Маршал устинов: магистр обороны ссср. Дмитрий устинов - маршал советского союза, народный комиссар и министр вооружения ссср
| В Москве на Красной площади | ||
| Мемориальная доска в Москве (старая) | ||
| Бронзовый бюст в Самаре | ||
| Мемориальная доска в Москве (на доме, в котором жил) | ||
| Мемориальная доска в Санкт-Петербурге | ||
| Вывеска на здании "Военмеха" в Санкт-Петербурге | ||
| Бюст в Коврове | ||
| Мемориальная доска в Москве (новая) | ||
| Бюст в Ижевске | ||
| Мемориальная доска в Иваново |
Устинов Дмитрий Фёдорович - Народный комиссар вооружения СССР; заместитель Председателя Совета Министров СССР и председатель комиссии Президиума Верховного Совета СССР по военно-промышленным вопросам; Министр обороны СССР, Маршал Советского Союза, город Москва.
В 1922-1923 годах служил в Красной Армии, после чего окончил профтехшколу и Ленинградский военно-механический институт. В 1927-1929 годах работал слесарем на Балахнинском бумажном комбинате, затем на фабрике в Иваново. Член ВКП(б)/КПСС с 1927 года. С 1934 года - инженер в Артиллерийском морском НИИ, начальник бюро эксплуатации и опытных работ; с 1937 года - инженер-конструктор, заместитель главного конструктора и директор ленинградского завода "Большевик".
9 июня 1941 года Д.Ф. Устинов был назначен народным комиссаром вооружения СССР. На этом посту он внёс крупный вклад в достижение победы в Великой Отечественной войне, обеспечив массовый выпуск оружия, успешное освоение производства новых видов вооружения.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 июня 1942 года за выдающиеся заслуги в деле организации производства, освоение новых видов артиллерийского и стрелкового вооружения и умелое руководство заводами Устинову Дмитрию Фёдоровичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали "Серп и Молот".
До 15 марта 1953 года Д.Ф. Устинов находился на посту наркома (с 1946 года - министра) вооружения СССР. С 15 марта 1953 по 14 декабря 1957 года он - министр оборонной промышленности СССР, а с 14 декабря 1957 по 13 марта 1963 года - заместитель Председателя Совета Министров СССР.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 17 июня 1961 года за выдающиеся заслуги в создании образцов ракетной техники и обеспечение успешного полёта советского человека в космическое пространство награждён второй золотой медалью "Серп и Молот".
С 13 марта 1963 по 26 марта 1965 года Д.Ф. Устинов - первый заместитель Председателя Совета Министров СССР. С 26 марта 1965 по 5 марта 1976 года - секретарь ЦК КПСС и кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС. На этом посту Д.Ф. Устинов координировал работу всех учреждений военно-промышленного комплекса.
29 апреля 1976 года Д.Ф. Устинов был назначен на пост министра обороны СССР. 30 июля 1976 года ему присвоено воинское звание "Маршал Советского Союза".
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 27 октября 1978 года за большие заслуги в укреплении обороны страны в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период и в связи с 70-летием со дня рождения Маршалу Советского Союза Устинову Дмитрию Фёдоровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
Член ЦК КПСС с 9 июня 1941 года. Член Политбюро ЦК КПСС с 5 марта 1976 года. Депутат Верховного Совета СССР 2, 4-11-го созывов (1946-1950, 1954-1984).
Воинские звания:
генерал-лейтенант инженерно-артиллерийской службы (21.01.1944);
генерал-полковник инженерно-артиллерийской службы (18.11.1944);
генерал-полковник инженерно-технической службы (20.06.1951);
генерал-полковник-инженер (18.11.1971);
генерал армии (29.04.1976);
Маршал Советского Союза (30.06.1976).Награждён 11 орденами Ленина (8.02.1939, 3.06.1942, 5.08.1944, 8.12.1951, 20.04.1956, 21.12.1957, 29.10.1958, 29.10.1968, 2.12.1971, 27.10.1978, 28.10.1983), орденами Суворова 1-й степени (16.09.1945), Кутузова 1-й степени (18.11.1944), медалями.
Герой Монгольской Народной Республики (8.06.1981). Герой Чехословацкой Социалистической Республики (30.09.1982). Награждён иностранными наградами: тремя орденами Сухэ-Батора (Монголия, 1975, 1978, 1981), орденом Боевого Красного Знамени (Монголия, 1983), двумя орденами Клемента Готвальда (Чехословакия, 1978, 1982), орденом Белого Льва 1-й степени (Чехословакия, 1977), орденом Хо Ши Мина (Вьетнам, 1983), двумя орденами Георгия Димитрова (Болгария, 1976, 1983), орденом «Крест Грюнвальда» 1-й степени (Польша, 1976), двумя орденами Знамени с рубинами (Венгрия, 1978, 1983), орденом «Солнце Свободы» (Афганистан, 1982), двумя орденами Карла Маркса (Германская Демократическая Республика, 1978, 1983), орденом Шарнхорста (Германская Демократическая Республика, 1977), орденом Белой Розы 1-й степени (Финляндия, 1978), орденом «Плайя Хирон» (Куба, 1983).
Лауреат Ленинской премии (20.04.1982), Сталинской премии 1-й степени (16.12.1953), Государственной премии СССР (5.02.1983).
Почётный гражданин Самары (25.07.2017, посмертно), Северодвинска Архангельской области (25.05.1983) и Коврова Владимирской области (20.12.2017, посмертно).
Бронзовый бюст Д.Ф.Устинова установлен в Самаре. Его имя присвоено Ульяновскому авиационному промышленному комплексу, производственному объединению "Ижмаш" и району в городе Ижевске (Удмуртия), Санкт-Петербургскому механическому институту, площади в Самаре, улицам в Москве и Санкт-Петербурге, ракетному крейсеру Краснознамённого Северного флота и школе №23 в городе Ковров (Владимирская область). В Москве на доме, в котором он жил, и на здании Министерства обороны установлены мемориальные доски. В 1984-1990 годах его именем был назван город Ижевск.
Сочинения:
Избранные речи и статьи. М., 1979;
Во имя Победы. М., 1988.
Отъезд героя сирийской кампании «на юга» запустил цепочку перестановок в ЦВО
Перестановки в генералитете Вооруженных сил России продолжаются. Только «URA.Ru» знает, кто займет место героя сирийской кампании, уже бывшего командующего Центральным военным округом Александра Дворникова. Подробности - в нашем материале.
Генерал-лейтенант Евгений Устинов. Всем военным стоит срочно изучить его биографию
Генерал-полковник Александр Дворников скоро сменит приставку врио командующего Южным военным округом на полноценную должность. Информация об этом воспринята однозначно - это награда за победоносную организацию сирийской кампании. Не было сомнений в том, что 55-летний начальник штаба и первый замкомандующего Центральным военным округом, награжденный Звездой Героя России, «пойдет в рост». Однако прогнозисты ошиблись лишь с географией. Ожидалось, что генерал-полковник возглавит Восточный военный округ, откуда он родом. Однако боевой опыт «уральца» Дворникова оказался востребованным на самом тревожном направлении.
Свое назначение Дворников встретил на «дальних югах» - так на армейском сленге называют театр военных действий в Сирии. Естественно, в Екатеринбург генерал больше не вернулся, оставив свою должность преемнику. По данным инсайдера, первым заместителем командующего ЦВО и одновременно начальником штаба стал (пока в статусе врио) генерал-лейтенант Евгений Устинов.
До последнего времени он занимал должность замкомандующего войсками с функционалом, который можно описать максимально широко: боевая подготовка войск. Общественности Устинов знаком - из первых лиц округа он единственный медийный генерал. Его можно было увидеть на пресс-конференциях и массовых мероприятиях вроде спортивно-патриотической «Гонки героев».
«Для Устинова это назначение - явное повышение. Через год или раньше он может рассчитывать на звание генерал-полковника. Или получит повышение в должности, или останется в ЦВО. В любом случае здесь от его назначения ждут некоторых изменений. Дворников пользовался репутацией начальника, который мог работать круглосуточно, ставя задачи „в ночь“ или проводя бесконечные совещания. В дотошности в деталях они с [командующим ЦВО Владимиром] Зарудницким были чем-то похожи.
Устинов же привык решать задачи „на ходу“, без длительных совещаний, делегируя мелочи подчиненным.
Если его принципы работы уживутся с принципами Зарудницкого, то можно рассчитывать на изменение правил работы штаба ЦВО», - рассказывает источник. Он намекает, что непросто придется новым подчиненным Александра Дворникова в ЮВО, где он начал масштабные проверки подчиненных частей. Одна из первых прошла в Чечне.
Справка
Евгению Устинову 55 лет, он уроженец деревни Кайдалово Сосновского района Горьковской области. В 1984 году окончил Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище, в 1998 году - Военную академию имени М.В. Фрунзе, в 2005 году - Военную академию Генерального штаба. После окончания училища проходил службу в Воздушно-десантных войсках, пройдя все командные должности от командира взвода до заместителя командующего ВДВ.
С 1985 по 1987 год воевал в Афганистане. С 2009 по 2011 год - заместитель командующего войсками Ленинградского военного округа, затем командовал общевойсковой армией Западного военного округа. В должности заместителя командующего ЦВО - с апреля 2013 года.
Назначения Дворникова и Устинова пока нет.
«Официальная должность генерал-полковника Дворникова - первый заместитель командующего ЦВО - начальник Штаба. Он временно допущен до командования Южным военным округом. Должность Устинова - соответственно - заместитель командующего. Для того чтобы говорить о новых назначениях, нужен указ президента», - сообщил «URA.Ru» пресс-атташе командующего ЦВО Ярослав Рощупкин.
Для смены кадров нужен официальный документ, запускающий цепочку отставок и назначений. В связи с отсутствием официального документа неизвестно, кто займет пост Устинова и куда назначат экс-командующего войсками ЮВО генерал-полковник Александра Галкина.
Последний вместе со своим заместителем Турченюком реализовали крымскую операцию в 2014 году. Генерал Галкин, по словам представителя пресс-службы южного округа, находится в отпуске. Кем он будет после выхода - неизвестно. Данных об этом нет и на сайте Минобороны.
Арсений Ваганов
С генерал-лейтенантом в отставке Иваном Лаврентьевичем УСТИНОВЫМ читатели «Красной звезды» познакомились еще в 2003 году, когда отмечалось 60-летие создания легендарного «Смерша». Много интересного о малоизвестных событиях Великой Отечественной войны, в которых он участвовал с первых ее дней, рассказал нам тогда этот военный контрразведчик, прошедший блистательный служебный путь – от оперработника до начальника 3-го управления (военная контрразведка) КГБ СССР. Немалый интерес представляет и его последующая служба – советником при председателе Госплана СССР по проблемам безопасности.
Сегодня, в преддверии праздника, мы предлагаем вниманию наших читателей несколько фрагментов из воспоминаний Ивана Лаврентьевича о событиях Великой Отечественной войны – ведь это самые впечатляющие и показательные страницы истории не только нашей военной контрразведки, но и всей службы Государственной безопасности. К тому же, учитывая специфику этой службы, уточним, что они являются и наиболее открытыми страницами, хотя, разумеется, далеко не в полном объеме.
20 декабря – День работника органов безопасности Российской Федерации
В 16-й армии
22 июня 1941 года, с началом Великой Отечественной войны, я получил приказ об отбытии в город Белосток, в распоряжение командования 6-й кавалерийской дивизии, которая вступила в тяжелые бои с наступающими немецко-фашистскими войсками. В тот трагический для всего нашего народа день я был молодым лейтенантом, только что окончившим пехотное училище и направленным в Могилев на курсы военных разведчиков.
События развивались очень стремительно. На станции Осиповичи поезд, на котором я ехал, был разрушен бомбовым ударом, а вблизи Минска пришлось вместе с остатками отступающей артиллерийской части вступить в бой с диверсионно-разведывательным отрядом противника. А позднее отступить до Могилева, где создавалась полоса оборонительных сооружений силами вновь прибывших воинских частей. Там же действовал пункт сбора офицеров, отставших от своих частей или потерявших их в ходе боевых действий. На сборном пункте мною было получено предписание выехать в Смоленск в распоряжение прибывшей туда 16-й армии. Я прибыл вместе с двумя старшими офицерами в штаб армии, который располагался в лесном массиве. По прибытии со мной побеседовал ряд офицеров, в том числе руководитель Особого отдела полковник Василий Степанович Шилин. Полковник Шилин разъяснил мне, что это подразделение представляет собой военную контрразведку 16-й армии, в состав которой он намерен назначить и меня оперативным уполномоченным. На первых порах мне в помощь подключат опытного старшего оперуполномоченного капитана Харитонова.
7 июля 1941 года был выпущен соответствующий приказ, и я приступил к освоению весьма специфической работы непосредственно в боевых условиях. С большой благодарностью вспоминаю своего первого учителя и наставника капитана Ивана Степановича Харитонова, прошедшего всю войну в военной контрразведке. Это был опытный профессионал, который не только разъяснил мне правовые основы предстоящей работы, методы и тактические приемы, но и вместе со мной, новичком, совершал поездки в воинские части, на практике показывая, как организовать оперативную работу непосредственно в ходе боевых действий.
В связи с осложнением обстановки, тяжелыми боями за Смоленск, стажировка оказалась кратковременной, и в дальнейшем я работал самостоятельно.
События начального периода войны, в котором пришлось быть непосредственным участником, оставили тяжелые воспоминания. Надежды на то, что наше успешно строившееся социалистическое государство легко защитит себя в столкновениях с сильной немецко-фашистской армией, не сбылись. Постоянно возникала мысль о причинах и виновниках происходившей на наших глазах трагедии. Ссылки на внезапность нападения не выдерживали критики.
Сегодня военная и историческая наука в целом тем событиям дала обоснованную оценку. Но нам, в те далекие уже времена, разобраться во всем было крайне трудно.
Военная контрразведка в начальный период войны входила структурно в состав армейского штаба, в ряде случаев выполняла задания командования на сложных участках боевых действий. Мне, молодому офицеру с армейской учебной подготовкой, участвовавшему уже в боевых действиях, помимо освоения новой специфической работы, предстояло обучать офицеров военной контрразведки, в основном выходцев из территориальных гражданских органов, владению стрелковым оружием, борьбе с танками с применением боевых гранат и бутылочек с зажигательной смесью, другим боевым навыкам. По указанию командования я постоянно выезжал в войска с конкретными заданиями.
Бои носили ожесточенный характер. Противник постоянно создавал угрозу очередного окружения. Однажды мне, контрразведчику, поручили выехать на железнодорожную станцию Кардымово под Смоленском, оценить состояние прибывающих частей армии и способствовать их продвижению дальше. Одновременно на той же станции предстояло допросить трех раненых пленных немецких офицеров, находившихся в нашем госпитале.
До сих пор в памяти тот допрос. Пленные немцы решительно отказывались отвечать на мои вопросы, ссылаясь на присягу, высказывали уверенность в скорой победе Германии и их освобождении и смотрели на меня свысока. А мы в то время всячески подчеркивали гуманность по отношению к пленным. Те немецкие офицеры были размещены в отдельной чистой палате с новенькими постельными принадлежностями. А как гитлеровцы поступали с нашими пленными, известно всем.
К сожалению, прогнозы пленных офицеров, которых я наслышался, находили убедительное подтверждение. С восходом солнца после обстрела района железнодорожной станции противник начал ее окружать вместе с располагавшимся там военным госпиталем. Наши попытки организовать малыми силами отражение атак не приводило к успеху. Командованию госпиталя было приказано вывозить раненых через ближний лес в сторону Днепра, а всем остальным с боем отходить в том же направлении.
Отстреливаясь от преследующих немцев, я вместе с другими военнослужащими переправился через реку и достиг небольшого леса. А за ним находилась открытая местность, которая была усеяна неорганизованной массой военнослужащих и гражданских лиц, в том числе женщин с малыми детьми. Над ними с воем проносились на малых высотах самолеты противника, сбрасывая бомбы и ведя прицельную стрельбу по мечущимся людям. Одновременно немецкие пилоты рассеивали листовки с призывом сдаваться в плен. Было много погибших, повсюду слышались плач и стоны раненых.
Сегодня можно сказать правду: попытки организации сопротивления, хотя бы стрельбы по самолетам из винтовок, некоторые бойцы воспринимали враждебно, грозились воспрепятствовать этому.
Самое страшное в подобных условиях – подверженность людей общей панике, которая, как известно, непредсказуема и часто исключает здравые, осмысленные действия.
И все же мне тогда удалось сформировать группу из 10-15 военнослужащих и предпринять попытку выхода в лесную местность. К ночи мы вышли к Днепру в районе знаменитой Соловьевской переправы, которая находилась под непрерывным артиллерийским обстрелом. Реально она в тот момент бездействовала, и все попытки ее восстановления успеха не имели. Мы решили преодолеть Днепр вплавь, что и сделали под градом пуль и разрывов снарядов. За рекой уже находились мелкие группы наших военнослужащих, сооружающих простейшие оборонительные сооружения окопного типа.
Я попытался установить место дислокации армейского штаба и своего подразделения. Это удалось. В середине дня я уже докладывал руководителю военной контрразведки об исполнении поручений, обстоятельствах окружения и выхода из него. Выйдя из штабной палатки, прилег под куст и мгновенно уснул. Однако тут же был разбужен и вновь вызван к полковнику Шилину.
Шилин лучше других был проинформирован о происшедших в последние дни событиях, о потерях и предпринимаемых командованием армии мерах. Связь со штабом Западного фронта пока не была восстановлена: направленный для устранения обрыва на линии офицер связи задачу не решил. Возможно, был перехвачен одной из заброшенных в наш тыл диверсионно-разведывательных групп немцев.
Разъяснив мне обстановку в полосе боевых действий армии, Шилин написал короткую записку, адресованную начальнику военной контрразведки Западного фронта Лаврентию Цанаве и подтверждающую мои полномочия офицера связи. Я должен был, незамедлительно выехать на грузовичке под охраной трех военнослужащих в район Вязьмы, установить место нахождения штаба фронта и лично доложить руководству о сложившейся обстановке.
Наша справка. Цанава (Джанджгава) Лаврентий Фомич (1900 – 1955 гг.). В органах государственной безопасности с 1921 г. В 1941 -1942 гг. – начальник Особого отдела Западного фронта, с июня 1942 г. – заместитель начальника Управления особых отделов НКВД СССР, в марте 1943 г. был назначен начальником Особого отдела НКВД Центрального фронта. С октября 1951 г. – заместитель министра госбезопасности СССР, одновременно начальник 2-го Главного управления МГБ СССР. В феврале 1952 г. уволен из органов госбезопасности, 4 апреля 1953 г. арестован. Умер в заключении
12 октября 1955 г.
Возвращаясь в этих воспоминаниях к полковнику Шилину, подчеркну, что он непосредственно участвовал в наведении порядка на Соловьевской переправе. В архивных документах 16-й армии сохранилось письменное донесение в штаб Западного фронта, в котором есть такие строки: «Группа военнослужащих, преодолев заслоны окружения, достигла реки Днепр в районе Соловьевской переправы, которая находилась под постоянным артиллерийским обстрелом, разрывами бомб с летающих самолетов. Попытки восстановить переправу остатками инженерно-саперных подразделений успеха не имели. Вблизи переправы скопились значительные группы отступающих военнослужащих с автомобильной, артиллерийской и танковой техникой. Единое руководство отсутствовало. Вскоре в район переправы прибыла группа военнослужащих на легковых автомашинах, которую возглавлял полковник Шилин – начальник военной контрразведки армии. Он незамедлительно решительными действиями приостановил неразбериху, организовал оборону, создал условия для уничтожения прорвавшихся сил наступающего противника, обеспечил восстановление необходимой переправы».
Таким образом действовала военная контрразведка в те трагические времена. К сожалению, Шилин, этот замечательный и смелый руководитель, уже будучи заместителем начальника Управления контрразведки «Смерш» 3-го Белорусского фронта, зимой 1945 г. погиб в Восточной Пруссии.
Указание полковника Шилина об установлении связи со штабом фронта я тогда выполнил. Для установления места дислокации штаба пришлось прибегнуть к помощи военной комендатуры Вязьмы, представители которой с большим нежеланием обозначили нахождение штаба (не словесным разъяснением, а карандашом на карте). В штабе фронта, несмотря на исключительную сложность боевой обстановки, я не заметил какой-либо нервозности, суеты. Всюду соблюдались строгий воинский порядок, необходимые меры маскировки. На душе отлегло.
Меня сразу же принял начальник управления военной контрразведки Лаврентий Цанава, который на беседу пригласил своих заместителей и одного из офицеров штаба фронта. Слушали меня примерно в течение часа с показом реального положения дел на топографической карте. Вопросы были конкретными, по существу. Выразив мне благодарность, Цанава тут же решил в моих интересах все бытовые вопросы, вплоть до замены обмундирования.
Все это оставалось в памяти надолго. Прощаясь на следующий день, Цанава сообщил мне, что командующим 16-й армией назначен генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский, сильный и опытный военачальник, и что связь с войсками армии восстановлена.
В последующем, при разоблачении культа личности Сталина и бериевских преступлений, Лаврентий Цанава, как их соучастник, был репрессирован. Однако по начальному периоду Отечественной войны он остался в моей памяти вдумчивым, спокойным, заботливым руководителем, уверенным в нашей победе человеком.
Снова в Германии
К началу 1974 года по решению председателя КГБ Ю.В. Андропова убыл из центрального аппарата в Группу советских войск в Германии в качестве руководителя Управления военной контрразведки. Сделано это было по моей настойчивой личной просьбе. Я не был согласен со многими действиями генерала Цинева, курировавшего 3-е Управление КГБ (Цинев Георгий Карпович, 1907 – 1996 гг., уроженец Екатеринослава (позднее Днепропетровск). С 1939 г. на партийной работе: Днепропетровский горком, политорганы Калининского и 3-го Украинского фронтов. С сентября 1953 г. – в органах государственной безопасности, с 1970 г. – заместитель председателя КГБ при Совете Министров СССР. – Ред.)
Цинев, в частности, ставил под сомнение сложившиеся принципиальные, но выстроенные на доверительной основе связи с руководством Министерства обороны и Генерального штаба, о чем информировал Андропова. Председатель КГБ, зная о сложившемся положении, пытался разрядить обстановку, но сделать ему это так и не удалось, даже при помощи секретаря партийного комитета вице-адмирала Михаила Андреевича Усатова (до этого работавшего начальником одного из отделов, морского, отдела 3-го Управления КГБ) и своего помощника В.А. Крючкова.
Цинев имел независимые прямые выходы на Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева (тоже днепропетровца. – Ред.), что заметно осложняло работу КГБ, особенно по кадровой линии. В руководстве Министерства обороны в свою очередь к генералу Циневу относились с определенной настороженностью, старались ограничить его участие в некоторых мероприятиях.
Мне, начальнику 3-го Управления, часто приходилось выполнять роль связующего между Андроповым и министром обороны А.А. Гречко, входившим в то время в состав Политбюро ЦК КПСС. Эту же функцию мне приходилось выполнять и позднее, уже в процессе работы в ГСВГ. В последующем деловые отношения имели продолжение и с новым министром обороны Д.Ф. Устиновым, со всеми руководителями Генерального штаба и командованием ГСВГ, что позволяло оперативно и правильно решать многие служебные вопросы, эффективно осуществлять сложные мероприятия.
В течение моей семилетней работы в Группе советских войск в Германии приходилось поддерживать деловые взаимоотношения и с руководителями Министерства государственной безопасности (МГБ) ГДР, их органов на местах, с их военной контрразведкой. Активизировалась работа подразделений 3-го отдела (закордонная разведка), что позволило проникнуть в отдельные спецслужбы США, Англии и Западной Германии и получить дополнительные материалы об их планах и замыслах.
Для читателей «Красной звезды» поясню: с момента создания в 1954 году в системе Управления особых отделов ГСВГ 3-го отдела его сотрудники в координации с представителями Первого Главного управления КГБ и МГБ ГДР сосредоточили свое внимание прежде всего на органах военной разведки Западной Германии и НАТО. Речь шла о внедрении в эти органы (включая их шифровально-дешифровальные службы) своей агентуры, а также на нейтрализации деятельности и дезинформации технической разведки противника, стремившейся постоянно отслеживать движение советских войск, создание командных пунктов, баз и т.п.
Об активности и изобретательности военной разведки нашего противника в период «холодной войны» свидетельствует скандальная история, когда военные контрразведчики Берлинского оперативного сектора в 1956 году в районе Альтглиннике (Восточный Берлин) обнаружили 300-метровый туннель, прорытый под руководством прибывших в берлинское оперативное бюро ЦРУ специалистов Управления спецопераций для подключения к секретным кабелям связи руководства ГСВГ и ГДР.
Разработка нами отдельных органов военной разведки Западной Германии с использованием подготовленных и внедренных туда агентов позволила нам не только получать важную оперативную информацию, но и переместить в 1978 году на нашу сторону одного из руководящих сотрудников этой службы. Была осуществлена весьма деликатная вербовка, на которую тот пошел не сразу. Конечный же результат, как говорится, превзошел ожидания. Офицер обладал исключительно ценной информацией. Поработав с ним некоторое время, мы передали его немецким товарищам, которые были нам за это крайне признательны. Операция та имела большой успех.
Помимо агентурной (в том числе и закордонной) работы, нами был организован надежный перехват военных линий связи войск НАТО, созданы благоприятные условия по разработке и получению важной информации по линии работы английской разведки. Велась также активная работа по разработке и контролю за разведывательной деятельностью западных военных миссий связи.
Путем целенаправленных действий были осуществлены акции по срыву использования с их стороны секретной разведывательной техники в районах размещения советских войск и агентурных подходов к отдельным военнослужащим ГСВГ, в том числе работавшим в штабе войск, а также по компрометации отдельных сотрудников ЦРУ, работавших под прикрытием военных миссий связи.
В работе по закордонной линии и по миссиям связи следует отметить продуманную и результативную деятельность таких руководителей того времени, как генералы Владимир Михайлович Широков, Юрий Иванович Яровенко, Михаил Михайлович Зимбулатов, полковники Александр Петрович Туисов, Иван Яковлевич Немцов.
А касаясь линейных отделов управления, нельзя не отметить полковника Николая Григорьевича Коваленко – начальника 2-го отдела, который позднее активно работал в должности начальника военной контрразведки легендарной 3-й Ударной армии, дислоцировавшейся под Магдебургом.
В целом это были отлаженные коллективы, которые малыми силами делали большие дела в интересах надежной защиты не только ГСВГ, но и безопасности всего нашего государства. На ряде направлений была оказана значительная помощь органам МГБ ГДР, в том числе по выводу в 1975 году из Западной Германии их важного агента – ученого физика, работавшего с секретными материалами в исследовательском ядерном центре в Карлсруэ и попавшего под подозрение. Тогда была разработана специальная операция (назовем ее условно «Человек-посылка»), которая носила рискованный характер, грозила международными осложнениями и потому была согласована с Андроповым и министром обороны Устиновым. Совместной телеграммой они дали право на ее проведение.
Во имя объективности следует отметить, что там, в Германии, на стыке двух мировых систем, наш противник вел себя не менее активно и изобретательно. Приведу один пример. Где-то в 1978 году в Группу советских войск в Германии прибыл по линии военной разведки полковник, некто Канавин. По агентурной линии нам быстро удалось установить, что к нему проявляют повышенный интерес ЦРУ и G-2 (военная разведка США) еще со времен, когда тот работал в Таиланде. Как потом выяснилось, там он и был завербован американцами, получив агентурный псевдоним Туманов.
Чтобы зафиксировать его контакт с американской разведкой, нами была организована экскурсия в Этнографический музей Западного Берлина. В состав экскурсионной группы включили и Канавина. Позднее оперативные сотрудники Управления докладывали мне: как только «экскурсанты» оказались на территории Западного Берлина, американская «наружка» принялась делать все, чтобы разобщить группу, всячески осложнить ее передвижение. В конце концов им удалось-таки передать своему агенту пакет, что было четко зафиксировано нашими контрразведчиками.
Этот факт, помноженный на решительность разработчиков операции (которая получила название «Корсары»), после напряженной пятичасовой беседы с уличенным в измене агентом привел к его перевербовке и готовности загладить вину перед Отечеством.
Некоторое время спустя с помощью Туманова в предместье Потсдама, Сан-Суси, контрразведчики ГСВГ задержали с поличным (с материалами, составляющими государственную и военную тайну) американского гражданина – куратора Туманова по линии ЦРУ, который оказался вторым советником посольства США в ГДР. Он был объявлен персоной нон грата и выдворен за пределы ГДР. В Москве и Берлине нашу работу оценили положительно, отличившихся отметили наградами.
Органы военной контрразведки ГСВГ принимали активное участие в подготовке и проведении стратегических военных учений по линии Генерального штаба Вооруженных Сил, которые проводились на территории ГДР. В ходе учений я встречался с бывшими министрами обороны Гречко и Устиновым, с начальниками Генерального штаба и многими ведущими руководителями.
Помнится, в динамике одного из учений физические перегрузки серьезно повлияли на состояние здоровья Дмитрия Федоровича Устинова, и по настоянию вызванного на место академика Чазова его пришлось срочно эвакуировать в Москву. К сожалению, этому видному партийно-государственному деятелю, представителю суровой «сталинской школы» (как он сам неоднократно подчеркивал) оставалось жить совсем недолго.
Ранее, после возвращения с такого же учения в ГСВГ внезапно завершил свой жизненный путь министр обороны Андрей Антонович Гречко (апрель 1976 г.), обладавший внешне таким здоровьем, что участники учений с трудом поспевали за маршалом.
На снимках: Капитан И.Л. Устинов, офицер ОКР «Смерш» 3-го Белорусского фронта, 1945 г.
Генерал-лейтенант И.Л. Устинов, 1991 г.
Глава МГБ ГДР генерал-полковник Эрих Мильке вручает начальнику УОО по ГСВГ генерал-лейтенанту И.Л. Устинову боевой орден ГДР «За заслуги перед народом и Отечеством». Берлин, 23.02.1976 г.
Действующая армия, г. Сухиничи. Крайний справа в первом ряду - «особист» лейтенант И.Л. Устинов, 13 октября 1942 г.
В Госплане СССР
Я настоятельно просил отозвать меня из Германии, и в 1981 году генерал Г.Ф. Григоренко, приезжавший в служебную командировку в ГДР, передал мне от имени Юрия Владимировича Андропова предложение о переходе в действующий резерв КГБ и назначении меня на вновь введенную должность советника по проблемам безопасности при председателе Государственного планового комитета СССР.
Наша справка. Григоренко Григорий Федорович, генерал-полковник. Перед Великой Отечественной войной был направлен на работу в органы государственной безопасности. В 1978-1983 гг. занимал пост заместителя председателя КГБ СССР, в 1983-1991 гг. - заместителя министра общего машиностроения СССР.
Это неожиданное предложение вызвало определенные сомнения, так как вся предыдущая работа, начиная с 1939 года, была связана с Вооруженными Силами и не имела прямого отношения к планово-экономическим, социальным и научно-техническим общегосударственным проблемам.Вскоре состоялось в КГБ СССР совещание всего руководящего состава, которое я использовал для прояснения у руководства КГБ вопроса о смысле и целесообразности предложенного назначения. Убедительные доводы о важности предстоящего назначения с учетом сосредоточения в Госплане экономических, научных и оборонных секретов, а также необходимости изучения проблем по дальнейшему развитию государства определили мое согласие. Так началась моя работа в Госплане, продолжавшаяся десять лет, вплоть до драматических событий 1991 года.
Госплан в то время представлял собой сложный государственный организм, контролировавший и определявший не только сложную систему экономико-научных, социальных и международных проблем, но и весь оборонный комплекс. В беседах в верхних эшелонах власти не без основания Госплан СССР назывался Генеральным штабом страны. Руководитель Госплана был в ранге первого заместителя председателя правительства. Все его 10 заместителей находились на положении министров, начальники отделов - заместителей министров. Начиная с должности начальника подотдела и выше, все состояли в номенклатуре ЦК КПСС, проходили в связи с этим строгий персональный отбор. В составе Госплана СССР было четыре научно-исследовательских института, собственный вычислительный центр.Госплан постоянно взаимодействовал с Академией наук, с I Госкомитетом по науке и технике, Министерством обороны и другими ведущими ведомствами. С учетом всех этих обстоятельств он был объектом первостепенной важности для разведок стран НАТО и других спецслужб.
За десятилетний период работы в Госплане СССР мне представилась возможность работать с такими известными руководителями, как Николай Константинович Байбаков (председатель Госплана в 1955-1957гг., 1965-1985 гг.), Николай Иванович Рыжков (1979-1982 гг. - первый заместитель председателя Госплана, 1982-1985 гг. - секретарь ЦК КПСС, 1985-1990 гг. - председатель Совета Министров СССР), Юрий Дмитриевич Маслюков (1979-1982 гг. - заместитель министра оборонной промышленности СССР, 1982-1985 гг. - первый заместитель председателя Госплана СССР, 1985-1988 гг. - заместитель Председателя Совета Министров СССР, 1988 - апрель 1991 гг. - председатель Госплана СССР).В качестве помощников советника, старших специалистов было введено в штат Госплана 10 сотрудников КГБ. В таком составе под официальным названием Службы безопасности начало работу сформированное оперативное подразделение в этом сложном планово-экономическом центре СССР. Все сотрудники были закреплены за наиболее важными отделами Госплана, введены в их штат как главные специалисты, а заместитель советника - в должности заместителя начальника режимного 5-го отдела.
Для приобретения необходимых знаний в планово-экономической деятельности и изучения оперативной обстановки потребовалось ознакомиться со множеством правовых, научных, исследовательских и других рабочих документов, вникнуть в суть решаемых проблем, разрабатываемых планов и программ. Все первичные встречи и беседы с работниками ведомств носили заранее продуманный и целенаправленный характер. Они не только помогли приобрести необходимые знания, но и определить наиболее ответственные участки, которые прежде всего требуют надежной защиты от устремлений спецслужб иностранных государств.
По договоренности с председателем Госплана и экономическим отделом ЦК КПСС я был допущен до всех закрытых служебных документов, совещаний и коллегий, которые систематически проводились с участием главы правительства, представителей Академии наук. Все это дало возможность в короткие сроки войти в рабочие процессы ведомства, быть принятыми в коллективе и тем самым создать условия для создания необходимых негласных оперативных и доверительных возможностей.
Следует отметить общую благожелательность коллективов Госплана СССР в связи с введением в их состав сотрудников КГБ, готовность госплановских работников оказывать нам практическую помощь. За весь десятилетний период работы не было каких-либо заслуживающих внимания конфликтных или иных негативных проявлений.
Работа Службы безопасности носила активный, деловой, целенаправленный характер, получала в целом положительную оценку от бывших руководителей Госплана и КГБ СССР, а за разработку и разоблачение агента германской разведки, а также за другие результативные действия руководитель Службы и некоторые ее сотрудники были отмечены государственными и ведомственными наградами.
Служба безопасности в Госплане СССР по своей подчиненности поддерживала постоянную активную деловую связь с руководителями ответственных управлений КГБ СССР, генералами Г.Ф. Григоренко и В.М. Прилуковым, которым докладывалась заслуживающая внимания информация, шло активное оперативное взаимодействие (Прилуков Виталий Михайлович в 1989 г. был назначен начальником Управления КГБ СССР по Москве и Московской области, а в марте 1991 г. по совместительству - заместителем председателя КГБ СССР. - Ред.).
Советник при председателе Госплана СССР имел также непосредственные выходы на ответственных сотрудников экономического отдела ЦК КПСС, на секретаря ЦК КПСС, а в последующем председателя правительства Н.И. Рыжкова, со стороны которых проявлялась поддержка и взаимопонимание. В подавляющем числе своих ответственных работников аппарат Госплана и его руководители, а вместе с ними и сотрудники Службы безопасности обладали достаточно полной и объемной информацией о состоянии дел в стране, возникающих опасных тенденциях в экономике и социальном развитии, настойчиво пытались воспрепятствовать их развитию, но, к сожалению, при отсутствии поддержки со стороны руководителей высшего звена партии и государства не сумели предотвратить известных трагических последствий.
Коллектив Госплана был удивительно деловым и слаженным, его представители отличались постоянным наличием творческой инициативы, критическим осмыслением происходящих процессов в стране и в мире, настойчивым поиском необходимых мер по преодолению возникающих трудностей. На коллегиях, расширенных научных конференциях, рабочих совещаниях, даже на партийных собраниях открыто говорилось об истинном положении дел в стране, в конкретных областях науки и техники, на оборонных направлениях. Исходя из этого, разрабатывались конкретные меры, целевые программы, которые докладывались высшему партийному руководству и Совету Министров.
Руководство Госплана и сотрудники его Службы безопасности обладали достаточно полной и объемной информацией о состоянии дел в стране, возникающих опасных тенденциях в экономике и социальном развитии, настойчиво пытались воспрепятствовать их развитию, но, к сожалению, при отсутствии поддержки со стороны руководителей высшего звена партии и государства не сумели предотвратить известных трагических последствий.
Особо надо сказать о многолетнем руководителе Госплана - Н.К. Байбакове. Широкая информированность, глубина понимания экономических проблем, умение перспективно мыслить, принципиальность в постановке неотложных вопросов характеризовали его деловые качества. Он постоянно думал о судьбе родной страны, ее развитии, до глубины души переживал неудачи, ошибки и недостатки, занимался сам и втягивал весь коллектив ведомства в поиск решения сложных экономических и социальных проблем, которых с каждым новым годом становилось все больше.
Байбаков умело подбирал кадры, в основу ставил высокую профессиональную подготовку человека, окружал себя творческими, инициативными работниками, был прост и внимателен к рядовым сотрудникам, в необходимых пределах отстаивал их интересы. Конечно, он имел, как и все люди, определенные недостатки и слабости. Нес на себе груз семейных проблем, но не допускал, чтобы они серьезно влияли на выполнение возложенных на него государственных обязанностей. Несмотря на преклонный возраст, до сих пор продолжает работать в научных и научно-исследовательских учреждениях.
Ему, как и всему руководящему составу Госплана СССР, известны были основные причины экономического спада в так называемый теперь застойный период. И надо сказать, что в Госплане разрабатывались конкретные меры, проекты перспективных реформ. Все это докладывалось высшему руководству государства, но не находило с его стороны поддержки.
Руководство ведомства неоднократно готовило закрытые доклады лично Брежневу и Горбачеву с отражением всех слабых сторон в экономике и обществе в целом, информировало о возможных отрицательных последствиях, выступало с конкретными предложениями о необходимых мерах. Указанные документы рассматривались на заседаниях Политбюро. На одном из таких заседаний Байбаков был даже обвинен в дезинформации, а его ведомство – в паникерстве.
В период так называемой перестройки работать становилось все труднее. Многое из предложений специалистов Госплана высшим партийным руководством воспринималось негативно, без должного уважения. В этом спланированном процессе, на мой взгляд, особая роль принадлежала академику А.Г. Аганбегяну, в 1989 году назначенному Горбачевым на должность директора Академии экономического развития СССР при Госплане. Еще до объявления Горбачевым курса на перестройку он подготовил для него объемный труд, в котором излагал свои взгляды о необходимости отказа от централизованной плановой экономики и переходе на новые экономические отношения. Известно, что документ был передан академиком лично Горбачеву и оказал в дальнейшем серьезное влияние на принимаемые в экономической сфере решения. О наличии подобного документа, его оценке компетентными учеными Служба безопасности Госплана доложила руководству КГБ СССР.
Традиции и методика работы Госплана сохранялись в основном его сотрудниками до самого конца его существования. В разгар известных августовских событий 1991 года она была прекращена с приездом группы во главе с депутатом Е.Ф.Сабуровым. Прибывшие взяли под охрану само здание Госплана, опечатали сейфы и объявили сотрудникам о прекращении их работы. Так ушел в небытие известный всему миру и единственный в своем роде научно-практический центр великой державы.
Бывший Госплан СССР, подчеркну еще раз, представлял собой уникальную организацию, в которой сосредотачивалась информация о всех вопросах экономики, науки, техники, обороны, всех жизненных проблемах общества и осуществлялось текущее и перспективное планирование. Его помощью пользовались не только коллеги из социалистического лагеря и развивающихся стран, но и экономисты, промышленники, видные государственные деятели из развитых капстран, которые нередко посещали это ведомство. Думается, что придет время, когда опыт Госплана, его методология планирования и прогнозирования будут востребованы. Тогда вспомнят и о его слаженном, высокопрофессиональном коллективе, о его руководителях.
Взгляд на Олимп
Мне довелось иметь продолжительные встречи с Л.И. Брежневым - во время работы в Группе советских войск в Германии, на показах военной техники в Приволжском военном округе, при пусках боевых ракет стратегического назначения на Байконуре (с участием французской правительственной делегации во главе с президентом Жоржем Помпиду), во время двух партийных съездов, где я был в качестве делегата, и потом на военных учениях, проводимых Генеральном штабом, на закрытых командных пунктах. До XXVI съезда партии Леонид Ильич выглядел еще вполне работоспособным, простым и доступным в обращении с окружающими его людьми человеком, хотя в беседах на общеполитические, государственные, научно-технические, военные темы он и ограничивался общими рассуждениями, не всегда вникал в глубину проблемы, в суть процессов, многие вопросы оставлял без ответа.
Со временем все больше и больше давала о себе знать внешняя сторона высокого положения человека, стоявшего во главе партии и государства, всеми возможными средствами выпячивались его «огромные заслуги» и «высокие награды», что начинало приносить ущерб подлинным государственным интересам. В последние годы, в связи с тяжелым болезненным состоянием, практическая деятельность Брежнева больше носила показной характер и формировалась ближайшим его окружением.
Последний его приезд в бывшую ГДР (1979 г.) вообще вызвал недоумение и определенную растерянность не только у нас, советских представителей, но и у руководителей восточногерманского государства. Самостоятельно передвигаться он практически уже не мог. Его пребывание было приурочено к тридцатилетию образования ГДР. Брежнев принял участие в торжественном собрании, с большим трудом прочитал подготовленное для него выступление, передвигался с помощью сопровождающего, сидел за председательским столом с опущенной головой, закрытыми глазами, при отсутствии признаков реагирования на происходящее вокруг.
На состоявшемся дипломатическом приеме он был приведен под руки со значительным опозданием, посажен на подготовленный председательский стул, после чего с большим трудом, при активном содействии К.У. Черненко (1965-1982 гг. - заведующий Общим отделом ЦК КПСС, одновременно с 1976 г. - секретарь ЦК КПСС) и своих помощников смог зачитать поздравление, после чего вновь под руки был приподнят со стула и уведен из зала. В таком состоянии на второй день его привезли в сопровождении бригады врачей «скорой помощи» для смотра военного парада и демонстрации. Все это производило жуткое впечатление.
Как могло высшее руководство страны (в то время эти вопросы решало Политбюро ЦК) допустить вылет за границу совершенно больного, немощного человека?
С одной стороны, это негуманное издевательское отношение к конкретной личности, с другой - прямая компрометация высшего советского руководства и самой страны в целом, показ ее упадка, бесперспективности, недееспособности, прямая демонстрация отсутствия влиятельных здравых сил, которые бы могли встать во главе великого государства, содействовать укреплению социалистической системы, содружества стран мира. Обстоятельства этой поездки показывают, что она планировалась заранее. О болезненном, немощном состоянии Брежнева было известно не только членам Политбюро ЦК КПСС, но и общественности, руководству ГДР.
О предстоящем приезде Брежнева в ГДР было проинформировано командование Группы советских войск, посольство СССР, органы госбезопасности. Мы получили ориентировку о его болезненном состоянии и указание: все возникающие по ходу визита вопросы решать только через Черненко.
Кому была выгодна в то время подобная акция, имевшая явную целевую направленность на подрыв авторитета СССР перед мировым сообществом в условиях обострения военно-политической обстановки и угрозы новой войны? Этому вопросу будущим исследователям следует, несомненно, уделить должное внимание и постараться дать ответ на другой закономерно возникающий вопрос: «Не было ли уже в тот период в составе стареющего Политбюро и его окружения враждебных сил влияния?»
На основании личных впечатлений и доверительной информации от соответствующих компетентных лиц можно предполагать, что в так называемый застойный период обстановка в верхнем эшелоне власти СССР носила напряженный характер. Решение многих жизненных проблем по всем направлениям затягивалось или кем-то блокировалось. В рабочих аппаратах министерств, других ведомств сверху до низу нарастало недовольство.
Союзное правительство в бытность А.Н. Косыгина его председателем (1964-1980 гг.) вело активную работу по разработке важных экономических и других проблем, осуществляло контроль за ходом экономического развития. Однако после освобождения Косыгина от должности премьера правительство практически утратило свое значение. По мнению ряда государственных руководителей, в том числе Госплана, Косыгин как руководитель после Н.А. Вознесенского (в 1938-1941 и 1942-1949 гг. - председатель Госплана СССР) был наиболее компетентным, опытным плановиком-экономистом, обладал положительными организаторскими качествами, владел информацией о реальном положении дел в стране, глубоко переживал, что снижаются темпы экономического развития, занимался активным поиском выхода из надвигающегося кризиса.
Продуманность решений, требовательность, личная скромность определяли стиль его работы. Высказывалось мнение, что к деятельности Косыгина ревниво относился Брежнев и его окружение. Возможно, поэтому многие решения и предложения премьера игнорировались, создавались условия, чтобы он сам выступил с предложением о своей отставке. Однако ожидаемого не произошло, и тогда он был внезапно уволен на пенсию, а вместо него был поставлен Н.А. Тихонов (из ближайшего окружения Брежнева по Днепропетровску).
Несмотря на показное единство и сплоченность в высшем руководстве партии, на разных уровнях проявлялись недовольство, критическое отношение к принимаемым решениям, к деятельности Политбюро, а последнее всю вину стремилось переложить на Совет Министров. Окружение Брежнева опасалось возможного формирования открытой или скрытой оппозиции. Все встречи Косыгина, его действия находились под системным контролем. Видимо, по личному указанию Брежнева за Косыгиным был установлен постоянный контроль по линии наружного наблюдения и «прослушки», в том числе переговоров по правительственной ВЧ-связи. Координация этой работы осуществлялась через отдел административных органов ЦК КПСС.
В то сложное время любые, даже незначительные сигналы, подозрения на возможное образование оппозиции, от кого бы они ни исходили, подвергались незамедлительной, тщательной проверке. Одной из таких проверок я занимался в 1969 году лично. В адрес Брежнева поступило письмо от одного заключенного, отбывавшего срок в трудовой колонии за уголовное преступление, в котором он сообщал о якобы готовящемся заговоре с целью государственного переворота.
Суть информации сводилась к тому, что он в бытность на свободе при очередной попытке проникнуть с целью грабежа в одну из кают прогулочного парохода на Черном море услышал через окно, как трое якобы высокопоставленных лиц вели беседу о подготовке государственного переворота. Конкретных участников разговора он в лицо не видел, но утверждал, что один из них имел украинский акцент.
Этому письму было придано настолько важное значение, что меня освободили на время проверки от всех должностных обязанностей, отсутствие мое прикрывалось специально разработанной легендой. Мне были даны особые полномочия, транспорт, вплоть до персонального самолета и вертолета. О существе сигнала, по утверждению Г.К. Цвигуна (с 1967 г. - первый заместитель председателя КГБ), знали только Брежнев, Андропов и я, непосредственный исполнитель. Проверка осуществлялась на строго конспиративной основе, без привлечения других служб и специалистов. Пришлось побывать в Одессе, на Черноморском пароходстве, в погранвойсках, исправительно-трудовой колонии, глубоко вникнуть в их жизнь, изучить конкретные дела и материалы, провести легендированные беседы, сопоставить написанное с заявлением и сравнить результаты моего расследования с имевшейся действительностью. Все это, в том числе многочасовая беседа с самим заявителем, дало возможность прийти к выводу об отсутствии самого факта события. Автор письма, уголовник, идею антигосударственного заговора попросту выдумал, сфальсифицировал. Он имел в виду, что в ходе проверки его переведут из исправительно-трудовой колонии в Москву в облегченные условия или вообще освободят из-под стражи.
Проведенные мероприятия, результаты и выводы по проверке письма были оформлены рапортом от руки, без регистрации в делопроизводстве, в одном экземпляре и переданы генералу Цвигуну, который заверил, что доложит их лично Брежневу,
О том, что в Кремле и на Старой площади не было полной уверенности в своем властном благополучии, указывали и многие другие признаки, в том числе требования, исходившие, в частности, от Г.К. Цинева (1970-1982 гг. - заместитель председателя КГБ), о необходимости в постоянном информировании о местах нахождения министра обороны А.А. Гречко, о его встречах в охотничьих хозяйствах, о причинах и маршрутах следования по Москве воинских колонн, даже в пешем порядке и без оружия.
Имевшие место необоснованные смены видных государственных и партийных деятелей в центре и на местах были также одним из способов недопущения формирования какой-либо оппозиции. Определяющую роль в этом плане, как мне представляется, играли Цинев и Цвигун, заместители Андропова, которые помимо Юрия Владимировича постоянно выходили лично на Брежнева, соревнуясь между собой по количеству встреч и времени общения с первым лицом государства. Андропов в связи с этим находился фактически в положении подконтрольного. Деятельность его, особенно в последний период, была скована этими обстоятельствами, носила, на мой взгляд, как бы выжидательный характер. Все кадровые вопросы на Лубянке по руководящему звену практически были отданы в распоряжение Цвигуна и Цинева.
Именно в то время в расстановке руководящих кадров в государстве особое значение отводилось личной преданности. Тогда же получило развитие угодничество, что привело к снижению профессионализма, падению моральных и идейных устоев, превалированию в коллективах нецелевой деятельности, формализма, склонности к незаслуженным благодарностям и поощрениям.
Не без влияния группы Брежнева, Черненко и т.д. утверждалась практика скрытия провалов в работе, имевших место чрезвычайных происшествий, преступных проявлений. Не допускалась к разглашению информация о результатах расследования фактов измены Родине - даже таких лиц, как бывший заместитель Генерального секретаря ООН, видный советский дипломат Аркадий Шевченко, который состоял в близких отношениях с А.А. Громыко (в 1957-1985 гг. - министр иностранных дел СССР, одновременно в 1983-1985 гг. - первый заместитель Председателя Совета Министров СССР, 1985-1988 гг. -председатель Президиума Верховного Совета СССР).
Об обстановке в верхнем эшелоне власти достаточно полно было известно Ю.В. Андропову. Однако он как политик не счел, по-видимому, возможным идти на обострение отношений. Более того, насколько я осведомлен, он многократно поднимал вопрос перед Брежневым о переводе его на другой участок работы и наконец добился своего возвращения в аппарат ЦК КПСС. Известно, что как только он был избран Генеральным секретарем ЦК КПСС, первыми его шагами были объявление решительной борьбы с коррумпированностью в верхних эшелонах власти, активизация экономической деятельности, укрепление трудовой дисциплины, порядка в стране в целом.
Он первым из тогдашних руководителей высказал мысль о необходимости пересмотра идейных и организационных основ компартии, глубокого осмысления пройденного пути, существа марксизма-ленинизма. Однако реализовать свои планы ему так и не представилась возможность в связи с безвременной кончиной, причины которой небесспорны и вызывают до сих пор серьезные сомнения. В те времена случалось немало безвременных, непрогнозируемых смертей.
Говоря об Андропове как о незаурядной личности, следует отметить, что он был человеком дела с высокой самодисциплиной и ответственностью, с творческим поиском; интересы государства стояли у него всегда на первом месте. В служебном общении он проявлял требовательность, которая сочеталась в нем с уважительным отношением к подчиненным, особенно - к нестандартно мыслящим людям. Он ценил в своих сотрудниках проявления самостоятельности, в личном общении с ними быстро располагал к доверию, но не допускал панибратства, держал себя скромно, без подчеркивания властных возможностей. Встречи и беседы с ним носили сугубо деловой характер с конкретной целевой направленностью. Юрий Владимирович решительно пресекал многословие и отвлечение от обсуждаемой темы. При рассмотрении вопросов, затрагивающих конкретных деятелей из высшего эшелона власти, особенно первых лиц, своего мнения он не высказывал, стараясь сократить обсуждение, и требовал перехода к другим проблемам. В нем отчетливо проявлялась определенная осторожность, нежелание раскрывать имеющуюся информацию, свои внутренние убеждения.
В одной из последних бесед, перед моим выездом в загранкомандировку, он дал понять, что с учетом моих осложнившихся служебных отношений с его заместителем Циневым мне необходимо проявить выдержку, пережить этот трудный период, но не утрачивать надежды на возврат в последующем к совместной работе. Однако застойный период принял затяжной характер, возвращение произошло с опозданием, а сам Андропов, приняв на себя обязанности первого лица в государстве, в связи с болезнью так и не смог ввести в действие планы по дальнейшему развитию нашей великой страны.
Несомненно, определенная ответственность за это лежит и на самом Юрии Владимировиче. Обладая большим жизненным опытом, он все же ошибся в Горбачеве и дал ему дорогу для продвижения во власть. Нет сомнения в том, что Андропов, проживи он дольше, смог бы организовать работу по коренному оздоровлению нашего Отечества и не допустить его распада. Все предпосылки и возможности для этого были. К сожалению, после ухода Андропова из жизни в состарившемся Политбюро не оказалось достойных сил, обладавших бойцовскими качествами.
Вспоминая то время, надо упомянуть секретаря ЦК КПСС М.А. Суслова, который занимал особенное место в высших эшелонах партийного и государственного руководства. При Брежневе он курировал идеологию и стал фактически главным человеком, определявшим политику КПСС. Его считали «серым кардиналом» СССР. В конце 1969 года не поддержал почти полностью подготовленный проект реабилитации Сталина. В 1970-х годах дистанцировался от всех внутрипартийных группировок, сохраняя высокий статус «главного идеолога страны». Считаясь хранителем идейных основ партии, Суслов, как ни странно, по сути не препятствовал их разрушению, принимал активное участие во внутренней борьбе за власть, например в смене того же Хрущева, а затем - в выдвижении Брежнева на все высшие посты в партии и государстве.
Его скрытая под очками близорукость, внешняя скромность и тихость не могли ввести в заблуждение. Все знали, что без его согласия не могло быть ответственных кадровых перемещений, принятия основных общегосударственных партийных решений. К нему по различным каналам стекалась информация о работе и поведении лиц из высшего руководства, членов их семей, характере групповых общений. По-видимому, не случайно утверждалось, что уход многих из высших эшелонов власти был продиктован исключительным влиянием Суслова.
Даже такой осведомленный деятель, как Андропов, еще в бытность его председателем КГБ, в беседах нередко упоминал Суслова как человека, с которым следует, как он говорил, согласовать те или иные кадровые, внешнеполитические и другие вопросы.
Роль Суслова во всех кремлевских перипетиях, его влияние на судьбоносные решения тех лет еще ждут глубокого компетентного исследования. Только после ухода Суслова из жизни (26 января 1982 г.) вышел на политическую авансцену из тени К.У. Черненко, который с давних пор был постоянным спутником Брежнева...
Наше великое Отечество и ранее, во времена царизма, после Петра I и Екатерины II, особо не отличалось выдающимися деятелями на поприще государственного управления. Но с набором такой посредственности на высших государственных постах, какая наблюдалась во второй половине XX века, страна еще не сталкивалась.
На снимках:Работа с секретными документами. Представители руководящего состава ГСВГ - члены XXVI съезда КПСС. В центре - начальник Генерального штаба ВС СССР Маршал Советского Союза С.Ф. АХРОМЕЕВ; второй слева - И.Л. УСТИНОВ. Москва, Кремль, 1981 г. Перед проведением учений ГСВГ. На учения прибыл Маршал Советского Союза А.А. ГРЕЧКО, который приветствует начальника УОО по ГСВГ генерал-лейтенанта И.Л. УСТИНОВА, Берлин, 1976 г. Генсек ЦК КПСС Л.И. БРЕЖНЕВ приветствует руководство ГСВГ; ГДР; конец 1970-х гг..
Дмитрия Устинова называют лучшим министром обороны из всех, когда либо занимавших эту должность в СССР. В годы войны Устинов буквально спас военную промышленность и развил её до невиданных высот. Он был человеком дела и веры в государство
Трудоголик
Одним из основных качеств Устинова, чем бы он ни занимался, было его завидное трудолюбие, даже трудоголизм. Генерал-полковник Илларионов, проработавший с Устиновым бок о бок больше 30 лет, вспоминал, что когда Устинов стал министром оборонной промышленности, то еженедельно лично объезжал заводы, работающие на "оборонку". Причем делал он это во внеурочное время. Мог приехать в 10 вечера и до 4 утра проводить осмотр, беседовать с рабочими и дирекцией. Илларионов даже сказал, что Устинов всю свою жизнь спал не дольше двух-трех часов в сутки.
Когда Устинов, уже будучи министром обороны, ездил по стране, то всегда отказывался принимать участие в традиционных застольях, организуемых к приезду высокого гостя. Он говорил: "Вы посидите, покушайте, а я пойду с солдатами и офицерами пообщаюсь". Генерал-полковник Ивашов, также долго проработавший рядом с Устиновым утверждал, что после того, как Дмитрий Федорович стал министром обороны, пьянки, гулянки, поездки на охоту среди сотрудников оборонного ведомства прекратились (хотя были многолетней традицией). Для Устинова не существовало ничего, кроме работы, государственной службы.
Технократ
Устинов с юности живо интересовался всем, что связано с техникой. Он получил хорошее инженерное образование. Любовь к механизмам, к техническим достижениям он пронес через всю жизнь и это горение замечали все. В 29 лет он стал директором завода, удостоился Ордена Ленина, в 32 с половиной - наркомом вооружения. Устинова не "двигали", его заметили, в том числе лично Сталин.
Устинов делал ставку на технику, за что его даже называли технократом, но именно тогда, когда он был министром обороны в советской армии появились стратегические и оперативно-технические ракеты, МиГ-29 и Су-27, комплексы С-300, современное военно-морское вооружение, БМД и БМП. Инновационная военно-техническая политика Устинова не всегда воспринималась однозначно, но он интуитивно чувствовал приоритетность видов вооружения. До сих пор оборонная промышленность России работает по "устиновским схемам".
Сталинская закалка
Кадровая политика Сталина основывалась на том, что он собирал вокруг себя людей новой формации, которые не знали "старого режима", а потому были верны партии и ему лично. Устинов был как раз из таких. Его называли "сталинским наркомом" не случайно, преданность Дмитрия Федоровича определенно заслуживала уважения. Он не отрекся от Сталина даже в годы развенчания культа личности. Генерал-лейтенант Иван Устинов вспоминал: «На последнем учении, после которого его на самолете отправили больным, мы сидели в его резиденции с 9 до 3 утра. Он всем интересовался - и делами, и в персональном плане… В конце концов я ему напомнил: „Дмитрий Федорович, пора и отдохнуть, ведь по плану в 9 часов утра начало учения“. - „Иван Лаврентьевич, не беспокойтесь, я сталинской закалки“.
Кризис-менеджер
32-летний Устинов был назначен наркомом вооружения за несколько дней до начала войны. Несмотря на молодость, он проявил себя как блестящий кризис-менеджер.
За первые три месяца войны он организовал эвакуацию на Восток больше 1360 крупных предприятий наркомата. В сложнейших кризисных условиях Устинову удалось не только сохранить, но и увеличить выпуск продукции наркомата в Москве, Ленинграде, Туле и ряде других городов СССР. Падение производства удалось прекратить уже к декабрю 1941 года, а уже с начала следующего года начался общий рост производства. К концу 1942 года план по "оборонке" не только выполнялся в полном объеме, но и перевыполнялся. Устинов прекрасно знал все проблемные места производства, лично был знаком не только с директорами заводов, но и со всеми начальников цехов, лучшими рабочими и инженерами. Поразительно, но стратегический план по переоснащения промышленности он составил в кратчайшие сроки. Уже через три дня после назначения документ был на столе у Сталина. Генсек, известный своей въедливостью, утвердил план Устинова, не изменив в нем ни строчки.
Будущий военный Дмитрий Устинов родился в Самаре в обычной рабочей семье. Несмотря на то, что он появился на свет в 1908 году (совсем незадолго до начала Революции), ему удалось поучаствовать в Гражданской войне - на самом ее излете. Подросток даже не успел закончить учебу.
Служба в РККА
В 1922 году он добровольно вступил в ряды Красной армии. Его назначили в так называемые части особого назначения (ЧОЗ). Они создавались в первые годы советского государства. Это были «военно-партийные» отряды, появляющиеся при партячейках и областных комитетах в целях борьбы с контрреволюцией.
Молодой Дмитрий Устинов был направлен в Среднюю Азию. В Туркестане ему пришлось повоевать с басмачами, которые были одним из последних оплотов сопротивления новому коммунистическому правительству.
Учеба
На следующий 1923 год доброволец демобилизуется и отправляется в Костромскую губернию. Там он учится в в профессионально-технической школе. В последний год Дмитрий Устинов вступает во ВКП(б). После выпуска немного работает слесарем. Сначала в Балахне на бумажном комбинате, потом на фабрике Иваново-Вознесенска.
В новом 1929 году молодой человек поступает в местный политехнический институт. Там он быстро пробивается по комсомольской лестнице и становится одним из членов партийного бюро. Задатки лидера позволили ему отправиться в Ленинград, где в то время шло укомплектование Военно-механического института.
Он существовал еще в царские времена и после революции множество раз видоизменялся, в том числе и в среднеобразовательное учреждение. Теперь там открыли факультеты артиллерии и боеприпасов. В 1934 году Дмитрий Федорович Устинов выпускается оттуда со специальностью инженера. Сегодня вуз носит его имя.
«Большевик»
Сразу же талантливый инженер попал в Ленинградский артиллерийский научно-исследовательский морской институт. Здесь работала профессура многолетней закалки и титанического опыта. Руководителем Устинова был прославленный Алексей Николаевич Крылов - механик, математик и кораблестроитель. Он был известен многочисленными теоретическими работами, за которые получил награды как от царского, так и от советского государства. По словам самого Устинова, это был его главный учитель, который привил ему организованность и пытливость в собственных изысканиях.
В эти годы в рядах номенклатуры и технической верхушки Советского Союза шли массовые репрессии. Старые кадры погибали в ГУЛАГе, их заменяли новые имена. Дмитрий Федорович Устинов был из этого самого «молодого» призыва.
Он попадает на «Большевик», где очень быстро (в 1938) становится директором. Это предприятие было правопреемником знаменитого и важным стратегическим объектом. Здесь немного раньше появились первые советские тракторы и танки.
Дмитрий Устинов попал сюда по протекции первого секретаря Ленинградского обкома и горкома Тот требовал от подчиненного максимальной отдачи. Плановая экономика работала вовсю, от каждого требовалось выполнение норм. Устинов принял предприятие в печальном состоянии. Но он не побоялся пойти на рискованные меры: менял оборудование на импортные образцы, переквалифицировал рабочих и т. д. В итоге завод стал поставлять качественные орудия. Госплан был перевыполнен, а молодой директор получил орден Ленина.
Устинов, как и многие из его плеяды, оставался твердым сталинистом до конца жизни. Когда репрессии затронули его окружение, в том числе Николая Вознесенского, он приписал эти события интригам окружения вождя.
Нарком вооружения
За две недели до начала войны молодой и перспективный директор был назначен Народным комиссаром вооружения СССР. Сталин считал, что прямой конфликт с Рейхом неизбежен, но он произойдет не раньше чем через год-два. За это время он рассчитывал перевооружить страну, опираясь на способности и преданность устиновского поколения.
Считается, что назначению директора «Большевика» на должность наркома покровительствовал Лаврентий Берия. В это время он был главным приближенным Сталина, и его голос имел решающее значение в кадровых вопросах.
Не успел назначенный вникнуть в дела вверенного ведомства, как 22 июня его звонком разбудил председатель Госплана СССР Николай Вознесенский и сказал, что началась война. Пришло время трудоемкой каждодневной работы по эвакуации всего военно-промышленного комплекса на восток страны, подальше от надвигающегося фронта.
Едва ли у Сталина были "неприкосновенные", так что сам факт, что будущий маршал Советского Союза остался жив и на своем посту, уже о многом говорит. Однако его успех был очевиден и без таких сравнений. Налаженная работа предприятий в тылу во многом помогла победить Германию в войне на истощение. В дальнейшем, уже в брежневскую эпоху, маршал Советского Союза был особо уважаем именно за успешную эвакуацию производства.
В работе случались и забавные казусы. Например, Устинов сломал ногу, катаясь на мотоцикле (он вообще любил мотоциклы). Боясь наказания начальства, он прибыл в Кремль. Но Сталин, согласно его своеобразному чувству юмора, распорядился выдать наркому новую машину, чтобы тот больше никаких конечностей не ломал.
Дальнейшая карьера
После войны Устинов оставался на своей должности. В 1946 году произошла реформа наркоматов. Они были переименованы в министерства (ведомство Дмитрия Федоровича стало Министерством вооружения СССР). В 1953 году он сменил кресло и стал руководить оборонной промышленностью государства.
Шесть лет (с 1957 по 1963 гг.) работал в Совете Министров, где возглавлял комиссию по своему профилю. Как один из причастных к полету Гагарина в космос был награжден званием Героя Социалистического Труда.
Министр обороны
Устинов был настроен против Хрущева и вступил в ряды заговорщиков, сместивших его. Когда к власти пришел Брежнев, Дмитрий Федорович закономерно сохранил за собой место в государственной элите. С 1976 года он - и член Политбюро Эти посты он сохранит до самой своей смерти.
В брежневские годы он был одним из немногих, кто принимал участие в обсуждении ключевых вопросов советской политики. Эта небольшая группа также включала самого Леонида Ильича, Суслова, Андропова, Громыко и Черненко.
На посту министра обороны Устинов в первую очередь известен своей доктриной. Согласно ей советские войска перевооружались и получали новую технику. Это касалось ядерного (РСД-10) и неядерного оружия (бронетанковые силы).
Устинов был одним из инициаторов войны в Афганистане, в том числе самых первых десантных операций. Во многом именно его активность привела к этому решению Политбюро. Так Устинов противостоял начальнику Генштаба Огаркову, который, напротив, не хотел ввода войск.
Под руководством Устинова прошли одни из самых крупных за советскую историю военных учений. Они получили кодовое название «Запад-81». Тогда в советской армии впервые были опробованы автоматизированные системы управления и несколько видов высокоточного оружия.
Решения министра во многом были продиктованы участием страны в холодной войне, когда отношения СССР и США то восстанавливались, то снова охлаждались.
Смерть
Последним человеком, чей прах был захоронен в урне в Кремлевской стене, был именно Дмитрий Устинов. Семья получила полагающуюся пенсию. Он скончался в конце 1984 года после того, как простыл на очередном смотре военной технике. На тот момент уже и доживал последние дни Черненко. Поколение советских руководителей периода застоя незаметно сошло на нет по старости. В народе эту череду смертей назвали «гонкой на лафетах». Устинову было 76 лет.
В честь маршала ненадолго переименовали Ижевск - город оружейников. Однако граждане отнеслись к перемене неодобрительно, и через три города историческое название было возвращено.
Награды
Биография Устинова включает в себя получение им множества наград, в том числе звания Героя Советского Союза, Героя Социалистического Труда (дважды), а также 11 орденов Ленина и еще по одному и Кутузова (оба первой степени).
Кроме того, его несколько раз отмечали правительства стран Варшавского договора и всей коммунистической оси: Монголия, Чехословакия, Вьетнам, Болгария и т. д.
