9 июля 1941. Подготовка к Смоленской операции

Прибалтийская стратегическая оборонительная операция продолжалась 18 суток. Отражая внезапное нападение превосходящих сил противника, войска Северо-Западного фронта были вынуждены отходить в глубь территории нашей страны по расходящимся направлениям: в Эстонию и на восток, к реке Великая. В ходе упорных боев соединения и части Красной армии, проявляя мужество и стойкость, отчаянно обороняли занятые позиции. Наши войска снизили темпы продвижения группы армий «Север» и нанесли значительные потери ее ударной группировке. Русские и эстонцы, евреи и латыши, белорусы и литовцы плечом к плечу защищали Прибалтику от немецких варваров. В России всегда будут помнить о вашем подвиге. Вечная слава героическим защитникам пашей Родины!

Возрождение военной группировки Красной армии на территории Прибалтики началось с приказа народного комиссара обороны СССР от 11 июля 1940 года, когда был образован Прибалтийский военный округ, территория которого охватывала Литву, Латвию и западную часть Калининской области РСФСР.

По приказу народного комиссара обороны СССР от 17 августа 1940 года ПрибВО был преобразован в Прибалтийский Особый военный округ с включением в него территории Эстонии.

К началу Великой Отечественной войны территория округа охватывала Литву, Латвию и Эстонию. Штаб Прибалтийского Особого военного округа находился в Риге. Согласно оперативно-стратегическим планам, территория Эстонии с первого дня мобилизации должна была отходить в подчинение командования Ленинградского военного округа.

Перед войной войска Прибалтийского Особого военного округа находились в следующем положении: 8-я армия (10-й и 11-й стрелковые, 12-й механизированный корпуса, 67-я стрелковая дивизия) - командующий армией генерал-майор П. П. Собенников и 11-я армия (16-й и 29-й стрелковые, 3-й механизированный корпуса, 23, 126-я и 128-я стрелковые дивизии) - командующий армией генерал-майор В. И. Морозов - располагались в Литве и прикрывали 300-километровый участок государственной границы.

В глубине территории округа - в Эстонии и Латвии - дислоцировались соединения 27-й общевойсковой армии (65, 22-й и 24-й стрелковые корпуса и 3-я отдельная стрелковая бригада), которой командовал генерал-майор Н. Э. Берзарин.

Бывшие национальные армии Эстонии, Латвии и Литвы в конце августа 1940 года были преобразованы в территориальные стрелковые корпуса Красной армии. В декабре 1940 года командному составу бывших национальных армий, зачисленному в кадры Красной армии, были присвоены советские воинские звания.

Каждый стрелковый корпус состоял из двух дивизий и корпусных частей и подразделений (артиллерийский полк, батальон связи, саперный батальон, зенитный артиллерийский дивизион).

Бывшая литовская армия была преобразована в 29-й территориальный стрелковый корпус, в составе 179-й и 184-й стрелковых дивизий.

Из бывшей латвийской армии был сформирован 24-й территориальный стрелковый корпус. Корпус состоял из 181-й и 183-й стрелковых дивизий.

Бывшая эстонская армия была преобразована в 22-й территориальный стрелковый корпус, в составе 180-й и 182-й стрелковых дивизий.

Формирование и сколачивание штабов, частей и подразделений, устройство и оборудование учебных городков проходило в течение почти всего сентября 1940 года. С октября начались нормальные занятия и учения по уставам и наставлениям Красной армии и по программам боевой подготовки Прибалтийского Особого военного округа. В день 23-й годовщины Красной армии - 23 февраля 1941 года - в торжественной обстановке личный состав корпусов принял воинскую присягу. С марта 1941 года корпуса стали готовить для себя летние учебные лагеря, в которые соединения и части корпусов были выведены во второй половине мая 1941 года.

В пограничной полосе от побережья Балтийского моря севернее Паланги и до реки Неман из состава войск 8-й армии располагались 10-я и 90-я стрелковые дивизии 10-го стрелкового корпуса и 125-я стрелковая дивизия 11-го стрелкового корпуса. От реки Неман до Копцева границу прикрывали войска 11-й армии: 5, 33-я и 188-я стрелковые дивизии 16-го стрелкового корпуса, 128-я стрелковая дивизия и два батальона 23-й стрелковой дивизии.

Оборона Балтийского побережья от Таллина до Лиепаи возлагалась на две стрелковые дивизии. Острова Саарема (Эзель) и Хиума (Даго) занимались 3-й отдельной стрелковой бригадой.

Таким образом, всего в приграничной полосе располагалось 7 стрелковых дивизий. Каждой дивизии приходилось прикрывать участок границы протяжением в среднем свыше 40 км. Однако большинство частей этих дивизий перед началом войны находились в летних лагерях. Вблизи государственной границы располагались всего рота-батальон от каждого стрелкового полка. Эти подразделения, по существу, могли выполнять лишь задачи по охране полевых укреплений, вести наблюдение 8 и усиливать пограничную службу. Чтобы усилить прикрытие государственной границы, в июне началась передислокация в новые районы 11, 23, 126, 183-й и 48-й стрелковых дивизий. Однако по плану сосредоточение этих дивизий в новых районах должно было закончиться лишь к 23 июня 1941 года. Война застала многие из них на марше. Оба механизированных корпуса (всего 1402 танка) дислоцировались в полосах обороны 8-й и 11-й армий, в 75–125 км от границы и примерно в 200 км друг от друга.

3-й механизированный корпус (командир генерал-майор танковых войск В. А. Куркин) состоял из 2-й и 5-й танковых дивизий, 84-й моторизованной дивизии, 1-го мотоциклетного полка и некоторых других подразделений (132 обс, 46 омиб, 15 ппс).

Всего в механизированном корпусе РККА, согласно штату № 010/20, должно было состоять: 1031 танк, из них 126 KB, 420 Т-34, 316 БТ-7,152 Т-26, 17 Т-37/Т-38, 268 бронемашин БА-20 и БА-10, 76 - 152-мм и 122-мм орудий и гаубиц, 28 76,2-мм пушек, 36 45-мм противотанковых и 32 - 37-мм зенитных орудия, 186 - 82-мм и 50-мм минометов, 24 зенитных, 24 крупнокалиберных, 168 станковых, 1210 ручных пулеметов и 17 704 винтовки.

Несмотря на то что 3-й механизированный корпус являлся одним из лучших соединений РККА (так как его дивизии были сформированы на базе испытанных кадровых соединений Красной армии. - Примеч. ред. ), в связи с переориентацией поставок новой техники в состав частей Западного и Киевского Особых военных округов полного укомплектования корпуса к началу войны достичь не удалось. На 22 июня 1941 года в составе 3-го механизированного корпуса было 672 танка, в том числе 57 KB и 52 Т-34.

Танковая дивизия РККА, согласно штату, имела в своем составе 10 940 человек и 375 танков (63 KB, 210 Т-34, 102 Т-26 и БТ), 95 бронемашин, 28 полевых орудий (12 - 122-мм, 12 - 152-мм гаубиц и четыре 76-мм орудия), 12 37-мм зенитных орудий, 27 50-мм и 18 - 82-мм минометов.

2-я танковая дивизия 3-го механизированного корпуса на 22 июня 1941 года имела в своем составе около 30 танков KB, около 220 танков ВТ-7 и несколько десятков Т-26. Данная дивизия была образована в июле 1940 года на базе 6-й легкотанковой бригады, переброшенной из состава Белорусского военного округа. На момент формирования в бригаде было 250 танков БТ-7.

5-я танковая дивизия была сформирована в июле 1940 года на базе 21-й тяжелотанковой бригады. На 22 июня 1941 года в 5-й танковой дивизии было около 25 KB, 52 Т-34, около 100 Т-28, а также легкие танки и бронеавтомобили, так как 21 ттбр на сентябрь 1939 года имела в своем составе 105 Т-28, 29 БТ и 11 СУ-5.

По штатам военного времени, моторизованная дивизия Красной армии должна была иметь 11 650 человек, 275 легких танков, 51 бронемашину, 44 орудия (12 - 152-мм и 16 - 122-мм гаубиц, 16–76,2-мм орудий, 8 - 37-мм и 4 - 76,2-мм орудий ПВО), 72 миномета (12 - 82-мм и 60 - 50-мм минометов).

Наступлению в Белоруссии противник придавал первостепенное значение, по­скольку направление через Минск и Смоленск открывало ему кратчайший путь на Москву Планировалось мощным ударом прорвать оборону советских войск у Бреста и Сувалок на флангах так называемого белостоцкого выступа и стремительно развивать наступление на столицу Белоруссии - Минск. В районе этого города предполагалось окружить и уничтожить основные силы Западного фронта, что открывало беспрепятственное движение на Смоленск и далее на Москву. Против войск Западного особого военного округа (с 22 июня Западный фронт) враг сосредоточил самую мошную свою группировку - группу армий «Центр» {командующий генерал-фельдмаршал Ф. Бок). Она насчитывала около 635 тысяч человек, 12,5 тысячи орудий и минометов, 810 танков, около 1,7 тысячи боевых самолетов. В первом эшелоне противник имел 28 дивизий, в том числе 4 танковые, что дало ему возможность создать средние оперативные плотности около 10 км на дивизию, а на направлениях главных ударов - 5-6 километров. Это позволило врагу нанести мощный первоначальный удар и достичь значительного превосходства над со­ветскими войсками в первые дни войны.

Западный фронт, которым командовал генерал армии Д.Г. Павлов, насчитывал 671,2 тысячи человек, свыше 13 тысяч орудий и минометов, около 2,2 тысячи исправных танков, более 1,5 тысячи исправных боевых самолетов. В первом эшелоне находились 3-я (генерал-лейтенант В.И. Кузнецов), 10-я (генерал-майор К.Д. Голубев) и 4-я (генерал-майор А-А. Коробков) армии. На территории Белоруссии находились 11 пограничных отрядов Белорусского пограничного округа (генерал-лейтенант И.А. Богданов) и полк оперативных войск НКВД. В первом эшелоне армий прикрытия на удалении до 50 км от государственной границы располагалось 12 стрелковых и 1 кавалерийская дивизии, в резерве фронта (100-400 км от границы) - 12 стрелковых, 4 танковых и 2 моторизованные дивизии. Войска 1-го и 2-го эшелонов армий занимали пункты постоянной дислокации, лишь немногочисленные подразделения и части занимались строительством укреплений вблизи границы. Соединения фронта были укомплектованы не полностью, мате­риальные средства находились на складах. Оперативные плотности на фронте армий прикрытия составляли 30-37 км на дивизию.

Наступление немецко-фашистских войск началось на рассвете 22 июня после мощной артиллерийской и авиационной подготовки, в ходе которого врагу удалось захватить мосты через р. Западный Буг. В результате воздушных ударов противника Западный фронт потерял на аэродромах 528 самолетов, а всего за первый день войны - 738 самолетов (около 40 % самолетного парка). Вторжение оказалось неожиданным для Красной армии. Отчасти это объясняется тем, что над командирами и командующими довлело указание центра - «не поддаваться ни на какие провокации». Бывший начальник штаба 4-и армии Л.М. Сандалов после войны писал: «…первые сообщения о боях на границе были восприняты в округе как воору­женная провокация со стороны немцев.

И лишь через 1.5 часа там убедились, что началась война». Только в шесть часов 4-я армия получила от военного совета Западного фронта задачу: «Поднять войска и действовать по-боевому».

Главный удар противник нанес силами 4-й армии и 2-й танковой группы по пра­вому флангу советской 4-й армии, прорвал ее оборону и стал развивать наступление на Барановичи: другой удар - в стык Северо-Западного и Западного фронтов, который быт слабо прикрыт. Соединения немецких 9-й армии и 3-й танковой группы, не встретив организованного сопротивления, к 10 часам утра заняли город Липск и охватили правый фланг советской 3-й армии, правофланговые соединения которой во второй половине дня начали отходить на юго-восток. Разрозненные контратаки соединений фронта ошутимых результатов не дали. К исходу 22 июня ударные группировки врага продвинулись на 20-60 км и вышли в районы Гродно и Кобрина и создали угрозу глубокого ох­вата своими танковыми соединениями войск 10-й армии, находившихся в белостокском выступе.

В течение первого дня войны противник высадил в тылу фронта несколько воздушных десантов, которые нанесли большой урон тыловым службам, нарушили коммуникации. В результате внезапного удара врага многие стрелковые дивизии первого эшелона армий прикрытия были рассечены, некоторые оказались в окружении и без связи. Управление войсками фронта было нарушено, а с армиями первого эшелона - потеряно, В ночь на 23 июня командующий фронтом Д.Г. Павлов отдал приказ перейти к обороне.

В связи с отсутствием связи и каких-либо донесе­ний из армий штаб Западного фронта, руководствуясь весьма отрывочными дан­ными, сделал ошибочный вывод о том. что 4-я армия удерживает свои рубежи на границе. По сути, командование фронта не осознавало угрозы, нависшей над войсками на брестском направлении. Его больше беспокоило положение под Гродно, где к концу дня определился глубокий охват белостокского выступа с севера.

Прибывшая из Москвы на Западный фронт комиссия во главе с заместителями наркома обороны Б.М. Шапошниковым и Г.И. Куликом выявить действитель­ное положение на фронте не смогла и недостоверной информацией ввела Генеральный штаб в заблуждение. В результате нарком обороны и начальник Генерального штаба сделали заключение, что в основном бои ведутся вблизи грани­цы, а самые крупные группировки противника - это сувалковская и люблинская, именно от их действий и будет зависеть дальнейший ход сражений.

Мощную немецкую группировку, наносившую удар из района Бреста, советское Главное Командование из-за дезориентирующих докладов штаба Западного фронта явно недооценило. Полагая, что для ответного удара сил вполне достаточно, и руководствуясь довоенным планом на случай войны с Германией, нарком обороны в 21 час 15 минут подписал соответствующую директиву. Войскам Западного фронта приказывалось во взаимодействии с Северо-Западным фронтом, сдерживая противника на варшавском напраштении. мощными контруларами во фланг и тыл уничтожить его ударную группировку и к исходу 24 июня овладеть районом Сувалки. Эта директива не только не соответствовала истинной обстановке, но и помешала войскам Западного фронта создать прочную оборону.

Для предстояшего контрудара в направлении Грод­но была создана конно-механизированная группа во главе с заместителем командующего войсками Запад­ного фронта генерал-лейтенантом И.В. Болдиным. Bee состав вошли соединения, изрядно потрепанные в боях и разбросанные на широком участке фронта. Так, 6-й механизированный корпус находился от района контрудара на расстоянии 60-70 км, а 36-я кавалерийская дивизия - еще дальше. Отсутствие надежного прикрытия с воздуха привело к большим потерям в военной технике, много танков выходило из строя по техническим причинам. Сказалась слабая подготовка.

Кузнецов в.и. механиков-водителей и командиров, низкое обеспечение частей ремонтными средствами. 24 июня в районе Гродно развернулось ожесточенное сражение. Группа Болдина совместно с частью сил 3-й армии добилась некоторого успеха. Ей удалось потеснить 256-ю пехотную дивизию немцев. Против советских войск, наносив­ших контрудар, фельдмаршал Бок направил основные силы 2-го воздушного флота. Немецкие самолеты непрерывно висели над полем боя, лишая части 3-й армии и группы Боллина любого маневра. Тяжелые бои под Гродно продол­жались и на следующий лень, но возможности советских танкистов быстро иссякли. Противник подтянул противотанковую и зенитную артиллерию, а также 129-ю пехотную дивизию. Тем не менее группе Болдина удалось в течение двух суток приковать к району Гродно значительные силы врага и нанести ему суще­ственный урон.

Проведенный контрудар временно облегчил общее положение 3-й армии, но вырвать инициативу у противника так и не удалось. При этом катастрофически не хватало бронетехники. Участвовавшие в боях советские танковые дивизии понесли огромные потери. Так, к исходу 24 июня в 11-м механизированном корпусе оста­лось всего 50 боеготовых машин.

Между тем немецкая 3-я танковая группа генерала Г. Гота глубоко охватила 3-ю армию Кузнецова с севера, а соединения 9-й армии генерала А. Штрауса атако­вали ее с фронта. Это вынудило советские войска, чтобы избежать окружения, отойти за р. Неман. В чрезвычайно трудных условиях оказалась и 4-я армия, которую 2-я танковая группа и основные силы 4-й армии вермахта, наступавшие от Бреста в северо-восточном направлении, рассекли на две неравные части. В этих условиях командарм Коробков, выполняя директиву фронта, начал готовить контрудар. Против полнокровных двух танковых и двух пехотных дивизий врага он сумел выставить лишь часть механизированного корпуса и остатки нескольких стрелковых соединений. В результате встречного сражения в районе Пружан наши войска были обескровлены и понесли большие потери.

К исходу 23 июня противник осуществил танко­вый прорыв на стыке Северо-Западного и Западного фронтов. Возникла реальная угроза глубокого охвата всей белостокской группировки с севера и юга. Положение войск Западного фронта стало критическим. Фельдмаршат Бок, используя никем не прикрытый разрыв в 130 км на северном крыле Западного фронта, предоставил Готу полную свободу действий. Последний направил один свой корпус на Вильнюс, а два других - на Минск и в обход города с севера для соединения со 2-й танковой группой. Главные силы немецкой 9-й армии были повернуты на юг, а 4-й - на север с целью рассечения окружаемой группировки. Над войсками Западного фронта нависла угроза полной катастрофы.

Командующий фронтом принят решение задержать наступление Гота соединениями резерва (13-я армия генерал-лейтенанта П.М. Филатова). Оборона Минского укрепленного района была поручена 44-му стрелковому корпусу (комдив В.А. Юшкевич). Продвижение немецких танковых колонн на Вильнюс задержали части 21-го стрелкового корпуса (командир генерал В.Б. Борисов). Севернее г. Лида танки Гота также наткнулись на ожесточенное сопротивление. Здесь артиллеристы 8-й противотанковой бригады уничтожили около 60 боевых машин противника. За умелое руководство боем ее командир полковник И.С. Стрельбицкий одним из первых в годы Великой Отечественной войны был награжден орденом Красного Знамени.

Только подтянув тяжелую артиллерию и используя бомбардировочную авиацию, враг смог продолжить наступление. Под удар попало управление 13-й армии, находившееся на стадии формирования. Танки противника практически смели расположение штаба армии. В результате около 50 офицеров управления пропали без вести, а штаб лишился почти всех средств связи.

Между тем положение войск Западного фронта продолжало ухудшаться. Захваченная у противника 25 июня карта с расположением его войск свидетельствовала о намерении германского командования окружить войска фронта выходом к Минску с севера и юго-запада. В этот же день с разрешения Ставки советские войска начали отходить в направлении Минского и Слуцкого укрепрайонов и к Бобруйску, однако закрепиться там не смогли. Слабо организованная разведка не обеспечила командование Западного фронта данными, не позволявшими оперативно отслеживать все передвижения врага.

Тем временем передовые части танковых групп Гота (на северном крыле) и Гуде-риана (на юге) преодолели намеченный ранее рубеж отхода советских войск. В сложившейся обстановке оборона приобретала очаговый характер. Так, в районе Барановичей части 17-го механизированного корпуса (командир генерал М.П. Петров) сумели задержать противника на три дня. В результате была сорвана попытка отрыва танковых соединений генерала Гудериана от основных сил 4-й армии фельдмаршала X. Клюге. Германское командование приняло решение ускорить продвижение 2-й танковой группы на соединение с группой генерала Гота в районе Минска. Одновременно 24-й моторизованный корпус вермахта получил задачу захватить переправы на Березине у Бобруйска.

26 июня танковые дивизии Гота подошли к Минскому укрепленному району. На следующий день на подступы к столице Белоруссии вышли передовые части Гудериана. Используя многократное численное превосходство, противник в середине дня 28 июня сумел прорваться в город. К вечеру немецкие дивизии соединились и замкнули кольцо окружения. Только основные силы 13-й армии, оборонявшей Минск, успели отойти на восток. Днем ранее пехотные дивизии 9-й и 4-й немецких армий соединились восточнее г. Белосток, отрезав пути отхода 3-й и 10-й советских армий. Окруженная группировка войск Западного фронта оказалась рассеченной на несколько частей. В «котел» попало почти одиннадцать дивизий. Несмотря на яростные атаки противника, они продолжали упорно сопротивляться и не складывали оружия, часть из них вырвалась из окружения. Лишенные централизованного управления и снабжения, они тем не менее бились до 8 июля. Это вынудило фельдмаршала Бока держать на внутреннем фронте окружения 25 дивизий, что составляло почти половину всех войск группы армий «Центр». Между тем на внешнем фронте германские войска силами восьми дивизий продолжали наступление к р. Березина.

К концу июня 1941 года противник смог продвинуться на глубину до 400 км, захватив города Гродно, Белосток, Лида, Барановичи и Минск. Войска Западного фронта понесли тяжелые потери в людях, технике и оружии. Остававшиеся вне окружения соединения вели бои в полосе шириной свыше 400 км.

Командование фронта реально осознавало создавшееся положение, возможность подвижных соединений врага форсировать р. Днепр и осуществить прорыв к Смоленску. В связи с отсутствием резервов командующий Западным фронтом Д.Г. Павлов отдал приказ организовать оборону по р. Березина силами местных гарнизонов и не закончившего формирование 4-го воздушно-десантного корпуса (генерал А.С. Жадов). К сожалению, численный состав большинства соединений, измотанных в непрерывных боях, едва достигал тысячи человек. Невоспол­нимые потери в вооружении и военной технике лишь дополняли создавшуюся ситуацию. Из состава 4-й армии был создан специальный отряд (генерал С.И. Поветкин), усиленный курсантами Бобруйского автотранспортного училища. Имея приказ: «ни под каким видом не отходить с этого рубежа», генерал Поветкин не только удержал занятые позиции, но и отбросил противника на запад к Бобруйску Тем не менее сдержать все нарастающий натиск врага было уже невозможно. Танки Гудериана стремительно дви­гались на Могилев.

В этой обстановке генерал армии Д.Г. Павлов быт отозван в Москву, отстранен от командования фрон­том, и по приговору военного трибунала расстрелян. Аналогичная участь постигла начальника штаба фрон­та В.Е. Климовских и других генералов штаба фронта. 2 июля 1941 года новым командующим Западным фронтом стал Маршал Советского Союза С.К. Тимо­шенко.

Тем временем Ставка продолжала принимать чрезвычайные меры по восстановлению стратегического фронта в Белоруссии. Еще 25 июня ее решением была образована группа армий резерва Главного Командования (Маршал Советского Союза СМ. Буденный) в количестве четырех общевойсковых армий. Первоначально предполагалось использовать ее для обороны рубежа по линии Невель, Могилев и далее по рекам Десна и Днепр до Кременчуга, и одновременно ставилась задача «быть готовым по особому указанию Главного Командования к переходу в контрнаступление». Однако стремительное продвижение противника в корне изменило намеченные планы. 27 июня Ставка поставила перед Буденным новую задачу - все внимание обратить на оборону рубежа по рекам Западная Двина и Днепр, от Краславы до Лоева. Именно здесь немецко-фашист­ские войска могли развернуть наступление на Москву. Но на пути стоял еще Смоленск. Ускоренными темпами началось строительство в его районе укреплений и концентрация свежих войск. К 1 июля, по существу, образовался новый фронт обороны, со­стоящий из 19, 20, 21-й и 22-й армий (группа армий резерва Главного Командования, Маршал Советского Союза СМ. Буденный). Непосредственно Смоленск прикрывала 16-я армия (генерал-лейтенант М.Ф. Лу­кин), части которой до начала войны были расквартированы на Украине.

Между тем, в связи с активным сопротивлением советских войск, окруженных под Минском, противник был вынужден рассредоточить соединения на глубину 400 км, причем полевые армии сильно отстали от танковых групп. Это вынудило фельдмаршала Ф. Бока провести некоторую реорганизацию войск. Так, для овладения районом Смоленска и дальнейшего наступления на Москву 3 июля была создана 4-я танковая армия (объединенные 2-я и 3-я танковые группы) во главе с управлением 4-й полевой армии Клюге. Пехотные же соединения бывшей 4-й армии объединялись с управлением 2-й армии, находившейся ранее в резерве главного командования вермахта (генерал-полковник М. Вейхс), для ликвидации окруженной минской группировки.

Попытки наступающих немецко-фашистских войск с ходу прорвать советскую оборону в междуречье Березины, Западной Двины и Днепра наткнулись на ожесточенное сопротивление. В районе г. Борисов 1-я Московская стрелковая дивизия (полковник Я.Г. Крейзер) вместе с частями местной обороны сумела остановить танки Гудериана. Полковнику Крейзеру за эти бои одному из первых на Западном фронте было присвоено звание Героя Советского Союза.

Чтобы задержать продвижение немецких войск и выиграть время для организации обороны, командующий фронтом С.К. Тимошенко принял решение силами 20-й армии нанести контрудар. Утром 6 июля 5-й и 7-й механизированные корпуса нанесли противнику встречный удар между Витебском и Оршей в районе г. Сенно. По количеству бронетехники (1,3 тыс. танков) наши войска значительно превосходили врага, но тот безраздельно господствовал в воздухе, поскольку у Западного фронта в наличии осталось лишь 253 самолета. Несмотря на эти обстоятельства, советские войска, продвинувшись в западном направлении на 30-40 км, нанесли противнику большие потери и заставили перейти его на этом направлении к обороне. Ожесточенные бои продолжались здесь четверо суток.

Контрудар под Сенно в сочетании с контрударами советских войск на других участках позволил задержать наступление врага и создать к исходу 9 июля фронт обороны на линии Западной Двины и Днепра. К вечеру 9 июля соединения немецкой 4-й танковой армии подошли к этому рубежу, но их попытки с ходу захватить плацдармы на восточном берегу Днепра успеха не имели. Наступление врага было приостановлено.

Оборонительная операция в Белоруссии закончилась отходом войск Западного фронта на глубину 450-600 км. В результате враг захватил почти всю Белоруссию.

За 18 дней войска Западного фронта потерпели тяжелое поражение. Из 44 дивизий, первоначально входивших в состав фронта, 24 погибли полностью, остальные 20 потеряли от 30 % до 90 % личного состава. Потери советских войск составили: безвозвратные - свыше 341 тысячи человек, санитарные - около 77 тысяч человек.

Фронт лишился 4,8 тысячи танков, около 9,5 тысячи орудий и минометов, около 1,8 тысячи боевых самоле­тов. Но и для врага первые же дни войны обернулись такими потерями, которых он не знал ни в одной другой кампании.

С первых минут войны германскому военномукомандованию пришлось вносить существенные коррективы в свои планы. Расчет на получасовой захват пограничных застав лишь штурмовыми группами полностью провалился. Не нашлось ни одного советского погранотряда, который не оказал бы противнику упорного сопротивления. Вооруженные только винтовками и пулеметами, пограничники стояли на смерть. Немцам пришлось вводить в бой главные силы дивизий. Так, заставу 9-го Брестского пограничного отряда (командир лейтенант А.М. Кижеватов) атаковала ударная группа 45-й пехотной дивизии, которая намеревалась с ходу захватить Брестскую крепость. Однако засевшие в развалинах казармы пограничники заставили атакующих немцев с большими потерями отступить. Подошедшие стрелковые подразделения Красной армии совместно оставшимися пограничниками не позволили врагу занять крепость, создав почти на месяц (22 июня - 20-е числа июля) в ней прочную оборону (командование - капитан И.Н. Зубачев, полковой комиссар Е.М. Фомин). Защита Брестской крепости стала символом мужества и стойкости советских воинов, сумевших в полном окружении вести длительную ожесточенную борьбу с противником, имевшего многократный численный перевес. Недовольный непредвиденной задержкой, начальник германского генерального штаба генерал-полковник Ф. Гальдер приказал провести расследование. Оно подтвердило большие потери немецких войск: 45-я дивизия вермахта за время штурма крепости лишилась 1137 человек, в том числе - 61 офицера.

Ожесточенное сопротивление войск Красной армии на промежуточных рубежах, контрудары механизированных корпусов и общевойсковых соединений нанесли значительный урон группе армий «Центр» и замедлили темпы ее наступления. Это дало возможность советскому командованию развернуть войска второго стратегического эшелона, которые задержали затем на два месяца продвижение немецко-фашистских войск в Смоленском сражении 1941 года.

Сергей Варшавчик, обозреватель РИА Новости.

Июль 1941 года - 23 месяц Второй мировой войны. С нападением вермахта на Советский Союз масштаб и ожесточенность сражений резко возросли, а Восточный фронт стал для нацистской Германии основным вплоть до конца войны. Третий рейх впервые с сентября 1939 года встретил столь серьезного и упорного противника. Но до окончательной победы Красной Армии было еще очень далеко.

Братья, сестры и комиссары

В июле германские вооруженные силы продолжали стратегическое наступление на всех направлениях, нанося главный удар силами группы армий "Центр" в полосе Западного фронта.

Руководство страны оправилось от первоначального шока, вызванного поражениями Красной Армии в приграничных сражениях, и осознало масштабы надвигающейся катастрофы. Прервал свое молчание, затянувшееся на полторы недели после начала войны, и генеральный секретарь ЦК ВКП(б), председатель Государственного комитета обороны И.В.Сталин, заговорив с какими-то новыми, непривычными для страны, невероятно проникновенными интонациями. Знаменитая речь 3 июля 1945 года начиналась так: "Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!".

Ранее Сталин санкционирован арест руководства Западного фронта. В июле 1941 года по решению военного трибунала по обвинению в халатности и неисполнении своих должностных обязанностей были расстреляны бывший командующий фронтом генерал армии Павлов, его начштаба генерал-майор Климовских, начальник связи генерал-майор Григорьев, начальник артиллерии генерал-лейтенант Клич и с ними несколько других высших офицеров. Вскоре после смерти Сталина все они были реабилитированы.

В тот же день, 3 июля 1941 года, начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Франц Гальдер записал в своем дневнике: "Не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней".

Одной из мер по укреплению дисциплины в армии стало возрождение в РККА с 16 июля института военных комиссаров, ликвидированного в 1940 году после советско-финской войны. Другой стало назначение Сталина народным комиссаром обороны.

Чехарда на Западном направлении

Прежнему же наркому, маршалу Советского Союза Тимошенко, поручили руководить Западным фронтом. Однако ситуация на этом направлении продолжала развиваться по наихудшему сценарию. К началу июля немцы в двух "котлах", Белостокском и Минском, взяли в плен более 300 тысяч человек (в том числе несколько генералов) и, имея перед собой лишь разрозненные советские части, стремительно продвигались вглубь территории СССР. Свою роль в этом мощном натиске сыграло наличие у группы "Центр" (в отличие от "Юга" и "Севера"), сразу двух танковых групп, под командованием генералов Гудериана и Гота.

Не способствовала улучшению дел и чехарда с командующими фронтом. Обжегшись с Павловым, Сталин на важнейшем стратегическом направлении "пробовал" разных назначенцев. Со 2-го по 19-е июля фронтом руководил Тимошенко, с 19-го по 30-е - генерал-лейтенант Еременко, с 30-го - снова Тимошенко.

10 июля началось кровопролитное Смоленское сражение, продлившееся до сентября 1941 года. После шести дней наступления, 16 июля, 29-я моторизованная дивизия из группы Гудериана ворвалась в Смоленск, где завязались упорные уличные бои. Три дня спустя 10-я танковая дивизия вермахта продвинулась к юго-востоку от Смоленска и заняла городок Ельня. В итоге в оперативное окружение попали 20 стрелковых дивизий, входивших в 16-ю, 19-ю и 20-ю советские армии.

Советское командование попыталось переломить ситуацию. Южнее Смоленска 21-я армия 13 июля нанесла контрудар, целью которого было овладеть городами Быхов и Бобруйск и выйти в тыл наступающему противнику. Поначалу наступление развивалось успешно, однако через несколько дней командование группы армий "Центр", спешно перебросив на угрожаемое направление пехотные соединения, остановило наступление Красной Армии.

Но в целом блицкриг начал замедляться. Город Великие Луки, который немцы заняли 19 июля, им пришлось оставить 21 июля.

Впрочем, по словам Гальдера, фюрер был настроен оптимистично, полагая к осени выйти к Волге и вступить на Кавказ. Казалось, развитие событий подтверждало его планы. 26 июля после ожесточенных боев наши войска оставили Могилев, а 28-го - Смоленск. Враг был еще очень силен.

В первую очередь, в авиации: люфтваффе установило полное господство в воздухе, регулярно подвергая наземные части советских войск жесточайшим бомбардировкам. Спустя месяц после начала войны, 22 июля, немецкая авиация нанесла свой первый массированный налет на Москву, который был успешно отражен силами истребителей и зенитной артиллерии Московской зоны ПВО.

От Черного до Белого морей

На Южном фронте в июле развернулось оборонительное сражение в Молдавии, в ходе которого советская сторона стойко отражала удары немецко-румынских войск, периодически переходя в контратаки. Но сил не хватало - по приказу Ставки Верховного Главнокомандования три корпуса и несколько дивизий были переданы в состав Юго-Западный фронта.

16 июля был оставлен Кишинев, 21 июля - Бельцы, к концу июля части Красной Армии покинули Молдавию и Северную Буковину. Однако ценой героических усилий им удалось не допустить прорыва фронта, который в организованном порядке был отведен за Днестр. Общие потери советских войск составили более 17 тысяч человек, румынских - около 23 тысяч (немецкие неизвестны).

На Юго-Западном фронте (после крупнейшего встречного танкового сражения под Луцком-Ровно-Бродами в июне), с 7 июля развернулось битва за Киев. 19 июля в директиве верховному командованию вермахта за № 33 Гитлер приказал южному флангу группы армий "Центр" повернуть на Украину, чтобы во взаимодействии с северным флангом группы армий "Юг", окружить и разгромить 12-ю и 6-ю советские армии, не допуская их отхода за Днепр. Однако в следующей директиве, от 30 июля, фюрер фактически отменил свое решение, велев отвести изрядно потрепанные в боях танковые группы Гудериана и Гота на отдых и пополнение личным составом и техникой. Удар на юг временно был отложен.

В полосе группы армий "Север" немцы силами 41-го и 56-го моторизованных корпусов развивали наступление на Ленинград. Заняв 9 июля Псков, на следующий день 41-й корпус наткнулся на упорное сопротивление советских войск под городом Луга.

14 июля 11-я советская армия нанесла неожиданно сильный контрудар, в результате которого основные силы 8-й немецкой танковой дивизии и часть 3-й моторизованной дивизии, входящие в состав 56-го корпуса, оказались в окружении.

Ситуацию восстановила дивизия СС "Мертвая голова", которая помогла большей части личного состава 56-го корпуса вырваться из смертельных "объятий" врага. Однако, уткнувшись в Лужский оборонительный рубеж, 19 июля командование группы "Север" на три недели приостановило наступление до подхода главных сил. Тем самым дав необходимую передышку защитникам Ленинграда.

Наиболее благоприятная обстановка для Красной Армии сложилась на Северном фронте, где в условиях Крайнего Севера немцы не могли массово применять бронетанковые войска. После ожесточенных боев немецкое наступление на Мурманск было остановлено на рубеже реки Западная Лица. Германским войскам и их союзникам, финнам, не удалось также выйти к Мурманской железной дороге на кондалакшском и лоухском направлениях. До сентября 1941 года здесь наступила оперативная пауза.

Впоследствии писатель Константин Симонов в романе "Живые и мертвые" написал: "генералы еще победоносно наступавшей на Москву, Ленинград и Киев германской армии через пятнадцать лет назовут этот июль сорок первого года месяцем обманутых ожиданий, успехов, не ставших победой".

July 9th, 2011 , 11:39 am

На рассвете 22 июня тысячи орудий и минометов германской армии открыли огонь по пограничным заставам и расположению советских войск. Немецкие самолеты устремились на бомбардировку важных объектов во всей приграничной полосе - от Баренцева моря до Черного. Воздушным налетам подверглись многие города. Первые удары пришлись как раз по местам базирования советских самолетов новейших типов, пунктам управления, портам, складам, железнодорожным узлам. Массированные воздушные удары врага сорвали организованный выход первого эшелона приграничных округов к государственной границе.
Сосредоточенная на постоянных аэродромах авиация понесла невосполнимые потери: за первый день войны было уничтожено 1200 советских самолетов, причем большая их часть даже не успела подняться в воздух. За тот же период советские ВВС совершили около 6 тыс. самолето-вылетов и уничтожили в воздушных боях свыше 200 немецких самолетов.
Первые сообщения о вторжении германских войск на советскую территорию поступили от пограничников. Вскоре стали поступать сообщения о бомбардировке и артиллерийском обстреле советских объектов.
Около 4 часов утра начальник Генерального штаба генерал армии Г. К. Жуков позвонил Сталину и доложил о случившемся. Одновременно, уже открытым текстом, Генеральный штаб сообщил в штабы военных округов, объединений и крупных соединений о нападении Германии.

Узнав о нападении, Сталин созвал на совещание высших военных, партийных и государственных деятелей. В 5 часов 45 минут к нему в кабинет прибыли С. К. Тимошенко, Г. К. Жуков, В. М. Молотов, Л. П. Берия и Л. З. Мехлис. К 7 часам 15 минутам была выработана директива № 2, которая от имени наркома обороны требовала:

«1. Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу. Впредь до особого распоряжения границу не переходить.

2. Разведывательной и боевой авиацией установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск. Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск. Удары авиации наносить на глубину германской территории до 100-150 км. Разбомбить Кенигсберг и Мемель. На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать».

К полудню члены политбюро ЦК ВКП(б) - Молотов, Маленков, Ворошилов, Берия - подготовили текст заявления советского правительства, с которым в 12 часов 15 минут по радио выступил Молотов.

На совещании в Кремле были приняты важнейшие решения, положившие начало тому, чтобы превратить всю страну в единый военный лагерь. Они были оформлены как указы Президиума Верховного Совета СССР: о мобилизации военнообязанных во всех военных округах, за исключением Среднеазиатского и Забайкальского, а также Дальнего Востока, где с 1938 года существовал Дальневосточный фронт; о введении военного положения на большей части европейской территории СССР - от Архангельской области до Краснодарского края; о военных трибуналах.

Чрезвычайная сложность быстро меняющейся обстановки, высокая подвижность и маневренность военных действий, ошеломляющая мощь первых ударов вермахта показали, что советское военно-политическое руководство не имеет эффективной системы управления войсками.

Как это и планировалось ранее, руководство войсками осуществлял нарком обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко. Однако без Сталина он не мог решать практически ни одного вопроса. Опыт первых же часов показал, что в условиях гигантских масштабов развернувшейся вооруженной борьбы один человек не в состоянии осуществлять командование действующей армией.

23 июня была создана Ставка Главного Командования Вооруженных Сил Союза ССР в составе наркома обороны маршала С. К. Тимошенко (председатель), начальника Генштаба Г. К. Жукова, И. В. Сталина, В. М. Молотова, маршалов К. Е. Ворошилова, С. М. Буденного и наркома Военно-Морского Флота адмирала Н. Г. Кузнецова. При Ставке был организован институт постоянных советников Ставки.

Такой состав позволял Ставке оперативно решать все задачи по руководству вооруженной борьбой. Однако получилось два главнокомандующих: Тимошенко - юридический, который без санкции Сталина не имел права отдавать приказы действующей армии, и Сталин - фактический. Это не только усложняло управление войсками, но и приводило к запоздалым решениям в быстро меняющейся обстановке на фронте. В последующем это было устранено.

С первого дня войны наиболее тревожная обстановка сложилась в Белоруссии, где вермахт наносил главный удар самым мощным объединением - войсками группы армий «Центр» под командованием фельдмаршала Ф. Бока. В ее составе действовали 9-я и 4-я полевые армии и 2-я танковая группа* — всего 634,9 тыс. человек, 12 500 орудий и минометов, 810 танков. Группу армий поддерживали 1677 боевых самолетов. Но и противостоявший ему Западный фронт** (командующий генерал армии Д. Г. Павлов) обладал немалыми силами: 44 дивизии, 678 тыс. человек, 10 296 орудий и минометов, 2189 танков и 1539 боевых самолета.

В целом Западный фронт незначительно уступал противнику в орудиях и боевых самолетах, но существенно превосходил его по танкам. К несчастью, в первом эшелоне армий прикрытия планировалось иметь всего лишь 13 стрелковых дивизий, в то время как противник в первом эшелоне сосредоточил 28 дивизий, из них 4 танковые.

События в полосе Западного фронта разворачивались самым трагическим образом. Еще в ходе артиллерийской подготовки немцы захватили мосты через Западный Буг, в том числе и в районе Бреста. Первыми границу пересекли штурмовые группы с задачей буквально в течение получаса захватить пограничные заставы. Однако противник просчитался: не нашлось ни одной погранзаставы, которая не оказала бы ему упорного сопротивления. Вооруженные только винтовками и пулеметами, пограничники стояли насмерть. Немцам пришлось вводить в бой главные силы дивизий.

Примером бесстрашия и сознательной жертвенности является подвиг 9-й пограничной заставы Брестского пограничного отряда, начальником которой был лейтенант A. M. Кижеватов. Заставу атаковала ударная группа 45-й пехотной дивизии. Лейтенант, стрелявший из станкового пулемета, был отброшен от него взрывной волной. Контуженный, превозмогая боль, Кижеватов дополз до пулемета и продолжал вести огонь, пока не кончились боеприпасы. Совместно с подошедшими стрелковыми подразделениями пограничники не позволили врагу с ходу ворваться в Брестскую крепость.

В небе над пограничными районами разгорелись ожесточенные бои: летчики фронта стремились вырвать у противника инициативу и не дать ему возможность захватить господство в воздухе. Однако задача эта оказалась непосильной. В первый же день войны Западный фронт лишился 738 боевых машин, что составляло почти 40% численности самолетного парка. К тому же, на стороне вражеских летчиков было явное преимущество и в мастерстве, и в качестве техники.

Запоздалый выход навстречу наступавшему противнику вынуждал советские войска вступать в бой с ходу, по частям. На направлениях ударов агрессора подготовленных рубежей им достичь не удалось, а значит, и сплошного фронта обороны не получилось. Встретив сопротивление, противник быстро обходил советские части, атаковал их с флангов и тыла, стремился продвинуть свои танковые дивизии как можно дальше в глубину. Положение усугубляли выброшенные на парашютах диверсионные группы, а также устремившиеся в тыл автоматчики на мотоциклах, которые выводили из строя линии связи, захватывали мосты, аэродромы, другие военные объекты. Многие стрелковые дивизии первого эшелона армий с первых же часов были расчленены, некоторые оказались в окружении. Связь с ними прервалась. К 7 часам штаб Западного фронта не имел проводной связи даже с армиями. Когда штаб фронта получил директиву наркома № 2, стрелковые дивизии первого эшелона уже втянулись в бои. Хотя механизированные корпуса начали выдвижение к границе, но из-за большой удаленности их от участков прорыва врага, нарушения связи, господства немецкой авиации в воздухе «обрушиться на противника всеми силами» и уничтожить его ударные группировки, как того требовал нарком, советские войска, естественно, не могли.

Серьезная угроза возникла на северном фасе белостокского выступа, где действовала 3-я армия генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова.

Непрерывно подвергая бомбардировкам армейский штаб, расположенный в Гродно, противник к середине дня вывел из строя все узлы связи. Ни со штабом фронта, ни с соседями не удавалось связаться целые сутки. Между тем, пехотные дивизии 9-й немецкой армии yже успели отбросить правофланговые соединения Кузнецова на юго-восток. На южном фасе белостокского выступа, где приняла бой 4-я армия во главе с генерал-майором А. А. Коробковым, противник имел трех-четырехкратное превосходство. Управление и здесь было нарушено. Не успев занять намеченных рубежей обороны, стрелковые соединения армии под ударами 2-й немецкой танковой группы Гудериана нaчaли отходить. Их отход поставил в трудное положение соединения 10-й армии, находившейся в центре белостокского выступа. С самого начала вторжения штаб фронта не имел с ней связи. Павлову не оставалось ничего иного, как отправить самолетом в Белосток, в штаб армии, своего заместителя генерал-лейтенанта И. В. Болдина с задачей установить положение войск и организовать контрудар на гродненском направлении, что предусматривалось еще довоенным планом.

Командование Западного фронта за весь первый день войны не получило ни одного донесения из армий. Да и Москва в течение всего дня объективной информации о положении на фронтах не получала, хотя после полудня направила туда своих представителей. Для выяснения положения и помощи генералу Павлову Сталин послал на Западный фронт самую большую группу. В нее входили заместители наркома обороны Маршалы Советского Союза Б. М. Шапошников и Г. И. Кулик, а также заместитель начальника Генштаба генерал-лейтенант В. Д. Соколовский и начальник оперативного управления генерал-лейтенант Г. К. Маландин. Однако выявить действительное положение как на этом фронте, так и на других, разобраться в обстановке не удалось.

На основании донесений фронтов нарком обороны и начальник Генерального штаба сделали заключение, что в основном бои ведутся вблизи границы, а самые крупные группировки противника - это сувалковская и люблинская, именно от их действий и будет зависеть дальнейший ход сражений. Мощную немецкую группировку, наносившую удар из района Бреста, советское Главное Командование из-за дезориентирующих докладов штаба Западного фронта явно недооценило, впрочем, не ориентировалось оно и в общей воздушной обстановке.

Полагая, что для ответного удара сил вполне достаточно, и руководствуясь довоенным планом на случай войны с Германией, нарком обороны в 21 час 15 минут подписал директиву № 3. Войскам Западного фронта приказывалось во взаимодействии с Северо-Западным фронтом, сдерживая противника на варшавском направлении, мощными контрударами во фланг и тыл уничтожить его сувалковскую группировку и к исходу 24 июня овладеть районом Сувалки. На другой день предстояло совместно с войсками других фронтов перейти в наступление и разгромить ударную группировку группы армий «Центр». Подобный замысел не только не соответствовал истинной обстановке, но и помешал войскам Западного фронта создать оборону. Павлов и его штаб, получив поздно ночью директиву № 3, начали подготовку к ее выполнению, хотя сделать это за оставшиеся до рассвета часы, да еще и при отсутствии связи с армиями было просто немыслимо.

С утра 23 июня командующий решил нанести контрудар в направлении Гродно, Сувалки силами 6-го и 11-го механизированных корпусов, а также 36-й кавалерийской дивизии, объединив их в группу под командованием своего заместителя генерала Болдина. В намечавшемся контрударе должны были участвовать и соединения 3-й армии. Однако это решение было абсолютно нереально: действовавшие на направлении контрудара соединения 3-й армии продолжали отходить, 11-й механизированный корпус вел напряженные бои на широком фронте, а 6-й механизированный корпус находился слишком далеко от района контрудара - в 60-70 км, еще дальше от Гродно была 36-я кавалерийская дивизия.

В распоряжении генерала Болдина оказалась только часть сил 6-го механизированного корпуса генерала М. Г. Хацкилевича и то лишь к полудню 23 июня. Считавшийся по праву самым укомплектованным в Красной Армии, этот корпус имел 1022 танка, из них 352 KB и Т-34. Однако в ходе выдвижения, находясь под непрерывными ударами вражеской авиации, он понес значительные потери.

Под Гродно развернулись ожесточенные бои. После захвата города противником в сражение был введен 11-й механизированный корпус генерала Д. К. Мостовенко. Перед войной он насчитывал всего 243 танка. К тому же в первые два дня боев корпус понес значительные потери. Впрочем, 24 июня соединения группы Болдина при поддержке фронтовой авиации и 3-го дальнебомбардировочного корпуса полковника Н. С. Скрипко сумели добиться некоторого успеха.
Против советских войск, наносивших контрудар, фельдмаршал Бок направил основные силы 2-го воздушного флота. Немецкие самолеты непрерывно висели над полем боя, лишая части 3-й армии и группы Болдина возможности любого маневра. Тяжелые бои под Гродно продолжались и на следующий день, но силы танкистов быстро иссякли. Противник подтянул противотанковую и зенитную артиллерию, а также пехотную дивизию. Тем не менее группе Болдина удалось на двое суток приковать к району Гродно значительные силы врага и нанести ему существенный урон. Контрудар облегчил, хотя и ненадолго, положение 3-й армии. Но вырвать инициативу у противника так и не удалось, причем механизированные корпуса понесли огромные потери. 3-я танковая группа генерала Гота, действовавшая в полосе Северо-Западного фронта, глубоко охватила 3-ю армию Кузнецова с севера, а соединения 9-й армии генерала Штрауса атаковали ее с фронта. Уже 23 июня 3-й армии пришлось отойти за Неман, чтобы избежать окружения.

В чрезвычайно трудных условиях оказалась 4-я армия генерала А. А. Коробкова. Танковая группа Гудериана и основные силы 4-й полевой армии, наступавшие от Бреста в северо-восточном направлении, рассекали войска этой армии на две неравные части. Выполняя директиву фронта, Коробков тоже готовил контрудар. Однако ему удалось собрать лишь части танковых дивизий 14-го механизированного корпуса генерала С. И. Оборина да остатки 6-й и 42-й стрелковых дивизий. А им противостояли почти две танковые и две пехотные дивизии врага. С утра 23 июня эти соединения атаковали противника и продвинулись на несколько километров к Бресту. Восточнее города разгорелись ожесточенные встречные бои. На поле сражения горели десятки советских и немецких танков. Мужественно сражались танкисты 30-й танковой дивизии, которой командовал полковник С. И. Богданов. Дерзко атаковали врага танковые батальоны майора М. А. Боядурко и капитана Ф. И. Лысенко. Рядом вела бой 22-я танковая дивизия генерала В. П. Пуганова. В один из сложных и крайне напряженных моментов атаку возглавил сам командир, погибший в этом бою смертью храбрых.

Силы оказались неравными. 14-й мехкорпус понес большие потери. Были обескровлены и стрелковые дивизии. Встречное сражение закончилось в пользу противника. 14-й мехкорпус понес большие потери. 30-я танковая дивизия потеряла 60, а 22-я танковая дивизия - около 150 боевых машин. Были обескровлены и части стрелковых дивизий 28-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал B. C. Попов. Остатки стрелкового и механизированного корпусов начали отход. Лишь одна левофланговая в армии 75-я стрелковая дивизия под командованием генерала С. И. Недвигина продолжала упорные бои на пинском направлении, сдерживая соединения 53-го армейского корпуса немцев. Части дивизии при поддержке кораблей Пинской речной военной флотилии непрерывно контратаковали противника. Их высокая активность заставила германское командование предположить, что здесь действует крупная группировка советских войск. Эти бои хорошо запомнились немцам. После войны Гудериан писал в своих мемуарах «о тяжелых боях на нашем правом фланге, где 23 июня 53-й армейский корпус успешно отбивал атаки русских». Положение 4-й армии, особенно на правом фланге, оставалось критическим. Выполнить поставленную задачу - остановить противника - армия не смогла.

Разрыв с войсками Северо-Западного фронта на правом крыле, куда устремилась танковая группа Гота, и тяжелая обстановка на левом крыле, где отходила 4-я армия, создали угрозу глубокого охвата всей белостокской группировки и с севера, и с юга. Генерал Павлов решил усилить 4-ю армию 47-м стрелковым корпусом. Одновременно 17-й мехкорпус (всего 63 танка, в дивизиях по 20-25 орудий) из резерва фронта перебрасывался на реку Щару. Однако создать прочную оборону по реке не удалось. Танковые дивизии противника форсировали ее и 25 июня подошли к Барановичам.

Положение войск Западного фронта становилось все более критическим. Особую тревогу вызывало северное крыло, где образовался никем не прикрытый разрыв в 130 км. Устремившуюся сюда танковую группу Гота фельдмаршал Бок вывел из подчинения командующего 9-й армией. Получив свободу действий, Гот направил один корпус на Вильнюс, а два других на Минск и в обход города с севера с целью соединения со 2-й танковой группой. Главные силы 9-й армии были повернуты на юг, а 4-й - на север, в направлении слияния рек Щара и Неман, для рассечения окружаемой группировки. Над войсками Западного фронта нависла угроза полной катастрофы.

Выход из положения генерал Павлов видел в том, чтобы задержать продвижение 3-й танковой группы Гота соединениями резерва, объединенными управлением 13-й армии. В состав армии были переданы три дивизии, 21-й стрелковый корпус, 50-я стрелковая дивизия и отходившие войска. В то же время он планировал силами группы Болдина продолжать наносить контрудар во фланг Готу. Не успела еще 13-я армия генерал-лейтенанта П. М. Филатова сосредоточить свои силы, а главное привести в порядок отходившие от границы войска, в том числе и 5-ю танковую дивизию Северо-Западного фронта, как танки противника ворвались в расположение штаба армии. Немцы захватили большую часть автомашин, в том числе и с шифровальными документами. Командование армии вышло к своим лишь 26 июня.

Мужественно сражались воины 24-й стрелковой дивизии под командованием генерала К. Н. Галицкого. Заняв оборону севернее Лиды, они остановили танковые дивизии Гота. Только после мощных артиллерийских и авиационных ударов враг сумел продолжить наступление. Рядом со стрелковой дивизией героически действовали бойцы и командиры 8-й противотанковой бригады, занявшие рубеж по реке Дзитва. Они задержали движение 12-й танковой дивизии немцев. До последнего снаряда вели огонь отважные артиллеристы, уничтожив около 60 танков. Командир бригады полковник И. С. Стрельбицкий за умелое руководство этим боем был награжден орденом Красного Знамени.

Положение войск Западного фронта продолжало ухудшаться. Маршал Шапошников, находившийся вместе со штабом фронта в Могилеве, обратился в Ставку с просьбой немедленно отвести войска. Москва разрешила отход. Однако, это решение уже запоздало. Для отхода 3-й и 10-й армий, глубоко обойденных танковыми группами Гота и Гудериана с севера и юга, оставался коридор шириной не более 60 км. Продвигаясь по бездорожью (все дороги были заняты немецкими войсками), под непрерывными ударами вражеской авиации, при почти полном отсутствии автотранспорта, остро нуждаясь в боеприпасах и горючем, соединения не могли оторваться от наседавшего врага.

25 июня Ставка образовала группу армий резерва Главного Командования во главе с маршалом С. М. Буденным в составе 19, 20, 21 и 22-й армий. Их соединения, начавшие выдвижение еще 13 мая, прибывали из Северо-Кавказского, Орловского, Харьковского, Приволжского, Уральского и Московского военных округов и сосредоточивались в тылу Западного фронта. Маршал Буденный получил задачу приступить к подготовке оборонительного рубежа по линии Невель, Могилев и далее по рекам Десна и Днепр до Кременчуга; одновременно быть готовым по особому указанию Главного Командования к переходу в контрнаступление. Однако 27 июня Ставка отказалась от идеи контрнаступления и приказала Буденному срочно занять и прочно оборонять рубеж по рекам Западная Двина и Днепр, от Краславы до Лоева, не допуская прорыва противника на Москву. Одновременно в район Смоленска ускоренными темпами перебрасывались прибывшие еще до войны на Украину войска 16-й, а с 1 июля и 19-й армий. Все это означало, что советское командование наконец-то отказалось от наступательных планов и решило перейти к стратегической обороне, перенося основные усилия на западное направление.

26 июня танковые дивизии Гота подошли к Минскому укрепленному району. На следующий день на подступы к столице Белоруссии вышли передовые части Гудериана. Здесь оборонялись соединения 13-й армии. Начались ожесточенные бои. Одновременно город подвергся бомбардировке немецкой авиации; начались пожары, вышли из строя водопровод, канализация, электролинии, телефонная связь, но главное — гибли тысячи мирных жителей. Тем не менее защитники Минска продолжали сопротивление.

Оборона Минска составляет одну из ярких страниц истории Великой Отечественной войны. Слишком неравны были силы. Советские войска испытывали острую нужду в боеприпасах, а чтобы подвезти их не хватало ни транспорта, ни горючего, к тому же часть складов пришлось взорвать, остальные захватил противник. Враг упорно рвался к Минску с севера и юга. В 16 часов 28 июня части 20-й танковой дивизии группы Гота, сломив сопротивление 2-го стрелкового корпуса генерала А. Н. Ермакова, ворвались в Минск с севера, а на следующий день с юга навстречу устремилась 18-я танковая дивизия из группы Гудериана. К вечеру немецкие дивизии соединились и замкнули кольцо окружения. Только основные силы 13-й армии успели отойти на восток. Днем ранее пехотные дивизии 9-й и 4-й немецких армий соединились восточнее Белостока, отрезав пути отхода 3-й и 10-й советских армий. Окруженная группировка войск Западного фронта оказалась рассеченной на несколько частей.

В котел попало почти три десятка дивизий. Лишенные централизованного управления и снабжения, они, однако, бились до 8 июля. На внутреннем фронте окружения Боку пришлось держать сначала 21, а затем 25 дивизий, что составляло почти половину всех войск группы армий «Центр». На внешнем фронте продолжали наступление к Березине лишь 8 ее дивизий, да еще против 75-й советской стрелковой дивизии действовал 53-й армейский корпус.

Измотанные непрерывными боями, тяжелыми переходами через леса и болота, без пищи и отдыха, окруженные теряли последние силы. В донесениях группы армий «Центр» сообщалось, что на 2 июля только в районе Белостока и Волковыска взято в плен 116 тыс. человек, уничтожено или захвачено в качестве трофеев 1505 орудий, 1964 танка и бронемашины, 327 самолетов. Военнопленные содержались в ужасающих условиях. Они размещались в необорудованных для жизни помещениях, нередко прямо под открытым небом. Ежедневно люди гибли сотнями от истощения, эпидемий. Ослабевшие безжалостно уничтожались.

До сентября выходили из окружения воины Западного фронта. В конце месяца к реке Сож пробились остатки 13-го механизированного корпуса во главе со своим командиром генералом П. Н. Ахлюстиным. 1667 человек, из них 103 раненых, вывел заместитель командующего фронтом генерал Болдин. Многие, кому не удалось выйти из окружения, стали сражаться с врагом в рядах партизан и подпольщиков.

С первых дней оккупации в районах, где появлялся враг, начало возникать сопротивление народных масс. Однако оно развертывалось медленно, особенно в западных регионах страны, в том числе в Западной Белоруссии, население которой было влито в состав СССР лишь за год до начала войны. Вначале здесь стали действовать в основном диверсионно-разведывательные группы, засылаемые из-за линии фронта, многие военнослужащие, попавшие в окружение, и частично местные жители. 29 июня, на 8-й день войны была принята директива СНК СССР и ЦК ВКП(б) партийным и советским организациям прифронтовых областей, в которой наряду с другими мерами по превращению страны в единый военный лагерь для оказания всенародного отпора врагу содержались указания о развертывании подполья и партизанского движения, определялись организационные формы, цели и задачи борьбы.

Бои шли уже далеко от границы, а гарнизон Брестской крепости все еще сражался. После отхода основных сил здесь остались часть подразделений 42-й и 6-й стрелковых дивизий, 33-го инженерного полка и пограничная застава. Наступавшие части 45-й и 31-й пехотных дивизий поддерживала огнем осадная артиллерия. Едва оправившись от первого ошеломляющего удара, гарнизон занял оборону цитадели с намерением сражаться до конца. Началась героическая оборона Бреста. Гудериан после войны вспоминал: «Особенно ожесточенно оборонялся гарнизон имеющей важное значение крепости Брест, который держался несколько дней, преградив железнодорожный путь и шоссейные дороги, ведущие через Западный Буг в Мухавец». Правда, генерал почему-то запамятовал, что гарнизон держался не несколько дней, а около месяца - до 20 июля. Причем 45-я пехотная дивизия немцев в полном составе вела здесь боевые действия вплоть до 1 июля, после чего для завершения борьбы с защитниками крепости были оставлены два ее батальона. Почти месяц немцы, применяя тяжелые артиллерийские орудия, авиацию, день и ночь штурмовали крепость. Несмотря на значительное численное превосходство, враг долго не мог сломить волю ее защитников, которые не получали никакой помощи извне. Под стенами крепости враг нес большие потери.

У стен Брестской крепости насмерть стояли воины более 30 национальностей. Нельзя без волнения читать надписи на стенах, оставленные защитниками: «Умрем, но из крепости не уйдем!», «Я умираю, но не сдаюсь. Прощай, Родина! 20/VII-41 г.». Золотыми буквами в летопись истории Великой Отечественной войны вписали свои имена защитники Брестской крепости: майор П. М. Гаврилов, капитан В. В. Шабловский, старший политрук Н. В. Нестерчук, лейтенанты И. Ф. Акимочкин, A. M. Кижеватов, рядовой Ф. Д. Исаев и многие другие.

К концу июня 1941 года противник продвинулся на глубину до 400 км. Войска Западного фронта понесли тяжелые потери в людях, технике и оружии. ВВС фронта лишились 1483 самолетов. Оставшиеся вне окружения соединения вели бои в полосе шириной свыше 400 км. Фронт остро нуждался в пополнении, но он не мог получить даже того, что ему полагалось для полного укомплектования по довоенному плану на случай мобилизации. Она была сорвана в результате быстрого продвижения противника, крайне ограниченного количества автомобилей, нарушения работы железнодорожного транспорта и общей организационной неразберихи.

Советское военно-политическое руководство к концу июня поняло, что для отражения агрессии необходима мобилизация всех сил страны. С этой целью 30 июня был создан чрезвычайный орган - Государственный Комитет Обороны (ГКО) во главе со Сталиным. В руках ГКО концентрировалась вся полнота власти в государстве. Его решения и распоряжения, имевшие силу законов военного времени, подлежали беспрекословному выполнению всеми гражданами, партийными, советскими, комсомольскими и военными органами. Каждый член ГКО отвечал за определенный участок (боеприпасы, самолеты, танки, продовольствие, транспорт и т.д.).

Ставка продолжала принимать чрезвычайные меры по восстановлению стратегического фронта в Белоруссии. Генерал армии Д. Г. Павлов был отстранен от командования Западным фронтом. Новым командующим был назначен маршал С. К. Тимошенко.

Д. Г. Павлов начал свой стремительный служебный взлет после возвращения из Испании, где он в рядах республиканской армии принимал участие в борьбе испанского народа против фашизма. В Испании возглавлял танковую бригаду. После возвращения на Родину Герой Советского Союза Д. Г. Павлов в течение трех лет находился во главе Автобронетанкового управления Красной Армии. Участвовал в советско-финляндской войне 1939-1940 годов. За год до нападения Германии на СССР стал командующим войсками Западного Особого военного округа. Из всех командующих приграничными военными округами к началу войны Дмитрий Григорьевич был единственным генералом армии и одним из самых опытных военачальников. Поражение Западного фронта было бедой, а не виной сорокачетырехлетнего командующего. Д. Г. Павлов был отдан под суд военного трибунала, который приговорил его к расстрелу. Такая же участь постигла начальника штаба фронта генерал-майора В. Е. Климовских и других генералов. После войны они были реабилитированы.

Ставка ВГК продолжала восстанавливать фронт на центральном стратегическом направлении. 1 июля она передала Западному фронту 19, 20, 21 и 22-ю армии. По существу, образовывался новый фронт обороны. В тылу фронта, в районе Смоленска, сосредоточивалась 16-я армия. Преобразованный Западный фронт насчитывал теперь 48 дивизий и 4 механизированных корпуса, однако к 1 июля оборону на рубеже Западной Двины и Днепра занимало всего 10 дивизий.

Сопротивление советских войск, окруженных под Минском, вынудило командование группы армий «Центр» рассредоточить свои соединения на глубину 400 км, причем полевые армии сильно отстали от танковых групп. С целью более четкого согласования усилий 2-й и 3-й танковых групп по овладению районом Смоленска и при дальнейшем наступлении на Москву фельдмаршал Бок 3 июля объединил обе группы в 4-ю танковую армию во главе с управлением 4-й полевой армии генерала Клюге. Пехотные соединения бывшей 4-й армии объединялись управлением 2-й армии (оно находилось в резерве ОКХ), под командованием генерала Вейхса, для ликвидации советских частей, окруженных западнее Минска. Мужество, героизм советских войск вызывали восхищение даже нацистов.

Начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал Гальдер в дневнике за 29 июня записал: «...русские всюду сражаются до последнего человека. Лишь местами сдаются в плен... Бросается в глаза, что при захвате артиллерийских батарей и т.п. в плен сдаются лишь немногие. Часть русских сражается, пока их не убьют, другие бегут, сбрасывая с себя форменное обмундирование и пытаются выйти из окружения под видом крестьян». И все-таки, как ни напрягались фашисты, «часть окруженной группировки... прорвалась между Минском и Слонимом через фронт танковой группы Гудериана».

А тем временем в междуречье Березины, Западной Двины и Днепра шли ожесточенные бои. К 10 июля вражеские войска форсировали Западную Двину, вышли к Витебску и Днепру южнее и севернее Могилева.

Одна из первых стратегических оборонительных операций Красной Армии, получившая впоследствии название Белорусской, завершилась. За 18 дней войска Западного фронта потерпели сокрушительное поражение. Из 44 дивизий, первоначально входивших в состав фронта, 24 погибли полностью, остальные 20 потеряли от 30 до 90% своего состава. Общие потери 417 790 человек, из них безвозвратные - 341 073 человека, 4799 танков, 9427 орудий и минометов и 1777 боевых самолетов. Оставив почти всю Белоруссию, войска отошли на глубину до 600 км.

Вместе с тем, сопротивлением на промежуточных рубежах, контрударами механизированных корпусов и общевойсковых соединений группе армий «Центр» был нанесен значительный урон, замедлены темпы ее наступления, что дало возможность советскому командованию развернуть войска 2-го стратегического эшелона, которые задержали затем на два месяца продвижение немецких войск в Смоленском сражении 1941 года.

Войска Северо-Западного фронта под ударами противника были вынуждены оставить г. Псков. К исходу дня советские войска вели оборонительные бои с частями 4-й танковой группы противника на рубеже р. Великая, северо-восточнее Пскова, р. Череха, северо-западнее Новоржева, Идрица.

Противнику удалось овладеть г. Витебск и захватить плацдарм па северном берегу р. Западная Двина у Дисны.

К исходу дня советские войска оставили г. Житомир. Начались бои в районе Бердичева. В боях с нашей стороны приняли участие ослабленные предыдущими боями 15-й и 4-й механизированные корпуса, а также переброшенный с Южного фронта 16-й механизированный корпус в составе трех танковых дивизий, а со стороны противника - две танковые и две моторизованные дивизии.

Закончились приграничные сражения советских войск в Прибалтике, Белоруссии и Западной Украине. С начала войны, к исходу дня, фронт борьбы переместился от западных границ СССР на 350—600 км к северо-востоку и востоку и проходил по линии Пярну, Тарту, Псков, Дрисса, Витебск, к югу по р. Днепр до Речицы; далее линия фронта шла через Новоград-Волынский, Житомир, Бердичев, Старо-Константинов, Камеиец-Подольский, Могилев-Подольский, Леово, Прут и Дунай до Черного моря. Главные усилия противник прилагал севернее Полесья на московском и ленинградском стратегических направлениях. Враг оккупировал Литву, Латвию, Белоруссию, значительную часть Украинской ССР и Молдавии. Создалась угроза прорыва немецко-фашистских войск к Ленинграду, Смоленску и Киеву.

В Гомеле началось формирование отрядов народного ополчения.

Опубликовано разъяснение ВЦСПС «О порядке выплаты компенсации за неиспользованный отпуск». Выплата рабочим, служащим и инженерно-техническим работникам компенсации за неиспользованный отпуск должна была производиться в конце последнего месяца рабочего года.

ЦК ВЛКСМ принял Постановление «Об участии комсомольских организаций в подготовке населения к противовоздушной обороне». ЦК комсомола обязал ЦК комсомола союзных республик, крайкомы, обкомы, окружкомы, горкомы и райкомы комсомола выделить 200 тыс. комсомольцев в школы ПВХО Осоавиахима для подготовки из них инструкторов по противовоздушной и противохимической обороне.

Секретариат ЦК ЛКСМ Белоруссии принял Постановление о порядке перехода комсомольских организаций Белоруссии на подпольную работу в районах, оккупированных фашистскими войсками.

В рабочем поселке Пудоть, Суражского района, Витебской области БССР, был создан партизанский отряд под командованием бывшего директора Пудотьской картонажной фабрики старого коммуниста М.Ф. Шмырева (партизанское имя «Батька Минай»).

Немецкие войска оккупировали в Эстонии г. Вильянди, Синди, Хаапсалу; на Украине - г. Житомир, Дубровица, Коростышев; в Белоруссии - г. Докшицы; г. Псков, Себеж Псковской области.

Хроника событий в Ленинграде

Пал Псков. Фашистские войска двинулись в направлении Луги.

Из добровольцев дивизии народного ополчения Свердловского района решено сформировать 5-й Ленинградский истребительный полк особого назначения. Во главе полка поставлен К.Н. Волович. По профессии он инженер, работал начальником цеха на заводе «Электроаппарат», но как участник гражданской войны и партизан тех лет обладает боевым опытом.

Вечером 9 июля в помещении Горного института, где находились ополченцы дивизии Свердловского района, начался отбор добровольцев. Зачисленные в полк должны сдать на хранение партийные и комсомольские билеты, паспорта, удостоверения, награды. Полк особый, действовать ему предстоит во вражеском тылу, а там документы и знаки отличия бойцам не понадобятся.

И еще об одном предупредил ополченцев командир полка Константин Николаевич Волович: кто чувствует себя не готовым к действиям в особых условиях — пусть сразу же скажет об этом. Никто, однако, не передумал.

Сегодня колпинцы проводили в Ленинград первых добровольцев, 900 ижорцев и жителей города вольются в формирующуюся 5-ю дивизию народного ополчения.

Воспоминания Давида Иосифовича Ортенберга, ответственного редактора газеты "Красная звезда"

В сообщениях Совинформбюро появились еще более тревожные направления — островское, полоцкое, лепельское, слуцко-бобруйское, могилев-подольское, борисовское...

Ко многому можно привыкнуть, но с такими сообщениями смириться было трудно.

Этот номер у нас особенный. Впервые выступает Алексей Толстой.

Накануне я позвонил Алексею Николаевичу на дачу, в подмосковную Барвиху. Он сразу же взял трубку, словно дежурил у аппарата. Я назвал себя и спросил, не сможет ли он приехать к нам в редакцию.

— Сейчас приеду.

Часа через полтора открылась дверь — ив мой кабинет вошел Толстой вместе с женой Людмилой Ильиничной. Большой, грузный, в светлом просторном костюме, в широкополой мягкой шляпе, с тяжелой палкой в руках. Едва переступив порог, сказал своим высоким баритоном:

— Я полностью в вашем распоряжении...

Нетрудно понять, как мы были рады согласию выдающегося советского писателя сотрудничать в «Красной звезде». Я усадил Алексея Николаевича и Людмилу Ильиничну в кресла, заказал для них чай с печеньем. Прежде чем начать деловой разговор, признался:

— А знаете, Алексей Николаевич, я человек не из трусливых, но звонить вам боялся.

Толстой с недоумением посмотрел на меня. Я напомнил ему случай двухлетней давности. Мы готовили тогда номер газеты, посвященный 21-й годовщине Красной Армии, и нам очень хотелось, чтобы в этом номере выступили большие писатели. Откликнулся секретарь. Я объяснил, зачем нам понадобился Алексей Николаевич, и попросил пригласить его к телефону. Через несколько минут последовал ответ секретаря:

— Алексей Николаевич занят. Он не сможет написать для вашей газеты.

Не скажу, чтобы это меня обидело, но какая-то заноза засела в душе. По тогдашней своей наивности, что ли, я не мог понять, что ничего шокирующего в таком ответе нет.

Выслушав теперь мое напоминание об этом, Толстой, как мне показалось, несколько смутился. Даже стал вроде бы оправдываться:

— Как раз в то время я работал над «Хождением по мукам». Людмила Ильинична «отрешила» меня ото всех других дел...

Алексей Николаевич попросил познакомить его с обстановкой на фронте.

— Вот в газете написано: идут ожесточенные бои на бобруйском, тернопольском, полоцком, борисовском направлениях. А все-таки где именно — по ту или по эту сторону названных городов?

Конечно, мы в редакции знали несколько больше, чем сообщалось в сводках Совинформбюро. Я подвел Толстого к большой карте, висевшей в моем кабинете. На ней красными флажками была отмечена более точная линия фронта. По последним данным Генштаба, Бобруйск и Тернополь находились уже в руках противника, а за Полоцк и Борисов еще шли бои.

Постояв перед картой, Толстой снова уселся в кресло. Помолчал. Потом заметил раздумчиво:

— Понимаю... Дела трудные... На войне нередко о сданных городах сообщают с опозданием, а об отбитых у противника — с опережением...

Алексей Николаевич подчеркнул, что он хорошо это знает: в первую мировую войну был военным корреспондентом и помнит, как кайзеровские военачальники всегда спешили объявить о захвате чужих городов еще до того, как овладевали ими. Наверное, и гитлеровские генералы, стараясь выслужиться перед своим фюрером, спешат и будут спешить с победными реляциями.

— А нам торопиться не надо с объявлениями о сдаче наших городов,— сурово заметил писатель.— Не мы начали эту войну...

Вспоминая тот разговор сейчас, сорок с лишним лет спустя, я невольно думаю о Брестской эпопее. В сводке Главного командования Красной Армии, опубликованной 24 июня, сообщалось, что «после ожесточенных боев противнику удалось потеснить наши части прикрытия и занять Кольно, Ломжу и Брест». А ведь Брестская крепость еще долго держалась после того. Почти месяц!

Видно, еще по пути в редакцию Толстой обдумал, о чем следует написать в «Красную звезду», с каким словом обратиться к фронтовикам. Сразу предложил нам статью — «Армия героев». Начиналась она так: «Дорогие и любимые товарищи, воины Красной Армии!..»

С этого дня и началась многолетняя дружба «Красной звезды» с Толстым, о которой Николай Тихонов в одном своем письме из блокадного Ленинграда писал мне: «Если Алексей Николаевич в Москве, приветствуйте его сердечно от меня. Его сотрудничество в «Красной звезде» очень естественное, правильное, нужное».

Толстой часто приходил к нам в редакцию. И не только по приглашению, а и просто так, на правах постоянного сотрудника газеты. Писал он для нас безотказно, каждую просьбу «Красной звезды» воспринимал как боевой приказ...

В том же номере, за 9 июля, было и другое примечательное выступление — стихи Михаила Голодного «Два Железняка». А предшествовало этому такое событие.

В субботу, 5 июля, поздно вечером пришло краткое сообщение: «Героический подвиг совершил командир эскадрильи капитан Гастелло. Снаряд вражеской зенитки попал в бензиновый бак его самолета. Бесстрашный командир направил охваченный пламенем самолет на скопление автомашин и бензоцистерн противника. Десятки германских машин и цистерн взорвались вместе с самолетом героя».

Гастелло?.. Знакомая фамилия. Ведь это один из героев Халхин-Гола! Тот, что летал обычно с комиссаром Михаилом Ююкиным — его ведомым.

Бомбардировщик, пилотируемый Ююкиным, тоже был поражен зенитным снарядом и вспыхнул в воздухе над территорией, занятой противником. Не имея возможности перетянуть через линию фронта, Ююкин спикировал на скопление артиллерии и пехоты японцев. Выходит, Гастелло повторил подвиг своего боевого друга и партийного наставника!

Всех нас это взволновало. Но сообщение очень скупо. Никаких подробностей. Не названо даже имя героя.

Пытались разузнать хоть кое-что еще у нашего корреспондента по Западному фронту — не удалось с ним связаться, он в войсках. Позвонили в штаб ВВС — там не только нет подробностей, а и самый факт гибели Гастелло пока неизвестен. Удалось выяснить самую малость: звать его Николаем Францевичем, служил он в 207-м авиационном полку 42-й бомбардировочной дивизии.

При переговорах со штабом ВВС были у меня в кабинете секретарь редакции Александр Карпов и еще несколько сотрудников. Не помню уж, кто из них подсказад: в редакции, мол, находится Михаил Голодный — может быть, он напишет стихи о Гастелло.

Пригласили поэта ко мне. Войдя, он почему-то остановился у двери. Переминается с ноги на ногу, шевелит тонкими, как у пианиста, пальцами, на лице какая-то грустная улыбка. Показали ему сообщение о Гастелло, объяснили, чего от него хотим.

Прихватил он гранку с этим сообщением и уединился в пустующем зале заседаний. Откровенно говоря, я сомневался, удастся ли поэту выполнить нашу просьбу. На всякий случай приказал подготовить что-нибудь на то место, какое зарезервировано для стихов. Однако через час-полтора стихи появились и службу свою сослужили. Читатель мог пропустить скупые строки о подвиге Гастелло, втиснутые в текст сводки Совинформбюро, а стихи, которые так и назывались — «Подвиг капитана Гастелло», не заметить было нельзя.

Уже глубокой ночью, дожидаясь сигнального экземпляра газеты, я не вытерпел — спустился в типографию поторопить печатников. Возвращаюсь обратно, с «сигналом» в руках, и неожиданно встречаюсь с Михаилом Голодным, медленно шагающим взад-вперед по полутемному коридору.

— Вы еще здесь? — удивился я.— Почему не спите?

Оказывается, он тоже дожидался первых оттисков газеты — не терпелось взглянуть на первое свое стихотворение о герое Отечественной войны. Я затащил поэта к себе, распорядился, чтобы принесли для него несколько экземпляров свежей газеты. Разговорились.

— Вы не забыли своего Железняка? — спросил я.

— Нет, а что? — с удивлением уставился на меня поэт.

Я обратил его внимание на небольшую заметку, напечатанную в тот день. В ней сообщалось: «Стрелковый батальон капитана Рыбкина выдержал четырехчасовую артиллерийскую подготовку противника и отбил три атаки... В этом бою лейтенант Железняк заколол штыком семь фашистов».

Прочитал Голодный заметку и догадался, к чему я затеял этот разговор: нет ли, мол, желания написать о подвиге другого Железняка?

— Торопить на этот раз не будем,— пообещал я.

Вскоре Голодный принес нам свое стихотворение «Два Железняка». В очередной номер оно не попало — там уже были заверстаны стихи Кирсанова, а вот 9 июля было напечатано. Хочу воспроизвести эти строки здесь:

В степи под Херсоном
В одной из атак
Погиб в двадцать первом*
Матрос Железняк.
На мирном привале,
В походе ночном,
Мы песню с тобой
Запевали о нем.
Мы пели про бой,
Про удар штыковой,
Матрос Железняк
Приходил, как живой.
Врагам не давал он
Пощады, матрос,
И к нам свою славу
Сквозь время донес.
Былая пора,
Словно буря, прошла,
Иные герои,
Иные дела.

У Прута-реки
Лейтенант Железняк
Штыками встречает
Удары атак.
Шел трижды в атаку
Его батальон
(Героя ль матроса
Припомнил вдруг он?).
Семь раз отбивался
Штыком Железняк.
Семь трупов оставил
Разгромленный враг.
Так, значит, то правда —
Герой не умрет.
Он, смерть попирая,
В народе живет.
Живые за павших
В атаку идут,
И мертвые к славе
Живого зовут.

После этого Михаил Голодный стал печататься в «Красной звезде» систематически. Были у него стихи сюжетные — например, «Баллада о лейтенанте Ульмане», были эпические — «Днепропетровск», были песенные. Одну из его песен — «Нет, никогда мы не будем рабами», сразу положенную на музыку композитором К. Листовым,— «Красная звезда» опубликовала вместе с нотами. В конце концов — смею думать, к обоюдному удовольствию — последовал мой приказ по редакции: «Голодного Михаила Семеновича зачислить корреспондентом «Красной звезды» с окладом в 1200 рублей в месяц».

Кроме уже названных выше «Красная звезда» опубликовала 9 июля еще два писательских материала: очерк Петра Павленко «Летный день» — о боевых делах одного авиационного полка — и фельетон Ильи Эренбурга — «Бедные музыканты». Последний перекликался с репортажем о контрударах наших войск на реке Прут. Писатель едко высмеивал претензии румынских фашистов, обнародованные в их газетенке «Универсул»: «Необходимо утвердить румынизм в международном плане. Румыния — колыбель арийской расы. Румыния не просто народ, это единственный народ, унаследовавший дух Римской империи».

Убийственна реплика Эренбурга: «Каково Гитлеру это читать!..»

Всего несколько дней назад Ставка Главного командования разослала за подписью генерала армии Г.К. Жукова телеграмму всем командующим фронтами. Краткую и категоричную:

«В боях за социалистическое Отечество против войск немецкого фашизма ряд лиц командного, начальствующего и младшего начальствующего и рядового состава — танкистов, артиллеристов, летчиков и других проявили исключительное мужество и отвагу. Срочно сделайте представление к награждению правительственной наградой в Ставку Главного командования на лиц, проявивших особые подвиги».

Первыми откликнулись авиаторы. В результате последовали два Указа Президиума Верховного Совета СССР.

Один — о присвоении звания Героя Советского Союза Здоровцеву, Жукову и Харитонову.

Другой — о награждении орденами еще восьмидесяти трех авиаторов.

А сегодня вот публикуются указы, отмечающие заслуги военных моряков. Двоим присвоено звание Героя и сорок пять человек награждены орденами Красного Знамени.

От этого, конечно, тревожные сводки Совинформбюро не становятся иными, но боль наших неудач в какой-то мере смягчается: массовое награждение советских воинов свидетельствует о массовом их героизме в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.

Утреннее сообщение 9 июля

В течение ночи на 9 июля крупные боевые действия происходили на Полоцком, Лепельском и Новоград-Волынском направлениях.

На Островском направлении наши войска закреплялись на занятых позициях и вели усиленные ночные поиски.

К исходу 8 июля развернулись бои на Себежском направлении, где танковые и пехотные части противника стремились прорваться на восток. Бои продолжаются.

На Полоцком направлении продолжались упорные и напряжённые бои в районах Борковичи и Улла, в ходе которых наши войска короткими контрударами наносили противнику большие потери.

На Лепельском направлении наши войска нанесли удар противнику, разгромили два его моторизованных полка, уничтожили четыре тяжёлых и лёгких батареи и значительное количество противотанковых орудий. Противник, оставив на поле боя сотни трупов, отошёл на запад.

На Новоград-Волынском направлении наши войска продолжали вести непрерывные, упорные бои с танковыми и моторизованными частями противника, противодействуя их продвижению на восток.

На остальных направлениях и участках фронта крупных боевых действий в течение ночи не велось.

Наша авиация наносила удары по мотомехчастям противника на Островском, Лепельском и Новоград-Волынском направлениях и по авиации противника на его аэродромах.

Ночными действиями по аэродромам противника и в воздушных боях в ночь на 9 июля наша авиация только на Лепельском, Борисовском и Бобруйском направлениях уничтожила 62 самолёта противника, потеряв 7 своих самолётов.

По уточнённым данным наша авиация в течение 8 июля уничтожила 102 самолёта противника, потеряв 10 своих самолётов.

Из леса показались вражеские тапки. Батарее Энской части было приказано отбить атаку танков. Подпустив танки на близкое расстояние, батарея открыла ураганный огонь. Особенно отличился орудийный наводчик Ибрагимов. Он уничтожил 11 танков, в числе которых было три тяжёлых. Всего фашисты потеряли в этот день на участке Энской батареи 27 танков из 64. Многие экипажи повреждённых вражеских танков сдались без сопротивления.

Внезапным ударом необходимо было захватить мост у местечка Ф. и отрезать путь отхода противнику. Выполнение этого задания было поручено подразделениям старших лейтенантов Нестерова, Бережного и Еременко. Ночью бойцы скрытно подошли к мосту и залегли в камышах. Здесь они пролежали почти сутки. На следующий день с наступлением темноты начался штурм моста. Ничего не подозревавшие немецко-румынские солдаты в панике бежали, кидая оружие. Мост был взорван.

В 120 километрах от Чудского озера в 4 часа утра 8 июля три немецких бомбардировщика «Ю-88», сбросив весь груз бомб в озеро, приземлились на советском аэродроме. Захваченные бойцами истребительного батальона, лётчики объяснили свой перелёт на сторону советских войск нежеланием воевать против Советской России. Один из членов экипажа стрелок-радист К, рассказал, что мысль о бегстве из германской армии у экипажей звена бомбардировщиков появилась в первый же день войны. Однако случай для перелёта представился только 8 июля. Штурман Ш. привёл ряд фактов, показывающих, что среди лётного состава германских войск война против Советского Союза крайне непопулярна. Ещё больше усилились настроения против войны с СССР за последние дни, когда немцы столкнулись с исключительным упорством не только регулярных советских войск, но и гражданского населения.

На Борисовском направления Энская танковая часть разгромила две, немецкие батареи и захватила в плен группу артиллеристов. Из найденных у них документов выяснилось, что батареи переброшены с западного фронта. Пленный германский офицер артиллерии Людвиг В. рассказал: «В продолжение последних 8 месяцев моя артиллерийская часть стояла в Шербурге. За несколько дней до начала войны с Россией нас погрузили в эшелон и отправили, как это выяснилось позже, на советскую границу». Из допроса пленных выяснилась интересная деталь. Пока шла погрузка эшелона, на месте батареи устанавливались бутафорские деревянные орудия. «На фронт,— говорит Людвиг В.,— мы прибыли в понедельник, 23 июня, когда уже начались военные действия. Здесь я встретил несколько своих старых товарищей артиллеристов, которые за несколько дней до этого были ещё в Дюнкерке: капитана Генриха Ц. и лейтенанта Отто Ф. Воевать с русскими мне пришлось недолго».

Фашистские захватчики бессильны против неуловимых групп советских партизан. Германским часовым приказано стрелять в каждого, кто приблизится к телеграфным столбам. На днях у села Н. фашисты стали преследовать группу вооружённых партизан, пытавшихся порвать провода. Партизаны увлекли солдат в лес, далеко от охраняемого объекта, и скрылись. По возвращении немцы обнаружили, что линия всё же разрушена. Провода уничтожила вторая группа партизан.

В героическом труде куют победу над коварным врагом рабочие, колхозники и интеллигенция Советского Союза. В Новошахтинском районе переносчик конвейеров Медведев, врубмашинист Воронин и бурильщик Рягузов ежедневно выполняют нормы на 250—300 и более процентов. На заводе имени Серго Орджоникидзе в Крымской АССР токарь Ефимов, получив важный заказ, требовавший большого искусства н точности, к вечеру выполнил задание на 200 процентов. Старый токарь ремонтно-механических мастерских Волго-Каспийского госрыбтреста Яблонский, отец трёх бойцов Красной Армии, обработал два цилиндра и один поршень за девять часов вместо 27 по норме. В Запорожской области мастер завода имени Кирова т. Я цепко выполняет дневное задание на 1.000 процентов. Все рабочие ведущих цехов завода имени Сталина в Московской области дают от 130 до 300 процентов нормы выработки.

Трудящиеся Советской Украины зорко и неусыпно следят за происками врага и помогают Красной Армии вылавливать шпионов и диверсантов. Вблизи колхоза «Шуми поле» спустились с самолёта пять фашистских солдат и офицеров. Колхозники, следившие за самолётом, окружили диверсантов, захватили их и доставили в штаб. В городе П. телефонистке Борисовой позвонил из телефонной будки общего пользования какой-то человек. Он просил дать ему справку о местонахождении некоторых предприятий связи. Борисова предложила неизвестному подождать, пока соберёт интересующие его адреса, а сама в это время сообщила о своих подозрениях в милицию. Через несколько минут «клиент» был арестован тут же в телефонной будке. Он оказался фашистским диверсантом, накануне приземлившимся на парашюте.

Вечернее сообщение 9 июля

В течение 9 июля продолжались ожесточённые бои наших войск против крупных танковых и моторизованных частей противника, стремившихся прорваться на Островском, Полоцком и Новоград-Волынском направлениях.

На Островском направлении наши войска ведут упорные бои, сдерживая наступление превосходящих сил противника.

На Полоцком направлении противник с утра возобновил наступление. Наши войска встретили врага губительным огнём артиллерии и пулемётов и решительными контратаками. Бои продолжается. Противник несёт большие потери.

На Лепельском направлении наши войска наносят противнику успешные контрудары.

На Новоград-Волынском направлении весь день шли ожесточённые бои наших войск с крупными мотомехчастями противника.

На остальных направлениях и участках фронта наши войска ведут бои, удерживая занимаемые позиции.

Наша авиация действовала по мотомехчастям противника и уничтожала его авиацию на аэродромах.

Наша авиация бомбардировала Констанцу, порт и транспорты в Тульче и Сулине, нефтепромыслы Плоешти.

При налёте на Констанцу 9 наших бомбардировщиков были встречены 14-ю самолётами противника. В происшедшем воздушном бою наши самолёты сбили семь самолётов противника, потеряв лишь один самолёт.

Танковое подразделение старшего лейтенанта Юнацкого вошло в соприкосновение с крупными силами противника. В завязавшемся бою советские танкисты вывели из строя полтора десятка фашистских танков. В разгаре боя орудие танка Юнацкого вышло из строя. Бесстрашный танкист ринулся на врага и начал давить его своим мощным танком. От сильных ударов один фашистский танк перевернулся, несколько других машин было разбито. Через два дня Юнацкий предпринял ещё более смелый манёвр. Получив донесение о том, что артиллерия врага мешает нашей пехоте развернуться, Юнацкий атаковал противника и прорвался глубоко в тыл. Достигнув неприятельской огневой позиции, танки подразделения Юнацкого начали громить фашистские орудия. Двадцать противотанковых пушек и одно 152-миллиметровое орудие были уничтожены смелыми советскими танкистами.

Эскадрилья бомбардировщиков Черноморского флота под командованием капитана Цурцумия обнаружила и атаковала корабли противника. Первые бомбы попали в два вражеских корабля. Корабли пошли ко дну. Затем старший сержант Семёнов обнаружил третий корабль. Опытный штурман эскадрильи Горбатов опознал в нём монитор и поразил его с одного захода. После боя капитан Цурцумия привёл все самолёты на свой аэродром без малейшего повреждения.

Красноармейцы Энского стрелкового полка Паянин и Крестьянинов, ведя бой с противником, оторвались от своего подразделения и оказались глубоко в тылу врага. Вскоре Крестьянинов был ранен. Тогда Паянин, взвалив на спину раненого товарища, начал осторожно отходить. По дороге на Паянипа напали фашисты. Вступив с ними в бой, он уложил пятерых немцев. Три километра нёс на себе товарища самоотверженный боец, пока не присоединился к своим.

Батальон Энского стрелкового полка в бою с румынскими частями у местечка К. взял в плен 16 румынских офицеров и 589 солдат. Захвачено 11 орудий, 6 миномётов, 12 станковых и 24 ручных пулемёта, 396 винтовок, снаряды, гранаты, винтовочные патроны и другое военное имущество.

Во время глубокой разведки тыла противника наши разведчики младший лейтенант Сахаров и красноармейцы Погодин и Курицын услышали сильный взрыв. Вскоре вдали показалось красное зарево. Незаметно подкравшись к месту взрыва, красноармейцы увидели крупный отряд советских партизан около группы разрушенных самолётов. Как выяснилось из беседы с командиром партизанского отряда тов. С., на поляне находился один из тайных аэродромов врага. Искусно замаскированная поляна служила базой для фашистских истребителей. За три дня до взрыва аэродром был обнаружен разведчиками партизанского отряда. К нападению на аэродром советские патриоты готовились двое суток. Появление партизан было столь внезапным, что из находившихся на аэродроме немцев спаслось только несколько солдат. В результате налёта были уничтожены: пять самолётов, запас горючего и склад боеприпасов.

По призыву товарища Сталина народы Советского Союза мобилизуют все силы для сокрушения и полного разгрома врага, вероломно напавшего на пашу родину. Рабочие завода имени Войкова выпускают сейчас за одну неделю столько конструкций, сколько до войны давали за целый месяц. Разметчики этого завода выполнили в три дня задание, на которое прежде уходило 10 дней. Забойщик шахты «Пролетарская-Крутая» в Макеевке тов. Сумин 6 июля, в свой выходной день, дал семь норм. Сверловщица Московского завода «Красный пролетарий» тов. Галошина ежедневно выполняет норму на 250—275 процентов. Конструкторы и технологи Ленинградского завода имени Егорова тт. Забунтуев, Григорьев, Хохлов, Пыжов и другие получили задание спроектировать новый агрегат. Через два дня они сдали готовый проект, а 7 июля был уже закончен опытный образец агрегата. Колхозники Днепропетровской области организуют красные обозы с зерном, фуражом, мясом, молоком и другими сельскохозяйственными продуктами. В Днепропетровском пригородном районе многие колхозы уже сдают государству продукты в счёт поставок 1942 года. В Чувашской республике более 100 колхозов выполнили полностью все обязательства перед государством.

Машинист одной из прифронтовых дорог тов. Сулима отправился в срочный рейс. По дороге на поезд напал фашистский самолёт. Машинист увеличил скорость и привёл поезд в лес. Самолёт отстал, но как только поезд вышел из леса, фашистский лётчик снова начал обстрел. Тов. Сулима продолжал вести состав. Около станции в воздух поднялись два советских истребителя. Через несколько минут фашистская машина рухнула на землю.

Мировая печать высмеивает бредовые измышления германской пропаганды относительно «большевистских зверств». Так, например, американская газета. «Дейли Ньюс» советует своим читателям «относиться с недоверием» к пропагандистским немецким фотографиям. Многие газеты открыто пишут, что немецкие фотографии, которые изготовляются не во Львове и Каунасе, а в главном штабе фашистской пропаганды в Берлине, являются грубыми фальшивками и с головой выдают гитлеровских «фотографов». Нацистские «любители» фотографий ещё в феврале и марте в огромных количествах заготовили «фотографии» пленных красноармейцев. При рассылке фотографий в иностранные газеты экспедиция германского министерства пропаганды упаковала и фотографии, изображающие пленных красноармейцев в... зимней одежде. Особенно усилилось недоверие к фашистским фотографиям, в связи с рассылкой гитлеровской агентурой фотоснимка «победоносных» немецких войск, захвативших советский военный флаг, который в действительности является флагом юных пионеров. На флаге изображены пионерская эмблема и пионерский лозунг «Будь готов». Видимо, тяжелые времена переживает агентура Геббельса, если она пускается на подобные убогие фальшивки.

Берлинское радио снова повторяет уже разоблачённую Советским Информбюро ложь о том, что советские пилоты якобы применяют пули «дум-дум». Очередное гнусное измышление отличается от уже разоблачённого лишь тем, что новые «пули», отлитые в Берлине, упали по воле изолгавшихся фашистов не в железнодорожный состав, а в немецких солдат. Повторение немцами уже опровергнутой провокационной выдумки свидетельствует о настойчивой попытке гитлеровцев скрыть свои замыслы и замести следы собственных зверств. Очередная грязная клевета озлобленных фашистов рассчитана, видимо, на то, чтобы ослабить впечатление, произведённое на немецкий народ героическими действиями советской авиации, успешно расстраивающей авантюристские планы гитлеровского командования.