Я прошелся по террасе еще крепкой. Контрольные работы

Утро на Атлантическом океане

Только что пробил колокол. Было шесть часов прелестного тропического утра на Атлантическом океане.

По бирюзовому небосклону, бесконечно высокому и прозрачно-нежному, быстро поднимается золотистый шар солнца, заливая радостным блеском водяную холмистую поверхность океана. Голубые рамки далёкого горизонта ограничивают его беспредельную даль.

Как-то торжественно-безмолвно кругом.

Только могучие светло-синие волны, сверкая на солнце своими серебристыми верхушками и нагоняя одна на другую, плавно переливаются ласковым, почти нежным ропотом. Этот ропот точно нашёптывает, что в этих широтах, подтропиками, вековечный старик-океан всегда находится в добром расположении духа.

Бережно несёт он на своей исполинской груди плывущие корабли, не угрожая морякам бурями и ураганами.

Пусто вокруг!

Не видно сегодня ни одного белеющего паруса, не видно ни одного дымка на горизонте. Большая океанская дорога широка.

Изредка блеснёт на солнце серебристою чешуйкой летучая рыбка, покажет чёрную спину играющий кит и шумно выпустит фонтан воды, высоко прореет в воздухе тёмный фрегат или белоснежный альбатрос, пронесётся над водой маленькая серая петрель, направляясь к далёким берегам Африки или Америки, и снова пусто.

(164 слова)

(К. М. Станюкович)

Диктант 4. Тема "Обособленные определения и приложения"

Позади большого дома был старый сад, уже одичавший, заглушённый бурьяном и кустарником.

Я прошёлся по террасе, ещё крепкой и красивой. От прежних цветников уцелели одни пионы и маки, которые поднимали из травы свои белые и ярко-красные головки; по дорожкам росли молодые клёны и вязы. Сад казался непроходимым, но это только вблизи дома, где стояли тополя, сосны и старые липы-сверстницы, уцелевшие от прежних аллей. А дальше за ними сад расчищали для сенокоса, и тут уже не парило, паутина не лезла в рот и в глаза, подувал ветерок. Чем дальше вглубь, тем просторнее, и уже росли на просторе вишни, сливы, раскидистые яблони, обезображенные подпорками, и груши, такие высокие, что даже не верилось, что это груши.

Сад спускался к реке, поросшей зелёным камышом и ивняком. Около мельничной плотины был плёс, глубокий и рыбный, сердито шумела небольшая мельница с соломенной крышей, неистово квакали лягушки.

(По А. П. Чехову)

Грамматические задания

1. Подчеркнуть обособленные и необособленные определения и приложения.

2. Найти в тексте и сделать морфологический разбор.

I вариант: действительного причастия;

II вариант: страдательного причастия.

Диктант 5. Темы: "Вводные слова", "Уточняющие обособленные члены предложения"

На реке осенью

Роса была холодная, обильная - настоящая сентябрьская роса. Она брызгала в лицо с высокой травы, капала с деревьев в реку, и по тёмной воде расплывались медленные круги. Я промок насквозь от этой росы и развёл костёр. Дым подымался к вершинам лиственниц и елей. Тонкая хвоя лиственниц всё время сыпалась сверху, хотя ветра не было. На лиственнице около костра трещала какая-то птица. Казалось, что эта птица - здешний лесной парикмахер, что она стрижёт хвою, щёлкает ножницами, сыплет эту хвою вниз: мне на голову, на речку, на костёр.

Я сушился и смотрел на реку. Жёлтые листья плыли островами и, цепляясь за коряги, останавливались. Сзади наплывали новые груды листьев. Они запруживали реку, потом начинали медленно поворачиваться, вырываться из цепких лап коряг и, наконец, отрывались и улетали, то загораясь, как золото (попали на солнце), то погасая и чернея (на них упала тень от кустов).

На реке ещё со времени боёв остались брошенные переправы - плоты, заросшие ольхой, и отдельные брёвна, застрявшие на мели. Они пенили вокруг себя воду.

(164 слова)

(По К. Г. Паустовскому)

Диктант 6. Темы: "Вводные слова", "Обособленные члены предложения"

Кувшинки в океане

По спокойной воде пруда медленно, лениво покачиваются широкие листья кувшинок. На своих длинных плетях-стебельках они напоминают кораблики, ставшие на якорь, или маленькие плавающие острова.

Может быть, именно они подсказали идею плавающего города.

Молодой французский архитектор Поль Меймон, долго работавший в Японии, первый предложил проект города на воде. На Японских островах уже нет почти места для городов. Так почему бы не создать искусственные города-острова?

Город на воде словно гигантская круглая чаша стадиона, только вместо сидений для зрителей террасами поднимаются жилища, а вместо футбольного поля - озеро с прекрасными пляжами и зелёными островками, небольшими бухтами и даже причалами для кораблей. С материком этот плавающий остров соединён мощным мостом-автострадой.

(По Л. Л. Яхнину)

Диктант 7. Темы: "Односоставные предложения", "Однородные члены предложения", "Обособленные члены предложения"

Бывало, встанешь рано утром… Бежишь к реке, на ходу быстро раздеваешься и с размаху бухаешься в студёную, розовую от зари, ещё подёрнутую лёгким паром, гладкую, как зеркало, водяную поверхность к великому ужасу целого утиного семейства, которое с тревожным кряканьем и писком поспешно расплывается в разные стороны из прибрежного тростника. Выкупаешься и, дрожа от холода, с чувством здоровья и свежести во всём теле спешишь к чаю, накрытому в густо заросшем палисаднике, в тени сиреневых кустов, образующих над столом душистую зелёную беседку. На столе вокруг блестящего самовара расставлены: молочник с густыми жёлтыми сливками, большой ломоть свежего деревенского хлеба, кусок тёплого, только что вырезанного сотового мёда на листе лопуха, тарелка крупной малины.

(А. И. Куприн)

Примечание. Следует сказать ученикам о двоеточии в последнем предложении.

Приложение 4
Изложения

Изложение 1

Нет, пожалуй, человека, который не любил бы кино. Трудно даже вообразить, что чуть более века назад люди и понятия не имели о кино.

Его появлению мы обязаны двум французам - братьям Луи и Огюсту Люмьерам. В юности они работали на фабрике отца, выпускавшей фотоплёнку, и были хорошо знакомы с фотографией.

В средине девяностых годов XIX века талантливый инженер Луи Люмьер заинтересовался модными тогда "движущимися фотографиями" - своеобразной разновидностью волшебного фонаря. Что же представляло собой это устройство? В круглый диск по окружности вставлялись прозрачные бумажки, разделённые перегородками. На каждую наносилось штриховое изображение различных фаз движения человека или животного, а порой смешные гримасы клоуна. Диск вставляли в специальный фонарь и начинали вращать. Луч высвечивал проекцию постоянно меняющихся контуров на экран. И чем быстрее вращался диск, тем больше возникала иллюзия движения.

Забавная игрушка и натолкнула Луи на мысль о создании своего аппарата. Он был запатентован в 1895 году и получил название "кинематограф", происходящее от греческих слов "кинема" - движение и "графо" - пишу. Позднее прибор, снимающий на плёнку движущиеся предметы, стали называть кинокамерой.

1. Озаглавить текст, пересказать его подробно.

2. Ответить на вопрос: "Какое значение имеет изобретение братьев Люмьер в современном мире?"

Изложение 2

Мир балета… Для обычного зрителя, идущего на спектакль, он может быть ограничен самим спектаклем. Для любителя балета, балетомана, он, естественно, намного шире. Для художника же, погружённого в этот мир, он становится поистине безграничным, необъятным. Для него балет - это и сам спектакль, и каждая его часть. Но прежде всего это люди балета. Прославленные примы и солисты, начинающие танцовщики, артисты кордебалета, балетмейстеры, репетиторы, артисты миманса - все вместе и каждый в отдельности.

Мир балета - это и жизнь театра во всех её проявлениях, его труд и быт. Мир непростой, многогранный, многоцветный, динамичный, притягательный и прекрасный.

У кого из зрителей не возникало в какой-то момент балетного действа впечатления невероятной простоты и лёгкости всего совершаемого на сцене, абсолютной невесомости, прямо-таки воздушности тела артиста? И лишь умом можно понять, что невесомость эта и лёгкость обманчивы и мнимы.

Урок русского языка в 8 классе.

Контрольная работа по теме «Обособленные определения и приложения»

Цели: закрепить и проверить знания по теме; закрепить навыки грамматического разбора.

Методические приемы: диктант, грамматическое задание.

Ход урока

I. Диктант

Позади большого дома был старый сад, уже одичавший, заглушенный бурьяном и кустарником.

Я прошелся по террасе, еще крепкой и красивой. От прежних цветников уцелели одни пионы и маки, которые поднимали из травы свои белые и ярко-красные головки; по дорожкам росли молодые клены и вязы. Сад казался непроходимым, но это только вблизи дома, где стояли тополя, сосны и старые липы-сверстницы, уцелевшие от прежних аллей. А дальше за ними сад расчищали для сенокоса, и тут уже не парило, паутина не лезла в рот и в глаза, подувал ветерок. Чем дальше вглубь, тем просторнее, и уже росли на просторе вишни, сливы, раскидистые яблони, обезображенные подпорками, и груши, такие высокие, что даже не верилось, что это груши.

Сад спускался к реке, поросшей зеленым камышом и ивняком. Около мельничной плотины был плес, глубокий и рыбный, сердито шумела небольшая мельница с соломенной крышей, неистово квакали лягушки.

(140 слов) {По Л.П. Чехову)

II. Грамматические задания

Подчеркнуть обособленные и необособленные определения и приложения.

Найти в тексте и сделать морфологический разбор: вариант I - действительного причастия, вариант II - страдательного причастия.

В нашей местности строилась железная дорога. Накануне праздников по городу толпами ходили оборванцы, которых звали «чугункой» и которых боялись. Нередко приходилось мне видеть, как оборванца с окровавленною физиономией, без шапки, вели в полицию, а сзади, в виде вещественного доказательства, несли самовар или недавно вымытое, еще мокрое белье. «Чугунка» обыкновенно толпилась около кабаков и на базарах; она пила, ела, нехорошо бранилась и каждую мимо проходившую женщину легкого поведения провожала пронзительным свистом. Наши лавочники, чтобы позабавить эту голодную рвань, поили собак и кошек водкой или привязывали собаке к хвосту жестянку из-под керосина, поднимали свист, и собака мчалась по улице, гремя жестянкой, визжа от ужаса; ей казалось, что ее преследует по пятам какое-то чудовище, она бежала далеко за город, в поле, и там выбивалась из сил; и у нас в городе было несколько собак, постоянно дрожавших, с поджатыми хвостами, про которых говорили, что они не перенесли такой забавы, сошли с ума. Вокзал строился в пяти верстах от города. Говорили, что инженеры за то, чтобы дорога подходила к самому городу, просили взятку в пятьдесят тысяч, а городское управление соглашалось дать только сорок, разошлись в десяти тысячах, и теперь горожане раскаивались, так как предстояло проводить до вокзала шоссе, которое по смете обходилось дороже. По всей линии были уже положены шпалы и рельсы, и ходили служебные поезда, возившие строительный материал и рабочих, и задержка была только за мостами, которые строил Должиков, да кое-где не были еще готовы станции. Дубечня так называлась наша первая станция находилась в семнадцати верстах от города. Я шел пешком. Ярко зеленели озимь и яровые, охваченные утренним солнцем. Место было ровное, веселое, и вдали ясно вырисовывались вокзал, курганы, далекие усадьбы... Как хорошо было тут на воле! И как я хотел проникнуться сознанием свободы, хотя бы на одно это утро, чтобы не думать о том, что делалось в городе, не думать о своих нуждах, не хотеть есть! Ничто так не мешало мне жить, как острое чувство голода, когда мои лучшие мысли странно мешались с мыслями о гречневой каше, о котлетах, о жареной рыбе. Вот я стою один в поле и смотрю вверх на жаворонка, который повис в воздухе на одном месте и залился, точно в истерике, а сам думаю: «Хорошо бы теперь поесть хлеба с маслом!» Или вот сажусь у дороги и закрываю глаза, чтобы отдохнуть, прислушаться к этому чудесному майскому шуму, и мне припоминается, как пахнет горячий картофель. При моем большом росте и крепком сложении мне приходилось есть вообще мало, и потому главным чувством моим в течение дня был голод, и потому, быть может, я отлично понимал, почему такое множество людей работает только для куска хлеба и может говорить только о харчах. В Дубечне штукатурили внутри станцию и строили верхний деревянный этаж у водокачки. Было жарко, пахло известкой, и рабочие вяло бродили по кучам щепы и мусора; около своей будки спал стрелочник, и солнце жгло ему прямо в лицо. Ни одного дерева. Слабо гудела телеграфная проволока, и на ней кое-где отдыхали ястреба. Бродя тоже по кучам, не зная, что делать, я вспоминал, как инженер на мой вопрос, в чем будут заключаться мои обязанности, ответил мне: «Там увидим». Но что можно было увидеть в этой пустыне? Штукатуры говорили про десятника и про какого-то Федота Васильева, я не понимал, и мною мало-помалу овладела тоска, тоска физическая, когда чувствуешь свои руки, ноги и все свое большое тело и не знаешь, что делать с ними, куда деваться. Походив по крайней мере с два часа, я заметил, что от станции куда-то вправо от линии шли телеграфные столбы и через полторы-две версты оканчивались у белого каменного забора; рабочие сказали, что там контора, и, наконец, я сообразил, что мне нужно именно туда. Это была очень старая, давно заброшенная усадьба. Забор из белого ноздреватого камня уже выветрился и обвалился местами, и на флигеле, который своею глухою стеной выходил в поле, крыша был ржавая, и на ней кое-где блестели латки из жести. В ворота был виден просторный двор, поросший бурьяном, и старый барский дом с жалюзи на окнах и с высокою крышей, рыжею от ржавчины. По сторонам дома, направо и налево, стояли два одинаковых флигеля; у одного окна были забиты досками, около другого, с открытыми окнами, висело на веревке белье и ходили телята. Последний телеграфный столб стоял во дворе, и проволока от него шла к окну того флигеля, который своею глухою стеной выходил в поле. Дверь была отворена, я вошел. За столом у телеграфного станка сидел какой-то господин с темною, кудрявою головой, в пиджаке из парусинки; он сурово, исподлобья поглядел на меня, но тотчас же улыбнулся и сказал: Здравствуй, маленькая польза! Это был Иван Чепраков, мой товарищ по гимназии, которого исключили из второго класса за курение табаку. Мы вместе когда-то, в осеннее время, ловили щеглов, чижей и дубоносов и продавали их на базаре рано утром, когда еще наши родители спали. Мы подстерегали стайки перелетных скворцов и стреляли в них мелкою дробью, потом подбирали раненых, и одни у нас умирали в страшных мучениях (я до сих пор еще помню, как они ночью стонали у меня в клетке), других, которые выздоравливали, мы продавали и нагло божились при этом, что все это одни самцы. Как-то раз на базаре у меня остался один только скворец, которого я долго предлагал покупателям и, наконец, сбыл за копейку. «Все-таки маленькая польза!» сказал я себе утешение, пряча эту копейку, и с того времени уличные мальчишки и гимназисты прозвали меня маленькою пользой; да и теперь еще мальчишки и лавочники, случалось, дразнили меня так, хотя, кроме меня, уже никто не помнил, откуда произошло это прозвище. Чепраков был не крепкого сложения: узкогрудый, сутулый, длинноногий. Галстук веревочкой, жилетки не было вовсе, а сапоги хуже моих с кривыми каблуками. Он редко мигал глазами и имел стремительное выражение, будто собирался что-то схватить, и все суетился. Да ты постой, говорил он суетясь. Да ты послушай!.. О чем, бишь, я только что говорил? Мы разговорились. Я узнал, что имение, в котором я теперь находился, еще недавно принадлежало Чепраковым и только прошлою осенью перешло к инженеру Должикову, который полагал, что держать деньги в земле выгоднее, чем в бумагах, и уже купил в наших краях три порядочных имения с переводом долга; мать Чепракова при продаже выговорила себе право жить в одном из боковых флигелей еще два года и выпросила для сына место при конторе. Еще бы ему не покупать! сказал Чепраков про инженера. С одних подрядчиков дерет сколько! Со всех дерет! Потом он повел меня обедать, решив суетливо, что жить я буду с ним вдвоем во флигеле, а столоваться у его матери. Она у меня скряга, сказал он, но дорого с тебя не возьмет. В маленьких комнатах, где жила его мать, было очень тесно; все они, даже сени и передняя, были загромождены мебелью, которую после продажи имения перенесли сюда из большого дома; и мебель была все старинная, из красного дерева. Госпожа Чепракова, очень полная, пожилая дама, с косыми китайскими глазами, сидела у окна в большом кресле и вязала чулок. Приняла она меня церемонно. Это, мамаша, Полознев, представил меня Чепраков. Он будет служить тут. Вы дворянин? спросила она странным, неприятным голосом; мне показалось, будто у нее в горле клокочет жир. Да, ответил я. Садитесь. Обед был плохой. Подавали только пирог с горьким творогом и молочный суп. Елена Никифоровна, хозяйка, все время как-то странно подмигивала то одним глазом, то другим. Она говорила, ела, но во всей ее фигуре было уже что-то мертвенное и даже как будто чувствовался запах трупа. Жизнь в ней едва теплилась, теплилось и сознание, что она барыня-помещица, имевшая когда-то своих крепостных, что она генеральша, которую прислуга обязана величать превосходительством; и когда эти жалкие остатки жизни вспыхивали в ней на мгновение, то она говорила сыну: Жан, ты не так держишь нож! Или же говорила мне, тяжело переводя дух, с жеманством хозяйки, желающей занять гостя: А мы, знаете, продали наше имение. Конечно, жаль, привыкли мы тут, но Должиков обещал сделать Жана начальником станции Дубечни, так что мы не уедем отсюда, будем жить тут на станции, а это все равно, что в имении. Инженер такой добрый! Не находите ли вы, что он очень красив? Еще недавно Чепраковы жили богато, но после смерти генерала все изменилось. Елена Никифоровна стала ссориться с соседями, стала судиться, не доплачивать приказчикам и рабочим; все боялась, как бы ее не ограбили и в какие-нибудь десять лет Дубечня стала неузнаваемою. Позади большого дома был старый сад, уже одичавший, заглушенный бурьяном и кустарником. Я прошелся по террасе, еще крепкой и красивой; сквозь стеклянную дверь видна была комната с паркетным полом, должно быть, гостиная; старинное фортепиано, да на стенах гравюры в широких рамах из красного дерева и больше ничего. От прежних цветников уцелели одни пионы и маки, которые поднимали из травы свои белые и ярко-красные головы; по дорожкам, вытягиваясь, мешая друг другу, росли молодые клены и вязы, уже ощипанные коровами. Было густо, и сад казался непроходимым, но это только вблизи дома, где еще стояли тополи, сосны и старые липы-сверстницы, уцелевшие от прежних аллей, а дальше за ними сад расчищали для сенокоса, и тут уже не парило, паутина не лезла в рот и глаза, подувал ветерок; чем дальше вглубь, тем просторнее, и уже росли на просторе вишни, сливы, раскидистые яблони, обезображенные подпорками и гангреной, и груши такие высокие, что даже не верилось, что это груши. Эту часть сада арендовали наши городские торговки, и сторожил ее от воров и скворцов мужик-дурачок, живший в шалаше. Сад, все больше редея, переходя в настоящий луг, спускался к реке, поросшей зеленым камышом и ивняком; около мельничной плотины был плес, глубокий и рыбный, сердито шумела небольшая мельница с соломенною крышей, неистово квакали лягушки. На воде, гладкой, как зеркало, изредка ходили круги, да вздрагивали речные лилии, потревоженные веселою рыбой. По ту сторону речки находилась деревушка Дубечня. Тихий, голубой плес манил к себе, обещая прохладу и покой. И теперь все это и плес, и мельница, и уютные берега принадлежали инженеру! И вот началась моя новая служба. Я получал телеграммы и отправлял их дальше, писал разные ведомости, и переписывал начисто требовательные записи, претензии и рапорты, которые присылались к нам в контору безграмотными десятниками и мастерами. Но большую часть дня я ничего не делал, а ходил по комнате, ожидая телеграмм, или сажал во флигеле мальчика, а сам уходил в сад и гулял, пока мальчик не прибегал сказать, что стучит аппарат. Обедал я у госпожи Чепраковой. Мясо подавали очень редко, блюда все были молочные, а в среду и в пятницу постные, и в эти дни подавались к столу розовые тарелки, которые назывались постными. Чепракова постоянно подмигивала это была у нее такая привычка, и в ее присутствии мне всякий раз становилось не по себе. Так как работы во флигеле не хватало и на одного, то Чепраков ничего не делал, а только спал или уходил с ружьем на плес стрелять уток. По вечерам он напивался в деревне или на станции, и перед тем, как спать, смотрелся в зеркальце и кричал: Здравствуй, Иван Чепраков! Пьяный он был очень бледен и все потирал руки и смеялся, точно ржал: ги-ги-ги! Из озорства он раздевался донага и бегал по полю голый. Ел мух и говорил, что они кисленькие.

7. Осенью 1836 года, за год до гибели, Пушкин закончил «Капитанскую дочку» и сдал в цензуру на разрешение напечатать. Тут же он отправил цензору, некоему Корсакову, письмо. Как мы увидим, Пушкин придавал этому письму большое значение.

8. В. Г. Белинский писал: «Никакие описания путешественников не дадут вам такого верного, такого живого изображения нравов и условий общественной жизни мусульманского Востока, как “Тысяча и одна ночь”».

9. По экранам всего мира прошагал бродяга в потрёпанной визитке, непомерно больших башмаках с чужой ноги, с маленькими усиками, в нелепом котелке. Фильмы Чаплина рождали и рождают чувство необыкновенной жалости к обездоленному человеку.

10. Гоголю был известен секрет слияния смешного и трогательного, комического и трагического, смеха и слёз. Именно слияние, а не только совмещение или чередование.

11. В эпоху Великих географических открытий велика была роль маяков. В Британии - тогдашней владычице морей и океанов - маяки признали делом поистине государственной важности. К примеру, в Шотландии, с её береговой линией в две тысячи пятьсот километров и частыми штормами, сигналы маяков стали вопросом жизни и смерти для всех, кто связан с морем (шотландские рыбаки и моряки редко доживали до сорока лет).

12. В свете утренней зари скалы окрашиваются в нежнорозовые и красноватые тона и только после полудня приобретают тёплый коричневатый оттенок. Округлые, мягкие контуры гор, местами занесённых светлой пылью, напоминают причудливое произведение кондитера.

Приложение 3

Диктанты

Диктант 1. Тема «Однородные члены предложения»

Под лёгким дуновением знойного ветра море вздрагивало и улыбалось голубому небу тысячами серебряных улыбок. Всё было полно живой радости: звук и блеск солнца, ветер и солёный аромат воды, жаркий воздух и жёлтый песок. Узкая, длинная коса терялась где-то вдали, где знойная мгла покрывала землю. Багры, вёсла, корзины да бочки беспорядочно валялись на косе. В этот день даже чайки истомлены зноем. Они сидят рядами на песке или же лениво качаются на волнах. Когда солнце начало спускаться в море, неугомонные волны то играли весело и шумно, то мечтательно и ласково плескались о берег. Сквозь их шум на берег долетали не то вздохи, не то тихие, ласково зовущие крики. Солнце садилось, и на жёлтом горячем песке лежал розовый отблеск его лучей. И жалкие кусты ив, и перламутровые облака, и волны, взбегавшие на берег, - всё готовилось к ночному покою. Одинокий огонь костра то ярко вспыхивал, то угасал. Ночные тени ложились не только на море, но и на берег. Вокруг было только безмерное, торжественное море и синее, усеянное звёздами небо.

(По М. Горькому)

Грамматическое задание

Сделать синтаксический разбор предложений.

I вариант: первое предложение;

II вариант: последнее предложение.

Диктант 2. Тема «Односоставные предложения»

Воображение во время охоты работает на охотника. Идёшь по грибы и заранее рисуешь, как под тёмной елью стоят шоколадные белые грибы. Или видишь как наяву оранжевые блюдца рыжиков в зелёной траве. Говорят, такое охотницкое воображение помогает охотникам обнаружить тетерева, затаившегося в древесной кроне, зайца, слившегося со снежной белизной, любую дичь, тот же боровик под еловой тенью.

Но часто в жизни всё оказывается не так, как рисовало воображение. Заглядываешь под еловые лапы, а там тёмная пустота. Кажется, не может не быть под такой классической елью белого гриба, а его нет и нет. Найдёшь его потом под какой-нибудь ёлочкой-замухрышкой.

(В. А. Солоухин)

Диктант 3. Тема «Предложения с обособленными членами»

Утро на Атлантическом океане

Только что пробил колокол. Было шесть часов прелестного тропического утра на Атлантическом океане.

Как-то торжественно-безмолвно кругом.

Бережно несёт он на своей исполинской груди плывущие корабли, не угрожая морякам бурями и ураганами.

Пусто вокруг!

(164 слова)

(К. М. Станюкович)

Диктант 4. Тема «Обособленные определения и приложения»

Позади большого дома был старый сад, уже одичавший, заглушённый бурьяном и кустарником.

(По А. П. Чехову)

Грамматические задания

1. Подчеркнуть обособленные и необособленные определения и приложения.

2. Найти в тексте и сделать морфологический разбор.

I вариант: действительного причастия;

II вариант: страдательного причастия.

Диктант 5. Темы: «Вводные слова», «Уточняющие обособленные члены предложения»

На реке осенью

Я прошелся по террасе еще крепкой. Контрольные работы

Приложение 4Изложения

Приложение 4
Изложения