Кто составлял авангардные отряды монгольского войска. О вооружении монголов времен чингисхана

Непобедимая армия монголов

В XIII веке народы и страны Евразийского континента испытали ошеломляющий натиск победоносного монгольского воинства, сметающего все на своем пути. Армии противников монголов возглавлялись заслуженными и опытными полководцами, они воевали на своей земле, защищая свои семьи и народы от жестокого врага. Монголы же воевали вдали от своей родины, в незнакомой местности и непривычных климатических условиях, нередко уступая своим противникам в численности. Однако они нападали и побеждали, будучи уверенными в своей непобедимости…

На всем победоносном пути монгольским воинам противостояли войска разных стран и народов, среди которых были воинственные кочевые племена и народы, имевшие большой боевой опыт и хорошо вооруженные армии. Однако несокрушимый монгольский вихрь разметал их по северным и западным окраинам Великой степи, заставил покориться и встать под знаменами Чингис-хана и его потомков.

Не устояли и армии крупнейших государств Среднего и Дальнего Востока, обладавшие многократным численным превосходством и самым совершенным для своего времени вооружением, государств Западной Азии, Восточной и Центральной Европы. Японию спас от монгольского меча тайфун «Камикадзе» - «божественный ветер», разметавший монгольские суда на подступах к японским островам.

Монгольские полчища остановились только у границ Священной Римской империи - то ли из-за усталости и возросшего сопротивления, то ли из-за обострения внутренней борьбы за престол великого хана. А может быть, они приняли Адриатическое море за предел, до которого им завещал дойти Чингис-хан…

Очень скоро слава победоносного монгольского оружия стала опережать пределы достигнутых ими земель, оставшись надолго в памяти многих поколений разных народов Евразии.

Тактика «огня и удара»

Первоначально монгольских завоевателей считали выходцами из ада, орудием божьего промысла для наказания неразумного человечества. Первые суждения европейцев о монгольских воинах, основанные на слухах, не отличались полнотой и достоверностью. По описанию современника М. Пэриса, монголы «одеваются в бычьи шкуры, вооружены железными пластинами, малорослы, дородны, дюжи, сильны, непобедимы, с <…> спинами и грудями, покрытыми доспехами». Император Священной Римской империи Фридрих II утверждал, что монголы не знали иных одежд, кроме воловьих, ослиных и лошадиных шкур, и что у них не имелось никакого иного вооружения, кроме грубых, скверно сколоченных железных пластин (Каррутерс, 1914). Однако в то же время он отметил, что монголы «боеспособные стрелки» и могут стать еще опаснее после перевооружения «европейским оружием».

Более точная информация о вооружении и военном искусстве монгольских воинов содержится в сочинениях Д. Дель Плано Карпини и Г. Рубрука, бывших посланниками римского папы и французского короля ко двору монгольских ханов в середине XIII в. Внимание европейцев привлекли оружие и защитные доспехи, а также военная организация и тактические приемы ведения военных действий. Отдельные сведения о военном деле монголов есть и в книге венецианского купца М. Поло, служившего чиновником при дворе юаньского императора.

Наиболее полно события военной истории времени образования Монгольской империи освещены в монгольском «Сокровенном сказании» и китайской летописи династии Юань «Юань ши». Кроме того, есть арабские, персидские и древнерусские письменные источники.

По мнению выдающегося востоковеда Ю. Н. Рериха, монгольские воины были хорошо вооруженными всадниками с разнообразным набором оружия дистанционного, ближнего боя и средств защиты, а для монгольской конной тактики было характерно сочетание огня и удара. Он считал, что многое в военном искусстве монгольской конницы было настолько передовым и эффективным, что продолжало использоваться полководцами вплоть до начала XX в. (Худяков, 1985).

В последние десятилетия археологи и специалисты по оружию стали активно изучать находки из монгольских памятников в Монголии и Забайкалье, а также изображения воинов на средневековых персидских, китайских и японских миниатюрах. При этом исследователи столкнулись с некоторым противоречием: в описаниях и на миниатюрах монгольские воины изображались хорошо вооруженными и оснащенными доспехами, в то время как в ходе раскопок археологических памятников удавалось обнаружить в основном лишь остатки луков и наконечники стрел. Другие виды оружия встречались очень редко.

Специалисты по истории оружия Древней Руси, находившие на разоренных городищах монгольские стрелы, считали, что монгольское войско состояло из легковооруженных конных лучников, которые были сильны «массированным применением лука и стрел» (Кирпичников, 1971). Согласно другому мнению, монгольское войско состояло из панцирных воинов, носивших практически «непробиваемые» доспехи из железных пластин или многослойной клееной кожи (Горелик, 1983).

Стрелы ливнем льются…

В степях Евразии, и прежде всего на «коренных землях» монголов в Монголии и Забайкалье, было найдено немало оружия, которым сражались воины непобедимой армии Чингис-хана и его полководцев. Судя по этим находкам, основным оружием монголов в XIII-XIV вв. действительно были луки и стрелы.

Монгольские стрелы обладали высокой скоростью полета, хотя и использовались для стрельбы на относительно короткие дистанции. В сочетании со скорострельными луками они позволяли вести массированную стрельбу, чтобы не дать противнику приблизиться и вступить в рукопашный бой. Стрел для такой стрельбы требовалось так много, что железных наконечников не хватало, поэтому монголы в Прибайкалье и Забайкалье использовали и костяные наконечники.

По сообщению Плано Карпини, монгольские всадники всегда начинали бой с дистанции полета стрелы: они «ранят и убивают лошадей стрелами, а когда люди и лошади ослаблены, тогда они вступают в бой». По наблюдениям Марко Поло, монголы «стреляют вперед и назад даже тогда, когда их гонят. Стреляют метко, бьют и вражьих коней, и людей. Часто враг терпит поражение потому, что кони его бывают перебиты».

Образнее всех описал монгольскую тактику венгерский монах Юлиан: при «столкновении на войне стрелы у них, как говорят, не летят, а как бы ливнем льются». Поэтому, как считали современники, с монголами очень опасно начинать бой, ибо даже в небольших стычках с ними так много убитых и раненых, как у других народов в больших сражениях. Это является следствием их ловкости в стрельбе из лука, так как их стрелы пробивают почти все виды защитных средств и панцири. В сражениях в случае неудачи отступают они в организованном порядке; преследовать, однако, их очень опасно, так как они поворачивают назад и умеют стрелять во время бегства и ранят бойцов и лошадей.

Монгольские воины могли поражать цель на дистанции помимо стрел и дротиками - метательными копьями. В ближнем бою они атаковали противника копьями и пальмами - наконечниками с однолезвийным клинком, крепившимися к длинному древку. Последнее оружие было распространено среди воинов, служивших на северной периферии Монгольской империи, в Прибайкалье и Забайкалье.

В рукопашном бою монгольские всадники сражались мечами, палашами, саблями, боевыми топорами, булавами и кинжалами с одним или двумя лезвиями.

С другой стороны, детали защитного вооружения в монгольских памятниках встречаются очень редко. Это, возможно, объясняется тем, что многие панцири изготавливались из многослойной твердой кожи. Тем не менее, в монгольское время на вооружении у панцирных воинов появились металлические доспехи.

На средневековых миниатюрах монгольские воины изображены в панцирях ламеллярной (из нешироких вертикальных пластин) и ламинарной (из широких поперечных полос) конструкций, шлемах и со щитами. Вероятно, в процессе завоевания земледельческих стран монголы освоили и другие виды защитного вооружения.

Тяжеловооруженные воины защищали и своих боевых коней. Плано Карпини привел описание подобного защитного облачения, включавшего металлический налобник и кожаные детали, служившие для прикрытия шеи, груди, боков и крупа лошади.

По мере расширения империи монгольские власти стали организовывать широкомасштабное производство оружия и снаряжения в государственных мастерских, которым занимались мастера из покоренных народов. Армии чингисидов широко использовали оружие, традиционное для всего кочевого мира и стран Ближнего и Среднего Востока.

«Участвуя в ста сражениях, я всегда был впереди»

В монгольской армии времен правления Чингис-хана и его наследников было два основных рода войск: тяжеловооруженная и легкая конница. Их соотношение в составе армии, а также вооружение менялись в ходе многолетних непрерывных войн.

К тяжеловооруженной коннице относились самые отборные части монгольской армии, в том числе отряды ханской гвардии, сформированные из монгольских племен, доказавших свою преданность Чингис-хану. Однако большую часть войска составляли все же легковооруженные всадники, о большой роли последних свидетельствует сам характер военного искусства монголов, основанного на тактике массированного обстрела противника. Эти воины могли также атаковать противника лавой в ближнем бою, преследовать во время отступления и бегства (Немеров, 1987).

По мере расширения монгольского государства из подвластных племен и народов, привыкших к условиям пешего боя и крепостной войны, формировались вспомогательные отряды пехоты и осадные подразделения, на вооружении которых состояли вьючные и тяжелые осадные орудия.

Достижения оседлых народов (прежде всего китайцев) в области военной техники для осады и штурма крепостей монголы использовали для других целей, впервые применив камнеметные машины для ведения полевого боя. В качестве «артиллеристов» в монгольскую армию широко привлекались китайцы, чжурчжэни, уроженцы мусульманских стран Среднего Востока.

В монгольском войске была также создана интендантская служба, специальные отряды, обеспечивающие прохождение войск и прокладку дорог. Особое внимание уделялось разведке и дезинформации противника.

Структура монгольской армии была традиционной для кочевников Центральной Азии. Согласно «азиат­ской десятичной системе» деления войска и народа, армия делилась на десятки, сотни, тысячи и тумены (десятитысячные отряды), а также на крылья и центр. Каждый боеспособный мужчина был приписан к определенному отряду и был обязан явиться к месту сбора по первому извещению в полном снаряжении, с запасом продуктов на несколько дней.

Во главе всей армии стоял хан, который был главой государства и верховным главнокомандующим вооруженными силами Монгольской империи. Однако многие важные дела, в том числе планы будущих войн, обсуждались и намечались на курултае - собрании военачальников, проходившем под председательством хана. В случае смерти последнего на курултае избирался и провозглашался новый хан из членов правящего «Золотого рода» Борджигинов, потомков Чингис-хана.

Важную роль в военных успехах монголов сыграл продуманный подбор командного состава. Хотя высшие должности в империи занимали сыновья Чингис-хана, командующими войсками назначались наиболее способные и опытные полководцы. Некоторые из них в прошлом воевали на стороне противников Чингис-хана, но затем перешли на сторону основателя империи, поверив в его непобедимость. Среди военачальников были представители разных племен, не только монголы, причем выходцы не только из знати, но и из рядовых кочевников.

Сам Чингис-хан нередко заявлял: «Я отношусь к моим воинам, как к братьям. Участвуя в ста сражениях, я всегда был впереди». Впрочем, в памяти современников гораздо больше сохранились жесточайшие меры наказания, которым он и его полководцы подвергали своих воинов для поддержания суровой воинской дисциплины. Воины каждого подразделения были связаны круговой порукой, отвечая жизнью за трусость и бегство с поля боя своих сослуживцев. Эти меры были не новы для кочевого мира, но во времена Чингис-хана соблюдались с особой неукоснительностью.

Убивали всех без всякой пощады

Прежде чем начать военные действия против той или иной страны, монгольские военачальники старались узнать о ней как можно больше, чтобы выявить слабости и внутренние противоречия государства и использовать их в своих интересах. Эту информацию собирали дипломаты, торговцы или шпионы. Подобная целенаправленная подготовка способствовала конечному успеху военной кампании.

Военные дейст­вия начинались, как правило, сразу по нескольким направлениям - «облавным способом», что не давало противнику опомниться и организовать единую оборону. Монгольские конные армии проникали далеко вглубь страны, разоряя все на своем пути, нарушая коммуникации, пути подхода войск и подвоза снаряжения. Противник нес большие потери еще до того, как армия вступала в решающее сражение.

Чингис-хан убедил своих полководцев, что во время наступления нельзя останавливаться ради захвата добычи, утверждая, что после победы «добыча от нас не уйдет». Благодаря высокой мобильности авангард монгольского войска имел большое преимущество над врагами. Вслед за авангардом двигались главные силы, которые уничтожали и подавляли всякое сопротивление, оставляя в тылу монгольской армии только «дым и пепел». Их не могли задержать ни горы, ни реки - они научились легко форсировать водные преграды, используя для переправы надутые воздухом бурдюки.

Основу наступательной стратегии монголов составляло уничтожение живой силы противника. Перед началом большого сражения они собирали войска в мощный единый кулак, чтобы атаковать как можно большими силами. Главный тактический прием заключался в атаке противника в рассыпном строю и в его массированном обстреле, чтобы нанести как можно больший урон без больших потерь своих воинов. Причем первыми в атаку монгольские полководцы старались бросить отряды, сформированные из подвластных племен.

Монголы стремились решить исход боя именно на стадии обстрела. От наблюдателей не укрылось, что в ближний бой они вступают неохотно, так как в этом случае потери среди монгольских воинов были неизбежны. Если же противник держался стойко, его пытались спровоцировать на атаку притворным бегством. В случае отступления неприятеля монголы усиливали натиск и стремились уничтожить как можно больше вражеских воинов. Конный бой завершала таранная атака панцирной кавалерии, сметавшая все на своем пути. Противник преследовался до полного разгрома и уничтожения.

Войны монголы вели с большим ожесточением. Особенно жестоко истребляли тех, кто сопротивлялся наиболее стойко. Убивали всех, не разбирая старых и малых, красивых и безобразных, бедных и богатых, сопротивляющихся и покорных, без всякой пощады. Эти меры преследовали цель внушить страх населению завоеванной страны и подавить его волю к сопротивлению.

Многие современники, испытавшие на себе военную силу монголов, а вслед за ними и некоторые историки нашего времени, именно в этой беспримерной жестокости видят основную причину военных успехов монгольских войск. Однако подобные меры не были изобретением Чингис-хана и его полководцев - акты массового террора были характерны для ведения войн многими кочевыми народами. Лишь масштабы этих войн были различны, поэтому жестокости, творимые Чингис-ханом и его преемниками, остались в истории и памяти многих народов.

Можно заключить, что основу военных успехов монгольских войск составили высокие боеспособность и профессионализм воинов, огромный боевой опыт и талант полководцев, железная воля и уверенность в своей победе самого Чингис-хана и его преемников, жесткая централизация военной организации и достаточно высокий для того времени уровень вооружения и оснащения армии. Не владея какими-либо новыми видами оружия или тактическими приемами ведения конного боя, монголы смогли довести до совершенства традиционное военное искусство кочевников и использовали его с максимальной эффективностью.

Стратегия войн в начальный период создания Монгольской империи также была обычной для всех кочевых государств. Своей первоочередной задачей - вполне традиционной для внешней политики любого кочевого государства Центральной Азии - Чингис-хан провозгласил объединение под своей властью «всех народов, живущих за войлочными стенами», т. е. кочевников. Однако затем Чингис-хан стал выдвигать все новые и новые задачи, стремясь покорить весь мир в известных ему пределах.

И цель эта во многом была достигнута. Монгольская империя смогла подчинить все кочевые племена степного пояса Евразии, завоевать многие оседло-земледельческие государства далеко за пределами кочевого мира, чего не удавалось сделать ни одному кочевому народу. Однако людские и организационные ресурсы империи были не беспредельны. Монгольская империя могла существовать лишь до той поры, пока ее войска продолжали воевать и одерживать победы на всех фронтах. Но по мере захвата все новых и новых земель наступательный порыв монгольских войск стал постепенно выдыхаться. Встретив упорное сопротивление в Восточной и Центральной Европе, на Ближнем Востоке и в Японии, монгольские ханы были вынуждены отказаться от реализации амбициозных планов мирового господства.

Чингисиды, управлявшие отдельными улусами некогда единой империи, со временем втянулись в междоусобные войны и растащили ее на отдельные куски, а затем и вовсе утратили военное и политическое могущество. Идея мирового господства Чингис-хана так и осталась неосуществленной мечтой.

Литература

1. Плано Карпини Д. История монголов; Рубрук Г. Путешествие в восточные страны; Книга Марко Поло. М., 1997.

2. Хара-Даван Э. Чингис-хан как полководец и его наследие. Элиста, 1991.

3. Худяков Ю. С. Ю. Н. Рерих о военном искусстве и завоеваниях монголов // Рериховские чтения 1984 года. Новосибирск, 1985.

4. Худяков Ю. С. Вооружение центрально-азиатских кочевников в эпоху раннего и развитого средневековья. Новосибирск, 1991.

Говоря о вооружении монгольских воинов XIII в. и особенно об их внешнем облике, следует иметь в виду, что за сто лет монголы из дикой варварской орды превратились в армию цивилизованного государства. Марко Поло отмечает, что «китайские» монголы «уже не те, что были раньше».

Юрта, характерное жилище степных кочевников, состоит из деревянного решетчатого каркаса, обтянутого черной кошмой. На этом рисунке изображена киргизская юрта. (Рисунок Хизер Докерай)

Монгольский легкий конник, Русь, около 1223 г.

Эпизод долгой погони, которую монголы могли предпринять, например, после битвы на реке Калке: монгольский конник высмотрел в прибрежных зарослях скрывающегося русского воина. Монгол носит халат, захваченный а ходе хорезмской кампании; под халатом надет теплый тулуп. Шапка с отороченными мехом наушниками, внешность монгола воссоздана по «Саранскому альбому» (Стамбул). К седлу приторочены моток веревки, топор, бурдюк с кислым молоком. Доспехи русского воина изображены в соответствии с образцами, представленными в Оружейной палате Кремля.

(Битва при Калке произошла 31 мая 1223 г. Показанная на иллюстрации погода соответствует представлениям авторов о «суровой русской зиме»!)

Джованни де Плано-Карпини, путешествовавший в качестве папского посла в Монголию в 1245–1247 гг., оставил более «трезвое» описание: «Внешне татары сильно отличаются от обычных людей, поскольку их глаза широко посажены, а щеки в скулах широки. Их скулы выступают заметно дальше челюстей; нос у них плоский и маленький, глаза узкие, а веки находятся под самыми бровями. Как правило, хотя есть и исключения, они узки в талии; почти все среднего роста. Редко кто из них имеет бороду, хотя у многих на верхней губе видны заметные усы, которые никто не выщипывает. Стопы у них малы».

Необычность внешнего вида монголов для европейца усугублялась традиционными прическами степняков. Монах Вильгельм Рубрук писал, что монголы выбривают квадратом волосы на голове. Этот обычай подтверждал и Карпини, который сравнивал прическу монголов с монашеской тонзурой. От передних углов квадрата, говорит Вильгельм, монголы выбривали полосы к вискам, и их также брили, как и затылок; в результате образовывалось разорванное кольцо, обрамляющее голову. Чуб спереди не стригли, и он спускался до бровей. Остававшиеся на голове длинные волосы сплетали в две косицы, концы которых за ушами связывались вместе. Карпини описывает монгольскую прическу похожим образом. Он также отмечает, что монголы отпускают длинные волосы сзади. Описание прически монголов, похожей на конский хвост, оставленное Винсентом де Бовэ, также совпадает с этими источниками. Все они относятся примерно к 1245 г.

Монголы в зимней одежде с вьючным верблюдом, 1211–1260 гг.

Богатый монгол на переднем плане вооружен длинным копьем и носит два тулупа, один поверх другого, причем внутренний тулуп надет мехом внутрь, внешний - наружу. Тулупы и шубы шили из лисьего, волчьего и даже медвежьего меха. Отвороты конической шапки опущены для защиты от холода. Бедные монголы, вроде погонщика верблюдов, носили тулупы из собачьих или конских шкур. Двугорбый верблюд-бактриан - очень полезное животное, способное нести поклажу массой до 120 кг. Горбы верблюда обложены войлоком в шесть-семь слоев, поверх которых закреплено вьючное седло.

Сражение при Лигнице. Обратите внимание на то, как художник изобразил монгольские шапки.

Основные элементы монгольского костюма описываемого периода менялись мало. В целом одежда была очень практичной, особенно это относится к меховым и стеганым зимним одеяниям: они хорошо сохраняли тепло. Обычным головным убором была монгольская шапка, которую современники часто изображали на рисунках. Шапка имела коническую форму, шилась из ткани и имела широкий отворот нижней части колпака, который можно было опускать в холодную погоду. Иногда отворот делали из двух деталей. Часто шапку украшали лисьим, волчьим или рысьим пушистым или стриженым мехом. На некоторых иллюстрациях колпак шапки венчает пуговица или что-то похожее на нее; упоминаются также меховые колпаки и шапки с меховыми наушниками. Может быть, под наушниками понимаются отвороты колпака, а может, существовали шапки особого покроя. Один из поздних авторов говорит о двух свисающих с верхушки колпака красных лентах длиной около 45 см, больше, однако, о таких лентах никто не упоминает. Впрочем, вполне можно принять (для XIII в.) другое наблюдение того же автора, утверждавшего, что в жаркую погоду монголы обвязывали голову куском ткани, оставляя свободные концы висящими сзади.

Монгольский тяжеловооруженный конник, Лигниц, 1241 г.

Кожаные пластинчатые доспехи, обмазанные варом для защиты от влаги, изображены по описанию Плана Карпини и книге Робинсона «Oriental Armour». Шлем воссоздан по тибетскому рисунку, который вполне соответствует описаниям монгольского шлема: он изготовлен из восьми деталей, скрепленных кожаными ремнями, шишак шлема также прикреплен кожей. Конские доспехи изображены по описанию Карпини. Подобные доспехи известны по стилизованным, но вполне достоверным арабским изображениям, сделанным примерно полвека спустя. Наконечник копья снабжен крюком и несет плюмаж из ячьего хвоста. Европейские рыцари носят сюрко Тевтонского ордена.

Одежда в целом была единообразной по покрою; ее основу составлял распашной халат. Левая пола халата запахивалась поверх правой и фиксировалась пуговицей или завязкой, расположенной ниже проймы правого рукава. Возможно, что правая пола под левой тоже как-то закреплялась, но, естественно, увидеть этого на рисунках нельзя. На некоторых рисунках монгольские халаты показаны с широкими рукавами длиною до локтя, а под ними видны рукава нижней одежды. Такого покроя халаты для лета шили из хлопчатобумажной ткани, но по мере расширения империи, особенно в Персии и Китае, стали появляться шелковые и парчовые одежды. Но даже ношение таких изящных одежд отнюдь не придавало изящества самим монголам, о чем свидетельствуют персидские рукописи. Все путешественники упоминают о неряшестве и грязи монголов, многие описывают их обычай вытирать во время еды руки о халат или штаны. Многие подчеркивают и тяжелый запах, характерный для кочевников.

Широкие штаны монголы заправляли в узкие голенища сапог, которые шили без каблуков, но на толстой войлочной подошве. Голенища имели шнуровку.

Зимой монголы надевали войлочные валенки и один-два меховых тулупа. Вильгельм Рубрук утверждает, что внутренний тулуп они надевали мехом внутрь, а наружный - мехом наружу, защищаясь таким образом от ветра и снега. Мех монголы получали от своих западных и северных соседей и данников; верхняя меховая шуба богатого монгола могла быть сшита из лисьего, волчьего или обезьяньего меха. Бедняки носили тулупы из собачьих шкур или овчины. Монголы также могли носить меховые или кожаные штаны, причем богатые люди подбивали их шелком. Бедняки носили хлопчатобумажные штаны на шерсти, которая едва ли не сбивалась в войлок. После покорения Китая шелк получил большее распространение.

Монгольские военачальник и барабанщик, около 1240 г.

Монгольский военачальник отдает приказ своему тумену начать атаку русской армии. Военачальник сидит на чистокровной персидской лошади, конский убор - монгольского типа, но украшен персидской волосяной кистью. Вальтрап с округлыми углами в китайском стиле. До блеска отполированные пластинчатые доспехи изображены по описаниям Карпини и Робинсона. Шлем сборной конструкции реконструирован по тем же источникам; булава изображена по арабским миниатюрам. Барабанщик-наккара изображен по старой иллюстрации, приведенной в книге полковника Юла «Марко Поло»; видны длинные кисти, которыми украшены барабаны. Кольчуга барабанщика изображена по описанию патера Вильгельма Рубрука. Мы можем лишь предположить, что барабанщик носил кольчугу как знак своего высокого положения; именно он передавал всей армии команды военачальника.

Такая одежда помогала монголам вести войну с суровыми зимами; но еще больше воинов выручала невероятная выносливость. Марко Поло сообщает нам, что при необходимости монголы могли по десять дней обходиться без горячей пищи. В таких случаях они могли при необходимости подкреплять силы кровью своих лошадей, вскрывая им вену на шее и направляя струйку крови себе в рот. Обычный «неприкосновенный запас» монгола в период кампании состоял примерно из 4 килограммов выпаренного молока, двух литров кумыса (слабоалкогольного напитка из кобыльего молока) и нескольких кусков вяленого мяса, которые засовывали под седло. Каждое утро монгол разводил в 1–2 курдюках полфунта сухого молока и подвешивал курдюки к седлу; к середине дня от постоянной тряски на скаку эта смесь превращалась в некое подобие кефира.

Привычка монголов к кобыльему молоку позволяла им значительно повысить мобильность своих конных отрядов. Аппетит у монголов был отменным, и обычно точный Карпини сообщает, что монголы могли есть собак, волков, лисиц, коней, крыс, мышей, лишайники и даже послед кобылиц. Случаи каннибализма отмечают различные авторы, в том числе и Карпини, который рассказывает, как во время одной из осад у монголов кончился провиант, и они убили одного из каждого десятка, чтобы обеспечить остальных пропитанием. Если это правда, становится понятным, почему монголы так охотно брали на службу иноземцев. Но быть уверенным в наличии каннибализма у монголов нельзя: многие хронисты, без сомнения, могли таким образом просто выражать свое отвращение к захватчикам.

Другие характеристики монголов, однако, вызывают скорее уважение. Например, все они отличались великолепным зрением. Достоверные источники утверждают, что любой монгольский воин мог в открытой степи за четыре мили разглядеть человека, выглядывающего из-за куста или камня, а при чистом воздухе отличить человека от животного на расстоянии 18 миль! Кроме того, у монголов была отличная зрительная память, они великолепно разбирались в климате, особенностях растительности и легко разыскивали источники воды. Только пастух-кочевник мог обучиться всему этому. Мать начинала приучать ребенка к верховой езде в возрасте трех лет: его привязывали веревками к спине лошади. В четыре-пять лет мальчик уже получал свой первый лук и стрелы, и с этого времени он большую часть жизни проводил верхом, с луком в руках, воюя или охотясь. В походах, когда скорость передвижения становилась решающим фактором, монгол мог спать в седле, а поскольку у каждого воина было по четыре лошади для смены, монголы могли двигаться без перерыва целые сутки.

Монгольский лагерь, около 1220 г.

Типичный монгольский конный лучник в простом длинном халате. Обратите внимание, что халат запахивается слева направо. К седлу подвешено имущество воина. Колчан, как и способ «транспортировки» пленных, описан в летописях того времени. Мальчик на переднем плане одет так же, как взрослые. Он играет с детенышем косули - илликом. Женщины на заднем плане ставят юрту, накрывая ее выцветшей кошмой.

Монгольские лошади не уступали в выносливости своим хозяевам. Это были, и есть до сих пор, невысокие коренастые животные высотой 13–14 ладоней. Их плотная шерсть хорошо защищает от холода, они способны проделывать долгие переходы. Известен случай, когда монгол на единственной лошади преодолел за девять дней 600 миль (около 950 километров!), а с системой предусмотренных Чингисханом конных подстав целая армия в сентябре 1221 г. за два дня без остановок преодолела 130 миль - около 200 км. В 1241 г. армия Субэдея за три дня совершила 180-мильный переход, двигаясь по глубокому снегу.

Монгольские лошади могли щипать траву на ходу, питаться корнями и палой листвой, по свидетельству Матфея Парижского, эти «могучие кони» могли питаться даже древесиной. Лошади верно служили своим ездокам и были обучены мгновенно останавливаться, чтобы воин мог точнее прицелиться из лука. Прочное седло весило около 4 килограммов, имело высокие луки и смазывалось овечьим жиром, чтобы не намокало во время дождя. Стремена также были массивными, а стременные ремни - очень короткими .

Главным оружием монгола был составной (композитный) лук. Для монгольского лука натягивающее усилие составляло 70 килограмм (заметно больше, чем у простого английского лука), а эффективная дальность стрельбы доходила до 200–300 метров. Карпини сообщает, что монгольские воины имели два лука (вероятно, один длинный и один короткий) и два-три колчана, вмещавшие примерно 30 стрел каждый. Карпини говорит о двух типах стрел: легких с маленьким острым наконечником для дальней стрельбы и тяжелых с большим широким наконечником для близких целей. Наконечники стрел, говорит он, закалялись следующим образом: их раскаляли докрасна, а затем бросали в соленую воду; в результате наконечник становился настолько твердым, что мог пробивать доспехи. Тупой конец стрелы оперяли орлиными перьями.

Монгольский лагерь, 1210–1260 гг.

Конный охотник (справа) вместо шапки обвязал голову платком (такие головные уборы описаны Xoyэртoм в «Истории монголов»). Соколиная охота была и до наших дней остается популярным времяпрепровождением в Монголии. Сидящий рядом монгол изображен без головного убора, чтобы была видна его замысловатая прическа (подробно она описана в тексте). Большой котел и ширма (защищающая от ветра) описаны в «Истории Вен Чи» - источнике XII в., хранящемся в Музее изящных искусств Бостона. Обратите внимание на сворачивающуюся дверь юрты и на способ ношения шаровар, заправленных в голенища сапог.

Кроме луков применялось и другое оружие, в зависимости от того, принадлежал ли воин к легкой или к тяжелой коннице. Тяжелая конница пользовалась длинными пиками с крючьями для выдергивания противника из седла и могла пользоваться щитами. На некоторых рисунках монголы изображены с небольшими круглыми щитами, однако более достоверные источники утверждают, что щитами пользовались только в пешем строю. Большие кожаные или плетеные из лозы щиты применяли караульные, а крупные щиты, похожие па панцирь черепах, использовали при штурме крепостных стен. Тяжеловооруженные конники могли также действовать булавой. Мечи имели изогнутую форму, повторяя форму сабель тюрок-мусульман. Легковооруженные конники пользовались мечом, луком и иногда дротиками.

Все монголы в походе имели при себе легкий топорик, инструмент для заточки наконечников стрел (его пристегивали к колчану), аркан из конского волоса, моток веревки, шило, иглу и нитки, железный или сделанный из другого материала котелок и два бурдюка, о которых говорилось выше. Каждому десятку воинов полагалась палатка. Каждый воин держал при себе мешок с провиантом, и Карпини упоминает о большом кожаном бурдюке, в котором прятали от влаги одежду и имущество при переправе через реки. Карпини описывает, как применяли этот бурдюк. Его наполняли вещами и привязывали к нему седло, после чего сам бурдюк привязывался к конскому хвосту; всадник должен был плыть рядом с лошадью, управляя ею с помощью поводьев.

Военачальник монгольской тяжелой конницы, Китай, 1210–1276 гг.

Источником для реконструкции внешнего вида и вооружения представленных здесь монгольских воинов, готовящихся к нападению на китайский город, послужили в основном записи Рашид-ад-дина. Воин на переднем плане одет так, как это показывали иллюстраторы Рашид-ад-дина. Халат без рукавов позволяет увидеть оплечья пластинчатого доспеха, надетого под ним. Шлем персидского типа; широкий «отворот» у основания шлема часто показывают на упомянутых рисунках, но его назначение точно не известно. Некоторые считают, что это аналог отворотов традиционной монгольской шапки, другие доходят до уж совсем маловероятных объяснений. Хвост гепарда на колчане также показан на некоторых иллюстрациях того времени; возможно, им вытирали подобранные стрелы.

Конный монгол одет совсем в другом стиле, нежели его стоящий командир. На рисунках к Рашид-ад-дину художники постоянно подчеркивают, что под халатом или тулупом монголы не носили доспехов. Военачальник наблюдает за стрельбой из катапульты, описание которой приводится в тексте. Наша реконструкция основана на самых надежных, по возможности, источниках; скорее всего, это оружие приводилось в действие пленными, хотя это могло отчасти ограничивать и действие самой катапульты. Доктор Джозеф Нидхем (Times Library Supplement, 11 January 1980) считает, что знакомые европейцам требюшеты с противовесами представляют собой улучшенную арабами китайскую катапульту.

Большие юрты не разбирали, а перевозили на повозках вслед за движущимся войском. Па заднем плане показана установка юрт.

Сложно в деталях описать доспехи монголов, поскольку они были совершенно непривычны для оставивших описания очевидцев, а рисунки могут относиться к более позднему периоду. Упоминаются три вида доспехов: из кожи, металлических чешуй и кольчуг. Кожаные доспехи делали, скрепляя между собой детали так, чтобы они находили друг на друга, - таким образом добивались достаточной прочности при необходимой гибкости; кожу для внутреннего слоя доспсха вываривали, чтобы она стала мягкой. Чтобы придать доспехам водоотталкивающие свойства, их покрывали лаком, добытым из смолы. Некоторые авторы говорят, что такие доспехи защищали только грудь, другие полагают, что они закрывали и спину. Карпини описывал железные доспехи, причем оставил детальное описание технологии их изготовления. Они состояли из многочисленных тонких пластинок шириной с палец и длиной в ладонь с восемью отверстиями. Несколько пластинок соединялось кожаным шнурком, образуя панцирь. Фактически Карпини описывает пластинчатый (ламеллярный) доспех, широко распространенный на Востоке. Карпини отмечал, что пластинки так тщательно полировали, что в них можно было смотреться как в зеркало.

1 и 2. Воины корейских вспомогательных отрядов, около 1280 г.

Иллюстрации выполнены по рисункам из японского «Свитка о монгольском вторжении». Здесь изображены воины вспомогательного отряда монгольского войска в период неудачного вторжения в Японию. Корейцы носят стеганое защитное вооружение; оружие монгольского образца - лук, копья и мечи. Обратите внимание на плетеный из тростника прямоугольный щит с бамбуковым каркасом.

3. Японский самурай, около 1280 г.

Самурай также изображен по рисунку из «Свитка о монгольском вторжении»; здесь показано типичное японское вооружение того периода. Обратите внимание, что правое плечо самурая не защищено доспехам, чтобы легче было пользоваться луком, а свернутая в моток запасная тетива прикреплена к поясу слева.

Реконструкции тибетских пластинчатых (ламеллярных) доспехов, очень похожих на те, что носили монголы. (Арсенал Тауэра, Лондон)

Из таких пластинок составляли и полный доспех. Сохранились некоторые рисунки, сделанные в конце описываемого периода, а именно миниатюры из «Мировой истории» Рашид-ад-дина (написаны около 1306 г.) и из японского «Свитка о монгольском вторжении» (около 1292 г.). Хотя оба источника могут содержать определенные неточности, обусловленные специфическим взглядом на монголов их авторов, они неплохо согласуются в деталях и дают возможность воссоздать облик типичного монгольского воина, по крайней мере последнего периода - эпохи Хубилай-хана. Доспехи были длинными, ниже колен, но на некоторых картинах из-под доспехов видна одежда. Спереди панцирь оставался сплошным лишь до пояса, а ниже имел разрез, чтобы полы не мешали сидеть в седле. Рукава были короткими, едва не доставая до локтя, как у японских доспехов. На иллюстрациях Рашид-ад-дина многие монголы носят поверх доспехов декоративные сюрко из шелка. В японском свитке доспехи и сюрко почти такие же, главное отличие монголов на японском свитке заключается в их свирепом виде. Рашид-ад-дин дает очень стилизованные и чистые миниатюры!

Рашид-ад-дин изображает металлические шлемы с верхушкой, загнутой чуть назад. В японском свитке шлемы показаны с шаром на верхушке, увенчанным плюмажем, и с широким назатыльником, достигающим плеч и подбородка; на персидских миниатюрах назатыльники гораздо меньше.

Можно предположить, что доспехи у монголов появились не позднее европейской кампании; свидетельств относительно более раннего периода слишком мало. Без сомнения, монголы носили доспехи и раньше, но, скорее всего, это были более простые варианты.

Зимой поверх доспехов надевали меховые тулупы. Легкая конница могла вообще не иметь доспехов, а что касается конских доспехов, то в пользу их существования имеется примерно столько же свидетельств, сколько и против них. Это, опять же, может свидетельствовать просто о различиях тяжелой и легкой конницы. Карпини описывает пластинчатые кожаные конские доспехи, сделанные из пяти деталей: «…Одна деталь на одном боку лошади, и другая - на другом, и они соединены между собою от хвоста до головы и прикреплены к седлу, а спереди от седла - по бокам и также на шее; еще одна деталь закрывает верхнюю часть крупа, соединяясь с двумя боковыми, и в ней имеется отверстие, через которое пропускается хвост; грудь закрывает четвертая деталь. Все перечисленные детали свисают вниз и достигают колен или бабок. На лоб наложена железная пластина, связанная с боковыми пластинами по обе стороны шеи».

Отец Вильгельм (1254 г.) говорит о встрече с двумя монголами, носившими кольчуги. Монголы сказали ему, что получили кольчуги от аланов, которые, в свою очередь, принесли их от кубачинцев с Кавказа. Вильгельм также добавляет, что видел железные доспехи и железные шапки из Персии и что виденные им кожаные доспехи были неуклюжими. И он, и Винсент де Бовэ утверждают, что только важные воины носили доспехи; по свидетельству Винсента де Бовэ - только каждый десятый воин.

Примечания:

Это должно было очень удивлять европейцев: посадка тяжеловооруженного европейского рыцаря требовала очень длинных стремян. - Прим. науч. ред.

Монголы на миниатюре нач.14 века, монгольский Иран. Иллюстрации к “Джами ат-таварих” Рашид-ад-Дина.

Начиная с конца 90-х гг. с легкой головы писателя-фантаста А. Бушкова началась атака на русскую историю по названием "Монгольского нашествия не было". Потом почин подхватили два математика, вообразивших себя историками и писателями, Фоменко и Носовский и, вслед за ними, различные адепты "альтернативной истории" (точнее альтернативной фантазии на историческую тему) помельче. Если посмотреть на аргументы альтернативной публики, то их всего три: 1) "Я не верю в сказки "официальных историков", 2) "Этого не могло быть", 3) "Они не могли этого сделать". В качестве доказательств альтернативная публика выдумывает бредовые версии, доводят их до абсурда и приписывают свою чушь историкам, после чего с издевательствами и фиглярством в адрес исторической науки начинают опровергать собственные фантазии. Таков альтернативный метод: сам чушь придумал, сам же её опроверг.

Одним из любимых аргументов альтернативной публики является численность армии монголов, которая якобы не могла дойти до Руси. Вот как звучит это Бушкова:

"Российские дореволюционные источники упоминают о «полумиллионной монгольской армии».

Простите за резкость, но и первая, и вторая цифра – бред собачий. Поскольку измышлены горожанами, кабинетными деятелями, видевшими лошадь только издали и совершенно не представлявшими себе, каких забот требует содержание в рабочем состоянии боевого, а также вьючного и походного коня...

Примитивный подсчет показывает: для армии в полмиллиона либо четыреста тысяч бойцов необходимо около полутора миллионов лошадей, в крайнем случае – миллион. Такой табун сможет продвинуться самое большее километров на полсотни, а вот дальше идти окажется не в состоянии – передовые моментально истребят траву на огромном пространстве, так что задние сдохнут от бескормицы очень быстро. Сколько овса для них ни запасай в тороках (да и много ли запасешь?)...

Получается заколдованный крут: огромное войско «монголо-татар» по чисто физическим причинам не смогло бы сохранить боеспособность, быстро передвигаться, наносить те самые пресловутые «несокрушимые удары». Небольшое войско ни за что не смогло бы установить контроль над большей частью территории Руси".

А. Бушков "Россия, которой не было", М., 1997 г.

Вот собственно и вся "альтернативная версия" во всей красе: "Нам историки врут, я им не верю, монголы не могли". К этой версии каждый альтернативный адепт сочиняет свою подробность почему он не верит и почему монголы не могли. Хотя уже версия Бушкова поражает своей убогостью. Ну а если не полмиллиона, а скажем, монголов было 100 тысяч - этого разве не хватило бы на завоевание Руси? И почему Бушков отправил монголов в поход одной колонной, что называется гуськом, а не широким фронтом в десятки километров?? Или альтернативная публика думает, что от Монголии до Руси была всего одна дорога? И почему Бушков вообразил, что лошади, как саранча, поедают траву на бегу? Ссылка на писателя В. Яна выглядит довольно странной - еще бы на мультфильмы начал ссылаться. И кто из историков писал о полумиллионный армии Батыя? Но это типичные претензии к историкам у альтернативной публики.

Посмотрим для начала на мнения историков:

Н. М. Карамзин "История государства Российского" (1818): "...новый Хан дал 300000 воинов Батыю, своему племяннику, и велел ему покорить северные берега моря Каспийского с дальнейшими странами ".

С. М. Соловьев "История России..." (1853): "В 1236 году 300000 татар под начальством Батыя вошли в землю Болгарскую... ".

Д. И. Иловайский "История России", т. II (1880): "От верховьев Иртыша полчище двигалось на запад, по кочевьям разных турецких орд, постепенно присоединяя к себе значительные их части; так что за реку Яик оно перешло в количестве полумиллиона ратников по крайней мере ".

Э. Хара-Даван "Чингисхан как полководец и его наследие" (1929): "Вернее предположить, что в выступившей в 1236 г. на покорение России армии Бату числилось от 122 до 150 тысяч человек боевого элемента, что и без того должно было обеспечить ему достаточное превосходство в борьбе с разбросанными силами русских князей ".

Г. В. Вернадский "Монголы и Русь" (1953): "Монгольское ядро армий Бату, вероятно, равнялось пятидесяти тысячам воинов. С вновь сформированными тюркскими соединениями и различными вспомогательными войсками общее количество могло составлять 120000 или даже более того, но вследствие огромных территорий, подлежащих контролю и гарнизонному обеспечению, в ходе вторжения сила полевой армии Бату в его основной кампании едва ли была более пятидесяти тысяч в каждой фазе операций ".

Е. А. Разин "История военного искусства" (1957): "В течение двух десятков лет монголы поработили 720 различных народов. Монгольское войско имело до 120 тыс. человек ".

Л. Н. Гумилев "От Руси до России" (1992): "Однако общая численность войска, пошедшего на запад, вряд ли превышала 30-40 тысяч человек ".

В. В. Каргалов "Русь и кочевники" (2004): "Численность монголо-татарского войска, выступившего под знаменами Батыя, достигала 150 тысяч человек (обычно каждый из царевичей чингисидов командовал в походе туменом, то есть 10-тысячным отрядом войска) ".

Р. П. Храпачевский "Военная держава Чингисхана"(2005): "... и того каан Угэдэй имел свободных и наличных сил намеченных курултаем 1235 г.для походов около 230-250 тысяч человек только в регулярной армии, не считая резерва в виде старших сыновей". ... то вполне можно было выделить 120-140 тысяч человек для Великого западного похода из этой общей численности вооруженных сил монгольской империи ".

Из дореволюционных историков только Д. И. Иловайский писал о полумиллионной армии Батыя. Остается только выяснить почему альтернативная публика упоминает Иловайского во множественном числе?

Откуда историки взяли эти цифры? Альтернативная публика уверяет нас, что якобы взяли и выдумали (по себе судят). Зачем выдумали? Чтобы зарплаты получать и "правду" про русского хана Батыя из русо-арийской Заволжской Орды зачем-то скрыть. Альтернативных писателей понять можно: нужно как-то доверчивых и самовлюбленных читателей заставлять покупать их книжонки. Если люди будут читать настоящие научные труды настоящих историков, то альтернативные проходимцы останутся без бутербродов с икрой.

На самом деле историки делают такие выводы на основе письменных источников. Увы, точных цифр монголы нам не оставили, потому что не считали это важным. Для них важной боевая единицей считались армейское формирование и мобилизационный ресурс для этих формирований в виде количества семей (или кибиток), то есть определенное количество семей было приписано к полкам (тысячам) и дивизиям (туменам) и при призыве были обязаны выставлять определенное количество воинов в эти формирования. Так что приведенные историками цифры в 230-250 тыс. человек - это не численность армии. Это мобилизационный ресурс монгольской империи, включая самих монголов и ополчения подчиненных народов. Да, монгольские ханы могли поставить под знамена 250 тыс. человек, но это еще не означает, что они это делали. Регулярной армии у монголов не было. Регулярной армией у монголов можно назвать только гвардию Великого хана и гарнизонные войска. Остальная масса войска в мирное время распускалась по домам и созывалась по мере надобности. Содержание армии всегда стоило дорого, а для средневековой экономики было просто неподъемным. Монголы потому и одержали победы, что каждый кочевник был одновременно воином, что давало численный перевес перед оседлыми соседями с их профессиональными феодальными армия, после разгрома которых падение государства было делом времени, потому что толпы вооруженных крестьян или горожан, обычно серьезной силы не представляли (за исключением городов, имевших постоянное ополчение). Только междоусобные войны кочевников между собой мешали им вести успешную завоевательную политику. Но когда сильный правитель объединял кочевников под верховной власть, то они становились силой, которой мало кто мог противостоять.

Хотя точной численности монгольской армии мы не знаем, но у нас есть довольно подробное расписание формирований монгольской армии оставленное Рашид-ад-Дином (ум. 1318) в "Сборнике летописей". Это расписание историки сверяют и уточняют с данными других источников, получая приблизительную численность монгольской армии. Так что никаких фантазий историки не допускают. Кто желает ознакомится подсчетами историков численности армии монголов по историческим источникам, то рекомендую книгу Р. П. Храпачевского "Военная держава Чингисхана", там каждый может ознакомиться с работой историка, чтобы понять, что эти расчеты появились не на пустом месте. В XIX в. труд Рашид-ад-Дина был не известен до выхода французского перевода Картмера части сочинения Рашид-адДина под названием "История Хулагу-хана" в 1836 г. и в 1858-1888 гг. перевода Н. И. Березина, поэтому историкам приходилось только предполагать численность монгольской армии на основе довольно фантастических данных европейских современников вроде Плано Карпини и магистра Рогерия, которые писали об армии в полмиллиона человек. После того, как труды Рашид-ад-Дина и других восточных историков стали доступны, то цифры численности монгольской армии стали более объективными, потому что стали опираться на фактические данные. Поэтому и численность монгольской армии практически одинаковая у разных историков - 120-150 тысяч человек. Отдельно стоит Л. Н. Гумилев, у которого были довольно своеобразные взгляды на историю.

Особый смех у альтернативной публики численность монгольской армии в 130 тыс. человек. Они уверены и уверяют других, что мол, Монголия в XIII в. не могла выставить такое количество воинов. Они почему-то считают, что Монголия - это бесплодная степь и пустыня Гоби. Пояснять, что природные ландшафты Монголии богаты и разнообразны, от тайги до пустыни, альтернативной публике бесполезно, как и рассказывать, что горные районы для монголов - это привычная среда обитания. Альтернативная публика не верит в географию Монголии - и всё тут.

Но посмотрим как обстояло дело в XIX веке. Открываем "Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона" (1890-1907), статью " ":

"Маньчжуры не нарушили выработавшихся у монголов родовых начал управления и наследственных прав на владение княжескими уделами, но, оставив существовавшую раздробленность М. на уделы неприкосновенной, они приурочили к ней практиковавшееся у них военное устройство. Прежние «аймаки», представлявшие группы уделов, получили теперь значение «военных корпусов». Отдельные княжества или уделы обратились также в военную единицу, именуемую «хошуном». Хошуны были разделены на эскадроны, именуемые «сумунами» (по 150 семей в каждом), а в тех из хошунов, которые заключали в себе свыше 6 сумунов, учреждались еще полки - «цзаланы», в 6 сумунов...

Монголы должны содержать всего 1325 эскадронов, т. е. выставлять около 198750 всадников, вооруженных в 1/3 своей части огнестрельным оружием, 1/3 - копьями и пиками, 1/3 - луками и стрелами. В действительности они не имеют и 1/10 этого числа. В последний раз повсеместная заготовка вооружения была произведена в 1857 г., при чем предписано было хранить и ежегодно поверять оружие; но с течением времени формальность была забыта, и в настоящую пору М. представляется, можно сказать, совершенно безоружной: свыше половины луков и пик растеряно, а из числа сохранившихся - масса поломанных и негодных".

Заметили численность монгольского ополчения в 198750 воинов? Это уже не "выдумки" историков, а суровая правда китайской бюрократии. Правда, эта численность скорее всего относится к середине XIX в., потому что другой справочник "Энциклопедия военных и морских наук" (1885-1893) в статье "Монголия" приводит несколько иные данные - в 117823 монгольских всадников:

"Все мужское население, исключая лам, составляет военное сословие и обязано выставлять конные части по требованию императора. Организация монгольской милиции тесно связана с делением народа на хошуны... Каждый из последних обязан дать такое число милиционеров, которое необходимо для сформирования положенного по расписанию числа сотен или сумунов. В хошунах, выставляющих значительное число сотен, последние по 6, соединяются в полки или цзаланы. Каждый же аймак формирует отдельный корпус или чугулгун. Сотенные, полковые и корпусные назначаются китайским правительством из хошунных князей тех родов, от которых выставляется соответсвуящая часть...Штатная численность монгольской милиции и знаменных чахаров:

В мирное время только только самое незначительное число сотен приглашается на службу, для охранения границ, почтовых дорог и станций, а потому, в случае войны рассчитывать, что положенное число сотен будет выставлено в поле".

"Энциклопедия военных и морских наук", т. IV, стр. 204.

Как видим, но маньчжуры ничего не изменили в мобилизации монголов со времен Чингисхана, сохранив традиционное кочевников деление населения на отряды. Один эскадрон-сумун из 150 всадников должны выставляться 150 семьями. То есть, один воин от одной семьи. Та же "Энциклопедия военных и морских наук" приводит численность монголов на 90-е гг. XIX в.: "При такой группировке, общая численность монгольского племени низводится до 4-5 миллионов человек, в том числе - 3 миллиона в Монголии, 1 миллион калмыков, 250 тысяч бурятов и приблизительно столько же хезарейцев " (там же, стр. 204). Разницу в численности монгольского можно предположить, что маньчжуры списали к концу XIX века треть монгольского ополчения за ненадобностью, вероятно лучников, как устаревший вид войск, или сократили количество военнообязанных семей в виду военной непригодности.

Р. П. Храпачевский считает численность монголов в XIII в. в один миллион человек. Можно согласиться с такой оценкой. Численность монголов в Монголии (Северной - Халхи, современной Монгольской народной республики, и Южной - современный автономный округ КНР Внутренняя Монголия) была выше, чем у калмыков в виду их завоевания маньчжурами и прекращения междоусобных войн. Как видим в конце XIX в. 3 миллиона монголов выставляли от 198 тыс. до 112 тыс. всадников, при этом выставляя всего одного человека от одной семьи. То есть, исходя из данных XIX в., 1 миллион монголов сумели бы без особого напряжения выставить от 70 тыс. до 40 тыс. воинов, просто выделив одного человека от каждой семьи. В XIII в. для боевых действий мобилизовали всех, способных держать оружие членов рода, так что цифра в 120-140 тыс. монгольских воинов в армии Чингисхана не должна вызывать удивления. 120-140 тыс. воинов - это предел мобилизационных возможностей монголов XIII в. при численности в 1 миллион человек.

Здесь возникает законный вопрос: "Если 130 тыс. взрослых монгольских мужиков уехали на войну, то кто в лавке остался, то есть скот пас?". Вспомним, что в Монголии XIII в. остались (если вычесть 130 тысяч воинов) примерно 870 тыс. человек и война не занимала все время кочевника. И самое главное - пастбищное скотоводство не требует много работников. "За каждым стадом наблюдает один пастух, владеющий двумя-тремя лошадьми. Это правило обязательно. У одного из современных фермеров – Зунды Акаева – на юге Калмыкии в табуне 23 лошади, 500 овец и 70 коров. Это хозяйство среднего типа. Сравним среднее хозяйство современного кочевника-монгола: одна семья – чабан, его жена и сын пасут отару, состоящую из 1 800 овец " (Андрианов Б.В. "Неоседлое население мира", М. 1985, стр 177, цит.)

Посмотрим как дело обстоит в современной Монголии (3 миллиона человек на 2015 г.):

"По статданным, скотоводы-араты являлись самой крупной социальной группой в 2004 г. – 389,8 тыс. чел. Некоторое снижение их численности зафиксировано в 2009 г. – 360,3 тыс. чел. В целом, удельный вес сельского населения к общей численности оставался в пределах 40 %. По итогам ежегодной скотоводческой переписи 2012 г. в Монголии прослеживается дальнейшее уменьшение числа скотоводов. Всего насчитывалось 207,8 тыс. семей, имеющих скот. Из них 70,3%, или 146,1 тыс. семей, заняты в скотоводстве все четыре сезона года, т. е.оно является основным занятием...

В 2012 г. насчитывалось 3630 скотоводческие семьи, имевшие в собственности 1000 и более гол. скота. В среднем на одну скотоводческую семью в 2012 г. приходилось 244 гол. скота, из них лошадей – 14 гол., КРС (включая яков) – 14 гол, верблюдов – 2 гол., овец – 109 гол., коз – 105 гол.

По половозрастному признаку скотоводческое население распределяется следующим образом: 40,7 % составляют лица 16–34 лет; 49,7 % –скотоводы в возрасте 35-60 лет; 9,6 % –лица свыше 60 лет".

Б. Эхнтувшин, Л. В. Курас, Б. Д. Цыбенов "Традиционное скотоводство монгольских кочевников в условиях глобализации", "Вестни Бурятского научного центра Сибирского отделения Российской Академии наук, 2013, № 4 (12), стр. 210-211.

На декабрь 2012 г. общее поголовье скота в Монголии насчитывало 40,9 миллионов голов.

Там же, стр. 216

Итак, в 2012 г. в Монголии 390-360 тысяч взрослых монголов, или 208,9 тысяч семей (в средние века сказали бы "кибиток") занимаются разведением 40,9 миллионов голов скота, причем кочевым скотоводством занимаются 146,1 тысяч семей. Как видим со времен Чингисхана у монголов мало что изменилось. То есть, вздумай монголы по старинке мобилизовать армию, то выделив по одному человеку из 146 тысяч семей они бы получили 146 тысяч солдат. Если принять число взрослых мужчин (от 16 до 60 лет) составляла у монголов четверть населения, то в XIII в. под властью Чингисхана было примерно 250 тыс. взрослых военнообязанных мужчин. И если Чингисхан поставил в строй 120-140 тысяч бойцов, то дома, в степях, остались 130-110 тысяч взрослых монгольских мужчин.

Как видим, данные XIX в. и XXI в. только подтверждают исторические источники XIII-XIV вв. и выводы историков, сделанные на основе этих источников достоверны. Армия первых Чингизидов в 120-140 тысяч монгольских воинов не является выдумкой или фантазией. Это реальная военная совокупная сила всех монгольских племен, объединенных Чингисханом под властью одного хана. Это была предельная численность, которую могли выставить монголы, не подрывая кочевой экономики. Все возражения против этой численности монгольской армии основаны на полном незнании реалий жизни кочевников и монголов, а также невежественных фантазий альтернативных историков. Монголы, объеденные в единое государство, могли выставить армию в 120-140 тысяч человек. Они такую армию выставили и создали грандиозную империю.

Что писали современники об обычаях и нравах тех монголов, которые создали громадную евразийскую империю? Вот одно из описаний, оставленное учёным архидьяконом Фомой из Сплита. Оно ценно в силу того, что Фома был очевидцем событий. «Те люди малого роста, но груди у них широкие. Внешность их ужасная: лицо без бороды и плоское, нос тупой, а маленькие глаза далеко друг от друга отстоят.

Одежда их, непроницаемая для холода и влаги, составлена из сложенных двух кож (шерстью наружу), так что похожа на чешую; шлемы из кожи или железа. Оружие их - кривая сабля, колчаны, лук и стрела, с острым наконечником из железа или кости, которая на четыре пальца длиннее нашей. На чёрных или белых знаменах своих имеют пучки из конских волос. Их кони, на которых они ездят и без седла, малы, но крепки, привычны к усиленным переходам и голоду; кони хотя не подкованные, взбираются и скачут по пещерам, как дикие козы и после трёхдневной усиленной скачки они довольствуются коротким отдыхом и малым фуражем, И люди много не заботятся о своём продовольствии, как будто живут от самой суровости воспитания: не едят хлеба, пища их - мясо и питьё - кобылье молоко (кумыс) и кровь.

С собой ведут много пленных, в особенности много вооружённых куманов (половцев), гонят их перед собой в бой и убивают как только видят, что они не идут слепо в бой. Сами монголы неохотно идут в бой. Если же кто из них будет убит, тут же его без гроба закапывают. Почти нет реки, которую они не переплыли бы на своих конях. Через большие реки всё-таки приходится им переплывать на своих меховых бурдюках (надутых воздухом) в лодках (камышовых плотах). Шатры их из полотна или из кожи. Хотя их огромное полчище, но нет в их таборе ни ропота, ни раздоров, они стойко переносят страдания и упорно борются».
Заслуживают внимания, безусловно, описания монголов, составленные современными историками и исследователями на основании изучения первоисточников.
Вот как описывает монголов историк С. М. Соловьёв, опираясь на путевые заметки Дж. Плано Карпини и В. Рубрука: «/…/ Наружностию своею новые завоеватели нисколько не походили на других людей: большее, чем у других племён, расстояние между глазами и щеками, выдавшиеся скулы, приплюснутый нос, маленькие глаза, небольшой рост, редкие волосы на бороде - вот отличительные черты их наружности. Жён татарин имеет столько, сколько может содержать, женятся не разбирая родства, не берут за себя только мать, дочь и сестру от одной матери; жён покупают дорогою ценою у родителей последних. Живут они в круглых юртах, сделанных из хворосту и тонких жердей, покрытых войлоком; наверху находится отверстие для освещения и выхода дыма, потому что посередине юрты всегда у них разведён огонь. Некоторые из этих юрт легко разбираются и опять складываются, некоторые же не могут разбираться и возятся на телегах как есть, и куда бы ни пошли татары, на войну или так куда-нибудь, всюду возят их за собою Главное богатство их состоит в скоте: верблюдах, быках, овцах, козах и лошадях; у них столько скота, сколько нет во всём остальном мире. Верят в одного бога, творца всего видимого и невидимого, виновника счастия и бедствий. Но этому богу они не молятся и не чествуют его, а приносят жертвы идолам, сделанным из разных материалов наподобие людей и помещаемым против дверей юрты; под этими идолами кладут изображение сосцов, считая их охранителями стад. Боготворят также умерших ханов своих, изображениям которых приносят жертвы, и творят поклоны, смотря на юг; обожают солнце, луну, воду и землю. Держатся разных суеверных преданий, например, считают грехом дотронуться ножом до огня, бичом до стрел, ловить или бить молодых птиц, переломить кость другою костью, пролить на землю молоко или другой какой-нибудь напиток и т. п.
Молнию считают огненным драконом, падающим с неба и способным оплодотворять женщин. Верят в будущую жизнь, но думают, что и по смерти будут вести такую же жизнь, как и здесь, на земле. Сильно верят гаданиям и чарам; думают, например, что огонь всё очищает, и потому иностранных послов и князей с дарами их проводят сперва между двух огней, чтоб они не могли принести хану какого-нибудь зла. Нет ни одного народа в мире, который бы отличался таким послушанием и уважением к начальникам своим, как татары.

Бранятся они редко между собою и никогда не дерутся; воров у них нет, и потому юрты и кибитки их не запираются; друг с другом общительны, помогают в нужде; воздержны и терпеливы: случится день, два не поесть - ничего: поют и играют, как будто сытно пообедали, легко переносят также холод и жар; жёны их целомудренны на деле, но некоторые не воздержны на непристойные слова Любят пить, но и в пьяном виде не бранятся и не дерутся. Описав добрые качества татар, западный путешественник минорит Иоанн Плано-Карпини переходит к дурным; прежде всего поразила его в них непомерная гордость, презрение ко всем другим народам: мы видели, говорит он, при дворе ханском великого князя русского Ярослава, сына царя грузинского и многих других владетельных особ - и ни одному из них не было воздаваемо должной почести: приставленные к ним татары, люди незначительные, всегда брали перед ними первое место. Татары сколько обходительны друг с другом, столько же раздражительны, гневливы с чужими, лживы, коварны, страшно жадны и скупы, свирепы: убить человека им ничего не стоит; наконец, очень неопрятны.
А вот что пишут А. В. Венков и С. В. Деркач: „В войско шли служить все мужчины-монголы от 14 до 60 лет. /…/ Войска были организованы по десятичной системе. 10 воинов составляли арбан под командованием богатура, десять десятков сводились в сотню - ягун, десять сотен - в тысячу, минган, десять тысяч составляли тумен. Переход из подразделения в подразделение был запрещён, каждый воин чётко знал своё место и свою роль в строю и в бою.
Защитное и наступательное вооружение монголов менялось по мере распространения границ империи и захвата новых территорий. Значительная часть воинов не имела специального защитного снаряжения, а носила обычную одежду, приспособленную для кочевой жизни зимой и летом и для войны. Монголы в массе своей носили коническую шапку с отвёрнутыми раздвоенными полями, которые можно было использовать в холода как наушники, шапка была опушена мехом волка, лисицы, рыси и т. д. На теле носилась длинная, похожая на робу одежда, раскрытая спереди, запахнутая слева направо и скреплённая пуговицей под правой ключицей или подпоясанная кушаком. Рукава были широкие, до локтя. Под робой носилась нижняя одежда с длинным рукавом. Монголы носили широкие штаны, кожаные сапоги без каблуков, меховые шубы, мехом внутрь или наружу. Зимой они могли надевать шубу на шубу.
Вся монгольская армия была конной. Конница делилась на лёгкую и тяжёлую.

Монголы на китайских рисунках

Татаро-монголов изображали исключительно как толпу кочевников в шкурах, летящую под свист и улюлюканье. Считалось, что главным достоинством их армии была лишь дисциплина, а всё остальное - слабости их врагов. При серьёзном анализе всё это выглядит более чем сомнительным В Центральной Азии у кочевых племён издавна сложился комплект тяжёлого вооружения, когда конь и всадник надёжно укрывались ламинарной или ламелярной броней. Находки граффити в Монгольском Алтае, отнесённые к VII-VIII вв., ломают ещё один устоявшийся стереотип о том, что у монголов были китайские доспехи, перенятые ими у покорённых народов.
Из оружия нападения использовались лук, топор, аркан, палица. Основным оружием был лук, достаточно дальнобойный. Некоторые воины имели два лука, большой и маленький. Имелся запас стрел в нескольких колчанах. Стрелы делились на лёгкие с маленьким острым наконечником для стрельбы на большие дистанции и на тяжёлые с широким плоским наконечником для стрельбы по близкой цели. Стрелы были с орлиным опереньем.
Из клинкового оружия богатые воины использовали „мечи“ (как называет их Карпини), “слегка изогнутые, режущие только с одной стороны и острые в конце“. По существу, Карпини описывает саблю.
Монголы использовали как обычные копья, так и копья с крюками для стаскивания противника с седла. На миниатюрах монгольские воины держат копьё двумя руками, сидя в седле боком. /…/
Монголы активно использовали разного рода военные машины. Например, “по"’ и „шивайгоу”, которые метали горшки с греческим огнём. /…/ Сами воины отличались хорошей подготовкой, большой выносливостью С 4-5 лет мальчик-монгол обучался обращаться с луком. Большая часть жизни кочевника проходила в седле. Воины-монголы могли спать прямо на марше в седле. Их переходы внушают невольное уважение. Они проходили по 600 миль за 9 дней, 120 миль за 2 дня без остановки для еды, 180 миль за 3 дня по глубокому снегу и т. д. Известны случаи, когда воины 10 дней обходились без еды, питаясь на марше лишь кровью своих лошадей и верблюдов и кумысом. Они отличались всеядностью - они ели собак, волков, лис, лошадей, крыс, мышей, соскребали с себя вшей и тоже отправляли в рот. Некоторые источники приписывали им людоедство. /…/
У монголов была прекрасно поставлена служба разведки, агитации и дезинформации противника. Любая война начиналась со сбора информации: изучались слабые стороны противника, условия климата, природа будущего театра военных действий. Параллельно шло разложение противника, распускались слухи, выискивались различные заинтересованные группы населения, которым давались щедрые обещания.
Перед выступлением в поход проходила всеобщая проверка снаряжения воинов, если оружие содержалось не в надлежащем порядке, виновника строго наказывали.
С выступлением в поход приходил черёд действовать войсковой разведке. Передовые войска выбрасывались за 70 вёрст вперёд от главных сил, на такое же расстояние освещалась местность боковыми охранениями. Разведчики-монголы, по преданиям, на расстоянии 18 миль могли простым глазом отличить человека от животного. Вездесущие передовые разъезды раскрывали местоположение противника и прикрывали развёртывание своих войск. У противника зачастую складывалось мнение, что он окружён, что монголы повсюду.
Основные отряды придерживались правила, сформулированного впоследствии как „двигаться врозь, драться вместе“. Колонны конницы шли порознь, но поддерживали постоянную связь через гонцов и при помощи дымовых сигналов. Противник держался в неведении относительно реальных сил армии, их положения. Были случаи, когда вся армия на протяжении нескольких дней отступала, заманивая противника и не выявляя своих настоящих сил.
Если дело доходило до сражения, обычным построением был развёрнутый строй сотен с интервалами между ними.
Первые два ряда составляли сотни тяжёлой конницы, за ними в три ряда строились сотни лёгкой конницы.
Особые отряды постоянно беспокоили фланги противника. Основная масса завязывала бой. Сотни лёгкой конницы выдвигались вперёд в интервалы между сотнями тяжёлой конницы и начинали обстрел противника. В случае атаки противника стрелки, не прекращая огня, отходили сквозь интервалы за сотни тяжёлой конницы, которая встречала врага копьями и мечами. Подобные перестроения повторялись несколько раз, до тех пор, пока противник не был достаточно измотан. Тогда по сигналу, который подавался поднятием чёрного или белого флага, фонарей (ночью) и проч., начиналось общее наступление. В присутствии высшего военачальника общее наступление начиналось по звуку большого барабана.
Атака тяжёлой конницы и следующих за нею лёгких сотен сминала расстроенного, измотанного врага. Монголы никогда не окружали противника полностью, давали ему “золотой мост“. Имея возможность спастись, противник прекращал сопротивление и бежал. А тогда уже монголы начинали преследование и преследовали, пока была такая возможность. / …/
Отступление осуществлялось только по приказу высшего начальства. Железная дисциплина удерживала бойцов от самовольного отхода. Круговая порука предполагала жестокое наказание всему десятку за отступление одного воина.»
Необходимо сказать несколько слов об уникальной монгольской лошади. Историк Ж. Болдбаатар пишет: «Гармоничное сочетание монгола и монгольской лошади в быту и в бою /…/ стало одним из бесспорных источников небывалых побед. Мобильность монгольского войска явилась следствием идеальной монолитности лошади и воина, неразделимых и нерасчленимых. Монгол того времени прямо-таки вырастал на лошади и проводил всю свою жизнь на лошади».
Ему вторит бурятский исследователь Я. Халбай: «Кочевник с раннего детства и до старости сидел на коне Монгол и его лошадь были едиными организмами».
«Зимой температура в Монголии опускается до −50° C, а летом поднимается до +40°С. Соответственно и сформировались лошади этой породы с грубой головой, короткой шеей, низкорослые, широкотелые, с растянутым туловищем, короткими конечностями, прочными копытами, спущенным мускулистым крупом, сильно отросшими гривой и хвостом, хорошей зимней оброслостью. Эта лошадь круглый год может питаться подножным кормом. Высота в холке монгольской лошади колеблется от 122 до 130 см. Это идеальная лошадь для длительных походов и завоеваний.»
Наверно, никто не будет оспаривать того, что не будь у монголов уникальной лошади, плывущей в воде как рыба, быстрой как ветер, не знающей усталости, жажды и голода, совершенно нечувствительной к холоду и жаре, они не то, что бы не покорили полмира, но даже соседнюю страну завоевать не сумели бы.
Исходя из вышесказанного, можно заключить, что монголы XIII в. были прирождёнными воинами и завоевателями, призванными воевать и одерживать победы.{jcomments on}

«Я низвергну тебя с небесного свода,
Снизу вверх подброшу тебя словно лев,
Не оставлю в живых никого в твоем царстве,
Огню предам города, края и земли твои».

(Фазлуллах Рашид-ад-Дин. Джами-ат-Таварих. Баку: «Нагыл Еви», 2011. С.45)

Недавняя публикация на «Военном обозрении» материала «Зачем создали фальшивку про "монгольское" нашествие на Русь» вызвала обильную, по-иному и не скажешь, полемику. И одним она понравилась, другим нет. Что естественно. Но в данном случае речь пойдет не о содержательной стороне данного материала, а о… «формальной», то есть принятых правилах написания подобного рода материалов. В публикациях на историческую тему, тем более если материал автора претендует на нечто новое, принято начинать с историографии вопроса. Хотя бы коротко, потому, что «мы все стоим на плечах гигантов», вернее тех, кто был раньше нас. Второе, любые априорные утверждения обычно доказываются ссылками на заслуживающие доверия источники. Равно, как и утверждения адептов материала о том, что монголы не оставили и следа в военной истории. И так как сайт ВО ориентируется именно на нее, то есть смысл рассказать о нем поподробнее, основываясь не на мифических откровениях, а на данных современной исторической науки.

Схватка конных монгольских отрядов. Иллюстрация из рукописи «Джами" ат-таварих», XIV век. (Государственная библиотека, Берлин)

Начать следует с того, что вряд ли есть какой другой народ, о котором было так много всего написано, но известно в сущности совсем немного. Действительно, хотя тексты Плано Карпини, Гильома де Рубрукаи Марко Поло неоднократно цитировалась (в частности, первый перевод работы Карпини на русский язык был опубликован еще в 1911 году), от их пересказа письменных источников у нас, в общем-то, не прибавилось.

Зато нам есть с чем сравнивать их описания, поскольку на Востоке свою «историю монголов» написал Рашид ад-Дин Фазлуллах ибн Абу-ль-Хайр Али Хамадани (Рашид ад-Доулэ; Рашид ат-Табиб - «врач Рашид») (ок. 1247 - 18 июля 1318,) - известный персидский государственный деятель, врач и ученый-энциклопедист; бывший министром в государстве Хулагуидов (1298 - 1317). Его перу принадлежит написанный на персидском языке исторический труд под названием «Джами" ат-таварих» или «Сборник летописей», представляющий собой ценнейший исторический источник по истории Монгольской империи и Ирана эпохи Хулагуидов .

Другим важным источником по данной теме является историческое сочинение «Та’рих-и джахангушай» («История мирозавоевателя») Ала ад-дин Ата Малик ибн Мухаммеда Джувейни (1226 - 6 марта 1283), еще одного персидского государственного деятеля и историка все той же эпохи Хулагуидов. Его сочинение включает три основные части:
Первая: история монголов, а также описания их завоеваний до событий, последовавших после смерти хана Гуюка, включая рассказ о потомках ханов Джучи и Чагатая;
Вторая: история династии хорезмшахов, и здесь же дана история монгольских наместников Хорасана до 1258 года;
Третья: в ней продолжается история монголов до их победы над ассасинами; и рассказывается о самой этой секте .

Археологические источники есть, но они не слишком богаты. Но их на сегодня уже вполне достаточно, чтобы делать доказательные выводы, а тексты о монголах как оказалось, существуют не только на европейских языках, но и на китайском. Китайские источники, о которых в данном случае идет речь, заключаются в династийных историях, в данных государственной статистики и государственных летописях. И вот они-то подробно и по годам, со свойственной китайцам тщательностью, описывают и войны, и походы, и размеры дани, выплачиваемой монголам в виде риса, бобов и крупного рогатого скота, и даже тактические приемы ведения войны. Отправлявшиеся к монгольским правителям китайские путешественники также оставили свои записки о монголах и Северном Китае первой половины XIII в. «Мэн-да бэй-лу» («Полное описание монголо-татар») – практически это самый древний источник, написанный на китайском языке по истории Монголии. Данное «Описание» содержит рассказ южносунского посла Чжао Хуна, который побывал в Яньцзине в 1221 г. у главнокомандующего монгольскими войсками в Северном Китае Мухали. «Мэн-да бэй-лу» был переведен на русский язык В. П. Васильевым еще в 1859 г. и для того времени эта работа представляла большой научный интерес. Однако сегодня она уже устарела и необходим новый, более качественный ее перевод.

Существует и такой ценный исторический источник, как «Чан-чунь чжэнь-жэнь си-ю цзи» («Записка о путешествии на Запад праведника Чан-чуня») -посвященный путешествиям даосского монаха по Центральной Азии во время западного похода Чингисхана (1219-1225 гг.). Полный перевод этого труда был осуществлен П.И Кафаровым в 1866 году и это единственный на сегодня полный перевод этого труда, который не потерял своего значения и сегодня. Есть «Хэй-да ши-люе» («Краткие сведения о черных татарах») - еще более важный источник (и самый богатый!) сведений о монголах по сравнению с «Мэн-да бэй-лу» и «Чан-чунь чжэнь-жэнь си-ю цзи». Он представляет собой записки сразу двух китайских путешественников - Пэн Да-я и Сюй Тина, побывавших в Монголии при дворе Угэдэя в составе южносунских дипломатических миссий, и сведенные воедино. Однако на русском языке мы имеем лишь половину этих записок.

Наконец, есть и собственно монгольский источник, и памятник собственно монгольской национальной культуры XIII в. «Монгол-ун ниуча тобчан» («Тайная история монголов»), открытие которого непосредственным образом связано и с китайской историографией. В нем рассказывается о предках Чингисхана и о том, как он боролся за власть в Монголии. Изначально она была записана при помощи уйгурского алфавита, который монголы позаимствовали в начале XIII в., однако она дошла до нас в транскрипции, сделанной китайскими иероглифами и (к счастью для нас!) с точным подстрочным переводом всех монгольских слов и кратким комментарием каждого из параграфов, написанном на китайском языке.

Кроме этих материалов имеется значительный массив информации, заключенный в китайских документах эпохи монгольского владычества в Китае. Например, «Тун-чжи тяо-гэ» и «Юань дянь-чжан», в которых записаны указы, административные и судебные решения по самым разным вопросам, начиная с указаний, как правильно зарезать овцу по обычаю монголов, и заканчивая указами правивших в Китае монгольских императоров, и описаний общественного положения различных классов тогдашнего китайского общества. Понятно, что в качестве первоисточников эти документы имеют большую ценность для историков, изучающих время владычества монголов в Китае. Словом, существует обширный пласт источников в области синологии, которые имеют непосредственное отношение и к истории средневековой Монголии. Но понятно, что все это надо изучать, как, собственно, и любую отрасль истории прошлого. «Кавалерийская атака на историю» по типу «пришел, увидел, победил» с ссылками только на одного Гумилева и Фоменко и К (как это мы довольно часто встречаем в сопутствующих комментариях), в данном случае совершенно неуместна.

Однако следует подчеркнуть, что, приступая к изучению данной темы, намного проще иметь дело со вторичными источниками, включая и те, что основаны не только на изучении первичных письменных источников европейских и китайских авторов, но и на результатах археологических раскопок, проведенных в свое время советскими и российскими учеными. Ну, а для общего развития в области истории своей Родины можно порекомендовать выложенные в открытом доступе Институтом археологии РАН 18 томов серии «Археология СССР», вышедших за период с 1981 по 2003 год. Ну и, разумеется, для нас главный источник информации это ПСРЛ – Полное собрание русских летописей. Отметим, что на сегодня нет никаких реальных свидетельств их фальсификации ни в эпоху Михаила Романова, ни Петра I, ни Екатерины II. Все это не что иное, как измышления дилетантов от «фолк-хистори», не стоящие и выеденного яйца. Самое интересное, что о летописных рассказах (последних, кстати, не один, а много!) слышали все, но почему-то мало кто их читал. А зря!

Что касается собственно оружиеведческой темы, то здесь важное место занимают исследования целого ряда отечественных историков, признанных как в России, так и за рубежом . Есть целые школы, созданные известными историками в отдельных вузах нашей страны и подготовившие по данной теме ряд интересный и значимых публикаций .

Уделили свое внимание теме военного дела у монголов и англоязычные историки, публикующиеся в издательстве «Оспрей», и в частности, такой известный специалист, как Стивен Тёрнбулл . Знакомство с англоязычной литературой в данном случае выгодно вдвойне: дает возможность познакомиться с материалом и усовершенствоваться в английском, не говоря о том, что иллюстративная сторона изданий «Оспрей» отличается высоким уровнем достоверности.

Познакомившись, пусть даже и очень кратно, с историографической основой темы монгольского военного искусства, можно рассмотреть его уже и в целом, оставив ссылки на каждый конкретный факт для сугубо научных работ в этой области.
Начать, однако, рассказ о монгольском вооружении следует не с оружия, а… с конской упряжи. Именно монголы догадались заменить удила с псалиями на удила с большими наружными кольцами - трензелями. Они находились на концах удил, а уже к ним крепились ремни оголовья и подвязывались поводья. Так, удила и уздечки приобрели современный вид и остаются таковыми и сегодня.

Усовершенствовались ими и седла. Теперь луки седел стали делать так, чтобы получить более широкое основание. А это, в свою очередь, позволило уменьшить давление всадника на спину животного и повысить маневренные качества монгольской конницы.

Что же касается метательного оружия, то есть лука и стрел, то ими, как это отмечается всеми источниками, монголы владели мастерски. Впрочем, и сама конструкция их луков была близка к идеальной. Они использовали луки, имеющие фронтальную роговую накладку, и «весловидные» оконечности. По мнению археологов, распространение данных луков в эпоху средневековья было связано именно с монголами, поэтому их нередко даже называют «монгольскими». Фронтальная накладка давала возможность увеличить сопротивление центральной части лука на излом, но в целом его гибкости не снижала. Кибить лука (достигавшая 150-160 см) собиралась из нескольких пород дерева, а изнутри ее усиливали пластинами из рогов парнокопытных - козла, тура, быка. На деревянную основу лука с внешней его стороны приклеивали сухожилия со спины оленя, лося или быка, что повышало его гибкость. У бурятских мастеров, луки которых больше всего похожи на древнемонгольские, этот процесс занимал до недели, поскольку толщина сухожильного слоя должна была достигать полутора сантиметров, а каждый слой наклеивали лишь после полного высыхания предыдущего. Готовый лук оклеивали берестой, стягивали в кольцо и сушили… не менее года. А всего на один такой лук нужно было не меньше двух лет, так что одновременно выделывалось, наверное, сразу множество луков в запас.

Несмотря на это луки часто ломались. Поэтому монгольские воины брали с собой, как сообщает Плано Карпини, два или три лука. Наверное, они также имели и запасные тетивы, нужные в разных климатических условиях. Например, известно, что тетива из скрученных бараньих кишок хорошо служит летом, но не выносит осенней слякоти. Так что для успешной стрельбы в любое время года и погоду нужна была разная тетива.

Натягивали лук способом, который был, однако, известен задолго до того, как монголы появились на исторической арене. Назывался он «способ с кольцом: «Собираясь натянуть лук, берут его… в левую руку, кладут тетиву за агатовое кольцо на большой палец правой руки, передний сустав которого загибают вперед, сохраняют его в этом положении с помощью среднего сустава указательного пальца, прижатого к нему, и натягивают тетиву до тех пор, пока левая рука вытянется, а правая подойдет к уху; наметив свою цель, отнимают указательный палец от большого, в ту же минуту тетива соскальзывает с агатового кольца и кидает стрелу со значительной силой» (Ук. Соч. А.И. Соловьев – С.160).

Практически все дошедшие до нас письменные источники отмечают мастерство, с которым монгольские воины пользовались луком. «С ними очень опасно начинать бой, так как даже в небольших стычках с ними так много убитых и раненых, как у других в больших сражениях. Это является следствием их ловкости в стрельбе из лука, так как их стрелы пробивают почти все виды защитных средств и панцири», - писал армянский царевич Гайтон в 1307 году. Причина такой успешной стрельбы была связана с высокими поражающими качествами наконечников монгольских стрел, имевших большие размеры и отличавшихся большой остротой. Плано Карпини писал о них так: «Железные наконечники стрел весьма остры и режут с обеих сторон наподобие обоюдоострого меча», а те из них, что использовались «...для стреляния птиц, зверей и безоружных людей, в три пальца ширины».

Наконечники были плоскими в сечении, черешковые. Есть асимметрично-ромбические наконечники, но известны и такие, у которых поражающая часть имела прямую, тупоугольную или даже полукруглую форму. Это так называемые срезни. Реже встречаются двурогие, служили для стрельбы по лошадям и противнику, не защищенному доспехами.

Интересно, что у многих крупноформатных наконечников было зигзагообразный или «молниеобразное» сечение, то есть одна половинка наконечника немного выступала над другой, то есть в разрезе напоминала зигзаг молнии. Высказывалось предположение, что такие наконечники могли вращаться в полете. Но так ли это на самом деле никто так и не проверил.

Считается, что стрелами с такими вот массивными срезнями было в обычае стрелять «навесом». Это позволяло поражать воинов без доспехов, стоявших в задних рядах плотных построений, а также тяжело ранить лошадей. Что до воинов в доспехах, то против них обычно использовали массивные трех-, четырехгранные либо совсем круглые, шиловидные, бронебойные наконечники.

Небольшого размера наконечники ромбической формы, в прежнее время популярные еще у тюрков, также встречались и их можно увидеть среди находок археологов. А вот трехлопастные и четырехлопастные наконечники с широкими лопастями и пробитыми в них отверстиями в монгольское время практически перестали встречаться, хотя до этого были весьма популярны. Дополнением к наконечникам были костяные «свистунки» в форме двойного конуса. в них проделывались по паре отверстий и в полете они издавали пронзительный свист.

Плано Карпини сообщал, что у каждого монгольского лучника при себе было «три больших колчана, полные стрелами». Материалом для колчанов служила береста и вмещали они примерно по 30 стрел каждый. Стрелы в колчанах для защиты от непогоды закрывали специальным чехлом - тохтуем. Стрелы в колчаны могли укладываться и наконечниками вверх, и вниз, и даже в разные стороны. Колчаны было в обычае украшать роговыми и костяными накладками с нанесенным на них геометрическим рисунком и изображениями различных животных и растений.

Кроме таких колчанов, стрелы могли храниться также в плоских кожаных футлярах, своей формой похожих на налучья с одной прямой стороной, и другой - фигурной. Они хорошо известны по китайским, персидским и японским миниатюрам, а также по экспозиции в Оружейной палате Московского Кремля, и среди этнографического материала из районов Забайкалья, Южной и Восточной Сибири, Дальнего Востока и западносибирской лесостепи. Стрелы в такие колчаны всегда укладывали оперением вверх, так что наружу они выступали более чем на половину своей длины. Носили их на правом боку так, чтобы они не мешали ездить верхом.

Библиографический список
1. Плано Карпини Дж. Дель. История Монгалов // Дж. Дель Плано Карпини. История Монгалов / Г. де Рубрук. Путешествие в Восточные страны / Книга Марко Поло. - М.: Мысль, 1997.
2. Рашид ад-Дин. Сборник летописей / Пер. с персидского Л. А. Хетагурова, редакция и примечания проф. А. А. Семенова. - М., Л.: Издательство Академии Наук СССР, 1952. - Т. 1, 2,3; Фазлуллах Рашид-ад-Дин. Джами-ат-Таварих. - Баку: «Нагыл Еви», 2011.
3. Ата-Мелик Джувейни. Чингисхан. История Завоевателя Мира = Genghis Khan: the history of the world conqueror / Перевод с текста Мирзы Мухаммеда Казвини на английский язык Дж. Э. Бойла, с предисловием и библиографией Д. О. Моргана. Перевод текста с английского на русский язык Е. Е. Харитоновой. - М.: «Издательский Дом МАГИСТР-ПРЕСС», 2004.
4. Горелик М. В. Ранний монгольской доспех (IX - первая половина XVI вв.) // Археология, этнография и антропология Монголии. - Новосибирск: Наука, 1987. - С. 163-208; Горелик М. В. Армии монголо-татар X-XIV вв.: Воинское искусство, оружие, снаряжение. - М.: Восточный горизонт, 2002; Горелик М. В. Степной бой (из истории военного дела татаро-монголов) // Военное дело древнего и средневекового населения Северной и Центральной Азии. - Новосибирск: ИИФФ СО АН СССР, 1990. - С. 155-160.
5. Худяков Ю. С. Вооружение средневековых кочевников Южной Сибири и Центральной Азии. - Новосибирск: Наука, 1986; Худяков Ю. С. Вооружение кочевников Южной Сибири и Центральной Азии в эпоху развитого средневековья. - Новосибирск: ИАЭТ, 1997.
6. Соколов А.И. «Оружие и доспехи. Сибирское вооружение: от каменного века до средневековья». - Новосибирск: «ИНФОЛИО-пресс», 2003.
7. Stephen Turnbull. Genghis Khan & the Mongol Conquests 1190–1400 (ESSENTIAL HISTORIES 57), Osprey, 2003; Stephen Turnbull. Mongol Warrior 1200–1350 (WARRIOR 84), Osprey, 2003; Stephen Turnbull. The Mongol Invasions of Japan 1274 and 1281(CAMPAIGN 217), Osprey, 2010; Stephen Turnbull. The Great Wall of China 221 BC–AD 1644 (FORTRESS 57), Osprey, 2007.
8. Понятно, что монгольское войско никогда не было многонациональным, а представляло собой пеструю смесь монголоязычных, а позже и тюркоязычных кочевых племен. Поэтому само понятие «монгольский» в данном случае несет в себе более собирательное, нежели этническое содержание.

Продолжение следует…