Тихон Чурилин. Поэзия

ТИХОН ВАСИЛЬЕВИЧ ЧУРИЛИН

(1885-1946)

Родился 30 мая 1885 г. в Лебедяни Тамбовской губ. в семье купца. Настоящим отцом Чурилина был провизор Александр Тицнер. Когда Тихону было четыре года, мать научила его читать. В девять лет поступил в Лебедянскую мужскую прагимназию, но из-за болезни ее не закончил. В 1904 г., поссорившись с отчимом, уехал в Саратов. В 1905 г. перебрался в Москву. В 1907 г. поступил вольнослушателем на экономическое отделение Московского коммерческого института, но проучился лишь год.
Еще в Саратове стал «анархистом-коммунистом». Чурилин впоследствии утверждал, что в Москве работал в подполье, из-за чего в 1908 г. был вынужден бежать за границу. Вернулся он в Россию в 1909 г., был допрошен охранкой и помещен в психиатрическую лечебницу с диагнозом «мания преследования». В лечебнице пробыл с 1910 по 1912 г., объявив голодовку. Затем был выписан из больницы и дело в его отношении было прекращено.
Первая публикация стихов Чурилина состоялась в приложении к журналу «Нива» в 1908 г. После выхода из больницы в 1912-1913 сблизился с кругом М. Ларионова и Н. Гончаровой, В. Хлебниковым.
В 1915 г. вышла книга стихов «Весна после смерти» (М., «Альциона»), оформленная Н. Гончаровой. В 1918 г. в издательстве «Лирень» вышли «Вторая книга стихов» и повесть «Конец Кикапу». Чурилин принимал также участие в различных футуристических альманахах и сборниках - «Московские мастера» (1916), «Весенний салон поэтов» (1918). Несмотря на то, что Чурилин называл своими учителями Хлебникова и Маяковского, сам он ни в какие футуристические объединения и группировки не входил.
Осенью 1917 г. после окончания договора с Московским камерным театром, где поэт работал, Чурилин уехал в Крым. В марте 1918 г. он поехал на гастроли в Харьков. В Харькове Хлебников принял Чурилина в «Общество Председателей Земного Шара».
Летом 1920 года Т.Чурилин, его жена Б. Корвин-Каменская и Л. Аренс организовали в Крыму содружество молодых будетлян «Молодые окраинные мозгопашцы». По собственному признанию Чурилина, с 1920 г. в течение 12 лет он не писал стихов.
В 1922 г. он вернулся в Москву и активно включился в окололитературную жизнь. Но его борьба за «новое искусство» власть интересовала мало. Разочарования и нищета привели к тому, что в 1927 г. Чурилин вновь на четыре года попадает в психиатрическую больницу.
Новый виток поэтического творчества Чурилина начинается после выписки из клиники. В 1932 г. был готов сборник стихов «Жар-Жизнь», но до печати он не дошел из-за запрета Главлита.
В 1940 г. была напечатана последняя, далекая от футуризма, книга поэта - «Стихи Тихона Чурилина». Однако в продажу она не поступила и основной ее тираж был уничтожен. Творчество Тихона Чурилина окончательно заклеймили как «отравленное тлетворным дыханием декадентства».
Последние годы жизни провёл в нужде. После смерти жены в октябре 1945 г. поэт долго не хотел верить в ее смерть и никого не подпускал к ее телу в течение 17 дней. Осознав реальность ее кончины, Чурилин перерезал себе вены и был вновь помещен в психиатрическую больницу им. Ганнушкина, где скончался от истощения 28 февраля 1946 г.

Цит. по
http://www.silverage.ru/poets/churilin_bio.html

"Гениальным поэтом" назвала Тихона Васильевича Чурилина М. Цветаева {1}.
Прямые контакты Чурилина с футуристическим движением очевидны: первую книгу его стихов иллюстрировала Н. Гончарова; вторая поэтическая книга и повесть "Конец Кикапу" (М, 1918) вышли в футуристическом издании "Лирень"; он печатался вместе с футуристами в альманахах "Московские мастера" (М., 1916) и "Весенний салон поэтов" (М., 1918); в конце концов, очевидны
футуристические свойства поэзии Чурилина (особенно во второй книге), объясняющиеся, помимо прочего, влиянием В. Хлебникова. Однако, в отличие от участников определенных футуристических групп, Чурилин никак не склонен был "стоять на глыбе слова "мы"" {2}; его место в футуризме отдельное и особое.
Чурилин дебютировал в литературе в 1908 году, но первую книгу - "Весна после смерти" - смог выпустить лишь в 1915-ом, после двух лет, проведенных в психиатрической лечебнице. В предисловии к книге автор писал: "Храня целость своей книги - не собрания стихов, а книги - я должен был снять посвящения живым: - моим друзьям, моим учителям в поэзии и знакомым моим. Да и кого может иметь из таковых очнувшийся - воскресший! - весной после смерти, возвратившийся вновь нежданно, негаданно, (нежеланно)?" {3} Книга была
замечена критикой. Н. Гумилев писал о Чурилине: "Литературно он связан с Андреем Белым и - отдаленнее с кубо-футуристами. Ему часто удается повернуть стихи так, что обыкновенные, даже истертые слова приобретают характер какой-то первоначальной дикости и новизны. Тема его - это человек, вплотную подошедший к сумасшествию, иногда даже сумасшедший. Но в то время, как
настоящие сумасшедшие бессвязно описывают птичек и цветочки, в его стихах есть строгая логика безумия и подлинно бредовые образы" {4}. Мнение другого критика: "Кликушество, затаенный и явный страх - от страха бьющиеся друг о друга слова, а меж них, мертвый, пугающий, лик поэта. Т. Чурилин в "Весне после смерти" заразил свои слова каким-то безумием, в котором он заставляет их биться, даже и в период расцветшей, и расцветающей "Весны"" {5}.
"Вторая книга стихов" (М., 1918) более экспериментальна и футуристична по техническим приемам и отношению к языку.
Вышедшая много лет спустя третья книга - "Стихи Тихона Чурилина" (М., 1940) - далека от футуризма.

486. ПЕСНЯ
(Из повести: Последнее посещение)

О нежном лице
Ея,
О камне в кольце
Ея,
О низком крыльце
Ея,
Песня моя.

О пепле волос твоих,
Об инее роз твоих,
О капельках слез твоих
Мой стих.

Желто лицо
Мое.
Без камня кольцо
Мое.
Пустынно крыльцо
Мое.
Но вдвоем,
Ты и я,
Товий и Лейя.

Наша песня печальна, как родина наша.
Наша чаша полна и отравлена чаша.
Прикоснемся устами,
И сожжем в ней уста мы,
Ты и я,
Товий - Лейя.

Но печальна не песня, а радость в глазах.
Но светлеет не радость - то снег в волосах.
Но пестреет не луг наш - могила в цветах
Лицо ея.
Кольцо ея.
Крыльцо ея.

Счастливя.

487. НОЧЬ

Нет масла в лампе - тушить огонь.

Сейчас подхватит нас черный конь...

Мрачнее пламя - и чадный дух...

Дыханьем душным тушу я вдруг.

Ах, конь нас черный куда-то мчит...

Копытом в сердце стучит, стучит!

488. ПОКОЙ

Да и шум, да и пляски печальные там.
Но покой по теням там, по хвои цветам,
Какой!
И на лицах и черных старух и девиц молодых,
Седых,
Тени, тени покоя,
Положила зеленая хвоя.
Смерть? Да, да, да - долго, в долг,
Бог дает жизни муки.
Только вдруг - и холодные руки,
Только вдруг - и колеблются силы,
И, милый,
Покой, о какой!

489. ПЬЯНОЕ УТРО

Слабый свет - и колокола гул.
Грустный звон - и вновь громадный гул.
- Воскресенье.
Неудавшееся бденье,
Неудавшийся разгул, -
Крови злой и шумный гул.
Я - как страшный царь Саул,
- Привиденье...
Сухарева башня - как пряник...
И я, как погибший Титаник,
Иду на дно.
Пора, давно...- и легко.
Кикапу! Рококо...

490. ОДИН

В форточку, в форточку,
Покажи свою мордочку.
Нет - надень прежде кофточку...
Или, нет, брось в форточку марочку...
Нет, карточку -
Где в кофточке, ты у форточки, как на жердочке.
Карточку!
Нету марочки?
Сел на корточки.
Нету мордочки. Пусто в форточке.
Только попугайчик на жердочке
Прыг, прыг. Сиг, сиг.

Ах, эта рубашка тяжелее вериг
Прежних моих!

491. ПОЛНОЧЬ НА СВЯТКАХ

Пламя лампы ласковой потухает: полночь.
В каске, в маске, с плясками подступает полночь.
Тихо-тихо-тихонько шла бы полночь, полночь.
Прямо пряно-пьяною приступаешь, полночь.

Вьюгой - ффьюю ты! - вьюгою попеваешь, полночь.
Среброструнной домрою донимаешь, полночь.
Балалайкой, лайкою, лаешь, лаешь полночь.
- И ушла на кладбище - с пляской, в каске, полночь.

Утро. Струны добрые домры - где ты полночь?
Солнце светит, вечное, - где ты, где ты, полночь?
Мёты взмёт, метельные, - засыпают полночь.
О, могила милая, - где ты? где ты, полночь.

492-493. В ФОТОЦИНКОГРАФИИ

1
СЪЕМКА С ПОРТРЕТА

Светлый свет
Ярко брызнул на бледный
Мой портрет.
Вот теперь я, поэт,
- Победный!
Краски гордо горят.
Маски мертво парят
Вокруг, в темном пар_у_.
Я, как царь на пиру -
Желтый, синий, красный - как солнце!
Стук-стук в оконце:
Пора - угорите в пар_у_.
Хлоп - захлопнули ларь.
- Потух царь.

ПРОЯВЛЕНИЕ

Маленькая мёртвая каморка
Темная, как ад.
Смотрим оба зорко:
В кюветке - яд, туда наш взгляд.
Вот...
На черном радостном фоне - белый урод.
Это я...
- Жалит змея меня.
Это ты.
- Кряхтят в норе кроты.
Как странно... как странно ново.
- Слово:
Ну, всё, - готово.
Ах - угорели? Во тьме - нездорово.

494. ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ

Мой дядя самых честных правил...
Пушкин

Степь, снег, свет
Дневной.
Весь в коре ледяной,
Едет в кибитке поэт
Больной,
Путь последний свершает.
Бледный, бледный,
Безумец наследный.
Кибитку качает...
Свищет, ищет песню свою -
Фффьюю...
Степь, свет, снег белеет.
В небе облак злой зреет
- Буран.
- Кучер пьян, Боже!
Тоже свищет, свищет песню свою:
Фффью, ффью.
- Мой отец богатый выкрест.
Страшный я сынок - антихрист!
- Поэт поет - пьян?
Веет, воет, бьет буран.
На конях, в буран, безумец, едешь ты к отцу,
К своему концу.

1913
Ефремов

495. ВАЛЬС У КОСТРА

Возле древней реки
Догорает ночной костер.
Вкруг поют, поют, поют мужики.
И растет странный хор:
- Подошел музыкант бродячий с мандолой.
Подошел горький пьяница голый.
Подошел мещанинишка кволый.
Из кафе - vis-a-vis {*} - перешел стройный сноб с
виолой.
Запела виола. Затрещала сладко мандола.
Хор разлился вослед грустным вальсом: хей - холла...
Завертелись вокруг мещанинишка с пьяницей голым.
- Темп помчался, помчался, помчался.
Закачался
Пьяный пламень во древней реке.
Закачался
Огонечек со спичкой в дрожащей руке.
В вальсе, в вальсе огонь закачался.
Во реке, при руке - здесь и там, в фонарях вдалеке,
- Вдалеке.

1913
М<осква>

{* Напротив (франц.). - Сост.}

496. ВО МНЕНИЯ

Урод, о урод!
Сказал - прошептал, прокричал мне народ.
Любила вчера.
- Краснея призналась Ра.
Ты нас убил!
- Прорыдали - кого я любил.
Идиот!
Изрек диагноз готтентот.
Ну так я -
- Я!
Я счастье народа.
Я горе народа.
Я - гений убитого рода,
Убитый, убитый!
Всмотрись ты -
В лице Урода
Мерцает, мерцает, Тот, вечный лик.
Мой клик.
- Кикапу!
На свою, на свою я повел бы тропу.
Не бойтесь, не бойтесь - любуйтесь мной
- Моя смерть за спиной.

497. КОНЕЦ КИКАПУ

Побрили Кикапу - в последний раз.
Помыли Кикапу - в последний раз.
С кровавою водою таз
И волосы, его.
Куда-с?
Ведь Вы сестра?
Побудьте с ним хоть до утра.
А где же Ра?
Побудьте с ним хоть до утра
Вы, обе,
Пока он не в гробе.
Но их уж нет и стерли след прохожие у двери.
Да, да, да, да, - их нет, поэт, - Елены, Ра,
и Мери.
Скривился Кикапу: в последний раз
Смеется Кикапу - в последний раз.
Возьмите же кровавый таз
- Ведь настежь обе двери.

498-499. В БОЛЬНИЦЕ

1
СЛУЧАЙ

В палатах, в халатах, больные безумные.
Думают лбы -
- Гробы.
Душные души, бесструнные,
Бурумные.
Вот ночь.
Вскачь, вскочь, пошли прочь
К койкам-кроватям своим.
Мир им,
Братьям моим.
Спят.
Тихо струится яд,
В жилах их - кровь течет вспять,
От смерти, опять.
Снятся им черти, ад.
Ааааа!!..
- Ды беги, кликни, что ежали...
- Жарежали, жарежали, жарежали!!
Игумнова!..
Полоумнова!..
Пошел, посмотрел, побледнел,
Лоб ороснел:
- Весь пол покраснел.

2
НА НОЧЬ ЗАЩИТА

В подушку-теплушку кладу игрушку - из мыла
грушку.
Образ Нины святой...
Мамы портрет, дорогой...
Другой...
Ой -
Артюхин лежит - глаза все видят.
Ночью меня обидят.
Подойдет.
Тихо.
Ножик в живот воткнет.
Спи, Тихон.
Не хочу!
Не хочу - кричу палачу
- Искариот!
Ах - мама другая, рыгая, ругая, в белом халате,
несет подушку.
Ногой мне в живот
- Вот!

500. В ПРОВИНЦИИ

В чужом красном доме,
В пустом,
Лежу на кровати в поту и в истоме,
Вдвоем.
Привез извозчик девушку, легла со мной на одр.
Бодрила и шутила ты, а я совсем не бодр.
Пили вино
- Портвейн.
- Все холодн_о_.
Катятся реки: Дон, Висла, Рейн.
Портвейн разлился, тягучий и сладкий,
Липкий.
- Кошмар, кошмар гадкий.
Съесть бы рыбки,
Кваску...
Пьяна ты, пьяна и своими словами нагнала
тоску.
Уснула - и платье свалилось со стула.
О - смерть мне на ухо шепнула,
Кивнула,
И свечку задула.

1914
Из Вязьмы
М<осква>

501. СМЕРТЬ ЧАСОВОГО

У гауптвахты,
Гау, гау, гау - уввв... - ах ты... -
Собака воет глухо, как из шахты.
- Враг ты!
Часовой молодой слушает вой.
Молодой -
Скоро ему домой.
К жене.
А по стене... а по стене... а по стене
Ползет, ползет, как тень ползет во сне,
- Враг.
Б - бабах
- Выстрел - веселый вылетел пламень.
Бах -
Ответ,
Глухой.
Ой -
Светы...
Гаснет, гаснет светлый мой пламень.
Сердце твердо, как камень.
Пламень мой... пламень...
Потух, темно.
Снег скрипит... коня провели - к мертвым
Ноо! но...

502. ВТОРАЯ ВЕСНА

Прощай, Ра!
- Солнцу.
Прощай, Ра!
- Рахили.
Потемнело крошка-оконце
- Щель в могиле.
Стемнело..
А солнце... о, солнце!.. а жизнь оживела
- В весеннем пуху.
Весна наверху.
Весна...
Я чую: немеет, немеет десная.
Прощайте, Надежда -
Надежде,
(как прежде)
Урод умирающий, нежный невежда,
У которого сгнила вся одежда.

503. ПЬЯНЫЙ

Бывшим друзьям

Средь ночи, во тьме, я плачу.
Руки в крови...
Волосы, платье - в ёлочных блёстках.
Я болен, я болен - я плачу.
Как много любви!
Как жёстко, холодно, в ёлочных блестках
Шее, телу...
Окно побледнело.
Свет, скажи им - ведь руки в крови -
- Я убил от любви.
Ах - гудок в мозг, в слух мне врезался.
Я пошутил - я обрезался.

504. ПЕРВЫЙ ГРЕХ

Первый грех против марта - мертвею.
О, маца мертвородная, страшно....
Светлый свет позабывчиво вею
Снова, снова, - на новые брашна.

Миртом март, помертвев, покрываю.
Милый мирт мой - ты лавр жестколистный.
Знает сердце: (скрывает) - срываю
Я последний аканф нелучистый.

505. ПУСТЫНЯ

Монах да мох да холм да хомут.
Тому да в омут ут_о_мой,
Утонуть, - а то ну ото смут -
Уд _о_ морь!
Тому тонуть в песке вблизке.
И с кем говорить? с рыбой?
Вино иное йнеить в виске -
А гол с голубой глыбой?
Обол лобовой, Бог с тобой,
- Волной вольну голубой!

506. ВЫВОЗКА ВОЗА

Золотое голодное волокло -
Холодость, младость: благовест, воск.
И вот, тово, - морок: волоком
Около выполз воз.
Заворачивай, старче черт!..
Короче, короче, коростовой: гроба!!
Черен
Воз, как кости там черные города.

А дор_о_ги, рад_о_гой родимец: гряяязны.
Алюдищщи! рогаты, грооозны.
А мы сами, кормилец, - тлим же за ны.

И заныло, заскрипело, запело: хорохоррррыы
И воз - и возец - и кости-город_а_: -
до горы - да гори!!!

Апрель 1918

507. ОРГАН - ХОРУ

Океан пьяный! трезвые вей сейчас.
Перезвон на тризные скирды, на кики, кикиморы
мора.
_О_ра, народ, органный лад - гармоник гой исчах.
Вой и вой и ваи конца - _о_ра, ора, ора!!!

Сахар!! - хор.
Хлеб!! - хор.
Свет!! - вой, вой,

И от дров гром гробный свой.

Саваны шейте, шеи готовь,
Топоты в тину вдавите.
- Это новь
Дети, вдовицы.

А птичьи тики да токи часов,
А сов по ночам лопот...
Готовьте, готовьте святой засов
Чтоб друга и другу не слопать.

Апрель 1918

СТАРИННАЯ МЕЛОДИЯ.

В горнице столь милой печечкою белой,
В сумерках чуть виден кто-то за клавиром.
От углов, уж черных, и от печи белой
Веет отошедшим, да, прошедшим миром.

Старый мир струится тихо под перстами.
Старый мир являет виове прелесть звука.
Кто-то за клавиром оживил перстами
Дорогие думы Кавалера Глука.

1909. Крюково.

ПОСЛУШНИЦА.

Вся в черном - легкая на световом, на белом.
Идет и черным не пугает белизны.
Идет, послушная, за тихим малым делом.
Идет, не смотрит: явно видит сны.

И тишина с ней, тихой, неотлучно
Идет и бережно отсчитывает миг.
А, рядом, тянется и тянется, докучно,
Железок звяк ключей или вериг.

РУИНА.

Красный дом - красный дом - красный дом.
Это флюгер скрипит ржаво-рыжий.
И в ответ, да, в ответ - о, с трудом -
Вторит арфа Эола на крыше:
Красный дом... красный дом, красный дом.

Ведь весна! Да, весна, здесь весна -
Ручейки разлилися как речки,
И трава разноцветно роена.
Блеют - где? - по утрам две овечки:
Да, весна... да, весна, да, весна...

Красный дом. Красный дом. Красный дом.
Это дятел долбит по деревьям.
Флюгер с арфою вторят, с трудом.
И несется к весенним кочевьям:
Красный дом, красный дом, красный дом!

МОЙ ТРАУР.

Иду - цветной веселый сквер
Уж издали благоухает,
И вот - гусарский офицер
Седой, нарядный, - отдыхает.

На лавочке сижу в тени
У плещущего вниз фонтана,
Шумит вода и чуть звенит...
Да, песенки про Калибана.

Вот возле звонко смех вскипел.
Бурлит, бежит ко мне задорно.
Веселье... Если б я умел,
Я веселился б так же, вздорно.

Но странный средь цветных фигур,
В руках держу я точно гробик,
Обернутый мной в креп Гонкур
Изящный и печальный томик.

КОНЕЦ КЛЕРКА.

Перо мое пиши, пиши.
Скрипи, скрипи, в глухой тиши.
Ты, ветер осени, суши
Соль слез моих - дыши, дыши.

Перо мое скрипи, скрипи.
Ты, сердце, силы все скрепи.
Скрепись, скрепись. Скрипи, скрипи,
Перо мое - мне вещь купи.

Веселый час и мой придет -
Уйду на верх, кромешный крот,
И золотой, о злой я мот,
Отдам - и продавец возьмет.

Возьму и я ту вещь, возьму,
Прижму я к сердцу своему.
Тихонько, тихо, спуск сожму,
И обрету покой и тьму.

НОВЫЙ ГОД.

Елочный огарок горит
В моей комнате.
Любезно лар говорит:
Укромно те?
Лар, лар - сиди, молчи.
О чем говорить в ночи
Даже с тобой?
Да. Да. - Бой
Часов пропел два
Раза.
Открылись оба глаза -
И лар
Вновь немой самовар,
А от огарка в комнате - яркий пожар.

В ДЕНЬ РАДОСТИ.

Я смотрю в витрину антиквария
- Там турецкий старый странный пистолет.
Рядом шелк, дощечки для гербария,
И чайничек, которому сто лет.

Да - я думаю - в день радости Прекраснейшей,
- Хорошо взять в руки этот старый пистолет.
И во тьме, на дне, на дне ужаснейшем,
Радостно смертельно побледнеть.

Зазвонят звонками телефонными,
Прибегут, поднимут прежде странный пистолет
Запечатают печатями коронными.
И останется один поэт.

МУЗЫКА НА ПАСХУ.

Лад пева храмового,
Лик великого леса-лепа,
Хор громовой нехромого
Хорового солепа.

А пело беспрерывь рокотань-рокотунь,
А тело белое беспрерывь гремело
- О липе, о тополе, о туе
- Гремль белый!

Лилось, лилось, лилось
Солепым солнцем целуясь днесь.
И лев и лань и лось
Веселясь, селились в целом бубне

Будни
- Буде.
Праздник

Возгрянул, грянь, грянь, красник!

Чурилин Тихон Васильевич. - 5.5.1885-1946.
"Стихи Тихона Чурилина". М., 1940.

Я счастье народа.
Я горе народа.

Т. Чурилин

Материнское мое благословение
Над тобой, мой жалобный
Вороненок…

М. Цветаева

Родился 30 мая 1885 г. в Лебедяни Тамбовской губ. в семье купца. Настоящим отцом Чурилина был провизор Александр Тицнер. Когда Тихону было четыре года, мать научила его читать. В девять лет поступил в Лебедянскую мужскую прагимназию, но из-за болезни ее не закончил. В 1904 г., поссорившись с отчимом, уехал в Саратов. В 1905 г. перебрался в Москву. В 1907 г. поступил вольнослушателем на экономическое отделение Московского коммерческого института, но проучился лишь год.
Еще в Саратове стал «анархистом-коммунистом». Чурилин впоследствии утверждал, что в Москве работал в подполье, из-за чего в 1908 г. был вынужден бежать за границу. Вернулся он в Россию в 1909 г., был допрошен охранкой и помещен в психиатрическую лечебницу с диагнозом «мания преследования». В лечебнице пробыл с 1910 по 1912 г., объявив голодовку. Затем был выписан из больницы и дело в его отношении было прекращено.
Первая публикация стихов Чурилина состоялась в приложении к журналу «Нива» в 1908 г. После выхода из больницы в 1912-1913 сблизился с кругом М. Ларионова и Н. Гончаровой , В. Хлебниковым .
В 1915 г. вышла книга стихов «Весна после смерти» (М., «Альциона»), оформленная Н. Гончаровой. В 1918 г. в издательстве «Лирень» вышли «Вторая книга стихов» и повесть «Конец Кикапу». Чурилин принимал также участие в различных футуристических альманахах и сборниках - «Московские мастера» (1916), «Весенний салон поэтов» (1918). Несмотря на то, что Чурилин называл своими учителями Хлебникова и Маяковского, сам он ни в какие футуристические объединения и группировки не входил.
Осенью 1917 г. после окончания договора с Московским камерным театром, где поэт работал, Чурилин уехал в Крым. В марте 1918 г. он поехал на гастроли в Харьков. В Харькове Хлебников принял Чурилина в «Общество Председателей Земного Шара».
Летом 1920 года Т.Чурилин, его жена Б. Корвин-Каменская и Л. Аренс организовали в Крыму содружество молодых будетлян «Молодые окраинные мозгопашцы». По собственному признанию Чурилина, с 1920 г. в течение 12 лет он не писал стихов.
В 1922 г. он вернулся в Москву и активно включился в окололитературную жизнь. Но его борьба за «новое искусство» власть интересовала мало. Разочарования и нищета привели к тому, что в 1927 г. Чурилин вновь на четыре года попадает в психиатрическую больницу.
Новый виток поэтического творчества Чурилина начинается после выписки из клиники. В 1932 г. был готов сборник стихов «Жар-Жизнь», но до печати он не дошел из-за запрета Главлита.
В 1940 г. была напечатана последняя, далекая от футуризма, книга поэта - «Стихи Тихона Чурилина». Однако в продажу она не поступила и основной ее тираж был уничтожен. Творчество Тихона Чурилина окончательно заклеймили как «отравленное тлетворным дыханием декадентства».
Последние годы жизни провёл в нужде. После смерти жены в октябре 1945 г. поэт долго не хотел верить в ее смерть и никого не подпускал к ее телу в течение 17 дней. Осознав реальность ее кончины, Чурилин перерезал себе вены и был вновь помещен в психиатрическую больницу им. Ганнушкина, где скончался от истощения 28 февраля 1946 г.

СТИХИ

Слабый свет - и колокола гул.
Грустный звон - и вновь громадный гул.
- Воскресенье.
Неудавшееся бденье,
Неудавшийся разгул, -
Крови злой и шумный гул.
Я - как страшный царь Саул,
- Привиденье…
Сухарева башня - как пряник…
И я, как погибший Титаник,
Иду на дно.
Пора, давно… - и легко.
Кикапу! Рококо…
1913

Степь, снег, свет
Дневной.
Весь в коре ледяной,
Едет в кибитке поэт
Больной,
Путь последний свершает.
Бледный, бледный,
Безумец наследный.
Кибитку качает…
Свищет, ищет песню свою -
Фффьюю…
Степь, свет, снег белеет.
В небе облак злой зреет
- Буран.
- Кучер пьян, Боже!
Тоже свищет, свищет песню свою:
Фффью, ффью.
- Мой отец богатый выкрест.
Страшный я сынок - антихрист!
- Поэт поёт - пьян?
Веет, воет, бьёт буран.
На конях, в буран, безумец, едешь ты к отцу,
К своему концу.
1913, Ефремов

Побрили Кикапу - в последний раз.
Помыли Кикапу - в последний раз.
С кровавою водою таз
И волосы, его.
Куда-с?
Ведь Вы сестра?
Побудьте с ним хоть до утра.
А где же Ра?
Побудьте с ним хоть до утра
Вы, обе,
Пока он не в гробе.
Но их уж нет и стёрли след прохожие у двери.
Да, да, да, да, - их нет, поэт, - Елены, Ра, и Мери.
Скривился Кикапу: в последний раз
Смеётся Кикапу - в последний раз.
Возьмите же кровавый таз
- Ведь настежь обе двери.
1914

У гауптвахты,
Гау, гау, гау - уввв… - ах ты…-
Собака воет глухо, как из шахты.
- Враг ты!
Часовой молодой слушает вой.
Молодой -
Скоро ему домой.
К жене.
А по стене… а по стене… а по стене
Ползёт, ползёт, как тень ползёт во сне,
- Враг.
Б-бабах
- Выстрел - весёлый вылетел пламень.
Бах -
Ответ,
Глухой.
Ой -
Светы…
Гаснет, гаснет светлый мой пламень.
Сердце твёрдо, как камень.
Пламень мой… пламень…
Потух, темно.
Снег скрипит… коня провели - к мёртвым.
Ноо! но…
<1916>

Первый грех против марта - мертвею.
О, маца мертвородная, страшно…
Светлый свет позабывчиво вею
Снова, снова, - на новые брашна.

Миртом март, помертвев, покрываю.
Милый мирт мой - ты лавр жестколистный.
Знает сердце: (скрывает) - срываю
Я последний аканф нелучистый.
<1916>

(1885-1946) - русский поэт.

Родился в семье купца второй гильдии и содержателя трактира Василия Ивановича Чурилина и Александры Васильевны Ломакиной (1857-1894), также из купеческой семьи из Ефремова Тульской губернии. Его настоящим отцом был еврей-провизор Александр Яковлевич Тицнер, впоследствии провизор вольной аптеки в Орске.

В 1894 году поступил в Лебедянскую мужскую гимназию. Принимал активное участие в литературных вечерах, вступил в Лебедянское Музыкальное Драматическое общество, играл в любительских спектаклях. Переписывался с В. Э. Мейерхольдом. В 1897 году впервые выступил в печати (две заметки в «Тамбовских губернских ведомостях»).

В 1904 году порвал с отчимом и уехал в Саратов, где связался с революционными объединениями. В 1905 году переехал в Москву, где начал писать стихи (первая публикация - в 1908 году в литературных приложениях к журналу «Нива») и женился (о первом его браке достоверных сведений нет).

В 1907 году был вольнослушателем экономического отделения Московского коммерческого института. В 1908 году выехал за границу, вернулся в 1909 году. Был вызван в охранку; после оскорбления жандармского офицера помещён в психиатрическую лечебницу с диагнозом «мания преследования». В 1910 году объявил голодовку, до конца своего пребывания в лечебнице (1912) подвергался насильственному питанию через зонд.

После выхода из лечебницы сблизился с М. Ларионовым, Н. Гончаровой, В. Хлебниковым, А. Кручёных. В 1915 году выпустил первую книгу стихов «Весна после смерти» с литографиями Н. Гончаровой. В стихах книги отразились впечатления от пребывания в лечебнице и близких отношений с М. Цветаевой, считавшей Чурилина гением.

В феврале 1916 года заключил договор с Московским Камерным театром о принятии его в труппу. В мае уехал в Крым, где познакомился с будущей женой - художницей Брониславой Иосифовной Корвин-Каменской, ученицей К. Коровина. Осенью 1917 года приехал в Евпаторию, где принял участие в «Вечере новой поэзии и прозы».

В 1918 году приехал в Харьков, где познакомился с Г. Петниковым и присоединился к группе «Лирень», под маркой которой выпустил «Вторую книгу стихов» и повесть «Конец Кикапу». В 1920 году вместе с женой и Л. Аренсом организовал в Крыму содружество будетлян МОМ (Молодые Окраинные Мозгопашцы). В том же году, испытав разочарование в поэтике, существовавшей «до В. Маяковского», в том числе и в собственной, прекратил писать стихи и беллетристику.

В 1922 году вернулся в Москву, где сблизился с Н. Асеевым, Б. Пастернаком, О. Бриком, В. Маяковским. В 1927 году в связи с обострением психической болезни был помещён в московскую Донскую больницу, где провёл четыре года.

В 1931 году вернулся к поэзии. Подготовленный в 1932 году сборник «Жар-жизнь» был запрещён Главлитом. В середине 1930-х гг. работал над романом «Тяпкатань», устраивал домашние поэтические чтения. Жил в бедности.

Напечатанная в 1940 году книга «Стихи Тихона Чурилина» не успела поступить в продажу, тираж был уничтожен. В 1941 году получил заказ на книгу о К. Э. Циолковском, не увидевшую света.

После смерти жены Чурилина (10 октября 1944 года) у него вновь обострилась болезнь. 27 октября 1945 года в тяжелой депрессии был помещён в психиатрическую больницу № 4 им. Ганнушкина. Умер от общего истощения. 2 марта 1946 года кремирован в Донском крематории. Урна с прахом находится на Новодевичьем кладбище (Старая территория, колумбарий, секция 71).

Примечания

1 Вступительная статья, публикация и комментарии были подготовлены Наталией Яковлевой и напечатаны в десятом номере биографического альманаха «Лица» (СПБ. , 2004). Интернетную версию см.: http://blogs.helsinki.fi/venajaavoiymmartaa/files/2012/11/Tihon-Churilin_NataliaJakovleva_Lica_Biograficheskij_almanah_Vyp_10-.pdf
Здесь мемуары Т. Чурилина и примечания Н. Яковлевой воспроизводятся в полном объёме (исключая вступительную статью), в мемуарный текст Чурилина (трудночитаемые черновики) внесены небольшие поправки по архивным источникам (РГАЛИ). Разночтения не оговариваются.
2 РГАЛИ. Ф. 1222 (далее — Фонд Чурилина). Оп. 1. Ед. хр.38. Л.29.
3 Ср. варианты названия ещё одного черновика: «Мои бытовые и рабочие встречи с Маяковским (сообщение)», а также «Маяковский. О встрече в порядке сообщения». — Там же. Л. 1-9; 30-34.
4 Там же. Оп.2. Ед.хр.19. Л.5-6.
5 Там же. Оп 1. Ед.хр.38; Оп.2. Ед.хр.19; Оп.3. Ед.хр.7.
6 Ларионов Михаил Федорович (1881-1964) — художник; Гончарова Наталья Сергеевна (1881-1962) — художница, жена Ларионова.
7 Якулов Георгий Богданович (1884-1928) — театральный художник, живописец.
8 Чурилин употребляет всюду неправильное написание имени — ‘Велемир’. Исправление не производилось.
9 Эльснер Владимир Юрьевич (1886-1964) — поэт и переводчик.
10 Кожебаткин Александр Мелетьевич (1884-1942) — секретарь издательства «Мусагет» (1910-1912), в 1910-1923 — владелец издательства «Альциона». Два первых сборника стихов Эльснера «Выбор Париса» и «Пурпур Киферы» (1913) были изданы в «Альционе».
11 В архиве Чурилина сохранился записанный на отдельном листе адрес: „Угол Большого Палашовск‹ого› и Трехпрудного д‹ом› Гончарова кв. 10. М.Ф. Л‹арионов›”. — РНБ. Ф. 1294. Ед. хр. 2. Л. 8.
12 Кузнецов Павел Варфоломеевич (1878-1968) — живописец, график, театральный художник.
13 Шевченко Александр Васильевич (1883-1948) — живописец, участник организованных Ларионовым выставок групп «Бубновый валет» и «Ослиный хвост», теоретик искусства (автор брошюр по неопримитивизму и кубизму, 1913), в дальнейшем — видный советский художник. Начало собраний художников группы «Ослиный хвост» на квартире Ларионова и Гончаровой в воспоминаниях Шевченко отнесено к 1911 году (см.: Шалабаева В.Н. Александр Шевченко. Путь художника, Художник и время. М., 1994. С. 178).
14 Ср. характеристику С.П. Боброва (1889-1971) — поэта, прозаика, критика, литературоведа — в черновом варианте воспоминаний: „С.П. Бобров, символяцкий критик с уклоном в какую угодно левую сторону, очень умная и злая собака и плохой поэт”. — Фонд Чурилина. Оп. 2.
15 В 1908 Хлебников перевёлся из Казанского университета на физико-математическое отделение Петербургского университета, в 1909 перешёл на историко-филологический факультет, а в 1911, не закончив, оставил учебу.
16 Поэма В. Хлебникова и А. Кручёных «Игра в аду», иллюстрированная литографированными рисунками М. Ларионова и Н. Гончаровой, вышла в октябре 1912. В варианте, хранящемся в музее Маяковского, название «Взял!» вычеркнуто (Там же. Оп. 1. Ед. хр. 38. Л. 3: Оп. 2, Ед. хр. 19. Л. 5. Имеется в виду изд.: Взял. Барабаны футуристов. Декабрь. Пг., ‹1915›). Ср. в черновом наброске воспоминаний Чурилина о Хлебникове:

Затем мы стали встречаться с ним у Ларионова и Гончаровой. Там его настиг и полонил Алексей Кручёных, тоже молодой, с очень подвижным составом всех частей: рук, ног, головы, языка, очень боевой и предприимчивый. Тогда же начало книжечек: Хлебников - Кручёных - Ларионов - Гончарова. Началось с «Игры в аду» и т.д. Работа кипела, весело, бодро ‹...› Хлебников, сразу нашедший свою среду, оживился, завеселился; завхозом всего был, конечно, Кручёных, при консультанте и соратнике, замечательном тогда боевике, художнике и товарище Ларионове. (Там же. Л. 5).

17 Московский Литературно-художественный кружок (1898-1919) первоначально объединял писателей-реалистов и таковым запомнился ряду мемуаристов более старшего, нежели Чурилин, поколения (Андрею Белому, Ходасевичу, Телешову и др.). Однако уже с 1906 в помещении Кружка по средам заседало Общество свободной эстетики (просуществовало до 1917), объединявшее московских поклонников “нового искусства”. Брюсов длительное время был одним из его руководителей, а с 1908 стал председателем дирекции и самого Литературно-художественного кружка. О посещениях Общества Чурилиным в 1909 свидетельствует его позднейшее письмо В. Брюсову от 16 мая 1912 (см.: РГБ. Ф. 386. Карт. 107. Ед. хр. 49).
18 Ср. в черновом наброске:

Третье свидание было у него. ещё у меня он сказал за чаем, что хотел пойти на собрания Свободной Эстетики, его интересовал волк-Брюсов (Т. Ч.). Я перед собранием, узнав от О.Ф. Г‹несиной›, которая была членом С‹вободной› Э‹стетики›, о дне, пошёл за ним.

Я сказал: сегодня в 9.30 Эстетика — пойдемте, вы хотели, — Да, я пойду, очень хорошо, вместе — только надо по полтиннику входных, иначе неловко, там люди тонкие. — А — да — у меня только полтинник — возьмите вы. — А вы? — Я не пойду. — Ну и я не пойду один. И мы остались.
(Фонд Чурилина. Оп. 2. Ед. хр. 19. Л. 6)
Возможно, результатом этого посещения стало стихотворение Хлебникова, в котором пародийно обыгрываются имя любимого героя Чурилина Кикапу и название Литературно-художественного кружка (см.: Виктор Хлебников. Отчет о заседании Кикапу-р-но-художественного кружка // Трое: Сборник. СПб., 1913, ‹С. 46›). К 1913, когда предположительно и произошёл упоминаемый в мемуарах случай, у Чурилина уже был написан ряд текстов, где присутствовал этот образ.
19 Ср. в черновом варианте воспоминаний: „хозяин мой был виноторговец, союзник русского народа, ничего не подозревавший о том, что я был — революционер, подпольщик” (Фонд Чурилина, Оп. 2. Ед. хр. 19. Л. 5).
20 Аллюзия на слова Репетилова, обращенные к Чацкому из комедии «Горе от ума» А. Грибоедова (действие IV, явление 4):
А у меня к тебе влеченье, род недуга,
Любовь какая-то и страсть,
Готов я душу прозакласть,
Что в мире не найдешь себе такого друга.
(Грибоедов А.С. Сочинения в стихах. Л, 1987, С. 136).
21 Ср. его характеристику в черновом варианте воспоминаний: „И.Н. Кротова, молодого инженера, очень любившего поэзию и музыку” (Фонд Чурилина. Оп. 2. Ед. хр. 19. Л. 5).
22 Ольга Фабиановна Александрова-Гнесина (1885-1963) — пианистка и музыкальный педагог, сестра М.Ф. Гнесина, с которым Чурилин тесно сотрудничал в 1930-е. См. его письма к М.Ф. Гнесину (РНБ. Ф. 1294. Ед. хр. 17), а также письмо М.Ф. Гнесина от 6 июля 1940 в Совнарком СССР с просьбой о помощи Чурилину. — РГБ. Ф. 2954. Оп. 1. Ед. хр. 288.
23 Катя Л. — Екатерина Ивановна Ламакина, двоюродная сестра писателя, которая, в частности, упоминается в автобиографической “поэме” «Из детства далечайшего» и романе «Тяпкатань» (см. с. 446 наст. изд.). Сохранилось письмо Чурилина к ней от 11 августа 1906 (РНБ. Ф. 1294. Ед. хр. 30), а также его завещание, где упоминается её имя:

Две тысячи рублей предоставить в распоряжение двоюродной сестре моей по матери Екатерине Ивановне Ламакиной как способ для достижений её цели к усовершенствованию и расширению кругозора её знаний, вместе с пожеланием успешного исполнения её желаний. (Там же. Ед. хр. 1).

24 Неустановленное лицо.
25 Возможно, аллюзия на фразу из футуристического манифеста «Пощёчина общественному вкусу»: „стоять на глыбе слова ‘мы’”.
26 «Доски судьбы» — сочинение Хлебникова, попытка создать философию истории, в основе которой лежало представление о цикличном развитии человечества и Вселенной, регулируемом определенным числом лет. Выходило тремя выпусками в 1922-1923.
27 Ср. в черновом варианте:

Здесь надо сопоставить ‹?› настоящего Х‹лебникова› с Дмитрия Петровского рукоделия Велемиром — помните, в его воспоминаниях в №1 Лефа о В‹елемире›, там Х‹лебникове› выходит к нему в переднюю филипповскую, с жирными губами и чавкая.
Должно быть, Петровский был действительно голоден и в мыслях чавкал и мазал губы себе жиром, а также и Х‹лебников›у. Поганое дело делать из такого лица собственную морду.

Таков он был как товарищ, это — всегда. Как же мог он выйти к Петровскому с жирными губами, чавкая, и не накормить его?
Т.е. он не хотел кормить его филипповской едой, чужой. Эта инсинуация “последователя”, “выросшего” ученика (Шкловский) не должна бы забыться никем из действительно близких своих Хлебникову — а теперь Петровский котируется четвертым в нео-гамбургском счете т.т. Мирского, Маслина ‹?›, Шкловского etc. (Фонд Чурилина, Оп. 2. Ед. хр. 19, Л. 6).

28 От causerie (франц.) — непринужденный разговор, беседа, светская болтовня.
29 Ср. в черновом варианте:

Перешли в гостиную из столовой. О.Ф. (Ольга Фабиановна Гнесина. — Н.Я. ) стала играть Шопена, Шумана, Грига, Листа. Кручёных скучал, брызгал на О.Ф. ядом и всяким злом, а Велемир слушал, как никто, — он вбирал в себя музыку, а что она там делала, мы не знаем. О.Ф. играла оч‹ень› хорошо, но всё классиков, и Кручёных сбежал, забрызгав О.Ф. злом и ядом, — а Велемир остался и долго ешё слушал с нами классиков, ни его, ни нас они не раздражали. (Там же).

30 Имеется в виду стихотворение Чурилина «Конец Кикапу» (1914), особенно запомнившееся современникам. Ср. свидетельство Т. Лещенко-Сухомлиной, относящееся к более позднему времени: „Тихон Чурилин оказался тем самым поэтом, который когда-то написал «Кикапу», а мы с Милкой Волынской в 1922-1923 годах твердили эти стихи беспрестанно” (запись от 17 февраля 1941, см.: Лещенко-Сухомлина Т. Долгое будущее: Дневник-воспоминания. М., 1991. С. 69.
31 Шманкевичи Всеволод и Борис — поэты, участники двух сборников «Полистан» (М., 1914 и 1916), где были также помещены и стихи Чурилина.
32 Глоба Андрей Павлович (1888-1964) — поэт и драматург.
33 Сохранилось стихотворное письмо С.Я. Парнок к Чурилину от 12 мая 1932:

Тихону Чурилину
Как тесен нынче стол наш круглый, —
Почти как в космосе земля!
Столкнём стаканы, гость мой смуглый.
Люблю я дребезг хрусталя.
Довольно выть мне хмурой выпью...
За новый лад, за новый ритм!
Воскресший друг, дружнее выпьем
За все, что нам судьба дарит!
За то, что ты не обескрылен,
За сей крылатый твой возврат,
За то, что снова ты Чурилин, —
За жизнь, мой нареченный брат!
(Фонд Чурилина. Оп. 3. Ед. хр. 18. Л. 2)
В последней строке стихотворения каламбурно обыгрывается название сборника «Жар-жизнь», готовившегося в это время.
34 Ляндау Константин Юлианович (1890-1969) — поэт, театральный режиссер. Вместе с К. Лисенковым был одним из соучредителей издательства «Фелана», в котором в 1916 вышел «Альманах муз». Чурилин поместил в нем цикл стихотворений «Кроткий катарсис. Полная поэма».
35 Куфтин Борис Алексеевич (1892-1953) — писатель, археолог, этнограф.
36 Вермель Самуил Матвеевич (1892-1972) — режиссер, театральный деятель, писатель (сборник «Танки», 1915) и издатель (вместе с Д. Бурлюком выпустил сборник «Весеннее контрагентство муз», 1915).
С осени 1915 руководил Студией Искусства театра «Башня», где, помимо практических занятий по импровизации, танцу, пантомиме, живописи, музыке и даже жонглированию предполагалась теоретическая работа “о сущности гротеска эротики в искусстве”. В Студии «Башня» (Покровка, Малый Успенский пер.) помещалась и редакция основанного Вермелем журнала «Московские мастера» (вышел один номер, весна 1916). Из перечисленных Чурилиным авторов там были опубликованы: стихотворения Н. Асеева «Выход эскадры» и «Донская ночь», два стихотворения В. Хлебникова («Эта осень такая заячья...», «Ни хрупкие тени Японии») и его рассказ «Ка». Чурилин был представлен вступлением к поэме «Яркий ягненок» и стихотворениями «Укромный ужин. Из книги «Март-младенец»» и «Первый грех». Здесь же была помещена рецензия Вермеля на сборник «Весна после смерти». Далее в тексте мемуаров он именуется “Самвермель” — возможно, это обусловлено тем, что “Сам. Вермель” было формой литературного имени автора (фигурирует на обложке сборника «Танки», подпись под рядом публикаций и т.д.).
37 Петровский Дмитрий Васильевич (1892-1955) — поэт, прозаик и мемуарист.
38 Вероятно, обыгрывается название краски «Зелень Веронезе».
39 От fac totum (лат.). Здесь: человек, готовый выполнить любые поручения, проныра, всюду сующий нос.
40 Имеется в виду персонаж романа Г. Уэллса «Пища богов» (глава «Гигантский мальчик»). См.: Уэллс Г.Д. Собр. соч.: В 9 т. Т. 6. СПб.: Шиповник, ‹б/г›.
41 „Эй, вы, небо, — снимите шляпу!” — цитата из поэмы В. Маяковского «Облако в штанах».
42 Горбов Дмитрий Александрович (1894-1967) — литературный критик, прозаик, литературовед, позднее ведущий теоретик «Перевала».
43 Драма «Последний визит» (1915), в основу центральной коллизии которой лег сюжет воскрешения “Тихона, Тимона, Тиши”, осталась неопубликованной (Фонд Чурилина. Оп. 1. Ед. хр. 33). Сохранился пригласительный билет (1916) на имя А.А. Шемшурина — на чтения драмы в помещении «Выставки О‹бщества›ва Художников «Бубновый Валет»» (РГБ. Ф. 339. Ед. хр. 10). Драма была одобрена и принята для экспериментальной постановки репертуарной комиссией Камерного театра (объявления см.: Рампа и жизнь, 1915, №18; Голос Москвы, 1915, №101, 5 мая; Московские мастера, 1916). Однако по неизвестным причинам постановка не состоялась.
44 Грифцов Борис Александрович (1885-1950) — критик, переводчик, искусствовед и прозаик.
45 Ярцев Петр Михайлович (1871-1930) — театральный критик, драматург, режиссер.
46 Мозалевский Виктор Иванович (1889-1970) — прозаик.
47 В архиве Чурилина сохранился датированный 25 февраля 1916 договор на бланке Московского Камерного театра за подписью А. Таирова, в котором значится, что Чурилин поступает актёром в театр на срок с 20 июля 1916 до Великого поста 1917; подпись Чурилина отсутствует (см.: Фонд Чурилина, Оп. 1. Ед. хр. 6, Л. 1-1об. См. также письма Чурилина к Таирову — РГАЛИ. Ф. 2030. Оп. 1. Ед. хр. 38).
48 Коонен Алиса Георгиевна (1889-1974) — известная актриса Камерного театра. Сохранилось письмо Чурилина к ней, см.: Там же. Ф. 2768. Карт. 391. Ед. хр. 1.
49 Соколов Владимир Александрович (1889-?) — актер, автор инсценировок.
50 В 1926 г. Камерным театром была поставлена пьеса А. Глобы «Розита» (режиссер Таиров, декорации Якулова).
51 Гельцер Екатерина Васильевна (1876-1962) — известная балерина, солистка Большого театра, близкая подруга Л.Ю. Брик.
52 Имеется в виду «Вторая книга стихов» Чурилина (М., 1918).
53 Имеется в виду Санталово — деревня в Новгородской губернии, в которой умер В. Хлебников.
54 Имеется в виду Наталья Константиновна Звенигородская (1891-1982) — первая жена художника П. Митурича.
55 См. примеч. 122.
56 О Петникове см. примеч. 108.
57 О Божидаре см. примеч. 122.
58 Фрагмент, заключённый в угловые скобки, отсутствует в черновом тексте и внесен автором в вариант Музея Маяковского.
59 Перцов Виктор Осипович (1898-1980) — советский литературовед, критик, автор книг о В. Маяковском. В 1940 вышло три книги, к которым имел отношение Перцов: Наш современник: О В.В. Маяковском; Маяковский: Материалы и исследования / Под ред. В.О. Перцова и М.И. Серебрянского; Маяковский В.В. Сочинения: В 1 т. / Под общей ред. Н.Н. Асеева, Л.В. Маяковской, В.О. Перцова и М.И. Серебрянского; Критико-биографич. очерк В.О. Перцова.
60 Имеется в виду работа в должности главного литературного руководителя в Политуправлении 4-й армии, на Кавалерийских и Пехотных курсах имени Крымского центрального исполнительного комитета ВКП(б), в Окружной комиссии Ленинского коммунистического союза молодежи и желдорузле Комсомола.
61 Известная квартира Н.Н. и К.М. Асеевых, в которой они поселились сразу после переезда в Москву из Читы в 1922 г. Описание квартиры на Мясницкой (позже — ул. Кирова) сохранилось во многих мемуарных и художественных текстах. См., в частности, рассказы Н. Асеева «Война с крысами» и «С девятого этажа» (Асеев Н. Проза поэта. М., 1930. С. 64-76, 77-81). К.М. Асеева-Синякова позднее вспоминала:

В Москве на вокзале нас с Колей встретил Брик и отвез к Маяковскому, который на другой же день достал нам комнату во Вхутемасе на девятом этаже. Многие писатели описывали эту комнату и в стихах, и в прозе. Дверь в нашу комнату была из фанеры, окрашена мелом. Когда кто-нибудь из друзей и знакомых приходил к нам и не заставал дома, то оставлял свою подпись на белой странице двери. Так постепенно с течением времени почти вся дверь заполнилась автографами.
(Асеева К.М. Из воспоминаний // Воспоминания о Николае Асееве. М., 1910. С. 25-28.
Ср. также: Петровская О. Николай Асеев // Там же. С. 57-58;
Шкловский В. Крутая лестница // Там же. С. 87-88).

62 Синякова-Уречина Мария Михайловна (1890-1984) — художница. Сохранился написанный ею портрет Чурилина (Фонд Чурилина. Оп. 3. Ед. хр. 32), см. также набросок портрета в архиве А. Кручёных (РГАЛИ. Ф. 1334. Оп. 2. Ед. хр. 493). В квартире на Мясницкой у Асеевых жила в это время сестра М.М. Синяковой — Вера. Ср. в воспоминаниях О. Петровской: „Асеевы жили в колоссальной комнате вместе с Верочкой, одной из сестер Синяковых, впоследствии ставшей женой писателя Гехта. Все называли её “Гоген” — за лицо, очень похожее на лица таитянок с полотен художника” (Петровская О. Николай Асеев. С. 58). В.М. Синяковой посвящено стихотворение Чурилина, вошедшее во «Вторую книгу стихов» (М., 1918).
63 Гехт Семён Григорьевич (1903-1963) — советский писатель. Муж В.М. Синяковой.
64 Имеется в виду первая жена писателя Евгения Владимировна Пастернак (урожд. Лурье; 1898-1965) — художница: в начале 1920-х училась во ВХУТЕМАСе.
65 Гонта-Петровская Мария Павловна — актриса, сценаристка, журналист. Печаталась в журнале «Прожектор», газете «Красная звезда». Автор воспоминаний о Пастернаке, (См.: Гонта М. Мартирик // Воспоминания о Борисе Пастернаке. М., 1993. С. 232-237). Ср. упоминание в мемуарах Е.Б. Черняк, относящееся к 1922 году:

Мы с Яшей пришли (в гости к Пастернаку. — Н.Я. ] вместе с поэтом Дмитрием Петровским и его женой Марийкой (Мария Гонта). Они жили недалеко от нас, в Мертвом переулке. Странная это была пара. Петровский — неистовый поэт и человек. В гражданскую войну он примыкал к анархистам. Говорили — убил помещика, кажется, своего же дядю. Был долговяз, и создавалось такое впечатление, будто ноги и руки у него некрепко прикреплены к туловищу, как у деревянного паяца, которого дергают за веревочку. Стихи у него были иногда хорошие, но в некотором отношении он был графоман.
(Черняк Е.Б. Пастернак, Из воспоминаний // Воспоминания о Борисе Пастернаке. М., 1993. С. 128).

66 Вероятно, речь идет не о лете 1925, когда Маяковский находился за границей (май — ноябрь), а о предыдущем лете, которое он вместе с Бриками проводил в Пушкино под Москвой. Там было написано знаменитое стихотворение «Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковским летом на даче (Пушкино, Акулова гора, дача Румянцева, 27 верст по Ярославской жел. дор.)». См.: «Маяковский В.» Полн. собр. соч.: В 13 т. М., 1956. Т. 2. С. 35-38.
67 Корвин-Каменская Бронислава Иосифовна (?-1945) — художница, ученица К. Коровина. Письма Чурилина к ней см.: РНБ. Ф. 1294. Ед. хр. 29. Иногда упоминается как Чурилина (см.: Выставки советского изобразительного искусства: Справочник. М., ‹1965›. Т. 1: 1917-1932). См. также рецензию на выставку её картин, представленную на поэтическом вечере Чурилина в Симферополе 7(20) мая 1920: Досифей. Вечер Тихона Чурилина // Таврический голос (Симферополь), 1920, №224, 12(25) мая. С. 2; перепеч.: Крусанов А. Русский авангард: В 2 т. М. 2003. T. 1. C. 274-275.
68 Речь идет о мае 1924.
69 Из заграничного путешествия Л. Брик привезла скоч-терьера Скотика; ср. в письме к В. Маяковскому от 14 апреля 1924: „Кроме того все советуют купить в Англии, потому что там их родина (басаврюков) и есть из чего выбирать. Так что жди нас вдвоём!” (опубл.: В.В. Маяковский и Л.Ю. Брик, Переписка 1915-1930 / Сост., подгот. текста, введение и коммент. Б. Янгфельдт. Stockholm, 1982. С. 121). В неопубликованной драме Чурилина «Здорово, Цезари!» под кличкой Скотт выступает собака англичан Буманнов (см.: Каталог действующих лиц. — Фонд Чурилина, Оп. 1. Ед. хр. 36, Л. 6).
70 От distingué (франц.) — благовоспитанный, с хорошими манерами, элегантный.
71 Синякова-Асеева Ксения (Оксана) Михайловна (1900?-1985) — жена Н.Н. Асеева.
72 Кушнер Борис Анисимович (1888-1937) — поэт, один из основателей ОПОЯЗа, в 1918-1919 сотрудничал с Бриком и Маяковским в ИЗО Наркомпроса. Репрессирован. В отредактированном варианте Музея Маяковского его фамилия убрана автором.
73 В Гендриковом пер., 15 Брики и Маяковский жили с апреля 1926 по 1930.
74 Ср. в письме Л.Ю. Брик к В. Маяковскому от 12(?) июля 1926 из Ялты: „Мы живем роскошно, весело и разнообразно: по понедельникам у нас собираются сливки литературной, художественной, политической и финансовой Москвы — Тихон Чурилин, Перцов, Малкин, Гринкруг!!” (В.В. Маяковский и Л.Ю. Брик, Переписка 1915-1930 ‹...› С. 152).
75 Такого произведения у известного поэта-лефовца Семёна Исааковича Кирсанова (1906-1972) не обнаружено. Скорее всего, имеется в виду стихотворение «Мэри-наездница» (1925); см.: Кирсанов С. Опыты: Стихи М.: Л., 1927. Вероятно, Чурилин ошибочно приводит название позднейшего (1929) сборника стихов Н. Асеева «Цирк» (с рисунками М. Синяковой). Чтение С. Кирсанова, возможно, запомнилось ещё и потому, что стихотворение строилось на фонетической игре и звукоподражаниях. Ср. в воспоминаниях Лавинской: „Помню также появление мальчика Кирсанова на Гендриковом. Приехал он прямо из Одессы, выглядел юношей лет семнадцати-восемнадцати ‹...› Читал блестяще свои стихи и восторженно смотрел на Маяковского” (Лавинская Е.А. Воспоминания о встречах с Маяковским // Маяковский в воспоминаниях родных и друзей. М., 1968. С. 360). Судя по записи, сохранившейся в архиве Чурилина, С. Кирсанов признавал влияние последнего на свою поэзию:

С другим, тоже настоящим, но современным молодым поэтом — Семёном Ис‹ааковичем› Кирсановым у меня был такой разговор (кажется в 1926 г.) по поводу его раннего отличного стиха, помещенного в Юголефе, «Красноармейский разговор»:
„Хорошие, говорю, это у вас стихи, Семён Кирсанов”.
„Да, неплохие, ведь я у вас учился, Т.В.”
„Спасибо, говорю, за честь — а стихи независимо от сего — отличные”.
Тут Семён Кирсанов отличился.
„Ничего, — говорит он страшно гордо, — но это шерстяное изделие. Носки. А надо, — чтоб было — шёлковое отличное”.
Ах, чудак человек Семён Кирсанов! Вы недовольны — шерстяными носками?! Милый человек, у нас до сих пор ценится портянка, самая настоящая есенинско-васильевская. ‹...›
Так что отличные „шерстяные носки” всё-таки большой прогресс. Куда культурнее.
(РНБ. Ф. 1294. Ед. хр. 14. Л. 21).

Имеется в виду, видимо, стихотворение Кирсанова «Красноармейская разговорная» (1924) (см.: Кирсанов С. Опыты. С. 49-52).
76 Имеются в виду слова из рефрена «Песни червонных казаков» Д. Петровского: „Чекувамбыр — вамбимбир / Вамбумбир...” (ЛЕФ. 1924. №1: вошло в кн.: Петровский Дм. Червонное казачество, М. ; Л., 1928. С. 24, 25).
77 Название неопубликованного романа Чурилина, где под этим вымышленным именем описан родной город поэта Лебедянь.
78 См. примеч. 41.
79 Бескин Осип Мартынович (1892-1969) — художественный критик.
80 Строчки из стихотворения «Конец Кикапу» (1914). Ср.: „Часто трагически, и не в шутку, а всерьёз он (Маяковский. — Н.Я. ) читал Чурилина:
Помыли Кикапу в последний раз.
Побрили Кикапу в последний раз”.
См.: Брик Л. Чужие стихи // Маяковский в воспоминаниях современников. М., 1963. С. 344.
81 Ср. в варианте Музея Маяковского: „Да я совсем никак не пишу — и не буду!”.
82 «Бюллетени Государственного издательства» — информационно-библиографическое издание, выходившее под разными названиями с 1921 по 1940.
83 Здесь и далее в квадратных скобках воспроизводятся фрагменты, отсутствующие в варианте воспоминаний, хранящемся в Музее Маяковского, и вычеркнутые в варианте РГАЛИ.
84 Накоряков Николай Никандрович (1881-?) — заведующий торговым отделом Госиздата, с июня 1932 директор ГИХЛа. Автор воспоминаний, см., например: Накоряков Н. 1) Зачинатель новых путей советского книгоиздательства // Отто Юльевич Шмидт; Жизнь и деятельность. М., 1953; 2) На заре советской книготорговли: Странички из воспоминаний // Издательское дело. 1927. №11.
85 Видимо, имеется в виду поэма «Рассказ о дезертире» (М., ГИЗ, 1921).
86 От casus belli (лат.) — повод к войне.
87 Отто Юльевич Шмидт (1891-1956) — директор Госиздата с 1921 по 1924, позже главный редактор «Большой советской энциклопедии».
88 На Кузнецком мосту располагался ряд учреждений и магазинов Госиздата. Кроме того, там находились кафе, которые посещала московская богема, в том числе кафе «Питтореск», расписанное Г. Якуловым и другими художниками.
89 Кто имеется в виду, установить не удалось.
90 В частности, в газете «Красный Крым» была опубликована статья Чурилина о Всеволоде Иванове, см.: Чурилин Т. Новая Крепь. Всеволод Иванов // Красный Крым. 1922, №139(469), 25 июня. С. З; №153(483), 12 июля. С. 3. Однако судя по остальным характеристикам, сообщаемым автором (например, публикация “вещи” в ЛЕФе и проч.), речь идет не о нем. Не исключено, впрочем, что Чурилин совмещает ряд сведений, касающихся разных лиц.
91 «Воспоминания о Велемире Хлебникове» Д. Петровского первоначально были напечатаны в журнале «ЛЕФ» (1923, №l), вышли отдельным изданием (М., Огонек, 1926) и были перепечатаны в сб.: Дмитрий Петровский. М., 1929.
92 Отсутствие Л. Брик, вероятно, объясняется кризисом их отношений с Маяковским, во время которого (с декабря 1922) они не встречались в течение двух месяцев.
93 Ашмарин (наст. фам. Ахрамович; 1882-1930) Витольд Францевич — литератор, кинематографист.
94 Вероятно, имеется в виду Третьяков Сергей Михайлович (1892-1939) — поэт (с 1921 — член группы «Творчество»), прозаик, драматург, журналист. Репрессирован. По всей видимости, его арест в 1937 году и последовавший затем расстрел как шпиона имел большое значение для ближайшего окружения ЛЕФа, в редакции которого он работал в 1923-1924, а позднее, после ухода Маяковского из «Нового ЛЕФа», стал фактическим редактором журнала. Кроме того, по свидетельству его дочери, при аресте Третьякова погиб или был изъят архив журнала, который собирала его жена, литературный секретарь «Нового ЛЕФа», О.В. Гомолицкая, арестованная вслед за мужем (См.: Гомолицкая-Третьякова Т.С. О моём отце // Третьяков С. Страна — перекресток: Документальная проза. М., 1991. С. 554-563). В архиве Чурилина сохранился пригласительный билет (1924) Московского Пролеткульта на генеральную репетицию “новой постановки” «Противогазы» (Фонд Чурилина. Оп. 1. Ед. хр. 11). Очевидно, речь идет о написанной для Театра Пролеткульта пьесе С. Третьякова с тем же названием, премьера которой состоялась 29 февраля 1924.
95 От alter ego (лат.).
96 Редакционно-издательский отдел.
97 Намёк на эпизод из воспоминаний Петровского о Хлебникове:

И последним приветом его мне, последним жестом и взмахом платка “оттуда”, из времени, куда унёс его корабль, была коротенькая надпись на моём портрете у Кручёных: „Где твой кроваво-радужный жупан. Сего разбойника добре знаю…”
(Дмитрий Петровский. С. 47).

98 Лавинская Елизавета Андреевна (1901-1950) — художница, автор «Воспоминаний о встречах с Маяковским».
99 Семёнова Е.В. — художник, оформитель, примыкавшая к группе ЛЕФ. Работала в архитектурной мастерской Ладовского, Кринского и Докучаева, печаталась в «ЛЕФ’е» под псевдонимом “Вхутемаска” (см. о ней: Лавинская Е.А. Воспоминания о встречах с Маяковским. С. 353).
100 Ср. высказывание Чурилина о Петровском в письме к Г. Петникову от 17 ноября 1942:

В качестве смешного без великого — около табашно-водошного сенса вдруг появился калликатура Хлебникова и Ваша, вновь фениксом пострелом поспел вездесующийся Митька Шансон-Малорусc, он же Вамбер — вамбера — Петровский. Как дермо гусино-петушье он всегда выплывает наверх — иже везде сый и вся наполняйя! ‹...› Впрочем, с г...ном шутить и нельзя: вот, примером, голубиное гуано — ежели да на хороший огород — то гарбуз дюже добрый буде (организаторам огорода!!!) (РНБ. Ф. 1294. Ед. хр. 24, Л. 3).

101 «Современная архитектура» — журнал группы конструктивистов, выходил с 1926 по 1930. Из трех братьев Весниных ведущую роль в журнале играл Александр Веснин (1883-1959) — ведущий советский архитектор-конструктивист. А. Веснин работал также как театральный художник, в том числе в Московском Камерном театре. Теоретиком и пропагандистом конструктивистского функционализма в журнале был архитектор М.Я. Гинзбург (1892-1946).
102 Цитата из «Левого марша» В. Маяковского.
103 Гиляровский Василий Алексеевич (1876-1959) — психиатр, академик АМН СССР (1944), заслуженный деятель науки РСФСР (1936). С 1917 заведующий кафедрой психиатрии медицинского факультета МГУ.
104 Фонд Чурилина. Оп. 3. Ед. хр. 7.
105 От mot (франц.) — словечко, острота.
106 Неточные цитаты из поэмы «Руслан и Людмила» и стихотворения «Эхо» А.С. Пушкина, а также из стихотворения А. Кольцова «Лес».
107 Этот фрагмент воспоминаний отчасти повторяет идеи Чурилина о литературе и искусстве, излагавшиеся в статьях 1922 года, в период его сотрудничества в газете «Красный Крым». Подобные идеи излагались и в коллективном некрологе Хлебникова. Ср.:

Он был борцом и далее в своем творческом пути: первый в русской молодой поэзии нашёл он, развил и показал Единый свободный размер стихов — песни, вывел стих из мертвой, уже стоячей воды классических размеров: ямба, хорея, амфибрахия и т.д., показав на деле, что стих есть прежде всего свободная песня и что, если законы нашей теперешней жизни движение / динамика, то и размер стиха-песни должны не покойно застыть, стоять на одном месте, а быть в движении, меняться, течь — как текут живые воды, реки, моря.
110 Цитата из стихотворения Ф.И. Тютчева «О чём ты воешь, ветр ночной?» (начало 1830-х).
111 Ср.:

Хлебников был настоящим языковедом (учёным лингвистом), но он не обратил своих знаний в археологию, в музей, — нет, в своей творческой лаборатории, мастерской — просто, в своем изобретательном мозгу, упорно искал он и изобретал новые и новые оживления, освежения слов, их укрепления в производстве, — и если он не был признан старой академической учёной знатью, не принимающей ничего живого и революционного, то даже и они в лучших своих единицах ценили его, как знатока языка. Таким был известнейший учёный-филолог и поэт Вячеслав Иванов.
(Чурилин Т., Курзин М., Корвин-Каменская Б. Велемир Хлебников...) В 1930-е творчество “народных сказителей” пользовалось особым вниманием властей и было приспособлено к нуждам момента. Об этом свидетельствует обширная издательская практика. См., например: Песни ашугов о Ленине и Сталине. Баку, 1939; Песни ашугов Азербайджана / В пер. Ю. Баласанова и С. Иванова. Баку, 1936; Избранные песни армянских ашугов, исполняемые ансамблем ССР Армении под руководством артиста Ш. Тальян / Пер. ‹В. Брюсова и Ф. Коган›. Пояснения. Выдержки. М., 1930. Ср. также свидетельство А. Авторханова, приводимое Л. Флейшманом:

Особенной выспренностью в то время отличалось “народное” поэтическое творчество о Сталине, которое преподносилось от имени кавказских и туркестанских поэтов и певцов. Тюркское слово ‘акын’ и кавказское слово ‘ашуг’ (народный певец) впервые вошли в словарь русского языка в те годы именно из-за стихов о Сталине. Ставшие тогда знаменитыми на весь Советский Союз казахский 90-летний акын Джамбул или 15-летний дагестанский ашуг Сулейман Стальский были совершенно неграмотными людьми, а им приписывали не только стихи, но и целые поэмы о Сталине — в полном соответствии с «Кратким курсом истории» ‹...›
(Флейшман Л. Борис Пастернак в тридцатые годы. Jerusalem, 1984. С. 283-284)

124 Константин Романов, великий князь (1858-1915; псевдоним “К.Р.”) — поэт.
125 Якубович Петр Филиппович (1860-1911; псевдонимы “П.Я.”, “Л. Мельшин”) — поэт, прозаик и переводчик. Неоднократно печатался в изданиях журнала «Русское богатство».
126 Здесь в нескольких абзацах Чурилин отчасти воспроизводят свои рассуждения из статьи «Хлебников Велемир», опубликованной в 1922 в газете «Красный Крым». Статья вышла с редакционным примечанием: „Редакция считает эти утверждения слишком смелыми и категоричными” (см.: Чурилин Т. Хлебников Велемир // Красный Крым. 1922. №157 (487), 16 июля. С. 3). Ср.:

Он (Пушкин. — Н.Я .) изобрёл, развил и усовершенствовал русское поэтическое слово ‹...› Но со дня рождения Пушкина прошло сто уже лет. ещё и ещё потом появлялись поэты, крупные и мелкие, ложные и настоящие, но переизобрести Пушкина, сделать что-то впервые новое с поэзией слова, так-таки никому не удалось. Поэзия крепко была заключена в строгие классические рамки, размеры, метры стиха: от ямба начал — ямбом кончил ‹...› поэзия с Пушкина до наших дней была статической, т.е. не движущейся, а стоячей.
Хлебников впервые после Пушкина в России дал нам показательные творческие образцы движения стиха, а не его покойное, стоячее, статическое состояние. У него каждый стих имеет все размеры: и ямб, и хорей, и амфибрахий, и спондей — в одном и том же стихотворении, и это организуется им в постепенном переходе размеров в другие, в живом течении, как в реке проточной всего стиха. Стих жив в движении, он движется вперёд, как сама жизнь! ‹...› Это, товарищи, закон, вновь открытый Хлебниковым: песня-стих движется в перемене размера всё время, как сама жизнь.
Закон распевочного единства, ибо в прежние времена народ, творя свои песни — стихи, — пел их голосом, а Хлебников поёт их работой, жизненно меня в движении мертвые прежде размеры.
(Там же)

127 На этом текст обрывается.
128 „Правда, есть у нас Асеев Колька, Этот может. Хватка у него моя”, — строка из стихотворения В. Маяковского «Юбилейное» (Маяковский В. Полн. собр. соч. Т. 6. М., 1957. С. 53).
129 Из запланированных трех книг Новалиса были выпущены только две, обе в переводе Г. Петникова: «Фрагменты» (Кн. 1 М., 1914) и «Цветень» (Кн. III. М., 1915). В издательстве «Лирень» вышли чурилинские «Вторая книга стихов» и повесть «Конец Кикапу» (М, 1918). Каменский Василий Васильевич (1884-1961) — поэт, прозаик, драматург, авиатор. В издательстве «Лирень» вышли первые два номера «Временника».
134 В частности, один из поэтических сборников Н. Асеева вышел под названием «Оксана» (1916) с посвящением „Ксении Михайловне Синяковой”.
135 От modus vivendi (лат.).

Тихон Васильевич Чурилин (1885—1946) — русский поэт.

Родился в семье купца второй гильдии, виноторговца и содержателя трактира Василия Ивановича Чурилина (послужил прототипом трактирщика Чурилова в повести «Уездное» Е. И. Замятина, также уроженца Лебедяни) и Александры Васильевны Ломакиной (1857—1894), также из купеческой семьи из Ефремова Тульской губернии. Его настоящим отцом был еврей-провизор Александр Яковлевич Тицнер, впоследствии провизор вольной аптеки в Орске.

Нет масла в лампе - тушить огонь.
Сейчас подхватит нас чёрный конь…
Мрачнее пламя - и чадный дух…
Дыханьем душным тушу я вдруг.
Ах, конь нас чёрный куда-то мчит…
Копытом в сердце стучит, стучит!

Чурилин Тихон Васильевич

В 1904 году порвал с отчимом и уехал в Саратов, где связался с революционными объединениями. В 1905 году переехал в Москву, где начал писать стихи (первая публикация — в 1908 году в литературных приложениях к журналу «Нива») и женился (о первом его браке достоверных сведений нет).

В феврале 1916 года заключил договор с Московским Камерным театром о принятии его в труппу. В мае уехал в Крым, где познакомился с будущей женой — художницей Брониславой Иосифовной Корвин-Каменской, ученицей К. Коровина. Осенью 1917 года приехал в Евпаторию, где принял участие в «Вечере новой поэзии и прозы».