А в кольцов урожай читать. Алексей кольцов

Красным полымем
Заря вспыхнула;
По лицу земли
Туман стелется;

Разгорелся день
Огнем солнечным,
Подобрал туман
Выше темя гор;

Нагустил его
В тучу черную;
Туча черная
Понахмурилась,

Понахмурилась,
Что задумалась,
Словно вспомнила
Свою родину…

Понесут ее
Ветры буйные
Во все стороны
Света белого.

Ополчается
Громом-бурею,
Огнем-молнией,
Дугой-радугой;

Ополчилася,
И расширилась,
И ударила,
И пролилася

Слезой крупною —
Проливным дождем
На земную грудь,
На широкую.

И с горы небес
Глядит солнышко,
Напилась воды
Земля досыта;

На поля, сады,
На зеленые,
Люди сельские
Не насмотрятся.

Люди сельские
Божьей милости
Ждали с трепетом
И молитвою;

Заодно с весной
Пробуждаются
Их заветные
Думы мирные.

Дума первая:
Хлеб из закрома
Насыпать в мешки,
Убирать воза;

А вторая их
Была думушка:
Из села гужом
В пору выехать.

Третью думушку
Как задумали,-
Богу-господу
Помолилися.

Чем свет по полю
Все разъехались —
И пошли гулять
Друг за дружкою,

Горстью полною
Хлеб раскидывать;
И давай пахать
Землю плугами,

Да кривой сохой
Перепахивать,
Бороны зубьем
Порасчесывать.

Посмотрю пойду,
Полюбуюся,
Что послал господь
За труды людям:

Выше пояса
Рожь зернистая
Дремит колосом
Почти до земи,

Словно божий гость,
На все стороны,
Дню веселому
Улыбается.

Ветерок по ней
Плывет, лоснится,
Золотой волной
Разбегается.

Люди семьями
Принялися жать,
Косить под корень
Рожь высокую.

В копны частые
Снопы сложены;
От возов всю ночь
Скрыпит музыка.

На гумнах везде,
Как князья, скирды
Широко сидят,
Подняв головы.

Видит солнышко —
Жатва кончена:
Холодней оно
Пошло к осени;

Но жарка свеча
Поселянина
Пред иконою
Божьей матери.

(No Ratings Yet)

Еще стихотворения:

1. Научился ходить человечек от дивана до края стола. У него уже — очи и плечи, и свои молодые дела. Надо все перетрогать поспешно, на молочный опробовать зуб: ах, как бабушкин...
2. Зелеными просторами Легла моя страна. На все четыре стороны Раскинулась она. Ее посты расставлены В полях и в рудниках. Страна моя прославлена На всех материках. Колхозы, шахты, фабрики — Один...
3. И молния ударила в него, В могучий дуб крестьянской родословной! И расщепила сердце у того, Кто сам стоял среди долины ровной. Раскидистый и кряжистый, Стоял, С Микулу Селяниновича ростом; Кто...
4. На рынке у булочной тихо и грустно. Как в древности, здесь натуральная мена: Стакан отрубей — на полбанки капусты, На плитку дуранды — четыре полена. На хлеб даже две стограммовых...
5. Набегает, склоняется, зыблется рожь, Точно волны зыбучей реки. И везде васильки, – не сочтешь, не сорвешь. Ослепительно полдень хорош. В небе тучек перистых прозрачная дрожь. Но не в силах дрожать...
6. Вечности не наскрести по сусекам. Верная календарю, С ветреным зеркалом, как с человеком, Случается, говорю: Нету отечества у пророка, Родины — у любви, Мне хорошо, что я одинока — С...
7. Меняют люди адреса, Переезжают, расстаются, Но лишь осенние леса На белом свете остаются. Останется не разговор И не обиды — по привычке, А поля сжатого простор, Дорога лесом к электричке....
8. Мы пришли в этот храм не венчаться, Мы пришли этот храм не взрывать, Мы пришли в этот храм попрощаться, Мы пришли в этот храм зарыдать. Потускнели скорбящие лики И уже...
9. Как дышит грудь свежо и емко — Слова не выразят ничьи! Как по оврагам в полдень громко На пену прядают ручьи! В эфире песнь дрожит и тает. На глыбе зеленеет...
10. В сумерках желтых, в шуршащих аллеях Листья, желтеют, белеют, алеют… Лисья как пестрая разноголосица — Каждый в неповторимые просится. И неслетевших листьев касаясь, Желтое в желтый туман ускользает. Листья лимонные,...
11. Поэт понимает, как плачут цветы, О чем говорит колосистая рожь, Что шепчут под вечер деревьев листы, Какие у каждой капусты мечты, Что думает в мире древесная вошь. Он ведает чутко,...
12. Мы входим в горы, словно входим в сад: Его верха в цветенье белоснежном, Его стволы отвесны и безбрежны, И ледники, как лепестки, висят. В саду вершин растут свои плоды, Они...

Алексей Кольцов родился в Воронеже в семье мещанина, торговца скотом. Не имел возможности получить сколько-нибудь серьёзного образования. Девяти лет был отдан в воронежское уездное училище, но вскоре отец взял его домой, чтобы тот помогал ему в торговых делах.

С тех пор и до конца жизни поэт находился в цепких руках отца-«алтынника». Отец сурово подавлял стремление сына к знанию, поэтому читать ему приходилось тайком.

Разъезжая в степи с гуртами скота, ночуя под открытым небом, сталкиваясь с разнообразными людьми, Кольцов смолоду входит в мир русской природы, русской народной жизни.

В 16 лет, скрывая от всех, начал писать стихи, подражая поэтам, известным по книгам. В Воронеже нашёл поддержку своим творческим исканиям в дружбе с семинаристом А. Серебрянским, человеком образованным и разносторонне одарённым, вокруг которого образовался кружок молодёжи, увлекавшейся литературой. Беседы с ним оказали плодотворное воздействие на эстетическое развитие Кольцова.

В 1830 произошло знакомство со Станкевичем, а через него - с Белинским, которые оказали решающее влияние на дальнейшую судьбу Кольцова. При их содействии было напечатано несколько стихов Кольцова в журнале «Листок», затем в «Литературной газете». В 1835 на средства Станкевича была издана книга стихов.

В 1836 поэт на длительное время по делам отца отлучался в Москву и Петербург. Подружившись с Белинским, он обычно останавливался у него, в общении с ним учился понимать современную жизнь, литературу, поэзию и искать свой путь в творчестве.

В эти годы познакомился с Пушкиным , который очень тепло отнёсся к молодому самородку, напечатал в своём журнале «Современник» одно из лучших его стихотворений - . В Петербурге Кольцов познакомился с Жуковским , Вяземским , В. Одоевским и другими поэтами.

В эту пору он переживал большой творческий подъём. В «Отечественных записках», «Современнике», «Литературной газете» публиковались его думы «Божий мир» , «Человек» , «Великое слово» , «Молитва» и др., лирические стихотворения , «Цветок» , «Песня» и др. Поэт усиленно собирал и изучал устное народное творчество. Он составил сборник «Русские пословицы, поговорки, приречья и присловия», записывал народные песни.

Последние годы жизни Кольцова были очень тяжёлыми. Он жил безвыездно в Воронеже, ухудшались семейные отношения. Поэт так и не смог вырваться из омута мещанской жизни. Силы его были подорваны чахоткой, которая длилась около года и свела Кольцова в могилу 33 лет от роду. Похоронен в Воронеже.

Стихи Кольцова поразили современников своей самобытностью, поэтической новизной, песенным народным складом. В песнях Кольцова, как выразился Герцен, подавала о себе голос забитая, бедная, мужицкая Россия. Впервые в истории русской литературы Кольцов с удивительной задушевностью воспел жизнь простого земледельца, воспел его труд, его жажду воли и счастья.

КОЛЬЦОВ, Алексей Васильевич - русский поэт. Родился в семье воронежского мещанина, торговца скотом. С детских лет принимал участие в делах отца, верхом на лошади перегонял в степи стада, ездил по деревенским базарам, покупал и продавал скот, ходил по судам. Менее полутора лет обучался Кольцов в уездном приходском училище. Его отец, невежественный самодур, считал, что для ведения торговых дел достаточно знания грамоты, и потому сурово подавлял стремление сына к знанию. Украдкой ему приходилось читать, украдкой в 16 лет начал писать стихи, подражая А. Ф. Мерзлякову, И. И. Дмитриеву , А. А. Дельвигу , А. С. Пушкину и другим поэтам, стихи которых ему удавалось прочесть. Первым наставником Кольцова был воронежский семинарист А. П. Серебрянский, стоявший во главе небольшого кружка молодежи. Бывая здесь, Кольцов слушал и читал стихи, получил первые представления об искусстве (взгляды Серебрянского на искусство выражены в его статье «Мысли о музыке», 1838). Ещё большее значение имело для Кольцова знакомство с Н. В. Станкевичем, который, побывав в 1830 в Воронеже, заинтересовался стихами безвестного юноши, а затем познакомил его с видными московскими литераторами. Многие из них оказывали своё внимание воронежскому мещанину, когда тот по делам отца приезжал в Москву, привозя с собой новые тетрадки стихов. Но сам Кольцов, по словам В. Г. Белинского, «…очень хорошо понимал и видел, что одни принимали его как диковинку…, что другие, снисходя до равенства в обращении с ним, были в восторге от своей просвещённой готовности уважать талант даже и в мещанине и что только слишком немногие протягивали ему руку с участием и искренностию». К числу этих немногих принадлежали А. С. Пушкин и В. Г. Белинский, знакомство с которым, вскоре перешедшее в близкую дружбу, оказало решающее влияние на судьбу Кольцова как поэта. Белинский явился для него не только ценителем стихов, но и учителем жизни. Он благотворно повлиял на формирование его мировоззрения, содействовал освобождению Кольцова от элементов религиозности, заметной во многих его стихах, внушал ему критическое отношение к пошлой действительности. В поздней лирике Кольцова критик находил «…решительный выход из туманов мистицизма…»; в это же время «просвещённые» земляки поэта с тревогой отмечали усвоение им «крайних идей Белинского».

Стихи Кольцова начиная с 1831 появлялись в московской печати. В 1835 Станкевич и Белинский на средства, собранные по подписке, издали первую книжку Кольцова, состоявшую из 18 стихотворений. В 1836 он отправился в Петербург, где его радушно встретили Пушкин , И. А. Крылов , П. А. Вяземский , В. Ф. Одоевский, поощрившие талант поэта-самоучки. Новые взгляды на жизнь, общение с крупнейшими писателями своего времени, дружба с Белинским - всё это трагически обострило враждебное отношение Кольцова к купеческо-мещанскому миру, сделало невыносимой его жизнь в Воронеже. «Тесен мой круг, грязен мой мир; горько мне жить в нём», - писал Кольцов, не имевший сил порвать с этим кругом и задыхавшийся в нём.

Передовых современников Кольцова привлекала глубокая народность его песен, резко отличавшая их от многочисленных подражаний и подделок под народную поэзию. Кольцов ввёл в русскую литературу новые для неё темы - крестьянский труд и быт, образ человека из народа, чувства и мысли деревенского труженика, косаря и пахаря. Вместе с напевной, безыскусственной, близкой к народно-песенной стихии лирикой Кольцова в литературу, по словам Белинского, «…смело вошли и лапти, и рваные кафтаны, и всклокоченные бороды, и старые онучи, - и вся эта грязь превратилась у него в чистое золото поэзии». Кольцов пел о тяжкой доле крестьянина, о его делах и заботах, об удалом молодце, о девушке-крестьянке, разлучённой с любимым, о «вольной волюшке», о природе степного края («Удалец» , 1833; , 1834; «Молодая жница» , 1836; «Раздумье селянина» , 1837). Но самая значительная тема его песен - радостный труд человека на земле, упоение трудом и природой, с которой слита вся жизнь земледельца (, 1831; , 1835; , 1836). Герои кольцовских песен выходят в поле, как сказочные богатыри:

… Раззудись, плечо! Размахнись, рука! Ты пахни в лицо Ветер с полудня! ()

В песнях Кольцова крестьянский труд воспет как путь к довольству, к спокойной и сытой жизни, идеал которой обрисован в (1830). Размышления о рабском характере труда в условиях крепостничества не омрачали светлый мир песен Кольцова. Реалистические картины сочетаются в них с известной идеализацией народной жизни. Однако русская критика ценила прежде всего глубоко демократическое содержание кольцовского творчества; ему посвятили статьи Н. А. Добролюбов, Н. Г. Чернышевский, М. Е. Салтыков-Щедрин. Вслед за Белинским они ставили Кольцова рядом с Пушкиным и Лермонтовым , называли его «великим народным поэтом» и рассматривали его талант как свидетельство неиссякаемых творческих сил народа. Выдающееся стихотворение (1837), в котором Кольцов с эпической силой воспел только что погибшего Пушкина , а также суждения, высказанные Кольцовым в письмах к друзьям, показывают, что поэт развивался в направлении, предуказанном Белинским, стремясь соединить глубокую народность образов, свежесть и силу языка, обогащённого широким использованием народно-песенного творчества, с большой социальной мыслью.

Многие стихи Кольцова положены на музыку. Белинский не ошибся, когда в 1846 предсказал, что «русские звуки поэзии Кольцова должны породить много новых мотивов национальной русской музыки»; А. С. Даргомыжский, Н. А. Римский-Корсаков, М. П. Мусоргский, М. А. Балакирев и другие крупнейшие музыканты черпали в лирике Кольцова новые мотивы и образы своего творчества.

Соч.: Стихотворения, с портретом автора, его факсимиле и статьей о его жизни и сочинениях, писанной В. Белинским, [СПБ], 1846; Полн. собр. соч., под ред. и с прим. А. И. Лященко, 3 изд., П., 1911; Собр. стихотворений и писем, ред. и коммент. А. Г. Фомина, вступ. ст. А. З. Лежнёва. М. - Л., 1933; Полн. собр. стихотворений, вступ. ст., ред. и прим. Л. Плоткина, Л., 1958; Соч., подгот. текста, вступ. ст. и прим. В. Тонкова, т. 1-2, М., 1958.

Лит.: Майков В., Стихотворения Кольцова, в его кн.: Критич. опыты, П., 1889; Белинский В. Г., О жизни и соч. Кольцова, Полн. собр. соч., т. 9, М., 1955; Чернышевский Н. Г., Стихотворения Кольцова, Полн. собр. соч., т. 3, М., 1947; Добролюбов Н. А., А. В. Кольцов, Собр. соч., т. 1, М. - Л., 1961; Салтыков-Щедрин М. Е., А. В. Кольцов. Стихотворения Кольцова, Полн. собр. соч., т. 5, М., 1937; Успенский Г. И., Крестьянин и крест. труд. Поэзия земледельч. труда, Полн. собр. соч., т. 7, М., 1950; Воровский В. В., А. В. Кольцов, в его кн.: Лит.-критич. статьи, М., 1956; Сергеенко М., Друг Кольцова (А. П. Серебрянский), «Лит. Воронеж», 1941, № 1; Тонков В. А., А. В. Кольцов. Жизнь и творчество, 2 изд., Воронеж, 1958; Ухов П., А. Кольцов - собиратель нар. песен, «Подъём», 1958, № 6; Оксман Ю. Г., А. В. Кольцов и тайное «Общество независимых», в его кн.: От «Капитанской дочки» к «Запискам охотника», Саратов, 1959; Современники о Кольцове, [предисл. В. Тонкова], Воронеж, 1959; Чичеров В., Рус. песня и песни-стихи А. В. Кольцова, в его кн.: Вопросы теории и истории нар. творчества, М., 1959.

В. В. Жданов

Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. - Т. 3. - М.: Советская энциклопедия, 1966

КОЛЬЦОВ Алексей Васильевич - поэт. Сын зажиточного воронежского прасола, занимавшийся и сам делом своего отца. Образование Кольцова ограничилось домашним обучением грамоте и недолгим пребыванием в уездном училище, из второго класса которого поэт был взят отцом в половине учебного года. Первыми руководителями Кольцова в поэтическом творчестве были воронежский книгопродавец Д. А. Кашкин, давший юноше возможность бесплатно пользоваться книгами из своей библиотеки, и семинарист, впоследствии студент Медицинской академии, А. П. Сребрянский, исправлявшие его первые поэтические опыты. В 1831 Кольцов по делам отца был в Москве, где благодаря Н. В. Станкевичу познакомился с некоторыми литераторами, между прочим с Белинским. В 1836, 1838 и 1840 Кольцов опять посещает Москву и Петербург, и эти поездки дают ему возможность укрепить и расширить свои литературные связи. В Петербурге в поэте-прасоле приняли живое участие В. Одоевский, Пушкин , Жуковский , Вяземский и др. Это общение с самыми выдающимися представителями дворянской интеллигенции оказало несомненное влияние на тягу Кольцова к занятиям литературой, историей и философией, но крайне скудное образование поэта представляло для него непреодолимую преграду на этом пути, что болезненно ощущалось и самим Кольцовым. «Субъект и объект я немножко понимаю, а абсолюта ни крошечки…», наивно сетует например поэт в письме к Белинскому от 28/X 1836. Вся жизнь Кольцова прошла между двумя полюсами, один из которых определялся его литературыми занятиями и страстной жаждой «быть с веком наравне», а другой - постоянными заботами о торговых делах и участием в мелочных сплетнях окружавшей поэта мещанской среды.

Поэзия Кольцова является наиболее развитым выражением литературного стиля городского мещанства (мелкой и средней городской буржуазии) первой трети XIX в. Ранние поэтические опыты Кольцова представляют подражания стихотворениям Дмитриева , Жуковского , Пушкина , Козлова и других поэтов; в этих произведениях поэт только ещё нащупывает собственную художественную манеру, свой стиль. Но и среди них уже налицо такие стихотворения, в которых нельзя не видеть будущего творца песен. Таковы например , «Повесть моей любви» и «Совет старца» . С другой стороны, попытки писать в духе книжной поэзии наблюдаются у Кольцова до самой смерти, вперемежку с песнями, да и среди последних некоторые ближе к книжным формам, чем к той специфической манере, в которой можно видеть особенности кольцовского стиля. Что касается другого жанра Кольцова - его дум, то они по своему оформлению в большинстве случаев однородны с песнями, а по содержанию представляют своеобразную поэтическую философию. Познакомившись мельком с философскими спорами столичных друзей, главным образом в кружке Белинского, поэт-прасол пытается уяснить себе в думах мировые проблемы.

Высшей точкой художественных достижений Кольцова являются его песни. Порывы к воле, изображение удальцов, неудавшаяся жизнь, тоска по молодости, любовь в различных её переживаниях, крестьянский труд и довольство как результат этого труда - вот основные темы кольцовских песен. Все эти произведения проникнуты бодростью, несокрушимой энергией, готовностью до конца биться с жизненными затруднениями и опасностями. Мажорность настроения кольцовской лирики - результат того подъёма, который переживается в первую треть XIX в. буржуазией. Этот общественный класс чувствует себя на подъёме, переживает известный взлёт. Но в то же время буржуазия ещё несёт на себе весь гнёт патриархальности: порывы молодого класса к культуре постоянно сталкиваются со средой, с её практицизмом и консервативностью. Противоречивость была особенно заметна в развитии мелкой и средней городской буржуазии, не порвавшей ещё связей с крестьянством. Поэтическим выражением затруднённых, но настойчивых взлётов городского мещанства в борьбе за своё благополучие, прежде всего экономическое, в творчестве Кольцова является образ сокола, пытающегося разорвать связывающие его путы («Думы сокола» , «Тоска по воле» , «Песня старика» , «Песня разбойника» , «В непогоду ветер» , , Исступление» ). Психоидеологическое содержание этого образа - сокола, удальца («Как здоров да молод» , «В поле ветер веет» , «Первая песня Лихача Кудрявича» , «Бегство» , «Удалец» ) или влюблённого («Говорил мне друг прощаючись» , , «Всякому свой талан» , , «Последний поцелуй» , «Женитьба Павла» и др.) - заключается в отталкивании от печальной действительности и в порывах к иной жизни, к «вольной волюшке», причём смысл этой антитезы вполне ясен: основным её стержнем является достижение материальных благ.

Тот же идеал сытости и материального благополучия проникает и в песни Кольцова о крестьянском труде и отдыхе (, , «Размышление поселянина» , и др.). Как представитель зажиточного городского мещанства, поэт ещё не вполне порвал с крестьянской почвой, из которой вырастала мелкая и средняя городская буржуазия. Но над ним не тяготеет более «власть земли»: Кольцов уже не пахарь, а посторонний наблюдатель зажиточной деревни, откупившейся от крепостной зависимости.

Все крестьянские работы у Кольцова представлены как один сплошной праздник. Даже скорбное «Размышление поселянина» , глубокого старика, которому «на восьмой десяток пять лет перегнулось», а всё «перемены нету», возвращается в конце концов всё к тому же сельскому труду и находит в нём радостное успокоение. Когда по сборе урожая у крестьянина затевается пирушка, для многочисленных гостей широко раскрываются «ворота тесовы». Есть чем угостить «званых»:

«На стопах кур, гусей Много жареных, Пирогов, ветчины Блюда полные…»

Найдётся и «чаша горькова», и «брага хмельная», которой хозяин потчует родных «из ковшей вырезных», и «сыченый мед». И не в домотканной паневе и лаптях «молодая жена чернобровая» принимает гостей, а появляется перед ними «бахромой, кисеёй принаряжена» (). Для объяснения крестьянской нищеты поэт не находит другой причины, кроме лени («Что ты спишь, мужичок?» ). Немудрено поэтому, что Кольцов ни одним словом не обмолвился о крепостном праве: для городского мещанства последнее являлось уже пройденной ступенью социального бытия.

И со стороны содержания и со стороны оформления творчество Кольцова представляет синтез элементов книжной поэзии и крестьянского фольклора.

Песни Кольцова, имея нередко много общего с произведениями крестьянской устной поэзии, иногда отличаются от последних сложностью своей композиции. Приведём здесь в пример только «Пору любви» . Это стихотворение состоит из трёх картин, объединяемых в одно целое тем «дыханьем чар» весны, которое производит такое волшебное действие в смысле зарождения, дальнейшего развития и укрепления чувства любви. Первая картина представляет действие весны на сердце девушки, вторая - любовные переживания молодца, а третья - синтез переживаний обоих во взаимном чувстве любви. В этой сложности композиции сказалась несомненно книжно-литературная выучка Кольцова, как это можно отметить и в широком пользовании поэта картинами природы. Композиционная роль пейзажа у Кольцова значительно важнее, чем в крестьянском фольклоре. Крестьянская песня обращается к природе как к средству для своей символики, для построения психологического параллелизма, или для создания фона, на котором развёртываются те или другие переживания. Однако нигде в устной поэзии деревни мы не найдём таких выдержанных и широких картин природы, как например в кольцовском , или такого природного символа, на котором было бы построено целое произведение, подобно посвящённому памяти Пушкина стихотворению Кольцова . Психологического параллелизма у Кольцова совсем не встречается, а природная символика обычно имеет иное психоидеологическое наполнение, нежели то, какое мы находим в крестьянской устной лирике.

Тот же синтез элементов книжной поэзии и крестьянского песенного фольклора наблюдается и в поэтическом языке Кольцова. Поэт очень часто пользуется эпитетами, но наряду с такими эпитетами, как красная девушка, удалый молодец, ярый воск, милый друг, столы дубовые, сыра земля, добрый конь, Волга-матушка, солнце красное, ясный сокол, кудри русые, встречаются нередко томный взор, даль волшебная, полночь мёртвая, чувства жаркие, дева, радость души, роковой огонь, полночь глухая, счастье слепое, золотой век девичий, степь-трава - парча шелковая, ночь - волшебница, ночи благодатные, пылкая юность, сладострастные сны, сны волшебные, песни чудные, юность туманная и др., которые совершенно чужды крестьянской устной поэзии и свидетельствуют о струе сентиментальной дворянской литературы в песнях Кольцова. Излюбленным стилистическим приёмом в крестьянском песенном фольклоре является сравнение в разных его видах. У Кольцова сравнение - также один из распространённых приёмов, но отрицательная его форма, наиболее характерная для крестьянского устного творчества, у поэта встречается чрезвычайно редко. Песни Кольцова особенно богаты сравнениями, выраженными посредством творительного падежа («хмелем кудри вьются», «сиротой хлеб стоит» и пр.). Часто прибегает Кольцов и к приёму повторения, но повторение стиха или части его, представляющее наиболее специфическое свойство крестьянского фольклора, у Кольцова совсем отсутствует, а повторение через употребление эпитета встречается очень редко. Ряд стилистических приёмов уже прямо роднит песни Кольцова с поэтикой современной ему книжной литературы, преимущественно дворянской сентиментальной лирики. Сюда нужно отнести употребление всякого рода восклицательных частиц (увы, ох, ах), риторический вопрос:

«ЧтО ему дорога, Тучи громовые, Как придут по сердцу Очи голубые!..» («В поле ветер веет» ),

умолчание или резкий переход от одной мысли к другой как стилистические средства для придания драматического характера тому или иному переживанию:

«Не ходи, постой! дай время мне Задушить грусть, печаль выплакать; На тебя, на ясна сокола…» «Занялся дух - слово замерло»… (). «Нет надежды в душе… Ты рассыпься же Золотою слезой, Память милова!..» ().

Лексика кольцовских песен представляет постоянное совмещение слов крестьянского языка, из которых многие - местного характера (клеть, казна, закрома, бражка, непогодь, опозниться, играть песни, гуторить, сам-друг, тихомолком, без просыпу, пущай и др.), и слов литературных (лобзанья, восторги, выраженье, роскошный, мгновенье, ополчаться, лоск, чары, роковой, лелеять и т. д.). Что касается синтаксиса Кольцова, то здесь следует отметить как элементы, близкие к синтаксису крестьянской устно-поэтической речи, почти полное отсутствие связи предложений по способу подчинения, преобладание речи отрывистой и употребление в краткой форме прилагательных, стоящих в роли определений (молодецка удаль, зла беда, ясны очи). Но указанные выше приёмы риторического вопроса или умолчания приближают стихотворения Кольцова к книжной поэзии.

Версификация стихотворений Кольцова - книжная, с правильно выраженной метрикой. Впечатление же близости кольцовского стиха к стиху крестьянских песен объясняется тем, что в произведениях Кольцова отсутствует правильное чередование ритмически-сильных и слабых слогов, и счёт ударений идёт по «прозодическим периодам», т. е. по группам слов, объединённых общим ударением на одном из них.

Библиография: I. Полное собр. сочин. А. В. Кольцова, под ред. и с примеч. А. И. Лященки, изд. «Разряда изящной словесности Акад. наук», изд. 3-е, СПБ., 1911 (лучшее изд.). Там же см. обзор других изданий.

II. Неверов Я. М., Стихотворения Алексея Кольцова, «ЖМНП», ч. 9, 1836, стр. 653-658; Его же, Поэт-прасол А. В. Кольцов, «Сын отечества», часть 176, стр. 259-272 и 309-324 (о крестьянской природе творчества Кольцова); Данилов В. В., Очерки поэзии Кольцова, «Русск. филолог. вестник», 1910, № 1, стр. 19-45 (не доведённая до конца попытка связать поэта со средой городского мещанства). Об отношении творчества Кольцова к фольклору см.: Некрасов А. И. Кольцов и народная лирика, «Изв. Отд. русск. яз. и слов. Акад. наук», т. XVI, кн. 2, 1911; Ольминский М. С., По вопросам литературы, Л., 1925.

III. Подробная библиография, см. академ. изд. Кольцова, СПБ., 1911; Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е, Гиз, Л., 1924; Его же, Литература великого десятилетия, т. I, Гиз, М., 1928.

П. Соболев

Литературная энциклопедия: В 11 т. - [М.], 1929-1939