Кто из ученых является представителем структурализма. В чем суть философии структурализма и в чем отличие структурализма от постструктурализма? Семиотика в литературе

Содержание статьи

СТРУКТУРАЛИЗМ, интеллектуальное движение, для которого характерно стремление к раскрытию моделей, лежащих в основе социальных и культурных явлений. Методологическим образцом для структурализма служит структурная лингвистика – наиболее влиятельное в 20 в. направление в науке о языке. Лингвист пытается в явном виде описать скрытые противопоставления, структуры и правила, которые делают возможными языковые высказывания, тогда как структуралист рассматривает одежду, литературу, этикет, миф, жесты как многочисленные «языки», на которых общаются представители той или иной культуры; он пытается выделить скрытую систему противопоставлений, которые в каждом случае определяют структуру конкретных действий или объектов.

Наиболее широко распространенный и влиятельный в таких областях, как лингвистика, культурная антропология и литературоведение, структурализм нашел свое выражение и в других сферах. Центральные фигуры движения – лингвист Р.Якобсон , антрополог К.Леви-Строс и литературовед Р.Барт , однако с ним ассоциируются и другие имена, включая исследователя детской психологии Ж.Пиаже (1896–1980), специалиста по интеллектуальной истории М.Фуко (1926–1984) и психоаналитика Ж.Лакана (1901–1981). Успех движения способствовал развитию семиотики (науки о знаках, см . СЕМИОТИКА), т.е. анализа различных явлений в терминах знаковых систем. Как интеллектуальное движение, выходящее за рамки лингвистики, структурализм был особенно влиятелен во Франции в 1960-х годах.

Истоки.

Отцом структурализма обычно считается Ф. де Соссюр (1857–1913), основоположник современной лингвистики. Соссюр ввел различие между реальными актами речи, или высказываниями (фр. parole), и лежащей в их основе системой, которой человек овладевает при обучении языку (фр. langue). Он доказывал, что лингвистика должна сосредоточиться на последней и описывать структуру этой системы путем определения ее элементов в терминах их взаимоотношений. В предшествующий период лингвистика уделяла основное внимание исторической эволюции элементов языка; Соссюр же настаивал на том, что синхронная, или синхроническая лингвистика – изучение языковой системы безотносительно ко времени – должна получить приоритет перед диахронической, или исторической лингвистикой. Исследуя язык как систему знаков, структурная лингвистика выявляет противопоставления, создающие значения, и правила комбинирования, управляющие построением языковых последовательностей.

СТРУКТУРАЛИЗМ В ЛИНГВИСТИКЕ

Лингвистика стала областью науки, в которой структурные идеи распространились быстрее всего и заняли во многих странах господствующее положение. Курс общей лингвистики Ф. де Соссюра (1916) оказал сильное влияние на многих языковедов. Для лингвистов стран Центральной и Восточной Европы большое значение имели также идеи польского и русского ученого И.А.Бодуэна де Куртенэ (1845–1929), которого также иногда относят к числу основателей структурализма. В 1910–1930-х годах сложился ряд научных школ, которые в той или иной степени могут быть отнесены к структурной лингвистике. В Швейцарии возникла Женевская школа во главе с коллегами Ф. де Соссюра и издателями его курса Ш.Балли (1865–1947) и А.Сеше (1870–1946). В Дании сложилась Копенгагенская школа, или глоссематика , во главе с Л.Ельмслевым (1899–1965). В Чехословакии к концу 1920-х годов сформировался Пражский лингвистический кружок , в котором объединились чешские ученые В.Матезиус (1882–1945), Б.Трнка (1895–1984) и др. и эмигранты из России – Р.Якобсон, С.Карцевский (1884–1955), вскоре переехавший в Женеву, и живший в Вене Н.Трубецкой (1890–1938). Во Франции наиболее влиятельными лингвистами стали Э.Бенвенист (1902–1976) и А.Мартине (1908–1999). В Англии образовалась Лондонская школа во главе с Дж.Р.Ферсом (1890–1960). В этих и некоторых других европейских странах работали также видные лингвисты, не создавшие своих научных школ: в Польше Е.Курилович (1895–1978), во Франции Л.Теньер (1893–1954), в Англии А.Гардинер (1879–1963). В Германии и Австрии, где очень сильны были традиции науки 19 в., структурализм не стал господствующим направлением в лингвистике; близок к нему был видный лингвист и психолог К.Бюлер (1879–1963).

В США лингвистика во многом развивалась помимо европейских канонов, но независимо от идей Ф. де Соссюра там сложились школы, достаточно близкие к европейскому структурализму. Традиции этих школ восходят к видному антропологу и лингвисту Ф.Боасу (1858–1942). учениками которого были оба основателя ведущих школ американской лингвистики 1920–1950-х годов: Л.Блумфилд (1887–1949), основатель школы дескриптивизма, и Э.Сепир (1884–1939), основатель школы этнолингвистики (последняя школа по ряду вопросов выходила за рамки структурализма). Первая из этих школ была более многочисленной; в нее входили Б.Блок (1907–1965), З.Хэррис (1909–1992), Ч.Хоккет (1916–2000) и др. Впрочем, следует иметь в виду, что две школы американского структурализма интенсивно взаимодействовали между собой, а ряд исследователей, например К.Пайк (1912–2000), могут быть отнесены к обеим школам. Из азиатских стран структурализм получил развитие в Японии, где был представлен, в частности, С.Хасимото (1882–1945); однако он не стал там господствующим направлением.

В СССР термин «структурализм» до 1950-х годов не был принят, однако ряд ученых был близок по своим идеям к Пражскому кружку: Н.Ф.Яковлев (1892–1974), Г.О.Винокур (1896–1947). А.М.Сухотин (1888–1942), П.С.Кузнецов (1899–1968), А.А.Реформатский (1900–1978), В.Н.Сидоров (1903–1968), отчасти Р.И.Аванесов (1902–1982) и А.И.Смирницкий (1903–1954). Особое место занимали ученики И.А.Бодуэна де Куртенэ: Л.В.Щерба (1880–1944) и Е.Д.Поливанов (1891–1938). Всем этим ученым приходилось вести борьбу с последователями «нового учения о языке» Н.Я.Марра и эпигонами лингвистики 19 в. С 1950-х годов началось интенсивное освоение идей западного структурализма, важный вклад в которое внесли С.К.Шаумян (1914–2007), И.И.Ревзин (1929–1974), А.А.Зализняк (р. 1935), И.А.Мельчук (р. 1932) и др.

Все структуралисты в лингвистике принимали (иногда с некоторыми видоизменениями) ряд идей, выдвинутых Ф. де Соссюром. Это разграничение языка и речи и сосредоточение лингвистики на изучении именно языка; понимание языка как системы знаков, разделение лингвистики на синхроническую и диахроническую с приоритетом, отдаваемым первой (хотя многие структуралисты занимались и историей языка), стремление к рассмотрению системы языка в целом и выявлению системных отношений между языковыми единицами. Большинству структуралистов был в той или иной степени свойствен подход к языку как к явлению, изучаемому извне, без обращения к психологии и самонаблюдению, рассмотрение языка вне говорящего и слушающего (исключение составляли К.Бюлер, Э.Сепир, Е.Д.Поливанов, отчасти А.Гардинер, Л.В.Щерба). Типично для структуралистов стремление к точности, строгости и непротиворечивости описания, доходившее на позднем этапе развития структурализма до активной его математизации и построения формальных моделей. Эти методологические установки были в дальнейшем унаследованы выдвинувшейся на передний план в последней трети 20 в. генеративной лингвистикой Н.Хомского и его последователей, хотя генеративная теория всегда акцентировала скорее разрыв с классическим структурализмом, нежели преемственность по отношению к нему.

В то же время различные школы структурализма и отдельные структуралисты значительно расходились по ряду вопросов. Отчасти это было связано с противоречиями, которые имелись у самого Ф. де Соссюра (он не хотел даже публиковать свой университетский курс, ощущая незаконченность лежащей в его основе теории; курс был опубликован посмертно на основе студенческих записей). Например, в разных местах его Курса общей лингвистики язык характеризуется то как система чистых отношений, то как система, включающая и элементы и отношения между ними; синхронная лингвистика понимается то как изучение некоторого состояния языка, связанного с предшествующими и последующими состояниями, то как изучение языка безотносительно ко времени. Разные направления структурализма брали на вооружение разные высказывания Ф. де Соссюра.

Основные черты структурализма довели до логического завершения две школы: глоссематика и дескриптивизм , хотя завершенность и последовательность теории достигалась в них разными путями. В то же время обе школы, каждая по-своему, обозначили и пределы структурализма: очищение теории от непоследовательностей резко ограничивало ее применимость.

Глоссематика развивала идеи Ф. де Соссюра о языке как системе чистых отношений, для которой несуществен фактор времени. Критикуя традиционный гуманитарный подход к языку, Л.Ельмслев стремился строить лингвистику как науку, независимую от других наук, кроме математики (при этом другие гуманитарные науки должны опираться на данные лингвистики). Цель лингвистики, по Ельмслеву, заключается в построении «алгебры языка» по образцу исчислений математической логики. Лингвистическая теория должна быть максимально абстрактной и оцениваться лишь в соответствии с критериями внутренней непротиворечивости, простоты и полноты. Л.Ельмслев даже сравнивал построение теории с игрой. Затем теория должна применяться к анализу конкретных текстов, однако само по себе построение теории и ее пригодность для тех или иных целей не связаны друг с другом. Сохраняя определение языка как системы знаков, глоссематика понимала знак нетрадиционным образом: знак не является знаком для чего-то, лежащего вне его; он лишь связывает между собой две стороны: выражение и содержание. Ни характер выражения (звуковой или какой-то иной), ни характер содержания (мыслительный или какой-то иной) не должны интересовать лингвистику. Для этой науки, согласно Ельмслеву, значимы только отношения между элементами, а сами элементы (фонемы, слова и др.) – лишь точки пересечения этих отношений. Такая строгость метода привела к крайнему обеднению содержания. Все попытки описать какой-либо язык на основе методики глоссематики не имели успеха, однако некоторые из ее категорий (например, противопоставление плана выражения и плана содержания или формы и субстанции в языке) обогатили понятийный аппарат лингвистической теории.

Дескриптивисты, наоборот, шли не от абстрактных процедур, а от эмпирического опыта описания языков, в частности индейских. Они стремились исследовать свой объект по образцу естественных наук, полностью отказываясь от использования интуиции и самонаблюдения. Это было обусловлено не только общими познавательными установками, но и вполне объективными причинами, а именно очень значительными, с точки зрения тогдашних представлений, отличиями структуры этих языков от привычного «среднеевропейского стандарта» (термин Б.Л.Уорфа); такие языки представали перед исследователем как некие достойные удивления, интуитивно не постигаемые и требующие объективного изучения объекты, подобные тем, с которыми имеют дело естественные науки. Интуиция при их изучении часто подсказывала неудачные решения («натягивание» привычных категорий на сопротивляющийся этому эмпирический материал), и поэтому на первый план выдвинулась идея построения универсального метода «открытия грамматики» изучаемого языка – при том, что сама эта грамматика может быть, как тогда представлялось, сколь угодно экзотической. Наиболее последовательно такой подход сформулировали дескриптивисты второго поколения, особенно З.Хэррис , который последовательно исходил из позиции внешнего наблюдателя над речью, не понимающего ее смысл, но замечающего в ней повторяемость тех или иных отрезков и правила их сочетаемости. Выделить эти отрезки (фонемы, морфемы и др.) и описать множество отрезков, с которыми они сочетается, – и значит описать язык. Специальное исследование языкового значения при таком подходе оказывалось ненужным; Хэррис считал, что оно дублирует описание сочетаемости элементов, но при этом не может быть формализовано. Отказ от изучения значения резко отличал крайний дескриптивизм от других направлений структурализма (с ним не была согласна и часть дескриптивистов, включая Л.Блумфилда). Такой подход доводил до логического завершения стремление изгнать всякий субъективизм из лингвистического исследования, сделать исследование повторяемым и проверяемым.

В отличие от глоссематиков, дескриптивисты очень много сделали для описания конкретных языков. Однако это достигалось ценой неявного отказа от теоретических постулатов. Запрет на использование интуиции исследователя и на прямой анализ значения компенсировался обращением к носителю изучаемого языка (информанту), который отвечал на вопросы лингвиста, исходя из своей интуиции и своих представлений о значении. В любом случае игнорирование семантики обедняло описание, но в разработку строгих процедур фонологического и морфологического анализа дескриптивисты внесли большой вклад.

Не столь строгим и последовательным, но более реалистичным был подход к языку Пражского лингвистического кружка и близких к нему по идеям советских лингвистов. В отличие от дескриптивистов и глоссематиков, они не отказывались от учета данных других гуманитарных наук (многие из них активно занимались также изучением литературы, фольклора и т.д.) и не рассматривали язык как систему чистых отношений: для них важны были и собственные свойства единиц, в частности для фонем – их звуковые характеристики. Они не считали непреодолимой противоположность между синхронией и диахронией, понимая синхронию как определенное состояние языка, которое не может быть до конца объяснено без выявления его связей с предшествующими и последующими состояниями. В отличие от Ф. де Соссюра, отрицавшего системность диахронических исследований, пражцы стремились распространить системное изучение и на них. Важным компонентом теории пражцев было учение о функции. Функциональную точку зрения они понимали как изучение системы средств выражения, служащей какой-то определенной цели. Они выделяли функцию общения, аффективную (эмоциональную), поэтическую и ряд других функций языка.

Наиболее разработанной у пражцев и близких к ним ученых была фонологическая теория . Для структурного анализа, согласно их представлениям, существенны не реальные физические звуки, произносимые говорящими людьми (поскольку эти звуки подвержены значительному варьированию), и не отпечатки этих звуков в психике людей (как считал предшественник пражцев И.А.Бодуэн де Куртенэ), а противопоставления, или различия, связанные с различиями в значении. Впервые такой подход предложил Н.Ф.Яковлев, затем он был развит Н.Трубецким, Р.Якобсоном и др. В русском языке, например, различие между звонкими и глухими согласными отличает слова дом и том , блеск и плеск , суд и зуд и т.д. Можно считать, что д и т , б и п , с и з – разные единицы языка (фонемы). С другой стороны, в русском языке нет функционально значимого противопоставления двух видов u , имеющегося во французском языке и различающего слова dessus "наверху" и dessous "внизу". Примеры структурного анализа в фонологии, представляющие собой описания систем противопоставлений, послужили образцом для применения структурных методов в других науках.

Сосредоточение на изучении языка в смысле Ф. де Соссюра, отвлечение от говорящего и слушающего помогли структуралистам значительно развить методы синхронического анализа языка, почти не менявшиеся в течение 19 в. Прежде всего это относилось к фонологии, ставшей значительно более строгой по сравнению с традиционной фонетикой, и отчасти к морфологии. В то же время некоторые ученые стремились сочетать теоретические положения структурализма и методику синхронического анализа с более широкой постановкой общелингвистических проблем.

Так, Э.Сепир подробно рассматривал проблему взаимоотношения лингвистики с другими науками, особо подчеркивая ее взаимосвязь с историей культуры. В связи с этим он вернулся к идеям В. фон Гумбольдта о различиях в человеческих картинах мира, обусловленных различиями языков. Для него была важна также проблема связи лингвистики и психологии; в частности, он рассматривал вопрос о психологической реальности фонем. Как и пражцы, он выделял основные функции языка, выдвигая на первый план символическую функцию, т.е. функцию организации человеческого опыта, познания мира с помощью языка. К.Бюлер и А.Гардинер рассматривали язык в соссюровском смысле в связи с обозначаемыми предметами и ситуациями внешнего мира, с отправителем и получателем языковых сообщений. Е.Д.Поливанов стремился выявить внутренние и внешние причины языкового развития, установить связь между развитием языка и общества.

В период между двумя мировыми войнами и в послевоенные годы структурные методы господствовали в лингвистике многих стран. Критика структурализма шла большей частью со стороны ученых, сохранявших верность принципам науки о языке 19 в., прежде всему принципу обязательности исторического подхода к языку. Иногда верно указывая на схематизацию и упрощение языковых явлений, они не могли оценить того нового, что внес структурализм в изучение языка. Более продуктивной была критика структурализма со стороны последователей традиции, восходящей к В. фон Гумбольдту : школы неогумбольдтианцев в Германии и особенно В.Н.Волошинова (1895–1936) и М.М.Бахтина (1895–1975) в СССР. Последние в совместно написанной книге, изданной в 1929, критиковали Ф. де Соссюра и его последователей за мнимый объективизм, неучет социального содержания языковых высказываний и диалогического характера языка. С серьезной критикой структуралистского подхода к языку с позиций внешнего наблюдателя, без учета позиции говорящего выступил японский лингвист М.Токиэда (1900–1967); под влиянием его идей японская наука о языке после войны от изучения языковой структуры обратилась к изучению «языкового существования», функционирования языка в языковом коллективе. Однако наибольший общественный резонанс имели направленные против дескриптивизма работы Н.Хомского, начиная с Синтаксических структур (1957). Н.Хомский вновь поставил в центр внимания лингвистики проблему языка и мышления, рассматривая эту науку как «особую ветвь психологии познания», выдвигая задачу моделирования деятельности носителя языка. В 1960-е годы в США период господства дескриптивизма сменился периодом господства хомскианства; аналогичный процесс вскоре наблюдался и в ряде других стран, хотя, например, во Франции и в России структурные исследования языка распространены и в настоящее время.

СТРУКТУРАЛИЗМ ЗА ПРЕДЕЛАМИ ЛИНГВИСТИКИ

Основные принципы структурализма.

Самыми главными для структурализма являются утверждения о том, что (1) социальные и культурные явления не имеют субстанциальной природы, а определяются своей внутренней структурой (отношениями между их частями) и своими отношениями с другими явлениями в соответствующих социальных и культурных системах, и (2) эти системы суть системы знаков, так что социальные и культурные явления – это не просто объекты и явления, но объекты и явления, наделенные значением. Подобно тому, как фонолог интересуется выявлением звуковых различий, коррелирующих с различиями в значениях, структуралист, изучающий одежду, выделяет те признаки, которые значимы в той или иной культуре. Многие из физических признаков, важные для того, кто носит предмет одежды, могут не иметь никакого социального значения: длина юбок в какой-нибудь культуре может быть значимой, тогда как материал, из которого они сделаны, – нет, или же значимым может быть противопоставление светлых и темных тонов, тогда как различие между двумя темными тонами может не нести никакого значения. Определяя признаки, превращающие предметы одежды в знаки, структуралист будет пытаться выявить систему неявных договоренностей (конвенций), влияющих на поведение людей, принадлежащих данной культуре. В идеале структурный анализ должен вести к созданию «грамматики» рассматриваемого явления – системы правил, задающих возможные комбинации и конфигурации и демонстрирующих отношение ненаблюдаемого к наблюдаемому.

Структурализм объясняет, каким образом социальные институты, системы договоренностей, которые только путем структурного анализа и могут быть выявлены, делают возможным человеческий опыт. Скрытые системы правил позволяют вступать в брак, забивать гол, писать поэму, быть невежливым. Структурализм с его попытками описать эти системы норм может быть противопоставлен не только атомизму (пытающемуся описывать изолированные явления), но и историческим и каузальным (причинным) объяснениям, причем именно им в наибольшей степени. Структурные объяснения не отслеживают предшествующие состояния и не выстраивают их в причинную цепочку, а объясняют, почему конкретный объект или действие обладают значением, соотнося их с системой скрытых норм и категорий. Описанием галстуков будет не попытка доискаться до их происхождения, предположительно несущественного с точки зрения их современного значения, а определение их места в структуре некоторой системы. Это замещение диахронической перспективы синхронической характерно для структурализма и имеет три важных коррелята. (1) То, что могло бы в конкретный момент вызвать некоторое явление, менее интересно структурализму по сравнению с теми условиями, которые делают это явление уместным и значимым. (2) Структурные объяснения опираются на понятие бессознательного. Рассмотрим пример языка: я знаю некоторый язык в том смысле, что могу производить и понимать новые высказывания, но я не знаю, что я знаю; сложная грамматическая система, которой я пользуюсь, по большей части недоступна для меня и все еще не описана полностью лингвистами. Их задача – описать бессознательную систему, функционирование которой определяет мое языковое поведение. (3) Коль скоро структурализм объясняет значение, ссылаясь на системы, не осознаваемые субъектом, он тяготеет к тому, чтобы трактовать сознательные решения как скорее следствия, нежели причины. Человеческое «я», субъект – это не нечто данное, а продукт социальной и культурной систем.

Клод Леви-Строс.

Наиболее выдающимся структуралистом из нелингвистов, несомненно, является К.Леви-Строс, создавший школу структурной антропологии. В своей пионерской статье 1945 Структурный анализ в лингвистике и антропологии он утверждал, по примеру лингвистики, что различные объекты и поведение должны трактоваться как проявление бессознательных систем, определяющих их форму и значение. В исследовании систем родства и брачных правил Les structures élémentaires de la parenté (Элементарные структуры родства , 1949) им была предложена «грамматика» брачных правил и ограничений в различных обществах. Его работы по тотемизму и книга Ум дикаря (La pensée sauvage , 1962) реконструировали «логику конкретного». Вместо того, чтобы детально рассматривать индивидуальные практики, осуществляющие ту или иную социальную функцию, Леви-Строс рассматривал их как элементы некоего «языка», понятийной системы, через посредство которой люди упорядочивают мир. Тотемы – это логические операторы, конкретные знаки, которые могут быть поняты только в системе. Принадлежащее перу Леви-Строса четырехтомное исследование мифологии индейцев Северной и Южной Америки Мифологичные (Mythologiques , 1964–1971) трактует мифы как трансформации друг друга с целью описать систему мифологического мышления и базовые операции человеческого разума.

Структурализм и литература.

В литературоведении и литературной критике структурализм возник во Франции в 1960-е годы, с появлением работ Р.Барта, Ц.Тодорова (р. 1942), Ж.Женетта (р. 1930) и А.Греймаса (1917–1992). Во Франции структуралистское литературоведение представляло собой бунт против литературоведения исторического и биографического, господствовавшего во французских университетах. Подобно т.н. «новой критике» в послевоенных Англии и Соединенных Штатах, структурализм стремился вернуться к тексту как таковому, но при этом исходил из того, что структуры текста не могут быть выявлены без некоторой теории или методологической модели. В то время как «новая критика» требовала, чтобы всякое литературное произведение прочитывалось в соответствии со своими собственными правилами, безо всяких предварительных концепций, структуралисты отстаивали систематический подход к литературному дискурсу и установленным принципам интерпретации. В работе Критика и истина (Critique et vérité , 1966) Р.Барт ввел различие между литературной критикой, которая помещает литературное произведение в определенный контекст и пытается приписать ему некоторое значение, и наукой о литературе, или поэтикой, которая изучает условия значения, формальные структуры и конвенции, организующие текст и задающие определенный диапазон его интерпретаций.

Можно выделить четыре аспекта изучения структуралистами литературы: (1) попытки Якобсона, Греймаса и других построить лингвистическое описание структур литературы; (2) развитие «нарратологии», или науки о повествовании, которая выявляет различные составляющие повествовательного текста и описывает фундаментальные текстовые структуры и правила их комбинирования; (3) исследование различных кодов, создаваемых предшествующими литературными произведениями и различными конвенциональными системами культуры, – именно благодаря этим кодам литературные произведения и имеют значение; (4) исследование роли читателя в обретении литературным произведением своего значения, а также того, каким образом литературное произведение противостоит ожиданиям читателя или же идет им навстречу. Структурализм в литературной критике отчасти является реакцией на современную литературу, которая сознательно исследовала границы значения и стремилась выявить результаты нарушения конвенций языка, литературы и социальных практик. В своей сосредоточенности на структурах и кодах структурализм отвергает понятие литературы как имитации мира и рассматривает ее как экспериментирование с языком и культурными кодами. Литература ценится за то, что она испытывает те структурирующие процедуры, посредством которых мы упорядочиваем и понимаем мир. Она вскрывает конвенциональную природу нашего социального мира.

Другие приложения.

Лингвистика, культурная антропология и литературная критика были основными сферами бытования структурализма, но его можно обнаружить и в других областях. М.Фуко возражал против применения к нему ярлыка структуралиста, но его работам по истории систем мысли были присущи многие черты структуралистского подхода. Его работа Слова и вещи (Les mots et les choses , 1966; рус. пер. 1977) анализирует системы мысли трех различных исторических периодов и глубинные правила, определявшие научные дисциплины каждого из этих периодов. Имя Ж.Лакана часто ассоциируется со структурализмом из-за его явных заимствований идей Соссюра и Якобсона и тезиса о том, что бессознательное структурировано наподобие языка. Ж.Пиаже определяет устройство познавательной системы на различных этапах развития ребенка. Тем самым он вносит вклад в описание глубинных систем, посредством которых мы структурируем мир, как приобретаемых в ходе обучения или культурно обусловленных.

Структурализм часто критикуют за его антиисторическую ориентацию – приоритет синхронического перед диахроническим – и за его антигуманистическую сосредоточенность на безличных и бессознательных системах, действующих скорее через человека, нежели по его велению. Эти стороны структуралистского метода, независимо от того, являются ли они желательными или же нежелательными составляющими структуралистского мировоззрения, существенно важны для успеха этого метода. На самом деле наиболее впечатляющая критика структурализма прозвучала не со стороны защитников историзма и внимания к субъекту, а от т.н. «постструктуралистов» (например, Ж.Дерриды), которые обнаружили в тех системах, на которые их ориентировал структурализм, парадоксальные и противоречивые явления, делающие невозможным завершение последовательных структуралистических грамматик и систематизаций.

Литература:

Основные направления структурализма . М., 1964
Апресян Ю.Д. Идеи и методы современной структурной лингвистики . М., 1966
Звегинцев В.А. Язык и лингвистическая теория . М., 1973
Структурализм: «за » и «против ». М., 1975
Ревзин И.И. Современная структурная лингвистика . М., 1977
Леви-Стросс К. Структурная антропология . М., 1985
Строение фильма . М., 1985
Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика . М., 1989
Ильин И.П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм . М., 1996
Алпатов В.М. История лингвистических учений . М., 1998
Эко У. Отсутствующая структура . М., 1998
Тодоров Ц. Теории символа . М., 1999

Предпосылки возникновения структурной лингвистики

 20-е годы XX в. – кризис младограмматизма, чрезмерно сужавшего объект лингвистики.

 Казанская лингвистическая школа.

Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ (1845–1929, Польша, Россия).

 Важность изучения современных языков.

 Лингвистика – психологическая и социальная наука.

 Первичная единица языка – высказывание.

 Понятия фонемы и морфемы как основных языковых «атомов».

 Антропофоника (современная фонетика) и психофонетика (современная фонология)

 Понятия статики и динамики языка. Иван Александрович (Игнаций-Нецислав) Бодуэн де Куртенэ (Baudouin de Courtenay)

 Московская лингвистическая школа. Филипп Федорович Фортунатов (1848–1914, Россия ).

 Учение о форме слова  Определение формы слова как способности отдельных слов «выделять для себя из сознания говорящих формальную и основную принадлежность слова».

 Разграничение форм словоизменения и форм словообразования.

 Разграничение положительной и отрицательной форм слова.

 Разграничение синтаксических и несинтаксических грамматических категорий.

 Стремление к максимально возможной точности и строгости грамматического описания. Филипп Фѐдорович Фортунатов

 Учение Ф. де Соссюра. Фердинанд де Соссюр (1857–1913, Швейцария).

Мемуар о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках (1878). Курс общей лингвистики (1916, сост. Ш. Балли и А. Сеше,

Учение Ф. де Соссюра Дихотомии (или антиномии) как основной метод построения лингвистической теории.

 Язык (фр. langue) – речь (фр. parole) «Язык и речь тесно между собою связаны и друг друга взаимно предполагают: язык необходим, чтобы речь была понятна, речь, в свою очередь, необходима для того, чтобы установился язык; исторически факт речи всегда предшествует языку

язык речь социальное индивидуальное потенция ее реализация устойчивость неустойчивость долговечность однократность существенное побочное (более или менее случайное) лингвистика языка – лингвистика

синхрония диахрония (статический аспект) (динамический аспек т) Синхроническая лингвистика, изучающая логические и психологические отношения между сосуществующими элементами языка, образующими его систему, рассматривая их так, «как они воспринимаются одним и тем же коллективным сознанием».

Диахроническая лингвистика , изучающая отношения, связывающие элементы языка в порядке последовательности, «не воспринимаемые одним и тем же коллективным сознанием».

внутренняя внешняя лингвистика лингвистика

 Сам язык (его система).

 Внешние условия функционирования и развития языка (история общества, нации, цивилизации и т.п.). Влияние данного деления лингвистических дисциплин на формирование и развитие социологического и структурного направлений в языкознании.

Язык как система

Два типа определяющих отношений между элементами системы: синтагматические (линейные); ассоциативные («соединяющие члены этого отношения в виртуальный мнемонический ряд»). Язык – совокупность взаимозависимых элементов, где каждый член системы связан с другими членами как в пространстве (синтагматические отношения), так и в сознании (ассоциативные отношения

Язык как система знаков Языковой знак – двусторонняя психическая сущность:

Семиология – наука о знаках и знаковых системах . Лингвистика как важнейший раздел семиологии, поскольку язык – это «самая сложная и самая распространенная семиологическая система».

Характерные признаки языкового знака: произвольность;

 социальная обусловленость;

 изменчивость-неизменчивость

Последователи идей Ф. де Соссюра

 Женевская школа. Шарль Балли (1865–1947, Швейцария) Общая лингвистика и вопросы французского языка (1932):

 концепция диктума и модуса,

 анализ типов модальных значений ,

 предвосхищение более поздних идей социолингвистики и лингвистической прагматики.

Альбер Сеше (1870–1946, Швейцария). О логической структуре фразы (1926), идеи о психологическом подходе к изучению синтаксиса. Три соссюровские лингвистики (1940): предложение дополнить теорию Соссюра «лингвистикой организованной речи».

Сергей Осипович Карцевский (1884–1955, Россия, Швейцария). Система русского глагола. Опыт синхронной лингвистики, Фраза и предложение, О паратаксисе и синтаксисе русского языка (конец 20-х – начало 30-х гг. XX в.): изучение речевой деятельности, свойств фразы и интонации. Об асимметрическом дуализме речевого знака (1927): о стремлении языкового знака к расширению плана выражения (синонимия) или плана содержания (омонимия).

 Парижская школа Антуан Мейе (1866–1936, Франция) Я

зыки современной Европы (1918), двухтомник Языки мира (ред. совместно с М. Коэном, 1924) – первая в мировой науке попытка дать унифицированное описание языков. Жозеф Вандриес (1875–1960, Франция) Язык. Лингвистическое введение в историю (1921). Эмиль Бенвенист (1902–1976, Франция) Словарь индоевропейских социальных терминов (1970). Альф Соммерфельт (1892–1965, Норвегия) Язык и общество (1938).

 Школы структурной лингвистики.

 Пражский лингвистический кружок.

 Датская школа глоссематики.  Американский дескриптивизм.

 Лондонская школа структурализма.

2. Этапы в развитии структурализма  20-е – 50-е гг. XX в . Повышенное внимание к структуре плана выражения в языке, статике языковой системы.50-е – 70-е гг. XX в. Пристальное внимание к изучению плана содержания языка, к динамике языковой системы.С 70-х гг. XX в. Структурализм перестает существовать как обособленное направление в языкознании. Его методы и приемы начинают применяться в различных лингвистических дисциплинах.

СТРУКТУРАЛИЗМ – общее название для ряда направлений в гуманитарном познании 20 в., связанных с выявлением структуры, т.е. совокупности таких многоуровневых отношений между элементами целого, которые способны сохранять устойчивость при разнообразных изменениях и преобразованиях. Развитие структурализма включало ряд этапов: 1) становление метода – прежде всего в структурной лингвистике; 2) более широкое распространение метода; 3) размывание метода в результате включения его во вненаучные контексты; 4) критика и самокритика, переход к постструктурализму . Лишь периоды «становления» и «распространения» имеют четкую хронологическую определенность; другие этапы нередко накладываются друг на друга (как это произошло во Франции). Лингвистика первой стала искать и выявлять структуры в своем материале, что характерно для концепции Ф. де Соссюра. Методы структурного анализа складываются в 1920–40-х гг. в психологии (гештальтпсихология), в литературоведении (русская формальная школа), в языкознании (три главные структуралистские школы в лингвистике – Пражский лингвистический кружок, Копенгагенская глоссематика и Йельский дескриптивизм). Структурная лингвистика требует отказа от интроспекционизма, с одной стороны, и от позитивистского суммирования фактов – с другой. Ее программа связана с переходом от стадии эмпирического сбора фактов к стадии построения теорий; от диахронии (нанизывание фактов в цепочки) к синхронии (увязывание их в нечто целое), от отдельного и разрозненного к «инвариантному» (относительно устойчивому).

Т.о., структурализм возник сначала как научная методология, отработанная в лингвистике (Р. Якобсон и Н.Трубецкой), а затем распространился на другие области: исследования культуры у Ю.М.Лотмана и в Тартуской семиотической школе, этнографию у К.Леви-Строса (обращение Леви-Строса в структурализм произошло под влиянием Якобсона во время их совместной работы в Нью-Йорке в 1943). Одновременно с этим Ж.Лакан (психоанализ), Р.Барт (литературоведение, массовая культура), М.Фуко (история науки) во Франции распространяют некоторые приемы лингво-семиотического анализа на другие области культуры. Перенос лингво-семиотических понятий и терминов в другие сферы гуманитарного знания не был случайностью: лингвистика в тот период была наиболее развитой областью гуманитарного знания, язык рассматривался как наиболее надежный способ фиксации человеческой мысли и опыта в любой сфере. К тому же общая тенденция всей мысли 20 в. устремлялась в сторону анализа и критики языка, а не анализа и критики сознания. Поэтому вполне понятно, что концептуальная стилистика этой развитой области заимствовалась другими областями гуманитарного познания. Однако ни у Леви-Строса, ни у Лотмана (ни, кажется, у Ю.Кристевой или Ц.Тодорова) эта лингвистическая методология не притязала быть философской и не подменяла собой философию.

Так, для Лотмана главной была установка одной из его статей 1960-х гг., которая называлась «Литературоведение должно быть наукой». Постепенно этот девиз перерастает в более широкую программу. При анализе литературных произведений он занимался их системным описанием – первоначально по уровням, а затем – учитывая взаимодействие уровней. Сложные культурные объекты и явления (напр., взгляды Радищева, Карамзина или рядового просвещенного дворянина 1820-х гг.) он рассматривал как «вторичные означающие системы», старался представить их как единую систему, отыскивая объясняющие закономерности даже для, казалось бы, взаимоисключающих элементов (отрицание и утверждение бессмертия души в одном из трактатов Радищева).

Подобным образом Леви-Строс использовал элементы лингвистической и лингво-семиотической методологии для исследования бессознательных культурных систем первобытных народов. Опорой метода стало вычленение т.н. бинарных оппозиций (природа – культура, растительное – животное, сырое – вареное), рассмотрение сложных явлений культуры (напр., систем родства) как пучков дифференциальных признаков (вслед за Якобсоном, который таким способом выделял фонему как мельчайшую смыслоразличающую единицу в структурной лингвистике). Все культурные системы жизни первобытных народов – правила браков, термины родства, мифы, ритуалы, маски – рассматриваются Леви-Стросом как языки, как бессознательно функционирующие означающие системы, внутри которых происходит своего рода обмен сообщениями, передача информации.

Среди французских исследователей Леви-Строс был единственным, кто открыто считал себя структуралистом, соглашаясь с определением своей философско-методологической программы как «кантианства без трансцендентального субъекта». Не единство трансцендентальной апперцепции, но безличные механизмы функционирования культуры, сходные с языковыми, были основой его программы обоснования знания. Т.о., уже у Леви-Строса мы видим – на уровне философско-методологических обоснований – те основные особенности, которые с теми или иными оговорками и уточнениями можно отнести в целом к французскому структурализму как этапу развертывания структуралистской проблематики: опора на структуру в противопоставлении «истории»; опора на язык в противопоставлении субъекту; опора на бессознательное в противопоставлении сознанию.

В русле общего стремления к научности в 1960-е гг. выступило и лакановское прочтение Фрейда, подававшееся как «возврат к Фрейду». В его основу Лакан кладет мысль о сходстве или аналогии между структурами языка и механизмами действия бессознательного. Развивая эти мысли, содержавшиеся уже у Фрейда, Лакан трактует бессознательное как особого рода язык (точнее – считает бессознательное структурированным, как язык) и рассматривает языковый материал, поставляемый психоаналитическим сеансом, как единственную реальность, с которой должен иметь дело психоаналитик, распутывающий конфликты в функционировании бессознательных механизмов психики и поведения человека.

Барт применяет некоторые методики лингво-семиотического анализа к описанию социальных и культурных явлений современного европейского общества. Обнаружение «социологики» в явлениях современной жизни – моды, еды, структуры города, журнализма – становится целью его работ 1950–60-х гг. Это – революционный акт, срывающий с буржуазной культуры налет естественности и самоподразумеваемости, нейтральности. Первая половина 1960-х гг. – это для Барта период увлечения научной семиотикой и построение своей версии семиотики для изучения вторичных, коннотативных значений, задаваемых функционированием языка в культуре и социуме.

Фуко апробирует некоторые установки структурализма на материале истории науки. Так, в «Словах и вещах» (1966) он кладет отношения знаково-семиотического типа в основу выделения «эпистем» – инвариантных структур, определяющих основные возможности мысли и познания в тот или иной культурный период. В соответствии с общим структуралистским проектом существование и познание «человека» ставится в зависимость от существования и познания «языка»: чем ярче функционирует язык, тем быстрее образ человека исчезает из современной культуры.

Т.о., тенденции структурализма были междисциплинарными и международными, но осуществлялись они каждый раз в различных обстоятельствах. В СССР структурно-семиотические исследования 1960-х гг. были протестом против догматизма и одновременно субъективизма официальной науки. Во Франции сложились обстоятельства, породившие благоприятный идейный климат для широкого распространения структуралистских идей. Это был протест против засилья традиционного философского субъективизма в его рационалистической (Декарт) и иррационалистической (Сартр) версиях. Экзистенциалистский импульс после 2-й мировой войны был исчерпан, пафос личного выбора в пограничной ситуации стал неактуален, тенденции научной философии и философии науки (логический позитивизм) были представлены крайне слабо, и потому средством для обозначения иной, более объективной человеческой и философской позиции стал структурализм.

Важную роль в этом переломе сыграл концептуальный сдвиг, осуществленный в рамках французского марксизма Л.Альтюссером (он преподавал в Высшей нормальной школе и оказал прямое воздействие на многих представителей французской интеллигенции). Интерес Альтюссера к Марксу периода «Капитала» (этот же сдвиг интереса произошел и в рамках советского марксизма в 1960-е гг.), к множественной структурной причинности (surdetermination в противоположность односторонней зависимости надстройки от базиса), сама формулировка идеи «теоретического антигуманизма» сыграли важную роль в кристаллизации структуралистских идей и усилении их общественного звучания.

Т.о., проблемная общность многообразных направлений работы в различных областях достигла наибольшей ясности к сер. 1960-х гг. и пошла на убыль на рубеже 1960 и 1970-х гг. Структуралистская методология и методика во Франции оказалась как бы средством переброски через пропасть в ситуации идейного вакуума после самоисчерпания экзистенциализма. Когда эта работа была завершена, изменился идейный климат, наступила другая эпоха. С призывом к научности было покончено и поиски структур сменились, напротив, поисками всего того, что так или иначе вырывалось за рамки структур. В этом смысле наступление постструктурализма не означало исчерпания структурализма как научной методики, которая сохранила свое внутринаучное значение, но перестала быть предметом общественного интереса.

Симптомом важных общественных перемен стали майские события 1968 г. Тезис о том, что «структуры не выходят на улицы», должен был показать, что эпоха общественного интереса к безличному и объективному кончилась. На первый план у интеллектуалов выходит все то, что так или иначе составляет «изнанку» структуры. На баррикадах студенческих волнений «тело» и «власть» значили больше, чем «язык» и «объективность». Короткий период 1-й половины 1970-х гг. предполагал попытки групповой борьбы с глобальной властью (таковы были задачи группы информации о тюрьмах, в которой в течение нескольких лет работал Фуко). Однако общественное потрясение схлынуло и на освободившемся месте расцвели совсем другие эмоции и побуждения. Это был возврат от научного интереса к этике (но уже не экзистенциалистской), иногда микрогрупповой, но чаще – этике индивидуального ускользания от власти путем постоянных переназываний, этике вседозволенности (расцвет гедонизма, многообразие обоснований желания и наслаждения).

Для всех структуралистов, за исключением Леви-Строса, характерны заметные концептуальные сдвиги, так или иначе связанные с общественными переменами на рубеже 1960–70-х гг. Барт, Лакан, Фуко воспринимались сначала как сторонники структурализма, потом как сторонники постструктурализма. Общую периодизацию условно можно представить так: 1950–60-е гг. – структурализм (иногда – предструктурализм); 1970-е гг. – сосуществование структурализма и постструктурализма; 1970–80-е гг. – постструктурализм.

Итак, структурализм – не философия, а научная методология вместе с общим комплексом мировоззренческих представлений. Структурализм и постструктурализм никогда не были систематизированными доктринами. Однако для структурализма были характерны ясность и общность методологической программы, очевидная даже в процессе ее размывания, постструктурализм существовал скорее как общее пространство полемики, нежели как общность программ, и зависел от структурализма как объекта критики или отрицания. Французский структурализм занимал место отсутствующего во Франции логического позитивизма , хотя по реальной практике воплощения имел с ним мало общего. В структурализме есть проблемные переклички с неорационализмом . Структурализм содействовал видоизменению феноменологии в ее французской версии (прививка языковой проблематики на ствол феноменологии, стимул к поиску взаимодействия объясняющих стратегий с понимающими); он давал поводы (особенно вокруг работ Фуко) для достаточно плодотворной полемики с Франкфуртской школой .

Литература:

1. Леви-Строс К. Первобытное мышление. М., 1994;

2. Он же. Структурная антропология. М., 1985;

3. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе. М., 1995;

4. Он же. Инстанция буквы в бессознательном, или Судьба разума после Фрейда. М., 1997;

5. Барт Р. Избр. работы. М., 1989,1994;

6. Он же. Мифологии. М., 1996;

7. Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М., 1977, 1996;

8. Он же. Рождение клиники. М., 1998;

9. Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996;

10. Он же. Избр. статьи в 3 т. Таллин, 1992–1993;

11. Успенский Б.А. Избр. труды в 3 т., T.1–2. М, 1996–1997;

12. Московско-тартуская семиотическая школа. История. Воспоминания. Размышления. М., 1998;

13. Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. М., 1977;

14. Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996;

15. Структурализм: «за» и «против». М., 1975;

16. Levi-Strauss С. Pensée sauvage. P., 1962;

17. Idem. Mythologiques. P., 1962–1968;

18. Lacan J. Ecrits. P., 1966;

19. Barthes R. Essais critiques. P., 1964;

20. Idem. Système de la mode. P., 1967;

21. Qu’est-ce que le structuralisme? P., 1968;

22. Structuralism and Since. From Lévi-Strauss to Derrida. J.Sturrock (ed.). Oxf., 1979. См. также ст. К. Леви-Строс, Р. Барт, М. Фуко, Ж. Лакан и лит. к ним.

И.С.Автономова

Лекция. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ СТРУКТУРАЛИЗМА

В европейской науке первой половины XX в. возникает ряд течений, совокупность которых и принято объединять под общим названием «лингвистического структурализма» .

При этом, с одной стороны, выделяются основные его направления (Пражская школа, Копенгагенская школа, отчасти Лондонская школа), а с другой стороны – появляются так называемые структуралисты вне школ (французские языковеды Л. Теньер, Э. Бенвенист, А. Мартине , польский языковед Е. Курилович и др.).

Особое место отводят историки нашей науки и Женевской лингвистической школе, виднейшие представители которой – Ш. Балли и А. Сеше , как отмечалось выше, и познакомили мир с идеями Соссюра.

Наконец, в рассматриваемую эпоху разрабатывались и концепции таких ученых, как К. Бюлер, А. Гардинер и др., в той или иной степени развивавших отдельные положения соссюровской теории, но стоявших за пределами структурализма . Как оппозиция младограмматизму возникло и неогумбольдтианство, виднейшим представителем которого был Л. Вайсгербер, но которое по своим методологическим установкам было весьма далеко от структурализма.

ТЕНЬЕР, ЛЮСЬЕН

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Люсье́н Тенье́р (фр. Lucien Tesnière; 13 мая 1893, Мон-Сент-Эньян, департамент Сена Приморская, Верхняя Нормандия - 6 декабря 1954, Монпелье) - французский лингвист, специалист по славянским языкам и общему синтаксису, один из выдающихся лингвистов XX века. Труды по русскому языку и литературе, словенскому языку, славистике, романским и германским языкам, диалектологии, общему синтаксису и др. проблемам; интересовался также музыкой и шахматами.

Биография

Родился в семье нотариуса; изучал право, затем поступил в Сорбонну (1912), учился у Мейе и Вандриеса; специализировался по славистике в Лейпциге, Берлине и Вене (1913-1914). Во время войны был мобилизован, попал в плен. После войны возобновил занятия в Сорбонне немецким и русским языком. В 1921-1924 годах преподаёт французский в Любляне, где изучает словенский и занимается словенской диалектологией. С 1924 года преподаёт славянские языки и литературу в университете Страсбурга, с 1937 года - в университете Монпелье, где заведует кафедрой общего языкознания.

Вклад в науку

Теньер, мало оцененный при жизни, в настоящее время считается одним из наиболее значительных лингвистов XX века; во всех областях он проявил себя как яркий новатор, не скованный традицией и демонстрировавший нестандартный подход к объекту своих исследований.

Ранние работы

Научные интересы Теньера были необычайно разнообразными; помимо ранних работ по словенской диалектологии в его наследии выделяется «Малая русская грамматика» (фр. Petite grammaire russe, 1934), появление которой было продиктовано нуждами практического преподавания. Вместе с тем, это одно из лучших грамматических описаний русского языка, в котором были впервые использованы многие приёмы, ставшие впоследствии общепринятыми - в частности, компактные схемы описания русского ударения («акцентные парадигмы»), в окончательном виде сложившиеся в работах А. А. Зализняка. Новаторским является и синтаксический раздел этой грамматики. Теньер также автор одного из первых ассоциативных и одного из первых частотных словарей русского языка.

Библиография

Л. Теньер. Основы структурного синтаксиса. / Пер. с франц. Вступ. ст. и общ. ред. В. Г. Гака. М.: Прогресс, 1988. - 656 с.

Petite grammaire russe, Henri Didier, Paris 1934.

Cours élémentaire de syntaxe structurale, 1938.

Cours de syntaxe structurale, 1943.

Esquisse d’une syntaxe structurale, Klincksieck, Paris 1953.

Éléments de syntaxe structurale, Klincksieck, Paris 1959. ISBN 2-252-01861-5

Éléments de syntaxe structurale, Klincksieck, Paris 1988. Préface de Jean Fourquet, professeur à la Sorbonne. Deuxième édition revue et corrigée, cinquième tirage. ISBN 2-252-02620-0

2) ЭМИ́ЛЬ БЕНВЕНИ́СТ (фр. Émile Benveniste) (27 марта 1902, Алеппо - 3 марта 1976, Париж) - французский лингвист, один из выдающихся лингвистов XX века. Труды по индоевропеистике, общей теории языка, типологии, лексической и грамматической семантике.

Биография

Родился в городе Алеппо (в то время на территории Османской империи) в еврейской семье сефардского происхождения. (Семья Бенвенист за пять веков своей истории дала иудаизму многих видных раввинов и авторов религиозных сочинений).

Отец предназначал Эмилю карьеру раввина, и с целью получения более качественного религиозного образования отправил сына в Марсель. Там юноша познакомился с видным лингвистом-индологом Сильваном Леви и по рекомендации последнего отправился учиться в Париж.

В Париже учился в Сорбонне и в Высшей практической школе; один из наиболее знаменитых учеников А. Мейе, которого сменил в 1937 г. в качестве профессора Коллеж де Франс. Секретарь Парижского лингвистического общества (с 1959).

Вклад в науку

Не принадлежа ни к одной из крупных лингвистических школ своего времени, Бенвенист (во многом продолжая линию Мейе) синтезировал идеи структурализма со сравнительно-историческими исследованиями - но, в отличие от классических компаративистов (и тем более классических структуралистов), исследования структуры и эволюции языка он считал необходимым погрузить в более широкий контекст исследований духовной культуры и «культурных концептов». В этом отношении работы Бенвениста могут рассматриваться как прямые предшественники этнолингвистического и когнитивного направлений в современной лингвистике, а также современной грамматической типологии.

Внёс фундаментальный вклад в индоевропеистику, обобщив закономерности структуры индоевропейского корня и описав правила индоевропейского именного словообразования. Особенно много занимался иранскими, индоарийскими и анатолийскими языками. Составил новаторский «Словарь индоевропейских социальных терминов» (1970, русск. перевод 1995), в котором предпринял попытку реконструкции социальной системы индоевропейцев по данным языка.

В небольших работах разных лет (они были собраны в два тома очерков «Проблемы общей лингвистики», 1966 и 1974; первый из них вышел в русск. переводе) затронул широкий спектр вопросов теории языка, предложив оригинальную и новаторскую трактовку многих проблем - в частности, уровневой модели языка, субъективности в языке, семантики личных местоимений и глагольных времён, типологии относительного предложения и др. В этих работах заложены основы теории дейксиса, коммуникативной грамматики языка, теории дискурса и ряд других положений, знаменовавших отход от структуралистских моделей языка в пользу «антропоцентричной» лингвистики; некоторые из этих идей Бенвениста были созвучны поздним работам Р. Якобсона.

Основные работы

Problèmes de linguistique générale, 1, 1966; 2, 1974.

Le vocabulaire des institutions indo-européennes, t. 1-2, 1969.

Бенвенист Э. Индоевропейское именное словообразование. М., 1955

Бенвенист Э. Классификация языков. – В кн.: Новое в лингвистике, вып. III. М., 1963

Бенвенист Э. Очерки по осетинскому языку. М., 1965

Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974

Степанов Ю.С. Эмиль Бенвенист и лингвистика на пути преобразований. – В кн.: Бенвенист Э. Общяя лингвистика. М., 1974

3) МАРТИНЕ, АНДРЕ (1908–1999) (Martinet, André), французский лингвист. Родился 12 апреля 1908 в Сент-Албан-де-Вийяре в Савойе. Учился в Сорбонне и в Берлинском университете. В 1946–1955 жил в США, был профессором Колумбийского университета, с 1955 – профессор Практической школы высших знаний (в 1970-е годы ее директор), с 1960 профессор Сорбонны. Президент Европейского лингвистического общества (1966).

Работы Мартине относятся к разнообразным областям лингвистической науки. Среди его трудов – Произношение современного французского языка (Prononciation du français contemporaine, 1945); Фонология как функциональная фонетика (Phonology as a Functional Phonetics, 1949); Функциональный взгляд на язык (А Functional View on Language, 1962) и др. Наиболее известны книги Мартине Принцип экономии в фонетических изменениях (Economie de changements phonetiques, 1955) и Основы общей лингвистики (Éléments de linguistique générale, 1960).

Идеи . Мартине во многом является продолжателем традиций Пражского лингвистического кружка; в частности, это касается его взглядов на фонологию. Языковые изменения рассматриваются им в системе, с учетом звукового характера языка. Главной движущей силой этих изменений ученый считает «принцип экономии» – стремление человека свести к минимуму свою умственную и физическую деятельность. Эта идея была воспринята Мартине у Петербургской лингвистической школы через посредство Р.Якобсона и подробно разработана на обширном языковом материале. В книге Основы общей лингвистики Мартине развивал идеи Ф. де Соссюра, А.Мейе и пражцев. Язык рассматривается им как общественное явление, а главной его функцией признается коммуникативная. Главным свойством языка Мартине считает так называемое «двойное членение», проявляющееся в том, что любые языковые последовательности могут быть разделены, с одной стороны, на многочисленные значимые единицы – морфемы (монемы, в терминологии Мартине) и слова; а с другой стороны – на немногочисленные чисто формальные единицы – фонемы, не имеющие самостоятельного значения, но обеспечивающие различение значимых единиц. Подавляющее большинство других знаковых систем (иногда считается, что все, но у такой точки зрения есть противники) таким свойством не обладают; они членятся лишь на значимые, двусторонние единицы.

Литература

Мартине А. Принцип экономии в фонетических изменениях. М., 1960

Мартине А. Основы общей лингвистики. – В кн.: Новое в лингвистике, вып. 3. М., 1963

4) КУРЫЛОВИЧ (KURYŁOWICZ) ЕЖИ (родился 26.8.1895, Станиславув), польский лингвист, специалист в области индоевропейского, семитского и общего языкознания, член Польской АН (1931). Учился во Львове, Вене и Париже (у А. Мейе). Профессор университетов Львовского (1929-45), Вроцлавского (1946-48) и Ягеллонского в Кракове (с 1948). Один из основоположников современной структурной лингвистики, К. - автор работ по фонетике и морфологии индоевропейских языков, аблауту семитских и индоевропейских языков, общему языкознанию. Исследовал хронологию развития морфологических систем современных индоевропейских языков. Почётный член ряда иностранных АН, доктор honoris causa Сорбонны (1957) и Дублинского университета (1959). Государственная премия ПНР (1955 1964).

Соч.: Études indoeuropéennes, Kraków, 1935; L"accentuation des langues indoeuropéennes, Kraków, 1952; L"apophonie en indoeuropéen, Wrocław, 1956; Esquisses linguistiques, Wroclaw - Kraków, 1960; L"apophonie en sémitique, Wroclaw - Warsz. - Kraków, 1961; The Inflectional categories of Indo-European, Hdlb., 1964; в рус. пер. - Очерки по лингвистике, М., 1962.

Лит.: Safarewicz J., Jerzy Kuryłowicz, «Nauka Polska», 1956 rok 4 № 4 (16).

Е́ЖИ КУРИЛО́ВИЧ (правильнее «Курылович», польск. Jerzy Kuryłowicz, 14 августа 1895, Станиславов, ныне Ивано-Франковск - 28 января 1978, Краков) - польский лингвист, один из выдающихся лингвистов XX века. Работал в Польше, СССР, США и Германии. Член Польской академии наук и письменностей (с 1931) и Польской академии наук (с 1952); почётный член ряда иностранных академий, почётный доктор многих университетов. Труды по истории индоевропейских и семитских языков, теории грамматики, общим проблемам языкознания.

Биография

Учился во Львове, затем в Вене (где по настоянию отца изучал экономику и право); во время I мировой войны был мобилизован в австрийскую армию, был ранен, провёл полтора года в русском плену. После войны решил посвятить себя изучению восточных языков (которыми заинтересовался ещё во время учебы в Вене). Защитив диссертацию по романской филологии во Львове (1923), продолжил обучение в Париже, где вошёл, наряду с Бенвенистом, Рену, Шантреном и других в число учеников Мейе, Вандриеса и других известных индоевропеистов того времени. Со времени пребывания во Франции возник устойчивый интерес Куриловича к проблематике сравнительно-исторического языкознания и древней истории индоевропейских и семитских языков. В дальнейшем - профессор Львовского (1926-1946, где продолжал работать и после перехода Западной Украины под контроль СССР, и во время войны), Вроцлавского (1946-1948), Краковского Ягеллонского (1948-1965) университетов; заведовал в последнем специально созданной для него кафедрой общего языкознания. После 1956 года преподавал также в ряде университетов Европы и США.

Вклад в науку

Основной областью научных интересов Куриловича была индоевропеистика и семитология. Он предложил реконструкцию индоевропейского ударения (затронув также проблемы индоевропейской метрики), внёс существенный вклад в развитие ларингальной гипотезы Ф. де Соссюра, обнаружив существование ларингалов в хеттском. Выдвинул гипотезу о происхождении семитского трёхсогласного корня в результате грамматикализации апофонии. Несколько более спорную часть его наследия составляют работы о грамматической структуре индоевропейского праязыка: сыгравшие в своё время важную роль, они в ряде отношений сейчас считаются устаревшими.

Работы Куриловича по общим проблемам языкознания немногочисленны, но оставили важный след в истории лингвистики. По своим взглядам Курилович был близок к структуралистам «функционального» направления 1930-1950-х гг., хотя его нельзя безоговорочно отнести ни к одной из крупных лингвистических школ этого периода. Разделяя структуралистское понимание языка как «системы чистых отношений», в отличие от многих структуралистов активно занимался проблемами эволюции языковой системы. Одно из главных теоретических достижений Куриловича - обоснование метода внутренней реконструкции для изучения более древних состояний языка: в отличие от классического компаративистского метода внешней реконструкции, опирающегося на регулярные звуковые соответствия в области базовой лексики родственных языков, при внутренней реконструкции используются данные только одного языка, и более древние формы восстанавливаются на основании анализа нерегулярных особенностей словоизменения. Как исследователь проблем происхождения и эволюции грамматических категорий и причин языковых изменений Курилович является одним из предшественников «теории грамматикализации».

Куриловичу также принадлежит ряд пионерских работ по грамматической семантике: он, в частности, ввёл противопоставление семантических и синтаксических падежей и понятие семантической деривации. Интересны также его работы по теории знака, теории языкового значения и другие.

Публикации

Курилович печатался в основном на английском и французском языках; некоторые статьи были опубликованы им по-русски в советских изданиях (в том числе статья 1946 года с весьма острой критикой марризма). В русском переводе в 1962 году вышел сборник его избранных статей «Очерки по лингвистике».

Литература

Библиографию работ Куриловича, а также биографические и мемуарные сведения о нём можно найти в выпущенном к столетию со дня его рождения двухтомнике Kuryłowicz memorial volume, Pt. I-II (Cracow: Universitas, 1995).

Возвращаясь к основным особенностям и отличительным чертам структурализма , можно заметить следующее:

– каждый язык представляет собой структуру (систему), все части которой взаимосвязаны и взаимообусловлены, причем система преобладает над элементами, организуя их в единое целое. Однако само понимание того, что представляет собой языковая структура, как соотносятся между собой понятия структуры и системы, зачастую было совершенно различным;

– основной задачей лингвистики является синхронное изучение системы языка, а не выявление истории отдельных элементов, ее составляющих (хотя конкретно по вопросу о соотношении синхронии и диахронии единство также отсутствовало);

– язык должен изучаться как особое явление, не смешиваясь с «внешними» (историческими, психологическими, социальными и прочими) аспектами (хотя опять-таки вопрос о соотношении «внешней» и «внутренней» лингвистики трактовался далеко не одинаково);

– необходимо разработать формализованные процедуры лингвистического анализа, позволяющие изучить и описать язык при помощи объективных методов (однако последние также существенным образом различались у тех или иных структуралистов);

– язык представляет собой структурно-стратификационное образование, т. е. состоит из ряда связанных между собой уровней (характеристика последних также отнюдь не всегда совпадала).

Имея в виду эти и ряд других расхождений, французский ученый А. Мартине в свое время заметил, что «само слово структурализм стало даже своего рода ярлыком почти для всякого движения, порвавшего с традицией» (т. е. с компаративистикой в ее младограмматическом истолковании). Тем не менее этот термин прочно вошел в историю нашей (да и не только нашей) науки, причем, несомненно, для этого имелись объективные основания.

Биография

Окончив Карлов университет в Праге, он становится приват-доцентом, а с 1912 года и профессором этого университета. Филолог-англист, специалист по истории английской литературы, автор книги о елизаветинском театре (чеш. Alžbětinské divadlo), Матезиус довольно рано начинает интересоваться и вопросами общего языкознания, а с начала 1920-х годов сосредотачивается на них полностью: болезнь глаз вынуждает учёного ограничить круг своих работ, и Матезиус предпочитает общую лингвистику своей первоначальной специальности. Важнейшая веха его дальнейшей биографии - основание в 1926 году Пражского лингвистического кружка, манифест которого - знаменитые «Тезисы», составленные при участии выдающихся русских лингвистов Н. С. Трубецкого и Р. О. Якобсона, был во многом вдохновлён его идеями. Матезиус был избран первым председателем Кружка и оставался на этом посту до конца своей жизни, последние годы которой были омрачены такими событиями, как германская оккупация Чехословакии и связанное с ней приостановление научной жизни в стране. Учёный скончался меньше чем за месяц до освобождения Праги.

Бо́льшая часть его обширного наследия издана уже посмертно. Основными изданиями является сборник «Чешский язык и общее языкознание» (чеш. Čeština a obecný jazykopyt) и очерк современного английского языка (чеш. Obsahový rozbor současné angličtiny).

Достижения

Историография языкознания

Вилем Матезиус утверждает свои взгляды в полемике с представителями других лингвистических школ. Так, он упоминает своих предшественников, подходивших ранее к проблематике актуального членения (в частности, Г. фон Габеленца, идеи которого оказали некоторое влияние - через А. А. Шахматова - и на русскую лингвистическую традицию), однако критикует господствовавший в этой области психологический подход, мешавший выработать точный исследовательский метод. В истории языкознания Матезиус вообще выделяет две линии - «сравнительно-историческую» и «гумбольдтианскую», включающую и психологическое направление. В. М. Алпатов кратко формулирует оценку, которую даёт этим двум традициям Матезиус: «гумбольдтианцы выдвигали перспективные идеи, но не имели методов для их разработки, младограмматики имели совершенный сравнительно-исторический метод, но слишком узко понимали теорию». Новая лингвистика, согласно основателю Пражского лингвистического кружка, призвана построить точный метод, объединяющий понятие функции, идущее от Бодуэна де Куртенэ, и понятие структуры, идущее от де Соссюра.

ТРНКА (TRNKA) БОГУМИЛ (р. 3.6.1895, Клетечна), чешский языковед и литературовед. Доктор филологических наук. Окончил Карлов университет (1919). Профессор Карлова университета (с 1930). Член Пражского лингвистического кружка. Основные труды в области германистики, главным образом английского языка (фонология, синтаксис). В области теоретического языкознания Т. развивает идеи функционального подхода к языку. Автор исследований по диахронической фонологии; исследователь английской литературы («История английской литературы», т. 1‒4, 2 изд., 1959‒65).

Соч.: On the syntax of English verb from Caxton to Dryden, Praha, 1930; Pokus о vědeckou teorii a praktickou reformu těsnopisu, Praha, 1937; A tentative bibliography, Utrecht, 1950; Rozbor nynější spisovnе angličtiny, 2 vyd., d. 1‒2, Praha, 1962; Fonetickу a fonologickу vуvoj slova v novе angličtině, Praha, 1962.

Лит.: Nosek J., Soupis Praci univ. prof. B. Trnki. , «Časopis pro moderní filologii», 1955, № 2‒3; его же, Bibliography of prof. В. Trnka work, 1955‒1965, «Philologica pragensia», 1965, № 3‒4.

ЯН МУКАРЖОВСКИЙ (MUKAROVSKY) (1891 - 1975)

чешский эстетик, литературовед. Член Пражского лингвистического кружка, один из основоположников структурализма. Труды по истории литературы, поэтике, теории кино.

ВЛАДИМИР СКАЛИЧКА (чеш. Vladimír Skalička, 19 августа 1909, Прага - 1991) - чешский лингвист, член-корреспондент Чехословацкой академии наук. Член Пражского лингвистического кружка. Разрабатывал проблемы теоретического языкознания и лингвистической типологии .

Биография

В. Скаличка учился в Праге, Будапеште, Хельсинки. С 1936 года преподавал в Карловом университете в Праге, в 1946 году получил звание профессора.

Научная деятельность

Переосмысливая традиционное типологическое различение флективных, агглютинативных, инкорпорирующих и изолирующих языков, В. Скаличка предлагает считать названные разновидности лишь идеальными типами, используемыми для классификации, в то время как системы естественных языков соответствуют им в той или иной мере .

В. Скаличка придавал значение уточнению традиционных интуитивных лингвистических понятий: слова, предложения, частей речи, - что было связано с необходимостью дать им определения, пригодные для сопоставления языков в рамках типологических исследований. Среди введённых самим Скаличкой понятий выделяется сема - минимальная единица значения, соотносимая с морфемой. Данное понятие основано на идеях С. О. Карцевского об асимметричном дуализме языкового знака. В. Скаличка различает две разновидности асимметрии: омосемию, при которой одно значение может выражаться различными морфемами (в грамматике примером омосемии могут служить различное выражение одного грамматического значения в разных типах склонения или спряжения), и омонимию, в случае которой одна морфема обозначает несколько сем, что типично для словоизменительных морфем флективных языков. Сам В. Скаличка признавал омонимию возможной лишь для грамматических морфем, считая все корни односемными; однако впоследствии возобладала иная точка зрения и возник компонентный анализ значений корневых и аффиксальных морфем.

Библиография

Скаличка В. О современном состоянии типологии = Vyvoj jazyka // Новое в лингвистике. - М.: 1963. - В. 3.

Скаличка В. К вопросу о типологии // Вопросы языкознания. - М.: 1966. - № 4.

Скаличка В. Асимметрический дуализм языковых единиц // Пражский лингвистический кружок. - М., 1967.

Скаличка В. О грамматике венгерского языка // Пражский лингвистический кружок. - М., 1967.

Скаличка В. О фонологии языков Центральной Европы // Пражский лингвистический кружок. - М., 1967.

Примечания

1 2 Скаличка Владимир - статья из Большой советской энциклопедии

1 2 Алпатов В. М. Пражский лингвистический кружок // История лингвистических учений. - 4-е изд., испр. и доп.. - М.: Языки славянской культуры, 2005. - С. 178-194. - 368 с. - 1500 экз. - ISBN 5-9551-0077-6

КНЯЗЬ НИКОЛА́Й СЕРГЕ́ЕВИЧ ТРУБЕЦКО́Й (4 (16) апреля 1890, Москва - 25 июня 1938, Вена) - выдающийся русский лингвист; известен также как философ и публицист евразийского направления.

Биография

Принадлежал к аристократическому роду Трубецких, восходящему к Гедимину. Сын князя С. Н. Трубецкого (ректор Московского университета) и племянник князя Е. Н. Трубецкого, известных русских философов, брат писателя и мемуариста князя В. С. Трубецкого (Владимира Ветова).

С 14-и лет посещал заседания Московского Этнографического общества; в 15 лет публиковал первые научные статьи о финно-угорском язычестве. Изучение фольклора сопровождалось и знакомством с соответствующими языками.

В 1907 году начал сравнительно-исторические и типологические исследования грамматического строя северокавказских и чукотско-камчатских языков; материалы, собранные в ходе этой работы, продолжавшейся вплоть до революции, в годы Гражданской войны погибли («пошли дымом») и были впоследствии восстановлены Трубецким в эмиграции по памяти.

В 1908 году окончил экстерном Пятую Московскую гимназию (где учился только в выпускном классе, а все остальные годы занимался с репетиторами дома и лишь в конце года сдавал экзамены в гимназии) и поступил в Московский университет на философско-психологическое отделение (где тогда большим влиянием обладал Л. М. Лопатин). Учился вместе с Б. Л. Пастернаком, по утверждению которого Трубецкой увлекался тогда русской религиозной философией и неокантианством Марбургской школы. Затем перевёлся на отделение западноевропейских литератур и наконец - на отделение сравнительного языкознания, где стал учеником Ф. Ф. Фортунатова.

В 1912 году закончил первый выпуск отделения сравнительного языковедения и был оставлен на университетской кафедре; командировался в Лейпциг, где изучал младограмматическую школу. Вернувшись, преподавал в Московском университете с 1915 по 1916 гг. После революции 1917 года уехал в Кисловодск; затем некоторое время преподавал в Ростовском университете.

В 1920 году эмигрировал в Болгарию; преподавал в Софийском университете; издал сочинение «Европа и человечество», в котором близко подошёл к выработке евразийской идеологии. Обсуждение этой книги в софийском семинаре, в котором участвовали П. П. Сувчинский, Г. В. Флоровский, П. Н. Савицкий привело к рождению евразийской идеологии, о чём было заявлено в сборнике «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев. Книга 1» (София, 1921). В 1923 году переехал в Вену, преподавал в Венском университете.

В 1920-х - 1930-х годах - активный участник евразийского движения, один из его теоретиков и политических лидеров. Наряду с П. П. Сувчинским и П. Н. Савицким входил в руководящие органы евразийства (Совет Трех, Совет Пяти, Совет Семи). До 1929 года участвовал во всех программных евразийских сборниках («Исход к Востоку» (1921), «На путях» (1922), «Россия и латинство» (1923), «Евразийский временник. Книга 1» (1923), «Евразийский временник. Книга 2» (1925), «Евразийский временник. Книга 3» (1927)), в периодических изданиях евразийцев (журнал «Евразийские хроники», газета «Евразия»). Соавтор коллективных евразийских манифестов («Евразийство (опыт систематического изложения)» (1926), «Евразийство (формулировка 1927 года)»). Выпустил ряд книг в Евразийском книгоиздательстве («Наследие Чингисхана» (1925), «К проблеме русского самосознания» (1927)). Как идеолог евразийства разрабатывал концепции многополярного мира, славяно-туранских культурных взаимодействий, монгольского влияния на русскую политическую историю и культуру, идеократии, учения о правящем отборе в государстве.

В 1929 году в знак протеста против просоветской и прокоммунистической направленности газеты «Евразия» вышел из состава руководящих органов евразийского движения. Не участвовал в создании (1932) и работе Евразийской партии, но продолжал поддерживать личные контакты с П. Н. Савицким, участвовал в работе теоретических евразийских семинаров и в 1930-х годах начал печататься в евразийских изданиях (журнал «Евразийские тетради» и др.). Тогда же совместно с Р. О. Якобсоном разрабатывает теорию евразийского языкового союза и вообще евразийского учения о языке в связи с географическим фактором, на основе онтологического структурализма, сформировавшегося в идейном пространстве Пражского лингвистического кружка.

Параллельно в 1920-1930-х гг. преподавал в Венском университете славянские языки и литературу, занимался научной деятельностью. В конце 1920-х - начале 1930-х разработал фонологическую теорию. Был одним из участников и идейных лидеров Пражского лингвистического кружка, одним из создателей школы славянского структурализма в лингвистике. В своих лекциях по истории русской литературы высказывал революционные идеи о необходимости «открытия» древнерусской литературы (наподобие открытия русской иконы), о применении формального метода к произведениям древней и средневековой литературы (в частности к «Хождению за три моря» Афанасия Никитина), о метрике русских былин.

Был непримиримым противником коммунизма, воцерквленным православным христианином. Выполнял обязанности старосты русской Никольской церкви в юрисдикции митрополита Евлогия (Георгиевского) (в конце 1920-х в ведении Московской Патриархии). По выходе 1 июля 1928 года из юрисдикции Евлогия настоятеля храма архимандрита Харитона (Дроботова), ввиду невозможных для исполнения политических требований лояльности советской власти, «князь Н. С. Трубецкой, состоящий церковным старостой сей церкви, немедленно донёс Митрополиту Евлогию о выходе Архимандрита Харитона из канонического подчинения Митрополиту Евлогию и последний, по одному донесению мирянина, вопреки священным канонам, <…> уволил Архимандрита Харитона от должности, с запрещением священнослужения и преданием церковному суду.»

В 1930-х гг. выступал в печати против национал-социализма, видя в нём своеобразный «биологический материализм», столь же несовместимый с православным мировоззрением, как и марксистский «исторический материализм». В ответ на попытки бывшего евразийца А. В. Меллера-Закомельского, жившего в Германии, сблизить позиции правого евразийства и русского национал-социализма Н. С. Трубецкой выступил с теоретической антинацистской статьей «О расизме». Критиковал «арийскую теорию в лингвистике», доказывая, что индоевропейского праязыка не существовало, а сходства языков индоевропейской семьи можно объяснить их влияниями друг на друга в ходе исторического развития. Эти идеи, высказанные им в статье «Мысли об индоевропейской проблеме», стали причиной доноса в гестапо со стороны пронацистски настроенного австрийского лингвиста.

В 1938 году после аншлюса Австрии подвергся притеснениям со стороны гестапо, вызывался на допрос, был арестован на трое суток, в его квартире был произведен обыск. По признанию П. Н. Савицкого, от концлагеря его спас только титул князя. Однако значительная часть его научных рукописей была конфискована во время обыска и впоследствии утрачена. Не перенеся этой потери, Николай Сергеевич Трубецкой скончался от инфаркта миокарда, в больнице.

Цитаты

Н. Трубецкой. «Наследие Чингисхана»: «„Братство народов“, купленное ценой духовного обезличения всех народов, - гнусный подлог».

(из писем Р. О. Якобсону)

«Надо писать применяясь к уровню среднего идиота, а это требует всегда гораздо больше времени, чем писать для нормальных интеллигентных людей».

«Выпады Нитша против меня довольно смешны, тем более, что к содержанию его статьи они не имеют никакого отношения. Очевидно, поляков просто очень раздражила моя статья… и раздражила именно потому, что является своего рода „Колумбовым яйцом“. Ведь это то, что всего более раздражает! Когда какое-нибудь общепринятое мнение разрушают путём приведения нового фактического материала, - то с этим ещё можно примириться. Но когда нового фактического материала не приведешь, а просто покажешь, что старый, всем известный материал гораздо лучше и проще объяснять как раз наоборот тому, чем это принято, - то вот это-то и вызывает раздражение».

«Беженство нас научило тому, что именно „в Тулу-то и надо со своим самоваром ездить“, то есть в Париже эмигрантам надо открывать модные магазины и ночные кабаки, в Мюнхене - пивные и т. д. Русским славистам по тому же принципу лучше всего в славянских странах. В других странах из русских славистов не устроился никто, кроме меня, но это исключение подтверждает правило: я устроился не в качестве слависта (каковым я в момент своего назначения вовсе и не был), а главным образом в качестве князя, - и это как раз в Вене, в которой своих князей хоть пруд пруди!»

«Это бывает: страшно не хочется, всячески отлыниваешь, а потом, как сядешь писать, так только вначале немножко трудно, а дальше всё легче и легче, и в конце концов выходит очень хорошо. Мне лично лучше всего удавались именно те работы, писание которых вызывало во мне почти непреодолимое отвращение».

Форма Объективно-духовная

Эстетическое-результат одухотворения мира Богом или абсолютной идеей. Прекрасное-

свет Бога на конкретных вещах и явлениях (Фома Аквинский) или воплощение абсолютной идеи (Платон,Гегель).Божественным одухотворением легко объяснить прекрасное, возвышенное и другие положительные эстетические свойства, но затруднительно – безобразное, низменное,ужасное

Форма Субъективно-духовная

Эстетическое – проекция духовного богатства личности на эстетически нейтральную действительность. Действительность эстетически нейтральна, источник ее красоты – в душе индивида;красота – результат направленного восприятия предмета субъектом.

Форма Субъективно-объктивная

Эстетическое возникает благодаря единению свойств действительности и человеческого духа. Эта модель полностью соответствует модели прекрасного по которой прекрасное есть результат соотнесения свойств жизни с человеком как мерой красоты (Аристотель),или его практическими потребностями (Сократ),или с нашими представлениями о прекрасной жизни (Н. Чернышевский).

Форма «Природническая» или «Материалистическая»

Эстетическое - естественное свойство предметов, такое же, как вес, цвет, симметрия, форма (Д,Дидро и другие франц. материалисты)

Слабые стороны:

1. Если эстетическое-такое же свойство природы, как ее физ. и хим. свойства, то не ясно почему его изучением не занимаются естественные науки

2. Инструмент, с помощью которого можно измерить эстетические свойства предмета – вкус - принципиально отличается от весов и других приборов, измеряющие физические свойства предметов.

3. «Природническое» понимание эстетического лишает эстетику монизма(Монизм- это возрение согласно которому, разнообразие объектов в конечном счете сводится к единому началу или субстанци) оказывается невозможным объяснить основные категории эстетики(прекрасное и возвышенное предстают как природные свойства, а трагическое и комическое – как результат общественных противоречий)

Форма «Общественная» концепция

Эстетическое – объективное свойство явлений, обусловленное их соотнесением с жизнью человечества.(общечеловечески значимое в явлениях).Эстетическое проявление благодаря деятельности людей, втягивающее все в мире в сферу человеческих интересов ставящих все определенные отношения к человечеству.

№18 Семиотика и структурализм

Структурализм - широкое и неоднородное направление, сложившееся в период между двумя мировыми войнами XX в. Наибольшее влияние и распространение получило в 60-е гг. во Франции. К концу 60-х гг. из С. выделилась семиотика. В 70-е гг. С. трансформируется в пост С., ставший основным течением постмодернизма.

Главными представителями С. в эстетике являются К. Леви-Строс, Р. Барт, М. Фуко, У. Эко др.

Истоки и начало - в «русской формальной школе» (Р. Якобсон, В. Шкловский и др.)

С. был вызван к жизни прогрессом научного знания, желанием поднять гуманитарные науки до уровня современного естествознания, сделать их с помощью формализации и математизации такими же строгими и точными.

С. охватил практически все сферы социального и гуманитарного знания, наиболее благодатными для него оказались вполне определенные объекты - язык, мифы, кровно-родственные отношения «архаических» народов, религия, фольклор.

Классической работой довоенного времени, выполненной в русле структурного анализа, является книга русского фольклориста В. Проппа «Морфология сказки» (1928). Изучение мифов принесло К. Леви-Стросу мировое признание и др.

Основные черты структурализма

В С. язык- не только предмет изучения. Он играет определяющую методологическую роль, через него рассматриваются все другие явления.

С. имеет много точек соприкосновения с марксизмом, феноменологией, герменевтикой.

В С. предпринята попытка снять противоположность чувственного и рационального примирить строгость и последовательность ученого с парадоксальностью и метафизичностью художника

Важная особенность С. заключается в радикальном пересмотре всей проблематики человека, понимаемого в качестве субъекта познания творчества и иной деятельности.

Сторонники С. выступают против традиционных понятий «автор» и «произведение»(лишая автора «прав собственности» на продукт своей деятельности, произведению дается современное понятие «текст».) Действительным автором произведения становится не столько художник, сколько универсальные по отношению к нему и его творению структуры и законы

Опираясь на структурно-системный подход, представители С. разрабатывают «реляционную» теорию смысла, называя ее «коперниковской революцией» в решении проблемы смысла и значения.

Основные принципы структурализма

Первый принцип С .-принцип имманентности, согласно которому при изучении какого-либо объекта все внимание направляется на его внутреннее строение, абстрагируясь от его эволюции и внешних функций.

Второй принцип С. - подход к изучаемому объекту с точки зрения структуры и системы.

Цель имманентного, внутреннего исследования заключается в установлении в объекте системных связей и отношений и построении его структуры, благодаря чему он предстает как целостное, системное образование.

В целом С. не оправдал возлагавшиеся на него надежды. Результаты структуралистских исследований нередко оказывались настолько общими и абстрактными, что теряли всякий конкретный адресат и могли быть отнесены к любому явлению искусства. Большинство грандиозных замыслов в С. осталось не осуществленными. Ему не удалось решить одну из главных проблем эстетики - проблему подхода к произведению как эстетической и художественной ценности

Семиотика -Одно из направлений эстетики втор. пол. XX в. Истоки современной семиотики находятся в трудах американского философа Ч.Пирса (семиот имеет философско-логический характер) и швейцарского лингвиста Ф. де Соссюра (общая наука о знаках, часть которой составляет лингвистика)

В развитие семиотики значительный вклад внесли Р. Якобсон, Р. Барт, У. Эко, Ю. Лотман и др.

70-е - 80-е гг бурный подъеми, широкое распространение, науки. Преобладающая часть семиотических исследований посвящена искусству и эстетике.

Семиотика в литературе:

Можно выделить две тенденции литератуоной семиотики .

Первая связана с Р. Якобсоном . Осуществленный им совместно с К. Леви-Стросом анализ сонета Ш. Бодлера «Кошки» стал образцом лингвистической интерпретации поэтического произведения.

А. Греймас - дистанцирует семиотику от лингвистики, выходит за рамки грамматики фразы, делая предметом сложное высказывание, и текст.

Вторая тенденция идет от Р. Барта , который считал, что семиотика является частью лингвистики, поскольку язык выступает универсальным явлением и все предметы человек осваивает через язык.

Семиотика в живописи:

Первые попытки применения семиотики к живописи предприняли В.Кандинский и П.Клее.

В. Кандинский выдвинул концепцию, согласно которой все многообразие живописного мира можно свести к трем первичным элементам: точке, линии и плану

П. Клее, испытав сильное впечатление от китайской поэзии, разрабатывал оригинальный живописный алфавит, рисуя в небольших раскрашенных квадратах нечто вроде букв и группируя их в некие строчки письма.

Ж.-М. Флоша, исследует не только живопись, но и фотографию, комикс, жилой дом, рекламу и т. д. Флош полагает, что в живописи первостепенную роль играют зримые качества - цвета, насыщенность, структурное построение, пространственное положение элементов картины и т. п..

Семиотика в кино:

Родоначальник - С. М. Эйзенштейн в 20-е г работал над созданием киноязыка. Широкое распространение во Франции (К. Метц, М. Колен,) и в Италии (У. Эко, П. Пазолини,). Имеются две тенденции семиотики кино:

-первая - сторонники не видят существенных различий между фильмом и языком, максимально сближая их. (П. Пазолини.)

–второая - тенденции признают не только сходства, но и важные различия между кино и языком. К ней принадлежит К. Метц, основатель и главная фигура современной семиотики кино.

Точку зрения: кино есть язык; кино бесконечно отличается от языка. Несовпадение с языком и вместе с тем причастность к нему указывают на то, что кино есть скорее «речь без языка».

М. Колен в своей концепции более четко проводит мысль, что кино является речью, а не языком. По его мнению, термин «язык» может применяться к кино лишь условно, обозначая «совокупность приемов, используемых в фильме для построения кинематографической речи».

Семиотика в музыке:

Музыкальная семиотика появилась позже других. Один из первых П. Булез (работа по изучению ритма «Весны священной» И. Стравинского). Известными представителями музыкальной семиотики являются К. Леви-Строс, Н. Рюве, Ж.-Ж. Наттьез и др.

Леви-Строс находит между музыкой и языком глубокую близость, полагая, что «музыка - это язык минус смысл». Свою концепцию он применяет к анализу «Болеро» М. Равеля.

Н. Рюве считает что не все категории и понятия лингвистики применимы к музыке. Ядро концепции - парадигматический принцип повторения, который, по его мнению, лежит в основе структуры и синтаксиса всей музыки.

Ж-Ж Наттьез .(современ. муз сем) трехмерная концепцию, охватывающая все основные составляющие музыки: создание произведения, его исполнение и восприятие, и научный анализ.

Наттьез вводит в поле исследования всех участников музыкального процесса: композитора, исполнителя, слушателя и музыковеда.

Лит.: Автономова Н. С. Философ проблемы структурного анализа в гуманит. науках. М., 1977;

Силичев Д.А. Семиот. концепции искус. // Эстет. исследования: методы и критерии. М., 1996;

№1 Предмет и задачи эстетики

Эстетика-молодая часть философии. Предмет появился в 18в. связан с именем А.Баумгартена(нем)

Ввел термин «эстетика» обозначающий философскую науку о чувственном восприятии.

«Красота» - совершенство чувственного восприятия. «Иск-во» - наивысшее совершенство чувственного восприятия.

Лозунг 18в.-«дерзай и понимай»

Эстетика философская дисциплина:1)философия,2)логика,3)этика

Вопросы красоты появились задолго до появления эстетики:

Гомер - божественно и материально

Пифагор – в числе

Гераклит -континуум (связность), равновесие противоречий

Сократ - «красиво то, что полезно»

Демокрит- «мимизис»-подражание природе

Платон- калакагатия (любовь=красота). Четыре ступени красоты:1)любовь к телу, 2)любовь к телам, 3)любовь к знанию, мысли, 4)принцип красоты

Аристотель- катарсис (очищение) - возд. настолько, что человек очищается

Объектом эстетики является не только красота и иск-во (изящное, грациозное, возвышенное, героическое), но и не красота (комическая, безобразная, низменная)

Восторг. красоты: Брегель, Дюрер, Гоя, Савицкий, Гончаровский «Дом дураков», Гринуэй «Повар, вор, его жена и ее любовник»

Корган говорил, что эст.-наука о ценностях о значимости которую человек находит в мире, деятельности и искусстве.

Кривцун наз. эст. теорией выразит. форм, которые вызывают особые рефлексы. Три единства: форма, поведение, мысль.

* (Дополнение смотри в плане)

№19 Эстетические концепции в рус. эстетике 19-20вв

Эстет.мысль Др.Руси не оформлялась в абстрактно-теоритеческие системы. Интерес к проблемам эстетики носил невыраженный прямо характер и не принадлежал целиком к мировоззренч сфере.

Две центральны проблемы рус. эстет мысли начала 19в:

· Отношение иск-ва к действительности

· Отношение иск-ва к общественной жизни

Главным итогом развития эстетики в Рос. в конце 18-первой половины19вв было:

· становление эстетического знания как науки;

· рассматривались вопросы общей теории изящных искусств,

· наука о вкусе,

· наука о чувственном познании,

· наука о красоте в природе и искусстве

· наука о прекрасном и т.д

Рус. эстет начала 19в формир. как часть отечественного самопознания в рамках рус. литературного романтизма.

К 40-м гг 19в сложились творческая практика и теоретические воззрения реализма (А.С.Пушкин)

Две линии русских мыслителей:

1.Революционные демократы (критический реализм) (А.Герцен, Н.Добролюбов, В.Белинский,Н.Чернышевский)

Осн. принципы: народность, идейность, реализм

Положительный аспект:помогали расширить кругозор аристократ. образованных людей;

Правда-поможет поднять людей с колен после революции, войны.

2.Мыслители и художники о сути и цели иск-ва (Ф,Достоевский, В.Соловьев,)

Выступали против тройственности. Закон лит.-это красота

Л.Н.Толстой трактат «Что такое искусство?» Две главные тенденции в развитии иск.: демократизация и изоляция. По Толстому, критерием иск. является «религиозное сознание своего времени» Не иск. Богатых с его радостями жизни, а образцы «истинно-христианского иск». Эстеика для Толстого –выражение этики.

*(Остальные персоналии раск в плане)

В конце 19в. заявило о себе новое национальное философско-эстетическое мышление, в котором русские философские нац. Традиции были связаны с формами теологического, богословного мышления. Сформировался русский богословский стиль