Сообщение дмитрий мережковский. Дмитрий мережковский краткая биография

Известный поэт. Род. в 1866 г. Отец его занимал видное место в дворцовом ведомстве. Окончил курс на историко-филологическом факультете спб. университета. Уже в 15 лет помещал стихи в разных изданиях. Первый сборник стихотворений М. появился в 1888 г., второй, "Символы", в 1892 г. (СПб.). Очень много М. переводит с греческого и латинского: в "Вестнике Европы" 90-х гг. напечатан ряд его стихотворных переводов трагедий Эсхила, Софокла и Еврипида. Отдельно вышли "Дафнис и Хлоя" Лонга (СПб., 1896). М. часто выступает и со статьями критического характера: в "Северном Вестнике", "Русском Обозрении", "Труде" и др. напечатаны его этюды о Достоевском, Пушкине, Майкове, Короленко, Кальдероне, французских неоромантиках, Ибсене и др. В 1893 г. издана им книга "О причинах упадка современной русской литературы". В "Северном Вестнике" 1895 г. М. с большим успехом дебютировал на поприще исторического романа "Отверженным" (отд. СПб., 1895).

Отличительные черты разнообразной и плодовитой деятельности М. - преобладание головной надуманности над непосредственным чувством. Обладая обширным литературным образованием и усердно следя за европейским литературным движением, М. часто вдохновляется настроениями книжными. Стих его изящен, но образности и одушевления в нем мало и, в общем, его поэзия не согревает читателя. Он слишком часто останавливается на темах, не соответствующих свойствам его суховатого дарования, и потому впадает в ходульность и напыщенность. По содержанию своей поэзии М. в начале всего теснее примыкал к Надсону. Не будучи "гражданским" поэтом в тесном смысле слова, он, однако, всего охотнее разрабатывал такие мотивы, как верховное значение любви к ближнему ("Сакья-Муни"), прославлял готовность страдать за убеждения ("Аввакум") и т. п. На одно из произведений первого периода деятельности М. - поэму "Вера" - выпал самый крупный литературный успех его. Чрезвычайная простота сюжета, разработанного без всяких потуг сказать что-нибудь необыкновенное, давала автору возможность не напускать на себя никаких чрезвычайных чувств, а живые картины умственной жизни молодежи начала 80-х гг. сообщают поэме значение серьезного воспроизведения эпохи. Поэма полна юношеской бодрости и заканчивается призывом к работе на благо общества. С конца 80-х гг. М. захватывает волна символизма и ницшеанства. Этот поворот невыгодно сказался на поэтической деятельности его. Мистицизма или хотя бы романтизма в ясном до сухости писательском темпераменте М. совершенно нет, почему и "символы" его переходят в ложный пафос и мертвую аллегорию. Историческому роману М., представляющему собой начало широко, хотя и весьма искусственно задуманной трилогии ("Юлиан-отступник", "Возрождение", "Петр и царевич Алексей"), некоторые стороны ницшеанства - именно его вполне свободное отношение к древнему язычеству - сообщили, однако, очень крупный размах. В романе масса предвзятости, психология Юлиана неясна и полна крупнейших противоречий, но отдельные подробности разработаны порой превосходно. "Отверженный" занимает видное место в ряду наших исторических романов и по глубокому проникновению автора духом эллинизма, и по отсутствию шаблонных приемов. Это результат тщательного ознакомления с древней и новой литературой о Юлиане и поездки автора в Грецию. В критических этюдах своих М. отстаивает те же принципы, которых практически держится в творческой деятельности. Вот почему в первых его статьях, например о Короленко, еще чувствуется струя народничества 70-х и начала 80-х гг., почти исчезающая в книжке "О причинах упадка современной литературы", а в новейших его статьях уступающая место не только равнодушию к прежним идеалам, но даже какому-то вызывающему презрению к ним. Мораль ницшевских "сверхчеловеков" поразила воображение впечатлительного поэта, и он готов отнести стремление к нравственному идеалу к числу мещанских условностей и шаблонов. Из критических этюдов М. наибольший шум возбудила книжка "О причинах упадка современной русской литературы". В ней немало метких характеристик современных литературных деятелей, но общая тенденция книжки неясна, потому что автор еще не решался вполне определенно поставить скрытый тезис своего этюда - мысль о целебной силе символизма. М. - решительный враг "тенденциозной" и утилитарной школы русской критики последних 40 лет, но собственные его статьи очень тенденциозны, потому что не столько посвящены характеристике разбираемого писателя, сколько служат поводом защищать любимые положения и настроения автора. Так, весь поглощенный теперь подготовительными работами для второго романа трилогии, он в блестящем, но крайне парадоксальном этюде о Пушкине (сборник П. Перцова "Философские течения русской поэзии") находит в самом национальном русском поэте "флорентийское" настроение.

{Брокгауз}

Мережковский, Дмитрий Сергеевич (дополнение к статье)

За 10 лет, прошедших после 1896 г. М. работал очень много и достиг большой известности не только в России, но и за границей. Он успел закончить свою трилогию ("Воскресшие боги. Леонардо да Винчи", СПб., 1902; "Антихрист. Петр и Алексей", СПб., 1905); издал сборник критических статей ("Вечные Спутники", СПб., 1897), исследование "Толстой и Достоевский" (СПб., 1901 и 1902; I т. имел 3 изд., II-й - 2), новеллу "Любовь сильнее смерти" (М., 1902, СПб., 1904), "Новые стихотворения" (СПб., 1896), "Собрание стихов" (М., 1904); написал ряд статей, по преимуществу в "Мире Искусства" и основанном им журнале "Новый Путь" (см.). Искусственность замысла, легшего в основу трилогии (Христос и Антихрист во всемирной истории) еще ярче проступает теперь, когда она закончена. Если еще можно было усмотреть борьбу Христа с Антихристом в лице Юлиана Отступника, то уже чисто внешний характер носит это сопоставление в применении к эпохе Ренесанса, когда с возрождением античного искусства якобы "воскресли боги" древности. В третьей части трилогии сопоставление держится исключительно на том, что раскольники усмотрели Антихриста в Петре. Самый замысел сопоставления Христа и Антихриста не выдерживает критики: с понятием о Христе связано нечто бесконечно-великое и вечное, с понятием об Антихристе - исключительно суеверие. Не выдерживает критики и другой лейтмотив трилогии - заимствованная у Ницше мысль, что психология "переходных" эпох содействует нарождению сильных характеров, приближающихся к идеалу "сверхчеловека". Представление о "переходных" эпохах противоречит идее непрерывности всемирной истории и постепенности исторической эволюции. В частности, искусственность этой идеи в применении к Петру едва ли может подлежать сомнению в настоящее время, когда в русской исторической науке прочно установился взгляд, что Петровская реформа далеко не была радикальной. Она была только эффектным, декоративно красивым проявлением задолго до того начавшегося усвоения европейской культуры. Кроме общих всей трилогии идей, М. в отдельных частях ее задается еще и специальными задачами. Так "Юлиан Отступник" проникнут декадентской рафинированностью, а в "Воскресших Богах" автор с особенной любовью занялся той стороной Ницшеанства, которая заменяет мораль преклонением пред силой и в связи с этим ставит искусство "по ту сторону добра и зла". С такой точки зрения освещается психология главного героя "Воскресших Богов" - Леонардо да-Винчи. М. на всем протяжении романа подчеркивает полное нравственное безразличие великого художника, который вносит одно и то же воодушевление и в постройку храма, и в план особого типа домов терпимости, в придумывание разных полезных изобретений и в устройство "уха тирана Дионисия", с помощью которого сыщики незаметно могут подслушивать. Литературную обработку двух последних романов трилогии трудно подвести под определенный тип. Это не вполне художественное произведение, потому что не меньше половины занимают выписки из подлинных документов, дневников и т. д. Еще меньше можно причислить оба романа к доподлинной истории. Смесь стилей, однако, не только не вредит общему впечатлению, а напротив того, оба приема друг друга счастливо дополняют. Художественные силы М. выигрывают от освещения хотя и тенденциозной, но все-таки яркой мыслью и подкрпления эффектно подобранными, колоритными цитатами. "Воскресшие Боги", несомненно, одна из интереснейших книг по Ренесансу; это было признано даже в богатой западно-европейской литературе. Что касается "Петра и Алексея", то для огромного большинства читателей, все еще привыкших смотреть на Петра, как на полубога, роман М. является настоящим откровением. Петр "Великий" в значительной степени меркнет, а на первый план выступает Петр более "Грозный", чем "Грозный" царь Иван. Перед нами Петр палач, собственноручно рубящий головы, собственноручно закалывающий кинжалом стрельцов, собственноручно засекающий на дыбе почти до смерти родного сына. Рядом с этим перед нами проходят картины дикого распутства, безобразнейшего пьянства, грубейшего сквернословия и во всей этой азиатчине главную роль играет великий насадитель "европеизма". М. сконцентрировал в одном фокусе все зверское, которого было так много в Петре. Как средство окончательно упразднить старое, академически прилизанное представление о Петре, роман М., бесспорно, должен сыграть видную роль. Не меньше исторических романов М. заставил о себе говорить своими блестяще написанными исследованиями о Толстом и Достоевском, стоящими в тесной связи с попытками его создать новое религиозное миросозерцание. М.-критик воюет с тенденциозностью "идейной" критики 60-х годов, но сам он столь же тенденциозен, с той только разницей, что он подходит к разбираемым произведениям с меркой не публицистической, а богословской. Но если публицистическая критика имеет то оправдание, что она связана с требованиями жизни, отражением которой является литература, то уже богословская критика - прием безусловно произвольный. Сказавшиеся как в исследовании о Толстом и Достоевском, так и в других статьях попытки М. обосновать новое религиозное миросозерцание сводятся к следующему. М. исходит из старой теории дуализма. Человек состоит из духа и плоти. Язычество "утверждало плоть в ущерб духу" и в этом причина того, что оно рухнуло. Христианство церковное выдвинуло аскетический идеал "духа в ущерб плоти". В действительности же Христос "утверждает равноценность, равносвятость Духа и Плоти " и "Церковь грядущая есть церковь Плоти Святой и Духа Святого". Мечтания о грядущей церкви основаны у М. на убеждении, что рядом с "историческим" и уже "пришедшим" христианством должна наступить очередь и для "апокалиптического Христа". В человечестве теперь обозначилось стремление к этому "второму Христу". Официальное, "историческое" христианство М. называет "позитивным", т.е. успокоившимся, остывшим. Оно воздвигло перед человечеством прочную "стену" определенных, окаменевших истин и верований, не дает простора фантазии и живому чувству. В частности "историческое" христианство, преклоняющееся пред аскетическим идеалом, подвергло особенному гонению плотскую любовь. Для "апокалиптических" же чаяний М. вопрос пола есть по преимуществу "наш новый вопрос"; он говорит не только о "Святой Плоти", но и о "святом сладострастии". Этот довольно неожиданный переход от религиозных чаяний к сладострастию смущает и самого М. В ответ на обвинения духовных критиков, он готов признать, что в его отношении к "историческому христианству" есть "опасность ереси, которую можно назвать, в противоположность аскетизму, ересью астартизма, т. е. не святого соединения, а кощунственного смешения и осквернения духа плотью". Несравненно ценнее этих бесплодных, лишенных каких бы то ни было осязательных, реальных очертаний вопросов о возможном соединении двух противоположных полюсов - святости Духа и святости Плоти - другая сторона религиозных исканий М. Второй из "двух главных вопросов, двух сомнений" его - более действенный, чем созерцательный вопрос о бессознательном подчинении исторического христианства языческому Imperium Romanum - "об отношении церкви к государству". Став в начале 1900-х гг. во главе "религиозно-философских" собраний в СПб., М. и кружок других писателей (Минский, Розанов, Гиппиус и др.) подвергли резкой критике всю нашу церковную систему, с ее полицейскими приемами насаждения благочестия. Эта критика, исходившая от людей, заявлявших, что они не атеисты и не позитивисты, а искатели религии, в свое время произвела сильное впечатление.

С. Венгеров.

{Брокгауз}

Мережковский, Дмитрий Сергеевич

Беллетрист, поэт, критик, публицист, религиозный мыслитель. Род. в семье крупного дворцового чиновника. Окончил историко-филологич. факультет Петербургского университета; печататься начал в 1881. С 1920 - в эмиграции, злейший враг сов. власти. М. - один из зачинателей русского символизма, представитель богоискательства, идеолог дворянской интеллигенции, к-рая в условиях реакции 80-х гг. выступила с проповедью эстетизма и индивидуализма, ударилась в крайний мистицизм, накануне революции 1905 перешла в лагерь оппозиционной кадетствующей буржуазии, а после Октября закономерно перекочевала за границу.

Первые стихотворные произведения Мережковского ("Стихотворения", 1888; "Символы", 1894; "Новые стихотворения", 1896) окрашены в пессимистические тона; его угнетает "век суровый железа, денег и машин". В лирике преобладают мотивы тоски, усталости, одиночества. Легкий налет "гражданских" мотивов надсоновского типа смешивается с религиозной настроенностью ("Христос воскрес", "Часовой на посту"). Бледные образы, шаблонные рифмы оформляют вялые философствования на религиозные темы ("Вера", "Смерть"), сочетаясь с искусственностью тона, крикливостью патетики ("Сакья-Муни", "Moritori"). Книга М. "О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы" явилась первой попыткой русского символизма осознать себя как направление, имеющее определенные эстетические и религиозно-философские принципы. Намечая "три главных элемента нового искусства: мистическое содержание, символы и расширение художественной впечатлительности", Мережковский обрушивается на "утилитарный пошлый реализм" литературы революционной демократии 60-х гг. Упадок современной литературы он объясняет "тем упадком художественного вкуса, который, начиная с 60-х гг., продолжается доныне и вызван проповедью утилитарного и тенденциозного искусства, проповедью таких критиков, как Добролюбов, Чернышевский, Писарев". Возрождение литературы М. видит в декадентстве и мистицизме: "русские декаденты - первые русские европейцы, люди всемирной культуры, достигшие крайних вершин ее "самозародившейся мистики"". Резко враждебное отношение М. к наследству революционней демократии, к художественному реализму, привело его к борьбе с современной идейно-прогрессивной литературой. В росте социалистического рабочего движения М. усматривал наступление "грядущего хама", Смердякова, торжествующей пошлости. В противовес идеям пролетарской социалистической борьбы М. выдвинул теорию "третьего царства", стремясь приспособить устаревшие догмы христианской религии к "современному состоянию человеческого ума".

"Критика христианства", осуществленная М., выражала настроения дворянско-буржуазного блока, его стремления внести некоторые поправки в действительность в смысле очищения ее от рутины прошлого для более просторного развития на капиталистических началах. Основанный группой М. журн. "Новый путь" был трибуной мистики, идеализма, утонченной поповщины. Мистически истолкованная гегелевская "триада" превращена М. в теорию "трех царств", якобы знаменующих религиозную эволюцию человечества. Эту теорию М. проводит настойчиво во всех своих произведениях. В своих исторических романах М. поставил задачей показать движение человечества по пути к "третьему царству". В трилогии "Христос и антихрист" Мережковский берет такие исторические эпохи, когда, по его мнению, борьба между язычеством и христианством проявлялась с наибольшей силой. "Юлиан Отступник" рисует гибель эллинского мира под напором темной христианской черни, "одержимой бесом разрушения". Роман "Воскресшие боги" посвящен возрождению культа эллинской красоты. "Леонардо да Винчи", одновременно рисующий "Тайную вечерю" и мерзкие рожи языческих идолов, совмещает в себе два начала - языческое и христианское. Перескакивая через столетия, М. обращается к России, приписывая ей миссию окончательного возрождения. Роман "Петр и Алексей" посвящен трагическому противоречию старого и нового, европейского и старорусского начал, которые сливаются, по М., воедино в грядущем царстве святого духа. Вторая трилогия - драма "Павел I" , роман "Александр I" и "14 декабря" - посвящена движению декабристов и предшествовавшему дворцовому перевороту (убийство Павла I). Трактуя "революцию" как борьбу с самодержавием во имя бога, М. изобразил декабризм как беспочвенный легкомысленный заговор кучки взбалмошных молодых людей, одержимых религиозными сомнениями. В наиболее невыгодном свете М. представил как раз левую, демократическую часть декабристов (Пестель, Бестужев).

Укладывая историю в узкие рамки своей религиозной схемы, М. не останавливается перед сознательным искажением исторических фактов. Герои М. не образы с живым содержанием, а рупоры мистической идеи трех царств. Они ведут схоластические споры, цитируют эллинских мудрецов, видят длинные сны, ведут скучнейшие дневники. Холодное резонерство, фальшивый пафос и пророческий тон доминирующе романах и заглушают немногие яркие страницы. Мистическая трактовка М. исторического процесса была оружием борьбы дворянско-буржуазного блока с растущим революционным движением.

До революции 1905 М. преклонялся перед самодержавием, считая царя помазанником божиим, отождествляя государство с церковью. В годы мощного подъема революционного движения М. переходит в лагерь буржуазной оппозиции, объявляет: "самодержавие - от антихриста". Выступая против самодержавия, М. одновременно скорбит о том, что "в русской революции дела, достойные титанов, совершаются под песни пигмеев, под такие гимназические вирши, как "Вставай, подымайся, рабочий народ"". Ему хочется слышать в революции церковное песнопение, ибо русская революция, по М., может стать путем к "третьему царству", но для этого она должна отбросить "мещанство", земные цели соц.-дем., т. е. по сути дела должна перестать быть революцией. Здесь контрреволюционный характер воззрений Мережковского выражен особенно отчетливо.

Эта активнейшая пропаганда мистики и религии, проводимая М., являлась отражением того исторического момента, "когда русской буржуазии в ее контрреволюционных целях понадобилось оживить религию, поднять спрос на религию, сочинить религию, привить народу или по-новому укрепить в народе религию" (Ленин).

Как литературный критик М. произвольно подгоняет творчество писателей под свою схему мистического развития человечества. Так, творчество Пушкина истолковывается как примиряющее христианство и язычество начало, из которого вышли Достоевский и Толстой - "два предвозвестителя русского и всемирного возрождения", один - стремящийся к одухотворению плоти, другой - "к воплощению духа". А так как в грядущем царстве "дух и плоть должны слиться воедино", то и Достоевский с Толстым должны слиться и дать нового, символического Пушкина. В творчестве Гоголя М. увидел вечную борьбу с "чортом", объявил, что "Чичиков - антихрист", а в персонажах "Ревизора" умудрился найти скрытый мистический смысл. Когда М. понадобилось обосновать свою теорию народа-богоносца, он в качестве предвозвестника этой теории выдвигает Лермонтова. Демократическая гражданская лирика Некрасова вызывает резкое осуждение М., зато особо подчеркиваются отдельные нотки религиозной настроенности поэта; у Гл. Успенского, которого "убийственное для всякой поэзии утилитарное направление коснулось в большей мере, чем Некрасова", М. находит одно удовлетворяющее его произведение - очерк "Парамон-Юродивый". Лучшим произведением Короленко он объявляет "Сон Макара", в котором "религиозное вдохновение окрыляет поэта", а в "Стихотворениях в прозе" и рассказе "Собака" открывает настоящего "немодного и нестареющего Тургенева, которого не подозревали наши критики-реалисты". Естественно, что поэзия Горького, в которой трудно найти мистику, "ничего не заслуживает кроме снисходительного забвения...", "...о Горьком как о художнике больше двух слов говорить не стоит". Но зато В. Розанов оказывается "величайшим из современных русских писателей".

В период реакции, когда "дух "смирения" и "покаяния", увлечение антиобщественными учениями, мода на мистицизм и т. п." (Ленин) сделались господствующими настроениями буржуазии и мелкой буржуазии, деятельность М. имела успех в "отчаявшихся и уставших" (Ленин) кругах буржуазной и мелкобуржуазной интеллигенции, оказала значительное влияние на творчество Белого, Вяч. Иванова, Брюсова.

К 1909-1910 М. проделывает еще большую эволюцию вправо, "ведет последовательную, очень внутреннюю, идейную борьбу" с большевизмом ("Дневники" З. Гиппиус) и окончательно переходит в лагерь столыпинской реакции. Ленин с определенностью обозначил место М. в классовой борьбе, говоря, что "Струве в "Русской мысли", наверное, докажет завтра при помощи Бердяева, Изгоева, Мережковского и К°, что "ленинцы" - греховные "раскольники", а ликвидаторы... святые исполнители воли бога" (т. XVII, стр. 494).

Пролетарскую революцию М. встретил с дикой фанатической злобой. Изливая потоки клеветы на Советскую Россию, М. для борьбы с этим "царством антихриста" призывает силы не только небесные, но и земные - в лице европейской интервенции.

Художественное творчество М. эмигрантского периода является ярким примером идейной деградации и культурного одичания белой эмиграции. Его романы "Рождение богов", "Мессия" лишены всяких признаков художественности, наполнены скучнейшими разговорами и туманными пророчествами. В религии древнего Египта он находит сочетание "элементов религиозного и полового", чем и спешит обновить свою философию.

В плане литературного наследства творчество М., реакционное от начала до конца, представляет безусловно отрицательную величину. Оно может служить разве только иллюстрацией позорного бытия нашей "отечественной" буржуазии и ее бесславного конца.

Библиография: I. Полное собр. сочин., 17 тт., изд. т-ва М. О. Вольф, СПб, 1911-1913; То же, 24 тт. (полнее), изд. т-ва Сытина, М., 1914-1915. Не вошли в "Собр. сочин.": 14 декабря, П., 1918; Рождение богов. Тутонкамон на Крите, Прага, 1925; Мессия, "Современ. записки", Париж, 1926, XXVII - XXXII (романы); Будет радость, П., 1916; Романтики, Петроград, 1917 (драмы); Две тайны русской поэзии. Некрасов и Тютчев, Петроград, 1915; Завет Белинского, Петроград, 1915 (критика).

II. Михайловский Н. К., Дневник читателя. Заметки о поэзии и поэтах, "Сочин.", т. VI, СПб, 1897; Его же, Русское отражение французского символизма, в кн. "Литературные воспоминания и современная смута", т. II, СПб, 1900; Eго же, Несколько слов о г. Мережковском и Л. Толстом. О г. Мережковском. О Достоевском и г. Мережковском. Г. Мережковский об отцах и детях. Запоздалые счеты с г. Мережковским, "Последние сочин.", т. II, СПб, 1905; Соловьев Е. А., Наша литература, "Журн. для всех", 1902, II ("Смерть богов", "Воскресшие боги"), 1902, X [Мережковский о Толстом (подпись: Mиpский)]; Шулятиков В., Критические этюды, "Курьер", 1903, № 273; Коробка Н. И., Мережковский о Толстом и Достоевском, в кн. "Очерки литературных настроений", СПб, 1903; Богданович А., Годы перелома, СПб, 1908, стр. 429-435; Неведомский М., О "навьих" чарах и "навьих" тропах, "Современный мир", 1908, II; Его же, В защиту художества, там же, 1908, III; Покровский M. H., Религия и революция, сб. "О веяниях времени", СПб, 1908 (По поводу сб. Мережковского "Не мир, но меч"); Чуковский К., От Чехова до наших дней, изд. 3-е, СПб, 1908; (изд. 1-е, СПб, 1908); Шулятиков В., Неаристократическая аристократия, Сб. "Литературный распад", СПб, 1909, кн. II, стр. 231-251; Базаров В. А., Богоискательство и богостроительство, Сб. "Вершины", СПб, 1909; Неведомский М., Модернистское похмелье, Сб. "Вершины", СПб, 1909; Базаров В. А., Христиане Третьего Завета и строители Башни Вавилонской, "На два фронта", СПб, 1910, и в сб. "Литературный распад", кн. II, СПб, 1909; Плеханов Г. В., О так называемых религиозных исканиях, в сб. "От обороны к нападению", М., 1910 (Собр. сочин., т. XVII); Шулятиков В., Этапы новейшей лирики, в сб. "Из истории новейшей русской литературы", М., 1910. Иванов-Разумник, Мертвое царство, в кн. "Творчество и критика", СПб, 1911; Кранихфельд В. П., Литературные отклики. Легенда о кольце Пушкина, "Современный мир", 1911, I; Брюсов В. Я., Далекие и близкие, М., 1912; Брандес Г., Собр сочин., изд. "Просвещение", т. XIX, СПб, 1913. О романе "Александр I": Войтоловский Л., "Киевская мысль", 1913, № 81; Мельгунов С., Защита Мережковским Александра I, "Голос минувшего", 1913, IV; Корнилов А., Исторический роман д. Мережковского, "Современник", 1913, II; Садовский Б., Оклеветанные тени (вошло в его сб. "Ледоход", II., 1916), "Северные записки", 1913, I; Мельгунов С., Роман Мережковского "Александр I", "Голос минувшего", 1914, XII; Троцкий Л. Д., Мережковский, в кн. "Литература и революция", изд. 2-е Гиз, М., 1924 (ср. Сочин., т. XX, Гиз, М., 1926); Долинин А., Д. Мережковский, "Русская литература XX в.", под ред. С. А. Венгерова, т, I, М., 1914; Воронский А. К., Вне жизни и вне времени (Русская зарубежная художественная литература), в кн. "Литературные записки", М., 1926; Горбов Д. А., Мертвая красота и живучее безобразие, "Красная новь", 1926, VII (о "Мессии"); Коган П. С., Очерки по истории новейшей русской литературы, т. IV, изд. 7-е, Гиз, М., 1929; Евгеньев-Максимов В. и Максимов Д., Из прошлого русской журналистики. Статьи и материалы, Л., 1930 (см. здесь ст. ст. Д. Максимова: "Журналы раннего символизма", "Новый путь").

III. Ларин О. Я., Хронология, указатель произведений и литературы о произведениях Мережковского, при т. XXIV Полного собр. сочин., СПб, 1915; Фомин А. Г., Библиография новейшей русской литературы, "Русская литература XX в.", под ред. С. А. Венгерова, т. II, вып. V, М., 1915; Mезьер А. В., Русская словесность с XI по XIX ст. включительно, ч. 2, СПб, 1902; Владиславлев И. В., Русские писатели, изд. 4-е, Гиз, Л., 1924; Его же, Литература великого десятилетия (1917-1927), том I, Гиз, Москва, 1928; Мандельштам Р. С., Художественная литература в оценке русской марксистской критики, ред. Н. К. Пиксанова, издание 4-е, Гиз, Москва, 1928.

В. Жданов.

{Лит. энц.}

Мережковский, Дмитрий Сергеевич

Писатель, поэт, философ, переводчик. Род. в Петербурге, отец из укр. дворянского рода. В 1888 закончил ист.-филол. ф-т Петерб. ун-та. В 90-е гг. М. сближается с редакцией ж. "Северный В.", вокруг к-рого формировалась группа символистов; М. становится одним из теоретиков рус. символизма. Путешествуя вместе с женой З.Н.Гиппиус по Италии и Греции, собирал материалы для трилогии "Христос и Антихрист", над к-рой работал 12 лет (1893-1905). В 1900-1902 печатал в "Мире искусства" одну из крупнейших своих работ "Толстой и Достоевский" (отд. изд. - СПб., 1901-1902). М. - один из организаторов (1901) Религ.-филос. об-ва, ставившего целью объединить интеллигенцию и церковь; полит. направленность собр. этого об-ва оказалась неугодной правительству, и они были запрещены в 1903 (после революции 1905 возобновились). Подготовил трилогию "Царство зла", посвященную судьбам России. В 1906-1914 М. и Гиппиус живут в Париже, иногда приезжая в Россию. Октябрьскую революцию принял резко враждебно. В конце декабря 1919 через Минск и Гомель нелегально эмигрировал с женой в Варшаву. В октябре 1920 переехал в Висбаден, с ноября 1920 жил в Париже. Умер в Париже. Написал значительное число произведений - художеств., критических и полит. Во всех произведениях неизменно касался мировоззренч. проблем, выражал свои филос. взгляды. На его миропонимание большое влияние оказали Ф.М.Достоевский и Вл.Соловьев. М. развивал концепцию "нового искусства", осн. элементами к-рой считал "мистическое содержание" и "символы". Во всякой эволюции он усматривал 3 момента: нерасчлененное интегральное единство противоположных начал, их дифференциацию и "совершенную интеграцию". В мире, считал он, имеются две бесконечности, верхняя и нижняя, дух и плоть, к-рые мистически тождественны. Окончательное единение двух бесконечностей приведет к истинной реализации христ. свободы.

Творч. М., от ранних критических статей до романов, писавшихся уже в эмиграции, пронизано двумя переплетающимися мотивами - поисками новой религиозности и рассмотрением логики ист., культурного процесса. Уже в первом сб. статей "О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы" (1893) М. видит истоки кризисных процессов культуры в релит, индифферентности, апатии творч. интеллигенции. Спасение - в отречении от "мертвенного реализма и атеизма", в ориентации на религию и духовность. Истинная религиозность сохранилась лишь в народе и значит, считает М., возврат к религии означает и преодоление пропасти между интеллигенцией и народом. Нар. же религиозность не свободна от элементов двоеверия, в ней уживаются и христианство, и языческие верования. Этот факт во многом определил интерес М. к историософской концепции в трилогии "Христос и Антихрист" (1896-1906). Вся история представляется М. борьбой двух начал - Христа и Антихриста, двух систем нравств. ценностей. Антихрист., языческие по сути, силы воплощают для М. земное начало, красоту и правду плоти, радость и упоение жизнью. Христианство же, выдвинув более высокие нравств. идеалы, тем не менее, несовместимо, по мысли М., с радостями земного существования. Проповедь аскетизма, угрозы Страшного суда, учение о греховности человека способствуют представлению о земном бытии как опасном искушении, к-рому нельзя поддаться. М. пытается синтезировать язычество и христианство в "религии третьего Завета": "...Христианство - правда о небе, язычество - правда о земле, и в будущем соединении этих двух правд - полнота религиозной истины". В конечном счете, это идея преодоления противоположности между плотью и духом, об-вом и церковью, народом и интеллигенцией в "новом релит, сознании". Переход к такому сознанию возможен лишь в результате "революции духа". Полит. и соц. перевороты для М., являются лишь предвестниками грядущей религ. революции, в результате к-рой должна возникнуть христ. безгос. общественность. Филос. мышлению М. присуща антиномичность, поиски триадичности в развитии разл. явлений. Напр., логику ист.-филос. процесса М. представляет как смену фаз "догматического идеализма" (тезис), "догматического материализма" (антитезис), "мистического материализма" (синтез). В гносеологии М. - умеренный агностик, приверженец теории символизма (символ как условное выражение трансцендентного содержания). Автор ряда интересных работ по филос. литературы.

О.Д.Волкогонова

Соч.: Христос и Антихрист (Ч.1 - 1896. Ч.2 - 1902. Ч.3 - 1905 ); Л.Толстой и Достоевский. СПб. , 1905 ; Грядущий хам. Чехов и Горький. СПб. , 1906 ; Не мир , но меч. К будущей критике христианства. Статьи. СПб. , 1908 ; Больная Россия. СПб. , 1910 ; Полн. собр. соч. В 17 т. СПб. , 1911-1913 ; Зачем воскрес? (Религиозная личность и общественность ). Пг. , 1916 ; Тайна трех. Египет и Вавилон. [Прага ], 1925 ; Тайна Запада. Атлантида и Европа. Белград , [1930 ]; Иисус неизвестный. Белград , 1932. (перевод на англ. яз. - 1934 ); Полн. собр. соч. Т.1-24. М. , 1914-1915 ; Павел. Августин. Берлин , 1936 ; Св. Франциск Ассизский. Берлин , 1938 ; Жанна д"Арк и Третье Царство Духа. Берлин , 1938 ; Избранные статьи. Мюнхен , 1972 ; Собр. соч. в 4 т. М. , 1990 ; Толстой и Достоевский. Вечные спутники. М. , 1995 ; Иисус Неизвестный. В 2 т. М. , 1996.

Мережко вский, Дмитрий Сергеевич

Род. 1866, ум. 1941. Писатель, религиозный философ. Автор романов, стихов, философских и публицистических работ. Произведения: "О причинах упадка и новых течениях современной русской литературы" (1893), "Христос и Антихрист" (трилогия, 1895-1905: романы "Юлиан Отступник", "Леонардо да Винчи", "Петр и Алексей"), "Александр I" (роман), "Л. Толстой и Достоевский" (1901-02), "Грядущий хам" (1906), "Лица святых. От Иисуса к нам" (1936-38), "Данте" (1939) и др. В 1920 г. эмигрировал. Муж З. Гиппиус (см.), брат К. С. Мережковского (см.).

Дмитрий Сергеевич Мережковский – поэт, прозаик, драматург, философ, литературный критик, один из основоположников символизма в России – родился 2(14) августа 1865 года в Санкт-Петербурге в многодетной семье крупного чиновника, действительного тайного советника, Сергея Ивановича Мережковского, служившего во дворце.

Вехи биографии Мережковского совпадают с основными вехами русской истории конца 19 – начала 20 в. В 1884 году Мережковский поступает на историко-филологический факультет Московского и Петербургского университета, где сразу же проявляет интерес к философии. Здесь же происходит знакомство с Короленко, Гаршиным и Успенским, от которых Мережковский перенял осмысление проблем государства и общества с позиций народничества. После знакомства со стихотворениями Владимира Соловьева, Мережковский обращается к символизму. Пережил увлечение философским позитивизмом и левым уклоном, заменил их проповедью философии религии в ее единстве с культурой, приветствовал февральскую революцию, но не принял большевизма, в конце 1919 года бежал за границу, став одним из столпов русской эмиграции.

В связи с биографией Мережковского обычно упоминают два факта: визит юноши Мережковского с отцом к Достоевскому с целью показать стихи начинающего поэта, по поводу которых Федор Михайлович сказал: «Слабо, плохо, никуда не годится. Чтобы хорошо писать, - страдать надо, страдать!», - и брак с З.Н. Гиппиус, с которой Мережковский прожил 52 года, «не разлучаясь со дня свадьбы в Тифлисе ни разу, ни на один день».

В конце 1880-х и в 1890-е годы Мережковские отправляются в тур по Европе. Дмитрий Сергеевич и его супруга изучают европейскую культуру. Здесь Мережковский выступает в качестве литературного переводчика – он переводит античные трагедии с латинского и греческого языков, пишет критику, его труды публикуются в «Труде», «Русском обозрении» и «Северном вестнике».

В 1888 году в Петербурге вышла первая книга Мережковского «Стихотворения (1883-1887 )», а в 1892 – сборник «Символы (Песни и поэмы)» и в 1893 – брошюра «О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы», ставшие в определенной мере программными для литературного направления символизма.

1899 год стал для Дмитрия Сергеевича Мережковского поворотным - он обращается к религиозным вопросам, много беседует на тему христианства и церкви, а спустя два года, в 1901 году Зинаида Гиппиус подала Мережковскому идею создания философско-религиозного кружка, в котором интеллигенция могла бы обсуждать насущные вопросы религии, церкви и русской культуры. Идея получила свое развитие и собрания имели место быть до 1903 года . К.П. Победоносцев на посту обер-прокурора Священного Синода одобрил такие собрания, однако за критику официальной церкви собрания им же были запрещены.

Известность к Мережковскому пришла с его первой романной трилогией «Христос и Антихрист»: «Смерть богов (Юлиан Отступник)» (1896 ), «Воскресшие боги (Леонардо да Винчи)» (1902 ), «Антихрист (Петр и Алексей)» (1905 ). В то же время он пишет большое исследование «Л. Толстой и Достоевский» (1901-1902 ). Этот этап творчества по праву считается самым удачным в литературной биографии Мережковского. Он сразу же заявил о себе как о нетрадиционном романисте. Он скорее являет сложившийся в Европе тип художника-эссеиста. Полиглот, знаток античности и итальянского Возрождения, он свободно контаминировал культурные смыслы как в публицистических, так и романических жанрах. И те и другие были подчинены одним и тем же метафизическим и культурологическим схемам: Христос и Антихрист, Богочеловек и Человекобог, Дух и Плоть, власть неба и власть земли. Мережковский использовал одни и те же историко-культурные универсалии. Так, в романе о Леонардо да Винчи Микеланджело и Леонардо выступают как тезис и антитезис, как Плоть и Дух, а Рафаэль – синтез Духа и Плоти. В русском искусстве, которому посвящено исследование Мережковского, эта триада перевернута: история искусства начинается с синтеза – Пушкина, разбиваясь затем на две составляющие линии – творчество Л.Н. Толстого («ясновидца Плоти») творчество Достоевского («ясновидца Духа»).

Весной 1906 года Дмитрий Сергеевич Мережковский с супругой отправляется во Францию. Там, в Париже, они проживут до 1908 года . Именно там выходит в свет совместный с женой и Д. Философовым труд «Le Tsar et la Revolution » (Царь и Революция), там же Мережковский начинает работу над «Царство Зверя» - трилогия на тему русской истории XVIII-XIX веков. В 1908 году публикуется первая часть этой трилогии – «Павел I», за которую Дмитрий Сергеевич Мережковский получил судебное разбирательство. Вторая часть трилогии – «Александр I» публикуется спустя пять лет в 1913 году . Завершает трилогию «14 декабря» также спустя пять лет в 1918 году . В начале XX века творчество Мережковского популярно в Европе - его труды переводят на многие языки, издаются многотомные собрания сочинений, однако в России произведения Мережковского не получили широкого распространения по причине жесточайшей цензуры, так как поэт выступает против самодержавия и официальной церкви.

В 1909 году был опубликован четвертый сборник стихов Мережковского под названием «Собрание стихов». В этом сборнике было немного новых стихотворений, основную часть составляло содержание трех предыдущих сборников. Интерес этого сборника еще и в том, что автор составил его исходя из своих новых взглядов.

В 1915 году Мережковский опубликовал публицистический сборник «Было и будет: Дневник 1910-1914» и литературное исследование «Две тайны русской поэзии: Некрасов и Тютчев». В 1916 году состоялись премьеры двух его пьес: «Будет радость» (МХТ) и «Романтики» (Александринский театр, постановка В.Э. Мейерхольда); вторая из них имела большой успех.

Мережковские приветствовали Февральскую революцию 1917 года . Октябрьские события вызвали яростный протест Мережковского. Он истолковал происшедшее как разгул «хамства», воцарение «народа-Зверя», смертельно опасного для всей мировой цивилизации, торжество «надмирного зла». Мережковский и Гиппиус первым делом занялись хлопотами по освобождению министров, заключённых в Петропавловскую крепость. В конце этого года писатель выступал с антибольшевистскими лекциями и статьями, одна из них, «1825-1917» (14 декабря, газета «Вечерний звон») анализировала ведущую роль интеллигенции в русском революционном движении. В 1919 году Мережковский вынужден был начать сотрудничество с горьковским издательством «Всемирная литература», где стал получать паёк и заработок. В этом же году Мережковский добивается разрешения на чтение лекций в рядах Красной армии. Под этим предлогом он с женой подбирается совсем близко к границе с оккупированными Польшей территориями и бежит. На территории Польши Мережковский ведет активную политическую деятельность, направленную против большевизма, однако после подписания перемирия между Россией и Польшей, он вынужден переехать в Париж.

В 1927 году при активном участии Мережковского создается религиозно-философский кружок «Зеленая лампа», который играл весомую роль в жизни русской эмиграции. В том же году Мережковские издают журнал «Новый курс», однако через год они вынуждены были прекратить его издание.

В сентябре 1928 года Мережковские приняли участие в Первом съезде русских писателей-эмигрантов, организованном в Белграде королем Югославии Александром I Карагеоргиевичем. Тогда же сербский монарх наградил писателя орденом Святого Саввы первой степени за заслуги перед культурой. Мережковский и Гиппиус выступили с публичными лекциями, организованными Югославской академией, после чего при Сербской академии наук стала издаваться «Русская библиотека», в которую вошли произведения Бунина, Мережковского, Гиппиус, Куприна, Ремизова, Шмелева, Бальмонта, Северянина.

В июне 1936 года Мережковский получил стипендию от правительства Муссолини для работы над книгой о Данте; более того, итальянский диктатор нашёл время, чтобы несколько раз встретиться с писателем и поговорить с ним о политике, искусстве и литературе.

Осенью 1938 года , когда гитлеровская Германия аннексировала Австрию и захватила Судеты, а потом и Чехословакию, Мережковский и Гиппиус выступили с категорическим осуждением «Мюнхенского сговора». Начало Второй мировой войны супруги встретили в Париже.

Произведения Дмитрия Мережковского 20-30-х гг.: «Рождение Богов (Тутанкамон на Крите)» (1924 ), «Мессия» (1925 ), «Наполеон» (1929 ), «Тайна Запада: Атлантида-Европа» (1931 ), «Иисус Неизвестный» (1932-1933 ), «Павел и Августин» (1937 ), «Франциск Ассизский» (1938 ), «Данте» (1939 ).

Последние месяцы жизни Мережковский непрерывно работал: прочёл публичные лекции о Леонардо да Винчи и Паскале, пытался прочесть доклад о Наполеоне, но он был запрещён оккупационными властями. К июню 1941 года у Мережковских кончились деньги: выселенные из виллы за неуплату, они сняли на лето меблированные комнаты. В сентябре, одолжив деньги у знакомых, супруги вернулись в парижскую квартиру. Истощённый физически и морально, Мережковский до последних дней пытался работать над «Маленькой Терезой», но она так и осталась неоконченной.

Дмитрий Сергеевич Мережковский скончался 9 декабря 1941 года от кровоизлияния в мозг.

Единство своего творчества Мережковский осознавал и писал в предисловии к собранию сочинений, что «это не ряд книг, а одна, издаваемая для удобства только в нескольких частях. Одна об одном». Творческое наследие Мережковского поистине огромно: это сотни критических и публицистических статей, несколько романических циклов. Но наибольший успех и признание ему выпали именно на начальном этапе, хотя и в это время оценки его творчества были самыми разноречивыми. А. Белый свидетельствовал, что Мережковский, будучи известным и популярным в Европе, в России оставался непонятым и одиноким. Для осознания природы его новаторства потребовалось немало времени.

Время показало, что Мережковский явился создателем романа нового типа – романа историософского. Своеобразие его состоит в том, что автором двигало желание не запечатлеть историю, а объяснить ее, соединив ее начала и концы, почувствовать ритм истории, определив тайные законы ее движения. В основе романического творчества Мережковского лежит мифо-поэтическое мышление, основанное на философской и религиозной интуиции. Символы и концепты философско-религиозных интуиций становятся организующими центрами всего творчества и проходят в качестве сквозных символических лейтмотивов. Отсюда основные особенности поэтики творчества. Мережковский сочетал в себе художника и ученого. З. Гиппиус в воспоминаниях писала, что он был одержим жаждой познания: «Ко всякой задуманной работе он относился с серьезностью ученого». Исследовал источники, путешествовал по местам предполагаемых событий, искал и собирал различные свидетельства. И в творчестве романист нередко следовал в Мережковском за знатоком и свидетелем. Источник в романе становился ибо дневником героя, либо текстом его письма, либо содержанием его монолога. Сам Мережковский называл свой метод «методом религиозно-исторического познания». Пристрастие к художеству также во многом было концептуально: именно в искусстве и творческом акте, по мнению Мережковского, единственно возможно чаемое им разрешение мучительных антиномий мира и его культурной истории.

(1866-1941) русский прозаик, поэт, критик, переводчик

Долгое время имя Дмитрия Сергеевича Мережковского было мало знакомо российскому читателю, несмотря на то, что он написал несколько больших романов, множество стихов и критических статей. Впрочем, в этом нет ничего странного. Мережковского в основном волновали нравственно-религиозные проблемы, которые советская власть признавала несерьезными.

Нельзя, однако, сказать, что произведения Дмитрия Мережковского пользовались особой популярностью и раньше. Они в основном рассчитаны на образованного читателя, который способен понять их сложную символику. Немало претензий вызывала в литературных кругах и сама личность Мережковского. Многие писатели относились к нему весьма критически.

Может быть, причина таких прохладных отношений состояла в том, что Дмитрий Мережковский и сам не особенно стремился сближаться с людьми. Очевидно, его особое положение в литературе объяснялось глубоким личным одиночеством, преследовавшим писателя с раннего детства до самой смерти.

Но замкнутость и внешняя отчужденность Мережковского ни в коей мере не умаляют его необыкновенного таланта и огромной эрудиции. Писателя даже называли полководцем цитат, поскольку редкий филолог мог сравниться с ним по начитанности. К тому же он обладал прекрасной памятью и в беседах постоянно приводил выдержки из прочитанных произведений.

Дмитрий Сергеевич Мережковский родился в богатой семье и был младшим из шести сыновей придворного столоначальника. Своего отца он боялся и не любил, зато мать обожал. С ней у Дмитрия сложились особые отношения доверительной дружбы, которые сохранялись вплоть до ее смерти.

В своей «Автобиографической заметке» Дмитрий Мережковский вспоминал о годах своего детства: «Я родился 2-го августа 1866 года в Петербурге, на Елагином острове, в одном из дворцовых зданий, где наша семья проводила лето на даче. Зимою мы жили в старом-престаром, еще петровских времен, Бауэровском доме, на углу Невы и Фонтанки, у Прачечного моста, против Летнего сада: с одной стороны - Летний дворец Петра I , с другой - его же домик и древнейший в Петербурге деревянный Троицкий собор».

Так что Мережковского с раннего детства окружала атмосфера прошлых веков, он жил в мире старины и видел, как живут цари. Может быть, поэтому он и стал писать исторические романы о жизни русских правителей.

Будущий писатель получил превосходное образование сначала в классической гимназии, а потом на историко-филологическом факультете Петербургского университета. В детстве Дмитрий Мережковский увлекался поэзией Пушкина и, подражая ему, писал стихи. Однажды он показал их Достоевскому, и знаменитый писатель вынес свой приговор: «Слабо... плохо... никуда не годится... чтоб хорошо писать, страдать надо, страдать!». Потом, уже будучи студентом, Мережковский увлекся религиозной философией, и это увлечение определило его дальнейшее творчество.

Весной 1888 года, находясь в Тифлисе, он познакомился со своей будущей женой, Зинаидой Гиппиус, также дочерью крупного чиновника. Вскоре они поженились и переехали в Петербург, где с помощью матери Мережковский снимал квартиру.

Литературную же его судьбу определила встреча в 1891 году с самым известным русским поэтом той поры С. Надсоном, который заметил одаренного юношу и познакомил его с другими знаменитыми писателями, поэтами и артистами.

Вскоре дом Мережковских становится одним из признанных в городе литературных салонов, а после того, как они переехали на Литейный проспект, их дом стал постоянным местом, где собиралась русская литературная интеллигенция. Там бывали крупнейшие писатели и филологи - Андрей Белый , Вячеслав Иванов , Константин Бальмонт , Иван Бунин . Однако, несмотря на такой широкий круг общения, Мережковский и Гиппиус мало с кем водили настоящую дружбу. Многие говорили о том, что их семья представляла собой «маленькую церковь» и к ней могли присоединиться только те, кто безоговорочно принимал их идеи в литературе. Как впоследствии писал русский религиозный философ Николай Александрович Бердяев , «у них было сектантское властолюбие».

Однако Дмитрий Сергеевич Мережковский и сам еще находился в творческом поиске. Его все больше и больше волнуют религиозные проблемы, и в 90-е годы он испытывает настоящий религиозный переворот. В это время в русской литературе появляется новое направление - символизм, которое по духу было близко Мережковскому, и он его сразу же принимает. Однако принимает тоже по-своему. В 1892 году он печатает свой поэтический сборник под названием «Символы», а на следующий год появляется его знаменитый цикл лекций «О причинах упадка и о новых течениях в современной русской литературе».

С тех пор критические статьи Дмитрия Мережковского выходят регулярно, и каждая из них становится событием. Не меньший интерес вызывают и его книги. В своем первом историческом романе «Юлиан Отступник» Мережковский попытался совершенно по-новому взглянуть на библейскую историю. Возможно, поэтому этот роман отказались печатать все популярные журналы, и Дмитрий Мережковский был вынужден выпустить его сразу в виде книги.

После этого он начинает работать над следующей книгой, посвященной крупнейшему художнику Возрождения Леонардо да Винчи . На его примере Мережковский хотел показать, что судьба творческой личности складывается непросто в любом обществе и при любом правлении. Ведь и Леонардо да Винчи, несмотря на то, что он был великим ученым, художником и мыслителем, пришлось в своей жизни испытать разное - годы триумфа, ссылки и одиночества.

Для работы над книгой Дмитрию Сергеевичу Мережковскому пришлось совершить большое путешествие по Италии. И тем не менее многие воспринимали писателя как кабинетного ученого, который берет материал только из книг. Во время путешествия он выступал с лекциями в различных университетах Италии, проповедуя новое литературное течение - символизм. Мережковский блестяще владел практически всеми европейскими языками.

После возвращения в Россию он уже окончательно погружается в религиозную проблематику. Теперь в его салоне наряду с писателями можно увидеть крупнейших религиозных философов Николая Бердяева , С. Булгакова, В. Розанова. Вместе с З. Гиппиус он организует так называемые Религиозно-

философские собрания, в которых принимают участие видные богословы, философы, представители духовенства. В частности, там выступал митрополит Санкт-Петербургский Антоний.

В это же время Дмитрий Мережковский становится одним из главных авторов журнала «Мир искусства». Однако Религиозно-философские собрания просуществовали недолго. Их участники довольно резко высказывались в адрес традиционной православной церкви, предлагали соединить православие с католичеством, развивали идеи «религиозной общественности», своего рода христианского социализма. Синод посчитал все эти идеи опасными, и 5 апреля 1903 года власти запретили проведение собраний. Практически одновременно с этим выходит новый труд Мережковского - книга «Достоевский и Толстой», а вслед за ним и роман «Петр и Алексей», завершивший трилогию «Христос и Антихрист».

Несмотря на внешне благополучную и даже обеспеченную жизнь, Дмитрий Мережковский постоянно находится в напряженных духовных поисках, он встречается с людьми самых разных взглядов и направлений. Много дало ему, например, знакомство с Максимом Горьким и Леонидом Андреевым . Кстати, Мережковский вдохновил свою жену написать работу о Горьком, где впервые было показано реальное место Горького в русской литературе.

В 1904 году Дмитрий Сергеевич Мережковский вновь уезжает за границу, в Германию, и по пути из Петербурга специально заезжает в Ясную Поляну, чтобы встретиться с Львом Толстым . Как и другие представители русской интеллигенции, Мережковский отдал дань уважения великому писателю и в свое время увлекался его идеями. Их встреча произвела сильное впечатление на Дмитрия Мережковского, и он вспоминал о ней всю жизнь.

С таким же безмерным уважением писатель относился и к Федору Достоевскому , которому посвятил обстоятельное критическое исследование. Вдова писателя передала Мережковскому записные книжки, и он осуществил их публикацию.

Дмитрий Мережковский не мог принять тех изменений в обществе, которые произошли после первой русской революции 1905 года. Он уехал из России. Вместе с З. Гиппиус они поселились в Париже, где прожили до 1914 года, регулярно приезжая в Россию. В эмиграции еще полнее проявились особые, романтические взаимоотношения, которые с самого начала возникли у Мережковского и Гиппиус. Они прожили в браке пятьдесят два года, «не разлучаясь, - как писала потом Гиппиус, - со дня нашей свадьбы в Тифлисе ни разу, ни на один день».

Как и всегда, пребывание в Париже было заполнено каждодневной работой. Мережковский и Гиппиус начинают глубже постигать католичество, увлекаются модернизмом и сближаются с партией эсеров. Они познакомились и подружились с вождем эсеров, знаменитым Борисом Савинковым , который склонял их к религиозному оправданию политического террора, а также просил советов в своей работе над романом «Конь бледный». Дмитрий Мережковский не оставлял и собственного творчества: в это время он написал два романа - «Павел I» и «Александр I».

Начало Первой мировой войны, Дмитрий Сергеевич Мережковский воспринял как несчастье для России. Понятно, что он не мог принять и революцию 1917 года, поскольку не видел для себя места в новом мире. Еще в 1907 году в Париже вышел коллективный сборник «Царь и революция», для которого Мережковский написал статью под названием «Революция и религия». Рассуждая об исторических корнях русской монархии и церкви, он пишет о том, что в глубинах народной стихии революционный смерч приобретет всесокрушающую силу, и предрекает, что вместе с крушением русской церкви и русского царства наступит гибель России. Тогда эти пророчества никто всерьез не воспринимал, они казались пустыми и отвлеченными. Однако спустя десять лет пророчества Дмитрия Мережковского начали сбываться. После Октябрьской революции старая Россия действительно погибла. Уже летом 1919 года Мережковский и Гиппиус вновь покинули родину, еще, разумеется, не зная, что уже никогда сюда не вернутся. Через Польшу они сумели добраться до Парижа, где и прожили до самой смерти.

Все последующие годы Дмитрий Сергеевич Мережковский продолжал напряженно работать. В отличие от многих других эмигрантов, он не бедствовал и занимался в основном литературным творчеством. Это стало возможным благодаря финансовой поддержке, которую ему оказывал сербский царь Александр. Однако в этот период у него возникли другие трудности. Его произведения не находили спроса. Время исторических романов Мережковского, рассчитанных на элитарного, образованного читателя, прошло. Последним всплеском популярности писателя стали газетные публикации, когда его вместе с И. Буниным и Иваном Шмелевым выдвинули на соискание Нобелевской премии.

Пережив свою славу, Дмитрий Мережковский не всегда адекватно оценивал происходящее. Известно, в частности, что он считал несправедливым присуждение Нобелевской премии Бунину, даже не мог или не захотел скрывать своего уязвленного самолюбия.

До конца жизни Мережковский с ненавистью относился к коммунизму. Родина не вызывала у него сочувствия даже во время войны. Он и тогда отдавал предпочтение гитлеровской Германии. Многие эмигранты перестали с ним знаться, когда 76-летний Дмитрий Мережковский выступил по радио и сравнил Гитлера с Жанной Д"арк , хотя в разговорах со знакомыми называл его «гнусным, невежественным ничтожеством, полупомешанным к тому же». Как сказал по поводу своего выступления сам Мережковский, он это сделал «из подлости». Но, очевидно, были и другие причины. Он видел в диктаторе ту сильную личность, которую в свое время воспел Ницше. Этими идеями писатель увлекался в юности, ими и закончилась его жизнь.

Любопытно, что в повседневной жизни Дмитрий Сергеевич Мережковский был человеком привычек. Он поздно вставал, читал или работал за столом, потом шел гулять и обедал, после обеда чаще всего спал, а потом все повторялось сначала. Завсегдатаи парижских кафе привыкли видеть в одно и то же время этого всегда элегантно одетого господина и невероятно, по театральному раскрашенную даму, его спутницу. Так даже в старости Мережковский и Гиппиус не утратили своего чувства избранности и не захотели разрушать свою «маленькую церковь», которую соорудили для себя еще в молодые годы.

Дмитрий Сергеевич Мережковский скончался 9 декабря 1941 года, всего через шесть месяцев после своего злополучного выступления по радио в поддержку Гитлера, за которое другие эмигранты не простили его даже после смерти. Так что проводить писателя в последний путь пришло всего несколько человек.

Красивый, умный, интеллигентный, талантливый, образованный… Вся его жизнь - в поисках истины и гармонии. Казалось бы, светлый, удобный человек. Но его не любили. Дмитрий Мережковский всегда был в отдалении от всех многочисленных талантов русского «серебряного века».

Происхождение. Ранние годы

Громкой родословной Мережковские похвастаться не могли. Прадед Дмитрия был каким-то младшим военным чином и жил в Украине. И фамилия его была вполне украинская - Мережко. Дед служил в Петербурге, в Измайловском полку, и тоже в незначительных чинах. Правда, в бабушкиных жилах текла древняя, благородная кровь Курбских. Жизнь в Петербурге натолкнула деда на мысли изменить свою фамилию на русский манер - Мережковский. Отец Дмитрия был в конце своей службы в чине тайного советника. Он определил сына на учебу в классическую гимназию в Петербурге, где процветали зубрежка и муштра. Трудно было представить, что в такой семье и при таком воспитании появится «бунтарь», разрушитель традиций, один из вождей символизма, чьи книги не раз арестовывались цензурой, более того, самого автора чуть не отлучили от церкви.

Окончив гимназию, Мережковский стал студентом историко-филологического факультета Петербуржского университета. Здесь он увлекся теориями философов Милля, Конта, Спенсера. Их идея, что познание мира возможно исключительно научным путем, без теологического и метафизического вмешательства, посеяла безысходные, мучительные сомнения в сознании молодого Мережковского, ведь это противоречило его религиозным убеждениям, воспитанным с детства. И тогда он, раздираемый внутренним раздвоением, начал искать пути примирения двух совершенно противоположных идей, например, антихристианского нигилизма Ницше и учения об исканиях Вселенской Церкви Вл. Соловьева.

Литературная деятельность

Кроме публицистики и литературной критики, Мережковский занимался поэзией и романистикой. Что касается поэзии, то она по качеству несколько уступает другим литературным занятиям Мережковского. Его стихи часто грешат банальностью, подражательством, однообразием. Ученость, отягощенная впитанной с молоком матери огромной культурой, мешала ему быть непосредственным и живым в выражении своих чувств и впечатлений. А именно эта первородность является необходимым условием настоящей поэзии. Да и самые первые почти детские поэтические опыты Мережковского когда-то забраковал сам , и это поэт помнил всю жизнь и воспринимал как приговор: «слабо», «плохо», «не годится» - такие слова прозвучали из уст великого классика. А еще он сказал о том, что хороший писатель должен много страдать, тогда его сомнения будут действенны.

В 90-х годах, вдохновленный идеями народничества, Мережковский отправился «познавать жизнь», путешествуя по городам и весям России. Он много встречался с людьми, которые не вписываются в рамки официальной религии. Ему интересны разные секты и раскольничьи сообщества. Мережковский всерьез думал о том, чтобы после окончания университета «пойти в народ», уехать в деревню учительствовать. Религиозный переворот в сознании Мережковского по времени совпал с рождением символизма. Он выпускает сборник «Символы», статью о новых течениях в литературе, в которой обозначает три элемента новых веяний в искусстве: мистика, символы и расширенную художественную впечатлительность.

Вынудила супругов Мережковских (его жена была необычная и эпатажная поэтесса Зинаида Гиппиус), категорически не принявших переворота, навсегда оставить Россию. Они поселились в Париже и прожили там до конца своих дней. Во Франции Мережковский, продолжая свои духовные искания, организовывает нечто вроде религиозно-философского клуба под названием «Зеленая лампа», где обсуждались темы политики, большевизма, религии, символизма, мировой культуры. Не менее богата тематическая палитра и его публицистических работ. Об этом можно судить по их названиям: «Больная Россия», «Последний святой», «Грядущий Храм», «Две тайны русской поэзии» и невероятное количество литературно-критический статей в цикле «Вечные спутники». Но знаменитым Мережковский стал, благодаря своим историческим романам. Трилогия «Христос и Антихрист» вмещает в себя романы о Юлиане Отступнике («Смерть богов»), о Леонардо да Винчи («Воскресшие боги»), о Петре Первом и его сыне Алексее («Антихрист»).

Вторую трилогию Мережковский посвятил России. Они об эпохе Павла Первого, и движении декабристов. Чтобы собрать материалы для своих романов, Мережковский много ездил по Европе, изучал многочисленные документы, проводил серьезные научные исследования по интересующим его темам. Нина Берберова, наблюдавшая жизнь Мережковского в эмиграции, написала о том, что ему там не хватало именно России, но политическая непримиримость в отношении Октябрьской революции заставляла его смириться с потерей родины. Он говорил об угрозе России миру, о горьком сознании того, что никто не хочет слышать его предостережений. И все же на склоне лет в разговоре с женой он произнес однажды: «На что мне свобода, если нет России?»

Мережковский Дмитрий Сергеевич (1866 – 1941). Русский поэт, прозаик, литературный критик. Родился в Санкт – Петербурге, в семье придворного чиновника. Во время учебы в гимназии увлекся поэзией и к моменту поступления в Университет, был вхож в литературные круги тогдашней столицы. В его первом изданном сборнике, с непритязательным названием «Стихотворения» сильно влияние друга юного поэта Сергея Надсона. В конце XIX века выходит три стихотворных сборника Мережковского. Сколь нибудь значительного следа в поэзии они не оставили, но один из них, вышедший в 1892 году, дал название яркому направлению в русском искусстве. Этот сборник назывался «Символы».

Символизм в России, пробившись через первоначальные насмешки и неприятие, вскоре определяет культурную жизнь обеих столиц Империи. И главный русский символист Мережковский востребован, как никогда. Он публикует трилогию «Христос и Антихрист», сборники стихов, переводы, эссе и критические статьи. Поэт создает религиозно – философский кружок, в котором обсуждают вопросы культуры, веры и церкви.

На эту мысль Мережковского натолкнула жена – Зинаида Гиппиус. Познакомились они в 1889 году, на Кавказе и вскоре обвенчались. Зинаида Николаевна, оказала большое влияние на жизнь и творчество Мережковского.

Революцию 1905 года, он приветствовал, одновременно предостерегая общество от «грядущего хама». Отправившись в 1906 году в так называемую «парижскую эмиграцию», Мережковский проводит там несколько лет, и, возвратившись в Россию, продолжает начатую в Европе трилогию «Царство зверя».

Первая мировая война и последовавшая за ней Октябрьская революция, были встречены им крайне отрицательно. В 1919 году, он просит власть разрешить ему покинуть Советскую Россию, но получает отказ. Вместе с супругой, им удается бежать лишь в 1920м и сразу же писатель активно включается в антисоветскую деятельность. В эмиграции, он пишет на религиозно – философские темы, участвует в создании кружка «Зеленая лампа», вместе с супругой издает журнал.

В 1931 году, он выдвинут на получение Нобелевской премии, однако комитет отдал предпочтение Ивану Бунину. Ухудшившееся материальное положение, заставляет писателя перебраться в фашистскую Италию. Он лично общается с Бенито Муссолини, убеждая того напасть на Россию. Мережковский получает средства от дуче и выполняет литературный заказ диктатора.

Вторая мировая война, застает его во Франции. Выступление на радио в 1941 году было последним крупным «достижением» Мережковского. От писателя, назвавшего Гитлера спасителем мира, постепенно отворачиваются друзья и вскоре он умирает. На похороны пришло всего несколько человек…

Интересные факты и даты из жизни