Совхоз год создания. Виды собственности ссср в области сельского хозяйства, или чем отличается колхоз от совхоза
К огда по весне отрастала зеленая травка, овощные базы как-то скисали и наконец пропадали совсем. Однако им на смену уже шли гораздо более обременительные командировки в подшефный колхоз, престарелые обитатели которого вылезали из своих полусгнивших изб и приступали к весенним полевым работам. Пока шла пахота или сев яровых, большой помощи им обычно не требовалось. Однако с середины июня, когда в лугах разворачивался покос кормовых трав, и до самого октября - уборки позднего картофеля, капусты и корнеплодов - проектные институты буквально лихорадило от колхозных разнорядок. Тем более, что на осень приходился еще и самый пик работ на овощной базе.
Почти все колхозные выезды горожан так или иначе были связаны с уборкой урожая - сена, зерновых культур и особенно овощей. Случалось, что инженеров понуждали ухаживать за коровами и прочей живностью; однако горожане вовсе не умели с ними обращаться, во множестве получали травмы и даже увечья, а скотина, со своей стороны, начинала так интенсивно дохнуть, что власти сочли за лучшее впредь не сводить их вместе.
Самым легким и приятным считался однодневный выезд.
Ранним утром к дверям института подкатывала колонна автобусов с флажками. Несколько отделов в полном составе грузились туда и с песнями и шутками ехали за сто верст на отдаленное поле, где сквозь крапиву и лебеду матово белели упругие цилиндры кабачков. Шпарило солнце, трещали кузнечики, поблескивала роса, от влажной травы восходили и растекались душистые испарения. От группы амбаров на горизонте отделялась темная точка грузовика; то ныряя в ложбину, то вспыхивая стеклами на очередном склоне бугра, она с рычанием подкатывала к пестрой, почти курортной толпе горожан.
Из кабины выпрыгивал бригадир в сапогах и с бумагами; уполномоченный от института вступал в переговоры; наконец по его команде все кое-как разбирались цепью и, спотыкаясь и путаясь в траве, начинали наступление в сторону леса. Женщины шарили в бурьяне брезентовыми рукавицами, мужчины подбирали срезанные кабачки и несли их к дороге, где еще несколько человек грузили мешки и, завязав веревками, натужно закидывали в кузов. Из удалявшейся цепи потянулись пострадавшие: кто потерял в бурьяне нож, кто порезался, кто упал носом в крапиву. Шоферы, курившие в кружок у автобусов, охлопывали слепней. Гора мешков в кузове постепенно росла. Отдельные фигурки уже махали руками с опушки. Бригадир, расписавшись в бумаге и затоптав окурок, лез обратно в кабину, и грузовик с ревом удалялся.
По вытоптанному полю брели к автобусам усталые фигуры, иногда нагибаясь за пропущенным кабачком. Рассевшись группами на обочине, где почище, жевали бутерброды, запивая чаем из термосов. Погода между тем начинала портиться, водители проявляли нетерпение, и наконец вся колонна пускалась в обратный путь.
О днако подавляющая часть колхозных работ осуществлялась вахтовым методом.
Каждая московская организация была прикреплена к определенному колхозу, который чаще всего находился по тому же направлению от города, куда тяготела и сама организация. Заключался договор об оказании шефской помощи, на основании которого московское предприятие обязывалось высылать для работы определенное число сотрудников на известный срок, а колхоз предоставлял им жилье, питание, транспорт и, подобно овощной базе, оплату за трудодни.
Первая партия отправлялась в начале июня на заготовку сена, и после того их товарищи, сменяя друг друга, трудились в колхозе до середины ноября, когда заканчивалась уборка картошки и уже вовсю сыпал снег; таким образом, суммарно выходило как раз полгода. Дирекция института разверстывала повинность по отделам пропорционально их численности; там бранились, но деваться было некуда. Обыкновенно отъезжали сменами человек по пятнадцать-двадцать, причем колхоз, исходя из планируемых работ, оговаривал пропорцию мужчин и женщин. Смена уезжала на десять дней, чтобы работать и в выходные; за воскресенье каждому начисляли по три отгула, за субботу почему-то два, будни приравнивались к работе на своем месте.
Если овощные базы вызывали у всех сотрудников одинаковое отвращение, то поездки в колхоз расценивались очень по-разному. Одни приравнивали их к стихийному бедствию и едва удерживали слезы. Другие, напротив, радовались, что можно надолго вырваться из семьи, забросить постылые чертежи, работать руками на свежем воздухе, днем загорать, а вечером пьянствовать и строить амуры. Поэтому всегда находились колхозные завсегдатаи, которых даже приходилось удерживать, чтобы они не позабыли окончательно своей профессии. В любом случае никто не оставался на две смены подряд. Но несмотря на присутствие энтузиастов, прочим сотрудникам (за вычетом самых главных, самых старых и самых больных) ежегодно светила по крайней мере одна продолжительная поездка. Эти отлучки, накладываясь на сезон отпусков, настолько обескровливали проектные организации в летнее время, что работа там еле теплилась.
Иногда, как и в случае с базами, дирекция нанимала фиктивных работников, которые торчали в колхозе полный срок. Однако тамошнее начальство их не жаловало, потому что они быстро втягивались в беспробудную местную пьянку и уже ничего не хотели делать.
В назначенное утро группа сотрудников, одетых в старые куртки, потертые джинсы и сапоги, с рюкзаками и сумками переминалась у дверей института. Одни, собравшись в кружок, оживленно беседовали, то и дело откидываясь назад в порывах хохота; другие понуро бродили вокруг. Работники разных отделов знакомились между собой. Мужчины и женщины оценивающе оглядывали друг друга, прикидывая шансы. Подъезжал старенький потрепанный ПАЗик; старшой перекликал собравшихся по списку, и наконец автобус трогался в направлении родного колхоза.
Всякий колхоз состоял из целого конгломерата всевозможных угодий, беспорядочно раскинутых на огромных пространствах. В него входило по десятку сел, множество полей, ферм, хранилищ, машинно-тракторных станций (МТС), подсобных лесопилок, покосов, игрушечная электростанция на запруде и Бог весть что еще. В сущности, это было свое маленькое государство, которым безраздельно управлял председатель, гнездившийся в центральной усадьбе. Обычно для нее выбирали самое крупное в колхозе село, удобно расположенное вблизи железных или шоссейных дорог. Посередине на площади поднимался кирпичный корпус правления; перед ним среди тщательно выполотых клумб торчал памятник Ленину. Асфальтированные тротуары быстро обрывались в грязь, по которой шлепали пьяные трактористы в сапогах и осторожно семенили московские дачники.
Во все стороны от села растекались пыльные проселки, по мере удаления становившиеся еле заметными в траве колеями. Поля то сбегали к болотистым ложбинам, где звенели комары и одуряюще пахла таволга, то прерывались клиньями уцелевшего темного леса, создавая такую чересполосицу, в которой могли разобраться одни местные жители. Заезжий москвич, колеся по проселкам, не мог понять, видел ли он уже эту группу амбаров, или они только похожи. В этой заколдованной местности произрастали всевозможные плоды земные, коих и требовалось убирать.
Автобус, волоча за собой шлейф бурой пыли, вкатывал на тихую улицу почти заброшенной деревни, где колея терялась в гуще мелкой курчавой травы. За покосившимися заборами буйствовала нетронутая зелень, сквозь которую проглядывали остовы изб с просевшими до дыр скатами крыш и накрест забитыми окнами. Кое-где на лавочках отдыхали грязные старики с испитыми, коричневыми от солнца, морщинистыми лицами; по мягкой траве с криком носились их московские внуки. Аллея столетних дубов и широкие, заросшие ряской комариные пруды на другом краю деревни свидетельствовали о ее благородном происхождении. На середине длины улицы белел бетонный цилиндр колодца с изогнутой ржавой ручкой; возле него, оживленно гомоня, толпились отъезжающие сотрудники предыдущей смены.
За калиткой, в зарослях ничейной малины, поблескивали стекла веранды выделенного москвичам дома. Почти всю ее длину занимал грубо сбитый обеденный стол, заваленный стопками свежевымытой железной посуды армейского образца. Стол окружали узкие шатучие лавки. В углу белел пожертвованный институтом холодильник, напротив притулилась газовая плита.
В центре самой избы стояла бездействующая русская печь; от нее в разные стороны расходились перегородки, деля общий посторный объем на несколько комнат. Все перегородки не доставали до потолка, чем с удовольствием пользовались бесчисленные мыши, мухи и комары, непрестанно циркулировавшие по помещению. В комнатах стояли железные армейские кровати, накрытые пыльными одеялами, ломаные стулья и тумбочки. Вместо дверей с косяков свисали чумазые занавески. Пахло куревом, грязным бельем и какой-то канцелярщиной, как нередко бывает в сторожках.
Женщины и мужчины располагались в разных комнатах, занимали приглянувшиеся кровати и, разобрав свои вещи, отправлялись гулять по деревне. Избранный еще до отъезда кашевар приступал к изготовлению нехитрого солдатского обеда из жареной картошки с тушенкой. Он вообще не ходил на работу и целыми днями хозяйничал в избе со сменным помощником. Кашеварами нередко записывались самые любвеобильные сотрудницы и выбирали помощников по своему усмотрению.
Ч асов в семь утра на веранде поднимался металлический звон посуды. Дежурный помощник в насквозь промокших штанах, чертыхаясь, волок от колодца два плескавшихся полных ведра. Самые бодрые уже сидели на кроватях, производя возможно больше шума, чтобы разбудить остальных. Страдальчески морщась, из-под одеяла выползал интеллигент с распухшим от ночного укуса глазом и чесался. Другие предусмотрительно заматывали голову рубашкой и дышали неизвестно куда. На веранде пыхтел вскипяченный для бритья чайник. С крыльца на свежий утренний ветерок выползали полуголые фигуры с полотенцами и плескались у рукомойника. Кашевар гремел половником по кастрюле: пора завтракать. В мисках дымилась приятная с голодухи тюря; кто-то самый любезный разливал по кружкам черный крепчайший чай. Люди здоровались, садились, разбирали крупно нарезанные ломти хлеба и сосредоточенно звенели ложками. На дороге уже сигналил вчерашний автобус. Все занимали места и отправлялись через поля и перелески туда, где их ждал бригадир.
На просторном скошенном лугу ветерок шевелил разбросанные ряды золотого сохнущего сена. Неспешно ползущая машина подцепляла его длинными вилами и затаскивала внутрь себя, а из задней дверцы, будто навоз, комично вываливались большие, прямоугольные, перевязанные накрест двадцатикилограммовые брикеты. Мужчины, разбившись парами, шли следом и, поднатужившись, забрасывали их через борт ползущего рядом грузовика; некоторые ухитрялись проделывать это вилами в одиночку. Наверху дежурил вдрызг залепленный травяным мусором человек и растаскивал брикеты по кузову. Колючая сенная труха засоряла глаза, чесалась в носу, першила в горле, разъедала потную кожу. Люди, склонные к аллергии, уже через четверть часа окончательно выходили из строя и больше здесь не появлялись.
С середины июля стартовала уборка зерновых. Теперь главная работа смещалась на ток, куда пыльные самосвалы непрестанно сгружали обмолоченное комбайнами зерно. Длинные гряды этого зерна тянулись по поверхности бетонной площадки между двумя линиями крытых загонов. С одного конца гряды наползал огромный тарахтящий сундук и, вибрируя всеми частями, медленно поедал зерно. Золотые полоски струились внутри вверх и вниз и наконец по транспортеру высыпались далеко вбок, образуя сзади другую, параллельную гряду очищенного зерна, а в противоположную сторону под давлением выстреливались черно-зеленые семена сорняков. Чтобы не сгребать их по всей площадке, под струю подставляли ведро, которое наполнялось с пугающей быстротой. Тогда следовало сменить его на другое и поскорее тащить к забору, где уже вздымалась гора отходов.
Перед отправкой на хранение в городской элеватор зерно хорошенько высушивали, чтобы оно там не взопрело и не возгорелось. Для этой цели поодаль маячили громоздкие бункера сушилок, в которые засыпалось много зерна, а снизу подавался нагретый воздух. Однако то ли пропускная способность их была низка, то ли горючего жалко, но большую часть урожая приходилось сушить по старинке. Для этого очищенное накануне зерно перебрасывали лопатами в просторные крытые загоны, пока там не набиралось его с метр толщины, и ждали.
Дня через два из-под навеса уже тянуло влажным теплом. Тогда проектировщики, вооружившись совковыми лопатами, храбро лезли внутрь и начинали перелопачивать, т.е. перекидывали зерно из одного угла в противоположный, чтобы разогревшийся нижний слой остывал наверху. Главная проблема заключалось в том, что зерно накануне протравливали химикатами, и теперь людям приходилось работать в облаке ядовитой пыли. Их стандартно вооружали душными масками-респираторами, фильтровавшими при дыхании ядовитую пыль; однако в дневные часы, когда солнце накаляло крышу навеса, а разогретая пшеница обжигала сапоги, пользоваться ими было не так-то просто. Многие вообще забрасывали их в сторону и работали так. Иногда в загон затаскивали длинную трубу, внутри которой вращался винт. Тогда работа сильно ускорялась. С одной стороны в трубу подгребали зерно, и она послушно выплевывала его с другого конца.
С середины августа разворачивалась наиболее трудоемкая картофельная страда и тянулась без перерыва до самых морозов. На грязных, сплошь покрытых сорняками полях желтели увядшие, обглоданные жуками стебли картошки. Вдоль окученных гребней, глубоко увязая в размокшей глине, тащился картофелеуборочный комбайн - странное горбатое сооружение, окрашенное суриком в ржаво-коричневый цвет. На спине его, словно мухи, сидели проектировщики, уставясь на ползущую мимо их носа черную резиновую ленту. Комбайн ковырял усами в земле, сдирая верхний слой, и затаскивал его наверх путаными звеньями транспортеров. По дороге осыпалось все лишнее, а клубни вместе с похожими на них камнями и комьями глины доползали до дежуривших наверху людей, и те едва поспевали выбрасывать мусор за борт. От комбайнов тянулись самосвалы, груженые россыпью.
Однако гораздо чаще по полю просто ехал трактор с плугом и неряшливо выворачивал клубни на поверхность. Следом брели фигуры с пустыми мешками и, наполнив их на три четверти, оставляли стоять, а сами шли дальше. Другие волоком стаскивали мешки в группы, где самые умелые скручивали их горловины и накрепко обвязывали веревкой. Подходил грузовик с безобразно высокими бортами; двое мужчин ухватывали мешок с обеих сторон, раскачивали и ловко забрасывали наверх. Те, которые так не умели, надсадно корячились у самых колес, поднимая мешки над головой и переваливая через борт. Сверху у них принимали еще несколько человек, громоздя мешки выпирающим к небу горбом.
Грузовики чередой уходили в сторону гигантской сортировки, которая гремела и тряслась, распределяя клубни по степени крупности. Некоторые оставались в колхозе на семенной материал, самые мелкие скармливались скоту, прочие ждали отправки на овощные базы города. Тем не менее все они сыпались с транспортеров в мешки, которые теперь приходилось кидать в кузова целыми часами без передышки. Сперва это казалось невозможным; руки отваливались, поясницу саднило, липкий пот застилал глаза. Однако изо дня в день работа шла все сноровистее, так что со временем никто уже не считал количество перебросанных тонн.
Иногда горожанам раздавали ржавые штыковые лопаты, и они, перепачкавшись до ушей, выковыривали из глины длинную оранжевую морковь. Другие пихали ее в мешки и тем же порядком грузили в кузов. Свеклу и редьку примитивно дергали за ботву.
В сентябре созревал кормовой турнепс - гигантские сочные корнеплоды с грубым вкусом, которые обожал скот. Иные вырастали длиной чуть не в метр и сантиметров двадцати в диаметре; они целиком торчали на поверхности, словно пни или кактусы, с дурацкими клочьями листьев наверху, которые легко отрывались. В землю, будто якорь, уходил мощный стержневой корень. Забавно было смотреть, как городские интеллигенты, разъезжаясь в глине ногами, тщетно дергают и толкают упрямый цилиндр, пока не полетят вместе с ним носом в грязь. Более умелые ловко поддавали его ногой под низ, словно футбольный мяч. Женщины, вооружась устрашающими ножами, отсекали корни и листья, и потерявший свою солидность корнеплод гулко бухался на дно самосвала.
Но веселее всего проходила уборка капусты. По всему полю рядами стояли лохматые зелено-голубые кочны на длинных чешуйчатых кочерыжках. Женщины ножами срубали их чуть ниже кочна, мужчины подхватывали и с большого расстояния метали в кузов самосвала, словно баскетбольные мячи. Тут начиналось соревнование: женщины старались нарубить как можно больше, чтобы мужчины не успели, а те кидались, словно автоматы, и не давали женщинам разогнуться. Когда кузов почти наполнялся, иной скользкий кочан, пролетев по касательной, шлепался на головы работавших с той стороны. Оттуда принимались кидаться уже нарочно; кто-нибудь выдергивал хилый кочан и, ухватив за кочерыгу, размахивал им, словно гранатой. Это называлось "капуста с ручкой"; запущенная в неприятеля, она смешно кувыркалась в воздухе, растопырив дряблые листья; кто-нибудь на лету подхватывал ее и посылал обратно. Наконец грузовик уезжал, и раскрасневшаяся бригада усаживалась отдыхать на обочине.
В середине дня появлялся автобус и отвозил всех к избе, где счастливая дама-кашевар с ухмыляющимся помощником уже накрывали на стол. Пообедав, одни лежали плашмя на кроватях, другие ополаскивались под рукомойником. За окном гудел автобус, и начиналась вторая половина дня. Когда к половине шестого все окончательно возвращались назад, их ожидал ужин.
Дальше до самой ночи тянулось свободное время, которое каждый использовал по своему вкусу. Одни группами бродили по окрестностям, болтая о пустяках; другие в одиночку обследовали прилегающий лес на предмет грибов; третьи дома слушали радио; кто-то лез купаться в грязный пруд. Добровольцы с ведрами тащились на ближайшую ферму за парным молоком. Вдоль берега прогуливались трепетные пары, созерцая лунную дорожку на глади воды и отгоняя комаров веточкой. На веранде светила тусклая лампа, и желающим разливали молоко. По комнате пролетал ботинок и ударял в перегородку чуть ниже крысы. Иногда в дверь вваливался пьяный абориген с гармошкой; мужчины спешили со своими бутылками, и начинался концерт. Под окном сегодняшний помощник со смехом объяснял завтрашнему его обязанности.
Больше нравится читать с телефона или планшета? Тогда сканируйте этот QR-код прямо с монитора своего компа и читайте статью. Для этого на вашем мобильном устройстве должно быть установлено любое приложение "Сканер QR кода".
История развития
1918-1928
Необходимость создания государственных сельскохозяйственных предприятий была обоснована В. И. Лениным ещё в период подготовки социалистической революции. В Апрельских тезисах В. И. Ленина (1917) ставился вопрос об организации на базе крупных помещичьих имений государственных хозяйств, которые в условиях победы социалистической революции должны были служить образцом крупного общественного социалистического производства. Совхозы начали создаваться после опубликования Декрета о земле от 27 октября (9 ноября) , на базе отдельных помещичьих имений. Первыми совхозами фактически явились государственные конные заводы ; с на основании правительственных постановлений стали организовываться Совхозы различной специализации: свекловичные, племенного животноводства и др. 14 февраля ВЦИК принимает «Положение о социалистическом землеустройстве и мерах перехода к социалистическому земледелию», а 15 февраля Декрет СНК «Об организации Советских хозяйств учреждениями и объединениями промышленного пролетариата» где были определены основные задачи совхозного строительства. Земельная площадь совхозов в тыс. га по годам: 1918/1919 - 2090; 1919/1920 - 2857; 1920/1921 - 3324; 1921/1922 - 3385. К имелось 4316 совхозов с земельной площадью 3324 тыс. га. (из более 150 млн.гектар принадлежавших до октября 1917 крупным землевладельцам). Преимущественно это были узкоспециализированные сельскохозяйственные предприятия занимавшиеся техническими культурами (сахарная свёкла , лён , табак , хлопок и т. д.) - т. н. трестированные совхозы. Руководящей структурой был Госсельсиндикат входивший в состав Наркомзема РСФСР.
Основными недостатками совхозов на то время были (согласно постановлению ЦК ВКП(б) об итогах совхозного и колхозного строительства от 30 декабря ): недостаточное руководство со стороны Наркомзема ; ограниченность основных и оборотных капиталов; раздутость и дороговизна руководящих штатов (сельтресты, Госсельсиндикат); высокие накладные расходы в производстве и бесхозяйственность; отсутствие планового ведения хозяйства и нерациональное использование рабочей силы; наличие в значительном числе хозяйств отсталых форм и методов земледелия (издольщина , аренда , низкая техника производства, трехполье , засоренность полей, малопродуктивный скот и т. д.)
1928-1956
Год первой пятилетки, «трудностей с хлебозаготовками» 1928 стал годом «коренного перелома» для совхозов. В мае 1928 Сталин в беседах со студентами Института Красной Профессуры, Комакадемии и Свердловского университета указал в качестве одного из выходов из «зерновой проблемы» массовое строительство совхозов «выход состоит, во-вторых, в том чтобы расширить и укрепить старые совхозы организовать и развить новые крупные совхозы. Валовая продукция хлеба в нынешних совхозах в 1927 году, по данным ЦСУ, не менее 45 млн.пуд с товарностью 65 %… Имеется решение Советской власти, в силу которого организуются в районах, свободных от крестьянских наделов, новые крупные совхозы (от 10 до 30 тысяч десятин каждый), которые должны дать лет через 5-6 - 100 миллионов пудов товарного хлеба».
Зерносовхозы
11 июля пленум ЦК ВКП(б) принял резолюцию «Об организации новых (зерновых) совхозов», в п.7 которого указывалось: «утвердить задание на 1928 год с общей площадью вспашки, достаточной для получения в 1929 году 5-7 млн пудов товарного хлеба».
Результатом этой резолюции стало принятие Постановления ЦИК и СНК СССР от 1 августа 1928 года «Об организации крупных зерновых хозяйств», пункт 1 которого гласил: «Признать необходимым организовать новые крупные зерновые советские хозяйства (зерновые фабрики) на свободных земельных фондах с таким учетом, чтобы к урожаю обеспечить получение товарного зерна от этих хозяйств в количестве не менее 1 650 000 тонн (100 000 000) пудов». Согласно пункту 4 этого же Постановления, организованные согласно п.1 новые советские хозяйства объединятся в трест общесоюзного значения «Зернотрест», который находится в непосредственном подчинении Совету Труда и Обороны.
К концу 1928 года было создано 10 (по другим данным 11), высокомеханизировнных (для того времени) зерносовхозов. Из них 5 было создано на Нижней Волге, по 2 на Средней Волге и Казахстане, по 1 на Северном Кавказе и Урале, первым из которых стал совхоз «Гигант » в Сальских степях Северокавказского края (совр. Ростовская область). Общий тракторный парк совхозов с 3477 единиц в 1925 году увеличился до 6700 единиц на конец года.
Кроме слабой обеспеченности техникой, квалифицированными кадрами и ведением хозяйствования в областях «рискованного земледелия» в первые годы развития (1929-1932) зерносовхозы страдали от преобладавших в начальный период создания теорий доказывающих «выгодность» строительства гигантских по размерам земельной площади совхозов (гигантомания - площадь некоторых совхозов была увеличена до 200-250 тыс.га), «необходимостью» создания совхозно-колхозных комбинатов с общим хозяйством под руководством колхозов. Гигантских размеры посевов и малая обеспеченности техникой, к тому же неэффективно использовавшейся в силу ряда причин, приводили к большим потерям при уборке и обмолоте хлеба (зерно осыпалось и сгнивало в стогах). Не меньший вред оказала теория при которой механизация противопоставлялась агротехнике, приводившая в итоге к «упрощению» последней - введению мелкой пахоты, возможность обходится без зяби и паров, переход на монокультуру пшеницы, комбинирование пахоты и посева озимых, «ненужность» очистки зерна и борьбы с сорняками и т. д. широко применялись на протяжении 1930-1932 года. В итоге это привело к деградации почв, засоренности полей и снижению урожая.
Совхозы в кинематографе
В 1974 году Ленинградская киностудия документальных фильмов выпустила документальный фильм "Почему человек сеет хлеб" (режиссер Владислав Ефремов, оператор Виктор Петров). Фильм рассказывает о буднях советских хозяйств на примере совхоза «Верхняя Троица» Кашинского района Калининской области (ныне -
Колхозно-совхозная система сельскохозяйственного производства ушла в историю. Прошло более 15 лет с этого времени. Современные люди, которые не жили уже не понимают, чем отличался совхоз от колхоза, в чем разница. Мы постараемся ответить на этот вопрос.
Чем колхоз отличался от совхоза? Разница лишь в названии?
Что касается отличий, то с юридической точки зрения разница огромная. Если говорить современной правовой терминологией - это совершенно разные организационно-правовые формы. Примерно настолько, какова сегодня разница между правовыми формами ООО (общество с ограниченной ответственностью) и МУП (муниципальное унитарное предприятие).
Совхоз (советское хозяйство) - это государственное предприятие, все средства производства которого принадлежало ему. Председатель назначался местным райисполкомом. Все рабочие являлись государственными служащими, получали определенную заработную плату по договору и считались работниками бюджетной сферы.
Колхоз (коллективное хозяйство) - это частное предприятие, хотя это звучит парадоксально в государстве, в котором отсутствовала частная собственность. Он образовывался как совместное хозяйство многих местных крестьян. Будущие колхозники не хотели, конечно, отдавать свое имущество в общее пользование. О добровольном вхождении не могло идти и речи, кроме тех крестьян, которые ничего не имели. Они, наоборот, с радостью шли в колхозы, так как это было единственным выходом для них на тот момент. Директор колхоза назначался номинально общим собранием, фактически, как и в совхозе, райисполкомом.
Были ли реальные отличия?
Если спросить работника, живущего в то время, о том, чем отличается колхоз от совхоза, то ответ будет однозначным: абсолютно ничем. На первый взгляд с этим трудно не согласиться. И колхозы, и совхозы продавали свои сельскохозяйственные продукты только одному покупателю - государству. Вернее, официально совхоз просто сдавал все продукты ему, а у колхоза они покупались.
Можно ли было не продавать государству товары? Выяснялось, что нет. Государство распределяло объемы обязательных закупок и цену на товары. После продаж, которые иногда превращались в бесплатную сдачу, у колхозов практически ничего не оставалось.
Совхоз - бюджетное предприятие
Смоделируем ситуацию. Представим, что сегодня государство вновь создает обе хозяйственно-правовые формы. Совхоз - госпредприятие, все рабочие - бюджетники с официальной заработной платой. Колхоз - частное объединение нескольких производителей. Чем отличается колхоз от совхоза? Правовой собственностью. Но есть несколько нюансов:
- Государство само определяет, сколько будет покупать товара. Кроме него, запрещено продавать кому-либо еще.
- Стоимость также определяет государство, то есть оно может скупать продукцию по цене ниже себестоимости в убыток колхозам.
- Правительство не обязано платить зарплату колхозникам и заботиться об их благополучии, так как они считаются собственниками.
Зададим вопрос: "Кому фактически будет жить легче в таких условиях?" На наш взгляд, работникам совхоза. По крайней мере, они ограничены от произвола государства, так как полностью работают на него.
Конечно, в условиях рыночной собственности и экономического плюрализма колхозники фактически превращаются в современных фермеров - тех самых «кулаков», которых в свое время ликвидировали, образовав на их хозяйственных руинах новые социалистические предприятия. Таким образом, на вопрос "чем отличается колхоз от совхоза" (вернее, отличался ранее) ответ такой: формальной формой собственности и источниками формирования. Подробнее об этом расскажем далее.
Как образовывались колхозы и совхозы
Чтобы лучше понять, в чем отличие колхоза от совхоза, необходимо выяснить, как они образовались.
Первые совхозы образовывались за счет:
- Крупных бывших помещичьих хозяйств. Конечно, крепостное право было отменено, однако крупные предприятия - наследие прошлых времен, работали по инерции.
- За счет бывших кулацких и середняцких хозяйств.
- Из крупных ферм, которые образовались после раскулачивания.
Конечно, процесс раскулачивания происходил раньше коллективизации, однако именно тогда создавали первые коммуны. Большинство из них, конечно, разорились. Оно и понятно: на места трудолюбивых и рачительных «кулаков» и середняков набрали работников из бедняков, которые не хотели и не умели трудиться. Но из тех, кто все-таки дожил до процесса коллективизации, образовали первые совхозы.
Кроме них, существовали крупные хозяйства на момент коллективизации. Одни чудом пережили процесс раскулачивания, другие уже успели развиться после этих трагичных событий в нашей истории. И те, и другие попали под новый процесс - коллективизацию, то есть фактическую экспроприацию собственности.
Колхозы образовывались за счет «объединения» многих мелких частных хозяйств в единое крупное. То есть номинально собственность никто не отменял. Однако фактически люди со своим имуществом стали государственным объектом. Можно сделать вывод, что практически коммунистический строй вернул крепостное право в несколько видоизмененном варианте.
«Колхозы» сегодня
Таким образом, мы ответили на вопрос о том, чем отличается колхоз от совхоза. С 1991 года все эти формы ликвидировались. Однако не стоит думать, что их нет фактически. Многие фермеры также стали объединяться в единые хозяйства. А это и есть тот же колхоз. Только, в отличие от социалистических предшественников, такие хозяйства образовываются на добровольной основе. И они не обязаны продавать государству всю продукцию по низким ценам. Но сегодня, наоборот, другая проблема - государство никак не вмешивается в их жизнь, а без реальной помощи от него многие предприятия годами не могут выйти из долгов по кредитным обязательствам.
Нам обязательно необходимо найти золотую середину, когда государство будет помогать фермерам, но не грабить их. И тогда продовольственные кризисы нам грозить не будут, а цены в магазинах на продкуты будут приемлемыми.
Дискуссии о с/х земле опять подняли вопрос о том, кто же может быть эффективным собственником. В суете споров вспомнили и о советских методах хозяйствования в сельском хозяйстве. И как часто бывает в пылу спора, перепутали все и вся, поэтому стоит напомнить одним и рассказать другим.
По многочисленным просьбам читателей, редакция дока продолжает публикацию на тему сельского хозяйства СССР.
Головоломка на экзамене истории
Преподаватели истории КПСС любили нерадивым студентам задавать вопрос на засыпку: "Когда появились совхозы?" Многие студенты вспоминали фильм "Поднятая целина" и начинали угадывать, что совхозы появились или в конце 20-х или в начале 30-х годов. Но, ответ оказывается прост. Первые совхозы появились в 1918 году, как первые социалистические хозяйства, которые должны были по задумке их создателей, показать, как хорошо умеют социалисты вести сельское хозяйство, чтобы из зависти все крестьяне побежали работать в эти совхозы. Но, не получилось. И оказалось, что в середине 20-х годов, самыми эффективными собственниками были кулаки. Так что появление колхозов было неспроста. Просто таким способом коммунисты решили в очередной раз поправить свое материальное состояние за чужой счет. Как проходила коллективизация можете прочитать или в диссидентской литературе, или, если хотите, в статье товарища Сталина в газете "Правда" "Головокружение от успехов". И там и там показано, что именно коллективизация уничтожила зачатки частного бизнеса в сельском хозяйстве и вернула времена крепостного права.
К вопросу о формах собственности
Для советских людей слова о существовании коллективной собственности в условиях СССР это был пустой звук. Формально колхоз считался коллективным хозяйством, к удивлению самых колхозников. Считалось, что совхозом руководит директор, которого назначают представители государственных местных органов власти, по согласованию с райкомом партии, а вот председателя колхоза избирают сами колхозники на собрании. На практике, все выглядело по-другому. На собрание приезжал представитель райкома партии и указывал, кто может быть председателем колхоза. Само голосование было сплошная фикция, и крестьяне прекрасно знали, что "голосуй не голосуй, все равно все по (вырезано цензурой)". По факту и директор совхоза, и председатель колхоза зависел от доброй воли райкома партии. При этом он знал, что снять его с работы или назначить могут только с одобрения того же райкома партии. Мало того, в случае совершения им уголовного преступления, он мог ничего не бояться, если за него заступился райком партии и его не исключили из партии. Так как существовало неписаное правило, члена КПСС осудить было нельзя, только общественное порицание. Не удивительно, что те же директора совхозов и председатели колхозов в своих хозяйствах вели себя, как помещики в своих имениях. Крестьяне, хотя и материли на чем свет своих руководителей, но и боялись, так как очень сильно от них зависели и понимали, что при желании, тот же председатель колхоза может запросто упечь бунтаря на пару годков лес в тайге рубить.
Кто управлял сельским хозяйством
В СССР была плановая экономика, а это значит, что все жили по планам, которые им давали вышестоящие организации. Первоначально Госплан СССР и Госснаб СССР разрабатывали план по народному хозяйству, а в том числе и по сельскому хозяйству. Несмотря на наличие громадных НИИ при Госплане и Госснабе, которые были обязаны объективно подсчитать, сколько и какой сельхозпродукции надо произвести для того, чтобы хватало всему народу, в реальности при планировании использовали проверенный метод "стеля". Это когда брали цифры прошлых лет, смотрели на потолок (стеля) и придумывали новые задания на новый год и следующую пятилетку. В результате, планы были не сбалансированы, и реально их выполнить было невозможно, так как эти планы не учитывали ни природно-климатические условия, ни наличие техники и посадочного материала, а тем более специфики проведения аграрных работ.
Планы, разработанные в Москве, спускались в республики. Потом уже Госплан УССР распределял плановые задания по облпланам, а они уже по райпланам, они в свою очередь уже доводили планы до конкретного совхоза и колхоза. Причем этот процесс был вечный. Весь предыдущий год плановые задания согласовывали и перераспределяли между совхозами и колхозами, но только начинался новый год, как в план начинали вносить бесконечные коррективы, которые вносились весь календарный год. В конце года, когда надо было отчитываться о выполнении плана, очень тяжело было понять, какой же план был первоначальный. В результате, все дружно занимались приписками и очковтирательством, начиная от председателя колхоза заканчивая секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству. Все это знали и дружно играли в эту игру.
Умный председатель колхоза или директор совхоза, так грамотно умел организовать поездку партийного и советского начальства на рыбалку или охоту, что в результате в стране появлялись колхозы и совхозы рекордсмены. Им просто безбожно занижали плановые задания и в результате руководители этих хозяйств и отдельные доярки с комбайнерами получали Героя Социалистического труда. Но продуктов питания, как не было на прилавках магазинов, так и не было дальше.
О сельскохозяйственном производстве в условиях СССР
Проблема сельского хозяйства заключалась в том, что оно не имело реального собственника. Как результат, руководитель колхоза или совхоза воровал машинами, а рядовые колхозники мешками. Причем, это воровство не считалось чем-то преступным, так как система оплаты труда в советском сельском хозяйстве, как бы подсказывала "тебе мало зарплаты, так пойди, укради". Официально заработная плата в сельском хозяйстве была на 30-40% ниже, чем в промышленности.
Произведенная продукция колхозов и совхозов выкупалась только государством. Соответственно, так как был один покупатель, то он устанавливал заведомо заниженные цены на с/х продукцию. Был момент, когда литр молока стоил дешевле литра столовой минеральной воды. Но даже заниженные цены на сельхозпродукцию во времена СССР были не проблема. Самая большая проблема, что на совхозы и колхозы наряды на товары распределяли в последнюю очередь. В СССР деньги на счету мало имели значение. Отдельные колхозы на счету в банке имели миллионы рублей, но это ничего не значило. Так как получить технику, топливо, другие промышленные товары и бытовые можно было только при наличии наряда на получение товара, который выдавался местным отделом Госснаба. В первую очередь Госснаб наряды выдавались предприятиям ВПК, промышленным и строительным предприятиям и только уже напоследок совхозам и колхозам. Поэтому достать самые элементарные промышленные товары для сельских предприятий была проблема.
Вот так и соревновались колхозы с заводами. Колхозы норовили, как можно меньше работать и как можно меньше сдать государству продуктов питания, а заводы норовили, как можно меньше производить продукцию и жаловались на нехватку продуктов питания.
Но, кроме производства продуктов питания, в СССР была самой большой проблемой это хранение и переработка продукции сельского хозяйства. Согласно советским гостам потери овощей и фруктов при хранении допускались в размере 30-40%. На практике больше половины выращенного урожая овощей и фруктов погибало. Не хватало элеваторов, складов и самих предприятий пищевой промышленности. На каждом съезде КПСС призывали больше строить заводов и фабрик пищевой промышленности. И строили, но все как-то мешало, и в результате уже в начале 1980 года начался товарный голод, который уже в конце 80-х и похоронил СССР с его методами хозяйствования.
Очень кратко о кредитовании сельского хозяйства в СССР
Экономика плановая, поэтому был план по выдаче кредитов сельскому хозяйству на календарный год с разбивкой по месяцам. Директора совхозов и колхозов всеми руками и ногами упирались, чтобы не брать эти кредиты. Время от времени, за недобор кредитов согласно плану, они получали взбучку в бюро райкома партии. И приходилось им через не хочу брать эти кредиты. Ставки были ничтожные 3-4%, были даже кредиты под 0,5% годовых. Но и эти кредиты они очень часто не возвращали и проценты не платили. Во-первых, им просто не нужны были деньги, им нужны были наряды Госснаба. Во-вторых, они знали, что время от времени эти кредиты аннулируют и все остаются довольными. Госбанк по этим кредитам не имел возможности взыскать залог, а тем более каким-то образом наказать должника. Зато на каждом съезде КПСС очень любили рассказывать, сколько денег было инвестировано в сельское хозяйства и сколько было выдано кредитов для его развития.
