординарная, последняя законнорожденная княжна из рода Романовых, правнучка императора Николая I. Рожденная в революционный 1917-й год, она прожила всю жизнь в Советском Союзе и до 50 лет блистала на сцене цирка, выполняя отчаянный номер – гонки по вертикальной стене на мотоцикле.

Наталья Андросова - правнучка императора Николая I.

Дедом Натальи был опальный князь Николай Константинович, который принял революцию (что, по сути, спасло всю семью от преследований со стороны советской власти), но загубил свою репутацию из-за того, что влюбился в американку Фанни Лир, и ни за что не хотел отступать от своих чувств. Вскоре его обвинили в краже фамильных драгоценностей для возлюбленной, однако Николай Константинович поклялся, что не делал этого. Как бы там ни было, оставаться в Петербурге после такого скандала он уже не мог, и был выслан в Оренбург, а после – в Ташкент. В Азии он много работал во благо местных жителей – строил оросительные каналы и дома для солдат-ветеранов. Там же, в Ташкенте, его прозвали Искандером, и эта фамилия уже перешла по наследству к потомкам.

Княжна Наталья Александровна Искандер.

Наталья Искандер родилась в Узбекистане, там же прожила с матерью и братом до семи лет, а после – переехала с семьей в Москву. Переезд стал возможен благодаря тому, что мать Натальи вышла замуж во второй раз, и ее избранник Николай Андросов согласился дать детям свое отчество и фамилию.

Исполнительница смертельного номера на мотоцикле - гонки по вертикали.

Наталье удалось закончить всего семь классов школы, шансов продолжить учебу у нее не было. Чтобы заработать на жизнь, она занималась любыми мелкими услугами – шила, делала чертежи и освоила профессию шофера. Скорость и дорога стали ее настоящей страстью, и тогда она записалась на занятия в мотоциклетный клуб. Постепенно Наталья составила программу выступления, и стала выступать в цирке, выполняя головокружительные трюки. Цирковой дебют состоялся в 1939 году.

Наталья Андросова в любом возрасте не теряла очарования.

С началом Великой Отечественной войны поняла, что должна найти применение своим навыкам. Недолго была личным шофером одного из чиновников, а, как только он уехал в эвакуацию, стала помогать фронту – развозить хлеб на передовую. Зимой по ночам часто перевозила снег из Александровского сада для постройки оборонительных укреплений.

Портрет Натальи Андросовой.

Цирковую деятельность Наталья не бросила, она вновь и вновь стремглав носилась по стене манежа. Десятки раз травмировалась, падала, разбивалась, получала травмы, но опять возвращалась к любимому делу. Номер «Гонки по вертикальной стене» был в программе до 1967 года.

Родовое дерево Романовых.

Личная жизнь Натальи Андросовой сложилась трагически: в 1950-е годы она вышла замуж за режиссера Николая Досталя, который овдовел и воспитывал самостоятельно двух сыновей. Однако семейная жизнь продолжалась всего несколько лет – Досталь умер на съемках, и Наталье осталось лишь воспитывать пасынков. Оба, повзрослев, пошли по стопам отца.

Княжна Наталья Андросова с братом Кириллом. Ташкент, 1919.

С детства Наталья догадывалась о принадлежности к великому роду, но многие подробности жизни семьи Романовых скрывались от нее. Только в годы хрущевской «оттепели» о Наталье стали писать в газетах, спустя некоторое время бесстрашная мотоциклистка получила письмо из Парижа (его передали через знакомых). В письме к ней обращалась женщина, ставшая второй женой его отца, вынужденного эмигрировать из-за политических убеждений сразу после Революции. Эта женщина сообщила, что ее отец – князь Александр Искандер – скончался в Ницце в 1957 году. Наталья мечтала о возможности побывать на его могиле.

Такая возможность представилась много лет спустя. Уже будучи в возрасте 80 лет, Наталья получила предложение от мецената, готового оплатить поездку для нее и сопровождающего к могиле князя Александра Искандера. Эта поездка стала для Натальи Андросов одним из самых значимых событий в жизни, на память она забрала с собой горсть земли с могилы.

Наталья Андросова умерла в Москве в 1999 году. Последние годы ее жизни прошли в полном забвении, она жила одна в крохотной квартире, поднимаясь на верхний этаж на костылях по лестнице, чтобы не терять бодрости и физической формы. В людях Наталья была разочарована, зато обожала дворняг, и всегда подкармливала их у подъезда. Со смертью Натальи Андросовой закончилась целая эпоха, ведь она была последней законнорождённой внучкой Великого князя Романова.

Памятная табличка на могиле Натальи Андросовой, Ваганьковское кладбище.

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Наталья Николаевна Андросова , урождённая княжна Наталья Александровна Искандер (10 февраля , Санкт-Петербург - 25 июля , Москва) - праправнучка императора Николая I . Последняя из законнорожденных потомков императорской семьи Романовых по мужской линии, оставшихся в СССР (и постсоветской России).

Умерла 25 июля 1999 года в Москве . Её останки были кремированы и захоронены в колумбарии Ваганьковского кладбища , недалеко от брата и матери.

Напишите отзыв о статье "Андросова, Наталья Николаевна"

Примечания

Ссылки

Лунькова, Ольга (рус.) // Огонёк : журнал. - М ., 27.08.1996. - № 35 . - С. 44-48 .
Калмыкова, Татьяна (рус.) // Вечерняя Москва : газета. - М ., 05.08.1999. - № 147 (22724) .

Отрывок, характеризующий Андросова, Наталья Николаевна

Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.
С поля сражения беспрестанно прискакивали к Наполеону его посланные адъютанты и ординарцы его маршалов с докладами о ходе дела; но все эти доклады были ложны: и потому, что в жару сражения невозможно сказать, что происходит в данную минуту, и потому, что многие адъютапты не доезжали до настоящего места сражения, а передавали то, что они слышали от других; и еще потому, что пока проезжал адъютант те две три версты, которые отделяли его от Наполеона, обстоятельства изменялись и известие, которое он вез, уже становилось неверно. Так от вице короля прискакал адъютант с известием, что Бородино занято и мост на Колоче в руках французов. Адъютант спрашивал у Наполеона, прикажет ли он пореходить войскам? Наполеон приказал выстроиться на той стороне и ждать; но не только в то время как Наполеон отдавал это приказание, но даже когда адъютант только что отъехал от Бородина, мост уже был отбит и сожжен русскими, в той самой схватке, в которой участвовал Пьер в самом начале сраженья.
Прискакавший с флеш с бледным испуганным лицом адъютант донес Наполеону, что атака отбита и что Компан ранен и Даву убит, а между тем флеши были заняты другой частью войск, в то время как адъютанту говорили, что французы были отбиты, и Даву был жив и только слегка контужен. Соображаясь с таковыми необходимо ложными донесениями, Наполеон делал свои распоряжения, которые или уже были исполнены прежде, чем он делал их, или же не могли быть и не были исполняемы.
Маршалы и генералы, находившиеся в более близком расстоянии от поля сражения, но так же, как и Наполеон, не участвовавшие в самом сражении и только изредка заезжавшие под огонь пуль, не спрашиваясь Наполеона, делали свои распоряжения и отдавали свои приказания о том, куда и откуда стрелять, и куда скакать конным, и куда бежать пешим солдатам. Но даже и их распоряжения, точно так же как распоряжения Наполеона, точно так же в самой малой степени и редко приводились в исполнение. Большей частью выходило противное тому, что они приказывали. Солдаты, которым велено было идти вперед, подпав под картечный выстрел, бежали назад; солдаты, которым велено было стоять на месте, вдруг, видя против себя неожиданно показавшихся русских, иногда бежали назад, иногда бросались вперед, и конница скакала без приказания догонять бегущих русских. Так, два полка кавалерии поскакали через Семеновский овраг и только что въехали на гору, повернулись и во весь дух поскакали назад. Так же двигались и пехотные солдаты, иногда забегая совсем не туда, куда им велено было. Все распоряжение о том, куда и когда подвинуть пушки, когда послать пеших солдат – стрелять, когда конных – топтать русских пеших, – все эти распоряжения делали сами ближайшие начальники частей, бывшие в рядах, не спрашиваясь даже Нея, Даву и Мюрата, не только Наполеона. Они не боялись взыскания за неисполнение приказания или за самовольное распоряжение, потому что в сражении дело касается самого дорогого для человека – собственной жизни, и иногда кажется, что спасение заключается в бегстве назад, иногда в бегстве вперед, и сообразно с настроением минуты поступали эти люди, находившиеся в самом пылу сражения. В сущности же, все эти движения вперед и назад не облегчали и не изменяли положения войск. Все их набегания и наскакивания друг на друга почти не производили им вреда, а вред, смерть и увечья наносили ядра и пули, летавшие везде по тому пространству, по которому метались эти люди. Как только эти люди выходили из того пространства, по которому летали ядра и пули, так их тотчас же стоявшие сзади начальники формировали, подчиняли дисциплине и под влиянием этой дисциплины вводили опять в область огня, в которой они опять (под влиянием страха смерти) теряли дисциплину и метались по случайному настроению толпы.

Генералы Наполеона – Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня и даже иногда заезжавшие в нее, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устроивали их, но людей все становилось меньше. В половине дня Мюрат послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Наполеон сидел под курганом и пил пунш, когда к нему прискакал адъютант Мюрата с уверениями, что русские будут разбиты, ежели его величество даст еще дивизию.

После расстрела семьи Романовых неоднократно появлялись самозванцы, выдавшие себя за выживших наследников царского рода. стала свидетельством того, что для самозванцев нет ничего святого, и ничто не останавливает их перед желанием прикоснуться к чужой славе и богатству...

Мне хочется открыть одну из малоизвестных страниц книги монаршего рода Романовых и напомнить о последней из законнорожденных потомков императорской семьи по мужской линии, которая провела в СССР и России, по сути в стане классового врага, всю свою жизнь.

Я познакомилась с Талей - так сразу, когда договаривались по телефону о встрече, она попросила себя называть - летом 1996 года. Она тотчас же назначила встречу у себя дома в районе станции метро «Молодежная» и ждала меня у подъезда: сидела на лавочке в окружении пары дворняг, которых, как рассказала, подкармливает и любит до безумия. Псы игриво вертелись вокруг, лизали руки и всё норовили дотянуться до лица.

Они мои лучшие друзья, - сказала Таля, подставляя щеку собачьим «поцелуям». - Они вернее, чем люди.

Когда собрались подняться в квартиру, я удивилась, так как, взяв костыли, Таля предложила:

Давайте пешком пройдемся. Для зарядки. Я так люблю, - и, легко маневрируя костылями, пошагала по ступенькам на седьмой этаж к своей однушке. Кстати, входную дверь она редко запирала на замок - если только уходила или уезжала куда-то.

А кого мне бояться-то? - рассуждала Таля. - Иной и пять замков на дверь поставит, а его всё одно обворуют. У меня красть нечего. Или убьют меня? Не боюсь. Жизнь моя рука об руку с Господом идет, я на Него во всём полагаюсь.

Она категорически не позволяла называть себя по имени-отчеству, потому что, рожденная княжной Натальей Александровной Искандер, большую часть жизни прожила Натальей Николаевной Андросовой - с отчеством и фамилией отчима. А после официального признания Натальи наследницей фамилия ее стала Искандер-Романовская.

Еще в сталинские времена, насколько это было возможно, Таля по крупицам собирала сведения о своих предках, связывала оборванные нити судеб.

“Быть внучкой великого князя и праправнучкой Николая I - это же смертный приговор. Но семейные фотографии Романовых всегда стояли у нас в доме”

Быть внучкой великого князя и праправнучкой - это же смертный приговор, - рассказывала она. - Моя мама была очень осторожным человеком, жизнь ее к этому приучила, и она никогда даже полусловом не намекала на родство с царем. Но некоторые семейные фотографии Романовых всегда стояли у нас в доме, их никогда не прятали. Я их рассматривала, знала, что это родственники, но не более. А повзрослев, узнала, кем являются мои предки.

В первую же нашу встречу Таля вкратце рассказала историю своей ветви рода. Итак, у одного из сыновей императора Николая I - великого князя Константина Николаевича (родного брата императора Александра II) - росли дети: великие князья Николай, Константин и дочь Ольга (ставшая впоследствии королевой Греции). Старший сын Николай (дед Тали) славился отчаянным бесстрашием на грани безрассудства. В 1873 году в составе русского экспедиционного корпуса под командованием генерала Скобелева Николай в чине полковника участвовал в походе на Хиву и за личное мужество получил орден святого Владимира 3-й степени. Очарованный Средней Азией, он увлекся ориенталистикой, участвовал в работе Русского географического общества и настоял на создании Амударьинской экспедиции для изучения только что присоединенных к России земель. А ещё Николай без оглядки ввязывался в сомнительные романы. То, что связь с американкой Фанни Лир, длившаяся несколько лет, стоила ему ссоры с родителями - еще «цветочки». Говорят, ради нее Николай выкрал и продал фамильные ценности. А когда из оклада иконы, подаренной великой княгине Александре Иосифовне императором Николаем I в день ее свадьбы, пропали бриллианты, виновным публично объявили именно его, великого князя Николая. Неопровержимых доказательств этому поступку не было, но во избежание громкого скандала Александр II спешно объявил племянника сумасшедшим и в 1874 году отослал в Оренбург.

Свой авантюризм и склонность к безрассудным поступкам Николай Константинович в очередной раз подтвердил тем, что зимой 1878 года тайно венчался с дочерью оренбургского полицмейстера Надеждой Александровной Дрейер. Этот морганатический брак стоил ему потери великокняжеского титула и прав на наследство для всех потомков. Николая осудили почти все Романовы. Лишь родной брат великий князь Константин Константинович (знаменитый поэт К.Р.) не поддержал настрой императорского дома: «Скоро ли кончится мучительное положение, из которого бедному Николе не дают никакого выхода? Самого кроткого человека можно было таким образом из терпения вывести, у Николы есть еще довольно силы выносить свое заключение и нравственную тюрьму», - писал он в то время. Не без участия Константина Константиновича только что взошедший на трон император Александр III разрешил узаконить этот морганатический брак, но отправил Николая с женой на поселение в недавно завоеванный Ташкент, одну из самых отдаленных точек Российской империи.

«Ташкентский князь» Николай Константинович жил сначала под именем полковника Волынского, занимался строительством ирригационных сооружений в Голодной степи, за что благодарные местные жители прозвали его Искандером - что значит Великий. Это прозвище, ставшее фамилией, унаследовали сыновья Николая Константиновича - Артемий и Александр (отец Тали).

В 1900 году, когда российский престол занимал уже Николай II, по ходатайству королевы Греции Ольги (родной сестры Николая Константиновича) Артемию и Александру Искандерам разрешили учиться в Петербурге. Окончив кадетский корпус, Александр поступил на службу в столице и женился на польке Ольге Роговской. Вскоре у них родились дети: в 1915 году - Кирилл, а в феврале 1917-го - Наталья. Таля, Талечка - как ее стали называть в семье. Когда забурлили революционные событии, семья переехала подальше - в Ташкент, во дворец деда. Князь Николай Константинович успел стать для Тали крестным отцом. А в 1918-м его расстреляли.

“Было что-то внутри, что заставляло всегда «держать спину». И я держала. И не сгибалась ни при каких обстоятельствах”

Свои корни я чувствовала всегда, - рассказывала Таля. - Это можно, наверное, назвать «голосом крови». И не то чтобы я задирала перед кем-то нос, но было что-то внутри, что заставляло всегда «держать спину». И я держала. И не сгибалась ни при каких обстоятельствах. Сейчас понимаю, что не всегда это было мне на пользу, может быть, следовало где-то слукавить, «подмазаться», пустить слезу. Я же всегда высоко поднимала голову и улыбалась, даже если впору было взвыть от боли. Я читала, как издевались большевики над семьей Николая II в и думала: «Господи, откуда же такая великая сила духа у совсем юных девочек, великих княжон, которым приходилось и за ранеными ухаживать, и во дворе работать?» Не роптали они и не жаловались.

С началом Первой мировой войны отец Тали ушел на фронт «за веру, царя и Отечество», а когда разгорелась гражданская - сражался в Крыму в армии Врангеля, с остатками которой в 1919-м перебрался во Францию. Как большинство русских эмигрантов в Париже, он работал кем придется: шофером, ночным сторожем, поваром. О судьбе жены и детей, оставшихся в России, он до конца своих дней ничего не знал.

Я помню, как отец держал меня на руках, и это было такое счастье. Необыкновенное! - вспоминала Таля. - Когда я бываю в церкви, иногда во время службы что-то подобное происходит - будто растворяюсь в каком-то счастье, оно обнимает меня, как руки отца, и становится так спокойно на душе. Нить между мной и отцом никогда не прерывалась, я всегда чувствовала, что он где-то молится за меня, помогает мне в самых безнадежных моментах жизни.

В начале 1920-х мать Тали вышла замуж за Николая Андросова. Он спас Талю и Кирилла, дав им свое отчество и фамилию. В 1922 году семья перебралась из Ташкента в Москву, в коммуналку на Плющихе. До четвертого класса Таля училась частным образом у двух сестер-дворянок, в расписании ее уроков были этикет и иностранные языки. Относительно благополучная жизнь продлилась недолго: сосед-большевик донес о неблагонадежных жильцах на Лубянку. И Андросовым спешно пришлось перебраться в подвал на Арбате, где Таля жила до 1970 года.

- Мною периодически интересовались люди из КГБ, не раз возили на Лубянку, предлагали сотрудничество, но я твердо им сказала, что доносить не умею и учиться этому не собираюсь, - вспоминала она.

Окончив семь классов и поняв, что путь в техникум или институт для нее закрыт, перебивалась случайными заработками: где чертежницей, где машинисткой. Но настоящей отдушиной для ее стремительной натуры стали занятия в физкультурном клубе «Динамо».

“Я всегда была рисковым человеком, любила скорость… Бесстрашный характер достался мне в наследство от отца”

Я всегда была рисковым человеком, любила скорость, обожала галопом скакать на лошадях, занималась в мотоциклетном клубе, испытывала новые мотоциклы, - вспоминала она. - Бесстрашный характер достался мне в наследство от отца. Как член клуба, я однажды участвовала в спортивном параде на Красной площади, изображала статую дискобола: застыв на высоченной платформе, проплыла перед трибуной мавзолея, на которой стоял Сталин. Что я при этом чувствовала? Уж точно не гордость. Думала: все мы под Господом ходим - вожди, князья, рабочие, и как у кого судьба сложится - неизвестно. Сегодня государя свергли, а завтра, может, коммунистов. Без всякого злорадства я это думала.

В 1939 году Таля начала работать в аттракционе «Мотогонки по вертикальной стене» в парке Горького, гастролировала по стране с цирком - в кочевой жизни было спасение от НКВД. В 1941-м шоферила - сначала на «Линкольне» возила какого-то чиновника, и когда он эвакуировался, пересела за руль полуторки: днем возила хлеб на передовую, ночью - снег из Александровского сада для строительства оборонительных заграждений на подступах к Москве, а в «свободное время» тушила «зажигалки» на арбатских крышах. После войны вернулась в свой аттракцион.

Опять гоняла по стене, - вспоминала Таля, - не раз падала, разбивалась так, что врачи прочили мне костыли на всю оставшуюся жизнь, а я снова садилась на мотоцикл. Никогда я не позволяла себе плакать и жаловаться. Тогда, в 1940-е годы, я потеряла колено: с высоты вместе с мотоциклом рухнула вниз. Смотрю, а из коленки кости торчат. «Ну что, - говорю, - везите меня в больницу». Но через год я снова гоняла по стенке. До 1967-го.

Красавица-мотогонщица вдохновляла поэтов и писателей, многие из них посвящали ей свои произведения: Андрей Вознесенский, Юрий Казаков, Юрий Нагибин, Александр Галич. В 1950-х Таля вышла замуж за кинорежиссера Николая Владимировича Досталя, у которого недавно умерла жена и на руках остались сыновья Владимир и Николай. Но семейное счастье оказалось недолгим: в апреле 1959-го муж погиб на съемках фильма «Всё начинается с дороги». Больше Таля замуж не выходила, воспитывала пасынков, которые впоследствии, как и их отец, стали режиссерами.

В период «оттепели» про отважную мотогонщицу писали в советских газетах, и, возможно, благодаря этому обстоятельству о Тале узнала вдова ее отца, живущая в Париже.

Она написала письмо, которое мне передали в Москве через знакомых, - вспоминала Таля. - Так я узнала, что отец мой умер в 1957 году и похоронен на кладбище в Ницце. Некоторое время мы переписывались с ней, очень доброй русской женщиной, и однажды она прислала несколько отцовских рассказов. Я их читала и будто бы с ним, живым, разговаривала. Чувствую, что мы едины не только по крови, но и по духу. Возможно, мы были бы очень с ним дружны.

Свою давнюю публикацию о Тале я закончила вопросом:

О чем мечтаете?

“О чем мечтаю? Побывать на могиле отца. Об отце душа болит”

Побывать на могиле отца, - просто ответила она. - Я не прошу Господа ни о здоровье: сколько его у меня есть, столько и хватит; ни о большой квартире: я и по этой-то на костылях еле хожу, зачем мне хоромы… А вот об отце душа болит.

Это был «бумеранг», запущенный в мир, и вернулся он, как положено оружию индейцев-охотников, с добычей. Но не моя в том заслуга. Господь управил так, что некий бизнесмен позвонил в редакцию и сообщил, что готов профинансировать поездку Тали и одного сопровождающего во Францию на неделю. Услышав это, у меня на глазах выступили слезы умиления и радости. А она, когда я приехала, чтобы рассказать новость, даже глазом не моргнула, ни малейшей взволнованности не проявила, лишь перекрестилась.

Ну что, поедем! - сразу решила она.

Талечка, простите, но вы уверены, что здоровье не подведет? - резонно усомнилась я. Напомню: ей было 80 лет.

Господь не подведет! Я имею к Нему великое доверие, - она просветлела лицом.

И в полной мере отдав себя на попечение Господне, отправилась в это недельное путешествие. Нет, не недельное, правильнее сказать, что это было путешествие длиною во всю ее жизнь.

Таля не делилась со мной волнением, свойственным в такие минуты, и не раскрывала гамму чувств, которые переживала, когда присела на лавочку возле отцовской могилы. Я видела ее лицо в тот момент - необыкновенно светлое, умиротворенное. И ни слезинки. Она аккуратно завернула в платочек горсть земли с отцовской могилы и с сознанием выполненного долга вернулась домой.

Ну вот, я выполнила всё, - сказала тогда она, подразумевая, что больше на этом свете ей делать нечего.

Тали не стало в июле 1999 года. В то лето я ждала ребенка и, честно сказать, ушла от общения. Виню себя, что в последние месяцы жизни недодала ей внимания. Ведь что проще: позвонить, спросить как дела, поддержать словом… Она была очень одинокой и очень нуждалась в участии. И не раз обманувшись в людях, она признавалась в любви к собакам. Я каюсь. И пятнадцатый год, подавая в церкви записочки «Об упокоении», вывожу печатными буквами: «Наталии». А мысленно вторю: «Талечки».

23 февраля исполнилось 100 лет со дня рождения Натальи Николаевны Андросовой. На самом деле она была Княгиня Наталья Александровна Искандер, морганатическая внучка Великого Князя Николая Константиновича, изгнанного из семьи после грандиозного скандала, в котором была замешена американская авантюристка и любовница Великого Князя Фанни Лир. Для Дома Романовых его не существовало, «умалишённый» Николай Константинович был вычеркнут из всех списков, его имя находилось под негласным запретом, а остаток дней он провёл в Ташкенте, где оставил после себя доброе имя, хотя его прижизненные поступки шокировали многих современников. Чего стоит «женитьба» Николая Константиновича на юной гимназистке Варваре Хмельницкой, при живой и законной супруге Надежде Александровне Дрейер. Тайно оформленный брак вскоре был аннулирован, а несостоявшуюся жену с родителями отправили в Одессу. Единственная законная внучка Великого Князя Наталья Александровна Искандер после развода родителей, переезда в Москву и удочерения отчимом, стала Натальей Николаевной Андросовой. У неё была тяжёлая судьба, но сильный романовский характер. Долгие годы она работала в цирке, исполняла «смертельные номера» на мотоцикле по вертикали, не единожды получала серьёзные травмы, что, конечно же сказалось на её здоровье. Болезни и невзгоды она встретила с высоким самообладанием и выдержкой. В июле 1998 года Наталья Николаевна приехала из Москвы в Петербург на церемонию захоронения Императорской Семьи, хотя такая поездка стоила ей больших усилий, поскольку передвигаться она могла только на костылях. На следующий день после похорон Наталья Николаевна посетила Павловск, родовое имение своего прадеда Великого Князя Константина Николаевича, и побывала в тех комнатах, где провёл своё детство её экстравагантный дед. Одна из глав в книге Людмилы Третяковой «Русский сюжет» посвящена Натальи Николаевне Андросовой...

Если бы кто-нибудь занялся составлением альбома московских красавиц всех эпох, Наталья Андросова наверняка украсила бы его своим присутствием от лица наших современниц. В 60-х годах в столице, где во все времена не переводились прекрасные дамы, она все равно была недосягаема для соперниц. Даже если кто-то из них и мог состязаться с Натальей в красоте, то она несомненно опережала всех и в своем необыкновенном происхождении, и в необыкновенной профессии.
Под никому ничего не говорящей фамилией Андросова и чужим отчеством - Николаевна скрывалась женщина, в жилах которой текла царская кровь. Наташа доводилась родной внучкой тому "ташкентскому князю", которому была посвящена предыдущая глава.

Отец Натальи - один из сыновей великого князя Николая Константиновича Александр. Женившись на девушке польского происхождения Ольге Роговской, он имел от этого брака двоих детей: дочь Наталью и сына Кирилла. Крестили Наташу в Кресто-Воздвиженской церкви Санкт-Петербурга. Метрику на случай обыска мать вскоре сожгла, и уже у гробового порога Андросова в ответ на свой запрос получила копию, где восприемниками "младенца Натальи" значатся греческая королева, родная тётка новорожденной, Ольга Константиновна Романова, и кто-то из великих князей.

Наталья Николаевна и её родной брат Кирилл Николаевич (1912-1992), участник войны, умер в Москве и потомства не оставил

Маленькая Наташа попала в Ташкент, когда деда уже не было в живых. Но бабку свою, Надежду Александровну, она хорошо помнила. Помнила и зверинец деда, манивший ее, маленькую девочку с неимоверной силой. Детская память сохранила и дедовы художественные сокровища. После, уже взрослой девушкой, в Ташкенте, Наталья пришла в музей, увидела дедову любимую "Купальщицу" и с затаенной гордостью сказала подруге: "Наша!" До некоторой поры ей удавалось скрывать свое романовское происхождение, хотя, строго говоря, она не могла бы и в царские времена носить титул великой княгини - брак ее деда с Натальей Искандер был морганатическим, то есть неравнородный. Ташкентские Романовы значились уже Романовскими-Искандер и считались просто князьями. Но и под этой звучной фамилией Наталье побывать не удалось. В 1919 году ее отец ушел с белой армией и после многих приключений осел в Париже. Наталья Николаевна не держала на него обиду за то, что оставил их с братом и матерью практически на произвол судьбы. Но это в те годы была скорее типичная, чем исключительная история: разметанные гражданской войной семьи, дети, не знающие свою ближайшую родню.

Князь Александр Николаевич Искандер - отец Натальи

Так было и у них. Мать Натальи вышла замуж вторично, возможно, только из-за детей, которых надо было как-то кормить и учить. Новый муж, Николай Андросов, дал им свое имя и отчество. И все-таки об отчиме Наталья вспоминать не любила - лишь стала она взрослеть, превращаясь в красивую девушку, тот стал ее преследовать. Это было противно и гадко.
Позже Наталья узнала, что отец во Франции женился. От второго брака были дети (прим: детей не было ). Умер он в 1957 году, так и не узнав, что сталось с его первой семьей. Его французская жена (прим: вторая жена Александра Николавеича была русская эмигрантка Наталья Константиновна Ханыкова ) разыскала их и рассказала, что князь Александр Николаевич Романовский-Искандер часто о них вспоминал.

Лет до семнадцати Наталья не знала о своем происхождении. Их семья жила в арбатском полуподвале-коммуналке в одной комнате. Однажды на дне корзины, которую разбирала мать, Наталья увидела фотокарточку(?) мужчин в мундирах с эполетами, дам с высокими прическами и в длинных платьях. Мать объяснила, кто они и откуда. Нельзя было сказать, что это каким-то образом подействовало на девушку. Она думала, как бы устроиться на работу - жили они бедно. Не окончив десятилетку, пошла в чертежницы. Потом в портнихи. Мечтать об институте не приходилось, там внимательно изучали биографию абитуриентов. Одна внешность Наташи для опытного глаза выдавала ее с головой. Высокая, стройная, с тонкими чертами лица, сероглазая красавица - несла на себе печать происхождения - не за какими фамилиями тут было не укрыться.

Один из многочисленных поклонников Натальи, или Тали, как ее обычно звали, каким-то образом прознал, что она "из Романовых". Однажды этот парень киномеханик по имени Володя Шмоткин пришел к ней с ультиматумом: или она будет с ним "дружить", или заявление на имя начальника НКВД отправится по адресу. Улыбаясь, он помахал перед ее лицом написанным листком бумаги. Его физиономия была в прыщах и лоснилась. Таля сказала, что лучше пойдет под расстрел, чем в кровать с ним. Шмоткин направил письмо по назначению. Талю вызвали на допрос товарищи с Лубянки. Ее уверенность и полное отсутствие страха сбивали с толку. Тут к этому не привыкли. Всю оставшуюся жизнь Андросова на вопрос, каким образом она уцелела, отвечала: только потому, что ничего не боялась.

В покое ее не оставляли вплоть до 50-х годов. Предлагали "помочь" наладить связи с определенными людьми, в основном иностранцами. Она не просила, а требовала, стучала кулаком по столу следователя, чтоб от нее отвязались. Как это ни странно, походы на Лубянку перемежались с тренировками на стадионе. Таля увлеклась бегом. Это оказалось созвучно эпохе. Фотографии красавицы-бегуньи на короткие дистанции стали появляться на страницах газет, а первые призы - в их утлой комнатенке. Впрочем, молодость, красота Натальи были в зените. В нее намертво влюблялись. Кто-то из поклонников посадил ее на мотоцикл. Она выжала газ на всю и едва не убилась. Но с той поры с мотоцикла больше не слезала. Скорость, риск - это была ее стихия.

В 22 года Наталья Андросова работала в аттракционе "Гонки по вертикали" в парке имени Горького. Красавица в обтягивающих фигуру штанах, в крагах взлетала на плохо обструганные, коряво сколоченные доски. Мотоцикл под руками ревел, как дикий зверь, почуявший на своем хребте наездника, который не дает ему спуску. Они боролись друг с другом: мотор, земное притяжение и Наталья. Честно боролись на глазах у публики. Парни в теннисках бросали сорванные здесь же с клумб в парке цветы и любовные записки. В день у Натальи было пятнадцать - двадцать заездов. Гоняла она два десятилетия - аттракцион пользовался колоссальным успехом, а исполнителей выматывал донельзя. Номер был рискованным. Гонка за партнером требовала точного расчета и огромного нервного напряжения: стоило не рассчитать скорость, и ты либо врежешься в другой мотоцикл, либо подвернешь колесо и тебя протащит по стенке.

В истории цирка Андросова осталась единственной женщиной, выполнявшей по-настоящему "смертельный номер".
Однажды она выступала внутри спаянного из металлической сетки шара. Помощник просмотрел, что протерся скрепляющий трос. На полной скорости ее вышибло из седла и с высоты бросило о железо сетки... Потом, ожидая врача, она сидела с торчавшей из штанины костью, смотрела на внезапно притихший зал и улыбалась. Эта привычка осталась у нее до конца: улыбаться при адской боли и тоске. И тогда-то и другое, сбитое с толку, как будто отступало. Мужики, между прочим, работавшие с ней в аттракционе, не справлялись с психологической нагрузкой, сплошь и рядом кончали плохо: спивались, разбивались насмерть или сами сводили счеты с жизнью.

Но платили им много. У Натальи появились деньги. Она тратила, не считая: на вечеринки, наряды, кому-то давала в долг и, конечно, без отдачи. Друзей было огромное количество. Поклонников тоже. Наталья не желала никому нравиться, и, вероятно, поэтому особенно нравилась. Романы, более или менее продолжительные следовали один за другим. Но вынести ее характер - резкий, неукротимый, насмешливый - не мог никто. "Чтобы остаться с ней - ей надо было поклоняться", - сказал кто-то из череды получивших отставку.

Грянула война. Эвакуироваться с цирком Наталья отказалась. В октябре в Москве началась паника. В Малом Козловском переулке, где жила ее подруга, она видела выброшенные на улицу томики Ленина. Говорили, что фрицы уже у Сходни. Мать умоляла Наталью хоть в последний момент скрыться из города. "Москвы им не взять, - отрезала та. - И кончим об этом".
Во время войны Наталья работала в истребительном отряде. Гоняла по Москве, развозя бумаги. Научилась водить "Линкольн", "Бьюик", "Пикап". Делала все, как весь народ тогда. Нужно убрать снег на Красной площади - она там, развезти хлеб по продуктовым точкам - садилась за руль. Внучка великого князя, несомненно, чувствовала себя человеком своего времени и своего государства.

Пережила войну и строила социализм Страна Советов. Наталья, вернувшаяся в цирк, все рвалась вперед на ошарашивающей скорости. Но изредка как будто кто-то окликал ее из того прошлого, которого она не знала и которое грозило ей только осложнениями. Однажды Наталью разыскала пожилая уже женщина, назвалась Дарьей. Вероятно, это была Дарья Часовитинова, которая после многих жизненных приключений работала одно время секретарем у писательницы Мариэтты Шагинян. От нее Наталья получила небольшой портрет деда - великого князя Николая Константиновича, еще молодого, только окончившего академию. А с гастролей в Будапеште Наталья вернулась с фотографиями и рукописями своего отца. Неизвестный, подождав ее у артистического выхода, вручил их ей и, не говоря ни слова, исчез.

В коммуналке Наталья продолжала жить до 70-х годов. Там, на Арбате, умерли ее мать, отчим, туда она привела своего мужа, режиссера Николая Досталя. Но семейная жизнь оказалась краткой - Николай погиб на съемках. Имя Натальи Адросовой было исключительно популярно в художественной среде Москвы. Александр Николаевич Вертинский прислал однажды заболевшей на гастролях "звезде" цирка прочувствованную телеграмму: "Бедная Наташенька, допрыгалась. Вот теперь лежит, как поломанная кукла, усталая игрушка в руках больших детей..."

...Она была слишком красива, смела, талантлива, ярка. Это скорее знак беды, чем залог удачной судьбы. Наталье посвящали стихи Булат Окуджава, молодой Андреи Вознесенский, ее страстный тревожный облик вдохновлял Юрия Нагибина, Юрия Казакова.

Может, мы еще и будем рядом
Все, как кем-то сказано, течет!
Этот август... как он был безбожно краток... -

эти строчки в томике Александра Галича остались воспоминанием о романе без счастливой концовки. Поэтому, что с них взять? У Натальи Николаевны определенно было предощущение одиночества. Как и ко всему в жизни она относилась с тем чуть ироничным спокойствием, что по силам только очень крепким людям. В 70-х годах Андросовой дали однокомнатную квартиру в Кунцеве. Здесь она расставила немногочисленные, сбереженные матерью в тайном сундучке семейные реликвии: рюмку, сделанную на коронование Елизаветы Петровны, старинный серебряный складень, изящные портретные миниатюры Наполеона и его жены. Прошлое мирно уживалось с современностью: кубками, грамотами, прочими спортивными наградами и обилием снимков красивой девушки Страны Советов - Наталья была настоящей находкой для фотографов.

Портрет написанный одним из поклонников

Но она старела. Переломанные ноги, давние ушибы и раны - ужасная расплата за преодоление земного притяжения. Наталья Николаевна хорохорилась и до семидесяти лет судила мотоциклетные соревнования. Но пришло время взять в руки костыли и держать входящую дверь открытой на случай чьего-нибудь визита. Перспектива быть обобранной Наталью Николаевну не волновала: все, что имело хоть какую-то цену, было продано. Деньги стремительно уходили на лекарства. Когда участковый заносил ей картошку, выращенную на собственном огороде, она, не любя благотворительности, лезла в кошелек. Тот, пользуясь тем, что хозяйка отнюдь не проворна, выскальзывал за дверь. К новым волнениям в отношении Романовых, начавших приезжать в Россию в эпоху перестройки, Наталья Николаевна относилась довольно прохладно: ни они ей, ни она им не были нужны. Она мужественно оценивала свое положение беспомощной старухи и именно этим совершенно была на них не похожа. Властность, апломб, неумение заискивать перед судьбой, перед людьми, нежелание бесконечно перемалывать прошлое, - с тем она уходила из жизни. На вопрос сотрудников собеса, приносивших ей лекарства: "Как дела?" уверенным голосом отвечала: "Плохо"; "Есть ли у вас близкие люди?", не меняя интонации, говорила: "Никого". Но у Натальи Николаевны имелась собака, дворняжка, когда-то подобранная ею, по кличке Малыш. Думая о скорой смерти, она волновалась: кто же его возьмет? Когда летом 1999 года Андросова умерла, кто-то из отыскавшихся наследников приходил в опустевшую квартиру, но забрали ли Малыша - неизвестно...