«Лиличка!», анализ стихотворения В.В. Маяковского

Свой первый поэтический сборник Владимир Маяковский издал в 1913 году, будучи студентом художественного училища. Это событие настолько изменило жизнь молодого поэта, что он искренне стал считать себя гением. Публичные выступления Маяковского, носившие подчас крамольный характер, не остались незамеченными руководством училища, откуда поэт был исключен в 1914 году. Тогда же появилось на свет стихотворение “А все-таки”, в котором автор попытался уверить самого себя и окружающих в том, что он добьется успеха на литературном поприще.

Конечно, для молодого человека такое заявление можно считать дерзостью. Однако Маяковский, обращаясь к читателям, без тени смущения констатирует: “Я – ваш поэт”. Он хочет быть востребованным, но еще не осознает, какую опасность сулит ему общественное признание. Пройдет совсем немного времени, и автор превратится в культовую фигуру московского бомонда, его будут приглашать на литературные вечера и щедро оплачивать публичные выступления. Но при этом в огромной толпе почитателей Маяковский будет ощущать себя безумно одиноким и никому не

нужным. То, к чему он стремился, окажется мифом, иллюзией. Потому что толпе будет совершенно все равно, что творится в душе поэта, который вынужден читать свои стихи перед подвыпившей, вульгарной и жаждущей развлечений публикой.

Пока же Маяковский пребывает в наивном заблуждении, что очень скоро станет певцом униженных и оскорбленных, перед которыми готов настежь распахнуть собственную душу. Поэт верит, что настанет тот момент, когда его “проститутки, как святыню, на руках понесут и покажут богу в свое оправданье”. При этом стихи Маяковского окажутся настолько восхитительными, что Всевышний заплачет над ними, после чего “будет, задыхаясь, читать их своим знакомым”.

Конечно же, в этих строчках сквозит юношеский максимализм, хотя автор, обращаясь к читателям, признается: “Мне страшен ваш страшный суд!”. Он боится быть отверженным толпой, которую очень скоро начнет презирать за то, что она безлика, беспринципна и легко поддается манипуляциям. При этом поэт, избравший в своих ранних произведениях тактику шоковой терапии для своих читателей и использующий в стихах достаточно откровенные выражения, сам будет поражен до глубины души, что обороты наподобие “нос сифилитика” будут восприниматься ими вполне обыденно и естественно, что указывает на деградацию общества, у которого Маяковский пытался получить сочувствие и понимание.

Другие работы по этой теме:

1. После Великой Октябрьской революции, в советской литературной России появилось новое поэтическое течение – футуризм. Своим главным отличием от других поэтов, футуристы считали свою острую и...
2. Литературный мир на рубеже 19 и 20 веков претерпевает существенные изменения, появляется множество различных течений и направлений, которые не вписываются в общепринятые каноны. Но даже...
3. Восприятие, истолкование, оценка Луначарский сказал о Владимире Владимировиче Маяковском, что “это была жизнь в одном из ее предельных проявлений”. И это, по-моему, очень точно. Лирик...
4. Знакомство с Лилей Брик полностью изменило жизнь поэта Владимира Маяковского. Внешне он оставался все тем же дерзким молодым человеком, который писал резкие стихи и с...
5. Восторженное отношение Владимира Маяковского к революции красной нитью проходит через все творчество поэта. Однако автор прекрасно осознает, что смена власти – это серьезное общественное потрясение,...

Тема любви в творчестве «агитатора, горлана, бунтаря» Владимира Маяковского не так широко представлена, как тема революции или тема «светлого будущего». Однако сам поэт утверждал, что «любовь – это сердце всего», что от нее «разворачиваются и стихи, и дела». К сожалению, личная жизнь Маяковского не складывалась, как, пожалуй, у любого поэта. Ведь счастливый человек не может «выреветь горечь обиженных жалоб». Но «громада любовь» поэта все-таки оставила яркий след в истории мировой поэзии, а одним из самых запоминающихся можно считать стихотворение «Лиличка!», анализ которого и будет представлен.

У стихотворения подзаголовок «Вместо письма», но сложно назвать его любовным посланием, ведь оно лишено той интимности, сокровенности, которая обычно звучит в подобного рода стихах, таких как пушкинское «К*» или «На холмах Грузии». Скорее, здесь можно услышать полемику с романтическими чувствами, которые испытывал лирический герой XIX века. Герой ХХ века может сопоставить свое чувство с ураганом, огнем, водой – с неуправляемой стихией, которая неотвратимо наступает, и противостоять ей может далеко не каждый.

Все стихотворение «Лиличка!» построено на приеме антитезы, что очень характерно для творчества Маяковского. Стихотворение, судя по названию, посвящено Лиле Брик, жене мелкого промышленника Осипа Брика. Между ними возник бурный роман, и все последующие произведения Маяковский посвящал только Лиле. С лета 1918 года они живут втроем, а Маяковский посвящает ей даже публикацию первого тома своих сочинений. Но отношения развиваются непросто: Лиля Брик, польщенная вниманием известного поэта, играет на его чувствах, вызывая ревность, то приближая, то отдаляя от себя. При этом она позволяла себе циничные высказывания вроде этих: «Страдать Володе полезно, он помучается и напишет хорошие стихи».

Действительно, при чтении «Лилички» больше испытываешь мучение, нежели радость. Уже сама атмосфера, в которой находятся герои, напоминает «главу в кручёныховском аде», то есть обстановку, воссозданную А. Кручёных – тоже поэтом-футуристом. Но именно здесь, в комнате, где «дым табачный воздух выел», герой ее «руки, исступленный, гладил». Ощущение сиюминутности счастья подчеркнуто использованием хронотопов: «гладил» - прошлое, сейчас, в настоящем времени, - «сидишь, сердце в железе», а уже завтра «выгонишь, может быть, изругав».

Казалось бы, лирический герой испытывает романтическое настроение, ведь его любовь уподобляется морю, солнцу, таланту - природным силам. Но далее следует странное сравнение:

Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь…

Становится ясно, что герой не уверен в чувствах возлюбленной к нему, и это доставляет мучение и ей, и ему. Для нее это гиря, как думает герой, а для него самого – состояние, которое невозможно передать обычными словами. Именно поэтому Маяковский прибегает к параллелизму - такому порядку расположения предложений, при котором одна группа слов заключает в себе образы и мысли, соответствующие другой.

Для передачи состояния своего героя автор использует сопоставление с быком и слоном – крупными животными, явно вызывающими ассоциацию с самим поэтом. Каждое животное, устав от тяжелого труда, может отдохнуть, если «разляжется в холодных водах» или «царственным ляжет в опожаренном песке». А герою невозможно отдохнуть от любви, которая становится для него непосильным трудом.

Возможно, для кого-то выходом из сложившейся ситуации стало бы самоубийство, но герой уверен, что он «и в пролет не бросится», «и не выпьет яда», «и курок не сможет над виском нажать» сам. Если только любимая прикажет. Страшно, что здесь это прозвучало сродни предсказанию: сам Владимир Маяковский, устав от боли и разочарования, все-таки «смог курок над виском нажать».

Последние строчки, отделенные даже чисто внешне от всего стихотворения, звучат как молитва, как мольба о помощи:

Дай хоть

твой уходящий шаг.

И здесь возникает параллель: именно «слов сухие листья» должны выстелить путь уходящей героине. Получается, что все уже высказанные слова о любви становятся, как и опавшие листья, мертвыми, ненужными, пригодными разве что для растопки. Еще ни одному поэту не удавалось передать отчаяние с такой силой.

Стихотворение «Лиличка!»

Вместо письма

Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?

Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.

В 1914 году, когда Маяковский пишет стихотворение «А всё-таки», поэту ещё далеко до всеобщего признания, но юношеский максимализм уже представляет, как от славы «проваливается улица» и Бог плачет над его произведениями. Стихотворение-мечта, полное надежды и, более того, даже требования к окружающим признать его талант здесь и сейчас.

Предыстория строк

Что предшествовало написанию строк, откуда такая уверенность и такие требования? Всего год назад появляется первый сборник поэта, и Маяковский чувствует себя на коне, хотя лавров первое издание особых не снискало. Владимир Владимирович увидел, что его начинают печатать и ему кажется, что до Олимпа славы всего два шага. Для себя Маяковский решил, что он уже гений. Гениальность поэта сегодня никто не отрицает, то в 1913-1914 годах работы Владимира находили почитателей только в узком кругу друзей.

Оставшиеся «два шага» до Олимпа Маяковский решает взять наскоком – уже печатают – осталось дать читателям то, что не может предложить никто другой.

Владимир считает, что главное сейчас – это громко о себе заявить – закричать в лицо толпе и она понесёт его на руках. Ставя себя на одну высоту с пророком, Владимир уже сегодня ждёт лавров и дороги, усыпанной цветами.

Шаг до славы

По мнению автора строк, уже завтра его покорится всё возвышенное и низменное – проститутки будут носить его на руках, а Бог пролёт слезу умиления над его книгами. Владимиру не нужна половина, он хочет всё и сразу и не готов ждать!

Стихотворение имеет несколько грубоватых и даже вульгарных оборотов, но это начинающийся вырабатываться стиль Маяковского, который говорит с читателями честно, но просто, как в трактире. Автор кричит вверх и вниз:

Я – ваш поэт!!!

Боязнь падения

мне страшен ваш страшный суд,

Обращённая к возможным поклонникам. Максимализм на пределе, но боязнь поражения точит сердце поэта… Между уверенностью в своей гениальности и сомнением в быстрой победе и рождаются грубые по форме, но красивые по содержанию слова стихотворения.

До настоящего признания ещё несколько лет, совсем скоро пригласить Маяковского на литературный вечер будет правилом хорошего тона, но пока, по мнению поэта, надо торопить события и кричать в лицо неверующим в него, что он уже сейчас гений и лавры заслужены сегодня.

Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река - сладострастье, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
сады похабно развалились в июне.

Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий парик.
Людям страшно - у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.

Но меня не осудят, но меня не облают,
как пророку, цветами устелят мне след.
Все эти, провалившиеся носами, знают:
я - ваш поэт.

Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!
Меня одного сквозь горящие здания
проститутки, как святыню, на руках понесут
и покажут богу в свое оправдание.

И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова - судороги, слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими стихами под мышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.

Стихотворение "А все-таки" читает Лада Мазина... Интересное и яркое изложение одного из ранних произведений Маяковского.

Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река — сладострастье, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
сады похабно развалились в июне.

Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий парик.
Людям страшно — у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.

Но меня не осудят, но меня не облают,
как пророку, цветами устелят мне след.
Все эти, провалившиеся носами, знают:
я — ваш поэт.

Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!
Меня одного сквозь горящие здания
проститутки, как святыню, на руках понесут
и покажут богу в свое оправдание.

И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова — судороги, слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими стихами под мышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.

Анализ стихотворения «А все-таки (Улица провалилась, как нос сифилитика)» Маяковского

В. Маяковский выпустил свой первый сборник стихотворений еще в студенческие годы. Активная бунтарская позиция и вызывающие публичные выступления привели к тому, что в 1914 г. он был отчислен из художественного училища. Молодой поэт не испытал особого разочарования, так как был уверен в своем великом литературном будущем. Его стихотворным ответом на исключение из училища стало произведение «А все-таки…».

Стихотворение начинающего поэта представляет собой дерзкий выпад против всего нормального общества. Маяковский использует неприемлемую среди образованных людей лексику: «нос сифилитика», «похабно развалились». Он широко применяет гротеск и оригинальные сравнения: «выжженный квартал надел на голову», «изо рта шевелит ногами непрожеванный крик».

Маяковский не скрывает своего отвращения к обывателям, которым не под силу понять его сложные произведения. Поэт намеренно искажает язык и разрушает установленные правила. Он считает себя революционером в поэзии, новым пророком, который возвещает всему миру о наступлении новой эры. Впоследствии такие взгляды Маяковского полностью найдут свое подтверждение в идеологии большевиков. Пока что политика его не интересует. Он жаждет революции в искусстве и в сознании людей.

Маяковский убежден в своем великом призвании. Все пророки поначалу подвергались насмешкам и оскорблениям. Зато потом его путь «цветами устелят», а «проститутки» поэта «покажут богу в свое оправдание». Автор использует религиозную символику. Он предвкушает приближение дня страшного суда, когда весь старый мир погрузится в хаос. Маяковский был атеистом и использовал образ бога лишь в качестве одного из наиболее значимых для людей символов. С невероятным юношеским максимализмом он утверждает, что бог будет поражен его произведениями, «заплачет», «побежит по небу с моими стихами». Вот тогда-то напуганные убогие обыватели полностью осознают, что среди них находится величайший талант, который они не смогли вовремя распознать.

Стихотворение «А все-таки…» можно расценивать, как одно из программных заявлений молодого Маяковского. Поэт дает понять, что он абсолютно уверен в себе и в своих безграничных возможностях. Он будет творить только так, как считает нужным. Мнение окружающих его нисколько не волнует, так как настоящую оценку его творчеству вынесет история.